Приболел я этой зимой, отощал, занедужил, похудел на пять килограммов. Лечился, пил таблетки, принимал всякие процедуры но они мало помогали. Присоветовали мне поехать летом в деревню на свежий воздух, на парное молоко, на чистые продукты. В деревне у меня живут двоюродный брат Николай и его дед Захар – люди душевные, гостеприимные; давно уже зовут меня в гости. Дед Захар ещё крепкий, шустрый, туговат маленько, правда, не на ухо, а на голову. Чабан; командует овцами – пасёт, ухаживает за ними, заботится о них. У него отара шестьдесят голов. Все овцы под присмотром, ухожены, накормлены, обслужены. Приезжают за опытом из других хозяйств. Из газеты корреспондент приезжал, собирался писать о нём, вопросы всякие деду задавал.

- Захар Петрович, скажите, сколько ваши овцы дают за сезон шерсти?

- Белые или чёрные?

- Ну, чёрные.

- Чёрные – двадцать килограммов.

- А белые?

- И белые двадцать килограммов.

- А сколько им нужно корма в день?

- Чёрным или белым?

- Ну, чёрным.

- Чёрным – пятьдесят килограммов.

- А белым?

- И белым пятьдесят килограммов.

- Захар Петрович, вы что, издеваетесь?! - не выдержал корреспондент, - почему вы всё время спрашиваете, чёрные или белые, ведь результат один и тот же?

- Ну-у, так чёрные ж мои.

- Понятно…А белые?

- И белые мои.

Больше к деду корреспондент не приезжал.

И вот однажды собрались мы с другом Егором и поехали в деревню. Дело было накануне дня Ивана Купалы. Егор, здоровый чёрный косматый парень, поехал с надеждой решить свои проблемы. Невезуха и безденежье в последнее время вводили его в глубокое уныние. Он надеялся найти цветок папоротника и загадать желание - попросить удачи в делах и денег. Желание, как утверждают старики, непременно исполнится. Приехали во второй половине дня. Весть о нашем приезде быстро разнеслась по селу и в дом Николая потянулись родственники и знакомые. Каждый шёл, как принято в деревне, не с пустыми руками. Ну, за встречу, за знакомство, за здоровье, за всё хорошее. Водка, самогон, вино, пиво, всё вместе. В общем, навстречались, накушались, одурели. Это от свежего воздуха – решили мы. План действий, однако, успели составить накануне. А план прост – надо искупаться в озере, попрыгать через костёр - очиститься таким образом водой и огнём - а в полночь спуститься в овраг и найти там цветок папоротника, сорвать и попросить у него всё, что нам нужно. Нетвёрдой походкой матросской мы отправились на озеро купаться, пока его коровы да овцы ещё не выпили. Озером здесь называют небольшую лужу глубиной немного выше пояса, заросшую тиной и ряской. Было уже темно купались голыми, плескались, дурачились, перепачкались грязью и ряской, стали похожи на водяных и леших. Наконец, уснули на берегу. Огнём очиститься не успели. Проснулся я от того, что замёрз. Ярко светила луна, заливая всё вокруг бледным чахоточным светом. От выпитой адской смеси гудела голова, хотелось пить. Я долго не мог понять, где я, кто со мной. Рядом лежала какая-то морда большая с толстыми щеками, странная, с носом и усами на затылке. Морда периодически издавала нечленораздельные звуки и иногда странно вздыхала, делая шумный выдох без вдоха. .Была уже полночь. Я с трудом растолкал остальных и напомнил им, зачем мы приехали и что время отправляться в овраг на поиски цветка папоротника . Мы поплелись к оврагу; одеваться не стали, чтобы не терять время, да и ночью, ко нас увидит. Лунный свет придавал нашим телам бледно-зелёно-грязный фантастический блеск. Шли гуськом. Первым шёл Николай, знающий здесь каждую травинку, вторым я и последним Егор. Шли молча, осторожно. Вскоре на пригорке перед спуском в овраг мы заметили силуэт человека. Судя по тому, как он шагал, мы узнали бабку Анисью. Она шла медленно, с трудом переставляя измученные артрозом ноги. В руках она что-то несла. Мы свернули с тропинки и начали спускаться, прикрываясь тенью кустов. Бабка Анисья тоже свернула. На дне оврага мы столкнулись нос к носу. Бабка на мгновение остолбенела, а через две секунды была уже на верху оврага, позабыв про артроз и про два ведра пшеницы, которые набрала на соседнем току. Анисья испугалась. Сильно. Это мы поняли по запаху. Утром, оклемавшись, она рассказывала:

-Не зря говорят, что в ночь перед Иваном Купалой бродит всякая нечисть. Иду я давеча ночью домой мимо овощной базы, глядь, на другой стороне оврага со стороны кладбища движутся мне навстречу какие-то существа грязные, бледные, зелёные. Я сразу поняла - это нечистая сила, черти. Правда, рогов у них нет, но хвосты есть. Небольшие такие хвостики, но только не сзади, а спереди. Видать, теперь у них мода такая. Теперь и я поверила слухам, что здесь какое-то гиблое место - аномальная зона, центр нечистой силы, или вообще ад и что это дежурная смена. Она шла на отдых из ада. Замыкал всю процессию, кажется, наш кузнец Панкрат, который умер в прошлом году на петров день; потемнел весь. Видать, нелегко ему там в аду, кузнецу там много работы! Сколько котлов надо отремонтировать, да железных щипцов сделать! Это он на этом свете бездельничал, да пьянствовал. Похоже, за взятку они отпустили его домой проведать жену. Я не помню, как оказалась опять на току. Там и заночевала.

Мы долго бродили по оврагу, всматривались в растения, но разглядеть ничего толком не могли – в овраге темно, сыро и росно, да и цветок папоротника никто из нас никогда не видел. Раскалывалась голова, мучила жажда, хотелось пить. Всё же один цветок мы нашли, может быть это он и есть.

- Егор, глянь, может это тот волшебный цветок папоротника.

- Не знаю, я его никогда не видел, ничего я уже не хочу, хочу пить, во рту пересохло, голова гудит.

Было слышно, как гудит голова Егора, она гудела монотонно, как высоковольтные провода, с частотой 50 герц.

Откуда-то сверху доносился мощный храп. Это овощная база. Сторож громко храпел, давая понять прохожим, что база охраняется. Николай вспомнил, что на базу вчера завезли арбузы. Мы, не сговариваясь, поняли, что надо делать. Осторожно, чтобы не напугать сторожа, мы проникли на базу, взяли по большому арбузу и спокойно отправились обратно. Сторож уже не храпел, он безмятежно спал на боку. Всё прошло бы гладко, если бы мы случайно не задели бутылку с надетым на неё пустым стаканом. Раздался характерный звон. Этот звон прозвучал для сторожа, как боевой клич. Он дёрнулся, как будто бы его включили, открыл один глаз. После того, как он открыл другой глаз, лицо его исказилось гримасой ужаса. Он потихоньку начал отползать к дверям сторожки, бормоча молитву "ёклмн, ёклмн, ёклмн" и беспрестанно крестясь. Через мгновение он ящерицей юркнул за дверь и задвинул засов. Позже, рассказывая о происшедшем и объясняя, куда девались полмашины арбузов, он путался, менял показания, противоречил себе.

-Понимаете, это были покойники из нашего кладбища . Набросились на арбузы и в мгновение ока съели полмашины. Конечно, они ж там голодные лежат, магазин далеко, ночью автобусы не ходят. Потом они ушли, прихватив с собой по десять арбузов.

На другой день он говорил уже по-другому:

- Это была группа террористов-смертников. Видать, где-то недалеко их база. У всех висят взрывные устройства, приведены в готовность, торчат фитили; чиркнул спичкой - и готово. А старшой их, видать, из арабов, чёрный, здоровый, взрывное устройство у него больше всех и фитиль большой. Заперли меня в сторожке и забрали много арбузов.

Молодой следователь, прибывший по этому делу из района, выдвинул такую версию:

-Это были инопланетяне. Прилетели, тарелку оставили в кустах. Изучили нашего брата землянина, знают, что, если тарелку оставить без присмотра, то через полчаса от неё даже каёмочки не останется - растащат всю по кусочкам на запчасти для сельхозмашин. Скафандры сняли, чтобы закосить под людей, но всё же их выдали антенны, которые торчали спереди.

Мы ещё хотели поотдыхать несколько дней, но заметили, что бабка Анисья при каждой встрече с нами подозрительно посматривает на Егора. Мы побоялись, что она узнает в нём кузнеца Панкрата, умершего в прошлом году на петров день и шедшего в ту злополучную ночь домой проведать жену. Мы решили уехать домой от греха подальше. Егор поездкой остался не доволен.

- Брехня всё это про цветок папоротника, никакие желания мои он бы не исполнил.

- Извини, - говорили мы ему, - мы тебе сорвали цветок, а ты что у него попросил? Сказал, ничего не хочу, хочу пить, вот и получил арбуз.