Олимпийский синдром

Ленка предложила мне участвовать в забеге на одну из вершин близ посёлка Красная поляна. Я сразу поинтересовался, под чьей эгидой проводится это мероприятие.

- Под эгидой администрации города Сочи, - сообщила она.

- Нет, я не участвую в подобных мероприятиях, - ответил я ей.

Но, на этом дело не кончилось. Мой приятель, который и познакомил меня с Ленкой, пригласив её с подружкой на гору Индюк, где мы проводили с ним выходные дни, занимаясь скалолазанием, позвонил мне среди недели и завёл тот же разговор. Для начала он сообщил, что едет на эти соревнования по скоростному подъёму на вершину более трёх тысяч высотой, надеясь сорвать первый приз. Зная, что и я неплохо преодолеваю крутые подъёмы, поскольку мы неоднократно бегали с ним по горным перевалам на равных, он с уверенностью заявил, что победа у нас в кармане.

- Что, разве плохо получить тебе сертификат на кругленькую сумму, сразу купишь себе хорошие скалолазные туфли.

Он видел, как я лазаю по скалам в простых калошах, меняя их каждую неделю, так как они изнашивались, протираясь о камни. Хорошие скалолазки стоили немало, и мне всё не удавалось собрать необходимую сумму для их покупки.

Короче, уговорил. Договорились ехать на его машине в пятницу с утра, чтобы успеть к соревнованиям, проводимым в субботу. А Ленка, взяв отпуск, укатила на своей «шестёрке» вместе с мужем в среду.

В пятницу, с огромным рюкзаком выбрался на федеральную дорогу, зная, что приятель появится на ней ещё не скоро. Забрался по откосу наверх и лёг придремнуть, поставив рюкзак рядом, как маяк.

И лишь только в одиннадцать часов появился мой приятель, вдоволь настоявшись в Краснодарских пробках. Говорю ему, усаживаясь в машину:

- Витёк, ну эту Ленку с её соревнованиями, давай заедем ко мне за снаряжением для скалолазания и махнём к Индюку, где прекрасно проведём время.

Но Витёк не согласился с моим здравым предложением, может быть из-за своей девчонки, устроившейся на заднем сиденье, среди различного дорожного скарба, окружавшего её со всех сторон. А свой рюкзак мне пришлось поставить себе в ноги, благо сиденье было отодвинуто назад до упора. Его девчонка работала с Ленкой в издательстве и они, кажется, слегка дружили. А может быть, и не слегка.

Поехали мы в Сочи, на Красную поляну, срывать призы и получать денежные сертификаты на покупку скалолазных туфель.

Познакомился я с Виктором во время подъёма на гору Индюк. Выйдя с электрички я, как обычно, рванул по тропе вперёд, обгоняя всех, идущих в том же направлении. Когда все матрасники остались позади, я увидел в ста метрах перед собой фигуру высокого парня с огромным рюкзаком за спиной. Я начал сокращать расстояние, выкладываясь по полной. Тропинка вела вверх и местами довольно круто, так что, моя майка скоро была мокрая от пота. Когда я приблизился к этому парню на расстояние десяти метров, он, почувствовав движение за своей спиной, оглянулся. Увидев меня, так резко рванул вперёд, что я поневоле отстал, констатируя факт первого случая, когда я не смог обойти впереди идущего.

Догнал я его у ручья, где он, положив свой рюкзак на камни, обмывался холодной водичкой до пояса. Его майка, мокрая от пота, висела рядом, на ветке кустарника.

- Ну что, загнал я тебя! – не удержался я от восклицания, что бы как то оправдать своё явное поражение в гонке.

Здесь мы и познакомились, и дальше шли уже вместе, пока не добрались до самых верхних стоянок на Индюке – «Висячей долины».

У нас оказалось так много общего, что скоро мы сдружились, и стали вдвоём выезжать к Индюку, где лазили по горным массивам, тренируя свою волю и тело. Останавливались всегда в одном и том же месте, на самых верхних стоянках, где ни разу никого не встретили. Причина проста, вверху не было воды и за ней приходилось ходить очень далеко и долго, с точки зрения простого «матрасника». А нам, с Виктором, доставляло удовольствие, пробежаться в течение полутора часов до лучшего родника между Индюшкой и Индюшонком. За это время мы приносили в лагерь по 15-20 литров воды каждый, которой нам хватало даже для умывания.

А место, какое мы выбрали для стоянок, просто супер. Скалистая терраса обрывалась вниз большими каменными плитами, по которым мы вскоре начали лазить, навешивая сверху, для страховки, верёвку. Вид с террасы открывался великолепный на три стороны света: восток, юг и запад. Наши палатки стояли под деревьями в окружении кустов рододендрона, черники и папоротника. Один черничный куст почти вплотную приткнулся к моей палатке, и я потихоньку объедал кисловатые ягоды. Мы сразу уяснили друг с другом, что любим комфорт, и спали отдельно, в двухместных палатках, хотя и приходилось каждый раз таскать лишние килограммы.

Тишина, лишь изредка нарушаемая гудками с железной дороги, расположенной далеко внизу, чистейший горный воздух и неповторимо очаровательный ландшафт, окружающий нас; создавали умиротворяющую обстановку, способствовали полноценному отдыху после пяти дней пребывания в шумном, загазованном городе.

Мы полюбили наше место и игнорировали другие стоянки, хотя порой выбивались из сил, поднимаясь на самый верх с тяжеленными рюкзаками. Один раз, торопясь наверх с вечерней электрички в пятницу, после работы, вслед за убегающим за горизонт солнцем, я настолько устал, добираясь наверх уже в полной темноте при свете фонарика, что мне хватило сил лишь поставить палатку, попить холодной водички и улечься, чувствуя, как от переутомления меня слегка подташнивает.

Зато утром я был, как заново родившийся – все клеточки моего тела пели гимн жизни!

Теперь едем в Сочи, всё нам дома не сидится. Доехали до Туапсе, вдоволь наглотавшись, пыли на Шаумянском перевале. Машин было так много, что, сколько бы Витёк не обгонял их с очевидным риском для нашей безопасности по гравийной дороге перевала, впереди всегда маячила ещё одна, опять поднимая тучи пыли, да так, что иногда и дорогу не было видно.

После Туапсе, когда две дороги слились в одну, движение замедлилось настолько, что мы попросту ползли в общей колонне, вдыхая отравленный воздух. Захотели пи-пи. Остановились на обочине, попытались чуть отойти от дороги и не смогли, настолько кругом всё было загажено. Вау, такого омерзительного ощущения я давно не испытывал!

На Мамайском перевале, перед спуском к городу, увидев площадку для стоянки, мы решили остановиться, чтобы перекусить. Отойти подальше не удалось из-за жуткого запаха нечистот. Пришлось поневоле приправлять еду бензиновым выхлопом, оставаясь у самой дороги.

В сторону Адлера вела новая объездная трасса, изобилующая недавно пробитыми тоннелями. В некоторых из них ещё не была устроена принудительная вентиляция, и дышать было очень трудно – сплошной выхлопной газ.

Когда мы проехали Адлер, начало темнеть. На дороге, ведущей к Красной поляне, везде видны строительные объекты. Фактически, строилось всё: дороги, здания и много, что ещё, непонятного назначения. Везде заборы, заборы, заборы, ограждающие строительные площадки.

Когда совсем стемнело, пошёл сильный дождь. Дорогу, без разметки, знаков и прочих необходимых атрибутов безопасности, было почти не видно. Витёк, уставший за день, снизил скорость до 30 км/час. Мы еле тащились, частенько не зная, в том ли направлении. Стали названивать Ленке, спрашивая об ориентирах.

Телефонные переговоры дали положительный результат и вскоре мы увидели Ленку, встречавшую нас на какой-то развилке. Потом она бежала впереди, сверкая в темноте светоотражательными полосками на своих штанах, пока не привела нас на кордон Лаура, где был сбор всех участников забега. Проехав через открытые ворота кордона, мы пересекли границу заповедника.

Витёк, уставший до чёртиков, пошёл первым делом ставить палатку. Дождь не унимался. Несколько человек возились у стола под шиферным навесом, приготавливая ужин для себя. Среди них была и наша Ленка.

Никаких признаков официальной встречи и ни одного лица, уполномоченного встречать участников забега, я не обнаружил, ни под навесом, ни около. Совершенно дикое сборище случайных людей. Подошёл к Ленке, поинтересовался – что и как?

Она заявила, что забег всё равно состоится, так как был запланирован ещё месяц назад. И добавила, что кроме обязательной платы за участие, страховку, ещё нужно заплатить за пропуск на время пребывания в заповеднике. В общей сумме около семисот рублей с каждого.

Да, полный идиотизм, с моей точки зрения. Мы, участники забега, пропагандируя здоровый образ жизни, откликнувшись на призыв администрации города в преддверии зимней олимпиады, ещё должны заплатить за то, чтобы нам позволили участвовать в мероприятии, нужном более не нам, а им, администрации богатейшего города-курорта.

Долго сдерживаемое раздражение выплеснулось у меня наружу. Я заявил Ленке, так как больше заявлять было некому, что не считаю себя идиотом, и на таких условиях участвовать в забеге не буду. То же, самое, заявил мой товарищ Виктор, уже пожалевший, что ввязался в это мероприятие и меня втянувший в него.

Два незнакомых мужичка, поедавших за столом свой скромный ужин, кажется ливерную колбаску, радостно захихикали:

- Ну, вот и хорошо! Теперь у нас гораздо больше шансов на победу!

А в отношении нас оргвыводы последовали незамедлительно. Нам предложили выгнать автомобиль за ворота кордона. Ну и пожалуйста! Витёк выехал за ворота, а я остался ночевать в машине, чтобы охранять её от случайных, хихикающих людей.

Утром дождь продолжал идти. Я неплохо выспался на заднем сиденье, забравшись в свой тёплый спальник.

Прошёл к вчерашнему навесу не через ворота, а напрямик, с правой стороны, от речки, где не было огорожено. Ленки и тех мужичков под навесом не было, а за столом завтракали двое: Ленкин муж, Ваня; и ещё один парень, который тоже не захотел под дождём бежать на вершину, заявив, что ему здоровье дороже, призрачных призов. С его слов, в прошлом году главным призом был термос!?

Вау, а как же сертификат на покупку альпинистского снаряжения?

Попили вместе чаю, покалякали. Вскоре парень засобирался домой на своей машине, стоявшей здесь же, рядом.

А нас, вчера, однако, выгнали. Ну, и Ленка! А ведь на Индюке я лазил с ней в паре по скалам. Доверял ей страховку и страховал её сам.

Витёк вылез из своей палатки лишь в десять часов и то, после моих настойчивых призывов идти за водой. Был у нас один такой прикол, когда во время ночёвки на Индюке большой компанией, лишь он утром вылез из палатки и пошёл со мной за водой, а остальные компаньоны даже не подали голоса, игнорируя мой призыв. Я объявил ему о своём намерении ехать домой, поскольку делать здесь, в посёлке Красная поляна, на мой взгляд, было совершенно нечего. Со всех сторон раздавался шум стройки, мешавший полноценному отдыху. Да и дождь ещё продолжал капать, хотя явно наметилось улучшение погодных условий.

 

Витёк решил остаться до вечера из-за своей девчонки, которую Ленка записала в судьи. Фиктивно, чтобы не убирать с кордона ещё и палатку.

Сказано, сделано. Через сорок минут я уже ехал в маршрутке в сторону Адлера. Со мной рядом села молодая женщина с прелестной девочкой, лет десяти. Профессиональная привычка журналиста сработала, и я заговорил с попутчицей. Женщина оказалась разговорчивой, и многое поведала мне о своей жизни.

Она замужем и у них с мужем двое детей, обе девочки, одна из которых сидела сейчас рядом с нами, задорно потряхивая своими косичками. Живут они всю жизнь в пос. Красная поляна, где из-за надвигающейся олимпиады полностью нарушен привычный жизненный уклад. Даже в лес, за ягодой они теперь сходить не могут из-за заграждающих проход заборов с запрещающими табличками. А что сделали с речкой, в которой полностью исчезла рыба? Перерыли, одевают в бетонные берега.

В Адлере мне пришлось бы долго ждать электричку на Туапсе, поэтому на другом автобусе я поспешил в Сочи. Здесь я успел на экспресс-электричку, идущую в Краснодар. Правда, в кассе вокзала пришлось выдержать настоящую битву за билеты из-за огромной очереди. Приехал домой только вечером, весь день был потрачен на дорогу.

Через пару дней, созвонившись с Виктором, я узнал, что до вершины никто не дошёл и весь забег сильно сократили из-за погодных условий. А были ли призы и какие, я так и не узнал. Да и не хочу.