Жил-был последний марсианин. Он действительно был самым что ни на есть последним выжившим на планете живым существом. Жил он в герметично закупоренном подземном городе-бункере, одном из тех, в которых умирающая цивилизация коротала последние годы своего существования. Это был единственный оставшийся бункер, еще сохранявший герметичность, а следовательно, пригодный для дыхания воздух. Все было бы хорошо, но этому марсианину было очень тоскливо одному, еще тоскливее ему было от того, что на планете не осталось ни одного оазиса, ни одного очага былой жизни. И вот однажды ему стало так тоскливо, что он слегка повредился в рассудке, и решил во что бы то ни стало найти на поверхности планеты живую землю.

 

"Пусть здесь пустыня", -- подумал он, -- "Где-нибудь далеко за горизонтом наверняка есть конец пустыне, там есть хотя бы мхи. А может, и не мхи, а настоящая трава. А может, и не трава, а самый настоящий лес, о котором мне бабушка рассказывала... И воздух там более плотный, хотя такого и не может быть по законам физики... Может даже пригодный для дыхания... Там есть Страна Счастья -- страна жизни, романтики и любви... Если очень долго двигаться в одном направлении, страна тоски где-нибудь кончится..."

 

Наш марсианин вывел на поверхность планеты последнее уцелевшее средство передвижения, остававшееся в работоспособном состоянии -- большой вездеход. Он нагрузил его доверху запасными баллонами с кислородом, заправил баки топливом и отправился на этом вездеходе в путь.

 

Вот едет он день, едет два... А Страны Жизни все не видно... Кругом только камни да пыль с песком, и ни одной травинки... Тридцать дней марсианин нажимал на педаль, тридцать дней вездеход мчался вперед на предельной скорости, тридцать баллонов с кислородом из семидесяти было израсходовано... Потом в баках вездехода кончилось топливо, и марсианин горько заплакал...

 

Долго и безутешно рыдал он, заливая изнутри слезами стекло шлема своего скафандра, и некому было его утешить... Потом он немного успокоился, посмотрел вокруг... Видит -- ангар почти целый. И в нем флайер стоит. Видимо поблизости есть еще один вымерший город-бункер. А вон, кстати, и вход в него. Входной шлюз открыт настежь, проход засыпан толстым слоем пыли и песка... Валяются в беспорядке какие-то вещи, и видно, что воздух оттуда давно вышел и никого живого не осталось... Ну да ладно... Зато флайер цел, совершенно исправен, и баки его полны топлива... Марсианин перегрузил оставшиеся сорок баллонов на флайер. "Одно дело вездеход, и совсем другое -- флайер!" -- подумал он, -- "Уж на флайере я мигом долечу до Страны Счастья!".

 

И вот флайер поднялся в воздух и рванулся вперед. Вот летит марсианин день, летит второй, летит третий. Километры улетают назад за километрами, флайер мчится вперед, мягко и певуче работает его мощный двигатель. Где-то там впереди должна быть Страна Счастья. Ее не может не быть! Она обязательно есть! До нее далеко, очень далеко, но она есть! Летит флайер все вперед и вперед над красно-рыжей пустыней. Равнины сменяются холмами, холмы -- опять равнинами, нет конца и края пустыне. Когда же наконец покажется Страна Счастья? Неужели ее и в самом деле нет? Нет, только не это! Она должна существовать!

 

Но сколько ни летел марсианин, везде была одна и та же красно-рыжая пустыня. В конце концов на флайере кончилось топливо, и он опустился на землю. Марсианин выскочил из кабины и стал, громко причитая и плача, вновь пытаться его завести. Но флайер так и не завелся. Тогда марсианин схватил кувалду и стал в иступлении бить ей куда попало, по корпусу флайера, по пульту, круша двигатель и все системы флайера, так что только искореженные детали летели в разные стороны. Потом он долго и безутешно рыдал, обнимая последний оставшийся баллон с кислородом, как обнимают любимую. Этот последний баллон был очень большим, в рост самого марсианина, такого запаса кислорода хватало на неделю. Всю эту неделю марсианин провел возле баллона, подключенный к нему шлангом. Все это время он либо плакал, либо обнимал или нежно гладил баллон руками и шептал: "Милая моя, хорошая моя, бесценная моя...". Потом кислород кончился и марсианин умер...

 

<25 августа 1998>