Марина Постникова

Без срока давности

Сначала по экрану почти уже не цветного старенького «Рубина» пробежала противная черная полоса, потом она стала множится, как микробы в фильмах ужасов, а потом весь экран покрылся мелкой рябью. Смотреть телевизор стало совершенно невозможно.

Макар, кряхтя, поднялся с кресла, заметно припадая на правую ногу, дошел до балкона. Вышел, перегнулся через перила, подняв голову вверх поглядел на балкон этажом выше. Вот она злодейка. Над головой угрожающе нависала приличных размеров белая спутниковая тарелка.

-Юрка! – хрипло прокричал Макар. – Вырубай свою бандуру, а то ей богу я ее сковырну, к едреней фене.

Реакции не последовало. Старик дотянулся до швабры, стоявшей в углу балкона, попытался достать тарелку шваброй – безуспешно.

-Ну, погоди, сволочь буржуйская, я тебе покажу, как ветерана обижать.

Он снова заковылял в комнату. Снял трубку со старого оранжевого телефонного аппарата и набрал номер.

-Але, Сарафанов, ага, это опять я, слушай, участковый, если ты не посадишь …. Как это за что, а что он надо мной издевается, как это ты не можешь… ты власть или хрен собачий, а я… я не имею право смотреть телевизор… да пошел ты.

Макар в сердцах бросил трубку на рычаг. Постоял немного, потом открыл дверцы старого серванта, вынул оттуда бутылку водки и стакан. Налил. Выпил. Занюхал рукавом и убрал на место. Потом доковылял до шифоньера, такого же старого, как сервант. Открыл дверь, на мгновение скрылся в недрах. Потом выбрался оттуда. В руках у него оказался небольшой матерчатый сверток. Он сел за стол и стал разворачивать тряпки. Наконец в руках у него оказался старый, но в превосходном виде револьвер. Старик провернул барабан, довольно улыбнулся, поднялся и снова заковылял к балкону.

Макар прицелился в принимающее устройство спутниковой тарелки.

- Смерть фашистским оккупантам и их прихвостням.

Выстрел. Из комнаты послышался голос диктора телевидения. Старик снова довольно улыбнулся и поторопился убраться восвояси.

Телевизор снова работал. Старик убрал револьвер на место и довольный собой сел в свое любимое кресло. По телевизору шел любимый сериал. Настроение все улучшалось. Старик уже стал улыбаться, и даже изредка похохатывать.

Благостное настроение старика прервал звонок в дверь. Макар заковылял в прихожую. Обратно в комнату он вернулся в сопровождении лейтенанта милиции.

- Макар Иванович, вы что творите, а?

-А что я творю?

-Сначала склоки, людям житья не даете, а теперь еще и стрельбу открыли? – строго проговорил участковый.

-Чего? Какая стрельба, ты чего заболел, да я оружия, почитай с войны в руках не держал.

Участковый вздохнул, переведя дух, потом сел на стул около стола, снял фуражку, отер вспотевший лоб, положил фуражку на стол, посмотрел на Макара и устало проговорил:

-Как я от тебя устал, дед, ты еще долго воевать будешь, война 65 лет как закончилась, а ты все никак не успокоишься. Сдай оружие по-хорошему, не доводи до ареста. Сдай. Я его по тихой спишу, Соколова я уговорил, он к тебе претензиев не имеет, но и ты должен дать мне сло…

-А я тебе не баба, чтоб давать, не мужское это дело, нет у меня никого оружия, иди ты… участковый….

-Остановись, не усугубляй.

Участковый встал, надел фуражку.

-Через час вернусь с санкцией на обыск. И тогда… - Сарафанов погрозил старику пальцем и вышел из комнаты. Потом громко хлопнула входная дверь, растворив сквозняком настежь балконную дверь.

Макар подошел к шифоньеру, достал оттуда сверток с револьвером и снова пошел на балкон. Перевесился через балконный поручень, но теперь вниз, прицелился и бросил сверток на балкон этажом ниже.

-Вот так, участковый, ищи теперь.

Макар Иванович Тарабахин снова вернулся в комнату. Снова выпил водки, закурил папиросу. По телевизору начинались Новости. Макар сел в кресло.

Шел репортаж из разряда - награда нашла героя.

- … в 1943 году при освобождении одной из областей Белоруссии обнаружились факты уничтожения немецкими карателями партизанского отряда им. тов. Котовского. На отряд карателей вывел провокатор. Из всего отряда в живых остался только молодой боец, пионер-герой Василий Климович. Его смертельно раненого отправили в госпиталь на большую землю. Тогда, же он был представлен к награде. Но документы затерялись и награду он не получил. Теперь же ошибка истории исправлена. Орден боевого красного знамени сегодня вручен Василию Елизаровичу в областном военкомате.

Макар напрягся, вперив взгляд в сизый экран.

-Васька… сволочь… живой.

Репортаж продолжался. На экране появился полноватый старичок с лысой головой, но пионерским задором в глазах.

-Я рад, что справедливость восторжествовала, пусть через много лет, но все же моя заслуженная награда, заняла свое место на моей героической груди.

Макар в изнеможении откинулся на спинку кресла. Это известие поразило его, как гром среди ясного неба: он не только жив, он еще и награды получает.

Вспомнилось все. В 43-м году Макару было 12 лет. В отряде были его родители и старший брат. Макар, как и его дружок, Васька Климович были связными отряда. Они и на задание ходили чаще всего вместе, или по очереди. В тот день они должны были по очереди наблюдать за передвижением поездов на станции Узловая. Василий ушел утром, а Макар должен был сменить его вечером.

Подходя к шалашу, где у них был оборудован наблюдательный пункт, Макар посвистел иволгой, как было условлено. Никто ему не ответил. Васька заснул, что ли? Макар подполз к шалашу и заглянул в него. Шалаш пуст.

Макар откатился от шалаша, потом поднялся на ноги и побежал во весь дух в отряд. Он решил, что друг его или погиб, или попал в гестапо. Другого он и предположить не мог.

Выстрелы слышались издалека. Над лагерем поднимался дым пожарища. Макар подобрался поближе к лагерю, забрался а дерево и увидел, как немцы выстроили партизан в одну шеренгу. Вдоль нее шагал немецкий офицер и рядом с ним Василий. Он самый Васька Климович, его друг и напарник во всех мальчишеских вылазках и приключениях. Васька, которого не раз прикрывал собой и с которым ели из одного котелка и укрывались одной телогрейкой.

Василий поочередно называл имена, фамилии, должности и воинские звания партизан. Василий поравнялся с командиром отряда.

- Эх, Василь, я то считал тебя своим сыном, а ты иуда, - проговорил седой мужчина в форме майора Красной армии и плюнул Климовичу в лицо.

Василий утерся и пошел дальше. У Макара рука чесалась, достать гранату-лимонку из-за пазухи, которую он всегда носил с собой на задание, и бросить в немцев. Но там были наши, свои.

А потом их всех расстреляли, и родителей Макара тоже и брат упал сраженный пулеметной очередью. Теперь его уже ничего не сдерживало, и он бросил лимонку. Она разорвалась прямо рядом с Васькой. Он видел, как тот упал окровавленный, он уверен был, что убил предателя. Самого Макара немцы стащили с дерева, на котором он прятался, и увели с собой. Сначала допросы в гестапо, а потом лагерь. Его засунули в один из последних эшелонов отступающей немецкой армии. А после лагеря клеймо врага народа и снова лагеря только советские. Но все эти годы он был удовлетворен, что покарал предателя, это помогало ему выжить.

Макар в нормальную жизнь вернулся в начале семидесятых. Риехал в небольшой город в России. Устроился на механический завод, честно доработал до пенсии, ни чинов, ни званий не просил. Реабилитации тоже. Он не считал себя обиженным советской властью. Главное, что Васька-иуда сдох. Семью он так и не приобрел. Не нашлось такой смелой женщины, которая бы связала жизнь с бывшим зеком. Да и характер у Макара оказался хуже перца. Вечно всем недовольный, неуживчивый, сердитый. Однако работал хорошо, всегда передовик, квартиру получил отдельную.

Василия тяжело-раненного немцы бросили в расположении отряда. На вторые сутки началось наступление наших войск, на соединение с частями Красной армии отряд им.тов. Котовского не вышел. В расположение отряда была отправлена рейдовая разведгруппа. Она и подобрала умирающего Василия. Но он выжил. Остался жить в Москве. Получил высшее образование. Работал ведущим конструктором на одном из заводов столицы. Женился, у него был сын и внук. Овдовел. Сын и внук жили отдельно. У Климовича была большая 4-х комнатная квартира. К нему два раза в неделю приходила Оксана - социальный работник, раз в неделю навещал внук, и еще раз в неделю сын. Но старик не скучал, он активно работал в совете ветеранов. Встречи, концерты, работа в других общественных организациях. Он купался в лучах своей славы.

Звонок в дверь вырвал Макара Тарабахина из сонного состояния давних воспоминаний. Он не торопясь поднялся с кресла и пошел в прихожую. Там не торопясь надел куртку, кепку. Поменял домашние тапки на ботинки. Потом вернулся в комнату. Взял с серванта бумажник, пересчитал в нем деньги, открыл сервант, выпил снова водки, забрал из шкатулки все оставшиеся деньги и пошел в прихожую.

Звонок звенел не переставая, в дверь стучали. Макар открыл дверь и в тесную прихожую ввалились участковый Сарафанов и еще двое сотрудников милиции.

- Ох, ох, как вас много на одного старика, все, все участковый, сдаюсь.

Макар пошарил в кармане достал связку ключей и протянул ее Сарафанову.

-Держи, когда закончишь, положи под коврик.

-Стой, а ты куда? – попытался остановить старика Сарафанов.

-А я пойду воздухом подышу, доктор велел, если что я тут на скамейке, заходи.

Сказал и начал спускаться по лестнице. Милиционеры недоуменно переглядывались.

-Ну, что Алексей, будем обыскивать или как? – спросил сержант.

-Чего обыскивать, думаешь, он дурак, да за час он мог черта лысого спрятать не то что пистолет, - проговорил второй милиционер с погонами рядового.

-Разговорчики, - грозно отреагировал Сарафанов, - будем обыскивать, а потом еще отвезем его в отделение, пусть у него смывы с рук возьмут.

Хлопнула входная дверь квартиры Макара Тарабахина. Макар нажал на кнопку звонка двери квартиры, которая располагалась этажом ниже.

Дверь открыли не сразу. На пороге стояла пожилая женщина.

-Макар? Тебе чего?

Макар оттеснил женщину и вошел в квартиру. Не говоря ни слова, прошел прямо в комнату.

-Макар, да ты чего? – испуганно спросила соседка.

Макар обернулся уже у балкона.

-Извини, Варюша, я тут на твой балкон штуку одну обронил, извини, заберу.

Он открыл дверцу балкона, вышел на него и через мгновение вернулся, пряча в куртку сверток с пистолетом. Подошел к Варваре, похлопал ее по плечу и сказал:

-Прощай, соседка, прощай.

Удивленная Варвара ничего не ответила, проводила старика взглядом и опомнилась, только когда хлопнула входная дверь.

 

8 мая Василий Елизарович Климович надел свой лучший костюм, прикрепил новенький сверкающий орден, протер лысину носовым платком и собрался на концерт посвященный ветеранам Великой отечественной войны, который давали в местном районном молодежном центре. Внезапно в дверь позвонили. Климович поспешил открыть дверь. Он не спрашивал: кто там? Сейчас в преддверии Дня победы все спешили поздравить ветерана. Несли подарки и продуктовые наборы, от мэрии, от районной управы, от коллектива и руководства бывшего завода, от института, где учился, а потом преподавал. Климович с радостной улыбкой открыл дверь и оторопел.

Там с перекошенным от гнева лицом стоял Макар Тарабахин. Он втолкнул опешившего от неожиданности Климовича в квартиру.

-Узнал, вижу, что узнал, как и я тебя сразу узнал, хоть у меня и плохо показывает телевизор.

-Макар? Ты? А как же… ты же…

-Да живой я, живой, только теперь я понял, почему я выжил.

Макар достал из кармана сверток с револьвером, развернул его.

-А это ты помнишь? Помнишь, как закопал его за командирской землянкой. Я десять лет назад ездил туда, нашел его, выкопал, теперь я понимаю, почему его не ржа не поела, ни бомбой не разорвало, никто не нашел. А ну-ка вставай предатель к стенке.

Макар ткнул в спину Василия дулом револьвера и подтолкнул к стене прихожей. Потом достал из кармана листок бумаги, развернул его и начал читать приговор.

-За проявленную трусость, за предательство родины, за виновность в гибели партизанского отряда им. тов. Котовского, приговорить Климовича Василия Елизаровича, к высшей мере социальной защиты – смертной казни.

Стоящий спиной Климович, стал оборачиваться, пытаясь говорить.

-Ты что Макар совсем с ума съехал, столько лет прошло, убери пушку, одумайся… мы же детьми были, а детей не судят. Ведь тебя же посадят.

-Военные преступления срока давности не имеют, - спокойно проговорил Макар и нажал крючок.

Пуля вошла чуть выше виска, тонкая струйка крови заструилась по лысине старика, стекая на ухо и ниже, окрашивая белоснежный воротничок сорочки в алый цвет.

Климович осел на пол, так и оставшись с открытыми удивленными глазами. Макар наклонился, сорвал с груди предателя орден, на его место положил листок с приговором и пистолет, и вышел из квартиры.

На лестнице он повстречался с двумя девчушками, которые несли огромный букет цветов и пакет с продуктовым набором.

9 мая. Беларусь. Группа ветеранов с орденами и цветами вышли из небольшого автобуса и пошли в лес. Они шли, негромко переговариваясь, вспоминая былое. Среди деревьев то там, то здесь вспыхивало: А помнишь?

Каждый год они встречаются в селе Подбельцы и идут на мемориал погибших героев партизан на то самое место, где был уничтожен партизанский отряд им.тов. Котовского.

Первыми шли Николай Барвинчик и Ян Вакуленок оба во время войны были партизанами в отряде Красная звезда. Барвинчик остановился придержал за руку своего товарища, и указал пальцем. Вакуленок посмотрел туда куда указал его товарищ и тоже остановился, оторопев от удивления. Старый коренастый дуб стоял над скромным обелиском с красной звездой. Под дубом на земле сидел Макар Тарабахин. Глаза его были закрыты, руками он упирался в землю, рядом с правой рукой валялся молоток. Над головой прямо к стволу дуба, одним гвоздем был прибит орден Боевого красного знамени.

Старики подошли к Макару. Кто-то из толпы произнес:

-Это Макарка, Тарабахин, он в этом отряде партизанил.

-Это его тогда немцы захватили?

-Ага, а друга его Ваську потом разведгруппа подобрала, полуживого с осколочными ранениями.

-А он жив?

-Жив говорят.

Человек в форме полковника вооруженных сил присел перед Макаром на корточки, потрогал пульс.

-Сердце не выдержало.

-Да шутка ли, партизанил, потом немецкий лагерь, потом советский. –--А ведь это не он должен был в лагере быть, а Климович, – проговорил Вакуленок, - Мы всегда знали, что он был предателем. Тогда в 43-м каратели согнали в амбар всех жителей Подбельц и обещали поджечь, если не покажут где партизаны. Я сам Подбельский, но я в отряде был, так мне батя рассказывал. Климович был связной в отряде имени Котовского, но он как уходил из отряда, так к матке наведывался своей, она в деревне жила. В ту облаву они в амбар оба угодили. Он и вызвался, проводить в отряд. Чтобы мать отпустили. Ее отпустили, да только потом она сама на себя руки наложила. А остальных в амбаре так и оставили через двое суток армия освободила. А у Макара родычи были в отряде. Немцы их у него на глазах расстреляли. Мы думали, что они оба погибли…