-- Парень потерял почву под ногами. Отсюда все беды.

-- Какие беды? Погрузчик забуксовал при въезде на эстакаду и рассыпал ящики с поддона, -- Данила отошел от окна и, закуривая, присел на край стола. – Сейчас соберет и поедет дальше.

 

-- Юрка – выдающийся карщик, -- запальчиво возразил Андрей. – Так облажаться он мог только по серьезной причине.

-- Не заводись. Если б не суббота, ты бы не торчал у окна, подмечая от скуки чужие проколы и создавая на пустом месте проблемы, а мотался по складам с накладными и доверенностями.

 

Данила и Андрей работали у отца – хозяина продовольственной базы, совмещая должности снабженцев, экспедиторов, логистов, мастеров, менеджеров. Тридцатилетний Данила, высокий, плотный, мужиковатый, -- «тащил на себе» административную часть. Младший Андрей, стройный и гибкий, держал в руках оперативную работу: погрузку, отгрузку, приемку товара, руководил работой комплектовщиков и водителей каров-погрузчиков.

 

Юрка, по прозвищу Борода, злобно оглядываясь, заранее представляя насмешливые ухмылки работяг, собирал на поддон разбросанные ящики. Въезд на эстакаду – пандус – крутоват, а сегодня еще обледенел. Водители всегда чувствовали себя на нем неуютно. Только Юрка, единственный из всех, преодолевал подъем с ходу; работая гидравликой и газом, уверенно, не шелохнув груз, влетал на эстакаду и мчался дальше к нужным воротам.

 

А вот сегодня «обломался»: левое переднее закрутилось, забуксовало на обледенелом пятачке, кар встал боком, и ящики полетели с поддона вниз.

-- Надо блокировку включать. Я всегда здесь включаю блокировку, -- забубнил невесть откуда взявшийся Витька Клюев -- коллега, мать его. -- Потому что без блокировки забуксуешь….

-- Гуляй подальше.

-- Я помочь хотел...

-- Ну что тебе стоит не помогать? -- враждебно-просительно откликнулся Юрка. -- Иди уже.

 

Еще не хватало слушать советы от Витьки -- карщика без году неделя. Знал Юрка и о блокировке, и в какую сторону руль крутить, и как газовать, и куда груз наклонять, да только голова другим занята.

 

Тридцать пять – другие один раз жениться не успевают, -- а от Юрки третья ушла. Ну и черт бы с ней, но вчера заявилась кукла расфуфыренная и попросила «десять штук» в долг без отдачи. Типа, у нового самца холодильника в доме нет, а без этого агрегата молодым никак, и Юрка должен войти в положение, поскольку «милый, ближе у меня никого нет.»

 

-- Слушай, милая, -- грубо ответил Юрка дрожащим от негодования голосом. – Была ты моя милая, и моя зарплата была твоей. А теперь ты не моя милая, и зарплату я трачу на себя…

-- Козел! Сдохнешь тут… -- хлопнула дверью бывшая.

 

-- Стой! – крикнул вслед Юрка. Вышел на крыльцо. Отсчитал пять тысяч. Сунул женщине в руку. – Больше не могу, извини.

-- Юра, ты самый… лапочка. Ты лучший. Если этот гад меня кинет, я к тебе вернусь.

 

-- На, -- Юрка достал портмоне из заднего кармана; вздохнув, нащупал между техпаспортом и водительским удостоверением «заначку» -- пятитысячную купюру. Протянул не дрогнувшей рукой. -- Забудь сюда дорогу.

-- Юра, а хочешь?...

 

-- Иди уже, ... что жены – самые дорогие проститутки, я и до тебя знал.

-- Вот, все вы такие, -- торопливо зацокала каблучками к калитке. – Хамоватые хлопчики. Натуральные сволочи.

 

Юрка купил бутылку водки и за вечер, потихоньку убираясь в гараже и кляня свою не складывающуюся семейную жизнь, выпил до донышка. Ночью просыпался, курил: «Опять поимели. Никому отказать не могу. Был бы бабой, по рукам затаскали. А… И мужиком,… только ленивый не трахает.»

 

Утром пришлось начать работу с замены колеса. «Гастарбайтеры» – мужики из провинции, работающие вахтовым методом, не останавливаются круглые сутки и к утру «поймали» гвоздь. Еще и на них паши! Быстро заклеил камеру, выехал из гаража и на первой ездке так сплоховал.

 

По субботам и воскресеньям база не отгружала товар, работая только на прием и внутреннее обустройство. Данила и Андрей могли позволить себе расслабиться, поболтать, а то и выпить на досуге.

 

-- Все, повез, -- Андрей так внимательно вглядывался в окно, что Данила не выдержал и подошел.

-- Андрюх, ты напрягаешься, будто сам рулишь. В порядке информации: кары въезжают на эстакаду тысячу раз в день и порой рассыпают груз.

 

-- Только не Юрка. Он мастер. Поверь слову гонщика.

-- Гонщика на джипах, -- насмешливо уточнил Данила. -- Извини, но ваше барахтанье в грязи, пусть и на полноприводных тачках, называется не «гонка». И сами вы -- последние из могикан: все тропинки протоптаны, бездорожья не осталось, ... и хорошо -- зачем оно нам?

 

-- Наши гонки -- преодоление препятствий. Главное слово – «преодоление». Проверка машины, себя.

 

-- Проверить себя? Эта максима в последнее время здорово девальвирована. Теперь говорят: "Искать на жопу приключений.» -- Данила развлекался, насмешливо посматривая на брата. – На оборудованной трассе…

-- Мчаться по асфальту – большого ума не надо. Точнее, совсем не надо: чем меньше ума, тем больше скорость.

 

-- Кар едет медленнее джипа да еще груз везет, -- Данила засмеялся. -- Вот мечта умного гонщика.

-- Самую суть уловил нечаянно, -- улыбнулся в ответ Андрей. – И соревнования карщиков наверняка проводятся. Посмотрю сегодня в инете, и отправим на них Юрку для повышения самооценки

-- Твоей?

 

-- Его, -- Андрей смотрел серьезно. – Вернем парня к жизни, и, может быть, сами станем лучше.

-- Ну, тебе это не грозит.

-- Неужели так безнадежен?

-- Шучу. Никто не знает точных параметров хорошести человечка. У бомжа одни, у олигарха другие. Ты себя к кому?

-- Я бы предпочел общечеловеческое и среднестатистическое, -- не поддержал веселья брата Андрей. -- Снобизм -- это противно.

 

Данила, попыхивая сигаретой, бродил по офису, изредка посматривал на копающегося в накладных Андрея. Обдумав ситуацию, остановился напротив брата.

-- Плохая идея. По большому счету, мне плевать на чужие проблемы, пока они не мешают работе. В противном случае, на место Юрки придет Федька, Пашка, Серега и далее по святцам – за воротами у нас длинная скамейка запасных.

 

-- На которой мы не сидим, потому что папа – босс.

-- Как все запущено! -- Данила насмешливо прищурился. – Без папы мы никто и звать никак! Батя, заметь, уже года четыре на базе не появлялся. Всем управляю я, ну и ты – на посылках, как золотая рыбка у известной старушки.

 

-- Управляешь, но это характеризует батю, как умного, опытного, дальновидного бизнесфатера. Он создал работающий проект, поставил во главе относительно адекватного топ менеджера – тебя, а не ветреного, импульсивного меня, который давно бы пустил все накопленное по ветру, катаясь в рабочее время на джипе по Российскому бездорожью, -- Андрей откинулся на спинку стула. – Пора признать, брат, что мы не только ничего не создали, но и, очень возможно, не способны создавать.

 

В десять работяги отправились на получасовой перекур, и Юрка Борода шустро завернул в гараж. Еще утром, меняя колесо, заметил масляное пятно на нижней крышке картера и только ждал момента «протянуть» вкруговую крепящие болты.

 

Возня с машиной, особенно с двигателем, доставляла Юрке чувственное наслаждение. Болты подавались на четверть оборота, и, двигаясь последовательно от одного к другому, Юрка, сопя от удовольствия, уползал по постеленной дерюжке все глубже под погрузчик, и привычно крутился видеороликом в голове детский сон.

 

Он бежит по выскакивающим под ноги из голубого чистого неба бело-серым облакам, не проваливаясь в воздушную мягкую вату. Озоруя, старается наступать на освещенные солнцем бело-пенные гребешки. К встающему солнцу, в светлое завтра, которое непременно наступит.

 

К последнему болту пришлось тянуться особенно далеко. Юрка запыхтел, заскреб пятками бетон.

 

-- Борода, -- голос начальника остановил работу и смазал хорошее настроение.

 

Юрка выпростал голову и снизу вверх из-за колеса глянул на Андрея.

-- Ну?

-- Ответь на простой, но важный вопрос. Почему я не рулю на погрузчике?

-- А на хрен оно тебе нужно? – Юрка ответил недружелюбно и хрипло, но Андрей лишь рассмеялся.

 

-- Кто из нас еврей, Борода? Отвечаешь вопросом на вопрос. Я не сажусь на погрузчик, потому что лучше тебя управлять им невозможно, а хуже – стыдно.

-- Твои проблемы, -- Юрка дотянул последний болт и остановился, выжидательно глядя на мастера.

-- Нет, Борода, теперь твои. Я с Данилой поспорил, что ты лучший в мире карщик, и сделаешь всех в ближайшую субботу. Для начала на наших складах. Поспорил, заметь, на коньяк.

 

-- А мне нальют?

-- Два… От меня лично. У нас двадцать машин. Обгони всех, и два коньяка твои.

-- Поставишь два коньяка, чтобы выиграть один у Данилы? -- Юрка засмеялся. – Кто из нас русский – ты или я?

 

-- Там посмотрим, главное, не подведи, -- Андрей серьезно глянул на Юрку и повернулся уходить. –- Кстати. Вчера пролистал интернет: американцы называют погрузчики "Форклифт" -- "вилы" и "поднимать". Вместе "поднимать вилами". По- моему, неплохо звучит.

-- Тупые твои американцы, и названия у них... так себе.

-- Ладно, не заводись. Предупреди мужиков, и продумайте предложения по программе соревнований: на скорость, маневренность, грузоподъемность, чтоб все солидно. Ферштейн?

-- Ес.

 

Андрей, осматривая стоящие погрузчики, пошел не спеша по гаражу. Высокий, длинноногий, небрежно пнул в сторону стены валяющуюся мазутную тряпку. Юрка, постукивая ключом по сиденью, задумчиво смотрел вслед: «Не знал бы по работе, назвал бы раздолбаем.»

 

-- Андрей, я не буду участвовать.

-- Варум? Почему? – Андрей остановился, постоял, глядя в недоумении на карщика, и вернулся.

-- Не хочу никого обгонять, «делать» и быть первым. Старый уже для таких игрушек

-- Даешь! Сколько тебе? Тридцать пять? Одна бабушка в бодибилдинг пришла в семьдесят, а сейчас чемпион мира.

-- Соперники умерли?

 

-- Это сыграло свою роль, – Андрей засмеялся, следом улыбнулся и Юрка, -- но бабка жива и счастлива. Борода, включи честолюбие. Будь первым и гордись собой.

-- Нет! – Юрка твердо глянул в глаза Андрея. – Вы для развлечения затеваете крысиные бега, а я не хочу быть крысой.

-- Борода, я уже называл тебя грубым?

-- Ну…

-- Пусть для развлечения, хотя это и не так. Давай назовем гладиаторскими боями.

-- Нет!

-- Ладно. Впереди еще неделя, и матч состоится при любой погоде.

 

Слухи о предстоящем соревновании взбудоражили предприятие. Карщики восприняли известие как сигнал к началу тренировок. Быстро подхватывали поддоны, мчались с грузом по пандусам, эстакадам, рампам, точно и быстро разгружались в кузова фур и, лихо развернувшись «на пятачке», летели за новой партией товара.

 

База и раньше работала неплохо, но теперь ощутимо рванула вперед, будто подталкиваемая мощным паровозом. Вдвое быстрее освобождались вагоны, комплектовщики, действуя по отлаженным схемам, собирали требуемый ассортимент. Фуры, не успевая собраться в очередь, сразу от ворот направлялись к рампам. Правило – два кара на машину – «сломали» почти сразу. Закончившие грузить «свои» машины, отправлялись помогать другим.

 

Андрей перед обедом забежал в офис, радостно свалился в кресло:

-- Давай машины, Данила. Обзванивай, переноси на раньше. Мы уже на три фуры впереди графика.

-- Звоню, -- хмуро отозвался Данила. – Все загрузите, чем заниматься будете до пяти?

 

Андрей удивленно глянул на брата:

-- Ты будто не рад. У нас впервые нет очереди перед воротами. Кары, как на крыльях летают, народ улыбается.

-- Воодушевленный предстоящим зрелищем. Очевидно, хлеба уже хватает?

-- Не с той ноги встал?

 

-- Развлекаюсь, пытаясь получить удовольствие от своего занудства. Давай, я нарисую приказ: пять тысяч за первое место…

-- А меньше, слабо?

-- Семь тысяч за первое место, за второе – пять, три -- за третье. Нормально?

-- Я и раньше считал тебя мудрым…

 

-- А последний выбывает с базы как слабое звено.

-- Жестко, -- улыбка сползла с лица Андрея. -- Нельзя так ... с людями.

-- Но справедливо, -- Данила насмешливо смотрел на брата. – С людями так можно. Скажу больше: с людями так нужно. Конкуренция – основа рыночных отношений. Сильные хватают бонус, слабые подметают улицы… подошвами изношенных кроссовок.

 

-- Мы собирались поблагодарить лучших, а не избавиться от последних.

-- Ты собирался. А я решил совместить, и заодно сверкнуть оскалом капитализма: кто платит, тот и ставит условия.

-- Размечтался, -- Андрей улыбнулся, найдя решение. – Пока мы управляющие у капиталиста, поэтому погоди с условиями.

-- Я подумаю.

 

К концу смены в гаражах было не протолкаться. Карщики мыли, чистили, подкрашивали, крутили болты и гайки на своих «Поршах» и «Тойотах».

Серега Хохол оклеил стойки кабины разноцветной клейкой лентой. Идею тут же «украли», несколько раз перешерстили кучу использованной упаковки, и все остальные кары засверкали разноцветьем полиэтилена. Хохол, недовольно сопя, вырезал и наклеил на лобовую доску крыши голубые буквы – «Хмарка». Решил технике имя дать. «Облачко» -- простенько, со вкусом, и о Родине напоминает.

 

Придумку подхватили, скорее первой. Всякий, управляющий машиной, подозревает в ней наличие души, и карщики, проводящие за рулем треть, а то и половину суток, уже давно общались со своими железными конями голосом равного или неравного, хозяина или подчиненного, друга или соперника.

 

Каждый погрузчик имел характер, норов, повадку, ухватку и, конечно, имя. Серега озвучил свое отношение к почти новенькой двухтонной «Тойоте», и скоро все погрузчики гордо выпячивали свои запечатленные в именах достоинства. Стремительный и брыкливый от постоянных неполадок с коробкой передач «Порш» Васьки Кучерявого получил размашистую надпись на борт «Мустанг», а его тяжеловесный трехтонный собрат, заводящийся с «пол толчка», но работающий с визгом и треском, был обозван «Жириновским».

 

Витька Клюев суматошно метался по гаражу, нервно курил, причитая:

-- Все названия расхватали: Мустанг, Дракула, Чебурашка, Шварц. А Шварц – это что?

-- Черный, -- малорослый молодяк Женька, любовался надписью.

-- А если попробовать отмыть?

-- На себя посмотри. Черный, -- это его естественный цвет, а еще Шварцнегер – крутой бодибилдер -- рыцарь Голливуда.

-- А я хотел Мустангом назвать. Типа, конь для ковбоя, да Васька опередил.

-- Назови «Тормоз» или «Лох» -- самое то, -- под смех окружающих посоветовал Женька.

-- Быстрым назову, типа, не догнать, -- объявил Витька, и смех перешел в хохот.

 

Действительно, Витькин погрузчик частенько тормозил и плелся на скоростных участках или, наоборот, стремительно бросался вперед, где требовалась чуткая работа «на мягких лапах». Погрузчик «показывал характер» или Витька «не догонял», или сливались качества коня и всадника в ненужном, неуместном и несвоевременном резонансе – бог весть, но неудобство от их совместной работы ощущали все.

 

Утром Юрка Борода почувствовал себя неуютно среди бьющей по глазам мишуры. Кары пролетали по двору, сверкая рекламными наклейками и товарными знаками популярных фирм и торговых домов. Каждый второй рекламировал туалетную бумагу Зева-плюс и прокладки Олвис-пласт – этикеток этих товаров на свалке нашлось особенно много. Задние борта погрузчиков «украсили" надписи-предупреждения: «Не уверен -- не обгоняй!», «Иду по приборам!», «Попробуй догони!», «Что, съел?!», -- проиллюстрированная "факом".

 

Имя своей двухтонной Тойоты Юрка Борода никому не открывал да и сам произносил не часто. Только в трудных ситуациях, перед особенно крутым подъемом или непредсказуемым спуском или работой на грани опрокидывания, трогал ласкающим поглаживанием эбонит руля: «Ну, Маша, давай», -- и погрузчик, утробно поуркивая дизелем, подбирался, напрягал колеса, включая свое управление в нервную систему хозяина, и становился продолжением его тела: рук, ног, вестибулярного аппарата. Когда молодые водилы, хвастаясь, пытались задвинуть «рогом» спичечный коробок или щелкнуть зажигалкой, Юрка усмехался – фокусники.

 

Маша, Мария. Первая любовь, первая жена. От нее ушел в армию. Наказал ждать, а вернулся с другой. Сколько их потом было. Лет пять назад, устроившись водилой на базу, встретил Марию на складе запчастей. Сходила замуж неудачно, сейчас дочь в институте учит. Разговора сразу не получилось, а потом и вовсе примелькались: здоровались и проходили мимо. Тянуло зайти поговорить, но давило грузом чувство вины, и проходил Юрка, глаза пряча.

 

На обед подкатил с опозданием и застал в столовой оживленную дискуссию.

-- И кто же у нас в понедельник станет безработным? – проорал, энергично размешивая чай в бокале, Серега.

-- Надо голосованием определить. И пусть катится.

-- А я предлагаю последнего расстрелять, -- веско заявил Кучерявый и оглянулся, ожидая смеха. Никто не поддержал.

-- Что у вас тут? – Юрка присел за стол, начал доставать из пакета обед: банку супчика, хлеб, сало.

-- Объяву шеф повесил: кто последний на финише – вылетает с работы.

-- Тогда не суетитесь: я не участвую, значит, и вылечу.

Недолгую тишину прервал Серега Хохол:

-- Тогда с кем бороться мне? Я реально не вижу соперников. Давай, Мася, возрази.

 

Двухметровый, сутулящийся Мася пренебрежительно глянул на Серегу и с недоумением повернулся к Юрке:

-- Интересно, Борода. Я второй день прикидываю, как сделать тебя на повороте, а ты не участвуешь? Не с Хохлом же возиться.

-- У тебя нету шансов, -- взвился Серега.

 

-- Я в армии, -- Мася агрессивно наклонился к Сереге, -- БТР водил. И на каре езжу, как на БТРе. Будешь под колесами путаться, слетишь с рампы или раздавлю на хрен.

-- Умираю от страха, -- Серега зазвенел ложечкой в бокале. -- По жизни точно знаю, побеждает не сила, а характер и желание победы.

-- Отдыхаете оба, -- поднимаясь из-за стола, веско оборвал Васька Кучерявый. -- У меня дом не достроен, и денежный приз очень кстати.

 

Никто не ответил. Плотного крепыша Ваську работяги считали "мутным" и сторонились.

 

Юрка вышел из столовой и выругался: выезд загораживал малинового цвета трехтонный Порш, с надписью «Кент» на лобовой доске кабины. Закурил в ожидании. Мася не заставил себя ждать:

-- Нарочно поставил, чтоб ты имя заценил. Кент – это, типа, клоун у короля Лира, которого родные дочки кинули, а клоун не кинул в горе и в радости. Нормалек?

-- Нормально. Давай, катись. У меня машина уже подана.

 

Длинный Мася уселся в широкозадый Порш и составил с погрузчиком образ кентавра. Юрка осторожно улыбнулся и потянул из кармана сигарету. Мася повернул ключ зажигания, но дизель не запустился. Стартер крутил вхолостую. Мася ругнулся, попробовал еще раз – никакого результата. Третья и четвертая попытки так же закончились ничем.

 

-- Сейчас аккумулятор посадишь, -- Юрка подошел ближе. — Капризный у тебя друг.

-- Клоун и в Африке клоун, -- Мася резко крутанул ключ. Стартер исправно крутил, но двигатель не запускался. – Сволочь.

-- Дай попробую, -- Юрка занял место на сиденье, подвигался, устраиваясь. Тронул ключ. – Ну, не злись.

 

Выбросив из выхлопной трубы клуб черного дыма, дизель рыкнул и заработал ровно и надежно. Мася сглотнул и полез, отворачивая взгляд, на освобожденное Юркой кресло.

 

Юрка заканчивал грузить вагоноподобный фургон Мана. Грузчики-гастарбайтеры управлялись шустро, и погрузчик сновал челноком от склада к машине. Работа спорилась, и Юрка решил после погрузки забежать на склад запчастей, взять ремень для генератора. Старый еще походит, но лучше иметь запасной. Юрка все чаще находил поводы повидать Марию. Поговорить пока не получалось, но улыбаться друг другу начали.

 

У края рампы остановился Андрей, равнодушно и расслабленно осмотрелся:

-- Борода, ты не надумал?

-- И не собираюсь, -- Юрка опустил поддон в кузов и повернулся к Андрею. – Сначала сомневался, а сейчас увидел ваши кнуты-пряники, и с души воротит. Лучше сразу выгоняйте.

-- Ты о чем, камрад?

-- Сам ты это слово нехорошее, -- Юрка по своему обычаю ответил грубо, но, увидев недоумение на лице мастера, поспешил разъяснить. – Объявление в столовке.

-- Ну?

-- Не нукай, не запряг, -- подхватил освободившийся поддон и, резко газанув, сорвался с места.

 

Не добившийся вразумительного ответа, Андрей отправился в столовую, оттуда почти бегом бросился в офис.

 

На территорию въехал черный Лендровер, привычно остановился под кленом на пятачке, который никто не смел занимать. Из-за руля выбрался Батя, шестидесятилетний, высокий, крепкий мужчина – отец Данилы и Андрея.

 

В девяностые скупил Батя за бесценок полу заброшенные склады промбазы и начал потихоньку оживлять оптовое снабжение области. Восстановил старые и наладил новые связи по доставке и реализации товаров, подлатал подъездные пути, склады, заборы. Постепенно прикупил, собрал, отремонтировал необходимый технопарк. Теперь дело уверенно вели сыновья, но незримое присутствие Бати ощущали все.

 

Батя осмотрелся и, не заходя в офис, двинулся по складам. За руку здоровался с встречными работягами, с некоторыми разговаривал подолгу. Высмотрев среди погрузчиков Юрку, призывно махнул рукой, Борода, приткнув погрузчик к бордюру, остановился, спрыгнул на землю и, разминая затекшие плечи, направился к Бате.

 

Пять лет назад Юрка, расставшись с очередной женой и «расплевавшись» с Мурманским портом, в расстроенных чувствах вернулся на родину и пришел к Бате в поисках работы. Батя кое-как пролистал Трудовую книжку и внимательно рассмотрел и расспросил Юрку. Своим ключом открыл гаражный бокс, в котором в беспорядке стояли с десяток битых-перебитых, полу разобранных погрузчиков:

-- Посмотри тут, а я к вечеру подойду.

 

Умел Батя дарить людям счастье. Юрка весь день, забыв про обед, пыхтел, сопел, даже запевал иногда из любимого репертуара о заразах: «Ты где была, Зараза, прошлой ночью?», «Вот такая вот Зараза девушка моей мечты», и самое модное и любимое: «Она не женщина, она – Зараза!» В течение дня завел, опробовал и «поставил на ход» две машины. Батя посмотрел, пожевал губами и спросил:

-- Выпиваешь?

-- Случается, -- решил не врать Юрка.

-- Пить – здоровью вредить, -- пояснил Батя.

 

На следующий день Юрка возился в гараже полноправным водителем. В помощники к нему Батя определил сына Андрея.

 

Батя сделал несколько шагов навстречу и протянул руку:

-- Здорово.

-- Здрасте, -- Юрка привычно отметил ширину и жесткость Батиной ладони, будто доска, сколько ни дави, не продавишь.

-- Андрюха уши прозудел, какие-то соревнования. Давай, объясни.

-- А я с какого боку? Он придумал, его и спрашивайте.

-- Спрошу. Ты сам как?

-- Против, -- Юрка дерзко глянул на Батю. -- Мы работаем, вы платите, а развлекать господ мы не обязаны. Нет такого пункта в контракте.

 

-- То есть так? -- Батя уперся взглядом в Юркины глаза. -- Ты вот что... Не кипятись пока, а потом поговорим. -- Повернулся и, тяжело ступая, зашагал к офису.

 

Юрка курил, глядя вслед. Впервые за пять лет назвал Батю господином, как оскорбил. Было время, работали на равных. Андрюха взбрыкивал от радости, выруливая из гаража на очередном восстановленном погрузчике, Данила на комплектовке мешки, ящики ворочал. "Зря Батю обидел!" -- побежал следом, догнал около офиса:

-- Извини, Бать. Я, может, не так... Если Андрюха будет гонять с нами, я без проблем.

 

Батя посветлел лицом:

-- Ладно, иди, -- прошел в офис.

 

Батя прошел и плотно сел в кресло у центрального стола и насмешливо уставился на сыновей. Андрей и Данила, подчеркнуто не глядя друг на друга, напряженно молчали.

-- Что у вас?-- Батя повернулся к Даниле.

-- Новый клиент объявился. Планирует сеть гипермаркетов.

-- Не юли, -- Батя подвигался в кресле и слегка наклонился вперед. -- Давай про гонки.

 

-- Андрюхина затея, -- Данила нарочито пренебрежительно кивнул на младшего брата. -- А я решил совместить приятное с полезным. Получить за потраченные деньги: солярка, призы, рабочее время, -- конкретный результат. Избавить предприятие от балласта.

-- Еще не известно, кто балласт, -- вскинулся Андрей.

 

Батя предупреждающе приподнял ладонь:

-- Продолжай.

-- Но, если Андрюхе не нравится, спокойно можно все отменить.

-- Ободрать раскраску с погрузчиков, пригасить блеск в глазах, -- в голосе Андрея проскользнули скорбные ноты, и Батя повернулся к нему с нескрываемым интересом.

 

-- Ну, ты поэт! А еще доводы "за" есть?

-- Людям нравится соревноваться, обгонять других. Быть первым -- это громадный моральный стимул, -- Андрей схватил со стола сигареты, но, глянув на Батю, бросил обратно. -- Нам устроить гонку легко... и дешево. Почему не делать добро, если тебе это ничего не стоит? Мы ничего не теряем, а оборот машин уже вырос.

 

-- И еще светит коньяк за мой счет, -- съязвил Данила, и пояснил для отца, -- мы поспорили, если выиграет Борода, с меня коньяк.

-- Ставки сделаны, ставок больше нет. Затеяли тараканьи бега для своего удовольствия? -- Батя в упор смотрел на Андрея. -- Ну?

-- Борода сказал "крысиные", -- потупился Андрей. -- Только все не так: я хотел, чтобы Юрка почувствовал борьбу, победу. Ходит, как не мужик, -- смотреть жалко.

-- Решил сделать человеку хорошо, а надо ли ему это, спросить забыл? -- Батя повернулся к Даниле. -- Ну что ж, будем считать Юркины беды точкой отсчета, а дальше -- вперед и вверх. Приказ свой дай.

 

Данила, перегнувшись над столом, протянул лист бумаги. Братья напряженно следили, как отец, шевеля губами, неторопливо перечитывает текст.

-- Сказал "а", говори "б", -- Батя поискал глазами по столу, взял маркер, начал зачеркивать и вписывать новое. -- Первое место -- пятнадцать тысяч, второе -- десять, третье -- пять; поощрительный приз, придумайте название, -- три тысячи, чтоб не пропили, а домой несли. Последнему -- две тысячи "За волю к победе", как на олимпиаде. Участие по желанию. Андрюха! Тебя я уже записал.

-- Почему?

 

-- Потому что соревнования, а не крысиный забег. Будем делать праздник. Жен, детей в зрители, бутерброды, лимонад.

-- "Бабе мороженое, детям -- цветы", -- Данила засмеялся. -- А второй сорт позовем?

 

-- Какой второй сорт?

-- Гастарбайтеров, приезжих, -- начал объяснять Данила и сразу смешался, заметив, как тяжелеет лицо Бати. -- Они работают постоянно,... чтоб не отвлекать.

 

Батя повернулся к Андрею:

-- У нас, где приезжие работают?

-- Погрузка, выгрузка, уборка.

 

-- Данила, -- Батя тяжело пристукивал кулаком по столу. -- Ты с понедельника в отпуске на месяц. Дела сдашь Андрюхе.

-- Ничего себе, -- Данила радостно привстал. -- Да я хоть сейчас. И на Мертвое море, на историческую Родину.

-- Историческая Родина обойдется пока, а вот на погрузке поработаешь месяцок. Охолонешь.

-- Да я. Да я. -- Данила хватал ртом воздух. -- Да я уволюсь.

-- В грузчики не завтра. Время подумать у тебя есть, -- жестко подытожил Батя, поднялся и пошел к выходу.

 

Данила шарил руками по карманам, отыскивая сигареты, заметил пачку на столе, торопливо закурил, несколько раз глубоко затянулся:

-- Достали Батины ультиматумы. Просто, по-человечески интересно, почему он не ставит условий тебе?

 

-- Не надо недооценивать Батю, -- Андрей усмехнулся и тоже достал сигарету. -- Он точно знает, что я уйду и не вернусь.

-- А я -- вернусь?

-- Ты даже не уйдешь, -- Андрей смягчил слова улыбкой. -- Извини, я не грублю, просто констатирую факт.

 

Субботнее утро порадовало неожиданными для начала ноября солнышком и безветрием. Соревнование собирались начать в десять, но уже к девяти на территории активно тусовались болельщики и участники. Со стороны гаражей доносились звуки прогреваемых движков.

 

Из двадцати штатных карщиков, автографы и названия машин в списке оставили четырнадцать человек. Желание состязаться у многих исчезло напрочь, как только увидели имена признанных мастеров -- Юрки Бороды, и Андрея, однажды при стечении народа поднявшего кар на два левых колеса и "нарисовавшего" по погрузочной площадке красивую ровную "восьмерку". Васька Кучерявый пробежал глазами список и без колебаний вывел внизу свою фамилию:

-- Приз впечатляет, а я строюсь -- деньги нужны.

 

Юрка Борода, надраивая ветошкой борта, радостно рассматривал надпись на лобовой доске кабины. "Мария" -- имя красивое, слово звучное. Весь вечер накануне, сопя от удовольствия, вырезал из красной клейкой ленты и размещал буквы. Днем забежал на склад за воздушным фильтром и, пока копался в коробках, нечаянно разговорился с Машей. Легко и непринужденно вспоминали молодость и свою давнюю любовь. Вскоре Юрка спохватился о работе и ушел, но радость и уверенность в продолжении разговора не покидали.

 

Остановил пробегающего по гаражу с очень занятым видом Серегу Хохла:

-- Пошто не участвуешь?

-- Андрей забрал мою Хмарку, -- горестно выговорил и расплылся хитрой улыбкой Серега. -- Начальство надо уважать и уважить.

-- Скажи, испугался?

-- Не скажу, -- Серега заулыбался шире и хитрее. -- Ответь, чем отличается украинец от хохла?

-- Да, хрен вас разберет. Ничем.

 

-- От вы москали тупые. Украинец живет в Украине, а хохол, где ему лучше. Вот я -- хохол, а еще судья-информатор, и удивляюсь твоему тыканью. Отныне только на "вы" и шепотом...

-- Щас, -- не умея скрыть хорошего настроения, Юрка широко улыбнулся. -- Вали отсюда. Не подаю по субботам, а потому, свободен.

 

Юрка завел мотор и, осторожно подгазовывая не прогретым мотором, вывел погрузчик на площадку перед боксом. Хмарку Сереги Хохла осматривал, пританцовывая, Андрей, в камуфляжной спецовке и ярко-желтой бейсболке.

-- Конкурирующей фирме физкульт-привет, -- Андрей взмахнул над головой кулаком.

-- Здорово, -- коротко ответил Юрка и снова схватился за ветошку, принялся вновь обтирать борта, скрывая улыбку.

 

Грубить по-обыкновению сегодня никак не получалось. Да и многое их связывало с Андреем. Считай полгода изо дня в день восстанавливали погрузчики, машины, оборудование складов. Автодорожный институт Андрея неплохо дополнял Юркины практические познания. Случалось и ругнуться накоротке, и приуныть над неразрешимой задачкой, и порадоваться шелестящему лепетанию изначально "мертвой" техники.

 

Склады располагались в десять рядов. Ряд -- три здания. А между офисом и первым рядом площадь сто на триста метров, -- гоняй-не хочу. Программа соревнований включала два этапа. Первое, на время: проехать пять метров, подхватить поддон, со стоящим на нем ведром воды, и поставить на крышу грузового контейнера; вернуться на старт и проделать все в обратном порядке.

 

Второе упражнение -- гонка в два круга. Круг включал проезды по рампе, спуск и подъем по пандусам, проезд по "пересеченной местности", не заасфальтированный ухабистый участок в углу двора, и двести метров ровной бетонки -- скоростной участок. Рядком стояли четырнадцать поддонов, на каждом из которых по три ящика столбиком, -- груз легкий и неустойчивый.

 

За столиком рассаживались судьи: Батя, Мария Сергеевна, завскладом запчастей, и обиженно поглядывал из-под бровей Данила -- главный судья. Серега Хохол бегал по площадке, расставляя машины вдоль белой сплошной полосы.

 

-- Тебе хочется сдать задом? И как ты себе это представляешь? -- громко выспрашивал Масю. -- Нет, мы конечно можем подвинуть и столик, и судей, и Батю, но тебе будет стыдно. Гони в конец своего Кента.

 

Длинный Мася на приземистом широкозадом Кенте -- трехтонном "Порше", идеально складывался в образ кентавра, и зрители начали улыбаться. Юрка оказался в середине ряда, между Мустангом Васьки Кучерявого и Хмаркой. Недовольно поморщился в ответ на улыбку Андрея, не понимая, о чем тот говорит, протягивая красную бейсболку. Подвинулся на сиденье:

-- Ну?

-- Тебе пойдет, под цвет.

 

Юрка помедлил, взял бейсболку и напялил на голову. Свою черную сунул под сиденье.

-- Андрей, коньяк в силе?

-- Обижаешь?

-- Если выиграешь, два с меня, -- Юрка показал два пальца. -- Согласен?

-- Гут. Зер гут. Очень хорошо. Я тебя умою.

-- Не кажи гоп.

 

-- Водителей просят пройти на жеребьевку, -- объявил в громкоговоритель-матюгальник Серега Хохол.

 

Мария Сергеевна приоткрывала каждому крышку пластмассового ведерка. Водитель называл номер, Серега повторял в громкоговоритель. Андрею достался первый. Юрка, тянул руку к ведерку, смущаясь от Машиной улыбки, -- восьмой.

-- Счастливый, -- сказал ей, почти шепнул. Зашагал к погрузчику: "Чем счастливый? Почему счастливый? Просто, счастливый!"

 

Серега Хохол в роли судьи-информатора оказался "на уровне", с громкоговорителем и секундомером в руках являл собой персону значительную и ответственную:

-- Всем участникам желаю честной борьбы и заслуженной победы, -- журчал в матюгальник мягким южно-русским говорком.

 

Синий двухтонный "Порш" Хмарка выкатился из ряда и, нарисовав плавную дугу, замер перед стартовой чертой. Андрей, слегка наклонившись вперед, ждал команды. Серега взмахнул секундомером. Хмарка пыхнула темно-серым дымком и сорвалась с места.

 

Хитрость задания -- пластиковое узкое ведро с водой. Резкий рывок или грубое торможение вызывает немедленное опрокидывание. В полуметре Хмарка плавно тормознула, завела клыки снизу; приостановилась, поднимая груз, и с ускорением двинулась вперед.

 

Андрей не терял времени: поднял поддон на двухметровую высоту и поставил краем точно по обрезу контейнера. Сдал задним ходом на линию, подмигнул Сереге, и снова придавил газ.

-- Шестьдесят три секунды, -- объявил Серега. -- Серьезная заявка на победу. Посмотрим, чем ответят другие участники.

 

Среди зрителей, их собралось на рампе склада и у судейского столика до сотни, раздались редкие аплодисменты. Васька Кучерявый на Мустанге уложился в две минуты, маленький Женька на Шварце в полторы.

 

Аплодисменты звучали все чаще. Зрители начинали различать ошибки и шероховатости, особенности в манере вождения, -- учились видеть красоту в работе профессионалов.

 

Брутальный кентавр Мася легко справился с заданием, но поддон поставил на землю грубо. Ведро подпрыгнуло и опрокинулось. Зрители ответили сочувственным вздохом. Судьи добавили штрафные секунды. Кентавр, негодующе дымя черным, вернулся на линию.

 

Юрка Борода подхватил поддон, не останавливая кар. Наклоном стрелы и быстрым подъемом каретки компенсировал опрокидывающий момент -- сорок секунд и обвальные аплодисменты. Возвращаясь на линию, краем глаза поймал радостную улыбку Марии.

 

-- Но пасаран, камарадо, -- Андрей протянул Юрке сигарету и кивнул на выполняющего упражнение Витьку Клюева на Быстром. -- Думаешь, довезет?

Витька Клюев приподнял груз над контейнером и начал клонить стрелу на себя.

-- Опрокинет, -- Юрка съежился, будто ожидая удара. -- Ох, черт!

 

Ведро скользнуло на решетчатую крышу погрузчика и залило нескладного водилу от ушей до пяток. Хохот и аплодисменты. Мокрый Витька невозмутимо погнал своего Быстрого к линейке.

 

Секунды, выигранные на первом этапе, определяли порядок старта на втором. Двухтонные погрузчики имели преимущество перед трехтонниками на скоростных участках, и трассу наполнили виражами, подъемами, спусками, ограничивая возможности разогнаться. Прямой участок остался только перед финишем.

 

Отмашку давал Серега, Мария, сверяясь по листочку, подсказывала время следующего участника. Юрка крутил по трассе, отмеченной разметкой и старыми покрышками. Двадцать три секунды для трехтонника -- слабая фора, и Юрка слился со столбиком ящиков на поддоне, кончиками пальцев ощущая его наклоны и встряхивания, и нежно играя рычагами гидравлики. Ему удавалось держать высокую скорость, и, завершая первый круг, он не уступил лидерства.

 

Кары растянулись по трассе. Витька на Быстром, мало того, что стартовал последним, так еще и опрокинул груз на пандусе и перегородил дорогу заканчивающим круг. Водителям приходилось снижать скорость, объезжая недотепу. Васька Кучерявый тормозить не стал, ударил передним колесом по "клыкам" и отбросил Витькин погрузчик к стене. Ящики вновь полетели на землю. Васька, не оглядываясь, промчался мимо.

 

До финиша оставалось всего ничего -- колчковатая грунтовка да отрезок прямой, но Андрей на скоростной Хмарке уже "дышал в спину". На последнем перед пересеченным участком повороте, заметил Юрка догоняющего Андрея Ваську Кучерявого, и настроение сбилось.

 

Не выносил он этого скользкого парня с бегающим взглядом. Растравляя себя, вспомнил недавнее происшествие. Взял на складе шлиф-машинку "Болгарку", зачистить шов на лопнувшем и заваренном ободе колеса. Отлучился на минутку в слесарку за болтами, а "Болгарки" и след простыл. Данила не дрогнувшей рукой удержал шесть тысяч из зарплаты. А неделю назад сосед позвал столбы для забора порезать и вынес ту самую "Болгарку", со знакомой рукам трещинкой на задней ручке.

 

-- Выцепил по случаю у Васьки за три штуки, -- похвастался сосед.

Юрка тогда краснел и бледнел, но даже не заикнулся об истории инструмента, а, встречаясь с Васькой, отводил глаза, стесняясь назвать человека вором. "Не в деньгах счастье", -- попробовал себя утешить, уступая дорогу обгоняющей Хмарке.

 

Хмарка первой въехала на пересеченный участок, Андрей внимательно следя за грузом, объезжал кочки и выбоины, неторопливо перекатывался по неровностям, почти догнавший Васька Кучерявый в точности повторял его движения. Юрка добавил газу и пошел на обгон. Он шел по прямой, умело работал гидравликой и быстро наращивал отрыв. Впереди скоростной участок, где двухтонники снова включат свои скоростные качества.

 

Переферийным зрением с удивлением отметил радостное лицо Андрея и злобное -- Васьки Кучерявого. Васька отставал и нервничал, попробовал придавить газ, и ящики угрожающе качнулись. Перестраховываясь, поехал медленнее, но впереди удалялась спина Андрея, а с ней и первый приз в пятнадцать тысяч рублей. Взвыл, ткнул ногой в педаль, и ящики посыпались с поддона. Подвывая, бросился подбирать.

 

Юрка выбрался на бетонку и "вдавил педаль в полик". До финиша двести метров, а Андрей уже выкарабкивается на прямую. Юрка оглянулся. Хмарка догоняла. Васька Кучерявый мчал следом так быстро, будто заправил Мустанг собственной злостью. Три погрузчика, отчаянно дымя выхлопными трубами, мчались к финишу. Зрители, затаив дыхание, подавшись вперед, сжимали кулаки и задерживали дыхание.

 

Финиш рядом. Серега Хохол с матюгальником в руке и... Мария. Погрузчики теперь шли уступом. Хмарка и Мустанг сокращали расстояние с каждым метром.

 

-- А вот хрен вам, ребята! Сегодня второе место меня не устроит! -- через плечо быстро глянул на догоняющих. -- Форклифты, блин! -- Наклонился вперед, ласкающим движением погладил пальцами руль, тронул подсос: "Ну, Маша, давай!"

 

Уже почти догнавший Андрей заметил, как перестало сокращаться расстояние между машинами, а перед финишем трехтонник будто прыгнул вперед, и Юрка первым промчался мимо Сереги.