Марина Постникова

 

Десятая монета.

 

Он шел из глубины длинного темного коридора. Шаги его гулко разносились под сводами высокого темного потолка. Уже звук его подкованных сапог по каменному полу приводил в трепет, а при одном только взгляде на этого странного человека просто отнимался язык.

Он был очень высок, худ, жилист, впалые щеки его покрывала черная с проседью щетина. Особое место в его облике занимали глаза, вернее ощущение полного их отсутствия. Они были настолько глубоко вдавлены в лицо, что возникало ощущение пустых глазниц черепа.

Он был не только странен лицом, но и одет он был странно. Голову его покрывала шапка кубанка из непонятного меха. Из такого же непонятного меха небольших зверьков был сшит его плащ, с длинными полами, широкий, с длинными рукавами, значительно длиннее рук, поэтому руки были не видны, и с огромным, как пелерина, воротником. Кусочки меха были сшиты между собой, швом наружу, поэтому создавалось впечатление панциря доисторического чудовища. Картину довершала обувь. На ногах у него были высокие до блеска начищенные яловые сапоги со сверкающими шпорами.

-Что вам угодно, милостивый государь? – проговорил он густым басом.

С трудом, справившись с волнением, дрожащим голосом Иван Андреевич проговорил:

-Мне рекомендовали вас… для выполнения … одного… деликатного поручения.

Он помолчал немного и спросил:

-Вам сказали, что я очень дорого беру.

Иван Андреевич помялся, и ответил:

-Да, мне сказали, и я готов, сударь, но … мне так же сказали, что если вас заинтересует мое дело, то вы…

Его лицо немного оживилось, и он проговорил:

-Изложите мне ваше дело.

Иван Андреевич дрожащими руками вытащил из жилетного кармана небольшой блестящий предмет и протянул его собеседнику. При ближайшем рассмотрении можно было увидеть, что это монета.

-Извините, как мне вас называть? – спросил Иван Андреевич.

-Крысолов.

Иван Андреевич немного помялся, ему сказали, что этот человек очень странный, но что бы на столько.

-Ну, Крысолов, так Крысолов.

-Хорошо, - согласился Иван Андреевич, - господин Крысолов, может быть, мы поговорим где-нибудь в другом более удобном месте?

-Нет, - отрезал Крысолов, - здесь будем говорить. Я вас слушаю, и не тяните время.

-Хорошо, хорошо, - испугался Иван Андреевич, - понимаете, это монета в 10 лаксов, принадлежит она государству Лемория. Я узнавал, такого государства нет, и никогда не было. Несколько недель назад я получил по почте небольшую посылку. Коробочка, обтянутая черным бархатом, в коробочке на подушке из красного атласа лежала эта монета. Я не знаю, кто прислал мне эту монету, и что это может означать. Я узнал она очень дорогая. Там чистого золота почти 20 грамм, кроме того, это очень тонкая работа, ювелирная. Я думал, что кто-то ошибся, прислав ее мне. Но я не знаю, кому ее вернуть. Я оставил монету у себя. Следующая монета пришла через неделю после этой и снова так же без адреса, без письма. Я не знаю, что подумать. Сейчас у меня, их уже 8. Я стал бояться этого. В монетах есть какая-то магическая сила. Они внушают неуверенность. Я начинаю подозревать всех, даже близких в нечистых намерениях. Я боюсь, это же целое состояние, а вдруг за ним кто-то придет, и вообще что это? Если плата, то за что? Дома у меня творится что-то невероятное. Жена смотрит на меня искоса. Я стал подумывать недоброе.

Крысолов продолжал молча вертеть в руках монету, потом тихо проговорил:

-Завтра к вам придет мальчик, скажет, что от меня, отдадите ему коробочку.

Сказал, развернулся и снова ушел в глубь коридора, туда откуда и пришел. Иван Андреевич посмотрел ему в след, печально думая о том, что не изложил сути его дела. А что этот странный человек собирается делать? В каком направлении вести расследование и, в конце концов, что он хочет за свою работу?

Не получив ответа на свои вопросы и досадуя на то, что отдал странному человеку монету, отдал просто так без расписки, даже без каких-либо обязательств с его стороны, Иван Андреевич вышел на улицу. В отличие от старого сырого подвала, где он встречался с Крысоловом, на улице было солнечно, тепло, весело. Люди. Много живых и веселых людей, спешащих по своим делам и неторопливо прогуливающихся.

Яркость окружающего мира немного высветлила душу Ивана Андреевича, он надел шляпу и, махнув рукой, прокричал:

-Извозчик, на Мытную.

 

Крысолов сидел в кресле, перед камином и курил длинную изогнутую трубку. Огонь, горевший в камине, отражался в его черных как уголь глазах. Пляшущие огоньки в глубине глаз придавали, и без того непривлекательному, лицу Крысолова ужасающее выражение. Он одет был в кожаные брюки и такой же кожаный жилет, под которым была одета безупречно белая сорочка, с кружевами, рюшами и жабо.

В пальцах правой руки он вертел монету, полученную от Ивана Антоновича. Монета была, несомненно, новая, только что сделанная, она как маленькое солнышко сверкала в сиянии каминного огня, отражая его и преломляя. На одной стороне монеты был изображен старинный замок, с башнями, воротами и мостом, стоявший на пышном облаке. Гравюра была сделана настолько виртуозно, что можно было разглядеть не только блики воды в канале и решетки на окнах, но рисунок на флаге.

На флаге была изображена лилия. Основание ее охватывала лента с раздвоенными концами и бантовой складкой по середине. С правой и левой стороны из-за лилии выглядывали мечи, с резными рукоятками, чуть ниже две колючие булавы. Рисунок был столь искусно выполнен, что все детали были видны невооруженным глазом.

Крысолов перевернул монету. Обратную сторону украшал женский профиль, похожий на греческую гравюру. По кругу шла надпись на русском языке: «Королевство Лемория». В одном месте в самом низу надпись размыкалась и там между двумя пятиконечными звездочками помещалась надпись на гладко отшлифованной подложке: «10 лаксов».

Да, и страны такой нет, и денег таких тоже нет. Что за чудачество? В практике Крысолова такого еще не было. Когда монеты исчезали при загадочных обстоятельствах, и их требовалось отыскать - бывало, и неоднократно, и в этом был смысл. А когда монеты появлялись загадочным образом – это было впервые. И тут начальник уголовной полиции Черемисов не ошибся, сказав Ивану Андреевичу, что если дело Крысолова заинтересует, он будет работать бесплатно. Это дело заинтересовало его, но будет ли он работать бесплатно, он еще не решил. Решил твердо только одно, он решит эту задачку.

В дверь поскреблись. Это Мышка. Крысолов улыбнулся, но даже не пошевельнулся. Только выпустил густое облако дыма. Дверь тихо скрипнула и в нее бесшумной тенью просочилась маленькая серая фигурка. И тут же две влажные ладошки закрыли сзади его глаза, и тонкий голосок пропищал:

-Пи-пи-пи, кто-кто в теремочке живет, кто-кто в невысоком живет?

-Где ты шляешься? – глухо пробасил Крысолов.

-Ходила по твоему поручению, - ответила девушка и вышла из-за спины Крысолова.

Крысолов оглядел маленькую хрупкую фигурку девушки, опять мысленно улыбнулся и спросил:

-Везде ходила?

-Везде, - ответила Мышка.

-А почему мальчишкой? Ты что и к лавочникам так ходила?

Мышка тонко хихикнула, стянула с головы большой грязный картуз. По плечам рассыпались мягкой сверкающей волной длинные рыжие волосы. Мышка повисла на шее у Крысолова и прошептала:

-А разве не все равно, в каком я костюме?

-Нет, если идешь по делу, ты должна выглядеть как барышня, - пробасил Крысолов, - и лично мне не все равно, в каком ты костюме, больше всего мне нравится…. когда ты совсем без него.

Мышка поцеловала его в губы, долгим нежным поцелуем.

-Хочешь, я совсем разденусь, и буду ходить голой по улицам, что бы тебе было приятно?

Крысолов, осторожно поднес ко рту трубку, не смотря на то, что девушка продолжала обнимать его, затянулся, выпустил струю дыма.

Мышка проследила за направлением дыма, втянула носом и прошептала:

-Как вкусно пахнет твой табак.

-Ты мне не ответила, - проговорил Крысолов.

Мышка встала, выпрямилась и проговорила слегка надув губки:

-Ты мне тоже.

-Я на глупые вопросы не отвечаю, - проговорил Крысолов.

Озорная искорка надежды сверкнула в глазах девушки, она присела на колени к Крысолову, снова попыталась его обнять и с нежностью в голосе спросила:

-Ты не хочешь, что бы я ходила голой, потому что ты меня ревнуешь?

Крысолов встал с кресла, осторожно посадил на свое место девушку и ответил:

-Была охота, простудишься просто, не в Африке живем.

Мышка насупилась, замолчала, отвернулась и стала смотреть на огонь.

-Так почему ты в мальчишечьем платье? – спросил Крысолов, делая вид, что не заметил ее обиженной позы.

-Так легче пробираться в твой подвал, никто не пристает и не задает глупых вопросов.

Она встала, сняла с себя всю одежду, бросила ее в угол, потом обнаженная подошла к зеркальному шкафу, открыла дверцу, достала объемный плюшевый халат, закрыла дверь и заметила в нем пристальный взгляд Крысолова. Удовлетворенно улыбнулась. Прошла и легла на кровать.

-Я у тебя останусь, - сказала Мышка.

-Нет, - ответил Крысолов, - ты принесла, что я просил?

-Там в куртке, - ответила Мышка, указывая пальчиком на кучу тряпья сваленного в углу комнаты.

Крысолов продолжал стоять у камина, сложив руки на груди и не говоря ни слова. Мышка недовольно вздохнула и сползла с кровати, подошла к своему костюмы, покопалась в нем, достала из кармана маленькую коробочку, обтянутую черным бархатом. Поднялась и медленно, с неохотой подошла к столу, поставила коробочку на стол и снова вернулась на кровать.

Крысолов взял коробочку в руки, открыл ее, внутри была красная атласная обивка, а внизу красная атласная подушка. Он повертел ее в руках, положил внутрь монету, закрыл. Повернулся к Мышке, бросив на нее вопросительный взгляд.

Мышка села в кровати и проговорила:

-Ну, что ты смотришь на меня, как мышеловка с глазами, - я все сделала. Еще утром я забрала у этого господина коробочку, потом обошла все галантерейные и ювелирные лавки в округе. Узнала, что такие коробочки никто из местных мастеров не делает. Ювелир из магазина Ван Дейка, сказал, что корсажные коробочки уже давно никто не делает, это устаревшая технология, слишком дорогая.

-Как ты сказала? – переспросил Крысолов, - корсажная? Почему?

-Коробка склеена из тончайшего кленового стеса, и обклеена по периметру дорогой шелковой корсажной лентой, которые применяют только в очень дорогих галантерейных изделиях. Такая коробочка сама по себе вещь уникальная. Их лет сто назад делали для больших бриллиантов, которые вывозили из Голландии. Если судно тонуло, то коробочки выдерживали вес бриллианта и выплывали. Так ювелиры пытались обезопасить свой импорт. Судно тонуло, бриллианты нет, их вылавливали и возвращали хозяевам.

-Отлично, - проговорил Крысолов, - что еще?

Мышка потянулась, демонстрируя соблазнительные изгибы своей миниатюрной фигурки, и спросила:

-Так я останусь у тебя?

И снова в ответ было глухое молчание и строгий взгляд:

-Ему прислали еще одну монету, - проговорила Мышка.

-Девятую.

-Я останусь у тебя? – чуть не плача проговорила Мышка.

-Оставайся, - ответил Крысолов, одевая свой знаменитый плащ.

Мышка поняла, что останется в подвале одна, немедленно подскочила к нему, ухватилась за плащ и закричала:

-Ты не посмеешь так со мной поступить, ты не оставишь сегодня меня одну!

Он резко вырвал у нее из рук свой плащ и пошел по направлению к двери.

-Если ты сейчас уйдешь, я тебе этого никогда не прощу, я… я… выброшусь в окно…я перережу себе вены… я пойду на панель!

Пока она выкрикивала свои угрозы он шел, не обращая на это никакого внимания, но последняя заставила его остановиться. Он резко развернулся и пошел к ней. Как ужасно было его лицо в тот момент, что испугалась даже Мышка. Она побежала, забралась на кровать, забилась в самый угол и закрыла лицо руками.

Он осторожно взял ее за руки и притянул к себе. Она отворачивалась, пытаясь вырваться, но из железных объятий этого гиганта вырваться было практически невозможно. Он сгреб ее в охапку, поставил на кровать, и она стала с ним практически одного роста. Он взял ладонями ее лицо и пристально посмотрел в ее глаза. Она тоже открыла глаза и увидела, что в его глазах поблескивают слезинки.

-Никогда, слышишь, никогда, - прошептал он, - никогда так не говори.

Девушка воспользовалась моментом, обвила его руками и горячо зашептала ему в ухо:

-Не уходи, я люблю тебя, не гони меня, пожалуйста.

Суровый крысолов сдался. Он обнял Мышку, взял на руки, потом присел, усадив ее к себе на колени.

-Мышка, мы же с тобой все уже решили, ты не должна быть со мной, ты молодая и красивая, у тебя все впереди. Я привык с крысами, я не смогу жить с людьми. А тебе надо жить, любить, выйти замуж, родить детей.

Пока он говорил, она, зажмурившись, крутила головой, а потом вскочила на коленки, взяла его лицо в свои ладони, как это делал он, и горячо зашептала:

-Тебя, за тебя и только от тебя, и не говори мне ничего, нет людей на свете, это все крысы, и ты один единственный, нормальный настоящий человек.

-Не говори так, есть много хороших и добрых людей…

Начал говорить Крысолов, но она его прервала и заговорила, низким осипшим голосом, в котором появился металл:

-Что-то не нашлось ни одного доброго человека, способного приютить сироту, накормить, когда мать моя умерла. Или ты забыл?

Они замолчали, вспоминая, наверное, каждый о своем, и оба вмесите о том, что произошло десять лет назад.

Мышка вспомнила, как ее вышвырнул из маленькой комнатки, которую они снимали с матерью, хозяин. Вытолкнул и закрыл дверь. Маленькая худенькая девочка 9 лет, стояла босиком на морозе, кутаясь в старый дырявый материн платок, и сил не было плакать, и пойти было некуда. Дочь нищей уличной проститутки, куда ей было идти? И она пошла на улицу. Подруга матери, такая же, как она, привела ее в притон. В этот же вечер ей дали стакан водки, в место хлеба, и в этот же день она лишилась невинности.

В притоне она прожила месяц и скорей всего погибла бы то ли от болезни, то ли от голода и издевательств, а может быть, ее просто убил бы какой-нибудь пьяный клиент. Но на счастье или на беду притон разгромили полицейские, а маленькую девчонку, забившуюся в угол, просто вышвырнули на улицу, посчитав ее маленькой служанкой. Так она снова оказалась на улице.

Идти было некуда, ей было холодно и страшно и просто хотелось умереть. Она шла вдоль длинной высокой стены без окон и дверей, и когда сил совсем не осталось, она упала на холодный снег.

 

Иван Андреевич ощутил неприятный холодок, пробежавший по спине. Свеча на столе заколебалась, как будто кто-то открыл дверь. Иван Андреевич оглянулся. Дверь закрыта, в комнате никого. Он облегченно вздохнул и повернулся снова к письменному столу, за которым сидел, и тут сердце его снова ухнуло в страхе и перестало стучать. В глазах потемнело, и сознание провалилось сквозь пелену бессознательного.

В чувство его привела холодная вода, которую ему брызнули в лицо.

-Эка, вы кисейная барышня, - проговорил тихим басом Крысолов, - что это вы выдумали падать без сознания.

Иван Андреевич принял более удобную позу в кресле, взял из рук Крысолова стакан с водой, сделал большой глоток и прохрипел:

-Как вы сюда попали?

-Как ведьмак через трубу, - ответил Крысолов.

-Что вам угодно? – спросил Иван Андреевич, практически овладев собой.

-Я хочу сказать вам, что жить вам осталась неделя, - сказал Крысолов.

Иван Андреевич снова похолодел.

-Что вы имеете в виду? Вам удалось что-то узнать?

Крысолов взял стул, оседлал его верхом, опершись на спинку, положил голову на скрещенные руки и молча кивнул.

Иван Андреевич заволновался. Он вскочил с кресла и зашагал по комнате. Остановился у противоположной стены и, сдерживая дыхание, спросил:

-И что вы узнали?

Говоря это, Иван Андреевич стоял за спиной у Крысолова. Крысолов не повернулся к нему, но веско и внушительно пробасил:

-Сядьте, и не ведите себя как институтка, которая залетела по наивности.

Тон и голос Крысолова привел Ивана Андреевича в чувства. Он подошел к своему креслу и сел. Крысолов положил перед ним коробочку, легким движением открыл ее и вытащил из нее монету. Показал ее Ивану Андреевичу и сказал:

-Эти монеты лаксы, присылают тем, кто собирается в дальний путь в страну Леморию.

-Что это … что это за страна, - проговорил дрожащим голосом Иван Андреевич.

- Посмотрите, - сказал Крысолов, и повернул к Ивану Андреевичу монету той стороной, где был изображен замок.

Иван Андреевич присмотрелся к рисунку на монете, потом перевел вопросительный взгляд на Крысолова.

-И что? Что я должен там увидеть?

-Грехи свои тяжкие видите? – спросил Крысолов.

Иван Андреевич вскочил с кресла и нервно зашагал по кабинету, потом, немного успокоившись, проговорил:

-Я нанял вас не для того, что бы исповедоваться перед вами, а для того, что бы вы помогли мне, а вы…. Зачем вы пришли ко мне?

Крысолов поднялся с места, потом бросил монету на стол. Она упала, громко звякнув о крышку дубового стола, и звон этот был похож на набатный удар вечевого колокола.

-Я не смогу помочь вам, пока вы сами себе не поможете, вас убьют через неделю. Посылая вам по монете в неделю, вам дали понять, что вам дают время раскаяться и исправить то, что вы совершили. Страной Леморией заключенные замка Лакс называли «тот свет», когда умирал заключенный, говорили, что он переселился в страну Леморию, от латинского корня «mor» - смерть. То, что на рисунке изображена женщина, означает, что это женское проклятие. Я свою работу сделал, я могу уйти, прощайте. Пусть бог будет с вами в вашу последнюю минуту.

Крысолов пошел по направлению к двери, четко отстукивая своими сапогами такт метронома.

-Постойте, - обреченно проговорил Иван Андреевич, - вы не взяли деньги за работу.

-Мне не нужны ваши деньги, - ответил Крысолов, продолжая свой путь. – Я удовлетворен полностью результатами работы.

-Постойте, - снова проговорил Иван Андреевич, - могу я вас попросить защитить меня?

-Нет.

-Значит, смерть неминуема?

-Неотвратима.

-Значит, я обречен, тогда я хотел бы знать за что, потому что я не знаю, за что меня хотят убить, и кто? И как это будет, меня отравят, повесят, а может быть, утопят?

Крысолов повернулся к Ивану Андреевичу, потом быстро вернулся к нему и спросил:

-А как вы предпочитаете умереть?

Иван Андреевич отшатнулся от него и прошептал в ужасе:

-Как … как … умереть?

Крысолов усмехнулся, продемонстрировав великолепные белые зубы.

-Я не хочу умирать, - пролепетал Иван Андреевич, - я еще долго могу жить, я … мне всего пятьдесят два года, у меня молодая жена и двое маленьких детей.

-А он, наверное, тоже не хотел умирать, - проговорил Крысолов.

-Кто?

-Ваш первый ребенок.

-Какой ребенок? – удивился Иван Андреевич, - у меня не было детей. Я всю жизнь работал как каторжный, я добивался положения в обществе, я зарабатывал капитал. И вот теперь, когда я, наконец, добился счастья, я должен умереть. Это не справедливо.

-А это не вам судить, - ответил Крысолов и ушел.

Дверь за ним закрылась. Иван Андреевич дрожащими руками достал из золотого портсигара папиросу, прикурил ее. В дверь постучали, дверь открылась в комнату вошла Лиза - жена.

-Жан, у тебя кто-то был? Ты с кем-то разговаривал?

Она была мила и очаровательна в своем кружевном розовом пеньюаре и круженном чепце на кучерявой белокурой головке. Ее наивный настороженный взгляд вызывал умиление.

Боже как же это несправедливо, кому достанется эта прелесть, если его, Ивана Андреевича, не будет. Нет, это нельзя допускать, надо бороться.

Он решительно затушил папиросу в пепельнице и подошел к жене, обнял ее за талию, легко прикоснулся к ее виску и проговорил:

-Прости родная, я разбудил тебя, я репетировал спич на завтрашнем обеде у губернатора, извини. Иди спать и не волнуйся, все будет хорошо.

-Ах, Жано, Жано, - погрозила пальчиком Лиза, - тише, пожалуйста, дети спят.

Иван Андреевич улыбнулся и снова поцеловал жену в висок:

-Спокойной ночи дорогая.

 

Мышка не знала, как оказалась в комнате с камином и коврами на всех стенах и полу. Она лежала в чистой теплой постели, укрытая теплым мягким одеялом. Крепкая заботливая рука гладила ее по голове. Мышка слышала непонятное мычание, похожее на колыбельную. Этот звук ее успокаивал, она не стала открывать глаза, она снова погрузилась в мягкий легкий сон.

Проснулась она от голода. Очень хотелось есть. Она открыла глаза и осмотрелась. Так это был не сон. Она действительно лежала на широкой удобной кровати, к комнате увешанной коврами. Кругом горели свечи, пламя в камине тоже освящало комнату.

Мышка села на кровати, натянув на обнаженное тело одеяло. В комнате был красивый резной шкаф для одежды, шкаф для посуды, письменный стол, несколько стульев и кресло возле камина.

В кресле сидел человек. Он спал, тихо посапывая. Мышка заметила, что это был мужчина – высокий, худой. Длинные ноги, одетые в сапоги, вытянулись почти до камина.

-Э-э-й, - тихо позвала Мышка, - эй, вы…

Человек в кресле шевельнулся, протер глаза и спросил, густым басом:

-Очнулась, есть хочешь?

-Да, очень.

Мужчина поднялся, взял из буфета тарелку с хлебом и большую медную кружку, в ней оказалось молоко, вкусное. Такого молока Мышка не пила с самого детства.

Мышка с аппетитом откусила кусок булки и запила молоком.

Мужчина усмехнулся и проговорил:

-Если есть хочешь, значит, будешь жить, Мышка.

-Меня зовут Юля, - сказала Мышка.

Мужчина сел в свое кресле у камина и сказал:

-Это там на верху, ты будешь Юленькой, а здесь ты Мышка.

-А ты? Как тебя зовут?

-Крысолов.

 

Через несколько минут после ухода жены, Иван Андреевич оделся и вышел на улицу, отметив, что черный ход его квартиры открыт. Надо сделать внушение кухарке, почему она не закрывает дверь. Иван Андреевич поймал извозчика, сел в коляску и приказал:

-Северный порт.

Извозчик обернулся и проговорил:

-Ночью в Северный порт не повезу, слезайте барин.

-Плачу двадцать пять рублей, - гаркнул Иван Андреевич.

-А как хотите барин, а жизнь дороже, а мне не нужно ваших денег, если меня с пирса скинут. Да и вам не советую барин, туда даже полиция не ездит ночью.

-Хорошо, - смирился Иван Андреевич, тогда подвези меня как можно ближе к порту.

Почти три часа, шарахаясь от собственной тени, пробирался Иван Андреевич по территории Северного порта. Наконец он оказался около двери небольшой каморки. Он постучал в дверь и толкнул ее, она оказалась не запертой. Он вошел.

Крохотная комнатушка была освещена керосиновой лампой. На кровати, отвернувшись к стенке, лежал мужчина. Он был в верхней одежде, в сапогах и даже войлочная шляпа на голове.

Иван Андреевич подошел к нему и постучал по спине мужчины тростью.

-Лембит, вставай.

Мужчина зашевелился, ворча:

-Кой шорт меня будить? – мужчина говорил с заметным акцентом.

Он сел на кровати, которая неимоверно скрипела, под тяжестью его массивного тела, присмотрелся к гостю и недовольно проговорил:

-Пришел.

Лембит встал, прошел к столу, осмотрел пустые стаканы, вылил из стоявшей на столе бутылки остатки напитка, потом как бы вспомнив, что он не один, предложил Ивану Андреевичу:

-Выпить?

-Нет, - ответил Иван Андреевич. – Лембит, ты меня помнишь?

Лембит не торопясь выпил, поставил стакан, взял со стола кусок пирога, откусил, бросил на стол и сел на стул.

-Зашем ты пришел? – проговорил Лембит, - я тебе больше ничего не должен. Я с тобой расплатился полностью.

-Послушай, Лембит, я за тридцать лет не разу у тебя не спрашивал, что ты с ней сделал, но теперь я хочу знать это.

Лембит крякнул и, достав из кармана маленькую кривую трубочку, не торопясь раскурил ее:

-Зашем тебе это знать? Что стала совесть мучить? Тридцать лет не беспокоила, а теперь… исправить все равно ничего уже нельзя.

Лембит сильно закашлялся, давясь воздухом, еле отдышавшись, продолжил:

-Ты мне помог, я тебе помог, все мы с тобой в расчете.

-Лембит, Лембит, - Иван Андреевич вскочил, схватил своего собеседника за грудки и начал трясти его с силой, - послушай, меня хотят убить, я нанял человека, и он сказал, что меня хочет убить мой первый ребенок. Лембит, у меня нет других детей, кроме тех малышей, которых мне родила мне Лиза.

-А у тебя есть Лизхен, и двое маленьких крошек, - проговорил усмехаясь Лембит, - да ты счастливый шеловек.

-Да, черт возьми, - разозлился Иван Андреевич, - у меня хорошая семья, я счастливый человек, я многого добился в этой жизни, и я не хочу умирать, это не справедливо.

Лембит оттолкнул Ивана Андреевича и жестоко проговорил:

-Да, ты счастливый шеловек, у тебя есть эта жизнь, а ту ты забыл?

-Не было, не было никакой другой жизни, - прокричал Иван Андреевич. – Слышишь ты, урод, не было и нет, и я не собираюсь отвечать за какие-то там грехи молодости.

-У всех у нас были грехи молодости, - прокряхтел Лембит, - но не на всех лежит грех предательства и убийства.

-Э-э-э нет, я никого не убивал, - махнул рукой Иван Андреевич. – Это ты убийца, если помнишь.

Лембит тяжело вздохнул и проговорил:

-Я за свои грехи тяжкие заплатил немыслимую цену, я за ту отнятую жизнь заплатил своей жизнью, а вот тебе все сошло с рук, и это не справедливо.

-Не надо валить с больной головы на здоровую, это ты убил того студента, - проговорил Иван Андреевич.

-А ты дал показания, что я в момент убийства был с тобой, а потом шантажировал меня и, в конце концов, вынудил меня бежать, бросить университет. Твоя услуга стоила мне слишком дорого, что так бы я попал на каторгу, что сейчас, - с горечью в голосе проговорил Лембит, потом немного помолчал и добавил: - Хотя, я пожалуй заплатил дороже, совершив одно убийство, мне грозило лет десять каторги, а там может быть господь и простил бы меня, а совершив первое убийство и продав душу тебе, я совершил и второе, а там и пошло.

-Так она мертва? – с надеждой в голосе спросил Иван Андреевич.

Лембит тяжело вздохнул, посмотрел с тоской на пустую бутылку, снова затянулся, почти потухшей трубкой, снова сильно закашлялся и ответил:

-Я думаю, что сейчас ее уже нет в живых.

-А что было тогда?

-Тогда? Ты хочешь знать, что было тогда? Тридцать лет тебя это не интересовало. Хорошо, слушай. Ты помнишь, как ты пришел и сказал, что Марта ждет от тебя ребенка, и что ты не хочешь связывать жизнь с этой простушкой? Помнишь?

-Да, помню, я не виноват, что эта дурочка напридумывала себе, я ей ничего не обещал с самого начала. Мы все ходили к этим белошвейкам, и ты и Освальд, и все ребята из нашего университета. Это была традиция, все студенты спали с белошвейками, и только я почему-то должен был на ней жениться.

-Потому что только от тебя забеременела белошвейка, больше ни от кого, ни от меня, ни от покойного Освальда.

-Потому что вы не спали с одной по два раза, а меняли их как перчатки, а я был брезглив, да… мне было противно, пользоваться этими девками, поэтому я выбрал Марту, одну.

-И хотел, что бы она больше ни с кем не спала, поэтому каждый раз рассказывал ей сказку про любовь. А девочка только приехала в город со своего хутора, и верила в бога, и то, что в городе она встретит своего принца. Она думала, что ты тот самый принц.

-Хорошо, хорошо, я виноват, но только в том, что совратил эту глупышку, - согласился Иван Андреевич.

-Нет, не бывает зла на раз, зло одно, порождает другое, другое следующее, и эту цепь прервать не может даже смерть злодея. Что бы она пошла со мной, ты наврал ей, что должен скрываться, что сейчас она должна уйти со мной, а потом ты приедешь. Она поверила, она даже подумать не могла, что ты ее отправляешь на смерть. Ты велел мне убить ее и уезжать из города. Я не убил ее, мы с ней вместе сели на тот пароход, отходивший в Голландию. Она повиновалась мне безропотно, ведь ты так велел, она подчинялась. И только когда я попытался переспать с ней, она дала мне такой отпор. Я разозлился, но и тогда я ее не убил, я ей рассказал все про тебя.

-И что было дальше? – с нетерпением проговорил Иван Андреевич.

-А дальше … дальше, мы прибыли в Амстердам, я нанялся матросом на сухогруз, а ее я больше не видел. Когда мы сошли на берег, живот у нее уже был хорошо заметен, что с ней случилось дальше - я не знаю. Я объехал весь свет, пил все пойло, какое только бывает на земле, я пытался забыть, то утро, когда очнулся после пирушки с ножом в руке и с мертвым Освальдом рядом, но забыть это невозможно. Наверное, мне надо было стать монахом, уйти в монастырь, но теперь уже поздно, что-либо изменить, я вернулся домой умереть.

-Значит, она жива? – обреченно проговорил Иван Андреевич.

-Я не знаю, - проговорил Лембит. – Мой сухогруз уходил из порта через месяц, я решил перед уходом найти ее и попрощаться, я узнавал в миграционной службе порта, где она должна была зарегистрироваться. Мне сказали, что ее поместили в карантин, у нее не оказалось каких-то документов. Скорей всего она попала в тюрьму, с такими, как она, там не церемонились. Депортировать ее назад в Россию дорого, проще обвинить в чем-нибудь и в тюрьму.

Иван Андреевич мрачно молчал. У него не было сомнения, что Марта стала узницей того самого острова Лакс, о котором ему рассказывал Крысолов, и если это возмездие, то только за нее. Она все-таки родила этого ребенка. Но откуда это узнал Крысолов?

Иван Андреевич встал. Достал из кармана бумажник, вынул оттуда две сторублевые банкноты и бросил их на стол.

-Лембит, возьми деньги и уйди в монастырь, по крайней мере, умрешь как человек, и если сможешь, прости меня, и молись за нас.

 

-Почему ты здесь? – спросил Крысолов, заходя в комнату и снимая на ходу плащ.

-Я не хочу уходить, - заявила Мышка, выставляя на стол тарелки.

В комнате вкусно пахло жаренным мясом. Мышка ходила по ковру босиком. На ней надета была одна из рубашек Крысолова, длинные рукава были завернуты до локтя. Длинные рыжие волосы были распущены по плечам. Она была соблазнительна настолько, что Крысолов еле справлялся со своим желанием заключить ее в объятия. Однажды он уже не смог совладать с собой, это случилось недавно, и с тех пор он еще сильней старался контролировать свои эмоции. Он избегал близких отношений с Мышкой, хотя девушка искренне и всей душой любила его. И не раз провоцировала его, но Крысолов был уверен, что он не должен быть с этой женщиной. Она должна жить своей настоящей жизнью.

-Спасибо за еду, - сказал Крысолов, вытирая рот салфеткой, - я должен отдохнуть, уходи.

-Отдыхай, - ответила твердым голосом Мышка, - я буду тиха, как мышка.

-Иди к себе, - не очень уверенно сказал Крысолов.

-Нет.

Она спокойно убирала посуду со стола. Крысолов сел в кресло, раскурил трубку и тяжело вздохнул. Спорить с ней сейчас было бы бесполезно. Закончится все это истерикой, такое бывало и раньше.

Мышка взяла книгу и села на стул в углу комнаты. Крысолов усмехнулся и проговорил:

-Юля…

Мышка вскочила со стула и бросилась к Крысолову. Она опустилась перед ним на пол, положив свою милую головку ему на колено, и тихо проговорила:

-Это я там на верху Юленька, а здесь я Мышка.

-Юля, ты должна уйти, ты молода, красива, я урод.

Мышка закрутила головой и вскарабкалась на колени к Крысолову, осторожно обняла его за шею и прошептала ему в ухо:

-Не смей, ты самый красивый в мире мужчина, ты единственный, кого я могу любить, ты единственный настоящий человек.

Он обнял ее, и горячо зашептал:

-Как ты представляешь нашу жизнь? Здесь в этом подвале? А дети? Ты хочешь, что бы у них была такая же судьба, как у нас?

Искра надежды мелькнула в глазах у Мышки, она вздохнула и сказала:

-Давай уедем, далеко далеко, туда, где о нас никто ничего знать не будет, начнем жизнь с нового листа.

Крысолов молчал.

-Давай уедем в Америку, - продолжала Мышка, - или в Голландию.

Крысолов глянул на Мышку и спросил:

-Почему в Голландию?

-Потому что это твоя родина.

Крысолов снова усмехнулся и ничего не сказал. Да и что было говорить, если Мышка и сама обо всем догадалась. Он сам учил ее мыслить и анализировать, а она оказалась способной ученицей. Она всего один раз видела на шее у Крысолова медальон на кожаном шнурке.

-Как тебя зовут? – тихо спросила она.

Крысолов снова улыбнулся, погладил девушку по голове и ответил:

-Христиан.

 

Новую встречу Крысолов назначил Ивану Андреевичу на кладбище. Он снова появился неожиданно. Просто вырос из-за очередного каменного надгробия, как будто вылез из могилы.

-Послушайте, какого черта вы появляетесь так неожиданно? - возмутился Иван Андреевич.

-Что вам угодно? – вместо ответа спокойно спросил Крысолов.- Вы просили о встрече, но я кажется, вам объяснил в прошлый раз, что работать на вас больше не буду.

-Я этого и не прошу, - робко начал Иван Андреевич, - мне просто нужны от вас кое-какие сведения.

-Какие?

-Я хочу знать, откуда вы узнали, об острове Лакс и стране Лемории? Я пытался разыскать сведения в библиотеке, но ничего не нашел. Справлялся и в географическом обществе, но и они мне ничего не сказали ….

-Этими сведениями располагает только тюремный департамент, причем не этой страны, - проговорил Крысолов, - остров Лакс имеет совершенно другое географическое название.

-Понятно, а… я прошу у вас совета, я… вы прошлый раз сказали, что я должен раскаяться и попытаться исправить, я готов… но я не знаю как… я не знаю, где мне теперь искать этого ребенка и его мать… помогите мне, найдите его, у меня осталось мало времени, я… вам хорошо заплачу.

Крысолов усмехнулся и проговорил:

-Я сделал все что мог, а вам весь остаток жизни придется жить с чувством вины, прощайте, и не ищите больше встреч со мной.

Он развернулся и пошел по дороге в глубь кладбища.

-Постойте можно еще два вопроса, из чистого любопытства?

Крысолов остановился.

-Из чего сшит ваш плащ?

-Из крысиных шкурок, - ответил Крысолов.

-Почему? Вы же не бедный человек, почему крысы?

-Крысы были моими няньками и кормилицами, когда много лет назад я обнаружил себя в подвале после наводнения, без чувств, без памяти и с парализованными ногами. Они хотели меня съесть, и от их укусов я пришел в себя. Крысиное гнездо было прямо подо мной. Они жили рядом со мной, на мне, подомной. Они кусали меня, когда я отнимал у них еду. Потом я научился убивать их и пить их кровь, и есть их мясо, я выжил благодаря крысам. До этого я умел убивать только крупных крыс, тех которые ходят на двух ногах. Как оказалось разница между ними небольшая. Они такие же, как и те, что живут в подвале, у них такие же повадки. Я изучил их очень хорошо, и это позволило мне, потом зарабатывать много денег. Да, теперь я богат, но я остался таким же крысоловом, и я благодарен крысам, за все, чему у них научился, поэтому и ношу плащ из крыс, поэтому и живу как крыса в норе.

Он снова пошел, но Иван Андреевич снова попытался его удержать.

-Постойте, вы же знаете, кто меня убьет, скажите, как это будет?

Крысолов ответил не сразу, как будто решая, сказать или нет, потом все же проговорил:

-Он принесет вам последнюю монету.

Он снова решительно пошел прочь, но Иван Андреевич догнал Крысолова и ухватился за рукав плаща:

-Стой!

Крысолов остановился, резким движением высвободил свой рукав из рук Ивана Андреевича и одарил его таким взглядом, что у Ивана Андреевича мороз пробежал по спине. Язык моментально присох к небу, но Иван Андреевич нашел в себе силы и проговорил:

-Скажите… это… вы…?

Крысолов изобразил на лице подобие улыбки и, не дав ответа, ушел, оставив Ивана Андреевича в муках.

 

Мышка стояла на пристани и напряженно вглядывалась в даль.

-Ну, что барышня, мы едем или где? – спросил ее старый матрос в брезентовой куртке.

-Сейчас, сейчас, - взволнованно проговорила Мышка, надо немного подождать….

-Час уже ждем, - проворчал матрос.

-Он идет, - с облегчением вздохнула Мышка, увидав высокую человеческую фигуру, в развевающемся на ветру длиннополом плаще.

Крысолов легко взбежал на борт по сходням, и принял в объятия переволновавшуюся Мышку.

Он ласково погладил ее по голове, поцеловал в висок и крикнул матросам:

-Отдать швартовы.

Мышка заметила, что у него слегка подрагивают руки и лихорадочно блестят глаза.

-Все в порядке? – спросила она.

Крысолов кивнул головой и тихо прошептал:

-Да, все кончено.

Сердце у Мышки забилось учащенно, она осторожно пальцами провела по груди своего любимого, ощутила под тонкой тканью сорочки плоский диск медальона и удовлетворенно улыбнулась. Подняла лицо и встретилась глазами с глазами Христиана.

-Кто ты теперь? Крысолов или Христиан?

-Пока не знаю, - ответил Крысолов, - но теперь точно знаю, как зовут тебя.

-Как? – спросила Мышка.

Крысолов полез в карман плаща, достал оттуда гербовую бумагу, прочитал:

-Джулия Христиан Шуллинг, супруга Христиана Шуллинга, подданного королевства Нидерланды. Тебя устраивает такое имя?

Мышка обняла его крепко, что было сил в маленьких ручках, прижалась к нему, и тихо прошептав при этом:

-Да.

 

- Иван Андреевич, вам письмо, - проговорила горничная.

Он уже давно перестал бояться прихода почтальона, он даже почти забыл о тех страшных девяти неделях, двадцать лет назад, когда он готовился к смерти. Он тогда еще написал завещание, в котором значительную часть своего капитала завещал детскому приюту Пресвятой Богородицы, который сам же и построил. Он основал фонд этого приюта, и в основу капитала этого фонда легла коллекция из девяти золотых монет.

Десятую монету он не получил не через неделю, не через месяц, не через год. Поначалу он ждал смерти каждый день, потом решил для себя, что готов к смерти, а значит можно ее не ждать придет и придет. Он смирился со своей участью. Он жил, стараясь, каждый день делать добро, что бы каждый день, не был прожит зря.

Год назад его разбил паралич, теперь он был прикован к кровати, и самое большее, на что он был сейчас способен, это говорить, читать и думать.

Дело его продолжил его сын Андрей Иванович. Дочь Екатерину два года назад он удачно выдал замуж. И теперь ждал первого внука или внучку.

Лембит ушел в монастырь. Умер он через год после встречи с Иваном Андреевичем. О чем в письме Ивану Андреевичу сообщил настоятель монастыря.

Иван Андреевич вскрыл письмо. Из конверта выпала монета. Больше в конверте ничего не было. Иван Андреевич взял монету в руку, посмотрел на нее. Да, несомненно, это была десятая монета, только у нее было маленькое отличие от всех остальных, в верхней части монеты была проделано маленькое отверстие, которое служило, видимо, для продевания шнурка, что превращало монету в медальон.

Иван Андреевич взял в руки конверт. Имя отправителя на нем отсутствовало, но почтовый штемпель гласил, что письмо пришло из королевства Нидерланды.

Иван Андреевич удовлетворенно улыбнулся и тихо проговорил:

-Спасибо.