Я сталкивалась в жизни с разными людьми: хорошими и плохими, очень хорошими и очень плохими. Щедрые и жадные, скромные и тщеславные, альтруисты и эгоисты, добрые и злые — все они раскрашивали мою жизнь яркими красками, делали ее многогранной, насыщенной и познавательной.

 

Бывало череду серых будней прерывал очередной уникум. «Что за огонь горит у него внутри? - подталкиваемая любознательностью, я всегда пыталась влезть в его шкуру.

Ага, жадина! Очень плохо у него внутри — там обосновался демон, который обменивает душу, любовь и жизнь на денежные знаки, чудовище не изгонишь, уж если вцепилось, то сожрет до остатка. Но жадные отлично маскируются, их трудно распознать.

 

Мне встречались и «супержадные» - внутри у них вообще пекло, пустыня Сахара: изнурительный жар отнимает все силы, такие люди страдают, потому что, может быть, когда-нибудь, кому-нибудь нужно будет что-то отдать. Они тоже пытаются замаскироваться под невинную жертву, мол, им все что-то должны, а они — никому и ничего. Наивные! «Супержадность» выпирает, как небоскреб, среди одноэтажных домиков, как великан среди карликов. Ее не утаишь.

 

Как яркие звезды на темном небе, патологические явления всегда привлекают к себе внимание, нельзя остаться равнодушным, созерцая такое «чудо природы».

 

Ярче других на небосклоне горела звезда по имени Ляля, моя соседка по дому.

* * *

Как-то Ляля столкнулась с дилеммой: как лучше поступить, если, с одной стороны, жалко выбросить, а с другой, - жалко дать. Причиной тяжких раздумий стал пирог, приготовлением которого она занималась все утро.

 

«Ну, как же его выбросить, рука не поднимется. Такой большой, можно было бы кушать неделю». Женщина снова отщипнула кусочек, чтобы в который уже раз убедиться, что с пирогом что-то не так.

 

«Может, у меня нет аппетита?» - сколько бы Ляля не уговаривала себя, желание кушать так и не появлялось.

«Жалко, но придется отдать кому-нибудь», - опечаленная неудачей, она прислушалась к вибрациям своей души и не ощутила особого напряжения. Противное слово «дать» на этот раз не было созвучным слову «обеднеть».

 

И Ляля сделала свой выбор в пользу последнего из двух вариантов.

 

«Инна, зайдите ко мне», - услышала я в телефонной трубке ее голос. Мне не хотелось бросать домашние дела, но я не смогла отказать одинокой женщине.

 

Ляля завела меня на кухню, усадила за стол, достала из духовки большой противень с чем-то белесым, весьма отдаленно напоминающим пирог, и торжественно поставила его передо мной. От целого был отрезан небольшой кусочек: Ляля уже продегустировала свое кулинарное чудо.

 

«Я хочу вас угостить! Сегодня испекла».

 

«Господи, что-то в лесу сдохло», - подумала я. Никогда раньше Ляля этого не делала, хотя сама не отказывалась отобедать у нас. Даже жалкие червивые яблочки, которые она привозила со своей дачи, и те предлагала мне за деньги.

«Ешьте, Инна, не стесняйтесь. Если понравится, то я вам дам с собой для мужа».

 

Без особого желания я положила в рот кусочек, но так и не смогла проглотить. Это было что-то ужасное: клейкое, безвкусное, отвратительное. Вопреки всем правилам приличия, я выплюнула его.

 

«Ляля, вы меня, конечно, извините, но я не могу это есть!» Соседка, с интересом наблюдавшая за мной, даже не удивилась: «Вот и я не смогла. Надо же, как жалко».

А вот я удивилась, да еще как! Ляля попробовала эту гадость, поняла, что сама не одолеет, поэтому и решила провести сеанс невиданной щедрости — скормить его мне.

 

«Если не секрет, из чего вы это сделали?» - даже солидный кулинарный опыт не помог мне с определением ингредиентов.

 

«Да вот убирала в шкафу и нашла пакет блинной муки», - Ляля была простая, как валенок.

Пирог из прогорклой блинной муки, неизвестно сколько лет хранившейся в ее закромах! Без сахара и без намека на начинку. Или с намеком — в виде мучных червячков? Это был кошмар!

 

«Я пойду, не обижайтесь», - мне нужно было срочно избавиться от тошнотворного послевкусия.

 

«Да, да, идите, - Ляля не стала меня задерживать, - а вы давно видели соседей?» - она имела в виду пожилую семейную пару, которая жила на одной площадке с нами.

 

«Вчера видела», - ну, понятно, теперь Ляля свою щедрость обрушит на них.

Все происходило на «чистом глазу», никакого стыда, никакого недовольства. Казалось, что Ляля была даже счастлива, ей удалось справиться со своей жадностью и проявить «великую щедрость души». А там уже ваше личное дело, кушать пирог или нет!

 

Если бы мне предложили сделать выбор: увидеть эту демонстрацию сверхжадности, но для этого нужно съесть кусок пирога, или не увидеть — то я бы съела! Это было впечатляюще.

 

Прошло полгода. Соседка готовилась к отъезду на ПМЖ в Германию. Но напоследок ей удалось еще раз удивить меня.

Как-то Ляля стояла недалеко от нашего подъезда и ела мороженое.

 

«Инна, - окликнула она меня, - идите сюда». Ей было скучно.

 

Мы болтали о том, о сем. Ляля продолжала кушать пломбир. И тут произошло чрезвычайное происшествие — ей стало неловко. И на старуху бывает проруха.

 

Я видела, что Ляля мучается, мысли, мелькавшие в ее голове, тут же отражались на недовольном лице: «Зачем я ее позвала? Сглупила! Неудобно кушать одной... Но что делать?»

И тут уникальная моя соседка протянула мне уже наполовину объеденный стаканчик и простодушно сказала: «Инна, лизните!»

 

Вот это да! Что за неожиданный поворот! К этому я точно не была готова.

 

«Ляля, да вы что??? Не нужно».

 

«Как хотите», - теперь уже можно было спокойно доедать.

 

Я смотрела на стареющую женщину и не ощущала ничего, кроме жалости. Ведь ее жадность на самом деле не мешала никому, кроме нее самой. Трудно, наверное, жить с таким багажом.

 

После Лялиного отъезда прошло уже много лет, но я всегда буду ей благодарна за жизненные уроки, которые она мне преподала. Я поняла, что если у человека в душе — а там насеяно много чего и хорошего, и плохого — прорастает какое-то «злое семя», нужно немедленно провести прополку, чтобы чертополох не набрал силу и не разросся до угрожающих размеров.