ОСТРОВ. (ч.2 ОТНОШЕНИЯ)

…Господи, да вас же тут тысяч пятнадцать, - ужаснулся я, и взмолил то ли нашего Бога, то ли их Аллаха - не сотвори с нашим островом Русским, то, что Ты сотворил с Ташктеном в своё время, - казнь Содомскую за грехи не наши, ибо суть Содомиты поганые, земель иных посланцы…и рассмеялся вслух, думая: «Сам-то ты кто? Лесбиян! Вокруг тебя столько мущинок красивых, а тебя постоянно на баб тянет, извращенец! А их то… нет тут! Есть только одна. Работа». Никто не ответил на мой издевательский смех. Ни Бог, ни Аллах, ни замполит Черепков, на страданиях матросов, ставший мэром, депутатом страны, ну а потом сгинувшим в небытие. Он тоже из тех кто закупил…

Ироничное и презрительно звучащее в России слово «гастарбайтер» - немецкое, означает «гостящий работник», введено вместо нацистского «фремдарбайтер» - вывезенный на работы принудительно. И если специалисты из дальнего и даже очень дальнего зарубежья – Турции, Филиппин, Мексики и даже Китая, это классные ребята, в смысле, что они строители - профессионалы высокого класса, то некоторые остальные имеют строительные знания не выше возляпывания хибары, именно «гостящие». Они не утруждают себя ничем, кроме, названий товаров в ларьке.

Надо как гости нашей страны себя вести, что бы потом, за завтраком, закатив глаза, куда-то за верхние веки, выглядеть, как белоглазый зомби, шевелить губами, якобы получать отпущение, за пожирание мяса не того животного, и, сделав умывательное движение ладонями по лицу, высыпать в полиэтиленовый пакетик спагетти отварные (диаметром 3 мм.) с окорочком и соусом, и спокойно уйти. И съесть это…ну, не знаю, когда и где они это съедают. В пакете, мне это уже едой не видится, скорее чем-то результативно обратным. Наверное, они сделают это втайне от всех руками, потому, что выдаваемыми в столовой ложками пытаться насладиться вкусом спагетти, и, расковырять окорочок без столового ножа, и вилки ну, уж очень прикольно и занимательно… Хлебать щи японскими палочками, наверное сподручнее.

Все дело в том, что при совершении этого, в общем-то, не длинного ритуала, я почему-то не завтракаю, а благоговейно и с пониманием жду его окончания, хотя мне совершенно безразлично, что это значит. Ожидая слово которое будет звучать что-то вроде, как «аминь», успеваю поразмыслить о том, что никому в голову не пришло, что мои религиозные чувства (если бы они были) при этом пострадают (практически - не так чтобы уж очень, но и не очень, что бы уж совсем), вот мне, неприятно смотреть на всё это, и почему я вынужден за этим вежливо наблюдать и думать, за что я этим обязаловом наказан, и что нас разумнее кормить раздельно, или разновременно. Не хочу я сидеть за одним столом с единоверцами тех, кто считает, что отрезать головы, изуродованным донельзя, но ещё живым гяурам – истинная вера.

Администрация, персонал столовой,- они. Работа в ней, от ложкаря до поломоя для них престижна и уважаема, ибо она-символ власти над остальными, как у каптёра в армии. Хочу дам, хочу не дам, или дам, но не вам, а если дам, то мучайся. Эта должность потом перенесётся на их родину с гордостью. Меню, сервировка – всё для них. Миски, мелкие тарелки, стаканы - полиэтиленовые. Полиэтилен по своим физико-химическим видимым признакам - материал жирный, даже на вид, не каждый хозяин поставит такую миску любимой собаке. Столовые приборы ограничены ложкой, но и она им не особо нужна. Потому, как, скучая, по нравам родного аула, многие едят пловистую кашу щепотями, у меня это вызывает тошноту и желание прекратить обед. Вскоре, я носил в столовую комплект личных столовых приборов. Хлеб режется буханка на четыре части – вдоль и поперек. Едоку выдаются два таких куска. Хорошо, что я соблюдаю суворовский солдатский принцип – нож, соль и спички с собой. Я молчал бы в тряпочку, если бы был у них в гостях, «уважаю ваши традиции», но, почему я должен смотреть на это у себя в стране? Может вы жрёте не политически корректно у меня дома? Какого отношения вы от меня хотите? Я вас НЕ уважаю и отношусь к вам соответственно. Вас тут раз в пять больше, чем нас. И вы чувствуете это.

Никому ни о чем не говоря, решил бороться с этим свинством в одиночку.

После афганских и чеченских «сафари», многие сыты по зрение их алахакбарами, которые, ничего, кроме инстинктивной ненависти не вызывают, и, что я начинаю видеть их с чакрой третьего глаза, нарисованной в середине лба, аптечным раствором зелени бриллиантовой. Хоть и понимаю, что эти люди здесь не при чём, а у побывавших в этих "командировках", какой-нибудь «афганский синдром». Но в России почему-то принято больше гостеприимно говорить о политкорректности к свободе вероисповедания, о культурах сотен народов, кроме своего, и терпимости русских к гостящим, в том числе и поцелуям мужчин при встрече, а не о требованиях уважения гостящими к нашему. Прекратите сосаться при нас, наших женщинах и детях, для нас это аморально! А, если, у какого-то народа есть традиция совокупляться от радости встречи, то, почему я, гуляя с дочкой, должен это созерцать в своей стране, где традиции такого народа мне чужды? Терпеть эту вакханалию, делая вид, что я очень уважаю их взгляды? Да, пошли они… Вместе со своими традициями, обратно в свою страну, или где там у них родины! Живите по уставу моего монастыря, или уезжайте на хер! Традиции ваши грёбаные, я посмотрю в передаче «Их нравы». Что мы за страна такая-обязанны уважать всё и вся не родное?

Христианская культура, европейский высший этикет поведения не «вяжутся» с их культурной основой. Это вам не атеистический Советский Союз! Так что, я понял, что у меня с исламом на русском Дальнем Востоке – немалые проблемы, потому-что он мне тут на хрен не нужен! Но, уж, если Москва - самая продажная столица, строящая на Русском, и даже очень русском острове, о котором она (Москва), даже и не знала, тяготеет к работающим на своей территории Равшанам и Джумшудам, то придётся терпеть их и на Дальнем Востоке, они там (в Москве) тяготеют, а мне здесь терпеть. А МОЖНО, НАОБОРОТ? А страдающие от безработицы местные мужики, якобы по своим профессиональным качествам, хуже из-за того, что им платить нужно в соответствии с законом, и достойно, бухают «Сэм». И что если, нашего мужика оштрафовать за курение на десять тысяч рублей (не понятно, на основании какой статьи административного кодекса), гарантировано, что он штрафующему заедет в циферблат, да так, что стрелки навек замрут на пол-седьмого…

Начинать с этого надо было, раз уж так решили. Построить сначала мечеть и минарет, а потом только резиденцию президента, и ведущий к ней мост через пролив Босфор Восточный. По своему величию третий в мире. Тогда бы посаженный в минарет муэдзин, даже приносил бы пользу. Он бы работал будильником, вместо мобилы, который не превращается в летящую в форточку птицу, со своим звонком «Просыпайся мой хозяин, это я твой телефон», только из-за несоответствия цены «телефон - птица».

Зато начали с расстановки контейнеров с вырезанными в полу дырками в метре над ландшафтом, который зимой удачно и патриотично оживлялся под двадцати- тонниками макетом Уральского хребта. Столько человечьего говна и в одном месте, я никогда и нигде не видел…Что вы жрёте, что его так много?

Однажды, в столовой, не выдержав непонятные и повторяющиеся пантомимы, воспылав идеей Иисуса Христа, я ощутил себя тринадцатым апостолом. Не желая более слушать завывания апологетов «идей Чучхэ», я встал, и размашисто трижды перекрестился. Поняв, что с молитвами у меня - воспитанного и выросшего в «совке», пробел в христианском образовании очень большой, я вслух уверил окружающих, что, просто, не хлебом единым сыт человек. Сидящие за соседним артельным столом, на десять человек, немногочисленные водилы-христиане, одобрительно бугагыкнули и допили компот. С тех пор я ел невозмутимо.

С украинцами и белорусами - никаких проблем! Ни в устном общении, ни в жестах ни в мыслях! Мы с ними одной крови, как Маугли, Балу и Акелла, Мы все с удовольствием похлебаем москальской холодненькой окрошки, уважая вкусовые предпочтения бульбашей, поедим картошечки с обалденным хохлятским салом, а потом, как пили в выходные хоть пиво, хоть пыво, так и будем! Что водку, шо горилку, чи самогон, а потим ще заспиваемо про белая руси палесся, и наплевать на университетских друзей, которые теперь будут рулить страной по традиции - «до лафета», оранжевых ворюг, и даже «тоталитарного» Батьку и никто из нас, славян, не обижается, когда его называют москалём, хохлом или бульбашом, ибо знают, что в этих словах ничего обидного. Они шутливо отражают национальные склонности, и почему азиаты обижаются, когда их называют чурками или чурбанами. Это ж тоже по наклонностям!

Зато, мне не нравится, что двадцатилетний пацан-неумёха, обращаясь ко мне, называет меня «братаном», не замечая, что я по возрасту старше его аксакалов. Я его прощаю, только потому, что ему, кто-то на его родине, сказал, что к Русским нужно обращаться так. Я прощаю, но не забываю. Плюнув, на то, что мне важно, я подзываю к себе Нарзулло. Он уже давно тут живёт, Он живёт тут с рождения. И его бабушка, тоже тут давно. А на Великом и Могучем, он говорит, как мало кому из русских удаётся, хотя акцент его неисстребим.

-Ви, чо, билят? Барани тупие, хатити, чоб господин, вашу маму, ваш род оскорбил? (Дальше следует очень убедительная речь на им понятном языке, о чём, я не знаю, но, назавтра я начинаю к ним относится лучше, уже с улыбкой слушая, как они, называют моё имя-отчество).

Нет проблем в общении с англоязычными специалистами, потому, что они вовсю стараются говорить по-русски, и когда он долго мучается, перебирая русские слова, очень хочется ему помочь высказаться, помогая на школьном английском, который мог бы быть и пошире, чем, «май нэйм из Пит». Английский для строителей - вещь все-таки сложная, в голову, вместо слов «лопата, или гвоздодёр» лезут гайморитные переводы Леонида Володарского с его «сранью господней», «ублюдками» и прочими «мазафаками».

И приятно смотреть на иностранцев, у которых светятся улыбкой лица, от того, что им удалось договориться на РУССКОМ ЯЗЫКЕ. И работать они будут точно, умело и красиво! Если полчаса смотреть как эта пара амигов, управляют экскаватором и бульдозером, то возникает ощущение, что эти огромные строительные машины самостоятельно, без человека внутри, танцуют, кружась в техно-вальсе. Как экскаватор, двухкубовым ковшом подбрасывает пятисантиметровые камешки под отвал девятки-бульдозера, тот ловит их и укладывает в неровности.

Или, как «ихний» реечник геодезиста, забивая колышек из обрезка арматурины, попадая «раз по пальцам, два по яйцам», делает это таким же обрезком арматуры, я, со смехом, советую ему взять хоть кусок скальника, он отвечает, что забивать колышек скальником, ему будет больно. Так кто из них ХУ? Я прошу геодеза: «Саша, перепроверь?», он глянув в тахеометр, потыкал, в его клаву и разрешил: «Можешь ошибиться на три сантиметра в обе стороны».

 

Солнышко, по известным только ему законам, нырнуло за третий радиус (хай-вэй), и в Стране Дураков закипела работа…Скоро ужин.