Слеза матери.

Солнечный луч робко заглянул в щелочку между штор и медленно поплыл яркой линией по полутемной комнате, затем изломанной строкой взобрался на подушку и застыл теплой точкой на закрытых глазах спящей пожилой женщины. У женщины дрогнули веки, и она повернулась на бок. Луч же, как бы укоризненно задрожал, двинулся следом и снова уткнулся ей в лицо. Женщина полежала, не сдаваясь, но напрасно, сон пропал. Она обреченно вздохнула, откинув одеяло, стала медленно подниматься с постели. Ей это удалось с трудом. За ночь все тело как бы задеревенело. Кое-как встав, она поплелась к плите. Поставила чайник. Приглаживая растрепанные волосы, глянула в окно. За окном, кипела другая жизнь, спешили куда-то люди, пробегали дети, только ее дом смотрелся сиротой на обочине улицы.

Вставало утро.

Она поежилась от утреннего холодка. Из кухни послышался свист кипящего чайника. Женщина поспешила к нему. Выключила газ и потянулась полке, где стояла жестяная баночка из-под чая. Сняла его и встряхнула перед ухом, определяя на слух, есть там заварка. С трудом цепляя ногтями, кое-как открыла тугую крышку. Посмотрела на содержимое баночки и покачала головой. Дескать, маловато осталось заварки, однако. Бережливо положила две крохотные шепотки и залила все кипятком. Заботливо укутала заварник платком, чтоб лучше настоялось, и пошла умываться. Умывшись, расчесала еще пока густые седые волосы и, завернув их нехитрым валиком, заколола гребенкой. Накинула платок, завязав концы. Взглянула в зеркало, а оттуда смотрело покрытое сеточкой морщин усталое лицо. " Господи - неужели сегодня пенсия?" - подумала она и нехотя налила себе чаю. " Сейчас придет почтальонка с деньгами, а следом Зинка, соседка. Опять будет выпытывать всю подноготную: сколько я получила в рублях. Опять глаза завидущие выпучит. Начнет корить моим сыном, дескать, что за сын такой, что о матери вспоминает только на день пенсии. А Ильдар, как штык, приедет к вечеру. - Тут раздался стук. Пошла открывать, а там Рита. Молодая почтальонша. Молодо-зелено. Набежала как вихрь. " Малика-апай, здравствуйте! Не обижайтесь, мне некогда. Получите, и чай пить некогда, отметая все просьбы, выпаливает, и отдает деньги, и глядишь, калитка стукнула, и нет ее. Проворна девка. Ага. Вот и Зинка.

- Малика? Соседка? Жива? - со стуком через двор хромает Зина.

- Салам, соседка! - ответила через распахнутое окошко Малика - Заходи, гостьей будешь.

- Ага! - и спросила ехидно - дождалась праздника?

- Ты это к чему? - посуровев, спросила Малика.

- Ну, как же? Радуйся, сыночек обрадует посещением. Целый месяц, бывало, не дозовешься, ан глядь к сроку, тут как тут, хоть из избы выметай. Приедет и встанет столбом, покуда не откупишься своей пенсией

- Зря ты так, Зина! Мой Ильдар хороший. Ну, не может он каждую неделю приезжать. Сама знаешь семья, дети и еще дом строить затеял. А моя пенсия как раз кстати.

- Ага. Прошлый раз он к тебе как приехал, а? Помнишь? Все деньги забрал, аж на чай кое-как 500рублей оставил, а ты что кроме как чая ничем не питаешься?

- Окстись, мне деньги не к чему, а ему нужнее.

- Ага, нужнее?! А сама потом, по дворам, как нищенка, хлеба, до пенсии, просишь?

- Зина, ты кто такая, чтоб меня осуждать? Иди, пока не осерчала. Мой сын, как воспитала - это мое дело. Шагай со двора.

- Пойти-то я пойду. Только смотри, как бы ни пришлось, потом бегать по соседям.

- Иди-иди, мой сын, не твой.

Зинка, заворчав, пересекла двор и в раздражении хлопнула калиткой. Буквально через минуту за оградой бибикнула машина. Распахнув калитку, вошел сын.

- Привет, мать,- густым баритоном сказал он.

- Ильдар, улым! - растаяла мать и прижалась к его летней куртке.

- Ну, ладно, мать, ладно,- раздраженно отстранился сын и спросил - ну что принесли?

- Ага, Ильдар! Всю пенсию, до копеечки.

- Ну, хорошо! - подобрел Ильдар - Давай деньгу.

- А вот они! - Малика бережно развернула носовой платочек.

- Ага. Спасибо мать! Сколько тебе оставить?

- Ой, Ильдар, сколько мне надо-то?

- Пятьсот хватит? - осторожно спросил сын.

- С лихвой! - беззаботно отмахнулась Малика.

- Ну, смотри мать,- с сомнением протянул сын - я не настаиваю.

- Нет, сынок - солгала она, - мне хватит.

- Ну, ладно, мать, я поехал. Мне еще в Кузьминовку ехать. Лес вот заказал и твои деньги как раз кстати.

- Сынок, ты езжай не думай. Все хорошо у меня, - хлопая по плечу, с любовью посмотрела на статную фигуру сына.

Сын самодовольно хмыкнул, выйдя за ворота с удовольствием сел в сверкающую "Нексию", и с лихостью пробуксовывая колесами рванул от дома. Малика отмахнулась от пыли, согнувшись, пошла обратно домой. Села к столику и принялась за остывающий чай. Невеселые мысли наполнили ее. "Опять к Хусаину идти. Отдать ему за мешок муки пятьсот рублей в счет будущего долга, да и не забыть бы чай и сахар взаймы у Садыка спросить, а отдать ему от хаира при чтении молитв. Да и Курбан-байрам скоро, Милостыни много ожидается. Аллах даст так, и рассчитаюсь с долгами, - мысленно обнадежилась Малика, вздохнула, налила свежего чая, и повеселевшим взглядом осмотрела улицу. Не так все плохо! Главное верить. Малика еще раз вздохнула и тут непрошеная слеза поползла, оставляя мокрый след на усталой щеке. Она смахнула ее в. Не все так плохо - подумала она - не все так плохо!