Можно представить себе изумление летчиков, когда в их гостиничный номер ворвался парень лет пятнадцати.

- В Ереван... Мне очень, очень нужно... пожалуйста... приглащение у меня... - торопился он, протягивая какой—то листок и умоляюще ища взглядом поддержки.

- Да ты сядь и объясни спокойно, о чем речь, — улыбнулся Юрий Арутюнян, командир ИЛ-14 Армянского управления гражданской авиации.

Да простится летчикам серьезное нарушение служебной инструкции, но и спустя годы с благодарностью вспоминает Александр Склярук авиаторов, которые помогли осуществиться его давнему страстному желанию...

Двенадцатъ лет было обыкновенному евпаторийскому мальчишке, когда однажды на пляже его любопытство разожгли черноволосые кудрявые люди с крупными карими глазами. Звучали красивые сочные и мягкие слова, казавшиеся чуть таинственными. Мальчик долго прислушивался издали, потом решился. Подождав, пока один из говоривших, его ровесник, отойдет в сторону, Саша приблизился и спросил робко:

— А на каком языке вы говорите?

— На армянском, — дружелюбно ответил тот по-русски. — Мы же из Еревана.

— Ереван? А где это?

Так подружились русский мальчик Саща Склярук и армянин Юра Галстян. Вместе они купались, загорали, подолгу гуляли. И разговаривали. Вскоре Саша уже знал на армянском немало слов: “солнце”, “небо”, “берег”, “здравствуй”. Особое удовольствие доставляло ему выпаливать незнакомым армянам “жаме канысны?“. Те вполне серьезно смотрели на часы и сообщали время, потом улыбались и спрашивали, откуда мальчик знает их язык. Приходилось признаваться — уже по—русски — что он еще не говорит

по—армянски, но очень хочет научиться.

Интерес к далекому народу не рассеивался. Все чаще Саша

спрашивал в библиотеках книги армянских авторов, искал в киосках журнал “Литературная Армения”, где читал стихи, прозу, очерки по истории республики Айастан.

А однажды написал письмо в редакцию этого журнала. Написал искренне и взволнованно, что покорен красотой души армянского народа, изучает язык, хотел бы знать все об Армении. Только вот беда - “Литературная Армения” приходит в крымские киоски нерегулярно ...

Мало надеясь на ответ, он был потрясен, когда вскоре получил объемистую посылку. В ней оказались альбом с видами Еревана, “Краткий курс армянского языка”, книги по истории народа. И письмо. “Дорогой Александр! - с волнением прочитал, - я очень рад Вашему живому интересу к нашей древней стране и многострадальному народу, рад, что великая армия наших друзей получила в Вашем лице страстного и любознательного “новобранца”. Судя по письму, Ваш интерес не временный, не проходящий, поэтому я постараюсь помочь Вам во всем...“

Среди вложенных книг было и русское издание “Семи песен об Армении”, на первой странице которого все тем же почерком значилось: “Дорогому Александру на добрую память о начале нашей дружбы - от автора. 20 февраля 1968 года”.

Так родилось необычное знакомство прославленного армянского поэта Геворга Эмина, тогда - главного редактора “Литературной Армении“, и евпаторийского парнишки.

Спустя полгода - новая радость. От Эмина получено приглашение на празднование 2750-летия Еревана. Приближалось исполнение его мечты. Но ведь лететь туда — очень дорого! Тогда и помчался Саша в аэропорт, а потом в гостиницу к летчикам...

Радостное то ощущение - впервые быть в незнакомой республике, но легко понимать речь, узнавать здания и площади, о которых столько читано и слышано, видеть всюду доброжелательные веселые лица. Первый визит - к давнему другу Юрию Галстяну. От изумления у того шампур с шашлыком из рук выпал, у его матери слезы заблестели на глазах.

Потом пришел к Геворгу Эмину.

— Я знал, что ты приедешь, — произнес поэт.

В тот же день на редакционной “Волге” Эмин повез юного гостя по прекрасным улицам древней столицы. Они подъезжали к сооруженному в национальном стиле круглому зданию с колоннами — театру оперы и балета имени А. А. Спендиарова, в музее истории Еревана рассматривали камень, от которого город ведет свое летоисчисление; в научном институте и музее Матанадаран, уникальном хранилище рукописей народов мира, Эмин рассказал мальчику об истории армянской письменности. А потом вместе были на торжественном заседании, посвященном юбилею Еревана...

Думаю, именно похожая на чудо дружба Армении с евпаторийским мальчиком - реальная сущность наших людей, а вовсе не погромы и убийства на тех же улицах годы спустя. Впрочем, все зависит от того, с чем приходит человек на другую землю. Помню, как по-доброму угощали меня узбекским пловом в чайхане Самарканда, гостеприимно встречали в костелах Львова, мечетях Махачкалы, приглашали на национальную свадьбу в Ташкенте, показывали знаменитую стройку Нурекской ГЭС в Таджикистане. Не был я нигде чужим — был гостем, которому рады. Потому не удивляет то, как был принят в Ереване Александр Склярук. Потому что чем с большим вниманием и уважением относится гость, тем с большим теплом его привечают, торопясь утолить интерес к своей культуре.

С Арменией связана вся дальнейшая жизнь Александра. Учился в Ереванском государственном педагогическом институте имени В. Брюсова, преподавал русский язык и литературу в селе Дзорап Аштаракского района. Среди его учеников особенно отличался интересом к России Гагик Сафарян - ему очень хотелось овладеть русским языком, узнать больше о народе, избавившем его родину от турецкого рабства. Гагик часто приходил домой к своему учителю, они подолгу разговаривали, и чем—то тот стройный розовощекий парень напоминал преподавателю себя самого, так же страстно тянувшегося к знанию.

Уже после возвращения в Крым А.С. Склярук прочитал в одном из писем Эмина: “Я заметил, что очень быстро отвечаю на письма официальные или людям, к которым равнодушен. Но мне трудно отвечать тебе, как и всем близким: хочется писать по—настоящему, вот и откладываешь до более спокойной минуты. Дай Бог, все будет хорошо, и мы вновь услышим голос маленького Саши из Евпатории”.

Однажды по приглашению поэта А.С. Склярук побывал вместе с ним в Доме творчества Союза писателей Армении.

Эмин вставал рано и работал. После завтрака — работал снова. В перерывах они много говорили, в том числе о роли литературы в сближении народов.

“Наш век суров. Так чуткость

обнаружим,

Когда пойдем глаголом жечь

сердца.

Со словом осторожно, как с

оружьем:

И шрифт, и пуля — оба из

свинца”, - эти слова, говоря об ответственности людей, чьи произведения знают миллионы, зачитал Геворг Эмин на одной из сессий Генеральной Ассамблеи Организации Объединенных Наций. А потом, на армянском, своему младшему другу.

На присланном Скляруку переиздании “Семи песен об Армении” Эмин сделал такую надпись: “Александру, который с помощью этой книги познакомился с Арменией, влюбился в нее и стал ее сыном”.

- ...В каком духе ты собираешься писать обо мне? - волнуется Саша на другом конце телефонного провода.

- Еще не знаю, - кричу в трубку. - Пока придумал только название: “Любовь его - Армения”.

- Ну, тогда правильно, в самую точку...

Еще несколько лет прошло. Саша женился (на армянке, конечно), обучал маленькую Гаяне армянскому, выступал перед

пропагандистами Союза писателей Армении с докладом о русско— армянских связях. Жил в Харькове, потом вернулся в Крым.

Будь моя воля, я бы отменил во всех анкетах графу про национальность. Гораздо нужнее и понятнее указание национального языка и культуры, которые “исповедует” человек.