ПО СЛЕДАМ ОДНОЙ ОШИБКИ

 

/почти эротика/

 

На эту женщину Потехин обратил внимание ещё издали. Небольшого роста, по сравнению с ним, даже росточка чёрные, вдоль плеч летящие волосы, острый, пронизывающий взгляд, от которого не спрячешься ни под пиджаком, ни под коричневой импортной сорочкой. Чем-то неуловимым напоминала она Пепиту, из основательно забытой, а во времена его молодости весьма популярной оперетки Дунаевского «Вольный ветер». Помните: «Да, я всегда была Пепита дьявола»... И так далее.

 

Совершив несколько сужающихся кругов, Потехин, наивный, как ковёр-самолёт, стремительно спланировал на посадку, а оказавшись в пределах слышимости, без обиняков поинтересовался:

 

– Вы одна?

 

– Одна. А с кем, по-вашему, я должна быть?

 

– Мало ли... С мужем.

 

Она передёрнула плечиком, как бы недоумевая, что подобная нелепость могла взбрести в разумную голову, и, в свою очередь, поинтересовалась: – А вы с женой?

 

– Помилуйте, – развёл руками Потехин. – Возможно ли?

 

– Я угадала... Вы ловелас... Ищите лёгкие связи.

 

– Жизнь сложна. Пусть хоть что-то будет лёгким.

 

– А долг? – удивилась она легкомыслию незнакомца. – Общественное мнение? Совесть?

 

– Чепуха! – отмахнулся Потехин, пристраиваясь рядом и отмечая про себя, что прекрасная незнакомка не отодвинулась, не выказала показного беспокойства, словно бы давая понять, что, если и не испытывает большой радости от ощущения его близости, то уж во всяком случае не считает её неприятной. – Критерий один — счастье! Или оно есть или не у тебя.

 

– Как просто у вас, мужчин, получается. Пришёл, наступил сапогом и, не заботясь, что остался отпечаток подошвы, умчался столь же неожиданно, как и появился. А уж дальнейшее забота самой пострадавшей. Угадала?

 

– Напрасно вы обо мне плохо думаете, – притворился обиженным Потехин. – Я не такой, как все.

 

– Интересно, какой?

 

– В это трудно поверить, но лучше. Я романтик. Мечтаю о верности, о любви. Хочется, чтобы рядом был человек, склонный к пониманию и прощению.

 

– Значит, есть что прощать? – обрадовалась незнакомка. – Греховодник этакий. Набедокурили и думаете отбояриться покаянием? Вместо того. чтобы обратиться внутрь себя, продолжаете искать вовне телесные радости. Искупление грехов вы не мыслите без приобретения новых.

 

Потехин растерялся. События развивались по сценарию, не им сочинённому. Без затей прокатиться по накатанной колее не удалось, а ведь он рассчитывал вернуться домой, когда гнев жены утихнет или примет подлежащие локализации размеры. Опоздание грозило новой сварой, тем более, что жена уже с утра была не в духе, жалуясь на его невнимание, дороговизну и отсутствие зимнего пальто с таким же мехом, как у Кати Щенниковой. Катя редкостная дура и вообще смотреть не на что, а пальто действительно отличное, а тут ещё философствующая Пепита, нафаршированная предрассудками, что твой катехизис. Попробуй, угадай, набивает ли себе цену или обыкновенная прореха в генетическом коде?

 

– Послушайте, – сказал он, суетясь и поглядывая на часы, – не ведаю вашего имени, но это и не принципиально. Кто бы вы ни были, должны знать, что я не из тех, кому можно забивать голову словесным мусором, не имеющим отношения к делу. Готов предложить вам для начала чашку кофе, а если заслужите, то и ресторан. Надеюсь, вы понимаете, что разнообразие в развлечениях зависит от вашего ко мне отношения.

 

– Тело — на кровать, а деньги — на стол? Какой вы нетерпеливый и жадный. Хотите взять всё, не давая ничего взамен. А так не всегда получается. Иногда приходится платить и за несбывшиеся желания... – она притянула его к себе и подразнила язычком мочку уха. – В другой раз, уверена, тебе повезёт больше.

 

Потехин не смог скрыть восхищение стойкостью, с которой отвергла его, несмотря на то, что он ей явно нравился, и она, несомненно, понимала, как призрачны надежды на подобную встречу когда-либо в будущем. Сочувствие к столь глупо обокравшей себя женщине, сменилось растерянностью, когда переступил порог своей квартиры.

 

– Дорогая, у меня новость, – сообщил он в дверях, автоматически придерживаясь отработанных за долгие годы правил техники семейной безопасности. – И, кажется, приятная. Угадай. – Но поскольку «дорогая» хмуро молчала, поспешил донести эту новость до её сознания. – После долгой волокиты нам. Наконец, выдали сегодня премиальные.

 

В ответ последовало невнятное бормотание, которое можно было расценить как угодно, но Потехин предпочёл сделать это в том смысле, что, хотя бы на сегодняшний вечер, жена оставит его в покое. Не снимая с лица привычной полуулыбки, он полез в пиджачный карман, замер, пошарив в нём всей пятернёй, обхлопал себя по бокам, забрался за шиворот, а когда сообразил, что поиски не приведут в покупке шубы, как у Кати, мысленно вернулся к той, с кем расстался полчаса назад.

 

Он не выругался, не проклял женское коварство, не побежал за помощью в милицию. Он сравнил незнакомку с женой, не заработавшей за их совместную жизнь и пяти копеек, но забравшей у него столько, сколько не снилось где-то радующейся своей удаче ловкачке. И это сравнение ещё раз напомнило ему об роковой ошибке молодости, легко объяснимой, но до такой степени трудно исправимой, что на это может не хватить отпущенного судьбой срока...

 

Борис Иоселевич