…В поезде, мчавшем ее в Ереван по приглашению коллектива музыкальной школы имени А.А. Спендиарова, познакомилась с двумя пожилыми армянками, которые стали проявлять трогательную заботу - старательно ухаживали, подкармливали и очень волновались, как встретят их новую знакомую. На вокзале Марию Григорьевну окружили директор и преподаватели, куда-то повели. Старушки долго стояли в стороне, потом успокоились и, взявшись за руки, засеменили прочь… Не успев извиниться, Мария Григорьевна бросилась за ними. Догнала, обняла, расцеловала… С тех пор, бывая в Ереване, обязательно к ним заглядывала.

Впрочем, так ее принимали везде в Армении. Потому что фамилия Марии Григорьевны – Спендиарова.

Пусть она лишь племянница великого армянского композитора, пусть по возрасту почти не помнит его, но кровь Спендиаровых сказывается.

Хотя жила она, бывшая актриса драматического театра Краснознаменного Черноморского флота, далеко отсюда, в Крыму, в городе-герое Севастополе.

Но ведь и Александр Афанасьевич многие годы провел в Крыму. Учился в Симферополе. После окончания Московского унпверситета, учебы у Римского-Корсакова в 1901 году 30-летним сложившимся музыкантом переехал в Ялту. Руководил симфоническим оркестром, написал здесь балладу «Рыбак и фея» на слова А.М.Горького, две части сюиты «Крымские эскизы», песню «Могила Агаси». Марии Григорьевне запомнился рассказ престарелого солиста народной оперы в Ялте, который влюбился в музыку после того, как ему, молодому тогда приказчику магазина шелковых тканей, Александр Афанасьевич предложил однажды билет на свой концерт.

Узнав об образовании 29 ноября 1920 года Армянской ССР и призыве ко всем армянам вернуться на родину, уехал в Ереван. Умер в 56, в 1928-м, а через пять лет был основан театр оперы и балета, названный его именем.

Удивительный это был человек – очень неприспособленный в быту, ибо, кроме музыки, ничего для него не существовало; мягкий, доверчивый, рассеянный, бесконечной доброты и душевной интеллигентности. Таким, во всяком случае, остался он в представлении Марии Григорьевны навеки.

У дома в Ялте, где жил и работал композитор, в декабре 1971 года, к столетию со дня его рождения, установлен памятник.

 

* * *

Но не только про своего знаменитого дядю рассказывала мне при встрече Мария Григорьевна. Ибо в первую очередь в ней говорит драматическая актриса, мастер художественного слова, И она охотно повествует о своих друзьях-поэтах.

 

* * *

В трагедии Мустая Карима «В ночь лунного затмения» Спендиаровой была поручена трудная роль степной башкирки, главы рода. Как подойти к образу? Репетиции не приносили удовлетворения. Решение пришло неожиданно: ехать в Уфу, к автору. Домашние смотрели на нее с недоумением.

На телефонный звонок ответил приветливый женский голос: «Мустафы сейчас нет, он в Турции, в командировке. Но… приходите завтра, я вам во всем помогу».

Рауза, жена Мустая Карима, повела гостью в Башкирский академический театр, где уже шла эта пьеса, познакомила с режиссером, исполнительницей главной роли. Долгими часами крымская актриса репетировала, и новые друзья не уставали говорить ей: «Мы так рады, что вы приехали, что мы можем помочь…»

Вернулась окрыленная, блестяще сыграла в спектакле. А вскоре получила письмо. От Мустая Карима. С приглашением приехать. Конечно, поспешила на вокзал.

- Талантливые люди, вышедшие из народа, обычно сохраняют удивительное тепло души, - говорит актриса, вспоминая, как принимали ее в далеком башкирском доме. Переписка с поэтом продолжалась более двух десятилетий, знакомство перешло в дружбу. «Обнимаю вас как сестру», - писала ей Рауза.

 

Не менее дружеские письма приходили в Севастополь из Еревана, от чудесной поэтессы Сильвы Капутикян.

 

… - Я влюбилась в ее поэзию сразу же, - рассказывает Мария Григорьевна. И очень хотела познакомиться лично…

Наконец-то мечта осуществилась.

Первое, что бросилось в глаза – необыкновенная скромность известной поэтессы. Рабочий стол и тут же тахта, где она спит… Мебель старинная, много подарков, сувениров на стенах.

Подолгу вместе они работали над стихами Сильвы Барунаковна, которые затем Мария Григорьевна часто читала для своих слушателей.

- Я чувствовала, какое замечательное сердце у этой женщины, - говорила мне М.Г. Спендиарова. – Почти через день звонок: «Готовься, Мария, сейчас за тобой заеду…»

Вместе они встречались с посетившими Ереван болгарскими армянами, бывали на многолюдных национальных праздниках, осматривали чудесный город. И повсюду люди радовались каждому слову, каждой улыбке поэтессы, звали ее «наша Сильва».

- С любой просьбой можно прийти к ней, и Сильва заступится, будет биться, звонить, ругаться, но добьется обязательно, чтобы помогли человеку…

 

* * *

 

Был на той встрече с М.Г.Спендиаровой и молодой воспитатель общежития

Александр Склярук. Слушал гостью с особым интересом, задавал вопросы. Не удивительно. В нашем городе Саша был достопримечательностью. Потому что главное, о чем он говорил и думал, была Армения. Знакомые смутно представляли себе, почему, скорее как сказку слушая его рассказы про южные красоты, про дружбу с известным армянским поэтом.

После встречи с актрисой я посмотрел на давнего товарища совсем иначе - глазами журналиста.

- Слушай, - говорю. — А ведь твоя собственная судьба не менее интересна. Давай—ка подробнее…