Теперь в Париж, в собор на улице Дарю.

Назначила свиданье мне графиня,

Но видеть старою графиню не хочу.

Поверьте мне –

Её я вижу русской Красотою,

Мищерской Софьей из княжеских глубин.

Стоит, скрестивши руки на груди,

И вопрошает Бога, Матерь Божью

За жизнь безвинную свою:

«Ну чем, богиня, бог, я провинилась,

Трёх генералов я любя,

В тоске по первенцу-сыночку

Стою в слезах у ваших ног скорбя?

Зачем вражда нас разлучила?

Разорвала мою семью,

На «белых», «красных» поделила

И жизнь мою, как камнем придавила

В земли сырую глубину? Зачем скажите, Боги?

Я ж мать. И мне ведь больно. Я знала –

Мой сын ведь смелый генерал,

И как же мог на «красных» кожу

Фамильно графство променял?

За что вы «красные», убили

Моего мужа, вам отца,

И как бы голову срубили

В моей семье любимой без конца?

Мой сын, Алёшенька, мой первенец прекрасный,

Ты что что же Смерти испугался?

Ты спрятал голову в тот ад?

Ты в логово врагов подался

За что простить тебя не смею никогда.

 

Забыл ты, бывший граф Игнатьев,

Что мать твоя графиня и княжна

И с гордой головою презираю

Тебя- изменника, и рода и отца.

Стара уж стала «Пиковая дама»,

Но поминаю я за чаем иногда

«Салон графини» в Петербурге Нашем

И прах Мещерского, любимого отца.

Я гордой матерью старела,

Жила, как Бог мне дал в удел –

За все грехи мои земные отсрадала,

Но до конца любовно согревала

Дыханьем сердца заветы я отца.

 

Простите, дети, умирая,

 

Прошу в земле Парижа схоронить,

 

И, если можете, живите вечно,

Если вам Честь и Совесть разрешит.

 

----------------------------------------

 

Софья Сергеевна Мещерская! От одного имени дух захватывает, если увидеть «Пиковую даму» не в описании священника-репатрианта отца Бориса Старка, а в пору её могущества и расцвета в пределах её Родины, России, в блистательном Питербурге.

Как мы видим Софью Сергеевну с «портрета» Бориса Старка? Он пишет:

«Приходя на праздничные службы в собор на улице Дарю перед войной, всегда можно было видеть старую женщину в чёрной наколке,

одетую во всё чёрное, как бы сошедшую со страниц журнала прошлого века, и поддерживающую её под руки немололую женщину,

скромно одетую, слегка хромавшую и осторжно ведущую свою престарелую мать.

Это была графиня Софья Сергеевна Игнатьева и её дочь Ольга Алексеевна. Мать и сестра «небезызвестных генералов Игнатьевых».

Этому «печальному портрету» предшествует блистательный лик Софьи Сергеевны с «полотна» её истории до Парижской жизни.

Она происходила из совершенно чуждой Игнатьевым среды – из помещечьего дома князей Мещерских, гордившихся тем, что «никому и никогда не служили».Говорят: -

«Пути Господни неисповедимы» и уж случилось так, что юная Софи увлекла и познакомила столичного служаку Алексея Игнатьева с деревенской жизнью, стала его женой и в домашнюю жизнь внесла элементы провинциальной простоты. «Портрет» Софьи Сергеевны будет не столь привлекательным, если мы, хотя бы вкратце, не скажем о её муже. Алексей Павлович Игнатьев – член Государственного совета, сибирского, а затем киевского генерал-губернатора, убитого террористом-эсером в 1906 году.Родословная его впечатляюща – Игнатьевы происходят от древних черниговских бояр, ведущих начало от боярина Бяконта, перешедшего на службу московских царей в 1340 году. Сын его, митрополит Алексей, состоял главным советником последовательно при трёх князьях московских и начал, между прочим, постройку первой каменной стены вокруг Кремля (1366 г.)

Род Игнатьевых при Московском дворе впоследствии не был в числе знатных, не подымаясь выше ранга сокольничьих, а .позднее стрельцов. Известно, что Васька Игнатьев был пытан и казнён на Лобном месте после укрощения Петром стрелецкого бунта.

Генерал-майор артиллерии Игнатьев (Николай) состоял в 1812 году комендантом крепости Бобруйск и с пятитысячным гарнизоном успешно оборонялся против польского корпуса генерала Домбровского. Сын его – Павел Николаечич окончил Московский университет, что впоследствии выделяло его среди сослуживцев и повлияло на его служебную карьеру. При выходе из университета рослый статный Павел Игнатьев попал в ту военную атмосферу, в которой жила Европа наполеоновской эпохи: он поступил вольноопределяющимся в лейб-гаардии Преображенский полк, был зачислен в 1-ю, так называемую «царёву», роту и в чине прапорщика вступал в Париж в 1814 году. .... ... ... Париж! – вторая родина Игнатьевых. Отец Борис Старк, бывал в шумной, многолюдной квартире Игнатьевых на улице Миромениль и рассазывал позднее в своих мемуарах: «Старая графиня всегда сидела в кресле и вышивала крестиком, чаще всего покровцы в храм, причём без очков, несмотря на возраст...

Всегда в этом доме было полно народу... Всегда было очень шумно, очень безалаберно, очень дружно и весело, а укна сидела безмолвная, старая , как «Пиковая дама», графиня Софья Сергеевна и вышивала свои покровцы.»

Описанная отцом Старком атмосфера, в которой жили Игнатьевы в Париже – логичное продолжение их жизни в Петербурге, о чём сейчас и пойдёт речь, т. е. о том важном, о чём умолчали «Русские тайны Парижа» и их замечательный автор Б. М. Носик. Предистория «Пиковой дамы» и её двух сыновей-разведчиков уводит нас в мир царствования Николая Второго. Без «путешествия» в то «безумное царство» никогда не понять драму России и семьи Игнатьевых в частности.

В течение всего времени царствования Николая Второго его окружала целая сеть «внушителей», державших его в своём подчинении, целый «колдовской кружок», состав которого, правда, часто менялся, но самый кружок рос, вместе с ростом кружка росло его влия ние, а с ним – и власть.

Основателем, или прародителем этого колдовского кружка в своё время был министр

В.К.фон-Плеве. Он же и был главным руководителем его. Фон-Плеве имел огромное влияние на царя и безотчётное доверие великодержавной особы, как и его супруги – Империатрицы Александры Фёдоровны. На смену министра фон-Плеве пришли другие внушители, пока, - наконец, в придворный кружок пробрались и лица духовного звания. Из числа последних – наиболее яркими представителями были: Гермоген, Илиодор, Феофан, Питирим, инициаторы и создатели отныне знаменитого «кружка графини Игнатьевой».

Кружог графини Игнатьевой состоял преимущественно из придворных и носил полумистический характер. В нём уродливо сочетались такие явления, как беседы на божественные темы епископа Гермогена и иеромонаха Илиодора, салонные заговоры придворной камарильи друг против друга, - и «весёлые вечера» участников кружка, о которых в своё время гуляло по России приписанное Б.М.Пуришкевичу стихотворение, начинающееся словами:

«Была война, была Россия,

И был салон графини И.,

Где новоявленный Мессия

Тянул холодное «Аи».

«Салон», носивший характер великосветского лупанария, нам представляет наилучшим образом его член – небезызвестный хроникер той вакханалии в России, Пуришкевич:

Как хорошо дурманит дёготь

И нервы женские бодрит!

Вы разрешите Вас потрогать?

Статс-дама Гришке говорит.

Ведь Вы такой необычайный,

Что я не в силах устоять,

И сверхестественною тайной,

Должны,наверно, обладать...

Вы квинт-эссенция эротик,

Вы высший мистик по уму...

Сложивши в дудочку свой ротик,

Графиня тянется к нему.

Она как бабочка трепещет

В силках разставленных сетей,

И маникюр графини блещет

На фоне траурных ногтей...

Далее автор описывает, ставшие притчей во языцех, ночные оргии в «салоне»:

В салоне тихо, гаснут люстры.

Войдя в мистическую роль,

Мужик находчивый и шустрый,

Ведёт себя, как Рокамболь...

Его пластические позы

Вне этикета, вне оков;

Смешался запах туберозы

С ядрёным запахом портков.

И даже пылкому Амуру

Неловко стало с высока –

За титулованную дуру

В объятьях потных мужика........

Для характеристики «салона», ставшего «лабораторией политики государства», этих стихов достаточно....Комментарии излишни.

Свои «университеты» Гришка Распутин постигал именно в этом заведении вместе с графиней Головиной, урождённой Танеевой, и её тремя дочерьми от сенатора Танеева.

Все были в придворном звании.Одна – графиня Головина, вторая баронесса Пистолькорс и третья Вырубова.

Но не одним только этим салоном жил Распутин. Постепенно и собственная его квартира превратилась в филиальное отделение «Салона графини Игнатьевой».

 

Именно с «Салона графини Игнатьевой» началось вхождение «сверхестественного старца» в покои Империатрицы и её дочерей . Именно с «кружка графини», и истории с

лопнувшей картиной и начинается вакханалия Распутиниады, оставившая по себе грустные страницы в истории Государства Российского и, ...если хотите, грустную страницу в истории жизни блистательной Софьи Сергеевны Игнатьевой (Мещерской).

 

Ни положение жены генерал –губернатора, ни чванный петербургский свет, ни цивилизованный Париж не смогли сломить «мещерское» Софьи Сергеевны, и она всему предпочитала самовар, за которым любила посидеть с русским платком на голове, на рю Миромениль, где бывали и князь В.А. Красинский (сын великого князя

Андрея Владимировича и балерины М.Ф.Кшесинской), актриса Вера Николаевна Рощина-Инсарова и многие знаменитости России, теперь покоящиеся на «Русском кладбище» в десяти километрах от Парижа.