В городе царила предновогодняя суета. Люди с пакетами, коробками, елками озабоченно сновали по улицам. На рынках, в магазинах и в городском транспорте - кругом было полно народу, словно все жители небольшого городка одновременно вышли на улицу.

Лидия Ивановна, возвращалась домой от подруги. Она сидела на заднем сидении автобуса, в своём стареньком пальтишке, которое исправно служило хозяйке вот уже без малого двадцать лет и в обычной вязаной шапочке . А её сапоги были настолько старыми, что давно уже просились в отставку, но замены им не было и они продолжали служить. У левого - подошва почти совсем оторвалась, и его пришлось обмотать скотчем .

Лидия Ивановна в который раз проводила в голове нехитрый финансовый подсчет, но выкроить деньги на новые сапоги в ближайшее время всё равно не представлялось возможным. Впереди Новогодние праздники, а ей в такой обуви стыдно будет из дому выйти. Да, права была её подруга, жить надо по деньгам, а Лидия опять повела себя расточительно: истратила больше, чем могла себе позволить на встречу единственного сына, который приехал на пару деньков со всей семьёй в гости. Да ещё внукам деньги сунула, в качестве новогодних подарков. Думала, дотянет до пенсии, а тут на тебе - сапоги совсем развалились. Лидия спрятала левый сапог за правый и тяжело вздохнула.

- Лидия Ивановна , это Вы?

Лидия подняла голову. Перед ней стояла женщина средних лет, приятной наружности, немного полноватая, одетая со вкусом. Её ухоженное лицо было незнакомым и в то же время таким близким: тот же вздёрнутый носик, тонкие губы с яркой губной помадой, и глаза… нежно-нежно голубые, которые трудно забыть…

- Светочка? Васильева? Ты?

- Я Лидия Ивановна, я, - засмеялась женщина.

- Ой какая ты! – воскликнула Лидия Ивановна.

- Какая? Старая, да?

- Почему же старая, взрослая. Я же тебя в последний раз видела лет тридцать, назад.

- А вот ведь узнали же! И фамилию, и имя помните! Удивительно! – улыбалась Светлана.

- Как же не запомнить одну из лучших моих учениц. Ну ты как? Где? Что? Рассказывай.

- Да что рассказывать. Замужем. Живу в большом городе, далеко отсюда. В родных краях практически не бываю. Дела. А тут вот в командировку приехала в соседний городок. Дай, думаю, заскочу к родным. Вы то, как? Всё ещё преподаёте в музыкальной школе?

- Да что ты, Светлана! Давно уже на пенсии. Руки слабые стали, не то что скрипку - ручку не держат, – засмеялась учительница, - А ты, то на скрипке играешь? У тебя, помню, были удивительные способности, вся музыкальная школа тобой гордилась. Таких учеников как ты Господь раз в столетие посылает. Я помню, ты на лету мелодию подхватывала. Слух потрясающий!

Услышав такие слова, Светлана вдруг сильно изменилась в лице, словно мгновенно постарела лет на десять. Она присела рядом с учительницей, на освободившееся место, и тихо заговорила:

- Нет, на скрипке я больше не играю. С того самого дня, когда у вас деньги из кошелька пропали? Помните? Перед Новым годом?

- Ой помню. Я тогда без копейки осталась, да ещё плюс общественные, и это перед самым праздником! А тут, как на грех, Димке надо на подарок сдавать, да платье в ателье выкупать.. да что сейчас об этом вспоминать!

- Лидия Ивановна, я вам должна кое- что сказать, - глядя в пол, совсем тихо заговорила Светлана, - Это ведь я тогда у вас деньги украла.

- Ты? Не может быть! – опешила учительница, - Мы же тогда были уверены, что это Герка Чернаков. Ох и баламут он был. Его за этот поступок даже из школы исключили. Но ты… У вас же в семье достаток был зачем, Света?

- Поверьте, Лидия Ивановна, мне ужасно стыдно перед вами. Сколько раз потом я жалела о своём поступке! Хотела вернуть, но тут такое закрутилось..., я испугалась. Истратила их, помню, на всякую ерунду. Но вот что странно, я вместе с этими деньгами словно бы удачу у себя украла. После этого дня я не могла больше играть на скрипке. Вот слышу, как должно звучать, знаю какую струну надо на каком ладу зажать надо, а пальцы словно не мои, не слушаются меня и всё, ну как деревянные сделались. Думала, пройдет со временем. Родители меня и к другому преподавателю отдавали, и школу меняли, а всё напрасно. Как отрезало. Думала, может хоть детям повезёт. У сына, вроде и слух есть, и желание, а играть не может. А у дочери, представляете, слуха вообще нет, ну абсолютно. Так что не судите меня Лидия Ивановна, и так наказана.

- Мда, Светлана, удивила ты меня, - задумчиво произнесла старая учительница, - Да я зла то на тебя не держу, столько воды утекло, ступай себе с миром.

- А вы вот что, - и Светлана быстрым движением достала из сумки несколько крупных купюр и протянула учительнице, - Вы вот, возьмите.

- Света, что ты? Не надо мне твоих денег. Я не возьму.

- Вы не подумайте, не то, что я откупиться хочу, нет, примите это, словно бы у вас деньги тридцать лет в банке под процентами лежали, а теперь вот с процентами…

-….

- Лидия Ивановна, что же я натворила!- шептала бывшая ученица, вытирая слёзы - В нашей семье из поколения в поколение передавался талант. У меня дед - известный скрипач. Отец на баяне – виртуоз, до сих пор в ансамбле играет. А я… Когда Вы заговорили про скрипку, знаете, я вдруг всё поняла. Если вы примите деньги, может, смилуется Господь и простит мой грех. У нас на днях внучка родилась понимаете?… - всхлипнула Светлана, крепко сжимая бледную старую руку учительницы, в которую она вложила купюры.

- Но как же…, - пыталась возразить Лидия Ивановна.

- Простите, умоляю, будьте милосердны, удачи вам, здоровья, - крикнула Светлана, и выбежала из автобуса.

Лидия Ивановна, оторопев от такого шквала информации, не могла придти в себя. Она смотрела на деньги, и перед её глазами вдруг возникла картина из далекого прошлого, когда мать Герки Чернокова, беспомощно хлопая глазами за толстыми линзами очков, стояла в кабинете директора школы и теребила сына за плечо, а тот шмыгал носом, размашисто вытирал рукой слезы, и твердил: «Да не брал я, не брал!». А потом Лидию внезапно обожгло воспоминание: когда она горько плакала в учительской, а сослуживцы пытались её успокоить, и она в сердцах крикнула: «Да что б у него руки отсохли, вор паршивый!». Лавиной в голове проносились мысли, воспоминания. И одна мысль ужаснула Лидия Ивановна:

- А поймёт ли Герка? Простит ли?

Рука дрогнула, пальцы разжались, и купюры, мятыми бумажками, посыпались на грязный и мокрый, от талого снега, пол. В глазах потемнело, ноги как-то неуклюже расползлись, и старая женщина беспомощно повалилась набок.

 

Да, нелёгкими выдались для Лидии Ивановы предновогодние деньки! Она не могла припомнить, когда в последний раз так много оббивала порогов различных государственных учреждений. Не смотря на нерабочее настроение, царившее в, по-новогоднему украшенных кабинетах, ей всё-таки удалось разыскать нужную информацию, и поэтому сегодня в Новогоднюю ночь у неё было чудесное настроение.

Она возилась на кухне с незамысловатым старушечьим ужином, когда раздался телефонный звонок:

- Лидия Ивановна, добрый вечер! Это я Герка Чернаков, не спите?

- Гера, здравствуй, а я вот тут к твоим родителям заходила…

- Да знаю я всё, не стоит об этом. Лидия Ивановна, дорогая поздравляю Вас с Новым годом! А я тут у родителей гощу. Если зайду - чайком напоите?

 

Герман Константинович, статный мужчина средних лет, с черными волосами, надежно промилированы проседью, вдохновенно играл на старенькой скрипке для своей учительницы. Пахло елкой, клубничным вареньем, и звуки скрипки - такие нежные, такие вкрадчивые проникали в душу, очищая её и наполняя надеждой, всепрощением и верой в новогоднее чудо.