Александр Миронов. Зов тальянки. Когда закат, созрев, скатился, И спрятал нас в лощине мрак, Костер наш ярче заискрился, Разгоняя сон и страх. И звезды в небе ярче стали, Как будто с нашего костра Поднялись вверх и замерцали, - Им светить там до утра. А я мальчишка (лет двенадцать) Сижу и слушаю рассказ. А икры весело кружатся, Осыпая пеплом нас. Костер наш тетя, оживляя, Не громко свой рассказ ведет О бЫли, нéбыли, случáе - Что в устах людских живет. 1. "В каком, не знаю я селенье, Но где-то в здешних деревнях, Случилась всем на удивленье, Одна история на днях. Жила, как многие судачат, Одна солдатская вдова. Жила надеждой и удачей, Не веря в страшные слова. Всего-то счастья и видала - Как дивный сон, как краткий миг! Его на свадьбе пляс удалый, Да в темной ночи совий крик. Да голосистый звон тальянки, Такой задорный, заливной… Ведь без нее в селе гулянки Не обходилось ни одной. Быть может кто-то и вспомянет О гармонисте молодом, А в ней живет он, и не вянет Цветок любви о нем родном. Не буду сказывать причины, Что вновь толкает замуж вдов, Но сам подумай – без мужчины Какой в деревне будет кров? Кто поднаколет дров умело? Кто подлатает в стайке хлев? Да в одиночестве и белый Чернее дегтя станет хлеб! Иль взять, к примеру, сенокосы. Работай, силы не жалей, Да без мужского лада косы Ленивей вдвое, тяжелей. Война на званья не скупится, Цела была бы голова. А как увидишь женщин лица, Так дашь ей звание – вдова! Всю боль, надежду и страданье, Судьба, как грешным в наказанье, Им ниспослала испытанье, Томя их в долгом ожиданье. Немало нас по всей России: Жен, матерей, сестер скорбят, Да только всей любовной силой Нам не поднять своих ребят! Но сколь не мучайся сознаньем, Ведь жизнь идет своим путем, И нет такого состоянья, Чтоб все живое – нипочем. Где лист не сох бы по росинке, Где б печь топилась без угля, Где б и по маковой зернинке Не тосковала бы земля. 2 Когда кончаются отжинки – Тут время свадьбам настает. И на такую вечеринку Всем селом идет народ. И несут: кто из кадушки Огурцы, кто сала шмат, Кто капустки, медовушки – Стол вниманием богат. То обычай самый древней: Поле чисто – пой, гуляя, И на свадьбе - вся деревня, Как семья сидит большая. Тут и смех веселый, шутки, Под частушки – пляс шальной! Ах, какие бабы штуки Вытворяют в час хмельной! Коль в гулянке разойдутся, - Не устал бы лишь игрок. Чуть в сторонку отвернутся – Слезы брызнули в платок… Тут и с улицы зазвали Пришлого к ним незнакомца: Не удобно, что не с нами, За калиткою на солнце. Незнакомец с неохотой (Видно было по всему) Сел за стол и хмур пошто-то – Свадьба что ль не по нему? Взгляд потуплен, иль стыдится, Что ноздреватой оспой рыт. Как в народе говорится: Он, однако, - шилом брит! И не стар еще как будто, Но седой, как белый лунь. Да гуляй! В таку минуту Ты на мрачность сверху плюнь! Вот народ, в пылу дурмана, - В голос все: - Невесту в круг! Что сидишь, как в горе Анна? Что на свадьбе за недуг? А невесту держит память, Вдаль уносит от стола, Где гармонь была, как пламень, Жгла сквозь туфли и несла. Там, где сердце в сладкой пытке, Словно птица, словно стриж, Где от взгляда, от улыбки К звездам, кажется, летишь. Зов подруг застал невесту В том полете, - в сон иль в рай… Поднялась невеста с места: - Что ж, Ванюшка, подыграй! Гармонист, пришмыгнув носом, Спрятав пятки под стулом, Распахнул тальянку косо, Как учили, с огоньком. Вот пошел на переборы, Вот аккордами берет, - Словно ветер на просторе! Гром по улице идет! Ах, старается мальчишка, - Для него такая честь! Он по свадьбам-то не слишком, Этот первый раз и есть. И играл, как мог стараясь, Тут запела б и душа! Только в такт не получалось, И смущало малыша. Гармонистов нет поныне, Голос их в войну угас. Слава их живет в помине, В час веселья, грусти час. - Извини меня, Ванюша, - Молвит Анна, - я одна… Я спляшу под ту, что в душу Мне запала навсегда! В туфли новые обута, – Дар ей в честь такого дня! Не вдова уже как будто, И как будто не жена. Пляшет гордо, одиноко… Но вдруг, слышит, кто-то ей Будто стелет что под ногу, Иль избавил от цепей. Будто волнами качает И уносит в забытьё… К сердцу руки прижимает, - Анне грезится своё. Много ль надо ей для счастья, Истомившейся душе? Вот случайное участье – Сердце вздрогнуло уже. Вот тальянка стихла снова, Незнакомец к ней приник. Где найти такое слово, Описать печали миг? Вот вздохнул пришелец глухо, Будто раненого стон. Отодвинул стул без стука, Ставит стихшую гармонь. Не спеша, вот стороною Обошел с гостями стол, И побрел дорогой тою, По которой к ним пришел. Вдруг, смахнув слезинку с века, Анна вслед за ним бежит, - За чужим-то человеком! Чем он мог обворожить? Привела его обратно, Усадила на крыльцо: - Ну, играй, играешь ладно… - И глядит ему в лицо. Вновь тальянка заиграла, Гармонист глаза прикрыл. Но сквозь прищур видит Анна Блеск знакомый в них ожил. И слеза как будто рдеет, В уголках искрится глаз. Все в груди у Анны млеет, И душа оборвалась… Тут услышала любимый Перебор на голосах, - Зазвенело и забилось Что-то гулкое в ушах… И, припав тут к незнакомцу, Говорит от счастья слезно: - Дождалась я ясна солнца, Это наша свадьба седня! Обнял он ее за плечи: - Дорогой мой человек! Шел к родным местам я вечно, Шел к тебе я целый век! Сквозь гестаповские муки, Сквозь болезни и страданья, Без тебя ж вдали разлука Стала тяжким испытаньем. Но ни это убивает. Больно то, что я таким…- Анна губы прикрывает: - Я ждала тебя любым!.." *** Вот и все, что я услышал На покосе у костра. За такою сказкой-былью Просидел бы до утра. Но рассказчица, похоже, Притомилась, мнет платок. И ни слова… Тетя тоже Ждет семнадцатый годок. | 
Положение о Клубе
Сделать стартовой
