Этой встречи мне пришлось ждать ровно год. И надо признать, далеко не со звездой российского или американского шоу-бизнеса. Прежде состоялась моя встреча с матерью нынешнего собеседника... Вернее сказать, собеседницы, потому как Жорж считает себя женщиной, а мать его никак не может с этим примириться. Газета "В Новом Свете" в июле 2002 года опубликовала "Исповедь матери транссвистита", где Мария Ю. очень откровенно поведала читателям историю своей непростой жизни и жизни ее приемного сына Жорика, который в детстве никак не хотел стричь волосы. «Мальчик стричься не желает, мальчик с кресла уползает…», помните, как у Э.Успенского.

 

Год назад Жорж пообещал матери дать этой же газете интервью по телефону. Однако, небесные светила расположились так, что привели его и меня за красиво сервированный столик, в ресторан "Добро пожаловать домой" или "Welcome to home" на знаменитой улице Castro, в центре San Francisco. Здесь целый район увешан семицветными флагами. Под ними нашли свой "дом" люди, обожающие «цвет радуги», которых принято относить к сексуальным меньшинствам. Улица Castro - улица геев и лесбиянок, плод свободной и демократичной Калифорнии. Мой собеседник надеется, что с приходом нового «губернатора-терминатора» свобода и демократия в Калифорнии не иссякнет.

 

И так, Жорж (он/она) сидит передо мной, в виде импозантной, экстравагантно одетой женщины, возможно слегка вульгарной, с ярко накрашенными губами, громадными карими глазищами и роскошными, как смоль, длинными кудрями.

 

- Скажи, почему все эти парни смотрят на нас недружелюбно?

 

- Они не понимают, почему я среди бела дня в вечернем наряде. Это дурной тон, понимаешь? Потом, наверное, подозревают, что-то неладное, видя диктофон и твою шпионскую камеру. Плюс наш русский язык, что здесь совершенный нонсенс, - Жорж прикурил длинную тонкую сигарету, и лицо его (или ее? трудно определиться!) окуталось прозрачной вуалью дыма. – Вообще то, я так оделся для фото. Но прямо сейчас решил, что не буду фотографироваться. Я же обещал только интервью, не так ли?

 

- Все правильно. Ты мог бы и на встречу не соглашаться. Твое право. На фото я не рассчитываю, камера со мной для других целей, хочу показать читателям здешние красоты. Знаешь ли ты, почему эта улица носит название Кастро?

 

- Не думаю, что это как-то связано с кубинским лидером Фиделем. Скорее это название относится к истории Калифорнии, когда она была захвачена испанцами. А про «здешние красоты», это – хорошо! НАдо показывать нашему отсталому совковому обществу все краски убогого мира: от белой до черной… и по порядку. Пусть вникают.

 

-Может, наш разговор не ко времени? И ты не расположен сегодня? Так оставим его до лучших времен…

 

-Нет, все нормально. Я готов, - Жорж заправил длинную прядку волос за ухо, достал из дамской сумочки новую пачку сигарет, распечатал ее. Одним словом, приготовился отвечать.

 

- Твоя мама приоткрыла завесу таинственности вашей жизни.

 

- Моя мама - святая женщина! - при упоминании о матери по лицу Жорж пробежала блаженная улыбка. - Никто из моих друзей не находит такой поддержки и понимания у своих родителей, как я. Мне несказанно повезло. Не знаю, как бы сложилась моя жизнь, если бы первой умерла она, а не отец. Наверное, я уже давно был бы в психушке... или повесился. Папаша никогда меня не понимал и никогда бы не принял моей жизненной позиции. Мама права, это его счастье, что он умер так рано.

 

- Твоя матушка – очень сильный человек, ее терпению, похоже, нет предела.

 

- Матушка! Слово то, какое хорошее и почти забытое. Нет предела терпению, говоришь? – Жорож глубоко затянулся дымом. - Нет предела ее любви ко мне. Только ее любовь и помогла ей и мне выстоять и выдержать все нападки со стороны людей невежественных и необразованных, которых одним словом только и можно назвать: быдло.

 

- Я понимаю, что тебе пришлось нелегко. Быть не таким как все, плыть против течения с ранних лет... Для этого надо иметь определенную выдержку и немалую силу воли.

 

- Да ты не подбрасывай мне леща… Не льсти, не надо. Я не верю ни тебе, ни какому другому журналисту. Все вы гонитесь за горячим и жареным, если не сказать, вонючим….

 

- Почему же ты согласился на это интервью?

 

- Лишь затем, чтобы обратиться к этим самым людям, считающим себя повелителями чужих судеб. Они думают, что могут диктовать всем и вся, как надо жить? О чем думать? Что есть и пить? В чем спать? И с кем? Этим интервью я пытаюсь сказать им: - НЕ МЕШАЙТЕ! Не суйте свой нос, куда не следует и не судите о том, о чем вы абсолютно ничего не понимаете, - лицо Жорж покрылось багрянцем, а руки нервно потянулись к золотистой пачке за очередной сигаретой. - Каждый из нас рожден свободным. Каждый вправе выбрать свой собственный путь. Пусть потом этот путь окажется неправильным. Но человек сам должен разобраться и понять, что для него правильно, а что нет, что важнее и лучше. Никто не вправе диктовать ему, как надо жить - ни родители, ни общественность.

 

- А как на счет правительства, законов, не только прав, но и обязанностей?

 

- Это уже другое. Что касается правительства, то надо заметить, что американское относится к нам с пониманием. Вот сейчас мы сидим с тобой в уютном рестораньчике, пьем кофе, а за окном ходят парни, обнявшись и целуясь, желающие жить свободно, без предрассудков. И мэрия Сан-Франциско позволяет им это.

 

- Почему тогда ты обосновался ни здесь, а в Греции?

 

- Что значит обосновался? Я - гражданин США, а Греция - это мое временное пристанище. Кстати, спасибо моей маме, что она вовремя привезла меня в Америку. В СССРе я бы точно уже в живых не значился, там до сих пор, хоть эта страна и называет себя демократической Россией, ярко выраженное негативное отношение к геям, там только пять лет назад отменили уголовную ответственность «за мужеложство».

 

- Следишь за развитием и становлением некогда твоей родины…. Но вопрос у меня другой: до какого времени ты собираешься обитать в Элладе?

 

- Хороший вопрос, - Жорж грустно улыбнулся. - Главное правильно сформулированный – «обитать». Точнее не скажешь, - Жорж опять достал свою тонкую ароматную сигару, прикурил, и я вижу за вуалью дыма определенное раздражение на его, красивом женском лице, сделанном талантливым хирургом. - Не знаю, до какого времени. До тех пор, наверное, пока во мне нуждаются.

 

- Кто? Греки? (я пытаюсь шутить)

 

- Скажешь тоже… Один из них, - теперь его лицо озарилось обворожительной улыбкой, которую имеет не каждая натуральная женщина, а глаза окутались поволокой. - Я люблю. И этим все сказано. Люблю уже много лет. Греция - одно из тех удобных солнечных государств, которое готово принимать всех, кто имеет деньги и готов платить за удовольствия. Вот я и плачу.

 

- Не понимаю. Он, твой возлюбленный, надеюсь, мужчина?

 

- Разумеется, мужчина. Еще какой! - Жорж таинственно улыбается, и теперь его глаза покрываются влагой, как у теленка. - Красив, как бог. Силен, как бык. А когда сердит, еще красивее.

 

- Окэй... Почему же ты платишь за ваши удовольствия? Он, что безработный?

 

- Господь с тобой! - восклицает он, всплескивая руками, совершенно по-женски. - Какой там! Он – морской волк.

 

- Прямо, как твой отец…

 

- Неправильное сравнение. Он ничем не похож на моего отца. И потом, он – капитан, а не какой-нибудь там, занюханный механик, каким был мой папочка. Мой возлюбленный, как ты выражаешься, – капитан военного корабля! Ни заштатного сухогруза, а военного корабля. Понимаешь?

 

- Его военный корабль ходит под греческим флагом?

 

- Конечно… – тут Жорж замялся, глаза его беспокойно забегали.

 

- Ты не хочешь отвечать на мой вопрос?

 

- Я отвечу на все вопросы, касающиеся меня, нет проблем. Итак, твой вопрос: почему я плачу, а не он. Так? Отвечаю: Потому что мне это все нужнее, чем ему, - твердо отчеканил Жорж, а потом неуверенно добавил, - …наверное. Он опять прикурил и после небольшой паузы, продолжил: - Нет, ты не подумай, что я жалуюсь. Я очень счастливый человек, я люблю и это взаимно. Просто мы никогда не сможем быть вместе, я это понимаю, и он тоже, лишь, поэтому мне порой бывает не по себе. Он – респектабельный человек, женат, имеет двух потрясающих девчушек. Их фотография всегда путешествует с нами. Мы вместе объездили все греческие острова. Это такая красота, не берусь описать, это твоя работа, - Жорж смеется в полный рот громко и некрасиво, и все на нас оглядываются.

 

- Так что ж он, твой бог, все кровно заработанное домой, значит, в семью несет, а за твой счет по островам катается?

 

- Ну, знаешь, это тебя не касается! - лицо Жорж опять побагровело, а тонкие пальцы, тщательно ухоженные, с длинными наклеенными ногтями, вновь затеребили сигарету.

 

- Прости, Жорж, я действительно лезу не в свое дело. Мне всегда жаль женщину, которая превращает себя в рабыню любви, ты именно таким мне и представился сейчас.

 

- Абсолютно точное определение. Я и есть раба любви. И еще... секса, - Жорж лукаво и кокетливо улыбается.

 

- Но мама твоя говорила, что у тебя есть любимая работа, что ты при медицинском центре занимаешься важным и полезным делом, что у тебя руки целителя...

 

- Ага.... Жорж закатил глаза к потолку. – Вы с мамой моей виделись год назад, если не больше… Так легче объяснить доверчивой маме мой весьма недурной доход. Неужели ты думаешь, что мне с моей внешностью и жизненной позицией позволят работать там, где я хочу? Греции еще очень далеко до демократии, это тебе не Америка. И потом, ты всегда говоришь своей маме правду? Я действительно имел хорошую работу, но уже восемь месяцев, как потерял ее, просто мама об этом пока не знает, да и не должна знать. К тому ж, сейчас у меня достаточно средств и я не нуждаюсь в подработке.

 

- Откуда ж твои достаточные средства?

 

- Знаешь, выползает одна корова из кустов, глаза под образа, ноги разъезжаются, вымя обвисло, а в зубах ромашка торчит. Другая корова ее и спрашивает: - Манька, откуда ты такая? Та ей в ответ: - Откуда? Откуда? От верблюда!

 

 

- Теперь ясно. Что будет, если твоя мама прочтет это интервью?

 

-Я не собираюсь ее оповещать. Ой, я тебя умоляю…Она уже давно забыла об этом дурацком интервью. Газету вашу она не выписывает, слава богу. Все имена и названия городов изменены до неузнаваемости. Только бы не отыскался какой-нибудь доброжелатель из родственничков, знающий о моем существовании не понаслышке, который бы ей об этом поспешил сообщить. Ради такого случая он не поленится отыскать, покрытую мхом, записную книжку и разыщет ее телефон. Не забывай, моей маме уже семьдесят пять…. Зачем ее тревожить сейчас? Она совсем стала старой... Моя бедная мама, - Жорж вновь погрустнел. - Я с содроганием представляю тот день, когда ее не станет. Я буду совсем один в этом грязном и злом мире. Родичи уже давным-давно от нас отвернулись, как только поняли, что я не такой, как они все. Как будто в этом есть ее вина? Хорошо, если соизволит хоть один из них на могилу к ней когда-нибудь наведаться. Зато все они в один голос до сих пор вспоминают «пророческие слова Яши», земля ему пухом, - Жорж зло потушил сигарету, безжалостно скомкав ее в большой хрустальной пепельнице, и глаза его заплакали совершенно настоящими женскими слезами.

 

*Яша – приемный отец Жорж, с ним они никогда не находили общего языка. «Пророчество» его слов читатель поймет из, приведенного мною ниже, откровения матери Жорж: «У меня не оставалось времени на раздумья и советы, мужу я не смогла бы ничего объяснить по радиосвязи, он был в море. Я изменила решение, некогда принятое с мужем вместе, об усыновлении мальчика, и… удочерила девочку. Директор приюта отнеслась с пониманием, она прониклась ко мне. С малюткой мы прожили у тети три месяца, пока девочка не окрепла. Я привязалась к ней всем сердцем. А Яшу известие о дочери не обрадовало. Он сказал мне, что я совершила серьезную ошибку, и когда вернулся с моря, устроил скандал, девочка пришлась ему не по душе. «Я всегда мечтал только о сыне и будущая проститутка в доме мне не нужна», - сказал так и опять ушел на пол года в море. Лишь спустя годы, я поняла, что его слова были роковыми. Яша перестал выходить со мной на связь, не откликался на мои радиограммы, а когда вернулся с рейса, потребовал вернуть девочку назад в приют. И я послушалась его, потому что я его любила, а малышка разрушала нашу жизнь. К тому времени, нами прожито вместе уже было не много и не мало, а пятнадцать лет. Мы вернули девочку. Директор приюта знала заранее обо всем и подготовила для нас мальчика, черненького и кудрявенького, с ним вы теперь уж знакомы по фотографиям…. Это Жорж».

 

- Опа- опа, как говорят у вас в Афинах. Не думай сейчас об этом. Скажи мне лучше, как ты представляешь свои ближайшие пять-десять лет? Мама говорила, ты собираешься продолжить пластические операции.

 

- Разве я плохо выгляжу? - Жорж тут же взбодрился, сложил губки «в каприз», и продемонстрировал мне свою искусственную грудь, туго накаченную силиконом - Ну, посмотри на меня глазами мужчины, - пробасил он слюняво.

 

- Извини, не могу… и по многим причинам. Видимо, и я отношусь к тем самым невежествам, о которых ты говорил выше.

 

- Да, ладно тебе… Если ты спрашиваешь об операциях по изменению пола, то могу сказать, что я передумал идти дальше. Дорого все это. Безумно дорого. Чтобы поддерживать себя постоянно в такой форме, как ты сейчас видишь, мне уже надо ежегодно примерно 150-200 тысяч долларов - врачи, косметологи, массажисты, визажисты, тренажерные залы, фитотерапия маски, кремы. А машина? Да, тряпки одни чего только стоят? Побрякушки всякие? Если у меня не будет всего этого, - Жорж потряс модной сумочкой из дорогой крокодиловой кожи, - я же не смогу столько зарабатывать, сколько я зарабатываю сейчас. Сингру есть Сингру... Там нищенок не держат.

 

**Сингру - это название знаменитой улицы в Афинах, где после одиннадцати вечера собираются, так сказать, коллеги Жорж. Мне однажды довелось там побывать и увидеть своими глазами их всех во всем ночном уборе. Необыкновенное зрелище.... Один трантсвестит краше другого. Все, как один, похожи на одну и ту же фотомодель, с глянцевой обложки модного журнала. Девочки-красавицы в пушистых манто на голо тело и сапогах-ботфорта, просовывают голову в машину, демонстрируют свои искусственные прелести и на басах воркуют с клиентами…. Правда мне говорили, что Сингру сейчас пустует, а транссексуалы облюбовали себе другую афинскую улицу, но Жорж назвал Сингру, наверное, многолетняя привычка.

 

- Время неумолимо быстро, Жорж. И ты это знаешь не хуже меня. Женщин древнейшей профессии, как загнанных лошадей, пристреливают. А ты еще и не совсем женщина к тому же. Я выражаюсь образно, но ты понимаешь, о чем я говорю.

 

- Понимаю. Раз уж мы здесь, буду откровенен. Я поменял свое решение об окончательном изменении пола, потому что не уверен в хорошем исходе этих операций. Слишком высок риск. Все это еще далеко до совершенства, а суммы надо отвалить астрономические. Лучше я эти деньги на другое употреблю. Да и годы не те… Мне уже 33 исполнилось. Да, да…Возраст Христа, - Жорж опять кокетливо поджал пухлые губы. - И потом, я еще в хорошей форме и хотел бы ее сохранить для… потомства. Я хочу ребенка родить, - заговорчески прошептал он мне почти в ухо, перегнувшись через стол. - О, мой бог! Что с тобой? Чего ты глаза закатываешь? – Жорж громко рассмеялся, видя мою растерянность и удивление.

 

-То есть как это - «ребенка родить»?

 

- Ну, не я рожать буду, понятное дело. Я усиленно сейчас работаю над этим проектом, уже нашел двух суррогатных мам, кстати, одну в Калифорнии, почему я сегодня и здесь. Она согласилась на простой, традиционный путь зачатия, а другая согласна только на искусственный. Если моя сперма подкачает, то мой милый капитан не поскупится, у меня с ним уже есть уговор, и он меня в принятии такого решения горячо поддерживает. Тогда, если все сделать правильно, и беременность моих мамаш будет протекать спокойно, без осложнений, я получу желаемое – ребенка, а возможно и двоих. Если этот проект не удастся в ближайшие два–три года, тогда я удочерю девочку-сироту, скорее всего из российского приюта, в этом плане тоже вынашивается некий непростой проект, потому как возможно не я, а «для меня» ее удочерят. Но это не столь важно, всего лишь на всего детали, формальности. Главное в другом! У меня будет ребенок! Девочка! Представляешь, как моя мама будет рада? Она же просто умрет от счастья!

 

- Представляю ее состояние! Умереть, может и не умрет…, а потеря сознания ей обеспечена. Что люди скажут?

 

- Ты о чем? – Жорж скривился, как от лимона, взял сигарету, спокойно прикурил, посмотрел на меня внимательно сквозь сизый дым, не спеша, порылся в сумочке и спросил, как-то очень тихо и совершенно серьезно: - Ты, что не веришь мне? Тогда зачем я тут вообще? И вдруг, как бешенный вскочил со стула, бросил 50-и долларовую бумажку и дымящуюся сигарету на стол и быстро направился к выходу. На улице, прямо у двери ресторана, стоял его Крайслер, видимо арендованный им в аэропорту Сан-Франциско.

 

- Постой! Куда ты! Ты меня не правильно понял!

 

***Но Жорож меня больше уже не хотел слышать и не остановился. Его машина взвилась, как вздыбленный конь и унесла к его заветным мечтам. И сейчас я кричу ему вслед: не горячись! Не делай поспешных выводов. Люди не всегда хотят тебя обидеть, некоторым, как мне, например, хотелось бы тебя понять. Пусть сбудутся все твои проекты, какими бы сумасшедшими они ни были: «суррогатная мать», « удочерят для меня»… Бред! Хотя, чем черт не шутит? К тому же, за деньги.

Все мы мечтаем о нормальной жизни и спокойной старости. Все мы ориентированы на успех, никто не откажется от богатства и славы. Мы все вынашиваем свои проекты и жаждем их реализации.. Каждый из нас живет ради детей своих, а тот, кто их не имеет, мечтает их иметь. И ты – не исключение из этих правил. Но… Определись для начала сам: кто ты есть? Он или все-таки она? Общественное сознание меняется не так быстро, как тебе хотелось бы. Смогут ли твои будущие дети понять тебя? Кем ты предстанешь перед ними: мамой или папой? Или ты тоже будешь скрываться от людей вместе со своими детьми, рожденными или усыновленными, как скрывалась всю жизнь твоя мать, пряча тебя и твои проблемы? Отзовись! Ты знаешь адрес моей электронной почты: allenkovich@yahoo.com

Надеюсь, что откликнутся и наши читатели.

Аллен Кович, проездом из Сан-Франциско.