СЛОВО

 

Обзавестись компьютером я мечтал все пять лет своего срока. На зоне я даже раздобыл негожую «клаву». И один великий хакер по кличке Фотошоп, угодивший в тюрьму по специальности, обучил меня некоторым премудростям пользователя. Так что на волю я вышел подготовленным. И уже на третий день я располагал хорошим ноутбуком. С его помощью я умышлял забыть блатной мир зоны с его уголовными рожами, законами, понятиями, разборками и феней, а заодно и мир окружающий, где за мной присматривали менты, сторонились соседи, и где меня обязывало уважение братвы.

Подключившись к интернету, я нашел литературный сайт и под ником «Кук» поместил в него кое-какие зарисовки из жизни за решеткой. На сайте было полно начинающих поэтов и поэтесс, которые потчевали друг друга сладостными звуками поэзии. И на этом фоне мои незатейливые откровения вызвали у публики самую острую реакцию. Так что неожиданно для себя я вдруг оказался на третьем месте в рейтинге популярности. В отзывах меня хвалили, ободряли, превозносили и чуть ли не называли вторым Солженицыным.

Оперенный таким успехом, я уже подумывал, как извлечь из своего таланта побольше пользы и материальной выгоды. И вдруг под очередным своим опусом среди дифирамбов в мой адрес я увидел следующий комментарий от некоего «Клопа»:

«Все, что я здесь прочитал – полная чушь. Жалкое блеяние козла, который отсидел год на параше, и теперь впаривает нам записки чуть ли не вора рецидивиста. Я вообще ставлю под сомнение твою ориентацию. Уверен, она нетрадиционная. Так что вали с сайта. Чтоб тут не пахло козлятиной».

В первую минуту я подумал, что это шутка. Но ничего шуточного я в этом не разглядел.

«Что за хрень? – билось в моей голове. – С чего он это взял?»

На параше я никогда не сидел, хотя бы потому, что в тюрьму нас пришло сразу пять подельников, и опустить своих мы бы не позволили. Да и сам за себя я мог постоять. Был, например, такой случай, когда я только заявился в камеру, и один из ее обитателей вдруг ни с того ни с сего назвал меня «козлом». Я правда сразу не отреагировал. Лежу себе на шконке. Думаю, ну назвал себе и назвал. Погорячился, должно быть. Я же не козел. Чего беспокоиться из-за пустяка. Козел хорошее животное. Доброе. У меня с детства к козлам отличное отношение. Особенно мне нравятся их глаза. Но тут сосед по койке мне шепчет:

- Ты че, утрешься что ли?

Я ему в ответ:

- А что случилось?

А он:

- Если молчишь, значит, признаешь себя козлом. Тут слово бывает на вес жизни. Умри, но отвечай.

- А как? – интересуюсь – Назвать его ослом.

Тот смеется:

- Нет, этого не достаточно. Дай ему в рыло.

В рыло так в рыло. Это у меня всегда хорошо получалось. Я, правда, не мастер боевых искусств. Но боксом занимался. И не без успехов. Так что от моего прямого в челюсть иные уличные каратисты рушились, как башни близнецы после теракта.

В общем, я встаю, подхожу к столу, за которым сидит этот черт. Вижу, камера притихла. Все ждут моих действий. Думаю, сейчас вмажу ему, так они все на меня накинутся. Значит, делаю вывод, надо бить наверняка, чтобы на одного было меньше. Соответственно бью точно в подбородок и изо всех сил. Он летит с лавки и на лету теряет сознание. А я уже жду следующего. Но никто даже не шевельнулся. Наоборот, тот сосед одобрительно похлопал меня по плечу. Потом оказалось, что мой оскорбитель вовсе никакой не авторитет, а так, фрайер, который хотел на мне заработать уважение.

Подобных инцидентов потом я видел много. Слово в уголовном мире, действительно, много значит. Именно там более всего понятно, что оно - не воробей, и из летающей братии, скорее, - пуля. Оно запросто может распорядиться твоей судьбой, низвергнуть тебя на самое дно, как бы в подтверждение известного библейского высказывания: «В начале было слово…». А тут здрасти-пожалуйста, такие слова. Да еще, считай, на всю страну.

Короче, через час я был уже на квартире у Фотошопа. Он освободился год назад, и вряд ли успел меня забыть. Правда, не скажу, что он мне сильно обрадовался. Но чашку чая налил. И водку тоже предлагал, но я отказался. Рассказывать ему все не стал. Неудобно все-таки. Сказал только, что мне нужно выяснить место нахождения такого-то компьютера.

- О, нет, - заюлил Фотошоп.

И начал объяснять мне, что ему для этого нужно куда-то влезть, что-то нарушить, чего-то взломать. И без хорошего гонорара он это делать не намерен.

- Ты что, Шоп? – удивился я. – Или забыл, чем мне обязан? Да если б не я, ты, может, и в живых бы не числился.

- Это да, - гундит хакер. – Признаю. Но там, на зоне, одна культура. А здесь, на воле, - другая. Здесь все решают деньги.

- Ну, деньги, так деньги, - говорю.

Гляжу, рубашка у него прочная. Верхняя пуговица застегнута. Беру его за ворот и скручиваю так, чтобы получше передавить сонную артерию. Через пару секунд он валится на пол. Подхожу к секретеру, где нормальные люди хранят дензнаки, с применением кухонного ножа открываю дверцу и нахожу целую пачку купюр.

К моменту, когда Фотошоп приходит в себя, я ему уже сую эту пачку под нос.

- Этого хватит? – спрашиваю.

- Конечно! – отвечает хакер, но с некоторым подозрением, очевидно находя пачку знакомой.

Тем не менее, через час я уже располагал искомым адресом. Клоп проживал в Липецке. И это ставило меня перед необходимостью встретиться с Дидом Волосатым. Так зовут в криминальной среде нашего города моего знакомого по зоне.

Воспользовавшись подсказками по мобильнику, Дида я нашел в уютном подвальчике одного из популярных пивных баров. Он там пил пиво с двумя проститутками. Надо сказать, он и впрямь очень волосатый. Волосы, теперь уже седые, заметны у него даже под глазами.

- О-о, - обрадовался мне Дидо. – Сразу видно, человек хочет заняться делом.

- Да, но нет, - сказал я. – Должок мне тут надо выбить один. В Липецке.

- И большой должок, - заинтересовался Дидо.

- Тысяч сто думаю взять за язык.

- Готов участвовать, – нехорошо улыбнулся Дидо. – Если не пожадничаешь половину на прокорм братвы.

- Идет, - кивнул я.

- Тогда бери Белку и Стрелку и, если нужно, мой «Бумер».

Белку и Стрелку я тоже давно знал. Первый обзавелся своей кликухой после того, как его стеганула горячка. А погоняло второго происходило от его занятости в криминальных разборках. Оба они были лысые, немного туповатые, но ребята компанейские. Ехать с ними в одной машине было достаточно забавно. По пути они много спорили и даже ссорились, обнаружив через то некоторые идейные расхождения. Оказывается, Белка главным инструментом для взыскания долгов считал паяльник. А стрелка настаивал на эффективности электрического тока из розетки. Я же в тайне надеялся привести их к консенсусу, позволив им обоим применить свои вкусы к моему обидчику.

Отмахав двести верст на «Бумере», в Липецке мы оказались вечером. Нас это устраивало, поскольку избавляло от необходимости ждать темноты. Она была уже достаточно плотной и мрачной к моменту, когда я подрулил к нужному дому.

Дом представлял собой хрущевскую пятиэтажку с безлюдным, но хорошо озелененным двором и плохим освещением подъездов.

Путем несложных математических расчетов мы выяснили, что объект наших интересов находится на третьем этаже.

И вот, наконец, я нажал заветную кнопку звонка.

В результате недолгого ожидания дверной замок щелкнул, дверь отрылась, а за ней нашему любопытству представился мужчина в майке. На вид ему было за сорок. Лицом не глуп. Телосложения плотного. Однако недостаточно плотного в сравнении с бугаями за моей спиной. Так что сопротивление его было недолгим, да и неумелым.

После того, как бандиты уложили его на диван и хорошенько прижали ему «крылья» я сунул к его расширенным зрачкам распечатку со своего компьютера.

- Узнаешь? – спросил я сурово.

- Что это? – тупо таращась в бумагу, прохрипел хозяин квартиры.

Его недоумение показалось мне искренним. И это меня обеспокоило.

- В этом доме есть компьютер? - задал я наводящий вопрос.

- Есть, но я в нем не разбираюсь, – сообщил мужчина. – Он в другой комнате.

И тут я все понял. Действительно, мужчина внешне не был похож на пресловутого Клопа, способного оскорблять незнакомого человека. Не тот возраст. Да и физиономия у него не такая злонамеренная. Притом Клоп, судя по тексту, был хорошо ознакомлен с тюремными традициями и жаргоном.

Пока я соображал, из прихожей послышался хлопок входной двери. И возможно это явился как раз тот по чью душу мы прибыли. Например, это мог быть сын хозяина. Но могла прийти и жена.

Я сделал знак своим гориллам. Те тотчас усадили хозяина между собой и крепко его обняли. Едва они успели это сделать, как дверь в комнату открылась, и на пороге появилась девушка. Лет девятнадцати - двадцати. То ли натуральная, то ли крашеная, но в любом случае блондинка. Достаточно миловидная.

- Па, ты дома? - поинтересовалась она, не слишком всматриваясь в нас.

- Да тут ко мне с работы пришли, - бодро отозвался папаша. – Ты, Наташ, иди, не мешай нам.

Дочь не заставила себя уговаривать и удалилась. А я подумал:

«А мужик-то правильный. Мог бы панику поднять, и тем подставил бы дочь. Нет, - думаю, - Он точно не Клоп.»

- А кто еще здесь проживает? – спрашиваю я у мужчины.

- Никто! – проворчал тот через заметную неохоту.

- Тогда, послушайте, - говорю я ему. – Тут вероятно произошла какая-то чудовищная ошибка. Вы только не брыкайтесь. А то все испортите. Мне нужно задать вашей превосходной дочери всего пару вопросов.

Мужчина посмотрел на меня с неприязнью, но от прений воздержался.

Заглянув в другую комнату, я вновь увидел Наташу. Она сидела за компьютером. Я подошел и, взглянув на монитор, сразу узнал свою страничку, причем с тем самым текстом, который был на моей распечатке.

- Зачем вы это написали? – ткнул я пальцем в экран.

- Чего? - удивилась Наташа. – Вам-то какое дело? Вы же к отцу пришли. Хотя для дружбы с ним вы слишком молоды. И вообще, - вдруг привела она мне в лицо внимательный взгляд. – Откуда вы знаете, что это я написала?

- Потому что я и есть Кук, - сообщил я.

- Что? – спело в ней изумление.

Разумеется, она не могла сразу мне поверить. Но и объяснений моему заявлению, видимо, не находила.

- Но никто ведь не знает про моего Клопа, - слетело с ее прекрасных губ.

- Кук, кук, - покивал я. – Третье место в рейтинге. На сайте с семнадцатого января.

И вдруг она поверила. А может, захотела поверить, и с тем просияла улыбкой.

- Кук! – послышалось из нее что-то в виде визга.

Одномоментно с этим я был обнят ею и получил в щеку здоровенный чмок.

- Но как? Как ты меня нашел? - порхали вокруг меня ее руки, нагоняя ветер недоумения. – Через отца? Ты живешь в Липецке? Ты меня вычислил?

- Дело техники, - проворчал я. – Ты лучше скажи, зачем ты это написала?

- Как зачем? – удивилась она. – У тебя ж третье место в рейтинге. А у меня только сорок второе. Надо было тебя опустить.

- Опустить? – наверное, я сильно нахмурился.

- Конечно. Или затеять с тобой скандал. Ты ж популярен на сайте. И скандал с тобой может привлечь читателей. А ты что, обиделся? Да ладно тебе. Это же игра. Игра и только. Понимаешь?

- Однако, мне просто не верится, - возразил я. – Где ты научилась таким словам?

- Ой, да ладно тебе, - Наташа была явно польщена. – Сейчас столько криминальной литературы.

- Но ведь это слова, - возразил я. – За них надо отвечать.

- Кому отвечать? Зачем? – простосердечно недоумевала она. – Это наверное в тюрьме так принято. Или при Сталине, когда за слова сажали. Но ведь тут интернет. Совсем другая реальность. Здесь ты можешь быть кем угодно, перевоплощаться как хочешь. Играть роль старушки, светской дамы, дурака. Можешь клонироваться и присутствовать сразу во многих лицах. И ничего тебе за это не будет. А если и будет. То опять же только слова. Которые пустое. Они всего-то средство общения. И ты на них можешь совсем не обращать внимания. Зато читать то, что тебе интересно.

- Но ведь это обесценивание слова, - нашел я выражение своим сомнениям.

- Ну и что? – снова удивилось Наташа. – И хрен с ним, пусть обесценивается. Может, так и нужно. Хорошие слова не обесценятся. И вообще, я думаю, лучшее время у человечества было, когда люди не разговаривали, а понимали друг друга сердцем. Ведь слова это только звуки и по сути ничто…

«Ничто, которое ничтожит», - мелькнула в моей голове известная формула сущности зла.

И мне почему-то захотелось, чтобы она была права. Ведь и впрямь, человечество слишком много значения придает словам. С помощью слов, впрочем, достигается кое-какое взаимопонимание, но куда чаще они становятся источником заблуждений, недопонимания, конфликтов и даже войн. Воображение явило мне руины Вавилонской Башни, от которой во все стороны света разбредаются люди, разделенные языками по воле некоего странного бога. Голова Цицерона с булавкой в языке. Святые великомученики, не пожелавшие сказать слово отречения. Пламя костра, пожирающего тело Джордано Бруно… Да что далеко ходить. Сам я прибыл сюда из мрачного мира, где слова бывают еще более тяжки, чем цепи, еще более болезненны, чем удары, и могут быть подобны ножу и выстрелу. И прибыл я сюда, чтобы доставить физическую боль человеку в отместку за какие-то дурацкие звуки…

И вдруг я понял, что способен отринуть от себя весть этот мир тяжеловесных слов и войти в иной мир, где слова искрятся в холодном пространстве вечности, словно изморось на солнце. И где можно ловить на ладонь крупицы серебра слова, выбирая какие тебе глянутся, без принуждения и всякой опасности для себя. И это ли не мир свободы, о которой я так мечтал, но оказался не в состоянии понять, пока эта прекрасная девушка, не преподала мне урок.

- Да я же шучу, Наташ, - сказал я ей. – Что я, идиот что ли, чтобы обижаться. На самом деле мне просто захотелось с тобой познакомиться.

- Да я и не сомневаюсь, - улыбнулась Наташа с таким лукавым видом, будто еще и предвидела, что я заявлюсь к ней.

Когда я в ее сопровождении вернулся в предедущую комнату, то застал своих горилл распивающими коньяк в обществе хозяина.

- Я же говорил вам, Владимир Иванович, ошиблись мы, - указал на меня через стол Белка. – Вы уж не обижайтесь. Всякое бывает.

Похоже, ему удалось убедить в этом Владимира Ивановича, поскольку тот вместе с Натальей вышел нас проводить.

- Может, погуляем завтра? - предложила Наташа уже в самый последний момент прощания.

- Конечно, - тотчас согласился я. – Я позвоню завтра утром.

- Как же ты с ней собираешься встретиться. Опять что ль сюда приедем? – поинтересовался Стрелка после периода молчания достаточной продолжительности, чтобы осознать всю сложность этой проблемы.

- Зачем вам сюда ехать? - ответил я, зорко всматриваясь в летящие навстречу нам огни проспекта. И через пару минут, припарковывая машину, пояснил. – По-моему вы не очень-то и выпили. Так что дальше сами. Машину сдадите Волосатому. И от меня ему спасибо.

- Спасибо? – ухмыльнулся стрелка. – А пятьдесят кусков? Ты же слово сказал.

- Слово, так слово, - вздохнул я. – Раз сказал, значит отдам. Пусть чуток подождет.

- Смотри, а то на счетчик поставит, будет тебе чуток, - напомнил Стрелка.

- Твоя-то какая печаль, - отмахнулся я. – Я сказал, я и отвечу.

Пожав на прощанье бандитам руки, я зашагал по направлению замеченной мной гостиницы. Разумеется, долг Волосатому несколько отягощал мое настроение, но, во-первых, он был мне посилен, а во-вторых, я же сам был виноват, что так повязал себя словами. Но зато у меня теперь была возможность встречи с Наташей, и в сравнении с этим все слова были для меня ничто.