Может ли олень быть хищником?

 

Казалось бы совершенно глупый вопрос. Все равно как может ли волк быть травоядным? Для меня этот вопрос до острова Врангеля был ясен, как божий день. Однако, внимательно наблюдая за питанием оленей, я начал понемногу задумываться.

Видели ли вы тундру после того, как по ней прошло стадо оленей? Она выглядит, как будто Мамай прошел войной. Широкая полоса, где не осталось ничего живого. Это «милое животное» лопает все подряд: мох, траву, грибы, яйца птиц вместе со скорлупой, птенцов, леммингов, жуков и пауков, короче – все, что хоть мало - мальски пригодно в пищу. Даже грызет сброшенные прошлогодние рога, как ребятишки козинаки. Особенную ненависть у нас вызывала его прямо таки патологическая страсть к поеданию птичьих гнезд.

Надо отметить, что в то время мы работали по совместной советско-американской программе, посвященной изучению экологии белого гуся, который гнездился на острове Врангеля, а на зимовку улетал в Калифорнию. Чтобы лучше различать птиц американцы придумали легкие оранжевые ошейники с номерами. Мы отлавливали гусей во время линьки, одевали им ошейники и они держались на птицах два-три года, позволяя без отстрела наблюдать птиц на местах гнездования, зимовок и во время перелетов при помощи оптики. Особую ценность для нас представляли загнездившиеся пары, где оба гуся были с ошейниками.

Однажды под вечер я возвращался с маршрута и заметил на гнездовье оленей. Нехорошее предчувствие сжало сердце. В двухстах метрах от нашего балка было контрольное гнездо, где и гусак и гусыня были с ошейниками. Причем птицы так к нам привыкли, что на нас почти не реагировали и позволяли спокойно за ними наблюдать. Гусыня отложила шесть яиц и трудолюбиво их насижывала. Песцы, поскольку балок был недалеко, шастали рядом, но гнезду не угрожали. Короче, гуси были нам как родные, а гнездо было так дорого, как будто мы всем отрядом туда отложили яйца.

И что же я увидел?! Недалеко от гнезда стояли печальные гуси и с обреченным видом смотрели, как засунув свою наглую морду в гнездо, как в сковородку, олень с упоением пожирал яйца.

- Перестань немедленно, проклятая скотина! – завопил я, срывая с плеча карабин «Барс».

Не тут-то было! Он уже не мог оторваться от такого угощения и стал торопливо доедать яйца, озираясь на меня и хищно слизывая с губ скорлупу с остатками желтка. Вытерпеть такую наглость было свыше человеческих сил!

Я выстрелил прямо по правой лопатке. Пули в карабине были полуоболочные. Такой снаряд при скорости 300 м/сек как нож в масло входит в тело, но, встретив сопротивление в виде кости, принимает грибовидную форму и выносит кость вместе с мясом напрочь.

Так получилось и с этим злополучным гурманом. Его левую лопатку почти оторвало вместе с ногой. Олень очень удивился, прыгнул и попытался приземлиться, но ноги не было, и поэтому он красиво, как в американском боевике, кувыркнулся через рога и затих.

В другое время можно было бы порадоваться такому красивому выстрелу, почти как в голливудском фильме, но не сейчас. Я подошел, убедился, что яиц в гнезде не осталось, несколько раз со злобой пнул оленя и пошел к балку. Там некоторое время просто сидел и нервно курил, а народ терпеливо ждал рассказа о том, что произошло.

- Что произошло? А то, что сожрало «милое травоядное» наше лучшее контрольное гнездо, чтобы ему подавиться на том свете. Идите и заберите эту скотину на мясо. Лично мне на него смотреть противно, да и есть я эту падаль не буду. А увидите пастухов, то хоть одного за шкирку притащите сюда. Разговор серьезный к ним есть.

Ребята освежевали и прикопали в снежник оленя, а на следующий день рано утром пастухи сами заявились в гости. Встретили мы их неласково.

- Вот гнездовье, вот ваши олени, вот вы, - сказал я, - предлагаю вам убраться в течение получаса с гнездовья. Через полчаса начинаю стрелять. Время пошло!

Пастухи молча переглянулись и вышли. В течение получаса на гнездовье оленей не было, как, впрочем, и пастухов. И вообще в этот сезон мы пастухов больше не встречали, что было удивительно. Обычно они хоть раз в две недели появлялись у нас, делились островными новостями, приносили и забирали почту, а тут как вымерли все.

Заехавший на гнездовье Винклер, легко разрешил наше недоумение по этому поводу.

- Сами виноваты, - сказал он, хитро улыбаясь в свои роскошные усы. Бедные оленеводы примчались в поселок и сказали, что ваш начальник с ума сошел, велел не появляться вблизи гнездовья и по людям стреляет из карабина. Кому же охота пулю получить! Это мне на все плевать, семьи и детей нет, если и застрелят, то горевать особо некому. Поэтому я и приехал, такой уж я отчаянный мужчина!

Ребята валялись от хохота, а я задумался: какую же силу имеет слово, особенно если оно не понято и неверно истолковано.

С тех пор к северному оленю, особенно врангевской популяции, у меня отношение особое. Видимо ему сильно не хватает минеральных солей, поэтому он и стал такой всеядный. А может, подобный спектр питания у него запрограммирован суровостью северной природы? Кто может дать однозначный ответ? Лично для меня он травоядное животное, которое с превеликой радостью способно превращаться в хищника. И попробуйте меня в этом переубедить.

А с пастухами мы осенью все же встретились в поселке и наладили отношения. По крайней мере, с меня спала маска кровожадного тундрового монстра, охотника за невинными пастухами - оленеводами.