Тихий струнный перебор разрезал утреннюю тишину таверны, точно остро заточенный нож. Напевный звук лютни, казалось, мягко разбудил природу, и весеннее солнце стало светить ярче, отчего пол помещения покрылся чередой световых дорожек, на которых так любят отдыхать кошки. Нежная мелодия медленно разрасталась, охватывала собой всё здание, каждый его потаенный угол и каждого посетителя, коих, по ясной причине, было не так уж много: группа путешественников, лениво рассматривающих заказанную еду, несколько пьянчуг, очевидно, еще не успевших проснуться, и пара-тройка одиноких странников. Такова уж вечная участь одиноких придорожных таверн.

 

На высоком стуле за стойкой сидел высокий человек, и в руках у него была та самая лютня, звуки которой мешали спать честным пьяницам. Впрочем, барду - а этот человек совершенно точно был бардом: только у них хватает самообладания играть в такую рань, - их неясный протест ничуть не мешал; он самозабвенно отдавался игре. Взгляд его светло-серых глаз был затуманен неясной дымкой воспоминаний и устремлен куда-то в даль, поэтому он не видел ничего вокруг.

 

За дальним столиком сидели люди из весьма примечательной компании. Хотя, для подобной таверны подобные личности уже давно перестали казаться удивительными. Состояла эта компания из трех мужчин-наёмников и одной весьма избалованной даже на вид девицы. Заслышав звуки лютни заскучавшие и полусонные путешественники как-то разм встрепенулись и посмотрели на играющего мужчину. На лицах наёмников отразилось вящее удовлетворение его игрой, а вот девица, наоборот, поджала губы и глянула на спутников с плохо скрываемым ехидством. Подперев кистью подбородок, она посмотрела на на наёмников:

 

- Вам что, нравится... - она замялась, подбирая нужное слово, вновь глянула на барда и демонстративно зажала уши руками, - вот это?

- Ну да, - незамедлительно ответил один из них, лысый и недалекий, по крайней мере на вид. Но, в тот же миг получив неслабый тычок от соседа, быстро исправился, не забыв сделать подобострастное выражение лица, - ты права.

 

Вот и гадай теперь, что он хотел сказать.

 

Девушка ненавязчив поправила короткие смоляные волосы и уж было открыла рот, чтобы сказать какую-нибудь колкость, как бард, неожиданно для всех, запел:

- Зачем ты пела мне, отважная синица?

Зачем у ног моих в небесной синеве

Плескалась ты, как юная девица,

Познавшая отдушину во мгле? - голос у светловослосого мужчины оказался на редкость приятным; он пел так, как чувствовал, и его тихий бархатный баритон разбавлял сладость мелодии струнной красавицы-лютни.

 

Мужчины за столом практически вместе мечтательно возвели глаза к небу; каждому из них в тексте баллады услышалось что-то своё, но не прошло и считанной доли секунды, как они услышали девичий смешок. Их спутница, вновь пригладив волосы и типично-женским движением одернув наряд представлявший сбой дикую смесь брони, платья и неглиже, встала и направилась к барду. Наёмники без лишних движений последовали за ней, умудряясь не звенеть при ходьбе огромным арсеналом оружия, который был на них навешан.

 

- Так-так, что у нас тут? Бард-сластолюбец, - присела она на стул рядом с музыкантом, закинув ногу на ногу. - Интересно. Из синицы-девицы сделал... хмм... уже не девицу, скажем так, - противно рассмеялась девушка, в упор уставившись на барда. Мужчины за её спиной, повинуясь негласному приказу, разразились громким хохотом, перебудив всех пянчуг. Бард же на них не обратил никакого внимания, продолжив:

 

- Я молод был, твоих не чтил рыданий

И не смотрел на крылья за спиной.

Тебе моих не нужно покаяний,

Но все же я прошу тебя: «Постой!»

 

- Ох, мальчики, вы только посмотрите! Он, значит, сделал из девицы не-девицу, прогнал, а теперь вот кричит «Постой!», где это видано? - «мальчики» с достоинством оценили неясные потуги спутницы на юмор, не понимая, почему она прицепилась к несчастному барду. Девушка же упорно продолжала смотреть в глаза музыканту, то и дело отпуская неуместные шуточки.

 

Играющий мужчина мельком оглядел странную девицу, поморщился и продолжил:

 

- Я молод был, я слов твоих не слышал,

Хотя мелодия мне душу обожгла -

Когда я демонов из снов твоих увижу,

То ты без слов от них спасешь меня, - его руки, казалось, уже не играли на лютне, а порхали на ней, извлекая звук каким-то чудом. Мелодия барда сама казалась каким-то волшебством, а его тихий, но удивительно четкий голос словно приподнимал посетителей и заставлял их вновь восхитится красотой весеннего мира, только-только пробудившегося от зимней спячки, но уже теплого и радостного. На секунду лицо безымянной девицы со смоляными волосами приобрело задумчивое выражение, но оно тут же пропало, сменившись прежним язвительно-недалеким. Однако, эту музыкальную фразу девица прокомментировать не успела, ибо неизвестный бард сразу же перешёл к следующей:

 

- Меня спасала раненная птица

От райских мук в кладбищенских садах

Но все же я спрошу тебя: «Синица,

Кто я такой, чтоб в сердце видеть страх?»

 

Когда ты, милая, без слов меня оставишь,

Я тихо вспомню первый наш полёт...

Синичка сизая, ты душу мне латаешь

И сердце соколиное поёт, - аккуратным аккордом закончив мелодию, светловолосый бард встал и вновь мельком посмотрел на докучавшую ему девицу. Ей хватило и подобного взгляда: она поёжилась, резко поднялась со стула и, махнув спутникам рукой, направилась к выходу:

- Пойдем отсюда.., - она повела хрупкими плечами, - Барды-птичники...

 

Мужчины переглянулись и последовали за ней, но один все же задержался на пару секунд и подошел к развлекавшему их барду:

 

- Ты прости, мы хотели ее заткнуть, да нельзя нам. Почетный эскорт! - лысый наёмник развел руками и досадливо сплюнул, - Эта девка постоянно так себя ведет. Еще и вырядилась...

 

- Так что же согласились? - повел бровью бард, и губы его тронула легкая покровительственная улыбка.

 

- Приключения обещали, славу, богатство. Приключений не получили, вряд ли и всё остальное получим... А баллада у тебя ладная, правильная. А кто этот сокол, не знаешь?

 

- Не знаю, - пожал плечами музыкант, отложив лютню.

 

- Жаль. Вот у него-то точно жизнь интересная! А не пустая, как у нас, - мужчина сплюнул еще раз и поспешил к выходу из таверны. Бард горько усмехнулся, как вдруг тяжелую тишину разбередил грузный голос хозяина заведения:

 

- Сокол, чой-то ты играть перестал?

 

- Балладу выбирал, - крикнул бард и спрятал соколиное перо в рукав.