ЗИНА ЗАМЕДЛЕННОГО ДЕЙСТВИЯ

 

Петрухин влюбился. Нарисуй я вам подробный портрет Петрухина, вы бы удивились, как можно на что-то рассчитывать с такой внешностью. Поэтому я откладываю кисть, чтобы не мешать дальнейшему изложению.

 

Когда Петрухин влюблялся, всё шло у него наперекосяк. Работа в отделе, которым заведовал, прекращалась, зато околослужебные отношения начинали бурлить и даже переходили в словесные рукопашные бои. Но и дома не находил отдохновения. Жена, хотя и пускалась во все тяжкие, умудрялась ни на минуту не упускать супруга из виду, так что, когда он пошёл на рынок покупать цветы, выследила его в торговых рядах и закатила такой сюжет, что цветочницы попрятались под прилавки, предоставив хранение товара удаче и случаю.

 

– Послушайте, Петрухин, – с обычной своей ехидцей поинтересовалась директорская секретарша Зиночка, – говорят вчера на городском рынке у вас случился конфликт с пожилой дамой. Наверняка вы сделали ей неприличное предложение, иначе с чего она разъярилась?

 

– Я на такое не способен.

 

– Как и на многое другое. Так обыкновенно конфликтуют в общественном транспорте из-за свободных мест. Что же произошло на самом деле?

 

– Я покупал цветы.

 

– Вы и цветы! – Зиночка с изумительным умением закатила глаза. – Ой, мамочки, держите меня, не могу! Петрухин и цветы! Всё равно, что наш директор и министр. Но в ранце директора, пускай случайно, может оказаться министерская должность. У вас есть ранец?

 

– Нет, – сказал Петрухин, настораживаясь.

 

– А для кого цветы?

 

– Для вас.

 

– Для меня? – восторг Зиночки достиг предела опасного для здоровья окружающих. – Ой, мама, не могу! Держите меня! / Петрухин отступил на несколько шагов назад с тем, чтоб оказаться поближе к приоткрытой двери /. – Петрухин, давайте честно, зачем я вам? Вы старый, а я… Но дело не только в этом. Мне бы хотелось понять, вы действуете из соображений тактических или седина в бороду, а бес… сами знаете куда.

 

« Что я в ней нашёл такого, чего нет у других? – размышлял Петрухин, возвращаясь в своё служебное стойло. – Глупая, вздорная, хитрая и жадная особа. Признаёт только тех, кто у власти. А что, если… Ведь приплела она зачем-то директора и министра? Не для того ли, чтобы дать понять, не бывать тебе, Петрухин, ни тем, ни другим. Но чем я хуже? А то, что она предпочитает не меня, так ведь неизвестно, как ещё может обернуться… /Телефонный звонок прервал его размышления /. Алло?

 

– Петрухин, вы на меня сердитесь? – похоже, Зиночке не надоело его дразнить.

 

– Ничуть.

 

– Сердитесь, я уверена. Как и в том, что напрасно. Пока вы не директор, обращаться с

вами безукоризненно у меня нет оснований.

 

–Но я им буду, – неожиданно для себя выболтал Петрухин тайное тайных.

 

– Никто этому не верит и меньше всего вы сами. И жена ваша тоже. Иначе бы старалась вести себя прилично.

 

– С женой разберусь сам.

 

– Вот это по-мужски, по-директорски. Может, и вправду, когда-нибудь... А, знаете, как он меня называет?

 

– Кто?

 

– Какой вы недогадливый. Директор. Зиной замедленного действия. Правда, здорово? Вам бы до такого ни за что не додуматься. Впрочем, вы же не директор.

 

– И когда он такое сказал?

 

– Только что. Мы, как обычно, беседуем у него на коленях, и он вдруг произнёс: «Ты, дорогуша, не просто Зина, а Зина замедленного действия»! Такому не жалко, даже когда чересчур.

 

– Вы разве не у себя?

 

– Я всюду и всегда у себя, даже на его коленях.

 

– А зачем звоните мне?

 

– Намекнуть, что может ожидать вас, если не будете рохлей и размазней.

 

И трубка, весело рассмеявшись, отключилась.

 

Борис Иоселевич