Целебная сила

(рассказ)

 

1

 

– Плохи дела, – тяжело вздохнув, откровенно сказал врач.

Александр смотрел на доктора пристальным, просящим взглядом, надеясь, что тот добавит еще что-то успокаивающее, обнадеживающее.

Однако, собрав морщины на лбу, он сидел на стуле в застывшей позе, устремив свой взгляд куда-то в одну точку, и молчал.

– Неужели, ничто не может помочь? – наконец не выдержал Александр.

−Поймите правильно, молодой человек. Я работаю врачом более тридцати лет и, поверьте, имею достаточный опыт… Прекрасно знаю, что вы очень любите своего отца, да и не только вы, за заслуги перед Родиной его знают и уважают все жители города. К великому сожалению, этого не понимает злокачественная опухоль, которая поразила его поджелудочную железу, да и уже пустила метастазы…

– Может быть, есть какое-нибудь лекарство? Пусть очень дорогое. Машину продам, дачу, но найду деньги на лечение. А вдруг операция поможет, доктор?

– Я бы искренне вам помог, к сожалению, «рак» в данной стадии неизлечим. Поэтому мужайтесь и, чтобы не сокращать отцу дни жизни, возьмите себя в руки.

Однако мозг Александра никак не хотел воспринимать слова доктора. Мозг, который всегда продуктивно работал в экстремальных условиях, подтверждая, что безвыходных положений не бывает, вдруг должен был сдаться без сопротивления.

– Сколько ему осталось жить? – после томительного молчания спросил Александр.

– Месяца четыре, не больше… – ответил доктор. Чуть подумав, добавил: – Он, кстати, очень часто вспоминает родину, мещерскую* деревню, где прошли его детство и юность. Я бы советовал вам отвезти его туда. Уверен, что возвращение в прошлое несколько продлит его жизнь и сделает ее менее мучительной. Правда, мы уже начали вводить ему обезболивающие препараты. Рецепт я сейчас выпишу, аптека – напротив… И вот еще что: на родине не отказывайте ему в любой просьбе. Захочет в лес, на речку или еще куда-то – обязательно везите, сумеет сам – пусть идет… Попросит есть что-либо, особенно растительное, не запрещайте. Это, мой друг, установлено медициной: организм, предчувствуя, что погибает, пытается использовать все меры борьбы со злом, и, бывают случаи, он побеждает.

– Понял. Спасибо вам, доктор, за все и за советы… Хотя у него и сложный характер, но, думаю, уехать в Мещеру я его уговорю.

 

2

 

Машина легко бежала по трассе.

Небо было совершенно чистым от облаков, слепило яркой голубизной. Над горизонтом в рассветной дымке поднималось солнце, разбрасывая свои лучи на деревья, травы, зеркальные поверхности озер и рек. В низинах таял туман, обнажая разноцветье лугов, которое дополнялось изумрудным блеском росы. Соловьи, давно привыкшие к автомобильному шуму, сидели на кустах вдоль дороги и старались превзойти друг друга в пении. В их мелодию вплетались звонкие крики чибисов, беспрерывные трели жаворонков…

– Остановись, Саша, – сказал сыну Василий Семенович, сидевший на заднем сидении.

– Что случилось, папа? – обернувшись к нему, проговорила сноха Света, сидевшая впереди.

– Как что, Света? Ты погляди, какая красота! За своей работой я, кажется, ее с юности не видел ни разу.

Он, не спеша, вылез из машины, прошел метров десять вперед и остановился, обводя взглядом округу.

– Ты смотри, сын, какая красота! А меня на тот свет отправляют… Нет, надо жить, только жить и наслаждаться всем этим! Мне кажется, что за десять минут я помолодел на десять лет. Эх! Вернуть бы время назад. А то все работа и работа, день и ночь. И дымный город в придачу.

– О какой смерти ты говоришь, папа? Мы едем в деревню отдыхать, здоровья набираться.

– Ты мне не крути. Характер мой знаешь, я же всегда добиваюсь всего, чего хочу. И если доктор не сказал мне правду, то главврач это сделал. А ты, не сомневаюсь, знаешь обо всем.

Александр, опустив голову вниз, промолчал.

– Иди в машину, – после короткого молчания сказал отец, – а я еще природой полюбуюсь.

– Представь, Света, главврач, оказывается, ему все рассказал, – признался Александр жене.

– Зачем он это сделал?

– Его осуждать не надо. Отец все равно бы добился правды. Характер у него очень твердый…

От трассы до деревни вела грунтовая дорога длиной около двух километров. Она петляла между деревьями, обходила болотца, лужи, глубокие места оврагов, выскакивала на край поля, потом опять забегала в лес. И так – вплоть до деревни.

Василий Семенович бросал напряженный взгляд по сторонам, стараясь что-то вспомнить или не упустить ничего.

Изредка его уста издавали удивленно:

– Ты смотри, что творится?

Саша со Светой не спрашивали его о том, что же творится? Понимали, что эти удивления и восхищения положительны, он продолжает любоваться красотой родных мест, он заполняет мозг, душу, сердце тем бальзамом, который за долгие годы высосала нервная работа и душный город.

Поэтому они в душе радовались за него.

– Родной дом! – радостно воскликнул Василий Семенович, когда машина подъехала к фасаду дома.

Он торопливо вышел из машины.

– Смотрите, какая трава высокая у дома! Никто ее не косит, а надо бы. И палисад зарос. Покрасить бы его, да и весь дом тоже. Ничего, разберусь теперь.

Давно не видели Саша и Света таким радостным отца. Они молча наблюдали за ним, бегающим, как в молодые годы, вокруг дома.

– Да, – наконец, сильно вспотевший, он подошел к ним, – тут столько дел, а мне путевку на тот свет выписали. Дудки! Рано мне умирать. Бороться будем. Сейчас давайте так: ты, Саша, возьми топор и сруби в березняке чагу – первейшее средство против опухолей, а ты, Света, иди в сад, там найдешь мяту, мелиссу, зверобой – они многолетние, уверен, что до сих пор растут, да чай настоящий завари. А я в дом пойду порядок наводить.

– Папа, время пришло укол делать, – вдруг выскочило у Светы.

Василий Семенович посуровел:

– Впредь о болезни прошу не говорить мне ни слова. Когда и что мне делать – скажу сам.

 

3

 

– Так, – крякнул Василий Семенович, сделав глоток пахучего чая. – Такой бы всю жизнь пить. Да нет, нам отходы подавай с индийских и китайских плантаций. Именно отходы, потому, как настоящий чай до нас редко доходит. Ты, сын, кстати, чагу парить поставил?

– Парится, папа.

– Вот и хорошо.

До вечера осматривал хозяин дом, сарай, баню, сад, что-то обдумывал, порой разговаривая сам с собой.

Однако вечером боль пересилила его, и он попросил Свету сделать укол, сказав при этом:

– Первая победа есть, я пропустил один укол безболезненно.

Спать не ложились долго.

Василий Семенович включил телевизор и смотрел вначале «Аншлаг», затем – «Городок». Давно он не смеялся над этими юмористическими передачами, как сейчас. И не просто смеялся, а – хохотал.

– Почему-то я в городе таких смешных передач не видел, какие-то они там грустные, – сквозь смех и слезы восклицал он.

…Утром Саша проснулся от яркого света – рассветный солнечный луч светил прямо в глаза. Встал, задернул штору на окне, мельком взглянул на отцову кровать – она была пуста. «Где он может быть?»

Александр оделся и вышел в сад.

«Ага. Вот следы по росе. Значит, ушел на зады».

Он вышел за сад, где сразу начинался луг, упирающийся через полкилометра в березовое мелколесье. Над лугом висел негустой туман. Отчетливо видимый на росистой траве след уходил туда.

Александр торопливо спешил по следу и вдруг увидел отца, который босиком, закатав до колен трико, возвращался обратно с белым жбанчиком в руках.

– Ты что, папа? Простудишься. Да и зачем так рано встал, ведь всего пять часов утра?

– Да я, Саша, захотел родниковой водички попить. Вот и сходил на речку. Вам несу свежей. А насчет простуды ты зря – утренняя роса многие болезни лечит. Кстати, посидел сейчас на берегу, поглядел, как рыба играет. Сразу вспомнил молодость. Сегодня собираем удочки и завтра – на рыбалку.

Возле сада стояла Света.

– Что случилось, папа?

– Ну кто ж вас всполошил, не пойму? Я ходил за живой водой. В детстве, бывало, кто порежется, рану этой водой обмывали. Через два дня заживала. Вот так. И вам ее несу в жбанчике.

Зашли в дом.

– Вы ложитесь спать и, чур, больше за мной не бегать. Дайте мне пожить детством и юностью, а главное былой радостью, когда я был бодрым и здоровым.

 

4

 

Над сосновым бором начинало розоветь небо. Ночной туман медленно уползал в рощи и прятался там. Птицы еще спали, стояла тишина, нарушаемая только рыбными всплесками на зеркальной поверхности реки. Над водой кудрявился негустой туман, который медленно поднимался вверх. Из кустов ивняка раздался первый щелчок соловья, затем второй, третий, и вдруг полилась душевная трель.

– Вот она, благодать-то, сынок! – воскликнул Василий Семенович, забрасывая удочку. – А говорят, что молодость не возвращается. Ложь все это.

– Да, папа, я сам как вновь родился. Околдовала меня Мещера… А у тебя уже клюет, подсекай …

Василий Семенович среагировал на поклевку мгновенно, и возле его ног затрепыхался довольно крупный окунь.

– Гляди, Саша! – прыгал от удовольствия отец. – Граммов на триста будет.

Клев был хороший. Окуни, плотвички, ерши только успевали вылетать из воды.

Солнце выглянуло из-за макушек сосен, и тут же вода вспыхнула алым светом, ослепив рыбаков.

– Сколько там у нас рыбы, Саша? – спросил отец.

Александр приподнял садок из воды:

– Думаю, килограмма три уже есть.

– Так мы с тобой полон садок наловим. Вот Света удивится.

С рыбалки шли радостные и довольные. Отец рассказывал веселые истории из своей молодости. Оба громко смеялись.

– Ну и молодцы, – действительно удивилась Света. – А я думала, что здесь будем на голодном пайке.

– Какой паек? – нарочно нахмурился Василий Семенович. – Ты слышишь, Саша? Придется завтра же идти за грибами. Места я не забыл.

Рыбью уху ели за столом в саду. Быстро гремели ложки – хорош был аппетит у едоков.

На другой день Свете опять пришлось сильно удивиться: мужчины принесли две полные корзины грибов, среди которых главенствовали толстые боровики, красноголовые подосиновики, темно-желтые моховики…

– Папа, куда же мы все будем девать?

– Заготавливать впрок, консервировать. Я ведь все могу делать. Теперь я о смерти не имею права думать, у меня вторая жизнь началась.

Таким веселым и довольным дети давно его не видели. Порой их даже терзало сомнение: может быть, доктор ошибся в диагнозе?

Тяжелая умственная работа на высокой должности так выматывала нервную систему Василию Семеновичу, что он часто, зайдя в квартиру и скинув одежду, просто падал на диван. На его хмуром, сосредоточенном лице не было видно веселья – только следы серьезных дум и размышлений, непроходящего многодневного нервного стресса. И так повторялось изо дня в день.

Видела это жена, искренне жалела его, но что-либо сделать не могла.

Такой уж характер был у Василия Семеновича – трудиться до последнего, не жалея сил. И если бы для него работа была только на первом месте, было бы полбеды. Но она была и на втором, и на третьем, и даже на пятом месте. Лишь на шестом, пожалуй, была семья.

Незаметно выросли дети. Женился сын Александр, вышла замуж дочь Татьяна. Мало внимания уделял им отец.

Вскоре серьезно заболела жена, а через три месяца скончалась.

Василий Семенович становился все мрачнее, все тяжелее ему становилось тянуть свою «лямку». Но, характер есть характер.

И однажды здоровье не выдержало. Он попал в больницу. Сердце подлечили. А когда провели полное обследование, то ахнули: злокачественная опухоль в запущенном виде.

Тяжело все это вспоминать.

А сейчас Василий Семенович словно преобразился.

 

5

 

Постепенно деревенская жизнь вошла в свое русло.

Василий Семенович не давал себе покоя, хотя по лицу было видно, что боль порой сильно напоминала о себе. В такие минуты он старался еще больше шутить, смеяться, либо включал видеомагнитофон с веселой комедией. И боль отступала.

Как-то даже похвалился:

– Много я денег здесь на лекарствах сэкономил.

Ходили на речку ловить рыбу, в лес за грибами и ягодами, на родник за водой, наслаждались красотой Мещеры.

Василий Семенович умело консервировал дары природы.

– Папа, – удивлялся Александр. – Откуда у тебя такие способности? Я ведь о них даже и не знал.

– Жалко, сынок, что за работой я забыл о жизни вообще. Теперь свою городскую жизнь я вспоминаю как кошмар. Жили бы здесь с матерью, думаю, и она была бы жива, и я здоров…

Однако быстро бежит время.

Закончился отпуск у Александра, пришлось просить без содержания. Дали еще месяц.

Шел август.

По многим приметам чувствовалось приближение осени.

Пристально наблюдал за отцом Александр. Вглядывался в его лицо: на самом ли деле он чувствует себя лучше или весельем и смехом умело маскирует свое состояние?

Конечно, живительная, живописная и благодатная Мещера действительно положительно влияет на здоровье людей. Вон, местные жители, вообще не признают лекарств, от всех болезней у них есть травы, корешки, кора и многое другое. Живут все подолгу. Отца потчуют различными снадобьями. Это хорошо, но все же надо бы провериться у доктора… За ужином, зная характер отца, сын осторожно сказал:

– Папа. Третий месяц идет, как мы здесь. Ты в свою стезю попал, нас это очень радует. Но мне надо съездить в город, чтобы еще продлить отпуск. Давай поедем вместе и посетим твоего врача. Не хочу тебя обидеть, но нам всем надо знать, куда нас судьба выведет дальше.

На удивление Василий Семенович не стал сопротивляться, даже наоборот заявил:

– Ты прав, сын. Я стал снова самим собой, все это время живу с неизлечимой болезнью, но чувствую себя гораздо лучше. Поэтому с врачом надо встретиться обязательно.

 

6

 

Доктор внимательно рассматривал рентгеновские снимки, изредка подкашливая.

– Курить надо бросать, Иван Сергеич, – нарушил гнетущее молчание Василий Семенович.

Вошел главный врач больницы:

– Ну что там, Сергеич?

У Александра начало рябить в глазах от затянувшейся паузы, которая, как ему казалось, была не в пользу отца.

Наконец, доктор снял очки, положил их на стол рядом со снимками и повернулся лицом к Василию Семеновичу:

– Вот что я вам скажу – за тридцать с лишним лет я ни разу не ошибался, поэтому у меня сразу вопрос: чем вы вылечили злокачественную опухоль? Нет ее теперь у вас, не вижу… Есть панкреатит – воспаление поджелудочной железы, но это уже далеко не «рак». С этой болезнью у нас есть способы борьбы… Так чем же вы лечились, Василий Семенович?

Александр от радости подпрыгнул с места.

Отец сидел невозмутимо с улыбкой на лице:

– Чем лечился, спрашиваешь? Мещерой!

– Как понять, Мещерой? Это какое-то новое лекарство?

– Это такой живописный край, который излечивает от всех хворей, о чем я знал с детства, но начал забывать, однако местные люди мне напомнили об этом.

– Ну обо всем вы мне еще расскажете, пока будем лечить панкреатит.

– Нет, уважаемый доктор. Панкреатит мне тоже вылечит Мещера, и еду я туда немедленно. Так, сынок?

– Так, папа! – воскликнул пришедший в себя Александр.

Главврач радостно тряс руку Василия Семеновича:

– Молодец, молодец…Ну и человек!

– Вот адрес деревни, – сказал весело Василий Семенович. – Прошу всех в гости. И рыбалка будет, и грибы, и ягоды, а главное – отличное здоровье!