«Из Дневника Алисы

28 сентября

Белые ночи сменились черными. Город становится двухцветным. Белые чайки - черная форма моряков. Черная Нева – белое небо, затянутое облаками. Если смешать черное и белое, получится серый. Это основной цвет города, самый устойчивый, все остальные, как изотопы, неустойчивы и кратковременны. Тяжелая свинцовая серость давит на сознание. Из неё бы лить пули и убивать ими «соседушек» по общаге, мозги которых забиты женихами с машинами и питерской пропиской. Или местных пафосных сучек, которые так кичатся своим произрастанием в Питере».

Короткие, торчащие в разные стороны, волосы ,с синими концами, черные джинсы, черная куртка. огромные грубые ботинки на детских, не оформившихся, ногах. Алиса, поступившая на первый курс Санкт – Петербургского университета технологии и дизайна, шла по большому, чужому ей городу. Старые улочки и переулки выглядели декорациями к какому-то фильму по Достоевскому. Казалось, сейчас прокатит по мостовой пролетка, цокая копытами, рассыпаясь эхом в узких коридорах домов, крикнет сиплый голос мегафона: «Стоп, снято». Она знакомилась с этим городом. Её не интересовали экскурсионные достопримечательности, отремонтированные и выкрашенные в неестественно свежие цвета. Она искала дома, на которых были видны следы прошедших эпох, полуразрушенные и заброшенные, без окон. Алиса фотографировала эти «заброшки», а затем переносила это на холст, используя только две краски: свинцовые белила и персиковую черную. Она покрывала холст черной краской, а рисунок наносила белой. Получался негатив изображения, с искаженными линиями и белыми тенями. Она ревностно оберегала их от посторонних глаз и на просьбы своих сокурсниц показать, грубо, даже, агрессивно отвечала отказом.

Бродя по городу в поисках очередной натуры, на Пушкинской, наткнулась на группку художников. Те, стояли, переговариваясь между собой, предлагали свои работы. Алиса подошла и стала рассматривать картины. Выполнены они были довольно мастерски, в академических канонах, изображая, в основном, помпезные архитектурные памятники, яркие красивые букеты или, подражая фламандцам, морские пейзажи. Подходили седовласые, в беретах, ценители, причмокивая, кивали знакомым живописцам, переговаривались с ними на их понятном языке.

« Лубочные открытки «На память о Питере»,- заключила для себя Алиса. И решила принести свою последнюю работу,- « Пусть их покорчит».

Алиса пришла на Пушкинскую довольно поздно. Все стояли с ,уже, развешанными картинами. Она сняла бумагу, шурша ею, ругаясь, что та не влезает в карман, запихнула её в куртку. Немного волнуясь, как первый раз к мужчине – гинекологу, она неловко, держала холст перед собой.

- Ха. Тебе так долго придется так стоять, попробуй перевернуть картину вверх головой,- сказал бородатый длинноволосый мужик, лет пятидесяти, сидевший на раскладном стульчике в окружении своих «фламандских пейзажей. Между коричневых, от дыма пальцев, торчал окурок без фильтра.

- Сама знаю,- Алиса развернула картину в нормальное положение.

Бородатый, кряхтя, встал со стульчика и подошел к Алисе.

- Это ж штож тут изображено?- Бородатый, согнувшись, всматривался в картину.

- Не Ваше дело,- грубо ответила она.

- Штож ты, детка, такая грубая, так разговаривать с заслуженным художником. Рука чувствуется, но форма… У тебя других красок не нашлось?

- Я другие не использую,- Алиса нетерпеливо жевала жвачку.

- Ну, тогда это не живопись, это перформанс,- с ударением на последний слог произнес бородатый.

- А мне по перформансу…- съязвила Алиса.

- «Белая ворона?»,- перевел с латыни подпись на картине бородатый,- да … все хотят быть уникальными. А как на самом деле зовут?

- Алиса…

- Необычно, как Бруновну. Ван - Гога, - представился бородатый.

- Чо ты мне по ушам ездишь,- щетинилась Алиса,- какая Бруновна, какая Гога?

- Эх, молодежь…. Алиса Бруновна Фрейндлих - великая актриса, наша землячка. А Гога – это я. Назвали «Ван Гогой», в честь великого импрессиониста. Игра слов. Один, единственный, в своем роде, Гога, понятно? Или еще про импрессионизм рассказать?

- Не надо, я знаю…, - Алиса смутилась.

- Можешь сесть, как устанешь.

- Спасибо, - нехотя ответила она.

Подходили «седеющие знатоки» в беретах, наводили резкость в своих очках, причмокивали, мотали головами и уходили в сторонку обсудить увиденное. Были простые зеваки. Пара накурившихся пацанов, гоготали, держась за животы, тыча пальцем в картину. Алиса даже сама хихикнула, от заразительности, но потом сделала суровое лицо и старалась не обращать внимания на этих придурков.

На набережной прогремел выстрел. Полдень. У Алисы затекли ноги и хотелось в туалет.

- Я отойду на пять минут?- попросила бородатого она.

- Давай, давай. А сколько ты за эту картину просишь, если вдруг?

Она пожала плечами.

Когда она вернулась, возле бородатого стояли два мужика, Алиса подошла и потянулась за картиной.

- Исфинитэ, сколько стоит фаша картина? – мужик в очках коверкал слова, как будто придуривался.

- Дойчлянд?- Алиса угадала акцент

- Я, я, дойчлянд,- закивали оба.

- Дойчлянд туристо? – уточнила Алиса.

- Я, я. Вир зинд туристен ауф Дойчлянд. – дядьки- немцы хорошо пахли и щедро улыбались.

Алиса смерила их.

- Фюнф- унд-ерт,- решила козырнуть скромным немецким она.

- Дядьки-немцы переглянулись, один вытащил пятисотку рублей и протянул Алисе.

- Найн, еуро.

Дядьки переглянулись.

- Зи зай ферюкт *, - сказал очкарик, своему другу.

- Это ошень мноко.- второй развел руками

- Так походите по базару….

Дядьки перекинулись парой фраз и отошли.

- Вот ты дура… брала бы пятисотку, её и за стольник не продашь, - вставил Гога

- Ну и пусть, будет как память,- надула губы Алиса.

- драй-унд-ерт,- раздался сзади голос немецкого дядьки.

* ( нем. – Она сумасшедшая)

Алиса повернулась, щурясь на солнце.

- Фюнф-унд-ерт и точка.

- Ой, дура…. - причитал Гога.

Дядьки некоторое время стояли, нерешительно переминаясь и еще раз оценивая картину. Очкарик полез во внутренний карман своей Неккерманновской куртки и вытащил пятьсот евро. Гога, что-то беззвучно прошамкал, не мигая, глядя на купюру. И снова обрел подвижность, когда она скрылась у Алисы в кармане. Алиса вытащила из-за пазухи бумагу и предложила её дядькам.

- Найн, найн,- брезгливо отмахнулся очкарик.

- Да я бесплатно, упакую…- Алиса немного постояла со скомканной бумагой, а потом взяла и буцнула её своим огромным башмаком. Комок подлетел на несколько метров, взвился, как победный салют её творчества, и упал невдалеке.

- Ну что? Кто дура? – спросила Алиса

Художники хранили гробовое молчание.

- Я угощаю, Гога.

У того загорелись глаза, он засуетился.

- Так я сейчас мигом, сложусь.

- Пойдем в кафе…- Алиса шагала впереди, а сзади волочился Гога, таща в огромной сумке картины.

- Какое кафе, ты чо? Пошли ко мне, я тут в двух кварталах.

Алиса остановилась посмотрела на Гогу. Нечесаный, в линялой «арафатке», в стоптанных сандалиях на босу ногу, мужик наивно улыбался редкозубой улыбкой.

- Ну, веди,- Алиса кивнула, пропуская его вперед.

Они шли по бесконечным аркам проходных дворов, разрисованных жуткими граффити и мокрыми в углах. Гога рассказывал о своем детстве, показывая достопримечательности, где развивались какие-нибудь события. Вскоре они пришли. Пробираясь по коридору с развешанными по стенам велосипедами, тазиками, прочим барахлом. Алиса столкнулась с соседкой, не дружелюбно зыркнувшей на неё.

- Вот сюда, - Гога открыл в комнату дверь и впустил Алису, сам протискиваясь с сумкой через узкий проем.

Он скинул с плеча сумку, поставил её у стены, вздохнул.

- Ну, где там? Доставай,- нетерпеливо распорядился Гога, суетно бегая глазами.

Алиса достала бутылку водки. Гога схватил её, разыскал глазами стакан. Плеснул в него немного и протянул Алисе.

- За твой успех,- не дождавшись ответа, опрокинул бутылку и большими глотками, как измученный жаждой человек, почти полностью её выпил.

Алиса выпила свое, скривилась, прикрываясь рукавом.

Утром, натягивая джинсы, Алиса проскакала на одной ноге, в поиске второго башмака.

- Тебе хоть восемнадцать есть?- трескучим голосом спросил Гога, лежа, подперев рукой голову и разглядывая детскую, безгрудую, фигурку Алисы.

- Почти. Не ссы педофил, не сдам.

Алиса вышла, нарочно хлопнув сильно дверью.

«Из Дневника Алисы

4 октября.

На хераси тебе был нужен секс с этим убогим? Дура! При… (зачеркнуто). Вонючий, грязный бабуин, старый и беззубый. Только и базарить о высоком искусстве, а просто помыться, нет сил, урод. Нет. Это я уродина. Но есть в этом одно положительное. Какое? Идиотка… Я знаю, как выглядит пятьсот евро, и это может благодаря ему. Не будь такой сволочью, за все надо платить».

Черная речка. Вороньем, слетевшимся на добычу, маленькими группами стояли молодые люди в черном, переговариваясь между собой. Этот паноптикум напоминал собрание перед каким-то мистическим карнавалом. Алиса замедлила шаг, с интересом рассматривая собравшихся. Она впитывала, глазами, необычную одежду, ушами, доносившиеся названия групп, некоторые она уже знала: «Визим Темптейшен» или «Парадиз Лост»…

- Чо, интересно?- высокая девушка с черными губами и тенями, во всем черном смотрела на Алису.

- Да, так…,- встрепенулась она, как будто застали врасплох.

- Иди к нам,- девушка поманила рукой,- Кристина, а тебя как зовут?

- Алиса…

- Как «В стране чудес»?

- Типа того.

Алиса достала пачку «Парламента», закурила.

- Фигасе… на широкую ногу,- обратила внимание на сигареты Кристина.

Алиса постояла, послушала всякий треп, как, кого ловили менты, как предки заставляли смывать краску. Она стала вертеть головой, думая в какую сторону ей свалить.

- Пойдем с нами,- Кристина обняла её за плечи.

Приехали на какую-то квартиру. Сильно накурено. Кроме табачного чада, чувствовался какой-то травяной запах. Сидело человек пять, четверо парней и девушка. Поздоровались, познакомились. Алиса закурила. Один парень, назвавшийся Антоном, протянул ей сигарету, скрученную им самим.

- Попробуй… Амстердам, - он произнес с таким важным и уважительным видом, что Алиса отложила в сторону свою сигарету и затянулась предложеной.

Появилась бутылка с каким-то поилом. Алиса сделала несколько глотков. Докурила сигарету. Два парня сидели о чем-то спорили. Звуки стали расползаться, в теле появилась какая-то легкость и смешливость. Её смешил вид этих парней. Алиса засмеялась, потом еще. Время провалилось. О чем-то спрашивали. Она что-то отвечала. Кристина села рядом и гладила её по голове, смотрела в глаза. Потом поцеловала. Алиса дернулась, от неожиданности, оттолкнула Кристину. Вышла на кухню. Там сидел парень с закаченным рукавом рубашки, прижав руку к груди, сидел в застывшей, неестественной позе. Её догнала Кристина, прижала к стене. Стала опять целовать. Алиса вяло отворачивалась.

- Ты чо? Пусти, да пусти ты, притырошная,- она вырвалась из её объятий.

Подошла к Антону.

- А где еще взять дури?

- Кайф, да? Понравилось? Тут, возле метро, стоянка такси. Спроси Жору «Шашечку».

- Ха-ха-ха… «Шашечку»?

- Его любимый анекдот: « Вам ехать или «шашечки?»… всем по десять раз рассказывает.

Алиса пошла к выходу. Кристина преградила дорогу.

- Ты уходишь? Поедем ко мне? Ты клеевая девчонка.

- Кристина! Я не по этим делам, - как можно решительней ответила Алиса,- отстань!

Возле метро стояли три машины . Первой стояла «шестерка». Алиса подошла к сидевшему водителю.

- А кто Жора?

- Я Жора,- с кавказским акцентом ответил удивленный таксист,- а тебе зачем?

- Трава есть?

- Не ори дура, не на базаре,- приглушенно прикрикнул Жора, посмотрел по сторонам,- тебя кто послал?

- Антон.

- Антон…, - Жора растянул имя, рассматривая Алису с ног до головы,- я дам, а ты дашь?

- Что? - как - будто не расслышала она.

- Что-что… Поработай,- и постучал себе в районе ширинки.

- Козел!

- Слышь, ты, соска, ты сейчас у всех отстрочишь, - он повернулся к другим «бомбилам.

Невдалеке стояла небольшая металлическая урна. Алиса схватила и швырнула её в лобовое стекло машины. Раздался звук лопнувшего стекла.

- Ах ты, сука, убью!- Жора попытался вылезть из машины.

Алиса побежала, слыша за спиной топот и матерные проклятия. За ней погнались Жора и еще один «бомбила». Алиса не на шутку испугалась, но ноги несли её, не смотря на огромные башмаки. Она заскочила в подворотню. Первый подъезд. На втором этаже горит свет. Она взмахнула на второй этаж. И стала отчаянно лупить в дверь.

- Откройте! Откройте! Насилуют!

Не сразу дверь открылась. Алиса вбежала и захлопнула за собой дверь. Послушала, перевела дух.

- Что произошло, девочка? - На неё, поверх очков, смотрела благообразная пожилая женщина.

- Вы извините, сейчас эти ублюдки уйдут и… я…, - окончательно приводя в норму дыхание, ответила Алиса.

- Проходи тогда, чего в прихожей-то стоять.

- Да я недолго, а потом уйду.

Женщина посмотрела на Алису.

- Куда же ты пойдешь, детка? Ночь на дворе. Проходи, чаю попьем. Я сама не сплю, бессонница, сижу, читаю. Ну, проходи,- голос был такой ласковый и спокойный, что Алиса, вспомнила бабушку Тоню, у которой провела почти все свое детство, пока мать челночничала и устраивала свою личную жизнь. Алиса сильно переживала, когда бабушка умерла, и хранила тот кусочек теплого воспоминания о ней, никому не показывая, и всячески оберегая.

Алиса прошла в комнату. Мягкий теплый свет от настольной лампы наполнял комнату какой-то сказочностью. Темные шкафы до потолка, заполненные книгами, торцы которых поблескивали мутным золотом, напомнили Алисе библиотеку из «Гарри Потера». Она моментально забыла о своих недавних опасных приключениях. И почувствовала маленькой девочкой, будто перенеслась в свое детство к бабушке Тоне.

Алиса держала чашку обеими руками, грея озябшие пальцы, отхлебывала понемногу горячий душистый чай.

- Что же ты, такая маленькая, так поздно гуляешь?

- Почему маленькая? Я уже студентка, - встрепенулась Алиса.

- А где ты учишься?

- В универе… «Технологии и Дизайна»,- не без гордости заметила Алиса.

- Из Ленинграда?- произнесла женщина, будто не было двадцати лет переименованного города.

- Нет. Из Онеги.

- Красивые места. Бери печенье, конфеты…

- Спасибо. А как Вас зовут? Меня Алиса.

- А меня, Виктория Николаевна. Я всю жизнь в этом городе. Только во время блокады нас вывезли. Мама, слава богу, осталась жива. А отец, в первый же месяц, погиб на фронте.

- А вы сами живете? А Ваши дети?

- Теперь сама. Муж умер, а детей бог не дал,- Виктория Николаевна запнулась, пригубила чай, будто запивая, ком подошедший к горлу,- всю жизнь занималась наукой… марксо-ленинской философией.

- Так Вы преподавали? А сейчас, что?

- Преподавала … в ЛГУ, сейчас на пенсии…

- А чо так, Вы же не старая?- Алиса немного освоилась.

- Ой девочка, не старая… старше меня, разве, что город…. Нет, работала и на пенсии, но не вписалась я в новый ритм, а потом муж умер… я не смогла…

- А Вы мне мою бабушку напомнили, она так же говорила… как-то спокойно, уютно. Сядет и рассказывает про свою жизнь. А я слушаю, слушаю и усну…- Алиса смахнула рукой выступившую слезу.

- Тяжело тебе? Чужой город. Люди озлобленны, а ты такая маленькая… Я вот когда приехала после блокады, город не узнала, пустой, чужой,- Виктория Николаевна рассказывала о своем детстве, городе, не торопливым, спокойным голосом, когда взглянула на Алису. Та спала, положив голову на руку, по-детски с полуоткрытым ртом…

«Из Дневника Алисы

17 октября.

… Я побывала в детстве. Такое чувство, как будто я никуда не уезжала и бабушка жива. Так тепло и спокойно. Как я не хочу быть взрослой…».

Зазвонил телефон.

- Привет мам… Да, на занятиях… Все нормально… Не голодная… Нет… Нет… Одеваюсь, да в куртке, теплой… да в шапке… Нет…Ну что? Нет не надо… Все нормально… Занята… Тёмке привет… Дяде Володе тоже… Ну, хорошо, папе… Ну, пусть не платит, Ладно, мам не начинай… Все, пока…

Алиса шла по Сенной площади. Мимо большой толпы людей, собравшихся на какой-то митинг. В мегафон, сорванным голосом, пылко кто-то призывал «объединится», «противостоять насилию», «власть», «режим». Размахивали немногочисленными флагами. Алиса подошла к нескладному высокому парню, стоявшему с краю. Он заглядывал поверх голов, вытягиваясь на носочках. От этого он казался еще выше.

- Э! Что за тусня?

Парень опустился на всю ступню.

- Марш миллионов…,- несколько гундосым голосом проговорил парень.

- Ни хераси, а где ж миллионы? Ха-ха,- Алиса развела руками. Тот посмотрел на неё каким-то извиняющимся взглядом.

- Пока немного, но скоро, будут миллионы…

- А … подтянутся? - Алиса одновременно жевала жвачку, курила и попивала пиво из бутылки.

- А ты зачем здесь?- спросил парень.

- Прикольно. Тебя как зовут?- Алиса, прищурив один глаз, рассматривала парня.

- Игорь,- несколько недоверчиво ответил он.

- Хочешь? – Алиса протянула бутылку.

- Я не пью…

- Ммм… Кто не курит и не пьет, тот здоровеньким помрет… Алиса,- она протянула руку.

- Очень приятно,- парень засмущался, Алиса рассмеялась.

- Учишься?

- В Судостроительном.

- Ммм… Сам сюда пришел или …

- Конечно сам,- удивленно посмотрел Игорь,- тут все сами пришли.

- Молодые люди! Возьмите ленточки,- какой-то парень раздавал среди толпы белые ленточки.

- На хрена они?

- Что бы быть свободной,- пафосно заявил парень.

- Я и так свободна… ну, ладно давай, - они завязали ленточки.

Голос в мегафоне призывал не подаваться на провокации и, что они будут бороться за своих товарищей, пострадавших от милицейского беспредела. Алиса выкрикивала вместе с митингующими.

- Граждане! Просьба разойтись и не создавать неудобства для прохода через площадь! - голос из другого мегафона, помощней, чем у митингующих, был требовательным и настойчивым. В толпе зашевелились, зашумели, стали оглядываться. Алиса тоже оглянулась. Толпу окружили ОМОНовцы.

- Менты козлы!- крикнула Алиса и швырнула бутылку. Та, не долетев, разбилась об землю.

ОМОНовцы побежали на толпу, началась паника.

- Бежим!- крикнула Алиса, схватив Игоря за руку.

Они, только натыкались на снующих людей и были схвачены. Алису, как пушинку тащил здоровенный ОМОНовец. Она кричала, материлась, пыталась ударить ногой. Увидела, как Игоря пару раз протянули дубинкой. Он не сопротивлялся, только закрывал руками голову. Автобус набили довольно быстро. Алиса попыталась пробраться к Игорю.

- Зачем ты бросила бутылку? Все испортила. Это провокация,- бухтел Игорь.

- Да не парься ты…

В отделении протокол заполнял румяный рыжий лейтенант.

- Фамилия, имя, отчество…

- Рара Авис…

- Эстонка, что ли? – поднял глаза с белыми ресницами лейтенант.

- Сам ты, эстонец….

- Учишься, работаешь?

- Учусь… в сельхоз академии крупнорогатого пчеловодства.

- Так… посидишь в клетке, потом поговорим,- обиделся лейтенант

- Не имеете права, я не совершеннолетняя! - она упала на пол, сучила ногами, когда к ней подошел сержант,- сволочи, отпустите! Я сейчас разобью голову и скажу, что это вы, хотели изнасиловать!

На крик пришел какой-то майор. Выслушал лейтенанта.

- Выгоните её вон.

- И моего парня!- Алиса показала на Игоря.

Майор кивнул.

Они бродили по городу. Игорь оказался из далекого Новороссийска.

«Из Дневника Алисы.

3 декабря.

…Город закрасило белым. От этого все, что не белое, кажется черным. Игорь прикольный, хотя и зануда-заучка. Он показал мне интересные места. Много рассказывал о кораблях. Думаю, что он девственник, но быть его первой женщиной не хочу… Часто захожу к Виктории Николаевне. Она, как родная…».

Поздно вечером они ехали на трамвае. Молчали под монотонный стук колес. Трамвай остановился и в вагон ввалилась толпа каких-то пьяных гопников. Кричали, матерились. Вагоновожатая попыталась их утихомирить, но те стали её оскорблять и она скрылась в своей кабине.

- Давай выйдем,- сказал Игорь, нервно оглядываясь.

- Не бзди, прорвемся,- самонадеянно заявила Алиса.

Пацаны, громко разговаривали, вставляя отдельные слова в сплошной поток матерный выражений. Алиса пристально и тревожно наблюдала за ними.

- Чо смотришь, овца? Иди сюда! - сказал один из толпы, заметив взгляд Алисы.

- Прицеливаюсь…

Тот встал и подошел сам.

- Что ты делаешь?

- Прицеливаюсь,- громко и внятно повторила Алиса

- Ха-ха! Ты чо? Снайпер, ссыкунда?

- Отстаньте от нас,- вмешался Игорь, попытался встать.

- Сиди, стручок,- сильно толкнул Игоря.

Трамвай остановился на очередной остановке. Пока парень отвлекся на Игоря, Алиса изо всех сил приложилась своим башмаком в пах. Тот согнулся от боли и простонал.

- Валим!- дернула за рукав Игоря.

- Они выскочили из трамвая и побежали во двор обычного Питерского «колодца». «Гопники» кинулись за ними. Догнали в самом «колодце».

- Что, сука? Сейчас ответишь…

Алиса попыталась еще раз ударить подошедшего, но промахнулась. Откуда-то вылетевший удар, попал в область виска. Алиса отлетела, потеряв сознание.

Она очнулась от криков из окон. Кричали жильцы. Она услышала топот убегающей толпы, в гулких сводах арки. Игорь лежал неподвижно, лицом вниз. Рука, как-то неестественно вывернута. Алиса потормошила его, но он остался неподвижен. Она попыталась перевернуть его на спину. Открылось большое темное пятно на утоптанном снегу.

- Игорь! Иго-о-орь! – закричала Алиса.

- Я сейчас милицию вызову! - кричала из окна какая-то бабка.

- Сволочи! - дыхание перехватывала дикая обида, боль и душившие слезы.

« Из Дневника Алисы.

18 апреля

… Уже совсем тепло. На прошлой неделе выписали из ПНД. Чувство обиды не утихает. Обиды и злости на себя. Из-за меня погиб ни в чем не повинный человек. Очень жалко и обидно…

… На Дворцовой видела китайцев в ярко-красной одежде. Они так выделялись на сером…

6 июня.

… Виктории Николаевны больше нет. Даже не знаю, где её похоронили. В сердце сплошная рана. Меня здесь ничто не держит. Хочу в Тибет….

 

Эпилог

- Российское телевиденье, здравствуйте! Поздравляем Вас с открытием первой персональной выставки за пределами нашей страны. Это большой успех. Скажите, Алиса, Вы назвали свой цикл «Белая книга Тибета». Здесь ваши работы, только тибетского периода? А более ранние? Какова их судьба?

- Спасибо. Да, действительно, здесь в Дюссельдорфе представлены работы только тибетского периода. Все работы более раннего, уничтожены мною, хотя одна, может и сохранилась, здесь в Германии, но её судьба мне неизвестна.

- В ваших работах преобладают очень яркие, сочные цвета. Невольно, говоря о Тибете, вспоминаются картины Николая Рериха. Его творчество, может быть, теософия Рериха, оказывали на Вас какое-нибудь влияние? И если да, то как?

- В живописи я больше полагаюсь на свое видение и собственные ощущения, а вот мировоззренческая позиция, мне очень близка. И именно на Тибете я многое поняла.

- Алиса, скажите какие Ваши дальнейшие творческие планы?

- После выставок в Германии, я буду выставляться в Австрии и во Франции, а потом, видимо, вернусь на Тибет. Там легко и спокойно.

- Спасибо, успехов Вам… Специально для российского телевидения, с выставки известной российской молодой художницы Алисы Чугуновой. Сергей Бродецкий и Андрей Феропонтов, Дюссельдорф, Германия….

 

Декабрь, 2