Отец заболел внезапно. Попал в реанимацию. Лечащий врач отказался допустить к нему Лиду, а она настаивала, плакала, совала конверт с деньгами. Накануне отцовской болезни они нелепо поссорились. Лида планировала на три года уехать работать за границу, отец возражал: бросить родину, семью ради подражания моде? Какие блага могут окупить одиночество и потерю себя?

Восьмого марта контроль больничного начальства ослаб. Приняв, наконец, конверт, врач переодел Лиду в форму медицинского персонала и повел в бокс к отцу. Лида шла по коридору и представляла, как он обрадуется, узнав, что она отложила поездку. Все-таки Лида хорошая дочь: чтобы не огорчать близких, наплевала на возможность сделать быструю карьеру...

В нереально белом пространстве лежали четверо -- трое мужчин и женщина. Их обнаженные под наброшенными простынями тела казались почти бесполыми, обескровленные лица с закрытыми, обращенными внутрь себя глазами выглядели лишенными возраста и отрешенными от земного. Холодные мраморные статуи, -- поежилась Лида.

- Воспаление легких мы пережили, - сказал врач, подводя ее к неподвижному телу отца. - Если бы не состояние мозга...

Лида взяла отцовскую руку и почувствовала, что она мелко дрожит.

- Папе холодно? - спросила она.

- Здесь всегда очень тепло, - удивленно взглянул на нее врач.

Приготовленные слова замерли на губах, не найдя пути к собеседнику. Лида склонилась над отцом и напрягла обоняние, но не ощутила его запаха. Потом прижалась губами к бритой худой щеке и не почувствовала вкуса человеческой кожи. Провела ладонью по редеющей шевелюре -- осязание не распознало живой упругости волос. Отец больше не принадлежал дочери, он уходил. Лида беззвучно заплакала, приложилась, как к святыне, к его некогда мощной груди и прошептала: "Я обыкновенная дура... Прости!".

 

Недалеко от могилы отца жила серебристо-серая белочка, Лида оставляла ей орехи на могильной плите. То ли от веселого мелькания беличьего хвоста в ветвях берез, то ли от того, что воздух был не по-городскому чист, откуда-то брались силы дышать полной грудью и даже наслаждаться красотой этого печального места. Прежде, бывало, они с отцом скрывались от суеты в лесу, устраивались под дубком, молчали или говорили...

А вдруг? Лида представила, что отец рядом, и начала рассказывать ему о сегодняшнем дне.

- У мамы давление, но она молодец, держится... Ленка окончила институт, работает в солидном агентстве... Я, наверное, скоро выйду замуж... Пап, если бы ты не заболел тогда, я уехала бы... Это ты нарочно сделал, чтобы меня остановить?..

Хвостатое пушистое облачко вихрем слетело с дерева и приземлилось у ее ног. Изумленная Лида достала орехи и, присев на корточки, протянула их на ладони. Белочка помедлила, играя подвижными, точно ртутные шарики, глазами, потом ткнулась влажным носом между пальцами девушки, схватила орех и была такова. На руке остался след знакомого бережного прикосновения. Будто отец из своего далека передал Лиде привет: по своему обыкновению спрятал ее маленькую ладошку в свою большую, и стало так безопасно и легко...

Лида глядела вслед белочке и счастливо улыбалась: в этот миг она была уверена, что смерти не существует.