Эта история, теперь история, которая произошла вчера в день открытия «Парка Памяти» военным летчикам, нынче мне уже не кажется странной.

 

Хочу сразу сказать: о подобных случаях мы слышим довольно часто, и течения в них событий мало отличаются. А от этого перестаешь обращать разум в их сторону, привыкаешь, - но, когда видишь все это своими глазами - чувства накрывают другие...

 

Дневное мероприятие чести прошло как и положено! Открытия ждали целый год. К 9 Мая не получилось, так бывает: когда-то так же, не успев вовремя добросить гранату в идущий танк, боец с воем грыз родную землю, сожалея…

…перерезали ленточку, громко поклялись памятью к павшим…

Школьники-пионеры пели песни, читали стихи, а собравшиеся смотрели. Тех, кто помнил то военное время, уже практически не осталось, но пришедшие нынче, слушая, воображали в памяти далекие и страшные дни, и их лица казались чистыми и светлыми. Почему... Пионеры? - спросите вы!

У нас во время войны находился военный аэродром, а на том месте, где он был, теперь только остались могилы летчиков. И вот за этими могилами, сразу после войны, и по сей день ухаживают пионеры – в праздники повязывают галстуки и…

Дневной митинг закончился вечерней дискотекой для молодежи. И вот на этой дискотеке произошло то, о чем я и хочу коротенько рассказать.

 

Память – сильная вещь.

 

Вечером молодежь подвыпила и развеселилась свободнее… Фейерверки, салюты, громы аплодисментов, крики – что только не видел и не слышал Парк в этот вечер. Проживая от праздника до праздника минуты забвения – сегодня звенел - было светло и радостно!

Горел Вечный Огонь, шурша языками пламени. И по квадрату рассаженных дерев отражал склонЕнные тени людей. Несколько молодых ребят, выпив "фронтовых", представляли себя бойцами… А вокруг Огня устроили пикник-воспоминание. Расставив бутылки с водкой и пивом тут же, настраивали громче музыку, а девочки стряпали:

- Не так нужно, не было тогда таких закусок, - сказала одна из них, и взяв пухлую сардельку, нанизала ее на веточку...

 

Пионерский пример – есть пример, а это тоже сильная вещь.

 

Запах жареного мяса почему-то оТдал неприятным духом. Очень вероятно, что где-то глубоко, в нас есть то, что не в силах заглушить ни время, ни водка. Думалось, наверное, девочкам и мальчишкам о своих прадедах, в духе той войны. Бог их знает! Но общность сильнее, и непонятно-задумчивое состояние одних ребят, заменялось чрезмерным веселеем других. Спорили о подвигах, предполагая и заменяя одну бранную картину на другую… Так продолжалось до ночи...

К вечеру эта музыка, людям из близких домов, осточертела.

И самые бдительные вышли чтоб успокоить юных следопытов. Не обидели и сердобольные бабушки вечер, своим отсутствием. Пришли, и как всегда – заругались.

-Разве так можно!? - кричали они дружно, - молодежь, смена наша, а опились до непотребности. Их! Весь Огонь мусором загваздали. Ну и жизнь пошла!

Как и бывает, толки разрастались в ширину захватом обсуждений…

- Вот! Глядите, - кричала одна, - не могу пройтить к Святыни! Об гондония спотыкаюсь! Обнаглели. Звоните в милицию. Тьфу, как ее – Полицию… А другая, по моложе, улыбнувшись:

- Да что милиция! Позабирают деток и все! Им все равно, а детки еще глупенькие! Не нужно молодежь пугать, да и жизнь им портить… А вы-то подумайте бабы, мужики. Как живем-то? Хрен с ней с войной-то, невозможно все упомнить, да и нужно ли!? Отстроили памятники, а народ живет как свиньи в хлеву, а от блеска церковных куполов и этих памятников, токмо еще и не почернели мы сами. Вот об чем задуматься нужно, мужики.

Мужики молчали, а ребята сидели как пленные, подцвеченные в ночи Огнем.

 

Не буду рассказывать всю бестолковщину подобных «вечеринок»! А только все закончилось само собой.

 

Осветив фарами гнев народа, вплотную к Вечному Огню подъехала машина и остановилась. Из нее вышел мужчина, лет сорока. Подозвал одного из «пленников», и без разговора, наотмашь зарядил знаний гуляке. Тот упал! А мужчина, подавая ему руку, сказал:

- Идем домой, сын, учиться чести - своей и чужой!

 

...народ, движимый тлением остатков приличия, оставался в молчании, как тени, - памятником в лицах - той бессмысленной, как получается, войны.

А отблески огня покачивали честнУю сволочь, и ласкали...

 

****

 

Но мы смахиваем дымку с глаз, через которую смотрели на этот вечер. И, встряхнувшись, видим реальность иной, настоящей. Сцены отца и сына, такой, как она мне представилась по инерции развития «праздничного» сюжета, – не было (глупый глаз автора). А была обычная - как это могут исполнить, пожалуй, только русские душевные люди, - ругань! «Отец», обозвал пожилую окружавшую сволочь «русской скотиной», живущей паразитической старостью, и собрался было уехать, но…

 

…нелеп будет мой рассказ, если я возьмусь его описывать, зная наперед бедность моей палитры и скупость ее. Что она? в сравнении с взявшимися, в свой черед, милыми старичками атаковать молодость. Они с храпом сгруппировались бранной «свиньёй», и – двинули… Жутко и представить, чем бы закончились эти представления в жанре разоблачений, и какие гнилые стороны врага, внезапно друг для дружки открылись бы. Но, опять же, по воле странного русского чутья они вдруг постигли: «хватили лишнего, и какие границы приличия, изобличая душу соседа они не сломили бы, не остановись?».

 

А только покрыли ладонями свои рты и, удивляясь стыду за самих себя, застыли: как и было описано выше…

 

Напомнив знаменитую немую сцену из комедии «Ревизор».