Глава 1 “ПРОЛОГ”

В Тинториусе всегда холодно. Даже летом. Солнце начинает греть по-летнему лишь в середине июня, но уже в начале августа по утрам так холодно, что у тинторинчан появляется осенняя хандра.

Только в этом году всё было иначе. Середина этой весны больше походила на самое настоящее лето. Даже если утром лужицы всё ещё и были покрыты тонкими корочками льда, то к полуденным часам горожане несли свои пальто и куртки в руках. А вечерами закат окрашивал небо вдали ярко-оранжевыми красками, что позволяло надеяться, что завтра будет ещё теплее. И даже весь снег в городе растаял за два дня.

Пока местные синоптики ломали голову над научным объяснением такой нехарактерной для этого района погоды, ученикам местной школы пришлось ломать голову над другим вопросом - “Кто из них будет следующим в череде нападений?”.

Но ответов ни на первый, ни на второй вопросы не находилось. И поэтому в первом случае синоптики решили всё объяснить всемирным потеплением. Глупо конечно всё это, ведь если бы это было всемирное потепление, то, наверное, потеплело бы везде, а не только в захолустном Тинториусе, про который знает далеко не каждый житель окрестных городов. А если и знает, то только благодаря тому, что в этом захолустном городишке находится один из семи филиалов мэнфилдской школы, которая с недавних пор перешла в частные владения лица, до сих пор не раскрывшего своего имени.

А чтобы не искать ответов на второй вопрос, было решено закрыть школу. Особой катастрофы после её закрытия не произошло. Комитет мэнфилдской школы дал возможность тинторинчанам выбрать для дальнейшей учёбы любую другую школу на своё усмотрение. И все, разумеется, ринулись в Мэнфилд.

 

Сначала все решили, что это несчастный случай, когда перед тренировкой по футболу был убит отличник - Алан Пшеницын. Трагедию подогревало то, что Алан был лучшим другом Престана Каземирова - парня, по которому сходили с ума все девчонки в школе. Кем-то выпущенная стрела угодила Алану Пшеницыну прямо в спину, и он умер по дороге в больницу. Как это произошло никто не видел, потому что это случилось не на стадионе, а на выходе из мужской раздевалки, когда все оттуда уже ушли.

Алан оставался последним в раздевалке. По-крайней мере, так сказал Нил Корочкин. Он-то выходил оттуда предпоследним и видел Алана ещё живым и без всякой стрелы в спине.

Тренер - молодой мужчина в спортивном ярко-красном костюме, стал выискивать Алана на поле, но тот никак не попадался ему на глаза. Тогда тренер попросил двух ребят из команды - Хотимира Шурупова и Руди Оболдина сбегать и разыскать Алана. Они его сразу нашли. Сразу, как только завернули за угол, за которым располагался вход в мужскую раздевалку. Он лежал лицом вниз. А из его спины торчал кончик стрелы. И вся футболка была пропитана кровью. ...И даже на полу была кровь.

Как этим ребятам удалось донести плохие вести до тренера, до сих пор остаётся великой загадкой. Потому что один из них всё время рыгал, и его качало из стороны в стороны. А второй был бледен как смерть и так трясся, что не мог и слова вымолвить. Они так и стояли перед тренером: один рыгает, второй что-то пытается сказать, но его слова обрываются на каждом первом слоге и ничего не понять из сказанного.

Тренер каким-то вторым чутьём догадался, что случилось нечто такое, в общем, очень страшное, что лучше всё и сразу выяснить самому. И он помчался в мужскую раздевалку. Там он и увидел окровавленного Алана, который к тому времени ещё подавал признаки жизни.

Когда приехали полицейские, тренер им сразу сказал, что та стрела, которая сейчас торчит из спины Алана, очень похожа на стрелу из арбалета.

А через два часа после того, как Алана увезли в больницу, кто-то позвонил из полиции и сказал то же самое, добавив, что, к сожалению, парень мёртв.

Сначала полицейские обыскали присутствующих на стадионе на предмет наличия у кого-то арбалета. Все понимали, что это глупо - будто арбалет можно было спрятать в кармане.

Зрителей было немного в тот день. И у них, как и следовало ожидать, никакого арбалета не нашли. Из предметов, которые можно было бы назвать потенциально опасными, у них были только перцовые баллончики, да и те лишь у девчонок.

Потом осмотру подверглись места для болельщиков. Полицейские ползали на коленках между рядами и заглядывали под каждое сиденье. При этом каждые две минуты хотя бы один из них выныривал из-под сидений и яростно выругивался, потому что под сиденьями для болельщиков полно всякой грязи: свежих плевков, опрокинутых бутылок с разлившейся липкой жидкостью и много чего ещё.

Полицейские ничего не нашли, даже обнюхав каждый сантиметр спортивного комплекса и всей территории, на которой располагалась школа.

И все решили, что это преступление, совершённое кем-то, у кого не всё в порядке с головой. Непонятно, какой псих выстрелил из арбалета посреди бела дня в ученика школы? И тем более непонятно, как этому психу удалось таинственно исчезнуть с места преступления и таким образом избежать правосудия?

Примерно через неделю после случившегося, Нил Корочкин внезапно вспомнил, что он тогда видел Алана в раздевалке не в последний раз. Он, если верить его словам, видел Алана у питьевого бочка на первом этаже спортивного комплекса. Он тогда ещё удивился и подумал, что как такое может быть: минуту назад Алан был в раздевалке в одних трусах и никуда не спешил, а пока Нил спускался по лестнице, Алан его обогнал. Потом Нил сам себе выдал объяснение - у питьевого бочка на первом этаже был кто-то другой, очень напоминающий Алана. Но во всей школе не было никого, напоминающего Алана даже со спины, потому что больше ни у кого во всей школе не было таких больших ушей, как у него. И, в конце концов, Нил решил, что ему всё это померещилось, и у питьевого бочка он тогда вообще никого не видел.

Три последующих дня полиция делала своё дело, составляя списки тех, у кого в городе было подобное стрелковое оружие, и ещё раз опрашивая всех, кто тогда находился на стадионе.

Но утром четвёртого дня прямо возле учебного корпуса по химии, а точнее под лестницей, ведущей в подвал, были обнаружены ещё двое учеников, истёкших кровью. Они были убиты аналогичным способом - кто-то выстрелил им в спины из арбалета. Причём преступник во всех трёх случаях не промахнулся ни на миллиметр - стрела угодила точно в верхушку сердца.

Теперь Тинториус в одночасье заполонили какие-то люди из спецслужб, журналисты, на которых нельзя было не наткнуться, выйдя на улицу. Они большую часть времени (если только не околачивались в учебном городке) сидели в барах и забегаловках, присматриваясь к посетителям и заводя как бы случайные разговоры с людьми, которые забежали сюда просто выпить кофе. И спрашивают всё одно и тоже: “не было ли, на Ваш взгляд, чего общего между жертвами преступлений?”. Приставали буквально ко всем, даже к тем, кто не был и близко знаком ни с одним учеником этой школы.

Общее у жертв преступлений, действительно, кое что было - они слыли слишком положительными подростками. Так о них, по-крайней мере, отзывались учителя. Они хорошо учились и не имели нареканий от преподавателей в графе «поведение». Хотя, если честно, не все так считали. Одна из учениц этой школы - Груша Плотникова, так не считала. Она тихо злорадствовала и при каждом удобном случае всегда полушёпотом произносила одну загадочную фразу - “Есть Бог на свете”.

А некоторым весь этот переполох пришёлся очень даже по душе. Не каждый день у тебя берут интервью и показывают по телевизору в вечерних новостях, и не каждый день ты так смертельно подвергаешься опасности и даёшь показания в полиции. Наконец-то жизнь учащихся в скучном Тинториусе наполнилась смыслом. Ведь жить в Тинториусе означает - умирать от скуки. Страшные события солнечного апреля оживили город.

На шестой день в Тинториус приехали родители некоторых учеников, желающие немедленно забрать своих детей домой. Дети собирали свои вещи с неохотой. Ещё бы! Многие уроки отменили, по школе бродят журналисты и телеоператоры, а Роман Шенкер принимает ставки: кто окажется следующей жертвой - красавчик Престан Каземиров или заумная Груша Плотникова. Они же первые отличники в школе. А маньяк, похоже, учинил охоту за самыми лучшими.

Директор школы - господин Богданов, у которого самого все три дочери учились в этой школе, созвал срочное собрание, на котором выступил начальник местной полиции и уверил всех, что подобное не повторится, поскольку школа и территория вокруг неё битком набита людьми из полиции, и пока не будет пойман убийца, охрана школы будет производиться в усиленном режиме, и днём, и ночью. Родителей такое заявление утешило, и они разъехались по домам.

На следующий день в прессе появилось сообщение о том, что полиция занижает оценку всему происходящему намеренно, чтобы не было паники, и никто из учащихся не уехал, потому что это может нанести непоправимый ущерб репутации всей мэнфилдской школе. А мэнфилдская школа - образцово-показательная школа и нельзя допустить, чтобы её репутация пострадала.

И на школу, буквально уже на следующий день, обрушилась новая лавина родителей, которые уже никого не желали слушать: ни директора школы с его бессвязными уверениями, что всё хорошо и бояться нечего; ни своих легкомысленных детей, которые поставили приличные деньги на Престана Каземирова и ужасно хотели дождаться кровавой развязки.

Вечером девятого дня на территории школы произошло сразу три нападения. И опять ученики местной школы. Все они были убиты стрелами, выпущенными из арбалета. Пострадала и дочь мэра - Мила Сильверман. Стрела настигла её в девчачьей уборной, куда она отпросилась во время дополнительных занятий по физике. Ночной сторож школы - старик с дрожащими руками - господин Дверкин, потом взахлёб рассказывал, что буквально за пять минут до этого кошмара он своими глазами видел, как эта самая Мила вошла в школу и пошла наверх. Хотя все при этом знали, что она вошла в здание школы полтора часа назад, чтобы присутствовать на факультативе по физике. И учительница - госпожа Крысина, и остальные учащиеся это подтвердили - Мила Сильверман была на занятии. Но господин Дверкин стоял на своём: да, он тоже видел, как Мила пришла в школу полтора часами раньше, но, несмотря на это, он видел её ещё раз входящей в школу, но только за пять минут до её убийства, только одета она была не в то, в чём была убита. В общем, в школе стали поговаривать, что старику Дверкину пора на пенсию, так как с памятью у него стало совсем плохо.

На этом череда нападений не прекратилась. За последующих два дня ещё двое убитых. Круг потенциальных жертв быстро сужался, и учащиеся школы стали поспешно покидать Тинториус. Уже мало кого интересовал итог всего происходящего, пожалуй, только одного Романа Шенкера, который был слишком азартен от природы. Сам-то он поставил на Грушу Плотникову, потому что терпеть её не мог ещё с того дня, когда она в гневе пожелала ему, чтобы он потерял самое дорогое, что есть у него в жизни, и буквально на следующий день пса Романа на всей скорости сбил грузовик с молоком. Это могло быть простым совпадением, но только не для самого Романа. Груша послала ему проклятье только за то, что он написал сочинение на тему “Мой лучший друг” лучше её, и его за это на уроке похвалили, заметив, что Груша сдаёт позиции. Так что у Романа Шенкера были веские причины ненавидеть Грушу Плотникову.

Те, кто жил в Тинториусе постоянно, перестали ходить в школу, но и это их не уберегло. Двое из них были убиты прямо у себя дома: один в душе, а второй на чердаке. Но самое необъяснимое было то, что за несколько минут до нападения все жертвы пришли домой с улицы, хотя их домочадцы были на сто процентов уверены, что те находились в доме. В одном интервью мама Буна Иголкина рассказала, что её сын – Бун, очень чётко ей тогда сказал, что сейчас примет душ и ляжет спать. А потом, где-то минут через десять этот самый Бун звонит в дверь и мама видит его на пороге дома в той самой одежде, которую она отдала год назад в социальный центр. Маме Буна в тот момент стало не по себе. А Бун ничего ей толком не сказал, только помахал рукой и поднялся к себе наверх. А после этого он был найден в душе со стрелой в спине…, а той одежды, в которой он заявился домой с улицы, нигде не было...

Ещё одна страшная закономерность никому не давала покоя - все жертвы учились в предпоследнем десятом классе. До окончания школы им оставался ровно один год и полтора месяца.

После проверки всех подозреваемых, которые были в списках, как владельцы арбалетов, полиция снова развела руками. Список был коротким, в котором значилось всего трое владельцев подобного оружия на весь город. Тинториус - небольшой городишко, всего пятнадцать тысяч жителей, не считая приезжих учеников мэнфилдской школы. Странно, что вообще кто-то в этом захолустье держит дома арбалет. По идее, эти люди вообще не должны знать, что такое арбалет. В наши дни никто не пользуется арбалетом. Это же средневековое оружие и место ему разве что в музее.

Итак, владельцев оружия оказалось трое.

Первый - профессор философии, которому стукнуло восемьдесят девять лет, и который передвигался в кресле-каталке из-за своих парализованных ног. Его причастность опровергли сразу, но всё равно для порядка спросили, где он был в тринадцать ноль-ноль по местному времени третьего апреля этого года, когда было совершено первое нападение. От учёного старикашки полиция так ничего и не добилась. Ему задали вопрос, а он затянул в лёгкие дыму со своей курительной трубки, откинулся на спинку кресла-каталки, закрыл глаза и заснул.

Потом была какая-то домохозяйка, которой этот арбалет достался от почившего мужа. Она за пять лет, минувших со дня его смерти, ни разу не снимала арбалет со стены, и он был покрыт толстым слоем пыли. Но не это отвело подозрение от женщины, а тот факт, что в тот день, третьего апреля, в субботу, у неё случился приступ желчнокаменной болезни, и она пролежала весь день дома под присмотром соседки. И доктор, выезжавший в тот день к ней по вызову, это подтвердил.

Третьим в списке оказался мэр города - господин Сильверман. Никому не пришло в голову подозревать его. Конечно, при определённых обстоятельствах и мэр города может оказаться убийцей. Чего только в жизни не бывает…. Но мэр был настолько полным мужчиной и весил, наверное, все сто пятьдесят килограммов, что вряд ли мог так молниеносно скрываться с места преступления, и вообще оставаться незамеченным всё это время. И это ещё не всё. Младшая дочь господина Сильвермана тоже оказалась в списке жертв. Не мог же он её убить.

Полиция сделала вывод: все эти люди не могли быть на местах преступления. И в тоже время ни у кого из них не было похищено оружие.

И дело приняло совсем нелепый оборот - оно остановилось на месте.

 

Глава 2 “КАРЛИ”

- Сценарий глупый, Милолика - уродина, Влок - тупица. Так не бывает! Он же от неё весь фильм избавлялся. А в первых сериях вообще умирал от смеха, когда увидел её на пляже в жутком тигровом купальнике и с детским плавательным кругом в виде утки. А потом вдруг прозрел и полюбил! И облизывают они друг друга просто… гадко, - Карли поморщилась, но сердце отчего-то учащённо забилось. - Неужели им ни капельки не стыдно?

Сегодня шла заключительная серия “Четвёртого желания Милолики”. Главная героиня сериала - пышногрудая блондинка Милолика, наконец-то дождалась расположения к ней Влока, за которым она неотступно носилась все сто восемьдесят серий, не давая ему прохода. Роль Влока исполнял культовый молодёжный киноактёр, неправдоподобно красивый парень с карими глазами - Данко Солнцев. Он, следуя сценарию, только что признался Милолике в своей вечной любви к ней. И теперь они целовались.

- Фу-у-у! Буга, ты только посмотри!

- Ничего особенного не вижу, - спокойно произнесла Буга, быстро взглянув на экран, и снова уткнулась в свой журнал. - Так все целуются.

- Я бы никогда не стала так целоваться, - голос Карли почему-то зазвучал неискренне.

- Даже с Престаном? А ведь он завтра уезжает. Наверняка, захочет тебя поцеловать на прощанье. А ты он него отворачиваться начнёшь, а потом вообще убежишь? Прикольное зрелище. - Буга рассмеялась, уронив лицо в открытый журнал.

- Никто из нас ни от кого при этом не убегает! - громко сообщила Карли, чтобы Буга не думала, что они с Престаном просто друзья и ничего больше. - И когда-нибудь мы с ним поженимся.

- А почему тогда ты не едешь с ним в Мэнфилд прямо сейчас, раз он тебя так любит? Он что, забыл тебя позвать с собой?

- Кто меня туда отпустит? Ты так спрашиваешь, как будто бы ничего не понимаешь, Буга! - вскипела Карли. – Я теперь, наверное, никогда не уговорю маму на Мэнфилд.

- Это из-за убийств? - спросила Буга, прекрасно зная, что конечно, из-за убийств.

- Разумеется, из-за них. И из-за них же мне придётся учиться в обычной школе, через дорогу от дома.

- В обычной школе? - не поверила своим ушам Буга.

Карли пожала плечами и тихо произнесла:

- Я ничего не могу сделать. Просто жалко, что в таком случае я никогда не увижу Самуэлу Пейпс. Готова поспорить, что большинство наших ринулось в Мэнфилд, только чтобы поглазеть на неё.

- Не сомневаюсь в этом, - согласилась Буга. – Интересно, она сильно ужасная, эта Самуэла Пейпс? Говорят, она в прошлом году кого-то прикончила.

- Это - враньё, - сразу сказала Карли. – Зато я знаю совершенно точно, что она однажды застряла в мусорном баке возле школы вниз головой. Пришлось вызывать службу спасения, чтобы её освободить. А в шестом классе она на спор съела собачью какашку. Жаль, конечно, что я никогда её не увижу…

- Карли, пойми, после обычной школы перед тобой будут закрыты двери всех приличных университетов. Но даже не это главное. Ты знаешь, о чём я, - намекнула Буга. – Мы должны держаться вместе..., чтобы ни случилось. Вместе навсегда.

- Да, я знаю, - тихо согласилась Карли. – Но…

- И ещё вот что… Престан не станет там скучать, одиноко слоняясь по Мэнфилду и думая только о тебе, - затронула больную тему Буга. - Чтобы контролировать его чувства, нужно быть рядом с ним двадцать четыре часа в сутки.

- Вечная проблема. – Карли совсем скисла. - Он же всем нравится. И самое гнусное, что он нравится этой Цветковой! - Карли ненадолго задумалась и добавила: - Но зато в обычной школе не отстреливают учеников из арбалета.

- Такое могло случиться везде. А в Мэнфилде есть блестящие перспективы на достойное будущее для нас. Там о нас позаботятся, - быстро вставила Буга.

- Я в это уже не верю, - произнесла Карли. - Мне кажется, нас водят за нос.

- Это говоришь ты? - Буга выглядела огорошенной. - Ладно бы, если сомневался кто-то другой, но ты… Ты же…

- Безопасность важнее всего, - перебила Карли свою подругу. - И вот поэтому я тебе кое что хочу предложить…, - Карли замолчала, огляделась по сторонам, и тихо сказала: - Давай сбежим отсюда куда-нибудь далеко. Так далеко, чтобы нас никто и искать не стал, и чтобы все решили, что мы умерли. Можно и Престана с собой захватить. Я думаю, его можно убедить.

- Ты что?! - опешила Буга.

- Подумай сама – а что мы теряем, исчезнув? Абсолютно ничего. А что приобретаем? Свободу. Делай, что хочешь. Живи, как хочешь.

- Перестань, - отмахнулась Буга.

- Я уже всё продумала, - Карли была слишком одержима немыслимой идеей исчезнуть, - Первым делом мы выбросим все наши документы в какой-нибудь обрыв, а вещи… А вещи мы тоже выбросим. Вернее, раскидаем их по лесу, испачкав своей кровью. Нас будут считать мёртвыми. И мы начнём всё заново! А со временем раздобудем имена кого-нибудь примерно наших лет, но уже умерших. Запросим новые свидетельства о рождении, якобы мы их потеряли. И нам смогут выдать на основании этих свидетельств новые документы с нашими новыми именами. Я знаю, всё получится! Соглашайся.

- Я еду в Мэнфилд, - голосом зомби промолвила Буга.

- Там всё очень дорого, - Карли внесла грамм перца в идиллию Мэнфилда.

- Неважно.

- Я серьёзно. В девяносто третьем году я провела в Мэнфилде полгода своей жизни. Это когда моя мама выступала судьёй по делу маньячки Руты Драконовой, которая убивала младенцев, когда работала медсестрой в родильном доме. Её ещё казнили тогда. Так вот, мне в ту пору было пять лет, но я прекрасно помню, что мама тогда без конца возмущалась ценами на продукты.

А в это время герои телесериала разошлись не на шутку - они уже срывали друг с друга одежду. Блузка Милолики полетела к потолку и повисла на люстре, которая раскачивалась из стороны в сторону, грозя сорваться с потолка. А футболка Влока улетела в самый дальний угол киношной комнаты, в котором дремала болонка Милолики. И сразу же пошли титры, давая понять, что, то, что было дальше, вам лучше не видеть. То есть, домысливайте всё сами, как можете, в своём извращённом воображении.

- Данко Солнцев - самый красивый парень в мире, - страстно произнесла Карли, когда закончились титры. - А эта Влада Звёздочкина - уродина.

- Да…, что верно, то верно, уродина, - покорно согласилась Буга. И хотя она этот сериал не смотрела, актрису Владу Звёздочкину знала по другим фильмам. И, действительно, что творится с этой актрисой в последнее время? Она подурнела настолько, что сам собой напрашивался вопрос: чем руководствуется режиссёр, беря на роль такую актрису? Она появилась на экране два года назад. И поначалу она была вполне нормальной. Не красавицей, что глаз не отвести, но вполне нормальной. А вот сейчас Влада Звёздочкина похожа на уродливую куклу.

- Как таких берут в сериалы? - упавшим голосом спросила Карли.

- Понятия не имею, - ответила Буга. - Может, только из-за размера груди? Или по знакомству.

- Я тоже так думаю, - нахмурившись, вторила Карли. - Взяли на роль Милолики такую уродку! Господи помилуй! Дебильный взгляд, лошадиные зубы, поросячий пятак вместо носа. Видно у режиссёра какое-то серьёзное заболевание глаз, раз он не видит очевидного. - Карли пригладила рукой подушку, лежащую здесь же сбоку, и со всего маху бухнулась на неё, вынося вердикт: - Мир несправедлив. В то время как такие свинообразные гадины, как Влада Звёздочкина, снимаются в одном фильме с Данко Солнцевым, я вынуждена прозябать в обледенелом Тинториусе и ждать своей смерти.

Телефон зазвонил пронзительно, и Буга и Карли, у которых нервы в последние дни были на пределе, невольно вскрикнули.

- Буга, скажи, Карли у тебя? - голос госпожи Франкс звучал встревожено.

Буга, только заслышав голос госпожи Франкс, быстро села на кровати, поставив ноги в огромных синих носках на пол.

- Здравствуйте, госпожа Франкс, - быстро затараторила Буга, опасаясь, что госпожа Франкс сейчас обрушит на неё весь свой гнев, стоит только ей предоставить слово. - Вы, наверное, Карли совсем потеряли? Ого, уже девять часов, - Буга посмотрела на стену с часами.

Карли трусливо засеменила в прихожую, на ходу прошипев:

- Скажи ей, что я только-только ушла!

- А знаете…Она уже ушла. Да, только что ушла…, - в голосе Буги можно было без труда уловить дрожь.

- Буга, я знаю, что ты меня обманываешь. Что это за детские игры?! - госпожа Франкс совсем неожиданно повысила голос, и трубка чуть не выпала из руки Буги.

Буга обернулась на Карли, подзывая ту свободной рукой.

- Я не буду с ней говорить, - замотала головой Карли.

- Знаете, Карли правда ушла.

- Ладно, Буга. Пообещай только одно – одолжи ей куртку. Она ушла из дома в тонкой кофточке. Пусть сегодня и тепло, но это – апрель. И ещё, пусть вызовет такси и попросит, чтобы такси подъехало к самому крыльцу корпуса. Хорошо?

- Я поняла, - смущённо произнесла Буга, осознав, что её поймали на лжи. Она убрала трубку от уха, краснея на глазах. - Она догадалась, что я ей вру, - сказала Буга, поднимаясь с кровати. Она поставила телефон на комод, на котором лежал авиабилет до Пиксвилла, и пошла к зеркальному раздвижному шкафу.

- Это невыносимо, - посетовала Карли, натягивая кеды. – Знаешь, я закончила третью четверть всего с шестью тройками. За что мне было обещано, что я смогу гулять столько, сколько захочу. И что в итоге? Сплошной обман. Она звонит тебе, позоря при этом меня. Достал меня этот её контроль! За что она так со мной?

- Не знаю, - ответила Буга. Она протянула подруге свой пиджак, но та этого даже не заметила в пылу своей страстной речи.

- Как же хочется жить самостоятельно, делать всё по-своему! Скорее бы уже окончить школу и зажить сама по себе!

- Одевай куртку, на улице всё-таки апрель. Тебе вызвать такси? - спросила Буга, снова протягивая Карли кожаный тёмно-бордовый пиджак с воротником из ламы.

- Я и пешком прекрасно дойду, - сказала Карли, беря в руки протянутый ей пиджак. - Господи, какая огромная верхняя пуговица! - подивилась Карли, уставившись на действительно огромную пуговицу на пиджаке Буги.

- Другой пуговицы у меня не было, когда оторвалась и потерялась та, что здесь была. Так тебе что, не вызывать такси? - переспросила Буга.

- Такси пока дождёшься. Быстрее будет пешком. Я сейчас, тем более, деньги экономлю. Во всём себе отказываю. Хочу купить сфинкса.

- В смысле, лысую кошку? - брезгливо поморщилась Буга.

- Ага, - ответила Карли, просовывая в рукава руки. Она ладошками пригладила воротник из ламы. - Спасибо за пиджак. Я его завтра тебе верну.

Буга, сложив руки на груди, равнодушно пожала плечами.

Карли повернулась к зеркалу, внимательно посмотрела на себя, потом всё поперетрогала на полке под зеркалом, на которой лежали в идеальном порядке принадлежности Буги: духи, помады, крем от преждевременных морщин, заколки для волос, цветные резинки. А на самом зеркале прикреплена фотография, где Буга запечатлена со своим братом - смуглым юношей с очень короткой стрижкой, который учится в местном университете Пиксвилла.

- Можно одолжить на время? - спросила Карли, схватив красную пушистую резинку для волос. Она тут же начала накручивать себе на голове высокий хвост, не дождавшись разрешения.

- Бери, - разрешила Буга.

- Ты слышала, Цветкова сказала, что мы с тобой со спины как близнецы? – Карли встала к зеркалу спиной и обернулась на своё отражение. – И правда. Совсем как ты. Даже несмотря на то, что я – натуральная блондинка, а у тебя волосы осветлённые.

– А… у тебя петухи на маковке, - подсказала Буга.

- Я знаю, - Карли громко засопела, схватила расчёску, снова распустила хвост и принялась с силой расчесывать волосы. – Не знаю, что имела в виду эта Цветкова. Может, она намекала, что мы всегда вместе? Неразлучны, в смысле.

- Неважно, мне всё равно.

- Мне тоже всё равно, - вторила Карли. – Она нам завидует. Мы красивее её, и она нам завидует. У нас идеальные лица.

У Карли высокий открытый лоб, нос с маленькими аккуратными золотистыми веснушками, большие голубые глаза с пушистыми ненакрашенными ресницами. Из косметики на лице только блеск на губах, и то не каждый день. А Буга совсем другая. Она без косметики вам даже дверь не откроет. И глаза у неё карие, почти чёрные. И веснушек у неё сроду не было, потому что она - ненатуральная блондинка.

- А, ладно! - бросила Карли. Причёска аккуратной не получалась. - Фиг с ними, с волосами. Ой, что это? - Карли посмотрела себе под ноги, поднимая поочерёдно то одну, то другую. Она стояла в неведомо откуда взявшейся луже.

- Что это может быть? - Буга наклонилась вниз и прищурилась. - Откуда эта протечка?

- Понятия не имею. Ну, я помчалась! - сообщила Карли. Она ринулась к двери, быстро повернула ключ в замке, в котором тут же раздался громкий щелчок.

Буга поморщилась, потому что только в прошлый вторник ей поставили новый замок, который Карли же и сломала.

Карли, выскочив на лестничную площадку, остановилась, обернулась:

- Завтра ещё увидимся. У Престана электричка до Паккарта в двенадцать дня, как и у тебя. Я бы хотела с вами поехать до самого аэропорта, но…

- Но тогда Госпожа Франкс посадит тебя в клетку на всё лето, - досказала Буга.

- Вот именно. - Карли громко вздохнула и поскакала по ступенькам вниз. - Пока, Буга! Встретимся завтра в двенадцать!

- Хорошо! Я буду тебя ждать на платформе! - крикнула Буга, когда Карли уже исчезла из видимости, но были ещё слышны её быстрые шаги на лестнице этажом ниже. Потом Буга продолжила ранее начатое занятие - выяснять, откуда взялась лужа воды в её наичистейшей комнате. Но в результате она так ничего не выяснила. Эта лужа не имела истоков. Бугу утешало лишь одно - завтра она уезжает из ненавистного Тинториуса, проведёт целых четыре с половиной месяца в пригороде Пиксвилла - в Шоросе, утопающего в садах и ароматных лугах, а потом у неё начнётся новая жизнь, полная радужных надежд. И кто знает, может, на этот раз её ум оценят по заслугам…

Карли выбежала из жилого корпуса и бодро зашагала к выходу из учебного городка.

Жилой корпус, в котором живёт Буга, находится в самом неудобном месте: одинаково далеко и от здания школы, и от центральных ворот. Прежде, чем дойти до них, нужно прошагать по широкой асфальтированной дороге, вдоль которой одни скамейки, покрашенные сиреневой краской да кусты морозоустойчивого шиповника. Эта дорога какая-то бесконечная, особенно если куда-то спешишь. Потом ещё будет спортивный комплекс - протяжённое двухэтажное здание, которое умещает в себя два спортивных зала и один большой крытый стадион. Именно здесь произошло первое нападение на ученика школы - Алана Пшеницына. И в довершении всего ещё нужно будет пройти библиотеку и парочку жилых корпусов.

Карли поёжилась. К вечеру действительно похолодало.

Она шла и думала о Престане, и за этими жаркими размышлениями она незаметно добралась до комплекса, в котором и живёт её Престан. Она обязательно бы к нему зашла, если бы накануне с ним не разругалась. Карли посмотрела на два больших окна комнаты Престана. В окнах горит приглушённый свет от ночника. Но вот в окне появилась мужская фигура. “Престан! Мой милый Престан!”. Он закинул руки за голову, потянулся, и так же быстро исчез, как и появился.

“Он дома. Один. Что ж… Пускай почувствует, что значит - потерять меня. Конечно, я завтра приеду его проводить, но всё равно постараюсь держаться с ним холодно”, - рассуждала Карли. – “Боже мой, но как же я его люблю”.

Сегодня утром, когда они вместе сдавали книжки в библиотеке, к ним подошла Ружена Цветкова, и сказала Престану, что Карли портит ему весь имидж. Она так и сказала: “Престан, пора тебе менять своё окружение, а то очень скоро тебя перестанут считать клёвым парнем”. И что самое удивительное, он ей на это улыбнулся! Конечно, не мог же он девушке ответить физическим насилием. Но и улыбаться в ответ не стоило. Эта мерзкая Ружена Цветкова коллекционирует парней. И она злится, что её коллекции очень недостаёт Престана - самого красивого парня в их школе. Она поперевстречалась со всеми симпатичными парнями со старших классов. А теперь ей подавай Престана! И Престан тоже хорош! Стоит рядом с ней на переменах, разговаривает, смеётся над её несмешными шутками.

Карли постояла ещё одну минуту на месте, рассматривая окна Престана и надеясь увидеть там снова хотя бы его тень. Потом она потуже затянула хвост на своей макушки, отчего ещё больше обозначились “петухи” на голове, и с печалью на лице зашагала к выходу.

Когда Карли подошла к бассейну, то увидела, что его сегодня заполнили водой. Все предыдущие года бассейн заполняли водой только в конце мая. А за последние дни температура в городе не опускалась ниже двадцати градусов, и администрация школы распорядилась заполнить бассейн раньше положенного срока.

- Ой…, - В какой-тот момент Карли обернулась назад и заметила, что по стене спортивного комплекса что-то стремительно мелькнуло. Какая-то тень. Может, какая птица пролетела…

И тут же за её спиной лёгкие быстрые шаги, словно кто-то пробежал. Карли снова обернулась. Но там никого не было. Тем не менее, у неё мурашки по спине забегали.

Карли только сделала первый шаг, как тут же услышала …знакомый голос.

- Я хочу, чтобы ты сегодня умерла.

У Карли сердце обдало холодом.

- Кто это? – осторожно спросила она. - Кто? Мне не смешно.

- Буга! - звонко окликнул чей-то голос. - Давай поиграем!

- Кто здесь? - дрожащим голоском пропищала Карли, снова услышав девчачий голос. И такой знакомый… Чей же он?

- Это я, твоя подружка - Карли Франкс - весело отозвался голос, и у Карли потемнело в глазах – она узнала свой голос.

- Но это я - Карли Франкс, - покорно ответила Карли, уже не испытывая страха. Лишь удивление и любопытство – почему она слышит свой голос?

- Какого чёрта это можешь быть ты?! - разозлился кто-то. - Тогда где же Буга?!

- Она у себя в комнате, - ответила Карли.

- У себя в комнате? - переспросил кто-то, всё ещё вещая голосом Карли. - Тогда я поиграю с тобой, тупица!

И вновь за спиной Карли быстрые шаги. Но сколько бы она не вертела головой, никого не увидела.

- Чего же ты ждёшь? - спросил кто-то. - Моли о пощаде, идиотка!

Карли кинулась бежать.

- Думаешь, что умнее всех остальных? - Карли снова услышала свой голос. – Думаешь, остальные не удирали?

- Я умнее, - сказала вслух Карли и при этом поморщилась. Слышали бы сейчас её слова учителя, которые уже устали тянуть её за уши, чтобы она хоть как-то смогла перейти в следующий класс.

- Неужели? - снова обратился к ней её собственный голос. - Ты гораздо глупее всех остальных! И за это ты будешь умирать медленно и по-адски больно!

- Хватит!!! - что было сил закричала Карли, схватившись руками за свою голову. - Хватит! Замолчи! Надоело! Кто ты?!

- Не так скоро, - последовал ответ. - Увиденное тебя не порадует. Это уж точно. Ха-ха-ха!!!

Карли услышала свой же смех.

Она пошла вперёд, но от страха она постоянно натыкалась на деревья и кустарники, которых здесь неимоверное количество, запиналась об скамейки, которые стояли на каждом шагу. Она словно не видела дороги, перед глазами всё прыгало.

- Что тебе от меня нужно?! - не выдержала Карли, хотя понимала, что в данном случае разговаривает, наверное, сама с собой.

- Ты сама подумай, что мне может быть нужно от такой кретинки, как ты, Карли Франкс? Только то, что ты у меня украла! Самое дорогое и необходимое! То, без чего невозможно жить!

Карли остановилась, судорожно соображая, почему её обвинили …практически в воровстве.

- Извините, но Вы обознались! Я совсем не воровка! - как можно громче крикнула Карли. – И Вы же сами в начале сказали, что Вам нужна Буга!

- И не только она! Ты тоже! Воровка!!!

- Но у меня ничего вашего нет! Правда, нет! - выкрикнула Карли. А сама в это время подумала, что, может быть, речь идёт о пиджаке Буги, который та ей одолжила. Хотя, это полная чушь! - Подумайте сами, что я могла у вас украсть?

- А ты подумай, если есть чем!

На стене спортивного комплекса вытянулась тень. И тут же сместилась в сторону и исчезла. Потом шаги послышались слева от Карли. Она только обернётся, они перестают быть слышны.

Карли, затаив дыхание, всматривалась в стены окружавших её зданий, не сомневаясь, что вот-вот, сейчас снова проскользнёт тень. И ей нужно быть внимательнее, чтобы понять, где стоит убийца, чтобы в случае чего, знать, куда бежать.

Прошло полминуты, и Карли почему-то предположив, что самое страшное позади, развернулась, чтобы кинуться к выходу, …и громко застонала. Тот, кто так жестоко решил с ней поиграть в смертельную игру, стоял напротив неё. И это была ...сама она! Карли! С арбалетом в руке. На ней тот самый джинсовый костюм, который ей прислал папа на четырнадцатилетние, и который она уже год не носит. Волосы распушены. Настоящая Карли не успела и глазом моргнуть, как другая Карли ловким и быстрым движением наставила на неё арбалет, не говоря ни слова при этом.

- Ты что?! Что ты делаешь?! - только и успела выкрикнуть Карли.

Раздался щелчок, и Карли почувствовала сильный толчок в грудь. Она, совершенно не чувствуя боли, покачнулась назад, медленно опустила голову, опасаясь того, что там могла увидеть. Как она и ожидала, из груди у неё торчала стрела. Стрела пробила ту самую огромную пуговицу на пиджаке. Карли, почти что убитая насмерть, всё таки обратила внимание на то, что у её ног валяется половинка отколовшейся пуговицы. А потом она даже успела представить недовольное лицо Буги после того, как той в морге отдадут пиджак, который Карли у неё одолжила. Буга наверняка скажет, что так и знала, что Карли ничего нельзя доверить. Карли всегда всё испортит. И пиджак испортила, не поносив его и пяти минут.

Тело Карли покачнулось ещё раз, ноги стали слабеть. Она постаралась устоять на ногах, собираясь с силами. И на какой-то момент ей удалось поймать равновесие, и она встала совсем прямо. А та Карли, которая в неё стреляла, стояла напротив и молча наблюдала за ней, крепко сжимая в руке опущенный арбалет. Настоящая Карли уже не могла ничего с собой поделать, ослабевшие ноги несли её непонятно куда. И она упала в бассейн…

 

Она стояла возле большого белого дома. Недавно его выкрасили свежей штукатуркой, сменили крышу. Хозяйка дома - госпожа Перри, покончила с ремонтом дома в рекордно короткий срок. Это произошло в силу её характера. Она не выносит медлительности и безделья. Работникам пришлось несладко. Их отказывались кормить, если они не поспевали к обеду закончить то, что наметила им хозяйка этого большого дома.

Карли могла с полной уверенностью сказать, что и где стоит в этом доме. Если зайти в дом через парадный вход, то сразу попадаешь в просторную гостиную, выдержанную в золотистых тонах, где множество подсвечников. Они расставлены везде, где только есть для них место. В самом центре - диван с бархатной обивкой вишнёвого цвета, и два таких же кресла. Между креслами столик. На нём всегда набор для вышивания, книга в синем матерчатом переплёте, фарфоровая статуэтка русалки, новое пенсне старого господина Перри - отца хозяйки дома. На полу недавно постелили новый паркет, по которому теперь нужно ходить высоко поднимая ноги, чтобы его не повредить.

Откуда это знание? Может, это повторный сон, который Карли когда-то уже видела?

Немного правее от центра гостиной - лестница, которая ведёт наверх. Там несколько комнат. Есть даже её комната с новой мебелью. …Комната Карли?!

Карли сдавленно ахнула, прикрыв рот ладошкой. Почему этот дом ей так знаком? Она поводила глазами по сторонам, всё ещё прижимая руку ко рту. Вряд ли, чтобы это был Тинториус. В Тинториусе холод собачий и растительность скудная, потому что он находится возле Якутии на реке Мойеро. А, если что и растёт, то только ёлки и трава. А здесь и близко не видно ничего такого, что хотя бы отдалённо напоминало ёлку. Здесь же и почва другая, словно глинистая. А деревья…. Да это, пожалуй, какие-то баобабы.

Дверь большого белого дома отворилась, сильно скрипнув. И Карли хорошо знала, что это не парадный вход. Парадный вход находится с обратной стороны дома. Почему она в этом так уверена?

Двое тощих темнокожих мужчин и такая же темнокожая, но чересчур упитанная женщина, вышли из дома и о чём-то разговаривают. Пока до Карли доносятся только отдельные слова: “приказ хозяев не обсуждается” и “скоро стемнеет”. Но по этим словам понятно, что женщина что-то заставляет сделать этих двух мужчин. Они очень не хотят этого делать, отпираются, что-то мямлят в ответ.

Женщина и мужчины стали приближаться к Карли. Она их знает! Но откуда?! Но ведь это правда - она их знает! Эта полная женщина работает на кухне. И её зовут Ньярэй. А эти двое мужчин - настоящие бездельники, которым после смерти уготован ад. По крайней мере, так говорит о них госпожа Перри.

Эти трое приближаются.

- Будем искать её до глубокой ночи, если понадобится, - сказала женщина и с упрёком посмотрела на Карли. Потом сразу же перевела взгляд на мужчин, которые переминались с ноги на ногу, а лица у них были совсем кислые. - Никакие отговорки не принимаются. Мы делает то, что велят хозяева. Госпожа Перри не шутит, когда говорит, что отправит вас следующим рейсом…, сами знаете куда. Там вам не будет так весело, как здесь. - Женщина окинула своих собеседников строгим взглядом. - Нужно признать, что нам здесь живётся неплохо, особенно если есть с чем сравнивать, - голос женщины зазвучал на какой-то миг более мягко. - Вот на соседней ферме.… Хотя..., зачем я вам это рассказываю? Вы и сами всё это прекрасно знаете.

Один их этих двух мужчин потупил взгляд, делая вид, что рассматривает свои башмаки. Кончиком башмака он сковырнул кусочек земли и растёр его. Одежда на нём совсем неопрятная. Складывалось впечатление, что на нём пижама, которую старательно вываляли в пыли.

- Придётся факелами запастись, - буркнул второй из собеседников, тоже одетый в какой-то нелепый костюм. На нём были обвисшие грязно-бордового цвета фланелевые штаны с большой дырой под правым коленом, серая рубашка с длинными рукавами на выпуск, на ногах облепленные грязью ботинки. - Скоро будет так темно, что своих рук не увидишь. Не было бы здесь столько болот…

- Она могла специально исчезнуть, чтобы помучить госпожу Перри, - сказал мужчина в грязной пижаме. - Этой девчонке может взбрести в голову что угодно. Вот мы сейчас будем её искать, рискуя своими жизнями, а она будет сидеть где-то в кустах и посмеиваться над нами. Когда перед Рождеством она пропадала два дня, Мазози угодил в капкан из-за неё. А потом выяснилось, что она ездила в соседнюю деревню на цирковое представление. Пока она развлекается, мы страдаем. Из-за неё на всех нас обрушиваются разные несчастья. Предлагаю…

- И тем не менее, мы будем её искать, - перебила мужчину полная женщина в длинной юбке-балахоне синего цвета и в такой же синей блузке. – Что, сообщница? - женщина снова обратила свой взор на Карли. – Поди радуешься? Как только тебя госпожа Перри терпит? Ума не приложу. Давно бы из тебя на её месте всю душу вытрясла.

- За что Вы так? - не вытерпела Карли.

- Ты знаешь, за что! - зло ответила темнокожая женщина. - Отвечай, где она?!

- Скажите “кто”? - громко спросила Карли.

- Вот злодейка! Хочет меня разозлить. Не выйдет, - женщина победоносно усмехнулась. – Я не злюсь на Тайлер. Никогда. – Ньярэй словно пыталась себе это внушить. - Я даже мысленно избегаю этого делать. Иначе можно беду на себя накликать. Не знаю, как, но эта юная леди как сказала мне однажды, что она теперь покрыта какими-то чарами, и произнеси в её адрес даже незначительное ругательство - и с тобой приключится то, чего ты больше всего боишься, то так всё и есть! Сама в этом не раз убеждалась.

Мужчины дружно закивали головами, с ненавистью поглядывая на Карли.

- Верно говоришь, Ньярэй, - поддакнул тот, что был в бордовых штанах с дырой под коленкой. - Вот недавно мы это всё обсуждали в моей хижине. Я там был, Бутанназиба, Мазози хромоногий да Гвала. Сидим мы, значит, ситуацию эту мусолим, ну…, с этими побегами этой …девчонки. Сразу всем сказал, чтобы только вежливо о ней отзываться и не называть её иначе, только как “мисс Перри”. А Гвала не смог перестроиться, и произнёс в её адрес крепкое словечко. И что вы думаете - тут же сломал передний зуб финиковой косточкой! Так то…. Всю жизнь лопал финики и ничего, а тут отозвался о ней неуважительно и готово - испортил себе улыбку.

- Верно. Стоит только немного забыться, - отозвалась Ньярэй, - весь день всё валится из рук. То сковорода с кипящим маслом опрокинется, то петух в ногу клюнет. И как она это делает? Какие чары могут быть у обычной девчонки, если никогда раньше у неё их не было?

- Может, это Дамбадзо её прокляла? - предположил владелец дырявых бордовых штанов. Но, заметив на себе испуганный и в тоже время гневный взгляд Ньярэй, принялся пояснять свой домысел: - А что? Дамбадзо сама не своя после того, как её попросили убраться подальше от фермы Перри. Вот я и подумал, что она наслала порчу на хозяйскую дочку. А эта вот тоже пострадала за компанию. - Бойтумелло кивнул в сторону Карли, у которой глаза от удивления грозили в скором времени оказаться в буквальном смысле на лбу. - Она ведь тоже, того, …умом тронулась. И ходит под себя, словно годовалый младенец. Её матрац уже два месяца забор не покидает, всё сушится каждый день. Разве это нормально, Ньярэй? Признай, наконец, что это порча.

- Не знаю, Бойтумелло…, - засомневалась Ньярэй. - Может, ты и прав. Дочка госпожи Перри раньше была абсолютно нормальной. А сейчас …пропадает по нескольку дней непонятно где, устраивает поджоги. И всё это внезапно началось…, прямо в один день… Странная она какая-то стала. Все свечи в доме перевела, хоть и отрицает это. Я уже стала от неё прятать спички. А что, может она дом спалит? - Ньярэй всплеснула руками. - Но захожу в гостиную на той неделе - свечи горят по всему дому, а она, как ни в чём не бывало, сидит за фортепиано и наигрывает странную мелодию, красивую такую, но в тоже время жуткую, словно этой музыкой сам дьявол искушает. Ой, у меня аж мурашки побежали по рукам. Смотрите! - Ньярэй выставила вперёд свои предплечья и продемонстрировала их своим собеседникам. - Как она зажгла эти свечи тогда, уж не знаю. А если чем недовольна, всё вспыхивает вокруг неё красным пламенем. Как она это делает, я не вижу. Вижу только, что где она, там и пожар.

- Может, она сама связалась со старухой Дамбадзо? - предположил тот, что был в грязной пижаме. - Может, та её каким-то образом склонила на свою сторону и научила разным нечистым штучкам?

- А на кой чёрт она сдалась Дамбадзо? - воскликнула Ньярэй. - Та никогда никого не обучает. К ней многие ходили с такой просьбой, а она ни в какую. Говорит: “настанет день и у меня появится ученик, но это будет не скоро, и это будете не вы”. Так что, мечтать о том, что старая Дамбадзо присмотрелась к нашей дурочке и взяла её в свои ученицы, нам не стоит. Это просто невозможно!

- Ньярэй, ты что только что сказала?! - впал чуть ли не в истерику хозяин пыльной пижамы.

- А что? Что?! - не сразу дошло до Ньярэй.

- Ты же назвала её…! - трясясь от страха, произнёс Бутанназиба.

- О, Боже мой! О, Боже мой! - запричитала Ньярэй, зажимая свой рот обеими руками. - Совсем забыла. Что же теперь будет со мной? О, горе мне. О, Боже мой! Мне что, только и остаётся, что написать для самой себя плакат крупными буквами - “не обзывай Тайлер, потому что она покрыта чарами” и повесить его перед своим носом? Всё, сегодня жди беды…. Господи, прости и помилуй.

- Но зачем ей всё это? - Мужчина в дырявых штанах озадаченно почесал себе затылок. - Зачем ей насылать порчу на мисс Перри?

- А ты пораскинь мозгами, - предложил хозяин пыльной пижамы. - Может, она решила её сделать одержимой, чтобы потом эта девчонка могла повлиять на госпожу Перри.

- На госпожу Перри никто никогда повлиять не сможет, - уверенным тоном произнесла Ньярэй.

- Это, конечно, так, но…

- Здесь что-то другое, - тут же сказала Ньярэй, при этом придав своему голосу необычайную таинственность. - Что-то другое, чем просто колдовство Вуду…. И я думаю, что это..., - негритянка Ньярэй прикрыла рот рукой, наклонилась к уху Бутанназибы и приглушённо произнесла: - ...это магия Чёрной Пентаграммы... Могу дать руку на отсечение, что это так и есть.

- Ты что, Ньярэй?! - отшатнулся от неё Бутанназиба и быстро переглянулся со своим другом.

- Я знаю, что говорю, - кивнула Ньярэй. - Да ты и сам подумай… Сначала тебе даётся необычайная сила, потом ты начинаешь творить глупости, а потом эти глупости тебя же и губят. Из величия в пропасть... Подарок сатаны, одним словом.

- Нет, нет, что ты, Ньярэй?! - замотал головой Бутанназиба. - Магия Чёрной Пентаграммы неподвластна простым смертным. Она больше, чем магия. Она же..., как бы это правильно выразить..., единственно истинная магия, истина которой не может быть открыта, потому что будь она открыта, магией сможет пользоваться любой дурак.

- Верно, эта магия хорошо защищена от посягательств, - с трудом, но всё же согласилась Ньярэй. - Тогда я не знаю, что и сказать.

- Прошу заметить, что вы рассуждаете как неграмотные люди. Нет никакой магии. И нет никакой Пентаграммы. Разве кто-нибудь видел её в глаза? - не удержалась Карли.

Все трои дружно уставились на неё, приоткрыв рты.

- Чем здесь нести ересь, лучше скажи , где она? – предложила толстуха.

- Кто именно? – не поняла Карли.

Толстуха быстрым взором окинула весь двор, подыскивая предмет потяжелее, которым можно было запустить в Карли. Но, не найдя ничего подходящего, она сама подалась в сторону Карли.

- Стойте, где стоите! – чуть сорвавшимся голосом прокричала Карли, выбросив руку вперед. – Что это? - Она озадаченно уставилась на рукава, которые у запястий были обшиты довольно грязными кружевами, местами порванными. Она посмотрела вниз…На ней был какой-то балахон, больше походивший на прапрапрабабушкину ночную сорочку в рюшках. А на талии у неё был широкий атласный пояс. Карли потрогала у себя за спиной. Худшие опасения оказались не напрасными - за спиной этот пояс был завязан довольно большим бантом. Просто уродски большим бантом, почти огромным. – Какого чёрта..? – Карли беспомощно уставилась на Ньярэй и её собеседников. – Что это?

- Точно сумасшедшая, - покачала головой Ньярэй. – Что с неё взять? А вы, двое, - она обратилась к двум бедолагам, - принимайтесь за поиски. Возьмите собак, факелы. На всякий случай прихватите ружьё. И за дело, пока не стемнело.

Мужчины переглянулись, и еле волоча свои ноги, двинулись к пристройке к дому, у которой вместо нормальной крыши были уложены пальмовые листья.

- Слушай, Бойтумелло, если я тоже, как Мазози, угожу в капкан, пристрели меня на месте. Хорошо? Не хочу мучиться, - с горечью в голосе попросил хозяин пыльной пижамы.

Ньярэй пошла в дом, поправляя на ходу цветное полотенце на голове. Дверь за ней медленно закрылась, протяжно скрипнув.

Карли осталась стоять.

- Катарина! - окликнул кого-то чей-то звонкий голосок.

Карли стала озираться по сторонам.

- Чё ты вертишь головой, как будто ослепла, - возмущённо произнёс кто-то. - Я здесь. Глаза опусти немного. Я в кустах сижу.

Карли, вся напрягшись, медленно опустила глаза, где, как ей казалось, и находился источник звонкого голоса. Ветки кустарника слегка покачнулись.

- Кто здесь? - дрожащим голоском пискнула Карли.

- Кто, кто? Я! - последовал ответ. - Только сильно не наклоняйся надо мной, чтобы никто не заметил. Просто стой на месте и говори со мной вполголоса.

Карли ещё больше растерялась. Что здесь происходит? Где она? И почему она уже во второй раз слышит чей-то голос, но с кем говорит, не видит. Сначала кто-то угрожал ей расправой в учебном городке. Карли, вспомнив об этом, зажала себе рот рукой. Она посмотрела себе на грудь, ожидая увидеть большое кровавое пятно и стрелу. Но в этом месте всё было нормально. Если, конечно, не брать в расчёт этот глупый наряд с рюшками.

Тут до Карли дошёл смысл всего того, что происходит. Получается, что она была убита, и теперь она в загробном мире! Интересно, она попала в рай или в ад? Наверное, в ад, раз её так нарядили.

- Катарина, ты меня слушаешь? – в чьём-то голосе слышалось возмущение.

- Я не Катарина, - тихо прошептала Карли, застыв на месте.

- А кто же ты тогда?

- Карли Франкс, - честно ответила Карли.

- Ну, конечно! Тогда я – царь Соломон. Слушай меня. Сходи на кухню к Ньярэй и скажи ей, что ты меня видела час назад, и что я просто пошла прогуляться перед сном. Скажи им, что я скоро вернусь. И пусть Бутанназиба и Бойтумелло меня не ищут.

Карли кивнула. Придётся делать то, что велит голос. А что? Может, это и есть её должность в загробном мире - передавать новости?

- Почему ты меня ни о чём не спрашиваешь? - спросил кто-то, сидевший в кустах. – Разве тебе неинтересно?

Карли пожала плечами.

- …Я спрятала в надёжное место Чёрную Пентаграмму, - произнёс некто, сидевший в кустах.

Карли затаила дыхание.

- Сегодня утром видела старуху Дамбадзо… Думаю, она догадалась, что это была я. У неё глаза горели как у ненормальной. Хотя, это её обычное состояние. Знаешь, если я стащу у неё и эти записи, …может, именно я прочитаю ту таинственную надпись. Вот открою секрет, и тогда стану сильнее всех. И никто тогда уже не посмеет мне указывать, во сколько мне приходить домой.

Карли кивнула. Она даже с жаром прошептала:

- Полностью с тобой согласна.

- Да…, ещё кое-что, - продолжил голос. - Джозеф обещал зайти ближе к ночи, но меня же не будет. Поговори с ним сама. В подробности не вдавайся. Только скажи ему, что скоро мы с ним будем видеться каждый день.

- А кто этот Джозеф? - осторожно спросила Карли. – И как я его узнаю?

- Бог мой, Катарина! Ты меня скоро с ума сведёшь! Джозеф - это Джозеф! Ты передашь ему это?

Карли уже собиралась согласиться с порученным ей заданием и куда-нибудь после этого сбежать, но в этот момент всё исчезло, перед этим озарив всё перед глазами какой-то яркой вспышкой….

 

Спустя неделю

Предзакатные лучи весеннего солнца ярко освещали больничную палату. Ещё каких-нибудь два часа, и на Тинториус опустится ночь. Карли Франкс прооперировали и привезли в палату.

- Карли, как ты себя чувствуешь?

Карли с трудом разлепила глаза. Прямо над ней стоит человек в белом халате. Его изображение скачет. Карли уже знает, что это из-за наркоза. И в первый раз всё было так же. Хорошо ещё, что на сей раз не было этих видений, где её называют Катариной и где всё совсем по-другому, но в то же время, очень знакомо. Вторая операция прошла намного легче и длилась всего полчаса. Зато первый раз Карли находилась на операционном столе три часа. А когда пришла в себя, просила всех, кого видела, успеть передать Ньярэй, чтобы та передала ещё кому-то, что никого искать не надо.

- Карли, ты нас слышишь? - Это была мама. Лица её не разобрать, но по голосу - это мама. - Карли, скажи что-нибудь.

- Мне паршиво, - сказала Карли.

- Карли!

- Ничего, ничего, - сказал доктор, перестав нависать над Карли. - Госпожа Франкс, если Вас это утешит, то я ещё не такое выслушивал от своих пациентов при выходе из наркоза. Наркоз такая штука… Она не виновата в том, что на неё так своеобразно подействовал «Динитроген оксид».

- Я против бранных слов в обиходной речи, - решительно высказалась госпожа Франкс и наклонилась над Карли. - Карли, следи за собой, пожалуйста.

- Да пошли Вы все.

- Карли! Да что это такое!

- Ничего страшного, госпожа Франкс. - Доктор всё же немного нахмурился.

- Да как же ничего страшного! - воскликнула госпожа Франкс, с укором взирая на Карли. - Она же нас послала…

- Я хочу Вас попросить выйти со мной в коридор. - Доктор распахнул перед мамой Карли стеклянную дверь.

Госпожа Франкс с укором посмотрела на дочь перед тем, как выйти из палаты.

- Меня обсуждают, - прошептала Карли, напрягая слух.

А в это время, как назло, кто-то покатил по коридору тележку с едой. Этот грохот просто невыносим! По-крайней мере, Карли не выносит посторонние шумы. Они её до такой степени раздражают, что она готова подняться с кровати и расправиться с коридорными монстрами своими руками. Ладно, ещё эта тележка с едой…. Это ещё можно понять. Но эти ужасные больные…. Они же просто издеваются над всеми остальными, шастая по коридору. Не могут пройти неслышно. Обязательно нужно грохать своими кольями, стонать, кряхтеть, громко разговаривать с медицинскими персоналом, привлекая к себе внимание всего мира.

Госпожа Франкс вернулась в палату.

- Карли, почему ты стала такай? - Госпожа Франкс наклонилась над дочкой.

В это время по коридору потянулись шаркающие звуки, как будто целый отряд калек вздумал поиздеваться над Карли.

- Мне это всё уже надоело! - закричала Карли, уставившись в сторону дверей. - Почему эти придурки ходят там в коридоре, пыхтят как навозные жуки, шаркают своими дурацкими ногами?! Кто-нибудь их когда-нибудь остановит?!

- Карли, это больница! - прикрикнула госпожа Франкс и кинулась к двери, чтобы поплотнее её прикрыть.

- Тем более, здесь должно быть тихо! А мне все мешают! Так я никогда не выздоровею! Выйди и скажи им, чтобы они, когда бесцельно бродят по коридору, поднимали свои ноги! Чего стоишь?! Выйди и скажи им!

- Всё, я уже не могу это выслушивать. – Госпожа Франкс подошла к двери. - Сейчас пойду к доктору и попрошу его поставить тебе какой-нибудь успокоительный укол, чтобы ты уснула и перестала нести эту околесицу.

- Пусть уж сразу введут мне целый шприц с воздухом! Это мигом решит все твои проблемы. Здорово на питании сэкономишь! – съязвила Карли.

Госпожа Франкс выскочила из палаты пулей и тут же налетела на Престана.

- Госпожа Франкс, что случилось? – Престан подстраховал госпожу Франкс, придержав её за локоть.

- Карли очень плохо себя ведёт!

- Даже хуже, чем обычно? - спросил Престан.

- Да, просто ужасно. Я не узнаю свою Карли, - голос госпожи Франкс готов был сорваться в любой момент. Она выдернула свой локоть из руки Престана. – Это словно уже не она!

- Может, всё не так плохо? Любой бы стал невыносимым, переживи он хоть часть того, что пережила Карли.

- Нет, Престан. В неё словно бес вселился! - Напоследок выдала госпожа Франкс. – Я к доктору. А ты заходи, Престан. Карли тебя ждёт. – Женщина развернулась на каблуках и быстро помчалась по коридору. – Она всегда тебя ждёт, - сказала она, когда никто уже её не слышал.

Престан постучал в палату и приоткрыл дверь.

- Карли, это я, - сразу предупредил Престан, когда его самого ещё не было видно.

- Престан, ты пришёл! - Карли предприняла попытку приподняться в постели.

- Лежи спокойно, не шевелись. - Престан с лёгкой улыбкой на лице зашёл в палату, подошёл к Карли и сел рядом на стул. - Ты как?

- Мама помчалась к доктору, чтобы усыпить меня каким-то уколом, - пожаловалась Карли.

- Вот как. - Престан усмехнулся. - Похоже, ты вконец достала свою маму.

- И тебе я тоже надоела, - капризно протянула Карли, очень рассчитывая на опровержение своих слов.

- Мне? Совсем нет.

- Раз ты уезжаешь в Мэнфилд, значит, я тебе надоела, - сказала Карли.

- Как ты перенесла эту операцию? - переменил тему разговора Престан.

- Нормально, но ты уходишь от разговора.

Престан положил свою руку на лоб Карли. И почти отдёрнул её сразу.

- Холодный! Тебе здесь холодно?

- Ничего не холодно, но ты снова уходишь от разговора, - буркнула Карли. - Престан, ты должен остаться в Тинториусе. До выяснения всех обстоятельств.

- Мне разрешили уехать. - Престан откинулся на спинку стула. - Я дал показания в полиции, но если я им понадоблюсь снова, со мной свяжутся через полицию в Мэнфилде.

- Как тебя могли отпустить?! Ты - свидетель!

- Свидетель чего? Твоего падения в бассейн? Больше я ничего и не видел. - Престан взял со столика флакон с лекарством, повертел его в руке и поставил на место. – Знаешь…, я не надолго зашёл к тебе, …чтобы только попрощаться. Только не обижайся, мне действительно нужно идти. Я даже вещи ещё не собрал.

- Ты уже уходишь? Но..., но..., - Карли отчаянно старалась найти тему для разговора, чтобы ещё на немного задержать Престана.

- Мне пора, - сказал Престан. – Ты же знаешь, у меня будет нелёгкая дорога. Сначала электричка до Паккарта, потом три часа в зале ожидания в аэропорту, девять часов в самолёте. Хотел выспаться сегодня…

- Ты злой. Ты меня здесь оставляешь одну. Тебе должно быть стыдно. - Карли громко икнула. - Сначала на меня напал маньяк, а сейчас меня бросаешь ты. Что за жизнь!

- Я тебя не бросаю. Я просто хочу продолжить учёбу.

- Нет, бросаешь! Потому что я теперь некрасивая! - стала капризничать Карли.

- Ничего ужасающего я в тебе не наблюдаю, - спокойно ответил Престан, очень внимательно посмотрев на Карли. - Ясное дело, ты сейчас не в самой своей лучшей форме, но всё это временно.

- Да, конечно..., - произнесла Карли, с тоской поглядывая на стол, заставленный флаконами с порошками и растворами для капельниц. - Но теперь мне придётся жить с дыркой в грудной клетке.

- Не сочиняй глупости, дурёха, - Престан усмехнулся. - У тебя там всё заживёт.

- Всё равно некрасиво будет, - вздохнула Карли. - Престан, не уезжай... Подожди, пока найдут убийцу. Она же убивает нас просто играючи!

- Она? Так это была “она”? - осторожно спросил Престан.

- Я не помню! - закричала Карли. Самое глупое, что она могла сделать - это начать всем рассказывать, что всех убивала она, даже саму себя. - Нет, это была не “она”! Это был мужчина. Я просто оговорилась. …И скоро начнётся то же самое, но уже в Мэнфилде, - голос Карли стал срываться, и ещё немного, и она не сможет его контролировать. - Почему у нас внезапно прекратились нападения, а до этого и дня без них не обходилось? Это означает, что маньяк переехал в Мэнфилд!

- Какая ерунда, - почти со стоном произнёс Престан, поднявшись со стула и подойдя к окну. Он закрыл собой солнце, которое теперь освещало только один маленький кусочек в углу палаты. – По телевизору сказали, что резня закончилась.

- Да что они знают про всё это?!

Вчерашний их разговор мало чем отличался от сегодняшнего, разве только тем, что Престан знал, что на утро назначена операция, и Карли сейчас лучше не расстраивать. Он даже пообещал ей перед уходом, что хорошенько обо всём подумает, и возможно, никуда не поедет.

Зачем Престану изображать из себя умника? - всё время, находясь в больнице, думала Карли. Всё равно им и так зачтут этот учебный год, хотя до его окончания осталось ещё полтора месяца. Престан мог бы потратить время с пользой. Мог бы отдохнуть, отвлечься. Ведь всё, что он пережил; всё, участником чего ему пришлось быть - было слишком трагическим.

Фотографии Престана не сходили с газетных полос всю последнюю неделю. Он спас Карли Франкс, одиннадцатую, предпоследнюю, жертву маньяка, который, казалось, играет в игру под названием “Попробуйте меня поймать, потому что я никогда не перестану вас убивать”.

В палату вошла госпожа Франкс. Она держала в руке небольшой бумажный пакет.

- Ну, как, доктор согласился меня усыпить навечно? - спросила Карли, косясь на бумажный пакет в руках мамы. - Сколько это тебе будет стоить?

Госпожа Франкс ничего не ответила. Она стала выкладывать из пакета какие-то баночки и флаконы.

- Госпожа Франкс, я завтра уезжаю. Мне, наконец-то, подписали разрешение. Полиции я больше не нужен.

- Всё-таки ты не шутил, когда говорил о продолжении учёбы?

- Да, я не хочу делать перерыв. Мне нужен хороший аттестат.

- Ты сознателен не по годам, - похвалила Престана госпожа Франкс, но так и не улыбнулась.

- Мама, что ты такое говоришь?! - Карли чуть ли не кричала.

- Мэнфилд находится очень далеко отсюда, дочка, и там всё спокойно. Гораздо спокойнее и безопаснее, чем здесь, - сказала мама.

- Я сказал Карли то же самое, - произнёс Престан, отойдя от окна к двери. - Но она меня не слушает.

- Потому что я знаю, как лучше! А ты ничего не понимаешь!- не унималась Карли.

Госпожа Франкс не знала, что сейчас лучше для Престана, потому что сейчас могла думать только об одном - что делать с повышенной психованностью Карли.

А что Престан…. Он справится. Госпожа Франкс в этом не сомневалась. Более того, с ним, скорее всего, вообще ничего не случится. Престан сильный, да и удачливый не в меру. В то время как планомерно вёлся отстрел лучших учащихся школы, почему-то на Престана никто даже не покушался. Вполне возможно, что до него просто очередь пока не дошла. Но сейчас школу закрыли. И уже целая неделя, как без происшествий. Так что Престан теперь в полной безопасности.

Госпожа Франкс не доверяла Престану. Но только по одной очень простой причине - ей не нравилось, что Карли совсем потеряла голову из-за этого мальчишки. Мало того, что у Карли ни одной приличной отметки в аттестате и без всякого Престана. А тут появляется Он, покоритель девичьих сердец, и Карли вообще забывает, что она ещё учится в школе.

- Я схожу в лабораторию. Наверное, они уже определили чувствительность к антибиотикам. Нужно узнать результаты. Может, хоть на этот раз найдётся антибиотик, который подойдёт Карли, - произнесла госпожа Франкс. Потом она быстро поправила себе волосы у зеркала на стене при входе в душевую и направилась к дверям.

- До свидания, госпожа Франкс, - попрощался Престан с мамой Карли.

- Да, всего хорошего, Престан, - сказала госпожа Франкс, скрываясь за дверями.

- Я позвоню тебе, как только доберусь до Мэнфилда, - заверил Престан Карли, оставшись снова с ней наедине. - Карли, перестань дуться. Сколько уже можно дуться?

- Не нужно мне звонить! - Карли перешла на крик.

- И всё-таки я позвоню, а в конце лета и ты приедешь. Если только госпожа Франкс не будет против.

- Я обязательно приеду в Мэнфилд, - в голосе Карли послышались слёзные нотки, но она себя пересилила, и её голос зазвучал более уверенно. - Знаешь что…, даже если мама не отпустит меня, я сбегу. И это не проблема. За учёбу нам платить не придётся, а по закону, я могу выбирать сама, где мне учиться. Мне уже есть шестнадцать лет, и я могу выбирать. Я свои права знаю. И потом…, ты же знаешь наши правила… Вместе навсегда. Ведь так?

- Всё так и есть, - тихо произнёс Престан, подойдя к кровати Карли. Он сел на стул. - Но твоя мама, наверное, сойдёт с ума, если ты уедешь.

- Пускай сходит.

- Так нельзя, - Престан слегка улыбнулся, и его без того красивое лицо стало просто необыкновенным. - Карли, послушай меня: мама тебя очень любит. Она за тебя волнуется. Поэтому…, усыпи её бдительность. Перестань упоминать в разговорах моё имя. Ни слова о Мэнфилде. Поверь, ей тогда будет проще отпустить тебя. - Престан осторожно положил свою руку на руку Карли, которая лежала вдоль тела, и была холодная.

- Ты, правда, так думаешь? - Карли смотрела в глаза человеку, который всё больше и больше с каждым днём входил в её сердце.

- Точно тебе говорю.

- Престан, а ты ведь не забудешь, что мы - друзья? Я так боюсь, что приеду в Мэнфилд перед учебным годом, а у тебя уже другие друзья….

- У меня, конечно, могут появиться новые друзья, но и тебя я не забуду. - Престан снова улыбнулся.

- Скажи, а ты случайно не знаешь, …эта гнусная Цветкова тоже собирается в Мэнфилд? - набравшись смелости, спросила Карли. Сейчас, наверное, Престан поймёт, что она его ревнует.

- Я не знаю. Меня это интересует меньше всего. А почему ты спрашиваешь?

- Я это спрашиваю, ну…, потому, что не хочу, чтобы она там была. Я же тоже туда собираюсь. А эта гадина и здесь надо мной всегда издевалась.

Престан покачал головой и усмехнулся.

- Ты над чем смеёшься? - строго спросила Карли.

- Да я и не смеялся вовсе, - ответил Престан.

- Я видела, ты усмехнулся, - настаивала на своём Карли.

- Я буду скучать по тебе, - внезапно произнёс Престан. - И буду ждать.

- Престан, - Карли снова попыталась привстать с кровати,- Я вот что хотела ещё попросить. Ну, раз ты будешь в Мэнфилде, а там учится Самуэла Пейпс, ну, это которая типа само порождение ада. Так вот, я бы хотела знать, она правда существует или это только местная легенда мэнфилдской школы.

- Раз её отец – Светозар Пейпс существует, то и она тоже, скорее всего, существует, - произнёс Престан.

- И всё-таки, когда ты мне будешь звонить, хоть что-нибудь интересное о ней рассказывай, ладно? – попросила Карли.

- Ладно, - пообещал Престан. – Я пойду. Хорошо?

- А ты меня не поцелуешь? - трусливо спросила Карли, рискуя снова увидеть чересчур серьёзное выражение лица Престана.

Престан немного помедлил, потом наклонился над ней и лишь слегка коснулся своими горячими губами её лба.

- Поцелуй в лоб? Я что же, так сильно похожа на мертвеца? - заметила Карли и грустно улыбнулась.

- Мне, правда, пора. - Престан уже развернулся, чтобы уйти. Карли ухватила его за рукав свитера и притянула к себе. - Что, Карли?

- Ты мне вчера кое-что обещал вчера, помнишь?

- Что? - Престан насторожился.

- Ты принёс мне то, о чём я тебя вчера просила?

- Я не понимаю. - Престан решил сыграть под дурака.

- Всего лишь маленькую бутылочку бренди, Престан…, - не отпуская рукав свитера из рук, прошептала Карли.

- Карли, не надо.

- Но ты сказал, что принесёшь… Выходит, ты меня обманул?

- Понимай, как хочешь, - холод пронизывал голос Престана.

- Ну и уходи! Чёртов предатель! - Карли отпустила рукав Престана, отвернулась и заплакала. - И кто тебя просил меня спасать?! Нечего было лезть со своим спасением!

Престан быстрым шагом вышел из палаты. Он подошёл к автомату с напитками, установленном в коридоре больницы, опустил туда две монеты, взял воду, сделал несколько глотков, а остальное выбросил в урну для мусора.

 

К Карли в больницу несколько раз приходил следователь.

Преступник не оставил ни одной улики. И только один человек мог пролить свет на происходящее. Карли Франкс. Единственная из выживших, которая видела, кто в неё стрелял.

Только беда в том, что Карли говорит какие-то несвязные вещи, вроде того, что маньяк, гоняясь за ней, назвал её - Буга. А узнав, что она не Буга, стал за ней гоняться ещё более яростно, и при этом утверждал, что она у него что-то когда-то украла.

На вопрос о том, какого телосложения был убийца, и кто он: мужчина или женщина, Карли ответила, что роста он не высокого, но и не маленького. Почти что такого же, как и она сама. А уж на вопрос: мужчина это или женщина, Карли вообще пожала плечами. Но ей тут же напомнили, что как она может не знать пол убийцы, если он с ней разговаривал. Неужели она по голосу не может определить, кто это был: мужчина или женщина? Карли ответила , что совершенно не помнит голос убийцы, и что у неё после нападения воспоминания стали какими-то обрывочными. Как её назвали она помнит, а голос говорившего забыла напрочь.

Расследование зашло в тупик. Двенадцать жертв и ни одного предположения. А единственный живой свидетель несёт полную чушь.

Следователь сто раз предлагал Карли хорошо подумать, сосредоточиться. Он отказывался смиряться с тем фактом, что Карли ничего не помнит.

Потом Карли решила немного приободрить следователя и порадовать его описанием одежды маньяка. Она сообщила, что он был одет, вроде как, в поношенный джинсовый костюм. Но после этого на неё посыпались новые вопросы, от которых пухла голова. В довершение всего в больницу пригласили художника для написания портрета убийцы со слов жертвы. Карли не удержалась и выдала, что у убийцы довольно длинные волосы, такие же длинные, как у неё, и почти такого же цвета.

В итоге человек на портрете всё больше и больше походил на Карли. И это нужно было как-то прекращать, пока её не арестовали по обвинению в серийных убийствах. И тогда Карли решила пойти в оборону. Она устроила истерику, разрыдалась и назвала художника вслух “недоумком, который рисует совсем не то, что она ему говорит”.

И ещё Карли сказала следователю, что она с каждым днём помнит о случившемся всё меньше и меньше, и поэтому не имеет никакого смысла её вообще допрашивать.

Хотя, если честно, она и сейчас помнит всё в мельчайших подробностях.

Она помнит, как стрела угодила ей прямо в грудь. Она попала в самую нелепую пуговицу в мире, из-за чего отклонилась намного левее, и не достала верхушки сердца на целый сантиметр. Даже доктор сказал, что тот, кто стрелял в Карли, хотел убить её наверняка. Большая уродливая пуговица спасла Карли жизнь.

Она помнит, как её ноги стали слабеть, в то время как никакой боли в груди она не ощущала. У неё тогда ещё промелькнула в голове мысль, что, оказывается, умирать совсем не больно; и что Буга, наверняка, будет злиться, получая в морге свой дырявый пиджак с отколотой пуговицей. А потом Карли упала в рядом находившийся бассейн, не удержавшись на ногах. И только тогда её охватил настоящий ужас. Вода больно драла горло, и оглушила уши. Потом она погрузилась в небытие, и пришла в себя уже в отделении реанимации на следующий день.

Потом Карли узнала, что из бассейна её вытащил Престан, случайно ставший свидетелем её падения в воду. Он просто подошел к окну в тот момент, когда Карли, пошатываясь во все стороны, плюхнулась в воду. Он даже не знал, кого бросился спасать.

Престан находился в больнице всю ночь, пока шла операция. А утром нашли тело подруги Карли - Буги Мармеладовой, которую убили прямо в комнате жилого корпуса.

О том, что произошло уже после того, как Карли была ранена, она не стала никому рассказывать. Возможно, что у всех, кто находится между жизнью и смертью, возникают подобные видения. Если бы только они не были столь очевидными и родными до непонятной боли в сердце…

А ещё она помнит то, чего ей уже никогда не удастся забыть - у маньяка её голос. И более того, её внешность. И её старый джинсовый костюм…

 

Глава 3 “ПРОЩАЙ, ТИКСОН”

Сразу же по приезду Самуэлы из Мэнфилда на каникулы домой, госпожа Пейпс решилась на то, о чём помышляла последние лет пять: она пригласила для дочери консультанта по этикету - чопорного старичка англичанина - профессора Гастингса. Он должен был приходить три раза в неделю. Вернее, он пришёл всего три раза, а потом крайне безапелляционно высказал свои сомнения насчёт всей этой затеи. Госпожа Пейпс напрасно предлагала увеличить стоимость занятий в два раза. Профессор Гастингс был непреклонен. У него даже нервно поддёргивалась голова, когда он прощался с семейством Пейпс.

- Всё это бессмысленно, - заявил профессор. – Ваша Самуэла словно назло делает всё наоборот.

- Ей просто трудно перестроиться, - встала на защиту своей дочери госпожа Пейпс. - Может быть, через пару недель и будет виден результат.

Профессор Гастингс покачал головой.

- Сегодня я показывал Самуэле, как нужно правильно отвечать по телефону, а Ваша Самуэла сидит передо мной, так заинтересованно смотрит мне в самые глаза, как будто внемлет каждому слову, а потом вынимает жевательную резинку изо рта и приклеивает её себе на ключицу. Я на сей счёт сделал ей замечание, на что она фыркнула и забросила ноги на кофейный столик!

- Это что…, - сильно смутившись, сказала мама. - Вчера она ткнула Радосвета вилкой в ухо. И это только за то, что он нечаянно задел её ногой под столом.

- Неслыханная жестокость, - произнёс учитель по этикету. - Что-то явно упущено в воспитании с самого начала. Или же… Извините, госпожа Пейпс, но у Вас в семье никого не было с грубыми отклонениями в поведении? - осторожно спросил профессор. - Конечно, я сразу прошу прощения за свой вопрос - он весьма некорректен.

- Вы имеете в виду - не было ли у нас в семье преступников? - так же осторожно спросила госпожа Пейпс.

- Ну…, не обязательно преступников. Я вообще спросил, так, в общем…. Ладно…, не стоит продолжать. Это довольно грубый вопрос с моей стороны и Вы можете на него не отвечать. Что ж… Разрешите откланяться, госпожа Пейпс.

- Стойте, профессор. А знаете.., - тут госпожу Пейпс осенило, - раз уж Вы спросили насчёт отклонений в поведении, у Светозара очень подозрительные родственники. И если уж говорить всё начистоту, …отец моего мужа крайне отрицательная личность. Конечно, не один он такой в их семье…, в смысле со странностями. Ещё есть Бобрыня - брат Светозара. Он - хронический алкоголик, но в целом опасений не внушает. А вот отец Светозара… Я думаю, имеет смысл обратить внимание на моего свёкра. Он…, знаете ли…

- Сидел в тюрьме? – не вытерпел профессор.

- Нет, - отстраненно ответила госпожа Пейпс. - До этого пока не дошло. Но он очень опасный человек, - таинственно произнесла госпожа Пейпс и прибавила, - даже не смотря на то, что не сидел в тюрьме.

- И в чём выражается его опасность, если не секрет?

- Его опасность в том…, - госпожа Пейпс не сразу смогла подобрать нужные слова. - Не знаю, как сразу и сказать. Но я могу поведать Вам одну историю, от которой у меня по сей день мурашки по коже бегают, - госпожа Пейпс собралась духом, глубоко вздохнула. - Знаете, профессор Гастингс, мне кажется, мой свекор желает мне смерти.

- Да что Вы! – воздел руки к небу профессор. - Что даёт Вам основания так думать?

- Его подарок.

- Подарок? - не понял профессор.

- Да. Его подарок мне на тридцатилетие.

- И …в чём же выражался его подарок?

Госпожа Пейпс в задумчивости отвела глаза в сторону и неторопливо начала повествование:

- Как сейчас помню, это было холодное февральское утро. Но я проснулась в прекрасном настроении. Светозар подарил мне автомобиль. Он принёс мне завтрак в кровать. И посреди посуды на подносе лежали ключи от “Ягуара”. - Лица госпожи Пейпс озарилось приятными воспоминаниями. Но не надолго.

- Это подарил Вам муж. А что же подарил свёкор? - развеял приятные воспоминания госпожи Пейпс профессор.

- Ах, да…, - лицо госпожи Пейпс снова стало серьёзным. - Свёкор преподнёс мне столь нужный подарок, учитывая мой возраст. Как нельзя, кстати…

- Так что же это было? - профессора Гастингса уже разбирало нездоровое любопытство.

- Это был блестящий, наверное, очень дорогой и возможно, что очень красивый, но только не в моей ситуации - гроб!

- Ах! - Профессор Гастингс покачнулся.

- Вот именно, - поддакнула госпожа Пейпс.

- Так, так, так, это может на многое пролить свет, - быстро заговорил профессор. - Госпожа Пейпс, а есть ли что-нибудь ещё странного в поведении Вашего свёкра?

- По мне, так всё выглядит странно. Странно уже то, что он всю свою сознательную жизнь интересуется мертвецами.

Профессор Гастингс вновь пошатнулся, но уже более явственно. Он даже начал шарить руками позади своей спины, видимо выискивая стену, на которую можно было бы опереться.

- Что с Вами, профессор? - переполошилась госпожа Пейпс.

- Нет, нет, всё хорошо, - пролепетал профессор Гастингс. – Продолжайте, пожалуйста…

- …и даже пытался привлечь к этому и Светозара. Слава Богу, у Светозара хватило ума пойти по своему пути, - в голосе госпожа Пейпс зазвучали горделивые нотки. Как никак, но её муж не оказался размазнёй, о чём предостерегал её собственный отец, когда она, ещё будучи Забавой Курицыной, собралась замуж за дистрофичного вида студента - Светозара Пейпса.

- Привлечь к этому своего сына?! - ошарашено переспросил профессор.

- Да, своего сына, - спокойно повторила госпожа Пейпс. – Более того, я не могу и двух часов находиться в обществе своего свёкра. Все разговоры в его доме только о мертвецах. За столом, перед сном, с утра пораньше. Вся его жизнь замыкается на покойниках. Он, разве только что не спит с ними в одной кровати. А так, ни на шаг от них. - Госпожа Пейпс замолчала, но потом добавила: - Он - владелец похоронного бюро.

- Так вот в чём дело…, - разочарованно протянул профессор. - Теперь всё это выглядит не так странно. Этот подарок теперь уже ни о чём не говорит.

- Как же так, не говорит? - возмутилась госпожа Пейпс. - Я можно сказать именно тогда впервые ощутила …дуновение смерти. Лично мне такой подарок говорит о многом.

- Увы, не говорит, - продолжал настаивать на своём профессор Гастингс. - Ваш свёкор сталкивается со смертью каждый день, и она для него лишь часть нашей повседневной жизни. Как, впрочем и гроб. Для него, это – всего лишь последнее пристанище нашего бренного тела. А я то думал, что Вы мне сейчас скажете, что ваш свёкор выкапывает мертвецов из могил и коллекционирует их пальцы, к примеру.

- Я думаю, это не за горами…, - произнесла госпожа Пейпс и обвела взглядом холл своего дома. – Знаете, когда совпадают отъезд Светозара и приезд на каникулы Самуэлы…, а это всегда почему-то совпадает, то мне кажется, что я этого просто не переживу. Мы послали дочку учиться в школу Мэнфилда - “Долину Доблести”. Думали, там ей привьют дисциплину. Но ничего подобного не произошло. И, несмотря на это, теперь Светозар хочет, чтобы Сэм получила высшее образование в Стоктоне. Светозар словно слеп и ничего не замечает. Кто возьмёт Сэм в Стоктон с её аттестатом?

- Стоктон…, - протянул учитель по этикету. - Насколько я знаю, туда очень трудно попасть… Дорогое обучение, высокие требования. Но Самуэла – выпускница Мэнфилда. И это кое-что меняет.

- Это ничего не меняет. Сердцем чувствую, что на собеседовании она выкинет что-нибудь такое, что её прямо с него отправят в колонию для несовершеннолетних. Профессор Гастингс, я не знаю, что мне делать. Помогите, - с надеждой обратилась госпожа Пейпс к человеку науки.

- Я Вам давал совет.

- Какой? – не смогла вспомнить госпожа Пейпс.

- Курсы общественно полезной работы. Вы этого не сделали, госпожа Пейпс. Прошла уже целая неделя, а вы так и не записали Самуэлу на эти курсы.

- Да… Я пыталась, - произнесла госпожа Пейпс. – Я даже туда ходила. И знаете…, я другое ожидала. Оказывается, это не только посадка саженцев вокруг дома престарелых, как указано в рекламном проспекте. Это и работа на раздаче обедов в столовой для бездомных. Для нас это не подходит.

- Подать тарелку с супом бездомному в вашей семье сродни позору?

- Нет, что Вы, профессор. Просто я не хочу, чтобы эти люди пострадали ещё больше.

- Может, Вы и правы, госпожа Пейпс. И, знаете, честное слово, с Вами приятно иметь дело. Но …Самуэла…. Извините. - Профессор протянул руку к двери, но его опередила госпожа Пейпс и широко распахнула перед ним дверь. В холл ворвался свежий ветер, который был очень кстати, потому что по дому уже летали невидимые огнедышащие предвестники беды…

 

В этот день Радосвет принял решение не бояться ничего и никогда. И, главное, не бояться своей сестры - Сэм. Через неделю родители сплавят её в Мэнфилд, а он останется здесь, окружённый заботой и уютом родного дома. Чувство страха постепенно притупилось. И Радосвет решил отомстить Сэм за всё, что ему пришлось вынести за это лето.

В это раннее летнее утро, которое было обещано солнечным ещё во вчерашних новостях, Радосвет довёл до совершенства план выведения своей сестры из себя. Он проснулся раньше всех, пробрался в комнату Сэм, сложил в мешок для мусора всю обувь, принадлежавшую сестре, и запрятал его в подвальное помещение дома за коробками со старыми вещами. Потом он перекрыл вентиль в ванной комнате. И напоследок положил гигантского дождевого червя в ванну, которого сам откопал на цветочной клумбе. Он знал, что Сэм до жути не выносит именно дождевых червей.

Для Сэм никакое утро не могло быть добрым, даже то, которое она встречала в стенах родного дома в Тиксоне. Чему радоваться, если всё равно наступит час, когда нужно будет уезжать в Мэнфилд? Почему Радосвету всегда достаётся всё самое лучшее? Родители не отправили его в школу, которая находится на другом конце страны. У него домашнее питание, собственная уютная комната и родители, которые его считают самым красивым и умным мальчиком в мире. А в школе, которая находится в десяти минутах езды от дома, ему тоже хорошо живётся. Он там слывёт симпатягой, и ему за красивые глазки завышают отметки. А списать домашнее задание ему даст любая девчонка, потому что перекинуться парой слов с Радосветом Пейпсом в их школе почитается чуть ли не за честь.

Сэм повернулась на правый бок. Солнечный свет, прорвавшийся в окно через плохо прикрытую штору, заслепил ей глаза. Сэм зевнула и с недовольным лицом снова перевернулась на левый бок, и её взгляд упал на комод с часами.

На часах 10.05. На комоде возле часов стоит большой плюшевый динозавр, замусоленный настолько, что на него даже жалко смотреть.

Из открытого окна слышно, как наполняют водой бассейн. Этот дурень Радосвет боится, что если он будет плавать в воде, которую не меняют каждые три дня, у него на теле выступят прыщи.

Ему пятнадцать лет, но он уже сейчас знает, что гигиена - это первооснова его идеального здоровья в будущем.

Радосвет младше своей сестры на один год, но выглядит так, словно старше её на два года. Это оттого, что Сэм смотрится гораздо младше своего возраста из-за прорех в питании. Она вообще не думает о своём здоровье. И может всю неделю питаться одними апельсиновыми корками.

Кто-то еле слышно постучался в комнату Сэм. Не дождавшись разрешения войти, Дубрава - домработница, осторожно просунула свою голову в проём двери.

- Сэм, ты уже проснулась? - тонким голоском пропищала Дубрава. - Сэм, ты ещё в постели?

Сэм, ничего не отвечая Дубраве, натянула одеяло себе на голову.

- Твоя мама просит тебя спуститься в столовую, Сэм. Все уже позавтракали. Я там поставила тебе всё, - пропищала Дубрава.

- Сейчас спущусь, - буркнула Сэм из-под одеяла. А то ещё решат, что раз она не отзывается, значит беспробудно спит и завтракать не будет.

Как только Дубрава закрыла за собой дверь, Сэм села на кровати и зевнула. Она пошарила ногами по полу, тщетно пытаясь найти домашние туфли. Она расставила ноги, низко наклонилась вперёд и заглянула под кровать - ничего. “Наверное, вчера сбросила их в ванной комнате”, - подумала Сэм, направляясь в ванную и на ходу потягиваясь.

Однако в ванной тоже их не оказалось.

Сэм выскочила из ванной, пошарила по всем углам в своей комнате, открыла гардероб и … в растерянности замерла.

- Чёрт…! Где моя обувь?- Сэм со злостью поддала ногой одну из пустых коробок. - Этот чёртов урод проник в мою комнату! Вот сволочь!

Сэм вернулась в ванную комнату. Протянула руку, чтобы открыть кран и её взгляд упал на дно ванны. Её тут же пробила дрожь. Там во весь рост растянулся жирный розовый червяк. Сэм отвернулась, набрала побольше воздуха в лёгкие и выдохнула. Повернула кран. Но воды в кране не было.

- Да что за день такой, - простонала Сэм, спускаясь в холл. - Мама, ты не видела хоть какую-нибудь мою обувь? - спросила Сэм у мамы, которая сидела у телефона в холле и пыталась дозвониться в парикмахерскую.

- Нет, милая, не видела. Алло, это салон “Зорина Весенняя”? Я звоню подтвердить свою запись к госпоже Весенней. Моё имя - Забава Пейпс. Да, всё верно. Именно на завтра, ровно на двенадцать. Всё верно. Большое спасибо, - закончила говорить по телефону мама, и уставилась на Сэм, которая, похоже, забыла причесаться. - Деточка, у тебя с волосами что-то…

- Мам, ты не видела что-нибудь из моей обуви? - снова начала Сэм. - Куда-то подевалось всё. Даже дырявые кеды исчезли.

- Не знаю, Сэм. Поищи получше, - посоветовала мама, снова взяв в руки телефонную трубку и стала набирать номер. - Завтрак на столе.

- Знаю уже.

- Деточка, у меня важный телефонный разговор, - сказала госпожа Пейпс, заметив, что дочка всё ещё стоит рядом. - Алло, Мистиша, как поживаешь? …Какой молодец! Так я, правда, могу забрать свой костюм? Он уже полностью готов? …Мистиша, ты - прелесть. …Ты угадал, я получила приглашение на приём к Адмираловым. …В чём я пойду? Знаешь, я подумала, что хочу выглядеть немного пастельно. Надену бледно-лиловое шифоновое платье. Оно роскошное, Мистиша. Ты так правильно угадал моё настроение. Это платье, словно моё продолжение. Только у меня, Мистиша, к тебе есть одна маленькая деталь…. Всё, что ты мне шьёшь, должно быть в одном экземпляре. …Нет, я точно знаю, что говорю. …Тогда прошу тебя, объясни мне, каким образом получилось, что у Кристины платье для коктейля очень напоминает моё. …Это которое синее с атласной лентой под грудью.

Сэм ещё немного постояла рядом, почесала шею и поплелась в столовую.

Когда туда заходишь, то сразу напротив на стене видишь три больших окна. Между ними висят три небольшие картины. На одной из них пасутся овечки, на второй изображено чьё-то старинное поместье, а третья “картина” заслуживает особого внимания, потому что её нарисовал придурок Радосвет на школьном уроке рисования, когда ему было одиннадцать лет. На весь холст нарисован дурацкий ярко-жёлтый подсолнух, а на нём сидит оранжевая пчела в коричневую полоску. Причём, пчела размером с половину подсолнуха. Это мама заказала рамку для картины Радосвета. И всем гостям по сей день хвастается: какой гениальный у неё сын. Будущий Пикассо! Размечталась…. Кроме этой картинки Радосвет больше ничего в своей жизни не нарисовал.

А на других стенах в столовой висят картины размером побольше. Это всё картины одного художника, который сейчас считается модным – Радоша Холстикова. А может, он вовсе и не модный на самом деле. Просто кто-то так сказал госпоже Пейпс, и она постаралась приобрести как можно больше его картин. Госпожу Пейпс легко надуть: ей только скажи, что это модно, и она уже ваша.

- Сэм, я поджарила тебе твои любимые тосты, - сообщила Дубрава.

- И что, мне теперь от счастья умереть? - спросила Сэм.

- Зачем ты так? – покачала головой Дубрава – женщина очень маленького роста с аккуратно уложенными волосами. - Живешь, как у Христа за пазухой. Всё у тебя есть: и родители, и дом, и здоровье, и в школе хорошей учишься. Другие об этом даже мечтать не смеют. И всё равно всем недовольна. Ладно, ешь спокойно. - Дубрава пригладила рукой скатерть и оставила Сэм в покое.

Сегодня Сэм, уже в который раз, предстояло завтракать одной, в целях безопасности окружающих. Только она уселась на своё любимое место, откуда можно было смотреть в большие окна напротив, откуда ни возьмись, появился Радосвет, усаживаясь напротив.

- Чего припёрся? - спросила Сэм, толстым слоем намазывая на тост апельсиновый джем. Она решила пока молчать про обувь.

- Захотел и припёрся. Тебя забыл спросить. – Радосвет перегнулся через весь стол, схватил тост с тарелки и принялся его жевать.

- И не надо трогать мой завтрак! Ты же уже поел! Вали отсюда!

- И что это мы сегодня такие злые? - Радосвет выглядел на редкость счастливым. - Сэм, ты разве не знаешь, что если с утра плохое настроение, к вечеру может случиться беда, какой-нибудь несчастный случай. Ты можешь ноги себе переломать, - стал фантазировать Радосвет.

- Заткнись, урод! - крикнула Сэм, прекрасно осознавая всю нелепость этого оскорбительного слова в адрес Радосвета. По красоте Радосвет мог сравниться только с Престаном Каземировым. - А не заглохнешь, я тебе сама все ноги переломаю! Урод несчастный!

- Сама ты уродина, - не остался в долгу Радосвет. - Но, как известно, если для мужчины уродство не самое страшное событие в жизни, то для женщины - это просто катастрофа. - Радосвет стал корчить разные рожи. - Из-за своей уродливости ты останешься навеки старой девой. А когда ты захочешь выйти замуж, тебе придётся ходить с ведром на голове. Может быть, только тогда на тебя кто-то и обратит своё внима…

Сэм, уже не в силах это выслушивать, соскочила со стула. Но Радосвет, видимо, это предусмотрел и на долю секунды выскочил из-за стола раньше и рванул в холл. И хотя ему для этого пришлось обогнуть стол, он на этот раз оказался проворнее.

Мамы в холле уже не было. Радосвет спрятался за большой напольной вазой, которая была ему по пояс. Сэм не посмеет швыряться тяжёлыми предметами в него, когда он стоит возле древней вазы. А Радосвет знает любовь Сэм к боям без правил. Она ведь дерётся не как все нормальные люди, а швыряется различными предметами: телефоном, папиными документами, флаконом духов и вообще чем придётся. Если когда под рукой Сэм окажется граната, она и ей замахнётся на брата чисто машинально. Но древняя ваза - надёжное укрытие.

- Ну, как, догнала? - издевался Радосвет, выплясывая за вазой какой-то омерзительный танец, крутя попой, и размахивая над головой обеими руками.

- Натанцевался, идиот? - спросила Сэм, когда Радосвет остановился и стал глубоко дышать, держась рукой за левый бок. - Где моя обувь?

- Какая обувь? – с безразличием спросил Радосвет. При этом было заметно, что ему сильно скололо бок.

- Ты знаешь, какая, - сказала Сэм.

- Может, Дубрава отнесла её в Армию спасения? - предположил Радосвет, с ледяным спокойствием смотря в глаза Сэм.

- Я до тебя доберусь ещё. И тогда… - Сэм осеклась, потому что мама появилась из-за дверей папиного кабинета.

- Сэм, ты уже позавтракала? - с подозрением в голосе спросила мама.

- Конечно, нет, - ответила Сэм. - Кто бы мне дал спокойно позавтракать?

- Милый, у тебя сегодня фитнесс, - напомнила мама Радосвету.

- Я помню. Мама, а Сэм только что грозилась меня убить, - жалобно протянул Радосвет, придав своему ухоженному личику испуганное выражение.

- Чё ты врёшь! - разозлилась Сэм, поспешно уходя в столовую.

Все угрозы Сэм в адрес Радосвета воспринимались в доме Пейпсов на полном серьёзе. Ведь в первую неделю своего приезда она ткнула Радосвета вилкой в ухо. Он после этого восемь дней принимал антибиотики.

Сэм уже позавтракала, и теперь просто сидела на стуле, наблюдая, как Дубрава убирает за ней со стола.

Дубрава ловко собрала все крошки, поправила по центру вазу с фруктами и теперь ровно расставляла стулья.

- Дубрава, пока не убирай мой джем, я его ещё не доела, - попросила Сэм. - И, пожалуйста, ещё чаю. Полкружки, не больше.

- Хорошо, - ответила Дубрава, уходя на кухню, прихватив с собой кружку Сэм.

Сэм зачерпнула ложкой немного джема из маленькой вазочки и стала рассматривать его, подставляя под солнечный луч, который только что попал на стол. Джем стал похож на янтарь с пузырьками воздуха внутри. Сэм низко наклонилась к ложке, чуть ли носом не попав в джем.

- Ну как, тощая корова, наелась? - услышала Сэм противный голос своего братца, но не шелохнулась при этом. - К тебе обращаюсь. Оглохла что ли? Тосты в ушах осели? - снова предпринял попытку разговора Радосвет. - Уродина-кашалотина-бегемотина!

Сэм обернулась. Радосвет стоял в проходе, облокотившись плечом на колонну, и улыбался во весь рот.

- Чего так светишься? - довольно спокойно спросила Сэм братца. - Невинность потерял?

- Что никогда не светит тебе, - огрызнулся Радосвет.

Сэм сорвалась с места, схватив со стола маленькую, но при этом довольно увесистую вазочку с остатками джема. Радосвет был уже одной ногой за дверью, когда Сэм со всего маху кинула в него увесистую стекляшку. И угодила прямо в ту самую древнюю напольную вазу, за которой ещё недавно вытанцовывал Радосвет свой идиотский танец.

Древняя китайская ваза рассыпалась на мелкие осколки в одну секунду.

Сэм даже зажмурилась.

Радосвет заскочил обратно в дом, заслышав звон стекла, что означало, что Сэм сегодня достанется, и в данный момент он в безопасности.

- Мазила! - крякнул Радосвет, осторожно пробираясь к лестнице, ведущей на второй этаж. - Придумай хорошее оправдание, потому что я уже знаю, что скажу.

Радосвет поскакал по лестнице наверх, перепрыгивая через три ступеньки.

Сэм подкралась к вазе, закусив нижнюю губу. Подняла с полу два мелких осколка, повертела их в руках и положила назад на пол.

“Её уже даже не склеить”, - сразу подумала Сэм. Осколки слишком мелкие, и их здесь, наверное, тысяча. Ничего не выйдет. Она сходила на кухню, попросила у Дубравы чистый мусорный пакет. Дубрава поинтересовалась, что они там с Радосветом разбили.

- Да так, ничего особенного, просто стакан, - солгала Сэм, беря пакет.

- Сэм, твой чай на столе, - подсказала Дубрава.

- Я его потом выпью. Только схожу выброшу…, - Сэм осеклась.

- Выбросишь что? - Дубрава не спускала глаз с Сэм.

- Я…, это…, ну…

- Сэм, ты знаешь, что тебе запрещено даже близко подходить к мусорным бакам. Не зли госпожу Пейпс. - Дубрава протянула руку к пакету, который Сэм уже спрятала за спину.

- Я не так сказала, - принялась оправдываться Сэм. - Я никуда не пойду.

- Смотри, Сэм, - предупредила Дубрава.

Сэм с тяжестью на сердце пошла в холл. Вечно её контролируют, не дают и шагу ступить.

Есть вероятность, что исчезновение вазы нескоро обнаружат, если этот придурок-Радосвет будет молчать. Дом у Пейпсов огромный, барахла в нём разного навалом. Могут и не сразу заметить исчезновение одной из ваз, потому что в холле их пять. Необходимо поговорить с Радосветом, и если понадобится, то даже запугать его, чтобы он молчал.

Собрав все осколки, Сэм вышла на улицу прямо в носках и сразу угодила ногами во что-то мокрое. Эрнест с утра полил газоны, а заодно и всё вокруг.

Главное, пройти незамеченной мимо Эрнеста. Он, несомненно, поинтересуется, что Сэм несёт в пакете. Эрнеста это обязательно наведёт на разные размышления. Он любил всё, что может навести его на какие-нибудь размышления. Он считает себя великим сыщиком.

Эрнест с кем-то болтает по телефону.

Сэм быстро зашагала к железной изгороди.

Изгородь оказалась заперта. Впрочем, как всегда, если до этого ею пользовалась мама. А отпереть ворота можно только дистанционным пультом.

Опять возвращаться домой…. Сэм потолклась возле изгороди, держа в руках пакет. Может, Эрнест откроет? У него, вроде, всегда в кармане пульт есть. Начнёт всё выспрашивать. А она ещё и в одних носках. Совсем глупо получается. Эрнест - молодой парень. Работает садовником у Пейпсов всего несколько месяцев. Мечтает поступить на юридический факультет местного университета, да только кто его туда примет, беднягу нищего? А Светозар Пейпс - его кумир. Эрнесту двадцать два года и он уверен, что достигнет ещё высот в этой жизни, потому что каждое утро стрижёт газоны у дома Светозара Пейпса. Наверное, верит, что талант и удача передаются по воздуху, словно инфекция.

- Эрнест, открой мне, пожалуйста, изгородь, - попросила Сэм, подойдя к Эрнесту после долгих раздумий. - Мне нужно выйти.

Эрнест повернулся к Сэм, оглядел её с ног до головы.

- Извини, я перезвоню тебе минут через десять, - пообещал кому-то Эрнест. - Выглядишь, как всегда, великолепно, Сэм. Ты чего босиком-то? Йогой, занялась, что ли?

- Мне нужно срочно мусор выбросить.

Эрнест выглядел озадаченно.

- Дубрава, что ли, уволилась? - предположил он.

- Нет. Она там, на кухне возится. Это мой мусор, собственный. Дай пульт. У тебя же есть, я знаю. - Сэм постаралась выглядеть спокойной, чтобы Эрнест не уловил её волнение. - Дай, пожалуйста.

- Я никому не даю свой пульт. И это ты должна знать, - отрезал Эрнест, и было не понятно, в шутку он это сказал или вполне серьёзно.

- Ну…, мне-то можно дать, - Сэм даже улыбнулась.

- Не дам я тебе свою дистанционку, - отрезал Эрнест.

- Почему?

- Дело дурно пахнет, - ответил Эрнест.

- С чего ты взял? - удивилась Сэм, пряча за спину мешок.

- Что у тебя там? - кивнул Эрнест, не сводя взгляда с того, что выглядывало у Сэм из-за спины. - Покажи, - потребовал Эрнест, играя в детектива.

Сэм с напускным безразличием распахнула мешок.

Эрнест чуть ли не с головой нырнул в него.

- Ваза? Та самая …? Только, знаешь ли, Сэм, госпожа Пейпс не обрадуется, когда узнает, что ты ходила на помойку. - Эрнест протянул дистанционное управление, достав его из переднего кармана фартука.

- Спасибо, - громко произнесла Сэм и также громко фыркнула.

Она поковыляла по мокрой лужайке снова к изгороди. Нажала цифры 51276 и положила пульт на нелепую скульптуру возле изгороди, представляющую собой огромную раковину с жемчужиной внутри. Изгородь стала отъезжать в сторону.

Сперва Сэм довольно уверенно для своего внешнего вида вышагивала по дороге, пока ей не повстречалась соседка - госпожа Новак со своими двумя доберманами, которые, только завидев Сэм, зашлись оглушительным лаем.

- На помощь! - завопила Сэм, отскакивая в сторону.

- Фабиан! Рокко! - госпожа Новак потянула на себя поводки, отчего её псы поднялись на задние лапы. - Успокойтесь, деточки. Это же Самуэла, дочка госпожи Пейпс, которая иногда угощает вас сахарными косточками. Вы, что, забыли? Сэм, не бойся, - бросила госпожа Новак эти слова Сэм, которая прижимаясь к изгороди, предпринимала тщетные продвинуться вперёд, то начиная идти, то снова отскакивая назад. - Они страшно выглядят, но на самом деле такие славные ребята. Мои цыпляточки! Мои маленькие поросяточки! Муси-пуси, мои шоколадные крошечки...

- Они меня сожрут! - предположила Сэм, прижимая к груди пакет с осколками и делая неуверенные шаги вдоль изгороди, каждый раз больно ударяясь лопатками о толстые железные прутья.

- Не сожрут, - заверила госпожа Новак. - Они хорошо позавтракали. Они даже не кусаются у меня. Могут только на землю повалить. Деточки, давайте пропустим Самуэлу. - Дама в спортивном костюме, очень моложавая для своего почтенного возраста, притянула посильнее своих псов к себе.

Но тут красавец Рокко внезапно сообразил, что его самым бессовестным образом его же собственная хозяйка отвлекает от Сэм, которая в его глазах выглядела как настоящий суповой набор (из-за хрупкости своего телосложения), и он, всем сердцем мечтая выскользнуть из ошейника, громко зарычал, встал на дыбы, и бросился в сторону Сэм, потянув за собой и госпожу Новак.

- Сэм, беги! Беги скорее! - это были первые разумные слова госпожи Новак, какие она произнесла в то утро.

Больше Сэм никого по пути не встретила. Или же просто никого не заметила, потому что до самых мусорных баков мчалась так, словно ей за хорошую скорость наобещали золотую медаль или ещё что-нибудь ужасно ценное.

Оказавшись возле мусорных баков, Сэм кое-как отдышалась. Она выдрала у обочины лист лопуха, и, зажав его между пальцами, осторожно подцепила кончик железной крышки и поспешно закинула пакет с осколками от вазы в мусорный бак. Потом она так же аккуратно и тихо опустила крышку, чтобы не дай бог не перебудить страшных жирных крыс, живущих в баке. А крысы там есть. И Сэм это знает, как никто другой.

Когда уже можно было спокойно возвращаться, Сэм, как всегда, заметила, что возле мусорного бака стоит что-то такое, что может пригодиться в хозяйстве. А именно - цветок в треснувшем горшке. Кто-то, наверное, выбросил.

Сэм нагнулась пониже, чтобы хорошенько рассмотреть свою сегодняшнюю добычу. Она уже протянула руку к горшку с цветком, но рядом с ним лежала дохлая мышь, а вокруг промасленные куски жёлтой бумаги, колбасные обрезки, облепленные со всех сторон крупными чёрно-синими мухами, которые при виде протянутой к ним руки Сэм стали громко жужжать и кружить над вожделенной колбасной обрезкой.

Сэм обломала от какого-то кустарника ветку, отодвинула ею мышь в сторону и взяла горшок в руки. Он был весь треснувший, с налипшими к нему кусками грязи.

- Хорошая вещь, - Сэм покрутила в руках горшок. И тут на неё нашло то, чего всегда опасалось всё семейство Пейпс. - Может, там ещё что-нибудь есть…

После этих слов из мусорного бака торчали лишь ноги Сэм в красных носках. А впоследствии, десятью минутами позже, Сэм гордо вышагивала по дороге, обвешанная находками. Она несла цветок, крепко зажав его в руках, а под правой подмышкой ещё умудрялась нести доску для скейтборда с отколотым концом. Когда-то таким же образом она обрела свою любимую плюшевую игрушку - динозавра.

Добравшись до железной изгороди, Сэм обнаружила, что изгородь снова заперта. Она же специально оставила её открытой. Неужели, Эрнест?

- Что ты делала на помойке? Искала чем позавтракать? - из-за гигантской раковины с жемчужиной вынырнул Радосвет и уставился на Сэм недобрым взглядом сквозь железные прутья изгороди. - Или избавлялась от улик? А я всё маме расскажу. И ещё я скажу, что ты снова натащила в дом вещи с мусорки.

- Говори, что хочешь, - согласилась Сэм. - Мне уже всё равно. Я не хочу с тобой сильно ссориться перед твоей кончиной, потому что у тебя рак.

Радосвет выпучил свои глаза на Сэм, похлопал ими немножко, потом вытянул шею и только смог вымолвить:

- Что-о-о…?

- Что, что… Да, ладно, все об этом знают, кроме тебя. Да, Радосвет… Дело нешуточное. Я хорошо помню тот день десять лет назад, когда мама пришла с тобой от доктора и сильно плакала. А потом рассказала всем нам, что у тебя - рак. Она сказала, что доктор дал тебе жить не более десяти лет. У тебя какая-то редкая опухоль и она совсем не лечится. Поначалу даже ничего не болит, но потом у тебя внезапно отнимутся ноги и руки, потом ты не сможешь самостоятельно глотать пищу. Вот я и подумала, что срок твоей жизни скоро истекает, и зачем мне с тобой ссориться? Прости, но это правда. Открой мне изгородь, любимый брат.

Радосвета словно молния поразила. Он стоял и не мог пошевелиться.

- Радосвет, открой! - громко попросила Сэм.

Радосвет неуклюже вынул из заднего кармана своих бридж дистанционное управление и протянул его Сэм через решётку.

- Радосвет, у меня руки заняты. Набери сам цифры, …пожалуйста.

Радосвет дрожащими пальцами набрал цифры и застыл на месте, держа перед собой пульт. У него в глазах стояли крупные градины слёз.

- Ладно, Радосвет, не расстраивайся, я же пошутила. - Сэм рассмеялась и у неё из подмышки чуть не выскользнула доска для скейтборда. - Чёрт, чуть не выронила…. Что, классно я тебя поимела?

До Радосвета не сразу дошёл смысл последних слов его сестры. Он сначала просто побагровел. И только немного погодя с рёвом бросился на Сэм, которая припустилась с такой прытью удирать, что увидел бы сейчас её учитель по физкультуре из их мэнфилдской школы, глазам бы своим не поверил. У неё же освобождение от физкультуры!

Радосвет не нагнал Сэм, несмотря на то, что адреналин так его подстёгивал в погоне, что когда он со всего разбегу налетел на газонокосилку Эрнеста и упал, даже не почувствовал боли. Эрнест вовремя отскочил, освобождая кровным врагам пространство для борьбы.

Сэм одним прыжком заскочила на крыльцо, за один раз перелетев все ступеньки, помчалась к себе наверх, быстро поставила помойный цветок на пол и заперла дверь. Она прислонилась спиной к двери и стала тяжело дышать.

Радосвет тарабанил ей в дверь, как пинал ногами, выкрикивал разные проклятия:

- Открой, дура! Я всё равно твою дверь вышибу! Открой! Я тебя ненавижу! Ненавижу!

Потом Сэм с разбегу запрыгнула на кровать и рассмеялась. Но внезапно на неё навалилось предчувствия надвигающейся беды. Если Радосвет расскажет маме, что Сэм у него обнаружила какой-то редкий рак, мама сойдёт с ума.

И поэтому в этот день Сэм больше из своей комнаты не выходила, до самого вечера. Она весь день питалась кукурузными хлопьями, пакет с которыми завалялся у Сэм на комоде ещё с прошлой недели. Даже Дубрава не поднялась к ней и не сказала, что Сэм ждут к столу.

Против Сэм зрел какой-то заговор. И она в этом уже не сомневалась.

А тут как назло ещё туалет почему-то сломался. Каждый раз, когда ей хотелось в туалет, приходилось терпеть. А червяка в ванной она раздавила флаконом с шампунем. День выдался непростой. Одна радость - её бесценные находки. Цветок теперь украшал её комод, наравне с динозавром, а доска для скейтборда оказалась под кроватью, где правильнее всего хранить разные сокровища.

Сэм была уверена, что Радосвет нажалуется сначала маме, потом мама всё это перескажет папе, сгущая краски и всё преувеличивая, и только после этого папа поднимется к ней в комнату и прочитает часовую лекцию на тему “Сэм, ты плохо кончишь свою жизнь”.

Наконец-то, в 17.20. в комнату Сэм кто-то постучался.

- Сэм, открой, - потребовал голос за дверью. Это был голос господина Пейпса.

- Папа, это ты? - Сэм придала своему голосу непоколебимый тембр. Нужно играть роль ни в чём не повинного человека с начала и до конца.

- Открой, Самуэла, - папа никогда не выдавал голосом свои эмоции. Но то, что он назвал свою дочь Самуэлой, а не Сэм, как обычно, значило только одно - её положение хуже некуда.

- Ты один? - спокойно спросила Сэм.

- Конечно, я один, Самуэла. С кем же мне ещё быть? - спросил папа, всё ещё стоя под дверями.

- Радосвет разве не с тобой?

- Нет, он не со мной. Его увезли в больницу… с сердечным приступом.

Для Сэм это прозвучало как гром среди ясного неба. Что он задумал? Радосвет разыграл излишнюю встревоженность? Он сделал вид, что у него разрыв сердца?

Сэм не спеша повернула ручку и открыла перед папой дверь.

- Самуэла, что ты творишь? - Папа сделал один шаг в комнату Сэм и остановился. - У меня ощущение, что тебя воспитывала стая гиен. Всё, что ты сказала Радосвету - это очень серьёзно. У твоего брата сердечный приступ. Он проведёт ночь в больнице. Ты довольна?

- Ну, если его здесь не будет целый день, это уже хорошо, - не сдержалась Сэм. - Может, он там подольше задержится?

- Что?! - папа опешил. Он схватился одной рукой за косяк двери, другой стал расстегивать свой пиджак. Это верный признак, что у него не находится слов. - Ты – просто чудовище, Самуэла Пейпс. Ладно, мы спускаем тебе с рук физическое насилие над Радосветом. Но сказанное тобой сегодня…. Это уже никак непростительно! Ведь словом можно убить человека! А у твоего брата богатое воображение, и твои необдуманные слова могли действительно обернуться ещё большей бедой. У него мог просто случиться инфаркт! Ты это понимаешь?

Сэм пожала плечами. Это выглядело неуместно, но ничего другого она не придумала.

- С первого дня твоих каникул бедный Радосвет покоя не знает! А ты подумай на досуге - он - твой младший брат! У тебя нет других братьев и сестёр! И что же я узнал, вернувшись с работы в довесок к тому, что Радосвет якобы болен раком? Я узнал, что ты собиралась ему сегодня утром размозжить голову вазой. Ты понимаешь, что могла его убить? Ты хочешь в тюрьму, Сэм?

- Его ничем не убьёшь, он живучий, как крыса, - “утешила” папу Сэм.

- Слушай меня внимательно. Радосвет завтра утром вернётся домой из больницы. И ещё одна жалоба от него в твой адрес, отправишься в Мэнфилд на неделю раньше, - ледяным тоном предупредил папа.

- Да мне плевать, - таким же ледяным тоном произнесла Сэм. Хотя, ей, конечно, не было плевать, но пусть не думают, что она до смерти напугана перспективой досрочной отправки из дома в Мэнфилд. - Я могу и сегодня уехать. Билет только мне купите.

 

На следующий день из больницы вернулся Радосвет, держа руку на сердце.

Мама укоризненно посмотрела на Сэм, как только папа завёл Радосвета в дом.

- Всё хорошо, мой родной? - к Радосвету подскочила мама, прижимая его голову к своей груди. Но прижать к своей груди голову Радосвета ей не удалось - парень сильно вымахал в росте за это лето и был выше своей мамы уже на пару сантиметров.

- Болит…, - жалобно протянул Радосвет.

Мама снова с укором посмотрела на Сэм.

- Всё равно, это удивительно, что у Радосвета сердце находится с правой стороны, - сказала Сэм, заметив, что Радосвет прижимает свою левую руку к правой стороне груди. - У всех с левой, а у него почему-то с правой. Он у нас, что - мутант?

- Она издевается…, - снова протянул Радосвет, вырываясь из маминых объятий и нащупывая рукой кресло возле двери. Радосвет, тяжело дыша, нащупывал это кресло с таким видом, словно внезапно ослеп. Кое-как, демонстративно осторожно, опустился в кресло, прижимая уже обе свои руки к груди, чтобы уж точно не ошибиться. - Прихватило… опять.

- Сэм, ступай в свою комнату! - приказала мама.

- Никуда я не пойду, - ответила Сэм.

- Я сказала, сейчас же! - Мама не шутила.

Сэм поплелась в свою комнату, с ненавистью оглядываясь на придурка-Радосвета, который сжёг ей все нервы за последние сутки, даже несмотря на то, что большую часть последних суток он отсутствовал.

Папа дотащил Радосвета до его комнаты, где Дубрава заложила всю постель подушками. Она была уверена, что всем сердечникам рекомендовано спать на высоких подушках.

Вечером в дом Пейпсов пришёл доктор с целью навестить умирающего пациента - Радосвета. Он долго говорил с мамой, заверив её на сто процентов, что у Радосвета никакого инфаркта миокарда в ближайшие лет пятьдесят ожидать не стоит. Просто мальчик на редкость мнительный, впечатлительный. В общем, неврастеник. Отчего мама ахнула и прижала к лицу носовой платок, сжимаемый ею в руке в течение всего разговора с доктором.

- И как это лечить? – всхлипнула госпожа Пейпс.

- Никак, - спокойно сказал доктор. – Это на всю жизнь.

 

Сэм даже позволили спуститься к ужину в общую столовую, на что сама Сэм уже и не рассчитывала.

Радосвет восседал на огромном кресле, которое ему одолжил папа из своего кабинета. За спиной у Радосвета торчала огромная белая подушка, обшитая по краям розовым кружевом.

- Радосвет, лапушка, - мама нежно поцеловала Радосвета в макушку и пригладила его блестящие волосы. Она своими руками заботливо налила Радосвету куриный суп из большой супницы, не дожидаясь когда это сделает Дубрава, и положила рядом два куска пшеничного хлеба. Потом всучила ему в руку ложку. - Кушай, милый.

Радосвет схватил ложку из рук мамы очень бодро, и отхватил зубами огромный кусок от хлеба, но вовремя спохватился, вспомнив, что он должен выглядеть так, словно не сегодня-завтра помрёт, положил ложку на место, и громко вздохнув, томно дожевал хлеб. И только когда папа сел за стол и стал есть, Радосвет тоже принялся за суп.

 

На четвёртый день после случившегося Радосвет уже тяготился исполнять роль обречённого на смерть. Тем более что все уже знали, что никакого сердечного приступа у него не было. Он устал глубоко вздыхать, каждый раз правильно прикладывать руку на левую половину грудной клетки, пить горькие настойки для усиления сердечного ритма и лежать в подушках.

Он стал совершать вылазки к бассейну, проводить время в тренажёрном зале, сначала только делая вид, что прогуливается там. Но, потом, плюнув на всё, во всю уже качал пресс и сидел до одурения в сауне.

И тут, практически внезапно, Сэм обнаружила пропажу своего помойного цветка. Она тут же примчалась на кухню, где Дубрава с улыбкой, напевая себе под нос какую-то романтическую песенку, нарезала пучок зелени.

- Дубрава, скажи мне, где мой цветок? - Сэм встала напротив Дубравы по другую сторону стола.

- Какой цветок, деточка? - Дубрава даже не подняла глаз и продолжала нарезать зелень.

- Как - какой цветок? Ты его выкрала у меня, а теперь спрашиваешь, какой цветок? Зачем ты это делаешь, Дубрава? Ты хочешь свести меня с ума?

- Я не понимаю, Сэм, - Дубрава покачала головой, так и не отрываясь от работы, - Не понимаю. Спроси у госпожи Пейпс. Может, она что-то знает. А я ничего не знаю ни о каком цветке.

Сэм пошла искать маму. Но мама, оказывается, уже уехала в салон красоты, хотя минуту назад была ещё дома.

 

К обеду семья собралась за столом. Не было только папы, так как он был на работе.

- Мам.

- Что милая? - Госпожа Пейпс перестала злиться на Сэм, видимо, уже догадавшись, глядя на весёлого и активного Радосвета, что он не так уж и болен, как предполагалось вначале.

- Мама, кто-то выкрал мой цветок прямо из моей комнаты, - начала Сэм.

- И кто бы это мог быть? - улыбнулась мама.

- Не надо мне улыбаться. Отвечай по существу, мама, - потребовала Сэм.

- Может, у нас в доме полтергейст? - страшным голосом прошептал Радосвет.

- Заткнись! - крикнула Сэм. – А не то сам сейчас станешь полтергейстом!

- Сэм, Радосвет просто пошутил, - сказала мама.

Сэм фыркнула. Она подцепила на вилку огромную отбивную, которая теперь полностью закрывала ей лицо, и стала приноравливаться, с какого боку удобнее будет от неё откусить.

Мама заметила это и воскликнула:

- Сэм, у тебя справа от тарелки лежит нож. Воспользуйся им, милая. Что за манеры…

На Сэм слова мамы никак не повлияли.

- Сэм, ты меня слушаешь?

Сэм ловко откусила кусочек, и теперь его жевала, но так и не убрала вилку с отбивной от лица. Более того, она стала размахивать отбивной на вилке перед своим лицом, словно это был веер, а не отбивная.

- Мам, а почему к нам перестал приходить учитель по этикету - профессор Гастингс? - спросил Радосвет, прекрасно зная ответ на этот вопрос.

Братец заметно осмелел. Видимо, оттого, что проявил сегодня благоразумие и отсел от Сэм подальше.

- Заткнись, дебил! - крикнула Сэм.

- Мам, почему? - не унимался Радосвет.

- А вот почему! - Сэм больше не в силах терпеть это нахальное создание, схватила большую ложку, торчавшую из салатницы, захватила ею салат с верхом и всё это полетело в лицо Радосвету.

- Дура, с ума сошла, что ли! - заорал Радосвет, хватая со стола хлеб и швыряя его в сестру, которая успела увернуться.

- Сэм! Радосвет! Прекратите оба! Едой бросаться некрасиво! - прикрикнула госпожа Пейпс. - На свете столько людей, которым, может быть, именно сегодня нечего есть, и они сидят напротив пустой тарелки, и только и мечтают о ложке салата и куске хлеба. Вы разве не знаете, что это - грех! - Мама встала изо стола, подошла к Радосвету и вывела его за локоть. - Умойся, Радосвет, и впредь так больше не поступай. Вам обоим не помешают занятия по этикету.

Радосвет на ходу вытер салфеткой салат с глаз. А потом, когда глаза были освобождены от помех, он ими жалобно уставился на маму.

- Я больше не буду с ней есть за одним столом! Никогда! - поставил ультиматум Радосвет, гордо заворачивая за угол столовой.

- Мне же от этого лучше! - громко прокричала ему в ответ Сэм. - Совместный обед с тобой, Радосвет, это не обед, это - сплошная обрыгаловка!

Мама вернулась на своё место с непривычно невозмутимым видом. Похоже, она уже начинала мириться с тем, что её дети никогда не будут жить дружно. Она также смирилась и с тем, что никакие нормы приличного поведения, а тем более правила этикета, никаким образом уже не приживутся в Сэм.

- Ту пакость, которую ты принесла с помойки, я распорядилась выбросить. Я не потерплю в своём доме вещей с помойки. И точка.

- Где он сейчас?

- Не скажу.

- Я его верну, чего бы мне это ни стоило, - твёрдо заявила Сэм.

Так твёрдо, что госпожа Пейпс поверила на слово. Но у неё были и свои козыри в этой битве.

- Сэм, папа тебе уже говорил, что через год ты продолжишь учёбу в Стоктоне? - мама выглядела строго и Сэм поперхнулась соком. - Ты уже подумала, какой факультет выберешь?

- Какой ещё Стоктон?! Он шутил! - крикнула Сэм, да так громко, что мама вздрогнула. - Он просто так это сказал, чтобы я вела себя хорошо! Лучше сразу умереть, чем учиться в Стоктоне!

- Там не так уж плохо. И потом… Боевые искусства, учебные разведки, физическая культура…, - начала перечислять госпожа Пейпс, искренне веря в то, что Сэм сейчас одумается и возможно даже обрадуется.

- Мама, ты что? У меня по физкультуре освобождение из-за давления, - напомнила Сэм. - Какие боевые искусства? Я их и в своей-то школе не посещаю.

- И напрасно. У тебя нет серьёзных заболеваний. Твоё низкое артериальное давление - обычное дело для девушки твоего возраста. Ты же без конца лупишь Радосвета, а значит, и физические упражнения выполнять сможешь.

- Это разные вещи: лупить дурака Радосвета и сдавать зачёты по физкультуре!

- Дочка, - мягко заговорила госпожа Пейпс. - Постарайся в этом учебном году не пропускать занятий. Хороший аттестат тебе не повредит. Если ты приедешь в Стоктон с аттестатом, в котором одни тройки, там к тебе так и будут относиться, как к усреднённому человеку, не представляющему собой ничего ценного.

- Перестань нести чепуху, - произнесла Сэм, дрожа от гнева.

- Сэм, я знаю, что говорю. Постарайся в этом году. Ты бездельничала десять лет. Что тебе стоит взяться за учёбу хотя бы сейчас? - задала вопрос мама, искренне надеясь на вразумительный ответ.

Ответа не последовало.

- Это совсем не сложно. Всего лишь один год. Прояви усидчивость и выдержку. Всего лишь один год. Сэм, ты меня слушаешь?

- Конечно, нет, - сказала Сэм, поднимаясь из-за стола. Она взяла недопитый стакан с соком и пошла с ним к себе в комнату.

- Сэм, подумай о том, что я тебе сказала. Всего лишь один год. Это не сложно, - сказала госпожа Пейпс вслед сбегающей от напутственных речей Сэм.

Уже через час Сэм добилась желаемого - цветок вернулся к ней. Она его успела выхватить из рук Дубравы буквально на выходе за ворота. Дубрава стойко сопротивлялась, даже пару раз треснула Сэм по рукам, но Сэм всё равно победила.

- Более того, я заберу его с собой, - сказала Сэм, когда госпожа Пейпс и Дубрава в полной беспомощности стояли в холле, а Сэм гордо прошествовала мимо них со спасённым сокровищем.

- Детка, лучше возьми с собой в школу динозавра. Тогда у тебя будет приятное напоминание о доме, - посоветовала мама. Плюшевый динозавр - это единственная вещь с помойки, с присутствием которой в доме госпожа Пейпс всё же смирилась.

- Ты чего, мама? Придумала тоже, - недовольно хмыкнула Сэм, поднимаясь по лестнице. - Нечего моему динозаврику делать в этом кошмарном Мэнфилде. Пусть он лучше меня дожидается в Тиксоне. Отрадно осознавать, что меня здесь хоть кто-то ждёт.

 

Когда до отъезда Сэм оставалось ещё целых два дня, большая половина семьи собралась в холле, и каждый был занят своим делом. Госпожа Пейпс сидела в кресле, выискивая в каталоге “Классическая мебель династии Мин” какие-то кровати. Радосвет развалился на диване, изучая книжку про здоровье (он только такие книжки и читает). А Сэм вытянулась у журнального столика прямо на полу во весь рост и рассматривала заусенцы на руках.

- Сэм, ты уже собрала свой чемодан? - спросила мама, когда закончила просматривать каталог.

- Успею ещё, - ответила Сэм. - Может, я ещё никуда и не поеду.

Радосвет, услышав это заявление, мигом оторвался от чтения книжки про опасность жировых отложений в области живота и навострячил уши.

- Сэм, не выдумывай, - спокойно сказала мама. - Тебе так повезло, что ты учишься в такой известной школе. Почему ты этого не ценишь?

- Не уверена, что в этом году всё сложится удачно, - произнесла Сэм, откусывая зубами заусенцу. - Наверняка, меня отчислят.

- Не отчислят. Мы заплатили за год вперёд, на случай, если ты натворишь бед, - оптимистически заявила госпожа Пейпс. - Полная заблаговременная оплата даёт право на продолжение обучения в случае ситуаций, рассматриваемых как повод для отчисления ученика из школы. Мы всё предусмотрели, Самуэла.

- Вот это да! Да эта школа - самая деградированная школа в мире! - воскликнул Радосвет. - А ещё называется - “Долина Доблести”! Ну и школа! Одно название!

- Это старое название, - заметила Сэм. - Сейчас никто не называет нашу школу “Долиной Доблести”, разве только что какие-нибудь выжившие из ума старпёры. Так раньше называлась долина, в которой кто-то когда-то построил нашу школу. Сейчас это просто частная мэнфилдская школа.

- Всё равно, какая нормальная школа позволит такое? - Радосвет переложил свою книгу на спинку дивана. - Вовремя плати деньги и вытворяй, что хочешь! Рассадник преступности, а не школа! Я бы ни за что не поехал учиться в вашу школу, даже если бы мне дали за это миллион, всё равно бы не поехал. Это школа для недоумков!

- А ты учишься рядом с домом только потому, что ты - неполноценный! - не осталась в долгу Сэм.

- Чем это я - неполноценный? Посмотри, какое у меня тело. - Радосвет отвёл локти в стороны, напрягая по очереди мышцы то правой, то левой руки.

- Вот, дурак! - воскликнула Сэм. - Мышцы накачал, а в голове труха.

- Сэм, не обзывайся, - сказала мама. - Лучше иди в свою комнату и приготовь список всего того, что хочешь взять с собой в Мэнфилд. В прошлом году я насилу тебя собрала за два часа до самолёта. Если и в этот раз повторится подобная история, будешь думать сама обо всём.

- Да успею я собраться, - буркнула Сэм, раскинув руки в стороны. - Что вы ко мне все пристали?

“Интересно, Престан за лето познакомился с какой-нибудь девочкой?” - стала размышлять Сэм, разглядывая огромную хрустальную люстру, висевшую прямо над ней, высоко-высоко. “Как бы я хотела быть этой самой девочкой”.

Престан Каземиров стал гордостью школы Мэнфилда за каких-то несчастных полтора месяца, которые провёл в ней.

Престан Каземиров мог стать мечтой любой девчонки. Не было никого во всей школе сильнее его, красивее его и умнее его. Его красивое, стройное, физически развитое тело повергало в неприличные мечтания даже самых неприступных отличниц.

Он нравится даже Яре Москвитиной. Она это тщательно скрывает, потому что хочет, чтобы все её считали ледышкой. Боится, что если даст слабину, к ней сразу пристанет Пламен Петухов, который и так на неё пялится всё время. Поэтому, Яра Москвитина предпочитает слыть снежной королевой. Но Сэм не раз видела, как эта самая снежная королева смущается, когда мимо неё проходит Престан Каземиров.

У него глаза песочного цвета. Цвет глаз тёплый, а сам взгляд холодный. У него гладкая с бронзовым оттенком кожа и блестящие волосы цвета жжённого сахара, как будто выгоревшие на солнце. Он великолепен.

Сэм втайне хотела с ним дружить. Но вряд ли такое совершенное создание, как Престан Каземиров, когда-нибудь обратит внимание на последнюю двоечницу. И дело не только в этом. Её внешний вид… Её волосы… Они большую часть времени пребывают в катастрофически неухоженном состоянии. А одежда… Она носит только то, в чём чувствует себя комфортно и неприметно - застиранные футболки, из которых уже смело можно делать тряпочки для уборки, и ветхие джинсовые штаны, да ещё и свитер в огромных катышках. А манеры… Хорошие манеры и Самуэла Пейпс - две абсолютно несовместимые вещи. А дедушка Ждан - мамин папа, частенько советует Забаве отдать Сэм в приют при какой-нибудь церкви, потому что Сэм, по его словам, сам дьявол.

А Престан появился в их школе совсем недавно, а на него уже все молятся, даже преподаватели. Все утверждают, что он - настоящий герой, что он спас кого-то в Тинториусе. Какую-то Карлу…

А Сэм всегда была позором школы. И ей очень хотелось прикоснуться к чему-нибудь идеальному, совершенному, гениальному. То есть к Престану Каземирову. Прикоснуться по-настоящему, физически…, а не так, чтобы просто посидеть рядом на скамейке.

Сэм ни разу не подошла к Престану близко. Хотя, может, это и стоило сделать? Как же он её заметит, если никогда не видит рядом. Все остальные девчонки, которым тоже очень нравится Престан, ни на шаг от него не отходят. Где он, там и они. Если он на тренировке по футболу, они тут же сидят на местах для болельщиков и глаз с него не сводят. Если он стал посещать факультатив по “познанию природы”, они тоже валом повалили на этот факультатив. А когда на факультативе и мест свободных не осталось, они написали петицию на имя директора школы с просьбой выделить дополнительные места на этот факультатив. Директор Табакеркин был счастлив, потому что решил, что ученики взялись за ум.

Скорее всего, Престан Каземиров даже не догадывался о существовании Сэм Пейпс, которая мечтала о нём дни и ночи напролёт.

Сэм ненавидела школу всей душой, а заодно и весь Мэнфилд. Каждый год она приводила кучу доводов, относящихся к бесполезности обучения в частной мэнфилдской школе. Но только не в этот раз… В этот раз, хотя школа в её голове всё ещё представала в образе монстра, она не могла дождаться начало учебного года.

 

Сэм уезжает завтра вечером. Но уже сейчас она совсем не может заснуть, потому что этой ночью все неприятные школьные воспоминания вздумали оживать в её воображении самым ярким образом.

Сэм снова пережила неподдельный ужас, когда вспомнила последнее «кровавое» событие в школе, главным действующим лицом которого была она сама и вторая красавица в школе после Яры Москвитиной - Катя Сельдерейкина. В тот день ученицу Пейпс по внутренней телефонной связи вызвали прямо с урока литературы к директору.

Сэм направлялась в кабинет директора по длинному коридору, заставленному пальмами и завешенному по всем стенам фоторепортажами о знаменательных событиях школы. И у неё бешено колотилось сердце. Сэм терялась в догадках. Что случилось?

И оказалось, что весь сыр-бор возник из-за её лабораторной работы по предмету “Изобретения ”.

Этот предмет, как предполагалось, мог способствовать развитию смекалки у учащихся. А в четвёртой четверти учащимся было предложено самим что-либо изобрести. Это считалось как лабораторная работа, оценка за которую должна была войти в аттестат.

И Сэм решила ввести новшество в косметическую промышленность. Для начала она купила в магазине обычную краску для волос. И суть её изобретения состояла в том, чтобы эту краску сделать суперустойчивой. А слово “суперустойчивость” для Сэм всегда ассоциировалось только со словом “суперклей”. Соответственно он и попал в банку с краской.

На банке с этим средством Сэм сделала приписку: ”Чудо-средство Самуэлы Пейпс для окрашивания волос. Полученный цвет полностью соответствует ожидаемому; придаёт глянцевый блеск волосам, укрепляет их и уже никогда не смывается”. Эта банка две недели безобидно простояла в демонстрационном зале, где выставлялись все работы учащихся. …А потом была похищена.

И кто бы мог подумать, что похитительницей окажется Катя Сельдерейкина? И никто бы никогда не узнал имя вора, если бы вор не попробовал чудо-средство Самуэлы Пейпс на себе. Вторая красавица в школе лишилась всех волос на своей некогда красивой голове. У неё волосы сначала колом встали, затем тут же задеревенели, а когда она потрогала их руками, то и руки к ним приклеились намертво.

И весь Комитет школы во главе с директором Табакеркиным посчитал, что Сэм …виновна по всем статьям! Виновна! Виновна! Виновна!

Но всё обошлось для Сэм строжайшим выговором с занесением в личное дело. Тогда родители Кати устроили жуткий скандал, но не Сэм Пейпс - горе-изобретательнице, а директору Табакеркину. А сама Катя Сельдерейкина навсегда покинула мэнфилдскую школу в розовой трикотажной панамке и с опухшим от слёз лицом.

Когда Сэм удалось заснуть, ей приснилась душная, наполненная ароматами травы, ночь.

Она ловко пробирается сквозь колючие кусты, легко перепрыгивает через овраги. На чёрном небе полная луна, яркие звёзды. Лишь иногда послышится вой шакала или короткое совиное уханье, и если не считать всего этого, то ночь выдалась во сне тихая.

Но вот вдалеке послышались глухие звуки тамтамов. Сэм идёт вперёд, и эти звуки становятся слышны всё лучше и лучше. Они словно притягивают её к себе.

Вскоре к звукам тамтамов добавился бой барабанов и звучание флейт.

Потом Сэм поднялась на невысокий холм, с которого были видны факелы, горевшие в селении. Она поспешила туда.

- Я видел, она побежала сюда! – крикнул кто-то.

Сэм остановилась. Какой-то топот, шум… Боже! Целая толпа движется прямо на неё. Их обезумевшие лица страшно искажены от огня пламени, источаемым факелами. Они готовы сбить её с ног, пробежать по ней, оставив лежать растерзанной прямо здесь. Сэм зажмурилась. Ещё секунда и от неё ничего не останется. Но нет. Толпа пронеслась мимо. Сэм только чувствовала, как развеваются её волосы от ветра, созданного стремительным движением этих людей.

Когда она открыла глаза, то увидела, что она уже не в том лесу. Только луна на небе и выжженная трава по ногами, кое-где вырисовываются очертания пострадавших от огня деревьев. Сэм нагнулась к траве, провела по ней рукой. От её прикосновения трава рассыпалась словно прах.

- Теперь ты довольна? – ночную тишину разбил чей-то вопрос.

В то же мгновение снова всё поменялось. Как будто кто-то переставил картинку. Сэм уже стоит у хижины. Под ногами обычная сочная трава.

- Заходи, - кто-то из хижины приглашает Сэм зайти внутрь.

Сэм делает робкие шаги навстречу неизвестности. В хижине на плетёном столе стоит толстая зажжённая свеча.

- Я всегда знала, что мы вернёмся. – Девушка с длинными светлыми волосами улыбается Сэм. На ней слишком длинное платье и странные башмаки. Она подошла к Сэм почти вплотную.

Сэм ничего не понимает. Она просто таращится на эту девушку с любопытством.

- Колесо крутится. Его уже не остановить, – произнесла девушка. – Я думаю, Прайс тоже здесь. Раз мы здесь, то он тоже здесь. Кармический узел. С этим остаётся лишь смириться. Ты меня слушаешь, Тайлер? Это ты? – Девушка заглядывает Сэм прямо в глаза, как будто пытается что-то прочитать в них. – Тайлер!

Сэм словно проснулась.

- Конечно, это я. Не надо так кричать. – Сэм заправила волосы за уши. Что-то знакомое обожгло ей сердце. Она знает её! Не знает имени, не знает, что их связывает, но при этом сердце учащённо бьется и на глаза наворачиваются слёзы.

- Хорошо, – с улыбкой произнесла девушка. – Тогда ты справишься. - Потом она вмиг стала серьёзной, отступила назад и стала прозрачной, как ледяная скульптура, а после этого разлилась водой, просочившись в землю под ногами.

Сэм это нисколько не расстроило. Она отчего-то знала, что всё так и должно быть. Тут её взгляд остановился на кучке хвороста, сложенной горкой посредине хижины. Она всё смотрела и смотрела, не сводя глаз. Она сделала первый неуверенный шаг. Протянула вперёд правую руку. И в тот же миг из её руки потянулась огненная лента. Хворост вспыхнул, озарив всё вокруг.

- Мне этого так не хватало, - прошептала Сэм. И стены хижины вспыхнули ярким пламенем.

 

Тут в сон Сэм пробился аромат пирога Дубравы, рецепт которого знала только сама Дубрава. И Сэм проснулась.

“Боже, сделай так, чтобы на этот раз всё было по-другому”, - мысленно попросила Сэм Бога, вставая с кровати.

Сегодня вечером она уже должна быть в Мэнфилде. А это значит, что начинается полоса невезений, плохих отметок и конфликтов с одноклассниками.

Сэм почувствовала, что по её лбу что-то течёт. Она провела по нему рукой. Пот. Наверное, ночью было слишком жарко.

Сэм наспех приняла душ, оделась, посмотрела на себя в зеркало. Отражение в зеркале имело взлохмаченные волосы, как всегда. Но лицо… Сэм потрогала свои шёки. Они красные. Наверное, температура. Дубрава её часто предупреждала, что ночью нужно хорошо укрываться, потому что от кондиционера можно простыть. Что, наверное, и произошло.

В столовой все уже были на своих местах. Не хватало только Сэм. Папа наспех пролистывал утреннюю газету. Радосвет, гремя на весь дом, размешивал сахар в своей кружке с чаем. Мама просто сидела на своём месте и ничего не делала. Как только появилась Сэм, её огорошили странным вопросом.

- Милая, что произошло со свечами во всём доме? - спросила госпожа Пейпс.

- Откуда мне знать, - в ответ буркнула Сэм, выдвигая стул.

- Кто-то же должен знать, - произнесла госпожа Пейпс, поглядывая то на Сэм, то на Радосвета.

Радосвет криком принялся отрицать свою причастность к этому.

- Я не пользуюсь свечами! - заорал он во весь голос. - Если мне нужен свет, я включаю свет! Я что, пещерный человек, чтобы в наши дни пользоваться свечами?!

- Я вообще не понимаю, что вам от меня нужно, - сразу сказала Сэм, как только взгляд мамы остановился на ней с немым вопросом.

- В холле, Сэм, у нас стояли подсвечники, - сказала мама. - И со свечами.

- Я знаю, что они там стояли. И что? - Сэм уселась на своё место и сразу положила себе пирог на тарелку. - Что с ними случилось?

- Они пусты, Сэм, - пояснила мама. - Подсвечники пусты. А по всему дому с раннего утра запах от сгоревших свечей. Дети, что происходит?

- Я здесь ни при чём, - громко повторил Радосвет.

- Я тоже, - ответила Сэм.

Госпожа Пейпс покачала головой.

- Мне не жалко этих свечей. Но… почему вы от меня что-то скрываете?

Дети переглянулись и набросились на завтрак.

- Может, кто-то другой их использовал? - предложил свою версию господин Пейпс, отложив газету на край стола.

- И кто же? Может, я? Или ты? - госпожа Пейпс уже готова была разрыдаться.

- Я уж точно этого не делал, - спокойно заметил господин Пейпс. Он заулыбался, хотя старался изо всех сил этого не делать.

- Светозар! - воскликнула госпожа Пейпс. - Мне ещё не хватало, чтобы эта проделка падала на меня!

- Никто тебя ни в чём не обвиняет, Забава. Успокойся, - ласково произнёс господин Пейпс. - Пусть это останется на совести того, кто это сотворил. - Господин Пейпс окинул своих детей упрекающим взором. Но всё равно его глаза немного смеялись. - Ничего в итоге ужасающего не произошло. Подумаешь, в нашем доме не осталось ни одной свечи…. Купим новые, велика проблема….

- Хорошо, - согласилась госпожа Пейпс. - Забудем об этом. Есть ведь кое-что поважнее, чем сгоревшие свечи. …Сэм сегодня уезжает в Мэнфилд.

Радосвет хихикнул. Сэм на него зыркнула так, что тот поперхнулся чаем и у него из глаз посыпались слёзы.

Мама тревожно поглядела на Сэм. А Сэм, как ни в чём не бывало, продолжала за обе щеки уплетать пирог Дубравы. Воцарилась тишина.

Госпожа Пейпс наконец-то набралась смелости задать один вопрос своему мужу:

- Светозар, скажи только честно, что-нибудь известно о маньяке в Тинториусе? Следствию что-нибудь известно? Ты что-нибудь слышал?

- Всё так же, - спокойно ответил Светозар Пейпс, краем глаза поглядывая на Сэм. - В общем, не нашли никого. И даже подозреваемых нет. Запутанное дело, если не сказать, мистическое…. Словно убийцы и не существует, несмотря на то, что существуют жертвы.

- Всё ясно, - сказала Сэм, заметив на себе этот взгляд папы. - Я могу не дожить до семнадцати лет. Зачем вы сейчас это обсуждаете при мне? Я все каникулы стараюсь об этом не думать. Берегу нервы. И вот сейчас, за несколько часов до отъезда, вы мне всё портите!

- Дочка, всё хорошо, - спокойно сказал папа. - Я всё лето интересуюсь расследованием этого дела. Если хочешь знать, я говорил с самим мэром Негодяевым.

- Он тебя ещё помнит? - усомнилась в словах своего мужа госпожа Пейпс.

- Конечно, помнит. И уже, наверное, никогда не забудет. Да… Дело было грязное, выхода из ситуации, казалось, не было, но…, да ладно, речь сейчас не об этом. Так вот, Сэм, господин Негодяев уверил меня, что в Мэнфилде никаких маньяков нет. Потому что, если бы и были, он об этом узнал первый. Ведь так всегда бывает, что в городе творится невесть что, а народ не в курсе. И знают об этом только высшие чины в полиции, да мэр города.

- Я никуда не поеду, - выдавила из себя Сэм.

- Ты просто не хочешь учиться, Сэм, поэтому придумываешь разные причины. И не воспринимай учёбу как каторгу. Смотри на всё это с оптимизмом. Там столько весёлых предметов. Одни занятия по разведке чего стоят. - Взгляд господина Пейпса осветила ностальгия по безвозвратно ушедшим годам. - Да…. Было время…. Помню, Кветан Чебурашкин, кстати, ты учишься с его дочкой…

- С Душкой Чебурашкиной? - удивилась Сэм. Она до сих пор этого не знала. - Ты учился с её папой?

- А кто это? - поинтересовалась мама.

- Да…, девочка одна. Очень похожа на пекинеса. Поставь Душку Чебурашкину и рядом с ней любого пекинеса - никакой разницы. Одно лицо! - пояснила Сэм.

- Да…, - согласился папа. - Так вот, Кветан однажды увяз в болоте на одном из занятий. Вот мы тогда повеселились, пока его вытаскивали. Я пару раз с жизнью прощался, пока его спасал.

- Что в этом может быть весёлого? - фыркнула Сэм. - Это всё удручающе печально.

- Ну…, мы же его вытащили в итоге, - подытожил папа. - А потом посмотрели друг на друга, так смеялись, остановиться не могли. Все перепачкались. У Кветана даже лица не было видно под слоем болотной жижи. Но наш патруль добрался первым до места. Мы даже получили победные кубки. Да…. Зато сейчас есть что вспомнить. А ещё мы как-то в Стоктоне чуть и вправду не угодили в жуткие неприятности, когда надоумились прокатиться по вечернему городу на “Торпеде”…

- И вам, что, разрешили взять “Торпеду” для личных целей? - не поверила Сэм.

- Разумеется, нет. Мы и не спрашивали. Угнали её ночью из гаража и помахали сторожу ручкой.

- Но вас поймали, да? - спросила Сэм.

- Да, - веселье на лице господина Пейпса неожиданно сменилось грустью. - Но нас поймали чисто случайно. Кветан захотел в туалет, я притормозил возле какого-то здания. Он помочился прямо на стену этого здания. …Оказалось, что это был полицейский участок. Он молнию на штанах не успел застегнуть, как его повязали.

Радосвет просто хмыкнул, а Сэм зашлась смехом. Мама покачала головой:

- Ты бы лучше, Светозар, такое при Сэм не рассказывал. Она же у нас попугай. Обязательно захочет повторить тоже самое. Ладно ещё, если бы твоим поступком можно было гордиться. А то угнал академическое имущество, твой друг описал полицейский участок, вас с ним арестовали…

- Тебя тоже арестовали, папа? - спросила Сэм, прекратив смеяться.

- Да…. И если честно, было довольно жутко поначалу…, но потом вспоминали с удовольствием. Даже находясь на допросе в отделе по рассмотрению дел, связанных с незаконным использованием средств передвижения, предназначенных для эксплуатации в секретных операциях, мы и там не теряли с Кветаном оптимизма. Мы себя чувствовали настоящими шпионами, когда нас с ним расселили в разные камеры. Такие, со стеклянными стенами, с видеонаблюдением. Здорово было…. - Господин Пейпс так тяжело вздохнул, будто и сейчас был бы не прочь оказаться в камере предварительного задержания, причём, обязательно, с прозрачными стенами.

- А почему тебя после этого не исключили из Стоктона? Почему? - не поняла Сэм. Ей казалось, что папа совершил почти что преступление.

- Почему не исключили? Ну…, я был лучший студент. Поэтому и не исключили, - пояснил папа. - А вообще учиться в Стоктоне весело. И в мэнфилдской школе тоже очень весело. Так и ты, Сэм, будешь потом вспоминать годы учёбы. - Папа довольно крякнул и встал с места. Ему пора уже было идти на работу. - Ладно, мне уже пора. С тобой, дочка, я в этом году больше не увижусь. Старайся не доставлять проблем преподавателям, не обижай одноклассников. Хорошо? - Светозар Пейпс подошёл к Сэм и чмокнул её в макушку. - Дочка, ты когда в последний раз мыла голову?

- Совсем недавно, - спокойно ответила Сэм. - На той неделе, кажется…

- А та неделя была десять дней назад, - нараспев произнёс Радосвет.

- Какая тебе разница? - Сэм вяло посмотрела на Радосвета. - У тебя своя голова есть, вот о ней заботься.

- Я и забочусь, - сказал Радосвет. - Я свою голову мою каждый день. И все чистоплотные люди знают, что мыть голову нужно каждый день.

- Неправда! Так можно смыть с головы все витамины! – отстаивала своё мнение Сэм.

- Вот умора! - воскликнул Радосвет. - Какие витамины могут быть на голове?

- Папа, можно я вернусь домой, если совсем невмоготу будет? Можно? - Сэм заискивающе посмотрела на папу

- Не выдумывай, Сэм, учись. Образование - превыше всего. И помни, что я тебе сказал - учиться весело, если воспринимаешь учёбу как приключение.

Сэм проводила папу таким взглядом, словно это был не её папа, а какой-то болван, который сам не знает, что говорит.

- Верь папе, деточка, - сказала мама, как только Светозар Пейпс вышел. - Повзрослеешь, поймёшь, что самые лучшие годы - это годы, проведённые в школе.

- Разумеется. Только если эта школа в двух шагах от дома, - пробурчала Сэм, имея в виду школу Радосвета.

- Зато у тебя будет масса впечатлений, - сказала мама.

- Это ты про маньяка сейчас? - поинтересовалась Сэм.

Мама явно расстроилась. Происшествие в Тинториусе так и остаётся загадкой.

- Если Сэм прикончат, то я стану единственным ребёнком в семье, - ляпнул Радосвет. - Мам, а можно я тогда переоборудуя её комнату под домашний кинотеатр? Фролу родители отдали целую комнату под домашний кинотеатр!

- Радосвет! – ахнула мама.

- Я вообще-то пошутил. И кроме того, случившееся в Тинториусе не стоит нашего внимания. Потому что если маньяк начнёт свою резню в Мэнфилде, то вряд ли его заинтересует наша Сэм, - важно заявил Радосвет.

- Это почему же? – заинтересовалась Сэм.

- Вспомните, пожалуйста, кто тогда пострадал в Тинториусе?

Госпожа Пейпс и Сэм дружно пожали плечами.

- Тогда в новостях говорили, что это самые лучшие, ну…, за исключением одной девицы, которая, кстати, одна из всех и уцелела. Как ни смотри на эту ситуацию, похоже, двоечниками маньяк не интересуется. Сечёте смысл? - в глазах Радосвета появился победоносный огонёк.

- Ты намекаешь, что я - самая тупая в нашей школе? – сообразила Сэм.

- Заметь, ты сама это сказала, - развёл руками Радосвет, и в одну секунду, словно по волшебству, очутился возле мамы.

- Сэм, ты собрала свои вещи? - спросила мама, чтобы отвлечь детей от склоки.

- Нет! Потом соберу. Кстати, пускай Радосвет вернёт мне мою обувь. Мне не в чем ехать вечером к самолёту! И если этот придурок не вернёт мне мою обувь, я никуда не поеду. Останусь здесь, понял? - Сэм посмотрела на Радосвета так, что он притих.

- Она там, в подвале, за ящиками со старыми вещами.

- Так давай, неси мне её! - приказным тоном сказала Сэм.

- Я тебе сказал, где она. Иди сама. За ящиками, сразу её увидишь.

- Я в подвал не пойду. Дубрава в прошлом году видела там большого паука, - сказала Сэм и пошла в свою комнату, бросив по пути: - Не принесёшь обувь, я остаюсь в Тиксоне!

- Радосвет, раз ты это сделал, то сам туда и иди, - строго сказала госпожа Пейпс. - Слышал? О, Господи, Дубрава… Что с тобой? - Госпожа Пейпс неподвижно уставилась в проход столовой, где, как оказалось, так же неподвижно стояла Дубрава с приоткрытым ртом. - Дубрава, ты меня слышишь? Что случилось? - Госпожа Пейпс вцепилась пальцами в край стола и перестала дышать.

Дубрава была похожа на привидение. Более того, на перепуганное до смерти привидение. Сэм вернулась в столовую послушать новости.

- Дом Новаков…, - это всё, что смогла вымолвить Дубрава. После чего она на ощупь добралась до первого попавшегося стула и медленно на него опустилась.

- Дом Новаков… что? - переспросила госпожа Пейпс.

- Он воспылал… Зажёгся… Воспламенял…. - Дубрава, когда волнуется, всегда перебирает и путает слова.

- В смысле, сгорел? - уже более спокойно спросила госпожа Пейпс. - Кто бы удивился? Ванда курит в постели. Я сто раз ей говорила, что так до пожара не далеко.

- Дом сгорел не весь. Только комната собак. Бедные пёсики! - навзрыд произнесла Дубрава. - Они могли пострадать! - После этих слов Дубрава уставилась в окно, и без видимых признаков вменяемости произнесла: - И дом Стейнмайеров тоже сгорел… Прогорел дотла.

Госпожа Пейпс прижала ладонь ко рту.

- И дом Пузиковых тоже. И дом Горшковых… Ночью я слышала пожарную сирену, но не придала этому значения… Боже, как же всё это страшно. Бедные Стейнмайеры, - Дубрава зарыдала, закрыв лицо кухонным полотенцем.

- Бедные Стейнмайеры? - не поверила своим ушам Сэм. - Да их недоумок Максим мне за шиворот однажды мохнатую гусеницу запустил! А псы госпожи Новак меня когда-нибудь сожрут! А дочка господина Горшкова вечно меня обзывает “замухрышкой Пейпс”! Так что они все, наверное, заслужили то, что с ними и произошло.

- Сэм, что ты говоришь? - ужаснулась госпожа Пейпс. - Это же такое горе - пожар…

- Кому горе, а кому и праведное возмездие, - недвусмысленно произнесла Сэм и ушла к себе.

 

Мама сообщила Сэм, что в аэропорт её повезёт Эрнест.

Эрнест плохо водил машину, но каждый раз говорил, что уже водит лучше. И ему каждый раз верят. О чём потом горько сожалеют. Беда в том, что Эрнест напрочь забывает, что в мире существуют светофоры. Он едет так, словно дорога предназначается только для тех, кто на машине. Он забывал, что по ней ещё иногда проходят пешеходы. Эрнест никого ещё не покалечил. Просто несколько раз наткнулся на чужие машины, не поняв сразу, чего это они остановились перед его носом посреди дороги. Ему никак не приходило в голову, что в этот момент на светофоре зажёгся красный цвет. Таким образом, большая часть заработка Эрнеста в качестве садовника, уходит на оплату ремонта задов стукнутых им машин.

В 17.00. Эрнест подогнал машину к парадному крыльцу и теперь стоял рядом, облокотившись локтем о крышу салона. При этом из салона автомобиля на полной громкости доносилась мелодия “Linger” группы “The Cranberries”. Эрнест - фанат “The Cranberries”.

Сэм не собрала ещё и половины своих вещей, о чём стало известно госпоже Пейпс только что.

- Сэм, ты просидела в комнате целый день и ничего не собрала! Чем ты занималась? Мечтала непонятно о чём? Насколько я понимаю, можно было мечтать и одновременно собираться в дорогу! Скажи, ты забрала из гладильной комнаты свои брюки?

Сэм испуганно замотала головой.

- Сэм! Это - безобразие! Ты собираешься ехать в аэропорт голой? Быстро беги! Дубрава их ещё вчера погладила.

Сэм помчалась в гладильню, и вернулась оттуда, тяжело дыша и сжимая в руках брюки.

- Сэм, одевайся! Чего стоишь? Боже, мне видно придётся собирать твои вещи после того, как тебя саму посажу на самолёт, а потом присылать их тебе по почте. Ладно, ты хотя бы трусики положила?

- Вроде, положила, - неуверенно ответила Сэм, натягивая брюки. - Вообще-то, вроде, нет…. Они у меня здесь. - Сэм в болтающихся на коленках брюках, доскакала до комода, выдвинула нижний ящик, и глазам госпожи Пейпс открылась картина из беспорядочно лежащих в ящике трусиков, лифчиков, колготок, футболок. И всё это спутано между собой каким-то общим узлом.

- Это невероятно, Сэм, почему твои вещи находятся в таком беспорядке? Разве вещи юной девушки должны пребывать в таком беспорядке? Кстати, кофточка! - крикнула госпожа Пейпс, заметив, что на Сэм вместо кофточки домашняя клетчатая рубашка без двух пуговиц посередине.

- Где она? - вскрикнула Сэм, не зная, в какую сторону бросаться на поиски.

- Там же! В гладильне! - предположила мама.

- Побежала! - Сэм на ходу застегнула брюки.

- Сэм, не знаю, всё ли ты взяла…, - мама стояла в полной растерянности посреди комнаты Сэм.

- Да, ладно, - равнодушно отмахнулась Сэм. - Ой, цветок!

- Оставь его дома. Эрнест за ним присмотрит, - сказала мама, застёгивая чемодан Сэм.

- Знаю, как он за ним присмотрит. Я ещё взлететь не успею, а цветок уже на помойке будет. - Сэм уже заталкивала горшок с цветком в рюкзак.

- Ладно, делай, что хочешь. Главное, побыстрее. - Мама застёгивала последнюю молнию на чемодане.

- Рюкзак слишком мал для цветка, - сообщила Сэм. - Мам, у него верхушка торчит наружу.

- Сэм, поторапливайся.

- Да я всё уже, - сопя, сказала Сэм.

- Ну, что, поехали? - спросила мама, когда увидела свою дочь с рюкзаком за спиной.

- Поехали, - выдохнула Сэм, поднимая с кровати свой чемодан.

- Сэм, он тяжёлый. Не надорвись. Давай Эрнесту крикнем, - предложила мама.

- Да ну его! Нормальный чемодан, и вовсе не тяжёлый.

Эрнест присвистнул и подскочил к Сэм, когда завидел её с огромным клетчатым чемоданом на парадной лестнице.

Госпожа Пейпс и Сэм уселись на заднее сиденье. Эрнест, уложив чемодан Сэм в багажник, присвистывая, уселся на своё водительское место.

- Умоляю тебя, Эрнест, думай о светофорах, - попросила госпожа Пейпс, видя, что Эрнест выглядит чересчур важно (недобрый признак).

- Я всегда о них думаю, - ответил Эрнест и включил зажигание. - У меня теперь есть памятка. - Эрнест ткнул пальцем в лобовое стекло. Там был стикер ядовито-жёлтого цвета, на котором подчерком Эрнеста было выведено: “НЕ ЗАБЫВАТЬ О СВЕТОФОРАХ”. - Видите, госпожа Пейпс, я исправляюсь.

- Вижу, Эрнест. - Госпожа Пейпс схватила лежащую на сиденье газету и стала ей обмахиваться. От волнения ей стало жарко. - Всё равно будь внимателен.

Когда, наконец, они добрались до аэропорта, госпожа Пейпс шёпотом произнесла:

- Слава Богу, добрались живыми.

Сэм вышагивала с помойным цветком за спиной, и его красные, полусгнившие соцветия торчали наружу. Госпожа Пейпс с Эрнестом, который нёс чемодан, семенили сзади.

- Объявляется посадка на рейс 53 - “Тиксон - Мэнфилд”. Внимание, рейс 53! Отправление от выхода номер три. Пассажиры рейса 53, пройдите к выходу номер три, к стойке регистрации. Агенты по обслуживанию проверят подлинность ваших авиабилетов, поскольку в последнее время участились случаи приобретения поддельных билетов, заказанных у фальшивых туроператоров, - прозвучало сообщение.

- Смотри, Сэм, Честен тоже летит с тобой на самолёте! - воскликнула госпожа Пейпс, кивнув головой в сторону мальчика с папой.

- А мне плевать, - сказала Сэм.

- Может, у вас с ним места рядом? Всё не так скучно будет лететь, - сказала госпожа Пейпс, направляясь к Честену с папой. - Адам, добрый вечер. Тоже провожаешь сына? Мы на силу успели. Честен, как отдохнул? - Госпожа Пейпс прямо таки умилительно посмотрела на Честена, который просто равнодушно пожал плечами в ответ.

- Сэм всё такая же славная девчушка, - сказал папа Честена, улыбаясь в сторону Сэм, которая заметила на себе взгляд и сразу же отвернулась.

- Я не знаю, Адам, что мне делать со своим ребёнком! - воскликнула госпожа Пейпс. - Мэнфилд не оправдывает наших надежд. Сэм всё такая же. Школа не привила ей дисциплину. Как тебе повезло с Честеном…, такой чудесный мальчик, - госпожа Пейпс с завистью посмотрела на Честена, который в это время спокойно восседал на своём чемодане, широко расставив ноги и поставив локти на колени. Честен задумчиво посмотрел на Сэм, а затем так же задумчиво принялся рассматривать свои кроссовки.

А Сэм стояла неподалёку с Эрнестом и дубасила того по макушке, пытаясь поправить один непослушный вихор на его голове.

- Мажь его гелем для волос, - посоветовала Сэм, сильно придавливая ладошкой вихор. Потом она убрала ладошку, но, внимательно посмотрев на свою работу, сильно хлопнула ещё раз Эрнеста по голове.

- Я не могу пользоваться гелем, поскольку у него женский аромат. Все решат, что я - голубой, - ответил Эрнест.

- Мужчины им тоже пользуются.

- Всё равно как-то странно получается. - Эрнест поморщился. - Я, вроде мужчина, и буду поливать свою голову женским средством для укладки волос…. А вдруг мне всё это понравится, и потом мне придёт в голову надеть на себя женское нижнее бельё и начисто выбрить ноги? А потом мне что, только останется начать встречаться с мужчинами? - Эрнест говорил на полном серьёзе. - Лучше с такими вещами не шутить, Сэм. Кто знает, может, где-то глубоко в подсознании я - трансвестит. Лучше не искушать судьбу.

- Ой, - выдохнула Сэм, порядком утомившись бороться с вихром Эрнеста. - Даже не знаю, что тебе и посоветовать. Стригись на лысо тогда. Или волосы подлинней отрасти. Тогда не так заметно будет.

- С тебя этот…, не знаю, кто он, в общем, глаз не сводит, - Эрнест глазами показал в сторону, где сидел Честен на чемодане.

- А, Засоркин…. - Сэм быстро обернулась на Честена, и поэтому тот не успел отвести в сторону глаза, и их глаза встретились. - Ну и пусть смотрит. Я только надеюсь, что у нас с ним места будут в разных концах салона, - сказала Сэм. – А ещё лучше, если он будет сидеть в хвосте, и этот хвост отвалится.

Честен Засоркин, в отличие от Сэм, каждый новый учебный год ждал с большим нетерпением. И, несмотря на это, в прошлом году его чуть не отчислили.

Честен Засоркин не был популярным мальчиком в школе, но и уродом тоже не был. Тёмные волосы, синие глаза, чистая кожа, волевой подбородок. Но популярным он всё равно не был. Во-первых, уже потому, что не входил в сборную школы по футболу. А во-вторых, какая девушка выдержит то, что её парня будет больше заботить годовая подписка на журнал “Наука и техника”, нежели она сама?

Все знали, что Засоркин постоянно что-то изобретает; что у него комната в жилом корпусе - настоящая ремонтная мастерская, где не исключены небольшие взрывы и задымления; что у него нет близких друзей, только несколько знакомых, которым он помогает иногда по учёбе в том смысле, что может запросто сконструировать какое-нибудь устройство, которое облегчит контрольную работу или сдачу экзамена.

В прошлом году Честен смастерил мини-рацию. И продал её Красимилу Сырникову . Он догадывался, для каких целей тому понадобилось это устройство, но в тот момент это Честена не волновало. Вечный хулиган и двоечник – Красимил Сырников, благодаря удачной покупке, запросто сдал трудный зачёт по “Логическому умозаключению”, который никто обычно с первого раза не сдаёт. Этот предмет только Престан Каземиров сдал с первого раза, да и сам Честен. И что самое подозрительное – ещё Красимил Сырников и его подельник – бедолага Пламен Петухов. Пока один сдавал зачёт с миниатюрным устройством в ухе в виде обычной родинки, другой сидел в мальчишеском туалете с учебником и рацией.

И никто бы никогда не узнал всей правды, если бы кто-то кому-то не проболтался. И Засоркина чуть не отчислили из школы. Его папа приехал в Мэнфилд, заплатил за него штраф, и с тех пор Засоркин помогает обратившимся к нему только своими советами, типа “Засядь за учебники, дружище”, не впутывая в дело свои научные изобретения. Он явно фрик, в голове сплошные микросхемы. А отца Честена - Адама Засоркина, знают все учёные мира. Потому что он - великий изобретатель нашего времени.

Госпожа Пейпс, обменявшись разными любезностями с папой Честена, поспешила к Сэм, которая к этому времени уже оставила в покое голову Эрнеста и просто глазела по сторонам. А Эрнест насвистывал что-то себе под нос, рассматривая всех самым наглым образом.

- Сэм, Сэм, глянь, какой парик у той дамы! Она, наверное, содрала скальп с бездомного и даже не постирала его перед тем, как нахлобучить на голову. - Эрнест кивком головы указал на толстую пожилую даму с неудачно уложенными волосами.

- Какой же это парик? Это её собственные волосы, - серьёзно парировала Сэм, видимо, напрочь подзабыв как выглядят её собственные волосы. - Неужели никто не скажет ей, что так ходить просто неприлично?

- Дочка, ну, всё, - госпожа Пейпс изобразила на своём лице печаль от разлуки с ребёнком. - Нам нужно идти. Сейчас начнётся проверка билетов. Пожалуйста, Сэм. веди себя хорошо. Окончи Мэнфилд без троек. Постарайся!

- Не буду я стараться! - с негодованием в голосе бросила Сэм. - Зачем мне это?

- А ты постарайся. Вон, посмотри на Честена. Такой хороший мальчик, умный, воспитанный…, - начала мама перечислять достоинства чужого мальчика.

- Да пошёл он, - оборвала мамины нравоучения Сэм. - Ты что, не в курсе, что было в прошлом году? Его же чуть не выперли из школы. А ты дифирамбы поёшь.

У госпожи Пейпс округлились глаза, она обернулась и ещё раз внимательно посмотрела на Честена, наверное, теряясь в догадках, за что могли такого чудесного мальчика попытаться выпереть из школы.

- Мам, а если мой билет окажется поддельным, я смогу вернуться домой? - спросила Сэм, переполненная надеждами на утвердительный ответ.

- Этого не случится. Я бронировала твой билет через солидного туроператора, а не покупала его с рук у каких-то мошенников за полцены! - рассердилась мама. - Поэтому перестань сочинять небылицы. - Госпожа Пейпс положила свою правую ладонь себе на грудь и глубоко вздохнула. - Сэм, милая, не груби там, в школе никому, хорошо? Будь немного добрее. Не обязательно всегда отвечать плохими поступками на мелкие обиды.

- Ну, ты и придумала, мама! Будь добрее! Это в нашей-то школе! И, кстати, доброе сердце привело жирафа к смерти, - вырвалось у Сэм, отчего сама Сэм поморщилась и испуганно взглянула на маму своими большими серыми глазами.

- Что…? Какого ещё жирафа…, - не поняла госпожа Пейпс.

- Понятия не имею, - честно ответила Сэм. Она сроду не разговаривала поговорками. Это же несовременно. Поговорками разговаривают только старики.

Тут Сэм обратила внимание на Эрнеста, который настолько изменился в лице, что это не могло остаться незамеченным.

Сэм его тут же пихнула локтём в бок:

- Эрнест, что с тобой? Челюсть подбери с полу. Ты чего?

Эрнест всё так же и стоял. Его взгляд приобрёл необычайно глуповатый вид, а челюсть и в самом деле здорово отвисла.

Он только и смог произнести:

- Фея…

- Настоящая фея? - Сэм стала озираться по сторонам, слишком буквально поняв Эрнеста. – Где?

Сэм не увидела никакой феи, хотя очень старалась. Но тут она наткнулась взглядом на Честена Засоркина, у которого выражение лица тоже было немногим лучше, чем у Эрнеста. Он сидел на чемодане с глуповатым видом.

Вскоре выяснилось, что это была за фея. Просто девушка. Да, несколько ослепительная по красоте. Но, явно, не фея. Она были одета во всё бирюзовое: бирюзовая мини-юбка, бирюзовый топ и бирюзовые босоножки на высоченных каблуках. И шнурки бирюзовые до самых колен от босоножек. У неё оливковая кожа, каштановые волосы немного ниже плеч и сияние. Такое сияние изнутри может излучать только очень счастливый человек. Или тот человек, исполнение сокровенного желания которого уже на подходе.

Девушка умопомрачительной походкой подошла к стойке регистрации, абсолютно не смущённая тем, что на неё одновременно впялилась два десятка пар мужских глаз, и стала искать в сумочке билет.

Никто вокруг так и не шелохнулся. Все были словно околдованы этим зрелищем, по крайней мере, вся мужская часть присутствующих уж точно. Девушка была самоуверенна и очень красива. Убийственное сочетание.

- Мама, ты уже собиралась уходить…. Посадка начинается. Идите, - прошептала Сэм, пихнув маму в бок.

Госпожа Пейпс вздрогнула и притянула к себе Эрнеста, который всё ещё витал в облаках.

- Эрнест, уснул, что ли? - недовольно начала высказывать Эрнесту госпожа Пейпс. - Тебе ещё меня до дому везти, а ты уже никакой.

- Извините, я просто….

- Я знаю, что ты просто! Просто загляделся на эту матрёшку, - очень тихо сказала госпожа Пейпс, чтобы никто из посторонних её не услышал. - Дочка, учись, не расстраивай маму. В чемодане у тебя рулет, который ты любишь. Можешь им позавтракать утром. И звони домой почаще. Самуэла, дочка, пока, - госпожа Пейпс громко чмокнула Сэм в обе щеки и поспешно потянула Эрнеста за собой, который устремился за госпожой Пейпс, спотыкаясь на каждом шагу и оглядываясь на фею.

 

Сэм села на своё место в салоне самолёта возле иллюминатора, поставила себе на колени рюкзак, в котором сидел помойный цветок, и принялась глазеть в окошко на взлётную полосу. Сэм представила, как сейчас радуется Радосвет, рассекая водную гладь вычищенного бассейна. Он никогда не узнает, что это такое - учиться несколько лет вдали от дома.

Через три часа самолёт приземлится в Мэнфилде, …и всё начнётся заново.

К Сэм подсела та самая полная женщина с жуткой причёской, которая без конца отдувалась и размахивала огромным расписным веером. Частенько холодный ветерок, создаваемый этим веером, долетал и до Сэм, у которой и так шли холодные мурашки по телу при мысли о предстоящем учебном годе.

Полная дама некоторое время очень старательно принюхивалась, даже заподозрив соседку в источении плохого запаха. Она наклонилась к Сэм, якобы просто так, но при этом у неё так заходил нос, что та всё поняла и отодвинулась, быстро поставив свой цветок под сиденье, а потом ещё для надёжности подтолкнула его пяткой подальше.

- Добрый вечер, уважаемые пассажиры, - раздался женский голос в салоне самолёта. Сэм посмотрела в начало салона - там стояла бортпроводница в розовом костюме с приколотой к отвороту пиджака брошкой в виде маленького букетика белых цветков. - Авиакомпания “Всемирные авиалинии Телегина и Луноходова” рада приветствовать вас на борту самолёта, выполняющего рейс 53 “Тиксон - Мэнфилд”. Просим вас пристегнуть ремни. Самолёт взлетает. Будем очень рады, если поездка окажется для вас приятной.

Сэм прижалась лбом к иллюминатору, чтобы понаблюдать, как взлётная полоса проносится внизу, потом откинулась на спинку сиденья, закрыла глаза и задремала.

Проснулась Сэм оттого, что кто-то что-то у неё спрашивал. Сэм поморщилась, еле открыла сонные глаза и увидела над собой лицо бортпроводницы.

- Не желаете кофе, чай? - уже в который раз спросила бортпроводница, которая даже не постаралась понять, что ребёнок решил поспать.

- Что…. Нет, - еле смогла выговорить Сэм, потому что язык спросонья совершенно не слушался.

- Милочка, принеси-ка мне сухого мартини, - потребовала сидящая радом с Сэм полная дама с жуткой причёской.

- Извините, но мы отказались от спиртных напитков во время полёта. - Бортпроводница вежливо улыбнулась.

- Когда это вы успели отказаться? - завозмущалась полная дама, и давай ещё яростнее обмахивать себя веером. - Я летела на прошлой неделе самолётом вашей авиакомпании и могла заказывать сухое мартини, сколько мне было угодно! Что за нововведение?! Почему заранее не предупреждаете?!

- Извините, но это новое постановление дирекции авиакомпании. В целях вашей же безопасности. И это не просто так придумано. Буквально несколько дней назад случилось чрезвычайное происшествие на борту нашего авиалайнера. Некая дама преклонных лет напилась до помрачения рассудка, ворвалась в кабину пилота, попыталась скинуть его с места. Она захотела сама сидеть за штурвалом самолета! Мы её насилу смогли оторвать от пилота, который потом от пережитого шока с трудом соображал. Он вынужден был перевести управление самолётом на автопилот. Знаете, как страшно было. - Бортпроводница наклонилась к полной даме, ошарашено всмотрелась ей в лицо, испуганно отшатнулась, поднеся руку ко рту, и прошептала: - Господи… Да это же Вы! - Бортпроводница шатающейся походкой пошла между рядами, иногда пугливо оборачиваясь на даму, которая сидела рядом с Сэм.

Сэм искоса посмотрела на свою соседку, веер которой грозился развалится на сто перьев, так отчаянно она им обмахивалась.

- Ничего не понимаю, - пробубнила полная дама. - То можно заказывать мартини, то нельзя. Новые порядки каждый день. Когда они, наконец-то, определятся? Безобразие, слов нет!

Сэм больше не смогла уснуть. Она взяла наушники, которые лежали в прозрачном кармане, висевшем сбоку от неё прямо под иллюминатором, надела их себе на уши. Потом выдвинула поближе к себе небольшой экран телевизора и стала щёлкать каналы.

Сэм немного посмотрела мультфильм про дядю Фёдора и кота Матроскина, но вообще она его уже видела раз пятьсот, и поэтому нажала на “Звездочёт”. Это научно-познавательный канал. В целом, скучная вещь, но зато под неё хорошо дремать. На что Сэм и рассчитывала.

- …а после рекламы мы вернёмся в студию, и нас ждёт либо подтверждение, либо опровержение слухов, касающихся переходу башни Мешер в частные владения. Оставайтесь с нами, - трагическим тоном попросила ведущая всех зрителей, и сразу начался блок рекламы.

Сэм и на рекламе могла бы с успехом заснуть, но полная дама рядом всё ещё возмущалась. И хотя Сэм её уже не слышала (из-за наушников), она ощущала, как эта дама неистово толчётся в своём кресле от негодования и обмахивается веером.

 

Глава 4 “ФАНАТКА”

- Мы снова в студии, и у нас в гостях профессор истории - Кремень Купоросов. И уже на подходе в нашу студию оппонент профессора Купоросова - господин Жадинов, учредитель фонда “Поколение”, который создавался с целью помогать Мэнфилду содержать множество культурных памятников. Итак…, - ведущая - рыжеволосая молодая девушка обратилась к профессору, - профессор, Вы, действительно, подтверждаете слухи, что главная достопримечательность Мэнфилда скоро будет продана с аукциона?

- Увы, увы, - произнёс старикашка, на котором был очень хороший костюм стального цвета. - Остаётся только надеяться, что она попадёт в достойные руки.

- Вы всерьёз полагаете, профессор, что продажа башни и крепости частному лицу может иметь даже положительные стороны?

- Ни для кого не секрет, Марита, что башня Мешер давно перестала приносить финансовый доход городу. Более того, она приносит сплошные убытки, - сказал небрежно развалившийся на диване профессор. - Башня расположена не в самом городе, а это очень неудобно для туристов. Им приходится добираться до неё на автобусе два часа. И потом ещё два часа обратно.

- Это так, - неохотно согласилась ведущая, которую, как оказалась, звали Марита. – Но…

- Число посещений башни туристами за последний год уменьшилось на тридцать процентов. Башня Мешер - как главная историческая достопримечательность Мэнфилда не оправдывает себя. Учитывая всё это, администрация города не в силах выделить средства на ремонт башни, в котором она сильно нуждается.

- Профессор, всем известно, что Мэнфилд - это общепризнанный мировой культурный центр. И всё же, визитных карточек здесь только две - башня с крепостью Мешер и парк “Золотые дни Мэнфилда”. Всего две! – повторилась Марита. - И мы все понимаем, что если одна из них будет передана в частные владения, то что останется? Ведь несколько лет назад таким же образом город уже потерял среднюю мэнфилдскую школу - бессмертное архитектурное творение Калинки Падулы. Школа перешла в частую собственность, были скуплены все её филиалы по всему миру, а имени владельца мы не знаем до сих пор.

- Школа функционирует, и это самое главное, - заметил профессор.

- Горожане так не считают, - не стала скрывать Марита. - Что же, вернёмся к теме нашего разговора. Что же представляет собой башня, о которой мы сегодня говорим? Давайте посмотрим документальную видеохронику.

В студии включился настенный телеэкран. Стали показывать крепость снаружи, крепость изнутри, а следом и башню. А закадровый голос сопроводил это всё комментариями:

- Учёные всего мира до сих ломают головы над вопросом: к какой эпохе можно отнести строительство башни Мешер? Есть все основания полагать, что учёные никогда не смогут договориться. Если взять внешний фасад постройки, то становится ясным, что это - эпоха ренессанса. Если мы заглянем вовнутрь - у нас есть все основания предполагать, что это готика. Теперь вы понимаете, в чём весь парадокс? Если даже башня начала строиться в двенадцатом-тринадцатом веках, то логичнее было бы видеть наружный фасад в виде готического зодчества, а внутреннее убранство, как оформляемое позже, с элементами греко-римской архитектуры. Здесь же всё наоборот. Архитектурный стиль ренессанса сменил готический стиль в пятнадцатом-шестнадцатом веках. Но никак не наоборот. А подземные лабиринты башни…. К какой эпохе времени принадлежат они? Стены обложены камнем в таком виде, как это делалось в Древнем Египте при строительстве пирамид. Так какая эпоха породила этого гиганта?

Марита обернулась на гостей в телестудии и закивала головой, тоже удивляясь: какая всё-таки эпоха породила этого гиганта?

А закадровый голос между тем продолжал:

- …С давних пор известно, согласно историческим документам, что в этой башне есть пять главных подземных ходов, которые постепенно разветвляются на десятки других. Те в свою очередь ещё на сотни ходов и так далее. И уже по слухам известно, что переходы этой башни сообщаются с величайшими постройками всех времён и народов на всей планете. Подземные тоннели проходят через океаны и моря, под всеми крупными городами. Это целый подземный мир, в котором никто не живёт, потому что карты утеряны (а без карт там никак нельзя, потому что много ходов-ловушек), и все, кто до этого пытался исследовать подземелья без этих карт, живыми оттуда не вернулись…

В это самое время в студию тихо зашёл оппонент профессора Купоросова. Ведущая сразу кивком пригласила его пройти в студию и сесть на диван. Это был мужчина лет тридцати пяти, катастрофически начинающий лысеть.

- А вот к нам пожаловал и господин Жадинов, - сказала Марита. К этому моменту сюжет о башне уже закончился.

- Да, я слышал конец сюжета, - сказал лысеющий мужчина. – Всем добрый вечер.

-Профессор, видите, как много тайн, - сказала Марита. - И если эти тайны станут частной собственностью, горожане будут обеспокоены.

- Чем они будут обеспокоены? - профессор пристально посмотрел на Мариту.

- Ну, как чем? Башня должна принадлежать народу.

- Хорошо. Тогда почему народ не заботится о том, что ему принадлежит? - спросил профессор.

- Почему не заботится?

- Не знаю, почему. Вот я и хочу спросить у народа, почему он не заботится о том, что ему принадлежит? Десять лет как были установлены урны для сбора пожертвований на ремонт башни и крепости. И хочу вас порадовать, Марита: если исчислять любовь наших горожан к культурному достоянию города их пожертвованными деньгами, то эта самая любовь ничего не стоит!

- Вероятно, для ремонта нужны миллиарды, раз денег никак не наберётся в нужном количестве, - предположила Марита.

- Вовсе нет. Каких-нибудь двести миллионов, - сказал профессор.

- И всё же, это огромные деньги, - мрачно констатировала Марита.

- Наш многомиллионный город мог бы и справиться. Все мы на словах такие патриоты, но когда доходит дело о реальном вкладе каждого в культуру города, мы все пожимаем плечами и делаем вид, что не понимаем о чём речь.

- Профессор Купоросов, - в разговор попытался вклиниться господин Жадинов - учредитель фонда, - насколько я знаю, именно ваше слово было решающим в вопросе о передачи башни частному владельцу.

- Да, это так, - не стал спорить профессор.

- Разве Вам самому не щемило сердце, когда с Вашего позволения было решено выкинуть башню из списка культурных достояний города?

- А давайте я Вам задам встречный вопрос, - предложил профессор. - Вы, господин Жадинов, взяли под свою опеку множество памятников в городе. Вы привели в божеский вид площадь царевича Лычезара. Но всё это было пять лет назад. Сейчас же Вы ничего не делаете. Вы сделали себе имя на ремонте той площади, и решили впредь почивать на лаврах, несмотря на то, что деньги в фонд продолжают исправно поступать. Вы участвуете во многих ток-шоу и говорите везде одно и тоже. Вы пропагандируете ввести запрет на продажу культурных достояний, но сами уже и одной монетки во всё это не вкладываете. А фонд на самом деле переполнен.

- Фонд не переполнен, - господин Жадинов старался говорить ровным тоном, но вид у него был оскорблённый. - И мы всегда были готовы помочь в ремонте башни, но только отчасти. И не стоит забывать, что не только сама башня нуждается в реставрации, но и крепость, которая окружает эту башню. Истинные размеры башни нам неизвестны. Но ясно одно, что это огромные сооружения. Если мы сейчас все средства вложим в их реставрацию, в будущем у нас не останется возможности работать в этом направлении. Мы можем выделить сто тысяч, но на эту сумму многого не сделаешь. Так что, мы пока не можем…

- Вот и прекрасно! Значит, сможет частное лицо! - подытожил профессор.

- Это заблуждение. Ваш оптимизм - это глубочайшее заблуждение, - сказал господин Жадинов. - Башня будет куплена кем-то чисто из налоговых соображений, или что ещё хуже - для отмывания денег. Никому не будет и дела до её сохранности для потомков.

- Время покажет, - насупился профессор. - А я не имею желания бесконечно спорить с человеком, который понятия не имеет о том, что говорит. - Здесь, вероятно, профессор Купоросов имел в виду господина Жадинова.

- Кстати, к вопросу о безопасности…, - быстро нашлась Марита, чтобы прекратить перепалку между гостями эфира. - Шесть лет тому назад башня Мешер стала сосредоточием преступного мира города. В одном из её подземелий несколько лет подряд промышляла лаборатория, в которой печатали фальшивые деньги, которые очень сложно, и даже практически невозможно было отличить от настоящих. И человеком, который рассекретил эту преступную организацию, стал бесстрашный профессор Купоросов! Аплодисменты профессору! – Это была явная лесть, чтобы задобрить профессора и удержать его от резкий высказываний.

В студии разразились аплодисменты.

На лице профессора не дрогнул ни один мускул. Видно, он привык к славе.

- Профессор Купоросов, как Вам пришла в голову мысль, что стоит заняться исследованием подземелий башни? - спросила Марита.

- Понимаете ли, Марита, - после некоторой паузы произнёс профессор, - к людям науки не приходят такие мысли. Такие мысли всё время сидят у них в головах.

- Ах, да… Я просто хотела спросить, неужели Вы верили в легенды, которые окутывают башню? То есть, Вы нисколько не сомневались, что в подземельях башни кипит жизнь?

- А что, у нас ходят легенды, что в подземельях башни кипит жизнь? Что-то я об этом никогда не слышал, - усмехнулся профессор.

- Как же так… Даже дети знают эти жуткие истории про населяющих башню карликах-монстрах.

- Марита, Вы взрослый человек и верите в эти гадости? - профессор поморщился.

- Я не говорю, что верю. Я говорю о том, что это - легенды, которые знают все, даже дети. Я просто хотела спросить Вас о том, верили ли Вы во всё это, спускаясь в подземелье?

- Боже упаси, Марита! Если бы я во всё это верил, что только что услышал от Вас, я бы не то, что не спустился бы в подземелье, да я об этом и думать побоялся бы.

В зале послышался смех.

- Ну и что же Вас всё-таки подвигло на такой шаг? Зачем Вы решили туда спуститься? - спросила Марита.

- Ради науки! - ответил профессор Купоросов. - Только ради науки. Но мне никогда бы в голову не могла прийти мысль, что в подземельях башни водятся всякие твари, злобные карлики-монстры. Я скорее согласился бы, что там спрятаны сокровища, древние книги и может быть даже… Чёрная Пентаграмма. В это я ещё как-то могу поверить. Но в злобных карликов, я, увы, поверить не могу.

- Я тоже не верю! - воскликнула Марита. - Я просто рассказала, как звучит эта легенда. - Марита старалась говорить спокойнее, но ей было трудно внешне оставаться спокойной. - Расскажите нам, пожалуйста, как Вы не побоялись действовать в одиночку? Неужели Вам не было страшно спускаться в подземелья?

- Тогда страшно не было. Но если бы я пообщался с Вами накануне, думаю, что мне было бы очень страшно и этого спуска не состоялось бы вообще.

Зал снова чуть не разорвало от хохота. Господин Жадинов из солидарности к Марите постарался не веселиться.

Прямо на экране телевизора стало видно, как побледнело лицо Мариты. Профессор это, похоже, и сам заметил.

- Ну, ну, Марита, не серчайте. А если серьёзно, я к исследованию подземной жизни башни подошёл, хорошо вооружившись знаниями и различными электронными приборами. И ещё у меня была карта. Я и сам сомневался в достоверности этой карты, поскольку приобрёл её за несколько монет на рынке в Каире. Карт подземелий башни ведь несколько десятков тысяч! Часть из них подлинные, часть нет. Так что, сразу не разберёшься что у тебя в руках - то ли алмаз, то ли бутылочное стёклышко. И вот я решил докопаться до сути… По той карте, что у меня была, я узнал, что один из ходов башни проходит через весь Мэнфилд. Это был единственный ход, который имеет вход и выход в пределах Мэнфилда. Остальные ходы столь запутанны и протяжённы, что начни я исследование с одного из них, я мог впоследствии оказаться на другом континенте. Ну…, это чисто теоретически. И по карте я узнал, что этот подземный ход имеет выход на старой полуразрушенной пристани, которая давно никем не используется, и даже никому не принадлежит. И я стал копать с пристани. Раскопав землю буквально на метр, моя лопата наткнулась на что-то металлическое. Это был люк. А дальше дело пошло совсем быстро. Я не задумываясь, спустился в этот люк и пошёл туда, куда вели меня глаза. А глаза меня вели прямо по каменистому туннелю. А что было дальше, вы все знаете.

- Вот с этого места поподробнее, профессор, - попросила Марита. - И хотя тогда в прессе так много писали об этом, хочется всё это услышать из первых уст. Во-первых, пресса искажает информацию. А во-вторых, эта правда так долго скрывалась от людей, что, вероятно, мы до сих пор знаем не всё. – Марита кровожадно улыбнулась. - Вы не дали ни одного интервью на эту тему, профессор.

- Поверьте, вы знаете всё, - безапелляционно заявил профессор Купоросов.

- Почему Вы не хотите поговорить об этом? – Марита смотрела на профессора, не моргнув глазом. Она сверлила его так, как будто пыталась подловить на чём-то. - Вы знаете то, что нельзя рассказать, профессор? Ведь так?

- Ни в коем случае, - ответил профессор.

- И всё таки…, уму непостижимо, - лицо Мариты приобрело выражение хищницы, которая увидела перед собой беспомощного кролика. - Деньги печатались в подземелье, а над землёй был музей, “тщательно охраняемый”, - при последних словах Марита при помощи пальцев очертила в воздухе знак кавычек. – И более того, кое-кто из полиции Мэнфилда был задействован в этом преступном деле непосредственно. Именно поэтому они взяли с Вас письменный отказ от раскопок?

- Отказ от раскопок был необходим пока шло следствие, чтобы я случайно ничего не испортил. Улики, отпечатки… – Профессор держался молодцом. Ни один мускул не дрогнул на его лице. – Мне с моими расследованиями там было не место.

- Тем не менее, следствие было ещё не прекращено, а Вы появились там со своим оборудованием.

- Значит, в то время моё присутствие там уже не могло помешать.

- Несостыковка. – Марита развела руками.

- Ничего подобного. – Профессор заёрзал на диване.

- И Ваши отношения после всего случившегося с мэром Негодяевым…, - произнесла Марита. - Они стали дружественными.

- И что? - Профессор изобразил на своём лице непонимание.

- А то, …что он тогда был первым подозреваемым. И в ходе допроса кто-то его сдал.

- К чему этот разговор именно сейчас? Невиновность мэра Негодяева была доказана. И незачем сейчас обливать грязью его доброе имя, - голос профессора несколько повысился. – Тем более накануне выборов. И я улавливаю в Ваших словах сейчас, Марита, компрометирующие заявления.

- У нас свобода слова, профессор. - Марита чувствовала себя победительницей. - И я хочу сказать, что если мэр так уж невиновен, зачем ему было нанимать самого пронырливого адвоката из всех, которые только существуют? Адвоката, который не проиграл ни одного судебного разбирательства в своей жизни? Адвоката, который работает на движение “Синий Дракон” – Светозара Пейпса?!!!

- На кого Вы работаете, Марита? - Профессор слегка прищурил левый глаз и всмотрелся в лицо Мариты повнимательнее. - Вы, наверняка, это делаете для кого-то. А господин Жадинов вообще, с какой целью явился в студию сегодня, мне непонятно. Транжирит деньги фонда на свои личные нужды. Хорошо устроился. Мне бы так устроиться. А Вы, Марита, явно на кого-то работаете.

- Давайте, уйдём на рекламу, - быстро проговорила Марита, обращаясь к кому-то, от кого зависел уход на рекламу во время прямого эфира.

- Какая, к чёрту, реклама? - успел прокричать перед камерой профессор.

После рекламы включили прямой эфир, но профессора в студии уже не было. Наверное, сам ушёл. Марита стала спрашивать людей, присутствующих в студии, как они относятся к продаже башни частному лицу. Все, как один, были против. Все говорили, что архитектурные памятники не должны продаваться. И опять все стали вспоминать частную мэнфилдскую школу.

- Вспомним ещё раз мэнфилдскую школу. И вспомним, что стало с заветами Чурилы Кораблёва, который её основал в 1909 году, - выступила перед камерой пожилая женщина, похожая на учительницу школы: строгий синий костюм, тугой узел на самой макушке, очки на носу. – Это уже не “Долина Доблести”. Уровень знаний в этой школе гораздо ниже, чем в самой смэшвилльской школе. Ну…, Вы в курсе, Марита, что это школа для умственно отсталых детей.

- Да, да, - закивала головой Марита.

- Так вот, - продолжила своё выступление дама,- предвыпускное тестирование каждый год выявляет одну устойчивую закономерность - ученики смэшвилльской школы знают, кто написал “Поэму о пастухе” и “Легенду веков”, а ученики частной мэнфилдской школы вообще понятия об этих произведениях не имеют. И названия этих поэм они впервые узнают только на тестировании. Вы представляете?

- Откуда Вам всё это известно? - спросила Марита.

- Я - учительница в одной из муниципальных школ Мэнфилда. И ещё кое-что. Все познания учащихся мэнфилдской школы по географии сводятся к тому, что единственное, что они знают – это то, что столица нашей страны - Москва. Больше они ничего не знают!

- Кто ещё хотел выступить? Вы? - Марита устремилась к приставшему со своего места мужчине лет сорока пяти.

- Разрешите представиться - я работаю в полиции. И вот что я хочу вам сказать за мэнфилдскую школу…

- А Вы не желаете высказать свой мнение о продаже башни частному лицу? - улыбнулась Марита.

- То, что я собираюсь сказать, будет иметь отношение и к башне. Сейчас Вы всё поймёте, Марита. Только в том учебном году были замечены двое старшеклассников, торгующие на территории школьного городка кокаином. Как видно, в стенах этой школы - это очень прибыльный бизнес. В школе крутятся бешенные деньги. Но когда учащиеся были пойманы с поличным, казалось, что этот факт, наконец-то, заставит Комитет мэнфилдской школы принять хоть какие-то меры по усилению надзора за учащимися школы, особенно во внеучебное время. Но как бы не так. Меры так и не были приняты. Виновные никак не наказаны! И даже получили аттестаты! – Лицо у выступающего раскраснелось. - А что касается башни Мешер, …так там тоже будет полный бардак! Помяните моё слово. Особенно если это сооружение приберёт к своим рукам какой-нибудь наркобарон или лидер какой-нибудь террористической организации! А это не исключено!

Марита в знак согласия закивала головой:

- Это пугающая перспектива…Не дай Бог такое случится…

В наушники Сэм вторгся другой голос:

- Наши уважаемые пассажиры, через десять минут мы приземлимся в Мэнфилде. Прошу всех пристегнуть ремни.

 

Сэм спустилась по трапу, щуря от солнца глаза.

Девять часов вечера, а солнце палит, как сумасшедшее. Воздух был пропитан выхлопными газами и расплавленным асфальтом.

- Школа имени Чурилы Кораблёва?

Сэм обернулась. Рядом с ней вышагивает та самая «фея», которая своей волшебной красотой свела с ума Эрнеста.

- Угу. - Сэм ускорила шаг.

- Выпускной класс? - спросила красавица, не отставая от Сэм.

- Угу.

- Я тоже. Я с Тинториуса приехала. Ну, ты, наверняка, слышала про Тинториус. Двенадцать жертв зловещего преступления и ни одной улики.

- Да, что-то припоминаю, - буркнула Сэм.

Девушка преградила путь Сэм, встав прямо перед ней.

- Что-нибудь не так? - опешила Сэм.

Они оказались друг напротив друга, буквально нос об нос. Девица в бирюзовом наряде пристально вглядывалась ей в лицо. Сэм сделала шаг назад.

- Что ещё?

- Я одна из первых смоталась с Тинториуса. Не стала дожидаться, пока нас всех поперестреляют.

- Логично.

- Ты будешь брать такси?

Сэм не поверила своим ушам. Что за назойливость!

- Поехали вместе. Оплату разделим на двое. Выгодно, - всё доступно и быстро пояснила девушка.

- Я не знаю, - прошептала Сэм.

- Давай же. – Девушка взяла Сэм за руку, отчего Сэм оторопела и постаралась высвободиться. - Кстати, меня зовут Элли. Элли Турнепкина.

- Я - Сэм, - в свою очередь представилась Сэм.

- Я так понимаю, это сокращённое от Самуэлы?

- Как…? Что…? Как ты догадалась? Все думают, что это сокращенное от Смеяны!

Элли пожала плечами и сказала:

- Просто там в аэропорту, в Тиксоне, я слышала как та женщина что провожала тебя, назвала тебя Самуэлой.

- Ну, что ж, будем брать такси вместе, – произнесла Сэм, купившись на напоминание о родном Тиксоне.

 

Через двадцать минут машина притормозила у Центрального южного входа. Сэм посмотрела в окно и поморщилась, представив, сколько мучений ей уготовил очередной и, слава богу, последний, учебный год. В это мгновение словно сбылся страшный сон: Сэм вернулась в школьный городок, населённый людьми, которые никогда не называют её иначе, чем “эта гадкая Сэм Пейпс”.

А школьный городок всё такой же. Здесь никогда ничего не меняется. Чёрный железный забор, перед ним вывеска с названием школы в виде большой дощечки на палке, воткнутой в землю, а за воротами аккуратные асфальтированные тротуары и жилые заплесневелые двухэтажные корпуса, утопающие в зелени.

Сэм с трудом заставила себя выйти из такси. Она предпочла бы сидеть в нём до скончания веков, чем идти на добровольные мучения, которые ей, наверняка, уже были уготованы за этими чёрными воротами.

- Пошли, - сказала Элли.

- Сейчас. - Какая-то невидимая сила мешала Сэм войти в эти ворота. Сэм стояла напротив них и морщилась, словно перед ней возвышалась огромная смердящая помойная куча. – Ещё секунду. Одну секунду, - тихо повторила Сэм, не в силах сделать шаг вперёд. Ведь стоит сделать один шаг в сторону школы, и ты приблизишься к началу всех проблем в своей жизни.

- Она даже лучше, чем я думала….Такая большая…- Элли зачарованно смотрела вперёд. На высоком холму, посреди учебного городка, высилось то, что вполне можно было назвать «серым монстром».

- Она тебе, действительно, нравится? – скривила губы Сэм.

Громадное здание грязно-серого цвета довольно устрашающе возвышается на холме в восточной части этого культурного во всех отношениях города, и способно вызвать самые неприятные ощущения даже у весельчаков по натуре. Острые готические шпили уходят в самое небо, задевая облака, а длинные прямоугольные окошки совсем не пропускают солнечный свет вовнутрь. А обилие каменной резьбы привносит вполне ощутимую смуту в душу. Но это не старинный замок с привидениями, и даже не архитектурный памятник готической эпохи. Это всего лишь школа. Средняя частная мэнфилдская школа, которая была построена ровно сто лет назад архитектором Калинкой Падула - ярым поклонником готического стиля в архитектуре.

Здание построено на высоком холме, от школы вниз протянуты длинные широкие лестницы, наверное, по пятьдесят ступенек каждая.

Вдоль лестниц установлены тяжёлые мраморные статуи, изображающие древнегреческих богов и героев. В основном это особи мужского пола, поражающие трёхглавых драконов и злобных ящеров голыми руками или мечами. И всего три особи женского пола: Аэдона с ножом в руке, Артемида с луком и какая-то амазонка с копьём.

Все статуи выглядят поразительно правдоподобно, и даже, как будто живыми. Глаза их сверкают гневом, мускулы переливаются на солнце, отчего возникает иллюзия едва заметного движения. Некоторые учащиеся первый год обучения в школе опрометью пробегают мимо них, перепрыгивая через три ступеньки, не рискуя оглянуться. Потому что порой кажется, будто статуи следят за тобой, и готовы обрушить свои огромные мечи тебе прямо на голову.

Особо стоит отметить, что не всё здесь так запущено. Пять лет назад было принято решение убрать некоторые особо зловредные на вид статуи, и заменить их на те, которые чаще всего будут указаны в анкетах-опросниках. По этому случаю тогда было проведено целое голосование. И вот после того голосования на улицах учебного городка появились: человек-паук, человек-ядро, инопланетянин Стивена Спилберга и женщина-кошка.

А всего лестниц, идущих от школы, восемь. Они в виде солнечных лучей идут от школы в разные стороны, переходя в дороги. Вдоль дорог располагаются жилые двухэтажные корпуса, в которых живут ученики.

- Ты не хотела сюда возвращаться, – произнесла Элли. Сэм уже стоит на одном месте около двух минут и шагу не делает.

- Сильно заметно? Ладно, это всё равно придётся сделать. - Сэм подняла с дороги свой чемодан, поставила его на колёса, и вытащив из него ручку, покатила его за собой.

- Ты в каком корпусе живёшь?

- В юго-восточном, - отрешённо произнесла Сэм.

- А это далеко от “Золотых дней Мэнфилда”?

- От парка? – задумалась Сэм. - Далековато. Вернее, очень далеко, - поправила себя Сэм, сворачивая направо. - Если хочешь поселиться ближе к парку, то тебе лучше сразу узнать о свободных местах в западных корпусах. Там даже окна на парк выходят. – Сэм остановилась. - Кстати, Элли, тебе нужно идти в учётный отдел школы. Ты до него быстрей дойдёшь, если сейчас вернёшься на ту дорогу, по которой мы шли от входа, и будешь всё время идти прямо пока не уткнёшься в школу, а потом свернёшь налево. Так вот слева от школы стоит учётный отдел. Там вывеска ещё есть. Огромная такая, ты её сразу увидишь.

- А зачем?- удивилась Элли, заглянув в глаза Сэм холодным взглядом синих глаз.

- Там тебя зарегистрируют, проверят твои документы, потом скажут, где ты будешь жить.

- Сэм, хочу предупредить тебя сразу…, - Элли замолчала на несколько секунд, - я хочу жить там, где ты. Я здесь никого не знаю, кроме тебя. И мне лучше держаться с тобой поблизости, чтобы совсем не растеряться.

- Что…? – опешила Сэм, выпустив ручку чемодана из руки. – Но там , где я живу, может не оказаться мест! Ты потеряешь время! А сейчас дорог каждый час. Пока доберёшься до своего корпуса, пока обустроишься… А завтра вообще будет сумасшедший день. Нужно узнать расписание занятий, поприсутствовать на этом чёртовом собрании. Потом тебе ещё нужно будет взять книжки в библиотеке. А это целая эпопея.

- Почему?

- Потому, что у нашей библиотекарши болезнь Паркинсона, - стала объяснять Сэм. - Она одного человека обслуживает минут пятнадцать. Но я подозреваю, что у неё ещё и маразм. Вот стоишь три часа за учебниками, подходит твоя очередь, а она тебе говорит, что никаких учебников тебе не даст, потому что ты не вернула какую-то книжку ещё с прошлого года. Но весь смысл в том, что очередь выстраивается гигантская.

- Просто кошмар какой-то…- прошептала Элли.

- Да, это так. Я ещё ни разу не получила книжки без проблем. У госпожи Словаркиной всегда найдётся какая-нибудь причина, по которой она не может мне выдать учебники. У неё жутко дурной характер, ей нравится надо мной издеваться. Чёрт, когда же она свалит на пенсию?! Именно поэтому я уже второй год покупаю учебники.

- А где у вас здесь магазин учебной литературы?

- На окраине города, прямо возле телевышки “Тьюти”, - объяснила Сэм.

Элли вскрикнула. У Сэм при этом всё внутри похолодело.

- А ты в курсе, что там снимают сериалы?! –В этот момент лицо Элли озарилось светом. - И “Четвёртое желание Милолики” снимали в Мэнфилде. Ты это знала?

- Я просто знаю, что там что-то снимают, – сказала Сэм.

- Сэм, ты не можешь этого не знать… Там же в главной роли Данко Солнцев. Он – чудо. И он сын Прохора Солнцева, который когда-то снимался в “Часе оборотней” в роли Вихуры-оборотня. Как же я обожаю Прохора Солнцева… И Данко на него очень похож. Но Данко, конечно, я обожаю больше. И иногда я забываю дышать, когда вижу его на экране телевизора. Знаешь, это навалилось как-то внезапно… Как лавина. Иногда я живу только ради него. …Ради Данко. Он ни на секунду не покидает мой разум. Он постоянно перед моими глазами. И такие дни для меня – счастье. Но иногда что-то происходит …непонятное, и оно не поддаётся моему контролю. И теперь я уже знаю, что это. …Это – отчаяние. Самая страшная вещь на свете. И тогда моя вера в то, что Данко Солнцев и я когда-нибудь будем вместе, умирает… И в такие дни моя жизнь превращается в ад. – Элли на несколько секунд замолчала. Но тут же она улыбнулась. Улыбнулась просто губами. А синие глаза Элли были как холодное бездонное озеро, просто колючки по коже. – Знаешь, эта зима в Тинториусе для меня стала очень символичной. Потому что это была лучшая зима в моей жизни. Часто шёл снег. По утрам было тепло. Можно было идти без рукавиц. Я не спеша шла в школу по заснеженной дороге, вдоль кустов шиповника, заваленных пушистым снегом, думала о Данко, и я была счастлива. Моя вера чудесным образом оживала в такие дни. И это была дорога не в школу. Это была дорога к Данко Солнцеву. Нет, конечно, я при этом каждый раз попадала в школу, но всё равно я шла к Данко Солнцеву. И до сих пор иду к нему… У тебя когда-нибудь было такое, Сэм? Сэм!

- Что… - Сэм словно очнулась.

- Ты когда-нибудь любила так же сильно, как я?

- Я? Нет, конечно, - фыркнула Сэм. – По-моему, я ещё не в том возрасте.

- Слушай, Сэм, у вас здесь клёвые жилые корпуса, - Элли кардинально сменила тему разговора.

Ничего классного сама Сэм в них не находила. Все дома какого-то серо-зелёного оттенка, скорее всего из-за того, что густо поросли мхом и плесенью. Над входом в дома висят одинаковые небольшие фонари в виде стеклянных тюльпанов.

Около каждого дома, обязательно - ухоженные клумбы и заросли кустарников. Мэнфилд - очень зелёный город и здесь все помешаны на озеленении и внешней красоте. А ухаживать за этими насаждениями приходиться ученикам, по графику дежурств.

Некоторые усердные ученики, чтобы о них имел приятное мнение Комитет школы, на свои собственные деньги покупают семена и отростки каких-нибудь редких растений и устраивают показную красоту на своих клумбах. Более того, они обвешивают свои жилые корпуса плющом, филодендроном и традесканцией, используя для этого шпалеры. А вдоль калиток с наружной стороны выставляют ажурные металлические скамейки и уставляют их яркими цветами в ярких горшках.

Комитет школы, как и ожидалось, равнодушным не остался. Возле таких отличившихся домов представители Комитета школы воткнули в землю таблички с надписью: “Самый уютный дом в округе. Спасибо тебе за это, доблестный садовод”.

- Ты здесь всегда училась? - спросила Элли, когда они проходили мимо памятника основателя школы - генерала Чурилы Кораблёва. Бронзовые руки генерала Кораблёва были расставлены в стороны, словно он хотел обнять всех и сразу.

- Начиная с шестого класса всегда, - ответила Сэм.

- Повезло тебе.

- Я бы предпочла учиться в Тиксоне, - сказала Сэм.

- Как говорится, дал Бог орехи да беззубому, - заметила Элли.

- А вот и мой корпус, за тем огромным деревом. - Сэм показала рукой на дуб, который закрывал собой всё, что только могло быть за ним.

“Боже, сделай так, чтобы госпожа Сторожкина не разрешила остаться Элли в моём корпусе”.

Но Бог не услышал Сэм. Он, наверное, в этот день решил слышать только Элли. Оказалось, что в этом корпусе есть целых две свободные комнаты под номерами 4 и 9, потому что двое учеников – Ероха Чашкин и Нелли Кнапп перешли в освободившийся после отъезда выпускников второй корпус на западе школьного городка, прельстившись видом парка из окон. Комендантша корпуса - госпожа Сторожкина, седовласая дама с аккуратными кудряшками вокруг лица и с аккуратно наложенным макияжем, тут же протянула Элли ключи от свободной комнаты.

- О! Спасибо! Я вы не могли бы мне дать и второй ключ для моей подруги Груши? Она завтра приезжает. – Элли скрестила руки на груди, и с выразительной печалью на лице обратилась к вахтёру.

- Деточка, это не в моих правилах – как бы выдавать бронь на свободные комнаты… Но ты такая лапочка, - купилась госпожа Сторожкина.

Сэм уже повернула ключ в замке. Она не могла дождаться той секунды, когда сможет закрыть дверь и остаться одна, в своей комнате, подальше от любых школьных обитателей. Подальше от всех.

- На днях будет интервью с Данко Солнцевым. Обещают сенсацию. Не могу дождаться. Однажды в какой-то газетёнке я прочитала, что Данко Солнцев женат на Владе Звёздочкиной. Слава Богу, это оказалось неправдой. Потому что Данко Солнцев только мой…

- Ну, ладно, Элли, пока, - Сэм натянуто улыбнулась, приоткрывая дверь и проскальзывая туда.

- Что? Постой!

Сэм остановилась.

- Сэм, подожди…

Дальше случилось то, чего Сэм совсем не ожидала. И к чему не была готова. Элли заревела, да так, что мало не покажется. Она всхлипывала, рыдала, захлёбывалась слезами.

- Не обращай внимания, Сэм. Мне так тяжело, но ты… не обращай внимания…,– попросила Элли сквозь судорожные всхлипывания.

- Что случилось, Элли?

- Ничего, Сэм. – Элли схватилась Сэм за руку. – Я тебе очень благодарна за всё. Что ты не бросила меня. Спасибо.

- Что происходит?

- Не знаю. Вероятно, стресс. Ты стала уходить, и я поняла, что остаюсь совсем одна. – Элли так и не отпустила руку Сэм. – Ты, наверное, думаешь, что я совсем спятила? Но после того, что случилось в Тинториусе, нетрудно сойти с ума. Я… не могу находиться одна. Мне страшно. Я боюсь…

- Чего ты боишься, Элли?

- Наверное, …всего сразу. Новую обстановку, новые правила, и повторения Тинториуса… Я могу до завтра пожить у тебя?

И Сэм распахнула перед Элли дверь в свою комнату.

 

Глава 5 “МОНСТР”

А спать они легла в 3 ночи. Потому что сначала Элли демонстрировала Сэм все свои вещи, каждый раз подчёркивая, что они от известного дизайнера. Потом они дружно развешивали шёлковые блузки Элли над ванной с кипятком, чтобы те от пара разгладились. Потом пили кофе с рулетом. После они жарили в микроволновке попкорн и смотрели «Час оборотней». А потом сидели в пижамах на кровати и просто болтали.

- А твоя подруга, которая завтра приезжает, она какая? - поинтересовалась Сэм.

- Груша? О, с ней нужно быть поосторожней. И лучше вообще молчать.

- Молчать? – удивилась Сэм.

- Ладно, даю тебе весь расклад. Ну, чтобы потом ты не удивлялась. Да, самое главное… Завтра она приезжает и я тебя очень прошу, Сэм, поехать со мной в аэропорт. Ты согласна?

- Ладно, – быстро согласилась Сэм.

- Тогда слушай. Итак, Груша…, - Элли, видимо, приготовилась, к долгому рассказу. – Груша – ужасная. Может, даже здороваться с тобой не захочет, когда увидит. Она уверена, что её окружают умственно неполноценные существа, которые способны только омрачать её жизнь. Но зато она очень хорошо учится. При этом ненавидит тех, кто учится плохо. Груша обогнала Престана Каземирова на олимпиаде по физике на два балла. Все думали, что он этого не переживёт. Но, нет, он справился… Груша всегда получает только высшие баллы. И все экзамены сдаёт досрочно, бывало по три экзамена за один день. Она - сильная личность. Абсолютно не к чему придраться. И даже не пытайся откопать в ней какой-нибудь изъян, Сэм. Если откопаешь, …тебе конец.

- О, Боже! – Сэм совсем не собиралась так бурно реагировать на слова Элли. Но тот тон, безапелляционный, холодный, просто проник в её мозг. “Тебе конец”. Как она это произнесла, мурашки по коже. Звучит словно незавуалированная угроза.

 

Ровно в 9.00 пронзительно прозвенел будильник, но Сэм его проигнорировала, потому что была уверена, что он прозвенел во сне, ведь она только-только легла спать.

Сев в кровати, Сэм широко зевнула, и буквально сразу уловила, что чего-то в комнате не хватает. Вот только, чего? Ясно, что чего-то значительного…. И отсутствие этого значительного вовсе не огорчает.

И до Сэм, наконец-то, дошло…

Ну, конечно же! Элли! Её нет! И нет нигде её вещей!

Сэм соскочила с кровати, включила чайник. Потом бегом отправилась в ванную. И впервые в жизни ей хотелось петь, принимая душ. Сэм погромче включила радиоприёмник и принялась на радостях подпевать во всё горло горлопанистому солисту группы “Маслобойка” Андрею Перунько:

- …Смотри!

В распахнутые дни наших окон!

Смотри!

Ты видишь отраженье битых стёкол!

Гляди!

И не забудь на меня оглянуться!

Гляди!

А вдруг я решу над тобой прикольнуться!

Лети!

Как птица безумная падай с балкона!

Лети!

Я буду стоять внизу с телефоном! …

Когда же Сэм вышла из ванной, …Элли сидела на подлокотнике дивана. Рядом стоял её багаж.

- Знаешь, Сэм, ты отвратительно поёшь

- Я это знаю. Но… где ты была? Я думала, ты ушла к себе.

- Нет, я только разузнала где у вас здесь находится кафе.

- О, Господи! – Сэм стала задыхаться. - О, Господи!

- Что? - Элли уставилась на Сэм.

А Сэм уставилась на что-то сбоку у буфетной стойки. Там валялся пустой рюкзак.

- Мой цветок…, - прошептала Сэм, тыча пальцем куда-то на пол. - Где он?

- Ты о чём, Сэм?

- Цветок…, - снова прошептала Сэм. - Пропал куда-то… Ты его не видела? - Сэм с надеждой посмотрела на Элли, которая просто пожала плечами. - Ты его случаем не трогала?

- О, нет, - нахмурила брови Элли.

- Что ты с ним сделала? – Сэм уставилась на Элли.

- Я его снесла на помойку. Он вонял, и я подумала, что он сгнил.

- Он не сгнил, он всегда так пахнет! - закричала Сэм, мечась по комнате.

- Хочешь, я куплю тебе орхидею? – предложила Элли, робко приближаясь к Сэм.

- Не надо мне никакую орхидею! – отскочила в сторону Сэм. - Мне нужен мой цветок! - Сэм опустилась на диван, положила голову на колени. - Я так больше не могу! Что за жизнь?!

- Я больше никогда без спроса не буду трогать твои вещи. - Элли положила свою ладонь на плечо Сэм.

- Не трогай меня. - Сэм резко отдёрнула своё плечо.

- Ладно, ладно, хорошо, - прошептала Элли и отдёрнула свою руку. – Сэм, пошли в кафе. – Элли всё-таки рискнула и обвила руками Сэм. – Вставай.

 

На лестнице они столкнулись с Эриком Злобиным, у которого в каждой руке было по огромному чемодану из крокодиловой кожи. Он, завидев Сэм, кровожадно улыбнулся. А когда в его поле зрения попала Элли, он застыл как вкопанный и выронил один чемодан из руки. Чемодан, грохоча, покатился по лестнице. Эрик смутился, слегка покраснел, почему-то извинился и поспешил на выручку к своему чемодану.

Элли тихонько прыснула.

На выходе из жилого комплекса Элли спросила:

- А что это был за парень, Сэм? Ну…, который чемодан из рук выронил, завидев меня?

- Это - Эрик Злобин, - ответила Сэм.

- А он классный, этот Эрик, да?

Сэм не стала отвечать на этот вопрос. Никакой Эрик не классный. Он - самый настоящий садист, которого нужно сослать на необитаемый остров, а сам этот остров обнести колючей проволокой, и провести по ней электрический ток. Только так можно обезопасить мир от Эрика Злобина.

Они шли по аллее, где сквозь гигантские ветви деревьев не мог пробиться солнечный свет. И, поэтому, здесь было как в пасмурную погоду, в то время как на самом деле улицы ярко освещались солнцем.

В кафетерии они оказались единственными посетителями. Сэм только почуяла аромат горячих пончиков под сахарной пудрой, сразу почувствовала, что её жизнь не такая и скверная, какой стала казаться после утраты домашнего растения.

Школьное кафе открывается обычно очень рано и закрывается поздно. Еда здесь вполне вкусная. Главное, не заказывать морковных клёцок в сметанной подливке, которые на вкус совсем никакие, а по цвету ярко-оранжевые, как будто краской выкрашены.

Буфетчица, толстая девушка - Финола Пирогова, стояла спиной к входу и даже не повернулась, чтобы полюбопытничать, кто это первый их посетил сегодня. Она копошилась у стола, постоянно чем-то позвякивая и что-то роняя на его металлическую поверхность.

- Ансельм! - кого-то окликнула она, не поднимая головы. - Они сказали, что починили кофеварку, но это совсем не так!

- Ещё бы! - отозвался голос с кухни. - Я же тебе сразу сказал, что умерла кофеварка. Она не годится починке.

- Но они же сказали, что починят, - грустно протянула толстушка, пыхтя над кофеваркой.

- А что они должны были тебе ещё сказать, если ты их совсем не слушала? Заладила одно: Почините! Почините! - Из кухни в кафе легко впорхнул тощий парень в голубом фартуке. - Вот и починили! Деньги взяли и ни черта не починили! Выброси ты её!

- Жалко…, - протяжно проскулила толстуха. Видя, что Ансельм со злостью хватает кофеварку, Финола запричитала: - Что ты намерен с ней делать?

- Я её намерен выбросить!

- Не надо, - взмолилась Финола. - Отдай её мне. Я её в другой ремонт сношу.

- Вот, глупая! - буркнул Ансельм, возвращая кофеварку в руки Финолы.

Сэм и Элли молча стояли возле стеклянной витрины, ожидая, пока Финола одарит их своим вниманием. Но ожидание, похоже, могло длиться вечно.

- Госпожа Пирогова! - громко позвала Сэм.

- Что? Да? - неуклюже повернувшаяся к девочкам Финола, предстала перед ними в своем, наверное, не самом лучшем виде. По-крайней мере, Сэм немного замялась. У буфетчицы всё лицо было усеяно ярко-красными прыщами.

- А-а… Я хотела спросить, пончиковый аппарат работает? – Это первое что пришло в голову Сэм после шока.

- Конечно, работает, - ответила буфетчица, быстро поворачиваясь к ним своим задом. – Он всегда работает.

- Странно, - на ходу промолвила Сэм.

Сэм ещё пару раз обернувшись на Финолу. Госпожа Пирогова, похоже, подхватила какую-то редкую форму угревой болезни.

Сэм опустила несколько монет в автомат с пончиками. Они тут же появились на подставке, выскочив снизу. Потом Сэм налила из другого автомата горячий кофе и села за столик. Элли сделала такой же заказ и уселась с ним напротив Сэм, мечтательно подперев руками подбородок.

Сэм сделала глоток кофе и откусила пончик.

- Сэм, а зачем ты спросила про исправность пончикового аппарата, если ещё в коридоре стоит аромат пончиков? - спросила Элли.

- Просто так, - ответила Сэм.

- Понятно. Ты опешила. Эти бубоны на лице. - Элли кивнула в сторону Финолы Пироговой.

- Вовсе нет.

- Но ведь это просто ужасно, - прошептала Элли.

- У всех бывают прыщи, - так же шёпотом произнесла Сэм.

- Не спорю. Но у работников пищеблока их быть не должно, - голос Элли стал громче. – Она же контактирует с продуктами, которые ты потом ешь. А это гной. Стафилококки. Этой буфетчице здесь не место! – Элли повернула голову в сторону Финолы, которая стоя за витриной, похоже, расслышала последние слова Элли в свой адрес. Она заметно погрустнела и насупилась, особенно после того, как на неё обернулась Сэм.

- Она всё слышала, - прошептала Сэм.

- Вот и хорошо. Может, теперь сама догадается уволиться. – Элли выпрямилась, взяла пончик в руку и принялась его очень изящно есть.

 

Сэм и Элли вышли за южные ворота школы. Возле киоска с мороженым стоит небольшой белый фургон с вертящимся рожком на крыше. Сбоку на нём нарисован ещё один гигантский вафельный рожок с мороженым и надпись “Попробуй разнообразие вкуса”. Молодой парень в фартуке старательно моет переднее окошко киоска.

Газетный лоток ещё пуст.

А через дорогу у продуктового магазина разгружают хлеб. На всю улицу аромат стоит.

- Сэм, ты помнишь, о чём мы с тобой вчера говорили? – Элли поправила рукав футболки Сэм, который немного завернулся вовнутрь. – Не делать ничего из того, чего никогда бы не одобрила Груша. Давай повторим. Не путаться под ногами, не хихикать без повода, не задавать вопросов.

- Эй, может, я вообще здесь лишняя? – вспылила Сэм.

- Что ты. Просто Груша очень резкая. Иногда. И я всего лишь пытаюсь предотвратить вспышки этой резкости.

- Бред какой-то, - прошептала Сэм.

- Смотри, автобус, - обрадовалась Элли.

Он приближался как в замедленном кадре. Сэм не сводила с него глаз.

Дверь бесшумно разъехались в стороны. Элли проскочила первой и уже заняла удобное место у окна. Сэм медленно поставила ногу на первую ступеньку. Осторожно оглянулась назад, посмотрела на Элли, и как даст дёру из автобуса.

Она мчалась как ветер. Лишь однажды её нагнал голос Элли:

- Сэм! Ты куда?!!!

“Неважно, куда. Лишь бы подальше от монстра по имени Груша”, - радовалась Сэм.

 

Время до собрания тянулось так мучительно медленно, что Сэм уже готова была зарыдать от скуки.

Она подошла к открытому окну. На улице она увидела Трулу Поленова из комнаты №1- стройную блондинку с ярко-нарумяненными щеками, подстриженную под каре. Трула сидела на скамейке под калиткой и возилась со своим чемоданом, у которого отвалилось одно колесо. Но она недолго мучилась, поскольку к ней подошёл Потап Северов, проживающий в комнате №3 и, взяв её чемодан за ручку, направился с ним в подъезд. Трула подняла с тротуара большую розовую сумку и зашагала за ним.

Потом к подъезду жилого корпуса подъёхало такси (что было запрещено Комитетом школы), и из него лениво вышел Красимил Сырников из комнаты №8. За ним последовал водитель, неся два огромных чемодана. Но на этом вещи Красимила не заканчивались. Когда водитель открывал багажник, было видно, что там еще, по крайней мере, два дорожных саквояжа и сетка с несколькими футбольными мячами. Красимил - полузащитник в футбольной команде школы.

На часах было 11.45, когда в дверь раздался стук, имитирующий ритм какой-то мелодии.

Сэм открыла дверь.

- Спасибо, Сэм, за то, что не бросила меня одну в незнакомом городе и помогла встретить Грушу. – Элли стояла на пороге, изображая из себя живой упрёк.

Сэм скрестила руки на груди, съежилась.

- Ладно, проехали. – Элли прошла в комнату. Скинула туфли и плюхнулась на диван. – Я только что поняла одну вещь. – Элли напрягла лоб. – Надо было прямо в этом году идти в театральную школу. Мэнфилд – это не то, что мне нужно.

- Ну, так дерзай, - подсказала Сэм.

- Ну, да, конечно. Документы в театральную школу принимали до июля. Я опоздала.

Сэм догадалась, что сейчас лучше Элли не трогать. Она вытянула из-под кровати коробку с новыми учебниками, купленными ещё в мае, и принялась их рассматривать. Некоторые оглавления могли кого угодно повергнуть в тяжёлую депрессию. “Алгебра”, “Физика”, “Неорганическая химия”, “Логическое умозаключение”.

А вот и “Повиновение и дисциплина”, “Разведка в суровых климатических условиях”, “Оказание первой медицинской помощи”, “Теоретические основы управления сверхскоростным автомобилем - Торпеда-4”. Шестое чувство Сэм подсказывало, что всё это гораздо хуже любой алгебры.

Внезапно дверь в комнату Сэм распахнулась.

- Эй! – крикнула Сэм. – Стучаться надо!

- Повежливей, деточка. – Довольно рослая мулатка, абсолютно незнакомая, в строгом тёмно-вишнёвом брючном костюме и с галстуком на шее, наставила на Сэм палец. Ещё она тряхнула головой. И её длинные чёрные волосы, собранные на макушке в конский хвост чёрной атласной резинкой, разметались по плечам.

- Я здесь живу!

- Сэм, это – Груша. Груша – это Сэм.- Элли представила их друг другу, даже не взглянув ни на одну из них. Она так и сидела на диване, подобрав колени к груди.

- Ну, вот и познакомились, - равнодушно заметила Груша. - Элли, я в учётный отдел. Ты со мной?

- Уже? – Элли лениво обернулась на подругу.

Груша ответила ей кивком головы.

Элли сползла с дивана. Видимо, сожаление о театральной школе поглотило её целиком. Она долго не могла собрать все свои документы, долго не могла подкрасить губы, не могла сразу найти в холодильнике питьевую воду. Груша нервничала, постукивая носком туфель, и сжимая в руках портфель.

 

Глава 6 “УМРИ, НО НА ЗАНЯТИЯ ПРИДИ”

Четырёхэтажное здание серовато-зелёного цвета прекрасно вписывалось в окружение. Оно было похоже на многоэтажный склеп. Возле него высилась табличка с надписью - “АРХИВЫ И АДМИНИСТРАЦИЯ”. Сбоку к этому зданию пристроено помещение в один этаж, но выглядевшее гораздо новее и современнее, чем само здание с архивом. Но оно тоже из серого камня. Вывеска над дверью гласила - “Учётный отдел частной мэнфилдской школы”.

- Это здесь учётный отдел, - зачем-то прокомментировала Сэм.

Элли и Груша переглянулись.

- Она, наверное, думает, что мы читать не умеем, - шепнула Груша на ухо своей подруги.

Инспектор – дама лет сорока, стройная, в очках в красной оправе, открыла на компьютере файл со схематическим изображением учебного городка. Когда Элли сказала, что уже поселилась в юго-восточном корпусе, дом №14, инспектор щёлкнула на изображении этого корпуса и спросила номер комнаты.

- Комната номер четыре, - пришла на выручку Сэм. - Я это знаю, потому что живу по соседству в пятой комнате.

- Это так? - спросила инспектор, глядя на Элли поверх очков.

- Всё верно, - согласилась Элли.

- Элли Турнепкина, вы все пять последних лет учились в Тинториусе?

- Да, - ответила Элли. - С шестого класса и по десятый.

- Знаете, что уже сегодня можете получить учебники?

- О, ни в коем случае. Сэм мне их не советовала брать в школе, потому что ваша библиотекарша…

- Я знаю, почему, юная леди, - строго произнесла инспектор, вернув документы Элли и взяв со стойки документы Груши. - Замечательный аттестат, - инспектор просматривала документы Груши. - Не часто такое увидишь, верно, Самуэла Пейпс? И незачем каждого пугать госпожой Словаркиной. Она женщина пожилая, и не от хорошей жизни продолжает работать в библиотеке, вместо того, чтобы сидеть на пенсии.

Инспектор укоризненно посмотрела на Сэм поверх очков. Сэм никак на это не прореагировала, продолжая так же спокойно стоять рядом.

В учётный отдел ввалилось трое шумных парней, которых Сэм видела впервые.

- Похоже, наших здесь будет немало, - тихо произнесла Груша, и почему-то отвернулась от зашедших ребят.

- Привет, Хотимир, - поздоровалась Элли с кареглазым парнем в отвисших штанах и голубой майке, которая позволяла лицезреть его красивое спортивное тело, очень походившее на тело Радосвета.

- Здравствуй, Груша, - один из тех парней поздоровался с Грушей.

Она ему ответила сдержанной улыбкой и тут же снова отвернулась.

- Не слишком ли ты холодна с Невером? - отдёрнула свою подругу Элли на выходе в коридор. - Так нельзя.

- Я что, должна была броситься ему на шею? - раздражённо отмахнулась от Элли Груша, когда они уже шли по длинному коридору.

- Можно было просто с ним поздороваться. Что ни говори, но Невер сюда приехал только из-за тебя. И не делай вид, что ты этого не знала. У него был вариант поехать в Санкт-Петербург, потому что все его друзья поехали туда. Но он поехал в Мэнфилд. И всё из-за тебя.

- Что ты можешь знать об этом?! - со психом в голосе воскликнула Груша.

- Мне это Хотимир сказал, - оправдала себя Элли.

- Что он понимает, этот твой Хотимир?

- Как двоюродный брат Невера, он понимает очень многое, - пояснила Элли. - А у Невера невероятно богатые родители. Тебе нужно будет за него замуж выйти. Этим ты обеспечишь себе беззаботное будущее.

- Прекрати! - зашипела на неё Груша. - Думаешь только об одном – о выгоде. Нравиться Невер - дружи с ним сама.

- Я ему не нравлюсь. Ему нужна только ты.

- Прекрати!

- Ладно, молчу. - Элли замолчала, но не надолго. - Но я бы на твоём месте, всё таки, получше присмотрелась к Неверу. Хорошие парни каждый день не встречаются. …А не то его Цветкова оприходует.

- Да, пожалуйста, - буркнула Груша.

- Со Цветковой шутки плохи, - не смогла удержаться Элли ещё от одного замечания.

- Мне всё равно.

Потом они зашла в архив, где на всё ушло около двух минут. У Элли и Груши просто забрали документы и сказали, что они свободны.

После архива они сразу пошли в корпус для совещаний, собраний и различных мероприятий, который был представлен длинным зданием из бежевого кирпича.

Собрание должно было начаться только через двадцать минут. В просторном холле уже толпились группками учащиеся. Парни ужасно громко гоготали, потому что кто-то из них со всей силы хлопнулся на пол, споткнувшись о чужую поклажу. Некоторые учащиеся не успели заскочить в свои комнаты, так как только что приехали и явились на собрание с багажом.

Зал для учебных совещаний был самым первым от входа.

Сэм, Элли и Груша остановились возле железной статуи вздыбившегося коня, и присели на основание, оказавшись прямо под брюхом зверя. Копыто коня не доставало двадцати сантиметров до макушки Сэм.

Элли принялась всех разглядывать, постоянно прищуриваясь. Груша достала из своей папки блокнот и просматривала список литературы, который им выдали ещё в Тинториусе.

В глубине коридора, там, где были конференц-залы, Сэм заметила знакомые очертания толстяка Гомера Лисичкина, который сильно чем-то шелестит. Сэм не надо было и присматриваться, чтобы понять, чем занят Гомер. Наверняка, вскрывает огромный пакет с чипсами. Он - второй изгой в школе после Сэм.

Напротив, у самого витража стоят две неразлучные подруги – Глендора Лузгина и Вторуша Ветрова. Они обе из Москвы. Учились там вместе в одной школе с первого класса по пятый, и сейчас так же неразлучны в Мэнфилде, словно сиамские близнецы. Стоят у витража и лопают одну шоколадку на двоих. Вечно они шоколадки лопают, наверное, мечтают диабетом заболеть.

В трёх шагах от них, на корточках, облокотившись спиной о стену, в задумчивом состоянии пребывает Альбина Вулхович - самое невзрачное создание во всей школе. Она панически боится всего, что может выделить её из толпы. Волосы захвачены сзади какой-то ржавой доисторической заколкой. Никто не поверит, глядя на Альбину, что у неё мама - министр финансов. Гораздо легче поверить в то, что Альбина - сирота и в целом мире никому не нужна. Сегодня она в сером джинсовом комбинезоне с протёртыми коленками, а у её ног валяется мешковатая потёртая сумка. С такими сумками даже старушек на улице в наши дни не встретишь.

Альбина зевнула, прикрывая рот рукой, и покосилась на стоящих рядом Глендору и Вторушу. Наверное, беспокоилась, не привлекла ли она лишнее внимание к себе, вот так не вовремя зевнув.

Дверь широко распахнулась и в здание, громко переговариваясь, зашли четверо учениц, двое из которых еле передвигали ногами под тяжестью своей поклажи. Они сравнялись со статуей коня, под которым сидели Сэм, Элли и Груша. Помещение сразу наполнилось дополнительным шумом.

- Давайте здесь сядем! - громко предложила самая яркая из четверых и указала на основание статуи. Там сбоку ещё было достаточно места.

Это была Нелли Кнапп, которая любила привлекать к себе всеобщее внимание. Для этого она и сделать себе татуировку сзади на шее – бабочку на розе. Вторая её фишка – шокирующая “правда” . Что-нибудь где-нибудь подслушает, а потом всем пересказывает, всё переиначив, чтобы пострашнее выглядело. Третья фишка – неповторимый стиль: смешение клоунады и агрессивного секси. На сегодняшний день у неё была достаточно скромная причёска – розовые волосы, сотня мелких косичек, собранных одним хвостом на макушке, и прозрачная розовая футболка, сквозь которую просвечивал чёрный кружевной лифчик.

- Так вот, что я услышала вчера в кафетерии…, - от хорошо поставленного для устрашения голоса Нелли у Сэм всё внутри похолодело. - И это совершеннейшая правда, - сразу предупредила Нелли своих слушателей.

Груша нахмурилась. А Элли решила послушать свой плеер, надев наушники.

- Поговаривают, что двадцать лет тому назад одна ученица нашей школы пропала на первом же курсе в Академии Стоктона.

- В мире каждую минуту пропадают люди. – Матильда Литвинова, подстриженная под мальчика, зеленоглазая блондинка, вздрогнула, с опаской посмотрела на Элли. Но та просто слушала свою музыку.

- Да нет же. - Нелли сделала паузу, во время которой набрала в свои лёгкие побольше воздуха. - Она окончила школу не в Мэнфилде, а вроде как, в Санкт-Петербурге. А потом она поступила в Стоктон. А потом она уже в Стоктоне познакомилась с одним парнем и влюбилась в него. И вот однажды он попросил её прокатить его на “Торпеде”. Она не смогла ему отказать… И с тех самых пор их больше никто не видел…

- Похоже, они тайно поженились и сейчас где-нибудь живут, ничего не сообщая о себе родственникам. Но так бывает часто, - Матильда пожала плечами. – Хотя это несколько романтично.

- Ты всё не так поняла, Матильда. Дело в том, что учебная “Торпеда” в целях защиты от несанкционированного использования запрограммирована на самоуничтожение, если в ней находиться неидентифицированная личность. И их, я смею предположить, разнесло по всей округе.

- В таком случае ей просто не стоило показывать машину своему парню, - сказала Матильда.

- Если бы она об этом знала заранее, может, и не показала бы. Никто же не предупреждает об этом, поняли? – Нелли окинула взглядом своих подруг, ища на их лицах тень страха. – Вы поняли, к чему ведёт вся эта история?

Подруги дружно пожали плечами.

- Может случиться так, что “Торпеда” и нас не идентифицирует. Ведь любого из нас могут случайно не внести в список идентификации…

- Этого не может быть. “Торпеды” не могут нести такую опасность, - сказала Матильда.

- Мне тоже в это не верится, - прошептала рыжая Соня Дружинина.

- Мне не нравится, что ты вообще это рассказываешь, - возмущённо пролепетала низкорослая, но ужасно заумная Душка Чебурашкина, которая больше походила на злобного пекинеса, чем на девочку. – Ты сеешь панику. Причём, на ровном месте.

- Здесь многие об этом знают, - заверила своих подруг Нелли. – О том, что я вам рассказала. Тот, кто это рассказывал кому-то в кафе, ещё сказал, что об этом знают очень многие, но почему-то об этом не принято говорить.

- Я уже никогда не смогу сесть в “Торпеду”, - упавшим голосом сообщила Соня Дружинина, невероятно красивая, но в тоже время, невероятно рыжая девушка, которая учится так же плохо, как Сэм.

- Да всё ты врёшь, как всегда, - презрительно фыркнула Матильда в сторону Нелли.

- Я не вру, многие об этом случае знают! - воскликнула Нелли, чувствуя, что к её страшилкам все теряют интерес. - И, между прочим, если я знаю то, чего не знаете вы, то это ещё не означает, что я сижу вечерами напролёт и выдумываю небылицы, чтобы вас потом наутро всех удивить.

- А, по-моему, всё так и происходит, - шепнула Сэм своей соседке - Груше.

- Кстати, нам уже пора, - торопливо произнесла Матильда, встала, и устремилась к пока ещё закрытой двери в зал для учебных собраний. - Вечно с вами я оказываюсь последней. Давайте поближе встанем.

- Да, нужно встать поближе к входу, чтобы хорошие места занять, - сказала Нелли. - Сюда же из Тинториуса понаехала целая уйма народу! - сказав это, Нелли громко и презрительно фыркнула. - Конечно, им там наобещали бесплатной учебы, и они ринулись на радостях в Мэнфилд! Нам здесь самим кислороду не хватает, так ещё и они понаехали, - всё так же раздражённо бросила Нелли, которая сама-то только два года назад перевелась в Мэнфилд из Санкт-Петербурга.

- Да ладно тебе, Нелли, они же не виноваты в том, что случилось, - деликатно заметила Соня. - Не дай Бог, если у нас нечто подобное произойдёт.

Соня и Душка поднялись со своих мест. Они подняли свои огромные чемоданы, и с трудом волоча их, поплелись за своими подружками. У Сони было напряжённое лицо.

- Интересно, можно будет перевестись из Стоктона в другой университет, если станет совсем тяжело с первых дней? – рассуждала Соня.

- Перевестись вряд ли, - заметила Нелли. - Тебе в таком случае лучше сразу начинать учёбу в другом месте, чтобы год не терять.

- Хочу в Пурлих, - пробубнила Соня, - Мне от дома до консерватории пятнадцать минут ходьбы. Всё! Решено! После окончания школы еду к себе домой в Пурлих! Буду виолончелисткой!

Элли, уловив движение вокруг себя, убрала плеер в сумку.

Груша захлопнула блокнот и в задумчивости уставилась на окно, стекло в котором было выложено цветной мозаикой. У окна так и стояли Глендора и Вторуша. Она слопали шоколадку, и теперь рассматривали блестящую обёртку от неё, словно находили в этом что-то интересное.

Альбина уже сидела не на корточках, а на своей попе, поджав коленки к подбородку.

- Может, тоже встанем поближе? - предложила Сэм. - А то придётся стоять в проходе. А количество мест ограничено.

- Да, - согласилась Элли.

Сэм, поднимаясь со своего места, слегка пригнулась, чтобы не стукнуться о копыто железного коня.

- Директор Табакеркин заболел! - донеслось откуда-то.

Все ожидающие собрание обернулись.

Голос принадлежал Мауд Жеркоевой, полноватой и очень наглой девице. Она - староста в группе Сэм.

Мауд Жеркоева подскочила к толпе, состоящей из её многочисленных подружек, таких же наглых девиц, как и она сама, и громко сообщила, чтобы и другим слышно было:

- Он заболел очень серьёзно, и в этом году его уже точно не будет. Вместо него будет кто-то другой. Какой-то человек из Стоктона. С кафедры военной журналистики. Он сейчас там, - Мауд ткнула пальцем в сторону двери в зал, - ведёт собрание у седьмых классов.

- А что с Табакеркиным случилось? - забеспокоилась Злата Травкина - подружка Мауд. Она - единственная из подружек Мауд более или менее нормальная. Остальные такие же, как Мауд – толстозадые и наглые. - Он хоть когда-нибудь вернётся? Ну, хотя бы к концу учебного года?

- Понятия не имею. Поскольку не знаю, чем он болен. Не имела возможности в подробностях уточнить, - посетовала Мауд, обернувшись назад. Она увидела, что практически все сейчас с ней глаз не сводят, как с человека, принёсшего важные новости. И она от своей значимости совсем расцвела. - Остался один год учёбы, и такие перемены в школе…. Весьма некстати…

- А тот человек из Стоктона, он что, совсем ужасный? - с вымученным лицом спросила Загоска Хвостова - девушка на побегушках у Мауд. Она - не подружка у Мауд, она только набивается ей в подружки.

- Ну, ты придумала, Загоска! Как человек, которому доверили возглавить школу, может быть ужасным? - вспылила Мауд.

- А что, разве не может? - совсем тихо спросила Загоска.

- Конечно, нет! Он может быть слишком строгим или слишком требовательным. Но никак не ужасным. - Мауд говорила с Загоской так, словно считала её полной дурой. - В общем, Загоска, отстань. И без тебя тошно.

Через пять минут опасения подтвердились, когда из зала для собраний стали молчаливо выходить ученики седьмых классов.

Девочка с двумя тугими косичками на голове, прижимала к глазам платок, а другая подбадривала её, немного приобняв:

- Не обращай внимания, Лиза. Никто его особо и не слушал.

- Ну, да…, - девочка с тугими косичками громко всхлипнула и зарыдала пуще прежнего. - Все смеялись! Зачем он это сказал?

Подружка покрепче обняла плачущую Лизу и повела её к выходу.

- Хильдегард! - окликнула Мауд какую-то девочку. - Постой!

Девочка с каштановыми волосами до лопаток остановилась, подошла к Мауд и громко сказала, что это правда, что теперь директором школы, по крайней мере, в этом году, будет некий генерал по имени – Данте Фигушкин, который пообещал при малейшей оплошности гнать каждого ко всем чертям.

- Ужас…, - прошептала Загоска Хвостова.

- Ужас для тех, кто сюда приехал коротать школьные деньки, а не получать знания, - сумничала Мауд. - Тем, кто учится, бояться нечего.

- Ну, не знаю…, - насупилась Хильдегард. – Тут ходят разные слухи… В общем, говорят, что генерал Фигушкин сделает всё, чтобы к концу учебного года нашу школу объявили как самый бесперспективный филиал из всех мэнфилдских школ. …Чтобы снять с неё звание основной школы и передать его санкт-петербургскому филиалу.

- Разве такое возможно? – побледнела Мауд.

- А разве нет? У него на руках наши характеристики, и он, даже не зная нас лично, объявляет идиотами только за то, что у кого-то хронический гастрит, а у кого-то когда-то была задержка по оплате за учёбу. В конце концов, он напишет отчёт, что в нашей школе плохая успеваемость, и все больные и неплатёжеспособные.

- Хильдегард, я хочу поговорить с тобой наедине. Пойдём в сторонку. - Мауд увела девочку в сторонку, и что-то выспрашивала у неё без свидетелей, упёршись руками в свои зажиревшие бока.

Когда зал освободился от семиклассников, в коридор вышел толстый Велижан Окороков, который работает в школе заместителем директора по хозяйственной части, и попросил учащихся зайти в зал только через десять минут.

- Новому директору нужно немного передохнуть, - объяснил он. – Вернее, подзарядиться гневом.

- Он очень злой? - спросил Пламен Петухов.

- Посмотри, во что он нас вырядил, и ты всё поймёшь без слов! - С этими словами толстяк оттопырил в стороны карманы своего пиджака. - Заставил всех одеться в гадкие оттенки серого или коричневого. Я выбрал серый. Коричневый у меня ассоциируется с чем-то совсем уж старческим.

Веснушчатый Пламен Петухов сочувственно улыбнулся:

- У меня тоже.

- Ну, ничего. Завтра я снова надену то, что мне нравится. И пусть только что-нибудь мне скажет! – Беда Велижана Окорокова была в том, что он носит только цветные клетчатые пиджаки. Тут его кто-то окрикнул из зала. - Ладно, я пошёл. Старина Фигушкин недоволен, что я надолго вышел из зала. – Велижан Окороков, пыхтя, закрыл за собой дверь.

Под дверями уже собралась толпа, которая гудела как шмелиный рой. В основном, все обсуждали уход директора Табакеркина.

- А если он вообще помрёт…

- Табакеркин обещал не портить нам аттестаты плохими оценками. А что же теперь будет?

- Всё, нам конец…

- Эй, ты, Лисичкин, всё бока себе наращиваешь? - Это, как всегда, Бонята Орлов решил поиздеваться над беднягой Гомером.

- Отстань, - прошептал Гомер так тихо, что не каждый и услышал. Он, уже в самый последний момент подошёл к толпе ребят.

- Он уже от страха дрожит, смотри! Смотри, как его жирные бока заходили! Трясётся, как желе! - заржал Тумаш Хренов - дружок Боняты Орлова и Эрика Злобина. Такой же ненормальный, как и те.

- Жирная свинья за лето стала ещё жирнее! - произнёс Эрик, бросая взгляды в сторону Элли, и рассчитывая на её интерес. - Я думаю, Лисичкин, что тебя мамаша специально откармливает, чтобы на Рождество продать тебя как поросёнка. Тобой полгорода накормить можно!

Все стали смеяться. Даже Сэм стало немного весело. Но она себя пересилила и почти не смеялась.

- Надоели вы мне все! - выдавил из себя Гомер и отошёл в сторонку.

- Мы ему надоели, - хныкающим голосом произнёс Эрик. - Все слышали? Мы, оказывается, все ему надоели!

Тут десять минут истекли, и Мауд Жеркоева неприятным громким голосом сообщила, что она первая войдёт в зал, потому что она староста одной из групп.

- Дайте мне пройти! Не путайтесь под ногами! В конце концов, соблюдайте субординацию! - Мауд с важным видом протиснулась между учащимися, раскидывая всех в стороны, и не менее важно потянула на себя дверь. И все заметили, что лак тёмно-коричневого цвета на ногтях Мауд как всегда облуплен.

Мауд широко распахнула дверь, и толпа за её спиной сразу притихла. Вдалеке напротив входа у трибуны стоял насупленный человек в тёмно-синем костюме, увешанном двумя десятками орденов.

- Проходите быстрее, не создавайте экспериментальную модель тромбоэмболии в дверях, - проворчал этот человек.

Груша села во втором ряду с краю. Сэм и Элли сели рядом с ней.

Зал для учебных собраний никогда не выглядел особо торжественно - он всегда был тёмно-коричневым и мрачным. Сиденья коричневые, паркет коричневый, стены оббиты коричневыми деревянными лакированными дощечками. Единственные красочные пятна – это мозаика на окнах.

Сэм с тоской посмотрела на окно слева от себя. Мозаика на окне в виде пейзажа с цаплей. Солнечные лучи могли пробиться только сквозь белую цаплю, всё остальное изображение было изумрудно-голубым и не пропускало свет.

За длинным столом из красного дерева сидели преподаватели. И чтобы из них кого-то узнать, нужно было прежде сфокусировать взгляд. Все одеты почти одинаково!

На середине стола появилась бронзовая эмблема школы в виде ромба, в центре которого было изображение двух скрещенных мечей, поверх которых фигурная надпись “Долина доблести”, в верхнем углу ромба слово - Знание, в правом углу - Достоинство, в левом - Отвага. Эта громоздкая эмблема была в метр высотой. Все знали, что в школе в прежние времена была какая-то эмблема, которая хранилась под стеклом в холле главного учебного корпуса, и которую начищали до блеска раз в квартал. Но до сих пор никто её не видел. И вот сейчас она была вытащена из недр школы, но, видимо, до блеска её отчистить не удалось.

Человек в синем костюме придирчиво рассматривал учеников, которые тоже дружно уставились на него.

Ероха Чашкин – бледнолицый парень, так прилип глазами к новому директору, что забыл опустить сиденье и уселся на пол задом, чуть не повалив весь ряд сидений. Сидевшие на этом ряду судорожно схватились за спинки стоящих перед ними сидений, чтобы хоть как-то удержаться на своих местах.

Когда все уселись, человек в синем костюме сконфуженно посмотрел в центр зала. Там, в проходе, стояло несколько чемоданов и дорожных сумок. Нескольким ученикам и вправду не хватило мест, и теперь они восседали на своих чемоданах.

- Вместо того чтобы устраивать цыганский табор в зале для собраний, можно было приехать ещё вчера, заблаговременно, - посоветовал новый директор школы. - Чтобы я это видел в первый и в последний раз.

От этого человека так и веяло нетерпимостью ко всему, что он здесь вынужден был наблюдать. Он не улыбался. У него узкие тёмные глаза, а брови слишком широкие. Нос картошкой, а чёрные волосы торчком во все стороны. Он среднего роста и коренастый.

Новый директор резким движением раскрыл папку, лежащую перед ним на трибуне. Поджал губы. Громко шелестя, отобрал несколько листов. Все, как загипнотизированные, наблюдали за его действиями, боясь вздохнуть.

- Прежде всего, я вас, конечно, поздравляю с более или менее успешным окончанием десятого учебного года мэнфилдской школы. До стоктонской Академии доберутся не все. …Я надеюсь, что не все, - директор сделал паузу, - а только самые дисциплинированные и трудолюбивые. Стоктон не терпит исключений. И поэтому… за этот учебный год я каждого из вас изучу настолько микроскопически, что ни один недостойный, ни под каким предлогом не проникнет туда. Этот год будет для всех тяжёлым. Большая часть из вас позорно бежит отсюда, испугавшись трудностей. К великому сожалению с каждым годом я всё больше убеждаюсь в том, что редеют ряды настоящих граждан нашей страны. Лица становятся все менее интеллигентными, генофонд протух. И не говорите мне, что сама стоктонская Академия - это уже давно самый обычный университет. Этого просто не может быть. Ведь именно на этой Академии всё и зиждется – и правительственные кадры, и безопасность страны и наука! - Внезапно лицо директора потеплело, и он мечтательно произнёс: - В мои дни, когда я сам был учеником мэнфилдской школы, а позже студентом стоктонской Академии, девочек принимали за редким исключением, а все мальчики были одного роста и даже одного телосложения. И все носили одинаковую форму – тёмно-зелёные брюки и жёлтые рубашки. Вот это была дисциплина…. Да. Когда я учился, время было определённо лучшее. Это был расцвет системы образования. И ни одного рыжего в Академии в мои времена не было, - директор поморщился, словно лимон раскусил, - а сейчас я вижу - сплошная морковь. Недаром ещё основатель школы – генерал Чурила Кораблёв говорил, что “рыжие в правительственных кабинетах, это всё равно, что женщины на корабле”.

- Фигушкин ненавидит рыжих, - прошептал за спиной у Сэм Есеня Чемоданов. Его брат в прошлом году окончил стоктонскую Академию. - Мне брат рассказывал. Он даже на экзаменах их валит.

- Да пошёл он! - в сердцах прошептал сплошь усеянный веснушками Пламен Петухов. - Я, может, таким родился!

Сэм поднесла прядь своих медных волос к глазам, посмотрела на них внимательно и пожала плечами.

- Конечно, я не могу заставить вас носить то, что вы не желаете носить, но я имею полномочия заявить: никакого разгильдяйства во внешнем виде я терпеть не намерен. Как я вижу, некоторым ученикам, которые условно подходят под категорию “мужской пол”, не хватило мужества на то, чтобы перед новым учебным годом привести в порядок свои головы. И они соизволили явиться в Мэнфилд, словно какие-то девочки. В таком случае лучше было бы заплести косичку, чтобы волосы не висели со всех сторон. Под понятием “приличный внешний вид” я понимаю: отсутствие в одежде тех вещей, без которых легко можно обойтись в повседневной жизни. То есть, никаких бандан на головах, никаких лишних украшений типа бус, браслетов и колец.

Ученики стали оборачиваться друг на друга, давая понять, что у тебя, дружок, не всё в порядке с внешним видом.

- А сейчас несколько правил и наставлений. Первое, что бы ни случилось - никаких пропусков занятий. Даже болезнь - ещё не причина для прогула. Лично меня не проведёшь высказываниями, типа “у меня болит живот” или “у меня болит голова”. Болит голова - прими таблетку. Болит живот - пересмотри своё питание. Умри, но на занятия приди! - девиз, который полностью отражает моё отношение ко всему, что связано с учёбой. Второе, - с этими словами директор ловко выдернул из папки один листок, и усмехнулся, - Комитет школы Мэнфилда любезно передал мне список тех, кто по каким-либо причинам не посещает некоторые дисциплины. Смотрю и удивляюсь! Что стало с Мэнфилдом? Куда он катится? Поставляет нам в Стоктон брак! Вчера вечером я просмотрел осведомительные письма, и мне откровенно стало нехорошо. Более того, пришло одно прелюбопытное письмо из Тинториуса. И вот что я скажу - такого нет ни в одном филиале мэнфилдской школы! Для примера… В благовещенский филиал учащихся принимают только после сурового экзамена на физические нагрузки. А сюда, видимо, берут всех прямо с улицы.

Директор стал всматриваться в зал, словно пытался отыскать тех, о ком он был осведомлён письмами.

- Начнём. Глеб Сорокин! - громко зачитал первое имя директор школы. - Освобождение от занятий по рукопашному бою. Причина: двустороннее сходящееся косоглазие.

Многие в зале стали умирать со смеху. Это были учащиеся из Тинториуса, потому что никто из тех, кто знал Глеба хорошо, не стал бы над ним смеяться. Глеб - совершенно безобидный человек. А косоглазие у него оттого, что он в раннем детстве перенёс какую-то инфекцию, которую поздно у него диагностировали. Зато его папа - Джулиан Сорокин - владелец самого рейтингового телевизионного канала - “Мир звёзд”. И вообще, Сорокины - сказочно богаты. Но по внешнему виду Глеба этого не скажешь - он не любит выпячиваться. И никто в школе уже не обращает внимания на его косоглазие. Все уже к этому привыкли и совсем не представляют Глеба без его косых глаз.

Похоже, директору было по душе, что он смог вызвать такую реакцию в зале, и уже повеселевшим голосом он добавил:

- Так вот, Сорокин, или ты выполняешь общие требования, или собираешь вещи прямо сегодня. Мэнфилд - не место для убогих и кривых. Мэнфилд - это Олимп! Мэнфилд - это первая ступень к вершинам Стоктона! Будь ты хоть трижды косым, Сорокин, это не повод отсиживаться на диване, когда все остальные трудятся на благо Отечеству. Подумай хорошенько на досуге, сынок, что для тебя важнее: твоё пустяковое косоглазие или честь!

Косоглазие у Глеба совсем не выглядело пустяковым. Более того, оно выглядело чрезмерным.

- Гомер Лисичкин! - зачитал следующее имя директор, при этом выразительно покачав головой из стороны в сторону, - Освобождение от всего, что связано с физической нагрузкой вообще. Причина освобождения…. Да их тут несколько. Избыток массы тела, панический синдром, диспепсический синдром…. Не имеет смысла продолжать. Десять пунктов! Так вот, крошка Гомер, с сегодняшнего дня на обезжиривающую диету, а всё остальное меня не касается. Будешь заниматься со всеми на общих условиях.

Генерал как следует прочистил горло, прокашлялся.

- Самуэла Пейпс! – прогремело словно гром среди ясного неба.

Её имя, как показалось самой Сэм, генерал выкрикнул громче, чем все остальные имена.

- Под стать Лисичкину, - съязвил генерал. - Освобождение от физкультуры. Посмотрим причины. Низкое артериальное давление, учащённый пульс. И ЭТО учится в школе имени Чурилы Кораблёва! Что ж… По-крайней мере мне всё понятно… Достопочтенный господин Светозар Пейпс вечно занят, вечно в делах. Где уж тут время на воспитание дочери. Так и не успел ей привить истину, как важно физическое развитие для подростка. Наверное, уже целое состояние нажил на синедраконцах? Пейпс, запомни, широкая известность твоего отца здесь тебе не поможет. Не рекомендую тебе слишком долго засиживаться в лучах чужих побед. Эти лучи греют сильно, да не долго.

Сэм не могла и пальцем пошевелить. Она сидела, опустив голову, и мечтала только об одном, чтобы директор переключился на кого-нибудь другого.

- И ещё, Пейпс, мой тебе хороший совет, так сказать от чистого сердца - уговори своих родителей подыскать тебе другую школу. Сомневаюсь, что ты получишь аттестат за этот учебный год.

Отзвуки собственного сердцебиения немного заглушали голос директора. Но от этого уже не было легче. Стыд, смущение, отчаяние… Сэм чувствовала всё сразу. “Что теперь подумает обо мне Престан?”. Но Престана она не видела ни до собрания в холле, ни здесь.

- Следующий кандидат на отчисление - Карли Франкс! Детка… Пережить нападение маньяка и теперь снова продолжить обучение в нашей школе, так далеко от дома… Знаешь ли, совершенно необдуманный поступок.

Элли наклонилась к Сэм и шёпотом сказала:

- Это её спас Престан.

Сэм до боли закусила губу.

- Но не могу не заметить, что есть достойные учащиеся, не сказать про которых было бы огромной ошибкой. Зачитаю несколько имён: Груша Плотникова, Престан Каземиров, Мауд Жеркоева, Матильда Литвинова, Душка Чебурашкина, Том Коржов, Яра Москвитина и Честен Засоркин. - Тут директор остановился, насупился, но уже через несколько секунд его лицо просияло. - Да…, хотя Засоркин и оплошал в прошлом учебном году, как мне стало известно, но в целом успеваемость похвальная, насколько я могу судить по аттестату. Поразительно, всего восемь достойных кандидатов на поступление в стоктонскую Академию. Я не знаю, на что рассчитывают все остальные, потому что Стоктона им не видать как своих ушей!

Директор обвёл победным взглядом присутствующих.

- И ещё, важное дополнение: ко мне обращаться – генерал Фигушкин! - подбородок директора гордо взлетел вверх. - И никак иначе.

Генерал Фигушкин посмотрел налево от себя, где за столом сидели преподаватели в своих серых и коричневых одеждах, один похожий на другого, как близнецы. Они дружно повернули свои головы на директора.

- Как вы уже догадались, я внёс свои коррективы в преподавательский состав. Из Стоктона к вам прибыли некоторые преподаватели, которые смогут дать точную оценку вашим способностям. Итак… Представляю вам преподавателя наиважнейшего предмета - “Повиновение и дисциплина “ – профессора Марибора Черноуса.

Мужчина в неряшливом коричневом костюме криво привстал, и так же криво попытался изобразить улыбку на своём лице. Но это было скорее похоже на гримасу боли от геморроя.

- Первый стервятник в Стоктоне. Может кого угодно сожрать с потрохами, и даже не подавится, - прошептал Есеня Чемоданов за спиной у Сэм.

- Это и без слов видно, - так же шёпотом ответил ему Пламен Петухов.

- Я ценю профессора Черноуса, прежде всего за то, что его мастерство отточено десятилетиями работы в Стоктоне. Нам не приходиться жаловаться на его работу, когда мы видим эти стройные ряды патриотов, готовых кинуться в самое пекло по первому требованию своего командира.

Генерал Фигушкин кивнул профессору Черноусу, показывая тем, что он его уже достаточно представил. И тот сел на своё место.

- Вторая по важности дисциплина - “Разведка в суровых климатических условиях с курсом логического умозаключения”. Я решил, что этот предмет у вас обязательно должен вести преподаватель из Стоктона. Итак, Горацио Тропинкин.

Молодой, жутко привлекательный мужчина, просто кивнул в зал головой, посчитав, что слишком много чести будет, если он встанет. Но, в целом, он производил приятное впечатление.

- В это году вы начнёте осваивать азы рукопашного боя и боя с применением холодного оружия. И вашим преподавателем в этом деле будет - Драгош Смелов.

Со своего места очень плавно приподнялся жилистый мужчина. На вид ему не больше тридцати лет.

- Физкультурой с вами займётся Добрило Дубок. Насколько я знаю, господин Кузнецов особо вас не перегружал, и вы на его занятиях только через скакалку прыгали. Теперь всё будет иначе. – Директор кровожадно облизал губы.

- Надо будет у него спросить, какие препараты он глотает, - шепнул Есеня Чемоданов, впечатлившись телосложением преподавателя Дубка. - Я тоже хочу такие же мускулы, чтобы все тёлки были моими.

- Следующий предмет, без знания которого невозможно представить воспитанника Стоктона - это техника управления “Торпедой-4”. Разумеется, пока только теоретический курс. И не говорите мне, что не всем пригодится умение управлять этим автомобилем. Я понимаю, самая ничтожно малая часть из вас попадёт на элитное отделение правительственной разведки. Но само нахождение в Стоктоне вас просто обязывает иметь представление о “Торпеде-4”. Кто с этим не согласен, может прямо сейчас собирать свои манатки и чесать из Мэнфилда куда подальше! А в азы управления этим автомобилем вас введёт преподаватель – Дагус Обидняк. Не смотрите, что он молод. Требования у него ещё те. Сами увидите. И запомните, никто не выдаст вам аттестат, пока именно этот предмет не будет освоен вами в полном объёме. Разве можно представить себе человека, окончившего мэнфилдскую школу – первую ступень Стоктона, без понятия о “Торпеде-4”? Не думаю… Познакомьтесь, Дагус Обидняк.

Преподаватель по технике управления “Торпедой-4” был мрачен и сердит, несмотря на то, что он, действительно, был очень молод. Он был среднего телосложения, не жирный и не худой, волосы ёжиком, карие глаза, большеватый нос, полноватые губы.

- По остальным предметам преподаватели останутся прежние. “Организацию порядка в условиях чрезвычайных ситуаций” - продолжит вести преподаватель Кокеткина. Преподавать историю и героический цикл будет профессор Конрад Ортега, - вяло прокомментировал генерал Фигушкин. При этом пожилой седовласый мужчина с пышной причёской поднялся со стула, отвесил почтительный поклон в зал, и плюхнулся обратно на стул.

Далее генерал скомкано представил тинторинчанам остальных преподавателей, которых, те, кто учился в Мэнфилде, уже хорошо знали. Мировую литературу как преподавала, так и будет преподавать старушка госпожа Читалкина, химию - госпожа Реактивова, познание природы - Снегирёва, а алгебру господин Москвитин.

- Ровно через месяц в школе состоятся выборы президента школы. Однако не спешите выставлять свои кандидатуры, поскольку на этот раз именно Комитет школы будет решать, кто достоин избираться. Остался последний год учёбы и нам нужен настоящий президент, а не липа. …И ещё одно событие, которое состоится в ноябре. Ваша школа продолжит традицию: раз в десять лет проводить тайное голосование с целью выяснения, чьи каменные изваяния вы желаете видеть на территории учебного городка.

Зал так и ахнул. Кое-где раздались робкие аплодисменты.

- Я проголосую за Змеелова-Гудима из “Часа оборотней”, - прошептала Элли.

- А я за Фредди Крюгера, - сказала Сэм.

- А сейчас проверим, все ли тинторинчане соизволили приехать вовремя. Чьё имя я называю, прошу тут же подняться. И не вздумайте встать за своих опоздавших товарищей. Я очень внимательный, и эту вашу хитрость знаю. – пригрозил генерал Фигушкин. - Начинаю прямо по списку. Руди Оболдин.

С первого ряда поднялся юноша, про которого можно было сразу сказать, что он - мальчик с фермы. И без всяких обид. Клетчатая фланелевая рубашка с закатанными до локтей рукавами, тёмно-синие джинсовые штаны. Непослушные рыжеватые волосы и округлое загорелое лицо.

- Прелеста Комарова, - зачитал генерал Фигушкин и стал всматриваться в зал. Никто не поднялся.

- Прелеста хочет неприятностей, и она их получит, - прошептала Элли.

- Что, не приехала ещё? Может вообще не приезжать, так ей и передайте, если встретите, - ворчливо произнёс генерал Фигушкин. - Ружена Цветкова!

- Угораздило её сюда приехать! - прошептала Элли.

- А кто она? - спросила Сэм.

- Нимфоманка, - на полном серьёзе сказала Элли.

Сэм обернулась в зал. Там, где-то вдалеке поднялась со своего места очень стройная девушка со светлыми кудряшками, разбросанными по плечам. Волосы у неё даже в полумраке зала переливались.

- Груша Плотникова, - озвучил следующее имя генерал Фигушкин.

Груша отметилась.

- Элли Турнепкина.

Элли тоже встала со своего места.

- Хотимир Шурупов.

С третьего правого ряда поднялся парень, с которым поздоровалась Элли в учётном отделе.

- Невер Кропоткин.

Рядом с Хотимиром поднялся со своего места парень со светлыми волосами. У него смуглая кожа, а волосы, сразу видно, тонированные.

- Это он, - еле слышно шепнула Элли.

- Жених Груши? - тихо переспросила Сэм.

- Ага.

- Карли Франкс.

Со своего места поднялась худенькая девушка с длинными прямыми волосами. Одета она была просто – в полосатую футболку и джинсы. Так вот с кем встречается Престан… Девушка, даже встав, не подняла своих глаз.

Потом генерал Фигушкин назвал ещё с десяток имён, но Сэм уже никого не рассматривала. Её волновала только Карли Франкс. Она встречается с самим Престаном Каземировым… Должно быть, она какая-то необыкновенная…

Потом генерал Фигушкин ещё раз предпринял попытку внушить ученикам, какие они тупые и ничтожные, и что в Стоктоне им не место. Ещё он успел пять раз похвалить благовещенский филиал школы. Ещё сказал, что филиалы в Иваново и Новосибирске самые сильные в умственной категории и там за неуспеваемость безжалостно отчисляют прямо посреди учебного года. А в Эгмонте самая похвальная дисциплина и ни одного замеченного случая употребления наркотиков учениками, и это несмотря на то, что именно Эгмонт весь засажен коноплёй. А санкт-петербургский филиал, по словам генерала Фигушкина, вообще выше всех похвал и пока занимает первое место по всем категориям. И добавил, что если ему за этот год не удастся воссоздать былую атмосферу в школе Мэнфилда, он поставит вопрос о передаче звания основной школы санкт-петербургскому филиалу.

А потом с первого ряда поднялась Смеяна Бумажкина - секретарь директора школы и напомнила всем, что завтра медосмотр.

- Сэм, съездишь с нами за учебниками? – Горячее дыхание Элли обожгло ухо Сэм.

- Не знаю, сейчас так жарко.

- Но здесь всегда жарко. И завтра будет жарко. Это же – Краснодарский край. Или ты предлагаешь нам с Грушей ждать зимы?

- Вовсе нет, - ответила Сэм, озираясь по сторонам в поисках Престана. Но его так нигде и не было.

- Так ты с нами?

- Да.

 

Глава 7 “МУЗЕЙНАЯ ЛИХОРАДКА”

Книжный магазин своим размахом поразил как Грушу, так и Элли. Они кидались от полки к полке, и без конца сверяли список литературы со своими приобретениями.

- Не верю своим глазам! - ликовала Груша. - Здесь три разных учебника по теоретическим основам управления “Торпедой-4”! Какой брать?

- Бери ту книжку, на которой красная машинка, - подсказала Сэм.

- “Торпеда-4”, а не красная машинка! - вскипела Груша.

- Какая разница? - фыркнула Сэм.

Из глаз Груши чуть не посыпались гневные искры, готовые испепелить Сэм до самых косточек. После этого Сэм предпочла вообще молчать. Её советы никто здесь не оценил.

- Жарко сегодня, - прокомментировала состояние погоды Элли, выйдя из магазина, хотя это ни в каких комментариях не нуждалось. – Но когда ещё мы приедем сюда?

- Я думаю, не скоро, - настроение Груши внезапно прояснилась. Она улыбалась. – Поэтому можно немного побродить по Тарго-Бату. Все туристы первым делом едут сюда. Значит, это того стоит.

- Ну, уж нет! - переполошилась Сэм. – Я домой!

- Послушай, Сэм. – Элли поставила сумку, до отказа набитую учебниками, на асфальт. – Ты же в курсе насчёт итоговой работы по истории.

- И что?

- Темой своей работы я выбрала традиции африканского континента.

- И что? – осторожно спросила Сэм.

- Где-то здесь есть музей африканской культуры. Я это точно знаю. Помнишь, Сэм, ты сказала вчера, что возле книжного магазина находится телестудия? А я знаю, что недалеко от телестудии есть тот самый музей, который мне нужен.

- То есть ты предлагаешь переться в такую жару в музей, только для того, чтобы ты сделала заметки для своей итоговой работы, которая будет в конце мая следующего года. Поверь, это того не стоит. Поехали домой. – Сэм уже сделала шаг в сторону, чтобы идти.

- Потом, как всегда, Элли будет некогда, – вмешалась Груша. - А тема у неё обширная. В Африке этих традиций как собак нерезаных. А одних обрядов сколько. А поверий. Их вообще не счесть. Нужно начинать изучать тему прямо сейчас.

- Да кто вообще в эти музеи ходит? Только те, кто приезжает с глухой деревни, - нашла, что сказать Сэм.

- Какая ограниченность, - это были единственные слова, которые смогли выразить то, что подумала Груша про Сэм Пейпс.

Сэм, Элли и Груша шли по легендарным улочкам района Тарго-Бату. На пути им повстречалась телестудия канала “Тьюти”. Элли пару минут вглядывалась вдаль, постоянно щурясь. Груша и Сэм терпеливо ожидали, пока Элли не насмотрится на высокую железную изгородь, за которой целый лес из довольно высоких деревьев.

- Это - абсурд, я была в шаге от телестудии, но и краем глаза её не видела, - посетовала Элли.

- Элли, в Мэнфилде никто не показывает бесплатно то, что можно показать за деньги, - пояснила Сэм. – Платные экскурсии.

- Понятно, - загрустила Элли.

Потом им повстречался на пути магазин антикварных часов, потом самый известный в стране кондитерский магазин.

- Внимание! Внимание! Сегодня в нашем магазине в продажу запущена новая продукция - шоколадные трюфели, сырные пышки и печенье лесного кабана! Только сегодня скидка на предлагаемый товар тридцать процентов! Всё очень вкусно! Заходите, девчонки! - Из магазина выбежало какое-то чучело, одетое под белку с огромным пушистым хвостом выше головы и принесло радостное известие, прыгая на одном месте.

А потом это чучело подскочило к Элли.

- На некоторый товар скидка до сорока процентов.

- Мне и бесплатно не надо. Я не могу есть сладкое при температуре плюс сорок. Никто не может. Понял?

Белка пожала плечами.

- Идиот, - прошептала Элли.

 

Музей африканской культуры снаружи походил на гигантскую африканскую хижину. Огромная овальная глиняная хижины с куполообразной крышей. Вход довольно низкий. Сэм даже пригнулась, когда входила вовнутрь. На столе, прямо у кассы, лежала пушистая серая кошка и облизывалась до ушей.

Во всём музее царит атмосфера надвигающейся африканской ночи. Свет приглушённый, и какой-то зеленоватый. А ещё отсутствие окон, тихие звуки тамтамов.

В первом очень большом зале прямо посередине имитирован какой-то обряд. Все задействованные в ритуале персонажи сделаны из воска. Эти темнокожие восковые фигуры как будто танцуют вокруг огромного шеста. Рядом тамтамы, какие-то растения, деревянный ящик с цыплятами. Цыплята тоже восковые.

В другом конце этого зала две женщины-посетительницы рассматривают огромную маску, висевшую на стене. А вообще, здесь множество масок. Эти женщины охают, восхищаются, о чём-то спорят. А на самом деле, ничего особенно из себя эта маска не представляет. Просто какая-то кругляшка с рогами, а вокруг глаз белые круги.

Потом эти две женщины пошли к выходу, и Сэм осталась в этом зале с Грушей наедине. Элли куда-то запропала, они и не заметили.

Тут, совсем нежданно-негаданно у ног Сэм стала отираться та самая музейная кошка. Сэм только собирается куда-то ступить ногой, кошка мигом оказывается на этом месте.

- Пожалуйста, не путайся под ногами, - попросила Сэм назойливую кошку, и тут же её ноги запутались в кошке окончательно, и она чуть не упала. И чтобы не упасть, она машинально схватилась за вытянутую руку восковой старухи. Но фигура этой старухи не была укреплена в полу. И, поэтому, она стала раскачиваться и вот-вот упала бы. Но Сэм кое-как удержала её на месте. Она торопилась, боясь быть застигнутой за порчей музейного имущества. Но стоило убрать руки от этой старухи, как она начинала раскачиваться взад-вперёд и снова норовила упасть. Сэм себя почувствовала совсем гадко. А Груша, видя всё это, даже не пытается помочь Сэм. А Элли, как назло, не удосужилась находиться рядом. Где она, вообще непонятно.

- Поосторожнее с музейными экспонатами. Они очень дорогие, - это всё, что сказала Груша и отвернулась.

Когда Сэм удалось зафиксировать восковую старуху на одном месте, она ни на секунду больше не пожелала оставаться в этом зале. Сэм ринулась в другой зал, оставив Грушу одну.

В другом зале, который по размерам был ещё больше, чем первый, Элли стояла перед какой-то подставкой со стеклом, и низко нагнувшись, что-то рассматривала, шевеля губами.

- Что ты там смотришь? - спросила Сэм, тихо подкравшись к Элли.

- Так, ничего…. - Элли немного вздрогнула. - Здесь, похоже, какое-то заклинание.

- Заклинание? - повторила Сэм. - О, Господи.

- Я хочу проверить, насколько всё это правда. Я знаю множество историй о том, на что способны африканские ритуалы. Все эти ритуалы по оживлению мертвецов и превращению их в зомби… Но в то же время, я всего этого не видела своими глазами, - прошептала Элли, не отрывая глаз от книги под стеклом. - А что, если всё это чей-то вымысел?

- Наверное, так оно и есть. Это всего лишь истории, - сказала Сэм.

- Я хочу попробовать, - сказала Элли.

- Что попробовать? Превратить кого-нибудь в зомби? - Сэм неожиданно оживилась. - А это идея - давай превратим генерала Фигушкина в зомби и заставим его выдать нам аттестаты уже сегодня!

- Да, было бы неплохо, - согласилась Элли. - Давай попробуем.

- Прямо сейчас? - спросила Сэм.

- А когда ещё? Читай! - Элли ткнула пальцем в стеклянную подставку.

- Я? - спросила Сэм, на которую плохо действовала мрачноватая атмосфера музея. - Я не буду читать! Это может меня убить!

- Не выдумывай чепуху, - Элли снова ткнула пальцем в стекло и потребовала от Сэм: - Читай. Только быстро и негромко, чтобы Груша не услышала.

- Я не читаю на этом языке! - громко сказала Сэм.

- А тебе и не нужно уметь читать на этом языке! - свирепо прошептала Элли. - Это латинский алфавит. Просто тупо читай по буквам и всё!

Сэм склонилась над стеклянной подставкой. Книга под стеклом раскрыта на середине. Слова написаны крупно, витиевато, красными чернилами.

- А вдруг это заклинание смерти? - снова предположила Сэм. - Прочитаем и умрём.

- Подумай сама - кто будет писать заклинание, от которого сам же и умрёт, если его прочитает? Верно я говорю? - Элли расправила плечи.

- А может, это и не заклинание вовсе? - обрадовалась своему предположению Сэм.

- А что это тогда?

- Кто его знает. - Пожала плечами Сэм. - Может, просто обычный рассказ в обычной книге.

- Оно написано кровью, а значит, это - заклинание, - поведала Элли.

- Это не кровь! Это красные чернила!

- В Африке нет чернил. Там сплошная бедность, - без тени сомнения сказала Элли. – Проще достать кровь.

- Неправда! - не поверила Сэм.

- Ори потише. А если хочешь знать правду - это очень важное заклинание. Заклинание счастья, - сказала Элли.

- Ты это только что придумала?

- Администратор музея сказал, - быстро нашлась Элли.

- Где ты здесь видишь администратора? - Сэм стала озираться по сторонам. А когда она посмотрела направо, то увидела витрину, за стеклом которой стояло множество высушенных голов. - Фу, Элли, посмотри! Чёрт, и народу здесь совсем никого…

- Прочитай, что там написано, Сэм, - стояла на своём Элли. - И мы сразу пойдём домой. Только прочитай.

- Читай сама, - предложила Сэм.

- Мне нельзя читать, - сказала Элли. – Я протестантка.

- Ну и что? - усомнилась в словах Элли Сэм.

- Нам нельзя, - повторила Элли. - Если ты прочитаешь, для тебя это ровным счётом ничего значить не будет. Никаких последствий, никакого греха. Даже если ты - православная, тебе можно читать заклинания. А мне нельзя, а так бы я с радостью.

Сэм призадумалась.

- Ладно, попробую. Только никому не рассказывай об этом, - попросила Сэм.

- Конечно, - согласилась Элли. - Это будет нашим секретом. Ты, главное, читай побыстрее и потише, чтобы Груша не услышала.

Сэм низко склонилась над стеклом и стала медленно, иногда с запинками, читать написанное, не понимая ни слова, потому что всё это были латинские слова. При этом она отчётливо слышала у себя над ухом сопение Элли.

Заклинание было на весь разворот книги. Хорошо ещё, что оно было написано крупными буквами.

Последние три строчки Сэм прочитала особенно громко, чтобы Элли стало жутко. После этого она выпрямилась в полный рост и посмотрела на Элли.

Элли нигде и в помине не было. Вместо той перед Сэм стоял какой-то человек и тянул руки к её шее.

И Сэм даже не успела особо ни о чём подумать, как ужаснулась и… медленно повалилась в обморок.

- Это давно уже стоило сделать, - процедил мужчина со злым торжеством в глазах, смыкая руки на шее Сэм. - И колдовские штучки тебе не помогут.

Тут Сэм отчётливо услышала голос Груши:

- Ты с ней что-то сделала?

Сэм попыталась что-то сказать, но язык не слушается.

- Нет, она просто упала, - это был голос Элли.

Сэм услышала монотонные звуки тамтамов, которые доносились издалека, какие-то голоса. Но это голоса не Элли и не Груши. Это были другие голоса:

- Имани предупреждала, что это будет не просто.

- Говорил тебе, что стоило её сразу пристрелить.

- Она не сделала вам ничего плохого! - это был женский голос.

- Пока не сделала, - ответил ей мужской голос.

- Она - ещё ребёнок! Как вы можете!

- Имани сказала, что она на этом не остановится. Кто связался с Дамбадзо, тот уже не человек!

Сэм снова попыталась открыть глаза. Не получается.

- Она хорошая! - завопил женский голос. - Я её давно знаю. Она не заслуживает такой смерти! Не надо!

- Она мне выжгла все посевы, а ты говоришь: она хорошая!

- Души её, Демар, давай!

- Чёрт, руки жжёт…, - хрипло выругался мужской голос.

- А ты делай это быстрее! Давай, души её, Демар!

Сэм почувствовала звонкий хруст в горле, который отозвался в голове и всё…. Сэм не слышит никаких голосов. Вокруг только тишина, лёгкость и безмолвие.

И вдруг Сэм словно проснулась. Она глубоко вобрала в себя воздух. К ней в один момент вернулись все ощущения. Она смогла открыть глаза. Элли и Груши рядом не было.

Сэм присела на корточки. Голова ходит кругом, и стены прыгают перед глазами. Вот, значит, это как - грохаться в обморок. С Сэм это случилось впервые. Она сроду в обморок не падала. Ладно, если бы просто упал в обморок и лежишь, ничего не видишь. А то как получилось - падаешь в обморок, и тебя душат до хруста в голове.

Стены музея прямо на глазах стали обвиваться лианами, а в полу быстро пробивалась трава.

- Чёрт, да это же сон, - сообразила Сэм, убирая ладони, потому что растущая из пола трава больно их колола.

Сэм поднялась с пола. Голова закружилась ещё сильнее. Пол под ногами затрясся. Подставка с книгой под стеклом задребезжала. Сэм схватилась за неё обеими руками. Но сильный приступ головокружения заставил опустить голову.

…Но там была уже не книга, а словно бездонный колодец с водой. На поверхности воды лёгкая рябь, а сама вода как будто чёрная.

Сэм увидела своё отражение в воде, но тут же её отражение стало сменяться чьим-то чужим. И цвет лица мёртвенный. И вокруг глаз проявились тёмные круги, словно у покойника…. Сэм протянула руку к стеклу, чтобы развеять свои видения. Её рука, чего совсем не могла ожидать Сэм, прошла сквозь стекло, даже не почувствовав его, и уже коснулась воды. И рука отражалась в воде не такой, какой была на самом деле. Рука как у мертвеца - бледная, застывшая, какая-то узловатая. Сэм быстрым движением убрала руку и стала её рассматривать. Своя рука у неё была нормальная, живая.

И тут стёкла от подставки полетели в разные стороны, перед этим оглушительно взорвавшись. Сэм закричала, закрывая лицо руками, и это спасло её глаза от осколков. А после этого Сэм обдало ледяной водой, которая фонтаном вырвалась из подставки.

Но на этом кошмарный сон не закончится… Послышался такой звук, как будто кто-то бьётся в стекло. Сэм повернула голову в сторону источника шума и закричала, что было сил:

- А-а-а!!! Боже мой!!!

…Высушенные головы бились о стекло витрины. Этих голов было около десяти, у них тёмно-жёлтая кожа, разрисованная узорами, волосы всклокочены. Они вразнобой ударяются лбами о витрину, у некоторых из них стали выпадать зубы изо рта. Их и так там было немного, этих самых зубов, а тут и последние стали выпадать.

- О, Боже..., - Сэм перешла на шёпот. - Это сон. Это сон, - повторяла Сэм. – Просыпайся же. Просыпайся, - заставляла себя Сэм.

Головы неистово скакали. Некоторые из них повалились на бок и дёргались.

Сэм, стараясь не смотреть на них, на ватных ногах добрела до выхода. Звуки тамтамов стали громче.

В мгновение ока исчезли все стены. Музей перестал быть музеем. Везде - природа, высокая трава.

Сэм пришлось пробираться сквозь заросли разных растений. Вокруг много разных звуков - щебетание птиц, шипение змей, глухие удары тамтамов.

Над головой густое серое небо, как перед дождём. Посреди стены из растений стоит открытая двустворчатая дверь, которая ведёт в первый зал, в котором Сэм видела восковые фигуры.

Можно было пройти и мимо этих дверей, ведь всё равно стены словно испарились. Но Сэм зашла в дверь.

А там идёт какой-то обряд. Фигуры двигаются вокруг шеста. Цыплята в ящике живые и пытаются выскочить из него, наступая друг другу на головы. Потом одна фигура подошла к этому ящику, и стала раздавать цыплят танцующим, которые тут же откусывали им головы и, поднося к своему рту, выпивали кровь из горла бедных птиц.

Движущиеся фигуры и вида не подают, что они заметили Сэм. И Сэм нашла себе утешение: раз её никто здесь не замечает, значит, это и правда - сон.

Хоровод вокруг шеста ускорялся, фигуры вели себя по-разному: кто просто вертелся на месте, кто скакал по кругу, кто падал на пол в экстазе.

Та старуха, которую Сэм ещё недавно чуть не уронила на пол, билась на полу в каком-то припадке, и её зелёная юбка задиралась всё выше и выше, оголяя худые старческие ноги.

- Она вернулась… Вернулась… - своим беззубым ртом шамкала дёргающаяся на полу старуха. - Не дайте ей прочитать… Не дайте ей прочитать…

Раздались громкие раскаты грома. Что дало основания Сэм думать, что это, действительно, сон. Сейчас в Мэнфилде жуткая жара, никто не обещал изменения погоды.

И тут же звон разбитого стекла. Сэм обернулась и перед самым её носом, вынырнув сзади, повисла в воздухе сушеная голова, клацающая своими тремя передними жёлтыми зубами, пытаясь что-то сказать. Но закоченевшие от смерти челюсти плохо слушались, и Сэм смогла разобрать только эти слова:

- Смерть в огне… В огне… Ш-ш-ш-ш…

Сушёная голова силилась произнести что-то ещё. И в этом усилии её нижняя челюсть не выдержала напора и, хрустнув, отвались прямо к ногам Сэм.

Сэм брезгливо отскочила.

Раскаты грома повторились. Они были такие громкие, что доставали до мозга. Сэм закрыла уши ладошками и побежала к выходу.

И тут на лоб Сэм упала крупная капля воды.

- Во сне дождь, - сказала Сэм и зачем-то обернулась. На неё, словно отряд, плыли в воздухе десяток мёртвых голов.

Сэм заорала так, как никогда в своей жизни ещё не орала.

Она опрометью кинулась вперёд, споткнувшись о торчащий в полу корень большого дерева, выросшего в первом зале. Сэм с грохотом повалилась на пол, но тут же вскочила на ноги и помчалась дальше, забыв про всякое головокружение. Пролетая мимо кассы, она даже забыла удивиться, что касса стоит прямо на земле в зарослях высокой травы. А за кассой никого нет, не считая серой кошки, которая на неё злобно зашипела.

Сэм снова кинулась бежать и со всего разбега ударилась лбом о низкий проход в музей. От удара в глазах проскочили искры, но Сэм, не замечая боли пулей вылетела на улицу.

На улице творится непонятно что. Полная неразбериха. Люди разбирают такси и попутки. Машины с рёвом уносятся. За несколько секунд улицы опустели. …И хлынул ливень.

Не зная куда броситься, Сэм остановилась посреди дороги. Ливень больно хлестал по голове и плечам.

Она осталась на всей улице совершенно одна.

- Ещё хорошо, что это сон. Если бы такое со мной в жизни случилось, я бы, наверное, сошла с ума, - сказала Сэм, стоя на дороге.

Напротив музея стоит небольшой магазин, и Сэм пошла к нему, чтобы там переждать непогоду. Но дверь оказалась заперта. Двери всех остальных магазинов, стоящих немного подальше, тоже были заперты. Сколько Сэм не подбегала к разным зданиям, все они были закрыты. Везде таблички: то “Извините, у нас ревизия”, то просто “Закрыто”.

Сэм облокотилась спиной к двери магазина кухонной утвари, и присела на корточки. Над магазином был небольшой навес, и на Сэм только иногда попадали капли, которые рикошетом отскакивали от асфальтовой дорожки. Она посмотрела сквозь стеклянные двери магазина. Там полумрак. Но всё равно видно нагромождение кастрюль, сковородок и посуды. А людей там не видно.

А потом подул холодный ветер. Листва на деревьях громко зашелестела.

- Тайлер, ты меня уже достала в конец! Все тебя снова ищут, а ты здесь расселась и отдыхаешь!

Сэм, до этого смотревшая себе под ноги, почувствовала внутри груди ледяной ужас, подняла глаза, и увидела перед собой девушку в сером длинном платье. Мокрые светлые волосы у неё прилипли к лицу.

- Слушай, госпожа Перри в бешенстве. И я её боюсь.

- Тебя, наверное, тоже дождь застал врасплох, - сказала Сэм, поднимаясь на ноги. - Такси нам с тобой уже не найти, это точно. И почему пошёл дождь?! Никто не обещал его в новостях. А-а-а… Это же сон. - Сэм махнула рукой. - Конечно, во сне всегда так.

Девушка в ночной сорочке поморщилась:

- Что? Не пойдёшь домой?

- Пойду, - поспешно ответила Сэм.

- Ну, так идём! Ньярэй сегодня на голову котёл с полки свалился. Хорошо, что пустой. Слушай, отмени это проклятье, если у тебя есть совесть. У нас четыре несчастных случая за последние три дня: Гвала зуб сломал, Мазози хромоногий угодил по больной ноге сам себе мотыгой, а Бутанназиба утром свалился в отхожее место. Ума не приложу, как он теперь отмоется.

Сэм впервые слышала эти имена. Девушка, похоже, сумасшедшая. Нужно от неё как-нибудь отделаться.

- Дождь усиливается! - громко сказала Сэм. - Тебе лучше под навес встать, вон там. - Сэм указала рукой на отдалённый магазин.

- Прекрати, Тайлер! Ты же знаешь, как мне из-за тебя достаётся. - Девушка покачала головой, как делают взрослые, которым осточертели проделки детей.

- Ты из моего сна! - Внезапно осенило Сэм. - Точно! Я тебя видела во сне, который мне приснился накануне отъезда из Тиксона!

- Прекрати сейчас же!

- Точно тебе говорю! - Всё не могла успокоиться Сэм. - Я даже помню, что ты стала водой!

- Знаешь, мне всё это начинает надоедать! Ты просто невыносима! Ты такая несносная! Просто засранка!!! - В этот момент незнакомке на голову упала слизь. – А тебя я вообще убью! - крикнула девушка, грозя кулаком кому-то в небе. В небе парила ворона, тяжело хлопая намокшими крыльями. – Знаешь, мне плевать. Я всё равно сейчас тебе всё выскажу! Хотя, нет… Я лучше наподдам тебе. - Девушка набросилась на Сэм как пантера, и повалила её на асфальт. Она попыталась треснуть Сэм по голове, но та схватила её руки в свои.

- Мне не нравится лежать в воде, - как можно спокойнее сказала Сэм, немного запыхавшись из-за всей этой потасовки. – Мы обе можем простыть.

- Надо же, какое беспокойство… - Ладно. Хорошо. Ньярэй уже третий раз разогревает твой ужин, а тебя всё нет, - сказала незнакомка, поднимаясь с Сэм. - Она грозится твой ужин отдать псам.

- А кто такая Ньярэй? - спросила Сэм.

Девушка с невероятным остервенением снова сшибла Сэм с ног и набросилась сверху.

- Ты чего? - не поняла Сэм, прикрывая свою голову руками.

Незнакомка лупила её невпопад и Сэм абсолютно не было больно. Единственное неудобство – лужа под спиной и колкие капли дождя.

- Может, уже хватит? - спросила Сэм. Но не получив ответа, она замахнулась и треснула незнакомку прямо по носу.

Незнакомка схватилась за нос и заплакала.

- Ах, так… - всхлипнула она. - Тогда мы с тобой больше не подруги! - Девушка поднялась на ноги, резко развернулась и куда-то побежала.

Сэм больше не хотела оставаться на этой пустой, затопленной водой улице. Мало какого психа можно ещё дождаться в такую погоду. Сэм успокаивала себя лишь одним – любой сон, пускай даже самый кошмарный, рано или поздно закончится. Нужно смириться и идти дальше, не взирая на погодные условия. Может, какая машина и повстречается по дороге…

 

Сэм появилась в учебном городке лишь в девять вечера. Только она зашла за огромный дуб, тут же выглянуло солнце, ослепив Сэм ярким солнечным проблеском.

Сэм заскочила в корпус, не удостоив даже поверхностным взглядом опешившую госпожу Сторожкину, которая просто онемела, увидев, как мокрая с головы до пят Сэм пронеслась мимо неё, оставляя грязные лужи только что вымытом на полу.

- Ты куда пропала? - спросила Элли, как только Сэм появилась на пороге, тяжело дыша. - И почему с тебя вода ручьём льётся? - Элли сидела у буфетной стойки, и пила кофе. На всю комнату работал телевизор.

- Элли, это - сон, так что можешь меня ни о чём не спрашивать, - сразу предупредила Сэм.

- Ты чего в обморок брякнулась в музее? - спросила Элли.

- Я и сейчас в обмороке, - сказала Сэм.

- Сэм, не дури, - нахмурилась Элли. - И готовь денежки.

- Какие денежки?

- За погром музея. Груша там тебя выдала с потрохами. Твой адрес дала, где ты учишься сказала.

- Ничего больше не говори. Просто дай мне спокойно переждать этот сон. Он скоро закончится. И тогда мы с тобой, быть может, и поговорим. А сейчас чего говорить-то, …если, всё равно, всё не по-настоящему. - Сэм достала из комода большое жёлтое полотенце и положила его на кровать. А сама присела рядом, чтобы немного отдышаться.

- Тебя не было полдня. А до этого ты свалилась без чувств. Мы с Грушей побежали за помощью, а ты за это время пришла в себя и всё там разгромила. …Даже витрину с сушёнными головами. Когда мы туда вернулись с администратором, он за голову схватился, кричал, что всё уничтожено. У них, оказывается, страховка просрочена. Так что, тебя могут уже сегодня найти и предъявить иск за погром. А где ты была всё это время?

- Всё там же. Хотя, какая разница? Это же сон.

- Ты уверена, что это сон? - скривилась Элли, озираясь по сторонам. Наверное, на какую-то долю секунды она всё же допустила такую возможность.

- Уверена.

- Тогда почему я в этом не уверена? - спросила Элли.

- Потому что это мой сон и снится он только мне, - пояснила Сэм.

- Нет, Сэм, вряд ли это – сон…

- Точно говорю, - кивнула Сэм.

- Тогда выпрыгни из окна, - предложила Элли. - Если это сон, ты останешься жива.

Сэм и вправду задумалась над этим. А ей совершенно не хотелось прыгать из окна, даже для того, чтобы узнать: сон это или настоящая жизнь. Она закрыла лицо руками.

- Ты плачешь? - через минуту спросила Элли.

- Я не хочу, чтобы это происходило по настоящему, - еле выговорила Сэм, захлёбываясь слезами.

- Ты просто перегрелась на солнце, - предположила Элли, громко отхлебнув кофе. - А где ты умудрилась так вымокнуть?

- Попала под дождь, - сквозь слёзы ответила Сэм.

- Дождь? - переспросила Элли. - Было бы неплохо, если бы на самом деле в Мэнфилде прошёл дождь. Он здесь крайне необходим.

- Он шёл! - крикнула Сэм, убрав ладони от лица. – Неужели непонятно? Ведь я же вся мокрая!

Элли, не вставая со стула, вытянула шею и посмотрела в окна.

- Что ты смотришь в окно? - закричала Сэм, обратив на Элли своё красное от слёз лицо. - Сейчас, да, дождя нет! Но ведь он был!

- Дождя не было, Сэм. Тебе показалось… Такое бывает, когда на солнце перегреешься…. Или же у тебя всего-навсего …музейная лихорадка. Ты же сама говорила, что не любишь музеи… Есть ещё один вариант, но он тебе не понравится…

- Какой вариант?

- Шизофрения.

Сэм схватила с кровати полотенце и кинулась в душ. Она скинула с себя мокрую одежду, закинула её в стиральную машинку. Потом застегнула мокрые волосы заколкой и залезла под душ.

Когда Сэм вышла из ванной, Элли в комнате не было. Наверное, помчалась к Груше разносить сплетни о сумасшествии Сэм.

Сэм поставила вскипятить чайник, а сама тут же прилегла на кровать, укутав ноги пледом. Да так и уснула. Даже не слышала, как отключился чайник.

 

Глава 8“НЕУДАВШАЯСЯ ЖИЗНЬ ПОКАТИГОРОШЕКА ВЕДЁРКИНА”

 

Сэм разбудило громкое воробьиное чириканье за окном. А по идее, её должен был разбудить будильник. Но она его с вечера не завела.

Такого кошмарного сна, который ей приснился сегодня ночью, Сэм ещё не видела. Сначала она познакомилась с девочкой по имени Элли, которая посягнула на её комнату, потом с высокомерной Грушей, а директором в их школе стал кто-то другой вместо господина Табакеркина. Потом ей приснился книжный магазин, потом музей с мёртвыми головами. А потом ей ещё приснилось, что Элли сказала, будто музей на Сэм подаёт в суд. Прямо хоть никогда больше спать не ложись.

Сэм закрыла глаза и только она опять задремала, как услышала неприятный шум, вроде как грохот, а потом чей-то голос:

- Сэм, ты проспала занятие! Просыпайся! Только что звонили с Комитета школы! Сэм, ты слышишь?!

Сэм открыла глаза. Дверь просто ходуном ходит от стука.

- Кто там? - хрипло отозвалась Сэм, усаживаясь в постели.

- Сэм, только что звонили с Комитета школы, сказали, что ты прогуливаешь уроки! - это был голос госпожи Сторожкиной - вахтёра.

Сэм мигом соскочила с кровати и кинулась открывать дверь. На пороге стояла госпожа Сторожкина, которая, увидев Сэм в пижаме, прислонилась к косяку двери.

- Сэм, ты что, проспала?

- А разве сегодня уже занятия? – сделав большие глаза, спросила Сэм. - Завтра же начнутся занятия

- Сэм, ты что? - Госпожа Сторожкина схватилась за голову. - Сейчас же собирайся! У вас сегодня первым уроком “Повиновение и дисциплина”. Ох, Сэм, как ты относишься к учёбе…. Нужно же быть немного серьёзнее.

Госпожа Сторожкина развернулась и быстро пошагала по коридору, качая головой из стороны в сторону, словно это была и не голова госпожи Сторожкиной, а какой-то маятник.

Тут у Сэм зачесалось колено, она почесала его и ощутила боль; подняла штанину от пижамы и …о, нет, на колене ссадина от падения. Сэм поднесла руку ко лбу, нащупав довольно болезненную шишку.

Сэм раскрыла створки шкафа, чтобы убедиться в том, что… Всё так и есть! Там висели чужие вещи, а внизу стоял чужой чемодан. Вещи Элли! Значит, Элли ей не приснилась.

- Это всё было по правде, - прошептала Сэм.

Сэм пребывала, словно в тумане. Нужно одеваться, а во что, совсем непонятно. Вещи после приезда она так и не разложила. Нужно умыться и почистить зубы, но тогда она опоздает ещё больше.

Может, не идти сегодня на занятия? Нет! Остался последний год и нужно хотя бы немножко постараться.

Сэм быстро оделась в джинсовый комбинезон с синей футболкой. Нацепила кеды, кое-как наспех завязав шнурки. Вытянула из стопки учебников на буфетной стойке “Повиновение и дисциплину”, засунула его в рюкзак и выскочила из комнаты.

Она помчалась вниз, перепрыгивая через три ступеньки. Госпожа Сторожкина сидела на вахте и листала журнал.

- Сэм, беги быстрее! - крикнула она напоследок. - Комитет тобой не доволен!

Сэм добежала до школы минут за пять.

Опоздав на целых полтора часа на занятие по “Повиновению и дисциплине”, Сэм просунула голову в учебную комнату, где вовсю шёл урок.

- Никакие команды от вышестоящего лица не обсуждаются! - громко и отчётливо проговаривая каждое слово, профессор Черноус вёл урок, придав своему лицу вид обозлённого на весь мир коршуна. На нём сидел неряшливого вида чёрный костюм. - Если вы будете обдумывать каждую команду, да ещё решать, стоит ли она того, чтобы её выполнять, вряд ли это поможет вам быстро и скоординировано …

Сэм зашла в класс и прикрыла за собой дверь. Но при этом дверь громко стукнула о косяк.

Тут-то Черноус и обратил своё внимание на Сэм, которая стояла на пороге и при этом зачем-то глупо улыбалась.

Преподаватель с видом стервятника, уставился на Сэм. Он даже, наверное, не поверил своим глазам. И поэтому он снова посмотрел на смиренно сидячих учеников в классе, и, заметив, что они тоже уставились в сторону двери, понял, что это правда - кто-то из учеников опоздал и посмел явиться на урок.

- Вы что-то забыли здесь, как Вас там?

- Пейпс. Нет, я здесь ничего не забывала, - честно сказала Сэм. - Я просто немного припоздала.

Марибор Черноус, преподаватель “Повиновения и дисциплины”, теперь был на самом деле взбешён. Он с грозным видом шагнул в сторону Сэм, и та, как-то машинально поддалась назад к двери, чтобы на неё облокотиться, и зачем-то опустила ручку, нащупав её сзади, …и вывалившись из класса спиной назад.

- О тебе, Пейпс, я итак уже наслышан! - на высоких тонах профессор обратился к Сэм, даже не дождавшись, пока Сэм поднимется с пола. - И ни одного хорошего высказывания о тебе я что-то не припомню! Сплошные прогулы занятий, плохой аттестат, какое-то подозрительное освобождение от физкультуры! А теперь я и сам хочу поставить вопрос о твоём отчислении на первом же собрании Комитета школы! Так и знай! И я не потерплю пренебрежительного отношения к учёбе! - громыхал голос профессора. - Это вам уже не школа при директоре Табакеркине, где с вами сюсюкались пять лет! Ты! - он наставил свой костлявый палец прямо в сантиметре от носа Сэм, которая только что поднялась с полу и стояла в коридоре, виновато потупив взор, - без разрешения от Комитета школы, не смей ко мне на занятия и нос свой совать! Поняла?!

Сэм быстро закивала головой.

- Вот вам пример человека, который представляет собой совершенно пустое место, - произнёс профессор, обращаясь ко всему классу. - Могу дать этому человеку один стоящий совет. - Профессор Черноус слегка наклонился к Сэм с высоты своего роста и, произнёс: - Так вот, маленькая кровососущая пиявка, если не уверена, что утром вовремя придёшь на занятия, нужно выходить из дома с вечера! А теперь, вон отсюда!

Сэм уже хотела сказать что-то в своё оправдание, но быстро передумала, развернулась и пулей понеслась по коридору.

Марибор Черноус в это время подскочил к коммутатору, установленному на его преподавательском столе, и рывком набрал чей-то номер:

- Госпожа Попова, соедините меня немедленно с господином Окороковым! И не говорите, пожалуйста, что он занят! Это очень важно!

А Сэм уже прикидывала, как она будет заказывать билеты до Тиксона. Ведь, несомненно, её уже отчислили из школы.

И когда Сэм уже была одной ногой на улице, перед её носом кто-то взмахнул шваброй, с которой свисали оранжевые поролоновые полоски, и прокричал:

- Стоять, паразитка!

Это был Покатигорошек Ведёркин - школьный уборщик.

- Ты чего? - Уставилась на него Сэм, чуть не налетев грудью на швабру. - Дай пройти.

- Размечталась! - зло процедил уборщик. - А ну, не шевелись! Стоять на месте! Сейчас придёт господин Окороков, и он тебе задаст работку!

- Дай пройти, - вновь потребовала Сэм.

- Слушай, помолчи немного, - нервно одёрнул её уборщик. - Мне передали по телефону, чтобы я тебя задержал. Так что, стоять на месте! Натворила дел, а теперь удрать хочет. Не выйдет!

Сэм, сгорая от злости, уставилась на уборщика. Уборщик буквально в пяти сантиметрах от неё, без конца размахивал своей шваброй, как мушкетёр шпагой.

Вскоре подоспел и сам господин Окороков - заместитель директора по хозяйственной части, отдуваясь и пыхтя. Он в двух словах пояснил Сэм, что её дело плохо.

- Будешь убирать архив. Скверная работёнка, но, ничего не поделаешь, - пропыхтел господин Окороков.

- И это из-за одного опоздания? - удивилась Сэм.

- Выходит, что - да, - ответил господин Окороков.

Он всегда отвечает на все вопросы, даже на явно глупые. Он вообще любит поболтать. Со всеми всегда болтает: с учителями, лаборантами, учениками.

- Я могу отработать это занятие обычным способом, - у Сэм немного сорвался голос от расстройства. - Я могу остаться после уроков и всё пропущенное выучить наизусть. Почему, уборка?

- Не знаю, Сэм. - Пожал плечами господин Окороков. - Мне позвонил сам преподаватель Черноус. Он так решил. Пошли, Сэм. Покажу тебе работёнку. Покатигорошек, если тебя не затруднит, принеси какое-нибудь ведро, что ли, да и тряпок несколько. Мы будем в старом архиве. На втором этаже.

Покатигорошек с непониманием в глазах уставился на господина Окорокова.

- Архив, который не используется уже лет пятьдесят, - терпеливо пояснил господин Окороков. – Который закрыли, как только отстроили новое здание. Вспоминай, Покатигорошек. Там ещё дверь на входе опускается вниз.

- А! Вспомнил! Будет сделано! Сейчас принесу ведро.

Господин Окороков был чрезмерно полным мужчиной, и поэтому шёл медленно, пыхтя и сопя на весь коридор. Ему доставило бы больше удовольствия сидеть в своём кабинете и смотреть телевизор, чем заниматься провинившимся учеником. Все в школе прекрасно знают, что господин Окороков особо работой не занимается в рабочее время. Он всегда закрывается в своём кабинете и смотрит телевизор, заказывая на адрес школы товары, которые предлагают в “Телемагазине”. Каждую неделю на адрес школы приходит что-нибудь, заказанное господином Окороковым. То пылесос, то небьющийся кофейный сервис, то бензопила. И всё это господин Окороков умудряется пристроить в школе, оплачивая средствами, выделенными на хозяйственные нужды.

Наконец, они вдвоём - господин Окороков и Сэм подошли к громадной двери, и Велижан Окороков набрал длинную комбинацию чисел на небольшом чёрном табло возле входа. И дверь стала медленно опускаться вниз, уходя куда-то под пол. Удивительная дверь. Что будет, если не успеешь через неё обеими ногами перешагнуть, а она быстро поползёт вверх?

Пред взором Сэм и господина Окорокова предстал густой занавес из паутины и пыли. Велижан Окороков кое-как нагнулся и нащупал какую-то железную палку, которая была притулена возле входа со стороны архива, и стал ей отодвигать паутину, нависшую над входом. Но сначала он отступил назад, чтобы паутина ему на голову не посыпалась.

Сэм застонала. Это было пыльное захламлённое помещение, в котором сроду никто не наводил порядок. И повсюду старые громоздкие шкафы с покосившимися полками, а на них высокие стопки из пыльных папок. В некоторых местах папки навалены кучами прямо на полу. Большое единственное окно настолько грязное, что, посмотрев через него на улицу, ничего не увидишь, кроме самой этой грязи на стекле.

- Сейчас подойдёт Покатигорошек и выдаст тебе тряпки и вёдро, - сказал господин Окороков.

- Я не смогу убраться здесь за один день, - произнесла Сэм, ища в глазах господина Окорокова снисхождение.

- Никто от тебя этого и не ждёт, Сэм. Ты, главное, убирайся. Сроки тебя не поджимают. У тебя ещё целый год впереди. - Толстяк явно перегнул палку.

- Я не собираюсь тратить год на этот хлам! Можете так и передать этому Черноусу, что пусть сам здесь наводит чистоту!

- Сэм, не кипятись ты так. Остынь. А, вот и Покатигорошек. - Господин Окороков почему-то обрадовался, завидев Покатигорошека. Вообще, он странный, этот господин Окороков. Когда радоваться нечему, он радуется. Вот предстал перед его взором гадкий Покатигорошек Ведёркин с красным ведром в руках, а господин Окороков прямо воссиял весь. Как будто ангела увидел.

Покатигорошек, премерзко лыбясь, протянул Сэм огромное обшарпанное красное ведро, набитое серыми тряпками.

- Вот, - сказал он. - Это рабочий инвентарь.

- Не надо мне это совать в руки! - закричала Сэм, шарахаясь от ведра в сторону. - Я ничего не буду делать!

- Сэм, не ухудшай своё шаткое положение в этой школе, - произнёс господин Окороков. - Прислушайся к моему совету: делай то, что тебе велят.

“Сумасшедший дом, а не школа” - подумала Сэм. Черноус советует ей начинать идти в школу с вечера. Этот советует ей разгребать старый архив.

Толстый господин Окороков и долговязый прыщавый Покатигорошек угрожающе нависли над Сэм. Единственное, что отличало этих двух тиранов друг от друга - это то, что господин Окороков действовал подобным образом, просто потому, что так ему приказал господин Черноус; а Покатигорошек злорадствовал, предвкушая такое зрелище: архив со слоем прожиренной пыли и тощая богачка Сэм с вонючей тряпкой в руке.

Сэм сделала шаг назад. Ей не хотелось, чтобы мерзкий Покатигорошек начал дышать ей в лицо своим прокисшим дыханием.

- Сэм, сделай милость, - попросил господин Окороков, - начни уборку помещения.

- Я вообще не знаю, что это за новое правило – разгребать мусор?! - криком спросила Сэм. – Какой дурак его придумал?

- Генерал Фигушкин, - отозвался господин Окороков. - Теперь такое постановление: провинившийся ученик не отрабатывает занятие и не платит штраф, а выполняет грязную работу.

Сэм сделала небольшой шаг влево со стороны господина Окорокова. Мимо него можно и проскочить.

- Стоять! - завопил уборщик, заметив, что жертва несколько изменила своё месторасположение. Он схватил свою швабру, до этого притулённую к стене, и наставил её на Сэм.

- Придурок, - зло прошептала Сэм.

- Не обзывайся! - Покатигорошек всё-таки ткнул Сэм своей шваброй в живот.

- Ты что делаешь? Ополоумел совсем?! - Сэм отпрянула от грозного оружия Покатигорошека. - Урод!

- Ещё одно слово…, - зашипел Покатигорошек.

- Перестаньте! - господин Окороков решил навести порядок. - Сэм, ты напрасно теряешь время. Чем раньше начнёшь, тем раньше освободишься. Покатигорошек, тебе придётся пронаблюдать за Сэм, проконтролировать, то бишь.

- У меня своей работы навалом! - взвыл Покатигорошек. - Я ещё учительский туалет не прибрал. Конечно, сегодня для всех очень важно, чтобы эта Пейпс поработала на пользу школы. Но вот завтра никто уже и не вспомнит о том, почему мне не хватило времени прибрать туалет. И меня за это лишат премии, если вообще не уволят! Все скажут: Покатигорошек, вместо того, чтобы созерцать Пейпс, нужно было заниматься своей работой. Ты уволен! Так и скажут! - В Покатигорошеке умер неплохой актёр. Он так натурально стенал, что Сэм на пару секунд забыла о своём наказании.

- Никто, Покатигорошек, тебя за это не уволит, - утешительно произнёс господин Окороков. - Я сам лично доложу генералу Фигушкину о необходимости твоего контроля в этой ситуации над ученицей Пейпс.

- Ну, если так, то …

- Вот и порешили. - Господин Окороков обрадовано потёр ладони друг о друга. - Сэм, приступай. И, пожалуйста, без сюрпризов.

- Да, пошевеливайся, - вякнул Покатигорошек. - Давай, давай.

Покатигорошек - это прыщавый долговязый парень. На вид совершенно неопрятный. У него на одном лице около сотни прыщей, а о том, что в мире существуют зубная щётка и зубная паста - он, скорее всего, даже и не подозревал.

Сэм, под руководством злорадно ухмылявшегося Покатигорошека, сходила в соседний кабинет, где набрала воду в огромное красное ведро, предварительно вывалив все тряпки из него на пол ещё в архиве. Потом сама же Сэм тащила это ведро до архива. Покатигорошек в это время раздавал свои ценные указания:

- Да, нелегко тебе придётся, малявка. Пыль здесь вековая, а может быть, даже многовековая. - Покатигорошек ткнул пальцем на поверхность одной из полок шкафа, стоящего у входа, собираясь провести им по слою пыли, но сразу отдёрнул руку: - Фу! Пейпс, тебе не позавидуешь.

Сэм присела возле красного ведра и принялась мочить одну из тряпок. Потом она её слегка отжала, распрямила в руках. Это были огромные пожелтевшие трусы.

- Это твои? - спросила Сэм у Покатигорошека, растянув во весь размер трусы.

- Твои! - взбесился Покатигорошек. - Специально прибыли из будущего. Такой станет твоя задница лет эдак через десять. - Покатигорошек довольно прикрякнул.

- Это невозможно, - спокойно произнесла Сэм. - Ты же их принёс сюда, значит они твои. А я их впервые вижу.

- Закрой рот! - прогремел Покатигорошек, подскочив к Сэм, и принялся угрожающе размахивать у неё над головой своей дурацкой шваброй. - А не то я сейчас пойду к генералу Фигушкину и доложу ему, как ты здесь развлекаешься!

- Слушай, давай я тебе заплачу, - предложила Сэм. Эта мысль внезапно посетила её голову. - Я плачу, а ты здесь наводишь порядок.

- Сколько? - навострил уши Покатигорошек.

- А сколько ты хочешь? - спросила Сэм, отложив огромные трусы на край ведра.

- Твоё предложение? - Уборщик стал похож на суслика, когда перед ним замаячила призрачная сумма денег.

- Сто рублей.

- Что? - Покатигорошек скривил свои обкусанные до крови губы, отчего стал ещё противнее.

- Ну, тогда пятьсот? - предложила Сэм.

- Ты с ума сошла, Пейпс?! Так не годится. - Покатигорошек отложил свою швабру. - Гони двадцать тысяч.

Сэм не поверила своим ушам.

- Ты столько и за месяц не зарабатываешь. Не многовато ли будет?

- В самый раз, - отозвался Покатигорошек. - Не нравятся условия, начинай драить шкафы!

- Это слишком большая сумма, - сказала Сэм. – Две тысячи - моё последнее предложение.

- Не годится. - Покатигорошек взял свою швабру и гордо направился к выходу. Он аккуратно протёр тряпкой, вынутой из кармана, бетонный блок, выступавший над полом, и уселся на край. - У вас здесь у всех сложилось неверное мнение в отношении меня, Пейпс. Вы почему-то считаете, что я готов крошки сухие подбирать с пола и довольствоваться этим всю жизнь. А я знаю себе цену. Так что, давай, Пейпс, работай!

Сэм ещё раз отжала трусы и подошла к одному из шкафов.

- И что дальше, Пейпс? Сначала нужно с полок убрать всё содержимое, - начал разглагольствовать Покатигорошек. - Иначе по-другому никак. А ты, тупица, устремилась к шкафу с тряпкой, предварительно не сняв с него пыльные папки. Ха-ха!

Сэм отложила тряпку на полку другого шкафа и схватила одну из папок с полки, и зачем-то открыла её. Из папки вырвался поток пыли. И у Сэм началось чихание. Она никак не могла остановиться.

- Твой оглушительный чих мешает мне рассуждать. Слышишь, Пейпс? - через едкое пыльное облако до Сэм прорвался голос Покатигорошека. - Расчихалась тут! Слушай внимательно. Самое главное в уборке помещения, Пейпс, это не пропустить грязевые скопления в уголках помещения. И это не только из гигиенических соображений. Есть поверье - в пыли водятся нечистые силы.

Сэм хотела сказать Покатигорошеку, чтобы он заткнулся и сдох, и что здесь единственная нечистая сила – это он сам, но чихание ни в какую не прекращалось.

- Апчхи! - ещё раз напоследок громко чихнула Сэм. Глаза были полны слёз, и Сэм с трудом проморгалась.

- И не верь тому, Пейпс, кто скажет, что генеральную уборку помещения достаточно проводить три-четыре раза в год. На самом деле, такая уборка должна происходить каждый месяц. И это как минимум. - Покатигорошек оказался большим специалистом по части уборки.

Сэм вытерла руки о чьи-то мокрые трусы и присела на корточки. Посидела так немножко под лекцию Покатигорошека, а потом принялась за работу.

- Так вот, Пейпс, в специально отведённое место складываешь все вынутые вещи из шкафов. И только затем берёшь в руки мокрую тряпку…

- Твои уродливые трусы, - тихо сказала Сэм.

-… и начинаешь протирать внутренние стенки и полки, - продолжал Покатигорошек. - Если они покрыты толстым слоем сальной пыли, что мы и имеем в данном случае, то можно воспользоваться моющим средством, содержащим мыло. Но после этого необходимо снова протереть поверхности влажной тряпкой, а затем и сухой. Далее, Пейпс, что же делать с теми вещами, которые ты вынула из шкафов? Если это книги и папки, то протираешь их тряпкой. Сначала влажной, потом сухой. В этом помещении много шкафов, и этим усложняется твоя задача, Пейпс. И только тогда, когда ты приведёшь в порядок всю мебель, тебе придётся позаботиться о полах. Как же это сделать? Помни, Пейпс, подметать пол сухим веником - нецелесообразно. Но, заметь, здесь паркетный пол, и конечно, очень старый. Но мыть его мокрой тряпкой я тебе не советую. Позже, когда твоя уборка войдёт в заключительную стадию, тебе нужно будет взять холодную воду, добавить в неё глицерин в пропорции одна столовая ложка глицерина на один стакан воды...

- Слушай, Покатигорошек, может, ты всё-таки заткнёшься? - не выдержала Сэм, споласкивая тряпку в ведре.

- Пейпс, ты - совершенно пустое создание. В твоей голове пустота, вакуум. Ты же ничего не мыслишь в уборке помещения. И господин Окороков считает, что ты ни на что не годна. И все здесь так думают.

Сэм плюхнула невыжатую тряпку на пол.

- Всё! С меня хватит. - Она пошла прямо на Покатигорошека.

- Ты куда, Пейпс? - Покатигорошек поспешно поднялся с двери.

- Домой.

- Стоять на месте! Я не пущу! - Покатигорошек широко расставил руки и ноги.

Сэм попыталась его обойти, но и Покатигорошек тоже не терял бдительности, прыгая около проёма, как вратарь у ворот. Потом он бросил взгляд на швабру, которую до этого приставил здесь же у стены, быстрым рывком подхватил её и наставил на Сэм, иногда выбрасывая её вперёд резкими бросками.

- Сдурел совсем, - констатировала Сэм. Ей ничего не оставалось, как развернуться и вновь приняться за работу.

- То-то, Пейпс. - Покатигорошек отставил швабру к стене, а сам снова уселся на выступ двери.

По-крайней мере, один шкаф Сэм уже помыла. Она подошла к подоконнику, на который до этого выложила все папки. Все папки липкие и пахнут прогоркшими семечками. Она сложила их аккуратными стопками и понесла одну из них в шкаф.

- Пейпс, я что-то не припомню, чтобы ты протёрла эти папки. Ты что, их грязными складываешь?

Сэм решила промолчать.

- Пейпс, я с тебя балдею. - Покатигорошек усмехнулся, восседая на бетоном блоке, снял с одной ноги кроссовку и поднёс её к своему носу. Сделал глубокий вдох, поморщился, резко отдёрнувшись, потом потряс кроссовкой над полом и нацепил обратно. - Ты совершенно не слушала меня, когда я тебе разъяснял этапы генеральной уборки. Я, конечно, понимаю, у тебя дома, Пейпс, наверное, целый легион прислуги, которая убирает за тобой всё дерьмо, но …

- Обслуживающий персонал, - сказала Сэм.

- Что? - не понял Покатигорошек и скривился.

- Это не прислуга. Это называется - обслуживающий персонал. А прислуга…, - Сэм хмыкнула, - так говорят только деревенщины.

- Пейпс, работай молча, - зло произнёс Покатигорошек, сверкнув на Сэм своими бесцветными завистливыми глазами. - Такие, как ты, Пейпс, не ведают о том, что свою грязь каждый должен убирать сам.

- А ты несёшь всякую чушь, - вспылила Сэм. – И все в школе знают, что ты недалёкий человек, Покатигорошек. Очень злой и завистливый. Твоя жизнь не задалась, Покатигорошек, с самого твоего рождения, и лучше она уже никогда не станет. Типичный неудачник, причём самый гнусный, уродливый и всё такое…

- Что-о-о? - Покатигорошек поднялся с двери и не спеша зашагал в сторону Сэм. - Что ты сказала, тварь?!

- Что слышал! - громко отозвалась Сэм, стоя между шкафами, и не видя Покатигорошека. - Кроме всего прочего, ты так убого выглядишь, особенно в те моменты, когда хочешь показать всем свою власть здесь, которой у тебя собственно и нет. Ты же просто уборщик. Но нет, ты всем тычешь своею значимостью в школе, корчишь из себя начальника. Ха-ха! Начальник швабры!

Сэм решила стереть бордовое липкое пятно на верхней папке.

- Почему ничего не оттирается? - саму себя спросила Сэм и подняла глаза. Перед ней в проходе стоял Покатигорошек с перекошенным от злости лицом.

- Ты там что-то рассуждала о моей…, якобы неудавшейся жизни…. - Глаза Покатигорошека налились кровью. - И это было твоей самой большой ошибкой в жизни, - прошипел Покатигорошек.

- Почему? - спросила Сэм. - Ты же мне всё высказываешь. Сказал, что в моей голове вакуум.

- Ну, раз так, - с подозрительным безразличием произнёс Покатигорошек.

Покатигорошек развернулся, пошёл к окну напротив. И вдруг, ни с того ни с сего, со всего психу, пнул красное ведро, которое тут же опрокинулось. Вода разлилась по пыльному полу, залив сухие тряпки, которые лежали рядом.

А сам Покатигорошек сначала обернулся на Сэм, и не сбавляя шагу, уверенно пошёл ей навстречу.

- Ты чего? - Сэм не знала, чего можно ожидать от Покатигорошека. Это только с Радосветом просто, который в драке только и делает, что закрывает лицо руками. Но Покатигорошеку терять-то нечего: бледное прыщавое лицо, невыразительные блёкло-голубые глаза, красные обкусанные, все в кровянистых корочках губы и желтые нечищеные зубы. Эта внешность уже изначально испорчена самой природой.

Сэм быстро повертела головой по сторонам - куда в случае чего ей удирать. Шкафы стоят перпендикулярно стене. И между стеной и ими есть пространство в полметра. Это верное спасение.

Но не так быстро. Сэм продолжала стоять и ждать, что будет дальше. Может, Покатигорошек и необразован, но он - не умственно отсталый и в силах понять, что побить ученицу школы и при этом остаться безнаказанным - такое вряд ли возможно.

Когда Покатигорошеку до Сэм оставалось три шага, надежда Сэм на благоразумие Покатигорошека вмиг испарилась. Она не стала дожидаться, пока Покатигорошек треснет её шваброй по голове, а одним движением смахнула сложенные до этого папки на пол и, схватив чистую полку в руки, …врезала ребром доски по плечу Покатигорошека. Тот взвыл, покраснел, схватившись за ушибленное плечо рукой, немного согнулся, потом поднял на Сэм свои озлобленные глаза и прошипел:

- Ну, всё, сука, Пейпс, держись…

Это могло значить всё, что угодно. И Сэм со всего маху грохнула доской по голове Покатигорошека, который упал как подкошенный без признаков жизни. Как будто, умер на месте.

У Сэм из рук выпала доска. Причём, упала она опять же на Покатигорошека.

Сэм присела на корточки, и, прислушалась - дышит ли враг. Протянула руку, чтобы проверить на сонной артерии Покатигорошека пульс. Но смелости ей на это не хватило. Вместо этого она ткнула Покатигорошека пальцем в плечо.

Не успела Сэм и глазом моргнуть, как Покатигорошек вскочил и опрокинул её на пол, а сам насел сверху и давай трясти её за плечи так, чтобы она каждый раз ударялась головой.

Тут Покатигорошек притянул Сэм к себе, чтобы в очередной раз с новой силой брякнуть её об пол, как она подняла руки, сложила чашечками, и сильно хлопнула ими по ушам Покатигорошека. Сэм на теории знала – это хороший приёмчик, разрывает перепонки на части. Покатигорошек дико заорал, схватившись за голову обеими руками. Сэм треснула его по носу снизу вверх. Кровь брызнула из носа Покатигорошека и потекла по губам и подбородку. Покатигорошек дико орал, сидя на Сэм.

Тут, совершенно случайно, Сэм увидела запылённый карандаш под шкафом. Она схватила его и ткнула им Покатигорошека в левый бок. Потом ещё раз.

- Слезай же с меня. – Сэм тяжело дышала.

Она ткнула Покатигорошека ещё сильней, и поверх его рубашки стали проступать кровавые пятна.

Покатигорошек хрипнул, округлив глаза, и упал прямо на Сэм. Она кое-как столкнула его с себя.

Поднявшись на ноги, Сэм сразу припустилась бежать. Но потом она вернулась на место, зачем-то подняла с пола швабру Покатигорошека, и уже с ней побежала к выходу.

Когда она добежала до бетонного блока, ей в голову пришла совершенно бешеная мысль - сбить шваброй со стены устройство, которое господин Окороков советовал вообще не трогать. Что-то в нём при этом громко щёлкнуло, и дверь, дёргаясь, стала выплывать из-под пола.

Сэм кинула швабру на пол, быстро перелезла через бетонный блок (ух, и быстро же он поднимался). Дверь, неприятно загремев, дёрнулась и застыла на месте, оставив небольшой проём примерно в сорок сантиметров.

“И, как назло, в школе новый директор. Лишь бы в тюрьму не посадили”. И Сэм побежала за помощью. Ведь если она вызовет врача, уже никто не усомнится, что Сэм причинила вред уборщику в целях самообороны, и плюс к этому ещё и раскаивается.

Наспех спускаясь по одной из лестниц с пятьюдесятью ступеньками, ведущих от школы, Сэм подвернула ногу и в глазах свет померк. …Но кто-то очень крепко схватил её за руку и притянул к себе. Она подняла глаза, наполненные благодарностью. …И в голову жар ударил. Это был Престан, ради которого она была готова умереть, если бы это потребовалось.

Сердце Сэм забилось так громко, что это, наверняка, услышал и Престан. Она не могла отвести взгляд от его губ. Они впервые так близко. От Престана приятно пахнет. Сэм напрочь забыла о Покатигорошеке.

- Слишком много врагов и они объединились? - усмехнулся Престан. – В любом случае нужно под ноги смотреть. Эта лестница… - Престан всмотрелся в лицо Сэм, словно нашёл что-то интересное.

- …просто убийца, – договорила Сэм, не сводя глаз с парня своей мечты.

- Да, - отстранённо произнёс Престан.

- Прости, - прошептала Сэм. Она хотела выдернуть своё запястье из руки Престана, тем более что оно почему-то болело. – Больно…

- Да, конечно. Извини. – Престан выпустил руку Сэм.

Сэм поплелась вниз по ступенькам, пребывая в романтическом настроении.

Она перешла кольцевую дорогу, которая окружала школу, миновала один из юго-западных жилых корпусов с номером девять. А, зайдя в больницу, кое-как вспомнила, зачем сюда пришла.

- Я нечаянно покалечила Покатигорошека. Ему нужна помощь. Он в архиве.

Регистраторша томно окинула Сэм взором, словно та помешала ей отдыхать, потом нажала какую-то кнопку на коммутаторе, и с недоверием поглядывая на Сэм, сказала:

- Алексей, скажи, кто у нас сегодня на дежурствах? Доктор Градусников? Тут Самуэла Пейпс утверждает, что она кого-то покалечила. Да, Алексей, наверное, лучше всё же позвать к телефону доктора.

Регистраторша стала ждать, пока с ней заговорит доктор Градусников. Всё это время она рассматривала Сэм, которая стояла напротив.

- Доктор Градусников, - заговорила регистраторша. - У нас здесь Самуэла Пейпс. …Да, та самая…, которая с краской для волос…. Она пришла в больницу, говорит, что кого-то ранила.

- Покатигорошека Ведёркина, уборщика, - вставила Сэм.

- Это - Покатигорошек Ведёркин. Наш уборщик, - повторила регистраторша. - Как серьёзно? Сейчас спрошу.

Регистраторша снова вопросительно посмотрела на Сэм.

- Что с ним случилось?

- Он на меня напал. Я защищалась. И мне пришлось его ткнуть карандашом в бок. Но, похоже, у него ещё что-то с ушами. И с носом заодно. И я не знаю, насколько всё это серьёзно… - У Сэм начиналась паника. Если бы можно было повернуть время вспять, она бы, наверное, не пошла в больницу. Она бы лучше тихо смылась к себе в комнату и сидела бы там, словно ничего и не случилось. А потом, когда нашли бы израненного Покатигорошека, Сэм бы всё отрицала. Она бы сказала полиции, что занималась уборкой, а потом, когда устала, бросила работу и пошла к себе в комнату. А Покатигорошек остался в архиве. И кто на него напал, Сэм не знает.

Но уже слишком поздно. Уже есть свидетели – Престан – он видел, как она удирала из школы, регистраторша, доктор… Уже ничего не изменишь. …Покатигорошек, возможно, мёртв, а на Сэм и синяка нет…

Сэм потёрла своё левое запястье, которое почему-то от растирания очень заболело. Она посмотрела на руку. …Там были синяки! Вероятно, от рук Престана. Как раз то, что нужно!

- Вызовите, пожалуйста, полицию, - попросила Сэм, когда регистраторша доложила, что сейчас спустится доктор. Сэм себя почувствовала совсем уверено.

- Зачем? - не поняла регистраторша.

- На меня совершили нападение. Разве непонятно?

Регистраторша быстро набрала нужные цифры на коммутаторе и попросила соединить её с полицией.

Сэм подошла к ряду сидений вдоль стены напротив регистратуры, и опустилась на один из них. На стекле регистратуры было приклеено на скотч предупреждение:

“Ребята!

Нужно знать своих врагов в лицо -

обжорство, лень, угода подлецу.

Ребята, бойтесь их, как

монстров под кроватью

они не пощадят вас,

и стены вашего дома для них не преграда”.

Это идиотское стихотворение для Сэм вмиг перестало быть смешным.

- Всё. Назад пути нет, - прошептала Сэм, когда услышала как регистраторша обрисовывает сложившуюся ситуацию кому-то, кто после звонка должен направить полицейскую машину к школе.

Тут появился доктор Градусников, спустившийся летящей походкой со второго этажа. Молодой, светловолосый и в вечно помятом халате.

- Я всё правильно понял: Самуэла Пейпс сотворила что-то наподобие того, с чем нам уже приходилось сталкиваться в мае этого года?

Регистраторша кивнула в сторону Сэм, которая со стыдливым видом сидела и смотрела в спину доктору.

Доктор обернулся.

- А, она здесь… - Взгляд доктора с превеликим недоверием скользнул по Сэм. Но он тут же спохватился. - Куда идти? Где это случилось?

Сэм тихо ответила, поднимаясь со стула:

- В архиве. Но там дверь сломалась. И господин Окороков в этом что-то понимает. Мы эту дверь сами не откроем.

- Понятно, - произнёс доктор, и обратился уже к регистраторше: - Диона, свяжитесь с Окороковым. Пусть тоже направляется в архив. Идём! - строго сказал доктор, обращаясь к Сэм.

Всю дорогу в архив Сэм плелась позади доктора, лишь изредка нагоняя его. Ну и быстро же он ходит, этот доктор.

Не успев дойти до дверей школы каких-нибудь два шага, Сэм и доктор дружно обернулись. До них донеслись звуки притормозивших машин. Это была белая машина скорой помощи, а рядом с ней красная полицейская машина.

- Что такое? - воскликнул доктор Градусников. - Кто вызвал парамедиков? Конечно, регистратура, – сам себе ответил доктор. – Ах, ты, Диона! Интересно знать, она меня что, за доктора не считает? - Доктор Градусников был не в себе. У него лицо порозовело от негодования. - Значит, как родственников своих консультировать, так она ко мне бежит. Зато всё остальное время я для неё не врач, а так, мимо проходил. Пошли! - скомандовал доктор, беря Сэм за локоть, и проталкивая её первой в дверь школы.

Возле сломавшейся двери никого не было. Хотя, за то время, что Сэм бегала за доктором, в школе закончилась вторая пара уроков и уже кончилась перемена. Но никто не обратил внимания на то, что дверь в архиве сверху имеет проём.

Доктор Градусников потрогал дверь рукой, которая огромным блоком высилась на два с лишним метра.

- Да-а-а, - протянул доктор и почесал затылок. - Интересно, что ты забыла в этом помещении на пару с Покатигорошеком?

Сэм поняла, что вопрос предназначается лично ей, хотя доктор стоял к ней спиной и взирал на дверь. От ответа на этот вопрос её спас господин Окороков.

- Вы меня ждёте? - послышалось позади пыхтение.

- Господин Окороков, - обернувшись, обратился доктор, - там человек, между прочим. И ему срочно нужна медицинская помощь. Ученица Пейпс утверждает, что Вы нам можете помочь разобраться с этими дверями. Не знаю, кто придумал такую дверь, которая открывается так, словно у нас не школа, а какая-то сверхсекретная лаборатория. Не понимаю…. Вероятно, у проектировщика помещений было слишком бурное воображение.

- Это экспериментальный вариант дверей, который не прижился в нашей школе, - тяжело дыша, пояснил господин Окороков, вопросительно и в тоже время с опаской поглядывая на Сэм.

- Я просто оборонялась! - без всякого вопроса к ней, заявила Сэм.

- Горе нам с тобой, Самуэла, - произнёс господин Окороков, укоризненно покачивая головой, отчего его толстые складки на шее заходили ходуном.

- Я здесь ни при чём! - повторила Сэм. - Он первый на меня набросился!

В это время все присутствующие в коридоре услышали шаги и негромкие голоса. Они явно принадлежали нескольким людям. Господин Окороков и доктор Градусников стали внимательно всматриваться в глубь коридора.

А Сэм посмотрела на своё левое запястье, чтобы ещё раз убедиться в том, что её синяки на месте. Мысль, что синяк может взять и исчезнуть, была просто убийственной. Синяк был на месте.

- Полиция…? Что здесь делает полиция? - растерянно закудахтал господин Окороков, пряча свои пухлые ладони в карманы своего нового серого пиджака.

- Меня больше интересует, что здесь делают доктора? - с нескрываемым сарказмом спросил доктор Градусников. - Как будто бы я не врач, а так, декорация к школьной поликлинике…

- Будут спрашивать…. А я толком не знаю, что здесь произошло. Оставил Пейпс с Покатигорошеком убирать помещение, и на тебе…, - всё кудахтал господин Окороков.

Подоспевшие доктора поставили носилки у дверей, а сами растерянно уставились на господина Окорокова, который тоже растерянно уставился на них.

Подойдя к архивной двери, представители закона представились.

- Капитан Трапезников, отделение полиции Восточного округа Мэнфилда. – Это был очень упитанный полицейский. У него на груди небольшое жёлтое пятно, как от горчицы. А к нему ещё присохло несколько крупных хлебных крошек.

- Капитан Соломинка, - представился его напарник. Выглядел он подтянуто и ухоженно. - Работаю там же.

Тут из-за спины одного полицейского вынырнула …Элли. У Сэм от удивления глаза округлились, и она только смогла произнести:

- А…, а…, ты…

- Сэм! – на неё ошарашено смотрела Элли, появившаяся буквально из ниоткуда. - Ты в порядке? - Элли стала заглядывать Сэм прямо в глаза. - Скажи, что этот ненормальный не причинил тебе вреда. Скажи правду, Сэм!

- Всё нормально, - плохо соображая, ответила Сэм.

- Я так разволновалась, когда услышала твои крики. Я даже скорую помощь вызвала, специально для тебя, - возбуждённо рассказывала Элли.

- Так это Вы вызвали скорую, юная леди? - строго осведомился доктор Градусников, подслушав разговор.

- Я, - ответила Элли. - А что?

Доктор Градусников ничего не ответил.

- Кто-нибудь может открыть это …подобие дверей? - Один из приехавших докторов окинул взглядом всех присутствующих.

- Если только цифровое устройство не сломано окончательно, - мрачно ответил господин Окороков, вынимая руки из карманов. Он нерешительно подошёл к устройству у дверей, прижался буквально носом к кнопкам и стал очень аккуратно нажимать цифры. Но на табло они не отражались. Потом господин Окороков отошёл на пару шагов назад и задрал голову кверху, ожидая, что дверь сейчас начнёт съезжать вниз. Но этого не произошло.

Сэм стояла и думала о том, что господин Окороков зря старается. С той стороны устройство сбито окончательно и валяется на полу.

Господин Окороков снова подошёл вплотную к двери, снова набрал какую-то комбинацию цифр. После этого он уже не стал отходить от двери. Он снова задрал кверху голову и стал ждать. Все тоже подняли свои головы кверху и стали ждать. Дверь не шелохнулась. Господин Окороков предпринял ещё одну попытку. Он ужасно пыхтел, краснел, обливался потом. И, в конце концов, развёл руками.

- Всё сломано, - сказал господин Окороков, повернув своё красное лицо ко всем присутствующим. Потом он отошёл от бетонной двери на два шага, задрал кверху голову, приподнялся на кончики носков, и стал кликать Покатигорошека: - Покатигорошек! Покатигорошек! Ты меня слышишь? Покатигорошек, отзовись! Ты жив?!

В ответ тишина.

- Нужно перелезть кому-нибудь, - предложил полицейский, который ранее представился как капитан Трапезников (у которого ещё горчичное пятно на форме), и посмотрел на своего напарника.

- У меня реабилитационный период, - сказал тонкий капитан Соломинка.

Капитан Трапезников непонимающе вскинул брови.

- Перелом лучевой кости, - пояснил капитан Соломинка, выставив вперёд свою правую руку.

- А-а-а…, ну, конечно. Ну, я могу, разумеется… Мне только нужна лестница, или стремянка, что ли. У вас есть лестница? - капитан Трапезников обратился к господину Окорокову.

- У нас есть! - быстро среагировал на вопрос господин Окороков. - Здесь за углом поблизости подсобная комната. У нас там всё есть. Даже бензопила новая. - И гордо добавил: - В прошлом году заказал её по “Телемагазину”.

Капитан Трапезников почесал затылок. Наверное, соображал, понадобится ли ему бензопила.

Когда лестница была принесена, капитан Трапезников полез наверх. Он довольно быстро оказался по ту сторону двери. При приземлении он выругался, потому что пяткой случайно приземлился на рукоятку валявшейся там швабры Покатигорошека.

- Устройство сбито со стены! - крикнул капитан Трапезников. - Валяется прямо под ногами!

- Покатигорошек меня бил головой об стенку. Прямо по устройству, - сходу сочинила Сэм, хотя никто ни о чём её не спрашивал.

- Какой ужас! - Элли прислонилась спиной к стене и стала тяжело дышать.

- Да, было больно, - снова соврала Сэм. Пусть все это слышат. Чтобы потом не было лишних вопросов.

- Капитан! - крикнул господин Окороков, задрав голову. - Посмотрите, там из стены с того места, где должно висеть устройство, случайно не торчат два проводка?

- Торчат! - отозвался капитан Трапезников. - Оранжевый и синий!

- Они самые! - обрадовался господин Окороков. - Соедините их оголёнными концами!

- Сейчас попробую!

И вот только когда были соединены проводки, издавая скрежещущие звуки дверь стала опускаться, застряв всего в одном метре от пола.

Все, как один, ринулись перелезать через бетонный блок.

Элли тоже уже задрала одну ногу, чтобы оказаться в архиве. Но Сэм притянула её за руку к себе.

- Ты как об этом узнала?

- Пошла в туалет и случайно увидела. - Она снова закинула ногу и давай перелезать через дверь.

- Ты всё видела? - Сэм снова вернула Элли на место, потянув за руку.

- Почти ничего. - Элли всё время оборачивалась в сторону архива, словно боялась, что пропустит самое интересное. - Давай просто сделаем вид, что он на тебя напал, ты защищалась, а я - свидетель. Ой, а это что? - Элли взяла в свою руку предплечье Сэм и уставилась на огромные синяки. - Это он?

- Это… Да, я пострадала, - ответила Сэм, осторожно убирая свою руку. - А ты что думала? Что всё это шуточки?

- Вроде того, - бросила Элли, так и норовя перелезть через бетонный блок в архив.

- Стой. Расскажи мне всё по порядку - как получилось, что ты всё видела? - стараясь говорить тише, Сэм учинила целый допрос Элли.

- Я отпросилась у Черноуса в туалет, - Элли говорила и всё время оборачивалась в архив. - Он меня, как ни странно, отпустил. Дал на всё про всё пять минут. Интересно, как можно за пять минут сходить в туалет? Если только не делать там то, ради чего туда отправился. Так вот, я пришла на этот этаж. И тут вопли. Только не твои, а мальчишеские.

- Это Покатигорошек вопил, - подсказала Сэм, - когда я его доской треснула по плечу.

- Так вот, я помчалась в сторону воплей. Всё, что я услышала, это слова “Сука, Пейпс, держись”.

- Это был Покатигорошек, - снова подсказала Сэм.

- Потом я сходила в туалет, вернулась в класс, а потом на перемене нашла Грушу и всё ей рассказала.

- Зачем? - испуганно спросила Сэм.

- А затем, что, возможно, к этому времени ты уже была мертва, а я – свидетель, причём единственный. А свидетелей убивают. А если свидетелей будет двое – то есть я и Груша, то с ней могут разобраться раньше, а я, возможно, за это время смогу спастись. И Груша сказала, что стоит вызвать скорую помощь, вдруг, тебя ещё можно было спасти, - закончила своё повествование Элли и снова полезла в архив.

- А почему ты меня утром не разбудила? - спросила Сэм, которой этот вопрос пришёл в голову только сейчас. Она вцепилась в руку Элли, не давая той возможности наконец-то узнать, что там делается, в этом архиве. - Если бы разбудила, я бы не опоздала на урок, и всего этого не произошло бы.

- Пошли, посмотрим, что там творится. - Элли уже не могла терпеть. Она жаждала оказаться участником кровавых событий. - Будет потом что всем в классе рассказать.

Сэм нехотя, следом за Элли, перелезла через блок.

А в это время доктора и полицейские кружили вокруг Покатигорошека. Все единогласно подтвердили, что Сэм перестаралась. У Покатигорошека пострадали барабанные перепонки. Рана в боку была не смертельной. Однако доктор Градусников выразил своё мнение о том, что есть явная угроза инфицирования, увидев оружие - грязный деревянный карандаш. Капитан Соломинка подцепил его пинцетом и положил в отдельный прозрачный пакет с таким лицом, словно он клал в пакет не карандаш, а самый настоящий окровавленный нож.

Беспрестанно стонущего Покатигорошека доктора при помощи капитана Трапезникова осторожно погрузили на носилки, введя ему перед этим обезболивающее средство, и понесли к выходу. Но Покатигорошек всё равно громко стонал (привлекал к себе внимание, или в нём просто на самом деле умер хороший актёр), а ещё и руки свои раскидал в стороны. Капитан Трапезников только ему вернёт руки на место, то есть вдоль тела, а он их снова выкидывает в стороны и начинает стонать громче прежнего.

Капитан Соломинка связался с кем-то по рации, попросил кого-то подъехать к школе, чтобы забрать в отделение полиции для допроса Сэм и Элли.

У Сэм сердце забилось бешено.

Потом капитан Трапезников попросил всех ничего не трогать в архиве до окончания следствия. И на случай, если Покатигорошек отдаст богу душу, то здесь же будет впоследствии проведён следственный эксперимент. От этого заявления у Сэм чуть ноги не отнялись.

- Я только свой рюкзак заберу, - сказала Сэм и совсем не чувствуя под собой ног, пошла к окну, где валялся её рюкзак. Рюкзак снизу был мокрый из-за опрокинутого ведра с водой.

 

В полицейском участке Сэм допрашивали целый час.

Следователь, большой загорелый мужчина лет тридцати пяти, со значительно нависшим над брюками животом, и который представился как капитан Разоблачеев, имел привычку заострять внимание на самых незначительных деталях случившегося. Он всё не мог разобраться в причинах, побудившим преподавателя Черноуса отослать Сэм на каторжные работы в архив.

- Всё дело в том, что я проспала и опоздала на урок. А профессор Черноус у нас новый преподаватель. А ещё у нас новый директор. И поэтому новые порядки, - который раз повторила Сэм. – Работа в архиве как наказание за провинность.

- Платная школа и какие-то немыслимые наказания, - недоверчиво произнёс следователь. - Всё это как-то не укладывается в голове.

- Нет, нет, справедливое наказание, - обрадовалась Сэм возможности показать себя как хорошую девочку. – Я могла принести огромную пользу школе…, если бы всё не закончилось тем, чем закончилось.

Следователь кисло улыбнулся, понимая, что Сэм перед ним разыгрывает дешёвый спектакль. Как ни крути, он же не новичок в своём деле. Понавидался за свою жизнь разных лгунов.

- Когда узнала о наказании, сразу согласилась. Надо, значит, надо. - Сэм чуть не лопнула от важности. – Я понимаю, что директор школы и учителя лучше знают, как нас воспитывать. И поэтому я всегда их слушаюсь.

- А зачем в таком случае к Вам приставили господина Ведёркина? - спросил капитан Разоблачеев, прищуривая глаза.

- Для помощи. И ему поначалу очень хотелось мне помочь, - соврала Сэм. - А потом на него что-то нашло. Какое-то затмение…

- То есть, я понял так, что ничего не предвещало нападения с его стороны? - Капитан Разоблачеев что-то черкнул на листе бумаги.

- Нет, - замотала головой Сэм. - Мы с ним замечательно сработались. Он меня научил всяким премудростям генеральной уборки. Я и не знала раньше, что это целая наука. А потом…, - Сэм на некоторое время замолчала, - …потом он подошёл к большому красному ведру с водой, пнул его и пошёл прямо на меня. Глаза бешено блестят, сам не свой…

- Он Вас первый ударил? - задал очередной вопрос капитан Разоблачеев.

- Да, - Сэм опустила глаза. Но потом почти сразу же она их подняла на капитана.

- Вы не пытались позвать кого-нибудь на помощь?

- Нет, - замотала головой Сэм. - Кого звать-то? Никого вокруг нет. Учебные комнаты находятся на других этажах. А вокруг только подсобные помещения, ну, и уборные ещё. И потом, я так растерялась, что не догадалась позвать на помощь.

- Ясно, - буркнул капитан Разоблачеев, сдвинув на переносице брови. - Так значит, Ваша подруга случайно явилась свидетелем увиденного, и вызвала скорую помощь.

- Она для меня её вызвала, - быстро подсказала Сэм. - Она подумала, что меня уже убили. Но я справилась, а вот Покатигорошек…. - Сэм громко вздохнула. - Но я не желала Покатигорошеку ничего плохого. Я же безобидная. А Покатигорошек…, он хороший, то есть… был хорошим. - Сэм настолько вжилась в роль святой Самуэлы Пейпс, что даже натурально всхлипнула, а потом громко шмыгнула носом и утёрла мокрый нос ладошкой. - Мне очень жаль.

Солнечный луч из отверстия в жалюзи ударил Сэм прямо в глаза. Она облокотилась на правый подлокотник стула, чтобы как-то уклониться от солнечного блика.

- Самуэла, я хочу Вам задать ещё один вопрос.

- Конечно, - согласилась Сэм.

Капитан Разоблачеев поднялся со своего места и подошёл к окну. Он стоял к Сэм спиной, засунув руки в карманы брюк. Потом раздвинул пальцами жалюзи, немного нагнулся вперёд. И стоял так довольно долго.

Сэм оставалась сидеть на стуле и недоумевать, а где же обещанный вопрос? Сидит и ждёт. А капитан Разоблачеев словно уснул стоя.

Молчание затянулось. Прошло ещё около двух минут. Капитан Разоблачеев, не поворачиваясь к Сэм лицом, внезапно нарушил тишину:

- Вы слышали, что произошло в Тинториусе в апреле этого года?

- Да, - прошептала Сэм. - …Вы, случайно, не меня подозреваете? - Сэм просто подскочила на месте от своего же предположения.

- Нет. Что за вопрос? - Капитан Разоблачеев так и стоял к ней спиной.

- Да это и невозможно, - сказала Сэм. - Я в это время была в Мэнфилде, спросите, кого угодно! - Сэм волновалась.

- Мэнфилдская школа кишит агрессией, Вы согласны со мной? - спросил капитан Разоблачеев.

- Я не знаю, - растерялась Сэм. Её взгляд при этом упал на стол капитана Разоблачеева. На нём, на самом углу, на металлической подставке стоит чучело какой-то серой птицы. Совсем небольшой. Она настолько неприметная, эта птица, что Сэм её и не замечала до этого момента. Глаза мёртвой птицы смотрят прямо на Сэм. Круглые, неподвижные, коричневые. И при этом внимательные, словно наблюдают за всем.

- Вы не задумывались, Самуэла, что нечто подобное может произойти и в вашей школе? - спросил капитан.

- Я? - переспросила Сэм, быстро соображая, почему допрос пошёл по такому неожиданному пути. - Я задумывалась об этом. А что, он уже здесь? - осторожно спросила Сэм.

- Убийца?

- Да, - тихо сказала Сэм, не сводя глаз с птицы. - И что, он уже в Мэнфилде?

- Нет, - спокойно произнёс капитан, не оборачиваясь на Сэм. - Так вот, собственно о чём я хотел Вас спросить…

- О чём?

- Скажите, кто на ваш взгляд в вашей школе способен на жестокость? Просто выскажите своё субъективное мнение на этот счёт. Знаю, что тинторинчан Вы знаете не более одних суток, но может, что-то бросилось Вам в глаза?

Сэм словно током поразило. Кто-то из тех, что ходит с ней по одним и тем же коридорам в школе, всех тогда прикончил в Тинториусе! Сэм даже перестала дышать.

- Может, кто-то из них отличается чем-то от всех остальных? - напомнил о себе капитан Разоблачеев.

- В смысле? - еле слышно спросила Сэм. Она потёрла руками лоб, потому что в голове словно спазм начинался от напряжения.

- Ну, выглядит необычно, например. Или интересуется оккультизмом? Ходит в чёрной неопрятной одежде, замкнут в себе. Есть такие? - Капитан Разоблачеев наконец-то повернулся к ней лицом, и только сейчас обратил внимание на синяки допрашиваемой. - Вот это да, - произнёс он. – Хороший синяк. Откуда это? – Капитан вернулся на своё место.

Сэм опустила руку на колено.

- Это мне от Покатигорошека досталось.

- Это ведь ясно, как божий день… Но кто же он? - Капитан Разоблачеев со всего маху в этот момент треснул своей огромной ручищей по своему столу. Все предметы на его столе подпрыгнули чуть ли не до потолка, честное слово. Канцелярский набор, папки с делами, электронные часы и чучело птицы. Всё в тот же миг вернулось на свои места, кроме мёртвой птица. Она опрокинулась на бок и осталась так лежать, смотря мёртвыми глазами на Сэм. – Кто?

На столе капитана Разоблачеева зазвонил телефон. Капитан Разоблачеев взял трубку.

- Да, это я. Что? Как это исчез? - Капитан тихо выругался. - Может, кто-то посодействовал? Не известно? Понятно… Ладно. Звони, если что прояснится.

Сэм чисто случайно посмотрела на стол капитана, на тот самый угол стола, где лежало опрокинутое чучело серой птицы, … и ей только оставалось похлопать глазами. Никакого чучела там и не было. Сэм быстро нагнулась, посмотрела на пол возле стола, заглянула себе под стул. Ничего. Нет чучела! Как будто его и не было! Сэм в растерянности посмотрела на капитана Разоблачеева.

- А где птичка? - кое-как смогла вымолвить Сэм.

- Какая птичка?

- Мёртвая такая…, - пояснила Сэм. – Чучелко…

- Самуэла, давайте договоримся об одной вещи - не надо передо мной разыгрывать безумие, хорошо? - По лицу следователя было видно, что он уже не доверяет Сэм.

- Хорошо, - растерянно пробормотала Сэм, всё ещё не выбрасывая из головы внезапно исчезнувшее чучелко птицы. Она уже ни на секунду не сомневалась - у неё с головой не всё в порядке. Птица ей привиделась, раз ей сейчас нигде нет. - Всё хорошо…, - самой себе сказала Сэм. Сказала вслух.

- Что хорошо? - спросил капитан Разоблачеев.

- Нет, ничего.

- Вы словно в облаках витаете. Ладно, у нас ещё будет возможность поговорить. Сейчас я Вас отпускаю. Отдохните, полечите свой синяк. А как только прояснится ситуация с господином Ведёркиным, мы продолжим наш разговор.

После Сэм допрашивали Элли. Сэм было всё равно, что там расскажет Элли. Есть заботы и поважнее. Например, то, что у Сэм мозги набекрень.

Домой Сэм и Элли возвращались пешком, поскольку полицейский участок находился недалеко от школы, всего в двадцати минутах ходьбы. И собственно говоря, никто не предлагал их отвезти домой.

Когда они уже поднялись на второй этаж жилого корпуса, Элли сказала, что ей нужно срочно зайти к Груше.

Зайдя в свою комнату, Сэм бросила рюкзак на пол, а сама уселась на диван и стала думать о том, что она - настоящая преступница, на которую теперь заведено самое настоящее уголовное дело. И синяки, наставленные Престаном - это единственный факт, доказывающий её физические страдания. В полиции их даже сфотографировали.

“Что сделает папа, когда узнает обо всём?” – это всё, что волновало Сэм на данный момент. Наверное, тут же примчится в Мэнфилд. Но у него столько работы. Синедраконцы не дают ему отдыха ни на день. Они без конца что-то творят. То газовую бомбу подбросят в супермаркет или в метро, то устроят демонстрацию в центре города с поджогами. А Светозару Пейпсу всё это приходиться расхлёбывать. И каждый раз доказывать, что движение “Синий Дракон” - не террористическое, а освободительное. И вот теперь ему придётся быть рядом с преступницей Сэм. …А синедраконцам придётся подождать. А они ждать не любят.

А мама с Радосветом никогда не приедут, потому что им будет стыдно за Сэм. Они от неё вообще отрекутся.

Прошло полчаса, а Элли ещё не вернулась от Груши. Сэм надеялась, что Элли вот-вот придёт, и тогда они вместе пойдут обедать. Но аппетита не было. И Сэм решила его нагулять.

Она и не представляла, как несчастье с Покатигорошеком отзовётся в сердцах всех населявших учебный городок. Сэм вышла погулять, но ей пришлось убегать от каждого встречного. Все смотрели на неё, оборачивались, перешёптывались. И Сэм всё прибавляла шаг, периодически натыкаясь на бордюры, урны для мусора и угождая прямо в колючие розовые кусты.

- Смотри, смотри… Это она, она покалечила Покатигорошека до полусмерти…

- Такие, как она, позорят нашу школу…

- Увы, за что уплачено, то и схвачено. Эту гадкую Сэм Пейпс уже никогда не смогут выставить из школы, к сожалению…

- Ей всегда всё сходит с рук… Безобразие!

- Всё равно рано или поздно она окажется в тюрьме. Всё к этому и идёт.

Шепчущиеся шептались довольно громко, так что Сэм могла без особого труда слышать всё, что предназначалось в её адрес.

Сэм таким прячущимся от всех образом уже домчалась до южных ворот. А чем там можно заняться? Практически ничем. Если только на газеты и журналы посмотреть, которые на лотках под навесом. Вот именно этим Сэм и занялась. Она торчала возле лотка уже минут двадцать и здорово надоела продавцу, потому что так ничего и не купила, хотя перелистала уже всё, что здесь было. Но тут она услышала голос Яры Москвитиной и, схватив снова какой-то журнал, отвернулась с ним к дороге и застыла на одном месте.

- Мне не нравится, что генерал Фигушкин перекрывает кислород школьному телевиденью. - Яра Москвитина жаловалась Илье Трещалкину, причём довольно громко. - Мы связаны по рукам и ногам. Это неинтересно. В таких условиях невозможно работать. У меня нервы всего этого уже не выдерживают.

Сэм осторожно обернулась и увидела, что Яра и Илья стоят за воротами школьного городка у большого клёна. Сэм снова сделала вид, что внимательно изучает журнал.

- Как он не понимает, что новости без горячих сюжетов никому не интересны! Все уже знают о том, что случилось сегодня в архиве. Люди ждут, что мы это осветим в новостях. Они ждут подробностей. А генерал Фигушкин тут же даёт распоряжение, чтобы мы и словом не обмолвились об этом. Это неслыханно! Первая неделя пройдёт впустую! Илья, придумай же что-нибудь!

- Нужно смириться, - Сэм услышала голос Ильи. - Хотя, конечно, обидно. Директор Табакеркин никогда не вмешивался в дела школьного телевидения. Расправа Пейпс над школьным уборщиком могла бы стать сенсацией. Ты только представь, как это могло прозвучать в сегодняшних новостях. Я уже письменно набросал репортаж. Слушай. - Илья вытащил из заднего кармана своих штанов измятый лист. Расправил его и принялся читать, причём с таким выражением и интонациями, словно освещает бомбардировку Мэнфилда атомными бомбами. - Средняя частная мэнфилдская школа, которая всегда славилась своими учениками, повергнута в ужас - ученица этой образцово-показательной школы - Самуэла Пейпс, учинила жестокую расправу над несчастным, безобидным и доброжелательным господином Ведёркиным - уборщиком, который уже несколько лет работает в школе и честно зарабатывает себе тяжким трудом на кусок хлеба…

Сэм на этом отрезке речи Ильи чуть не поперхнулась воздухом. Какая чушь! Придурок Покатигорошек работает в школе всего полтора года и всем уже опротивел. И работает не так уж и честно. Больше курит на крыльце у пожарного входа, чем работает. И никогда он не был доброжелательным. Сквозь зубы посылает всем ученикам школы свои завистливые проклятия. Сэм собственными ушами это слышала. А однажды он кинул в спину Глебу Сорокину: “видно, от чванливости окосел, дурак богатенький. Чтоб ты себе ещё и ноги переломал”.

- … утром этот замечательный человек надел свою скромную рабочую одежду и порадовался тому, что и сегодня он принесёт много чистоты в жизнь школы. Но нет… он не знал, что сегодняшний день будет самым страшным днём в его жизни. Самуэла Пейпс, дочка известного адвоката Светозара Пейпса, сделала человека калекой, и только за то, что у него нет счёта в банке…

Тут Сэм, открыв рот от изумления, глотнула пыльного воздуха, и действительно, поперхнулась.

- …он полностью оглох на одно ухо, у него глубокая колотая рана в боку, сломан нос. И что самое возмутительное - это снова сойдёт Пейпс с рук, как и то, что она натворила этой весной. Всё, - Илья снова зашелестел листом бумаги, сворачивая его.

- Да, это не плохо бы звучало с экрана, особенно если бы удалось заполучить и кадры с больницы, - мечтательно произнесла Яра, облокотившись на клён. - Распростёртое окровавленное тело Покатигорошека на больничной койке и всё такое…. Но почему ты не смог?!

- Как ты не понимаешь! Я приехал в Институт скорой помощи, а там, на входе меня не пустили. Наверняка, это распоряжение Фигушкина! Хотя, эта проблема была бы ему на руку… Он же так хочет развеять миф о частной мэнфилдской школе… Чёрт, я ничего уже не понимаю! - Илья постучал ребром ладони по стволу дерева.

- Знаешь, я тоже ничего не понимаю, - послышался голос Яры. – Впрочем…

- Что?

- Да так… Хотя, знаешь…, я порой думаю, что когда-нибудь выяснится, что случившееся в Тинториусе - преступления, совершённые изнутри. И поэтому нужно заострять внимание на любой агрессии со стороны учащихся.

- Я всегда это знал! - опешил Илья. – Я думаю также, как ты!

- Мне так хочется сделать какое-нибудь сенсационное сообщение на эту тему…, - мечтательно произнесла Яра. - Так хочется самой вычислить преступника…. Интересно, кто это?

- Кто бы он ни был, он способен на всё.

- Да. Поэтому нужно быть осторожней. – Подвела итог Яра. - Ладно, я что-нибудь придумаю за вечер. Найдётся способ обойти контроль генерала Фигушкина. Нужно просто спокойно сесть и хорошенько поразмыслить. Он же не может быть умнее нас. Нас же двое, а он один! Так что ты тоже думай, Илья, не сиди весь вечер без дела. Может, и надумаем что-нибудь вместе.

- Надо бы с Пейпс поговорить, - предложил Илья. - Но я после того интервью с краской для волос не хочу находиться с ней в одном помещении.

- Да она же психопатка! - не сдержалась Яра. - Увидит нас с камерой, и прикончит на месте.

- Это верно, - согласился Илья. - Пойдём, что ли….

Сэм повернулась к лотку, и чуть ли не лбом столкнулась с Ярой, которая тоже не ожидала здесь встретить Сэм. Сэм быстро протянула продавцу несколько монет. Всё выглядело так, будто Сэм и вправду покупала журнал, а не подслушивала разговор Яры с Ильёй.

- Она слышала! - прошипел Илья, прижимаясь к Яре.

- Ну и замечательно. Пусть знает, что о ней здесь думают, - довольно громко ответила Яра.

Сэм пошла в жилой комплекс. На душе до того противно, словно весь мир ей объявил войну. А может, так оно и есть…

У входа в жилой корпус кто-то налетел на неё с бешенной силой, и Сэм отлетев назад, больно ударилась спиной о перила. При этом купленный журнал перелетел через её голову. Сэм смиренно подумала, что это - происки её недоброжелателей, но…

- Сэм, прости, пожалуйста! Я просто тебя не заметила. –Перед ней стояла Элли.

- Хороший удар. В самое яблочко, - с нескрываемой радостью крякнул Эрик, который в это время заходил в подъезд.

Сэм поморщилась от боли в спине.

- Сильно больно? – посочувствовала Элли.

- Ладно, когда-нибудь пройдёт, - сказала Сэм, потирая копчик.

- Сегодня медосмотр, - сказала Элли. – И он заканчивается через полчаса.

- О, Боже… Я совсем забыла, - расстроилась Сэм. Идти на медосмотр именно сейчас она никак не могла. Ведь она не приняла заранее гипотензивные таблетки. Однократный приём двух таблеток примерно за час до осмотра, и ты спасён от занятий физкультурой на целый год. – Я пойду завтра. Ведь вряд ли я успею сегодня.

- К чему тебе лишние неприятности? – участливо спросила Элли. - Ты сегодня опоздала на урок, потом эта драка…

Элли была права. У Сэм за эти два дня накопилось столько бед, что лучше сейчас вести себя хорошо.

 

- Поразительно, - произнесла госпожа Микстуркина, поднеся к своим близоруким глазам длинный лист розовой шелестящей бумаги с результатами обследования Сэм. Там было всё: и развёрнутый анализ крови, и кардиограмма, и артериальное давление.

Сэм насторожилась, продолжая завязывать шнурки на кедах.

- Не понимаю. Сэм, тебе из года в год исправно выставлялся диагноз: нейроциркуляторная дистония по гипотензивному типу. А что же сейчас? Куда делось твоё низкое давление? Скажи мне, пожалуйста…, куда? - госпожа Микстуркина растерянно взглянула на Сэм, и тут же снова принялась рассматривать длинный лист, на котором похоже не было никаких признаков нездоровья Самуэлы Пейпс. - У тебя впервые нормальное артериальное давление - сто десять на семьдесят. Пульс повысился до шестьдесят восьми ударов в минуту. А раньше с трудом набегало пятьдесят. А ещё эта аритмия…. Где она?

- Это, наверное, Ваши капли помогли и растирки тоже, - спокойно соврала Сэм.

- Неужели ты выполняла все мои рекомендации? - с недоверием в голосе спросила госпожа Микстуркина, обратив на Сэм своё лицо, с вечно напуганным выражением. Этот вечный испуг хорошо дополняли очки в роговой оправе с толстенными стёклами, отчего глаза госпожа Микстуркиной были похожи на крупные синие сливы. - И настойку заманихи принимала? - с благоговейной дрожью в голосе спросила доктор.

- Конечно, каждый день. Строго по расписанию. Я выполняла все Ваши предписания.

- Сэм, уж не хочешь ли ты сказать, что растиралась по утрам жёсткой рукавицей, смоченной в растворе морской соли? - Госпожа Микстуркина уже ощущала себя врачом от Бога.

- Да, - снова соврала Сэм.

- Я так рада это слышать. - Доктор поднялась с крутящегося стула, подошла к компьютеру, закрыла файл с перечнем учащихся. - Конечно, обидно, что моя диссертация лишилась такого материала. Я собиралась писать научную работу, опираясь на твой случай. Ведь это феноменально, что человек может жить с таким низким артериальным давлением, какое было у тебя. Шестьдесят на тридцать…. Это не шутки. Ну, что же..., раз ты вылечилась, это хорошо…. А я продолжу свою научную работу, несколько изменив тему. Раз настойка заманихи творит такие чудеса, начну писать про неё.

Для госпожа Микстуркиной, всё действительно сложилось замечательно. А прими Сэм свои таблетки, всё было бы замечательно и для неё тоже.

- Ты теперь сможешь посещать физкультуру. А то нелепица какая-то получалась - ты да Гомер Лисичкин. Кстати, его я тоже допустила до занятий. Правда, с небольшими ограничениями, - сказала доктор, подклеивая лист с результатами в медицинскую карту Сэм.

- А где, в таком случае, мои ограничения? - забеспокоилась Сэм.

- Какие ограничения? Ты абсолютно здорова! У тебя даже гемоглобин - сто сорок семь! Самый высокий гемоглобин среди учащихся одиннадцатых классов.

- А что, если это - только временное улучшение? - Сэм решила не сдаваться. - Давайте я всё-таки завтра ещё раз приду к Вам. Может, у вас сегодня все приборы вышли из строя. И тот прибор, который давление измеряет, может, тоже поломался.

- Сэм, как тебе не стыдно! - укоризненно воскликнула госпожа Микстуркина. - Вот уж кому сегодня здесь можно было плакаться, так это Престану. Он пришёл с температурой тридцать девять и три! И ни одной жалобы при этом не предъявил. Я хотела его отстранить от уроков на несколько дней, а он ни в какую. Говорит, что всё это пустяки, немного простудился. А потом ещё выясняется, что у него приличный ожог на руке, а он при этом молчит и не жалуется. А ты, Сэм - образец идеального здоровья, ноешь и ноешь. Как тебе не стыдно?! А Глеб Сорокин! - громко выкрикнула имя госпожа Микстуркина.

- Что Глеб Сорокин? - тихо спросила Сэм.

- Представь себе, Сэм - Глеб Сорокин со своим косоглазием на занятиях по рукопашному бою!

- А что? - развела руками Сэм. - По улицам он же ходит, значит, и руками помахать сможет. Это почти одно и тоже.

- Ну, не знаю, - произнесла госпожа Микстуркина. - Генерал Фигушкин дал распоряжение, чтобы мы сократили список заболеваний, по которым раньше освобождали учеников от каких-либо занятий. Но в данном случае, это - беспредел. Глебу настучат по голове, а он потом и не вспомнит, кто это сделал. У него и в спокойном состоянии всё перед глазами двоится и прыгает. Не знаю, как он справится…. Кстати, Сэм, - Госпожа Микстуркина немного замешкалась, - я не знаю, стоит ли тебе это говорить…. Но, скорее всего, я сейчас поступлю очень правильно, если предупрежу тебя кое о чём...

Сэм приложила руку к груди – ей внезапно стало не хватать воздуха

- В общем, это насчёт утреннего происшествия…. Покатигорошек исчез, - сообщила доктор.

- Куда? - задала нелепый вопрос Сэм.

- Никто не знает. - Госпожа Микстуркина пожала плечами. - Самое интересное, что он сбежал в больничной одежде. Одно ухо у него просто в плачевном состоянии, нос сломан. Но он исчез. Даже полиция у него не успела взять показания. Это всё очень странно, Сэм, - госпожа Микстуркина с материнской заботой в глазах посмотрела на Сэм. - Я хочу посоветовать тебе, чтобы ты никуда одна не выходила за пределы школы. Следи, чтобы с тобой рядом всегда кто-нибудь был. На всякий случай, хорошо?

- Хорошо, - Сэм поправила волосы, которые от жары уже прилипли ко лбу. А тут ещё такое известие. Она чувствовала, как холод страха пронизывает всю её кожу.

Сэм выползла из кабинета доктора и опустилась на стул в коридоре.

- Покатигорошек исчез из больницы, - прошептала Сэм.

Элли присела рядом, хмыкнула и произнесла:

- Может, так оно и лучше. Раз нет Покатигорошека, значит, нет и проблемы.

- Он что-то задумал, - произнесла Сэм. - Не иначе, как решил меня прикончить.

- У него мозгов не хватит такое спланировать, - сказала Элли. - Я, так понимаю, он умом не блещет, раз на такую работу устроился. Забудь про него. Сейчас будет интервью с Данко Солнцевым. А это поинтереснее, чем гадать, что там делает уборщик Покатигорошек, находясь непонятно где.

Вернувшись домой, Элли опрометью кинулась к телевизору. Схватила пульт, стала быстро щёлкать все каналы.

- Где же…, где же…, - шептала Элли. – Наконец-то! Иди смотреть.

- Ненавижу интервью, - сказала Сэм, усаживаясь на стул возле своей буфетной стойки.

- За что? - удивилась Элли.

- За то, что в них нет ни слова правды.

- С чего ты взяла?

- С того, что если бы я давала интервью, я бы не сказала ни слова правды, - ответила Сэм.

- Данко Солнцев врать не станет. У него такие необыкновенные глаза…, - прошептала Элли.

- Обычные глаза.

- Нет, Сэм. - Элли обернулась к Сэм.

- А какие? Квадратные что ли? - Сэм улеглась головой на стойку.

- Они у него…, ну…, такие же, как у Престана Каземирова. Ты знаешь Престана Каземирова?

- Немного, - ответила Сэм, внешне сохраняя полное спокойствие, но внутри у неё уже разгорался целый пожар.

- Так вот, у Данко Солнцева такие же глаза. Такие же влекущие и страстные, - быстро подобрала нужные слова Элли. - Вот бы они смотрели только на меня…, - мечтательно произнесла Элли. - Всё, Сэм, тихо! Начинается. Больше ни слова. - Элли отвернулась от Сэм, состряпав такое напряжённое лицо, чтобы если Сэм и захотела сейчас что-то ей сказать, то мигом передумала бы.

На экране Данко Солнцев, сидит, развалившись в кресле, и даёт своё дурацкое интервью.

Меньше всего Сэм могли сейчас интересовать глаза экранного мальчика – Данко Солнцева. И своих проблем хватает. Сэм совершила преступление, не получила освобождение от физкультуры, узнала об исчезновении Покатигорошека из больницы. Как после этого жить дальше?

А если Элли не врёт насчёт того, что вчерашнее происшествие в музее - это не сон, то дело обстоит паршиво. Интересно, как всё это называется? Шизофрения?

Сэм стало жарко. Она достала из холодильника бутылку минеральной воды, сделала несколько больших глотков.

А если та девица возле музея и нагадившая ей на голову ворона - это галлюцинации?

Сэм сделала ещё несколько глотков. После этого она прижала холодную бутылку ко лбу.

Громкий взвизг Элли заставил Сэм вернуться в реальный мир. Она чуть не выронила бутылку на пол.

- Что такое? Что случилось? - Сэм дрожала от волнения.

- Сэм, ты не поверишь… - Элли почти задыхалась. – Данко Солнцев…, - у Элли от переизбытка эмоций оборвалась фраза.

- Что Данко Солнцев? - спросила Сэм, с трудом унимая дрожь в руках.

- Неужели, ты ничего не слышала? - Элли постепенно приходила в себя. – Он сказал, что сейчас готовится к съёмкам сериал…

- Неужели? - На Сэм это известие не произвело должного воздействия.

- Ты недослушала. Объявлены пробы на женскую на роль. Ты понимаешь, о чём я?

- Нет, - произнесла Сэм.

- Я могу, наконец-то, попасть на экран. А если я снимусь в одном сериале с Данко Солнцевым…, тогда… мы с ним познакомимся. Я для него уже перестану быть обычной девушкой с улицы. Я уже буду настоящей актрисой. И мы даже сможем пожениться. – Элли явно не ограничивала себя в мечтах. Мечтала по полной. - Данко сказал, что в ближайшие недели начнутся пробы на роль в новом сериале. В них может принять участие любой, даже без актёрского образования и опыта участия в съёмках. Главное, подходящая внешность и огромное желание. Они ищут какой-то определённый типаж, что-то особенное. Но пока решили это держать в тайне и ничего толком не говорят.

- Это - дохлый номер, - заметила Сэм.

- Слушай дальше. Кастинг будет проходить в Мэнфилде. Об этом отдельно сообщат в рекламных роликах на местных каналах, – с жаром поведала Элли. - И тогда…, дело останется за самым малым - нужно прийти на прослушивание, и … дело в шляпе. А потом - Голливуд…. У меня всё получится, я знаю. Я в себе уверена. - Последовало заявление Элли. - Я даже очень в себе уверена. Ты не поверишь, но я всегда знала, что буду очень знаменитой актрисой. Если меня ещё в детстве спрашивали, кем я хочу быть, я всегда отвечала, что хочу быть актрисой. Значит, так оно и будет. Эта роль будет моей.

- Так все думают, наверное,- заметила Сэм. - Вот сейчас сидят перед теликом и так же как ты, в это верят.

- Я верю больше всех. И ты мне просто завидуешь.

- Боже мой…, Данко Солнцев…, меня тошнит уже только от его имени. Ни грамма тебе не завидую. Терпеть не могу таких, как он…, придурок, которого намеренно сделали звездой. Короче, тема закрыта. Я не верю в подобный бред – типа, всё в ваших руках.

Теперь они сидели молча. И каждый думал о своём: Сэм о внезапно свалившейся на неё шизофрении, Элли о том, что не за горами её свадьба с Данко Солнцевым.

Вскоре Сэм устала сидеть и решила полежать. Думать о своём психическом заболевании ей уже надоело. Думай о нём или не думай, оно от этого никуда не денется.

Сэм не стала расстилать постель, просто завалилась на плед, перевернулась на живот и принялась думать о Престане. Сегодня она даже рассмотрела его губы. Они красиво очерчены, в центре нижней губы пролегает морщинка….

Престан был совершенно недосягаем, так же как недосягаемы звёзды на небе. Зачем Бог создаёт таких красивых парней? Чтобы простая девушка могла почувствовать свою ущербность?

- Сэм! Сэм, скорее! - в ужасе кричала Элли, прибавляя пультом звук телевизора. - Сэм, да проснись же ты!

Сэм немного приподнялась.

- Зачем так орать? Я вовсе не сплю.

- Тебя же показывают по телику! - обезумевшим голосом кричала Элли.

- Меня? – Сэм окончательно пришла в себя. – Из-за Покатигорошека что ли?

- Из-за Покатигорошека тебя покажут в следующий раз.

- В смысле? Это что, не из-за Покатигорошека? - Сэм сползла с кровати, ощущая сильное сердцебиение. Она с трудом добрела до дивана, опустилась на подлокотник. – Это ведь, шутка, да?

- Ты разгромила вчера музей, и думаешь, что такое происшествие не достойно сообщения в местных новостях? Садись и смотри. Это скоро покажут.

Сначала ведущая теленовостей с ярко-оранжевыми волосами – Щепетуха Неправдина, прокомментировала судебное разбирательство в Москве по делу каких-то террористов, захвативших месяц назад самолёт. Их упекли в тюрьму на пожизненное заключение.

Потом был освещён приезд известного защитника дикой природы – Гостяты Одуванчикова на Мадагаскар. Там его укусила ядовитая змея, затем он перенёс заболевание под названием “амёбиаз”, а напоследок его цапнуло в ногу какое-то насекомое и вся нога распухла до слоновьих размеров. В итоге он передумал делать благотворительный взнос в фонд охраны дикой природы острова.

Потом показали открытие аквапарка в Пурлихе. Теперь, это - самый огромный из всех аквапарков в мире.

Потом стали показывать сплошную скукотищу: про страхование автотранспортных средств, про плохую работу социальных служб.

Сэм уже расслабилась: время новостей подходит к концу, а её не показали.

Элли сама стала беспокоиться:

- Сейчас покажут. Я же сама видела.

От сидения на подлокотнике дивана заныл зад, и Сэм пересела на диван рядом с Элли.

Рыжеволосая Щепетуха Неправдина вновь появилась на экране.

- Сейчас вы увидите сюжет нашего корреспондента Местило Грязнова. Что самое интересное, что сюжет был отснят вчера без всякой подготовки, то есть явился совершенно неожиданной находкой.

- Вот оно, - величественно произнесла Элли.

У Сэм задрожали руки. И чтобы это было не заметно, она на них села.

- Я бы на твоём месте не расстраивалась. Ты можешь стать звездой. Тебя все будут знать.

На экране появился неприятный, полноватый, неряшливый на вид, мужчина. Его лицо лоснилось так, словно его намазали барсучьим жиром. Его показали крупным планом. И его лоснящаяся рожа во весь экран, его красные большие губы, его бегающие, заплывшие жиром глазки - всё это предполагало, по-крайней мере для Сэм, что этот погонщик за сенсацией нечистоплотен и отвратителен.

- Вчера жители Мэнфилда могли наблюдать за выходками неизвестной девушки, которая в неистовстве разнесла в пух и прах музей африканской культуры, - начал свой репортаж лоснящийся корреспондент, брызгая слюной в камеру. – Но как всё заурядно начиналось. Выставка обещала быть спокойной. Событие вполне обыденное и особой популярностью никогда не пользовалось. Посетителей, как всегда, мало. Эта подозрительная девица пришла в компании двух своих подружек, как нам сообщил администратор музея. Но её подруги быстро скрылись с места происшествия…

- Не скрылись, а бегали за помощью для тебя. И в кадр не попали поэтому, - пожаловалась Элли.

- …мы, с моим помощником - Мухло, должны были освещать производство новых кондитерских изделий, выпускаемых на фабрике неподалёку от музея.

На экране появилась знакомая человек-белка, прыгающая на месте и зазывающая прохожих купить печенье со скидкой.

- …И тут слышим невообразимый грохот! Словно поблизости бомба разорвалась. Что делать? И мы, недолго думая, решили мчаться туда, откуда доносился шум. Думали, это теракт. Так мы очутились возле музея африканской культуры. Щепетуха, пустите в эфир заснятые кадры, - обратился Местило Грязнов к ведущей новостей. - Там вы отчётливо услышите грохот, и увидите то, как мы мчимся на эти звуки.

На экране появились прыгающие кадры - понятно, что оператор несётся сломя голову. Потом он резко останавливается, камера медленно продвигается в музей. Повсюду такая разруха, словно стадо слонов через музей пронеслось. …Тут на камеру мчится Сэм! Она спотыкается на ровном месте, падает. А потом пулей проносится мимо оператора. Он за ней.

- Я убегала от летающих голов, - прокомментировала Сэм.

Элли на диване косится на неё и сочувственно кивает головой.

Потом Сэм выскочила на улицу. За ней репортёр с оператором. В камеру попал солнечный луч, и на весь экран это выглядело как сияющее белое пятно.

- Ливень был в этот момент, - удручённо произнесла Сэм. - Откуда взялось это солнце?

На экране и близко нет непогоды. Обычный солнечный день. Вокруг люди, которые в испуге шарахаются от Сэм, с которой вода льётся ручьём. Сэм их словно не видит. Она стоит посреди дороги, мешая машинам. Потом присела на корточки возле одного из магазинов, растирает себе плечи, словно её знобит.

- Вот видишь, мне было холодно. Я даже потираю плечи, потому что мне холодно! - Сэм пыталась доказать Элли, что правда заключается в её словах, а не в том, что показывают по телевизору.

А потом на экране телевизора Сэм встала на ноги, перед этим сильно вздрогнув, и стала с кем-то разговаривать.

- Вот здесь я разговариваю с придурочной девицей в ночной сорочке. Потом ей на голову нагадила ворона, - прокомментировала Сэм. - Где всё это? Почему этого нет в сюжете?

Потом Сэм на экране повалилась на спину, словно её опрокинул кто-то невидимый. Выглядит жутко, ничего не скажешь. Затем она поднялась на ноги, поговорила с кем-то, а потом снова опрокинулась.

Затем Сэм пошла. Подростки и дети смеются над ней. Взрослые расступаются перед ней, с жалостью смотрят, переговариваются друг с другом. А она, мокрая до нитки, бредёт сама по себе, никого не замечая, словно ослепла.

- Какой позор! - воскликнула Сэм.

- Мы хотели остановить её и поговорить с ней. Но она словно не видит нас и не слышит. Идёт напролом и всё. Мы шли за ней несколько часов, несколько раз меняли плёнку. Она, похоже, учится в школе имени Чурилы Кораблёва, потому что в итоге мы оказались у её ворот. Когда мы были уже близки к разгадке, произошло самое досадное…. Мы потеряли её из виду. Она скрылась в толпе учащихся и нам осталось только отправиться к руководству школой. Меня очень волновало, что стало с мэнфилдской школой, если в ней обучаются такие безумцы, как она?

На экране вновь появилась Щепетуха Неправдина.

- И что в итоге Вы выяснили, Местило?

- В то-то и дело, что ничего. Тамошний директор школы - генерал Фигушкин, нас и на порог не пустил. Как только мы попросили у него помощи в идентификации этой хулиганки, он нас выставил за дверь, причём собственноручно, - пожаловался репортёр. - Мы отправились восвояси, чтобы поговорить с очевидцами этого происшествия. Щепетуха, там есть сюжет об этом. Давайте в эфир. Вот что нам рассказали люди на улице.

- У неё, наверное, сомнамбулизм, - сказал в камеру жирный дядя в огромных коричневых шортах и с куском жирного пирога в руках. - У меня был родственник, мой племянник - Гуня, так вот он страдал этим заболеванием. В итоге погиб. Ночью вылез из кровати и пошёл на улицу. Кинулся под колёса огромного грузовика. Мы его потом в закрытом гробу хоронили. У него даже голова стала совсем плоской…

- Я как увидела это промокшее существо, так вспомнила фильм “Время убивать”, - поведала женщина лет тридцати в длинном сарафане. - Очень уж похожа она на ту героиню, которую убили. Такие же мокрые волосы, бледное худенькое личико, бессмысленный взгляд больших глаз…. Вы, наверняка, помните это фильм. Она ещё потом выкапывается из могилы, и убивает тех, кто убил её. А там, где был её гроб, были подземные воды, и тело, поэтому, всё мокрое. Волосы мокрые, кожа кое-где свисает клочьями…

- Сволочи… - Сэм чуть не плакала от досады.

- …Нас, действительно, интересует, кто эта девушка, - сказал промасленный репортёр. - …А может, она и есть тот таинственный маньяк из Тинториуса, который объявился и в Мэнфилде?

- А такое возможно, Местило? - спросила Щепетуха Неправдина.

- Вполне, - ответил Местило.

- Заткнитесь! - заорала Сэм, подскочила одним прыжком к розетке и выдернула шнур.

- Зачем ты выключила теле… - не успела договорить Элли, как в дверь кто-то очень громко постучал. Сэм замерла на месте, сжимая шнур от телевизора в руке.

- Кто это? - тихо спросила Сэм.

В дверь снова постучали. И ещё раз.

- Кто-нибудь там есть? - раздался голос по ту сторону дверей.

- Это - Москвитина! - зашипела Сэм.

- Что ей нужно? - спросила Элли.

- Ей нужна моя смерть! Не открывай ей! - прошептала Сэм, на цыпочках подойдя к двери.

- Я и не собиралась. – Элли подобрала под себя ноги и обхватила их руками.

- Сэм, отзовись! – прокричала Яра. –Мы знаем, что ты здесь! Госпожа Сторожкина сказала, что ты дома!

- Проваливайте отсюда, черти! - крикнула Сэм непрошенным гостям через дверь.

- Она отозвалась! - обрадовалась Яра Москвитина. - Самуэла, открой, пожалуйста!

- Я могу попробовать замок сломать, - раздался за дверями мужской голос.

- Оставим это в резерве, - вторил девчачий голос. - Может, по-хорошему удастся с ней договориться.

- С кем? С Пейпс что ли?

- Да, с Пейпс, - ответила Яра Москвитина. - Самуэла! Открой, пожалуйста!

- Ты узнай, что им нужно, - посоветовала Элли.

- Я знаю, что им нужно - хотят взять у меня интервью, - пояснила ей Сэм. - Как будто не помнят, что я с ними в мае сделала. – Сэм прислонилась губами к щёлке в двери и прокричала: - Убирайтесь ко всем чертям!

- Пейпс, открой по-хорошему! - это был голос Ильи Трещалкина. - А не то я…

- А не то что? Не продашь мне травку, которая у тебя под кроватью в большой металлической банке из-под чая хранится?

- Что? - голос Ильи стал сиплым.

- О чём она говорит? - обеспокоено спросила Яра.

- Валим отсюда, - ещё более сдавленно произнёс Илья.

Сэм и сама опешила. С чего она взяла, что у Ильи под кроватью хранятся наркотики?

Сэм обернулась на Элли. Та в свою очередь неправдоподобно округлила свои глаза.

- Я пошутила насчёт травки, - шёпотом пояснила Сэм для Элли.

- Я тебе сказал, пошли отсюда, - севшим голос Илья убеждал Яру уйти ни с чем.

- Хочешь - иди. Только камеру оставь, - попросила Яра. - А ты, ну…, просто не знаю, что с тобой в последнее время творится. Ты становишься профнепригодным, Илья…

- Да ладно…, - Илья прочистил горло. - Пейпс не намерена ни с нами, ни с кем либо ещё быть хотя бы вежливой. Я ещё, например, не забыл про интервью с краской. Три шва на бровь накладывали.

- Ты просто трус, - довольно громко сказала Яра. - Я так и знала. Даже если Пейпс и чокнутая, она всё равно не посмеет прикоснуться ко мне. Как никак, мой папа ведёт у неё алгебру.

- Слушайте, вы, двое! - не выдержала Сэм. - Хватит обсуждать меня у моей же двери! А то сейчас и вправду дверь открою и головы вам поотрываю! И не надейтесь, что какая-то там алгебра меня остановит!

- Сэм, - уже заметно мягче произнесла Яра, - если ты согласишься поговорить с нами, я попрошу своего папу похлопотать за тебя, и тебе в конце учебного года выдадут приличный аттестат. Ты согласна?

- Нет!!! - закричала Сэм и что было силы пнула свою дверь так, что стены затряслись.

За дверью послышался девчачий визг.

- Ты прав, она невменяема! - прокомментировала Яра действия Сэм.

На весь коридор разнёсся грохот. Это уносили свои ноги репортёры школьного телевидения.

 

Глава 9

“НЕРУШИМЫЕ СЕМЕЙНЫЕ УЗЫ ”

 

- Что ж, ребята, в этом учебном году у меня для вас припасено множество интересных историй, - начал своё занятие профессор Конрад Ортега. Это был пожилой мужчина без каких любо признаков поредения волос на его голове, хотя, если честно, лысина в его возрасте смотрелась бы куда уместнее, чем этот буйный лес пышных серебристых волос, торчащих во все стороны. Глаза у него живые, светло-карего цвета, лицо румяное. - Посмотрите, какой у вас в этом году толстый учебник. - Профессор Ортега взял в руки учебник с первой парты, который принадлежал Душке Чебурашкиной. - Да, он толстый, но читать его одно удовольствие. И начнём мы, пожалуй, с мистических легенд Дичко Рассказова. - Профессор Ортега вернул учебник Душке.

Михаил Безлюдов демонстративно громко на всю учебную комнату вздохнул и подпёр ладонью свой подбородок. Кому интересны эти легенды, если по ним уже сто раз отсняты мультфильмы?

- Профессор Ортега, помните, вы нам на последнем уроке в том учебном году обещали рассказать про Чёрную Пентаграмму? - нарушила привычный ход урока Чаруша Харитонова.

- Я помню, но мы не уложимся во времени, Чаруша. Зато обещаю, если вы успешно пройдёте тестирование в конце месяца, то Чёрной Пентаграмме и её тайнам я посвящу целое занятие, - пообещал профессор. - А сегодня мы поговорим о первой легенде Дичко Рассказова…

Весь класс приготовился спать. Ероха Чашкин сразу же положил голову на стол и прикрыл свои бесцветные глаза. Жула Гусева незаметно вставила в одно ухо наушник от плеера, а другой протянула рыжей Соне Дружининой.

- Это легенда открывает героический цикл великого воина - Взворыки, - начал своё повествование профессор Ортега, не замечая откровенного приготовления ко сну всего класса. - Итак, когда-то, очень-очень давно, существовала великая империя...

- Соня! - раздался шёпот на весь класс. Нелли Кнапп пыталась докричаться до Сони. - Соня, я не смогу сегодня пойти с тобой в Интернет-кафе. Без меня сходишь?

Рыжая Соня Дружинина разлепила сонные глаза, вынула наушник из левого уха и посмотрела направо от себя, где через проход сидела её подружка - Нелли.

- Я не смогу пойти сегодня, куда мы с тобой собирались, - громко прошептала Нелли, сильно артикулируя своими ярко-накрашенными губами. - Мне вечером нужно быть дома. Будет звонить Роман Шенкер. Он же сейчас в Санкт-Петербурге…

- Без проблем, - отозвалась Соня, снова засунула наушник в ухо и принялась мечтать дальше.

- … А теперь обратите внимание на рисунки Бориса Мухлюева. - Профессор потянул за тоненькую верёвочку у доски, и плакаты с картинками выехали на центра доски. - С ними вам будет интереснее меня слушать, - напрасно обнадёжил себя профессор. Его слушала только Мауд. - Прошло какое-то время, и правитель Кудеяр собрал армию своей мечты, - сообщил профессор Ортега и ткнул в картинку, где было изображено пятеро рыцарей в момент их посвящения в рыцари.

- Ты чего, так нечестно, - тихо взвыл Глеб Сорокин, который, как оказалось, всё это время играл в карты с Акимом Шулеровым. - Ты взял лишнюю карту, когда тебе не полагалось.

- Чё ты гонишь, - не согласился Аким. - Я всегда честно играю.

- Да ты, вообще, козлина, - фыркнул Глеб.

Мауд обернулась на парней:

- Тише, вы, там. Мешаете слушать.

- … и уж кому, как не этому Рыцарю, было знать о тайне императора Кудеяра. Он ловко убедил всех остальных рыцарей, что правитель сбежал и оставил их здесь умирать, потому что его звездочёт предсказал чудовищное землетрясение, которое уничтожит весь полуостров. Рыцари подняли бунт, отправились на поиски своего “беглого” правителя и, найдя его, жестоко с ним расправились…

- Сколько до конца урока? - шёпотом спросил внезапно проснувшийся Ероха Чашкин у впереди его сидящей Трулы Поленовой, нещадно ткнув её карандашом в спину.

- Не знаю. Я без часов, - ответила Трула, скривившись в лице.

- Эй, кто знает, сколько до конца урока? - Ероха стал вертеть головой по сторонам.

- Тридцать минут, - строго ответила ему Мауд.

- Ещё поспать, что ли? - протяжно спросил Ероха и зевнул.

- … так была создана армия призраков. Непобедимая, бесчисленная и беспощадная… - сообщил профессор Ортега. - И это были худшие времена, какие когда-либо были в истории той древней цивилизации. А новый император всерьёз занялся поисками способа, с помощью которого можно было бы разбудить талисман императора Кудеяра. На сей счёт в книге потаённых знаний говорилось, что этот миг наступит, как сильнейший встретит самого слабого. А “слабый” в понимании Рыцаря - это человек маленького роста, тощий, ослабленный и трус….

Тут на весь класс раздался оглушительный храп Ерохи Чашкина, который от него сам же и проснулся.

- Ты, балда, чего храпишь? - Тумаш Хренов, сам разбуженный храпом Ерохи, жутко на него разозлился и набросился на бедолагу с бранью. - Предупреждать надо, понял? Прикончу скотину на перемене.

Ероха испуганно похлопал глазами и окончательно проснулся.

- ...одно пожелание Рыцаря - и поселение исчезало с лица земли. Поистине, неограниченная власть - разрушительная сила в руках тирана. - Хотя профессор Ортега и сам понял, что кто-то на его уроке уснул и жутко храпнул, но он сделал вид, что ничего не произошло. - А Великий Взворыка в ту пору совсем не представлял собой какое либо величие. Скорее наоборот. Он рос хилым мальчуганом. У него был сколиоз, плоскостопие, порок сердца и близорукость…

- Вот это да! - воскликнул Эрик Злобин. - Да это же наш Лисичкин! Взворыку описывали с нашего Лисичкина. Улётно!

- Закрой рот! - не стал терпеть издевательства Гомер. - Нет у меня никакого плоскостопия и близорукости!

- Разумеется, список твоих хворей несколько иной. Он представлен хроническим запором, неудержимой тягой вечно жрать и слабоумием. - Эрик был явно доволен своим остроумием.

- Закрой рот, я тебе сказал! - снова прикрикнул Гомер.

- Ребята, прекратите. Вы на уроке, а не на улице, - безрезультатно пытался утихомирить класс профессор Ортега.

- А пусть он для начала заткнётся! - чуть не плача, сказал Гомер. - Вонючка!

- Я - вонючка? Тогда ты - огромный самоходный пузатый унитаз! - отозвался Эрик. – Причём кто-то в него сходил и забыть смыть.

Гомер соскочил со своего места. Класс притих. Что такое с Гомером? Он никогда так себя не вёл - встал в проходе между партами, сжал кулаки.

Эрик вяло поднялся со своего места и гнусно ухмыляясь, направился прямо на Гомера. Все уже приготовились, что Гомер, подхлёстываемый оскорбительными высказываниями в свой адрес, сейчас как вмажет Эрику впервые в жизни, и Эрик растянется на полу, повергнутый первым слабаком в школе. Это было бы прикольно.

Но как бы не так. Эрик уже был от Гомера на расстоянии вытянутой руки, как Гомер заверещал как недорезанный поросёнок.

Профессор Ортега схватился за сердце и надрывисто прокричал:

- Ребята, прекратите хулиганить у меня на уроке! Сейчас же! Прошу вас, прекратите!

- Ладно, живи, засранец, - произнёс Эрик.

Гомер, перепуганный не на шутку, и в тоже время злой из-за своего бессилия, поплёлся на своё место, пряча глаза.

- Дай пять, - дружки Эрика наперебой стали подставлять тому ладонь.

Профессор Ортега с облегчением вздохнул, когда увидел, что Эрик сел на своё место.

- Ребята, дайте мне закончить повествование. Вот могу поспорить, что сказки про Чёрную Пентаграмму вы бы слушали с большим интересом. Только запомните, что про это в полугодовом тестировании не будет ни одного вопроса, зато про воина Взворыку в вопроснике их целых пять.

- Профессор Ортега, пожалуйста, ну расскажите нам про Пентаграмму, - взмолилась Нелли Кнапп, пряча в сумочке свою косметичку, которую она перебирала весь урок.

- Да, да, Вы же обещали, - послышалось со всех рядов. - А про Взворыку мы сами почитаем, честное-пречестное слово.

- Что именно вас интересует? - поддался на уговоры профессор.

Руку подняла Мауд.

- Да, Мауд?

- А правду говорят, что Чёрная Пентаграмма может находиться только в одном месте - в башне Мешер?

- Есть данные, правда они неподтвержденные, что Чёрная Пентаграмма всё же уже была обнаружена при исследовании башни Мешер, - прокомментировал профессор.

- И где она сейчас? - выкрикнул Том Коржов.

- С достоверностью это неизвестно. Но если кто и знает об этом правду, то только профессор Купоросов, который башню знает, как свои пять пальцев.

- Может, она у него? - спросила Элли.

- Неизвестно, - покачал головой профессор Ортега. – Но это было бы логично.

- А надпись на ней, она так и не прочитана? - спросил Эрик.

- Говорят, что даже электронные микроскопы будут бессильны увеличить таинственную надпись на Пентаграмме. Размеры надписи не меняются даже под увеличением.

- Ух, ты, - удивился Том Коржов. - А из чего она сделана, эта Пентаграмма? Из какого металла?

- По всей видимости, из несуществующего, если верить, что творцом её выступил сам дьявол.

- А Вы думаете, это правда? - спросила Мауд.

- Возможно, это большое преувеличение насчёт сотворения её дьяволом, но никто других предположений не высказывает. Пентаграмма стара как мир и слухи о ней ходят со времён появления человечества. Но серьёзным её изучением занялись лишь во времена основания Ордена розенкрейцеров, когда она была приобретена неким Христианом Розенкркрейцером на рынке в Каире. С тех пор и берёт своё начало слух о том, что на ней есть некая таинственная надпись, способная объяснить суть магии.

- Прикольно… То есть если прочитаешь эту надпись, станешь сильнее всех? - размечтался Том Коржов.

- Наверное, да, - согласился профессор. - И всё же, поверьте мне, человек силён не магией. На магию приходиться уповать слабым безвольным людям, у которых нет внутреннего стрежня, внутренней силы, которая при желании может помочь и горы свернуть.

- А её пять чудес. Это тоже правда? - поинтересовался Михаил, полностью игнорируя совет преподавателя верить только в собственные силы, не уповая на чародейство.

- В смысле, пять стихий? Вода, огонь, воздух, земля, эфир… Пентаграмма - их средоточие. Сможешь разбудить душу Пентаграммы - получишь эти стихии в своё пользование.

- У неё есть душа? - перепугалась Нелли.

- Так принято считать.

Тут прозвенел звонок, оповещавший об окончании урока.

- Ну, что ж, пора прощаться. Ребята, не забудьте, к следующему уроку прочитать всю первую легенду до конца, - дал задание на дом профессор.

 

Сэм, находясь сегодня в школе, старалась вообще ни на кого не смотреть без надобности. Ведь все знают из вчерашних новостей, что она спятила. И Сэм не ошиблась. Нет, над ней сегодня не смеялись. На это ни у кого просто не хватило смелости. Поэтому все внезапно замолкали при её виде или быстро отводили глаза в сторону от греха подальше.

После урока по мистическим легендам предстояло ещё пересидеть урок по познанию природы, который длится ровно два часа.

Преподавательница Снегирёва перед учениками развесила учебные плакаты, на которых были изображены следы различных птиц. Потом она стала рассказывать, чем отличаются следы одних птиц от следов других. Сэм всё пропускала мимо ушей.

“Что будет дальше, если только за два дня случилось столько всего, что впору вешаться?”, - спрашивала себя Сэм. А что, если её заболевание не лечиться? Сэм автоматически открыла учебник, когда учительница попросила класс это сделать. На странице около сотни различных следов. Сэм уставилась на них и принялась размышлять дальше. Может, позвонить маме и всё ей рассказать? Она битый час сидела с отсутствующим видом. И даже не пыталась этого скрыть. В довершении всего она громко захлопнула учебник посреди урока.

- Сэм, - Учительница вскинула брови, - мы ещё не закончили разбираться с заданием. Открой учебник, сделай милость.

Сэм послушно нашла нужную страницу.

- Самуэла Пейпс, ты сегодня отличилась - совершенно меня не слушала, - сказала учитель Снегирёва в конце урока. - Поэтому я тебе даю задание подготовить к следующему уроку доклад на тему “Отличительные черты водяной курочки и грача”. И не забудь про следы. Приготовь зарисовки, подробное описание внешнего вида этих пернатых, их повадки и всё такое.

- Сочувствую, - прошептала Элли.

- Да, плевать, - тихо отозвалась Сэм, складывая в рюкзак свои принадлежности. - Не буду я ничего готовить.

Сэм и Элли выходили последними из учебной комнаты.

- Сэм, мне можно с тобой поговорить?

Сэм обернулась. За спиной у неё стоял Илья Трещалкин. Он как-то ссутулился, даже как будто стал ниже ростом, вопрошающий испуганный взгляд, руки в карманах штанов. С плеча мешковато свисает рюкзак.

- Чего тебе? - спросила Сэм.

- Нам нужно поговорить, - робко произнёс Илья. От его вчерашней самоуверенности и следа не осталось. – Наедине.

- Ой, ладно уж, наедине, - съехидничала Элли, предвкушая что-то интересное. А иначе быть не может – эти двое - малолетняя преступница Сэм и докучливый репортёр школьного телевиденья Илья сейчас будут разговаривать.

- Элли, ты пока иди, - попросила Сэм подругу.

Элли хмыкнула, и неторопливо пошла по коридору, иногда оборачиваясь назад.

Сэм осталась наедине с Ильёй. Он немного помялся, стараясь подобрать слова.

- Ну, чего тебе? Хоть слово скажешь о том, что я должна вам дать интервью…

- Нет. Я просто хотел извиниться… за вчерашнее, - неожиданно произнёс Илья.

- Извиниться? - удивилась Сэм. - С чего это вдруг?

- Знаешь…, я к тебе хорошо отношусь, ничего не имею против тебя лично. А вчера… Я просто не знаю, что на меня нашло. Все эти трудности с новостным материалом… У нас ничего не получается с Ярой. Она психует. Я тоже, видно… А ты… В общем, у тебя и без нас проблем хватает, а тут ещё мы заявились. Прости, пожалуйста…

- Ладно, - сказала Сэм.

- И ещё, Сэм…, - Илья замолчал, собрался с душевными силами и выпалил на одном дыхании: - Умоляю тебя, никому ни слова про травку. Я знаю, что это серьёзно. Из-за этого меня могут выпереть из школы. Я как раз собираюсь завязать с этим.

Сэм опешила, приоткрыв рот.

- А насчёт травки…, ты от кого об этом услышала? - совсем понизив голос, спросил Илья. – Кто-то болтает?

- Ни от кого я это не услышала. Я это придумала, - ответила Сэм.

- Придумала?!

- Я же сказала. Видимо – досадное совпадение! - Сэм повысила голос, чтобы эти слова звучали убедительней. - Но я никому не скажу, так что успокойся.

- Ты обещаешь? - Казалось, что Илья вот-вот упадёт в обморок. Он побелел как первый снег.

- Взамен прошу только об одном - забудьте с Ярой о моём существовании. А то, что сказали про меня в новостях - это абсурд. Я не громила музей. Я не помню, чтобы я его громила. Короче, меня подставили.

- Бывает, - еле заметно улыбнулся Илья, пытаясь таким образом замаскировать полное отчаяние на своём лице, и прислонился к стене.

- Но сейчас у меня всё в порядке. Музейные работники не смогут доказать мою причастность к разрухе в их музее, потому что я этого не делала, - на всякий случай повторилась Сэм. Она внимательно посмотрела на Илью и углядела в нём то, что никогда не замечала раньше. У него над левой бровью шрам. А ещё у него несколько бежевых веснушек на носу.

- Конечно, - Илья вымученно улыбнулся. - Никто в этом и не сомневается. …А ты придёшь на праздник? - вдруг спросил Илья. Он понял, что Сэм его, отчего то, уж слишком пристально рассматривает. Может, приценивается, куда его треснуть? А что? Перед самыми летними каникулами она треснула его по лбу его же камерой. – Сэм…, я спросил, ты придёшь на праздник? - Илья постарался отвлечь Сэм. Ему стало совсем неловко находиться под прицелом тёмно-серых глаз психопатки Самуэлы Пейпс.

- На какой ещё праздник?

- Посвящённый новому учебному году плюс приуроченному к столетию школы, - пояснил Илья. - Двадцать шестого сентября.

- Я вспомнила. Но не знаю, приду ли, - ответила Сэм.

- Если надумаешь, приходи. У меня есть два лишних билета на “Белых зомби”. Можешь кого-нибудь с собой привести. Билетов уже нет в продаже. Но для тебя, Сэм, найдётся. Приходи.

- Может, и приду, - смущённо произнесла Сэм, которой никто и никогда не предлагал в этой школе ничего хорошего. - Ну, я пошла.

- Ага, - улыбнулся Илья. Ему всё ещё было плохо. Похоже, он попал в вечную кабалу к Самуэле Пейпс. Такое и в самом страшном сне не могло ему привидеться.

 

Сэм добрела до жилого корпуса в двойственных чувствах. Было обидно, что она сошла с ума, и об этом уже знают все. Но в то же время есть люди, которые даже готовы извиниться за то, что докучали ей. Илья оказался не таким гадом, как она о нём думала раньше. С ним, оказывается, можно и договориться. С Ярой договориться нельзя. Она пойдёт на всё, чтобы заполучить то, что ей нужно.

Госпожа Сторожкина, завидев Сэм, сразу же встрепенулась за своей вахтёрской перегородкой, на которой кучкой были навалены почтовые конверты и старые журналы.

- Сэм, к тебе гости приехали. Я им открыла твою комнату.

- Какие гости? - перепугалась Сэм.

- Госпожа Пейпс. И, похоже, брат твой, красивый такой парнишка.

- Радосвет? - Сэм подурнело. С какой стати им приезжать, тем более Радосвету, если у него начались занятия в школе.

Сэм бросилась по лестнице наверх. Ей всё ещё не верилось, что родственники здесь.

Когда она распахнула перед собой дверь, то перед ней предстала такая картина: Радосвет сидит за буфетной стойкой и лопает салат, а мама с кем-то говорит по телефону.

- Я понимаю, что судебное разбирательство назначено на двадцать первое сентября, - сказала госпожа Пейпс в трубку. - Но нельзя ли отложить заседание, господин Горохов, …ну, хотя бы на пару дней? Нет? Как же всё сложно. Значит, мне нужно быть в Москве уже послезавтра? Да, господин Горохов, я постараюсь не опоздать…

- Что вы здесь делаете? - спросила Сэм, переступив порог.

- Сэм, детка, я сейчас переговорю по телефону, подожди минутку, - госпожа Пейпс повернулась к Сэм спиной.

- Что случилось? - Сэм обратилась к Радосвету.

- Горе, - спокойно ответил Радосвет, жуя салат, так что хруст на всю комнату стоит.

- Какое горе?

- Папа сошёл с ума, - пояснил Радосвет.

- Сошёл с ума? И он тоже?

- Он перевёл меня в Мэнфилд, представляешь?

- Тебя?! В Мэнфилд?

- Что ты повторяешь за мной? Да, меня. Будем здесь на пару страдать. Сдаётся мне, что всё дело в дедушке. Но так нечестно! Почему я должен страдать из-за чьей-то жадности?

- Снова очистительные сооружения? - быстро сообразила Сэм.

Радосвет кивнул, жуя салат.

- Опять? - воскликнула Сэм. - Да что же такое? Ему что, трудно поставить очистительные фильтры, в конце-то концов?!

- Что ты? Фильтры денег стоят. А “Общество охраны дикой природы” за дедом уже два года следит. А он в озеро какую-то гадость слил. Вся рыба повымерла.

- Какую гадость? - спросила Сэм.

- Комплексное удобрение. Ну, ты знаешь, он любит такое. Так вот, там один из компонентов был против насекомых-вредителей. Называется, кажется, импексипид, что ли…

- Инсектицид, - поправила Радосвета Сэм.

- Откуда ты знаешь? - искренне подивился Радосвет уму Сэм. - Ну, так вот, это средство не прошло сертификацию. Выяснилось, что оно лишком убийственное, и не только для насекомых, но и для людей тоже. И дед всю партию слил в близлежащее озеро.

- О, Господи! - ужаснулась Сэм, положив руки на стойку и уронив на них голову.

- Он позвонил нам вчера утром. Они долго с мамой по телефону говорили, наверное, битый час. - Радосвет совмещал два занятия между собой - продолжал хрустеть на всю комнату салатом и разъяснял Сэм непростую ситуацию с дедушкой. - В общем, дедушка хочет, чтобы мама представилась сотрудником его завода по обеспечению защиты окружающей среды и взяла всю вину на себя. Понимаешь, нет такой должности на заводе у деда. А должна быть! Так что теперь за всё это отвечает наша мама. Это теперь её вина. Ведь получается, что это она не позаботилась об установке фильтров; а во-вторых, что не проследила за захоронением партии ядовитого товара. Зато теперь на завод наложат штрафные санкции, а маму, якобы, уволят с работы.

- А почему тебя сюда привезли? - спросила Сэм, всё ещё не веря, что родители набрались смелости разлучиться с Радосветом. - Ты что, спалил дом в Тиксоне?

- А разве не понятно? Папа вечно в разъездах. А мама в этом году будет разгребать дерьмо, в котором по уши сидит её папаша.

- Ты здесь долго не выдержишь, - предупредила Сэм.

- Это только на год.

- Но это всё равно невозможно. У нас особенная школа. Сюда не приходят просто так, с улицы.

- Директор вашей дурацкой школы сделал для меня исключение. Знаешь, как мне все завидуют в Тиксоне. Они думают, что учиться в Мэнфилде прикольно. Вот, дураки! - Радосвет набил до отказа рот салатом. - Они не знают, что это школа для кретинов. Ничего, приеду домой, расскажу им.

Мама закончила говорить по телефону и молча подошла к стойке. На ней стояло три больших бумажных пакета с продуктами. Мама, не говоря ни слова, принялась вынимать из них продукты.

- Мам, Радосвет всё рассказал, - Сэм уже тяготила эта напряженная тишина.

- Да, Сэм, Радосвет будет учиться с тобой. И больше ты не сможешь упрекать нас с папой в том, что Радосвет у нас любимчик, - слишком серьёзным голосом произнесла мама.

- Конечно, но год в Мэнфилде против шести лет в Мэнфилде никак не тянет.

- Сэм, у нас неприятности.

- Не у нас, а у дедушки, - поправила Сэм маму.

- У нас, - закивала головой госпожа Пейпс. - Потому что мы - одна семья. Нас связывают семейные узы, а это святое. Нам нужно заботиться друг о друге, - сказала мама.

- С чего мы должны заботиться о деде? Он же не заботится о нас, - разозлилась Сэм, громко хлопнула по стойке ладошкой.

- В любое время всё может измениться. - Мама продолжала выкладывать продукты на стойку. - Да, мы неплохо живём. Светозар зарабатывает хорошие деньги. Но эти деньги…, знаешь, Сэм… - Госпожа Пейпс что-то недоговаривала. - В общем, в жизни всё бывает. Вдруг у нас когда-нибудь случится нужда? И кто нам в таком случае поможет? - спросила мама.

- Никто! - хором ответили дети.

- Бог мой…, - ужаснулась госпожа Пейпс. – Вы очень плохо думаете о дедушке.

- А где ты будешь жить? - тихо спросила Сэм Радосвета.

- В отеле, - шепнул Радосвет.

- А почему не здесь?!

- Мне нужны комфортные условия.

- Мне тоже нужны комфортные условия, но, тем не менее, приходится жить здесь! - уже громче, в расчёте на то, чтобы это слышала мама, сказала Сэм.

- Ты никогда не говорила, что хочешь лучших условий, - сказал Радосвет.

- Как будто это не очевидно! - взвинчено ответила Сэм. - Интересно, мама, почему Радосвет будет жить в отеле, а я все года живу здесь? У меня по комнате бегают тараканы и мыши! А по соседству со мной живёт Эрик, которого вся школа боится! Почему вы мне никогда не предлагали жить в отеле или, в конце концов, можно было снять для меня здесь квартиру или даже купить её!

- Сэм, прекрати! Только не сейчас. У меня и других забот хватает, - попросила госпожа Пейпс.

- Замечательно! У них есть другие заботы! - крикнула Сэм.

- Не кричи! - сказала мама. – И вот что ещё… Сэм, завтра мы с тобой идём к психоаналитику. Настала пора разобраться с тем, что с тобой происходит в последнее время.

- Что?! - вскрикнула Сэм. - А что со мной происходит?

- А то, что нам всё известно. Глупо и дальше делать вид, словно всё хорошо. Тебе нужна помощь. Помощь специалиста. - Мама подошла к Сэм и робко обняла её за плечи. - И не сопротивляйся, Сэм. Чем раньше начнёшь лечиться, тем скорее будет эффект от него.

- Хотите меня упрятать в психушку? - перепугалась Сэм. - Я сбегу оттуда!

- Никто тебя не положит в больницу без нашего согласия. А мы никогда на это не согласимся, - заверила дочку госпожа Пейпс. Она для большей правдоподобности своих слов поцеловала Сэм в щёку. - Мы же завтра идём не к психиатру, а к психоаналитику. Это разные вещи. Просто поговоришь со специалистом о своих проблемах. Расскажешь ему всё как есть, ничего не скрывая. Тебя проконсультирует доктор Параноев. Очень известный специалист. Светозар вчера сам позвонил ему…

- Я его знаю! - Сразу дошло до Сэм. - Он эксперт в программе “Проблема личности” на пятом канале! Я его несколько раз видела, и мне он не понравился. Он задаёт глупые вопросы.

- Ему виднее, что спрашивать. - Госпожа Пейпс вместе с Сэм в обнимку подошла к Радосвету и обняла его другой рукой. - А сейчас я вынуждена бежать в Департамент по водоснабжению. Я там договорилась о консультации. Радосвет, ты меня дождись здесь, в комнате Сэм. Я вернусь только вечером, и отвезу тебя в гостиницу. Только не поубивайте здесь друг друга, пока меня не будет, - попросила госпожа Пейпс своих детей. - Кстати, Сэм, скажи “спасибо” Радосвету.

- За что? - не поняла Сэм.

- Новая спутниковая телеантенна Радосвета поймала местный мэнфилдский канал, - объяснила мама. - И если бы не он, кто бы ещё нам рассказал о твоей беде?

- Мама, я же просил тебя не говорить об этом Сэм! - взорвался Радосвет. - Ты же обещала!!!

- А что такого, Радосвет? Ты правильно поступил, - успокоила его мама. - Твоё молчание только означало бы, что тебе безразлична судьба Сэм.

Радосвет осторожно поглядел в сторону Сэм и боязливо заёрзал на стуле.

- Сэм, в микроволновке курица и картофель. Всё тёплое, можешь особо не разогревать. А можешь и разогреть. А я побежала.

Так Сэм и Радосвет остались в комнате одни.

Сэм включила микроволновку на одну минуту и стала ждать свой обед.

Радосвет решил не предпринимать никаких резких движений, чтобы не привлекать внимание Сэм. Он продолжал сидеть на стуле возле стойки и дышал совсем не слышно.

Сэм села напротив Радосвета, поставив перед собой огромную оранжевую тарелку с курицей и картофелем. Радосвет стал нервничать ещё больше. У него дрогнул один мускул на лице, но в целом он сидел неподвижно, как каменное изваяние прекрасного Париса.

Сэм откусила от куриной лапки большой кусок и, глядя в самые глаза Радосвету, принялась жевать. Радосвет попытался несколько раз отвести взгляд от Сэм, но взгляд его почему-то снова возвращался на сестру.

- Соскучился по мне, Радосвет? - спросила Сэм через две минуты всеобщего молчания. - Вижу, глаз от меня оторвать не можешь.

- Чего это я должен был соскучиться? Мне, что, больше делать нечего?- Радосвет, видимо, хотел нагрубить, но голос у него дрожал.

- Такой заботливый и любящий брат, - елейным голосом произнесла Сэм. - Кто бы мог подумать... - Тут Сэм перестала улыбаться. – Только я хочу предупредить тебя кое о чём, Радосвет.

- О чём? - спросил Радосвет, и на его лице снова дрогнул мускул.

Воцарилась очередная пауза. Сэм ела. Радосвет наблюдал за ней.

- Я, знаешь ли, сейчас не в себе. Поэтому, лучше держись от меня на расстоянии.

- Как это понимать? - Радосвет изо всех сил старался придать своему голосу твёрдость. И у него это немного получилось.

- Лучше буквально. - Сэм громко отодвинула от себя тарелку. Радосвет вздрогнул. - Мне уже с некоторых пор совершенно нечего терять. Я, как ты уже знаешь, разгромила музей. Не знаю, зачем я это сделала. Короче, сорвалась немного. Потом я разговаривала на улице сама с собой. Вчера я пропустила занятия по наиважнейшему предмету в нашей школе. А потом я убила уборщика.

- Уб-б-би…, - Радосвет потерял дар речи.

- Да, убила, - договорила за него Сэм. - Даже рука не дрогнула. Подкралась сзади и убила. Ржавым ножом. Еле от крови отмылась. Даже в кеды затекла.

Радосвет продолжал сидеть неподвижно. Сэм ему широко улыбнулась. Радосвет это расценил как шутку.

- Это - враньё! - воскликнул он и расслабленно улыбнулся. - Если бы убила, уже сидела бы в тюрьме.

- А кто же меня посадит? Я же сумасшедшая. И могу делать всё, что хочу.

- Брешешь!

- Ещё чего. Спроси у кого хочешь.

Улыбка сошла с лица Радосвета в одно мгновение. Он слегка качнулся на стуле, потом осторожно посмотрел в сторону дверей, которые находились слева от него и …сорвался с места. Он пулей вылетел в дверь.

 

Через полчаса после побега Радосвета в дверь раздался слабый стук. Сэм на это не обратила никакого внимания. Звук такой, словно мышь скребётся под дверями. А может, это вернулся трус Радосвет. Наверное, порасспросил кого-то на улице и понял, что Сэм никого и не убивала.

Стук повторился.

Сэм подошла к двери, прислонилась к ней ухом. Тишина.

- Сэм, ты дома? - послышался шёпот из-за дверей.

- Элли, ты куда запропастилась? - воскликнула Сэм, распахнув дверь.

- Кто эти люди? - шёпотом спросила Элли, не рискуя войти в комнату.

- Элли, перестань шептаться. Это были моя мама и идиот Радосвет - мой брат. Ты их видела?

Элли закивала головой.

- А они тебя?

- Нет. Я подошла к нашим дверям и услышала чьи-то голоса. Потом я слегка приоткрыла дверь и увидела незнакомых людей. Я даже не подумала, что это могут быть твои родные, - рассказала Элли. - Пришлось пойти в кафетерий, рассматривать вашу прыщавую буфетчицу. Господи, сколько же у неё на лице прыщей! Наверное, гной из них прямо на еду капает. Я там больше не посетитель. - Элли поддалась вперёд, надеясь таким образом заглянуть в комнату. - Ты одна сейчас?

- Проходи, - сказала Сэм. - Они уже ушли.

Элли прошла в комнату. Возле дивана стояло три чемодана Радосвета, один большой прямоугольный свёрток, похожий на связку досок, и одна большая спортивная сумка.

- Их вещи? - спросила Элли.

- Вещи Радосвета. Как выяснилось, он будет учиться в нашей школе.

- Что? Это как? Как его могли сюда принять?

- Не знаю. - Сэм пожала плечами.

- А где он будет жить, твой брат? - спросила Элли.

- Где-то в отеле, - ответила Сэм. - Представляешь, он будет жить в отеле, а я здесь. Ему, видите ли, нужен комфорт. А я могу и на улице пожить, как выяснилось.

- Не понимаю, как могли принять твоего брата в нашу школу? Он же никогда не учился здесь. Просто нелепость, я переживаю, что Прелесту могут отсюда пинком выпнуть из-за её опоздания, а оказывается тут берут всех и с опозданием.

- Я полагаю, за моего братца хорошо заплатили, - подсказала Сэм.

 

Сэм поиграла пару часов в электронную игру. Потом засела за стойку и стала подписывать тетрадки к завтрашним урокам.

Элли развалилась на диване с учебником. При этом на всю громкость работал телевизор.

Ровно в девять вечера вернулся Радосвет.

Сэм не сказала ему ни слова, выводя крупными буквами на обложке тетради: “ХИМИЯ”, Самуэла Пейпс, учебная группа М-3, 11 класс.

- Ты его не убила. Ты защищалась и просто ранила его. Он даже жив. - Радосвет сиял, как начищенная до блеска мельхиоровая ложка. Он подошёл почти вплотную к сестре и заглянул ей через плечо. - А-а-а, тетрадки подписываешь.

- Радосвет, ты - трус, - сказала Сэм, не отвлекаясь от своего занятия.

- Можно подумать, ты бы не описалась, скажи я тебе, что прикончил человека, - ответил Радосвет. Он заметил сидящую на диване Элли и еле слышно присвистнул. - Подружку завела?

Сэм обернулась на Радосвета и прикрикнула:

- Отстань! Ты меня отвлекаешь!

Элли уже давно оторвала от книжки голову и уставилась на Радосвета. Она даже села поскромнее, как только он вошёл в комнату.

- Привет, - сказал Радосвет, рассматривая Элли.

- Привет, - сказала Элли.

Радосвет подсел к Элли на диван.

- Ну, чем занимаешься?

- Я? Да так…, читаю к завтрашнему уроку кое-что, - ответила Элли.

- Самая умная, значит? - усмехнулся Радосвет.

- Да нет…. Просто делать больше нечего.

- Сэм что-нибудь рассказывала обо мне? - спросил Радосвет, обернувшись на сестру. Сэм не шелохнулась. Как сидела к ним спиной, так и продолжала сидеть. Радосвет снова обратился к Элли: - Я её брат - Радосвет.

- А меня зовут Элли, - представилась Элли.

- Элли…, - протянул Радосвет. - Очень сладкое имя. Так и хочется съесть.

- Ха-ха! - Вмешалась в обмен любезностями Сэм, даже не обернувшись на Радосвета и Элли.

Радосвет обернулся на сестру.

- Элли, позволь спросить, что такая девушка как ты, делает в комнате моей сестры? Может, она тебя захватила в заложники и удерживает здесь силой? В таком случае, я могу тебя освободить, - флиртовал Радосвет. - Ты только скажи, и я стану твоим освободителем.

- Нет, что ты! - смеясь, сказала Элли. - Я зашла позаниматься у Сэм.

- Понятно, - хмыкнул Радосвет, потёр себе коленки ладонями, и повернулся к Сэм. - Сэм, ты не забыла, что тебе завтра с мамой идти к психиатру?

- Заткнись! - ответила ему Сэм. - Лучше забирай свои манатки и вали в свой отель!

- Нервы…, - прокомментировал Радосвет, обратившись к Элли. - Но я уже привык.

В двери повернулась ручка и на пороге комнаты предстала госпожа Пейпс. Но это была не та госпожа Пейпс, которую привыкли видеть дети. У этой госпожи Пейпс было раскрасневшееся лицо, растрёпанные волосы и деловая папка чёрного цвета в руке.

- У меня нет сил, - произнесла госпожа Пейпс. Она включила кофеварку, кинув по пути на стойку рядом с Сэм свою папку. - Дети, у меня даже нет желания звонить вашему папе. Я не чувствую своих ног, не говоря уже обо всём остальном. Какой ужасный день. И что за дикий климат в этом городе? У меня уже через двадцать минут поплыл макияж, - пожаловалась госпожа Пейпс. - Радосвет, я выпью кофе и сразу отвезу тебя в гостиницу. - Взгляд госпожа Пейпс упал на Элли.

- Здрасьте, - робко отозвалась Элли.

- Здравствуйте, - ответила госпожа Пейпс и на какое-то мгновение задумалась. Может быть, они вспомнила эту девушку из аэропорта. - А-а-а…, Сэм, завтра ты на занятия не идёшь.

- Почему это? - воскликнула Сэм.

- Мы в десять утра идём к врачу.

- Меня из школы исключат за прогулы. - После последних событий у Сэм отпало всякое желание прогуливать уроки. - Мам, так дело не пойдёт.

- Не исключат, - спокойно ответила госпожа Пейпс. - Я поговорила с вашим директором ещё утром, когда оформляла документы Радосвета. Милейший человек, если не обращать внимания на те заросли, которые он смеет считать своими бровями.

Мама с Радосветом уехали из учебного городка ровно в одиннадцать вечера. Мама условилась с Сэм, чтобы та её ждала у ворот школы в девять утра.

 

Как ни старалась Сэм заставить себя что-нибудь съесть утром перед походом к доктору Параноеву, ей это не удалось. Она намешала целую кружку растворимого кофе (а кружка с котом Матроскиным вмещает в себя, наверное, пол-литра), раскрыла пакет с печеньем. Потом посмотрела на всё это, и её чуть не вырвало.

Натянула чистые серые джинсы и чёрную футболку. Потом наспех провела расчёской по волосам. В таком виде она и встретила госпожа Пейпс у южных ворот учебного городка. Та подъехала на такси и забрала Сэм, одиноко стоявшую возле киоска с мороженным.

- Сэм, ты как? - спросила мама, приобняв Сэм.

- Плохо, - честно призналась Сэм.

- Ну-ну. Ничего страшного не случится, если мы доверим твою проблему специалисту.

- Но если он меня вдруг спросит, как долго я разглядываю свои какашки, сходив в туалет, и нравится ли мне быть отвергнутой мужчинами, я сразу же встану и уйду.

Начать можно с того, что сама клиника доктора Параноева находится в очень отдалённом месте от бурлящего страстями города, наверное, с расчётом на то, что когда пациенты будут звать на помощь, чтобы никто их не услышал. Вокруг лишь густой лес, озеро с прозрачной водой и несколько бьющихся друг о друга лодок.

В приёмной госпоже Пейпс и Сэм было сразу предложено кофе. Сэм и госпожа Пейпс от предложенного кофе дружно отказались. Секретарь доктора - неказистая девушка с надутым лицом и жёлтыми волосами могла предложить только кофе с ядом.

Сэм и госпожа Пейпс сидели рядышком друг с другом на красном кожаном диване, обмениваясь взглядами, когда замечали на себе бесцеремонное разглядывание секретарши доктора Параноева.

Посреди этой тишины запищал телефонный звонок. Это доктор Параноев сообщал, что Самуэла Пейпс может к нему зайти.

- Девочка может пройти в кабинет, - холодно произнесла секретарша.

Сэм жалостливо посмотрела на маму.

- Сэм, иди, и не волнуйся, - поддержала свою дочку госпожа Пейпс. – Если что, я рядом.

Сэм с силой рванула на себя дубовую дверь и чуть не дала самой себе этой дверью по лбу. Дверь, на удивление, легко открылась.

Доктор Параноев, как и в телепередачах, был в очках в золотой оправе. Как только Сэм появилась на пороге, он привстал, протянул руки и ими обеими указал на ярко-жёлтое кресло напротив его стола.

- Самуэла Пейпс?

- Да, - тихо ответила Сэм.

- Располагайтесь поудобнее, Самуэла, - предложил доктор Параноев - лысеющий сторонник Фрейда.

Сэм присела на самый кончик кресла.

- Вам удобно?

- Да, неплохо, - твёрдо сказала Сэм. Она сразу решила особо здесь не плакаться о своих проблемах. Доктор Параноев только на вид такой заботливый. Через пятнадцать минут он начнёт выискивать сексуальную подоплёку всего происходящего с Сэм. И не имеет значения, что его пациентке всего шестнадцать лет. У него и младенец может стать акцентуированной личностью или каким-нибудь извращенцем. Это Сэм чётко уяснила из тех передач, которые видела с участием этого человека.

- Что же, хорошо, - доктор Параноев вышел из-за своего стола, обогнул его и встал прямо напротив Сэм. Потом он облокотился на свой стол задом, перед этим расстегнув все пуговицы на своём пиджаке. - Самуэла, я сейчас задам тебе несколько вопросов. И всё, что от тебя требуется, это отвечать на них предельно честно. Но если ты затрудняешься ответить или просто не хочешь этого делать, так мне и скажи. Договорились, Самуэла?

- Да, - согласилась Сэм.

- Какие лекарства ты принимаешь в последнее время? Только честно, Самуэла.

- Никакие.

- А сейчас более конкретный вопрос. Самуэла, в последнее время у тебя были случаи приёма алкоголя, наркотических препаратов?

- Я вообще не пью ничего алкогольного. Я пью только кофе там…, какао иногда.

- Понятно, - озадачился доктор Параноев. - Отмечаешь ли ты у себя частые головные боли?

- Нет.

- Вспомни, ты не ударялась головой в последнее время?

- Нет! В жизни никогда.

- Страдаешь недержанием мочи?

- Что?

- Просто ответ.

- Нет, я этим не страдаю, - смиренно ответила Сэм. Даже если бы и страдала, то вряд ли созналась в этом.

Доктор Параноев, не сводя глаз с Самуэлы, взял со своего стола папку, вынул оттуда какую-то картонку, карандаш и протянул их Сэм.

- Самуэла, прошу тебя - нарисуй вазу, стоящую на столе.

- Вазу? А большую или маленькую? Какую? - Сэм дрожащими руками взяла всё это из рук доктора Параноева. Ей стало страшно - а вдруг она ничего так и не сумеет нарисовать. Или нарисует так, что по рисунку будет сразу понятно, что Сэм не совсем здорова на голову.

- О! Любую вазу, какую хочешь, на своё усмотрение. - Доктор широко улыбнулся. Но этим Сэм не проведёшь. Он и в передаче сначала вот так же улыбнётся, а потом скажет, что у человека “мотыльковое безумие”.

Сэм для начала поставила жирную точку посередине картонки. И, несмотря на то, что она действительно старалась, на рисунке получилось нечто вроде каракатицы с уродливым горбом на спине. И уж, чтобы доктор не сомневался, что Сэм и вправду изобразила вазу, она пририсовала торчащий из неё цветок, то есть какую-то палочку с лепестками.

- Я всё, - сказала Сэм, протягивая доктору лист картона. Рука её здорово дрожала.

- Ну…, смысл передан верно, - разочарованно протянул доктор Параноев, мельком взглянув на произведение Сэм. Он тут же отложил его на стол и протянул ей другой картонный лист.

- А теперь напиши предложение: Мария взяла со стола книгу и переложила её на книжную полку. Готово?

- Да.

- Если не считать орфографической ошибки, то всё замечательно, - немного язвительно произнёс доктор Параноев. - Самуэла, ты не устала?

- Нет.

- Тогда сейчас я покажу тебе несколько тестовых рисунков. Ты слишком долго не думай. От тебя требуется назвать то, с чем у тебя они будут ассоциироваться. Что первое придёт на ум, то и называй.

Доктор стал что-то искать на своём столе, но никак не мог “этого” найти. Потом он настолько сильно перегнулся через весь свой стол, что это выглядело как-то нелепо: такой солидный человек, а ведёт себя как самый обычный человек, которому просто лень поднять зад со стола, сделать пару шагов, выдвинуть ящик стола и найти там то, что нужно.

Но вот ящик стола поддался, и доктор Параноев там что-то нащупал. Но, нет. Это оказалось совсем не то, что он искал. И только где-то с третьей попытки вожделённый предмет нашёлся.

Доктор открыл с таким трудом найденную папку, старательно отобрал несколько листов, положил их рядом с собой. Потом он развернул один из листов изображением к Сэм.

- Это тест с чернильными пятнами, - сказала Сэм.

- Я в курсе, что это тест с чернильными пятнами, - сказал доктор Параноев. - Самуэла, я прошу сказать, что ты видишь на этом рисунке.

- Чернильное пятно, - ответила Сэм.

Доктор, не сказав ни слова, отложил этот рисунок и показал Сэм другое изображение.

- Тоже чернильное пятно, - вздохнула Сэм.

- Самуэла, прояви фантазию, - посоветовал доктор, показывая третий рисунок. - Не может быть, чтобы ни одна из этих картинок не вызывала в твоей голове ни единого образа.

- Увы, чернильное пятно….

- Так мы никогда не узнаем, что с тобой, - с досадой произнёс доктор Параноев. - Самуэла, давай на время прохождения этого теста забудем про то, что в мире вообще существуют чернильные пятна и начнём всё заново. Хорошо?

Сэм согласно кивнула головой.

А доктор Параноев показал ей ещё одну картинку.

- Это - грецкий орех. Вернее, его начинка.

- Нет! - взвыл доктор Параноев. - Твои ответы должны быть глубже, ассоциативнее. Что это такое: грецкий орех?! Это никакой не ответ! Самуэла, - доктор взял своё самообладание в руки и даже стал заметно доброжелательнее, - давай забудем про то, что в мире существуют и грецкие орехи тоже, наряду с чернильными пятнами. Договорились?

Сэм снова согласилась.

Доктор Параноев снова показал ей первую картинку. Сэм призадумалась. Если вспомнить о договоренности, что чернильные пятна и грецкие орехи в природе не существуют, то на этой картинке изображена, пожалуй, уродливая бабочка. Но, тогда, и на других картинках, тоже изображены уродливые бабочки. Так можно дойти до того, что доктор Параноев попросит забыть о существовании бабочек в природе. Ему нужны разнообразные ответы, да такие, чтобы кровь в жилах от них стыла. Но тогда, до диагноза “шизофрения” путь будет значительно сокращён. Кто знает, что у этих психоаналитиков на уме? Во всём видят только грубую патологию.

- Самуэла? - обратился доктор Параноев к своей пациентке, чтобы поторопить её.

- Ничего не вижу, - обречённо вздохнула Сэм.

- Ладно, Самуэла. Давай тогда поговорим о твоих видениях, - предложил доктор Параноев. Он небрежным движением бросил на стол свои картинки.

- Это были не видения, - сразу запротестовала Сэм. - Я просто придуривалась.

- Вот как…, - произнёс доктор. - А зачем ты это делала, Самуэла?

- Были причины.

- Расскажешь?

- Наверное, да. Понимаете…, мне в Мэнфилде совсем не нравится. Я очень плохо учусь, учителя меня достали, ставят только одни плохие отметки. Мне здесь хуже некуда, а родители на это не реагируют. Вот я и решила – устрою-ка я эту заварушку в музее и меня заберут домой. Это единственное, что я хочу – домой, в Тиксон.

- Почему просто не скажешь об этом родителям? - спросил доктор.

- Говорила сто раз.

- Не соглашаются с тобой?

- Нет, - ответила Сэм. - Отсюда и поступок. Но я уже пожалела о содеянном сто раз.

Доктор Параноев обогнул свой стол и сел в кресло.

- Нельзя жить по такому принципу - “я готова пойти на всё, чтобы получить желаемое”. Мало того, что теперь твоя мама обеспокоена твоим психическим здоровьем, так тебя ещё могли арестовать.

- Я понимаю, - быстро согласилась Сэм.

- Я вижу, ты - не безнадёжна. Будет правильно, если ты сама всё расскажешь госпоже Пейпс. И при этом ещё извинишься за причинённые душевные страдания.

- Хорошо, - пообещала Сэм.

- Самуэла, не будешь против, если я переговорю с госпожой Пейпс наедине? - спросил доктор Параноев.

- Вы будете говорить обо мне?

- Я её просто успокою. Но главное ты расскажешь ей сама.

- Хорошо, - согласилась Сэм, поднимаясь с мягкого кресла ядовито-жёлтого цвета. - А я могу идти?

- Конечно.

Лёгкий треск заставил Сэм обернуться уже у самых дверей. На комоде у стены зажглась свеча в подсвечнике. Зажглась сама по себе.

Доктор Параноев тут же подскочил к комоду. Он потушил пламя свечи наслюнявленными кончиками пальцев.

А Сэм застыла у дверей, не шелохнувшись.

- Это солнце, - поспешно пояснил доктор Параноев. - Оно слишком яркое и фитиль нагрелся. Что же, и такое бывает.

Сэм на секунду призадумалась, потом пожала плечами, толкнула дверь и вышла в приёмную.

- Сэм, ты уже? - всполошилась мама. - Что-то быстро.

- Доктор просил тебя зайти к нему, - сказала Сэм.

Место Сэм теперь заняла госпожа Пейпс, которая признаться и сама любила ходить к психоаналитикам. Это уравновешивало ей душу.

- Доктор, скажите всё, как есть, - сразу сказала госпожа Пейпс, усевшись в жёлтое кресло.

- Увы, госпожа Пейпс, мне Вас абсолютно нечем огорчить. Хотя, после нашего с Вами вчерашнего телефонного разговора, я не сомневался, что здесь мы будем иметь дело с психической патологией. На деле оказалось всё иначе. Здесь нет места даже острому психотическому расстройству.

- А почему она порушила музей? - захлопала глазами госпожа Пейпс.

- Она просто не прижилась в этом городе, - всё очень доходчиво пояснил доктор. – И своим поступками она кричит Вам об этом.

- Вот как…, - удивилась госпожа Пейпс. - Значит, я зря волновалась...

- Волновались-то Вы зря, - доктор Параноев уставился на свои руки, сцепленные замком, - но вот волнение самой Самуэлы меня сильно беспокоит. – Он посмотрел на госпожу Пейпс. - Дайте ей то, что она хочет. Неужели Вы не видите, что она – всего лишь жертва ситуации.

Госпожа Пейпс вмиг стала очень серьёзной, ещё через мгновение ею овладел гнев, а потом она привстала с кресла, чуть ли не улёгшись на стол доктора всем телом, протянула к нему руки, от чего доктор инстинктивно хотел отпрянуть назад, но не успел. Госпожа Пейпс как тигрица вцепилась в ворот его пиджака, и хищно сузив свои голубые глаза, выпалила без остановки:

- Жертва? Сэм? Да Вы что, рехнулись в самом деле? А когда она чуть не проткнула голову Радосвета вилкой, она тоже была жертвой? А когда она вчера избила до полусмерти школьного уборщика, она тоже была жертвой? И когда рушила культурное достояние, то тоже была жертвой?

- Да! - поразился догадливости госпожи Пейпс доктор. - Наконец-то Вы это поняли!

- Вы уверены, что мы с Вами друг друга правильно поняли? - усомнилась госпожа Пейпс, сильно смутившись своей выходки и выпуская из своих цепких рук доктора.

Доктор криво улыбнулся и быстро закивал головой.

Обмануть доктора Параноева не составило никакого труда. Сэм предпочитает, чтобы её считали хулиганкой или неисправимой лгуньей, но только не шизофреничкой. За ложь, во всяком случае, в больницу не кладут и к кровати ремнями не привязывают.

 

Глава 10

“СМЕРТОНОСНЫЕ УЧЕБНЫЕ ПОСОБИЯ”

 

Неделя выдалась славная. Сэм даже Радосвета за всё это время не встретила в школе.

В конце недели, в пятницу, тоже всё вроде было славно. На десятой минуте занятия по разведке с курсом логического умозаключения в класс ворвался целый отряд комиссии во главе с заместителем директора по учебной части – профессором Закупкиным, который в подробностях начал описывать достоинства новой системы сигнализации, установленной в этом крыле школы. Трёхчасовое занятие было сорвано. Оставшийся час преподаватель Тропинкин скомкано рассказал про разнообразие климата, встречающего в том или ином уголке земного шара, показал около десяти слайдов и на этом успокоился. Зато пригрозил каким-то зачётом, который уже на носу. Какой зачёт, если с начала учебного года прошли только две недели с половиной?! И это была первая нехорошая весточка.

В понедельник, который значился в календаре как 21 сентября, на уроке мировой литературы смотрели фильм “Убить пересмешника”. Теоретический курс по “Торпеде-4” в тот день отменили, потому что в пристроенном к учебному корпусу гараже пролили бензин. Так пролетела ещё одна славная неделька.

А все выходные Сэм провалялась в постели, мечтая о Престане.

Поздно вечером в воскресенье Элли разбудила Сэм и сообщила, что только что в новостях объявили о ходе судебного разбирательства по делу одного завода по производству удобрений, который имеет привычку сбрасывать все отходы в местное озеро, и что мама Сэм обвиняется в халатности, потому что деньги, выделенные на установку очистительных сооружений, положила себе в карман.

После этого сообщения Сэм окончательно проснулась и ровным тоном пояснила Элли:

- Это всё неправда. Мама просто защищает дедушку, потому что она с ним в сговоре. И она никогда не работала на его дурацком заводе. Да это и невозможно, потому что там воняет рыбными потрохами.

Сначала Элли многозначительно помолчала, а потом выдала с нескрываемым восхищением:

- Сэм, мне нравится твоя семейка, честное слово. Ты чуть не укокошила школьного уборщика, за день до этого порушила музей; у твоих родственников своё похоронное бюро с настоящими мертвецами; твоя мама обвиняется в преступной халатности; твой отец - самый скандальный адвокат в нашей стране. Тебе так повезло, Сэм. Ты даже не представляешь, насколько тебе повезло и как бы я хотела поменяться с тобой местами…

 

После трагической среды, когда Сэм напала на уборщика Покатигорошека Ведёркина, уже минуло три недели, но Сэм каждый раз забывала пойти к профессору Закупкину и взять у него разрешение на посещение занятий Черноуса. И каждый раз, только поздно вечером, во вторник, Сэм вспоминала об этом. Таким образом, она прогуляла уже три занятия по “Повиновению и дисциплине”. И сегодня Сэм решилась на безрассудный поступок - она пошла на занятие к Черноусу без всякого разрешения. …И ничего. Черноус её словно и не заметил.

Вот тут и появилось это дурное чувство. Предчувствие. Надвигающейся беды…

- Нет, это не для меня, - сказала Сэм, стаскивая с ног кроссовки. - Смелов меня уничтожит. Не могу поверить, что госпожа Микстуркина не отстранила меня от физических нагрузок. Всё, чао. Я пошла отсюда. – Сэм бросила кроссовки в матерчатый мешок для обуви.

- Всё не так плохо. - Элли намочила руки водой из бутылки с минеральной водой и пригладила ими волосы, разделённые аккуратно на косой пробор и затянутые сзади красной резинкой. – Учитывая, что за неуспеваемость тебя всё равно с одиннадцатого класса не отчислят.

- Верно. – Сэм остановилась в дверях.

- Тогда переобувайся, - сказала Элли, ставя бутылку в свой шкафчик и громко его захлопнув. – И побыстрее. Здесь очень важно не опаздывать.

Преподаватель рукопашного боя - Драгош Смелов – весьма мрачная личность, заведомо считал, что его ученики ни на что не годятся в этой жизни. Он с хмурым выражением лица расхаживал по залу, и нетерпеливо дожидался, пока все будут в сборе. Подтянутый, с гладко зализанными чёрными волосами, пронзительными чёрными глазами, он походил на героя боевика, причём отрицательного.

Смелов дождался, пока все рассядутся на местах для болельщиков. А сам встал напротив, и немного раскачиваясь взад-вперёд, начал вести своё занятие.

Получилось так, что Сэм на первом ряду села рядом с беднягой Гомером, у которого был такой печальный вид, какой не на каждых похоронах увидишь.

- Если вы внимательно слушали меня на прошлом занятии, то помните, что основная цель боя - это уничтожить противника, - без лишних предисловий начал Драгош Смелов. - Не причинить ему боль, не выиграть время, не сделать из него калеку, …а именно уничтожить. В бою нет места желанию просто продемонстрировать свои умения, чтобы кого-то там удивить. Действовать нужно быстро и чётко, на уничтожение. Мне нужны двое желающих, - внезапно предложил преподаватель.

Желающих было много, вернее все были желающими, кроме Сэм и Гомера Лисичкина, которые одновременно вжались в сиденья, чтобы таким образом стать менее заметными для Смелова. Но как можно не заметить громадный валун на пустынном пляже посреди мелкого морского песка? Вот именно таким валуном и был Гомер Лисичкин. А Сэм, сидевшая с ним локоть о локоть, тоже привлекла к себе внимание тем, что от волнения у неё стали глаза по блюдцу и сама она дрожала, как осиновый лист на холодном осеннем ветру.

- Так, так, так. А это что? - спросил Смелов, остановив свой взгляд на этих двоих. - А ну-ка, быстро, вы, двое, сюда!

- Желающих много, почему я? - робко промямлил Гомер. - Вы же сами сказали “желающие”….

- Ты что-то сказал, пузыреобразный мальчик?

- Вы сказали - двое желающих… - опять промямлил Гомер.

- Я могу говорить, что угодно, но в итоге делать всё по-своему, - деловито произнёс Смелов и тут же прикрикнул: - Вы двое - сюда! Странно, почему я вас вижу в первый раз? Как ваши фамилии?

Сэм с Гомером кое-как поднялись со своих мест. У них обоих со страху одинаково отказывали ноги и бешено колотились сердца.

- Гомер Лисичкин, - прошептал Гомер.

- Самуэла Пейпс, - произнесла Сэм, обнаружив, что язык присох к нёбу.

- Лисичкин! Пейпс! Я сказал - сюда! - снова прикрикнул Смелов, видя, что эти двое встали, но ни одного шага в зал не сделали. - Прогульщики!

Сэм и Гомер не спеша поплелись навстречу неприятностям.

- Вы оба внимательно слушали, что я сейчас вам говорил, - сказал Смелов. - Посмотрим, как вы это усвоили. Пейпс, будешь защищаться, а ты, пузырь, нападать. Приступайте! - Смелов отошёл на несколько шагов, и замер, скрестив руки на груди.

Сэм и Гомер посмотрели друг на друга. Гомер вообще никогда и ни с кем не дрался. А Сэм дралась, и она вполне могла и сейчас подраться, но только не с Гомером Лисичкиным. Вот если бы перед ней стоял Радосвет… Тогда да, она, не задумываясь, накинулась бы на него первая, опрокинула бы с ног, вцепилась бы зубами в его ненавистное розовое ушко. Но перед Сэм сейчас стоит безобидный тучный Гомер.

Так они и стояли друг перед другом, переминаясь с ноги на ногу.

- Если вы также будете себя вести в реальном бою, противник будет просто счастлив! - саркастично заметил преподаватель Смелов, - Лисичкин, ты хотя бы используй удар “пяткой руки” в челюсть. Только сильно не горячись, чтобы Пейпс не поразить насмерть.

- Как это ‘’насмерть’’?- опешила Сэм.

Гомер явно призадумался, пытаясь найти хоть какой-то смысл в том, что ему только что посоветовал преподаватель.

- Но у меня на руке никакой пятки нет, - уверенно произнёс Гомер, рассматривая ладошку правой руки.

Все прыснули.

- Прекратить ржать! - прикрикнул преподаватель, понимая, что из его занятия получается фарс. - Лисичкин, ты что, правда, не имеешь понятия о том, что я тебе сказал?

- Пятка у меня на ноге…, - промямлил Гомер.

- Лисичкин, ты у меня никогда не получишь зачёт. Делай, что я тебе говорю - согни правую руку в локте.

Гомер послушно сделал то, что от него требовали.

- Напряги пальцы руки для придания жесткости своей ладони, вложи всю силу в свою ладонь, всю силу своего тела и вмажь противнику вверх под подбородок. Нет ничего проще, Лисичкин. Попробуй.

- Прямо сейчас? - засомневался Гомер.

- Нет, умник, в следующей жизни! - заорал преподаватель… - Давай, вмажь Пейпс!

- Не могу.

- Почему?

- Ну…, она же девочка….

- Лисичкин, у нас не занятие по этикету, так что не будь щелкопёром!

Гомер принялся рассматривать “пятку руки”, поднеся к самому своему носу ладошку.

- Лисичкин, чего ты там рассматриваешь?! - прикрикнул на Гомера преподаватель. - Давай!

- Я не позволю ему себя избивать! - не выдержала Сэм. - На живых людях тренироваться нельзя!

- Это не избиение, это - учебные занятия, Пейпс. Здесь происходит имитация боя. В конце концов, синяки и шишки заживают, а опыт остаётся навсегда, - сумничал Смелов.

- Опыт? - переспросила Сэм. - Хорошо…. Опыт, значит… - Сэм, никого не предупреждая о своих дальнейших действиях, внезапно рванула вперёд и налетела на пышку Гомера с таким остервенением, что в одну секунду сбила его с ног.

Гомер, завалившись на спину, глухо охнул. Сэм же показалось, что она налетела на огромный воздушный тёплый шар.

- Вот это сюрприз! – Смелов не поверил своим глазам. – Отлично… Да…, отлично. Единственно адекватная реакция на угрозу нападения. Вот видите, как даже самые физически не развитые создания, вроде Пейпс, могут выиграть сражение, применяя тактику внезапного нападения. Молодец, Пейпс! Видно в тебе есть тщательно скрываемый потенциал. По внешнему виду не скажешь. Иди на место. И больше не пропускай занятий, слышишь меня?

- Да, - сказала Сэм, осторожно поднимаясь с Гомера, который растянулся по полу пузом кверху, раскинув руки в стороны.

Сэм вернулась на своё место под оторопевшие взгляды одноклассников.

- Это не честно! Пейпс действовала не по правилам, - едва сдерживая слёзы, произнёс Гомер. Он сидел на полу, завернув руку за спину, и растирал ушибленную спину.

- Внезапность - вот ваш конёк! - восторженно произнёс Смелов, совершенно не обращая внимания на вопрошающего за его спиной Гомера. - Не ждите, когда противник вас вырубит смертельным ударом. Начинайте первыми. Лисичкин нам так и не успел продемонстрировать один из важнейших ударов для бойца, но вы все его, конечно, неплохо знаете ещё с прошлого года. Это чрезвычайно эффективный удар для того, чтобы вызвать даже перелом шеи или позвоночника. Можно этим ударом добиться и потери сознания. Сейчас каждый из вас доведёт технику этого удара до совершенства. Но будете тренироваться не друг на друге. Парни! Быстро притащите сюда «синих людей» из кладовой.

Эрик, Том и Глеб поспешили выполнить указание преподавателя. Они притащили три пособия, имитирующие человеческое тело в полный рост, но синего цвета, из соседней комнаты.

- Установите их на расстоянии трёх метров друг от друга, - приказал Смелов.

Ребята послушались.

- Важное дополнение к удару по подбородку, - раздался голос Смелова. - Все сюда! Итак, неплохо бы научиться сопровождать этот удар с подножкой. Как это делается? Очень просто. Ставите свою правую ногу позади правой ноги противника и тут же выполняете удар по подбородку из положения руки сбоку. Противник будет одновременно опрокинут и выключен. - Смелов ловко продемонстрировал этот приём на одном из «синих людей». - А что ещё лучше, так это сначала заставить противника согнуться, а потом нанести удар по подбородку. Как заставить противника согнуться? Кто знает? - обратился преподаватель к учащимся.

- Толкнуть коленкой в пах, - застенчиво ответила Трула Поленова.

- Можешь продемонстрировать? - тут же предложил Смелов.

Трула вмазала учебному пособию коленом в область паха. Тот резко согнулся, и она с силой занесла свою ладонь ему под подбородок. «Синий человек» с грохотом перевернутся на спину. - Я надеюсь, его не сломала, - поморщилась Трула, потирая свои ладошки о живот.

- Великолепно! – воскликнул Смелов. - Только хочу предупредить вас всех о том, что пока «синие люди» не отключены от ответной реакции, очень опасно начинать отрабатывать удары. Поленова, по всей видимости, не профан в этом деле, и ей повезло. Но теперь, прежде чем начать тренировку, я вам советую первым делом отключить 2синих людей». У них на шеях сзади есть жёлтая кнопка. Она программирует их на нападение. Сейчас все учебные пособия имеют включенную жёлтую…

Не успел Смелов договорить, как его напутствие было прервано жутким визгом, словно поросячьим, который, как оказалось, издал пышка Гомер Лисичкин, до этого робко стоящий возле последнего «синего человека». Все обернулись и увидели его лежачим на животе и прикрывающим руками свою голову.

- Лисичкин, ты что, дебил совсем! - закричал Смелов, ринувшись к Гомеру.

Все принялись ржать, наблюдая за позором Гомера. Бедолага Гомер в кои-то веки отважился реабилитироваться в глазах всего класса, пнув ближайшего от себя «синего человека» в пах, как тот не преминул наподдать сдачи, треснув Гомера по хребту. И хотя хребет Гомера изрядно порос жиром, удар оказался эффективным. Гомер был сражён наповал. Вот и сейчас учебное пособие продолжало поддавать удары своей нижней синей конечностью под ребро лежачему Гомеру, несмотря на то, что “враг” уже был сломлен. Гомер каждый раз взвизгивал.

Подоспевший Смелов первым делом отключил учебное пособие. Потом он склонилась над Гомером.

- Вот из-за таких как ты, Лисичкин, у всех остальных срывается урок. Я что сказал всем перед тем, как начать тренировку удара? Помнишь, что я сказал?

- Да, - корчась от боли, выдавил из себя Гомер.

- И что же я сказал?

- Отключить жёлтую кнопку, - прошипел Гомер, заваливаясь на бок.

- Вот именно. И что же ты этого не сделал, олух? - пристал к Гомеру преподаватель Смелов.

- Я забыл…

- Я забыл…, - скопировал Смелов Гомера. - Ладно, лежи здесь и ни шагу отсюда, понял?

Смелов ушёл за врачом, а толпа обступила Гомера. Сэм немного наклонилась над Гомером и спросила его:

- Гомер, ты как?

- Не знаю, - испуганно ответил тот, всё ещё прикрывая свою голову руками, - У меня сзади нет крови?

Сэм окинула взглядом спину и зад Гомера.

- Нет, там всё нормально. Ты можешь встать? - заботливо спросила Сэм.

- Наверное. - Гомер зашевелился, поднялся на колени и тут что-то в нём звонко щёлкнуло, он глухо ойкнул и замер, опираясь на локти и колени. - Шею заело. Он мне, наверное, позвонки выбил! - у Гомера появились в глазах слезы, и он стал тихо подвывать.

- Он встать не может! – выпрямившись, заорала Сэм. - Какой ужас…!

- Он может на всю жизнь остаться калекой, - произнёс кто-то из толпы.

Гомер завыл ещё громче. Видно, слишком красочно представил себя в инвалидной коляске.

- Ты застынь в одной позе, чтобы позвонки окончательно не сместились, - посоветовала Чаруша Харитонова, просунув свою голову между Нелли Кнапп и Соней Дружининой.

- Да, лучше не шевелиться, - с равнодушным лицом сказала Нелли, накручивая на палец прядку волос. - Главное, полная фиксация.

- Да он уже пошевелился, когда эта дура Пейпс спросила у него: “Ты можешь встать, Гомер?”, - стал кривляться Бонята Орлов, копируя голос Сэм, но при этом в явно искажённой и отвратительной форме.

- Я не заставляла его встать! Я просто спросила! - закричала Сэм.

- Теперь, Лисичкин, благодари Пейпс в своей инвалидности, - со злом высказался Бонята. - Нашел, кого слушать! Дуру Пейпс послушал. Ну и умора! - Он истерично захохотал, упав на пол.

За ним следом стали умирать со смеху Эрик, Тумаш, и Михаил. И все, как один, попадали на пол. Бонята дольше всех корчился на полу, разметав в разные стороны свою длинноватые для парня волосы, а Тумаш обхватил руками свою курчавую голову и, встав на колени и локти, чуть ли не рыдал от смеха.

- Ничего страшного, - встряла в разговор Карли Франкс, которая до сих пор вела себя тихо. - В наши дни делают хорошие операции на позвоночнике. После них все выздоравливают и не остаются инвалидами.

- Да что ты знаешь! - взбесился Эрик. Он даже кулаки сжал. - Не все выздоравливают! Очень мало, кто выздоравливает!

- Кричать не обязательно, я не глухая, - ровным тоном сказала Карли. Но щёки у неё вспыхнули.

Назревающий скандал был прерван тем, что в тренировочный зал быстро вошли Смелов и доктор Градусников.

- Снова Пейпс! - На лице доктора Градусникова обозначилась настоящая ярость, когда он увидел Сэм возле лежачего на полу Гомера.

- Я здесь ни при чём, - произнесла Сэм, уступая проход докторам к Гомеру.

- Ни одно происшествие не обходится в школе без Пейпс, - посетовал доктор Градусников самому себе, так и не поверив Сэм, что на этот раз она совершенно ни при чём. - Где Пейпс, там и беда. Где беда, там и Пейпс.

- Верно подмечено, - со злостью поддакнул Бонята.

Доктор Градусников принялся всюду ощупывать и осматривать Гомера, не говоря ни слова. Гомер даже боялся громко вздохнуть. А что, если он громко вздохнёт и из-за этого не расслышит того, что скажет доктор? А вдруг он скажет что-то очень важное?

- Не исключена серьёзная травма позвоночника, - произнёс доктор Градусников после осмотра.

- И что делать? - растерялся Смелов.

- Буду звонить в окружную больницу, в нейротравму, - сказал доктор Градусников. - Доктор почесал затылок. - Пока не будем его трогать.

От всей этой неопределённости и с диагнозом, Гомеру становилось всё хуже и хуже. Он лежал на полу весь бледный и безмолвный. Словно, уже умирал.

Доктор Градусников по мобильному телефону вызвал специалистов, кратко объяснив, в чём тут дело.

Когда из зала унесли побитого «синим человеком» Гомера, Смелов, как ни в чём не бывало, продолжил свой урок. Все расселись по своим местам. Теперь место возле Сэм занял Глеб Сорокин.

- Как я вам уже сказал, непредсказуемость - один из основных элементов эффективного боя. Но кто подскажет мне второй элемент? - Смелов обратился к сидящим по струнке ученикам.

- Физическая сила, - брякнул Михаил Безлюдов.

- Это само собой, но не то, - произнёс Смелов.

- Уверенность в себе, - предпринял попытку Ероха Чашкин, белобрысый скромный парень, который мог похвастаться чем угодно, кроме этой самой уверенности в себе.

- Опять не то, - Смелов терял терпение.

- Скорость, - осенило Сэм.

- Пейпс, ты удивляешь меня всё больше и больше. Смелов удивлённо вскинул брови. - Ты права. Скорость, быстрота действий! Вот что является вторым элементом успешного боя. Непредсказуемость и быстрота действий! И запомните, в бою мы не зацикливаемся на защите, а нападаем сами со всей безжалостностью. Свои действия координируем так, чтобы каждый отдельный удар приближал нас к победе над противником. Потому что в бою есть одно негласное правило - или враг погибает от вашей руки, или он убивает вас. Третьего не дано... - Смелов расслабленно выдохнул.

- А в бою можно использовать запрещённые удары? - послышался голос Альбины Вулхович.

- Не можно, а нужно, - ответил Смелов. - Бой - это бой, а не спортивное состязание, где, разумеется, это запрещено.

- А если от запрещённого удара противник помрёт? - снова спросила Альбина.

- А разве мы не этого добиваемся? - На лице Смелова застыло удивление.

- А нас потом за это в тюрьму не посадят? - пристала к Смелову Альбина.

- Господи, Боже мой! - простонал Смелов. - Девочка, иди, пока не поздно, в социальные работники. Что ты с таким мировоззрением будешь делать в Стоктоне?

Альбина потупила глаза и закусила нижнюю губу.

- Раз вопросов больше нет, поговорим об основных правилах боя на близкой дистанции. Есть два правила, следуя которым, вы будете иметь большое преимущество. Первое правило: никогда не падать на землю. И второе правило: держать противника на дистанции вытянутой руки. И ещё… В ваших же интересах отработать приёмы боя до такого автоматизма, чтобы, испытывая стресс при нападении, ваше тело инстинктивно отвечало на опасность. Можно, конечно, знать теоретически самые лучшие приёмы карате или других боевых искусств, но, попадая в ситуации, где опасность на лицо, вы испытаете сильнейшее волнение и будете просто парализованы. Ваше тело не вспомнит ни одного приёма, а в голове будет полная неразбериха, и вы, несомненно, проиграете… - Смелов посмотрел на свои часы и сказал: - На следующее занятие прочитайте главу про инструкторов коммандос второй мировой войны, также про влияние восточной культуры на развитие техники боевых искусств, уясните, что понимается под твёрдыми и мягкими стилями боя. Это освещено в главах под номерами: 2, 3, 6, 7. Мы проведём тестирование, так что, не поленитесь открыть учебники. Договорились?

Ученики дружно закивали головами.

- Господин Смелов, а мы уже проходили теорию в восьмом классе. И основные приёмы тоже отрабатывали с преподавателем Кузнецовым, - заявила Чаруша Харитонова. - Вас, наверное, не предупредили…

- Тут кое-кто намекает мне, что я не знаю своей работы? - вскипел Смелов.

- Нет, - ответила Чаруша. - Я только хотела…

- Ваш господин Кузнецов не научил вас ничему другому, кроме как тупо махать руками, не задумываясь, зачем вы это делаете, и что хотите этим добиться. Ещё есть вопросы?

В ответ тишина.

- Можете идти, - закончил занятие Смелов. - Да, и ещё. Пейпс, тебе “отлично” за сегодняшнее занятие.

Сэм уже успела подняться со своего сиденья, и теперь у неё подкосились ноги от неожиданности, и она снова опустилась на своё сиденье. Первая отличная оценка в её жизни!

Пока Сэм переодевалась, с неё мало кто сводил своих глаз. Альбина Вулхович вообще села на скамейку напротив, и даже не думала переодеваться, таращась на Сэм. Она так и сидела, косолапо поставив босые ноги на кроссовки и сжимая в руках свои старомодные брюки.

Чаруша Харитонова до сих пор выглядит растерянно. Она злится на саму себя. Видно, уже поняла, что с этих самых пор от Смелова ей пощады не будет. И зачем только она встряла? Язык Чаруши всегда был её главным врагом…

В четверг на занятии по “героическому циклу” выяснилось, что Сэм - единственный человек, который не прочитал первую легенду. Профессор Ортега нисколько этому не удивился. Он ничего другого от Сэм и не ожидал.

- В прошлый раз мы остановились на жизнеописании великого воина - Взворыки. От рождения будучи слабым, он мечтал стать сильным и ловким. Он пришёл в школу Супергероев, основанной на острове Вешняк, в попытке поправить своё здоровье и стать смелее…

Сэм подпёрла подбородок рукой и посмотрела в сторону Карли Франкс, которая сидела через ряд от неё, на первой парте возле дверей с Трулой Поленовой. Сидит и почёсывает себе щёку. И почему ей так повезло? Она не красавица и одевается глупо. Футболка с аппликацией, короткая джинсовая юбочка, полосатые гольфы до бёдер. Умора! Сэм и на секунду не вспомнила, что сама-то одевается гораздо хуже.

Сэм уже несколько раз собиралась поговорить с Элли о Престане и этой самой Карли. Но, каждый раз у неё не поворачивался язык. А если Элли всё поймёт и всем расскажет, что Сэм интересуется Престаном Каземировым? Тогда точно в их школе все от смеха попередохнут.

Сэм горестно вздохнула, отвернулась к окну. По серому небу поползли тяжёлые тёмные облака, предвещавшие сильный ливень, и может быть, даже гром и молнию. Несколько секунд назад их не было. Светило солнце, и небо было совсем ясно-голубое.

- …он уничтожил много юношей, отличавшихся выносливостью и силой. А на Взворыку и внимания не обратил …, - донёсся до Сэм голос профессора Ортега. - Он искренне жалел его, наблюдая за безрезультатными попытками этого мальчугана научится перепрыгивать через глубокий овраг, кишащий скорпионами. …И однажды, на турнире, когда все ученики этой школы разбились на пары и сражались друг с другом…

Сэм снова углубилась в свои размышления. Престан такой классный. Неужели нет никакой возможности им познакомиться? Они учатся в одной школе. Ну и пусть, что в разных классах. Есеня Чемоданов и Соня Дружинины тоже учатся в разных классах и при этом дружат.

Но познакомиться с Престаном поближе ещё не означает влюбить его в себя. Но с такой репутацией, какая сложилась у Сэм в школе, все старания будут напрасными.

Шансы на успех могли бы появиться у Сэм только в том случае, если бы в школе не осталось ни одной более или менее привлекательной девчонки. А остались бы только такие, как Альбина Вулхович с внешностью мыши, или Глендора Лузгина, у которой плохие волосы и кривые ноги. Но даже у Глендоры Лузгиной есть поклонник – Потап Северов. И тут Сэм вовсе опечалилась. А что, если она проклята? Ведь её даже родственники не любят. Все родственники любят только Радосвета за его неземную красоту и Ненагляду Земляникину- двоюродную сестру Сэм.

Дедушка Ждан постоянно повторяет, что Ненагляда для него - свет в окошке, а Сэм – кармическое наказание. Для Ненагляды он сделает всё, исполнит все её мечты. Два года назад дедушка Ждан подарил ей ночной клуб, который она назвала своим драгоценным именем - “Ненагляда”. Но там всё с самого начала пошло не гладко. И точку в этом деле поставили крысы. Жирные серые крысы с длинными хвостами. И санитарно-эпидемиологическая служба прикрыла ночной клуб, обложив штрафом.

Последнее, что слышала Сэм о своей двоюродной сестре - это то, что она занялась написанием книжек и написала уже целых восемь страниц. А дедушка Курицын ей на двадцатилетие тут же подарил целое издательство с типографией в придачу. Оно и понятно. Этот подарок ей очень необходим. Кто же возьмётся издавать её восьмистраничную книжку, если только не она сама?

“Почему одним достаётся всё, а другим совсем ничего?”, - удручающий вопрос сам напросился в голову Сэм.

А тут ещё и Престан! Достался какой-то Карли Франкс!

Сэм стала мрачнее тучи, поставила локти на стол, и упёрлась горячим лбом в свои холодные ладоши. В это время прогремел гром.

Все посмотрели в сторону больших окон, где сидела Сэм. Сэм тоже посмотрела в окно.

- Погода портится…, - прокомментировал погоду профессор Ортега. - Ребятки, какое занятие у вас после нашего урока?

- Никакое! - хором ответили ученики.

- Как никакое? - не поверил профессор Ортега. - Мауд, объясни-ка мне ситуацию. Как это - никакое занятие?

Мауд встала и, держась своими неопрятными пальцами за край стола, принялась объяснять:

- Дело в том, что у преподавательницы Снегирёвой сегодня какие-то дела в педагогическом обществе. Там проводится аттестация, вроде как. И алгебры у нас сегодня не будет, потому что господин Москвитин заболел ангиной. Так Яра сказала. А замещать его некому.

- Вот как. Ну, что же, вам определённо везёт. - Профессор Ортега добродушно улыбнулся. - Так что, давайте-ка все по домам, пока ливень не хлынул. А на следующем занятии у вас будет тестирование. Тему вы подготовите самостоятельно, поскольку она очень лёгкая. Запишите все, а то забудете - “Мелкие свершения воина Взворыки на земле прародителей”. И, пожалуйста, поставьте ровно свои стульчики.

 

- Ливень точно будет. Бежим скорее! - попросила Элли, норовя помчаться сломя голову.

- Подумаешь, ливень… Я люблю дождик. - Сэм даже замедлила шаг. А в этот момент и вправду полил сильнейший ливень.

- Так ты бежишь или как? - Элли пока ещё шла рядом с Сэм.

- А зачем? - спросила Сэм. - Штаны же у меня не линяют, как у некоторых.

- Ты о чём? –не поняла Элли.

- Сама знаешь, - сказала Сэм. – Типа «Версаче» - намекнула Сэм, косясь на ноги Элли, обтянутые джинсами. - Беги, Элли! Спасай свои штаны!

Элли помчалась, держа над головой изящный рюкзачок лилового цвета из кожзаменителя.

Крупные ливневые капли с силой отскакивали от асфальта. На улице почти никого уже нет. Сэм увидела только спешащих Глеба Сорокина и Тома Коржова - неразлучных друзей на века. Вдалеке свернула к своему корпусу Соня Дружинина. Наверное, профессор Ортега - единственный преподаватель, который распустил учеников с урока.

В воздухе чувствуется запах электрических разрядов.

Сэм решила идти спиной вперёд. Она иногда так ходит, особенно, когда нечего делать. …И тут она увидела Карли Франкс. Та не спеша спустилась по ступенькам школы, остановилась с непонятной целью на дороге, раскинула руки в стороны и принялась кружиться прямо под дождём, подставляя лицо под крупные капли.

Сэм просто застыла на месте.

“Что же, у неё есть причины для радости. Она же девушка самого Престана Каземирова!”

- Но как же она меня нервирует! - уже вслух вспылила Сэм. - И чего она приехала в Мэнфилд? Сидела бы в своём Тинториусе! А то приехала и кружит тут! Паразитка!!! - И только она успела это громко сказать, как раздался такой оглушительных грохот, что Сэм невольно подпрыгнула и поспешила по узкой аллее, усаженной с обеих сторон клёнами, оставив Карли Франкс упиваться своей радостью без посторонних.

- Я её ненавижу! - сказала самой себе Сэм. Она в отчаянии даже хлопнула со всей силы ладошкой по дереву. – Ненавижу очень сильно!

В этот же миг послышался ещё один оглушительный грохот, и в небе сверкнула молния, такая длинная, словно до самой земли.

Потом сверкнула ещё молния, и ещё. А потом ещё. Сэм стояла на одном месте, только успевая считать разряды.

И тут молния ударила в то самое дерево, на котором Сэм сорвала свою злость. Дерево тут же охватило ярко-оранжевое пламя.

- Ничего себе! - Поразилась Сэм увиденному. Она смотрела на огонь так внимательно, что вскоре и её зрачки стали такими же оранжевыми. Она даже не могла сдвинуться с места. Огонь влёк её так же, как сам Престан Каземиров. И ничто не могло бы в этот момент отвлечь её, если бы не очередной удар молнии, который казалось сокрушил землю под её ногами.

Сэм сделала шаг, и закрыла ладошкой рот. ...У её ног была глубокая расщелина в асфальте, в полметра!

- О, Господи! - прошептала Сэм, переступая расщелину, которая зияла чёрной дырой. - Сэм повертела головой по сторонам в надежде кого-нибудь увидеть, чтобы похвастаться своим чудесным открытием, но похвастаться было некому. И Сэм со всех ног кинулась домой.

 

- Элли, ты не поверишь! - Сэм влетела в комнату. - Меня чуть молнией не убило! Ударило прямо в одном сантиметре от меня!

Элли сидела на диване, разглаживая руками свои склонные к линьке штаны. Рядом лежал фен.

- Жуть! Такая молния, что даже дерево сгорело. Пробило дыру в асфальте, прямо там, где я стояла! Ты меня слушаешь? - растерянно спросила Сэм, не заметив в облике Элли никакого любопытства.

- Хватит заливать, - поморщилась Элли.

- Это правда! Не веришь, сходи на улицу и посмотри!- Сэм почесала затылок и её пальцы наткнулись на спутанной клубок волос. - Ой, что это? - спросила Сэм, нащупывая колтун.

Элли насупилась и перестала обращать внимание на Сэм, которая, явно, перед ней паясничала.

…И тут Сэм в голову пришла совершенно неожиданная мысль… - причесать волосы. Она, не долго думая, пошла в ванную комнату, но на полпути словно очнулась. “С чего бы это? Зачем мне расчёсываться? Это больно, и волосы всё равно скоро опять спутаются”. Сэм постояла в нерешительности несколько секунд, но потом ноги словно сами понесли её в ванную.

Но где же её расчёска. Сэм всё обыскала. Пыльный кончик расчёски торчал из-под стиральной машинки.

Сэм стала с силой раздирать волосы, но её глаза тут же наполнились слезами. И тогда она совершила подвиг – помыла волосы с бальзамом Элли. После него волосы прекрасно поддались расчёсыванию.

Но в конце концов на расчёске оказалось слишком много выдранных волос. И Сэм заволновалась - на её бедной голове, скорее всего, волос поубавилось, как минимум, вдвое. Может, это кара за Катю Сельдерейкину? Сэм, хватаясь за стенки, выползла из ванной комнаты.

- Что с тобой? - спросила Элли, бросив ошарашенный взгляд на измученную Сэм.

- Что!? Неужели…, неужели все выдрала?! Я что, полностью лысая?! - не своим голосом завопила Сэм. - У меня, что, ни одной волосинки на голове не осталось?! Скажи мне правду, Элли. Нет, не говори! Не хочу знать! Я лучше сама посмотрю… - Сэм робко поднесла руку к своей голове и осторожно пощупала свою макушку. Рука нащупала что-то шелковистое. - Волосы на месте, что ли? - Сэм бросилась к шкафу, раскрыла его и уставилась в своё отражение в зеркале. - Они на месте, - расслабилась Сэм.

- Разумеется, на месте, - произнесла Элли. - А ты что же, румянами обзавелась? Интересно, с чего бы это?

Сэм и сама заметила, что кожа у неё свежая, с румянцем. Не такая, как всегда. Обычно она бледная. И глаза блестят. Даже цвет стал ярче. Уже не серый, а прямо синий.

- Мои волосы…, - прошептала Сэм и с опаской провела по ним рукой. Они стали, определённо шелковистее и мягче. - Что с ними?

- Они у тебя раньше были тусклыми от грязи, - сказала Элли. - И всклокоченными. Сколько раз я тебе говорила - помой голову. Пока живу с тобой три недели, ни разу не видела, чтобы ты вымыла голову. - Элли встала и тряхнула своими штанами в воздухе со всей силы.

- Супер…, - произнесла Сэм. - Если бы я только знала, что у меня такие волосы, мыла и расчёсывала бы их каждый день. А то всю жизнь проходила с гнездом на голове. Я всё поняла! – внезапно её осенило. – Это всё молния! Мой организм мутировал!

Элли отложила в сторону свои штаны.

- Кончай придуряться. - Элли начинала раздражаться. - Молния тебя и кончиком не задела.

Сэм потрогала свои розовые щёки.

- Похоже, я наконец-то, созрела, - решила Сэм, ещё раз внимательно всмотревшись в своё изображение в зеркале. - А что? Такое бывает. Бывает, что страшненькие девочки в период полового созревания просто хорошеют. Но это из-за молнии.

- Феноменальное половое созревание, - хмыкнула Элли. - Причём происшедшее в одну секунду. И не слишком ли поздновато, Сэм? Тебе уже шестнадцать лет. Ты уже давно созрела, как минимум, ещё три года тому назад. Просто ты ходила грязная всегда, поэтому и непонятно было, кто прячется под слоем грязи.

- Мои вещи никуда не годятся, - внезапно заявила Сэм, распахнув дверцы шкафа пошире, и вытаскивая чемодан, который до сих пор стоял неразобранным со дня приезда в Мэнфилд. - Что это такое? - Сэм откуда-то снизу вытащила за одну штанину свои старинные потёртые джинсовые штаны с огромной дырой на правом колене. – Какое-то безумие. Моя одежда - это полное безумие! Не знаю, какой бес в меня вселялся, когда я покупала себе все эти вещи. Боже мой, какое дурновкусие эта кофта! Как я могла это купить и носить? - Сэм в вытянутых перед собой руках держала свои любимый коричневый свитер, с рукавов которого свисали крупные катышки, каждая размером с хорошую горошину.

- Это твой любимый свитер…, - ошарашено произнесла Элли. - Помнишь, ты мне сказала недавно, что хочешь, если вдруг умрёшь, чтобы тебя в нём похоронили.

- Не может быть! - Сэм в ужасе закрыла лицо руками, отложив свой свитер в сторону. - Его не примут даже в Армию спасения. Скажут, выбросите его на помойку, а лучше сожгите. - Сэм снова схватила свитер и швырнула его на середину комнаты.

Такая же участь постигла и все остальные вещи. Кроме одной. Лёгкого трикотажного костюма ярко-красного цвета, состоящего из юбки выше колен и кофточки-безрукавки с красивым вырезом. Это купила госпожа Пейпс.

- Единственно приличная вещь во всём моём гардеробе, - расстроено сказала Сэм. – Элли, как ты могла спокойно взирать на всё это и молчать?!

- Что…? - прошептала Элли.

- А вот, что…. Ты живёшь со мной в одной комнате. Ты видишь меня каждый день. Я же каждый день одеваюсь невесть во что. А ты молчишь! Я, можно сказать, тебя у себя приютила. И чем ты мне ответила на это? Чем? Безразличием! Ты ни разу не сказала мне, что я плохо выгляжу!

- Но ты всегда была довольна своими вещами, - произнесла Элли и раскрыла от удивления свой рот.

Сэм с невозмутимым видом подняла с полу жуткую футболку с огромной стрекозой на животе и протянула её Элли.

- Ответь мне, Элли, неужели ты думаешь, что вот этим можно быть довольной?

Элли ничего не ответила. Она подняла с дивана фен, включила его и принялась сушить свои штаны, не говоря больше ни слова.

- Слава Богу, что есть хотя бы этот костюм. А то пришлось бы идти завтра голой на занятия. - Сэм приложила к себе ярко-красную кофточку и стала разглядывать себя в большое зеркало на внутренней дверце шкафа, беспрестанно улыбаясь.

 

Глава 11 “ПЛЕСЕНЬ”

Когда в Тинториусе случалась непогода, а непогода там случалась постоянно, Карли не помнила, чтобы хотя бы раз их из-за этого распустили по домам. Неважно, что творится вокруг, хоть гроза, хоть ураган, хоть снежный занос, они сидели в школе и с ужасом представляли, как пойдут домой, сносимые с ног ветрами, снежными бурями и уносимые проливными дождями. А в Мэнфилде, пожалуй, поинтереснее будет. Если из-за какого-то несчастного дождя с громом их распустили с урока, то, скорее всего, это стоит расценивать как то, что учиться здесь будет весело и легко.

Карли уже в который раз подскочила на месте, стоя у окна и пялясь на ослепительные молнии.

И чего их в Тинториусе так запугивали Мэнфилдом? Говорили, что там повышенные требования к успеваемости и посещаемости. Говорили, что главное - хорошо учиться и посещать хотя бы два факультатива. Но никто за три недели учёбы не предлагал Карли записаться хотя бы и на один факультатив. Говорили, что в Мэнфилде могут исключить из школы за малейшую провинность, и даже не станут выяснять - виноват ты на самом деле или произошло просто недоразумение. Что-то не похоже на это. Особенно учитывая случай избиения сотрудника школы Самуэлой Пейпс, которая сама по себе огромное недоразумение.

В тот день, когда Карли заселялась в свою комнату под номером восемь учебного корпуса номер шесть на юго-западе учебного городка, она случайно разговорилась с девочкой, у которой просвечивал лифчик через футболку, и имя которой она узнала позже - Нелли Кнапп. Эта Нелли ради интереса спросила у Карли, в какой группе она будет заниматься. Карли сказала, что ещё не знает. Тогда Нелли высказала ей неожиданное предостережение, что «моли Бога, чтобы не попасть в мою группу, в которой занимается сама Самуэла Пейпс». Карли тогда совсем потеряла покой от нетерпения: неужели она совсем скоро увидит своими глазами Самуэлу Пейпс? Наверное, это огромная деваха с широченными плечами и короткой стрижкой, которая ходит по школе с битой и всех избивает. Оказалось, что Самуэла Пейпс - самая обычная девушка, …если, конечно, забыть про то, что произошло в архиве в первый день занятий. Она ужасно бледная. И у неё плохо расчёсанные волосы. Её даже жалко. У неё авитаминоз, наверное. И глаза большие. Серые такие, бездонные и блестящие, словно у неё лихорадка. Глаза красивые. И вообще, она на внешность нормальная. Просто её портит то, что она не расчёсывается, и ещё похоже, совсем редко моет голову, и слишком простовато одевается. Если бы её увидела Буга, она бы умерла от ужаса. Но Буга и так умерла…

Карли вспомнив о Буге, сразу приуныла. Почему она умерла? Ещё бы один день, и она уехала бы в Пиксвилл, и никакой маньяк бы до неё уже не добрался. Всего один день… Почему Буга не успела уехать?! И когда это случилось, она была совсем одна. Одна во всём жилом корпусе.

Карли до сих пор не может свыкнуться с мыслью, что она никогда больше не увидит Бугу. Смерть иногда странная штука, особенно когда умирает кто-то знакомый, того самого возраста, какого ты сам. Тогда начинаешь постоянно тревожиться, что и сам можешь так же рано умереть. Думаешь об этом, думаешь, и так страшно делается, что потом только и мечтаешь, чтобы поскорее забыть об утрате. Но ничего не забывается быстро.

Карли до сих пор помнит интонации голоса Буги, её привычки, странности. И зачем, спрашивается, Буга так старалась в школе? Ей вообще можно было не учиться, знай она, что так рано умрёт. А она, Карли, никогда ни о чём особо не думала, и осталась жива.

Слава Богу, что Престан не пострадал. У Карли всё похолодело внутри, как только она представила на секунду, что Престана больше нет.

Почему-то на Цветкову никто не напал. А ей бы это не помешало, честное слово. Такая гадина. Считает себя самой лучшей. Соблазняет всех парней вокруг.

Выходит, что чем ты хуже, тем ты в большей безопасности.

Даже дочку мэра Сильвермана убили. Потому что она была отличницей. Но Карли не знала, как ей стоит относиться к гибели Милы Сильверман. Та даже в её сторону не смотрела при жизни. Мила вообще была высокомерной и дружила только с несколькими девчонками в классе - с избранными. Но когда её не стало, Карли не радовалась. Ей просто было грустно за Милу и страшно за себя. Зато Груша Плотникова улыбалась на похоронах Милы. И Карли это никак не могла забыть. Сначала она решила, что ошиблась, но стоило ей снова обернуться на Грушу - и точно, та улыбается и улыбается, а потом вообще расхохоталась и выбежала из церкви.

А когда заносили в машину тело Ланы Свинюевой - подружки Милы, Груша тоже особо не сдерживала свои порывы веселья. И когда стало известно, что погибла кривоногая Жанна, на Грушу вообще напал дикий смех. Она закрыла лицо руками и судорожно смеялась. Прелеста - её подружка, потом сказала всем, что у Груши это нервное.

А сама Груша Плотникова - заумная высокомерная швабра, тоже отличница, как и Буга, но на неё никто даже не покушался. И Элли, её подружка, тоже в целости и сохранности. Хотя Элли не отличница. Но зато она… И Карли снова поймала себя на том, что сейчас завидует ей. Она не пропустила ни одной передачи Элли на школьном телеканале в Тинториусе.

В общем, если честно, ни одна гадина в Тинториусе не пострадала. Карли уже начинает ненавидеть всех, …всех, кто остался в живых. Она бы с радостью все их жизни променяла бы на жизнь Буги.

А Престан… Он – ещё одна причина её печали. Они почти перестали видеться. У него каждый день море дел. А ещё он всё время проверяет свою электронную почту. Буквально каждые десять минут. А если зазвонит мобильный телефон, он забывает про Карли напрочь. Карли спросила его однажды, чей звонок он ждёт. Он ответил, что это неважно.

А насчёт академической успеваемости в новой школе Карли просекла сразу - никого она не волнует здесь, эта академическая успеваемость. Профессор Ортега на уроках истории всё грозится устроить опрос по народностям Африки, но каждый урок начинает с объяснения новой темы, а домашнее задание не спрашивает. Если ему верить, то именно завтра он проведёт долгожданный опрос. Но это вряд ли.

Один Черноус вызывает приступы паники абсолютно у всех. На первом уроке он был по-настоящему несносен из-за опоздания Самуэлы Пейпс. Влепил пять двоек в журнал лишь за то, что некоторые ученики посмотрели в окошко, а двое из них зевнули, когда он рассуждал о послушании. Карли тоже могла запросто получить двойку, но она ловко сдержала зевоту. Но зевнуть так хотелось, хоть умри.

В общем, в Мэнфилде весело. А весельем и поделиться не с кем. Если бы Буга была жива…

Но есть ещё одна вещь, которая совсем безжалостно портит всю картину проживания в Мэнфилде - это комната, которая досталась Карли. Слишком сырая. Потолок весь в мокрых разводах. Запах сырости в ванной комнате. По стенам грибок. Странно, почему Карли не заметила всего этого, когда въезжала в комнату тридцатого августа? Не могло же быть, чтобы комната обзавелась такой сыростью за пару недель.

И Престан ещё ни разу у неё не был. Сам живёт непонятно где. Ему выделили комнату в школьном городке, но его там никогда нет. И после занятий он не идёт домой, как все. Он куда-то исчезает.

Карли подошла к комоду, подержала в руках фотографию в рамке. На фотографии она и Буга. Сфотографировались в школе ещё в марте, на переменке после физики, когда госпожа Крысина влепила Карли двойку за лабораторную работу. Никто тогда и не думал, что через месяц Буга умрёт. На фотографии она совсем живая, счастливая, потому что получила в тот день кучу отличных оценок. Карли тоже на фотографии счастливая, несмотря на то, что нахватала дюжину двоек за последние дни. Пока её иногда целует Престан, никакие двойки не могут омрачить настроение. А тогда они ещё часто виделись.

Карли вернула фото на место, присела на корточки, выдвинула самый нижний ящик комода и вынула оттуда початую бутылку бренди. Открутила крышечку, и всё также сидя на корточках, сделала несколько глотков. В груди разлилось приятное тепло.

Последний раз Карли виделась с Престаном в воскресенье. Она притащилась на футбольное поле и сидела на этот чёртовом стадионе два часа, пока Престан гонял по полю дурацкий мяч. Потом после тренировки она подскочила к нему, попыталась его обнять. А он быстро кинул ей что-то насчёт того, что нужно принять душ, а потом у него какие-то дополнительные нагрузки и убежал. Какие ещё дополнительные нагрузки? И что бы это значило? У Престана голова занята чем-то другим. Может, он нашёл себе другую девушку?

Карли под влиянием спиртного заметно осмелела и решила позвонить Престану. Но он разозлится, потому что у него сейчас занятия. Карли ещё в первый учебный день переписала его учебное расписание, чтобы знать, когда он занят, а когда освобождается. Нельзя сказать, что это помогало ей чаще лицезреть Престана или хотя бы точно знать, где он в данный момент находится. Как бы не так!

Но сейчас, держа в руке телефон, Карли не сдержалась и набрала номер Престана.

- Я слушаю, - раздался голос Престана.

У Карли бешено забилось сердце. Лишь бы он не разозлился.

- Престан? Это я, Карли.

- А-а, Карли, это ты, - Престан явно разочарован.

- Зайдёшь ко мне сегодня после занятий? - прямо спросила Карли.

- Если ты на этом настаиваешь. - По голосу не скажешь, злится он или нет. Вроде бы, не злится.

- Ты у меня ни разу не был, - сказала Карли. - Посмотришь, какая ужасная комната мне досталась. А у тебя всё в порядке? Я спрашиваю, потому что я тебя нигде не вижу несколько дней. Даже в школе. Что-то случилось?

- Нет, - ответил Престан.

- Так ты зайдёшь ко мне?

- Постараюсь, - сказал Престан.

- А ты сейчас где? - не выдержала Карли. Хотя, если верить расписанию, у Престана сейчас занятие по логическому умозаключению.

- У нас перемена. - Понятно, почему Престан не злится. - Остался ещё один час умозаключений и час алгебры.

- У вас алгебры не будет, потому что у нас её не было.

- Интересно, почему? - удивился Престан. Он очень не любит пропускать занятия, даже если это происходит по вине учителя.

- Господин Москвитин слёг с ангиной. Точно говорю. - Приятно приносить Престану хорошие вести. - Так что, радуйтесь.

- Не знаю, чему здесь можно радоваться. - Престан это благое известие воспринял иначе. - Школа предназначена для получения знаний, а не для того, чтобы радоваться каждый раз, когда заболевает учитель.

- С тобой и пошутить нельзя, - решила реабилитироваться Карли. - Я просто так сказала. Ну, так как? Ты сегодня зайдёшь ко мне?

- Хорошо, - сказал Престан.

- Правда? Я не ослышалась?!

- Конечно, правда.

- Ты не забыл, где я живу, Престан? - затараторила Карли. - Если забыл, я могу повторить - юго-западный корпус, дом номер шесть, восьмая комната.

- Я помню, - сказал Престан. - Ты мне уже говорила.

- Хорошо. - Карли улыбнулась до ушей. Но никто этого не видел. - Я тебя жду. Пока.

- Пока, родная, - произнёс Престан своим самым милым голосом. Карли чуть не растаяла, как снежинка. Ей на долю секунды померещилось, что он совсем рядом и даже прикоснулся к ней.

Карли сразу после разговора с Престаном решила наспех прибраться в своей комнате. Необходимо хотя бы убрать слизь с ванны. Если Престан захочет помыть руки и увидит эту гадость, он убежит без оглядки.

Через час на порог прогнившей насквозь комнаты Карли объявился Престан.

- Заходи. - Карли чуть не лопнула от счастья, распахнув перед Престаном дверь. - Это моя комната.

- Вижу, - сказал Престан. - Мне разуться?

- Что ты! Какое разуться?! Разумеется, нет! Проходи! - Карли взяла Престана за руку и повела в центр комнаты.

Престан почему-то поводил носом и немного поморщился. Карли не стала ни о чём его спрашивать.

- Значит, ты здесь живёшь…, - произнёс Престан. - И как, нравится?

- Что-то не очень. А…, ладно, - Карли решила не вдаваться в подробности проблем своей комнаты. Вряд ли Престану будет приятно слушать про слизь на ванной, и червяков под ковриком. - У меня небольшие проблемы с вентиляцией, но это не страшно.

- Говоришь, небольшие проблемы с вентиляцией? - Престан ещё раз обвёл глазами комнату Карли. Со стен местами свисают сырые обои, возле батареи лужа, на подоконниках чуть ли не мох пушится. - Да…, - протянул Престан. - Если бы мне досталась такая комната, я бы здесь и одного часа не высидел. Милая, только без обид, - опомнился Престан.

- А что делать? - спросила Карли, немного растерявшись. Раз Престан об этом сказал так открыто, значит, её комната и впрямь ужасна. - Мест свободных нет, как я уже узнала. Но ты прав, конечно, это - полная катастрофа. Моя комната - это катастрофа. И я не знаю, что мне делать.

Престан заглянул в ванную комнату, хотя Карли этому изо всех сил противилась.

- Туда не стоит ходить, - сказала она, преградив перед ним путь.

- Можно я посмотрю? - Престан осторожно отодвинул Карли с дороги и вошёл в ванную комнату.

Час тому назад до прихода Престана, Карли уже в который раз выдраила ванну чистящим порошком, от которого теперь у неё все руки красные, так нет же, опять…. Снова слизь. Как она умудряется так быстро образовываться?

Коврик в ванной насквозь прогнил. А когда утром Карли приподняла его, там были клубки опарышей. Коврик пришлось выбросить.

Кран в умывальнике без конца капает. Никак не закручивается до конца.

- Здесь так воняет сыростью, - сказал Престан, унося ноги из ванной комнаты. Он даже руки там мыть не стал.

Карли совсем расстроилась. Что говорить о ванной комнате, если окно в жилой комнате без конца запотевает. И чайник покрыт скользким налётом. Сегодня утром Карли взялась за его ручку, и он чуть не выскользнул у неё из рук.

- Закипает, - сказала Карли, кивая в сторону дымящегося чайника. - Сейчас будем пить кофе.

- Хорошо бы, - ответил Престан, стоя у дивана и прикидывая, на какое место ему лучше сесть. Диван смотрится подозрительно кривым. Престан довольно долго прицеливался и решил, что лучше будет, если он сядет посередине. Только он это сделал, как провалился задом словно в какую дыру.

- Чёрт! - выругался он, застряв в этой дыре. - Что за чёрт!

- Как это могло случиться? - запричитала Карли, совершенно неловко себя чувствуя. Если так и дальше пойдёт, то Престан к ней больше никогда не придёт. Она подскочила к Престану, зад которого был в дыре дивана. Она помогла ему подняться, вытаскивая за руки. - Прогнил насквозь…, надо же, - сообщила Карли, заглядывая в дыру, в которой только что сидел Престан. - С чего бы это, а?

- У меня штаны сзади мокрые, - сказал Престан, потрогав себя сзади. - Как будто я в них намочил.

- Давай, я тебе их феном высушу, - быстро предложила Карли. - Снимай прямо сейчас.

Престан стал расстегивать свои джинсы. Он никогда ничего не стесняется. Чайник в это время протяжно свистнул и отключился.

- Знаешь, у меня и плавки промокли, но их я снимать не буду, - сказал Престан, протягивая Карли свои намокшие на заднем месте штаны.

- Конечно, как хочешь, - согласилась с ним Карли. Она взяла его штаны, положила на свою кровать. – Я тебе попозже их просушу. У меня фен просто реактивный. Он волосы за пару минут высушивает. А потом я тебе плавки посушу прямо на тебе. Заодно согреешься.

- Мне не холодно. - Престан в одних плавках, футболке, носках и кроссовках направился к буфетной стойке, и только хотел присесть на высокий стул, как брезгливо поморщился. - Карли, твоя комната просто вынуждает меня разговаривать плохими словами.

- Что случилось? - Карли вся напряглась. Чем она ему не угодила на этот раз? А для Карли самое страшное, это - не угодить Престану.

- У тебя на стуле что-то желеобразное, - сообщил Престан.

- Вытри, пожалуйста. - Карли протянула Престану тряпку для стола. А сама в это время принялась намешивать растворимый кофе для себя и Престана. - Тебе три ложки сахара или две?

- Мне нисколько не нужно сахара. Слушай, я не могу так. Я не люблю заплесневелые вещи, я не люблю на каждом шагу вляпываться в грязь. - Престан выходил из себя, но стул вытер, при этом так кривясь, словно ему пришлось руками убирать какашку. - Я думаю, тебе стоит обратиться к Закупкину. Он, в конце концов, должен тебе чем-то помочь. Это его обязанность. Так, как живёшь здесь ты, так жить нельзя.

- Ты прав, - ответила Карли, отмеривая себе три ложки сахара. - Но нас здесь с трудом расселили. Я вообще благодарна, что живу не на улице. А профессор Закупкин мне ничем не поможет. Он же только по учебной части. Наверное, обращаться мне нужно к Окорокову. Но он на вид такой бездеятельный.

- Решать тебе. Но Карли, если честно, от тебя от самой уже пахнет сыростью.

- Правда? - расстроилась Карли.

- Правда, - кивнул Престан, принимая из рук Карли кружку с кофе. - Не хотел тебе этого говорить, но …. Извини, но этот запах…. Ещё в воскресенье почувствовал, когда ты ко мне подошла.

- Так ты поэтому не стал меня обнимать? А я почему-то ничего не чувствую, - как бы оправдываясь сказала Карли. Она поднесла к носу свой локоть и понюхала. - Я принимаю душ два раза в день. Как от меня может пахнуть чем-то плохим? Все остальные, значит, тоже чувствуют. - Эта предположение почти убило Карли. Самое страшное - это когда все замечают, что от тебя плохо пахнет.

Престан сделал глоток горячего кофе.

- Пойду к Беннету, - решительно сказала Карли. - Пусть делает что хочет, пусть даже подселяет меня к кому-нибудь, мне уже всё равно.

- Иди прямо сегодня, - кивнул Престан, поднося кружку к губам.

Карли тоже отхлебнула из большой кружки кофе и поняла, насколько же она сегодня счастлива. Престан Каземиров сидит перед ней, почти раздетый и пьёт кофе, которое она ему намешала собственноручно. Карли улыбнулась Престану. Он ей тоже слегка улыбнулся. И тут, прямо посреди безоблачного уединения двух влюблённых, раздался треск.

- Что это? - спросил Престан.

- Понятия не имею. - Карли отставила свою кружку на стойку. - Как будто что-то посыпалось, да, Престан?

Престан пожал плечами и откусил печенье.

- Нас сегодня профессор Ортега с занятий отпустил, из-за непогоды, - похвасталась Карли.

- Тропинкин даже глазом не повёл, когда началась гроза.

И опять треск. Но погромче и попротяжнее. И в довершение к этому – облако пыли. Вся комната в одну секунду наполнилась хлопьями извёстки и дранки.

Карли соскочила со стула, прижалась к холодильнику. Престан только застыл в одном движении, сидя спиной к источнику непонятного шума.

Казалось, что здание обрушивается. Но не так, как это по идее должно происходить. Оно разрушается как-то уж слишком постепенно. Но то, что оно именно разрушается - это несомненно.

Вскоре звуки разрушений прекратились, и Престан осторожно обернулся. …Стены напротив не было. А с пола поднимался и отряхивался Честен Засоркин - сосед Карли с седьмой комнаты. С него свисали мелкие клочки обоев. А волосы на голове все бело-жёлтые от сыроватой извёстки.

- Что всё это значит, Честен?! – завопила Карли.

- Извини, - промямлил Честен, выпрямляясь во весь рост. - Я не специально. - Честен проморгался и увидел напротив себя сидящего в одних трусах Престана с кружкой в руке. Честен настолько смутился, что уже было хотел юркнуть в огромную дыру в стене.

- Ты что-то взорвал?! – вся на нервах спросила Карли.

Честен остановился в проёме, с высоты которого всё ещё сыпалась извёстка.

- Даже не думал что-то взрывать, - ответил Честен, смахнув со своей головы кусок штукатурки. - Я просто облокотился на стену. Чёрт, зачем я это сделал? Сроду не отжимался от стены, а тут решил это сделать.

Карли на секунду задумалась.

- Честен, я думаю, ты не виноват. У тебя в комнате, случаем, нет сырости?

- Сырости? - удивился Честен. - Сколько хочешь! Вчера засёк двух улиток в ванной комнате. Ползли прямо по зеркалу.

- У меня тоже самое. Нам нужно срочно отсюда съезжать. Я собираюсь прямо сейчас идти к Закупкину! Пусть нас переселяют, мне это всё уже надоело! Чёрт побери! Ненавижу этот вонючий разваливающийся на части дом! Ненавижу! - До этого Карли кое-как сдерживалась от брани и криков, но обрушившаяся минуту назад стена - это не шутки.

- В таком случае, я пойду с тобой, - обрадовался Честен. - В такой сырости я отказываюсь жить. У меня аппаратура стала барахлить.

- Вот и Престан у меня в диван провалился, потому что тот от сырости совсем прогнил! Поэтому он и сидит сейчас в одних трусах! - прокричала Карли.

- Да ладно тебе каждому объяснять, - довольно спокойно сказал Престан, не показывая ни интонацией, ни всем своим видом, что его всё уже бесит. - Всё нормально, Карли. Не надо.

- Ой, Престан, прости, что-то я заболталась и совсем позабыла про твои мокрые штаны! - Карли кинулась к комоду, вынула из него фен и направилась с ним к розетке.

- Не включай в сеть! - завопил Честен.

- Почему? - Карли застыла на месте с феном в руке.

- Проводка повреждена, - пояснил Честен. - Может током убить!

- А-а, понятно. - Испугалась Карли, отскакивая от розетки.

- Я, пожалуй, пойду. Не надо мне ничего сушить, - сказал Престан, поднимаясь со стула.

- Престан, прости, - Карли чуть не рыдала. - Прости, Престан. Я не знала, что всё так получится. - Карли отбросила фен на кровать, подскочила к Престану, обняла его сзади и крепко поцеловала в затылок. - Ты меня простишь, Престан? Прости меня.

Честен Засоркин, имеющий весьма смутное представление насчёт близкой дружбы с девчонками, сильно смутился. Карли, похоже, помешалась на Престане, раз ничего не стесняется. Честен принялся рассматривать потолок комнаты Карли, чтобы не таращиться на влюблённых.

- Престан, я тебя просто обожаю! - прокричала Карли в ухо Престану, так и не разжав свои объятия. Карли до сих пор была под действием спиртного. - Я умру, если ты на меня обидишься. Умру, честное-пречестное слово. Вот увидишь. - Карли ещё раз крепко чмокнула Престана в щёку, а потом в губы.

Престан поморщился и предпринял попытку вырваться из объятий Карли.

- Престан, ты чего? - Карли испугалась. - Престан, ты же не уйдёшь сейчас?! Престан, останься!

- Перестань. Тут Честен, - сказал Престан. Он поднял с кровати Карли свои мокрые штаны и принялся ими трясти. Мало того, что его штаны промокли на самом нежелательном месте, теперь их ещё покрывал слой сырой извёстки.

- Как ты пойдёшь в таких штанах? - спросила Карли, стоя в полной растерянности посреди полуразрушенной комнаты. - Ты можешь простыть!

- У меня нет выбора.

- Может, тебе дать что-нибудь из моей одежды? - спросила Карли, уже не зная, как угодить Престану. - Знаешь, у меня есть шорты, - сказала Карли.

- Девчачьи шорты, - Престан это сказал таким холодным тоном, словно уходит навсегда. - Ладно, не беспокойся. Всё нормально. Идите к Закупкину. Ночью корпус точно развалится до основания.

- А как же ты пойдёшь? - не унималась Карли.

- Как-нибудь дойду, - буркнул Престан, застёгивая молнию на джинсах. - Ладно, успеха вам. Я пошёл.

Карли бросилась вслед за Престаном.

- Престан! Ты же меня простил? - она кричала слишком громко.

А в это время рядом отворилась дверь, и из неё высунулась Цветкова.

- Ого! - воскликнула Ружена. - Это у вас был такой шум? А что случилось?

- Ружена, здание обрушивается, - сказал Престан. - Мой тебе совет - собирай вещи и беги отсюда.

- Ты что, Престан, так шутишь? - Ружена заулыбалась во весь свой белозубый рот и выплыла из своей комнаты полностью. Она решила, что Престан с ней заигрывает.

- Я серьёзно, - сказал Престан. Он обратился к Карли: - Идите с Засоркиным прямо сейчас. Через час всё руководство школы разъедется по домам.

- Престан, прости меня! - взмолилась Карли, кидаясь Престану на шею.

- Да перестань ты, Карли, - Престан старался говорить потише, тем более Ружена с них глаз не сводит.

- Семейная драма, - многозначительно выразилась Ружена, стоя за спиной у Карли. - Престан, тебе это ещё не надоело?

- Заткнись! - Карли неожиданно набросилась на Ружену, схватила её за волосы и повалила на пол. - Сука! Как ты меня уже достала!

- На помощь! - завопила Ружена, прикрывая руками лицо. - Престан, помоги мне!

Престан и без призывов о помощи бросился бы спасать Ружену. Он с трудом оттащил свою Карли от красотки Цветковой.

- Карли, что ты творишь? - Престан поставил перед собой Карли и посмотрел ей в самые глаза. - Ты совсем спятила?

- Может, и спятила, - ответила Карли, потирая локоть. - Только эта сука мне за всё сейчас заплатит! - Карли обернулась на Цветкову и сделала вид, что снова собирается на неё наброситься.

Ружена завизжала и бросилась к себе в комнату. В её замке быстро повернулся ключ.

- Карли, думай, что делаешь, - посоветовал Престан. - Ты же не Сэм Пейпс… Ты же другая. Что с тобой происходит?

- Всё нормально, просто мой парень перестал меня замечать.

- Я с тобой редко вижусь только по той причине, что у меня сейчас по три тренировки по футболу на неделе. И потом, у меня может быть своя жизнь, отдельная от тебя. Но Ружена здесь совершенно не при чём, - сказал Престан, высокомерно смерив Карли взглядом своих холодных красивых глаз.

- Давно стоило с ней разобраться, - сказала Карли. - Ещё раз увижу, что она лезет к тебе, убью её. Престан…, а ты иди. В мокрых штанах можно простыть.

- Пообещай, что как только я уйду, ты не станешь бросаться на людей, а просто пойдёшь к Закупкину и решишь проблему с жильём, - потребовал Престан. – Ты меня слышишь, Карли? Никаких дуэлей с Цветковой.

- Конечно. Никаких дуэлей с Цветковой. Тебе я могу пообещать всё, что угодно. - Карли поцеловала Престана в губы. - Потому что я тебя очень сильно люблю.

Престан постарался побыстрее отделаться от Карли. Но она никак его не отпускала.

- Ну, пожалуйста, только один поцелуй.

Престан легонько прикоснулся своими губами губ Карли, равнодушно отодвинул её в сторону, и пошёл по лестнице вниз.

Карли неподвижно стояла у ступенек, размышляя над тем, как только что с ней поступил её парень? Он её оттолкнул? Или просто он спешит, и отсюда неосторожность в обращении с неё?

- Карли, ты идёшь? - услышала за своей спиной она голос Честена. А она про него уже совсем забыла.

- Я готова. - Карли улыбнулась. - Сейчас только переобуюсь. - Карли заскочила в свою комнату, но не для того, чтобы переобуться. Она снова достала из нижнего ящика комода бутылку со спиртным, и отпила чуть ли не четверть содержимого.

Честен, ожидая Карли в коридоре, ещё раз хорошенько потряс головой, взъерошил волосы руками, чтобы остатки извёстки пооблетели.

А потом они с Карли помчались к Закупкину в административный корпус.

В приёмной их встретила секретарь профессора Закупкина - госпожа Маклякова - сорокалетняя дама в жёлтом костюме и с длинной каштановой косой.

Госпожа Маклякова полюбопытствовала у ребят, зачем они вообще явились в конце рабочего дня.

- Изложите мне суть вашей проблемы, - попросила она их.

- Какая проблема, женщина! - выкрикнула Карли, стоя рядом со смущённым Честеном, который не выносил таких распущенных девчонок. - У нас целая катастрофа! А ты говоришь - проблема! Ты нас проведи к господину Закупкину, мы с ним и поговорим!

Карли сказала что-то не то. Она это поняла, но было уже поздно. Такое ощущение, что слова вылетают из неё без её ведома. Причём, грубые слова.

- Что? - Госпожа Маклякова побледнела. - Разве тебе никто никогда не объяснял, деточка, что с взрослыми нужно говорить уважительно и на Вы?

- А кто, интересно, мне это должен был объяснить? - спросила Карли.

- Твои родители, - сказала госпожа Маклякова.

- Нет у меня никаких родителей! Я - круглая сирота! - Карли хотела зажать себе руками рот, чтобы из него не вылетала всякая чушь, но тело не слушалось. - Их убил бешеный носорог в тысяча восемьсот восьмом году. - Карли пошатнулась. Честен вовремя успел её подхватить, а иначе бы Карли завалилась бы прямо у порога. - Знаете, пока мы здесь с вами паримся над моим воспитанием, крыша моего дома потихоньку обрушивается. Давайте, ведите нас к Закупкину!

- Девочка, ты, случаем, не пьяна? - спросила госпожа Маклякова, принюхиваясь.

- Ты что, тётя?! Честен, ты слышал? - Карли пихнула локтем Честена, да так сильно, что тот поморщился. - Меня только что назвали алкоголичкой!

Госпожа Маклякова по внутренней телефонной связи связалась с Закупкиным.

- Профессор Закупкин, здесь к Вам ученики пришли. У них какие-то проблемы с жильём, вроде как я поняла, крыша обрушивается. Вы поговорите с ними?

- Конечно, Галина. Пусть заходят. - Честен и Карли услышали голос человека, которого в обычные дни трудно застать на рабочем месте. Они с трудом поверили в своё счастье.

Госпожа Маклякова, не говоря ни слова, пошире распахнула перед Карли и Честеном двери, и они вошли в просторный кабинет. За очень роскошным письменным столом восседал сам профессор Закупкин, которого никто здесь ещё не видел своими глазами. Неуловимый профессор Закупкин… Это мужчина лет сорока, без видимых признаков старения. Похоже, он подкрашивает волосы и ухаживает за своей внешностью. Может быть, даже делает пластические операции.

Карли и Честен наперебой давай рассказывать про то, что их жилой корпус развалился на части буквально на их глазах. Конечно, они преувеличивали. Но, кто знает, может, пока они бегали до профессора Закупкина, их дом и вправду уже рассыпался.

- Странно…, - произнёс профессор Закупкин, выслушав рассказ до конца. - Мне никто ещё не звонил по этому вопросу.

- Никто ещё не знает об этом, - заверил его Честен. - Остальные комнаты пока не затронуты видимым разрушением. Только наши с Карли - седьмая и восьмая.

- Вы не пострадали? - Профессор Закупкин обеспокоился не на шутку. - Где вы находились в момент обрушения?

- Нет, мы целы и здоровы!- громко ответила за себя и за Честена Карли. - Хотя, могли погибнуть!

- А я только локоть расшиб, - скромно сказал Честен. Он вывернул руку и уставился на свой же локоть. Там была ссадина.

- Вы правильно сделали, что пришли сюда, - деловито произнёс господин Закупкин. – Я сейчас же решу все ваши проблемы.

Профессор Закупкин оказался отличным организатором. Он быстро всех обзвонил. Даже какого-то архитектора нашёл.

- Происхождение плесени в доме №6 юго-западного корпуса нам не совсем понятно, - произнёс Закупкин, выступая перед собравшимися возле частично разрушенного комплекса. - По прошлогоднему отчёту комиссии, здание построено качественно и может прослужить ещё сто лет. Но если сравнить состояние этого жилого корпуса с остальными на сегодняшний день, то становится очевидно, что дом номер 6 не пригоден для проживания и явно подлежит сносу. Но вот только куда мы расселим десятерых учащихся? Нужно об этом хорошо подумать. Есть, конечно, гостевой корпус. Но это не выход. К нам в любой момент может приехать очередная делегация или просто комиссия… - Профессор задумался.

- И что нам делать? - выкрикнула из толпы полупьяная Карли.

Честен на неё покосился.

- Не беспокойтесь, никто из вас сегодня на улице спать не будет. И, поэтому, единственно правильным решением будет занять именно гостевой корпус. И, знаете, ребята, вам повезло. В нём комнаты не хуже тех, что в дорогих отелях. Так что, с новосельем! – Профессор Закупкин зааплодировал себе наряду с теми, кто его слушал.

Профессор Закупкин сказал, что все проживающие в разрушенном здании, могут начинать собирать свои вещи после того, как служба безопасности всё там хорошенько проверит, чтобы полы не провалились, пока ученики будут в сборах.

Карли кое-как неряшливо поскидывала всё, что у неё было, в один большой чемодан. Осталась пустая дорожная синяя сумка. Карли подержала её в руках, не имея понятия, подо что её можно использовать. Внезапно она вспомнила, что у неё в холодильнике есть кое-какие продукты, она их все и покидала в эту сумку.

- Честен, ты всё? - Карли с Честеном теперь могли переговариваться каждый из своей комнаты через огромную дыру в стене.

- Вроде, всё, - вздохнул Честен. - У меня сейчас мало вещей. В том то учебном году было много, но папа из-за моих проблем всё увёз домой. А так я не знаю, как бы я собирался. Наверное, пришлось бы грузовик заказывать. - Честен появился в отверстии в стене с двумя огромными чемоданами.

- Охотно тебе, верю, Честен, - сказала Карли. - Ой, Честен, не заходи сюда сейчас, пожалуйста!

Честен поставил чемоданы на пол, а сам пропал в глубине своей бывшей комнаты.

Карли нагнулась к нижнему ящика комода, вынула бутылку, отхлебнула оттуда порядочно и положила её в дорожную сумку.

- Всё, Честен, можешь зайти! - крикнула Карли.

Честен вернулся из полумрака своей комнаты, взял в каждую руку по чемодану.

- Я бы тебе с удовольствием помог, но…

- У тебя руки заняты, Честен, - не дала договорить ему Карли. - Ты вовсе не обязан тащить мои вещи.

- Мы, наверное, последние уходим отсюда, - протянул Честен, осторожно спускаясь по лестнице. Вокруг стоит тишина. И темно. Свет не разрешили включить. Всем выдали по фонарику и всё.

Честен прикрепил свой фонарик на верхушку одного из чемоданов скотчем. А Карли держала в одной руке и дорожную сумку, и фонарик, а в другой чемодан. Честен спускался по лестнице первым.

- Честен, давай с тобой сбежим из школы, - внезапно предложила Карли. - Прямо сейчас.

- Это как? - не понял Честен. Он даже остановился и посмотрел на Карли снизу вверх. - Зачем?

- Просто так, - ответила Карли. Она немного приподняла свою дорожную сумку, и луч света от зажатого в руке фонаря попал на изумлённое лицо Честена. Карли вдруг рассмеялась. - Я пошутила, Честен.

- Я так и подумал, - с облегчением вздохнул Честен, продолжив спускаться по лестнице.

- Нет, ты мне поверил, - сказала Карли. - Надо же, ты мне поверил!

- Нет, не поверил, - отрицал Честен.

- Ладно, пошли. - Карли всё ещё было смешно.

Когда они оказались на улице, там уже стемнело.

За то время, пока Карли и Честен собирали свои вещи, в учебном городке установили несколько рекламных щитов. Через несколько дней, в эту субботу, состоится праздник, посвящённый началу учебного года. Сейчас из-за всего этого шума не так и много. Шум был в мае, когда ещё можно было купить билеты на концерт.

- Ты идёшь на праздник? - спросила Карли своего спутника.

- Нет. У меня на этот день запланированы испытания.

- Чего? - спросила Карли. - Испытания чего?

- Моего мотоцикла, - пояснил Честен. Он ускорил шаг, видимо, не хотел говорить на тему своих испытаний.

- Зачем тебе испытывать свой мотоцикл? - не поняла Карли, нагнав Честена.

- Я его доработал так… немного…. Обычный мотоцикл превратил в не совсем обычный мотоцикл. Но ничего такого запрещённого и сверхсекретного, - быстро добавил Честен. - Фары сделал более интенсивными, скорость на чуть-чуть больше…. Так…, ничего особенного.

- Да, я уже слышала, ты ещё всякую хрень изобретаешь, - сказала Карли.

- Вообще-то, это далеко не хрень, - поправил её Честен.

- А где он, твой мотоцикл? - спросила Карли. - Где ты его прячешь?

- Я гараж специально для этого дела арендовал. Здесь неподалёку. Только никому ни слова, Карли, хорошо?

- Хорошо!

- Обещаешь?

- Слушай, Честен, ты считаешь, что на меня нельзя положиться? - разозлилась Карли.

- У меня уже были проблемы с изобретениями, - сказал Честен. - Я такой кошмар пережил в мае. Меня чуть не отчислили. Тогда даже на мою успеваемость не стали смотреть, пока папа не приехал.

- Не бойся, я никому ничего не скажу! - прокричала ему в ухо Карли.

Честен вздрогнул. С этой девчонкой что-то происходит. Она какая-то дёрганная.

- А ты откуда приехала? - спросил Честен.

- Из Тинториуса.

- Это понятно. Я вообще имел в виду, где ты живёшь?

- Я и говорю, в Тинториусе, - сказала Карли. - Представь себе, я там даже родилась!

- Неужели? - почему-то изумился Честен. – Это так необычно… Классно.

- Чего в этом классного? Это же деревня!

- Как деревня? - Честен всегда считал, что все филиалы мэнфилдской школы находятся в больших городах.

- Если уж быть правдивой, то это - очень маленький городишко. Все друг друга знают по именам. Даже неинтересно. Язык отнимется, пока со всеми поперездороваешься по дороге в школу. А ты откуда?

- Из Тиксона, - сказал Честен.

- Это где аттракционы ужасов? – Карли остановилась и стала задыхаться от переполнявших её эмоций. - Выходит…, тебе невероятно повезло…

- Да, есть у нас там аттракционы. Но я там ни разу не был. А это правда, что у вас там, в Тинториусе, маньяка так и не нашли?

- Ты же и сам знаешь, что нет. - Карли изменилась в голосе. Она внезапно стала серьёзной. – И как его найдут, если никто не знает, как он выглядит. – Карли немного помолчала и добавила с трагической ноткой в голосе: - Я видела, кто это, но помочь полиции ничем не могу. Только не спрашивай, почему.

Честен выронил чемодан, к которому у него был прикреплен на скотч фонарик.

- Так ты его видела? - Честен, не сводя глаз с Карли, нащупал свой чемодан и поднял его с асфальта.

- Только мельком. Но я слышала. …И я знаю, зачем он это делает.

- И зачем он это делает? - Честен чуть ли в обморок не падал от новостей.

- Хочет вернуть украденное, - сказала Карли. – Какую-то вещь, наверное.

- И что это за вещь? Ты ведь знаешь? - Честен поставил свой чемодан на асфальт и медленно опустился на него сам. Даже темнота не могла скрыть его бледность.

- Я не знаю, - в голосе Карли что-то дрогнуло.

- Ты можешь мне рассказать. Я никому не скажу, - пообещал Честен, поднимаясь с чемодана. - Я вообще-то не болтун. Меня сложно разговорить.

- Я это заметила, - усмехнулась Карли, чуть ли не убегая от Честена.

- Нет, серьёзно, - сказал Честен, еле поспевая за Карли. - Спроси здесь кого хочешь - я молчун.

- Ну… Знаешь, Честен, - одумалась Карли. – Мне абсолютно нечего тебе рассказать. У меня частичная амнезия.

- Как жаль, - расстроился Честен.

Они двинулись дальше. Вот они уже прошли здание школы. Осталось пройти по дороге, свернуть немного налево, и будет гостевой корпус.

В этой части городка всегда тихо и безлюдно.

- Честен, я хочу тебя спросить кое о чём. - Карли неожиданно остановилась, поставила свои вещи на землю.

Честен обернулся и тоже остановился.

- Да.

- Я тебя привлекаю как женщина? - прямо спросила Карли. - Только на честность, не пытаясь мне угодить. Ну, так как?

- Что…, - Честен осёкся.

- Я спросила тебя, Честен, я привлекаю тебя как женщина? - снова спросила Карли, идя прямо на Честена.

Честен попятился назад …и случайно споткнулся обо что-то и повалился назад, широко расставив ноги. Но из рук свои чемоданы так и не выпустил.

Карли подошла к нему совсем близко, а потом нагнулась к нему, присев между его ног.

- Не волнуйся так, - произнесла Карли каким-то бархатным голосом. - Положительный ответ на мой вопрос тебя ни к чему не обязывает. У нас с Престаном в отношениях произошёл небольшой кризис. Ты и сам всё видел.

- Ничего я не видел, - испуганно сказал Честен, отползая от Карли назад. - Ничего, честное слово…

Карли наклонилась к нему совсем близко и впилась своими губами в его губы.

Честен не ответил ей на поцелуй. Он словно окаменел.

Карли смогла наконец-то оторваться от Честена. Она заглянула ему в глаза, погладила по щеке. Потом снова поцеловала, но уже не так, как в первый раз. Она лишь слегка коснулась своими губами губ Честена, потом скользнула ими по его щеке, шее …и стала снимать с него футболку.

- Что ты делаешь? - К Честену понемногу возвращалось самообладание. На его лице застыл испуг одновременно с желанием.

- Расслабься, - прошептала Карли, задирая футболку Честену наверх.

Честен отпустил свои чемоданы, ручки которых он до этого судорожно сжимал и попытался отползти назад.

Карли повалила его на землю полностью, а сама села ему на живот.

- Честен, здесь никого нет, - произнесла она, проводя руками по груди Честена. - Здесь никогда никого нет, и ты это знаешь.

- Дело не в этом, - сказал Честен, с трудом подбирая слова. В такой ситуации он оказался впервые. Он - девственник.

- Ты можешь закрыть глаза и представить, что занимаешься любовью с той девушкой, которая тебя нравится, - подсказала Карли. Её руки при этом были под футболкой Честена. - Закрой глаза, - приказала она.

Честен послушался. Он почувствовал, что Карли расстегивает ему ремень на штанах. А после этого он словно провалился в глубокую пропасть, из которой совсем не хотелось выбираться.

- Самуэла…, - прошептал Честен.

- Самуэла? - застыла на месте Карли и прошептала: - Ну, ладно…, пусть для тебя я буду Сэм Пейпс.

 

Глава 12

“ГОТИКА”

Сэм напоследок провела по своим волосам расчёской. И в довершению ко всему она поцеловала саму себя, прижавшись губами к зеркалу.

- После занятий я накуплю себе море косметики, - пообещала себе Сэм. Элли от услышанного вздрогнула. - И от девушки должно хоть чем-то пахнуть. И я говорю не о запахе пота. Я говорю о хороших духах.

Элли наклонила свою голову к самым коленкам и пыталась застегнуть замок-молнию на платье спереди.

Сэм с сочувствием посмотрела на подругу, которая отражалась в зеркале. Это было то самое платье, которое от какого-то великого дизайнера. Но молния на платье от великого дизайнера не может так плохо застёгиваться.

- Элли, купи себе хотя бы раз в жизни что-нибудь стоящее. На тебя сейчас просто жалко смотреть.

- Насколько же сильно ты меня ненавидишь? – с вызовом спросила Элли, наконец-то справившись с молнией на платье. – Насколько, раз решила меня унизить?

- Вовсе нет, - забеспокоилась Сэм. – Прости.

- Разумеется, - спокойно произнесла Элли, но из её глаз чуть не прыснули слёзы.

- Хочешь, я тебе денег дам? – предложила Сэм. - Просто так дам, даже не взаймы? Как в подарок, хочешь?

- Всё, я сегодня переезжаю, - внезапная новость обрушилась на Сэм.

- Зачем? И куда? - искренне расстроилась Сэм.

- В комнату напротив. Она свободна, ты же знаешь,- пояснила Элли, пряча свои влажные от обиды глаза. Она даже схватила в руки платок и отвернулась с ним. - Соринка попала в глаз…

- Нет. Не надо переезжать…, - задумчиво произнесла Сэм, быстро переключившись на своё отображения в зеркале. Красный облегающий костюм сидит прямо по фигуре. Гладкие шёлковые волосы с медным отливом мягко лежат на спине. А розовые щёки и блестящие синие-пресиние глаза дополняют облик идеального здоровья и благополучия. - Мне будет тебя очень не хватать. – Эти слова прозвучали настолько бездушно и отстраненно, что Элли закрыла глаза.

Сэм собрала волосы в высокий хвост и подняла их к макушке.

- Совсем не знаю, что с ними делать. Смотри, Элли, как будет лучше? - Сэм повернулась лицом к Элли. - Как лучше - сделать высокий хвост или оставить распущенными?

- Не знаю. - Элли отвела глаза в сторону, снова прикрывая их платком. - Тебе по всякому хорошо. Ой, соринка… И чего она никак не вытаскивается…

В это время в дверь раздался стук.

- Элли, открой, пожалуйста.

Элли отперла дверь.

- Плохая ночка выдалась, Груша? - Сэм увидела отражение Груши у себя в зеркале.

- С чего это? - не поняла Груша.

- Цвет лица тусклый, глаза красные, - без лишних церемоний объяснила Сэм. - Уроки по ночам, что ли, учишь? Или оплакиваешь свои потери?

- Не говори глупости. - Последнее слово у Груши словно оборвалось, потому что в это время Сэм перестала любоваться собой и повернулась к ней лицом. – Ты? Что с тобой?

- Со мной ничего. Всё нормально, - быстро ответила Сэм.

- Ты на себя что-то перестала походить.

- Если это не я, то кто тогда? Может, твоя неспокойная совесть? Пришла во плоти, чтобы спросить прямо: «Груша Плотникова: зачем ты обокрала родственников? Зачем?» - Сэм стала медленно двигаться на Грушу, с выразительно вопрошающим лицом. Груша попятились назад. – Что? – Сэм остановилась и весело заулыбалась. – Я же в шутку.

- Ты сказала, что я… - Груша стала бледнее бледного, не взирая на то, что была мулаткой.

- Я просто пошутила, - Сэм не дослушала Грушу. – Смотри. - Она положила руки на бёдра и стала медленно кружиться вокруг своей оси, чтобы Груша смогла получше рассмотреть её и оценить по достоинству. - Ну, как? - поинтересовалась Сэм. - Впечатляет? - Сэм победоносно посмотрела на Элли и Грушу, стоящих перед ней, и тут заметила на стене часы. - О, Боже! Мы опаздываем!!!

 

- Девка просто отпад, - присвистнул Радосвет.

Возле табло с расписанием стояла девушка – атласный топ с кружевными вставками, чёрные облегающие джинсы, ровно подстриженные чёрные волосы до плеч.

- Нужно познакомиться. Сейчас я подойду к ней, скажу: “Привет, крошка. Как дела? Уже нашла себе кого-нибудь на вечер?” и она уже не устоит. Я это в Тиксоне проделывал десятки раз. Срабатывает с гарантией. И кто знает, может, именно сегодня она заснёт на моём плече…

Радосвет, не сомневаясь в своей неотразимости ни на йоту, прямиком пошёл к объекту своего вожделения. Девушки просто тащатся, когда он так к ним сзади подходит. Но всё это было когда-то и в Тиксоне…

- Может, не надо? - забеспокоился подстриженный под горшок белобрысый Женя Ложкин - новый друг Радосвета. Он даже попытался преградить путь своему отчаянно смелому другу. - Может, она обидится? Или психопаткой окажется?

- К общению с психопатками мне не привыкать. - Радосвет одной рукой отодвинул тощего Женю со своего пути. - У меня сестра тронутая. Я тебе про неё рассказывал. - Радосвет дружески похлопал по плечу своего друга. - Чего ты дрейфишь? Лучше смотри внимательно и учись.

Радосвет сначала шёл очень уверенной походкой. А Женя опасливо семенил сзади, всё ещё надеясь образумить Радосвета от его выходки. Потом, когда до красотки осталось несколько шагов, Радосвет остановился, взъерошил себе волосы руками, подошёл сзади и положил свою руку прямо той на попу. Женю при этом как ветром сдуло.

- Привет, крошка. Как дела? - промурлыкал Радосвет. - Уже нашла кого-нибудь себе на…

Последнее, что помнил Радосвет, так это невероятно сильный удар ногой прямо в живот.

Он грохнулся на мраморный пол, сильно ударившись затылком, и потерял сознание. Ему не хватило пяти сантиметров, чтобы врезаться головой в автомат с напитками.

Радосвет начал приходить в себя только тогда, когда кто-то его треснул по щеке. И потом ещё раз. Радосвет разлепил глаза, увидел, что на корточках возле него сидит какая-то чёрная фигура.

- Когда он грохнулся башкой об пол, я треск слышала, - донеслись до Радосвета чьи-то слова. – По ходу, он мёртв.

- Замолчите вы все! - прикрикнуло существо в чёрном, сидевшее возле Радосвета. - С ним всё в порядке. Он в небольшом нокауте. Это скоро пройдёт, - последние слова звучали не так уверенно, как хотелось бы.

Радосвет зажмурился: у него дико заболела голова.

- Живой, - облегчённо выдохнула красотка в чёрном и даже улыбнулась. – Только умоляю тебя, - она наклонилась почти к самому лицу Радосвета, и он ощутил тепло её дыхания, – ни слова генералу Фигушкину. У меня и без того проблемы. Договорились?

Теперь Радосвет хорошо её рассмотрел. Это была невероятно красивая девушка с гладкими, словно кукольными волосами, с красивым лбом с короткой чёлкой, и с синими бездонными глазами.

- Да, - еле заметно кивнул он. От красоты девушки у него потемнело в глазах и он их закрыл, немного поморщившись – у него всё ещё ломило затылок. – Только если ты меня поцелуешь в губы.

- Что? – Девушка отшатнулась от него. – Чёртов идиот, - прошептала она, и стала быстро подниматься на ноги. – Да пошёл ты. - Она презрительно фыркнула, задрала кверху нос и ушла.

Толпа расступилась, провожая долгими взглядами это совершенное создание.

Радосвет кое-как, не без помощи своего друга, поднялся с пола. Голова болит просто по-адски, спина тоже. Но это уже неважно. Сейчас Радосвета беспокоил только один вопрос - кто эта девушка? И почему, находясь в школе уже третью неделю, он её видит впервые?

 

Радосвет не помнил, как начался урок. Он не заметил, как в класс зашёл преподаватель. И он не расслышал, как тот вызвал его к доске.

- Пейпс! – повторил учитель.

А какая у неё кожа! Как глянец… Какие у неё губы! Вот бы их поцеловать… А её изящные ноги, обтянутые чёрными джинсами… А её высокая грудь, поддерживаемая корсетом… И глаза. В них можно смотреть целую вечность и это не надоест…

Радосвет закрыл глаза.

- Пейпс! Ты что, вздумал спать у меня на занятии?! Двойка за урок!

Никаких эмоций.

- Пейпс! – взревел учитель.

Радосвет вздрогнул и открыл глаза. И довольно быстро сориентировался.

- А-а-а-й-й. – Он потёр себе грудь, состряпав при этом вымученное лицо.

- Что? - растерялся учитель.

- Сердце кольнуло, - сходу придумал Радосвет. - Порок сердца даёт о себе знать. Иногда я отключаюсь из-за этого.

- Сильно болит? - спросил преподаватель.

Радосвет сделал вид, словно прислушивается к себе.

- Вроде, отпустило, - сказал он. - Ничего страшного. У меня это часто бывает.

- Может, сходишь в поликлинику? Тебя из ребят кто-нибудь проводит, - предложил преподаватель.

- Нет, нет, не стоит. Не в моих правилах прогуливать занятия, даже если сердце болит.

Преподаватель вскинул брови, и поспешил скорее исправить ранее нарисованную двойку на что-то более целительное для сердца Радосвета.

 

- Ты думаешь, нас пустят? - прошептала Элли, стоя у закрытой двери в учебную комнату.

- Сейчас узнаем. - Сэм кулаком постучала в дверь классной комнаты, и тут же, не дожидаясь, пока профессор Ортега отзовётся и позволит им войти, толкнула дверь вперёд. - Можно войти?

- Да, - вымолвил профессор Ортега. Но тут он сильно прищурился и оторопел. – Самуэла Пейпс…? Что-то я не узнал Вас сегодня…

Сэм шла к своей парте и чувствовала себя звездой. Никто из одноклассников не сомневался - с Самуэлой Пейпс приключилась какая-то история…

Элли, напротив, чувствовала себя так, словно была вымазана смолой.

- Сейчас мы проведём опрос, который я вам обещал устроить ещё, кажется, две недели назад, - неожиданно предложил профессор.

- Опрос…? – пошёл шёпот со всех сторон.

- Я не сомневаюсь, что вы помните то, что я вам задал на дом выучить все народности, проживающие на территории современной Африки. И я бы очень хотел послушать опоздавших. Самуэла…, - профессор произнёс имя Сэм очень неуверенным голосом, как будто бы и сейчас сильно сомневался, что на урок опоздала именно Самуэла Пейпс, - прошу…

Сэм уже открыла рот, что признаться в том, что она не готова отвечать. Она никогда не готова. И все учителя это знают. И профессор Ортега это тоже должен был знать. И тут Сэм поняла, что она, в общем-то, …знает ответ на этот вопрос.

- В Южной Африке проживают, помимо белых граждан, народы банту и готтентоты. Банту делятся на этнические группы, представленные - нгуни, суто, венда и шангаан-тсонга. Нгуни также имеют свою классификацию и представлены народами северной подгруппы - зулу и свази, южной подгруппы - народы, говорящие на языке коса и трансваальские ндебеле. Что ещё можно сказать о народах коса, так это то, что это их обобщённое название. А на самом деле в эту народность входят - тембу, нджкика, пондо и бхака, а также и сами коса. Вот, пожалуй, и всё.

Как бы Сэм не изменилась со вчерашнего дня внешне, и как бы она там не повзрослела или просто созрела, но это уже не шло ни в какие ворота. Профессора Ортега чуть удар не хватил. Да и саму Сэм, признаться, тоже. Откуда она всё это может знать, если учебников сроду не открывала? Даже если она это когда-то случайно услышала по телевизору, то всё равно непонятно, как это отложилось в её дырявой голове?

- Вот так хрень Господня…, - протянул Эрик, придя в себя раньше остальных. - Не иначе, как нашла себе дружка, Пейпс. И, наверное, он – академик.

И тут, на цветущей почве благополучия, Сэм опустила глаза. И поёжилась. Эти голые коленки и плечи… Что с ней? Вот бы залезть под парту! А на запястье у неё большой жёлто-зелёный синяк, оставленный Престаном Каземировым три недели назад. В общем, Сэм почувствовала себя проституткой, побитой сутенёром.

- Все комментарии оставить при себе, Эрик. Сэм, ты считывала с учебника? - задал вполне оправданный вопрос профессор, подойдя к Сэм.

Сэм замотала головой.

- Хочешь сказать, что ты выучила домашнее задание? Что ж… Очень неожиданно и весьма странно… Самуэла Пейпс ответила домашнее задание. Причём лучше, чем кто-либо и когда-либо. - Профессор негромко зааплодировал. - Просто идеальный ответ. Отлично.

Сэм опустилась на стул. Элли, которая сидела позади, наклонилась к ней и прошептала:

- Я точно помню, ты и учебника вчера не открывала.

Сэм не знала, что и сказать.

- Турнепкина, - обратился профессор. – Я никогда не приветствовал посторонние разговоры на своих занятиях. Но, коли Вы так словоохотливы, то давайте поговорим по-существу. Вчера, распустив вас по домам пораньше, я предоставил вам время на подготовку. Элли Турнепкина, Вы, похоже, тоже усиленно занимались вчера весь день? Так что, давайте, поговорим с Вами о народах, населяющих Анголу.

Элли поднялась со своего места, вперившись глазами в обложку учебника.

- Я внимательно Вас слушаю, - произнёс профессор и приготовился слушать.

- Извините, профессор Ортега, …я не готова, - призналась Элли.

- Как же так…? – удивился профессор. – Что с Вами произошло?

- Не знаю, - прошептала Элли.

- Ну, хорошо, я упрощу для Вас вопрос, - решил помочь профессор. – Я прошу назвать мне только одну языковую группу, преобладающую в Анголе. Это весьма легко вспомните, если, конечно, Вы это читали.

- Я…, я не знаю. – Элли беспомощно уставилась на профессора.

- Как же так? – расстроился профессор Ортега. – Кто-нибудь знает? – Он прошёлся вопрошающим взглядом по всему классу. – Самуэла, может, ты подскажешь?

- Языковая группа банту, - отозвалась Сэм.

- Правильно, - опешил профессор. – А, Вы, Турнепкина, вероятно, думаете, что у нас здесь всё не серьёзно, и что профессору Ортеге всё равно, выполняете вы его требования или плюёте на них с высокой горки. Впрочем, весь класс не готов к сегодняшнему занятию и продолжать опрос не имеет смысла. Поэтому я предлагаю сделать вот что: сейчас мы рассмотрим новую тему, но сегодня в три часа я вас всех жду на отработку домашнего невыученного задания. Явка обязательная для всех, разумеется, кроме …Самуэлы Пейпс. Когда вы будете учить тему, я не знаю. Да хоть на переменах между уроками, мне всё равно.

Класс был шокирован. Подобная ситуация не могла привидится и в самом страшном сне. И никто уже не сомневалась, что телами Сэм и профессора Ортеги завладели инопланетяне.

Всё, что было дальше, Сэм не воспринимала. Сэм совсем не слышала профессора, потому что её голова была занята совсем другим: каким образом она ответила урок? А что, если теперь так будет всегда - она будет всё знать, даже не открыв учебника? Это, конечно, замечательно. Но при этом слишком подозрительно. Так не бывает. Если только …она не сошла с ума.

- Сходишь со мной в кафе? - спросила Элли, неуклюже запихивая свой учебник в рюкзак.

- Хорошо, - очнувшись, сказала Сэм. - А мы на физику успеем?

- Конечно, успеем. Мы же не в тот кафетерий, где прыщавая Финола Пирогова работает, а в то, которое в здании школы.

- А-а-а, ну, тогда успеем. Подожди-ка. - Сэм посмотрела на свои голые острые коленки, подтянула руками юбку вниз, чтобы хоть на несчастный сантиметр сделать её длиннее. - Чёрт, я похожа на куртизанку.

- Я не знаю, что с тобой происходит, - сказала Элли. – Но ты кидаешься из крайности в крайность.

Сэм и Элли еле протолкнулись в переполненное кафе. Все столики заняты.

- Здесь мест свободных нет, - сообщила Сэм, посмотрев по сторонам.

- Я вижу Грушу, - сказала Элли, проталкиваясь меж учащихся. - Иди за мной.

Сэм сходила с ума от мысли, насколько же позорно она сейчас выглядит в этой красной юбке выше колен. Так одеваются только те, кто ищет себе парня и не пытается этого скрыть. Удивительно, но ещё утром она так не думала. Она даже была уверена, что хорошо одета. Зато сейчас, как только Сэм подумает о том, что её любимый свитер валяется возле мусорного ведра, так и хочется побежать домой, поднять его с пола, сдунуть с него пылинки и надеть на себя, чтобы не было видно этих голых плеч.

Когда Элли и Сэм удалось пробраться к столику, за которым была Груша, Сэм заметила, что совсем рядом за другим столиком сидит Радосвет.

- В этой школе учится моя уродская сестра! Я только не знаю, знаешь ли ты её! - Радосвет очень громко прокричал своему другу, не замечая Сэм.

- Если твоя сестра - Самуэла Пейпс, то я её знаю! - прокричал подстриженный под горшок белобрысый друг Радосвета. - Я же тебе уже говорил, что знаю её!

Сэм остановилась как вкопанная. Радосвет и здесь в своём репертуаре – всем представляет её как свою уродскую сестру.

Тут друг Радосвета – Женя Ложкин, случайно посмотрел налево от себя и заметил что-то, отдалённо напоминавшее “уродскую сестру Радосвета Пейпса”. Он быстро глазами дал знак Радосвету, чтобы тот тоже посмотрел в сторону. Радосвет оказался догадливым. Он быстро понял, что он него требуется, повернул голову, и …замер, перестав жевать.

- Перемены в личной жизни? - шепнул в самое ухо Сэм Есеня Чемоданов, проходивший мимо с подносом в руках.

- Сэм, ты привлекаешь к себе повышенное внимания, - шепнула Альбина Вулхович, тоже оказавшаяся рядом. - В конце концов, что с тобой происходит?

Сэм никому ничего не ответила. В голове только и вертится – уродская сестра, уродская сестра. Плюс к этому, она чувствует себя полностью голой.

- Ты для нас эти места заняла? - спросила Элли у Груши. За столиком было свободных ещё два стула, но на каждом что-то лежало - на одном из них рюкзак Груши, на другом учебник по оказанию первой медицинской помощи.

- Нет, я же не знала, что вы придёте. Просто не хочу, чтобы со мной за одним столиком сидели всякие придурки, - с раздражением в голосе ответила Груша.

- Действительно, - поддакнула Элли. - Сэм, садись же, наконец. Что стоишь?

- А-а, да. - Сэм опустилась на стул, прижимая к себе рюкзак. Она словно хотела им прикрыть свою излишнюю обнажённость.

- Повесь рюкзак на спинку стула. Он же тебе мешает, - посоветовала Элли. – Что ты будешь? Я сейчас схожу…

- Ты одна сходишь? - поинтересовалась Сэм, перебив Элли.

- А ты хочешь со мной? - спросила Элли.

- Нет! - Сэм ни за что не встанет со стула в таком виде. Будет здесь сидеть до последнего, пока все из кафе не уйдут.

- Так что тебе взять? - снова спросила Элли.

- Кофе и ватрушку с творогом, - попросила Сэм, вытаскивая деньги с бокового кармашка рюкзака.

- А тебе, Груша, что-нибудь нужно?

- У меня уже всё есть, - ответила Груша.

Элли ушла за едой, а Сэм осталась наедине с Грушей, которая не сводила с неё глаз, словно пытаясь разгадать некую загадку.

- Что-нибудь не так? - спросила Сэм, которой уже надоело сидеть под микроскопом Груши.

- Нет, - сказала Груша, но при этом так и не отвела от Сэм своих глаз. - Всё, как обычно. Как всегда.

Сэм поёжилась. Она посмотрела направо - там сидели за столиком Глеб Сорокин и Том Коржов. Они тоже дружно пялились на Сэм. Вообще-то Глеб совсем её не смутил. Ведь, учитывая его косоглазие, сразу и не поймёшь, куда он смотрит. А если даже и на Сэм, то это, вроде как, и незаметно. Зато Том умудрялся пялиться на Сэм, одновременно заливая в себя кофе. В тот момент, когда Сэм тоже посмотрела на него, Том очнулся и пролил кофе прямо себе на коленки. Это окончательно привело его в чувство, и он перестал пялиться куда его не просили.

Сэм посмотрела налево - там Радосвет со своим дружком. Радосвет заметил, что Сэм на них посмотрела, и помахал ей рукой. Сэм отвернулась и опять наткнулась на взгляд Груши.

…И тут на лицо Груши легли чьи-то длинные белоснежные пальцы с чёрным лаком на ногтях. Сэм подняла глаза. О, Боже?! Привидение?!

- Элли?! - возмущённо прокричала Груша, прикасаясь к рукам, накрывшим её лицо. - Что за шутки?!

- Это не Элли. - Девушка наклонилась над Грушей и поцеловала её в самый лоб. - Это я, Прелеста. - Она убрала руки с лица Груши.

- Прелеста?! - закричала Груша. - Прелеста!

Сэм никак не ожидала когда либо увидеть скачущую от радости Грушу. Но она это увидела.

Когда страсти улеглись, девушка села на место Элли, немного сдвинув в сторонку её рюкзак.

- Когда ты приехала?! - закричала Груша. - Мы тебя совсем потеряли! Ты почему опоздала?!

- Так получилось, - сообщила девушка доброжелательным тоном. - А где Элли?

- Покупает себе пирожок, - быстро ответила Груша. - Прелеста, я думала… что уже никогда тебя не увижу.

- Что ты? Как я могла? Мы же договорились. – Прелеста улыбнулась, укоризненно покачала головой и добавила: - Знаешь ли, закон дружбы…

Груша скосила глаза в сторону Сэм. Прелеста тоже посмотрела на Сэм.

- Привет, - поздоровалась девушка с Сэм.

- Привет, - ответила Сэм.

Девушка напоминала всем своим внешним видом готическую принцессу. На ней вся чёрного цвета, на шее чокер с крестом. Но лицо было слишком красивым для человека. Слишком совершенным.

“Если бы я была такой, Престан бы в меня влюбился без разговоров”, - пронеслось в голове Сэм.

Через минуту вернулась Элли, с подносом в руках, на котором стояли два стакана с соком и две кружки с кофе, а на блюдце ватрушка с творогом для Сэм и печенье для самой Элли. Она осторожно поставила поднос на стол, выпрямилась и захлопала глазами.

- Ты?!

- Привет, подруга, - Прелеста ей улыбнулась. – Уже не ждала?

- Ты?! Не может быть! - Элли, похоже, совсем не верила своим глазам.

Сэм обеспокоено посмотрела на Элли. Неужели Элли сейчас заплачет на радостях? Прелеста привстала с места и потянулась к Элли через весь стол. Та бросилась ей на шею.

- Я думала, что ты уже не приедешь, - прошептала Элли.

- Я не могла не приехать. Ты же знаешь… Вместе навсегда. Ой, извини, Элли, это, наверное, твоё место.

- Я сейчас возьму другой стул, - сказала Элли, и подскочила к столику Радосвета. - Я могу взять стул? - спросила Элли.

- Бери, детка, он лишний,- ответил Радосвет, чем выиграл себе одно очко. Новый друг посмотрел на него с уважением. Запросто общаться со старшеклассницей - это может позволить себе не каждый мальчик.

Элли подтащила стул к столику.

- Элли знает мою красавицу, видел? - кивнул Радосвет своему дружку - Жене.

- Твоя сестра её тоже знает. Она же с ней за одним столиком сидит, - сказал Женя.

- Ну, да, вижу, - задумчиво произнёс Радосвет.

- Ты опоздала на три недели, Прелеста! - возмутилась Элли, плюхнувшись на стул.

- Я знаю, - загадочно произнесла Прелеста,

- Хочешь сказать, что после такого опоздания никаких проблем? - спросила Элли.

- Да, всё отлично.

- Ты, видимо, с генералом Фигушкиным ещё не знакома, - решила Груша. - Ты, знаешь, здесь такой ужасный новый директор - генерал Фигушкин. Если бы ты его только видела.

- Я его уже видела.

- И что? - осторожно спросила Груша.

- Ничего, ведь у меня для него была припасена одна волшебная сказочка.

- Какая ещё сказочка? - насторожилась Элли.

- Я об этом вашем ужасном генерале ещё утром в учётном отделе наслушалась. Инспектор, которая принимала у меня документы, в это время говорила с какой-то женщиной. Ну…, она смотрит мои документы и говорит, что меня в школу вряд ли примут с таким опозданием. А потом она давай рассказывать той женщине, которая стояла рядом, о новом директоре и о том, что генерал просто помешан на учебной форме для учащихся . А потом из-за моего опоздания мне пришлось идти на собеседование к директору. И в самый разгар его речи насчёт того, что я подрываю собой статус всей школы и мне здесь не место, я ему говорю: “Генерал Фигушкин, я так надеялась, что в этом учебном году введут стандартную форму для учащихся. Но раз этого не произошло, то я без сожаления могу вернуться домой”…

- И он купился…, - всё поняла Груша.

- Тут же, – добавила Прелеста, виновато опустив глаза.

- А в какой ты группе будешь учиться? – поинтересовалась Элли, помешивая кофе ложкой.

- В М-2, - с безразличием ответила Прелеста.

“Везёт же некоторым”, - позавидовала Сэм. В М-2 учится Престан.

- А ты была с утра на занятиях? – спросила Груша.

- Нет.

- Ну, а сейчас ты пойдёшь на занятия?

- Нет. Я начну учиться с завтрашнего дня, - беспечно выдала Прелеста.

- Что за легкомысленность, - возмутилась Груша. – Последний учебный год, каждый день имеет значение…

- Да ладно. Всё равно я уже умнее не стану. Развитие мозга заканчивается к семи годам. Так учёные говорят.

Сэм обрадовалась, когда поняла, что они покидают кафе, когда оно было уже пустым. Она не представляла, как бы она шла между столиками со своими голыми плечами и коленками.

Сэм пришлось пройти порядочной длины путь от главного корпуса школы до корпуса по физике и химии, который стоит возле гостевых корпусов. Хорошо, что на улице в этом районе было немноголюдно.

Когда Сэм зашла в класс, все на неё опять принялись дружно глазеть.

- Пейпс, у тебя, наверное, дружок появился, - снова вынес предположение Эрик, норовя потрогать Сэм за коленку, когда она проходила мимо. Сэм отскочила. - Это он тебя так одел? Он, наверное, крутой парень, да?

Когда прозвенел звонок на урок, в класс вбежал господин Формулов, весь взмыленный и красный.

- Все в классе? - с ходу спросил он.

- Все, господин Формулов, - ответила Мауд, поднявшись со своего места. Сегодня Мауд влезла в короткую юбку, которая ей была явно мала. У неё же невероятно жирная попа, но, несмотря на это, она часто одевается в облипочку. Лучше бы тогда на диету села.

- Очень хорошо. А Пейпс? Что-то я не вижу Пейпс.

- Я здесь, - робко отозвалась Сэм.

- А-а-а, действительно, здесь. - Господин Формулов вытянул шею и замешкался. - Что же, хорошо. Открываем учебники на странице пятнадцать и решаем задачу под номером тридцать два. Самостоятельно, - добавил он. – Потому что мне нужно срочно заполнить отчёт по успеваемости.

Господин Формулов уселся за свой стол, взял из стола большой лист бумаги и нахмурился.

Сэм не справилась с контрольной. И это было обидно. Она уже успела поверить в то, что обладает чем-то сверхъестественным и теперь будет отличницей.

После физики класс перешёл в соседний кабинет, на урок химии.

Госпожа Реактивова - учительница химии, опрос домашнего задания проводить не стала. Она сказала, что сегодня им нужно успеть разобрать одну очень объёмную и важную тему. Что-то про полимеризацию или вроде того. Сэм и её не слушала. Она всё ещё осуждала себя за то, что вырядилась как уличная девка.

- …в ней развитие кинетической цепи сопровождается ростом материальной цепи макромолекулы! - неожиданно повысила голос госпожа Реактивова. Сэм отвлеклась от своих горестных размышлений. - Ребята, откройте свои конспекты. Давайте запишем элементарные акты полимеризации. Первое - это инициирование…, - госпожа Реактивова заговорила снова в обычной манере.

И Сэм вновь задумалась о своей непростой судьбе.

- … и поэтому наиболее распространены блочная полимеризация мономера и полимеризация в растворе! - снова повысила голос госпожа Реактивова, видимо, заметив, что добрая половина класса откровенно мечтает. - Вы что, все спите? Вы думаете, что эта тема так проста, что вы сможете её самостоятельно охватить в том объёме, в котором она есть? Не ленитесь, всё записывайте. Нелли, где твой конспект?

Госпожа Реактивова подошла к Нелли Кнапп, которая сидела перед совершенно пустой поверхностью своего стола.

- Нелли, где твой учебник?

- Извините, госпожа Реактивова, я его оставила дома, - прошептала Нелли, которая надела сегодня облегающий брючной костюм ядовито-фиолетового цвета.

- Нелли, ты хочешь сказать, что когда собиралась сегодня утром на занятия, была в полном неведении относительно расписания занятий? - задала вопрос госпожа Реактивова.

Нелли виновато подняла свои круглые карие глаза на учительницу.

Госпожа Реактивова сообразила, что Нелли в силу своей природной умственной ограниченности совсем её не поняла, и она перефразировала свой вопрос:

- Ты не знала, что сегодня у вас будет химия?

- Я знала.

- Так в чём же дело, Нелли? - спросила госпожа Реактивова.

- Я …, я ещё не получила учебники, - прошептала Нелли так, словно сообщала госпожа Реактивова великую тайну.

Госпожа Реактивова вернулась к своему учительскому столу, собралась с мыслями и сказала:

- Я понятия не имею, о чём вы все здесь думаете, когда вот так относитесь к учёбе, но мне кажется, что вы вообще ни о чём не думаете. Как можно с вами заниматься, если вы не потрудились ещё три недели назад получить учебники? И мне просто интересно знать, кто ещё не получил учебники, помимо Нелли? - госпожа Реактивова стала поочерёдно смотреть на каждого из учеников. – Сознавайтесь сразу. Я чувствую, что вас всех поразила эта эпидемия.

- У меня есть учебник! - громко сказала Сэм, когда ей показалось, что госпожа Реактивова на неё смотрит дольше, чем на всех остальных.

- Хорошо, что есть, Самуэла, - сказала учительница. - Прошу встать тех, кто ещё не получил учебники. Будьте честны, а иначе мне самой придётся пройтись по рядам и проверить ваши принадлежности. Я жду.

Со своих мест поочерёдно стали подниматься учащиеся. Первым поднялся Илья Трещалкин, за ним следом Ероха Чашкин, за ним Чаруша Харитонова, а за ней дружно и вся развесёлая компания - Бонята Орлов, Эрик Злобин, Тумаш Хренов и Михаил Безлюдов.

- Восемь человек из класса наплевали на учёбу, - констатировала госпожа Реактивова. - Ситуация намного хуже, чем я предполагала. Поэтому, я поступлю так. Все те, кто не соизволил получить учебники, дружно отправятся к профессору Закупкину за разрешениями на посещение моих дальнейших занятий. Вам эта прогулка, я думаю, запомнится надолго. Профессора Закупкина непросто застать на рабочем месте. Вот и побегайте за ним. На то, чтобы застать его в школе и вымолить разрешение, вам даётся неделя. Чего же вы ждёте? Погоня начинается и успеха вам!

Сэм подумала, что ей очень повезло каким-то непонятным образом. Она не бегала за профессором Закупкином, чтобы тот выдал ей разрешение на посещение занятий Черноуса. Всё получилось как-то само собой. Сэм пришла через три недели на занятие к Черноусу, а он, похоже, уже и позабыл о том, что Сэм ему должна предъявить какое-то разрешение.

- Госпожа Реактивова, это не честно. - Чаруша Харитонова осталась стоять, не шелохнувшись, в то время как остальные уже дружно выходили из классной комнаты. - То, что мы не получили вовремя учебники, здесь нет нашей вины.

- Что, Чаруша? - Госпожа Реактивова насторожилась. И ребята, столпившиеся у выхода, тоже замерли.

- Здесь нет нашей вины, - снова повторила Чаруша. - Это я и хотела сказать. Вся ответственность лежит только на госпожа Словаркиной с её нерасторопностью.

- Что?

- Да. Она не справляется со своими обязанностями, - пояснила Чаруша. - Знаете, очень сложно томиться в огромной очереди, не имея никакой уверенности в том, что тебя вообще на этот раз обслужат. Она же, эта госпожа Словаркина, может вдруг сказать, что “приходите завтра”. И тогда весь день пропадает…

- Хорошо, - слишком смиренно и спокойно произнесла госпожа Реактивова. Все подумали, что на этом конфликт будет исчерпан. - Чаруша, а вы не пробовали купить учебную литературу, раз уж вас так утомляет стояние в очереди?

- Ещё чего! - хмыкнула Чаруша. - Мои родители не для того платили за учёбу, чтобы я потом рыскала по всему городу в поисках учебников! Учебники входят в стоимость обучения. А госпоже Словаркиной пора на пенсию.

- Чаруша, тебе должно быть очень стыдно за свои слова, - сказала учительница. - Госпожа Словаркина в нашей школе…

- Проработала сто лет, - закончила фразу Чаруша. - Это мы уже слышали. И я думаю, что пора школе с ней проститься. Она затормаживает учебный процесс. Мы боимся идти в библиотеку за учебниками, потому что встреча с этой сварливой библиотекаршей может испортить день кому угодно. – Чаруша набрала побольше воздуха в лёгкие, подготавливая их к дальнейшим рассуждениям. - А раньше, когда мы были детьми, она нам вслед кидала книги, которые мы ей сдавали! Она же вечно находила к чему придраться. А однажды она расквасила нос одному мальчику, кинув книгу ему в лицо.

- Чаруша, прекрати говорить ерунду, - потребовала госпожа Реактивова. - Госпожа Словаркина - добрейший человек. Она любит всех.

- Это неправда. Она нас ненавидит, - твёрдо сказала Чаруша. - А вот наши родители не обрадуются, узнав, что нас здесь шпыняет злобная старуха! С этим настала пора разобраться. Одна Пейпс смирилась и уже несколько лет покупает учебники в магазине. Что же, её постиг удел скромных неудачников, которые просто боятся отстаивать свои права. Я не такая! Я не буду покупать учебники.

- Что значит - я смирилась? - возмутилась Сэм. - Мне просто так удобнее! Я не люблю выстаивать очереди!

- Да ладно, Сэм, - небрежно махнула рукой в сторону Сэм Чаруша. - Ты, хоть, и грубиянка, но по большому счёту - трусиха. Это всем известно. Тебе как-то один раз не дали учебники, так ты больше и не приходишь за ними. Ты смирилась. А я мириться не буду! Получу учебники, когда на место госпожи Словаркиной возьмут нормального человека. И даже если это произойдёт только через десять лет, я всё равно буду ждать!

- Чаруша, сядь на место и успокойся, - твёрдо сказала госпожа Реактивова. - И ещё вот что - на ближайшем собрании я попрошу школьного психолога поработать с тобой. Вполне возможно, что тебе будет лучше в школе для детей с расстройствами в поведении. И поверь, там у тебя не возникнет проблем с получением учебников. Там их у тебя даже не будет. – Госпожа Реактивова вскинула подбородок - А мы между тем продолжим урок. Дети, можете вернуться на свои места, - сказала она семерым учащимся, скромно переминающимся с ноги на ногу у дверей.

Госпожа Реактивова продолжила вести урок, рассказывая про каучуки синтетические.

А в конце урока, как только прозвенел звонок, госпожа Реактивова сказала, что ей ещё до урока звонила секретарь генерала Фигушкина и просила передать ученице Пейпс, что генерал её ждёт в тринадцать ноль-ноль у себя в приёмной. И без опозданий!

И Сэм сразу поняла – до генерала Фигушкина уже долетел слух о голой Сэм Пейпс, расхаживающей по школе.

- У нас сейчас физкультура, - спохватилась Сэм.

- Не знаю, Самуэла, он сказал именно в тринадцать ноль-ноль, - нетерпеливо повторила госпожа Реактивова.

- Сэм, ты идёшь? Дубок будет в бешенстве, если мы припоздаем хоть на одну секунду, - пояснила Элли.

Дубок - это фамилия преподавателя физкультуры, с которым Сэм ещё не знакома. За три недели она ни разу не присутствовала у него на занятии.

- Мне в час надо быть у генерала Фигушкина, - ответила ей Сэм. - Так что, с физкультурой я опять пролетаю.

- Понятно, - протянула Элли.

- Ладно, Элли, всего тебе хорошего, а мне ещё переодеться нужно. В таком виде идти к генералу нельзя. А то он посмотрит на меня и решит, что я стала проституткой.

Элли помахала Сэм рукой на прощание и пошла в спортзал, который был совсем близко от корпуса по химии и физике, а Сэм поплелась домой. Хотя, сказать, что она плелась, будет неправдой, потому что Сэм неслась как ураган, постоянно от всех прячась то за деревом, то за столбом, то за статуей какого-нибудь древнегреческого героя.

Примчавшись домой, Сэм молниеносно сорвала с себя красный костюм. Подняла свой свитер с пола, отряхнула его, пригладила рукой и бережно положила на кровать. А сама оделась в джинсовый комбинезон и поддела под низ бледно-зелёную футболку с розовой стрекозой на животе. Стрекозу на животе видно не было, потому что комбинезон скрывал её полностью.

- Я вернулась, - загробным тоном сказала Сэм самой себе в зеркало. - И я больше никогда не надену красный костюм.

Сэм пошла на приём к директору.

Она спускалась по лестнице и была уверена, что это её последний день в школе.

Если дело только в её внешнем виде, она скажет генералу Фигушкину, что все вещи у неё оказались в стирке, и ничего другого не нашлось.

А что, если причина кроется в чём-то другом?

Сэм, проходя мимо учётного отдела школы, наткнулась взглядом на огромный рекламный щит. Он и раньше здесь был. Но раньше на нём была изображена курица с горой яиц, и корова с бидоном, а под ними была надпись: “Сельскохозяйственная воскресная ярмарка. Продажа ходовых товаров по оптовым ценам. Адрес: улица Озёрная, 25, торговый павильон № 3”.

А сейчас вместо курицы на рекламном щите был нарисован красочный фейерверк и сообщение, что в эту субботу 26 сентября в парке “Золотые дни Мэнфилда” пройдёт праздник, посвящённый началу учебного года. И в самом углу щита был прилеплён листок, с написанным на нём от руки сообщением. Сэм подошла поближе, вытянула шею, чуть ли не уткнувшись в лист носом …и (о, ужас!) узнала почерк своего брата Радосвета.

“С сегодняшнего дня мы информируем всех поклонников готики, что начинает свою работу клуб для поклонников готики. Мы собираемся осуществлять постановки старинных написателей пьес, ознакомление с историческими личностями готических эпох. Явка строго в чёрной одежде. Первая встреча состоится сегодня же в корпусе для собраний в 17.00. Кабинет № 12 на втором этаже. Директор клуба - сэр Радосвет Пейпс”.

- Сэр Радосвет Пейпс, - в предобморочном состоянии повторила Сэм. - Какого чёрта он это делает? Какого чёрта он позорит меня в школе? – Она развернулась, чтобы идти дальше по своим делам, как перед ней неожиданно обнаружилась выросшая откуда-то из-под земли Альбина Вулхович. - Ой!!! - У Сэм чуть сердце не оборвалось. - Альбина! Ну, ты и напугала меня! Разве так можно!

- Сэм, я хотела тебе задать один вопрос. - Альбина сделала шаг назад, потому что стоять нос об нос было не слишком удобно. - Я могу тебя спросить?

- Можешь, - пожала плечами Сэм. Она сделала вправо один шаг, чтобы прикрыть спиной исписанный листок бумаги в углу рекламного щита. - А ты что, решила физкультуру прогулять?

- Неважно. Скажи мне, Сэм, у тебя сегодня цветные контактные линзы были, да? - Альбина не стала ходить вокруг да около, а спросила Сэм прямо.

- Я не ношу линзы. У меня нормальное зрение, - ответила Сэм.

- Да. Но ты изменилась. И глаза у тебя до этого были серые, я же помню.

- А сейчас какие? Разве не серые? - удивилась Сэм. - Ведь если были серые, значит, серые и остались.

- Ну…, сейчас вроде бы и серые, а утром в кафе были не серые. Я это точно помню. - Альбина попятилась назад. - Они у тебя были словно синие…. А сейчас снова серые. И вообще, почему ты так изменилась в последнее время?

- Ну, хорошо, - Сэм серьёзно посмотрела на Альбину. - Сейчас ты услышишь то, чего так хочешь услышать. Приготовься, Альбина. Так вот. В глазах у меня линзы, вместо ног протезы, и почка у меня трансплантированная. Я - Франкенштейн.

- Я же серьёзно, - обиделась Альбина.

- А кто говорит, что я несерьёзно? Дай пройти. - Сэм, бесцеремонно оттолкнув Альбину, пошла по своим делам.

- Ты зря всё это делаешь! Этим не привлечёшь его внимания! - прокричала ей вслед Альбина.

Сэм затормозила. Она обернулась на Альбину.

- Прости, но кто-то же должен тебе на всё это открыть глаза, - сказала Альбина. - Тебя он не заметит, а ты при этом потеряешь себя.

- Альбина, ты в своём уме? - спросила Сэм. - Ты что?

Альбина, больше похожая на застиранный лоскут старой материи, чем на юную девушку, сделала скорбное лицо и произнесла:

- Сэм, ты…, ты - личность! И тебе должно быть очень стыдно за то, что ты убегаешь от самой себя. Ты меня понимаешь?

- Нет, - ответила Сэм.

- Неважно, - отмахнулась Альбина. - Так вот, ты напрасно выставляешься. Ты же никогда этого не делала. А теперь выставляешься! Если он тебе нравится, то просто жди, пока он сам тебя заметит, но …выставляться и выпячиваться так, как ты это сделала сегодня…, Сэм, это низко. Ты стала частью толпы. Ты стала такой же…, такой же как …, как Злата Травкина или такой же, как эта новенькая Ружена, кажется её фамилия Цветкова. Или как Элли Турнепкина! Так вот, ты стала похожей на них!

- Боже мой, Альбина! - воскликнула Сэм. - Я не понимаю, о чём ты говоришь!

- Что же…, поймёшь позже, когда у тебя ума поприбавится, - ответила Альбина. - Настанет время, и ты всё поймёшь. И если он…

- Да кто “он”?!

- Тебе лучше знать кто “он”, а я не знаю. Но я поняла, что тебе кто-то нравится, и ты из кожи вон лезешь, чтобы ему понравиться, - сказала Альбина. - Ты сегодня была очень заметна, но в тоже время ты была и смешна. Мне жаль тебя!

- Всё. Отстань. Надоела. - Сэм умела быть лаконичной. Она сказала эти слова, развернулась и пошла своей дорогой.

- Сэм, подумай сама, что раз уж тебе приходиться прилагать столько усилий, чтобы он тебя заметил, то, нужно ли тебе это вообще? Может, это не судьба?

- Отстань от меня! - прокричала Сэм, даже не оборачиваясь.

 

Глава 13

“КОГДА ИСПОЛНЯЮТСЯ ЖЕЛАНИЯ”

 

Сэм направлялась в приёмную генерала Фигушкина, вход в которую со стороны коридора украшали ухоженные пальмы и чёрно-белые портреты пяти последних президентов страны. Как никак - бывшие выпускники мэнфилдской школы. А вот и портрет президента Усачёва. Правильные черты лица, по губам скользит лёгкая улыбка, аккуратная причёска, свитер. Ему было всего тридцать пять лет, когда его не стало. Президентом был только один год. А потом его убили.

Сэм постучала в дверь. В ответ тишина. Сэм толкнула большую резную дубовую дверь, и вошла в приёмную без разрешения войти.

- Здравствуйте, - сказала Сэм, и немного опешила.

В приёмной, кроме секретарши Велены, находился ещё и “больной ангиной” господин Москвитин. Он при виде Сэм как будто отскочил от Велены.

- А-а…, Велена, я оставлю здесь у Вас на столе эти бумаги. – Господин Москвитин быстро поднял со стола какие-то бумажки, потряс ими перед носом Велены и вернул их снова на стол. - Подписать можно и завтра. Не к спеху. – Господин Москвитин явно смутился от осознания того, что их с Веленой застукали. Хотя ничего такого они не делали, когда Сэм вошла в приёмную. Они просто держались за руки. Вот и всё. - Мне пора. А, да, уже пора. Нужно уходить.

И голос у господина Москвитина вовсе не простуженный.

- Хорошо, хорошо. Завтра всё и подпишем. После утреннего совещания я сразу же отдам эти документы на подпись директору. Не беспокойтесь, - невозмутимо прощебетала Велена. Она вообще невозмутимая девушка, даже не покраснела, в отличие от господина Москвитина, у которого при появлении в приёмной Сэм, вспыхнули щёки и уши.

Велена - смелая девушка. И у неё отчаянно смелый гардероб. Слишком короткие юбки, слишком открытые блузки, колготки со швом, туфли на высоких каблуках. И всё это одновременно. И ещё у неё ярко-красные волосы. Этим она сильно напоминает, лично для Сэм, Нелли Кнапп. И когда Сэм видит Велену, то всегда сразу вспоминает Нелли. А когда видит Нелли, то сразу вспоминает Велену. Непостижимо, как с её внешним обликом мирится генерал Фигушкин?

Господин Москвитин прошмыгнул в коридор.

- Самуэла, ты, кажется, вызвана к директору? - спросила Велена, разглаживая руками короткую голубую юбку.

- Да, - мрачно ответила Сэм, усаживаясь на мягкий кожаный диван у самых дверей. - Он назначил мне ровно на час.

- Боюсь, так скоро не получится. У генерала Фигушкина сейчас беседа с членами педсовета. Когда он освободится, я сразу ему доложу, что ты уже здесь, - сказала Велена, вынимая из ящика своего стола косметику. Она села за высокую стойку, немного пригнулась и стала подкрашивать себе губы.

“Целовались”, - подумала про себя Сэм.

Потом Велена встала у стеллажа с папками, поправила их все ровно. Видно, что ей совершенно нечем было себя занять. Потом она немного постояла у окна, поменяла местами стоявшие здесь же на подоконнике невысокие драцены.

Сэм сидела в приёмной уже около получаса. Она чуть не уснула на диване. Вот так сидела и зевала беспрестанно. Наверное, уже раз сто зевнула, не меньше.

Дверь в приёмную приоткрылась. Велена обернулась.

- Престан, проходи, - весело сказала Велена.

Сэм вмиг выпрямилась на диване по струнке. Весь сон как рукой сняло. Престан?!!! Какого чёрта он здесь делает? Его тоже вызвали? Наверняка, чтобы за что-то похвалить.

Престан вошёл в приёмную и уселся в кожаное кресло возле стеллажа с папками. Тут он заметил Сэм.

- Привет.

- Привет, - тихо отозвалась Сэм, сидя как на коле - с прямой спиной и напряжённым взглядом.

- Генерал уже давно занят. Не знаю, что он так долго сегодня, - произнесла Велена, поправляя большую кружевную салфетку на стойке, на которой у неё стояла маленькая вазочка с маленьким букетиком полевых цветов. - Самуэла, ты уж извини, но генерал просил, как только придёт Престан, сразу же его позвать к нему. Тебе придётся немного подождать.

- Я подожду, - отозвалась Сэм. - Я подожду, если только не долго, - добавила она.

- Я думаю, это будет недолго, - произнесла Велена. - У генерала Фигушкина рабочий день заканчивается ровно в три. А у него ещё на два часа назначена встреча с организаторами праздника. Кстати, вы идёте на праздник? - спросила Велена, смотря по очереди то на Сэм, то на Престана.

- Я, наверное, нет, - ответила Сэм.

- А почему? - удивлённо поинтересовалась Велена.

- Просто не иду и всё.

- Интересно ты мыслишь, Самуэла. - Велена снова поправила кружевную салфетку. - Тебе учиться осталось ровно год, а школьных лет не вернёшь. Потом тебе и вспомнить нечего будет. Я бы тебе советовала пойти в субботу на праздник. Там замечательная концертная программа. Ведь это не просто обычное празднование начала учебного года. Это ещё и столетие со дня основания нашей школы! Лично я просто в восторге. Ещё в апреле пришлось купить билет. А ты, Престан, идёшь? - Велена посмотрела на Престана, будучи полностью уверенной, что он туда идёт.

- Думаю, что нет, - ошарашил своим ответом Престан секретаршу Велену.

- Ты что, Престан?! - Велена была потрясена до глубины души. - Может, ты билеты на концерт не успел купить? Так не переживай из-за этого! Я знаю, к кому ты можешь обратиться. Конечно, эти билеты сейчас стоят в тридорого, но всё же…

- Нет, спасибо, - отказался Престан.

- Там будут танцы до упаду. Смотрите, какие. - Велена стала раскачивать бёдрами, изображая танец. И чтобы уж совсем соблазнить учеников на поход на праздник, она раскинула руки в стороны и стала ими совершать какие-то движения, которые хорошо дополнили её эротический танец посреди приёмной. - Будет масса угощений, столько аттракционов. Ну, вы даёте, ребята. Говорят: «мы не пойдём». Вот артисты…

В этот момент отворилась дверь в кабинет генерала Фигушкина.

- Престан, заходи сразу, - посоветовала Велена, вмиг прекратив свой танец.

- Я могу и подождать. Вроде, …Самуэла пришла первая.

- Нет, Престан, генерал Фигушкин дал распоряжение. Делайте всё, как он сказал. - Велена вернулась на своё рабочее место и стала там чем-то шуршать.

- Генерал Фигушкин, повторяю, мы просто в восторге от той атмосферы, которая здесь царит, - сказал кто-то, стоя в проёме наполовину открытой двери. – Школа явно преобразилась, стоило смениться руководству. И мы обязательно передадим Вашу программу в комиссию по реорганизации частных школ. Я уверена, Ваш опыт работы окажет неоценимую услугу директорам.

- Да, генерал, школа, наконец-то, выглядит так, как ей надлежало выглядеть всегда. В коридорах пол блестит, нет снующих по школе учеников во время уроков. И. главное, Вы пополнили преподавательский состав более квалифицированными работниками.

- И это ещё не всё, - это уже был голос генерала Фигушкина. - После Нового года я всё же постараюсь внедрить стандартную форму одежды для учащихся всех филиалов мэнфилдских школ. Только тогда я смогу спокойно спать по ночам. Ведь это немаловажно - стандартная форма! Это - визитная карточка уважающего себя учебного заведения.

- Вы правы, генерал Фигушкин. - Тут из-за дверей показались члены педсовета - две высушенные до состояния древнеегипетских мумий дамы в очках. И обе с маленькими гульками на головах. В тёмно-синих костюмах и серых чулках. - Мы думаем так же, как Вы. Мы на Вашей стороне, генерал. – Одна из мумий победно сжала кулак и потрясла им в воздухе.

Престан после ухода мумий сразу же вошёл в кабинет к генералу. И задержался там …на целых сорок минут!

Если бы это был не Престан, Сэм бы и ждать не стала. Просто встала бы и ушла. Но, раз это Престан, не стоит демонстрировать всем свой психоз.

Пока Сэм сидела в ожидании, в приёмную ввалили организаторы праздника: двое молодых мужчин, которым можно было дать по двадцать пять лет, и девушка лет тридцати.

А так как Сэм угораздило с самого начала рассесться по середине дивана, молодым людям не осталось ничего другого, как сесть по обеим сторонам от неё. Девушка села в кресло, на котором до этого сидел Престан.

Эти двое молодых мужчин постоянно переговаривались друг с другом, и при этом наклонялись слишком близко к Сэм. Один из них в какой-то момент задел её лицо своей небритой щекой. А от аромата одеколона, исходившего от мужчины, сидевшего по левую руку, у Сэм щипало в носу.

- Да, и ещё вот что…, - сказала девушка со своего кресла, - стоит поторопиться с установкой “Оторви голову”. Боюсь, мы можем не успеть.

- Да, без него праздник не будет праздником, - поддакнул тот, который надушился одеколоном. – Плюс к этому, мы потеряем в деньгах.

- Успеем, - произнёс тот, что был справа от Сэм, который задел её своей щекой. - У нас в запасе два дня.

- Это совсем ничего, - отрезала девушка. Она скинула со своей ноги туфель одним ловким движением. Нагнулась, растёрла подошву, вытянула ногу вперёд и подцепила свой туфель назад. - На будущее нужно сделать пометку: самую трудную работу делать в первую очередь.

- Извините, пожалуйста, - вмешалась в разговор Велена, - вы говорите о том самом аттракционе, где всех пристёгивают по рукам и ногам, а потом включают невероятную скорость с перевёртышами, да?

- Именно так, - ответила девушка.

- А это не вредно? - спросила Велена. - В том смысле, что у нас дети в школе своеобразные. Они в большинстве своём из известных семей. Если из кого-то из них после этого аттракциона последний ум вытряхнется, проблемы будут…, - сообщила заботливая Велена.

- Никто ещё не жаловался, - с обидой сказала девушка. – И вообще, мы никого насильно на этот аттракцион не потащим. Это для желающих.

- Желающие будут, не сомневайтесь, - сказала Велена со своего места. - Но я бы не советовала Вам устанавливать здесь “Оторви голову”.

- Ваш генерал утвердил этот пункт программы. Ему виднее, - сказала девушка.

- Генералу, может, и виднее, - снова заговорила Велена, - но голова - вещь ценная. А как, скажите на милость, эти дети будут жить без головы?

- А почему, скажите, они обязательно должны остаться без головы? - раздражённо переспросила девушка.

- А разве ваш аттракцион называется не “Оторви голову”? - совершенно наивно произнесла Велена.

- Это - метафора, - пояснил тот, что был справа от Сэм.

- Ну, не знаю, метафора это или нет, но здешним ученикам ещё выпускные экзамены сдавать и голова им нужна здоровая, а не та, которая будет после вашего аттракциона, - продолжала настаивать на своём Велена.

Все трое организаторов праздника покачали головами.

Из кабинета директора вышел Престан. Сэм снова вытянулась по струнке.

- Сэм, заходи, тебя ждут, - сказал Престан.

- Спасибо, - смутилась Сэм, поднимаясь с дивана.

Сэм, проходя мимо Престана, вдохнула в себя побольше воздуха, чтобы почувствовать запах Престана. …Лёгкий аромат мужской туалетной воды. И он неё совсем не щиплет нос.

Сэм для приличия пару раз стукнула в дверь и вошла в кабинет. Он был слишком просторный, с хорошей мебелью. Всё на своём месте. На столе у генерала дорогие канцелярские принадлежности, пепельница из янтаря, суперсовременный ноутбук.

- Садись, - мрачно приказал генерал, как только Сэм зашла в кабинет и прикрыла за собой дверь.

- Я и постоять могу. - Сэм решила держаться скромно.

- Садись! - прогремел голос генерала Фигушкина.

- Хорошо. - Сэм быстро опустилась на серое кресло посередине кабинета.

Генерал насупился ещё больше, поднялся со своего места, убрал руки за спину, медленно подошёл к Сэм и встал у неё позади. Он стоял там и молчал.

“Чего он там стоит? - Сэм всё же решилась повернуть голову назад и подняла свои глаза на генерала.

Столкнувшись взглядом с генералом, Сэм быстро вернула свою голову на место. Он, похоже, собирался своим взглядом высверлить в макушке Сэм огромную дыру. Но дыру он не высверлил, и начал говорить.

- Своим присутствием в такой школе, как наша, такие как ты, Пейпс, подрывают всё мировое сообщество, - начать свою речь генерал, продолжая стоять за спиной Сэм. - Я не стану говорить уже о том, что за своё недолгое существование ты успела отравить жизнь тем, кому не посчастливилось оказаться с тобой рядом. То время, когда в Мэнфилд приезжали лучшие, безвозвратно ушло, - генерал повторялся. Об этом он уже говорил на первом собрании. - Реформа платного образования перевернула всё с ног на голову. Ни разу не видел, чтобы столько охламонов и тупиц было собрано в одном месте. Но не это самое страшное. Есть вещи и пострашнее…, Пейпс. Ты понимаешь, о чём я говорю?

- Нет, - ответила Сэм.

- Обман, - многозначительно произнёс генерал.

Сэм крепко задумалась. Но в последнее время она почти не врала. Тем более, генералу Фигушкину. Она не то, чтобы ему врать, она с ним вообще ещё не общалась. А как можно наврать человеку, если ты с ним не общаешься?

- Что-то, Пейпс, ты стала слишком хорошо учиться, - наконец внёс ясность в разговор генерал Фигушкин. - Ты обманываешь преподавателей. И не смей это отрицать.

- Нет, - замотала головой Сэм. - Я никого не обманываю.

- Пейпс, я тебе не задавал вопрос. Поэтому сиди и молчи. – Генерал сделал паузу. - Пейпс, ты - несносная лгунья и мошенница, - сообщил новость генерал Фигушкин. - Но тебе это с рук не сойдёт, Пейпс. Так и знай. Меня не проведёшь. Я не безразличный к происходящему в школе господин Табакеркин. Я другой! У меня всё под контролем. И меня насторожили внезапные изменения в твоей успеваемости, Пейпс. Ты мошенничаешь! Я немало лет занимался преподавательской деятельностью и успел вынести одну истину, которая звучит так - если отличник и может перестать учиться и стать последним двоечником, то обратных метаморфоз не бывает. Двоечник, как бы он не старался, он никогда не сможет перепрыгнуть собственную умственную планку. Двоечник навсегда остаётся двоечником. Если, конечно, он не находит кого-то, кто ему облегчает учёбу…

Сэм хотела возразить, но тут вспомнила, что вопросов ей не задавали.

- Ты кого угодно можете водить за нос, Пейпс, своими подозрительными учебными успехами, но только не меня. Это невозможно, чтобы последняя тупица в школе вдруг получила две отличные отметки. И по каким предметам? По рукопашному бою и истории. И я в курсе, что это было твоё первое занятие в жизни по физическим нагрузкам. И здесь что-то не так…, - произнёс генерал Фигушкин. - Кто-то тебе помогает. Я прав?

- Как можно мне помочь по физнагрузкам? - поинтересовалась Сэм.

- Очень просто. Ты могла сговориться с Лисичкиным, чтобы он тебе подыграл. Этот поросёнок разыграл перед господином Смеловым поражение, и вам поверили. Преподаватель Смелов не заметил подвоха и убеждал меня, что всё было честно, но я же не настолько наивен…

- Но я не сговаривалась с Гомером! - воскликнула Сэм. - Мы с ним не друзья и наш сговор невозможен. Спросите Гомера, если хотите.

- Разумеется, Лисичкин мне скажет тоже самое. - Генерал вышел из-за спины Сэм и вернулся к своему столу. - Но я даже и этого спросить у него не могу! Он, видите ли, подверг себя опасности благодаря своей необычайной глупости, и теперь сидит в больнице, лечит свою бестолковую шею! Глупец! Сейчас его родители могут запросто подать на школу в суд! И всё почему? Потому что он - олух, который даже не в силах послушать преподавателя и сделать всё так, как тот ему говорит!

- Он просто забыл нажать на жёлтую кнопку, - пояснила Сэм. - И мы с ним не сговаривались.

- Я тебе не верю, Пейпс. Ты - проныра, каких свет не видывал. Всегда подозревал, что в семьях адвокатов вырастают такие пронырливые дети. – Генерал задумчиво посмотрел на Сэм. - Что мне с тобой делать, Пейпс? Исключить со школы? Ведь и дураку понятно, что ты нас водишь за нос. И мне делается не по себе, как только я представляю, будто ты проникаешь в Стоктон. Тогда всё, Стоктону конец! Крышка! Капут!

- Не беспокойтесь. Меня Вы там не увидите.

- Пейпс, я у тебя разве что-нибудь спрашивал? - на удивление спокойно спросил генерал Фигушкин.

- Нет.

- Вот и помолчи. А говорить буду я. И, знаешь, что, …советую тебе связаться с родителями, и как можно, поскорее. …Ты не осилишь этот год. Сейчас тебе удалось провести преподавателей целых два раза, но каждый день ты этого делать не сможешь. Твой отец - умный человек…, и он всё поймёт. Он согласится. И, пожалуйста, без обид, хорошо, Пейпс? Пойми, я не придираюсь к тебе, я не выбрал тебя в качестве «мальчика для битья». И я даже готов смириться с твоей неуспеваемостью, если всё будет честно. Но терпеть твою ложь я долго не смогу. В конце концов, мне придётся отчислить тебя посреди учебного года. Лучше будет, если ты уйдёшь сама и в ближайшее время, пока ещё не поздно перевестись в другую школу.

- Отчисляйте меня официально, - сказала Сэм. – С заседанием педсовета.

- Пейпс… Прекрати… - Генерал Фигушкин усмехнулся, отказываясь воспринимать слова ученицы всерьёз. – Только протянешь время. А итог нам обоим известен.

- Мне итог не известен. Учителя подтвердят, что всё было честно.

- С чего ты взяла, что они скажут то, что хочешь ты?

- В смысле? – опешила Сэм. У неё даже голова закружилась. – То есть они все скажут то, что хотите слышать Вы?

Генерал снова усмехнулся.

- Но это нечестно! – повысила голос Сэм. – И не справедливо!

- Где ты видела справедливость в нашей жизни, Пейпс?

- Нельзя быть злым только потому, что с Вами обошлись не так, как Вы хотели, - произнесла Сэм. И поморщилась. - Я о том, что Вас понизили в должности, сослав в Мэнфилд. И Мэнфилд - Ваше наказание.

- Я не понял…

- Я тоже ничего не понимаю, генерал Фигушкин. Я просто знаю… про дипломы с отличными оценками, про идеальные рекомендательные письма… Вы, ведь, в Академии вроде как председателем экзаменационной комиссии были? Неплохое подспорье к жалованью…

- Пейпс, заткнись, - хрипло попросил директор.

- Ректор Академии не хотел скандала. И поэтому Вас просто понизили в должности, сослав в нашу школу, в которой Вас уже всё бесит, …потому что Вы здесь в ссылке…

- Замолчи сейчас же! Как ты смеешь?

- Я могу никому не говорить об этом. Но могу и сказать. Тереть-то нечего… Я всё потеряла ещё тогда, в далёком …тысяча восемьсот тринадцатом году… - Сэм вздрогнула. И как будто проснулась. Как будто до этого она была в затуманенном сознании. О, Боже! В каком ещё далёком тысяча восемьсот тринадцатом году? Своими глупыми высказываниями она просто призналась в своём безумии… И генерал Фигушкин сейчас всё поймёт.

Сэм поднялась с кресла, попятилась назад, быстро посмотрела по сторонам и …как кинется к двери.

Тяжело дыша, она присела на большой камень возле школы, что-то там символизирующий. Как всё глупо вышло! С чего она взяла, что генерал Фигушкин в Стоктоне брал взятки? Боже, какая досада, что она стала хуже Чаруши Харитоновой! Та хотя бы говорит, что думает, а Сэм просто поливает грязью! При чём фантастической грязью.

- Прости, что тебе пришлось из-за меня лишний час торчать в приёмной.

Сэм подняла голову. …Перед ней стоял Престан.

- Всё нормально. - Сэм не верила своему счастью. Чего это Престан к ней подошёл?

Он присел возле Сэм на камень. Да так близко, что локоть Сэм прикасался к локтю Престана.

- Что-то случилось? - поинтересовался Престан.

Сэм пожала плечами.

- Я подумал, у тебя неприятности, - сказал Престан.

- Заметно, что у меня неприятности?

- Да.

- Ты прав. Меня отчислят, - сказала Сэм.

- За что?

- Я слишком хорошо стала учиться. Генерал считает, что я мошенничаю. И ещё я ему нагрубила, похоже. – призналась Сэм. – Не хотела, но сорвалось с языка. А тебя он зачем вызывал?

- Собирается выдвинуть мою кандидатуру в президенты школы.

- Это не ошеломительная новость. Этого следовало ожидать, - сказала Сэм.

Престан отвернулся в другую сторону

- Я не смогу.

- Ты всё сможешь, - поддержала Сэм Престана.

- Не смогу чисто физически. Где взять время на всё это? Футбольные тренировки, учёба, два факультатива, поступление в университет…

- В Стоктон? - поинтересовалась Сэм.

- Нет, ни в коем случае.

- Я тоже не мечтаю о Стоктоне. Не понимаю, как об этом мечтают остальные, - сказала Сэм, ощущая приятное тепло в области правого локтя, потому что он касался локтя Престана.

- Об этом мечтать не так уж и плохо, но это всё не для меня, - сказал Престан. – Я слишком устал. От всего.

- Я тебя понимаю. Ты же был в Тинториусе, потом сразу приехал сюда, - сказала Сэм. А потом опомнилась. Как же так: она сидит и разговаривает с парнем своей мечты! Разве такое возможно? Сэм бросило в жар. – В общем…, да, у тебя большие нагрузки по жизни…

- Ты всё верно поняла. И я хотел тебя спросить…, - начал Престан, но потом как-то осёкся. Мимо них проходил Потап Северов - его друг. Он кивнул ему, а потом ещё раз предпринял попытку кое о чём спросить Сэм. - Ты не будешь против, если я тебя приглашу сейчас в одно место?

- Это куда? - спросила Сэм.

- В хороший ресторан.

- В ресторан? - переспросила Сэм. - Меня? - Сэм быстро обернулась и посмотрела позади себя. Может, Престан вообще разговаривает с какой-нибудь другой девушкой, а Сэм наивно полагает, что с ней.

- Составишь мне компанию? - подтвердил своё предложение Престан. - Поехали. Я на машине.

Сэм не знала, что делать. Всё слишком нереально. Так не бывает. Это то же тот парень, который всегда казался недоступным. Да нет же, не казался. Он и есть такой. И хорошо ли будет, если всё станет иначе? Если Престан станет реальностью, не утратит ли Сэм свою единственную мечту? А как жить без мечты?

- Ты едешь со мной или нет?- спросил Престан.

- Наверное, да, - сказала Сэм.

Престан встал с камня и …протянул свою руку Сэм. Сэм дала ему свою дрожащую ладонь.

- Твоя ладонь, как кипяток, - сказал Престан, крепко сжимая руку Сэм в своей. - Ты себя хорошо чувствуешь?

- На удивление сносно для человека, наговорившего кучу гадостей директору школы, - ответила Сэм, поднимаясь с камня.

У Престана автомобиль тёмно-синего цвета.

- Порше? - улыбнулась Сэм.

- Подарок папы к семнадцатилетию.

- А когда у тебя был день рождения? - спросила Сэм.

- На прошлой неделе, - ответил Престан, открывая перед Сэм дверцу.

- Поздравляю и желаю счастья в личной жизни.

- Спасибо, - рассмеялся Престан. – Пожелание точно по адресу.

“Так не бывает”, - говорила Сэм сама себе. “Наверное, у меня снова галлюцинации. А когда они закончатся, я вновь окажусь на том сером камне, что у административного корпуса. И на этом камне я буду сидеть одна”.

- Престан, а ты где живёшь? - спросила Сэм, как только они отъехали от ворот школы.

- В учебном корпусе, здесь же, - последовал ответ.

- Да нет, я не об этом. Где ты вообще живёшь? Где живут твои родители?

- Далеко отсюда, - ответил Престан. - Очень далеко.

- На северном полюсе, что ли? - спросила Сэм.

- Нет, конечно, не настолько далеко, - ответил Престан.

- Так, где же? - снова спросила Сэм.

- Сэм, зачем тебе это?

- Просто так. Я, например, живу в Тиксоне.

- Я знаю.

- Откуда? - удивилась Сэм.

- От кого-то слышал, - ответил Престан. - Ну и как там сейчас, в Тиксоне?

- В общем, у нас в Тиксоне всё хорошо, - начала повествование о Тиксоне Сэм. - Лето было очень жарким. Эрнесту, нашему садовнику, приходилось по три раза на день поливать газоны. Лично я плохо переношу жару. Поэтому, всё лето старалась из дома не выходить.

- И чем занималась на каникулах? - спросил Престан, довольно резко завернув направо.

- Ничем.

- И никуда не ездила? Ну, к бабушке с дедушкой, или на отдых куда-нибудь? - спросил Престан.

- Я не езжу к родственникам. Ты бы к ним тоже не ездил, если бы они были твоими родственниками.

- А что же так?

- Да… К дедушке со стороны папы меня ничем не заманишь, это уж точно. Единственно, с кем можно общаться в Бернсе, так это с дядей Бобрыней. И хотя он тоже работает в похоронном бюро, он не похож на мертвяка, как все остальные в этой семье. Там есть ещё дядя Чтислав. Но он просто невыносим. Его любимая фраза - “Взрослые лучше знают, что нужно глупым детям, поэтому делай то, что тебе говорят”. …А что касается семьи моей мамы, так здесь и говорить не о чем, сплошные жлобы.

- И всё же лучше иметь такую семью, чем совсем никакую, Сэм, поверь мне, - неожиданно произнёс Престан. И он стал так быстро гнать, что Сэм уже решила, что живыми они точно ни до какого ресторана не доедут. – И ты не в праве их осуждать, - сказал Престан, смотря только на дорогу.

- Я их не осуждаю. Я вообще могу о них не говорить.

Престан включил радио. Может, он не хочет слышать Сэм?

Сэм стало невыносимо душно. И всё от волнения. Она посмотрела на Престана. Он так близко, что можно прикоснуться к нему. Но как это будет выглядеть? Наверное, глупо. Если не сказать, чудовищно глупо. А что же Карли Франкс, с которой он встречается? Может, они расстались? А что, если не расстались? И почему Престан обратил внимание на Сэм? Никогда до этого не обращал, а тут обратил. И здесь дело не в расчёсанных волосах и не в красном костюме. Всё это было утром. Сейчас Сэм выглядит так же, как всегда. У неё даже жуткая стрекоза на футболке под комбинезоном.

Престан резко притормозил возле постройки во французском стиле. Это и был ресторан. Над входом висели большие буквы “Надия”.

“Надия”! Есть ли в этом городе более дорогое место для обеда? Скорее всего, нет.

Сэм не стала дожидаться, пока Престан перед ней откроет дверь, а сама вышла из машины. Престан на неё даже не посмотрел.

- Пошли, - коротко бросил Престан.

Что случилось? Он в ней разочаровался, даже не успев её узнать как следует? Нужно было всю дорогу молчать. Если не знаешь что сказать, лучше молчать. И что теперь думает Престан о Сэм, когда она так откровенно намекнула, что ненавидит добрую часть своей родни?

Престан шёл впереди Сэм, обгоняя её на три шага. Ей никак не удавалось с ним сравняться, даже если она прибавляла шаг. Словно, он от неё удирает. Престан подошёл к одному из столиков, выдвинул стул и мельком взглянув на Сэм и сказав ей:

- Присаживайся, - он сел напротив, сцепив руки замком и положив их на стол. Выглядел он надменно.

- Если ты уже пожалел, что привёл меня сюда, я могу уйти, - сказала Сэм. - Только не надо демонстрировать мне свои разочарования, - добавила она. - Я с самого начала не напрашивалась.

Престан посмотрел на Сэм своим обжигающим страстью взглядом. И не оттого у него обжигающий страстью взгляд, что ему нравится Сэм, а просто у него всегда такой взгляд. И Сэм тут совершенно ни при чём. Он так и на пролетающую мимо муху может посмотреть.

- Расслабься, - по губам Престана мельком пробежала улыбка. - Я не жалею, что пригласил тебя.

К столику подошёл официант. Он просто возрадовался, подойдя к столику. Стал раскланиваться и улыбаться.

- Господин Каземиров, рады Вас здесь видеть снова. Что будете заказывать?

- Тоже, что всегда, Владимир, - ответил Престан. - И, пожалуйста, принеси нам какое-нибудь хорошее вино, несмотря на то, что мы несовершеннолетние.

- Понял, - отвесил поклон Владимир и удалился.

- Частенько здесь бываешь, Престан? - спросила Сэм.

- Ты хотела сказать “часто”. Я правильно понял? - спросил Престан.

Престан сделал ей замечание, словно она дура неграмотная. Сэм не стала отвечать на его вопрос. Она равнодушно пожала плечами и стала смотреть в окно, игнорируя умника-Престана.

- Я здесь бываю не так часто, как ты могла подумать, - не выдержал паузу Престан. – Это место довольно близко от нашей школы, что весьма удобно.

Сэм сидела и пялилась в окно, поджав губы. Хотелось бы спросить Престана, каким образом он так хорошо знаком с официантом Владимиром, если сам находиться в Мэнфилде не больше трёх недель? Но Сэм подавила в себе это любопытство и промолчала.

- Что-нибудь ещё хочешь спросить, Сэм? - поинтересовался Престан.

- Нет, - коротко бросила Сэм, даже не посмотрев в его сторону.

- А что так? - вопрос Престана прозвучал с каким-то подтекстом. - Спроси что-нибудь. Не стесняйся.

Сэм сделала на своём лице некое подобие улыбки.

- Ты расстался с Карли? - это единственное, что пришло ей в голову.

- С Карли? - переспросил Престан и едва заметно поморщился. Словно не может и вспомнить, кто такая Карли.

- Да, с Карли, - страстно произнесла Сэм. – С той самой Карли, с которой у вас любовь.

Престан таким же страстным голосом, как и она, произнёс:

- Я отказываюсь отвечать на твой вопрос, Самуэла Пейпс.

- А мне всё равно. Я же спросила просто так, чтобы поддержать разговор, - произнесла Сэм, наткнувшись глазами на красивые руки Престана. Вот бы сейчас он к ней ими прикоснулся. Уже через пару секунд она уже была так далеко в своих мечтаниях, что видела его руки на своём теле. Сэм смутилась и постаралась отогнать от себя это наваждение.

- С Карли Франкс мы просто друзья, - неожиданно произнёс Престан. - Ничего серьёзного между нами и не было, даже если все так считают. И даже если так считает сама Карли.

- Я с ней в одной группе, - сказала Сэм.

- Я знаю.

- Она тогда чуть не погибла, - зачем-то сказала Сэм. - Ну, тогда, в Тинториусе.

- Это я тоже знаю. - Престан растянулся в улыбке, рассматривая Сэм самым бессовестным образом. Особенно долгому рассматриванию подверглось то место, где у неё была грудь.

- Ещё бы ты не знал этого. Ты же её спас.

- В той ситуации её скорее спасла большая пуговица на пиджаке, нежели я. Без той пуговицы она бы совсем пропала, - без всякого намёка и на свою значимость произнёс Престан, уже смотря в глаза Сэм.

В это время официант принёс заказ. Но принёс он его не один. Ему помогли в этом ещё два официанта, которые уж слишком раскланивались перед Престаном. Сэм еле сдержалась, чтобы не спросить у Престана, чего они так себя ведут.

- И после случившегося вы стали с ней ближе? - спросила Сэм, когда официанты ушли.

- Слушай, а почему я тебя никогда не вижу вне школы? - спросил Престан. Вероятно, он посчитал, что вопрос Сэм не заслуживает ответа.

- Ну…, потому что у нас разные жизненные траектории. И, вообще, с начала учебного года прошло только три недели, поэтому неудивительно, что мы нигде не столкнулись, …кроме того случая… - Сэм заулыбалась.

- …на лестнице, - закончил фразу Престан.

- Ну, да, на лестнице. Я так неслась, что можно было подумать, что я не в своём уме. - Сэм посмотрела на Престана в ожидании, что он сейчас скажет, что ничего ужасного в той истории не видит и такое бывает с каждым.

Но Престан насчёт всего этого промолчал. Он, вместо того чтобы приободрить Сэм, сделал глоток вина.

Сэм закусила нижнюю губу.

- А всё же, где ты бываешь, Сэм? - поинтересовался Престан, всё ещё не прикасаясь к своей еде. - Где тебя можно встретить, если не секрет?

- Только в школе, - ответила Сэм.

- Это само собой, - усмехнулся Престан.

- Я в магазин ещё хожу иногда, - добавила Сэм.

- А факультативы или на дополнительные занятия?

- На дополнительные занятия? Ты, что, Престан?! Да лучше умереть, чем ходить на дополнительные занятия. За кого ты меня принимаешь? Да у меня же правило в жизни - никаких дополнительных занятий, никаких кружков и никаких клубов по интересам.

- А как же дополнительные баллы к выпускным экзаменам?

- Мне всё равно. - Сэм взяла в руки ложку и медленно опустила её в суп.

- Ты с кем-нибудь дружишь в школе? - спросил Престан.

- Я дружу с Элли, - сказала Сэм.

Престан приподнял брови и спросил:

- Почему ты ни с кем из Тиксона не дружишь? Здесь есть такие, насколько мне известно.

- Конечно, есть. Но это Засоркин! - воскликнула Сэм. - Как я с ним буду дружить? Он же парень! - Сэм только сейчас вспомнила кое-что и про Элли. – Боже, и Элли из Тиксона, …а я и забыла об этом совсем. Выходит, что я дружу с человеком из Тиксона…

- Элли никак не может быть из Тиксона.

- Как же не может? - поспешила спросить Сэм. - Как же не может, если я её впервые увидела в аэропорту в Тиксоне? Мы с ней летели на одном самолёте, и такси брали одно на двоих.

- Тем не менее, она из Честера.

- А это где? - не подумав, спросила Сэм. Тем более, что она прекрасно знает, где находится этот чёртов Честер. Это все знают. И вот сейчас Престан ещё раз убедится в том, что Сэм и впрямь тупица.

- Это на западе нашей страны, Сэм. Округ Вассеон. Зерновая столица. Это все знают.

- Да, я так и подумала… - произнесла Сэм. - Но тогда почему Элли летела из Тиксона? Ничего не понимаю. - Сэм посмотрела на Престана так, словно ожидала, что он сейчас ответит на её вопрос.

- Не знаю, - это всё, что ответил Престан.

- Нужно будет у неё спросить, - как бы сама себе сказала Сэм.

- Может, выпьешь вина?

- Спасибо, я не пью, - быстро ответила Сэм. - А откуда Груша?

Было заметно, что Престану до чёртиков надоел этот разговор. Но он набрался терпения и ответил на вопрос:

- Плотникова, вроде, из Ярославля.

- Тогда почему она не поехала учиться в Иваново? - спросила Сэм. - Ей там, вроде, ближе. - А Прелеста? - спросила Сэм, не в силах уже остановиться.

Рука Престана возвращала бокал с вином на стол, но сейчас его рука застыла в одном положении, и он вместе с ней тоже.

- А что Прелеста? - настороженно спросил Престан.

- Она откуда? - спросила Сэм.

- А откуда ты о ней знаешь?

- Я с ней познакомилась сегодня утром.

- Сегодня утром…?

- И представляешь, генерал Фигушкин разрешил ей остаться в школе, несмотря на опоздание. А она откуда?

- Я не знаю, откуда она, - ответил Престан. На лице у него застыла маска беспокойства. – Сэм…, скажи…, а почему тебя родители определили в мэнфилдскую школу? Неужели, в Тиксоне так мало выбора? - вдруг спросил Престан. - Насколько я знаю, это не маленький город.

- Да, немаленький. Второй по числу жителей после Москвы. У нас даже есть аттракцион ужасов. Конечно, такие аттракционы везде есть, но наш самый огромный в мире. Я там была, - с нескрываемой радостью на лице поведала Сэм. - Там так здорово, но… - Сэм наклонилась над столом и тихо сказала: - …я немного описалась, когда меня схватил за руку мёртвый уродец.

- Очень рад за тебя. Но в таком городе и не нашлось для тебя подходящей школы? - спросил Престан, даже не повеселев на откровенное заявление своей собеседницы.

- Почему же не нашлось? - Сэм заметно сникла, догадавшись, что разговора об аттракционе ужасов не будет. - Но в Мэнфилде учился папа. Так что это дань традиции. И ему кажется, что мэнфилдская школа самая лучшая на всём свете. Но в наши дни всё изменилось. Он же не в курсе, что эта школа представляет собой сейчас, - ответила Сэм.

- И что сейчас представляет наша школа? - спросил Престан.

- Как будто ты не знаешь, Престан, - засмеялась Сэм.

- Значит, наша школа - отстой, - произнёс Престан. - Несмотря на то, что эта школа даёт тебе знания.

- Я этого не говорила! Про то, что наша школа - отстой, я не говорила! Ты всё переиначиваешь!

- Именно это ты и сказала. - Престан откинулся на спинку стула.

- Я просто имела в виду, что учебный год заканчивается сам собой, и приходиться только удивляться: как так? Вроде ничего и не делала, а аттестат получила.

- Это только у тебя так, - жесткие слова вырвались из красиво очерченных губ Престана. – Прости, Сэм, но ты абсолютно не вписываешься в коллектив школы. Ты слишком другая.

- У меня предложение, - сказала Сэм.

- И какое же? - поинтересовался Престан.

- Давай просто посидим молча, раз у нас не получается нормального разговора. И вообще, не цепляйся ко мне. Ты не имеешь на это права. И дай мне спокойно доесть мой обед.

- Ладно, не обижайся. - Внезапно рука Престана легла ей на руку.

Сэм вытащила свою руку из руки Престана и спрятала её на своём колене.

Потом Престан повёз Сэм домой, в школьный городок.

Он остановил машину, не доезжая до центральных ворот, выключил мотор, и предложил немного прогуляться.

- С какой стати? – вспылила Сэм.

- Не хочу, чтобы мы расстались врагами.

- Ну, хорошо, - равнодушно согласилась Сэм.

Пока она выходила из машины, то всё время думала, как же они будут гулять? Возьмёт ли он её за руку? А может, вообще обнимет. А что? Так почти все и гуляют влюблённые парочки. Стоп! Престан и Сэм - не влюблённая парочка.

Сэм подошла к Престану, и они пошли. Каждый сам по себе. Престан сразу засунул свои руки в карманы штанов. И он не особо близко шёл с Сэм. Между ними оставалось расстояние.

В парке было людно. Как всегда. И именно это сейчас расстроило Сэм. Было бы гораздо лучше, если бы они в парке оказались только вдвоём. А то вокруг туристы, женщины с колясками, парни с девушками, у которых в руках по булке, чтобы кормить уток в пруду. Здесь и стариков много. Гуляют, никуда не спеша и наслаждаясь видами пруда и цветов.

- Ты действительно не хочешь пойти на праздник? - Престан внезапно подал голос. – Может, уже передумала?

- А ты хочешь меня пригласить? Знаешь ли, я не особо люблю толкаться в толпе.

- Я не приглашаю тебя. Просто спрашиваю.

- А зачем просто спрашивать, если ничего ценного предложить не можешь? Любишь пустые разговоры?

- С тобой невозможно разговаривать, - сказал Престан.

- А, ты, наверное, с Карли пойдёшь? А сам сидел, там, в приёмной, и брехал, что никуда не собираешься.

- Я просто передумал, - с безразличием ответил Престан.

- Я тоже могу передумать, только лишь с той разницей, что если я захочу попасть на концерт, то я туда попаду, несмотря на то, что билетов на концерт нет. Но мне их даст Илья, стоит мне ему об этом заикнуться. Он - мой должник на века вечные, до скончания наших жизней. Вот так.

- И что он тебе должен? - спросил Престан.

- Очень многое. Я храню его великую тайну, - сказала Сэм.

- Наверное, это очень страшная тайна? - предположил Престан, всматриваясь в красноречивое лицо Сэм Пейпс, которую уже разрывало на части, так хотелось ей с кем-нибудь поделиться тайной Ильи.

- Да тебе такая тайна и не снилась! Я такое знаю об Илье, что проболтайся я кому-нибудь, ему в лучшем случае светит условный срок.

- Он распространяет наркотики? - прямо спросил Престан.

- С чего ты взял? - опешила Сэм. - Какие ещё наркотики? Ха-ха! Ты, что, Престан, ты подумай сам, как Илья может распространять наркотики? Он что, похож на распространителя наркотиков? - Сэм стала слишком многословной. - Ну, ты и придумал, Престан! Ну, ты даёшь!

- Если о Трещалкине узнает Комитет школы, ему придётся иметь дело с полицией. Директора Табакеркина нет, А Фигушкин вряд ли станет выгораживать того, кого не знает.

- Каким образом Комитет это узнает?

- Ты проболталась мне, хотя я тебя об этом и не просил. Что же будет, если тебя спросят?

- Я буду молчать. Вопрос теперь в другом, - Сэм реально испугалась, - готов ли ты молчать? Или подставишь меня?

- Ты думаешь, я могу это сделать?

Сэм сделала шаг в сторону и опустилась на скамейку. Она посмотрела на Престана снизу вверх.

- Если случайно кому-то скажешь об Илье, то хотя бы не говори, откуда ты это узнал.

Престан опустился рядом на скамейку.

- Я не стану никому ничего рассказывать. Во-первых, у меня нет доказательств. Твои слова ровным счётом ничего не значат, а во-вторых…

- Мои слова ничего не значат… - повторила Сэм. – Разумеется…

- А во-вторых, я не стану тебя подставлять.

Сэм улыбнулась. Престан шутливо толкнул её плечом.

- Давай сходим на пруд? - предложил он.

- Чтобы уток покормить?

- Если хочешь, покормим, - ответил Престан.

Престан снова не взял руку Сэм в свою руку. Оно и понятно, они же не влюблённая парочка.

Он купил одну большую булку и всучил её Сэм. Подойдя к пруду, Сэм в задумчивости отломила кусочек от булки и положила себе в рот.

- Я не думаю, что это для людей, - произнёс Престан, видя, что Сэм собирается это сделать ещё раз.

- Ты думаешь, это только для уток?

- Я думаю, да.

- Но я от этого не умру? Престан, скажи мне скорее, что я не умру, - на полном серьёзе потребовала Сэм, заглядывая Престану в глаза.

- Конечно, не умрёшь. Это же не яд. А просто отходы хлебопекарного производства, - сказал Престан.

- Правда? А на вкус как обычный хлеб. Дать попробовать? - Сэм уже отломила кусочек и поднесла к губам Престана.

- Ты что, Сэм? - отпрянул Престан. - Не надо.

- Как хочешь. - Сэм забросила этот кусочек подальше в воду.

Сэм скормила всю булку уткам. Потом они пошли в глубь парка. На телевизионных экранах в это время появилось сообщение, что в эту субботу в парке будет праздник, посвящённый столетию открытия мэнфилдской школы. И Сэм снова вспомнила про бедного Илью с его билетами на концерт и про то, что она совершенно не умеет хранить чужие секреты.

Престан завернул на небольшую асфальтированную тропинку, которая вела вглубь леса. Здесь ещё можно было поверить в то, что ты в целом парке один. Иногда какая-нибудь птица что-то прощебечет или какое насекомое прострекочет. Словно, это настоящий лес.

- Как в лесу, - сказала Сэм, оглядываясь по сторонам.

- Точнее, как в Тинториусе, - сказал Престан.

- Это как понимать? В том смысле, что Тинториус весь засажен деревьями? - спросила Сэм.

- Ну…, он же не специально ими засажен. Они там растут сами по себе. У нас прямо за школой вот такой же лес был. А за ним река Мойеро. – Престан остановился.

Сэм тоже остановилась.

- Ностальгия по Тинториусу? – спросила она и облокотилась спиной к берёзе.

- Нет, - Престан обернулся на Сэм. – Не то. – Он медленно подошёл к тому же дереву, опёрся рукой о ствол, немного наклонился к Сэм.

“Сейчас поцелует”, - обрадовалась Сэм.

Престан наклонился к ней, …но не поцеловал.

- Я тут недавно включил телевизор и увидел тебя, - сказал Престан.

- Я тоже себя видела, - сказала Сэм, рассматривая Престана. Когда ещё представится такая возможность - рассмотреть красавчика Престана на таком близком расстоянии.

- Мне очень жаль, что с тобой это произошло, - сказал Престан.

- Жаль, что произошло или жаль, что показали по телику? - спросила Сэм. Она поняла, что Престан не отводит глаз от её губ, и она снова понадеялась, что сейчас-то он уж точно её поцелует. …Но этого снова не произошло.

- Ответь мне честно…

- Что именно? - нетерпеливо перебила Престана Сэм.

- Что же тогда произошло в архиве? - договорил Престан.

- Я защищалась, - ответила Сэм.

- Ты напала на Покатигорошека только потому, что он …простой работяга и беззащитный? - Престан убрал руку с дерева, чем полностью разбил надежды Сэм на поцелуй.

- Что за глупости, Престан?! Как ты можешь? Тебя там не было, но ты что-то утверждаешь. - Сэм отвернулась. – Я поняла… Ты позвал меня на обед, чтобы что-то узнать… но я тебе больше ничего не скажу. Умирай от любопытства. А мне пора домой.

- Ты всё не так поняла. Я, конечно, верю тебе. Но в школе сейчас так много об этом говорят и порой такие вещи… Ладно, неважно. Давай я тебя провожу.

Тропинка была извилистой. А Престан шёл слишком уверенно для человека, который живёт в Мэнфилде всего несколько дней. Он определённо знал, куда идёт.

Они вышли на тот самый пруд с утками.

Они шли вдоль пруда и молчали. Сэм только и хотела, чтобы поскорее оказаться дома. Она твёрдо знала, что больше никогда и никуда не пойдёт с этим умником.

И тут Престан остановился и нарушил молчание:

- Сэм, постой немного.

- Зачем?

- Один поцелуй, - сказал Престан.

- Какой ещё поцелуй?- Сэм даже не пришло в голову, что речь может идти не об абстрактном поцелуе с кем-то. Но она всё же остановилась.

Престан наклонился к ней и поцеловал её …прямо в губы.

- Ты что? – закричала Сэм, уворачиваясь от Престана. И тут она потеряла равновесие, не удержалась на ногах и повалилась назад, с оглушительным плеском плюхнувшись попой в пруд. Утки рассыпались в стороны, громко хлопая крыльями по воде.

Престан не смог сдержаться от смеха. Он даже не помог ей встать.

- Смеяться было необязательно, - процедила Сэм, кое-как поднявшись на ноги.

- Извини, пожалуйста, Сэм, - Престану всё ещё было смешно. – Но какого чёрта ты от меня шарахаешься?

- А ты бы не лез со своими ненужными поцелуями, я бы и не упала! Всё, оставь меня в покое.

- Сэм, прости. - Престан хотел взять Сэм за руку, хотя рука у Сэм была вся в налипших мелких камушках и мокрая.

Сэм убрала руку за спину, круто развернулась и помчалась прочь, не оглядываясь.

 

Дома Сэм была зла на всё: и на свой мокрый комбинезон (она его закинула под кровать, от глаз подальше, чтобы не напоминал ей о её позоре), на Престана (за то, что он всё сделал не вовремя – целовать её надо было у берёзы, а не возле пруда), а главное на себя (за то, что вообще пошла гулять с Престаном).

Сэм до вечера промучилась. У неё началась паранойя. Она не сомневалась, что назавтра об этом узнает вся школа. Престан, наверняка, будет рассказывать, что Пейпс упала в обморок от поцелуя, а его чуть не стошнило при этом.

И некому даже поплакаться. Элли съехала в другую комнату. Других подруг у Сэм нет.

Когда в одиннадцать вечера кто-то постучал в дверь комнаты Сэм, она не сомневалась, что это Элли. Она даже обрадовалась - может, Элли решила вернуться?

…Но на пороге стоял Радосвет.

- Можно мне войти?

- Зачем? - насторожилась Сэм.

- …Мне плохо, - выдавил из себя Радосвет.

- Ты соображаешь, сколько сейчас времени? - спросила Сэм.

- Без трёх минут одиннадцать, - ответил Радосвет, прислонился к косяку двери, и по его красивому лицу потекли крупные градины слёз.

- Что случилось? - спросила Сэм, не веря увиденному. - Тебя кто-то обидел?

Радосвет заплакал вслух.

- Радосвет, ты что?

- Я хочу умереть, - послышалось сквозь плач.

- Я поняла, ты соскучился по маме, - вынесла предположение Сэм. – Но мне тоже поначалу было здесь трудно, но потом я привыкла.

- Я могу войти? - ещё раз спросил Радосвет и громко всхлипнул.

- Ладно, заходи.

Радосвет ринулся на диван, закрыл лицо руками и безмолвно застыл в таком положении на диване. Сэм к нему робко подошла и присела на самый краешек дивана.

- Сэм, я так больше не могу, - произнёс Радосвет. Он убрал руки от лица и посмотрел на Сэм. – Просто не могу.

- Ты о чём?

- Она не пришла.

- Куда?

- Я думал, она придёт. - Радосвет тяжело вздохнул

- Кто? - спросила Сэм.

- Она, - тихо ответил Радосвет.

Сэм так ничего и не поняла.

- Я ждал весь вечер. С шести часов. А она не пришла. Я ведь и объявления здесь везде расклеил. Думал, она обязательно обратит на них внимание и придёт. Я был почему-то уверен, что она интересуется готикой. Почему она не пришла? - Радосвет искал ответ у Сэм в глазах, смотря в них пристально и с тоской. - Я не верю, что она не видела объявлений. Их здесь на каждом углу, невозможно не заметить. Я их отксерил. Сделал двести штук…

Сэм пожала плечами.

- Вместо неё пришёл какой-то толстяк с пакетом еды. У него ещё фигня какая-то на шее…

- Гомер Лисичкин, - предположительно произнесла Сэм. - Значит, его уже выписали из больницы…

- А она не пришла… Я даже не знаю её имени…

- Знаешь, Элли.

- Какая Элли? Твоя чокнутая подружка?

- Элли не чокнутая. Не говори так о ней, - попросила Сэм. - Она моя самая лучшая подруга. Короче, я не знаю, что ты от меня хочешь?

- Но ты знаешь её, - произнёс Радосвет, смахнув слёзы с щёк. – Утром я видел тебя с ней в кафе. У неё чёрные волосы, чёрная одежда…

- А-а-а, Прелеста.

- Её зовут Прелеста? – улыбнулся Радосвет. Но в тот же миг улыбка исчезла. – Она считает меня идиотом! Не знаю, то ли потому, что я младше её, то ли потому, что у неё кто-то уже есть и мне ничего не светит… Не знаю…

- С чего ты взял, что она считает тебя идиотом? - спросила Сэм. – Вы с ней даже не знакомы.

- Знаю и всё тут. - Радосвет не смог признаться Сэм, что с Прелестой он познакомился утром при неприятных обстоятельствах.

- Ну, раз знаешь, значит, так оно и есть.

- Бог мой…! - проревел Радосвет. - Я примчался к единственно родному мне человеку во всём Мэнфилде и что получил взамен? “Значит, так оно и есть”! - Радосвет повторил слова Сэм. - Моё сердце разбито, а ты мне говоришь, что так оно и есть!

- Ладно, Радосвет, я кое-что придумала…

- Что? – обрадовался Радосвет. – Ты меня с ней познакомишь? Ты ей расскажешь, какой я хороший брат и замечательный человек?

- Нет, Радосвет. Не это. – Сэм смутилась. – Я тебе такси вызову.

- Такси?

- Да, такси. Приедешь в свой дорогущий отель, понежишься в ванне с пеной, закажешь себе суши или ещё что-нибудь, что ты любишь.

- Не надо такси! Я не в состоянии сейчас находиться в одиночестве! - взвыл Радосвет.

Сэм растерялась. Она не знала, что делать с братом, который ревёт и не в состоянии находиться в одиночестве.

- Сэм, можно я сегодня останусь у тебя? - Радосвет посмотрел на Сэм своими влажными глазами.

- Тебе придётся спать на диване. И он не удобный.

- Я согласен, - согласился Радосвет. – Сэм, скажи, а у Прелесты есть кто-нибудь?

- Не знаю, - честно ответила Сэм. Она искала в шкафу постельное бельё для Радосвета.

- А ты думаешь, я могу понравиться ей? - спросил Радосвет.

- Не знаю. – Сэм вытянула простыню.

- То есть, я так уродлив, что ты не знаешь, смогу ли я понравится Прелесте? – испугался Радосвет.

- Ты прекрасно знаешь, что ты не уродлив, - разозлилась Сэм. – В нашей семье считается, что уродина – именно я. А ты у нас – супермодель.

- Нет, ты не уродина Ты просто неаккуратная и волосы никогда не расчёсываешь. А моешь их ты ещё реже. А ещё у тебя футболки вечно несвежие и помятые. А ещё ты не пользуешься косметикой. А ещё ты можешь ходить в пижаме весь день, а потом в ней же спать. А помнишь, как однажды в Тиксоне, ну…, в прошлом году, кажется в августе, ты наступила в собачий котях на улице и занесла его на своей обуви в столовую? Ты это помнишь? А я вот ещё что вспомнил…, это когда тётя Лада к нам приезжала, ты попшикалась клубничным освежителем воздуха для туалета и на этот запах слетелись все осы, и…

- Всё, Радосвет. Стоп. Хватит. Я прекрасно помню, что тогда случилось. Постель сам постелешь. – Сэм кинула на диван бельё.

- Я не в обиду тебе это сказал.

- Ладно. Иди мойся, а я тебе чай сделаю. Может, ты есть хочешь? - на свою голову спросила Сэм.

- Хочу, - жалобно подтвердил Радосвет. – Макароны с сыром.

Сэм отварила Радосвету макароны, налила чая. А Радосвет сидел у барной стойки с полотенцем на бёдрах, и рассуждал с набитым ртом:

- Сэм, ты меня никогда не поймёшь. Ты не знаешь, что такое любовь. А мне так тяжело. Ты просто не представляешь, как мне тяжело. Моё сердце …переполнено …чем-то безысходным… Тебе не понять.

И Сэм поняла, что на место любви в её сердце поселилось что-то чёрное. Как же она ненавидит этого Престана Каземирова!

 

Глава 14

“НОВЫЕ ВОЗМОЖНОСТИ”

 

Наступила суббота 26 сентября.

И в воздухе, с самого утра, чувствовалось ожидание чего-то необыкновенного, грандиозного и судьбоносного. …Да, это чувствовали все, кроме Самуэлы Пейпс, которая в это раннее сентябрьское утро ещё и не думала просыпаться.

Настал долгожданный и знаменательный день – новый учебный год в частной мэнфилдской школы, учиться в которой почитается за великую честь. Но никто почему-то при этом не обращает внимание на то, что эту честь очень легко купить.

Познавательный подростковый школьный телеканал “Первоцвет”, всю последнюю неделю освещал подготовку к празднику. Ведущие телеканала - Яра Москвитина и Илья Трещалкин присутствовали только на некоторых занятиях в школе – так они были заняты.

В это утро Сэм проснулась от звука работающего на всю комнату телевизора.

- Глендора Лузгина поздравляет свою самую любимую подружку Вторушу Ветрову, - вещала сладкоголосая Яра Москвитина, - с успешным окончанием десятого класса и желает успехов в одиннадцатом, и просит её никогда не забывать памятные поездки на озеро Байкал. Для своей подружки Глендора просит поставить песню “Душа горных рек” в исполнении молодёжной группы “Улыбка обезьяны”. Что же, мы с радостью выполняем и эту просьбу.

- Элли, убавь звук, - взмолилась Сэм, натягивая на голову одеяло.

- Ты чего, Сэм? Здесь я, Радосвет.

- Ах, да…, Радосвет, точно. Сделай звук потише, - попросила Сэм из-под одеяла.

- Уже полдевятого, - с воодушевлением произнёс Радосвет. - Между прочим, ровно в девять часов будут праздничный выпуск новостей.

- Плевать я хотела на это, – пробурчала Сэм.

- А ты учишься в одном классе с Ильёй Трещалкиным, - сообщил Радосвет.

- А ты думал, что я этого не знаю? - Сэм громко фыркнула и взбрыкнула ногами, сбросив тем самым с себя одеяло. Оно сползло на пол.

- А ты знаешь Яру Москвитину? - спросил Радосвет.

- Знаю. Дай поспать.

- Она классная…, блондинка и всё такое…, - присвистнул Радосвет и встал с дивана. Он закутался в махровую простыню, которой укрывался ночью и пошёл к холодильнику. - Сэм, у тебя что-нибудь холодненькое попить есть?

- Только минералка, но я пила из бутылки.

- Ну, когда ты отучишься пить из горлышка бутылки?! Неужели трудно взять стакан? - Радосвет поплёлся назад на диван. - И что мне теперь прикажешь делать? От жажды помирать?

- Делай что хочешь, - ответила Сэм.

После того, как Яра зачитала последнее послание для Вторуши Ветровой, на экране телевизора появились длинноволосые девушки и такие же длинноволосые юноши, которые принялись исполнять очень заунывную песню, старательно и широко разевая свои рты. Песня была про то, что и у горных рек, как и у людей, тоже есть души. И души горных рек радуются, когда по ним спускаются весёлые молодые люди. И печалятся, когда люди в них сбрасывают промышленные отходы.

- Просто ужас! - принялась громко причитать Сэм. - Какое старьё ставят…

- Да ладно, может после этого что хорошее покажут, - проявил оптимизм Радосвет, улёгшись на диван.

Яра Москвитина – белокурая красавица, в честь праздничного выступления вплела в свои расчудесные волосы жёлтую орхидею «Катлею», и надела белоснежную тунику, расшитую золотой нитью. Она вела трансляцию прямо с улиц школьного городка, и каждый, кто хотел, мог ещё на той неделе передать записку с поздравлениями в адрес своих друзей или преподавателей.

Яра, ещё за полгода до этого события, довела до белого каления всю свою съёмочную бригаду. Всё ей не нравилось, всё было не так, как нужно. А она стремилась к совершенству. И, теперь, её изображение не дрожало на экране после окончания очередной песни, и сами песни появлялись без единой задержки, как только она их объявляла. Камера снимала её только в правильном ракурсе, в котором тень от наращенных ресниц обворожительно падала на щёки.

- Ещё одно поздравление от Глендоры Лузгиной…

- Вот, вот, снова…, - проворчала Сэм.

- …Глендора Лузгина просит поставить песню рок–группы “Танцующие черепа” для своего друга Потапа Северова, и благодарит его за помощь в подготовке к зачёту по физкультуре в прошлом учебном году. Потап, эта песня для тебя, слушай и наслаждайся.

- Ха, по физкультуре! Так бы и говорила, что по всем предметам сразу. Все и так знают, что он за неё учится, - съязвила Сэм.

- Каждый живёт как может, - послышался голос Радосвета.

- Смотри свой концерт молча, - посоветовала Сэм.

- Ты чего? - Из-за спинки дивана появилась голова Радосвета.

- Ты мне нарушил всё утро. Теперь весь день будет неправильный, - пояснила Сэм.

- Понятно. – Радосвет убавил звук.

- А это послание предназначено самому лучшему парню во всей нашей школе. Я полагаю, все уже догадались, кто этот парень, - добавила от себя Яра. - Так вот, Карли Франкс передаёт привет Престан Каземирову…

- Ты куда звук дел, идиот?! – закричала Сэм, свалившись с кровати.

- Ты же сама просила, - не понял Радосвет.

Сэм в одну секунду поднялась с пола и подскочила к Радосвету, вырвав у него из рук пульт.

- …а от себя могу добавить: Престан, мы тебя любим… – голос Яры становился всё громче и громче, а Сэм казалось, что всё ещё тихо, и она прибавляла звук, - …эта песня для тебя. Группа “Стихийное бедствие” с песней “Я вернусь к тебе”!

Длинноногая девица на экране в одном купальнике идёт по городу с отрешённым лицом, а все прохожие одеты подчёркнуто строго: все дамы в костюмах, на ногах закрытые остроносые туфли; у мужчин на головах шляпы, одеты в тёмные костюмы и пальто, в руках портфели. Все они оборачиваются на неё, укоризненно качая головами. Эта девица идёт к океану, заходит в воду, плывёт, потом почему-то идёт на дно, её ноги запутываются в водорослях, на заднем плане проплывают акулы и электрические скаты, а она широко раскрывает рот и во всё горло орёт:

“…Я вернусь к тебе тёмной ночью

Ты не бойся меня.

Разбужу тебя поцелуем,

Ты не бойся меня.

Умираю я в сотый раз, любя тебя.

Я вернусь к тебе тёмной ночью,

Ты не бойся меня…”

- Вот это я понимаю, - произнёс Радосвет, когда появился кадр клипа, где парень этой девушки и её соперница кувыркаются в постели, размазывая друг по другу горячий шоколад.

На экране снова появилась Яра Москвитина с улыбкой до ушей.

- Знаешь, Престан, у нас здесь тридцать шесть записок от девушек с просьбой передать тебе различные пожелания. Главным образом они желают тебе больших успехов в дальнейшей учёбе и вообще в жизни. И, Престан, пожалуйста, перестань разбивать наши сердца, - с юмором, и нарочито умоляющим видом произнесла Яра в камеру, которая в данный момент снимала её крупным планом. Но, похоже, что Яра говорила от чистого сердца. Она не исключение из правил, она тоже всегда теряет покой при попадании в её поле зрения Престана Каземирова.

Пламен Петухов, не смыслящий своей жизни как без камеры, которой он сейчас снимал Яру, так и без самой Яры, недовольно засопел. И этот сап услышали все, даже сидя в своих комнатах у телевизоров.

- И от меня лично, Престан, послушай музыкальную композицию группы “Маслобойка”, - сказала Яра.

Мультяшный клон певца рассекал океан верхом на акуле. А Сэм стояла у телевизора, сжимая пульт в руке.

Затем Яра Москвитина передала ещё несколько поздравлений и песен. А потом её подменил Илья Трещалкин с выпуском теленовостей, который обычно выходил под названием “Дирижабль новостей”. Он появился на экране в таком же виде, в каком появлялся все эти годы. По нему и не скажешь, что на носу праздник. Стиль в одежде всегда остаётся неизменным - синие джинсы и футболка яркого цвета. Сегодня это была красная футболка с изображением двух дерущихся насмерть чёрных собак.

- Привет всем фанатам нашего школьного телеканала ”Первоцвет”. Спешу порадовать всех сообщением, что этот учебный год начался довольно спокойно. Однако предвижу бурю негодований. Вы скажете, а как же случай с Покатигорошеком Ведёркиным, нашим уборщиком? Увы, как оказалось, здесь виновных нет, …кроме самого Покатигорошека Ведёркина. О чём он только думал? Напасть на ученицу школы, а потом просто исчезнуть с больницы? – Илья поджал губы и пожал плечами. - По-моему, здесь и так всё понятно. Но есть одно «но». Где он сейчас и чем занят? Готовит ещё одно нападение? Так что, в этой истории лично мои симпатии на стороне Сэм Пейпс…

- Какая рьяная защита… Ты ему угрожала? - спросил Радосвет.

- Радосвет, ты уже можешь идти в свой отель. Кризис, у тебя, кажется, миновал. Так что, давай, пошевеливайся, - попросила Сэм. - Освобождай мою комнату.

- Да, ладно, ничего уже и сказать нельзя.

- …порадовал нас и приезд тинторинчан, которым для начала хочется выразить слова поддержки. Друзья, вы можете рассчитывать на нас. Мы весь апрель следили за событиями, которые развернулись в Тинториусе. Мы переживали за вас. Наша школа в итоге пополнилась на несколько десятков человек.

- Именно поэтому я и живу в отеле. Мне здесь места не хватило, - сказал Радосвет, вытянувшись на диване во весь свой рост.

Сэм неслышно хмыкнула и посмотрела на диван. Но там с одного конца были видны только торчащие ноги Радосвета, а с другого - его локоть.

- …нам, ученикам одиннадцатых классов, остался всего лишь один год, и мы покинем стены этой замечательной школы. Но огорчаться всё же не стоит. Я верю, что все, независимо от того, где они окажутся после Мэнфилда, найдут своё место в жизни, а воспоминания о золотых днях Мэнфилда ещё очень долго будут греть нас в часы, когда нами будет обуревать ностальгия и печаль. А сейчас, важнейшие новости на сегодняшний день. Как стало известно из достоверных источников, волосы на голове Кати Сельдерейкиной, пострадавшей весной этого года от изобретения Самуэлы Пейпс, стали отрастать.

- Что-нибудь скажешь - выставлю за дверь в одних трусах, - сразу предупредила Сэм Радосвета.

- Да молчу я, молчу, - откликнулся Радосвет. - Круто. Моя сестра - самая популярная личность в школе…

- …она чувствует себя превосходно и сейчас учится дома, в Тынде. А Сэм я хочу сказать: Сэм, в этом не было твоей вины, - поддержал Илья Самуэлу. – Просто у кого-то клептомания.

- Ты его точно чем-то запугала, - не удержался от замечания Радосвет.

- Радосвет, заткнись, - спокойно сказала Сэм.

- …а сегодня вечером, в восемь часов, в концертном зале, что на территории парка “Золотые дни Мэнфилда” состоится праздничный концерт. Комитет школы подтвердил, что выступят рок-группы: “Белые зомби” и “Чётные числа”. Любители рока останутся довольны. Группа “Белые зомби” исполнит песни со своего нового альбома “Чёрно-белая радуга”. Не забудьте, сегодня, в восемь вечера. Правда, билетов уже нет. Кто не успел купить, смогут насладиться музыкой с экранов, установленных по всему парку. Более того, весь концерт будет отснят и выдан в эфир 26 сентября в воскресенье в послеобеденное время. А сейчас блок рекламы, и Яра Москвитина продолжит концерт поздравлений.

К двум часам дня Сэм всё же удалось спровадить Радосвета.

Сэм весь день просидела в своей комнате, прокручивая в голове вчерашний день, который был покрыт позором. А ровно в шесть объявилась Элли, наполнив жилище Сэм ароматом туалетной воды “Агент провокатор” - ароматом, на который ведутся все парни без исключения (так думает Элли, но на деле, это совсем неправда. Сэм пробовала однажды. Не помогло).

Прямо с порога она всучила Сэм в руки лист бумаги, почти не исписанный.

- Это твои слова. Попробуй только не выучить, - грозно сказала Элли. - Уж, постарайся как-нибудь.

Сэм не сразу сообразила. Элли это поняла.

- Завтра утром кастинг на роль в сериале. Ты мне нужна для помощи в диалоге.

Элли выбрала диалог, в котором должны участвовать двое. Это из поэмы Рональда Фербера “Летящая башня”. Это где главная героиня поэмы - принцесса Луиза (роль Элли в этом диалоге) влюбляется в опасного, но безумно очаровательного злодея, и решается выйти за него замуж. А её сестра - Камилла (роль Сэм), отговаривает её от этого, потому что тоже втайне влюблена в этого очаровательного злодея.

- И это всё? - спросила Сэм, рассматривая строчки. - Это любой дурак выучит за одну минуту. “Подумай о себе, Луиза! Во власти зла окажешься ты скоро!”

- Да. Зато потом будет мой стих. Довольно длинный. И о том, что любовь растопит зло, которого в моём женихе слишком много. Я его с детства знаю наизусть. Всегда чувствовала, что мне это пригодится.

- “Что ж…. Твой выбор не осмелюсь я судить. Как знать... Сама могу злодея полюбить”, - дочитала последние строчки Сэм. – Считай, что я уже свою роль выучила.

- Как знать, - скривилась Элли. – В конце концов, что ты стоишь? Давай, одевайся. Тебя все ждут.

- Кто ждёт? - не поняла Сэм.

- Я, Груша, Прелеста. Они уже на улице.

- Элли, я не собиралась идти на праздник.

- Я ничего не слышу! – Элли сделала вид, будто оглохла. – Собирайся!

Сэм пригладила волосы руками, подтянула джинсы.

- Я готова.

- Ты так и пойдёшь?

- Элли, перестань зацикливаться на одежде,- сказала Сэм, уже стоя в дверях.

Элли, округлив глаза, вышла из комнаты.

- Да, да, знаю, но больше я никогда не буду такой, какой была вчера утром, - сразу сказала Сэм, увидев выражение лёгкой брезгливости на лице Груши.

А Прелеста, похоже, тоже не слишком была озабочена модными тряпками. Одета в чёрный, простого покроя облегающий атласный сарафан до колен, тонкие чёрные чулки с незамысловатым узором и чёрные лёгкие сапожки, плотно прилегающие к её ногам. В целом, Прелеста выглядела как самая обыкновенная девушка, если забыть про тех летучих мышей и пауков из серебра, которые украшали её шею, уши и пальцы рук.

- Это просто невероятно - у нас билетов на концерт. И во всём виновата ты, Сэм, - заявила Элли, быстро шагая к парку. – Почему ты не позаботилась об этом ещё весной?

- Я знала, что никуда не пойду.

- Да, конечно. Но если бы у тебя был билет, я бы его у тебя сейчас перекупила.

Как только они вышли из западных ворот, им осталось пройти несколько метров, и они попали в королевство воздушных шаров и безудержного веселья. Здесь было столько подростков, что от них рябило в глазах. Сэм увидела Нелли Кнапп. Она приплясывала на месте, держа в руке бутылку с каким-то напитком и посасывая его содержимое из трубочки. Она не делала ничего особенного, но внимание привлекала сразу своими туфлями на высокой платформе, внутри которой мерцали огоньки, как включенные фонарики.

- Нелли, у нас три билета на пятерых! - громко сказала, подскочившая к Нелли, Соня Дружинина. - Будем тянуть жребий! Но говорят, что у Трещалкина есть билеты! Наверное, ждёт, что кто-нибудь ему за них предложит баснословную цену!

- Ты хочешь сказать, что я могу туда не попасть?! - взбесилась Нелли, прекратив танцевать.

- Нас пятеро - ты, я, Матильда, Душка и Жула. И три билета. Что ты предлагаешь? - спросила Соня.

- Я предлагаю… Я предлагаю… В общем, я отдала деньги за билет и хочу его получить!

- Все отдали деньги за билет.

- Насколько я помню, я первая протянула тебе деньги! Гони мне мой билет! – Нелли схватила Соню за запястье.

- Ради Бога, успокойся, - испуганно пролепетала Соня, протягивая билет Нелли. - Я думаю, девочки тебя не поймут, Нелли. Так нечестно.

- Вот и хорошо. - Нелли выхватила билет из рук Сони и продолжила приплясывать на месте.

- Вы слышали?! - Элли замерла на месте. - Она говорит, что у Трещалкина есть билеты! Нужно срочно его найти!- Элли выскочила с тротуара на середину дороги и стала озираться по сторонам. - Вот где его искать?! Где? Кто-нибудь видел этого Трещалкина?!

- Эй!!! - Сэм подскочила на месте. Непонятно кто и с каким умыслом подкрался к ней сзади, наклонился к её уху, подул в него своим горячим дыханием, а потом ещё и положил руки ей на спину.

Сэм молниеносно обернулась. Перед ней стоял Илья в солнцезащитных очках.

- Илья, ты меня до смерти напугал! Зачем так делаешь? - раскричалась Сэм.

- Я легко узнаваем? – расстроился Илья. – Чёрт. Нацепил очки и думал, что никто меня так не узнает. Нет никакого спасения от желающих приобрести билеты любой ценой. - Илья наклонился к Сэм: - Извини, что напугал. Тебе всё ещё нужны билеты?

- Мне? Нет! - ему Сэм.

- Илья, поговаривают, что у тебя есть лишние билеты? - Элли очень обрадовалась, увидев, что тот сам оказался поблизости. - А я тебя сегодня по телевизору видела. – Она провела пальцем по обнажённому плечу Ильи. - Так, у тебя есть билеты?

- Вообще-то, есть… Но только для Сэм. Извини.

- Что?! – Элли просто озверела. – Только для Сэм?! Да она идти туда не хочет! Продай мне!

- Илья, продай ей билет, - попросила Сэм. – И мы с тобой в расчёте.

- Ладно. - Илья достал билеты из заднего кармана штанов и протянул их Элли. - Совершенно бесплатно. И целых два. Это последние.

- Правда?! - Элли кинулась на Илью и поцеловала его чуть ли не в губы. – О, Илья! – Но в тот же миг она схватила Сэм за руку и потащила в сторону. - Всё, говори «до свидания» своему дружку. Нам некогда. Прелеста и Груша уже на аттракционах.

Они с трудом протискивались через толпу. В основном, все толпились, чтобы друг у друга разузнавать, где ещё можно купить билет, пусть даже и с накруткой. И тут Элли отпустила руку Сэм, а сама просто растворилась в толпе.

Сэм остановилась, выискивая Элли. Тщетно.

- Престан, ты же сказал, что не придёшь! - услышала чей-то голос за своей спиной Сэм. - Почему ты передумал? - Девушка со светлыми кудряшками подбежала к Престану. Это была та самая Ружена Цветкова, про которую Элли сказала, будто та - нимфоманка.

- Карли настояла.

- Ты будешь на концерте? - прокричала Престану Ружена.

- Придётся пойти! Карли очень хотела!

«Карли очень хотела», «Карли настояла»! Сэм готова была отрезать себе уши, чтобы ничего этого не слышать. Только недавно он ходил с ней в «Надию». Только недавно они вместе кормили уток на пруду. Только недавно он её поцеловал. Вернее, пытался поцеловать. А сейчас он пришёл на праздник с какой-то Карли.

- Престан, всё в порядке! Мы можем идти! - К Престану подскочила Карли Франкс. Она завязала на голове высокий хвост, ярко накрасила глаза и губы. Сегодня она выглядела очень даже неплохо. Она обвила руками шею Престана и поцеловала его в губы. И он тут же поцеловал её в ответ. …И Сэм чуть не умерла от зависти.

Карли с Престаном ушли под завидущие взгляды всех девчонок, которые здесь были.

- Сэм, хочешь прокатиться на “Оторви голову”? Груша и Элли уже катаются! Похоже, им нравится! - Это была Прелеста.

- Я не хочу, - еле слышно ответила Сэм.

- Сэм, я не расслышала, что ты сказала.

- Я не пойду!

- Понятно. – Прелеста закусила губу. – Элли сказала, что потеряла тебя. Боже, что за ужасная карусель… Я не могу разобрать, где же Элли…

Прелеста уставилась на громадное сооружение, коим являлась карусель, которую так опасалась секретарша Велена. Множество сидений с невероятной скоростью вращаются вокруг своей оси, да ещё плюс к этому умудряются мчаться вперёд. Сиденья так быстро мелькают, что невозможно рассмотреть тех, кто в них сидит. Сэм разглядела Грушу, да и то только по блестящей заколке на голове. А Элли она так и не увидела

- Девочки, вы стоите в очереди? - спросил мальчишеский голос.

Сэм обернулась. Но никого не увидела. И поэтому промолчала. А Прелеста всё ещё пыталась разглядеть на карусели Элли.

- Девочки, вы здесь в очереди или как?

Сэм снова обернулась. И снова никого.

- Мне что, в третий раз спросить?! - кто-то сильно разозлился.

Сэм обернулась. И Прелеста тоже обернулась.

- А-а-а, это ты, Малюта, - протянула Прелеста. – Что ты хочешь?

- Три раза к вам обращался! Вы что, совсем глухие? - нетерпеливо спросил Малюта Гномов. Он приехал из Тинториуса.

- Малюта, здесь такой шум, разве сам не видишь? - спросила его Прелеста. - Нет, мы не стоим здесь в очереди, если ты это хотел у нас узнать.

- Хорошо, тогда отойдите в сторонку. Здесь выстраиваются в очередь те, кто собирается прокатиться, - с умным видом заметил малорослый Малюта.

- Пошли, Сэм, - сказала Прелеста.

- Куда?

- Ну, не знаю. - Прелеста посмотрела по сторонам. - Хочешь чего-нибудь из еды?

Сэм пожала плечами.

- Пойдем, посмотрим, - предложила Прелеста. - Где-то здесь я видела аппарат с пирожными.

Прелеста пошла на поиски аппарата, который она здесь видела совсем недавно. Сэм поплелась за ней, думая о Престане и постоянно на кого-нибудь натыкаясь. То она чуть не налетела на маленькую девочку с огромным ведром попкорна, то споткнулась о ногу Есени Чемоданова, который во всю флиртовал с Руженой.

Когда Прелеста и Сэм удалось разыскать аппарат с пирожными и кофе, они направились к фонтану с русалками и присели на каменный выступ.

- Интересно, как Элли удалось купить билеты? - спросила Прелеста, набив до отказа свой рот пирожным. - Они же жуть какие дорогие сегодня.

- Она их выклянчила у Ильи. Причём бесплатно.

- Бесплатно? - удивилась Прелеста. - Этого Илью головой вниз в детстве не роняли?

- Может быть. – ответила Сэм, не вдаваясь в подробности. – Зато Престан и Карли тоже каким-то образом достали билеты. Наверное, здорово переплатили.

- Да брось ты, Сэм. Наверняка, Престан ничего не переплачивал, - махнула рукой Прелеста. - Разве есть что-то невозможное для сына мэра Негодяева, владельца нашей школы? Что Престан пожелает, то у него и будет.

Хорошо, что Сэм к этому времени уже успела проглотить то, что у неё было во рту, а иначе она подавилась бы.

- Престан - сын мэра Негодяева? - с трудом вымолвила Сэм. - А господин Негодяев - владелец школы?

- Да, - подтвердила свои слова Прелеста, облизывая палец, выпачканный пирожным. - Но это его секрет. И я, похоже, проболталась. - Прелеста нагнулась вперёд и прыснула от смеха. - Престан очень наивен. Дожил до семнадцати лет и всё ещё полагает, что девушки умеют хранить секреты.

- Он тебе это сам рассказал? - Сэм так и не поверила Прелесте.

Прелеста кивнула головой, попивая кофе из высокого картонного стакана.

- Выходит, что наша школа - его собственность. Собственность Престана…, – стала рассуждать Сэм, застыв с пирожным в руке.

- Выходит, что так, - согласилась Прелеста. – Только постарайся, пожалуйста, об этом пока никому не говорить. А то он взбесится.

- Тогда я не понимаю…, зачем ему сдался этот Тинториус? – спросила Сэм. – Он мог с самого начала жить в Мэнфилде.

- Конечно, мог бы. Но… Всё не так просто. Эти отношения… Между ним и его отцом… Очень тёмная история, - произнесла Прелеста, загадочно опустив глаза.

- Тёмная история? – разволновалась Сэм. – Не расскажешь?

- Запросто.

Сэм не поверила своим ушам, поудобнее устраиваясь на каменном выступе.

- У Престана умерла мама. И это случилось очень давно, - сказала Прелеста, поставив картонный стакан возле себя. - И Престан всю свою жизнь в смерти мамы винит господина Негодяева.

- Он её, что, убил? - ужаснулась Сэм.

- Нет… Он никого не убивал… Она убила себя сама, …с его молчаливого согласия…

- Я не поняла, - прошептала Сэм.

- Всё очень просто, на самом деле. Короче, слушай всё с самого начала. – Прелеста замолчала. Потом посмотрела на Сэм и улыбнулась. – Сэм, расслабься. История давняя и вполне возможно, не совсем правдивая. Престан не может знать всю правду. Он об этом рассказывал больше опираясь на свои догадки и эмоции…

- Понятно, - расслабилась Сэм.

- Мама Престана жила слишком беззаботной жизнью. И это ей не нравилось. Она хотела работать, хотела мужа, который видел бы в ней личность. Хотела иметь много детей и уютный дом за городом с овощными грядками. Но вместо этого она десять лет просидела в роскошном особняке, ничего не делая. Вообще-то нет… Она пристрастилась к спиртному. А больше всего она хотела развестись с мужем. Но он был против этого. И однажды, сильно напившись, она вылезла из окна ванной комнаты, чтобы сбежать из этого дома, но… поскользнулась и упала. Несчастный случай , верно?

- Вроде, да, - согласилась Сэм.

- Но не для отца Престана. Он объявил о её сумасшествии. Попытка суицида. И какое-то время мама Престана находилась в психушке. А потом она вернулась домой. И пошло-поехало…

- В каком смысле?

- Она так и не оставила попытки склонить мужа к разводу. Любой ценой. И господин Негодяев однажды застал её с официантом. Ну…, они обнимались и всё такое. И раз в неделю он обязательно с кем-нибудь её заставал.

- Он её каждый раз прощал? - спросила Сэм, позабыл про своё пирожное, которое уже растеклось по всей её ладони. Она сидела и слушала Прелесту, раскрыв рот. А Престан считает, что Сэм не умеет хранить секреты. Это Прелеста - чемпион по неумению хранить чужие секреты.

- Он понял, что это – провокация. И никак на это не реагировал. И тогда мама Престана…, кстати, её звали - Дана, так вот…, однажды Дана сорвала со стены арбалет, которых в доме мэра целая коллекция, и выстрелила в своего мужа.

- Но зачем?

- Чтобы реально стать вдовой, - спокойно разъяснила Прелеста. – Раз не получилось стать разведёнкой, нужно попробовать стать вдовой.

- Но это же убийство!

- Тем не менее, она не убила своего мужа. Лишь ранила. В плечо. И попала за решётку.

- Какой ужас, - прошептала Сэм. – Тюрьма…

- Ужас в том, что она в этой тюрьме подсела на героин, - сказала Прелеста. – Вернее, в том… Что, вскоре господин Негодяев решил баллотироваться в мэры города. Но сидевшая в тюрьме жена – не идеальная биография для такого человека. А вот жена, прощённая мужем, пусть даже попытавшаяся его убить – это уже лучше. Поэтому он сделал так, что её выпустили из тюрьмы, признав шизофреничкой. А он… он не стал мешать ей в её увлечениях, пока она не превысила дозу. Так она и умерла. Престан говорит, что сам видел, как отец приносил наркотики Дане…

- О, нет…

- О, да… Престан говорит, что его отец скупил всю эту школу, чтобы тот не забывал, что у него есть отец. Это как напоминание, потому что в реальной жизни они почти не общаются. Престан хотел пойти в обычную школу, но нигде не приняли его документы. Распоряжение мэра Негодяева… Престан словно под колпаком.

- А у них серьёзные отношения? – осторожно спросила Сэм. – Я про Престана и Карли. Они, наверное, после школы поженятся… Да?

- Престан и Карли? Поженятся? - Прелеста нахмурилась и при этом глубоко задумалась. Наверное, представляла в уме такую возможность. - Нет, я не думаю. Ведь Карли не очень хорошая девочка… Слишком много спиртного… Слишком ветреная… Престан никогда на такой не женится. Встречаться – да, но жениться… Нет. – Прелеста посмотрела на свои липкие от пирожного пальцы, перегнулась назад и опустила руку в фонтан. – Карли у него только для развлечений.

- Разве? – не поверила Сэм.

- Увы… Посуди сама – до Карли была Ружена. До Ружены была Ева Борисова, которая потом оказалась беременной непонятно от кого, потому что встречалась сразу с троими. До неё была Анна Ковалик – любительница заниматься сексом в школьных туалетах. А до неё были такие же… порочные. Ему всегда нужны самые худшие варианты из всех возможных, потому что именно они готовы на всё ради него… Это все знают. - Прелеста закивала головой, как бы в знак подтверждения своих же слов. - А хочешь, я тебе расскажу про его сценарий зарождения отношений с девушкой? - И не дождавшись, когда Сэм выскажет интерес, Прелеста приступила к разоблачению Престана. - Он подходит к ничего не подозревающей замухрышке и приглашает её куда-нибудь с ним пойти. Обычно, это самый хороший ресторан в городе. В Тинториусе это был - “Лунные тропинки”. В Мэнфилде, это, скорее всего, будет “Надия”…

- Я, наверное, пойду домой, - внезапно сказала Сэм.

- Ты что, Сэм? Скоро концерт начнётся, посмотрим его здесь по телеэкрану! - Прелеста протянула руку и пальцем указала на экран, который был хорошо виден с их места.

- Что-то нехорошо мне. Возможно, от пирожного…

- Тебя проводить до корпуса? - предложила Прелеста.

- Нет, не надо. Я сама.

- Ну, ладно, - пожала плечами Прелеста. - Всего хорошего! И удачи на кастинге!

- На каком кастинге? - не сразу сообразила Сэм.

- Элли рассказала, что ты ей завтра помогаешь.

- Ах, да, совсем забыла. Верно.

Сэм на ватных ногах дошла до своего корпуса.

Госпожа Сторожкина сидела на вахте и вязала носок своему внуку под звуки мексиканского сериала.

Сэм, не помня как добралась до комнаты, прямо в одежде бухнулась на кровать. Случилось самое ужасное… Она угодила в список замухрышек с сомнительной репутацией, до которых питает слабость идеальный Престан Каземиров.

Музыка с улицы влетала в окно. Но Сэм всё равно удалось заснуть. Ей ничего не снилось. Она просто погрузилась в глубокий сон, как будто на какое-то время утратила сознание от шока.

И вдруг непонятный шум врывается в её пустоту. И она тут же проснулась.

Грохот и рёв шёл прямо с улицы.

Сэм села, опустив ноги с кровати. Прикрыла глаза. Рёв то смолкал, то начинался снова. И это действовало на нервы. Сэм встала, подошла к окну. Прямо на дороге, которая проходила под её окном, кто-то заводил мотоцикл. Было уже довольно темно, но уличные фонари неплохо освещали окрестности. И Сэм прекрасно видела, кто её разбудил сегодня вечером.

Честен Засоркин.

Сэм опёрлась руками о подоконник и сильно высунулась из окна.

- Эй, Засоркин! Хватит шуметь!

Но рёв мотора заглушил попытку Сэм докричаться до Засоркина.

- Как же ты мне надоел!!! - закричала Сэм уже больше не для Засоркина, а просто чтобы сбросить своё же напряжение. Гнев буквально разрывал её на части. Более того, что он словно сжигал её. – Чёрт! Вали отсюда, придурок!!! - По ней прокатилась горячая волна. Сэм настолько явно это ощутила, что оторопела, прислушиваясь к себе. И тут же прямо из Сэм полилось что-то ярко-оранжевого цвета. У Сэм спёрло дыхание. Она уставилась на окно, куда только что всё это и выскочило.

На улице что-то будто разорвалось, осветив окрестности яркой краткой вспышкой.

Сэм бросилась к окну. И всё, что она увидела – перевёрнутый мотоцикл Засоркина, по которому пробегали редкие язычки пламени. А самого Честена нигде и видно не было.

- О, Боже…, – сдавленно прошептала Сэм, с ужасом всматриваясь на дорогу. – Я его убила…

Сэм бросилась в коридор. И пока она перескакивала ступеньки, в воображении уже рисовались картины её будущего: её арестовывают, потом судят, потом сажают за решётку на тридцать лет.

- Сэм, что это было? - Госпожа Сторожкина с беспокойством уставилась на Сэм, держась за ручку входной двери и не рискуя выйти на крыльцо.

- Не знаю, - с трудом вымолвила Сэм. - Я только грохот слышала.

- Что это может быть? - снова спросила госпожа Сторожкина. - Может, петарда взорвалась?

- Наверное, - согласно закивала головой Сэм. - Нужно выйти посмотреть. Давайте вместе.

- Давай, Сэм, - согласилась госпожа Сторожкина. Она вернулась к своему рабочему месту, нацепила на нос свои очки, в которых обычно читает.

- А зачем Вы эти очки надели, госпожа Сторожкина? - спросила Сэм.

- Чтобы не так страшно было, деточка. В них я всё равно ничего толком не увижу. А если ты мне скажешь, что там ничего страшного нет, я их сразу сниму, - пояснила вахтёрша.

Они вышли на крыльцо, и им обеим стало ещё страшнее. На улице никого из людей нет. Лёгкий ветерок задевает листья деревьев, которые шелестят.

Сэм молилась, чтобы госпожа Сторожкина не предложила обойти корпус с той стороны, куда выходили окна Сэм. Ведь там подорванный мотоцикл. Но как это возможно? Никто не способен на такое… И тут Сэм посетила одна мысль – её в школе считают не очень хорошим человеком. Её не любят. А значит, она проклята. А раз проклята, то вполне может быть наделена бесовскими силами…

Боже мой, она только что укокошила Честена Засоркина, который вошёл в восьмёрку отличников. Ей, наверное, только за это назначат смертную казнь. У Сэм холод по спине пробежал. Госпожа Сторожкина вцепилась ей в плечо мёртвой хваткой.

- Сэм, ты что-нибудь видишь? Что-нибудь подозрительное видишь? - спросила госпожа Сторожкина.

- Пока нет, - ответила Сэм.

Они продвигались вперёд. Сэм понимала, что рано или поздно они наткнуться на бездыханное тело Честена.

Они подошли к розовым кустам.

- О, нет! - не своим голосом сказала Сэм, прижав правую руку ко рту, и отвернулась.

- Что такое, Сэм? Что ты видишь? - запричитала госпожа Сторожкина.

- Это он, - заплакала Сэм. – Честен…

Госпожа Сторожкина охнула, и дрожащей рукой медленно стянула со своего носа очки для чтения.

Сэм закрыла лицо руками.

- Сэм, оставайся здесь, а я полицию вызову, - голос госпожи Сторожкиной звучал ровно, но как-то обречённо.

- Нет! – крикнула Сэм, убрав руки от лица. Но тут, снова увидев Честена с безжизненным лицом, отвернулась. – Я не останусь с мертвецом!

Сэм больше всего в жизни боялась мертвецов, а на улице уже темно, в учебном городке никого нет, кроме вахтёров в жилых корпусах и трусихи госпожи Сторожкиной рядом.

- Хорошо, Сэм, мы пойдём вместе, - согласилась госпожа Сторожкина. - Господи, да что же такое могло случиться? За что его так? Бедный мальчик! - всю дорогу причитала госпожа Сторожкина.

Госпожа Сторожкина и Сэм наперегонки заскочили на крыльцо и чуть не застряли в проёме двери. Неизвестно, чего так боялась госпожа Сторожкина, но лично Сэм боялась, что Честен превратится в зомби, догонит их и схватит за попы, если они не успеют их вовремя спрятать за дверями.

Госпожа Сторожкина вызвала полицию.

- Скоро приедут, - произнесла госпожа Сторожкина, с жалостью всматриваясь в окошко, которое у неё находилось слева. - Что же могло случиться, Сэм?

- Это, наверное, космос… Скорее всего, метеорит с неба упал, - придумала Сэм.

- Так не бывает, - покачала головой старушка. - Кто-то напал на Честена. Такой славный мальчик. …Кроме одного…, - таинственно сказала госпожа Сторожкина, взяла в руки журнал и стала его как будто увлечённо читать.

- Кроме чего? – насторожилась Сэм.

Госпожа Сторожкина тут же отложила в сторону журнал и произнесла:

- Тут такая история была недавно, что мне с трудом верится. …Но госпожа Караулова, которая вахтёр в одном из северных корпусов, мне рассказывала, что возвращалась она с работы недавно вечером и видела своими глазами, что этот самый Честен Засоркин …занимается сексом с какой-то девочкой …прямо на улице. Она была сверху. И, похоже, ему это очень нравилось…

- Не может быть! - воскликнула Сэм. - Прямо на улице?!

- В такое трудно поверить. Но… кто станет врать в таких делах? - Госпожа Сторожкина бросила быстрый взгляд в окно слева и застыла, силясь что-то сказать.

- Да, в школе полно извращенцев, - подытожила Сэм, оборачиваясь на входную дверь, потому что с её стороны послышался протяжный скрип.

Госпожа Сторожкина схватилась за сердце. Сэм уставилась на неё, но заметив, что у той глаза на лоб лезут и что она не сводит глаз с дверей, осторожно обернулась. …В дверях стоял Честен. А с его лба струйкой текла кровь.

- А-А-А-А-А-А!!! - заорала Сэм, будучи уверенной на все сто процентов, что Честен умер и превратился в зомби.

- Сэм, не ори, пожалуйста, - поморщившись, попросил Честен. - И так голова раскалывается на части.

- Ты, жив? - еле слышно спросила Сэм.

- Что это было? - в свою очередь спросил Честен, проходя в помещение.

- Славу Богу, Честен… С тобой всё в порядке! - обрадовано заговорила госпожа Сторожкина, тяжело поднимаясь со стула. – Как же ты нас напугал. Мы с Сэм думали, что тебя убили, и я даже полицию вызвала. Что это было, Честен? На тебя напали?

- Чёрт. - Честен присел на старое кресло у входа и потёр свой затылок. - Сам хочу знать, что это было.

- Метеорит с неба, - сказала Сэм. - Свалился прямо тебе на голову.

- Какого чёрта мне на голову упал метеорит? – не поверил Честен, с негодованием посмотрев на Сэм.

- Понятия не имею. Не знаю. Но других объяснений не нахожу, - сказала Сэм, остановившись напротив Честена и пристально его рассматривая. Она всё ещё не могла представить Честена, занимающегося сексом с какой-то девочкой прямо на улице школьного городка. Хотя, конечно, внешне он ничего, но его больше наука интересует, и все это знают.

- Никогда в это не поверю, - сказал Честен. – Метеорит… Думай, что говоришь. Как же больно…

- Сильно больно? - посочувствовала Сэм Честену, и даже присела рядом на подлокотник кресла, на котором тот сидел.

Честен окинул её непонимающим взглядом.

- Чего тебе? - спросил он.

- Ничего, - ответила Сэм, но с подлокотника не встала. - Сейчас приедут полицейские с мешком для мертвеца, а ты живой.

Честен еле слышно фыркнул.

- Сэм, правда, не доставай Честена. Давай я тебе, Честен, рану на лбу перекисью обработаю, чтобы не так страшно выглядело, - предложила госпожа Сторожкина. Она подошла к металлическому ящику, висевшему за её спиной. Там у госпожи Сторожкиной хранятся разные средства первой медицинской помощи.

Госпожа Сторожкина взяла пузырёк с перекисью, смочила ею ватку и направилась к Честену, который умирал от головной боли. Он позволил госпоже Сторожкиной обработать ему рану. Кровь так громко шипела от контакта с перекисью, что Сэм не удержалась и подскочила подсмотреть.

- А можно я тоже так же попробую? Можно?

- Сэм, не мешайся под ногами! - прикрикнула на неё вахтёрша, смачивая перекисью другую ватку.

Сэм отскочила в сторону дверей и тут же получила по затылку дверью. Никто не слышал, как подъехала полиция. …Зато теперь у них был настоящий пострадавший. Самуэла Пейпс. Сэм растянулась на полу животом вниз, разбросав руки в стороны.

- Нет, ну что Вы наделали?! - расстроено воскликнула госпожа Сторожкина, держа в одной руке флакон с перекисью, а в другой ватку в крови. - Зачем так резко открывать дверь? Вы ребёнка убили! Да что же такое творится сегодня? – Она поставила на стойку флакон с ваткой. - То Честена непонятно кто чуть не убил. Теперь ещё Самуэла…

- Со мной всё в порядке, - сказал Честен, как только полицейские стали озираться по сторонам в поиске ещё одной жертвы.

- Я вызову скорую помощь? – спросила госпожа Сторожкина у полицейских.

- Сейчас посмотрим, - произнёс мужчина, склоняясь над Сэм. Он перевернул её на спину, пощупал пульс. - И вообще, почему входная дверь у вас открывается вовнутрь? Это грубое нарушение техники безопасности. Вашу школу можно оштрафовать только за то, что двери в жилых корпусах открываются вовнутрь.

- Нам их обещали в скором времени переставить, - начала защищаться госпожа Сторожкина.

…А Сэм в это время, валяясь на полу в коридоре корпуса, безмятежно смотрела сон. Она летела на летающем ковре по воздуху. Она лежала на нём на животе, и, свесив голову вниз, смотрела за тем, что делается внизу.

А вот она пролетает над школой. Странно, здесь совсем безлюдно.

Тут её озарило: сейчас все в парке на празднике! Сэм на ковре ринулась туда.

Здесь веселье идёт полным ходом. На всех экранах трансляция выступления “Белых зомби”. Они тут такое устроили. Выступают чуть ли не в одних трусах! Один только барабанщик сидит в джинсах, но зато у него тоже верх голый. И, похоже, он под кайфом… Да они все здесь под кайфом!

И народу здесь, наверное, целая тысяча. По-крайней мере, на экранах кажется, что в концертном зале не протолкнуться.

Сэм увидела Прелесту. Она сидит у фонтана с русалкой и смотрит трансляцию концерта.

Малюта Гномов сидит возле аттракциона “Оторви голову” и …держится за голову. Возле него сидят две девчонки, вернее полулежат и стонут. Одна попыталась встать, но тут же снова рухнула на место. Наверное, карусель им сместила мозги, чего и опасалась секретарша Велена.

Сэм на секунду задумалась, какого чёрта она летает на ковре и всё может видеть, что творится в парке, если только что находилась в своём жилом корпусе и мешала госпоже Сторожкиной обрабатывать рану Честену. Это, наверняка, …сон. Да, точно! Потому что иначе это никак не объяснишь. Сначала ей снился Честен, а теперь снится праздник. А если это сон, то здесь нет ничего невозможного и непозволительного. Сэм мысленно скомандовала своему ковру лететь туда, где сейчас Престан, то есть в концертный зал. А если её туда не пустят? Она же без билета. Но тут Сэм вспомнила, что это сон, а значит, препятствий возникнуть не должно.

Сэм подлетела к концертному залу, покружила немного вокруг него. Никто её даже не замечает. Она для проверки своей невидимости проскочила прямо перед носом одноклассников. Никакой реакции. Сэм приземлилась на землю. Свернула в трубочку свой транспорт. Он оказался лёгким, как бумага. Сэм взяла его под мышку и вошла в здание. Охранники её даже не замечают. Но найти Престана в зале непросто. И Сэм пришлось снова раскатать свой ковёр, усесться на него и полетать над головами зрителей.

И вот таким образом Престан сразу нашёлся. Сэм подлетела к нему совсем близко. Он обнимал Карли. Они, похоже, совсем не интересуются тем, что творится вокруг. Они слишком заняты друг другом. Сэм могла спокойно протянуть руку и схватить Престана за волосы, чтобы сделать ему больно. А лучше схватить за хвост эту Франкс и поднять в воздух. Сэм протянула руку, чтобы осуществить намеченное, но Престан притянул Карли к себе и стал ей целовать. Сэм растерялась. А потом у неё в голове стало стучать что-то горячее. Наверное, кровь прихлынула к голове. Это всё от злости и зависти одновременно. Горячая волна снова, как тогда у окна, прокатилась по всему телу Сэм и вырвалась наружу. Но она не хотела повторения сегодняшней истории с Честеном - причинять вред людям, пусть даже в своём сне. И тут у неё кое-что получилось: уже в самый последний момент, когда огненный поток стал вырываться наружу, Сэм смогла его перенести на противоположную стену, которая была вся увешана воздушными шарами. Потом её саму оглушили крики со всех сторон. И все ринулись к выходу.

Престан покрепче прижал к себе Карли. Но Сэм понимала, что ничего страшного не произошло. Подумаешь, шары полопались. …И на Сэм внезапно нашло веселье. Она вытянула указательный палец вперёд себя и направила его на длинный хвост Карли. Сэм очень живописно представила, будто из её пальца сейчас посыпятся огненные искры и подпалят хвост этой мерзавки. Всё так и вышло. Сэм была в восторге от своих способностей, которыми благосклонная судьба наградила её во сне. Если бы и в жизни было также…

Карли Франкс запищала. Престан прямо голыми руками принялся стряхивать с её волос пламя. Наверное, все руки себе обжёг. Ничего страшного, это же сон.

А вот и Мауд Жеркоева - редкая гадина. Сэм просто представила как полыхает огнём её жирная попа. Короткая юбка, кое-как прикрывавшая жирный зад, заискрилась, и тут же на ней обозначилось обугленное пятно прямо по центру. Верные подружки Мауд – Злата Травкина и Шадра Облачкова отбежали в сторонку. Зато Загоска Хвостова, которая всегда мечтала стать её приближённой, отважно бросилась ей на выручку. Сняла с себя жилетку, оставшись в одном бюстгальтере, и давай лупить ею по заду Мауд.

Потом Сэм проводила огненными искрами Престана и Карли, которые уносили свои ноги с концерта, даже не оглядываясь.

Как ни странно, музыканты не перестали выступать. Наверное, из-за того, что обкуренные были и ничего не заметили. А визг учеников приняли за бурные аплодисменты в свой адрес.

Сэм оставила Престана с Карли в покое только тогда, когда увидела, как рыдает Карли, оплакивая свой блондинистый хвост. Вместо него у неё теперь был обугленный десятисантиметровый пучок, стянутый резинкой.

Можно было и домой возвращаться, но так весело Сэм ещё не проводила время. А веселиться, значит веселиться. Она на своём летающем ковре подлетела к вертушке с пирожными. Особенно привлекательно выглядело большое заварное пирожное с кремом. Сэм взяла его в руки и кинула прямо в спину рыдающей Карли. Престан стал озираться по сторонам.

Сэм взяла другое пирожное и кинула его в Чарушу Харитонову, которая на недавнем уроке химии назвала её трусихой. Пирожное полетело Чаруше прямо в декольте.

- Кто это сделал? - завопила Чаруша.

- И кто теперь из нас трусиха? - спросила Сэм и кинула ещё раз и прямо в яблочко - в самый лоб.

- Сволочи! Кто это делает? - орала Чаруша.

Все вокруг перестали веселиться и застыли в недоумении.

Потом Сэм пронеслась ещё разок по всему парку, немного пошалив: кому-то подпалила одежду, кому-то налила за шиворот колу.

…А потом у неё зарябило в глазах, и жутко заболел затылок.

- Самуэла! Ты как? Ты меня слышишь?

- Что…, - тихо прошептала Сэм. Над ней нависает госпожа Сторожкина в своих очках для чтения, Честен с пластырем на лбу и двое мужчин в формах.

- Сэм, слава Богу, ты разговариваешь! - обрадовалась госпожа Сторожкина.

- Что случилось? - слабым голосом спросила Сэм. - Я упала с летающего ковра?

- С какого ещё ковра? Ты просто упала, - пояснила госпожа Сторожкина. - Капитан Трапезников узнал тебя.

- Добрый вечер, - поздоровался здоровяк в полицейской форме, жуя огромный бутерброд. Крошки так и сыпались повсюду. Сэм поморщилась, когда ей на шею упала здоровенная липкая крошка от еды капитана Трапезникова.

- Здрасьте, - ответила ему Сэм, неловким движением пытаясь смахнуть со своей шеи крошку. Но ослабевшая рука её не слушалась, и Сэм оставила крошку в покое.

Все вместе дождались доктора скорой помощи. Но Сэм не стали забирать в больницу. Её руки и ноги ощупал доктор и сказал, что все кости целы и нет необходимости делать снимки. И голова, по его словам, тоже цела. А ещё он сказал, что Сэм необходим постельный режим как минимум в течение 48 часов. А потом он поставил ей укол в плечо.

Потом капитан Трапезников отнёс Сэм в её комнату.

Госпожа Сторожкина подоткнула ей одеяло и погладила по голове. И Сэм вновь погрузилась в глубокий безмятежный сон.

 

- Сэм, ты меня слышишь?

Сэм с трудом открыла глаза. Её тормошила Элли.

- Как можно столько спать? Вставай!

- Мне нельзя, у меня постельный режим, - сказала Сэм и закрыла глаза.

- Что за выдумки? - разозлилась Элли, сорвав с Сэм одеяло. - Ты спала в одежде? Как можно спать в том, в чём ходишь на улице?

- Не знаю, - ответила Сэм, свернулась клубочком и засопела.

- Моя судьба в твоих руках, - смиренно произнесла Элли. - Без тебя у меня не получится сценка.

- Я не выучила слова, - прошептала Сэм, сладко зевнула и отвернулась.

- Я так и знала, - с досадой произнесла Элли, схватила Сэм за ногу и сдёрнула её на пол. - По пути слова выучишь!

Сэм наспех приняла душ, расчёсываться она не стала. И оделась опять в то же, в чём была накануне и в чём спала сегодня ночью. Элли ничего не сказала по этому поводу. Её беспокоило только одно.

- Нужно ещё успеть слова выучить, - несколько раз повторила она.

- Выучу, учитывая, что у меня их всего три. Как можно не выучить три слова?

- Я просто хочу, чтобы всё прошло как надо, - ответила Элли. - Для меня это вопрос жизни и смерти. Самое страшное - это вернуться в этот чёртов Честер, и жить там всю жизнь.

Значит, Престан был прав, Элли не из Тиксона.

- А я думала, что ты из Тиксона, - сказала Сэм. - Ты же в аэропорту там была, когда мы летели в Мэнфилд.

- Если бы я была из Тиксона, Сэм, я бы не так волновалась за свою дальнейшую судьбу, как мне это приходиться делать сейчас.

- Это такое захолустье, да?

- Это не просто захолустье. Это ад. - Элли с нетерпением покинула комнату Сэм, не желая опоздать ни на минуту. - Не забудь, пожалуйста, листок со словами.

- Он у меня в кармане. Только я есть хочу.

Элли пообещала Сэм купить ей что-нибудь по дороге. Но она её нагло обманула. А Сэм денег с собой не взяла.

 

Несмотря на раннее утро, телестудия “Тьюти” была набита народом. Девчонки сидели прямо на траве, только небольшая часть из них успела занять скамейки вдоль асфальтированной дороги, засаженной по обочине цветами.

Подойдя в железному ограждению, за которым скрывалась телестудия, Сэм запаниковала. До этого она вообще не беспокоилась. Думала только об обещанном завтраке. Но как только они с Элли приблизились к воротам, за которыми простиралась огромная площадка, а на той площадке одновременно находилось, наверное, не меньше тысячи девчонок, Сэм стало плохо. Она остановилась как вкопанная и не желала сдвинуться с места. И хотя густые деревья скрывали большую часть панорамы, внутреннее око Сэм рисовало толпу красоток, которые сейчас будут над ней смеяться.

- Сэм, пошли!

- Не могу, - прошептала Сэм, не рискуя переступить черту, за которой начиналась империя грёз.

Элли взяла её за руку и потянула за собой. Сэм вцепилась свободной рукой за толстый прут изгороди.

- Сэм, не дури. Ты ставишь под вопрос мой будущий успех. Чего ты боишься?

- Я не смогу тебе помочь, - с ужасом прошептала Сэм, не выпуская железный прут ограждения из своей руки.

- Сэм, всё хорошо, - спокойно сказала Элли, но блеск в глазах выдавал её гнев. - Промямлишь свои три слова, и мы пойдём домой.

- Их там много и они все, как ты! И они не поймут, ради чего я припёрлась на кастинг!

- А, ты об этом, - рот Элли растянулся в напряжённой улыбке. – Но, поверь, Сэм, у них сейчас одна забота - получить роль. Они тебя даже не заметят. - Элли, похоже, верила тому, что говорит. - У них у всех нервы на пределе, им не до тебя. Вот увидишь.

Сэм ослабила хватку и прошла за ворота. Элли, как оказалось, …ошиблась.

- Если это сериал про жизнь бездомных, может, зря я сюда пришла? - лениво протянула какая-то блондинка в коротком красном шёлковом костюмчике, только завидев Сэм.

- Не обращай внимания, - тихо сказала Элли, и быстро пошла вперёд, оставив позади себя несчастную и голодную Сэм.

Сэм побрела следом, не осмеливаясь поднять глаза.

Элли внезапно остановилась, выставив вперёд одну ногу и поставив руки на бёдра. Сэм тоже остановилась.

- Всем внимание! - провозгласила Элли.

Сэм приоткрыла рот и уставилась на Элли, не понимая, что задумала её подруга.

- Я уполномочена заявить, что актрису на роль в сериале уже нашли! А так как кастинг был объявлен ещё до того, как её нашли, режиссёр во избежание скандала решил всё-таки кастинг провести, чисто из формальности! Кто не желает терять время зря, а я думаю, что никто не желает его терять зря, могут отправляться по домам!

- Элли, ты что? – Сэм потянула Элли за локоть.

- Отстань! - Элли выдернула свой локоть из руки Сэм.

- А откуда ты это знаешь? - ехидно спросила у Элли сидевшая на траве брюнетка.

- Могу объяснить. От помощника режиссёра, - без зазрения совести соврала Элли. – Я работаю здесь же и всё знаю.

- И кому же отдали роль? - спросила брюнетка. По её лицу видно, что она не верит Элли.

- А вы пораскиньте мозгами, - предложила Элли. - Что? Головы не варят?

Брюнетка пожала плечами. А все остальные стали переглядываться, теряясь в догадках.

- Юта Вандивер! – произнесла Элли. – Да, да, та самая Юта Вандивер, которая в прошлом году получила «Оскар».

- Я не верю, - с явным отчаянием произнесла девушка с красиво заплетёнными волосами и в синем топе в белый горох. – Они же ищут что-то особенное… То, что не сразу найдёшь… Они же сами сказали в рекламе проекта…

- Они это особенное уже нашли, - безапелляционно заявила Элли. - Это –Юта Вандивер!

- Советую никому её не слушать! - раздался очень знакомый голос за спиной Сэм.

Сэм чуть на траву не свалилась, когда из-за её спины вышла Карли Франкс …с подстриженными волосами!

- Ты…, - смогла сказать Сэм. - Твои волосы…

- Привет, Сэм. Вчера кто-то на концерте вздумал кидаться зажигалками, - сказала Карли. - Так вот, эта – Элли Турнепкина! И она – лгунья! И все, кто знает её, знает о ней и это! Я учусь с ней в одной школе и знаю, что она любит ходить по чужим головам, преследуя свои интересы!

- Никак не можешь смириться с тем, что именно я была звездой школьного телевиденья в Тинториусе, - цинично заметила Элли. – Тебя на тех пробах даже не заметили. …Понимаю, обидно. Но мне насрать!

- Ну, ты и сука, Элли. - Карли стукнула сумочкой Элли прямо по голове.

Все девчонки, и Сэм в том числе, испуганно притихли.

- Ах, так! - Элли на какое-то мгновение замерла на месте, опешив от действий Карли, но всё-таки вскоре пришла в себя и набросилась на Карли.

Карли ловко отскочила в сторону и Элли повалилась на траву. Юбка у неё задралась, оголив зад, на котором были крохотные кружевные трусики.

Сэм было жаль Элли, но та сама начала эту войну. Как говорится: «Священна война, но как беспощадна она».

Карли приняла позу каратиста. И когда Элли поднялась на ноги и увидела готовность Карли к сражению, довольно заметно струсила.

- Ну, Турнепкина, защищайся! - крикнула Карли, выбросив вперёд правую руку, направленную ребром на Элли.

- Прекрати спектакль, клоунесса! - Элли выпрямилась, вздёрнула голову кверху и, отвернувшись от Карли, гордо пошла в сторонку. - Идиотка. И ко всему прочему, алкоголичка.

- Знай, как со мной связываться! - прокричала ей вслед Карли. Все девчонки вокруг зааплодировали. - Сэм, ты тоже пришла на кастинг? - Карли подошла к Сэм.

- Нет, я здесь только для диалога. Но это официальная версия. Что-то мне подсказывает, что Элли меня взяла для контраста, чтобы на моём фоне быть звездой.

- Какая жестокость… - сказала Карли. - Взять свою подругу, чтобы на её фоне смотреться более ярко - это жестоко. – Карли прокашлялась. - Девочки, вы только представьте, как жестоко эта Турнепкина обходиться со своей подругой! Она привела её с собой, чтобы выигрышно обставить свою внешность! Она просто использует Сэм! Сэм, не позволяй ей себя использовать! Кто такая Турнепкина, чтобы так обращаться с людьми? - Карли с нескрываемой ненавистью посмотрела на Элли, которая отошла подальше от всех и сидела у основания ворот на бетоном блоке.

Все бросились к Сэм и стали её жалеть. Кто-то гладил по голове, кто-то по спине, некоторые обнимали, и все в один голос говорили, что Сэм должна заявить своей подруге, что помогать она ей отказывается.

- Не расстраивайся, - сказала Сэм та самая девушка в красном костюме, которая сначала её недружелюбно встретила. - Тебе незачем быть невзрачным фоном. Ты можешь вполне полноценно пробоваться на эту роль сама. Попробуй! И докажи своей лживой подружке, что она тебя недооценивает! Давай, докажи!

- Что вы… Какая из меня актриса? - сказала Сэм, окружённая со всех сторон девчонками. - Я камер боюсь. И внешность у меня не та...

- Нормальная у тебя внешность, - поддержала Сэм девушка в топе в горох. - Я без макияжа выгляжу гораздо хуже, чем ты.

- Сэм, действительно, что ты теряешь? - спросила Карли.

- Я же обещала помочь ей…, - сказала Сэм. – И я должна это сделать.

- Ну…, как хочешь, - с явным разочарованием сказала Карли. - Хотя, зря, конечно. Потому что Элли могут взять, а она этого не заслуживает.

- Я тоже думаю, что её могут взять, - сказала Сэм. - Она же красавица.

Девчонки после этих слов перестали жалеть Сэм. И Сэм вернулась к Элли.

- Им продалась, - со злостью фыркнула Элли.

- Нет, не продалась, - сказала Сэм. - Что ты злишься? Сама же во всём виновата.

Элли отвернулась и уставилась на дорогу. Сэм присела у её ног на траву.

Где-то часа через три подошла очередь Элли. Человек на входе никак не мог понять, что Сэм идёт не на кастинг, а просто для дополнения к тексту Элли. Ему было сказано, пропускать по пять человек на раз, а тут получается шесть. Он долго соображал, пока Сэм ему сама не сказала, что текст её подруги представлен диалогом, и его нужно читать вдвоём. Он почесал затылок и пропустил девочек.

Как только Сэм попала под софиты, она утвердилась в мысли, что быть актрисой - это точно не для неё. Коленки трясутся, горло пересохло, а тех, кто сидит в зале, не видно, потому что свет направлен только на сцену. Но они там есть, они там затаились, …эти люди, которые сейчас будут их с Элли придирчиво оценивать.

- Здравствуйте всем! – Элли раскинула руки в стороны и сделала реверанс.

Сэм, посчитав, что Элли знает, что делает, сделала тоже самое, неуклюже убрав назад правую ногу и криво наклонившись вперёд. Из зала донёсся смешок.

- Я пришла с подругой! - предупредила Элли. - Она мне необходима для диалога! Мы подготовили отрывок из “Летящей башни” Рональда Фербера! А на роль пробуюсь только я – Элли Турнепкина! Пожалуйста, отметься это!

Элли ловким движением поправила волосы, приподняла голову, с превосходством посмотрела на напуганную Сэм, и громко сказала:

- Он так прекрасен, мой герой.

Его слова моим ушам приятны.

Он дарит мне любовь, рассвет, закат…

А Сэм стояла под прицелом десяти ламп и ждала слов Элли “…и он моё проклятье”. Именно после этих слов Сэм полагалось сказать: “Подумай о себе, Луиза! Во власти зла окажешься ты скоро!”.

Сэм была уверена, что когда придёт время сказать ей эти слова, она их напрочь забудет. И тогда Элли её придушит, …прямо здесь, на сцене. И самое обидное будет то, что в автобусе она их так хорошо выучила, эти слова.

Но Сэм не забыла своих слов. Но от ужасного волнения она немного перестаралась, и её голос от этого зазвучал сочно и драматично.

- Жалкая попытка выделиться, - прокомментировала Элли старания Сэм, когда они уже вышли из зала и шли по коридору.

- И больше я с тобой никогда и никуда не пойду, - сказала Сэм.

- А больше никуда идти не надо. – Элли повернулась к ней лицом, смерила её презрительным взглядом, злобно улыбнулась и добавила: - Ты сослужила службу и может быть свободна.

И когда они выходили на крыльцо, Элли, выйдя за дверь первой, с силой захлопнула её перед Сэм. Сэм чуть не получила по носу дверью.

К этому времени все девчонки на поляне совсем сникли. Жара стояла просто ужасающая. Почти все забыли о своём имидже “без пяти минут звёзд кино и кумиров молодёжи” и валялись на траве, накрыв лица журналами и смоченными в воде носовыми платками.

Сэм увидела Карли и снова расстроилась: что с её волосами? Прямо какое-то мистическое совпадение. А что, если не совпадение? Нет, не может быть…. И тут Сэм пришла в голову одна отчаянная мысль: раз ей здесь приходиться сидеть на солнцепёке совсем без дела, можно попробовать что-нибудь поджечь усилием воли. Глупо… Но во сне это получилось, и теперь Карли без волос наяву. Сэм села на траву, достала из кармана свой помятый носовой платок, положила его перед собой, сосредоточилась. Перед этим она удостоверилась, что на неё никто не смотрит. И даже Элли не смотрит, сидит, отвернувшись на дорогу и злится на всех. Все девчонки в таком полусонном состоянии, что не обратят внимания, даже если мимо пронесётся торнадо.

Сэм глубоко вздохнула, внимательно посмотрела на платок, представив, что он уже горит. Внутри себя она уже ясно видела языки пламени, видела, как платок исчезает, пожираемый огнём. …И он вспыхнул! Сэм от неожиданности совсем растерялась и уже поднесла руку, чтобы потушить небольшое пламя. Но в самый последний момент она одумалась и растоптала огонь ногой.

- Боже мой…, - прошептала Сэм, осторожно оглядываясь по сторонам. – Боже мой…

А в голове одна мысль: «А что если этот дар всегда у меня был, а я, несчастная, никогда им не пользовалась просто потому, что не знала об этом?».

Элли лениво обернулась. Она застала Сэм с вытянутой вперёд ногой.

- Ноги затекли, - сказала Сэм.

Элли снова отвернулась.

- Что-то гарью воняет, - сказала одна из девушек, убирая со своего лица развёрнутый журнал.

- Это от жары трава горит, наверное, - быстро пояснила Сэм, опасаясь разоблачения.

- Не удивительно, - произнесла полноватая рыжеволосая девушка, которая до сих пор слова не произнесла. - Скоро и мы здесь зажаримся. - Она раскинула в стороны руки, облизнула свои губы и закрыла глаза, продолжая лежать на траве. А потом она прошептала: - Господи, пошли на Мэнфилд ливневый дождь…

Никто больше не подал голоса. Ни у кого на это уже не осталось сил.

Сэм вздохнула и победоносно огляделась. В одну минуту всё изменилось… Значит, теперь Сэм не так безоружна, как можно подумать на первый взгляд. Теперь никто не посмеет её обидеть, а кто посмеет, будет иметь дело с пожарниками, которые не всегда приезжают вовремя.

У Сэм и хлебной крошки во рту не было с самого утра. И пить ужасно хотелось. И тут пришло спасение. Прямо на площадку въехал фургон с мороженым. Сэм не любила мороженое. Но сейчас вопрос стоял о жизни и смерти. Но не было денег. Пришло время напомнить Элли об её обещании что-нибудь купить для Сэм.

- Элли, у тебя есть мелочь? - спросила Сэм.

- Есть. А тебе-то что? - спросила Элли.

- Я хочу мороженое.

- Ну и хоти дальше, - сказала Элли и отвернулась.

- Сэм, хочешь мороженое? - предложила Карли, проходя мимо. По её лицу было понятно, что она слышала разговор Сэм с Элли.

- Да, хочу, - честно призналась Сэм.

- Тебе купить?

- У меня сейчас нет с собой денег.

- Я тебе куплю. – Махнула рукой Карли. - Тебе какое взять?

- Даже не знаю… - Сэм пожала плечами. – Мне всё равно.

- Понятно. - Карли оказалась где-то двадцатой в этой очереди.

Карли Франкс спасла Сэм. Кто бы мог этого ожидать? Сэм так её ненавидела, что даже подожгла ей волосы, а теперь Карли спасает Сэм от голода.

И только через полтора часа из студии вышел молодой человек с курчавыми волосами до плеч. На нём был рабочий костюм с множеством карманов.

- Девочки, внимание! Прошу тишины! - потребовал молодой человек и поднял руки над головой. – Все во внимании? – Он опустил руки. - Мы, признаться, были в замешательстве… И не оттого, что приходилось выбирать главную героиню на роль в фильме режиссёра Митчелла Адамса, а от того, что вы все так прекрасны и талантливы…

- Что?! - послышалось со всех сторон.

- Разве это не роль в сериале?!

- Режиссёр Митчелл Адамс!?

- Режиссёр из Голливуда…?!!!

- Я знал, что вы не знали, - хитро улыбнулся молодой человек. - Конечно, это не сериал. Мы не стали раскрывать все карты сразу. Боялись вас напугать! – рассмеялся молодой человек. – Вы, ведь, понимаете… Такой человек, как Митчелл Адамс, может величиной своего статуса в кинематографе лишить уверенности кого угодно. И мы пошли на хитрость. Маленькую хитрость. Но, теперь вы всё знаете. И хочу с уверенностью сообщить, что одна из вас прошла пробы! Это номер… - молодой человек намеренно замолчал, сводя всех с ума.

- Так кто же? – спросила полноватая рыжая девчонка.

- Это номер… Ладно, не буду испытывать ваше терпение. Номер триста пять!

Оглушительный визг заставил всех вздрогнуть и поёжиться.

Сэм знала, чей это визг. Она даже знала, чей это номер. …Номер Элли.

Элли, расталкивая всех, понеслась к крыльцу и предстала перед молодым человеком.

- Это я! - сказала Элли.

Молодой человек замотал головой.

- Нет, не Вы, определённо не Вы…

- Да это я! - снова прокричала Элли.

- Нет, не Вы! - тоже громко произнёс молодой человек, всматриваясь в толпу. - Вас было двое под одним номером.

- Это так. Но пробовалась на роль только я!

- В общем, так, где та девочка, которая не была обозначена как претендентка на роль, она просто была в паре с той, что была под номером триста пять! Прошу её подойти ко мне!

Сэм всё это время стояла позади всех. И теперь толпа стала медленно расступаться, образовав проход, на одном конце которого стоит с перекошенным от злости лицом Элли, а на другом конце Сэм, посасывая и без того вылизанную палочку от мороженого.

И тут Элли пошла прямо на неё.

- Ах ты, змея! - процедила Элли, подойдя почти вплотную к Сэм.

- Что? - Сэм стала пятиться назад.

- Неужели ты сейчас осмелишься пойти туда и занять моё место? - У Элли от злости так перекосило лицо, что она перестала быть похожа сама на себя.

- Я никуда не пойду. Я же не участвовала, - произнесла Сэм, искренне опасаясь дальнейших действий Элли.

- Сэм, я тебя поздравляю, - к Сэм подскочила Карли и стала трясти её за руку. - Иди! Быстрее иди! Молодец! Мы все тобой гордимся!

- Но я не участвовала…, - сказала Сэм.

- Гадкая мерзкая грязнуха! - выругалась Элли, протянула руку к Сэм и выбила у неё из руки палочку от мороженого.

- Ты чего? - испугалась Сэм, отскочив назад.

- Не смей обижать Сэм! - вступилась Карли.

- Что теперь будет? - обеспокоено спросила Сэм.

- Я думаю, будет всё хорошо. Сэм, иди! - Карли легонько подтолкнула Сэм в сторону крыльца и стала скандировать. - Сэм! Сэм! Сэм!

И тут большинство девчонок стало так же скандировать:

- Сэм! Сэм! Сэм!

Сэм шла между ними, отказываясь верить в то, что случилось.

- Они что, не в курсе, что ты просто за компанию со мной? - Элли подбежала к Сэм, когда та уже поставила ногу на первую ступеньку. - Объясни им это сейчас же! Ты меня слышишь?!

- Я им это скажу, - ответила Сэм.

Элли вся дрожала.

- Нет, не ходи туда! - рявкнула Элли, схватив Сэм за локоть.

- Хорошо, не пойду, - согласилась Сэм, присев на первую ступеньку.

- Сам Митчелл Адамс…! - пронеслась волна возгласов среди девчонок. - Митчелл Адамс! Смотрите!

- Почему так долго? Где триста пятый номер? - послышался мужской бас.

Сэм обернулась. Бородатый режиссёр её заметил.

- Слава Богу, ты здесь! - воскликнул он. - Я уж начал подумывать в розыск тебя подавать! Почему так долго? - режиссёр обратился к молодому человеку.

- Здесь небольшая проблема…, - начал молодой человек.

- Небольшая проблема? – озадачился режиссёр.

- Небольшая проблема!? – закричала Элли, подскакивая к режиссёру. – Да о чём вы говорите?! Это же я пробовалась на роль! Только я! А она мне просто помогала в диалоге! Вы не можете отдать ей мою роль! Это - моя роль! Моя роль!

Митчелл Адамс с жалостью посмотрел на Элли, которая по его мнению уже сошла с ума и которой он ничем не мог помочь.

- Давай закругляйся, - попросил режиссёр, обращаясь к молодому человеку. – И мы ждём тебя в студии. А ты, наша звезда, пошли со мной. – Он обратился к Сэм.

- С Вами? - переспросила Сэм.

- Конечно.

Сэм поднялась со ступенек и пошла следом за этим человеком. Он так быстро вышагивал. Сэм за ним кое-как поспевала.

- Вы знаете…, из меня не получится актрисы, - честно сказала Сэм, шествуя мимо каких-то ящиков по тесному плохо освещённому коридору. - Элли мечтает сниматься в кино, а я камер боюсь.

- Ничего, здесь тебя всему научат, - рассмеялся Митчелл Адамс. - Здесь, осторожнее, ящики. - Он завернул в какое-то помещение. - Скорее! Не будем терять время.

Они оказались в небольшом помещении, больше похожем на рабочий кабинет. Здесь был офисный стол с факсом, телефоном, пара компьютеров, мягкие стулья. Половина из них была занята людьми, которых Сэм не знала. одном из стульев сидел сам Митчелл Адамс. Ему около сорока лет, и он уже начал седеть. А на стенах висели постеры с фрагментами из фильма Митчелла Адамса «Ступени порочности».

- Прошу, - режиссёр кивнул на один из стульев, обращаясь к Сэм. - Я признаться ещё утром сильно сомневался, что смогу сегодня заявить, что …пробы прошли удачно. - Митчелл Адамс сам себя хлопнул по коленкам. Выглядел он как счастливый человек. - Даже более, чем удачно! - Он внимательно посмотрел на Сэм, которая ещё не села на стул и пока ещё не выглядела счастливой. - Ну и как? - Режиссёр обратился к Сэм: - Уже чувствуешь, что твой звёздный час настал?

Сэм пожала плечами, но от сковавшего её страха это выглядело, как болезненная судорога в плече.

- Она ещё не осознала этого, - пояснила женщина в джинсах и бежевом вельветовом пиджаке.

- Я согласна, если у меня будет только маленький эпизод, - произнесла Сэм и робко присела на краешек мягкого стула. – Желательно, без слов…

- Маленький эпизод? Без слов? - переспросил Митчелл Адамс, немного помолчав после этого, и безудержно рассмеялся. А вслед за ним и все остальные. – Смею тебя разочаровать, но это будет большой эпизод большого фильма. “Ледяную бабочку” читала?

- Что?! - Сэм не поверила своим ушам. – Это же книга Эмбер Солсбери! Конечно, читала… - Сэм прижала руки к груди. - Я что, буду играть в фильме, снятому по книге Эмбер Солсбери?

- Ага, - кивнул головой Митчелл Адамс. - Но для начала мы уточним кое-какие детали твоей биографии. Твоё полное имя?

- Самуэла Пейпс. – Сэм в напряжении сжала кулаки и опустила глаза.

- Это неполное имя, как я понимаю, - раскусил её режиссёр.

Сэм не знала никого, на кого бы её полное имя не произвело неизгладимого впечатления.

- Самуэла Златовласка Утеха Пейпс, - скороговоркой произнесла Сэм, надеясь, что никто её не расслышал.

- Пожалуй…, первое имя мы и оставим, - немного опешив сказал режиссёр. - Второе никуда не годится. Златовласка Пейпс… Слишком старомодное. Для работы в цирке оно, возможно, и подошло бы. Мнение о третьем имени я оставлю при себе. Кто тебя им назвал?

- Дедушка Ждан, - ответила Сэм.

- Ты уверена, что он тебя любит? - решил подшутить Митчелл Адамс.

- Нет, - на полном серьёзе произнесла Сэм.

- Да, кстати… - Тут Митчелл Адамс почесал затылок и осторожно спросил: - Я ошибаюсь, или ты и вправду имеешь отношение к Светозару Пейпсу?

- Он - мой папа.

- Проблем с ним не будет? Вернее, он в курсе, что ты пришла на кастинг?

- Нет, не в курсе, потому что я не приходила на кастинг, - ответила Сэм. - Я же с Элли пришла, как дополнение к её диалогу. Я не собиралась сниматься в кино.

- Тем не менее, придётся, - заявил режиссёр. – Ты же, наверняка, и сама понимаешь, что главная героиня словно списана с тебя.

Сэм смутилась.

- Но я не участвовала в пробах…

- Незачем это повторять в сотый раз, Самуэла, - произнёс режиссёр. - Ничто не мешает нам именно Вас утвердить на главную роль. С завтрашнего дня начнёшь посещать курсы актёрского мастерства. Причём, за наш счёт и у лучших преподавателей, - не увидел никакой проблемы в проблеме Сэм режиссёр. - Да, кстати, мы так и не договорили, с господином Пейпсом никаких проблем не будет?

- Я могу ничего ему не говорить, и он никогда об этом не узнает, - сказала Сэм.

- Очень наивно. – Митчелл Адамс демонстративно зааплодировал. - Да уже завтра о тебе напишут все газеты и журналы!

- И что они обо мне напишут? - насторожилась Сэм.

- Всё. Даже то, чего нет на самом деле.

- Вот негодяи, - произнесла Сэм, ударив кулачком себя по коленке. - Мне хватает того, что за мной охотятся репортёры школьного телевидения. А теперь ещё и это! – Сэм нахмурилась. – Не уверена, что мне помогут курсы актёрского мастерства. Папа однажды снимал Рождество в нашей семье. И у меня началась истерика со смехом из-за камеры. Я никак не могла успокоиться, и мама меня уложила спать из-за этого в восемь вечера, напоив успокоительным.

- Это проблема, - произнёс какой-то мужчина с бородкой. – Возможно, мы поспешили…

- Она привыкнет, - произнёс …Данко Солнцев.

Сэм только сейчас заметила, что он здесь. И ещё она заметила, что в жизни он несколько другой, чем на экране. Как-то попроще. Хотя, он, действительно, неплох собой.

- Ты тоже привык, да? - Сэм с надеждой в голосе обратилась к Данко.

- Мне не пришлось привыкать, - произнёс Данко и откинулся на спинку стула. - Я никогда не комплексовал перед камерой. Вероятно, я выбрал профессию по призвании.

- О, Боже… - Сэм упала духом.

- Данко, мог бы поддержать Самуэлу. Сказал бы ей утешительные слова, что мол, да, я тоже забивался в угол при виде камер, - пошутил режиссёр.

Данко усмехнулся.

- Давайте теперь обсудим график нашей работы, потому что время неумолимо бежит, а у нас ещё куча дел, - сказал режиссёр. - Самуэла, вот Вам сценарий. - Митчелл Адамс протянул руку к столу и взял с него толстенную папку. - Прочитайте его внимательно. Прорепетируйте дома некоторые сцены, как сможете. И на курсы. Мы должны начать съёмки в ноябре. График очень жёсткий. Бюджет – двести миллионов, поэтому мы должны оправдать возложенные на нас надежды. Планируется, что фильм будет номинирован на “Оскар”.

- О, нет… - Сэм остро ощутила заполнившее её всю сомнение. Она всех подведёт! Если она будет в этом фильме, никакой«Оскар» им не светит…

 

…А в школьной жизни всё по-прежнему отвратительно, но только ещё хуже.

В понедельник госпожа Читалкина - учительница литературы, с превеликой радостью сообщила, что сегодня она решила провести сочинение. Она сказала, что все могут выбрать любой понравившийся им стих, на своё усмотрение, и нужно придумать историю, которая могла бы подвигнуть автора этого стиха на его написание. На весь класс напало мучительное вспоминание хоть какого-то стиха, пусть даже совсем не любимого, а лишь бы какого. Довольно странно иметь любимое стихотворение, когда тебе шестнадцать лет. Этим обычно славятся старики или какие-нибудь романтики, которых в классе М-3 не нашлось.

Госпожа Читалкина через пятнадцать минут от начала урока поняла, что допустила огромную ошибку, задав такую тему сочинения. Никто в этом классе не знает ни одного стиха наизусть. И с разочарованием на лице она позволила всем, кто так и не вспомнил свой любимый стих, подойти к книжному шкафу и выбрать нужную поэзию. Ринулись все, толкая друг друга острыми локтями. Больше всех досталось Сэм. Её откровенно отпихнули назад, в конец толпы. Сэм ничего не заподозрила, даже тогда, когда у неё прямо из рук Альбина Вулхович выхватила сборник Хорхе Луиса Борхеса “Жар Буэнос-Айреса”. Когда Сэм опомнилась, Альбина была уже далеко. И тогда Сэм схватила первую попавшуюся книгу, и рванула с ней на своё место, чтобы и эту у неё не отобрали.

Сэм села на своё место и чуть не заплакала от досады - у неё в руках был сборник стихов Немиры Романтиковой. И лишь младенцы не знают, что все её стихотворения насквозь эротические. Сэм подержала в руках книжку с названием “Страсть в ночи” и обернулась на книжный шкаф. Там толпы уже не было. Но и книг тоже не было.

Сэм сразу сказала себе, что сейчас откроет наугад книгу и, что попадётся ей на глаза первым, то и будет её “любимым стихом”. То, что оказалось её любимым стихом, звучало так:

Приснившись однажды,

тебя отпустила.

Наверно, не очень тебя я любила.

Проверила чувства,

зажгла ночью свечи.

И тени от грусти ложились на плечи.

Звонишь мне ночами,

я слышу дыханье.

Целуешь ты воздух своими губами.

Туманное лето

я быстро забыла.

Тебя я, похоже, совсем не любила.

Сэм стала размышлять. Что же, допустим, какая-то девушка разлюбила какого-то мужчину и не желает его больше видеть и слышать тоже. А он ей беспрестанно звонит и дышит в трубку. Вот и всё сочинение. Но госпожа Читалкина говорит, что сочинение должно быть на три страницы. А здесь получается всего три строчки.

Сэм ещё раз открыла наугад книгу.

Ждала, искала, молчала.

Любила, прощала, мечтала.

Не видела глаз я твоих,

Я просто придумала их.

Придумала я и любовь.

Связала из чувства я сети.

Ночами не снился ты мне,

Ведь не был рождён ты на свете.

Ты просто не существуешь,

Живёшь лишь в моей ты душе.

Любила тебя слишком долго,

Придумала пытку себе.

Признаться я в этом боялась.

Боялась тебя потерять.

Ты грел мою душу ночами,

А днём я ночей тех ждала.

Сэм обхватила голову руками. Осталось двадцать минут до конца урока, а она ещё не знает своего любимого стихотворения! Сэм обернулась на Элли. Та вовсю разошлась, оторваться не может от тетрадки. Сэм посмотрела на Тома Коржова, сидящего справа - он тоже строчит так, словно пишет под диктовку.

Боже милостивый! Да о чём вообще пишет эта Немира Романтикова?! Ничего не понять. Абсолютно ничего. Сэм ещё раз перечитала это стихотворение. Никаких идей у неё при этом не возникло.

Сэм положила голову на стол.

- Самуэла, с тобой всё в порядке? - это госпожа Читалкина заметила, что Сэм опять в своём вечном репертуаре - совсем не хочет заниматься.

Сэм подняла голову.

- Да, всё хорошо.

- Самуэла, осталось пятнадцать минут, и я ещё не видела, чтобы ты писала в тетрадь. Поторопись, пожалуйста.

Сэм принялась с полным равнодушием листать книжку. Всё не то. Здесь или непонятно что, или откровенно разврат.

Сэм захлопнула книгу. Пусть госпожа Читалкина ставит ей двойку. Сэм уже всё равно. Чем так мучиться, пусть лучше ей ставят двойку.

 

К обеду вся школа уже были в курсе того, что Самуэла Пейпс собирается стать звездой экрана. И знали об этом даже преподаватели. А они этого терпеть не могли, чтобы кто-то из учеников добился какого-то успеха в жизни без их на это благословения.

После кастинга Элли уже не дружила с Сэм. Груша и Прелеста предприняли одну попытку их как-то примирить в кафе, но когда Элли замахнулась на Сэм подносом, стало понятно, что ничего не выйдет.

Но разлад с Элли - это было не самое неприятное, что могло случиться в жизни Сэм. Было кое-что и похуже. И это кое-что надвигалось с угрожающей скоростью, и должно было случиться в этот четверг. …Зачётное занятие по “разведке с элементами логического умозаключения”.

По разведке за всё время было только три занятия. Причём, преподаватель Тропинкин рассказывает не всё, а только самое элементарное, а самое сложное задаёт на дом для самостоятельного изучения. И всё время грозится провести тестирование, которое по его словам у него никто не сдаст. А в конце второго занятия, которое было 15 сентября, Тропинкин как бы между делом заметил, что учащимся к следующему уроку необходимо проштудировать пол-учебника, потому что 1-го октября будет зачёт, причём двухдневный. Причём в виде настоящего похода на настоящей природе. Весь класс обречённо застонал. Весь, кроме Эрика Злобина и Тумаша Хренова, которые обожали всякие походы.

По слухам, ходившим по школе, стало известно, что получить зачёт у Тропинкина с первого раза практически невозможно.

Группе, в которой училась Сэм, предстояло первой узнать, что представляет собой это занятие.

Ближе к вечеру к Сэм заглянула Прелеста и попросила одолжить ей учебник по “новейшей истории” на пару дней. Ещё она сказала, что очень рада за Сэм и обязательно придёт на премьеру фильма с её участием. Сэм сразу расстроилась, стоило ей вспомнить, что она своим участием порушит все замыслы режиссёра на «Оскар». После чего Прелеста пожелала Сэм “спокойной ночи” и убежала в свою комнату.

В среду на уроке по “повиновению и дисциплине” профессор Черноус начал свой урок с того, что сказал, что ученики, которые возомнили себя звёздами, должны хорошо подумать и выбрать, что для них всё-таки важнее: учёба или сомнительная карьера. Сэм не надо было и стараться, чтобы понять, о ком сейчас идёт речь. А Черноус после своих слов вызвал Сэм к доске и потребовал, чтобы та перечислила все качества, которые должны быть в человеке, который намерен продолжить учёбу в стоктонской Академии.

Это было проще простого. Сэм давай всё это перечислять, не предчувствуя никакого подвоха: интеллект выше среднего, преданность делу, храбрость, целеустремленность. Черноус так часто кидается этими словами, что их все уже выучили наизусть. А потом Черноус и говорит:

- Скажи, Пейпс, что можно ожидать от человека, который не обладает ни одним из вышеперечисленных качеств?

- Наверное, ничего хорошего, - ответила Сэм.

- То есть только то, Пейпс, что он станет каким-нибудь актёром. Ведь именно там можно не прилагая усилий, прославиться на весь мир, - сообщил своё мнение Черноус.

Ладно, Сэм пережила и это.

А потом учеников подкосила новость о том, что в расписании занятий произошло некоторое изменение. Выяснилось, что Тропинкин настоял на переносе разведки на …завтра. И именно поэтому завтрашнее занятие по мифам и легендам состоится сегодня, хотя все уже собрались домой.

Сэм с облегчением отметила, что профессор Ортега не стал принимать близко к сердцу восхождение Сэм в пантеон звёзд кино.

Начал профессор с разговора о цивилизации майя. Он развесил таблички с письменностью индейцев майя и сказал, что её запретила испанская церковь в 16 веке. Он много что рассказывал, и всё это было бы интересно, если бы кое-кто не задумал кое-что поинтереснее - переписку во время урока на тему - “что вы думаете о Самуэле Пейпс”. Этим кое-кем оказался Эрик Злобин. Когда все поняли, что заветный листок попал таки Сэм в руки, по классу пробежал злорадный смешок.

Сэм развернула лист…

“Что вы думаете о Самуэле Пейпс?”

Её нос просит того, чтобы его укоротили, как минимум, вдвое.

В её волосах живут мыши, потому что там грязно и плохо пахнет. Там настоящий мышиный рай.

Она грязная оборванка, которая ходит в лохмотьях.

Она - уродливая крыса, от которой воняет помоями.

Ей сказали, что она получит роль в фильме по книге Эмбер Солсбери. Ха! Её жестоко обманули. Наверняка, она будет сниматься в документальном фильме про концлагерь. Будет там жевать сырую картошку, и молить о пощаде.

Она питается только тем, что найдёт в мусорном баке возле школьной столовой.

Её брат Радосвет - кретин, который пытался создать клуб почитателей готики. Похоже, это у них семейственное - склонность к полнейшему дебилизму”.

Сэм уже ничего не видела перед собой – исписанные строчки заволокло туманом. Сэм протянула руку к карандашу, абсолютно равнодушно окинула взглядом класс, и стала писать на том же листке: “Зато эта самая Самуэла Пейпс знает про вас всё. Она знает, что Эрик Злобин до сих пор мочится в постель. Мауд Жеркоева спит со всеми подряд, и уже два раза лечилась от триппера. Элли Турнепкина стыдится своей бедности. Михаил Безлюдов в прошлом году посещал сексопатолога, потому что у него возникли проблемы с сексуальной ориентаций. А Соня Дружинина лопает козявки из носа. Том Коржов боится засыпать в тёмной комнате. А Нелли Кнапп попросили убраться из школы санкт-петербургского филиала за то, что она написала лужу в коридоре школы. У Трулы Поленовой ногтевой грибок на ногах. Бонята Орлов курит марихуану, именно поэтому у него такие красные глаза. А Тумаш Хренов в прошлом году распрыскал на втором этаже главного корпуса перцовый баллончик, чтобы сорвать контрольную по геометрии. Но наказали из-за это Ероху Чашкина, у которого на заднице прыщи, и он свой омерзительный зад каждый вечер перед зеркалом мажет лосьоном. И теперь попробуйте доказать, что всё это неправда”.

Сэм аккуратно свернула листок и передала сидящему впереди неё Глебу Сорокину. Он прочитал всё до последней строчки и принялся судорожно всхлипывать от разбирающего его смеха.

Ероха Чашкин тоже чуть не лопнул от смеха, пока про себя в конце не прочитал. А потом всё про себя вычеркнул до дырки в листе.

Постепенно листок обошёл весь класс. И каждый старательно вычёркивал обвинения в свой адрес.

Всё, что написала Сэм на том листке, было её фантазиями. Так думала она. Но в обратном её заставили убедиться угрозы Михаила Безлюдова, что если Сэм когда-нибудь и кому-нибудь расскажет о его проблеме, ей будет очень плохо. А когда он узнает, кто растрепал про него такую несусветную чушь, он этому недоумку голову и ноги поотрывает.

«Так это правда», - обрадовалась Сэм. Всё вышло также, как с Ильёй Трещалкиным и его травкой в банке под кроватью. Неужели она стала ясновидящей?

Вечером к Сэм снова заскочила Прелеста, чтобы вернуть учебник. Ещё она рассказала, что уже в курсе тайной переписки.

- Самое уморительное, - сказала Прелеста, - что Загоска Хвостова помчалась к врачу на обследование. Она недавно заходила в гости к Мауд и пользовалась у неё унитазом. А теперь боится, что тоже заразилась. Вот умора.

- Да, очень весело, - согласилась Сэм.

 

А на утро начался новый кошмар - сегодня зачёт, а Сэм ничего не знает. Она даже не знает, как выглядят страницы в учебнике по разведке с курсом логического умозаключения.

И вот, этот час настал.

Сначала учащиеся чуть не передрались из-за походной одежды, которую перед ними вывалили ворохом из коробок. Перед этим никто никого не спрашивал, какой кому размер нужен. Поэтому, что ни надень, всё не так: одно велико, другое не налазит. Одни галстуки годны к ношению, но их Тропинкин запретил даже трогать, потому что позже он всех распределит на патрули, и у каждого патруля будут галстуки своего цвета.

Распрекрасный Тропинкин выстроил бедолаг перед собой в шеренгу, и громко, чётко и с расстановкой проговаривая каждое слово (словно говорил с умственно отсталыми), стал объяснять правила задания:

- Сейчас вы разобьётесь на патрули, и у каждого будет свой отличительный знак. Названия патрулей такие: быки, волки, совы и чибисы. Я буду называть имена. Кого назвал - шаг вперёд.

У Сэм всё похолодело внутри. Если она будет в одном патруле с Элли и с развесёлой компанией во главе с Эриком, то лучше сразу сбежать с занятия.

- Поленова, Безлюдов, Кнапп, Дружинина и Хренов!

Пятеро по очереди вышли из строя. Сэм немного полегчало. Хорошо, что Тумаш и Михаил не в одной команде с ней.

- Вы - “быки”. Держите карточку с изображением вашего знака. А пока отойдите в сторону и учитесь изображать свой знак на земле. И возьмите галстуки красного цвета! - добавил Тропинкин. - Следующий патруль - Чебурашкина, Сорокин, Турнепкина, Харитонова, Трещалкин!

Сэм уже была счастлива. Если в её патруле нет Элли, значит, всё в порядке.

Им Тропинкин вручил их знак - “волка”, и велел взять галстуки жёлтого цвета.

- Третий патруль. Вулхович, Чашкин, Жеркоева, Шулеров и Гусева. Вы – «совы». И ваши галстуки синие. А те, кто остался в строю - Лисичкин, Франкс, Пейпс, Орлов, Злобин и Коржов, вы - “чибисы”. И вас больше всех. Это преимущество. Идите, рисуйте птичку, - произнёс Горацио Тропинкин. - Ваши галстуки зелёного цвета с белой каёмкой.

Горацио Тропинкин поручил всем патрулям выбрать себе вожатого, у которого будет находиться флаг патруля, прикреплённый к посоху.

Тут выяснилось, что мало кто желает цеплять к поясу свёрнутое походное пальто. Многие предпочли сразу же запихнуть его в продовольственные сумки.

- Вы что думаете, у вас в продовольственной сумке будет скомканное пальто, а колбасу и термос вы подвесите к попам? Сомневаюсь, что это придаст вам благородный вид. Кто повязал галстуки на запястье, приказываю быстро надеть их на шею! Гольфы подтянуть! Посох не для того, чтобы дубасить своего соседа им по голове! - прикрикнул Горацио Тропинкин, заметив, что Михаил Безлюдов, состроив глупую физиономию, постукивает посохом по голове впереди него стоящую Сони Дружининой, которая тут же развернулась и пригрозила ему кулаком. - Посохом будете ощупывать дорогу в тёмное время суток! А теперь, вожатые, подойдите ко мне и получите карты местности.

От «чибисов» вышел Эрик Злобин, который сам себя в вожатые и произвёл, не дав никому и рта раскрыть.

Тропинкин дал задание, которое заключалось в том, что сейчас каждый патруль сядет в разные автобусы, которые перевезут их в различные уголки единой учебной программы, которую он сам воссоздал на территории загородного летнего лагеря для детей с ожирением “Весёлый шмель”. У каждого вожатого будет карта, где указано место высадки его патруля. Необходимо за сорок восемь часов добраться до места назначения, обозначенного на карте красным крестом, по пути записывая всё то, что покажется заслуживающим внимания. Потом, добравшись до последнего базового лагеря, патруль составляет доклад с выводами и умозаключениями. Улики можно брать с собой, если только их реально будет взять с собой. По пути будут также встречаться знаки на земле, на камнях, деревьях, которые будут подсказками. В опасных местах, попавшихся на пути, патруль обязан оставить знаковое сообщение на земле, пометив его знаком своего патруля. Например, если “волки” встречают на пути следования глубокий овраг, то они рисуют на земле крест, а рядом изображение волка.

- Я потом самолично проверю все потенциально опасные места на пути вашего следования, и если, не дай Бог, они окажутся непомеченными, не сносить вам ваших голов, - предупредил Тропинкин кучку перепуганных насмерть “разведчиков”. - А чем больше я найду правильно использованные знаки, тем выше будет балл у патруля. Лучший патруль получит преимущество на зачётном занятии. И ещё. Победители получат значки разведчика, которые смогут принести ощутимую пользу на экзамене: им автоматически прибавляется 1 балл к общей оценке, а это немало, учитывая, что выше тройки я не ставлю. Значок имеет надпись: “be prepareo”, что значит “будь готов”. На первом зачётном занятии от вас требуется немного: наблюдательность и умение сделать верное умозаключение. И не забывайте связывать воедино обрывки найденного. Всё подводите к общему знаменателю. И не зевайте, приметами может служить всё, что угодно: следы, обломанные ветки, смятая трава, остатки пищи, клок шерсти.

На прощание Тропинкин ещё раз внимательно посмотрел на учеников, скривив губы. У Гомера шорты трещали по швам, а шляпа с плоскими краями не облегала голову, а стояла на ней, как на огромном арбузе, норовя при малейшем дуновении ветра улететь прочь. Гомер почесал посохом правую икру, которая стала чесаться из-за тесных гольф.

- Лисичкин, оставить почёсывания в строю! - скомандовал Тропинкин, - Да…, чуть не забыл самое главное: за каждую провинность, будь то сквернословие или отказ выполнять команды вожатого, нарушителю этого правила полагается наказание - кружка ледяной воды за шиворот.

- Что? – пронеслось эхом через всю шеренгу.

- Так что, вожатые, не стесняйтесь. А сейчас все патрули выстроятся в ряд и маршируют к своим автобусам, обозначенные их знаками. И просьба к вожатым: при высадке с автобуса сразу назначить кого-то одного своим урядником.

В салоне автобуса стояла спасительная прохлада, и учащиеся вальяжно расселись на сиденьях, жадно вдыхая свежий воздух.

Доставка патрулей к местам высадки завершилась за полчаса. Тропинкин специально удлинил время дороги, чтобы всех запутать в месторасположении.

На выходе из автобуса, патруль “чибисов” весело поприветствовали чирикающие птички и стрекочущие в траве кузнечики.

Эрик первым делом приступил к изучению карты, чтобы точно рассчитать, сколько километров в день им нужно пройти, чтобы добраться вовремя до указанного финиша и ещё успеть составить доклад.

Было записано время высадки - 11 утра. То есть в 11 утра послезавтра нужно уже как штык быть на месте.

Расстояние от места высадки до цели составляло 140 километров. А это означало, что спать придётся только по пять часов в день, а всё остальное время нужно идти. Плюс к этому три раза в день будет устраиваться привал по полчаса. Но так как на составление доклада может уйти целый час, решено было сократить сон на один час. То есть сегодня чибисы будут спать всего четыре часа.

- Спать можно по семь часов в день, если есть мы будем на ходу, без привалов, - попытался дать совет Гомер.

- Гомер прав, - сказала Карли.

Урядник вожатого - Бонята Орлов ткнул Гомера в грудь посохом и сказал:

- Кое-кому, конечно, не привыкать жрать на ходу, поскольку он только этим и занимается всю свою жизнь. А все остальные привыкли питаться в строго отведённое для этого время. И не на ходу, а сидя и с приборами. Есть ещё глупые предложения?

Том Коржов испуганно поморгал глазками и перешёл на вражескую сторону, то есть на сторону вожатого и его урядника.

Эрик вынул свой блокнот и стал что-то усердно записывать, периодически поднимая глаза к небу. Тут он дико закричал. Оказалось, что ему на нос упала птичья какашка в тот самый момент, как он преисполненный важностью устремил свой взор к небесам.

- Чёрт! - стал ругаться Эрик, сморщившись. А с самого кончика носа потекло то, что упало с неба. - Гадкие вороны! Чёрт бы их побрал всех!

В небе парил большой орёл.

Эрик достал носовой платок из кармана шорт, и, рассматривая себя в зеркальный термос, стал наводить порядок на своём лице, постоянно чертыхаясь.

- За сквернословие положена кружка ледяной воды за шиворот, - напомнила Сэм. - Так Тропинкин сказал.

- Это правило распространяется только на таких дур, как ты, Пейпс, - зло ответил Эрик, выбрасывая свой испорченный платок в кусты. - Я - вожатый, и могу делать всё, что хочу.

- В том числе и маски из говна, - подсказала Сэм.

Гомер тихонько зааплодировал, что не ускользнуло от внимания верного раба вожатого – Боняты Орлова.

- Ты, дурень, чего радуешься? - презрительно спросил Бонята, наставляя посох на толстяка Гомера.

- Отстань, - проскулил Гомер, пятясь поближе к Сэм. - Сэм, скажи ему, чтобы он перестал у меня перед носом размахивать этой палкой.

- Это не палка, дурень, это - посох! - поправил его Бонята Орлов.

- Я знаю, что это! - выкрикнул Гомер, уже стоя позади Сэм.

А в это время большая птица пошла на снижение. Завидев птицу вновь, Эрик со злостью швырнул в неё своим посохом. А орёл на лету очень ловко подхватил его в клюв, и был таков.

Гомер снова зааплодировал. Бонята Орлов подкрался сзади и сильно стукнул его по спине посохом. Гомер испугался и спрятался за Сэм.

- Эй, ты! - заорал Эрик птице. - Верни посох, глупая птица! Я тебе приказываю!

- Не думаю, что орёл в курсе того, что ты у нас, типа, вожатый. Поэтому, вряд ли он тебя послушает, - сказала Карли.

- Это ещё что, - протянул Гомер. - Я здесь отдыхал в прошлом году, так орлы набрасывались на каждого, у кого в руках оказывалось хоть что-то съедобное.

Сказав всё это, Гомер весь съежился. Врагам незачем знать, что он каждое лето проводит в этом лагере, причём безуспешно.

- Так, значит, ты, жирная свинья, здесь коротаешь свои каникулы? - усмехнулся Эрик.

- А что такого? - отважно спросил Гомер.

- Вот позор! Всем расскажу по прибытии в школу!

- Эрик, может, мы уже начнём путь? - предложила Карли.

- Мне нужен посох! - крикнул Эрик, словно капризный мальчишка.

И Бонята Орлов выхватил из рук Гомера посох и понёс его Эрику.

- Держи, дружище.

- Так нечестно! - чуть не плача, закричал Гомер. - Это мой посох! Отдай!

- Был твой, стал мой, - твёрдо произнёс Эрик, беря посох у Боняты, даже не поблагодарив того за услугу. - Кончай ныть. Пора в путь.

Запихнув свой блокнот в рюкзак, Эрик пошёл вперёд. За ним, важно задирая нос, шествовал Бонята Орлов.

Путь представлял собой густую поросль ёлок и деревцев с тугими ветками. Под ногами тонкие пни, сухие трухлявые ветки, которые громко хрустят под ногами.

Приходилось идти на расстоянии двух метров. Так распорядился Эрик. Беда только в том, что на расстоянии двух метров не видно того, кто идёт перед тобой, поэтому приходится быть всё время на чеку, чтобы не заблудиться.

За Бонятой Орловым шёл Гомер, и Сэм отчётливо слышала его сопение, хотя совершенно не видела его самого.

- Была бы у меня мачете, - мечтательно произнёс Гомер. - Я бы эти заросли вмиг бы расчистил.

- Заткнись, Лисичкин! - прикрикнул Бонята.

- Сам заткнись, - очень тихо сказал Гомер, которого услышала только Сэм и то только потому, что не соблюдала расстояние в два метра, а шла, как хотела.

Через два часа Эрик громко крикнул:

- Всё, делаем привал! Что-то жрать захотелось.

Первый базовый лагерь являл собой очень скромное зрелище. Грубо сколоченные из дерева две скамейки и покосившийся стол. А сверху укрытие в виде деревянной крыши, которая упиралась в середину стола почерневшей ножкой. Зато рядом новенькая урна для мусора.

Гомер рухнул на скамейку, положил голову на стол, и закрыл глаза.

- Ты, жирная свинья, накрывай на стол! - прикрикнул Эрик.

Гомер поднял голову, почёсывая обеими руками заднюю поверхность своей шеи.

- Хватит обзываться, - посоветовала Сэм Эрику.

- Не делай мне замечания! Иди лучше колбасу нарежь! - отдал приказ Эрик, не допуская ни малейшей возможности для безделья в своём патруле. - Пейпс, чего ты лезешь, я не понимаю?!

- А ты на нас не ори, - ответила Сэм, - Что нужно, скажи спокойно.

- С вами, дураками, спокойно разговаривать нельзя. Слышала, колбасу иди нарезай, и хлеб нарежь тоже!

Бонята Орлов околачивался возле Эрика, порядком ему этим надоев. Он всё повторял за Эриком, путаясь под ногами: тоже делал пометки в свой блокнот, постукивал посохом по стволам деревьев.

- Слушай, Бонята, проконтролируй этих, - дал распоряжение своему уряднику вожатый, кивнув головой в сторону Сэм, Гомера и Карли.

- Будет сделано! – отрапортовал Бонята, гордо маршируя в сторону деревянной постройки.

Сэм старательно нарезала хлеб, Гомер пыхтел над колбасой, а Карли протирала тряпочкой скамейки. Зато Том ничего полезного для патруля не делал, он просто сидел на пне и массировал свои виски.

- Что это? - Бонята ткнул пальцем в тарелку, на которой лежали ломтики колбасы толщиной в два сантиметра. - Разве так нарезают колбасу?! Лисичкин, здесь кроме тебя, свинообразных больше нет. - Бонята постучал по столу посохом. - Мы не привыкли есть лишь бы как.

- Может, ты сам всё сделаешь? - спросила Сэм.

- Пейпс, не будь ты и так под следствием, я бы подумал, как наказать тебя за встревание в мой разговор с подчинённым. А так, ладно, наслаждайся жизнью. Недолго тебе осталось. Вот объявится Покатигорошек Ведёркин и тогда прощай свобода. - Бонята хихикнул.

- Мы не твои подчинённые, - сказала Сэм. - Так что, …заткнись, а то нарвёшься на неприятности.

- Что ты сказала? - Бонята подошёл почти вплотную к Сэм.

- Я сказала, чтобы ты заткнулся, а то нарвёшься на неприятности,- спокойно повторила свои слова Сэм, достала термос из продовольственной сумки и замахнулась им на Боняту.

- Если ты, Пейпс, уже нарезала хлеб, то приберись вокруг скамеек. А то грязь здесь, смотреть не могу, - растерянно пробормотал Бонята, пятясь назад.

- Пошёл вон! – Сэм сделала что сейчас кинет термос.

- Идиоты, - прошептал Бонята, унося ноги подальше от Сэм и от её термоса.

Тут он наткнулся на Эрика, который уже сам шёл к столу, на ходу делая пометки в блокнот. Бонята явно был рад этой встрече.

- Они меня ни черта не слушаются, - поспешил он пожаловаться.

- Как и ожидалось, я нашёл здесь две приметы. – Эрик не отреагировал на жалобу Боняты, так как искать улики казалось довольно захватывающим занятием. - Это следы животного, скорее всего медведя, и окурок папиросы. Кстати, нужно в пакет для улик положить окурок. - Эрик принялся шарить в своём рюкзаке, выискивая пакет.

- Это значит, что здесь водятся медведи? - испугался Гомер, застыв с перочинным ножиком в руке.

- Это значит, что преподаватель Тропинкин так запрограммировал учебную программу, - ухмыльнулся Эрик. - Здесь нет животных, и нет людей, которые курят папиросы. Понятно?

- Вот как, - расслабился Гомер.

Трапеза прошла спокойно, без лишних нападок и оскорблений. И, только когда Гомер, увлёкшись бутербродом, нечаянно хрюкнул, Эрик велел ему контролировать себя и не превращаться в свинью прямо здесь.

На сытый желудок идти стало намного веселее. И путь стал легче, потому что лес заметно поредел. Появилась тропинка, слегка усыпанная прошлогодними сухими еловыми иголками.

- Стоять! - неожиданно выкрикнул Эрик.

Все остановились.

- Болото. Потенциально опасное место. Нужно его обозначить нашим знаком, - сообщил Эрик. Он протянул руку ладонью к верху и с ожиданием чего-то уставился на Сэм. - Ну, же, Пейпс…

- Чего тебе? - не поняла Сэм.

- Я жду, - высокомерно сказал Эрик, поднеся свою ладонь прямо под нос Сэм.

- Что ты от меня хочешь? - спросила Сэм.

- Какая же ты тупая, Пейпс. Вожатый имеет в виду, что ты должна кинуться на поиски веточки, чтобы он мог возле болота обозначить наш знак. Это было бы и дураку последнему понятно, - разъяснил ситуацию Бонята.

- Так и сказал бы. А то тычет мне своей рукой в нос и упорно молчит. - Сэм посмотрела себе под ноги, подняла с земли палочку и протянула её Эрику. - Тропинкин просил помечать опасные места, а не мутные лужи.

Эрик весь сморщился, беря палочку, потом бросил её себе под ноги и сплюнул.

- Мне нужна чистая палочка, - пояснил он.

Бонята, стоявший рядом с ним, тоже сплюнул, при этом попав на кеду вожатого.

- Какого хрена?!!!! - закричал Эрик.

Бонята кинулся вытирать кеду Эрика своим носовым платком.

- Да перестань, ты. Пойдёмте уже, - сказал Эрик, убирая свою ногу.

- А как же болото? - спохватился Бонята. - Нужно пометку оставить.

- Да ладно. Это и впрямь не болото, - тихо фыркнул Эрик, чтобы его не расслышала Сэм.

Сэм не уловила момент, когда всё это началось, но она уже довольно долгое время шла и испытывала паранойю. Ей казалось, что Гомер и Карли её обсуждают, отворачиваясь и присвистывая каждый раз, стоило только ей на них посмотреть. Это действовало на нервы.

- Ладно, что не так? – не выдержала Сэм, преградив дорогу Карли и Гомеру.

- В смысле? – улыбнулась Карли.

- Ваш идиотский шёпот, - прямо сказала Сэм. – Мне это надоело.

- Мы вовсе не о тебе говорим, - сказал Гомер.

- Я вам не верю.

– А о Радосвете… Твоём брате, - всё-таки сознался Гомер.

- Разве? – удивилась Сэм. – На кой чёрт он вам сдался?

- Ну…, ты, конечно, прости, Сэм, но говорят, что он в Прелесту Комарову влюбился. И ради неё даже клуб какой-то создал… - сказал Гомер.

- Клуб почитателей готики, - подсказала Карли и прыснула. - Сэр Радосвет Пейпс!

- В этом нет ничего смешного, - строго сказала Сэм.

Следующий привал немногим отличался от предыдущего. Единственное, что Гомера освободили от нарезания колбасы, это дело поручив Карли. Сэм снова нарезала хлеб, приготовив также простой салат из овощей, которые у них были в продовольственных сумках. Гомер был не у дел. А Том отчаянно выискал пень, на котором можно будет уютно устроиться, пока девчонки готовят поесть.

- Слишком тонкие кусочки, - пожаловался Бонята, пожирая колбасу так поспешно, словно боялся, что ему ничего не достанется. – Такие тонкие, что я не чувствую вкуса.

- Кто нарезал? - грозно спросил Эрик.

- Я, а что? - спросила Карли.

- А ничего, - сказал Эрик. - Ещё раз так почикаешь колбасу, получишь кружку ледяной воды за ворот. А хлеб, надо полагать, чикала Пейпс. Он получился такой же уродливый, как и она сама

В Сэм стала закипать кровь. Она посмотрела на кусок колбасы, который Эрик собирался положить себе в рот. Вот бы он был раскалённый…

Эрик заорал как ненормальный. Соскочил со своего места, торопливо выплюнул колбасу на землю и в чрезмерной озадаченности вернулся на место, тяжело дыша и держась руками за горло.

- Что случилось? - спросила Сэм.

- Ничего, - буркнул Эрик. И больше ничего есть не стал.

После этого привала разведчики прошли совсем немного, потому что вскоре стало темнеть.

Ночной привал оказался более приспособленным для жизни. Здесь были три, уже установленные, палатки, спальные мешки, стол для трапез был сколочен не кое-как, а уже основательно. Более того, у ночного привала было одно неоспоримое достоинство, которое всех порадовало – биотуалет в кустах.

- Я иногда кричу по ночам, - сразу предупредила Карли. - Если буду очень сильно орать, можешь меня разбудить.

- Хорошо, - согласилась Сэм.

- Ты не подумай, что я какая-нибудь совсем ненормальная, раз ору по ночам. Это после Тинториуса началось.

- Да ничего страшного, - пожала плечами Сэм, расстилая спальный мешок. - Ори, сколько хочешь.

Карли громко зевнула и почти тут же ровно засопела.

Только Сэм собралась залезть в свой спальный мешок, как её позвал с улицы Гомер.

- Сэм, ты ещё не спишь?

- Ещё нет.

- Я тоже. Знаешь, Том на моё спальное место поставил свои вещи. А Карли спит?

- Да, - Сэм посмотрела на Карли.

- А можно я к вам перейду? - предложил абсолютнейшую глупость Гомер.

- Я не знаю…, - замялась Сэм.

- Пожалуйста, пустите меня к себе. Я так хочу спать, что с ног валюсь. - Гомер с той стороны палатки шмыгнул носом. – Том меня выживает… мне, теперь, что, на улице спать?

- Ладно, иди к нам, - согласилась Сэм.

Гомер за полминуты приволок свои вещи и спальный мешок. Он с трудом втиснулся между Сэм и Карли.

Тут Гомер понял, что ему что-то упирается в спину и решил устроиться поудобнее, пихнув в бок Карли.

- Что случилось, Сэм? - проснулась Карли.

- Извини, - буркнул Гомер басом.

- Кто здесь?! – вскрикнула Карли, быстро усевшись.

- Это – Гомер, - сказала Сэм.

- Почему он здесь?! – не успокаивалась Карли. – Что он здесь делает?!

- Его Том с палатки выживает, - пояснила Сэм.

- Детский сад, - буркнула Карли, демонстративно засопев.

Наступила тишина. В щелку палатки пробился лунный свет. Он попал как раз на Гомера. Прямо ему на нос. Сэм долго рассматривала полоску луны на носу Гомера, потому что ничего интересного больше видно не было. Карли уснула. Гомер пошевелился и вздохнул. Ещё через некоторое время он перевернулся на другой бок, и полоска лунного света оказалась на его затылке. А это было уже не так интересно, и Сэм стала прислушиваться к ночным звукам. Иногда с улицы доносилось стрекотание кузнечиков. А когда подул ветер, о чём можно было догадаться по шелесту листвы, лёгкое похрапывание Гомера подействовало на Сэм как тиканье часов. И она тоже уснула.

 

- Куда нам теперь идти? Как вообще такое могло случиться?! – возмущался Гомер.

- Вероятно, у них это было запланировано! Вот, черти! – До Сэм донёсся голос Карли и её сон как рукой прогнало.

Сэм поднесла левое предплечье к глазам, чтобы посмотреть, сколько сейчас время. Наверное, шесть утра. Но перед глазами был не циферблат часов, а компас. Тогда Сэм посмотрела на правое предплечье и не поверила своим глазам. Половина одиннадцатого!

Сэм села в своём спальном мешке. Потом не спеша высунула голову из палатки. Гомер это сразу заметил.

- Сэм, ты представляешь, они нас бросили! Они нас не разбудили! Ушли без нас!

Сэм выползла из палатки, села на скамейку возле стола и вынесла вердикт:

- Ну и чёрт с ними. Без них даже лучше.

- Мы же пропадём здесь одни! - У Гомера дрожал подбородок, и были влажные глаза.

- Гомер, заткнись, - попросила Карли Гомера, стоя в двойственных чувствах возле палатки беглецов. – Без них, несомненно, хорошо, но у них хотя бы была карта местности. И теперь нам придётся идти без них.

- А куда идти-то? - Гомер судорожно всхлипнул. - Мы даже не знаем, куда идти! Тропинкину следовало выдавать запасные карты всем участникам разведывательной операции. А завтра…, - Гомер с трудом сдержал слёзы обиды, - эти двое доберутся до места, получат зачёт и скажут Тропинкину, что мы потерялись. Тропинкин нас найдёт, я надеюсь…, - Гомер весь сжался и выпалил на одном дыхании, чтобы не разрыдаться: - Только мы зачёт не получим.

Сэм и Карли дружно переглянулись, только сейчас осознав, что они, действительно, могут не получить этот зачёт.

- Давайте скажем Тропинкину, что эти трое нас бросили ночью, - предложил Гомер, немного просветлев лицом. - Он нас пожалеет. А их накажет.

- Они выкрутятся, - сказала Сэм. - Скажут, что мы дрыхли и не захотели идти дальше. И он им поверит. – Сэм стала ходить вокруг стола, чтобы размяться спросонку, держа руки за головой.

- Это верно, - поддакнула Карли.

- Они забрали с собой мои продукты, - сказал Гомер. - Чтоб они подавились!

- А ты, Гомер, кажется, вчера говорил, что здесь проводишь каждое лето. Ты должен знать местность. Ты просто обязан знать здесь каждый куст и каждую тропинку, - предположила Сэм, остановившись позади Гомера.

- Я? - Гомер опешил и обернулся на Сэм с выпученными глазами. - Я…, я же не шарил по территории. Я знал, где находится мой корпус, столовая и бассейн. Зачем мне было изучать территорию лагеря? Здесь даже в прошлом году лося засекли. Представляете? Он же может на человека наброситься!

- Ну, вот и приехали. - Сэм удручённо опустилась на скамейку рядом с пышкой Гомером. - Не знаю, что и сказать.

Воцарилось молчание. Потом Карли предложила позавтракать.

- Я тут заметила одну деталь, - сказала Сэм, жуя сочный помидор, сок от которого тёк по рукам и разъедал кожу. – Конечно, я не претендую на то, что так оно и есть на самом деле, но… как мне показалось, вчера мы всё время шли прямо. Может, и сейчас стоит идти только прямо?

- Довольно сомнительная логика…, - задумалась Карли. – Но я вчера вообще ни на что внимания не обращала, просто шла за Эриком и всё.

- Ненавижу Эрика и Боняту! - стал снова возмущаться Гомер. - Сначала отобрали у меня посох, потом бросили нас в лесу. Злодеи! - И подбородок у него снова задрожал. - Самое обидное, что им за это ничего не будет! Им достанутся все лавры, а нам… потом всё пересдавать придётся.

- Когда я их встречу, пощады им уже не будет, - произнесла Карли с невозмутимым лицом.

- Избей их до полусмерти, - посоветовал Гомер, преданно смотря Карли в лицо.

Собирались в дальнейший путь молча, потому что все трое понимали, что ничем хорошим не может закончится такое самостоятельное путешествие без карты и без умения ориентироваться на местности.

- Ай! - вскрикнул Гомер, уже будучи готовым к дороге: он стоял на поляне с рюкзаком в руке. - Ногу оцарапал…. Смотрите, у меня кровь бежит…, - сообщил Гомер смиренным голосом, усаживаясь на скамейку. Свой рюкзак он со злостью швырнул на траву. - Почему мне так не везёт? - Гомер согнулся вдвое, рассматривая свою рану. - Только позавчера сняли держалку для шеи, а теперь снова неприятность…

- Где ты мог оцарапаться? Обо что? - Карли повертела головой по сторонам. Они находимся на совершенно безобидной поляне. Здесь даже споткнуться не обо что, не то, что оцарапаться.

- Я лямкой рюкзака поцарапался, - сознался Гомер, впитывая капельки крови носовым платком.

Карли некоторое время помолчала, подождав Гомера. А потом тихо произнесла:

- Идёмте.

- Идём наугад, - покачал головой Гомер, нехотя поднимаясь со скамейки. Он поднял с земли свой рюкзак.

Карли, Сэм и Гомер шли прямо, стараясь примечать пройденный путь на тот случай, если совсем затеряются, и знать, куда им вернуться, чтобы хотя бы ночь провести не под открытым небом, а в палатках. А там, если что, ждать Тропинкина.

Когда трое путников к двум часам дня наткнулись на второй базовый лагерь, они запрыгали от счастья. Появилась надежда, что они даже смогут нагнать своих предателей. Поев за каких-нибудь пятнадцать минут, они двинулись дальше. Уныние как рукой сняло. Но Гомер периодически начинал ворчать и предсказывать себе голодную смерть.

Сэм отдала Гомеру две плитки шоколада, только чтобы он замолчал. Но это не помогло.

- Я их ненавижу с первого дня, как перешёл в эту школу. Они с первого дня не дают мне покоя. Как же я их ненавижу! Они мне отравляют школьные годы!

- Гомер, один раз сказал и достаточно, - попросила Карли.

- Как только вспомню, что они сделали с нами, так прямо весь и наливаюсь злостью. Они во мне разбудили чудовище.

- Достал уже, - прошептала Карли.

Темнота сгущалась. Ещё немного и не будет видно, куда наступаешь. Гомер уже час назад стал намекать, что пора бы остановиться и отдохнуть. И когда стало не различить товарищей, он предпринял решительные действия. Он остановился.

- Давайте заночуем прямо здесь. – Он потоптался на месте, ощупывая почву под ногами. – Здесь сухо, мягко…

- Нет, Гомер, я хочу успеть к финишу, - открыла свои истинные желания Карли. – И я сегодня спать не буду.

- Но… как же…, - промямлил Гомер. – Я устал… И я не уверен, что мы правильно идём…

- Ты что, забыл второй базовый лагерь? – вмешалась Сэм.

- А если это был не наш лагерь? - спросил Гомер. – Что-то я там не заметил таблички с нашим знаком. На первом базовом лагере была табличка с чибисом. А во втором лагере не было вообще никакой таблички. Я специально там всё обошёл раз десять.

- А почему ты нам сразу это не сказал? - опешила Сэм.

- Не хотел вас расстраивать.

- Он точно идиот, - произнесла Карли.

БУЛЬ-БУЛЬ… БУЛЬ-БУЛЬ…

- Что это? – тихо спросила Сэм, озираясь по сторонам.

- Здесь кто-то есть! – неожиданно высоким голосом закричал Гомер.

- Может, это грызуны…, - предположила Карли.

Бульканье повторилось, а вскоре к нему ещё добавился лёгкий треск.

- Наверное, это твой лось, Гомер, - наигранно весело предположила Сэм, чувствуя, что у неё отнимаются ноги.

- Какой ужас! - Гомер кинулся к Сэм и прижался к ней своим тёплым боком. - Надо было оставаться в том лагере, где нас эти кретины бросили!

Внезапно все шумы исчезли. Но путники стояли и не смели сдвинуться с места.

- Что будем делать? – нарушила тишину Сэм. – Пойдём дальше или как?

БУЛЬ-БУЛЬ!!!

Гомер заверещал громче некуда.

Сэм вскрикнула, испугавшись неожиданно пронзительных воплей Гомера. А Карли подскочила к ним обоим и попыталась закрыть им рты своими ладошками.

- Хватит орать! - приказала она им. - Я пойду, посмотрю!

- Лося!? - спросила Сэм. - Не ходи, Карли! Гомер сказал, что это лось-убийца!

- Не надо никого смотреть! - У Гомера начиналась истерика. - Боже мой, нас убьют! Сэм…! Карли…! Карли…! Сэм…!

Карли, никого не слушая, сняла с плеча рюкзак, кинула его на траву.

- Не ходи туда, - просила Сэм. – Если с тобой что-то случится, что нам делать?

- Со мной ничего не случится, - уверенности у Карли было с избытком. – Зато когда мы всё выясним, нам будет легче идти дальше. – И, осторожно ступая, Карли пошла в сторону булькающих звуков и треска.

- Она вернётся? - спросил Гомер, прижимаясь к Сэм.

Сэм ничего не ответила. Это предчувствие. Оно было таким сильным и тяжёлым, что Сэм уже не сомневалась, что легко Карли не отделается…

Раздался глухой плюхающий звук, который можно было даже не расслышать.

- Сэм! Гомер! Я упала в болото! - крикнула Карли. - Помогите мне! Только сами не поскользнитесь! Здесь очень скользко! Там сильный склон!

Гомер и Сэм в одну секунду кинулись в ту сторону, откуда кричала Карли. Но тут же они остановились и стали очень осторожно ступать, постоянно приседая и ощупывая дорогу перед собой чуть ли не руками.

- Сэм! Где вы!? - закричала Карли. И в её голосе слышалась паника.

- Мы идём! – ответила ей Сэм, всё время думая, что может случится так, что они не смогут помочь Карли. - Фонарик! - вспомнила Сэм. - У нас же есть фонарики!

- Совсем забыл, фонарики, - с упрёком вторил Гомер.

Сэм и Гомер дружно полезли в свои рюкзаки в поисках фонариков. Сэм свой нашла почти сразу. А Гомер так и не нашёл своего.

Как только Сэм включила фонарик, ситуация кардинальным образом прояснилась. Перед их с Гомером взором предстало болото во всей его красе. Серо-зеленоватая жижа, слегка поблёскивающая в тех местах, где бросал свет фонарик Сэм. И во всём этом безобразии голова Карли.

- Боже, мы могли тоже упасть, - с ужасом прошептала Сэм, когда стало понятно, что сделай они в темноте ещё два-три шага, их ситуация сейчас ничем бы не отличалась от ситуации Карли. - Карли! Ты как? - громко спросила Сэм.

- Я утону! – крикнула Карли. – Вы не сможете меня вытащить!

- Гомер, ложись на пузо! - крикнула Сэм Гомеру, который тут же в испуге от неё отшатнулся. - И подползай к Карли!

- Я не смогу…, - промямлил Гомер, сделав ещё один шаг назад. - Это же болото. Оно затянет и меня…

- Гомер, я тебе сказала ложись, значит, ложись, потому что не спасённые люди превращаются в довольно злобных призраков! А ты даже не пытаешься ей помочь!

- И что я буду должен делать? - Гомер уже стал на колени, заботливо поставив свой рюкзак у лиственницы.

- Ложись на пузо и подползай к Карли, а я буду тебя держать за ноги, - пояснила Сэм. - А потом ты мне скажешь - “тяни” и я вас буду тянуть на сушу. Карли, мы тебе сейчас поможем! Держись!

- У вас ничего не получится! – крикнула Карли. – Я не могу ногами шевелить!

Гомер улёгся на живот, а Сэм опустилась рядом на корточки.

- Теперь ползи, - сказала Сэм. – Ползи быстро. - Если Гомера не торопить, то он здесь так и пролежит до рассвета, а Карли утонет в болоте.

- Почему бы тебе самой это не сделать? Я тоже мог бы держать тебя за ноги, - в голосе Гомера был гнев.- Ты гораздо легче меня. Зато у меня больше сил, и я бы вас вытянул.

- Ползи, - сказала Сэм.

Гомер обернулся на Сэм, которая сидела на корточках и держала в руках фонарик.

- Тебе плевать на меня, - со злостью прошипел Гомер. – Плевать на всех.

- Сэм! Сэм! Помогите! – закричала Карли, попытавшаяся выкарабкаться самостоятельно. Но всё, что у неё получалось - это лишь вынырнуть до плеч, а потом она погрузилась в болото ещё глубже.

- Всё нормально, Карли! - успокоила её Сэм. - Гомер сейчас тебя спасёт! Он уже близко! – И тут она добавила довольно тихо, словно только для себя: - Неужели Тропинкин нас так ненавидит, что по его милости мы сейчас в такой ситуации?

- Карли, вот моя рука. Ты достанешь? – спросил Гомер.

Гомер задавал вопросы настолько тихо, что на секунду Сэм показалось, что Гомер совсем не хочет, чтобы Карли его слышала. Он боится! До Сэм дошло, что он просто боится, что начни он спасать Карли, она его утащит за собой. Сэм направила свет от фонаря на Карли. А у той лишь предплечья, глаза и лоб ещё не в болоте.

- Карли, Гомер к тебе тянет руку! – что было сил закричала Сэм. – Дай ему свою руку!

Гомер неуверенно тянул Карли свою руку, но Карли уже ничего не замечала. Она невпопад хватала воздух руками, её глаза были широко раскрыты.

- Не получается, - тяжело прохрипел Гомер.

Сэм, не задумываясь, бросилась вперёд, плюхнувшись на живот в прохладную жижу и поползла, опередив Гомера.

- Я буду тянуть Карли! - крикнула Сэм. – А ты держи меня за пояс!

Карли ушла в болото по самые глаза, а её руки хаотично били по поверхности болота. Сэм подползла так близко к Карли, что верхняя часть её тела стала медленно, но верно погружаться в болотное месиво. Но она смогла ухватить Карли за левую руку и прокричать Гомеру:

- Гомер, тащи нас! Я её держу! - Сэм взяла фонарь в рот.

Больше всех не повезло Сэм. Она обеими руками тянула Карли за одну руку, и при этом на половину вместе со своей головой большую часть времени находилась в болоте. Её успокаивало только одно – она чувствовала, что Гомер тянет её на сушу.

Всё происходило словно в каком-то затмении рассудка. Возможно, всё это длилось не больше минуты, а может быть, даже меньше. Но для Сэм прошла целая вечность. И если ей на какое-то мгновение получалось сделать вдох, а потом она снова оказывалась в месиве, которое сжимало ей голову, она и этому была рада. А порой ей казалось, что она умирает.

Как только Сэм ощутила под коленками твёрдую землю, она на пару секунд выпустила руку Карли, чтобы подняться и вытереть глаза. Карли напоминала собой что-то бесформенное. Сэм вновь схватила её за руку и пятясь, потащила на себя.

Когда Карли уже лежала на сухой земле лицом вниз, Сэм обернулась в поисках Гомера. Но его нигде не было видно. Сэм посветила фонариком по сторонам. Гомер сидел под большой лиственницей, обнимая рюкзак.

- Гомер, ты что? - Как только Сэм наставила на лицо Гомера фонарик, то всё поняла без слов – он смертельно напуган.

- Она умерла. – Это был не вопрос, а скорее утверждение.

- Карли? - переспросила Сэм. - Нет… - Сэм поняла, что и сама в этом не уверена. Карли слишком долго была в болоте, она наглоталась грязи. Грязь могла забить ей дыхательные пути.

- Она, наверное, задохнулась, пока мы её тащили, - слишком спокойно произнёс Гомер.

- Нет, нет. – Сэм кинулась к Карли, но тут же от неё отпрянула. А что, если она мертва? Она же молчит! С тех пор, как они её вытащили, Карли слова не сказала!

Сэм перевернула Карли на спину. Та, и вправду, словно мёртвая.

- Карли! – неуверенным голосом крикнула Сэм. – Очнись же! – Сэм тряхнула Карли за плечи, но её руки соскользнули с них.

Тем не менее, Карли зашевелилась.

- Гомер, она жива!

- Ты не врёшь? – обрадовался Гомер, подскочив к ним в одну секунду. – Что с ней?

Карли, лёжа на спине, вся дрожала. Глаза у неё были широко раскрыты. Но она даже не моргала ими. Внезапно она стала как будто задыхаться, а потом закашлялась.

Сэм, быстро сообразив, потянула её за руки и усадила, продолжая поддерживать. Кашель у Карли усилился, но ей, определённо, стало лучше. Но не надолго. Карли закатила глаза и повалилась назад.

- Гомер, что с ней?! – закричала Сэм.

- Усади её опять! – закричал Гомер, а сам одним махом уселся за спиной Карли, обхватил её сзади и резко притянул к себе. И ещё раз. И потом ещё.

Из Карли вылетел кусок грязи.

- Получилось, - сказала Сэм. – Что-то вышло из неё…

И тут Карли издала такой вопль, от которого кровь в жилах застыла и у Гомера, и у Сэм.

- Не надо меня убивать!- умоляла Карли, отбиваясь руками от Гомера. - Я же сказала, что я не Буга! Я не Буга! Я ничего не крала у тебя! Это была не я!

- Карли, всё, успокойся, всё! - громко говорил Гомер, взяв себя в руки.

- Да, ты спасена, - тихо сказала Сэм. - Мы тебя вытащили из болота.

 

Через некоторое время, когда Карли могла хорошо дышать и соображать, Гомер предложил уйти поглубже в лес, подальше от этого чёртова болота и подумать, что же им всем делать дальше.

- Жалко, спички сырые, - сказал Гомер, когда захотел развести огонь. Гомер ещё утром уронил их в раковину, когда умывался. Они выпали у него из нагрудного кармана. Он их не выбросил, наивно предполагая, что они ему всё равно пригодятся.

- Давай, я попробую, - предложила Сэм.

- Они все до единой мокрые, - предупредил Гомер, протягивая сырой коробок спичек Сэм. – Ничего не выйдет.

- Я посмотрю, что ещё можно сделать. - Сэм соорудила небольшую кучку из сухих веток. И покосилась на Гомера. Но нет! Здесь невозможно сделать то, на что она способна! Гомер даже поудобнее расположился напротив Сэм, чтобы ничего не пропустить.

- Гомер, ты меня отвлекаешь, - сказала Сэм.

- Они же мокрые, - произнёс Гомер.

- Может быть, осталась одна сухая. Но ты меня так отвлекаешь. Не смотри в мою сторону.

Гомер пожал плечами и остался сидеть на месте.

- Пожалуйста, Гомер, не отвлекай меня. Если ты не будешь на меня таращиться, у меня может и получится разжечь огонь. Погуляй где-нибудь пока.

Гомер поднялся и отошёл в сторону. Он немного обиделся, хотя ничего не сказал.

Сэм чиркнула спичкой, потом ещё раз и ещё. Пусть Гомер думает, что Сэм просто повезло, раз ей попалась одна единственная сухая спичка. Когда Гомер отошёл достаточно далеко, Сэм поднесла руку к сухим веткам, просто представила их горящими, и тут же ветки вспыхнули искрящимся пламенем. Гомер услышал потрескивание костра и тут же вернулся.

- Всё же одна сухая спичка там была, - сказала Сэм.

Гомер присел рядышком и протянул руки к огню.

- Я думал, нам конец, - произнёс он. - До сих пор руки дрожат. - Гомер показал Сэм свои пухлые трясущиеся руки, вымазанные грязью.

К ним подошла Карли и тоже присела возле Сэм.

- Я снова чуть не погибла, - сказала она, протягивая руки к огню, как и Гомер. - Однажды меня спас Престан. А сейчас вы… Но когда-нибудь никого не окажется рядом и тогда…

- А ты впредь будь осторожна и всегда смотри себе под ноги, - посоветовала ей Сэм.

Они сидели у огня и молчали. От тепла грязь на них стала засыхать, и они принялись сдирать с себя корочки.

- Убийца охотился за Бугой, да? - нарушил тишину Гомер.

- Что? – Карли подняла на него глаза.

- Убийце в Тинториусе нужна была именно Буга? - повторил Гомер.

- К чему этот разговор? - спросила Карли.

- А кто такая Буга? - спросила Сэм.

- Моя подруга. – Карли поднялась с места, отошла в сторонку и стала рассматривать листочки на каком-то кустарнике.

- Я так и знал, - разозлился Гомер. - Мы здесь все в опасности, с тех самых пор, как вы, тинторинчане, привезли к нам в Мэнфилд своего маньяка! И что в итоге выясняется? Выясняется, что ты, - Гомер ткнул пальцем в сторону Карли, - знаешь, что ему нужно!

- Я ничего не знаю. – Карли изменилась в лице и стала похожей на привидение. Она застыла возле куста с приоткрытым ртом.

- А твои волосы! – завизжал Гомер.

Сэм поёжилась, в который раз почувствовав свою вину за волосы Карли.

- При чём здесь мои волосы? – насторожилась Карли.

- Буквально в эту субботу кто-то устроил поджог в концертном зале на празднике! У тебя сгорели все волосы, - выпалил Гомер. – И не говори мне, что я не прав!

- Глупости, - сказала Карли. - Ты сам не соображаешь, что несёшь.

- Да, Гомер, ты несёшь полную чушь, - согласилась Сэм с Карли.

- Ты, Сэм, вообще ничего не знаешь об этом, поэтому лучше помолчи! А я-то много что знаю! - Гомер высокомерно окинул взглядом Сэм.

- И хотя мои волосы действительно обгорели, это был не тот маньяк, который был в Тинториусе. Тот маньяк, если ты не знал этого, я могу тебе подсказать, так вот, тот маньяк не поджигал никого, он в нас стрелял из арбалета. И я сама, своими глазами видела этот арбалет и того, кто это делал, - ровным голосом сказала Карли.

- И как он выглядел? - быстро спросил Гомер. – Возраст? Отличительные приметы его внешности? Расскажи, - потребовал Гомер.

- Я не помню, - отрезала Карли, снова принявшись за ранешнее занятие – рассматривание листочков на кусте.

- Хватит врать! – вспылил Гомер, соскочив на ноги. – То, что у него что-то украли и он гонялся за Бугой – это ты помнишь, а внешность маньяка не помнишь! Хорошо. – Гомер перевёл дух, но это было обманчивое затишье. – Хорошо. Тогда скажи, так что же у него украла твоя подруга Буга?

- Она ничего не могла у него украсть. – твёрдо прозвучал голос Карли.

- Но ты сама только что сказала, что он искал у неё что-то украденное! Почему она это не отдала ему сразу?! Отвечай! Я хочу знать правду! - раскричался Гомер. – Теперь ему вздумается это украденное искать здесь, в Мэнфилде! А что, если он решит, что это украденное спрятано у меня?!

- Хватит! Стоп! – Карли посмотрела на Гомера и её глаза сверкали таким гневом, что Сэм показалось, что сейчас будет драка.

- Ничего не хватит! – так же на эмоциях крикнул Гомер. – И знаешь что, …я просто уверен, что именно ты держишь у себя эту украденную вещь. – лицо Гомера исказила невероятная радость от осознания, что он рассекретил Карли.

- И это всё, на что способны твои протухшие мозги, Гомер? - спросила Карли, сделав шаг навстречу Гомеру и зачем-то взмахнув в воздухе руками. И в тоже мгновение Гомера откуда-то окатило, словно ведром воды. Кто бы это мог сделать, непонятно. Но факт оставался фактом - это кто-то сделал.

Ушат воды окатил Гомера с головы до ног. И теперь он стоял весь мокрый, задыхаясь от непонимания случившегося с ним.

- Кто это сделал? - хриплым и дрожащим голосом спросил Гомер.

- Кто, кто? - с издёвкой передразнила его Карли. – Призрак Буги!

После этого Гомер уже не задавал вопросов Карли. Он тихо её ненавидел. А Сэм, стараясь не думать о том, что только что произошло, сидела у костра и хотела только одного – оказаться в своей комнате, помыться и переодеться. От тепла болотная жижа на Сэм затвердела. И когда она хотела встать с места, то это у неё не сразу получилось. Даже грязь под коленками затвердела и намертво приклеилась к коже.

- Как же больно! - вскрикнула Сэм, когда резким движением ей удалось распрямить ногу. Такое ощущение, что под коленкой кожа оторвалась вместе с грязью. - Как я буду завтра идти в таком виде?

- Ты в таком виде ходишь всю свою жизнь, - пробурчал Гомер.

- Да что ты говоришь, увалень?! - набросилась на Гомера Сэм. – И это после того, как я взяла на себя самое сложное? Ты не мог даже руку нормально протянуть Карли!

- Я бы и сам справился! - выкрикнул Гомер. - Никто тебя не просил лезть!

Сэм сжала свои руки в кулаки, и уже хотела сзади наброситься на Гомера. Но тут в ней проснулось непреодолимое желание - показать Гомеру то, на что она способна, а он пускай потом ломает голову над тем - что всё таки произошло. Сэм посмотрела на землю, на которой сидел Гомер, и представила, что она вокруг него горит ясным пламенем. Она даже почувствовала обжигающее тепло в своих глазах, просящееся вырваться наружу. Так оно и случилось. Огненная полоса моментально обвилась вокруг Гомера. Гомер соскочил как ошпаренный, принялся затаптывать огонь, заорал не своим голосом:

- Кто это сделал? Какого чёрта?! Я спрашиваю, кто это сделал?!!!

- Наверное, опять же Буга, - подсказала Сэм.

- Чёрти что творится! - возмущался Гомер, смешно прыгая на месте поджога и тряся своими толстыми боками. – И не смей уходить отсюда, Пейпс! – Гомер заметил, что Сэм куда-то удаляется. – Стой, я тебе говорю! Не иначе, как здесь маньяк рядом! Ты не имеешь права оставлять меня здесь одного!

Сэм поспешно скрылась за деревьями, оставив Гомера одного, переполненного страхом за свою жизнь. Она хотела найти Карли, которая незаметно куда-то исчезла, пока она спорила с Гомером.

- Карли, ты здесь? – осторожно спросила Сэм, стоя посреди дремучего леса с включенным фонариком в руке. Ей не хотелось кричать. Всё-таки тема про маньяка, затронутая ими, несколько напрягала и её.

- Я здесь, Сэм, - на удивление быстро отозвалась Карли.

- Я тебя не вижу. - Сэм завертела головой по сторонам.

- Вот я, - сказала Карли, внезапно вынырнув откуда-то прямо перед Сэм.

Сэм немного вздрогнула от неожиданности, и у неё бешено заколотилось сердце.

- А я-то думаю, куда ты подевалась? Пошла тебя искать. - Сэм с недоверием уставилась на Карли. - А ты что здесь делала?

- Да так…, ничего. Здесь есть небольшой водопад, - неожиданно сказала Карли. - Я хотела немного помыться. - Карли почесала свою облепленную грязью шею.

- Водопад? - удивлённо переспросила Сэм. - Где?

- Там, - Карли куда-то в сторону махнула рукой. - Тоже хочешь?

- Очень хочу. Я с трудом могу идти. Каждый шаг – это боль. У меня, конечно, есть запасное бельё, но переодеваться в него на грязное тело, фу, брр, - Сэм поёжилась, - это же неприятно до чёртиков.

- Бери его с собой и мы пойдём мыться, - предложила Карли.

- А почему я не слышу звуков водопада? - насторожилась Сэм, вслушиваясь в тишину. И, действительно, если поблизости есть водопад, его должно быть, по-крайней мере слышно, даже если его и не видно.

- Мы слишком далеко от него, а он маленький, метра два в высоту, - объяснила Карли.

- А-а, понятно, - протянула Сэм. - Тогда я сейчас сбегаю за рюкзаком, и мы пойдём, хорошо?

- Я могу пойти с тобой, - предложила Карли.

- Хорошо, - согласилась Сэм. - А Гомеру мы скажем об этом?

- Зачем? Он почти чистый. Тем более он меня достал. Насилу удалось его заткнуть, - сказала Карли.

- Применив силу воды, - неожиданно сказала Сэм.

- Что…, - Карли на секунду застыла на месте. Потом она прибавила шаг и опередив Сэм, перед ней развернулась, не давая проходу. Но ничто не выдавало её обеспокоенности. Губы Карли были даже тронуты невинной улыбкой. – Я здесь ни при чём.

- Конечно, - расслабилась Сэм и безразлично махнула рукой. – Я ни кому не скажу.

Внезапно Карли толкнула Сэм к большому дереву, с силой упёршись своим предплечьем ей в горло.

- Что ты имела в виду? – медленно, с расстановками, спросила Карли, не отпуская Сэм. - Что значит, применив силу воды?

- Ничего такого, из-за чего меня можно было бы опасаться, - с трудом вымолвила Сэм. – Я никому не выдам тебя. – Сэм хотела прокашляться, но даже этого не могла сделать. Карли явно себя не ограничивала в физических усилиях. – Пусти, пожалуйста. Мне больно.

Карли немного ослабила хватку. Сэм прокашлялась, всё ещё будучи припёртой к дереву.

- Что-то ещё мне хочешь сказать? – спросила Карли с надменным лицом. Она, явно, понимала своё преимущество перед Сэм – такой беззащитной в данный момент, а во всё остальное время всеми ненавистной.

- Я всё поняла. Причём, сразу, - сказала Сэм, направив свой фонарик прямо в лицо Карли.

- Кому-нибудь скажешь… - Карли немного отвернулась от слепящего света. - Убери к чёрту свой фонарь. Так вот, кому-нибудь скажешь...

- Кому здесь говорить-то? - не дала ей закончить фразу Сэм, опуская фонарь. - Со мной в этой уродской школе никто и не разговаривает.

- Это верно, - на лице Карли появилась ухмылка, и она убрала свою руку с шеи Сэм.

- Смотри. - Сэм подняла правую руку перед собой, повернула её ладонью к себе. …И рука Сэм тут же загорелась! Из-за ярко-оранжевого пламени самой руки Сэм уже и не видно было.

- Боже мой! - сдавленно закричала Карли, отступая назад. - Что это?!

- Я полагаю, то же самое, что и у тебя. - Рука Сэм тут же перестала гореть и она её спрятала за спину.

- Но… как ты так смогла?! - не верила увиденному Карли.

- А как ты смогла охладить пыл Гомера? - спросила Сэм. - Карли, мы с тобой – это…, это нечто необъяснимое…

- Я ничего не понимаю! - всё ещё шарахаясь от Сэм, сказала Карли.

- Я тоже. Но это произошло. И с этим нужно как-то жить…

Карли с согласием закивала головой.

- Боже мой, Сэм…, я даже не представляла, что есть кто-то такой же, как я… Я тогда чуть с ума не сошла, когда стали происходить все эти вещи. Не могла никому рассказать. Кто бы поверил? У меня же по дому сплошь плесень, протекающие краны, улитки, отсыревшие коврики… А я ломала голову, отчего всё это? А потом оказалось, что из-за меня самой! А теперь вижу, что ты тоже такая же!

- Не такая же… - задумчиво промолвила Сэм. – А гораздо хуже. Какой вред от твоей воды? А от меня? Сплошные несчастья. – Сэм почесала шею, по которой пошла глубокая трещина – её грязь от движения головы стала растрескиваться. - А здесь, правда, поблизости есть водопад или…

- Нет здесь никакого водопада, - созналась Карли. - Но он будет. Я высмотрела неподалёку каменный выступ. Там легко можно будет устроить водопад, …с тёплой водой, если хочешь.

- Класс…, - Сэм была в восторге. - А я костёр развела тоже не спичками. Мы – неплохая команда.

Ни говоря ни слова озлобленному Гомеру, Сэм и Карли вернулись к костру, взяли свои рюкзаки и тихо отправились на помывку. Они шли к тому каменному выступу, который высмотрела заранее Карли.

- У тебя это давно началось? - спросила Карли, даже не уточняя, что именно. Она верила, что Сэм её поймёт на полуслове.

- Совсем недавно. Перед самым отъездом в Мэнфилд. - Сэм и вправду поняла Карли на полуслове. - Только я не сразу это поняла. В день моего отъезда из Тиксона, оказалось, что у нас в холле за ночь выгорели все свечи в подсвечниках. Но я тогда вообще не придала этому значение, но вот теперь понимаю, что это, наверное, из-за меня случилось… Хорошо ещё, что я весь дом не спалила. – Сэм с ужасом представила эту перспективу. – Иногда я боюсь саму себя.

- Но ты пока никого не поджарила заживо, - с гордостью произнесла Карли. – Выходит, ты себя контролируешь.

- Как сказать…, - начала было Сэм, но вовремя остановилась. Не обязательно всё рассказывать Карли.

- В смысле? – У Карли в глазах от любопытства светились огоньки. – Ты себя не контролируешь? Что-то было…? Сэм… Что-то было?

- Засоркин, - сказала Сэм. Больше она ничего говорить не хотела. Но добавила. – Главный пострадавший…

- Тебе нравится Засоркин? - вдруг спросила Карли.

- Засоркин? – удивилась Сэм. – С чего бы это?

- Он - нормальный чувак, - улыбнулась Карли. – Я думаю, он многим нравится. А тебе он нравится?

- Мне? - Сэм призадумалась, вспоминая Честена, когда он, с кровоподтёками на лбу, сидел в потёртом кресле. Тогда Сэм его хорошо и рассмотрела, можно сказать, в первый раз, потому что до этого она на него совсем внимания не обращала. - У него …красивые губы, … как мне показалось. – Сэм даже не поняла, что она говорит вслух. -

В нём что-то есть… - Сэм оцепенела, внезапно сообразив, что на какое-то мгновение Честен стал ей нравиться. И так же быстро постаралась разрушить соблазнительный образ Честена в своём воображении. - Но даже, несмотря на его невероятно чувственные губы, мне он не нравится. …Слушай, ты мне сейчас напомнила кое-что…

- Что?

- Когда по моей вине пострадал Засоркин и мы с госпожой Сторожкина ждали полицию, она мне кое-что рассказала… Ты не поверишь, - сразу предупредила Сэм.

- А что случилось? – искренне поинтересовалась Карли, замедлив шаг.

- Засоркин - распутник, - с чувством тайны произнесла Сэм и закивала головой, смотря в глаза Карли, которая подозрительно сильно изменилась в лице, как будто бы сказанное Сэм имело к Карли хоть какое-то отношение. - Он занимался сексом с кем-то, …прямо на улице. Кое-кто их видел. Интересно, какая дура с ним на это решилась? Я склоняюсь к мнению, что это была Мауд Жеркоева. Ей же всё равно с кем. А я бы никогда на такое не пошла. – Сэм фыркнула. - Даже представить жутко: я и Засоркин… - И тут Сэм, уже во второй раз за последние несколько минут, оказалась во власти своего воображения. Она уже отчётливо видела себя с Честеном, в его объятиях, он страстно впивается губами ей в шею, потом ниже, ниже… - Сэм смотрела перед собой не моргая, рот слегка приоткрылся.

- Что с тобой? - осторожно спросила Карли.

- Нет… ничего… - Сэм поморщилась, испугавшись своих же желаний. - Так что, это точно была Мауд, потому что она уже спала с Есеней Чемодановым, с Безлюдовым, и с Хреновым. Она же ненормальная, спит со всеми подряд! Потому что только ненормальная станет спать с Засоркиным. Так что, не зря я его немного подпалила в тот день. В день праздника. – добавила Сэм.

- Так это ты спалила мне волосы? – голос Карли был на грани срыва.

- Я не хотела, правда. – испугалась Сэм. – В тот день я себя реально не контролировала. Я же без сознания лежала в холле общежития.

Карли хотела что-то сказать, но Сэм её перебила:

- Когда всё-таки приехала полиция, которую мы ждали с госпожой Сторожкиной для Честена, я случайно получила по голове дверью. Не спрашивай как, я сама не знаю. – Сэм закусила нижнюю губу, вспомнив, как она расстроилась, когда увидела на концерте, насколько Престан заботлив с Карли. - И потом, …тебе гораздо лучше с короткими волосами.

- Я знаю, что лучше! - Карли никак не могла остыть. Она раскраснелась.- Но ты могла меня сжечь полностью!

- Я бы никогда этого не сделала. И если честно, я только в тот день научилась осознанно справляться со своими поджигательными способностями.

- Очень славно. - Карли всё ещё злилась. - А вот здесь сейчас будет водопад. - Карли опустила свой рюкзак на землю. Потом она встала лицом перед каменным выступом, с которого по идее мог бы в действительности падать водопад, но он здесь был невозможен. Здесь поблизости нет реки. Одни болота.

- Ты прямо сейчас сделаешь водопад? - спросила Сэм, чувствуя страх. Одно дело видеть чудо, случившееся внезапно, а другое дело ожидать его с минуты на минуту.

Карли уловила страх Сэм.

- Тебе страшно?

- Немного. Это же очень необычно - создавать водопад на пустом месте, - пояснила свои сомнения Сэм.

- Это не более необычно, чем поджигать чужие волосы, - укоризненно сказала Карли. Потом она вытянула обе руки вперёд, и тут же сверху вниз обрушился водопад.

- Невероятно…, - прошептала Сэм. - Карли, твои способности мне нравятся гораздо больше, чем мои собственные…

Карли принялась раздеваться. Но это ей мало удалось. Сэм тоже постаралась скинуть с себя одежду. Но одежда словно приросла к коже.

- Наверное, всё же лучше её для начала отмочить, - предложила Сэм. - Это точно, самая обычная вода? - засомневалась Сэм, подкрадываясь к потоку воды, хлеставшему сверху.

- Самая обычная. Тебе нечего бояться. Я без подвоха, не то что некоторые…, - сказала Карли и тот час ступила под водопад.

Сэм последовала за Карли. Грязь быстро размякла и только тогда Карли и Сэм смогли раздеться догола. Вода была очень тёплая, почти горячая.

Когда мытьё подходило к концу, нагрянул Гомер.

- Вы что здесь делаете? - раздался голос Гомера. - Что это такое?

Сэм и Карли завизжали, прячась друг за друга.

Гомер тут же кинулся бежать назад. Но потом он остановился и, не поворачиваясь к девочкам, спросил их:

- Откуда здесь водопад? Его здесь не должно быть.

- Нечего за нами шпионить! - крикнула Сэм. - Уходи!

- А я тоже, может быть, хочу помыться! - выкрикнул Гомер, стоя к девочкам спиной.

- Ты чистый! - крикнула ему Карли.

- Ничего я не чистый! Я с утра не принимал душ!

- Тогда только после нас! - крикнула ему Карли. – Я ему сейчас устрою…

Когда девочки помылись, Гомер разделся, забрался под водопад, намылился весь до макушки, …а вода закончилась.

Потом Карли стало немного жаль Гомера, и она ему “дала” воду, правда ледяную. Но он и этому был рад. Но после этого Гомер загрузился не на шутку. Ещё бы! Своими глазами увидеть водопад, который то льётся, то не льётся, да ещё и меняя температуру воды… Чем больше об этом думаешь, тем меньше понимаешь.

Потом они все вместе пошли к тому месту, где Сэм до этого развела костёр. Гомер оделся в тоже самое, в чём был до этого. У него только спереди одежда была в грязи, он эту грязь отскоблил перочинным ножиком. А Сэм надела чистое бельё и свою обычную футболку и бриджи, которые она взяла с собой в зачётный поход, чтобы использовать в качестве ночной пижамы. У Карли не было запасных вещей, поэтому она свои вещи простирнула под водопадом и разложила их сушиться возле огня. А сама на время завернулась в походное пальто. Гомер иногда заботливо поправлял вещи Карли, чтобы они сушились равномерно. А потом вообще возле костра навтыкал палки и на них развесил её одежду. Похоже, они стали забывать свои разногласия и раздоры.

Потом разговор снова зашёл об Эрике и Боняте.

- У, сволочи! - проревел Гомер. - Поддонки! Увидел бы их, наподдал бы без разговоров!

- А у меня есть план. Правда, он несколько коварный, но для этих сволочей в самый раз, - сказала Сэм, чуть ли не сияя от переполнявшей её радости. - Нам до них осталось совсем немного. Они сейчас дрыхнут в очередном базовом лагере. И если мы всё это время шли правильно, то мы можем их нагнать за два-три часа. Конечно, придётся идти быстро. Так вот, я хочу к ним подобраться и выкрасть у них карту и все улики… И всё это уничтожить. Ну как?

- Вот было бы здорово. Ух, ты! - Гомер тоже воссиял. Он даже потёр свои пухлые ладошки.

- Идея неплохая. – согласилась Карли. – Но нет никакой уверенности, что мы идём правильно.

- Тоже верно, - поддакнула Сэм.

- Слушай, Сэм, давай так и сделаем, - предложил Гомер. - Сейчас одежда Карли подсохнет, мы немного перекусим…. Кстати, что у нас там осталось из еды?

- Банка консервы с тунцом и…, и больше ничего, - сказала Сэм, заглянув в свой рюкзак.

- А где шоколадки? Ты говорила, что у тебя есть ещё две шоколадки, Сэм! - разволновался Гомер.

- Ты их съел, - напомнила ему Сэм. - Ещё утром.

- Ой, точно.

После разделения консервы с тунцом на три равные части с небольшим перевесом в свою пользу, Гомер предложил начать дорогу немедленно.

Все начали быстро собираться. Местность освещалась костром, и сделать это было не так трудно. Они наскоро собрали свои рюкзаки, продовольственные сумки, которые валялись где попало. У Гомера была пустая продовольственная сумка, в ней, поэтому, лежало пальто, которое Тропинкин строго настрого запретил туда класть. Но продукты Гомера спёрли три негодяя, а таскать пустой мешок на плече как-то совсем глупо. В объёме он смотрится получше.

Единственная проблема заключалась в Карли, у которой вещи были влажные, а идти в походном пальто она наотрез отказывалась.

- Я буду в нём выглядеть, как бабка старая. - Карли с психом отшвырнула пальто в кусты, оставшись в лифчике и трусиках. Пальто повисло на кустарнике.

- Нормальное пальто. - Гомер сходил за ним и снял его с кустов. - Чем оно тебе не нравится? – Гомер смущённо смотрел на Карли, не в силах отвести взгляда. – Без него ты простынешь…

- Плевать. - Карли прямиком направилась к своей мокрой одежде.

Гомер своим телом загородил палку с ещё мокрыми вещами.

- Моё здоровье - не твои проблемы, Гомер. - Карли слегка оттолкнула Гомера в сторону.

Он послушно отошёл. Его взгляд так и был прикован к полуголой Карли. Было понятно, что он в первый раз увидел в таком виде девушку и не по телевизору.

- Как хочешь, но когда сляжешь с пневмонией, прошу не жаловаться, - немного придя в себя, предупредил Гомер, как будто бы Карли станет ему жаловаться, даже если заболеет.

- Сэм, – позвала Карли.

- Что? – отозвалась Сэм и подошла.

Карли наклонилась к самому её уху и прошептала:

- Ты мне можешь помочь?

- В чём?

- Высуши мою одежду.

- Карли, я её спалю, - тихо сказала Сэм. – Я, конечно, могу попробовать… Но если она сгорит…

- Тогда я пойду в пальто, - смирилась Карли. – Но, может, и получится.

Сэм, сторонясь Гомера, сделала вид, что просто складывает вещи Карли ровной стопкой. А сама в это время очень осторожно пыталась извлечь из себя тепло, достаточное для просушки ткани. Но при этом из её рук выскакивали редкие искры. В итоге, Карли лишилась шорт.

- Извини, - прошептала Сэм.

- Ничего, я сама виновата. - Карли насуплено застёгивала пуговицы на пальто.

 

- Приятно осознавать, что мы не бездействуем, - произнёс Гомер, отважно вышагивая первым. – Более того, именно сейчас я понял, что мы – команда. До этого мы не были командой. – Гомер обернулся на девчонок, которые шли позади и освещали путь фонариками. - Мы смогли выбраться из болота, мы нашли водопад и даже смогли помыться в нём. Для нас нет ничего невозможного!

- Гомер, - Сэм остановилась как вкопанная. – Подожди…

- Что? – остановился толстяк.

- Ты уверен, что мы идём прямо? – спросила Сэм, утрачивая уверенность. Внезапно она поняла, что они могли сбиться с пути.

- Я думаю, что да, - ответил ей Гомер. – А что?

- Когда Карли упала в болото, я не помню, как мы шли до этого. Я просто знала, что мы идём прямо. Но потом вся эта неразбериха… Мне кажется, мы запутались…

- Слушай, Сэм, у тебя же есть компас. – Теперь и на лице Гомера читалось смятение.

- У тебя он тоже есть, - подсказала Сэм.

- Ну, может быть, ты смотрела на компас, перед тем, как кинуться спасать Карли? Ты ведь могла на него посмотреть чисто случайно, - неуверенно произнёс Гомер.

- Я не смотрела на компас.

- Чёрт, я тоже не смотрел. Куда нам идти? - недоумевал Гомер, тыркаясь во все стороны. Потом он упрёком уставился на Сэм.

- Что? - не выдержала Сэм. - Я не могу за всем следить одна.

- А с чего ты вообще взяла, Сэм, что путь до финиша прямой? - мрачнея на глазах, спросил Гомер. – И почему мы тебе поверили?

- Когда Эрик рассматривал карту местности, я случайно мельком заглянула в неё. Наш путь там был помечен красной линией. И она прямая. Абсолютно прямая.

- А я думал, что ты сама сообразила это. А ты, оказывается, просто видела карту, - разочарованно протянул Гомер. – Ладно, нужно восстановить хронологию событий, - предложил Гомер и пустился в довольно путанные рассуждения, возвращаясь к месту раззожения костра (хорошо, что они не далеко от него ушли): - Где болото, мы знаем. Так вот, если болото, в которое угодила Карли, вон там, - Гомер ткнул пальцем куда-то в сторону, - то, насколько я помню, когда мы остановились после того, как услышали какой-то шум, и Карли заявила, что пойдёт посмотрит, что это было, мы все стояли вот так. - Гомер повернулся лицом к Карли. - Значит, нам нужно идти вон туда. - Гомер вытянул перед собой свои руки и пошёл прямо на Карли, как лунатик.

Карли шагнула в сторону, чтобы Гомер не врезался в неё.

А Гомер опустил руки и сказал:

- Всё верно.

- То есть, если бы Сэм не засомневалась, и мы бы всё не перепроверили, то сейчас шли бы совсем в другую сторону? – спросила Карли.

- Увы, - развёл руками Гомер. – Вовремя Сэм засомневалась. Молодец, вовремя признала свою ошибку.

- Свою ошибку? – захлопала ресницами Сэм. – Какую ошибку?

- Ладно, я не так выразился, - унял буру недовольства Гомер.

Они шли уже долго, наверное, часа два. Пока их не заставил остановиться храп…. Гомер сразу сказал, что это храпит Эрик. Гомер уже был знаком с храпом Эрика. Они подошли поближе. Три палатки стояли посреди поляны, освещённой луной, будто ночным фонарём. В лесу эта луна не помощник, потому что густые ветви не дают пробиться её свету. А здесь, на поляне, всё как на ладони. Даже фонарики не нужны.

- Будем действовать тихо, - предупредил Гомер, приложив к губам палец. - К палатке никому не приближаться. Поняли?

- Если к палатке приближаться нельзя, то, что мы вообще здесь будем делать? Просто постоим и посмотрим на этих дрыхнущих идиотов и пойдём дальше? - недоумевала Карли.

- Да подожди ты. Здесь нужен план, - сказал Гомер, приседая на корточки. - Садитесь сюда. Нужно кое-что обсудить.

Сэм и Карли одновременно опустились на корточки и затаили дыхание.

- Тырим всё, что плохо лежит. Как вам моё предложение?

- А что, если у них всё в палатке? - спросила Сэм. – А что, они все найденные улики себе под подушки положили? Что тогда?

- Тогда мы проиграли, - ответил Гомер. – Но если мы всё найдём…, - Гомер приблизил своё круглое лицо к Карли и Сэм, - ни в коем случае нельзя допустить, чтобы это пропало.

- Гомер, мы должны будем всё это сжечь! – зашипела на него Сэм.

- Нет, - решительно заявил Гомер.

Сэм и Карли испуганно переглянулась.

- Но тогда они поймут, кто их обокрал, - пояснила Сэм.

- Пусть понимают, что хотят, - сказал Гомер. – И вы сейчас всё поймёте… Если мы уничтожим все улики и записи, то зачёт не зачтут не только нам, но и им. А я бы очень не хотел пройти всё это с ними по второму кругу. Там будет насмешек и издевательств не меньше. Поэтому…, если нам удастся выкрасть у них выполненное задание, то мы выдадим его за нашу работу…

- Нет, Гомер! – выпалила Карли.

- Успокойся. – Гомер был твёрд в своём намерении. - Но для того, чтобы месть получилась красивой, нужно будет нам начать путь к финишу прямо сейчас, без всякого отдыха и сна, потому что нам нужно будет всё переписать своей рукой, всё, что они там понаписали в своих блокнотах. И только после этого мы уничтожим их записи. Да… И ещё. Когда всё это закончится, и мы передадим наше задание Тропинкину, нам придётся играть под дураков. Мы скажем, что Эрик, Бонята и Том исчезли первой ночью, оставив нам карту местности и список улик. Мы их искали, а потом продолжили путь. Так и скажем Тропинкину.

- Они нас убьют, - произнесла Карли.

- Нас с тобой нет, Карли. А вот Гомера вполне могут, - шепнула Сэм.

- Почему это меня могут, а вас нет? - вспылил Гомер.

- Это неважно, Гомер, - сказала Сэм, поднимаясь на ноги. – Нам нужно спешить. Ты же сам сказал, что ещё много работы.

Как вскоре оказалось, в жизни Сэм, Карли и Гомера наступила полоса везения. У Эрика, Тома и Боняты были отдельные палатки. И крепкий сон. Рюкзак Эрика с уликами висел на суку рядом с его палаткой. Видно, Эрик совсем не подозревал об опасности.

Эти умники оставили даже свои вещи на улице.

Гомер снял с сука рюкзак Эрика. Нашёл там пакет с уликами и список улик, который выдал Тропинкин вожатым. Гомер принялся его изучать, освещая листок фонариком.

- Потом прочитаем! - зашипела на Гомера Карли, видя, что тот решительно настроен прямо здесь сравнивать список и содержимое пакета.

- А вдруг там не всё? - резко ответил Гомер, снова усердно роясь в пакете.

- Неважно! - снова зашипела Карли, оттаскивая Гомера в сторонку, подальше от палатки. - Сэм, ты что там делаешь? - Карли заметила, что Сэм наклонилась у палатки Эрика и копается там слишком долго.

Сэм подошла к Гомеру и Карли, держа по кеде в руках за шнурки.

- Я подумала, что нужно их перепрятать, пусть добираются в одной кеде, как хотят. Ты же сам говорил, Гомер, утащим всё, что плохо лежит.

- Сэм, ты молодчина. Дай пять. – Гомер подставил ладошку. - Я на сто процентов уверен, что Эрик отберёт кеду у Боняты. Тот будет идти босиком! - обрадовался Гомер.

- Ори тише. – Карли прижала к губам Гомера свою руку.

- Я и это предусмотрела, - хихикнула Сэм. - Я выкрала все кеды на правую ногу. И если Эрик присвоит себе кеду Боняты, у него лапы потом ещё долго будут болеть, - сказала Сэм, размахивая перед носом Карли и Гомера кедами, держа их за шнурки.

- Скорей бы это увидеть! – не сдержался от громкого высказывания Гомер.

- Тише! - Карли снова попыталась прикрыть своей рукой рот Гомера, но тот ловко увернулся.

Но на этом месть не закончилась. Карли забрала всю одежду, что была на улице и затолкала её себе в продовольственную сумку.

- Избавлюсь от неё по дороге, - пояснила Карли.

Забрав трофеи, Сэм, Карли и Гомер углубились в леса, содрогаясь от хохота.

Поначалу они шли довольно быстро. Им всё казалось, что Эрик вот-вот проснётся и быстро обнаружит пропажу задания и своих вещей тоже. Потом Гомер запыхался и попросил девочек идти помедленнее. Они прошли около десяти километров.

И вот теперь можно было спокойно подумать над тем, как поступить с похищенным.

Гомер предложил снова развести костёр, подсовывая Сэм свои намокшие спички.

Огонь заполыхал. Но это было только заслугой Сэм.

- Бросай в костёр все тряпки, - быстро сказала Сэм.

- В смысле, вещи этих дураков?

- Да, давай скорее. А кеды сожжём позже, потому что от них может быть слишком много вони. Они же резиновые.

- Я даже боюсь представить, что будет утром. Наверное, что-то ужасное… - Карли быстро вынула из продовольственной сумки трое шорт, рубашки, зелёные галстуки с белой полосой, и быстро закинула их в огонь.

- А нам придётся ещё и объясняться, почему вожатый и урядник пришли после нас, полуголые и злые, - сказала Сэм.

- Гомер, что ты там делаешь? - Карли обернулась назад и увидела Гомера, который разложил перед собой улики и смотрел на них, как зачарованный.

- Похоже, Эрик не так умён, как он сам о себе думает, - произнёс Гомер, не отрываясь от улик. – Но вы не мешайте мне. Дайте время.

Девчонки сидели у костра и грелись. Сэм исподтишка посмотрела на Карли, не решаясь заговорить о том, что её сильно волновало. Престан… Интересно, как поведёт себя Карли, если Сэм что-нибудь её о нём спросит? Но о чём спросить? Что-то второстепенное, как бы между прочим…

- Карли, а Престан не догадывается, что…

- О том, что я могу? – встрепенулась Карли.

- Да.

- Нет. А я ему об этом никогда не скажу. – Карли принялась растирать себе заднюю сторону шеи.

- То есть он ни разу не видел ничего необычного? – спросила Сэм невинным голосом.

- Ну…, последствия он видел, - улыбнулась Карли. - У меня же это постоянно происходило, …пока я не уловила взаимосвязь между своим настроением и тем, что творится вокруг меня, - Карли предусмотрительно обернулась в сторону Гомера. - Ты, наверное, знаешь, что один жилой корпус в учебном городке прогнил насквозь…

- Это ты? - удивилась Сэм.

Карли виновато закивала головой.

- Как это вышло? - спросила Сэм.

- Это всё из-за Престана. Он меня довёл до точки.

- Это как? - не поняла Сэм.

- Я приехала в Мэнфилд только ради него. А он меня избегает. Я, разумеется, расстраивалась. И злилась…, сидя в своей комнате. И чем больше я злилась, тем больше плесени вокруг меня образовывалось. По окнам ползали улитки. Повсюду слизь и лужи. А потом, в довершении всего, в моей комнате обвалилась стена. И как раз тогда, когда ко мне в гости пришёл Престан. И вообще…, ненавижу это ощущение, когда парень, который тебе безумно нравится, в какой-то момент начинает исчезать из твоей жизни. Без всяких на то причин, и ничего не объясняя.

- Что бы ты ни говорила, но именно с тобой он пошёл на праздник, - произнесла Сэм, вспомнив то ужасное ощущение в сердце, когда она увидела как Престан целует Карли в губы.

- Это ещё ни о чём не говорит. - Карли подняла с травы палку и поворочала ей догорающие вещи в костре. – Это ещё не знак того, что я ему нужна. Он меня просто мучает. А я хочу нормальных отношений. Видеться каждый день, знать заранее, что мой парень будет делать завтра. Хочу знать его планы, что он любит, о чём мечтает… А Престаном так не получается… Может, он мне хочет этим сказать, чтобы я от него отстала?

- Я так не думаю, - Сэм попыталась утешить Карли. – Может, у него просто проблемы, и он не хочет тебя ими загружать…

- Нет у него никаких проблем, - произнесла Карли. - Иногда хочется на Престана наслать цунами, чтобы оно его целиком поглотило, - сказала Карли. - Вот, только интересно, такое возможно?

- Наверное, возможно, - пожала плечами Сэм, моля Бога, чтобы Карли не осуществила подобное. Да, Престан с ней был невежлив, но иногда Сэм готова была признать, что, наверное, она заслужила такое отношение. Она всю жизнь с другими невежлива. И как после этого она может ожидать хорошего отношения к себе от других людей?

- Но, что ни говори, он мне спас жизнь, этот зловредный Престан. Я ему теперь обязана. Вот я и думаю иногда, раз он мне спас жизнь, значит я ему не безразлична. Но в тоже время, а что, если бы на моём месте оказалась какая-нибудь другая девушка, ну, например, Цветкова? Наверняка, он бы и её тоже спас. Так что я теперь и не знаю, что мне думать.

- Не думай ни о чём, - посоветовала Сэм, запрокинув голову назад и подняв глаза к небу, которое всё было усеяно звёздами.

- А помнишь недавнюю грозу? Когда нас профессор Ортега с урока отпустил? Когда ещё дерево сгорело на одной из аллей? - спросила Карли.

Сэм молча кивнула головой. Кому, как не ей, это не помнить? Ведь, по сути, это могло произойти уже потому, что Сэм сидела на уроке и сильно злилась на Престана.

- Это, наверное, из-за меня случилось, - очень тихо сказала Карли.

- Из-за тебя? - не поняла Сэм.

- Когда началось занятие, была ясная солнечная погода. И тут набежали такие тучи. А я как раз в тот момент жутко сердилась на Престана. Мне кажется, это мои эмоции нагнали те ливневые тучи,- рассказала Карли.

Сэм не стала ничего опровергать и доказывать, что это, мол, вовсе не заслуга Карли была, а её собственная, потому что только она могла своими эмоциями спалить в аллее дерево. Сэм предпочла промолчать, тем более, что ей уже стало казаться, что та гроза с молнией - их общая заслуга, ведь они обе терялись в своих чувствах по отношению к Престану и с невероятной силой ненавидели его за то, что любили.

- А как у тебя обстоят дела со съёмкой в фильме? - сменила тему разговора Карли.

- Да никак. Не знаю ещё. - Сэм подняла руки над головой и потянулась, широко зевнув. - И вообще…, я подумываю отказаться.

- Да ты что?! - Карли чуть не свалилась с бревна, на котором сидела. - Тебе выпала редкая удача! Нельзя отказываться от такого шанса!

- Я никогда не думала о том, чтобы сниматься в кино. Для меня это хуже проказы. Теперь всё думаю, как бы вежливо отказаться от роли.

- Сэм, что ты такое говоришь?! Об этом же все мечтают!

- Только не я. Мне нельзя становиться актрисой, как ты это не понимаешь?

- Почему? - удивилась Карли.

- У меня …кошмарная биография, - озвучила причину своей тревоги Сэм.

- У тебя? - переспросила Карли. – Ты ещё слишком юная, чтобы нажить себе кошмарную биографию.

- Тем не менее, это так.

- Например, что именно? – У Карли в глазах засветилось любопытство.

- Например, …у меня нет парня. Это во-первых. Во-вторых, мой брат создал в нашей школе готический клуб.

Карли, улыбнувшись, кивнула головой.

- А в-третьих, меня нет таланта. И это все заметят.

- В наши дни это уже не имеет значения, – совсем ожила Карли. - Сейчас в кино берут всех подряд. Ну…, не то чтобы прямо всех подряд, но критерии невысоки. …А как Элли, кстати? Она уже пришла в себя?

- Не знаю. Мы с ней уже не дружим. Она мне этого никогда не простит. Я из-под её носа увела её роль.

- Это её давняя мечта, - усмехнулась Карли. – Ещё в Тинториусе она была главной звездой школьного телевидения.

- Она мне никогда не рассказывала…

- Она вела передачу “Вечер со звездой”, - сказала Карли. И Сэм заметила, что Карли об этом нелегко говорить. – Я тоже пробовалась на роль ведущей, но…

- Ничего страшного, Карли. Наверняка, Элли вела нечестную игру на тех пробах, как и на этих…

- Её там было не узнать. В этом весь смысл. Она была и как бы журналисткой, которая брала интервью, а потом отснимались кадры, где она уже была какой-нибудь звездой. Она однажды Владу Звёздочкину изобразила настолько похоже, что я даже забыла, что это Элли. Она могла загримироваться под кого угодно так профессионально, что… Честно говоря, я бы так не смогла. Оно и лучше, что тогда выбрали её… Но в данный момент, стоит признать, Элли не смогла бы сыграть Каролину. Там нужна девушка твоего типа. По книге Каролина невзрачная, как мышь… - Карли спохватилась, но поздно. Сказала, что думала. Но почувствовала она себя при этом неловко. - Только не обижайся.

- Ничего, - отозвалась Сэм. - Я сто лет назад смирилась с тем, что я - уродина.

- Ты не уродина!

- Меня взяли на роль, потому что я – страшилка. – Сэм только сейчас призналась себе в этом. И, хотя, она и до всяких проб знала, что Каролина из той книги – не красавица, но предпочитала думать, что её выбрали за её хорошо поставленный голос или выразительные глаза. А, может, им подошло её телосложение.

- Перестань, - взмолилась Карли. - В книге нет ни слова о том, что Каролина - уродина. Она просто неприметна по сравнению со своими подругами. Но ведь, в конце концов, именно ей досталась самая настоящая любовь в этой книге. А все её красивые подруги остались ни с чем. А Каролина стала супершпионкой, заработала миллионы и вышла замуж за самого клёвого парня в книге. Правда… он к концу книги …помирает прямо на свадебной церемонии…

- Наверное, его так сразила её красота, - вымолвила Сэм, смотря только на костёр. Она избегала встречаться глазами с Карли, потому что при этом начинала чувствовать свою вину. Карли мечтала о роли, но не получила её. А Сэм боится телекамер, а роль принесли ей на блюдечке.

- Похоже, что всё совпадает: список соответствует содержимому пакета. - Гомер неслышно подошёл сзади. Карли и Сэм вздрогнули.

- Ты чего подкрадываешься?- возмутилась Карли.

- Я не подкрадывался. Я просто подошёл. - Гомер перешагнул через бревно и уселся рядом с Карли. - Всё сходится, тютелька в тютельку. Они таки нашли все улики. Вот только выводы у них поверхностные, есть проколы. А я тут, значит, поразмыслил хорошо, и у меня вышло умозаключение. Взять хотя бы медвежий след…

Карли и Сэм переглянулись, давая друг другу понять, что у Гомера бред величия.

Гомер продолжал:

- Всё настолько очевидно, что даже обидно. Можно было Тропинкину и посложнее задание придумать. А то оставил медвежий след, довольно свежий, если верить записям этих идиотов. Вокруг примятая трава, сломанный кустарник. В двух метрах от него пепел и три выкуренные сигареты. Что можно подумать? - Гомер посмотрел на Сэм и Карли. - Нет никаких идей?

- Ну…, трое охотников поймали медведя, боролись с ним, потом выкурили по сигарете и всё, что тут можно ещё подумать, - предположила Карли.

- Эти двое тоже так решили. Вот их черновой вариант доклада, - Гомер помахал блокнотом Эрика перед лицом Карли. - Глупости всё это. Как охотники, пускай их будет даже десятеро, справились с медведем без оружия? А оружия не было. Где следы крови, где гильзы от патронов, на худой конец? Ничего этого и в помине нет. Теперь вы понимаете, что всё это значит?

- Мне всё равно, - простонала Карли.

- Я понимаю это так: сигареты давнишние, они здесь в пакете. Выкурили их гораздо раньше, чем медведь оставил свои следы. Это просто совпадение, не более того. Медведь шёл, шёл, потом покувыркался, сломал куст и пошёл дальше, хотя в докладе не указано, что где-то ещё были следы. Но они должны быть, не сомневаюсь, - Гомер странно улыбнулся. - Иногда полезно прочитать за ночь весь учебник по разведки с элементами логического умозаключения.

- Ты прочитал весь учебник? - не поверила своим ушам Сэм. - Там четыреста страниц всякой чуши!

- У меня выбора не было. Тропинкин нас так запугал… Я, как засел за книжку вчера после школы, так и читал её до пяти утра. И, видимо, с перепугу всё в моей голове как-то правильно улеглось. В смысле, знания. Я даже вспомнил, что там есть абзац, в котором говорится, что на зачетных занятиях преподавателям рекомендуется задавать такие улики, которые между собой логически не сходятся. Это тренирует учеников ещё лучше, чем взаимосвязанные между собой улики.

- Но нам не задавали читать весь учебник…, - сказала Сэм. – Зачем было так мучиться, Гомер?

- А я и не мучился, - не согласился Гомер. - Но эта тема мне реально понравилась. Я оторваться от учебника не мог. А вот если бы смог оторваться, то сейчас ничего не смог бы понять, потому что из улик здесь ещё куча всякого барахла: грязная тарелка, обёртка из-под шоколада. Похоже, кто-то устроил маленький пикничок. И хотя в задании требуется это всё как-то связать, мы этого делать не будем.

- Слушай, Гомер… – усомнилась в Гомере Карли, - давай обойдёмся без самодеятельности. Если по заданию всё это требуется связать, то мы должны это как-то связать.

- Ну, уж нет! Я считаю, что здесь задание с хитринкой!

- Замечательно, - произнесла Карли. - Нам Тропинкин теперь точно задание не зачтёт.

- Я прочитал учебник от корки до корки, - снова похвастался Гомер. – И не вам мне что-то советовать. Пойду-ка я отсюда… - Гомер соскочил с бревна как ужаленный. - Вы меня заражаете своей посредственностью суждения. А мне ещё нужно выводы составить.

- Иди, иди, - одобрила его решение Карли.

Но Гомер далеко не ушёл. Он обогнул костёр и расположился напротив девчонок.

Прошло какое-то время, а Гомер всё ещё был увлечён украденными уликами: он лежал на животе возле костра и составлял отчёт. Карли о чём-то думала, сидя на бревне и подперев подбородок руками. Сэм пересела на траву и просто смотрела на костёр, обхватив коленки руками. Сильный треск костра иногда заставлял их всех отвлечься от мыслей.

Вдруг Гомер перевернулся на спину и на его животе оказались два сухих осенних листа.

- Сэм, ты куда поступаешь после школы? - неожиданно спросил Гомер.

- Скорее всего, никуда.

- А ты, Карли?

- Я не решила ещё, - ответила Карли. – Но, скорее всего, я буду актрисой.

- Ни фига себе, - протянул Гомер, - И стоит ради этого страдать в нашей школе шесть лет.

- Надо же где-то страдать, - откликнулась Сэм.

- А я всё же постараюсь поступить в Стоктон, что бы там ни говорил генерал Фигушкин. Тоже мне, придумал: ни один недостойный в Стоктон не попадёт. Откуда он знает, кто достойный, а кто недостойный? Сэм, а ты, правда, будешь в кино сниматься?

- Я уже передумала, - ответила Сэм. - Не хочу играть уродин.

- Так это что, будет фильм ужасов? - наивно спросил Гомер, совсем не рассчитывая этим задеть Сэм.

- Сам ты - фильм ужасов, - обиделась Сэм. - Это фильм по книге Эмбер Солсбери “Ледяная бабочка”. И мне досталась роль Каролины.

- Здорово…. - Гомер снова перевернулся на живот, чтобы ему лучше было видно Сэм. Он выглядел потрясённым. - Тебе несказанно повезло, Сэм…. Ты - самый счастливый человек в мире!

- Тем не менее, играть уродин я не буду.

- Не помню, чтобы в книге говорилось про то, что Каролина - редкая уродина, - сказал Гомер. - Она не уродина. Она просто… как невидимка, что ли.

- Это почти одно и то же, - сказала Сэм.

- Но ты не можешь так просто отказаться от того, что даёт тебе жизнь! - возразил Гомер.

- Гомер, ты уже закончил отчёт? – строго спросила Сэм.

- Закончил.

- Тогда мы можем идти, - сказала Сэм, поднимаясь с травы. Она подняла свой рюкзак, отряхнула его и встала в ожидании. - Мы должны прийти раньше, чем Эрик, его дурацкий урядник и Том.

Карли нащупала у себя за спиной свои вещи, а Гомер с трудом стал подниматься с земли. Он отлежал себя живот, и теперь он у него колол мурашками.

Когда они втроём тронулись в путь, на часах было четыре утра. Шли опять прямо, не сворачивая ни на шаг. Теперь весь путь Гомер контролировал по компасу.

Пришли они раньше всех остальных. Даже Тропинкина ещё не было на месте. Зато автобус уже ждал учеников. И на этот раз один автобус на всех.

Гомер отыскал на местности хороший большой пень. Уселся на него, положил на колени рюкзак.

Сэм и Карли присели рядом с ним. Пень оказался таким огромным, что и им места хватило.

Где-то через час послышались знакомые голоса. Слышно в основном было Мауд. Она гудела как иерихонская труба. По тому, что она там громогласно бухтела, было понятно - она не довольна своим патрулём.

- Надо было сразу складывать все улики в одно место! Какого чёрта, ты, Ероха, затолкал бутылку в свою продовольственную сумку, которую затем вытряхнул в обрыв вместе с мусором? Как можно быть таким кретином, Ероха? Как?

- Я уже извинился, - донёсся несмелый голос Ерохи. Он никогда не доказывает свою правоту и не спорит. Он предпочитает извиниться, а потом всё больше молчит.

- Твоё извинение нам не поможет, - это снова была Мауд. - Что мы скажем Тропинкину в оправдание? Что ты, Ероха, вместо того, чтобы всё делать как надо, положил важную улику в продовольственную сумку? Да нам только за это не зачтут занятие! Ты нарушил первое правило Тропинкина - ничего, кроме продуктов, не класть в продовольственную сумку!

- Да, ладно, проехали, Мауд, - сказал голос, очень похожий на голос Жулы Гусевой. - Что теперь об этом говорить, дело сделано.

- Жула, не вмешивайся. Я сейчас говорю только с Ерохой. Ко-то-рый всё ис-по- р-тил!

- Все вожатые - сволочи, - прокомментировала услышанное Карли. - Нам тоже достался вожатый - сволочь.

- Он сейчас объявится и убьёт меня, - загробным голосом произнёс Гомер, прижимая к груди рюкзак. - Он всё поймёт. Отберёт у меня мой доклад, а потом убьёт.

- Мы будем делать вид, что ничего не знаем, - напомнила Гомеру Карли. - Мы же договорились - наша версия такова, что проснулись мы вчера утром, а этих троих нет. Они нам карту оставили и скрылись непонятно зачем и куда.

- Представляю, что с ними будет, когда они от нас такое услышат, - голос Гомера выдавал слишком большое волнение. Он вцепился пальцами в рюкзак и побледнел. – Господи, что-то всё кувырком пошло в моей жизни… Сначала это болото, потом маньяк меня хотел поджечь, а до этого он меня облил водой зачем-то…

Карли толкнула Сэм в бок локтём. Сэм в ответ на это натянуто улыбнулась.

- …а вот сейчас меня убьют, - завершил своё повествование Гомер.

- Эти трое, скорее всего, заблудились в лесу и мы больше никогда их не увидим, - произнесла Карли.

- Значит, мы не первые, - с досадой сообщила Мауд, вынырнувшая из-за холма со своим патрулем с синими галстуками на шеях. И, заметив сидящих на пне Сэм, Карли и Гомера, спросила: - А где Тропинкин?

- Его ещё нет, - ответила ей Карли.

- Приехал бы он раньше, - прошептал Гомер. - Сэм, может быть, ты подержишь мой рюкзак? – шепнул он на ушко Сэм.

- Зачем? - удивилась Сэм.

- Так это… я хочу кое-что…

- Отдай рюкзак Карли, - посоветовала Сэм Гомеру. Она сразу сообразила, что этот рюкзак – настоящая красная тряпка для трёх быков.

- Карли, ты не подержишь мой рюкзак? - обратится Гомер к Карли.

- Зачем?

- Просто так…, - брякнул Гомер, всучив Карли свою ношу. И, пока та ничего больше не спросила, рванул в кусты.

Теперь злополучная бомба в виде рюкзака, в котором лежал отчёт и все улики, оказалась в руках Карли. Она поставила его у своих ног, и думать о нём забыла.

Тут подоспели “волки”. Они дружно на ходу завязывали себе на шеи свои жёлтые галстуки. Возглавлял патруль у волков Илья Трещалкин. Он не орал на своих подчинённых, не корчил недовольную и злую рожу. Он был спокоен и уверен в себе.

“Трудно представить, что этот парень распространяет наркотики, - подумала Сэм. - А ведь так сразу и не скажешь… Что же его заставило ступить на эту гиблую дорожку?”.

За Ильёй вышагивал Глеб. За Глебом Чаруша Харитонова и Душка Чебурашкина. Они держались вместе. Душка сильно щурила глаза из-за яркого солнца, а Чаруша торопливо складывала в рюкзак свой плеер. Самой последней в гордом одиночестве шла Элли.

- Всем привет, - поздоровался Илья. - Как походец?

- Хуже некуда, - пожаловалась ему Мауд. - Этот болван Ероха выкинул в пропасть нашу улику!

- Сочувствую, - согласился с плохим положением дел в патруле сов Илья.

Ероха и так уже изолировал себя от своего патруля. Он отошёл подальше к лесу и сел там под берёзу.

- Мало того, что по списку мы не нашли две улики - какую-то железяку и гильзу от патрона, так ещё и бутылку посеяли за просто так! - прокричала Мауд специально погромче, чтобы её упрёки долетели до Ерохи, как бы далеко он не скрылся. - У нас отчёт получился ужаснейший. Мне всё приходилось делать самой: следить за дорогой, собирать улики, сверять их со списком, всех будить по утрам, распоряжаться продуктами. Всё было взвалено на меня. Где здесь за всем поспеешь?!

- Ты нас сама не подпускала ни к карте местности, ни к списку улик, ни к продуктам,- взъелась Жула Гусева. - Поэтому не надо нас всех сейчас выставлять лентяями.

- Я оказалась права, что не стала вас ни к чему подпускать, - медленно и громко сказала Мауд, нависая над худенькой Жулой с косичкой за спиной. - Представь, что было бы со всеми нами, если бы я оказалась наивной дурой и дала вам в руки карту местности? Эта карта полетела бы в пропасть вместе с бутылкой! И тогда мы сидели бы в лесу и по сей час, и не знали, откуда нам ждать помощи!

- Не надо всё утрировать, Мауд, - отважно высказалась Жула. - Ероха случайно выкинул бутылку. Это мог сделать кто угодно, …и даже ты.

- Я?! - опешила Мауд. - Да у меня всё было под контролем! И если бы я была одна, я бы справилась! Вы мне всё усложняли! Вы только мешали! Никакой слаженности, трудолюбия! И если бы мне не приходилось ежеминутно бороться с вашим обжорством и ленью, сейчас бы все улики были при мне!

- Если тебе так удобно думать, продолжай в том же духе, - сказала Жула и отошла от Мауд. Она встала возле пня, на котором сидели Сэм и Карли. - Ничего нам не давала делать, зато теперь виноваты во всём мы.

- По-крайней мере она вас не бросила ночью, как это сделал наш вожатый, - сказала Сэм.

- Ваш вожатый бросил вас ночью? - переспросила Жула и присела на свободный край пня, где раньше сидел Гомер.

- Бросил в первую же ночь, - стала рассказывать Сэм. - Только мы вышли из автобуса, всё и началось. Эрик и его урядник - Бонята, были всем недовольны. Отобрали у Гомера посох, потом заставили нас выполнять все их приказания: то колбасу правильно нарежь, то листья в лесу подмети. А ночью Эрик, Бонята и Том нас бросили. - Тут Сэм вспомнила об оговоренном ранее вранье: - …Но они почему-то оставили нам карту местности и найденные улики. Только это нас и спасло.

- Зато забрали продукты питания у Гомера, - подсказала Карли.

- Вот паразиты, - произнесла Жула и кивнула в сторону. - Ещё один патруль объявился.

Это были “быки”. Разумеется, как и следовало ожидать, вожатым у них оказался - Тумаш Хренов. Он зачем-то ткнул Соню Дружинину посохом в плечо. Впрочем, это было в его духе. Он же друг Эрика и Боняты.

- Мы что, пришли последние?! - вскричал Тумаш. - Чёрт! Говорил же вам, давайте быстрее тасуйте свои булки! Элли, привет!

- Привет, - откликнулась Элли, стоя в одиночестве посреди поляны.

- А где Эрик? - спросил Тумаш у Элли.

- Не знаю. Наверное, не пришёл ещё.

- Не может быть. Вон Пейпс сидит на пне. Она из его патруля. Эй, Пейпс, где ваш вожатый?

- Его в лесу сожрал медведь, - ответила Сэм.

- Дура! - крикнул Тумаш.

По пыльной дороге прямо на поляну въехал джип. Это был Тропинкин. Он ловко выскочил из машины, придал своему лицу выражение очаровательного садиста и подошёл к ребятам. На Тропинкине сегодня были джинсовые штаны и синяя футболка-поло. Но обычно он одевается в строгий тёмно-серый костюм. Но здесь была неформальная обстановка, вдали от школы, и он позволил себе немного расслабиться.

- Выстроиться по патрулям! - крикнул Тропинкин, поглядывая на свои часы. - И как можно, быстрее!

Когда все выстроились, Тропинкин сразу обратил внимание на малочисленность патруля “чибисов”.

- Вас двое, - сказал Тропинкин. - Где остальные?

- Гомер!!!- не своим голосом закричала Сэм. - Иди сюда!!!

- Пейпс, ты чего орёшь? - Тропинкин от неожиданности сделал шаг назад.

Из леса выбежал Гомер и быстро поскакал к своему патрулю. Многие стали посмеиваться над неуклюже бегущим Гомером.

- В чём дело, Лисичкин? Почему не на месте? - набросился на него Тропинкин.

- Мне нужно было…, - тихо сказал Гомер, намекая на физиологические потребности своего организма. Тропинкин не понял, что этой самой потребностью была его трусость.

- Ладно, - отстал от Гомера Тропинкин. - А где Коржов, Злобин, Орлов? Где они?

- Они нас бросили в первую ночёвку и мы не знаем где они сейчас! - громко отчеканила Сэм.

- Как бросили? – Тропинкин удивлённо вскинул брови.

- Просыпаемся утром, а их нет! Забрали наши продукты и исчезли! - сказала Сэм.

- И вы хотите сказать, что вы втроём добрались раньше их? Без карты местности? - Лицо Тропинкина сменило своё выражение на недоумение.

- Карту они нам оставили! А сами исчезли! Мы не знаем - почему и куда! - покачала головой Сэм, не сбавляя громкого тона.

- Это правда? - усомнился Тропинкин и посмотрел поочерёдно то на Карли, то на Гомера. Гомер сразу же потупил взор и принялся рассматривать свои ноги. - Так это правда?

- Да, - ответила Карли.

- Мне эта ситуация, определённо, не нравится, - сказал Тропинкин и отошёл от патруля ”чибисов”. - Ладно, сейчас вожатые берут отчёты своих патрулей, улики и подходят ко мне! А от вас, - Тропинкин обратился к жалким остаткам патруля “чибисов”, - пусть выйдет кто-нибудь…. Кто, решите сами.

Тропинкин и вправду оказался расстроенным. Ему ведь теперь придётся искать пропавших невесть куда Эрика, Боняту и Тома. Он даже стал немногословным, хотя обычно он очень много говорит.

От патруля чибисов к Тропинкину пошёл Гомер.

После того, как вожатые отдали отчёты и пакеты с уликами, Тропинкин разрешил им вернуться на место.

- Ну, как? - спросила Гомера Карли. - Что он сказал?

- Пока ещё ничего. Но из всех патрулей только у нашего собраны все улики. - Гомер густо покраснел. Хоть он и составил отчёт, но в обнаружении улик не было его заслуги. Более того, всё это было похищено самым безобразным образом.

Ситуация сложилась совсем неожиданно: Гомер, Сэм и Карли единственные получили зачёт с оценкой “отлично”. Немного ниже оценку получили “волки” с вожатым Ильёй Трещалкиным, потому что у них оказалось два незначительных промаха при составлении отчёта, и не было одной улики, а именно ржавой вилки. А “совам” и “быкам” зачётное занятие придётся отрабатывать. Причём, в конце ноября. А в конце ноября даже в Мэнфилде довольно холодно.

Тумаша Хренова и Мауд Жеркоеву апоплексический удар чуть не хватил. Видимо, они так и не смогли признать поражение, и поэтому Мауд вслух прямо при Тропинкине назвала свой патруль “командой дебилов”, а Тумаш Хренов обвинил Нелли Кнапп и Соню Дружинину в том, что всё это из-за них, потому что они вечно хныкали и отвлекали его своим нытьём от поиска улик.

А Гомер всё сделал правильно. Тропинкин нехотя признал, что не ожидал такого ума от Лисичкина. И как оказалось, улики между собой вовсе не обязательно должны быть взаимосвязаны. Иногда полезно научиться отделять зёрна от плевел - так дословно выразился Тропинкин.

- Иногда полезно читать учебники от корки до корки, - шепнул Гомер на ухо Сэм. - Как мы их сделали? Правда, здорово?

- Да, супер, теперь они тебя точно убьют, - согласилась Сэм.

Гомер вмиг погрустнел.

- Смотрите! - крикнул Аким Шулеров, показывая рукой на холм.

- О, Боже…, - простонал Гомер и медленно опустился прямо на траву.

По холму спускались полуголые Эрик, Бонята и Том. Они шли кое-как, постоянно прихрамывая на обе ноги, и наваливаясь на свои посохи. За спинами у них болтались пустые рюкзаки.

- Наконец-то, - обрадовался Тропинкин. И его лицо снова обрело любимое кровожадное выражение.

Как и предполагалось ранее, на Эрике были кеды на одну ногу. Бонята ковылял в одних гольфах, сверкая протёртыми пятками. А Том был просто в одних трусах и босиком. Не повезло, бедняге…

- Почему они не в плащах? - спросила Карли у Сэм. - Они могли надеть походные плащи. Я их не додумалась украсть.

- Я их украл, - тихо прошептал Гомер, всё ещё сидя на траве. У него от страха ноги отказывались стоять. - Я их украл, а потом, пока вы мылись, я их сжёг в нашем костре.

- Сколько вас ещё можно ждать?! - Горацио Тропинкин принялся отчитывать опоздавших. - Где вы были? Почему бросили свой патруль? Что всё это значит?

- Нас кто-то обокрал, - промямлил Эрик, прикрывая руками переднее место. И хотя он был в трусах, он чувствовал себя голым.

- Начните с того, как вы бросили свой патруль, - строго глядя на Эрика, предложил Тропинкин.

Эрик только сейчас увидел, что брошенные им бедолаги опередили его - величайшего гения разведывательного похода. И более того, несчастными не выглядят.

- А…, а…, а они сами не захотели идти дальше. Они предпочли спать. Я не мог их добудиться. Они сами захотели остаться, - стал придумывать на ходу Эрик.

Бонята в это время уселся на большой пень, растирая руками ступни.

- Я, признаться, удивлён вашим поведением, - сказал Тропинкин. - Вожатый бросает свой патруль, и при этом оставляет карту местности и задание. Что за бессмысленная, не поддающаяся никакой логике, благотворительность?

- Я не оставлял карту…, - силясь, произнёс Эрик. - У нас её этой ночью кто-то выкрал! Это они и выкрали! - наконец-то дошло до Эрика. Он наставил указательный палец на Сэм, Карли и Гомера. - Они всё выкрали у нас этой ночью!

Гомер к этому времени уже как-то поднялся на ноги, но теперь снова опустился на траву. Сэм и Карли хотели его подхватить, но не успели. Гомер плюхнулся прямо на попу.

- Не выдумывай, Злобин, - попросил Тропинкин. - Как это Лисичкин смог у тебя выкрасть карту и всё остальное? Посмотри на Лисичкина, а потом посмотри на себя. Ты и сейчас будешь утверждать, что Лисичкин у тебя всё выкрал?

- Ему помогали Пейпс и Франкс! - снова осенило Эрика. - Они втроём всё у нас выкрали!

- Ты, я вижу, совсем обнаглел, Злобин, - с разочарованием сказал Тропинкин. - Но, раз ты утверждаешь, что отчёт у тебя всё-таки был, то давай, расскажи нам, что у тебя в нём было. Не стесняйся, рассказывай.

- А я и расскажу, - приободрился Эрик. - А они, - он снова наставил свой палец на Карли, Сэм и Гомера, - выкрали наш отчёт и выдали его за свой!

- Я готов тебя выслушать, Эрик. - Тропинкин скрестил руки на груди и уставился на полуголого Эрика. - Если отчёт будет сходиться во всех мелочах, тогда я поверю тебе. Приступай.

Эрик обернулся на Гомера, с торжеством посмотрел на него и снова повернулся к Тропинкину. Он отчеканил все пункты своего отчёта, предвкушая возмездие, которое через минуту свалится на толстяка Лисичкина, тощую Пейпс и некогда подстреленную в Тинториусе Франкс.

Дело кончилось тем, что Тропинкин откровенно рассмеялся в лицо Эрика и обвинил его во вранье, а потом сказал, что хуже этого отчёта он в своей жизни ещё не выслушивал. А ещё он поставил в пример Эрику толстяка Гомера, отчего Эрик чуть не умер на месте от злости.

- Его отчёт - сплошная лажа, - прошептал Гомер Сэм. - Теперь Тропинкин будет считать Эрика вруном и идиотом. А нам достанутся все лавры, потому что я - гениальный разведчик всех времён и народов. - Гомер перехватил жалостливые взгляды Карли и Сэм, предназначенные ему, Гомеру, и только тогда он спохватился: - Это я пошутил, конечно.

- Верно, - сказала Сэм. - Ты - гений во всём. Только никто об этом не знает, кроме тебя.

- Теперь Тропинкин знает, - возразил Гомер. - Он мной восхищён. Я теперь всегда буду стараться. Пусть и другие преподаватели мною восхищаются.

- А теперь послушайте меня очень внимательно! - обратился Тропинкин к учащимся, - И подумайте хорошо над тем, что я вам сейчас скажу. - Тропинкин улыбнулся так, как это мог делать один он. Красивые зелёные глаза на его хищном, но очень красивом лице заблестели. - …В конце декабря у вас будет итоговый зачёт. И вы не ослышались, это будет декабрь. А декабрь - это зима. И хотя в Мэнфилде не все зимы бывают снежные и с минусовой температурой, всё равно походные условия будут посложнее сегодняшних. И насколько мне известно - вы очень слабы в ориентировании на местности. И если сравнивать сегодняшний зачёт с декабрьским, то сегодня вы просто находились на отдыхе. Вам не пришлось сверять свой путь по звёздам. А если бы пришлось это делать, уверен, что ни один патруль так и не добрался бы до этого места. На этом зачёте у вас были практически прямые пути, от вас не требовалось по заданию измерять высоту деревьев, каждый час оценивать направление ветра. В декабре у вас не будет даже компасов. Поэтому, советую вам проявить немного терпения и проштудировать ваши учебники по ориентированию на местности за прошлый год, если, конечно, вы от них ещё не успели избавиться…

“Я избавилась от учебника. Чёрт…”, - расстроилась Сэм.

- …Особое внимание уделите созвездиям. Их не так уж и много. Большого ума не требуется, чтобы их запомнить и суметь отыскать на ночном небе. Но зная всех вас, я постараюсь не питать напрасных надежд …и думаю, что проблемы на зачёте будут практически у всех. Всё уяснили? Вопросы есть? Нет? Тогда свободны.

- А наши значки? - всполошился Гомер. - Вы нам обещали выдать значки, которые прибавляют два балла на экзамене.

- Ах, да, значки… - Тропинкин застыл в замешательстве под напором Гомера, который мечтал обзавестись ранее обещанным трофеем. - Потом получите. - Тропинкин уже собрался уходить, но тут же остановился. - Постой-ка… Лисичкин, - Тропинкин очень внимательно принялся рассматривать Гомера, словно задался напрасной целью найти на его пухлом и гладком лице какой-нибудь изъян, - какие значки? Ты глянь на Пейпс. Твой патруль одет не по уставу. Вы нарушили дисциплинарное правило. Значит, никакие значки вам не положены.

- Что… Как не положены? - пролепетал Гомер, хлопая глазами. - Она так одета, потому что упала в грязь… Отдайте нам наши значки…

- Упала в болото? Я, надеюсь, вы его пометили своим знаком, как опасное место?

- А… А…

- Не сомневаюсь, что вы этого не сделали, - произнёс Тропинкин.

Когда Тропинкин дал разрешение всем патрулям загружаться в автобус, Гомер постарался туда загрузиться первым, чтобы не дай Бог, Эрик и Бонята не наподдали ему напоследок и не скинули со ступенек автобуса. Обстановка была не самая благоприятная, потому что Тропинкин уже сел в свой джип и уехал.

Давка у автобуса получилась неимоверная. Никто не желал ехать стоя до самой школы. А мест могло на всех не хватить.

Элли оттолкнула Сэм локтём, когда та уже поставила ногу на первую ступеньку. Так Сэм оказалась в последних рядах, но Карли, запрыгивая в автобус, успела прокричать, что займёт и ей место.

Сэм с досадой обнаружила, что позади неё стоят Эрик и Бонята и подозрительно посмеиваются. И когда Сэм подняла ногу, чтобы зайти в автобус, что-то сзади шлёпнуло её по затылку. Сэм вскрикнула, поднесла к своей голове руку …и нащупала там что-то колючее и намертво вцепившееся.

Эрика и Боняту разразило хохотом. Но смеялись они как-то нервно, потому что горе их было слишком велико из-за незачтённого занятия.

- Что у меня там? - спросила Сэм у Карли, присаживаясь рядом.

- Репейники, - ответила Карли. - Давай я тебе их повытаскиваю.

- Это Злобин сделал, - задыхаясь от слёз, которые уже были на подходе к глазам, прошептала Сэм. - Я ему сейчас отомщу. Я его сейчас превращу в пепел.

- Не надо, - попросила Карли. - Ты только привлечёшь этим к себе ненужное внимание.

- Ай, больно!

- Потерпи немного, - сказала Карли, вытаскивая репейники из волос Сэм. - До чего их тут много.

- Сильно много? - всхлипнула Сэм.

- Штук десять, не меньше. И если бы ты хоть изредка расчёсывала свои волосы, Сэм, мне было бы гораздо легче их сейчас вытаскивать. Тут у тебя всё так запутано, - проворчала Карли. - Что тебе мешает расчёсывать свои волосы? Не понимаю. Я только помню, что ты на прошлой неделе единственный раз пришла в класс как нормальная девушка - хорошо одета, волосок к волоску на голове. Просто загляденье.

- Много уже вытащила? - У Сэм глаза стали красными от слёз, потому что Карли не старается вытаскивать репейники осторожно, а тянет их со всей силы.

- Половину где-то…

- Зачем вы это сделали? - обернулась на Эрика и Боняту Жула Гусева. - Мало того, что бросили свой патруль посреди леса ночью, а теперь ещё Сэм обижаете!

- Слушай, Гусева, отвернись, а то у меня ещё полный рюкзак репешков. Могу и с твоей башкой ими поделиться, - пригрозил Эрик.

Жула поспешно отвернулась. Аким Шулеров, который сидел с ней на одном сиденье, закрыл глаза, делая вид, что спит. Он всегда так делает, когда кого-нибудь рядом с ним обижают. Он таким образом пытается показать, что ничего не видел, поэтому не заступился.

На подъезде к школьному городку, учащиеся, сидевшие в автобусе, стали подмечать одну деталь - у центральных ворот школы толпятся люди.

- Что-то случилось, наверное…, - испугалась Жула Гусева и стала теребить свою косичку с розовой пушистой резинкой на кончике. - Там камеры…, - Жула отбросила свою косичку за спину. - Будут нас снимать, что ли…. - Она быстро достала маленькое круглое зеркальце из рюкзака и стала себя в нём внимательно разглядывать.

- Может, это нас так встречают? - наивно предположил Аким Шулеров, обычно немногословный, но безмерно тщеславный подросток. Он стал приглаживать свои волосы, и даже выхватил зеркальце из рук Жулы.

- Зачем мы кому-то сдались? - спросил Ероха Чашкин, сощурив свои бледно-голубые глаза и вытягивая шею. Так он надеялся лучше понять, что же происходит у центральных ворот. - Там взрослые люди. Там не наши стоят.

- Больше не могу, - сказала Карли. - У меня уже руки дрожат. Не вытаскиваются три репейника, хоть что делай.

- Их можно выстричь ножницами, - посоветовала Жула. Аким сунул ей в это время зеркальце в руку. Жула его не удержала, и оно закатилось под сиденье. - Чёрт, Аким, лезь теперь за моим зеркалом.

- Видимо, придётся так и сделать, - согласилась с Жулой Карли, разминая свои руки. - Придётся выстригать. Но это ты, Сэм, сама сделаешь, хорошо?

Сэм протёрла кулаками свои мокрые глаза, что-то невразумительное буркнув Карли в ответ.

Автобус притормозил, и его тут же окружили люди с камерами и микрофонами в руках.

Водитель не стразу рискнул открыть двери. Он сначала повернулся в салон и спросил ребят:

- Вы что, пока отсутствовали, стали героями?

- Вполне возможно, - а предвкушении захватывающих и леденящих душу событий, произнесла Нелли Кнапп, подкрашивая губы ярко-розовой помадой. – Наверное, мы единственно уцелевшие в резне. Я всегда говорила, что маньяк всё-таки объявится в Мэнфилде. Выходит, что нас спас зачёт по разведке. Спасибо Тропинкину.

Все стали переглядываться друг с другом. Карли вообще побелела как полотно.

Гомер пронзительно взвизгнул, потому что какой-то человек с камерой подпрыгнул, чтобы заглянуть в окно. А там сидел Гомер и совсем не ожидал этого.

Водитель ещё немного подумал над словами Нелли, потом всё-таки открыл дверь. Ученики, которые не могли взять в толк, что же происходит на самом деле, стали по одному, не спеша, выходить из автобуса. Сначала вышел Илья, за ним Глеб, потом Аким. За ними приготовилась идти Жула.

- Она сейчас появится! - кричали наперебой люди у автобуса.

- Как она хоть выглядит?

Только Жула показалась из автобуса, как тут же какая-то полноватая дама с высоким хвостом на голове и с микрофоном в руке, схватила Жулу за локоть и завопила не своим голосом:

- Я ее, похоже, нашла! Вот она!

- Отпустите меня! - закричала Жула, безуспешно пытаясь выдернуть свой локоть из цепких лап репортёрши. - Что вам от меня надо?!

- Ты - Самуэла Пейпс? - обрадовано спросила дама с микрофоном, загораживая Жулу своей полноватой фигурой от всех остальных.

- Нет! Сэм Пейпс…, - Жула стала крутить головой про сторонам. В это время как раз после Михаила Безлюдова из автобуса показалась Сэм. - Вот она - Сэм Пейпс! - Жула указала пальцем прямо на Сэм. - А что она снова натворила? - оживилась Жула.

Жула тут же перестала интересовать даму с микрофоном и та её бесцеремонно оттолкнула. Жула еле устояла на ногах.

Первое, что пришло на ум Сэм, когда на неё ринулась толпа, вооружённая микрофонами и телекамерами, это то, что объявился Покатигорошек Ведёркин со своими обвинениями в её адрес.

- Самуэла, скажите, по какому критерию Вас отобрал на роль в свой фильм Митчелл Адамс?

“Фу-у, слава Богу, что это не из-за Покатигорошека Ведёркина”, - слова облегчения пронеслись в голове Сэм.

- Самуэла, это будет Ваша первая роль? Вы ведь никогда до этого нигде не снимались, верно?

- Это правда, что режиссёр Вас заметил совершенно случайно? Говорят, что Вы не ставили целью попасть в кино? Это была случайность?

- А это правда, что Вы дочь известного адвоката Светозара Пейпса? Как ко всему этому отнёсся ваш отец?

- Самуэла, а у Вас есть друг?

- Самуэла, что Вы можете посоветовать тем, кто всю жизнь мечтает попасть на большой экран?

Сэм с трудом собралась с мыслями. Это сделать было довольно трудно - полсотни микрофонов скачут перед её носом, каждую секунду ослепляют вспышки от фотоаппаратов. А Сэм стоит перед камерами в таком виде, что хуже не придумаешь - волосы всклокочены, на макушке три репейника, глаза на мокром месте, за спиной грязный рюкзак.

- Сэм, держись! - услышала Сэм знакомый голос и обернулась к автобусу. Там из окна торчала голова Карли. - Ничего им не говори! Просто отвечай - “без комментариев!”.

- Без комментариев, - тупо повторила Сэм.

- Самуэла, в книге Эмбер Солсбери много откровенных сцен. Как Вы к этому относитесь? - спросил молодой парень в чёрных очках с диктофоном в руке. - Вы готовы раздеться перед камерой?

- Я ещё не читала сценарий, - призналась Сэм, напрочь забыв про наставление Карли - отвечать “без комментариев”. - Поэтому про откровенные сцены я ничего не знаю…

- А, правда, что Данко Солнцев разочарован выбором Митчелла Адамса? Он-то считает, что Вы не справитесь с ролью. А Вы с ним уже знакомы лично? - приблизила к носу Сэм свой микрофон девушка с длинными светлыми волосами.

- Сэм, не говори им ничего! - снова крикнула Карли из окна. - Я сейчас! Пропустите меня! - Карли с жестокостью боевика расталкивала всех в салоне автобуса. Многие так и не вышли из него. Им оказалось более удобным высовываться из дверей и окон и всё подслушивать. - Сэм, не поддавайся им! Я иду тебе на помощь!

- Данко Солнцев…, - стала соображать Сэм. - Он мной разочарован? Он так и сказал?

- Да. Он недоволен выбором Митчелла Адамса. Он не хочет сниматься в одном фильме в дилетанткой. Говорит, это дурно скажется на его репутации. Что вы об этом думаете?

- Я…, я…, я думаю, что он всё-таки получит своё, этот Данко Солнцев. Я отказываюсь от роли! - сказала Сэм, сжимая кулаки. - Все слышали, чтобы мне не пришлось повторять десять раз?! Я отказываюсь от роли!!! Всё, я не снимаюсь в кино!

- Что?!!! - толпа репортёров взревела и стала тыкать в лицо Сэм микрофонами ещё больше. – Вы это серьёзно?!!!

Сэм сделала шаг назад и наткнулась на репортёра, который стоял за её спиной. Сэм наступила ему на ногу, и обернулась, горя желанием извиниться, но, увидев, кто это был, быстро передумала извиняться. Сэм наступила на ногу Местило Грязнову, который про неё совсем недавно состряпал позорный сюжет.

- Это была ты!- завопил репортёр, разевая свой слюнявый рот с ярко-красными губами. - Это та сумасшедшая из моего сюжета! Я её узнал!

В это время Карли каким-то зверским способом распихала в стороны всех репортёров, обступивших Сэм, схватила Сэм за руку и потащила к воротам школьного городка.

- Ничего им не надо говорить! - зашипела Карли. - И что это за отказ от роли?! Ты, что, с ума сошла?! Ты могла это мне говорить, не подумав! Но не им!

- Самуэла Пейпс! - Толпа и не думала оставлять Сэм в покое. - Постойте! А это правда, что Ваш родной дед - Ждан Курицын, это тот самый Ждан Курицын, против которого сейчас заведено громкое уголовное дело по статье “Умышленный вред окружающей среде”? Что Вы на это можете сказать?

- Сэм, молчи! - Карли тащила Сэм за руку, словно та была маленьким непослушным ребёнком.

Репортёры и телеоператоры кинулись за удирающей Сэм.

- Спросите обо всём лучше меня! - раздался где-то позади голос Эрика. - Я - её парень и всё о ней знаю!

Толпа репортёров в нерешительности остановилась, стоя между Сэм, которая ничего не хочет им рассказывать и Эриком - парнем самой Сэм, который, возможно, знает про неё всё. Да…, спросить обо всё парня самой Самуэлы Пейпс - это неплохое подспорье, …но всё-таки лучше всё выведать у самой Самуэлы Пейпс. Но Самуэла Пейпс не горит желанием поделиться своими мыслями с репортёрами, и поэтому репортёрам ничего другого не осталось, как кинуться к Эрику, который, к ужасу Сэм, так и выскочил из автобуса в одних трусах и кедах на одну ногу. Эрик продумал всё верно - если Самуэла Пейпс встречается с таким парнем, то у неё теперь будет незавидная репутация…

- Не слушайте его! - завопила Сэм, вырвав свою руку из руки Карли. - Он всё врёт! Я его даже не знаю!

- Да что ты говоришь, крошка? - на лице Эрика появилось вполне правдоподобное огорчение. - Ты откажешься от наших отношений только потому, что я сейчас неприглядно выгляжу? Сэм, как ты можешь? Почему ты так жестока? Мы провели с тобой в лагере две незабываемые ночи любви и страсти, а теперь ты меня и знать не хочешь?! Я думал, что мы с тобой поженимся сразу же после окончания школы. А как же наши клятвы друг другу? Милая, зачем ты разбиваешь моё сердце? Я, что, теперь уже не подхожу тебе? Конечно…, - Эрик принялся качать головой, строя при этом обиженные рожицы, - ты собираешься стать звездой экрана, милая Самуэла, и я тебе уже не подхожу по статусу…

- Что он несёт? – растерялась Сэм.

- Его уже не остановить, - сказала Карли. - Тебе только остаётся немного позже всё это опровергнуть. Но тебе могут не поверить, потому что Эрик выглядит очень убедительно.

- Вы думаете, почему я в таком виде стою перед вами? - Продолжил интриговать Эрик репортёров, которые всё же дружно двинулись ему навстречу. - Эта крошка разорвала всю мою одежду сегодня ночью, сгорая от страсти. Я люблю мою крошку! Кстати, до меня у неё никого не было…

- Я его ненавижу, - сказала Сэм.

- Поверь, он тебя тоже, - сказала Карли.

Что там понаплёл Эрик репортёрам уже после того, как Сэм убежала вместе с Карли, Сэм могла только догадываться. Единственное, в чём она была уверена – после такого не то, что сниматься в кино, после такого и на улицу выйти стыдно.

Карли заволокла Сэм в её жилой корпус.

- Ты зайдешь ко мне? - спросила Сэм, ища в глазах подруги поддержку.

- Нет, Сэм, мне нужно привести себя в порядок. Слава Богу, что нам всё зачли. Хотя бы одной проблемой меньше. Ладно, отдыхай. Я тебе позвоню вечерком на телефон вахты.

- Хорошо…

- Ну…, я побежала. - Карли пошла к выходу, обернулась, помахала Сэм рукой. - Не грусти.

Сэм остановилась посредине холла.

- Сэм, пока тебя не было, здесь такое творилось, - раздался голос госпожи Сторожкиной, которая поспешно спускалась со второго этажа. Ей лет семьдесят и спускается по лестнице она обычно медленно. - Ты не представляешь, что тут делалось всю ночь…. Эти репортёры…

- Я знаю, - сказала Сэм. - Я их уже видела.

- Эти репортёры здесь ночевали прямо под твоими окнами, Сэм. - У госпожи Сторожкиной горели глаза. - Мне им на силу удалось разъяснить, что тебя нет в городе, что ты в загородном лагере на зачёте по разведке. Они всё отказывались в это поверить. Говорят, какие ещё зачёты по разведке в средней школе? У вас это что, говорят, школа на базе ФСБ? Детка, когда ты научишься жить спокойно и неприметно?

- Не знаю, - ответила Сэм, почёсывая за ухом.

- Вокруг тебя постоянно какие-то катастрофы и сенсации. - Госпожа Сторожкина взяла со стойки бумажный листок и важно сообщила, читая по нему. - Сам Митчелл Адамс звонил вчера вечером. Просил тебе наказать, чтобы ты завтра была на каких-то там курсах в три часа дня. Адрес оставил: площадь Революции 1905 года, строение номер двадцать три с вывеской: “Курсы актёрского мастерства Василия Чёрнова”. А ещё звонил сегодня утром твой папа. Просил тебя срочно ему перезвонить. Возьми, Сэм, а то обязательно всё забудешь. - Госпожа Сторожкина протянула лист в руки Сэм. - И вытащи из волос что-то…, непонятно что…. - Госпожа Сторожкина протянула руку к волосам Сэм, но та отскочила, помня как это больно, когда у тебя из волос вытаскивают намертво вцепившиеся репешки.

- Я пойду. - Сэм стала подниматься по лестнице. Она свернула вчетверо лист, который ей дала госпожа Сторожкина и небрежно засунула его в карман шорт.

Но госпожа Сторожкина попыталась её немного задержать:

- Сэм, а ты, правда, видела самого Митчелла Адамса?

- Видела, - Сэм остановилась на лестнице. - Так же, как сейчас вижу Вас.

- Деточка, ты прикоснулась к легенде…, - мечтательно произнесла госпожа Сторожкина. Хотя, это не понятно, почему Митчелл Адамс - легенда? Не такой он уж и старый. Почти в два раза младше госпожи Сторожкиной. - Тебе необычайно повезло, Сэм. Не каждому так везёт в жизни, как тебе. В одночасье у тебя появилось столько новых возможностей. Тебе представился случай кардинальным образом изменить свою жизнь…

- Да, - шёпотом сказала Сэм, и, заметив, что госпожа Сторожкина вроде бы и не собирается ей больше ничего говорить, решила продолжить свой путь по лестнице наверх. Но на этот раз её окрикнул мальчишеский голос.

- Сэм!

Сэм обернулась. У лестницы стоял Потап Северов из второй комнаты. Он смотрел на Сэм, как на святошу, своими добрыми карими глазами.

- Сэм, …можно твой автограф? – попросил Потап и быстро добавил:- Это для Глендоры. Она меня очень просила. Пожалуйста…

- Я не раздаю автографы, Потап, потому что …я не звезда, - попыталась уклониться от раздачи автографов Сэм.

- Но ты ей скоро станешь, - уверенно произнёс Потап, протягивая Сэм свой блокнот и ручку. - Ты же будешь сниматься у Митчелла Адамса!

- Нет, Потап, я не буду сниматься у Митчелла Адамса. Я передумала.

- Что…? Как…? Почему ты передумала? - заморгал своими глазами Потап.

- Сэм, что ты такое говоришь?! Как передумала?! - вмешалась госпожа Сторожкина.

- Просто передумала и всё тут. В общем, без комментариев, - сказала Сэм, развернулась и помчалась в свою комнату, оставив в недоумении Потапа и госпожу Сторожкину.

Сэм открыла дверь в свою комнату, бросила у порога грязный рюкзак, который до похода был совершенно новым, и присела на диван, уставившись в выключенный телевизор. Так она посидела примерно десять минут, думая, как она сообщит Митчеллу Адамсу, чтобы он на неё не рассчитывал. Наверное, он будет жутко ругаться. Но Сэм не привыкать к этому - её всю жизнь кто-то ругает и всю жизнь хоть кто-то ею недоволен.

Сэм поднялась с дивана, потянулась и пошла к холодильнику. Она отыскала на верхней полке замороженные рыбные котлеты, которые нужно только поджарить на раскалённой сковороде. Потом набрала воды в чайник. Не успела она выложить на сковороду свои котлеты, в дверь кто-то постучал. Сэм замешкалась, сомневаясь, стоит ли подавать голос. Может, это папарацци, которые готовы на всё, лишь бы заснять новоиспечённую актрису, которая понятия не имеет, что такое истинное актёрское мастерство? А может это Элли? А что такого? Может, она одумалась и решила помириться? Сэм кинула котлеты на разогретую сковороду, подошла к двери и тихо спросила:

- Кто там?

- Сэм, это я, Груша, - отозвалась Груша.

Сэм отомкнула дверь.

- Ты только что вернулась? - первым делом спросила Груша. И выглядит неважно - кончик носа красный, веки опухшие, как будто она ревела всю ночь и не выспалась.

- Буквально пятнадцать минут назад, - сказала Сэм, подняв глаза на часы, висевшие над дверью.

- Извини, что я тебе не даю возможности отдохнуть, Сэм, но…, ты не могла бы хотя бы вкратце рассказать, что из себя представляет зачётное занятие по разведке, - попросила Груша. - Я так волнуюсь…

- Сложного ничего нет, - сразу успокоила Сэм Грушу. - Всё очень просто. Главное, собирайте улики прямо по списку. И запомни - улики вовсе не должны быть взаимосвязаны между собой.

- А Тропинкин на занятии говорил, что нужно уметь воедино связывать обрывки найденного, - испуганно пролепетала Груша.

- Верно…. Он нам говорил тоже самое. Но на деле всё совсем по-другому. В этом вся и хитрость задания - научиться отделять зёрна от плевел, - Сэм дословно процитировала Тропинкина. - Ты мне можешь верить, Груша. Наш патруль сдал зачёт на “отлично”. Правда, до сих пор не верится.

- А Элли? Как у неё дела? - неожиданно спросила Груша.

- Их патруль тоже справился, - ответила Сэм и вздохнула. - Им четвёрки поставили. Остальным двум патрулям занятие не зачли. Мауд и Тумаш в полнейшем ужасе. Они же рассчитывали на самые лучшие оценки.

Груша стала принюхиваться.

- Что? - заметила это Сэм.

- У тебя ничего не горит? - спросила Груша, заглядывая за спину Сэм.

- Ой, мои котлеты! - Сэм тут же подскочила к плите, перевернула котлеты. - Так хочу есть, что просто умираю. У Гомера в походе спёрли все продукты, и он слопал мои шоколадки. Мы питались чёрт знает чем. Груша, я тебе не рассказала самое интересное. Эрик, Бонята и Том нас бросили первой ночью на произвол судьбы. А потом Карли свалилась в болото. Нам почти не пришлось скучать…

- Сэм, - перебила разговорившуюся Сэм Груша, - я вообще-то пришла, чтобы сегодня вечером пригласить тебя на свой День рождения.

- У тебя сегодня День рождения? - переспросила Сэм. - Надо же… Поздравляю…, от всей души.

- Приходи, пожалуйста, - попросила Груша.

- Конечно, приду, - сказала Сэм. - А Элли там будет?

- Нет. Она встречается сегодня с Эриком. У них, типа, свидание. Будет Прелеста, кое-какие девочки из Тинториуса, Хотимир Шурупов и… Невер, и, …пожалуй, больше никого. Приходи, Сэм. Сегодня в шесть вечера. Не забудь, хорошо?

- Конечно, не забуду, - заверила Сэм Грушу. - У меня тоже скоро День рождения. Ну, это не совсем, чтобы очень скоро. А в декабре. Но ведь зима не за горами, раз сейчас уже осень.

А Сэм между тем совсем растерялась из-за приглашения Груши. До сегодняшнего дня никто во всей школе ни разу не приглашал Сэм к себе на День рождения. А ещё подарок нужно купить. А что можно купить Груше? Энциклопедию? Но… какую именно? И про что? Может, они у неё уже все есть… Может, что-то из бюжетерии? Но как можно ей в этом угодить? Груша любит добротные вещи. А что знает Сэм про добротные вещи? Да вообще ничего! Может, диск? Но какую музыку слушает Груша?

У Сэм чуть мозг не взорвался. Определённо, так много думать вредно. И котлеты сгорели…“. Какого чёрта я разогревала сковороду, жарила эти котлеты? Можно было поджарить их в несколько секунд своими способностями. Почему я постоянно забываю пользоваться своим даром?”. Повезло, что в холодильнике были запасные котлеты. Дар Сэм был получше любой сковороды. И Сэм, наконец-то, поела.

ТРАХ-ТАРА-РАХ!!!

Кто это может быть? А что, если это Эрик с Бонятой пришли поквитаться с ней?

Сэм на цыпочках подошла к двери и затаилась, не подавая голоса.

ТРАХ-ТАРА-РАХ!!!

Сэм отпрянула от двери.

- Кто это? - спросила Сэм, переведя дух.

- Самуэла, открой, - настойчиво потребовал мужской голос, который отдалённо напоминал чей-то знакомый.

- А кто это?

- Это я, Данко, - сообщил своё имя непрошенный гость.

- Данко? - Сэм стала быстро открывать дверь, всё ещё не веря в то, что к ней пришёл сам Данко Солнцев. Может, это какой-то другой Данко? Но Данко Солнцев - это единственный Данко, которого знала Сэм.

Сэм отперла дверь. Перед ней действительно стоял Данко Солнцев. Наверное, большинство девчонок только об этом и мечтают, что в один прекрасный день к ним в дверь постучится Данко Солнцев. Только Сэм об этом не мечтала. А Данко, похоже, замаскировался: нацепил тёмные очки, на голове бейсболка, надвинутая на глаза. Как только Сэм распахнула перед ним дверь, Данко тут же снял очки, повернул бейсболку козырьком назад.

- Самуэла, ты в своём уме или тебе посоветовать одного хорошего психиатра? - так прозвучал первый вопрос Данко.

- Доктора Параноева, что ли? - сообразила Сэм.

- Я серьёзно. - Данко без приглашения переступил через порог.

Сэм придала своему лицу более серьёзное выражение, вспомнив, что, по словам репортёров, Данко там что-то говорил за её спиной, вроде о том, что сниматься с Самуэлой Пейпс, значит, испортить себе всю репутацию.

- Что это за заявление, якобы ты отказываешься от роли? - прояснил цель своего прихода Данко.

- А откуда ты знаешь? - по-настоящему удивилась Сэм. Неужели новости умеют долетать так быстро. - Кто тебе это сказал?

- Да все каналы об этом говорят! Выбирай любой, не задумываясь – везде одно и тоже – ты! - Данко изрядно повысил голос, и Сэм поёжилась. - Ты не можешь об этом так просто пустозвонить! Ничего не сказала господину Адамсу и предпринимаешь самостоятельные шаги! У нас так не делается! Все вопросы решаются не с папарацци, а с режиссёром! Или ты, таким образом, рассчитываешь на скандал, который придаст тебе большей популярности?

- Ты дурак, что ли? - Сэм остолбенела на месте. - Не нужна мне ваша популярность даже даром. И в фильме я сниматься не буду.

- И когда ты это решила? - Данко прислонился к косяку двери, словно его плохо держали ноги. - Только сегодня утром?

- Вообще-то…, с самого начала, - возразила Сэм. - А утвердилась я в этом решении, действительно, сегодня утром, когда узнала, как ты обо мне отзываешься. И не обязательно всем рассказывать, что ты не одобряешь выбор режиссёра. Я, может, тоже не одобряю его выбор… в твоём плане, но я при этом держу свои соображения при себе. Кстати, ты мне никогда не нравился. Я не твоя поклонница, понял? И ты можешь про меня думать, всё, что тебе угодно, но говорить вслух об этом - это некорректно.

Данко стал посмеиваться непонятно над чем.

- Чего ты ржёшь? - разозлилась Сэм, строго уставившись на Данко.

- Самуэла, опомнись! - громко, но в тоже время как-то снисходительно, произнёс Данко. - Я понимаю, что у тебя от внезапно свалившегося успеха голова пошла кругом. Но всё равно, на будущее запомни одну деталь нашей работы – недовольна условиями работы, обсуди это с режиссёром. Репортёры тебе в этом не помогут. Поняла, крошка? Так, кажется, тебя называет твой парень?

- Какой ещё парень?! - закричала Сэм, но тут же опомнилась и поубавила тон. - Какой парень?

- В трусах который, - пояснил Данко.

- Он мне не парень!

- Да какое мне дело до всего этого? - с безразличием заметил Данко. - Главное, чтобы ты сама не болтала глупостей.

- Это не глупости. Я реально отказываюсь от роли в фильме, - ровно произнесла Сэм.

- Тебе придётся заплатить неустойку в таком случае.

- Кому ты это говоришь? Я не дура. Никакую неустойку мне платить не придётся. Я ещё пока не подписывала контракт. И вот что ещё. - Сэм подошла к своему письменному столу, с усилием подняла с него увесистый том и протянула его Данко. - Забери это с собой.

- Ты… возвращаешь сценарий? - Данко насторожился. Наконец-то он поверил в то, что Сэм не шутит, и даже не создаёт себе скандал ради популярности. Она говорит правду. И это ужасно. Для фильма. Потому что Самуэла Пейпс и её героиня - Каролина - один человек, только один реальный, а второй - книжный. И поэтому у Данко Солнцева появилось дурное предчувствие. Предчувствие его краха, его забвения. Потому что без Самуэлы Пейпс фильм снимать не будут, по-крайней мере до тех пор, пока не найдут подходящую замену. А найдут её не скоро, если вообще когда-нибудь найдут. А раз так, то никакой номинации на “Оскар” в его ближайшем будущем не предвидится. Да, ему до ужаса не нравится, что режиссёр взял ему в партнёрши создание, настолько далёкое от мира кино, что здесь никакие курсы актёрского мастерства не помогут. Но даже он готов признать, что сразу увидел в ней Каролину - загадочное создание, для которого нет ничего невозможного, самую невзрачную девушку с самыми жаркими глазами. Минуту назад эту самую Каролину можно было не замечать, можно было питать к ней чувство отвращения, неприятия, …но вот уже сейчас не оторвать от неё глаз. Она как вспышка, …как и эта Самуэла Пейпс. Вот она стоит перед ним, перед Данко, перед которым готова расстилаться любая девушка, хоть один раз увидевшая его на экране. Она стоит перед ним, и он видит в её жарких глазах лишь холодный безапелляционный отказ. Такой отказ видишь в глазах только той, которая может разбить твоё сердце, несмотря на то, сколько у тебя достоинств и какого высокого мнения ты всегда о себе был. Так нельзя! Данко попытался взять себя в руки. Не хватало ещё этого - увлечься такой личностью, как эта Самуэла Пейпс - наглая девчонка, которая посмела нарушить все его планы, и, причём …довольно неухоженная девчонка с каким-то мусором в волосах.

- Ты как? – внимательно рассматривая лицо Данко, спросила Сэм, заметив, что тот вот-вот сползёт по стене и потеряет сознание. Но, что ещё больше смутило Сэм, на какую-то долю секунды ей показалось, что Данко на неё как-то странно посмотрел, как будто собирался на неё наброситься.

- Всё нормально, - опомнился Данко, с трудом понимая, как это его могло на какое-то мгновение привлечь в Самуэле Пейпс. И при мысли, что ещё секунду назад он готов был подарить ей свой самый страстный поцелуй, он потёр себе лоб, наверное, думая, что именно так он сможет стереть это воспоминание.

- Не расстраивайся ты так, - посоветовала Сэм своему гостю. – Режиссёр найдёт другую актрису. И тогда…

- Но это уже будет совсем не то, - прошептал Данко. - Не отказывайся от роли. Самуэла, прошу тебя…

- Не могу не отказываться. Ты за моей спиной рассказываешь про меня нехорошие вещи.

- Я больше не буду. Обещаю, - поклялся Дин в пылу отчаяния. - Прости меня, Самуэла.

- Хорошо, я тебя прощаю, - улыбнулась Сэм. - …Но сниматься в кино всё равно не буду.

- Но почему?

- Не смогу изображать то, что придётся. Там же любовь… Понимаешь? Чтобы её изобразить с тобой, я должна что-то чувствовать к тебе. Но хотя бы благодарность какую-то за что-то. Допустим, благодарность за твою поддержку и доброту. Но ведь этого нет…

- Какая чушь! – разозлился Данко. – Ты что, думаешь, что во всех фильмах актёры изображая чувства, реально их чувствуют? Да они может быть в это время ненавидят друг друга, даже когда им приходится целоваться!

- На то они и актёры, - произнесла Сэм. – А я не актриса. Я - …дилетантка.

- Ты ненормальная, - прошептал Данко. - Ты такая же долбанная, как и главная героиня этой долбанной книги!

Он засунул толстенный сценарий себе подмышку, быстрым движением руки вернул бейсболку на место козырьком вперёд, надел солнцезащитные очки, нервно хмыкнул на прощание и выскочил за дверь.

А Сэм задумчиво осталась стоять на месте, засунув руки в карманы бридж, которые были так коротки, что их скорее можно было назвать шортами. А походные шорты, задубевшие от грязи, так и лежали у порога в рюкзаке. Пальцы наткнулись на что-то шелесятщее… Чёрт, - тихо выругалась Сэм. Записка от папы… Она забыла, что он просил её перезвонить домой.

Сэм спустилась вниз. Госпожа Сторожкина куда-то отлучилась. Сэм притянула к себе телефон, набрала нужный номер. Никто на том конце не отвечает. Наверное, никого нет дома…

- Слушаю! – совсем неожиданно раздался в трубке чей-то чужой и недовольный голос.

- Это дом Пейпсов? - с сомнением спросила Сэм.

- Да, это дом Пейпсов! Говорите быстрее!

- А можно к телефону Светозара Пейпса? - всё так же осторожно спросила Сэм. Кто же с ней говорит? Может, папа принял на работу дворецкого? Хотя, он всегда считал, что это старомодно.

- А-а-а…! Это ты, Сэм? - Похоже, обладатель недовольного голоса её узнал.

- А Вы кто? - вполголоса спросила Сэм.

- Я - твой дедушка, Сэм. Что? Не узнала родного деда? Вот если бы ты почаще мне звонила и справлялась о моих делах, о моём здоровье, как это делает Ненагляда, тебе не пришлось бы сейчас гадать, с кем ты разговариваешь.

- Ненагляда - лицемерка, - сказала Сэм.

- И всё равно она гораздо заботливее тебя, - стоял на своём дед.

- Ну, разумеется, кто бы спорил. А что ты делаешь у нас?

Сэм с трудом верила, что из её тиксонского дома с ней говорит сам Ждан Курицын. Дедушка сроду к ним не приезжает, потому что не хочет находиться в одном помещении со Светозаром Пейпсом. У них взаимная неприязнь, с давних пор. С тех самых, когда его дочка вышла замуж за “адвокатишку из семьи гробовщиков”, а не сделала головокружительную карьеру на удобрениях. Это его дословные слова.

- Что это значит: “Что ты у нас делаешь?” С твоей стороны очень невежливо задавать такой вопрос своему родному дедушке. Ты меня, что, хочешь в могилу свести раньше времени? На меня и так непонятно почему ополчился весь мир. Одна Забава меня понимает… И Ненагляда понимает… Никто больше не понимает…

- А ты, правда, убил всю рыбу в заповедном озере? - сходу спросила Сэм.

- Враньё всё это, - хрипло гаркнул в трубку старик Курицын. - Как можно убить то, чего нет?

- В смысле?

- Не было никакой рыбы в том озере. По-крайней мере, я её там никогда не видел. Один старик Бахметьев её там видел. Но он – сумасшедший. Вышел на пенсию, ясное дело… заскучал. Только и делал, что сидел посреди озера на своей дурацкой лодке с удочкой. Изображал занятость… Разумеется, верить дураку Бахметьеву выгоднее экономически, чем мне, уважаемому человеку. Конечно, теперь из меня все деньги выжмут, будут доить, пока я не загнусь от голодной смерти. И ещё что придумали, - дед Курицын очень отчётливо фыркнул в трубку и презрительно сказал, - говорят, озеро заповедное. А его только планировали сделать заповедным! И ты уж могла бы со мной помягче как-нибудь… А то даже не поздоровалась…

- Да перестань, ты, дедушка…, - Сэм стало неловко.

- А я всегда так радовался, когда ты приезжала ко мне на каникулы, - жалобно произнёс в трубку господин Курицын. - И это именно я дал тебе столь прекрасное третье имя…

“Ну, началось. Сейчас он скажет, что я его непременно должна сделать первым”.

- …и я считаю, что ты должна сделать его основным. Утеха звучит гораздо красивее, чем Самуэла. Вообще непонятно, что это за имя. Твой папаша его сам выдумал, похоже.

- А папа дома?

- Даже если он и дома, то всё равно находится вне зоны досягаемости, - посетовал господин Курицын. - И что характерно, так всегда. Особенно когда он позарез нужен. Вчера Забава звонила, хотела с ним проконсультироваться по одному вопросу, …насчёт моего дела, а он так грубо ей отказал, сказав, что в подобных нарушениях закона не участвует. Это он не хочет мне помогать. Он меня всегда отказывался признавать за родственника, а сам-то…, тоже мне - законопослушный гражданин. А ещё адвокат! Как будто мы не знаем, чем он занимается и на кого он работает. Ха! На себя бы сначала посмотрел!

- Дедушка, позови, пожалуйста, к телефону папу, - вежливо попросила Сэм.

- Он не подойдёт, - категорично произнёс господин Курицын.

- Подойдёт, - настойчиво сказала Сэм. - Он мне сам вчера звонил, а меня не было в комнате. Он просил, чтобы я ему срочно перезвонила.

- Ладно, - буркнул дедушка. - Попробую его позвать. Но он сейчас сильно занят. Хм…, типа, занят. К нему кто-то пришёл. С подозрительным чемоданом. Какой-то человек с внешностью убийцы. Они закрылись в кабинете, говорят тихо, что и не подслушаешь. А тут ты, как нарочно, позвонила. Пришлось идти к телефону, и я теперь не знаю, что и думать…

- Дедушка, позови папу! - не выдержала Сэм россказней своего дедушки-сплетника.

- Уже иду. Попробую его оторвать от нечистых делишек. Он мне этого, конечно, не простит, но раз ты говоришь, что он сам вчера звонил…

- Дедушка! - прокричала в трубку Сэм.

- Всё, иду, иду. Ох…

Сэм ждала ровно пять минут, пока дедушка ходил за папой. Хотя, скорее всего, дедушка не сразу позвал папу к телефону. Он, наверняка, пытался подслушать разговор, который его совсем не касается. Сэм уже стала беспокоиться, не забыл ли дедушка о том, что Сэм его послала за папой?

- Сэм, дочка.

Сэм обрадовалась, заслышав голос папы.

- Папа! Ты просил меня перезвонить.

- Да, Сэм. Ты только ничего у меня сейчас не переспрашивай, а просто слушай, что я тебе скажу. Знать подробности тебе не обязательно. И никому ни слова о нашем разговоре. Всё поняла?

Сэм всё это до ужаса заинтриговало. Интересное дело… Папа что-то хочет ей доверить и просит это хранить в секрете. Интересно, что это?

- А что ты мне хочешь сообщить такого секретного? - обрадовалась Сэм. Как тут не обрадоваться? Ей, наконец-то, стали доверять.

- С понедельника, Сэм, постарайся сидеть в учебном городке. Ни шагу в город. Пообещай, - попросил господин Пейпс.

- А почему?

- Я тебя просил ничего не переспрашивать, - напомнил папа.

- А если мне будет очень нужно выехать в город? Прямо позарез будет нужно?

- Ничего, потерпишь. Это всего лишь только на последующие десять дней.

- Ничего себе, десять дней! - воскликнула Сэм. - Объясни, почему? Если не скажешь, я не смогу поверить в серьёзность твоей просьбы.

- Хорошо…. – голос господина Пейпса стал совсем удручённым. - Но только это должно остаться между нами. Уяснила?

- Конечно.

- Я понимаю, что хранить тайны ты не умеешь… - начал господин Пейпс.

- Умею! – закричала Сэм, будучи уверенной, что не умеет.

- Сэм, не кричи так… Дело в том… - господин Пейпс замолчал, явно сожалея в эти секунды молчания о том, что сейчас делает, - что… в понедельник в Мэнфилд приезжает …господин Исаев. Но никто не должен об…

- Что?! – завопила Сэм.

- Но никто не должен об этом знать, - твёрдо произнёс господин Пейпс.

- Папа…, но ведь он же… - Сэм не знала, какое слово можно применить в данной ситуации.

- Сэм, послушай…

- Он же – террорист, - прошептала Сэм.

- Сэм!

- Папа, рядом никого нет. Я одна в холле. - Сэм на всякий случай повертела по сторонам головой.

- Сэм, дай я скажу… Ничего плохого случиться не должно. Я уверен, всё будет хорошо. Это – деловая поездка по поводу аукциона.

- Он будет участвовать… - Сэм не успела договорить.

- Нет, не сам. Через подставных лиц. И я ещё раз хочу тебе сказать, что он не станет сейчас что-либо предпринимать. Никаких беспорядков, в общем. Но всё равно… Сэм, ты меня слушаешь?

- Да, папа.

- Всё равно ни шагу в город. Не пользуйся метро, не посещай крупные торговые центры. Я уверен, что всё будет хорошо. Я знаю Джамалдина пять лет. Но… - господин Пейпс прочистил горло, - именно поэтому я и беспокоюсь…

- То есть… всё возможно… А Радосвета ты уже предостерёг? – без задней мысли поинтересовалась Сэм.

- Я звонил ему вчера. К счастью, Радосвету не пришлось объяснять, ради чего такие ограничения в передвижениях по городу. Он меня послушается. В тебе, Сэм, я уверен меньше, родная…

- Папа, а как же Радосвет убережётся? Он же живёт не в учебном городке, - забеспокоилась Сэм.

- Как не в учебном городке? – даже на расстоянии Сэм уловила в голосе папы нервный срыв. - Что ты такое говоришь, Сэм?

- Я тебе точно говорю - он живёт не в учебном городке, - повторила Сэм. – Он живёт в отеле!

- Значит…, Забава меня обманула…

- Ты не знал?

- Какой смысл был отправлять Радосвета на год в вашу школу?! Он должен всё время находиться под присмотром! А какой присмотр, если он не живёт в школе?!

- Его не устраивают наши условия проживания, - спокойно произнесла Сэм.

- Это его проблемы. - Чувствовалось, что господин Пейпс готов швырнуть телефон на пол и растоптать его ногами от гнева. - Воспитали придурка. Сколько раз говорил Забаве, что нужно отдать этого прохвоста в военную школу для мальчиков.

- Папа, Радосвет не пользуется метро, - это всё, чем могла Сэм успокоить папу. - Ты же знаешь, он боится микробов. Он только на такси ездит. И живёт не так уж далеко от школы…

- Ладно…, что об этом говорить…, - смягчился господин Пейпс. - А как у вас погода? Еще не мёрзнете?

- Очень жарко. А у вас?

- Дождь и пасмурно, - ответил господин Пейпс. - А что ты мне ничего про свою звёздную карьеру не рассказываешь? Я уже в курсе.

- Нет никакой звёздной карьеры, - ответила Сэм.

- Почему?

- Да… Не для меня всё это. Не хочу. Папа, а почему дедушка Ждан находиться в нашем доме? И как ты вообще мог ему это позволить?

- Твой дед совсем рехнулся, Сэм, – объявил папа. - Снова сбросил отходы в озеро. И это в то время, когда за ним велось пристальное наблюдение. Фиксировался каждый его шаг. И люди из природоохранной организации своим глазам не поверили, когда из очистительных труб под большим напором хлынула всякая гадость прямо в озеро. Его сначала арестовали, но вскоре выпустили под залог. Но то, как он повёл себя дальше… Он точно не в своём уме…

- Что он натворил ещё…?

- За те три часа, что он находился на свободе, он снова слил в то же озеро всё то, что не успел слить до ареста. И его опять подловили… Никто же не отменял за ним слежку.

- И его снова арестовали? – холодная от неприятных новостей рука Сэм так сжимала трубку, что она немного щёлкнула.

- Его очень хотели арестовать… И ни о каком залоге уже речь, конечно же, не могла идти. Но он… Твой дед или откровенно глуп, или наглый до невообразимой степени. Он улизнул.

- Как? – Сэм чуть не выронила телефонную трубку.

- Пока выбивался повторный ордер на его арест, он улизнул на своём самолёте, прямо из-под носа защитников природы и представителей закона. А твоя мама занимается полнейшей ерундой, помогая ему во всём этом.

- Вот чёрт…

- Но о местонахождении деда никто не должен знать, Сэм.

- Но тогда дедушке не стоит подходить к телефону, - озвучила очевидную истину Сэм.

- Ему это строго-настрого запрещено. Но разве он меня послушает? Более того, он себя ведёт по меньшей мере, странно. Ходит за мной буквально по пятам, что-то всё вынюхивает, затаится где-то поблизости и подслушивает мои разговоры с клиентами. Уже не знаю, как с ним бороться. Телефонную трубку хватает первый, бежит открывать дверь. Неужели я в его годы буду такой же безумный…?

- Да, смешно всё это, – хмыкнула Сэм.

- Мне уже давно не смешно, - отозвался папа. - Пока господин Курицын барахтается в джакузи, Забава слывёт за закоренелую преступницу, которая перевела все деньги, предназначенные на безопасную утилизацию химикатов, на свой счёт в банке! Она даже не понимает, во что ввязалась. Думает, даст показания в суде и всё…

- А разве…, не всё…? - голос у Сэм задрожал.

- В самом лучшем случае, она отделается условным сроком. Но…, учитывая сколько у меня врагов в прокуратуре… она скоро будет гулять по расписанию.

У Сэм ноги подкосились. Она легла на вахтёрскую стойку и протянула руку, чтобы ухватиться за другой её конец. Папа как-то не так это говорит… Так, как будто ему …всё равно. И тут до Сэм дошёл смысл такого поведения папы. …Здесь может быть только одна причина.

- Ты поссорился с мамой? Ты больше не любишь её и не помогаешь ей? Да…? Вы с ней расстались?

На том конце трубке обозначилось молчание. Это лишь укрепило Сэм в её предположениях. Ведь и раньше папа часто говорил про маму, что она очень наивная… может, он имел в виду то, что она наивно полагает, что её любит собственный муж?

- Нет… Нет, Сэм… Я не ссорился с твоей мамой. Я просто не хочу ничего делать для господина Курицына, - успокоил дочку господин Пейпс. - Однако…, если Забава влипнет так, что помочь ей уже никто не сможет, кроме меня, я, конечно, не оставлю её в беде. Милая…, не забивай себе голову нашими взрослыми проблемами. Лучше думай об учёбе… И о том, что я тебе сказал…

- Хорошо.

Сэм попрощалась с папой и положила трубку.

- Самуэла, ты позвонила папе? - Это объявилась с улицы госпожа Сторожкина с ворохом газет в руках. - Он так о тебе беспокоился. Так просил меня передать тебе его просьбу перезвонить.

- Я только что говорила с ним, - ответила Сэм, мечтая поскорее смыться из холла. А то, зная эту госпожу Сторожкину, можно смело предполагать, что сейчас речь зайдёт за Данко Солнцева, который только что вышел от Сэм, …если только госпожа Сторожкина в этот момент куда-нибудь не отлучалась. А то ведь она никогда не сможет простить Сэм за то, что она, Сэм, не сияет от счастья после посещения её недостойной комнаты такой звездой.

- У вас дома всё в порядке, Сэм? Почему господин Пейпс просил тебя ему перезвонить? Что, плохие новости? - Иногда госпожа Сторожкина хочет знать слишком много.

- Нет, - спокойно ответила Сэм. - Дома всё хорошо, …просто папа хочет меня забрать домой в Тиксон, …примерно в октябре.

Что такое сказала Сэм? Ведь ничего подобного господин Пейпс не собирается делать. Сэм от своего же неожиданного и невероятного вранья захлопала глазами и застыла на месте, вцепившись в перила.

- Вот, артистка, - рассмеялась господин Сторожкина. - Нашла, что придумать. Папа её заберёт посреди учебного года домой! Вот, выдумщица!

Сэм тоже хихикнула. Но больше от того, что к счастью речь не зашла за Данко Солнцева. Видно, госпожа Сторожкина не в курсе его визита.

Потом Сэм поднялась к себе наверх и продолжила думать о подарке для Груши. Так много никогда ещё не думала в своей жизни. А может, подарить Груше что-нибудь такое, что не нужно покупать? Например, …кружку с котом Матроскиным! Это, конечно, не честно – дарить использованные предметы. Но как же ей хотелось пойти на этот День рождения, что она готова была пойти на фальсификацию с подарком. И проблемы никакой бы и не было. Но дело в том, что Элли знает эту кружку! Она даже пила из неё, пока жила у Сэм! И, хотя, Груша сказала, что Элли не придёт… Но она не придёт только сегодня, а вот завтра придёт. И молчать не станет, завидев знакомый предмет.

- Думай, думай… - заставляла Сэм работать свой мозг, который вот-вот сломается от перегрузки. – Ты должна что-нибудь придумать…

Когда стрелки часов стали показывать четыре часа, Сэм грустно посмотрела в окно, опустила жалюзи, завалилась на кровать и накрыла лицо подушкой. Потом отбросила её в сторону, села и смирилась с фактом, что придётся подарить самый банальный подарок. …Деньги. А даже Сэм понимала, что мода на такой подарок давно уже прошла.

Стрелки часов неминуемо стали приближаться к пяти часам. Остался только один час…

Сэм почувствовала себя совсем гнусно.

В дверь постучали.

Сэм, не поднимаясь с кровати, громко выкрикнула:

- Кто там?

- Это - Радосвет, - последовал ответ.

Сэм соскочила с кровати, бросилась к двери. Что-то Радосвет к ней зачастил. Наверное, опять в кого-то безответно влюбился.

Сэм распахнула перед Радосветом дверь. Он сжимал в руках большой прямоугольный свёрток, обёрнутый ярко-оранжевой упаковочной бумагой со звёздами из синей поблёскивающей фольги.

- Я к тебе по пути заглянул. - Радосвет прошёл в комнату. - Меня Груша пригласила к себе на День рождения. А я время немного не подрасчитал, приехал слишком рано. Можно, я пока у тебя посижу?

- Тебя пригласила к себе Груша? - удивлению Сэм не было предела.

Груша и Радосвет даже не знакомы друг с другом, насколько известно Сэм.

- Она и тебя пригласила. - Радосвет положил свой свёрток на буфетную стойку, перед этим предусмотрительно проведя по ней рукой, чтобы убедиться, что здесь чисто. - Ты идёшь?

- А у тебя есть подарок? - спросила Сэм, прекрасно понимая, что этот яркий свёрток на её буфетной стойке и есть подарок для Груши.

- Конечно, у меня есть подарок. Как же идти на День рождения без подарка? - Радосвет сел на стул рядом со своим подарком.

- А… у тебя очень хороший подарок? - спросила Сэм.

- Наверное, хороший. - Радосвет пригладил рукой упаковочную бумагу. – Сделан …своими руками, - добавил Радосвет и зарделся, как влюблённая девица.

- Ты собираешься подарить Груше свои поделки? - скривилась Сэм и одарила Радосвета самым уничижительным взглядом.

- Поосторожнее, Сэм! - обиделся Радосвет. - Ты ведь не знаешь, что там. - Он легонько похлопал по подарку.

- И… что там? - спросила Сэм, всё ещё кривясь.

- Мои картины, - важно заявил Радосвет.

Сэм уже приготовилась округлить глаза от удивления, но вовремя опомнилась и решила, что просто не так поняла Радосвета.

- А ты что думала? - Радосвет всё-таки успел уловить недопонимание на лице Сэм, которое слишком быстро сменилось на её обычное выражение лица. - Что там у меня композиция из сосновых шишек и сухой травы? - рассмеялся Радосвет.

- Так ты… рисуешь… картины? - с расстановками в каждом слове переспросила Сэм, так до конца и не поверив, что не ослышалась.

- Я их не только рисую… Я их всегда рисовал.

- Нет…, ну, конечно, я помню ту пчелу в столовой, но ведь это не искусство… Это было всего один раз. Всего одна картина! – ошарашено произнесла Сэм. – Но почему я не знаю о том, что ты продолжаешь рисовать?

- Потому что тебе всегда было плевать на меня, - озвучил истину Радосвет.

- Это не так… - начала было Сэм.

- Я не помню такого, чтобы ты хотя бы раз зашла в мою комнату в Тиксоне и поинтересовалась моей жизнью. А я, между тем, …глубокая личность, …даже, несмотря на всю поверхностность некоторых моих суждений. И мне было бы приятно видеть, что домочадцы меня всячески поддерживают. Порой досадно осознавать, что свой тяжкий груз мне приходится тащить в одиночку. Никто и никогда не постучит в мою комнату и не спросит: “Радосвет, я сейчас еду в город, может, тебе купить новые краски или холст?”. Я обо всём вынужден заботиться сам. Ну…, мама, конечно, помогает мне… в перерывах между посещением парикмахера и инструктора по йоге… Но чаще всего и она забывает…

- Значит, ты… собираешься… подарить Груше… свою картину? - так же медленно спросила Сэм, неуверенным шагом подходя к стойке, на которой лежал свёрток.

- И не одну, - заметил Радосвет. - Это целая серия под общим названием - “Русалки”. Извини, я не могу тебе их показать, потому что потом я не смогу их так же хорошо упаковать, как это мне сделали в отделе подарков, в торговом центре неподалёку от нашей школы. Представляешь, там абсолютно бесплатно упаковывают подарки. Если, конечно, покупаешь у них дорогую открытку…

- Радосвет, ты сказал, что там три картины. Это правда? - слова лились с губ Сэм словно мёд. Таким тоном с братом Сэм ещё никогда не разговаривала.

- Да. Я же сказал, это единая серия, - ничего не подозревая, ответил Радосвет.

- Я не успела купить подарок, - созналась Сэм, не сводя глаз с заветного свёртка. - У нас с тобой может быть один подарок на двоих… Ведь, приглашены мы вдвоём…

- Мы приглашены пораздельно! - возмутился Радосвет. - Да, пригласили и тебя, и меня, но идём мы всё равно пораздельно!

- Но… ведь… мы можем пойти вместе, - настаивала на своём Сэм. - Конечно, я тебя не заставляю…, но если ты откажешься…, - Сэм на секунду замолчала, а потом оглушила Радосвета своим воплем: - …тогда можешь забыть, что у тебя есть сестра!

Несмотря на явную угрозу потерять сестру, Радосвет отказывался сдаваться. Но и Сэм была непреклонна. Она тут же попросила Радосвета уматывать вон.

- Ты намерена всю жизнь так со мной обращаться, да? - спросил Радосвет с дрожью в голосе.

- Я с тобой не разговариваю, - буркнула Сэм и села на диван, отвернувшись от Радосвета. Но тут же она повернулась к нему и напомнила: - А ты можешь уходить. Не хочу, чтобы в моей комнате находились… чужаки! - И снова демонстративно отвернулась.

Радосвет с жалостью посмотрел на Сэм (именно с такой жалостью обычно смотрят на тех, кто несёт явный бред), что-то нащупал в боковом кармане штанов. Вынул это что-то, подошёл к Сэм и протянул ей.

Сэм отпрянула от руки, протянутой в её сторону.

- Посмотри, - попросил Радосвет.

Сэм покосилась на его ладонь, на которой лежала маленькая бархатная бордовая коробочка, в которой обычно преподносят кольца.

- Что это?

- Цепочка с кулоном.

Сэм протянула руку. И даже после того, как Радосвет всего лишь на минуту лишился того, что сам же добровольно отдал, его рука так и осталась повёрнута ладонью кверху, будто он где-то в глубине своей души сомневался, что Сэм сейчас всё ему вернёт. Сэм открыла коробочку. В ней лежала тоненькая платиновая цепочка с кулоном в виде большого дымчатого камня, переплетённого тонкой платиновой нитью, словно паутиной.

- Ты это купил себе? - спросила Сэм. А что? Радосвет обожает себя украшать.

- Нет, не себе.

- Прелесте… - всё поняла Сэм. – И совершенно напрасно…

- Что? - вздрогнул Радосвет.

- Я говорю – совершенно напрасно ты это ей купил, - повторила Сэм, всё ещё не в силах оторвать взгляда от украшения. Ты же её совсем не знаешь… - голос Сэм прозвучал несколько зловеще и Радосвета передёрнуло. – Люди в этом месте совсем другие… Они не ценят хорошего к себе отношения… Не ценят добро… - Сэм подняла глаза на брата, который стоял как громом поражённый. Казалось, из него в одно мгновение ушла вся радость жизни, все прекрасные надежды. – Я думаю…, она возьмёт твой подарок, а потом всем скажет, …что ты - дурак.

- Да…, ты, наверное, права…, я веду себя глупо. – У Радосвета немного дрожала нижняя губа.

- Если хочешь – подари ей это. - Сэм протянула Радосвету коробочку. – Я не хочу, чтобы ты потом думал, что я вам помешала… Но ты же видел её… И я видела её… Честно говоря, она меня пугает. И ещё эти её украшения…

- Да, они просто чудовищны, - лишённым эмоций голосом согласился Радосвет. - Именно поэтому я и хотел ей подарить это, чтобы хоть в какой-то степени развить в ней вкус к хорошим вещам. – Радосвет вскинул подбородок. – Ты права, она может оказаться кем угодно.

Сэм снова взглянула на камень, который её уже просто околдовал. Нет, это не может быть простой бижутерией. Это сияние… Здесь что-то не так… Нет, нет, но Радосвет не смог бы это купить, будь это настоящим…

- Я только надеюсь…, что это… не… Возможно, топаз, да?

- Дымчатый алмаз, - подтвердил худшие опасения сестры Радосвет.

- Что?!!! Ты сколько за него отдал?! ?!

- Это уже неважно…

- Послушай… Не хочешь ли ты сказать, что сумма, лежащая на твоей кредитной карточке… в сотню раз превосходит сумму на моей карточке…? - спросила Сэм, зеленея от злости. - Если это так…

- Сумма средств, которой располагаю я, больше твоей лишь по той причине, что я занят делом, в отличие от тебя, - ответил Радосвет.

- Каким делом? Открыл порносайт в Интернете?

- Вовсе нет. Я продаю свои картины. Могла бы и сама догадаться, - сохраняя внешнее спокойствие, пояснил Радосвет.

- И кто их покупает эти твои картины, интересно знать? Тот, кто совершенно не разбирается в живописи? Я ведь помню тот ужасный подсолнух с огромной пчелой, что висит у нас в столовой в Тиксоне! – Сэм не мола отделаться от ощущения, что брат говорит ей правду. - И я что-то я не слышала, что где-то есть художник с твоим именем…

- И это неудивительно. Ты же совсем не интересуешься живописью. А я, между тем, хочу посвятить этому делу всю свою жизнь. – Радосвет обогнул диван и причел рядом с сестрой. – Этот кулон я купил на выручку от продажи двух моих картин, написанных ещё в Тиксоне. А пять моих картин всё ещё выставлены в галерее, что на площади Революции. На них уже есть покупатели…

- А родители знают обо всём этом? - спросила Сэм. Потому что, проведя все каникулы в Тиксоне, бок о бок с Радосветом, она не заметила, что её братец занимается чем-то ещё, помимо ухода за своей внешностью.

- Мама в меня очень верит… А папа… - Радосвет посмотрел направо от себя, где над входной дверью висели часы. - Без пятнадцати шесть. По идее, мы уже можем идти.

Сэм, находясь под тяжёлым гнётом впечатлений, которые произвели на неё успехи младшего брата, растерялась до такой степени, что готова была пойти в гости к в той самой одежде, в которой вернулась с зачётного занятия по разведке.

- Одень то, в чём ты была тогда, - несмело предложил Радосвет. - Помнишь…, ту красную юбку… с кофточкой без рукавов…

- Ни за что! - громко выкрикнула Сэм. - О! Вот что я надену! – Из чемодана Сэм за рукав вытащила скомканную голубую водолазку из тонкого трикотажа и во много раз сложенные тёмно-синие джинсовые штаны.

- О, Господи, только не это…, - застонал Радосвет. – И, знаешь что… твои волосы… В них… какая-то фигня, короче.

- А-а-а, это – репешки. Завтра вытащу. – Сэм скрылась за дверью ванной комнаты.

Она быстро скинула с себя походную одежду, понюхала свои подмышки, как следует намазалась антиперспирантом, потом ещё раз понюхала и осталась довольна. С трудом протиснула свою всклокоченную голову в горловину водолазки, натянула штаны. Потом Сэм посмотрела на себя в зеркало. И действительно, эти репешки торчат так, что их все заметят: один на самой макушке, два других висят по бокам. Сэм выбежала из ванной, с грохотом открыла верхний ящик письменного стола, достала оттуда огромные портняжные ножницы и немного думая, прямо на ощупь стала вырезать из своей головы репейники.

Радосвет даже не успел рта раскрыть, как дело было сделано - Сэм с грохотом забросила ножницы назад себе в стол. А три вырезанных репешка в обильном обрамлении каштановых волос, она пинком загнала под диван.

- Пошли, что ли, - сказала Сэм опешившему Радосвету.

Радосвет поднялся с дивана, взял свой свёрток, не сводя ошарашенных глаз с сестры.

- Ты забыл вот это. - Сэм протянула бархатную коробочку Радосвету.

- Оставь пока у себя. – Радосвет сдержанно улыбнулся. – Мы скажем, что это, - Радосвет кивнул на свёрток в своих руках, - наш общий подарок.

 

- Ой, спасибо. - Груша расплылась в улыбке, прижав увесистый свёрток к своей груди. – Сэм, Радосвет, хорошо, что вы пришли вместе. Я вам очень рада. Проходите, проходите, не стойте в дверях, - заторопилась Груша, приглашая гостей в свою комнату.

Каким ожидала увидеть Сэм жилище Груши, таким она его и увидела. Стерильная, мёртвая научность… Всё так, как будто Груша только тем и занимается, что всё время наводит в своей комнате безупречный порядок, где как ни ищи, никогда не найдёшь ни одной вещи, лежащей не на своём месте. На стене у входа висит карта мира, обклеенная защитной плёнкой, от которой блики от освещения отскакивают слепящими лучами. Карта закреплена чёрными классическими пластмассовыми кнопками. Письменный стол, за которым предположительно Груша делает домашнее задание, стоит в центре комнаты, словно это самая важная вещь в жизни Груши и ей место только по центру комнаты, и нигде иначе. На столе канцелярские принадлежности в наидеальнейшем порядке. Каждая скрепка лежит на своём месте. Три линейки различной длины лежат одна на другой, причём самая короткая из них находится сверху. Здесь же блокнот в кожаном переплёте, рядом ручка от известного производителя. Стул наглухо задвинут в стол.

На окне жалюзи. Причём, такие белоснежные, что у Сэм заслепило глаза от их чистоты. У Сэм жалюзи жёлто-серого цвета. От грязи, разумеется.

Кровать накрыта пледом без единой катышки и морщинки. И можно было с полной ответственностью за свои слова сказать, что этот плед - единственное, что указывает на то, что хозяин этой комнаты - живой человек, потому что на светло-коричневом пледе было вышито множество довольно крупных и весёлых жёлто-полосатых ос.

Но сегодня у Груши праздник. И поэтому атмосферу научности немного разбавляет буфетная стойка, заставленная угощениями. Здесь и фрукты в прозрачных небьющихся пластмассовых вазах; конфеты в коробках; розовые бокалы и несколько тарелок, каждая из которых стоит на своей кружевной салфетке. В воздухе чувствуется запах приготовленных блюд. Наверное, Груша что-то приготовила своими руками и это стоит в духовке. Похоже на запах жаренного цыплёнка с приправой карри.

- Присаживайтесь пока на диван, – посоветовала Груша, заметив, что и Сэм и Радосвет дружно остановились у её письменного стола и не знают, что делать дальше. Видимо, оба не могут отойти от шока, вызванного такой аккуратностью во всём.

Сэм и Радосвет переглянулись, заметив, что на диване сидит и улыбается …Прелеста. Вся в чёрном. На тонких пальцах серебряные пауки.

- Привет, - поздоровалась Прелеста с Сэм. Но тут её улыбка погасла и она уставилась на Радосвета с нескрываемым отвращением. - Я и не знала, что вы с Грушей знакомы.

- Мы познакомились с ней в галерее, - произнёс Радосвет, держа себя в руках. Он не позволил своему лицу показать ни единой эмоции. Всё так, будто Прелеста никогда его не интересовала и никогда не заинтересует, чтобы ни произошло.

- Значит, ты тоже интересуешься искусством? – спросила Прелеста.

- Я рисую. – Радосвет задрал нос.

- О, Боже мой, Радосвет!!! - прогремел возглас Груши.

Груша развернула упаковочную бумагу, в которой лежал подарок Радосвета и её хватил удар.

- Радосвет… Как же так… Подарить мне такое! О, Боже! - Груша одной вытянутой рукой держала одну из картин Радосвета, а другую положила себе на голову. – Я не могу в это поверить…

- Груша, это от всей души, - замялся Радосвет, явно смутившись. - Тебе нравятся мои картины, и я рад, что они у тебя будут.

- Но… целых три!

- В это весь и смысл. Они из одной серии под общим названием “Русалки”.

- Радосвет…, - Груша чуть не плакала от счастья. Она кинулась обнимать Радосвета, не выпуская из правой руки его художничество. - Радосвет…, это же такой дорогой подарок…

- Да, ладно, Груша…- смущённо бормотал Радосвет, на шее которого висела Груша. – Я могу себе это позволить…

- Да я же видела, сколько они стоят… Твои картины очень дорогие… - всхлипывала Груша. – Ты знаешь, что о тебе сказал Радош Холстиков?!

- Да…, знаю, что он сказал…, - пробурчал юный талант. - Но это всего лишь его рецензия. Не все разделяют мой талант, Груша. В этом мире так сложно добиться полного признания…

- Просто не все могут смириться с тем, что ты в свои юные годы имеешь такой успех. Люди завистливы… Я хочу ещё раз посмотреть. - Груша подскочила к своему идеальному столу рассматривать две другие картины Радосвета. Она поочерёдно брала их в руки, подносила к самым глазам, потом прикладывала ладонь ко рту и тихо вскрикивала.

У Радосвета при этом несколько раз вспыхивал румянец.

Прелеста и Сэм сидели на диване как молнией поражённые.

- Мне даже не верится во всё это! Три картины Радосвета Пейпса - теперь моя собственность! Когда-нибудь это будет целым состоянием!

Радосвет засмущался ещё больше.

И это могло продолжаться бесконечно - восхищённые возгласы Груши и как реакция на них глупые смущения Радосвета.

Но тут раздался спасительный стук в дверь. Груша бережно положила одну из картин Радосвета на свой стол, пригладила рамку рукой и пошла открывать дверь гостям.

Сэм на диване выпрямилась, вытянула шею, чтобы хоть приблизительно понять, что нарисовал Радосвет.

- Если хочешь, можешь подойти и посмотреть. - Радосвет уловил взгляд Сэм, направленный в сторону его картин.

- Больно надо, - хмыкнула Сэм и откинулась на спинку дивана, изобразив полное безразличие.

А Прелеста тотчас поднялась с дивана, подошла к столу и низко склонилась над картинами.

- Русалки…, - протянула Прелеста, заправляя волосы за уши. – Тебе кто-то позировал?

- А-а, это, ну…, девчонки с моего класса в Тиксоне… но не голые, нет… В купальниках, - с трудом разъяснил Радосвет.

- Вот эта - самая классная, - ткнула пальцем Прелеста в изображение.

- Какая? – Радосвет стал одного цвета со свёклой.

- Вот эта. Русалка лежит на морском берегу, её хвост в воде, а туловище на песке и она смотрится в зеркало, которое, наверное, нашла на морском дне…

- Это мне позировала Майя. Девчонка с параллельного класса. Она наполовину китаянка. И эта картина самая первая из трёх. Я не сразу задумал написать серию картин, которые объединяла бы общая тема. Сначала я написал эту русалку с зеркалом, а потом мне пришла идея ещё двух картин. А вот эта была второй. - Радосвет приподнял верхнюю картину и отложил ей в сторону. - Парень в лодке очарован и напуган одновременно. А белокурая русалка об этом знает. Она положила руки на лодку и сводит с ума несчастного.

- Очень красиво, - прошептала Прелеста. - Я не поклонница всего этого по жизни, но… мне очень понравилось. Я даже не ожидала такого…

- Жаль, ты не видела “Пленницу”. Я её уже продал… - Радосвет от досады чуть не зарыдал. - Мама говорит, что можно было её оставить дома. Не знаю, что на меня тогда нашло, когда у меня её предложили купить за триста тысяч рублей… Понимаю, мы не бедны, но не многим начинающим художникам предлагают такую сумму и мне было приятно… что она сразу кого-то заинтересовала…

В комнату прошли Хотимир Шурупов со своим ухоженным телом и Руди Оболдин в своей неизменно клетчатой рубашке с закатанными рукавами. Он потёр руки, посмотрев на стойку, заставленную угощениями.

- Невер придёт с минуты на минуту, - предупредил Хотимир Грушу. - Мы хотели вместе, но он там что-то задержался…

- Хорошо, - с преувеличенным безразличием произнесла Груша. - Ой, мой цыплёнок! Лишь бы не сгорел! Совсем памяти не стало! А вы пока располагайтесь, не стесняйтесь. - Груша указала гостям на диван, на котором сидела в гордом одиночестве Сэм.

Но пока Хотимир и Руди добрались до дивана, им на пути встретились Радосвет и Прелеста, с трепетом обсуждавшие что-то такое загадочное, судя по их интонациям, что пришедшие гости присоединились к ним. Через минуту массовая истерия охватила уже четверых во главе с Радосветом, у которого, похоже, начиналась звёздная болезнь.

Через пару минут к Груше пожаловали ещё друзья. Ружена Цветкова - нимфоманка из Тинториуса и Малюта Гномов - низкорослый воображала.

Сэм обратила внимание на то, что, пока только она и Радосвет из всех присутствующих были не из Тинториуса. Всех же остальных объединяла общая тайна и страшные события апреля этого года. Они, наверное, чувствовали себя как люди, которых навсегда сплотило несчастье, серия загадочных, но бесконечно жестоких убийств, причина которых так и остаётся никому не известной. Вот и Радосвет уже влился в эту компанию. Но это всё равно не то. Не то, если бы он был из Тинториуса. И Сэм стала осознавать, что именно этого ей не хватало всю жизнь… Стать частью чего-то такого, что навсегда её свяжет с кем-то. Но в Мэнфилде никогда не произойдёт того, что было в Тинториусе. И Слава Богу, - подумала Сэм. И всё же… Это навсегда бы изменило её жизнь. Это позволило бы ей знать, что она не одна…

- Твоя “Пленница”, Радосвет, вызвала невероятную шумиху, - приятным голосом произнесла Ружена, протиснувшаяся поближе к Радосвету. – Я читала , что некоторые эксперты считают, что её не мог нарисовать подросток твоих лет. Пишут, что ты необычайно одарён…

- Вы не видели его картину, которая висит у нас в столовой, в Тиксоне! - не сдержалась Сэм, про существование которой все забыли напрочь. - Только представьте себе: уродливый подсолнух и не менее уродливая пчела на нём верхом. И пчела почти размером с подсолнух. Да-да, и это нарисовал мой брат. – Сэм сидела с таким видом, будто ожидала аплодисментов.

Вместо них семь возмущённых лиц повернулось в её сторону.

- Лучше бы гордилась своим братом, - с гневом выдавила из себя Ружена.

- Ещё чего, - презрительно хмыкнула Сэм. - Здесь абсолютно нечем гордиться.

Семь возмущённых лиц дружно скривились, смерив Сэм недоброжелательными взглядами, и принялись дальше восхвалять творения Радосвета, стараясь поскорее забыть, что где-то поблизости сидит Самуэла Пейпс - самое отвратительное создание во всей школе, да к тому же ничего не смыслящее в настоящем искусстве.

- Груша, - в прихожей раздался смущённый голос какого-то парня, - прости, я немного опоздал…

- Ничего страшного, - это был невозмутимый голос Груши. - Ещё не все собрались. Нет ещё Карли и Престана.

“Нет Престана?!!!” - Сэм поспешно облизнула свои пальцы, пригладила ими волосы на голове, как будто это могло что-то изменить в её внешности. Она опустила глаза и с ненавистью посмотрела на свою бледно-голубую водолазку, превратившую её в мышь.

- Сэм, это - Невер, познакомьтесь, - сказала Груша, подведя смуглого парня со светлыми крашенными волосами к дивану, на котором сидела злая на весь мир Сэм. - Посиди пока здесь.

Смуглый парень подсел к Сэм. Сэм посмотрела на него. Он на неё тоже.

- Привет, - поздоровался Невер.

- Привет.

- А ты - та самая Сэм Пейпс, которая кинозвезда? - спросил Невер, сцепив руки замком и положив их на колени.

- Я не кинозвезда, - ответила Сэм. - «Скоро придёт Престан! Что мне делать? Как себя вести?!»

- Но ты же скоро ей станешь. Или я всё не так понял? - весело спросил Невер.

- Просто я отказалась от роли. И поэтому про меня все забыли. Теперь все восхищаются моим братцем - художником. – Сэм кивнула у центр комнаты. – «Он что же… скажет мне «привет» или даже этого не скажет? Мне тоже сказать ему «привет»? И при этом улыбаться или лучше сделать вид, что мне он противен?»

- Да, да, слышал. Радосвет Пейпс. Груша рассказывала… А ты, похоже, …незаурядная личность… - произнёс Невер. – Взяла и отказалась от роли. Не каждая так сможет. - Невер искренне улыбнулся. И Сэм с ним за компанию тоже. - Спрошу у Груши, не нужна ли ей моя помощь, - сказал Невер.

- Конечно, - сказала Сэм. – «Он сейчас придёт… С Карли… Которая жаловалась, что он не уделяет ей должного внимания. Пустые слова, похоже. Он и на празднике с ней, и сегодня с ней. Везде с ней…».

Внезапно Сэм захотелось просто исчезнуть. Чтобы не пришлось смотреть на Престана, говорить ему «привет». А что, если от её настроения всё вокруг начнёт гореть? Ведь не было ни одного раза, когда бы при мысли о Престане, Сэм оставалась спокойной. А тот случай в парке… Она шмякнулась попой в пруд, а Престан смеялся.

- Карли! Престан! Проходите! – У Груши в руках была глубокая тарелка с пюре. – Вы как раз вовремя. Я заканчиваю.

Карли и Престан ещё не успели заметить Сэм, как Сэм сорвалась со своего места и понеслась непонятно куда. Она заметалась возле письменного стола, вокруг которого шло горячее обсуждение работ Радосвета, потом Сэм бросилась к кровати с осиным пледом, словно собиралась нырнуть под неё, а потом снова кинулась влево и на всём пару залетела в ванную комнату, поспешно запираясь на щеколду, которая не хотела поддаваться. У Сэм в голове словно пожар, разве только что волосы на голове не дымятся, а ощущения те же. Сэм с силой хлопнула дверь на себя, но раньше времени задвинула ржавую щеколду, и ничего не получилось, громе привлёкшего внимание всех грохота.

- Что случилось? - Груша подскочила к двери, за которой скрывалась перепуганная Сэм. - Ой! - оглушительно крикнула Груша. - Ой!

- Что такое? - забеспокоился Невер.

- Н-не знаю… Я обожглась… Взялась за ручку, …и обожглась. Но как? - Груша чуть не плакала, прижимая руку к животу.

Сэм ещё раз с силой хлопнула дверь на себя и задвинула щеколду. При этом ей на голову посыпались какие-то пузырьки, кусок хозяйственного мыла, розовый пластмассовый ковшик, картонная упаковка стирального порошка и много ещё какой мелочи.

В комнате включили музыку.

Сэм открыла кран с холодной водой, намочила рукой лоб. Потом присела на край ванны.

- Сэм, что с тобой? - Это была Груша. Она еле слышно постучала в дверь.

- Я скоро… Мне что-то нехорошо, - ответила ей Сэм.

- Может, тебе помочь? - спросила Груша.

- Нет, Груша, всё нормально. Я скоро. Начинайте без меня.

Сидеть на краю ванной было неудобно, и поэтому Сэм пересела на унитаз, опустив крышку. Она поставила локти на коленки, обхватила руками голову и закрыла глаза. Сколько времени Сэм вот так просидела, она не знала. Наверное, довольно долго. Музыка за дверями сменялась одна за другой, а Сэм всё сидела и сидела на толчке, а в голове у неё был нестерпимый жар, который усиливался, стоило только вспомнить о падении в пруд и смеющейся физиономии Престана. И если бы Сэм могла сейчас себя видеть со стороны, то она увидела, как язычки пламени бегают по ней.

Сэм открыла глаза. У самых ног валяется флакон с пероксидом водорода. Сэм посмотрела наверх. Так вот откуда всё попадало… Над самой дверью прибита синяя полка. Сэм протянула руку, чтобы поставить флакон с пероксидом на место, и тут её рука наткнулась на что-то острое. Сэм отдёрнула руку, на которой теперь была царапина. Несмотря на увечья, она всё же осторожно пошарила рукой по полке. Вот оно! Что-то прямоугольное, словно коробка из-под конфет или книга… Сэм приподнялась на кончики пальцев, вытащив на свет любопытный предмет. Но это была всего лишь книга в синем кожаном переплёте. Немного пыльная, как будто она там лежит нетронутой несколько дней. Сэм открыла книгу.

Но это оказалась не книга. Первый и самый плотный лист оказался чистым. Сэм пролистнула его. На второй странице блестящими фиолетовыми чернилами написано прописью: “Дневник Груши Плотниковой - самой красивой девочки на свете”. Всё это написано почерком ребёнка. Такой почерк уже не может быть у девушки семнадцати лет. Каждая буква обведена, наверное, по три раза, а вокруг той надписи множество маленьких розовых блестящих сердечек.

Сэм в какой-то момент словно очнулась, закрыв блокнот. Это же дневник Груши! Неужели, если бы Сэм вела дневник, ей бы хотелось, чтобы его читали все кому не лень? Это вряд ли… Сэм посмотрела на синюю обложку толстенного дневника. Потом присела на унитаз, положив дневник Груши себе на коленки. Она провела рукой по пыльной обложке дневника, вытерла ладонь о водолазку.

Читать или не читать? А что…, если там есть о том самом апреле, когда всё и произошло? Разве можно устоять от соблазна прикоснуться к той тайне, стать её частью… Ведь тогда можно будет общаться на равных с Карли, с Прелестой, со всеми тинторинчанами…

Сэм, дрожа от волнения, открыла первую страницу дневника… Да, непросто придётся Сэм. Почерк у Груша просто отвратительный.

 

Глава 15

“КТО ПОВЕРИТ САМУЭЛЕ ПЕЙПС, ТОТ ДУРАК”

 

“ 10.09.04

Дорогой дневник.

Я совершенно одна во всём мире. Тинториус - это почти то же самое, что Северный полюс, только, наверное, ещё хуже. И я сижу в своей комнате, смотрю на стену с дурацкими обоями в коричневую полоску, и на душе делается ещё противнее. И только когда я закрываю глаза и представляю себя в Ярославле, только тогда мне хорошо.

Вчера вечером звонила мама. Она сказала, что тётя Божена переезжает в Ярославль. У неё дела совсем плохо пошли в Цветнополье. Кто-то по соседству с ней, прямо через один дом, открыл такой же салон, как у неё. Мы с мамой думаем, что тётю Божену и в Ярославле постигнет такая же участь.

Беда в том, что тётя Божена говорит как-то неубедительно. Абсолютно не умеет себя преподнести. И в её салоне в Цветнополье не было никакой таинственности, которая так необходима в этом деле. Ведь можно совершенно ничего не мыслить ни в предсказаниях, ни в картах, ни в магических кристаллах, да вообще ни в чём, но если всё вокруг тебя будет выглядеть таинственно и желательно устрашающе, тебе обязательно поверят. У тёти Божены даже хрустального шара нет. Да и комнаты с полумраком, в которой бы она предсказывала, тоже, по сути, и не было, потому что она занималась всем этим прямо в гостиной, за кофейным столиком. Поэтому, никто в Цветнополье её в серьёз не воспринимал.

А у мамы дела очень хорошо идут. Просто замечательно. Но я то знаю, что она даже карты Таро толкует неверно. Но ей все верят, потому что она - мошенница. Но это только между нами, хорошо, Дневник? Никому не говори об этом.

На сегодня всё. Пока. Целую. Груша.”

 

“16.09.04

Дорогой Дневник!

Извини, что я про тебя совсем забыла. По сути дела, ничего интересного за эти дни не произошло. Я ещё даже ни с кем не подружилась. И, скорее всего, уже не подружусь. Просто не с кем. Все девчонки такие вульгарные. А у нас в классе есть одна компания. Так там такие девочки! А одна из них похожа на накрашенную свинью. Её зовут Лана Свинюева. У неё лицо с чертами свиньи. И она свои губы обводит тёмно-коричневым карандашом и красит ужасной коричневой помадой. А ещё, они все курят!

Было бы нечестно сказать, что в моём классе все такие. Совсем нет. Есть вполне нормальные девочки, но они не подходят ко мне на переменках, и я тоже не осмеливаюсь первой подружиться с ними. Я ужасно не люблю знакомиться с людьми. Вернее, я боюсь. Боюсь, что меня не так поймут, испугаются. Я же, в какой-то степени, весьма необычный ребёнок. В моей голове все мысли необыкновенные и глубокие. Многие не понимают меня. Поэтому, лишний раз я предпочитаю ни с кем не знакомиться. И дружить со мной сложно, я ведь ужасно обидчивая. Ничего не могу с собой поделать. Могу обидеться и не разговаривать с человеком целый год.

Мне очень понравилась здесь одна девочка. Её зовут Карли Франкс. Я бы хотела с ней подружиться, но у неё уже есть подружка. Её подружку зовут Буга. У Буги всегда две чёрные косички и большие чёрные глаза. А Карли - блондинка. Она ужасно стеснительная, но это только на уроках. Уже который раз вижу, что учительница вызывает Карли к доске, а та ни с места. Молчит и не встаёт. А на переменках веселится вовсю.

Наверное, мне так и не удастся подружиться с Карли. Это будет возможно, если только Буга когда-нибудь умрёт. БУГА, УМРИ!!!

А сегодня пошёл снег. Никогда бы не поверила, если бы не увидела этого своими глазами - в середине сентября пошёл снег! Мы сидели на уроке по биологии, и вдруг Хотимир Шурупов говорит: “снег пошёл”. Мы смотрим в окно. И, правда, снег”.

 

“20.09.04

Мой дорогой Дневник!

Я сегодня получила целых две отличных оценки: по биологии и по литературе! Меня это вдохновляет. Мне впервые в этом городе радостно. До этого дня я смотрела в окно - и ничего меня не радовало. Стоило выйти на улицу, становилось ещё хуже. Пойти же совершенно некуда. Только в библиотеку, в которой никогда нет нужных книг. По учёбе, конечно, книги есть. Но я, к примеру, захотела освежить в памяти какую-нибудь книжку Эмбер Солсбери. А они все на руках. Очень хотела взять “Ледяную бабочку”. У меня такая книжка есть дома, в Ярославле. И я её знаю почти наизусть. Но прочитать снова всё равно хочется. Ведь я обожаю Каролину – героиню этой книги.

Дорогой Дневник, сегодня мне очень понравился один мальчик. У него лучистые ясные глаза. Зовут его Константин. Он повернулся на уроке в мою сторону, совершенно случайно, чтобы просто передать карандаш своему другу, и наши глаза встретились. Я знаю, что всё принимаю слишком близко к сердцу. Знаю, что это ничего не значит на самом деле. Но не могу перестать думать о нём.

Мне кажется, что он очень милый, и мы созданы друг для друга.

Но о том, что он мне очень нравится, он никогда не узнает, потому я ему об этом никогда не скажу. А он ко мне первый тоже не подойдёт, потому что мальчики созревают поздно и он, скорее всего, даже не понял, что наши глаза встретились.

Так вот, я так и не рассказала про то, как получила две отличные отметки.

По биологии нас спрашивали очень трудный раздел. Никто его не подготовил. Я знала, что никто не готов, и даже хотела выручить всех - тянула руку как могла. Но наша учительница Указкина оказалась хитрее. Она начала вызывать к доске тех, кто обычно не готовит уроки. А меня вызвала в последнюю очередь. Не знаю, может мне это только кажется, но, похоже, теперь меня все недолюбливают.

А на литературе я порадовала учительницу – госпожу Куприянову тем, что полностью выучила наизусть «Бурлаки на Волге». Учительница сказала, что такое она видит впервые в жизни, и поставила мне отличную отметку. А поэму ”Бурлаков на Волге” я выучила ещё год назад, просто так, от нечего делать.

А Лана Свинюева на меня косилась всю перемену после литературы и шепталась со своими глупыми подружками. Мне кажется, они обсуждали меня”.

 

“24.09.04

Сегодня жизнь заставила меня признать то, что мы с Константином никогда не будем вместе. Дневник, ты спросишь меня - почему? А я тебе отвечу, потому что Константин не такой, как я. Да, он милый. Он как будто бы лучше всех. Но это только на первый взгляд. А на самом деле Константин такой же, как все эти мальчишки, которые ничего не понимают. После уроков он вздумал гонять мяч. А потом он участвовал в потасовке, которую начал Тарас Клюев, этот отъявленный хулиган. А я такого не ожидала от Константина. Он со всего маху запрыгнул на кучу из тел игроков. Разве так можно делать? Каково было тем ребятам, которые оказались внизу? Это невероятно, что после такого они остались живы.. Если бы у Константина были мозги, и ему было бы, чем думать, он так не поступил бы никогда. А мальчишки никогда ни о чём не думают. От этого все их неприятности. И именно поэтому они так мало зачастую живут. И как мне кажется, Константин тоже не доживёт до окончания школы.

Мой дорогой Дневник, знаешь, о чём я мечтаю больше всего? Я мечтаю, чтобы в моей жизни всё наладилось. Ты зря считаешь, что у меня всё прекрасно. Да, у меня всё хорошо в школе, у меня крепкое здоровье, у меня очаровательное лицо, у меня есть мама в Ярославле и сестра Анастасия, у нас есть свой большой дом. Но, несмотря на это, всё не так уж и замечательно.

Моя жизнь станет восхитительной только в тот день, когда я узнаю, что написано на Чёрной Пентаграмме. Незнание этого мне досаждает. Ты, наверное, считаешь, что это невозможно. Что, скорее всего, Пентаграмма – чья-то выдумка. Но нет. Она существует. Могу поспорить на свою жизнь, что она существует. И надпись на ней тоже существует.

Тётя Божена знает, как прочесть ту надпись. Беда в том, что у нас нет этой Чёрной Пентаграммы. Интересно, где она?

Тётя Божена никогда не говорила мне о том, что она знает секрет прочтения той таинственной надписи. Это мне мама сказала. А ещё мама сказала, что этот секрет прописан в записях Дамбадзо, жившей двести лет назад. Но эти записи прячет тётя Божена. Никому их не показывает. Присвоила себе семейную ценность и радуется чему непонятно.

Тётя Божена у нас - настоящая ясновидящая. И однажды она предсказала взрыв бытового газа в буфете театра. Но почти никто в Цветнополье ей тогда не поверил. А взрыв произошёл. Двадцать человек погибло.

Вот видишь, Дневник, как хорошо быть такой, как тётя Божена. Она может запросто предугадывать события и предотвращать катастрофы. Она может запросто приворожить любого классного парня, если захочет. Я бы на её месте поехала в Голливуд и прибрала бы к своим рукам какого-нибудь красавчика-миллионера.

А у меня вообще нет никаких магических способностей. Но у нас все в роду всегда занимались всякой магией. Но в настоящее время только у тёти Божены есть настоящие способности. Все остальные у нас - мошенницы. Особенно, моя мама.

Меня всегда очень интересовала история моей семьи, моих предков. Я думала, что все они были великими. Я даже надеялась, что та самая Дамбадзо – наша родственница. Но, оказалось, нет. Просто кое-кто украл у неё эти записи, и они каким-то образом оказались в нашей семье. Дамбадзо – была одной из тех, кто знал, как прочесть ту таинственную надпись. И она была очень плохой. Она была знатоком Вуду. Но у неё была сестра - Имани. Она тоже знала тот секрет. Более того, у неё какое-то время была Чёрная Пентаграмма. Но она не стала ничего на ней читать, потому что была слишком правильной. Она даже пыталась уничтожить Пентаграмму, но ей помешали. Дамбадзо. Она убила свою сестру и завладела Пентаграммой. Зря она её убила, ведь Пентаграмму невозможно уничтожить. Так вот… Недолго радовалась Дамбадзо Пентаграмме. У неё её тоже украли в тот же вечер. Она даже надпись ту не успела прочитать, ту, которая раскрывает секрет любой магии. Я знаю эту историю. Тётя Божена рассказала мне её однажды в детстве вместо сказки на ночь. Это сделала дочка плантатора. Всего лишь юная девушка, приехавшая в Африку погостить. Правда это или нет, но после этого вскоре её убили. Но не из-за Пентаграммы. А только за что, что она сожгла соседскую ферму накануне. Я вот что не понимаю - богатая наследница, а промышляла воровством и поджогами. Отчаянная, похоже, была. Когда она заполучила эту Пентаграмму, она стала другой. Она этого сама не понимала. Но она стала в какой-то степени чародейкой. Тётя Божена, смеясь, мне рассказывала, что та девушка наложила чары на ситуации, когда бы кто-нибудь её ругал. Так вот, стоило про неё невежливо выразиться и случалась неприятность.

Но, знаешь, мой дорогой Дневник, иногда на меня находит безысходность и неверие. И я начинаю думать, что мечтая о Пентаграмме, я просто обманываю себя… Может, всё это просто легенды? Пентаграммы нет и записи, что у тёти Божены – липа… И в такие моменты я предпочитаю верить во что-то другое. Например, больше всего мне нравится верить в то, что когда-нибудь Константин вырастет и станет рок-звездой. Тогда бы я стала его музой. Или же пускай он будет художником, но только не непризнанным, а очень известным. Ведь если он будет известным художником уже при жизни, мы с ним поженимся и у нас будет много денег.

Ладно, мой дорогой Дневник, ужасно хочу спать, глаза так и слипаются. До завтра. Твоя Груша”.

 

“02.10.04

Сегодня у меня День рождения. Мне исполнилось тринадцать лет.

Ещё утром мне позвонили мама и тётя Божена. Они друг у друга отбирали трубку, чтобы поздравить меня. Мама сказала, что для меня она приготовила классный подарок, но передать мне его по почте она не сможет. Она сказала, что когда я приеду на каникулы в январе, я всё увижу своими глазами и обрадуюсь. Мне кажется, речь идёт о собаке, о которой я мечтаю уже давно. Вообще-то мне хочется, чтобы мой щенок был из породы очень маленьких собак, таких, совсем декоративных, чтобы ими можно было без конца умиляться. Таких собачек можно даже не выгуливать. Это лучше, чем спросонья бежать на улицу с огромным псом.

Тётя Божена хочет купить свой собственный дом. Она сказала, что уже оформляет покупку. Я рада за неё и надеюсь, что у неё всё теперь получится, на новом месте. И пусть она будет счастлива в Ярославле. И пусть у неё появится жених. Хотя она говорит, что он ей не нужен”.

 

“04.10.04

Мой дорогой Дневник, сегодня в Тинториусе выпал снег по колено. Но это только полбеды. К школе невозможно было подступиться, потому что эти глупые мальчишки устроили у школы целую засаду. Они каждого обстреливали снежками, не думая о том, что могут попасть по голове и тогда у несчастного полопаются кровеносные сосуды в голове и тогда смерть будет неминуемой. Как я понимаю, мальчишкам не терпится поскорее оказаться в тюрьме. О чём они только думают? Я не стала заходить в школу, пока не завидела преподавательницу Указкину. Я бросилась к ней и только так смогла спокойно пройти в школу. Мальчишки не осмелились швыряться снежками в меня, потому что я шла рядом с учительницей.

Школьный день прошёл хорошо. Я получила две пятёрки: по географии и истории.

А потом случился кошмар. Я выхожу из здания школы и вижу, что засада школы продолжается. Все девчонки столпились у дверей, не рискуя выйти на крыльцо школы. А у мальчишек по снежку в руке наготове. И тут из школы выходит старый господин Пилин - учитель трудов у мальчиков. Мы все за ним. Но тот факт, что мы были с учителем Пилиным, никак не повлиял на мальчишек. У бедного Пилина даже шапку сбило снежком. Мне эти черти попали по затылку. До сих пор голова болит.

Но самое ужасное - это то, что Константин тоже был там, в засаде. Не знаю, его снежок мне попал по затылку или не его, но чей бы снежок это не был - будь он проклят, хозяин этого снежка, и пусть он не доживёт до окончания школы. Да будет так. Сейчас заход солнца и по идее моё проклятие наделяется некой магической силой, даже если я не ведьма”.

 

“Дорогой Дневник, сейчас четыре часа ночи и я проснулась от ужасной рези в глазах. Похоже, мои глазные сосуды всё же полопались. Это всё из-за удара снежком. Придётся завтра пропустить школу. Единственное, что меня поддерживает в этой ситуации - моя непоколебимая вера в то, что моё несчастье обернётся для хозяина снежка трагедией. Да будет так. Аминь”.

 

“05.10.04

Мой дорогой Дневник. Я так и не сомкнула своих больных глаз до утра. А утром я потопала в поликлинику. Теперь мне придётся пропустить неделю занятий. Я бы и с такими глазами ходила на уроки, если бы хоть что-то ими видела. Я, конечно, не совсем слепа, но перед глазами словно пелена и цветные пятна. Я ненавижу того, кто это сделал со мной! Стараешься видеть в людях только хорошее, стараешься быть вежливой и терпимой со всеми, но каждый раз находятся придурки, которые заставляют меня становиться чудовищем, которые пробуждают во мне злую Грушу. А я ведь очень обидчивая, хотя и стараюсь сдерживаться. Но иногда мне это не удаётся”.

 

“20.10.04

Мой дорогой Дневник, как поживаешь? Я, например, не очень. Хочешь знать, почему? Потому что люди несправедливы. Я частично потеряла зрение. Да, теперь мне придется носить очки. Единственное, что меня утешает, так это то, что возмездие неминуемо и мой обидчик будет наказан.

Так вот, что случилось сегодня. Я пока ещё стесняюсь носить очки. Я их надеваю только на уроках. На переменках я их снимаю и по улице хожу без них.

А сегодня утром я пришла в школу и не разглядела нашу классную руководительницу - госпожу Крысину. Она не только наша классная руководительница, она ещё ведёт у нас физику. Она очень нехорошая. У неё есть свои любимчики, одна из которых та, что со свинячьим лицом - Лана Свинюева.

Так вот, госпожа Крысина подходит ко мне в коридоре школы и строго начинает меня отчитывать, что я, мол, совсем потеряла совесть, раз не поздоровалась с ней в холле школы. А я её даже не видела. Я так ей и сказала: “ я Вас не видела, госпожа Крысина”. А она мне и говорит, что она пока что не прозрачная, чтобы ученик, упёршись в неё взглядом, потом утверждал, что он её в упор не видел. Может, я и упёрлась в неё взглядом, но при этом я её всё равно не видела из-за потери зрения. Я промолчала. А что бы ещё я ей могла сказать, если она придирается ко всякой ерунде. Пусть бы лучше эта госпожа Крысина отчитывала того, кто из меня сделал инвалида по зрению. Но её это не волнует. Её волнует только то, что я с ней сегодня утром не поздоровалась. Ну что же, настанет день, и я сведу с ней счёты.

В двенадцать часов дня, когда у нас была физика, госпожа Крысина не преминула вновь поднять на повестку дня свои опасения о моём нравственном воспитании. Она снова придралась ко мне по тому же вопросу. Она сказала: “Дети, обернитесь все назад и посмотрите на Грушу Плотникову. Посмотрите на неё внимательно, потому что она сегодня не поздоровалась со своим классным руководителем”. Все дружно повернули головы на меня, а я сижу на последней парте. Ко мне повернулось два десятка мерзких рож и меня стало тошнить. Я их всех ненавижу. И Константин тоже повернулся. И когда я увидела его, то ничего не дрогнуло в моей душе. Словно, он один из тех, кто мой враг.

Как же я теперь всех ненавижу. От людей нельзя ожидать чего-либо хорошего. Они всегда найдут, как испортить тебе жизнь. Зря я старалась быть с ними со всеми хорошей, доброй. Больше я такой не буду. Не я начала эту войну, но она будет беспощадной. Пока их всех не изведу, не успокоюсь”.

 

“12.11.04

Мой дорогой Дневник, мне сегодня в обед позвонила мама и сказала, что умер дедушка Ларя. Я его очень хорошо знаю, хотя он нам и дальний родственник. Я гостила у них в Ромашково пару лет назад. Он жил с бабушкой Тамарой. Она и сейчас жива. Бабушка Тамара - родная сестра папы моей мамы, то есть она родная сестра моего дедушки Ивана. А дедушка Иван умер очень давно, когда мне ещё и года не было. И я его не помню. А вот дедушку Ларю я хорошо помню. У него всегда по ночам случались судороги ног, и он кричал. А бабушка Тамара тут же неслась в кладовку за растиркой для его больных ног. Но эта растирка действовала не сразу, а только через некоторое время. И он всё это время кричал и растирал свои икроножные мышцы. И вот теперь дедушка Ларя умер.

Я помню, что у него была любимая кружка. Большая такая, глиняная, коричневая, с выдолбленными цветами. А чай он пил по сто раз на день, не меньше. И пил он его на подоконнике. Поставит стул у самого окна и пьёт свой чай и на улицу смотрит. И мне хотелось с ним так же пить чай: у окна и из такой же кружки. Бабушка Тамара нашла мне точно такую же кружку. У них в чулане целый склад разных кружек и другой посуды. В общем, прогостила я у них в Ромашково всё лето и каждый день по нескольку раз сидела у окна с дедушкой Ларей и пила чай, глазея на улицу. Они жили не в отдельном доме, а в многоквартирном доме на третьем этаже. Я помню, что номер их квартиры был 35. И дверь их квартиры была светло-коричневой, почти жёлтой.

Ещё я прекрасно помню, что каждый день под окнами мы с дедушкой Ларей могли наблюдать похоронную процессию. Каждый божий день! В два часа дня мы садились у окна пить чай, и я нисколько не сомневалась, что сейчас под окнами пронесут чей-нибудь гроб под грустную музыку, от которой у меня каждый раз начинались спазмы в животе, и каждый раз я неслась в уборную, чтобы не слышать эту мертвецкую музыку. Но меня это не спасало. Даже в туалете я её слышала, и мне приходилось затыкать уши. А потом каждый раз от страха у меня начинался понос. И назавтра всё повторялось до мелочей: мы с дедушкой Ларей садились пить чай, внизу под окнами появлялась похоронная процессия, и с музыкой к нам домой врывался мертвецкий дух и загонял меня в уборную.

Как ни странно, дедушка Ларя почти всегда знал, кого хоронят. И это оттого, что он любил читать всякие некрологи. И иногда дедушка Ларя специально выбирался на балкон с биноклем, чтобы получше всё рассмотреть.

А однажды смерть посетила и наш подъезд.

Было примерно двенадцать часов ночи, и мы все уже спали. И тут нас разбудил звонок. Бабушка Тамара пошла открывать дверь. Это пришла наша соседка, у которой была больная мама. И вот теперь её мама умерла. Соседка плакала, хотя её мама давно уже была при смерти. Бабушка Тамара тут же собралась и пошла помочь помыть умершую. Мне стало жутко и я помчалась к дедушке Ларе, забралась к нему в кровать. Дедушка Ларя смеялся, видя, что я дрожу со страху. Он не понимал, как можно бояться покойника, который за стенкой и который к нам не имеет никакого отношения. Ну, умер человек и умер. Что в этом страшного? А для меня всё было страшно. У меня даже нога отнялась, я только не помню какая: правая или левая. А потом я уснула.

Я видела мёртвую маму той соседки. Она лежала в своём гробу, а все, кто приходил тогда в дом нашей соседки, говорили: “Вот какой домик теперь у Дарьи. Это теперь её домик навеки”. Какой ужас - назвать какой-то гроб домиком.

А когда мы уже ехали на кладбище, я в автобусе наслушалась много разных историй про покойников, про утопленников, про самоубийц. Потом были поминки с поминальными кушаньями. А мне там кусок в горло не шёл. Это всё равно, что есть часть мертвеца, которого поминают.

А теперь умер и сам дедушка Ларя. Его похоронят уже в понедельник.

Мама сказала, что собирается ехать в Ромашково. Она хочет помочь бабушке Тамаре с похоронами. Тётя Божена тоже поедет, хотя мама упрашивала её остаться в Ярославле, чтобы салон продолжал работать. Но тётю Божену силой ничего не заставишь сделать.

Вот и все новости, мой дорогой Дневник. Не забывай меня. Скоро встретимся и поговорим”.

 

“20.12.04

Мой дорогой Друг, прости, что я с тобой не разговаривала целый месяц. И вот теперь, я спешу поделиться с тобой своей печалью. В общем, я решила - не буду больше ни с кем здесь разговаривать. Эти люди, похоже, и живут только для того, что изо дня в день красть моё счастье.

Меня просто убивает система выставления итоговых отметок за поведение в этой школе. Наша классная руководительница - госпожа Крысина, совсем выжила из ума. Ты не представляешь, мой дорогой Дневник, что сделала эта госпожа Крысина. Она устроила голосование. И вот, что из этого вышло…

Когда дошла очередь до выставления отметки за поведение мне, госпожа Крысина спросила у класса, не желает ли кто-либо выступить и доложить своё личное мнение обо мне. И тут задирает свою жирную неопрятную лапу свинообразная Лана Свинюева, встаёт со своего места и говорит, что я заслуживаю за поведение отметку - “неудовлетворительно”. А ниже этой отметки никакой больше и не существует! Госпожа Крысина спросила эту гадину Свинюеву, почему она так считает. И эта гадина Свинюева припомнила давнюю историю, из которой я вышла грубой эгоисткой. Она сказала, что я поступила очень жестоко в октябре, когда отказалась лично поздравить с Днём рождения мальчика, с которым сижу за одной партой.

Видите ли, у нас в классе сложилась такая традиция - все друг друга поздравляют. Это глупо. С какой стати я должна поздравлять человека с Днём рождения, если он мне противен. В октябре эта гадина Свинюева подписала собственноручно какую-то поганую открытку с поздравлениями этому идиоту Макару Носову с такими словами: “Дорогой Макар! Поздравляю тебя с твоим Днём рождения. Желаю тебя здоровья, счастья и любви. Твоя соседка по парте - Груша”. Какой ужас! Потом Свинюева попыталась всучить эту открытку мне, чтобы я подарила её Носову, а ещё она распорядилась, чтобы я купила ему подарок. Размечталась, потная жаба. Я сразу сказала, что дарить этому Носову я ничего не буду, и поздравлять его тоже не буду, и что мне совсем не нравится то предложение в открытке, что про любовь. Какая ему любовь, пускай лучше сдохнет! Я так и сказала.

Тогда разгорелся невероятный скандал вокруг всего этого. У этой мерзости Свинюевой куча подружек, тоже чрезмерно мерзких. Одна - противная рыжая с косой, её мамаша преподаёт в нашей школе математику, только в других классах. Другая её подружка - Мила Сильверман - дочка мэра городишка Тинториус. Настоящая уродина, ушастая уродина, вернее лопоухая уродина. Она, якобы, отличница. Но я то знаю, что ей просто завышают отметки, потому что она - дочка жирного мэра прегадкого городишка Тинториус. У Свинюевой есть ещё несколько подружек - кривоногая Жанна, вечно голодная Лена Палкина, которая все перемены проводит в ожидании съедобных подачек. Ещё в компанию Свинюевой входит умственно отсталая Ирмера, которую они терпят только за то, что её мамаша преподаёт у нас родную речь.

Так вот, Свинюева со своим свинячьим лицом заявила, что я никого не уважаю в классе, что я ни с кем не дружу, и что я оскорбила Носова тем, что продемонстрировала своё отвращение к нему, отказавшись дарить ему открытку с поздравлениями. А я не знаю, что её удивляет, эту жирную Свинюеву. Она же не сидит за одной партой с Носовым, который только и делает, что ковыряется в своём носу. Я понимаю - все ковыряют в носу, но не пять же часов подряд и не на уроках! А Носов не вынимает палец из носа. А выковоренные из носа козявки он пристально разглядывает, прежде чем намазать их под стол. Кто угодно после такого не стал бы дарить Носову открытку.

Но и это ещё не всё. Совсем недавно этот паразит Носов плюнул на мой стул. А потом посмеивался в ладошку, даже покраснел весь от усилий. Чтоб он сдох. А я знаю - он сдохнет. Потому что это было бы справедливо.

Конечно, сегодня утром я промолчала, и ничего не сказала из того, что поведала тебе, Дневник. Я просто молчала и ненавидела их всех. Ненавидела эту засранку Свинюеву с её свинячьим лицом, ненавидела всех её уродин подружек, ненавидела эту придурочную физичку госпожу Крысину.

А потом класс приступил к голосованию. Разумеется, почти все проголосовали за то, что мне нужно ставить - “неудовлетворительно”. Зря я сразу не пошла к директору школы. Ведь следовало прекратить это безумие.

Так вот, после этого, когда я уже возвращалась домой, я всё думала об этом и думала. И я надумала, что никогда не смогу их простить. Никого из всего нашего класса я уже никогда не смогу простить. Но и это не всё. Когда-нибудь я им отомщу. Пускай пройдёт год, пускай пройдёт пять или десять лет, или даже двадцать лет, я всё равно найду способ им отомстить. ”.

 

“30.12.04.

День под названием - “ЛУЧШЕ БЫ ЭТОГО ДНЯ НЕ БЫЛО ВООБЩЕ”.

Сегодня в школе был праздничный вечер, посвящённый Новому Году. Была дискотека, какие-то глупые викторины, конкурсы. Я бы по своему желанию никогда бы не пошла на сборище этих даунов. Но мне пришлось пойти, потому что госпожа Крысина заявила, что явка обязательна.

Ладно, я пришла. Потанцевала немножко. А эти уродины во главе со Свинюевой посмеивались надо мной. А чего они смеялись, я не понимаю. А-то очень красивая. А у них и фигур нет. Одни жирные задницы и уродливые физиономии. Не знаю, с какой стати они корчат из себя привилегированных особ. Если им посчастливилось учиться в одном из филиалов частной мэнфилдской школы, это ещё ни о чём не говорит. Поскольку учиться в Тинториусе - это совсем не одно и тоже, что учиться, например, в самом Мэнфилде, или даже в Эгмонте. В Тинториусе может учиться любой дурак. Потому что здесь всё очень дёшево, хотя бедняки уверены, что с них многовато дерут.

А потом, в конце праздника, госпожа Крысина сообщила нам, чтобы мы шли в наш класс, что нас там ждёт торт. Я не хотела идти, честное слово. Знала, что это добром не кончится. И торты я совсем не люблю, особенно бисквитные.

Все выстроились в очередь в ожидании кусочка от торта. Я тоже выстроилась, на свою голову. По очереди я стояла седьмая, за мной ещё много народу было. А в итоге, мне единственной, никакого торта не досталось. Госпожа Крысина меня словно не замечала. Она протянула кусочек торта Ружене Цветковой, за которой я стояла. А потом она протянула кусочек Хотимиру Шурупову, полностью игнорируя меня. А Хотимир Шурупов стоял за мной! Я так и не понимаю, что это было. То ли госпожа Крысина внезапно ослепла, то ли дала мне знак, что я в школе лишний человек. Но это остаётся на её совести, которой у неё, правда, нет. Бог ей судья, конечно. Но орудием его праведного суда отныне буду я”.

 

“31.12.04

Сегодня пятница. Сегодня Новый Год. И теперь у меня есть неудовлетворительная отметка в аттестате, которую можно смыть только кровью тех, кто в этом повинен.

Я узнала людей, и я в них разочаровалась. Странно, но живя в Ярославле, я по-другому относилась к людям. А здесь в Тинториусе для меня всё чужое: и люди, и город, и вещи, и все здания в городе, и школа. Тинториус - это ад. И если этого ещё никто, кроме меня не заметил, придётся в скором времени открыть всем на это глаза. И я знаю, как это сделать”.

 

“05.01.04

Мой дорогой Дневник, уже четыре дня…

 

У Сэм уже болели глаза. Разбирать каракули Груши ей удавалось с трудом. Сэм двоечница, но пишет гораздо разборчивее.

 

… уже четыре дня, как я нахожусь в Ярославле. Кое-как дождалась рождественских каникул. Долетела я хорошо, несмотря на то, что тряслась со страху всю неделю до перелёта. Я ведь жутко боюсь летать на самолёте. По новостям каждый день какие-то катастрофы. А больше всего я боюсь, что при падении самолёта я останусь жива, но окажусь ужасно покалечена, без ног, например, или со сломанной спиной. А вокруг одни мертвецы с оторванными головами. И я долго буду ждать помощи. И самое страшное, что эта помощь может прийти. И тогда я останусь жива, но мне придётся доживать свою жизнь калекой. Тогда уж лучше сразу умереть.

А теперь самое главное: дом тёти Божены - это сказка. Нет, постой, не это самое главное. Главное то… но это просто непонятно для меня… Тётя Божена забросила своё ремесло. Но у неё же дар! Она может сделать такие деньги на всём этом!

Мама правомерно спросила у тёти Божены, чем та собирается зарабатывать себе на жизнь. Тётя Божена только загадочно улыбалась и ничего не ответила. Мама вконец распсиховалась и назвала тётю Божену легкомысленной и безответственной. Ведь как тётя Божена будет теперь жить, если ничего не хочет делать? Замуж выходить не хочет, работать не хочет, и при этом загадочно улыбается. Может, она сошла с ума?

Тётю Божену нужно срочно спасать. Вчера вечером, когда мы ужинали, мама попросила именно меня помочь тёте Божене встать на правильный путь. Но разве я в силах что-то изменить? Если честно, я, конечно, тоже осуждаю тётю. Что же произошло, что она так изменила свои жизненные ценности? Может, всё-таки в её жизни появился мужчина? Так же думает и мама.

Что бы там ни было, мама решила отправить меня к тёте на пару дней для внутреннего расследования. Я очень обрадовалась этой затее. Мне нравится быть похожей на Каролину - супершпионку.

Кстати, мой дорогой Дневник, подарком ко Дню рождения оказался не пёсик, а всего лишь огромный телевизор. Я жутко разочарована.

Спокойной ночи, мой дорогой Дневник, и всего тебе хорошего и мне тоже”.

 

“06.01.04

Я проникла в дом тёти Божены под видом любящей племянницы, чтобы выведать всю правду.

Сейчас четверг, десять утра. Я нахожусь уже целый час в доме своей тёти, но так пока ничего не узнала. Одного часа слишком мало. Кажется, тётя Божена сюда идёт. Поговорим позже”.

 

“Тот же день, 12 часов дня.

Тётя Божена куда-то ушла. Она хорошо оделась, в пушистое пальто абрикосового цвета и сапоги на высоких каблуках. Она оставила меня одну. Может, она ушла на свидание с мужчиной? А разве бывают свидания с мужчиной в утренние часы? Обычно все встречаются вечером. Может, стоило пойти за ней следом? Нет. Она бы всё равно заметила. Буду ждать её дома. Я хочу пройтись по всем комнатам. Может, разгадка совсем близко? Буквально под рукой. Нужно быть внимательной и поторопиться. Я не знаю, когда вернётся тётя, и не хотелось бы быть застигнутой при обыске. Я даже не имею понятия, что мне искать. Мама сказала - ищи, а что именно искать, не сказала”.

 

“Тот же день, 13 часов дня.

Результат обыска меня не порадовал. Абсолютно ничего. Я обыскала две спальни, даже ванные комнаты в них. Я также обыскала кухню. Я заглянула в самые потаённые уголки кухонных шкафов. Ничего. Обыскала гостиную. Тоже ничего. И странно, но в этом доме нет ничего от прежней жизни тёти Божены. Хотя и раньше у неё ничего толком не было. Но сейчас нет вообще ничего. Раньше у неё были хотя бы склянки со святой водой. Теперь же и их нет. Зато есть отменный гардероб, совсем не в правилах тёти Божены. Обыск занял у меня всего один час.

Тётя ещё не пришла. Единственное, что меня смущает во всей этой истории - это кладовка на первом этаже, у входа в дом, прямо под лестницей. Она заперта. В замочную скважину ничего не видно. Я посветила туда фонариком. Меня им мама снарядила, когда спроваживала на шпионаж. Но я всё равно ничего там не разглядела. Замочная скважина слишком маленькая. Наверное, кладовка пуста. Но даже если она пуста, от неё всё равно где-то должны быть ключи. Но никаких ключей в доме я тоже не нашла. Нужно будет завести случайный разговор о кладовке с тётей, как бы невзначай, по ходу дела. Постараюсь поговорить об этом, когда мы сядем с ней ужинать”.

 

“Тот же день. 18.00

Я всё-таки спросила о кладовке. Тётя Божена без зазрения совести солгала мне, сказав, что сама её не открывала с тех пор, как въехала в дом. Глупости! Ещё я её спросила, где она была. Тётя Божена сказала, что просто гуляла. Тётя Божена - врунья. Как мы с мамой сможем ей помочь, если она ничего не рассказывает? Она-то сама не видит, что её жизнь катится под откос, а нам не позволяет ей помочь. Какая же она глупая, эта тётя Божена!”

 

“07.01.04

Боже праведный! Сегодня, наверное, самый позорный день в моей жизни. Я ОПИСАЛАСЬ. До этого дня такого со мной сроду не случалось, даже когда я была маленькой. Поздно вечером тётя Божена стала смотреть «Клуб весёлых и находчивых». Она приволокла с кухни чайник и вазу с конфетами. Я тоже смотрела эту дурацкую самодеятельность и пила чай. Выпила, наверное, семь кружек, не меньше. И в результате случилось самое страшное - я описала всю постель! Я проснулась ночью и поняла, что лежу в огромной луже, которая простёрлась от самой подушки до кончиков моих пальцев на ногах. Какой ужас! Тётя Божена смеялась всё утро. Какой позор!

Я поеду домой сегодня же. Хотя мы условились, что я пробуду у тёти Божены до субботы. С меня хватит. Я ничего не выведала, и я намочила в постель. Всё. Я возвращаюсь домой”.

 

“09.01.04

Мой дорогой Дневник. В следующую пятницу я возвращаюсь в Тинториус. Если бы не аттестат, который позволяет поступить в Стоктон без вступительных экзаменов, я бы осталась в Ярославле. Мама тоже не против этого. Но я хочу в будущем учиться в Стоктоне на факультете международных отношений. Я надеюсь, к тому времени у нас насобирается нужная сумма денег. Потому что сейчас у нас такой суммы нет.

И вот о чём я ещё думаю - мне крайне необходимо в Тинториусе обзавестись друзьями. Любой может обидеть тебя, если ты один. В общем, как только приеду в Тинториус, начну получше присматриваться ко всем в этой школе. Жаль, что у Карли Франкс есть эта подружка - Буга”.

 

- Эй, кто там застрял? - Вместе с вопросом раздался глухой, но ощутимый удар в дверь. Полка над дверью задрожала, и ковшик на ней немного сместился так, что его ручка полностью показалась наружу. Он снова грозился упасть.

У Сэм от неожиданности дневник Груша скатился с коленей и бухнулся у ног с загнувшимися страницами.

- Здесь я, Сэм, - ответила Сэм, нагибаясь за дневником. - А что?

- Слушай, мне срочно нужно в туалет, - сказал голос, который Сэм сразу узнала. Это голос Хотимира Шурупова. - Дай мне сходить, а?

- Сходи куда-нибудь в другое место, - посоветовала Сэм. Она ведь так ничего и не узнала об апрельской истории этого года. Наверняка, Груша в своём дневнике об этом пишет. Сэм твёрдо знала одно - она не выйдет отсюда, пока обо всём не прочитает.

- Сэм, имей совесть. - Хотимир с силой стукнул в дверь кулаком. Стены в ванной комнате задрожали, и ковшик всё же свалился на пол. - Здесь некуда больше ходить! Лучше ты иди в свой туалет! Ты живёшь в этом корпусе!

- Ну и что? - сопротивлялась Сэм. - Я всё равно не смогу дойти до своей комнаты! У меня с животом плохо!

- Чёрт! - выругался Хотимир. - Чёрт! Чёрт!

Больше Хотимир не предпринимал попыток проникнуть в туалет.

Сэм обрадовалась, что наконец-то сможет спокойно прочитать весь дневник Груши. Но не тут-то было. Не успела она его снова открыть на нужной странице, как раздались очередные стуки в дверь с просьбой пустить пописать. На этот раз это была Ружена Цветкова.

- Я вам сказала - писайте хоть на улице. Здесь занято! Неужели непонятно? - спросила Сэм, сидя на унитазе.

- Сэм, ты что, издеваешься? - разозлилась Ружена на предложение Сэм пописать на улице. - Так же нельзя! Ты там сидишь уже целый час! Так нельзя!

- Всё можно, - буркнула Сэм, с нетерпением листая страницы. Теперь придётся искать то место, на котором она остановилась. - Не мешайте мне! А не то я сейчас выйду, и меня вырвет прямо в комнате!

Это угроза утихомирила гневную очередь страждущих попасть в туалет.

Сэм уже не терпелось узнать про то самое, ради чего она взяла дневник в руки. Но здесь в основном шли записи мелких проблем Груши. Вот Груша пишет про день, когда её школьный рюкзак спрятали одноклассники. Она его искала по всей школе, заливаясь слезами. Потом Сэм наспех прочитала про то, как одна девочка из класса дала ей свои коньки на два дня, а потом потребовала новые, так как Груша наставила маленькую царапинку на них. Тем не менее, Груша, вернувшись в Тинториус, всё же обзавелась подружками. А во втором полугодии в школу приехала Элли Турнепкина, с которой никто не хотел дружить из-за того, что она в первый свой учебный день содрала наклейку с учебного дневника Милы Сильверман и наклеила её на свой дневник.

В общем, от Элли все отвернулись в первый же день. А Груша решила, что Элли - аутсайдер, которую можно использовать в своих интересах. С ней можно поболтать, когда больше делать нечего, и с ней можно сходить в кино. Но через одну страницу Груша с унынием сообщает, что у Элли появились новые интересы и она не сможет проводить с ней всё свободное время. Потому что Элли приняли в школьный драматический кружок, где ей достаются самые главные роли. А ещё Элли нравится всем мальчишкам. Даже Константин в неё влюбился по уши и при всех поцеловал на перемене прямо в губы. И их за это обоих вызвал к себе директор и пристыдил.

Потом Сэм наткнулась на трагические страницы из жизни Груши. Мальчик по имени Константин, тот, что поцеловал Элли, вывалился из окна своей комнаты в 2007 году, накурившись марихуаны. Когда это произошло, Груша не была очевидцем, но зато наутро, когда она шла в школу, то увидела лужу крови под окнами комнаты Константина. И это были его мозги. Элли на этот счёт совсем не переживала, ей было всё равно, потому что Константин – это всего лишь один поцелуй.

Потом в школе появился Невер - мальчик из очень богатой семьи. Груша часто ловила на себе его влюблённый взгляд, но тогда она была в трауре по Константину и старалась заново не влюбиться.

Потом Сэм прочитала про летние каникулы Груши, про то, что её мама разругалась с тётей Боженой и, похоже, навсегда. Тётя Божена при очередном разговоре о своём глупом поведении послала маму Груши куда подальше, и ещё назвала её вороной, которая лезет не в своё дело. “Самое удивительное, - пишет Груша, - что тётя Божена живёт в достатке, ничем не занимаясь. У неё дорогая машина и хороший дом. И ещё она купила себе квартиру в Москве, куда скоро переедет насовсем”.

Ещё есть записи про сестру Груши - Анастасию, о которой Сэм никогда не слышала от самой Груша. Анастасия младше Груши на три года, учится в Ярославле и занимается художественной гимнастикой.

Потом Сэм быстро пролистнула страницы дневника, чтобы поскорее дойти до апреля 2009 года. Но на пути она успела урывками прочитать, что Прелеста приехала в Тинториус только в 2008 году. А Груша к тому времени всё так же всех ненавидела и всем желала смерти. Потом Сэм наткнулась на записи о Престане Каземирове и здесь она решила времени не экономить, а прочитала каждое слово:

“19.01.09

Мой дорогой Дневник, сегодня в нашем классе появился Престан Каземиров. Он - новенький. И он жутко красивый. Даже не знаю, с кем его можно образно сравнить, чтобы ты мог его представить. Он божественно красив. Его посадили с Прелестой. Да, в нашей школе глупые порядки. Здесь ты сам не решаешь, куда тебе садиться. Здесь всё решают за тебя. Госпожа Крысина посадила Престана за одну парту с Прелестой, которая делает вид, что ей безразлична его красота. Она даже не смотрит в его сторону. Наверное, считает, что безразличием сможет достичь его заинтересованности.

Придурок Невер в бешенстве. Вздумал меня ревновать к Престану. Мне нравится внешность Престана, но я в него не влюблена. Мне просто нравится его внешность, его глаза, его кожа, в общем, всё.

Потом у нас была физкультура, и Престан лучше всех играл в баскетбол. А потом он снял с себя футболку, и Ружена Цветкова упала в обморок. Я бы сама упала, если бы только Невер не мешал мне как следует рассмотреть Престана без футболки. Но при всём этом я прекрасно понимаю, что Престан - это всего лишь красивая оболочка, за которой может скрываться вполне заурядная личность. Хотя в баскетбол он играет хорошо. И парни сразу приняли его за своего. Обычно в классе появляется новенький, а его все тюкают. А с Престаном всё иначе. Его здесь все обожают. И о нём никому ничего неизвестно”.

 

“26.01.09

Невер - сволочь. Он обнял меня, поцеловал в кончик носа, а ровно через минуту он уже вовсю улыбался Цветковой. Видите ли, он просто считает её забавной и ему нравится её лёгкое отношение ко всему. И ещё он посоветовал и мне поучиться у этой шлюшки Цветковой лёгкому отношению ко всему. Он просто недоумок.

Я должна ему отмстить.

План мести:

Основной - подослать к нему громилу с битой, чтобы тот его как следует отделал и при этом сказал ему, не вдаваясь в подробности - “улыбаться можно только одной девушке. Запомни это, чувак. А если вдруг забудешь, я ещё вернусь”.

Стоимость заказа (предположительно) – 3000 рублей. Где я их достану, ума не приложу. А что, если громилы за такую работу берут значительно больше?

Запасной - если громилу с битой найти не удастся, придётся действовать самостоятельно. Нужно будет позвонить в полицию с уличного телефона и сообщить, что позвонивший в прошлом голу в Тинториусе уличный хулиган и сообщивший, что в здании школы подложена взрывчатка, это и был Невер. Интересно, как он отвертится? Он же в тот день, как помнится, даже в школу не пришёл. И я это запомнила, потому что веду дневник. Вот так-то”.

 

“19.02.09

Перед уроком по биологии все прекрасно знали, что отвечать на вопрос о происхождении видов буду я. Но умственно-отсталая Ирмера впервые в жизни соизволила выучить урок и решила удивить преподавателя своим несуществующим умом. Разумеется, Указкина вызвала отвечать её, раз уж такая кретинка, как Ирмера, что-то там выучила. Пользуется тем, что её мамаша работает в нашей школе! Выходит, я вчера зря потратила весь день на зубрёжку.

Теперь моя задача - унизить Ирмеру когда-нибудь до такой степени, что ей останется только удавиться.

План мести: как-нибудь незаметно залить ей юбку сзади кетчупом. Пусть потом объясняет всем, что это не оттого, что она не умеет пользоваться тампонами”.

 

“24.02.09

Козявкоед - Носов, зная, что я пропустила один раз уборку класса по уважительной причине, всё равно напомнил об этом госпоже Крысиной, когда встал вопрос, кому убирать класс на этой неделе. И пришлось мне убирать класс одной, без пары. Сволочь, этот Носов! Ну, я ему устрою.

Задача - уничтожить его. И я знаю, как. Записи Дамбадзо теперь у меня. Я справлюсь. Спасибо Анастасии. Она их украла у тёти Божены. Скоро праведный гнев обрушится на грязную голову Носова и пощады ему не будет”.

 

“27.02.09

Мой дорогой Дневник, настало время составить смертельный список. Здесь будут имена тех, кто меня смертельно обидел за мою жизнь. Без такого списка невозможно всё упомнить. Итак, мой список:

1. Алан Пшеницын - ненавижу его за то, что его оценки лучше, чем мои. Это несправедливо. Потому что я определённо умнее.

2. Мила Сильверман - ненавижу её вообще за всё. А главное за то, что она ко мне относится с презрением. Можно подумать, что если я не дочь мэра, то уже считаюсь дефективной.

3. Лана Свинюева - никогда не забуду, за что я её ненавижу, поэтому здесь можно всё и не расписывать.

4. Буга Мармеладова - это из-за неё я не смогла подружиться с Карли Франкс.

5. Жанна Лопшакова - подружка Ланы Свинюевой. Кривоногая и хитрая.

6. Лена Палкина. Кстати, о Лене Палкиной. Представляешь, Дневник, совсем недавно приезжает мамаша этой Лены в Тинториус и говорит нашему вахтёру, что ей совсем не нравится девочка, которая живёт в комнате № 8. Это моя комната. И ещё она сказала, что очень не хотела бы, чтобы её Лена когда-либо подружилась со мной. Мне это рассказала госпожа Петрова - наша вахтёрша. Я как услышала об этом - чуть не упала. Можно подумать, что это возможно - наша с Леной дружба. Лена курит дешёвые сигареты и спит с мальчиками. У неё плохие волосы и зубы. Наша с ней дружба невозможна уже по той причине, что я этого никогда не допустила бы сама. Так что, зря её мамаша беспокоится. Её беспокойство ничем не обосновано.

7. Макар Носов - абсолютно очевидно, за что его можно ненавидеть.

8. Юлия Башканова – однажды я попросила её занести ко мне домашнее задание. Это было, когда я сильно заболела гриппом. На что она мне ответила, что специально для меня она этого делать не будет.

9. Ирмера Врунова – её мамаша мне занизила оценку на экзамене, когда мы с Ирмерой немного повздорили.

10. Мария Рёбрышкина - она вечно надо мной насмехается. Хотя, сама полное ничтожество. И, несмотря на свою фамилию, она жирная, рыжая и, наглая. Она понимает, что совсем не привлекательна и от этого бесится ещё больше. Она думает, что никто в школе не знает о её недавнем грехопадении. Но тогда откуда это знаю я? От кого-то слышала, правда, не помню от кого. Так вот, она переспала с сорокалетним мужиком. Но и это ещё не всё. Она переспала с ним только за то, что он ей подарил дешёвенькое колечко с янтарём. Но и это ещё не всё. Она забеременела. Но и это ещё не всё. Она сделала аборт. Теперь, она никогда уже не сможет родить.

11. Сергей Грязноухов

12. Бун Иголкин

13. Таислав Токмаков

14. Кукша Синицын

15. Андрей Лыжников

16. Антон Томилкин

С 12 и по 16 - это те, кто проголосовал тогда против меня в шестом классе, когда выставлялись итоговые отметки за поведение. Они виновны лишь в этом передо мной, в отличие от тех, чьи номера с 1 по 11. Менее виновны, но всё же виновны… И я хочу быть уверенной, что их скоро не будет в этом мире, и они уже никому не смогут причинить столько боли, сколько причинили её мне. Но, увы… Это не совсем так. Знаю, что умрут не все. ДВЕНАДЦАТЬ. Эта цифра определённо истинная. Как двенадцать апостолов. Но здесь – двенадцать демонов. Вижу эту цифру каждый раз, закрывая перед сном глаза. На чёрном фоне ночи, под закрытыми веками, они красные, как сама кровь - 12».

 

“01.03.09

Мария Рёбрышкина увидела, что Юлия Башканова и Сергей Грязноухов обнимаются на перемене и сказала громко вслух, чтобы все слышали, что я втайне влюблена в Грязноухова. Она это сделала нарочно, прекрасно зная, что меня от него мутит. Он никак не может мне нравиться. Потому что у него хлопья серы в ушах, сальные волосы и жёлтые квадратные зубы, как лопаты. А ещё у него дурная привычка нервозно дрыгать ногами под столом, когда он волнуется или отвечает урок. Одна вечно плохо одетая Юлия на него запала. Но ей всегда нравились такие ничтожества, как этот Грязноухов - придурок. У неё и зрение хуже моего, может она сослепу в него и влюбилась. У меня тоже слабое зрение, но я ношу контактные линзы. И линзы у меня подобраны правильно, они позволяют мне хорошо рассматривать людей и я прекрасно вижу, что Сергей Грязноухов - грязнуля и очень непривлекательный внешне человек: маленькие узкие глазки, кожа лица грязного цвета, носа почти нет, рот на пол лица, узловатые пальцы. И остальное всё такое же невразумительное и отталкивающее. Его выносила и родила женщина, смертельно больная сахарным диабетом. И даже в нём это чувствуется. Он словно смердяк. Пока что живое напоминание смерти.

Задача - наслать порчу на Марию Рёбрышкину и немедленно”.

 

“03.03.09

Спешу тебя порадовать, мой дорогой Друг, у меня всё получилось. Сначала я сильно сомневалась, что смогу. Определённо, я верила этим записям. Но… нужен дар, чтобы духи тебя слушались. Какая же молодец - эта Дамбадзо. Теперь эту жирную рыжую кабаниху - Рёбрышкину преследуют несчастья, одно за другим. Она вытянула самый трудный билет на зачётном занятии по “логическому умозаключению”. Она и более лёгкие-то билеты не смогла бы выучить со своими куриными мозгами, а тут такое невезенье.

В общем, она не получила зачёт. Она ещё долго его не получит”.

 

“04.03.09

Я же говорила, что это только начало. Теперь у Марии Рёбрышкиной гнойный аппендицит. Ну, что же, бедняжка Маша, следующий раз хорошо подумаешь, прежде чем сказать что-то обидное в мой адрес. Ты меня унизила, а я в свою очередь сделаю невыносимой твою жизнь. Я думаю, всё справедливо. Так и должно быть.

Боже, как же хорошо быть сильной. Как же хорошо, что теперь не нужно глотать обиды и плакать по ночам. Теперь жизнь в нашей школе будет идти по моим правилам”.

 

“12.03.09

Сегодня Рёбрышкина на школьном крыльце сломала ногу, правую. Как будто бы случайно оступилась. Вот напасть… Ха-ха.

Ей только вчера сняли послеоперационные швы, как снова такое несчастье. Надеюсь, что на этом её беды не закончатся, потому что я наслала на неё просто катастрофическую по своему поражающему размаху порчу. Она получит ещё не один хороший урок. А после этого я оставлю её в покое. После этого я займусь кем-нибудь другим. У меня большой список…”

 

“14.03.09

Теперь можно заняться и Юлией Башкановой. Когда Мария Рёбрышкина меня опозорила, Юлия, сидя в своих дешёвых китайских резиновых тапочках на тощих коленях своего уродца Грязноухова, издевательски надо мной посмеялась. Конечно, не стоит реагировать на её глупый смех, но мне так хочется. Поэтому я насылаю на неё припадки”.

 

“16.03.09

Оборванка Юлия Башканова сорвала урок по математике своим истерическим припадком (который я ей и наслала). Вот сучка! Ведь так не вовремя! Я могла отличиться на этой контрольной. Так нет же, эту дуру угораздило устроить целое светопреставление. Контрольную перенесли на среду. Из-за этого все мои планы перепутались, потому что в среду я вообще хотела отпроситься на целый день. Я хотела съездить в Паккарт. Там город большой, и, наверняка, есть лавка с магическими принадлежностями. Мне столько нужно купить. Ты не представляешь, Дневник, как это обходится дорого - занятия магией. Мне нужны свечи, причём разные - белые, розовые и чёрные. Мне нужны птичьи перья и сушёный помёт летучих мышей. И это ещё не весь список!

И вот теперь из-за этой Башкановой всё отменяется. И в этом часть моей вины. Похоже, что я всё-таки взяла не те ингредиенты при колдовстве. Я взяла ртуть из термометра, но ведь в блокноте было написано, что для этих целей нужны рыбьи глаза. А я тут подумала, что ртуть из термометра очень похожа на них. Она тоже блестящая и круглая, как глаза, если конечно, её разлить. В общем, я всё сделала не так и припадки у этой сумасшедшей начались в самый неподходящий для меня момент. А я так ждала эту контрольную. Обидно…”.

 

- Господи…, - прошептала Сэм. – Если это всё правда, то… Не может быть. Я же с ней даже в магазин ездила. О, нет…

И в эту секунду уже никто не смог бы убедить Сэм в том, что Груша не повинна в том, что произошло в музее. Так оно и есть. Груша могла запросто наслать на Сэм злые чары. Но зачем? Сэм не знала, зачем. Но это уже ничего не меняло. Возможно, Груша была недовольна дружбой Элли с Сэм Пейпс.

 

“19.03.09

Мой дорогой Дневник, нам, наверное, в скором времени придётся с тобой реже общаться. Но это не надолго, обещаю тебе. Просто сейчас столько разных дел, что я ничего не успеваю. В конце года у нас будут экзамены и все очень сложные. Я хочу хорошо к ним подготовиться. Хочу быть лучше всех. Чем больше у меня будет похвальных грамот, тем лучше ко мне будут относиться в Стоктоне, когда я там буду учиться. Госпожа Крысина сказала, что похвальные грамоты имеют большую ценность. Ты же знаешь, что я очень хочу учиться на факультете международных отношений. На него самый большой конкурс. И я должна постараться.

Но сегодня утром в школьной столовой я случайно подслушала разговор преподавательницы Указкиной с завучем нашей школы. И меня теперь всё это беспокоит. Даже не беспокоит. Я просто в бешенстве! Оказывается, выпускников филиала Тинториуса не особо жалуют в Стоктоне. Там любят, чтобы к ним приезжали выпускники из Новосибирска, Эгмонта, Санкт-Петербурга. А ещё лучше - из самого Мэнфилда. Ведь, по статистике, только пять выпускников школы Тинториуса поступают в Стоктон. Их жестоко валят на экзаменах.

Так вот, чтобы поступить в университет без экзаменов, мне нужно набрать двадцать похвальных грамот. Боже мой, у меня уже есть семнадцать. Осталось заполучить ещё три и я, можно сказать, обеими ногами в Стоктоне. Но ничего не выйдет. Госпожа Крысина в последнее время делает всё, чтобы я не получила больше ни одной грамоты. Она мне словно намеренно мешает. Мне кажется, она и остальных преподавателей подговаривает.

Очень странно то, что мы никогда не слышали о том, что Тинториус на таком плохом счету в Стоктоне. Я могла никогда об этом не узнать, если бы не затаилась за большой колонной в столовой, и не подслушала разговор. Завуч сказала Указкиной, что даже директор Богданов ничего не говорит своим дочерям об этом, чтобы не было утечки информации. Ведь если об этом все учащиеся узнают уже сейчас, поднимется большой переполох. Родители учеников будут возмущены и, скорее всего, переведут своих детей в другие филиалы. Но там на всех мест не хватит, и тогда придётся им идти в обычные школы. А куда можно поступить после обычной школы? Это же замкнутый круг какой-то. Что же мне делать?

Ведь только пятерым удастся поступить…

Я должна обскакать всех. Даже Милу Сильверман.

Мне страшно представить, что, такие как Мила и Ирмера поступят в Стоктон какими-нибудь обходными путями, а я останусь с носом, несмотря на свой блестящий ум. Конечно, им проще. Одна – дочь мэра. Вторая – дочь преподавателя нашей школы.

А Алан Пшеницын! Он-то куда метит? Я не спорю, у него хорошие отметки по всем дисциплинам. Но хорошие отметки - это ещё не всё. У него нет задатков, и это чувствуется.

Я уже молчу о Лене Палкиной. Эта гадкая любимица госпожи Крысиной, наверное, спит и видит, как с помощью своей хитрости и лжи оказывается в Стоктоне. Не выйдет. Богом клянусь, не выйдет. У неё же на роду написано - быть поломойкой и выйти замуж за кретина. Никаким высшим образованием там и не пахнет.

А завтрашний день должен всё изменить в корне. Завтра я последую своим путём, а все остальные своим.

Я тут подумала, а что если я буду знать заранее номера экзаменационных билетов, которые мне попадутся на выпускных экзаменах и на экзаменах при поступлении в Стоктон? Да… Идеальный замысел… Но…

Это будет возможно, если я смогу провести спиритический сеанс. Я вызову какого-нибудь духа и попрошу его мне назвать все номера билетов, которые мне будут попадаться на экзаменах и в этом году и в следующем. Мне, конечно, жутко, но делать-то нечего. Всё изменилось. Раз в Стоктоне не любит тинторинчан, значит, нельзя сидеть, сложа руки.

Для проведения сеанса нужно три человека. Придётся взять в помощники Элли и Прелесту. Прелеста согласится. Однако Элли невероятная трусиха и может отказаться.

Для ритуала я уже всё подготовила: пять чёрных свечей, морской песок, святая вода, чёрная ткань и белый мел. Нужно будет нарисовать мелом пятиугольник на чёрной ткани. Нарисовать идеально, а не кабы как.

Интересно, почему тётя Божена до сих пор не хватилась пропажи? И Анастасия по телефону меня каждый раз заверяет, что тётя Божена ничего не подозревает.

До завтра, мой дорогой Дневник. Поговорим завтра, после проведения спиритического сеанса. Даст Бог, я теперь всё буду знать о своём будущем, и мне это сильно поможет в настоящем”.

 

“Посреди ночи мне в голову пришла одна занятная мысль. Вот если бы в нашей школе случилось бы нечто такое, жутко непонятное и страшное, то нас всех, скорее всего, тогда перевели бы в Мэнфилд. Было бы клёво”.

 

“21.03.09

Мой дорогой друг, всё было ужасно.

Сначала Элли и Прелеста без конца хихикали. Им всё это казалось чепухой и забавами. Они не понимали, как это важно для меня. От их смеха постоянно гасли свечи.

Но тут с окна сорвались жалюзи, хотя никакого ветра на улице не было и окно было закрыто наглухо. И эти две дурочки завизжали как полоумные и кинулись к двери. Хорошо, что я её заранее заперла на ключ, который спрятала. Они меня в два голоса умоляли выпустить их, потому что им до смерти страшно. Я им сказала, чтобы они заткнулись и делали только то, что я им сейчас скажу, потому что сеанс по вызову духа, который ответит на все наши вопросы, нельзя прерывать на половине, иначе мы все умрём. Они, разумеется, поверили.

Самое неприятное началось после того, как я три раза произнесла длинное заклинание и насыпала шепотку морского песка в центр нарисованного пятиугольника. Все пять свечей при этом так заискрились, что мы все втроём разбежались по разным углам. А когда мы немного успокоились, я налила святой воды в центр пятиугольника и тогда у меня в ванной комнате лопнула труба. Но в записях Дамбадзо было предупреждение о том, что возможны возгорания, сильные повышения температуры воздуха в помещении, опрокидывание ёмкостей с водой. Так что, можно сказать, что для меня это не было неожиданностью. Но всё равно я нервничала.

Элли без конца истерила, а Прелеста тихо плакала. Я готова была всё бросить на половине, только вот не знала, что будет, если я так сделаю. И я решила идти до конца.

А потом, когда я прочитала второе заклинание, в комнате стал накаляться воздух. Прелеста заплакала ещё сильнее, решив, что сейчас мы живьём зажаримся, как в микроволновой печи. А Элли подбежала к двери и стала в неё скрестись.

Я бы с удовольствием её отпустила, но для этого сеанса нужны трое участников. Ни больше, ни меньше. Я не понимаю до конца, почему в записях Дамбадзо говорится, что нужны трое участников? Насколько я понимаю, чтобы вызвать дух, можно быть вообще одной. Вполне вероятно, что это просто один из способов вызова духа. А другого способа, который можно провести в одиночку, здесь нет. Пришлось довольствоваться этим. И, похоже, не самым лучшим из всех возможных вариантов.

Затем, когда я поставила все пять чёрных свечей в центр нарисованного пятиугольника, раздался душераздирающий женский крик. И я могла поклясться, что пол под нами заходил ходуном. В тот момент я только молила Бога, чтобы жилой корпус не превратился в руины. И почти сразу из пола стала расти чья-то полупрозрачная фигура с темноватыми волосами немного ниже плеч. Прелеста сразу потеряла сознание. А Элли заорала. Я тоже заорала. Это был призрак молодой девушки в белом кружевном платье. Но потом мы поняли, что призрак сам испугался нас, потому что стал метаться по моей комнате. И тогда мы немного успокоились. Вернее, немного успокоилась только я.

Я сразу спросила у девушки-призрака, согласна ли она назвать мне номера всех экзаменационных билетов, которые мне попадутся на экзаменах в этом учебном году? А она меня словно и не слышит. Всё мечется по комнате и никак не может успокоиться. Потом она прыгнула в то окно, с которого до этого сорвало жалюзи. И что совсем необъяснимо - окно от этого разбилось. Призраки же должны проходить сквозь стены и окна. А этот призрак мне разбил окно и исчез.

Потом мы с Элли собрались силами, привели в чувство Прелесту и решили прекратить сеанс. Но Прелеста дрыгнула ногой и задела стакан со святой водой. Вся вода пролилась на чёрную ткань и залила центр пятиугольника. И тут же из пола поднялся другой призрак - девушка с очень длинными светлыми волосами.

Прелеста снова тут же свалилась в обморок. Мы с Элли пережили появление второго призрака уже гораздо спокойнее, видимо, сказалась привычка. Во второй раз уже не так страшно. Но пока эта девушка-призрак нас как следует не разглядела и мою комнату тоже, она не стала отвечать ни на один наш вопрос. А Элли возьми да начни ей грозиться, что если она нам не скажет, какие номера билетов нам достанутся на экзамене по “логическому умозаключению”, она сейчас каким-то страшным заклинанием отправит её в ад. И тогда эта девушка-дух сделалась злой, и в моей комнате начался проливной ливень. Прямо с потолка. Словно у меня на потолке не штукатурка, а грозовая туча. А потом она сказала, что с Катариной Харт так разговаривать нельзя, что Катарина Харт не выносит, когда ей что-то приказывают. Ещё она сказала, что она сама в своей жизни решает, что ей делать - молчать или говорить. А когда я захотела ей напомнить, что она призрак и уже ничего не решает, она обозвала меня глупой и заносчивой рабыней и сказала, чтобы я не смела первой заговаривать с белой мисс Харт.

Я сказала ей, что в наши дни все равны - и белые и чёрные. И вообще это не какая-то там Америка с их рабовладельческими бзиками, а Россия двадцать первого века. Она же с довольно надменным видом обсмотрела меня с ног до головы, а потом… Я даже не могу передать, что было потом. Её лицо… Оно было таким злым. Я никогда не видела таких злых лиц. И она сказала, скорее даже прошипела, что теперь не оставит нас в покое и вообще загонит нас в гроб. А потом растворилась в воздухе.

Я, Прелеста и Элли всю ночь просидели в моей комнате с разбитыми окнами и не замёрзли, хотя на улице холодный март. И спать мы не могла. Даже не зашло речи о том, что Прелесте и Элли нужно идти в свои корпуса. Мы просто сидели на кровати, прижавшись друг к другу и поджав под себя ноги. А потом, ближе к утру, мы поклялись друг другу, что теперь будем держаться вместе, что бы ни случилось. Потому что призракам будет с нами легче расправиться, если мы будем поодиночке”.

 

“25.03.09

Мой дорогой Друг, я не могу найти записную книжку Дамбадзо. Не знаю, куда она подевалась. Всё уже обыскала.

Боже мой, что же теперь будет? Если тётя Божена обнаружит пропажу, она наверняка поймёт, что она у меня. А что я ей скажу, когда она меня об этом спросит? Что я его потеряла?”.

 

Странно, про убийства ни слова. Словно Груша намеренно пропустила те дни. Сэм внимательно пролистнула с десяток листов. Но там всё одно и то же. Про какую-то температуру, кашель, озноб. И ни слова про убийства. Ни единого слова.

И вот совсем свежие записи, датированные числами, когда Груша уже приехала в Мэнфилд.

“10.09.09

Одно хорошо - что я уже в Мэнфилде и теперь смогу поступить в Стоктон, потому что у нас на обучение будет скидка в тридцать процентов. И теперь я уже буду выпускницей Мэнфилда!

Мне здесь всё нравится. Мне нравится то, что здесь нет Алана Пшеницына, Милы Сильверман, Буги Мармеладовой. Их вообще нигде нет. Они погибли тогда. Одна я знаю, почему. Все думают, что это было просто серийное убийство. А я одна знаю правду. Это было не серийное убийство.

Конечно, жаль, что далеко не всех настигла смерть. ДВЕНАДЦАТЬ. Кровавая цифра. Но кто двенадцатый? Карли жива. Но её и не было в списке смерти. Кто двенадцатый? ”.

 

Сэм перечитала ещё раз запись от 10 сентября. Потом ещё раз. Груша, что, психопатка? Какие-то порчи, спиритические сеансы, какая-то месть своему парню лишь за то, что он перемолвился парой слов с другой девушкой…

Сэм, с трудом унимая дрожь во всём теле, перелистнула страницу.

“17.09.09

У меня снова поднялась температура. Сказывается заболевание, которое свалило меня ещё весной. Всю ночь мучил кашель и озноб. А ещё дурные мысли. Потеря записей Дамбадзо сломала меня. Больно думать о том, что сейчас какой-нибудь тупоголовый кретин листает эти ценные записи своими грязными ручищами. Ведь там секрет прочтения надписи. Он там точно есть! Я знаю! Есть! Есть! Но беда в том, что сама-то я его там не нашла. Я и не стремилась его быстро найти. Я хотела изучить записи последовательно, ничего не пропуская. Но я не прочла и половины, как потеряла всё. Я никогда себе этого не прощу”.

Потом ещё одна запись от 29 сентября:

“Пейпс украла у Элли самое дорогое. Она украла у неё мечту. Элли плакала у меня в комнате целый день после этого. Она так страдает, бедняжка. Когда-то у неё так же украли маму. Элли рассказала эту душещипательную историю, и мне тоже захотелось расплакаться. Бедняжка Элли! Её жизнь так печальна. И я никому не могу доверить её печаль… Только тебе, мой Дневник. Элли мне всегда всё рассказывает. И Прелеста тоже. Мне кажется, я должна помочь Элли. А помочь ей можно только одним – убрать с её дороги Пейпс”.

Сэм скинула дневник с коленей, словно это был огромный червяк. В голове словно бомба взорвалась.

Она, не чувствуя под собой ног, поднялась с толчка, трясущимися непослушными руками вернула на полку дневник Груша, ополоснула ледяной водой лицо и вышла из ванной комнаты.

Праздник был в самом разгаре. Радосвет отплясывал с Прелестой, которая похоже снизошла до общения с ним. Карли с Престаном сидят у стойки и беседуют. Престан без конца гладит её по лицу, а Карли смеётся и что-то ему рассказывает.

Все вокруг такие беззаботные. А у Сэм такой вид, словно она увидела чёрта. Что, кстати, было недалеко от истины. Она действительно увидела её… Грушу…

Груша тут же заметила Сэм и помахала ей рукой. Сэм попятилась назад. Только что она прочитала в дневнике Груши о том, что Сэм должна умереть, а тут она ей, как ни в чём не бывало, машет рукой. Сэм срочно захотелось поделиться своими переживаниями с кем-нибудь. Но с кем? Карли занята Престаном, несмотря на то, что во время похода жаловалась на него. Её сейчас, наверное, не оторвать будет от Престана. Но Сэм предприняла попытку. Она подобралась совсем близко к ним и встала за спиной Престана, давая знаки как могла, бессловесно, для Карли.

- Сэм, что? - громко спросила Карли.

Престан обернулся.

- Нужно поговорить! - громко сказала Сэм, чтобы перекричать музыку. - Тебя можно на пару минут?!

Карли замотала головой, давая понять таким образом, что сейчас она никак не может освободиться. Престан ей, видимо, намного дороже. А Сэм уже думала, что они с Карли стали подругами.

Сэм всё равно не сдвинулась с места. Как только взгляд Карли останавливался на ней, Сэм снова пыталась жестами дать ей понять, что у неё к ней очень важный разговор и им нужно выйти из комнаты Груша. Сэм каждый раз показывала рукой на входную дверь. Но Карли каждый раз делала вид, что не понимает, чего хочет от неё Сэм, и снова переключалась на Престана.

Сэм, мгновенно превратившись в параноика, решила, что находиться в комнате Груши для неё не безопасно. Груша - убийца, которая намертво извела всех в своей школе. А сейчас пришла очередь Сэм стать очередной жертвой. Ну, уж нет. Сэм не будет ждать расправы над собой.

Она пошла к двери, но тут её сзади кто-то ухватил за плечо. Сэм обернулась и у неё сердце чуть не оборвалось. Потому что это была Груша.

- Сэм, ты куда?

- Мне нужно домой, - стараясь казаться непринуждённой, сказала Сэм.

- Уже? Так рано? Ты же ничего даже не попробовала!

- Мне очень плохо, - сказала Сэм, всё время оборачиваясь на дверь. - Я чем-то отравилась в походе.

- Несчастная Сэм, - участливо произнесла Груша. – Наверное, вы пили воду из лужи, думая, что это ручей.

Вот она - убийца. Хитрая, как лиса.

- Да, - промямлила Сэм. – Это точно была грязная лужа.

- Ну, ладно, Сэм. Очень жаль, что ты даже не поела, - расстроилась Груша, распахивая перед Сэм дверь. - Всем понравилось. Я вообще люблю готовить.

Сэм натянуто улыбнулась и прошмыгнула в коридор. На ватных ногах она подошла к своей двери. Ключ кое-как вставился в прорезь из-за дрожи в руках.

Что же делать? Нужно вызвать полицию. И тогда Грушу арестуют прямо на глазах гостей, а Сэм, таким образом, будет спасена. Но чтобы вызвать полицию, нужно для этого спуститься вниз и попросить разрешения на звонок у госпожи Сторожкиной. А что, если сейчас Сэм выйдет в коридор, а там её уже поджидает Груша с дубиной в руке? Может, она заприметила, как до этого положила свой дневник, а после ухода Сэм пошла в ванную и проверила, и оказалось, что дневник теперь лежит совсем не так?

Сэм, словно находясь в трансе, разогрела себе воды для кофе, приготовила бутерброды с сыром и колбасой. Она села у буфетной стойки, поставила перед собой еду. Но съесть она ничего не смогла. Еда словно перестала быть съедобной. А в голове только одна мысль и вертится: если Груша догадалась, что Сэм теперь знает про неё всё, то она, скорее всего, предпримет попытку убрать свидетеля как можно быстрее. Возможно, что это произойдёт уже сегодня…

Сэм поклялась, что дверь она теперь никому не откроет, ни под каким предлогом. Даже если это будет Радосвет. Ему она тоже дверь не откроет. Нужно сидеть тихо, никуда не выходить. Лучше сейчас поберечься. Сэм стремительно окинула взглядом свою комнату. Окошко у неё приоткрыто. Она тут же его закрыла. Груша способна на всё, если столько людей порешила в Тинториусе. Она может и в окно пробраться. Да что в окно… В любую щель, если ей понадобится! Сэм подошла к двери, ещё на один оборот провернула ключ в замке; проверила второй замок, который закрывается только изнутри.

А после этого она приступила к разработке плана по сохранению своей жизни. Для этого Сэм вырвала из альбома лист, взяла цветные фломастеры, написала красным цветом слово - “ПЛАН”.

1) до понедельника сидеть в своей комнате и не подавать виду. Даже если будут звонить мама или папа, к телефону не спускаться.

2) в понедельник постараться выйти из комнаты в тот момент, когда в коридоре будут люди. Ни в коем случае не допустить ситуации, когда бы я и Груша оказались в коридоре один на один. Тогда это будет верная смерть.

3) как можно скорее в понедельник поделиться своими соображениями с Карли. Она сможет подтвердить мои опасения. Она ведь тогда была в Тинториусе и всё помнит. Потом мы с ней вместе вызовем полицию.

4) спросить у Карли, знает ли она о том, что в стоктонскую Академию с неохотой брали выпускников из Тинториуса? Хотя, какой мне в этом прок? Никакого. Я просто так хочу это у неё спросить из любопытства. Ещё я у неё спрошу, знает ли она о том, что Престан - сын хозяина нашей школы? И почему Престан рассказал об этом Прелесте? Они, что, друзья? Но этого не может быть. А если даже Карли этого не знает, то она об этом узнает от меня, и поймёт, что Престан ей многое недоговаривает. И тогда у неё появится решимость поставить жирную точку в этих безнадёжных отношениях.

5) если я всё-таки в конце этой истории останусь жива, больше никогда никого не буду обижать, даже постараюсь не говорить ничего обидного про своего дедушку Ждана. Я буду слушаться маму и папу, и постараюсь полюбить Радосвета всей душой. Обещаю покупать ему краски и кисточки, когда он меня об этом будет просить. И даже когда он меня не будет об этом просить.

6) Моя самая главная клятва. Мне придётся её сдержать, если я всё же останусь жива, а Груша получит по заслугам. Итак, я должна буду поговорить с Престаном о своих к нему чувствах, а он после этого пусть думает обо мне, что хочет. Если он скажет, что не любит меня, я постараюсь с этим примириться и жить дальше. А если скажет, что готов со мной дружить, я буду счастлива, как никогда в своей жизни.

7) А эта ещё одна моя наиглавнейшая клятва. Я клятвенно клянусь, что если вся эта история для меня закончится благополучно, я возьмусь за ум и постараюсь окончить этот учебный год более успешно, чем все предыдущие. Я, конечно, не смогу стать отличницей, но я буду ходить на вечерние занятия для отстающих по учёбе и выполнять все домашние задания.

8) И ещё кое-что - если я останусь жива в конце всей этой истории, я пойду к капитану Разоблачееву и всё ему расскажу про то, что я всё-таки превысила самооборону при нападении на меня Покатигорошека Ведёркина, и что я специально, правда не знаю зачем, сбила устройство на стене и дверь от этого закрылась, и Покатигорошек чуть было не остался без помощи. Меня за это как-нибудь накажут, но я безропотно приму любое наказание, даже если меня обяжут посещать целый год психотерапевта, даже если им окажется доктор Параноев. И ещё я сознаюсь, что синяк на моей руке в тот день - это не дело рук Покатигорошека, это меня Престан тогда неудачно схватил на лестнице.

И Сэм тут же приступила к соблюдению первого пункта.

Воскресенье тянулось как никогда медленно. Обычно выходные дни проносятся как ветер, а тут пришлось маяться в ожидании понедельника, когда можно будет поделиться с Карли страшной тайной Груши. Учить уроки Сэм не смогла. В голове лишь кровавые картины расправы Груши над ней. В общем, не до учёбы.

К счастью, никто к Сэм в эти дни даже не постучался.

Вечером Сэм помылась так быстро, как только смогла, чтобы затем быстрее лечь спать. Главное - пережить эту ночь, а там события пойдут быстрее. Завтра должно всё закончиться. Но сначала придётся убедить Карли в том, что Груша - маньячка. Но на это много времени уйти не должно, ведь Карли тогда тоже пострадала и должна поверить Сэм на слово.

Сэм даже во сне не переставала думать. Она сопоставляла факты, мучилась сомнениями, а когда утром нужно было вставать, то ощущение было такое, что она и не спала вовсе – голова тяжёлая, в глаза словно песок насыпали.

Часы над входной дверью показывали уже двадцать минут восьмого, а в коридоре по-прежнему тихо. Может, сегодня, как назло, все дружно решили прогулять первый урок? Но нет. Вот открылась чья-то дверь, и Сэм по характерным шагам узнала, что это Глеб Сорокин. Сэм прижала ухо к двери и затаила дыхание. Тут же отворилась другая дверь совсем поблизости. Сэм поняла, что это - Элли, потому что она сказала Глебу “привет”.

Сэм могла и сейчас выйти в коридор, но сильно струсила.

- Глеб, ты что-то обронил, - подсказала Элли.

- О, Господи, это же моя шпаргалка для зачёта. - Раздался голос Глеба. - Придумали поменять расписание! - стал возмущаться Глеб. - Пришлось весь день и всю ночь строчить шпаргалки из-за этого! Я рассчитывал, что “повиновение и дисциплина” будет в среду, а тут на тебе, в понедельник!

- О, нет, - прошептала Сэм, вспомнив, что сегодня зачёт по “повиновению и дисциплине”. Черноус предупреждал, что будет зачёт, и тема какая-то противная, про каких-то там полководцев старинных времён, про уставы и порядки в их армиях. Сэм что-то слышала о том, что в расписании произошли большие изменения, но совершенно об этом забыла. Но теперь и это уже не важно. Важнее остаться в живых.

Сэм вышла из своей комнаты в тот момент, когда из своих комнат одновременно вышли Красимил Сырников и Эрик Злобин. Эрик Злобин, конечно, её враг, и при случае мог бы ей здорово наподдать, но Сэм на сегодняшний день боялась не его.

- Пейпс, это от тебя воняет грязными волосами на всю округу? - спросил Эрик, как будто принюхиваясь к чему-то.

- Может, и от меня, не знаю, - буркнула Сэм, поскорее унося ноги на улицу.

Профессор Черноус, как всегда, был не в духе. Начал он урок с того, что спросил, кто в классе дежурный. После того, как оказалась, что дежурный в классе Глеб Сорокин, профессор Черноус потребовал от него, чтобы тот немедленно вышел к доске и вымыл её так чисто, чтобы она сверкала в лучах восходящего солнца. Но это было невозможно на сегодняшний день, потому что день выдался на редкость пасмурный, и ничто сегодня не могло сверкать в лучах солнца. Погода заметно портилась.

Глеб старательно тёр доску тряпкой, и у него из левого рукава кофты вдруг посыпались разные бумажки. Это были его шпаргалки. Глеб тут же стал красным, как переспелый помидор, а профессор Черноус погнал его с урока, пригрозив, что сделает всё возможное, чтобы Глеб никогда не получил зачёта по его предмету. Бедный Глеб впопыхах покидал все свои вещи в рюкзак, сильно запнулся между рядами столов и выбежал в коридор, и всё это под философские рассуждения профессора Черноуса о том, что таким личностям как Глеб Сорокин нечего делать в Стоктоне, и что им даже не место в этой школе.

Когда профессор Черноус немного успокоился, он разлиновал доску на шесть колонок и в каждой написал тему. Сразу же после этого он провозгласил о начале зачёта и потребовал, чтобы все ученики убрали со столов учебники в свои сумки. По классу пронеслось нескрываемое негодование. Элли, сидевшая позади Сэм, попробовала связаться через два ряда столов с Бонятой, который в это время запихивал учебник себе под свитер. И ему это могло сойти с рук, если бы профессор Черноус не обратил внимание на Элли, которая сидела как сорока на коле и пыталась выразительными жестами докричаться до Боняты. Тут-то Черноус и заметил, как Бонята очень ловко засовывает учебник под одежду. Таким образом, Бонята и Элли были ликвидированы с занятия.

“Интересно, Элли знает, что Груша - маньячка?”, - задумалась Сэм. Наверное, не знает, раз продолжала с ней дружить.

Сэм посмотрела на Карли, которая присутствовала на уроке с явно отсутствующим видом. Конечно, если бы Сэм сейчас была на месте Карли и с ней дружил сам Престан Каземиров, то именно Сэм сейчас сидела бы с таким же отсутствующим видом. Если тебя любит Престан - это уже счастье, ничего другого и не надо. Сэм уже несколько дней назад перестала себя утешать ложным утверждением, что она, якобы, уже не влюблена в Престана. Нет. Она его всё ещё любит, …и даже больше, чем когда-либо. И плевать на тот случай у пруда с утками. Плевать на всё. Возможно, Престан сам растерялся, когда Сэм плюхнулась в пруд. Ведь такое не исключено. И вообще, невозможно разлюбить человека только за то, что он тебя, оказывается, совсем не любит.

А что, если Карли и вправду не знает, что Престан - родной сын мэра Негодяева? Сэм стало невтерпёж ей это рассказать, но придётся ждать перемены, а ещё лучше дождаться окончания всех уроков, чтобы спокойно всё обсудить, а после этого пойти в полицию с обвинениями в адрес Груши. И, может быть, им за это даже вручат какие-нибудь награды за помощь в поимке преступника.

Сэм уже видела себя перед восторженной толпой на вручении награды. Она стоит рядом с Карли, и им все аплодируют. Потом какой-нибудь важный человек из полиции вручает им награды, но, скорее всего, это будет денежный приз и грамота.

- Пейпс, хватит мечтать, - прервал мечты Сэм хорошо поставленный голос профессора Черноуса. - Начинаем работу! И чтобы ни одного шепотка в классе! Только что услышу, тут же выставлю вон!

Сэм посмотрела на доску, где были выведены кривым почерком Черноуса задания для всех вариантов. А так как Сэм сидит на первом ряду у самого окна, то и вариант у неё - первый. А первому варианту выпало задание - “Александр Суворов и его наука побеждать”.

Сэм даже не знала, кто это. Но раз тема контрольной - полководцы, то и он, скорее всего, полководец какой-нибудь. Наверное, возглавлял полка в каких-нибудь войнах. И даже, возможно, победил, раз в историю вошёл. Больше ничего умного в голову не пришло.

Да ну его, этот зачёт! Тут есть дела поважнее. Нужно продумать речь, с которой она появится в полиции. Сэм небрежно развалилась на стуле и принялась думать. Она улыбнулась, красочно представив, как Грушу арестовывают. Профессор Черноус оказался тут как тут.

- Пейпс, ты чего так радуешься? Я на твоём месте вообще бы никогда не улыбался. Худшая ученица одиннадцатого класса, а радуется неизвестно чему! - Он рывком взял листок с ответом Сэм и впился в него своими хищными глазами. - Это что? Ты не готова к зачёту?

- Нет, - честно призналась Сэм. - Не готова.

- Тогда чего здесь сидишь и греешься? А ну вон из класса!

Сэм, оказавшись в коридоре, совсем не выглядела расстроенной. Ничего, когда-нибудь Черноус узнает, почему Сэм не подготовилась к зачёту, и ему тогда будет очень стыдно.

Сэм вскарабкалась на подоконник и стала ждать, что вот-вот сейчас из класса выйдет Карли. Она ведь тоже плохо учится. А тут ещё Престан… Наверняка, он не дал ей подготовиться к зачёту.

Но вместо Карли через пятнадцать минут из класса вышел Гомер, на ходу вынимая из своего пузатого рюкзака огромную ватрушку.

- За что тебя выгнали? - спросила Сэм, ни на секунду не сомневаясь, что Гомера за что-то выставили из класса. И, скорее всего за то, что он ел прямо на уроке.

- Никто меня не выгонял, - пробурчал Гомер с набитым ртом. - Я всё написал и поэтому Черноус меня отпустил.

- Ты подготовился к зачёту? - не поверила Сэм.

Гомер поспешно прожевал то, что было у него во рту, с усилием сглотнул, закинул свой рюкзак на подоконник рядом с Сэм, и сообщил:

- Я хочу успешно закончить этот учебный год, поскольку он у нас последний. Я теперь всё своё свободное время посвящаю учёбе, изучаю все темы заранее. Понимаешь, меня всё чаще и чаще в последнее время гложет некая тревога…, - Гомер замолчал, глубоко вздохнул и сказал: - Мне кажется, что генерал Фигушкин будет против меня при рассмотрении моей кандидатуры на поступление в Стоктон. А если у меня ещё и отметки будут слабые, то меня в Стоктон точно не возьмут.

- А тебе нужен этот Стоктон? - фыркнула Сэм. - Если куча других университетов. В одном Мэнфилде их не меньше сотни.

- Ты чего, Сэм? - с досадой воскликнул Гомер. - Ни один из этих университетов не идёт ни в какое сравнение со Стоктоном! Как ты этого не понимаешь? Там своя специфика. Туда берут только из мэнфилдских школ. Это же такая честь… Это же типа… целая империя… Для избранных… Как ты не понимаешь?

- Нет, Гомер, - таинственно произнесла Сэм. - Со следующего года Стоктон станет доступным для всех.

- Что… Чего ты врёшь?! - взъелся Гомер. У него даже крошки изо рта на пол посыпались. - Никогда в Стоктон ещё не брали из других школе, поняла? Поняла?!

- Я-то поняла, но в следующем году будет всё иначе, - продолжала врать Сэм. Ей было весело, и она вовсю наслаждалась паникой Гомера.

У Гомера крошки так и сыпались изо рта. И если он хотел перебить Сэм, то крошки начинали сыпаться ещё больше, поэтому он предпочитал молча негодовать и пока не открывать рот, до отказа набитый ватрушкой.

- Тебя даже до вступительных экзаменов не допустят. А знаешь почему? Потому что всё уже решено. Есть списки тех, кто должен поступить. И списки тех, кого нужно валить. Именно поэтому Тропинкин нам не дал значки победителей. Потому что нас с тобой и Карли нет в списках будущих студентов Стоктона.

- Хватит! - психанул Гомер. Его уже ничто не могло сдержать: булку он проглотил, крошки изо рта уже не сыплются на пол, а чаша негодования переполнена. - Надоела! Я про тебя всё расскажу господину Закупкину! Ты распространяешь ложные слухи и наводишь смуту в школе!

Тут дверь из класса распахнулась, и из неё вышел Тумаш Хренов. Сэм и Гомер сразу притихли. А Тумаш остановился, посмотрел на них как на дураков, и ушёл вразвалочку.

- Что стоишь? Иди в Закупкину, - напомнила Сэм Гомеру. – Только я не думаю, что он тебе тут же расскажет правду. Он тебе скажет, что это слухи. И ты поверишь. Ты же всему всегда веришь. Тебя легко надуть… - Сэм на эту тему могла бы рассуждать вечно, если бы не громкий хлопок из-за дверей класса.

Сэм примолкла, а Гомер отскочил в сторону и уставился сначала на дверь класса, потом на Сэм.

- Там какой-то шум, - произнесла Сэм.

- Что это? - тихо спросил Гомер.

Тут из класса послышались сначала звуки как от льющейся воды, потом девчачьи визги и грохот падающих предметов. Но самое смешное, что и Гомер завизжал в коридоре. Сэм же сохраняла олимпийское хладнокровие. Кроме маньячки Груши её уже ничто не могло выбить из колеи.

Дверь класса резко распахнулась, и оттуда стали выбегать учащиеся, и почти все какие-то взмокшие и потрёпанные.

- Не толкайтесь! - потребовал профессор Черноус. Его самого ещё видно не было, слышен был только его голос. - Не задавите друг друга в проходе! Куда вы все несётесь? Где ваша собранность и ясность мышления? Чему я вас учил на своих занятиях?

Выбежавшие из класса ученики столпились в коридоре. Добрая половина из них была взмокшей настолько, словно их с головой обмакнули в бочку с водой. Тем не менее, они ещё были в состоянии что-то обсуждать, перебивая друг друга на полуслове. Они говорили о прорвавшейся трубе в классе, о том, что вода горячая, и о том, что теперь, наверное, зачёт будет перенесён на другой день.

Сэм всё искала глазами Карли. Но её нигде не было.

В проёме двери показался Черноус, который вымок насквозь. Это надо было видеть: его злобное лицо теперь обрамляли не чёрные с проседью аккуратно уложенные волосы, а мокрые пряди, падающие на глаза. С кончика его орлиного носа свисала крупная капля воды, которая вскоре упала на пол и разбилась на множество брызг. И только после профессора из-за дверей класса появилась Карли. Без всяких эмоций, …и абсолютно сухая.

- Наконец-то! - громко сказала Сэм.

- Никто не расходится! - потребовал профессор Черноус. - Занятие ещё не закончено, несмотря на досадное происшествие. Стойте все здесь. Я сейчас узнаю о свободных аудиториях, и мы продолжим. Но темы всех вариантов мне придётся сменить.

- Почему?!

- Так нечестно!

- Я уже собирался сдавать свой листок с ответом…

- Мы здесь не виноваты…

- Прошу не спорить! - удаляясь в глубь ярко-освещённого электрическими лампами коридора, потребовал Черноус. - Как я сказал, так и будет!

Ученики не могли смириться с такой несправедливостью: мало того, что большая часть из них пострадала из-за прорвавшейся трубы, так ещё им придётся переписывать зачётное задание. Одна Карли стояла в сторонке и молчала, равнодушно рассматривая своих одноклассников.

Сэм подбежала к Карли.

- Карли, не переживай ты из-за перемены вариантов, - сказала Сэм.

- Меня это вообще не волнует, - отрезала Карли. Но на Сэм она даже не взглянула.

- Там что, какую-то трубу разорвало? - спросил Гомер, только что подошедший к Карли и Сэм.

- Если знаешь, зачем спрашиваешь, - коротко ответила Карли.

- Как хорошо, что я успел сдать свой ответ, - с облегчением в голосе сообщил Гомер. - Бог всё-таки меня любит.

- Заткнись, - сказала ему Карли.

- А чего я такого сказал? - Гомер обиженно захлопал своими карими глазами.

Карли сорвалась с места и пошла по коридору, несмотря на то, что Черноус просил никого не расходиться.

- Карли, ты куда? - Сэм побежала за Карли.

- Не твоё дело! - выкрикнула Карли, даже не оборачиваясь.

- Но Черноус сказал не расходиться…

- Мне плевать, что он сказал. Я это сделала не для того, чтобы переписывать зачёт в другой аудитории, - сказала Карли, развернувшись на каблуках перед Сэм и помчалась прочь.

- Это сделала ты? - Сэм нагнала Карли.

- И что?

- А то, как ты могла себе такое позволить, если мне позавчера не разрешила отомстить Эрику?! Значит, тебе можно, а мне нет?

- Если бы хотела - отомстила, незачем было меня слушать, - ответила Карли и помчалась прямо к выходу из школы.

- Послушай, Карли, я ждала тебя у класса только потому, что мне нужно тебе сообщить крайне важную новость, - говорила на ходу Сэм. - Ты не представляешь, насколько это важно, и теперь…

- Чтобы ты не сказала, мне это неинтересно, - отрезала Карли, выскочив на улицу. – И не приставай ко мне. Мы с тобой не подруги. Это на тот случай, если ты решила, что после похода мы стали подругами.

Сэм довольно сильно смутилась, потому что она и вправду решила, что после похода они стали подругами.

- Ничего подобного я и не решила. Просто …я знаю имя убийцы, - сказала Сэм.

- Что? Какое ещё имя? – поморщилась Карли.

- Имя убийцы из Тинториуса, - сказала Сэм.

- Какие глупости. – Карли довольно быстро спускалась по лестнице.

- Вовсе и не глупости. Я читала дневник убийцы, - сказала Сэм, с трудом поспевая за Карли. На этот раз она смотрела себе под ноги.

- Убийца дал тебе почитать свой дневник? – Карли усмехнулась, но темпа не сбавила. – Очень умно с его стороны.

- Конечно, нет. Я сама взяла его почитать.

Карли остановилась на середине лестницы. Но вовсе не для того, чтобы выслушать Сэм. Она стала нервно рыться в своём рюкзаке. И прямо на глазах у Сэм она без тени смущения достала оттуда маленькую коллекционную бутылочку со спиртным напитком, с видом знатока в таких делах ловко открутила крышечку и выпила всё залпом.

У Сэм чуть глаза не выскочили из глазниц. Она даже утратила дар речи. И даже когда Карли с разочарованием потрясла бутылочкой перед своими глазами в надежде, что в той что-нибудь ещё да осталось, Сэм всё ещё не смогла отойти от немоты. Карли поплелась дальше по лестнице. Сэм за ней.

Спустившись и перейдя кольцевую дорогу, Карли села на скамейку у дуба.

Сэм присела рядышком с ней.

- Карли, - тихо позвала Сэм.

- Ты ещё здесь? – Карли, скривившись, посмотрела на Сэм и тут же снова отвернулась.

- Я прямо сейчас назову тебе имя убийцы, и мы вместе решим, что нам делать дальше, - предложила Сэм.

- Замолчи, - лениво протянула Карли. Она закинула руку на спинку скамейки, а на руку склонила голову.

- Не хочешь знать, кто тогда хотел тебя убить? - спросила Сэм.

Никакой реакции не последовало.

- Я знаю, кто это сделал. Сейчас я назову имя… - сказала Сэм. - Карли, ты меня слушаешь?

- Я сейчас заткну уши, чтобы тебя вообще не слышать, - тихо сказала Карли.

- Это - Груша Плотникова, - быстро сказала Сэм, пока Карли не заткнула уши.

Карли заметно вздрогнула, подняла голову, обернулась на Сэм.

- А ведь меня предупреждали насчёт тебя. – Карли отмахнулась от Сэм как от надоедливой мухи. – Ты – врунья.

- Ну, бывает иногда, – не стала спорить Сэм. – Но не сейчас… Пока вы все резвились на Дне рождения Груши, я сидела битый час на толчке и читала её гнусный дневник. Она его в ванной комнате хранит. На полке над дверью.

Карли поднялась со скамейки, немного покачнулась, но устояла.

- Всё. Я пошла, - мрачно сообщила Карли.

- Куда?

- Куда-нибудь туда, где нет тебя с твоими дурацкими разговорами. - Карли развернулась, чтобы уйти.

- Я очень хочу дружить с Карли Франкс, но это станет возможным, если только Буга умрёт, - Сэм произнесла по памяти слова из дневника Груши. – Знаешь…, она только поэтому и убила её.

Это сработало безотказно. Карли остановилась, обернулась на Сэм и тихо спросила:

- Что?

- Всего лишь одна строчка из дневника убийцы, - ответила Сэм.

Карли обрушилась на землю, как подкошенная. Сэм бросилась к ней, помогла ей подняться.

- Теперь ты мне веришь? – с надеждой спросила Сэм, усаживая Карли на скамейку.

- Очень странно… То, что ты сказала… Но ведь… Груша уехала из Тинториуса одной из первых. Её не было в городе, когда убили Бугу.

- Ха! Она притворилась, будто уехала! – нашлась Сэм.

- А что вы тут делаете? - в разговор Сэм и Карли вклинился чей-то звонкий и неожиданный голос.

Карли и Сэм тревожно обернулись. Позади них, за скамейкой, стоял Гомер, и опять лопал булочку.

- Опять ты, - Карли была недовольна.

- Фу, от тебя спиртным разит. - Гомер потёр свой нос и откусил полбулочки разом. - Ты когда успела напиться? - У Гомера снова посыпались крошки изо рта. - А ты чего не в школе? Черноус нашёл пустую аудиторию. Все наши пишут зачёт.

- Есть вещи поважнее, чем зачёт, - отрезала Сэм.

- И что это за вещи? - поинтересовался Гомер.

- Я вычислила убийцу, - ровным тоном ответила Сэм.

- Ага. Какого убийцу? - Гомер снова откусил от булочки, и крошки посыпались прямо на голову Карли.

- Слушай, ты, отойди отсюда! – Карли неловким движением смахнула с головы хлебные крошки.

- Извини. Так какого убийцу ты нашла, Сэм?

- Что-то душно сегодня. - Карли расстегнула кофточку и спустила её с плеч.

- Я знаю, кто тогда убивал в Тинториусе, - сказала Сэм. - И теперь мы должны сообщить об этом в полицию.

- А кто убийца-то? - спросил Гомер.

- А я разве не сказала? Это - Груша Плотникова.

- Вы чего, совсем сдурели что ли? Груша Плотникова - убийца… Придумайте что-нибудь более похожее на правду. Например, что убийца… ну… допустим… ты, Сэм.

- Ты совсем охренел, Гомер, - Сэм смерила его таким взглядом, что можно было ничего ей и не говорить.

- Да это я так… пошутил просто, - смутился толстяк.

- Сэм говорит правду, - неожиданно для Сэм сказала Карли.

Гомер какое-то время постоял у девчонок за спинами, медленно обогнул скамейку и плюхнулся рядом с Сэм. Из его рук выпала булочка.

Прошло, наверное, две минуты. А они сидели и молчали.

- Мы опоздали на “организацию правопорядка в условиях чрезвычайных ситуаций”… - произнёс Гомер, посмотрев на наручные часы, туго сидевшие на пухлом запястье.

- Зато мы поймаем убийцу… - сказала Сэм.

- Клёво… - сказал Гомер.

- Нужно вызвать полицию. – Карли уже не выглядела выпившей. Ошеломительная новость подействовала на неё лучше всяких отрезвляющих средств. - Прямо сейчас. И лучше со стационарного телефона. Больше вероятности, что они тут же приедут.

 

Госпожа Сторожкина занималась на своём рабочем месте тем же, чем она занималась все эти года, пока её знает Сэм. Она с упоением вчитывалась в журнал “Космополитен” трёхгодичной давности.

- Госпожа Сторожкина, мы можем по телефону вызвать полицию? - прямо спросила Сэм.

- Полицию? - Госпожа Сторожкина сразу же оторвалась от чтения журнала. - Зачем вам вызывать полицию?

- Нужно срочно арестовать убийцу, - ответила ей Сэм, совершенно не взвешивая свои слова. – Того самого, из Тинториуса. Он, оказывается, в Мэнфилде.

Госпожа Сторожкина загребла в охапку телефонный аппарат и поставила его возле себя.

- Что вы делаете? - закричали хором друзья.

- Сэм, я знаю тебя уже пять лет, и ещё ни разу не была свидетелем твоего здравого смысла. Поэтому не морочь мне голову, детка. И вообще, почему ты не на уроке? - Госпожа Сторожкина удивлённо смотрела на Сэм поверх очков для чтения.

- Уроки отменили, - солгала Сэм.

- Вот видишь. Именно об этом я и говорю. Ты и сейчас лжёшь. Иди, Сэм, на занятия. И вы, двое, тоже, - обратилась госпожа Сторожкина к Карли и Гомеру, которые стояли здесь же рядышком, и испепеляли своими ненавистными взглядами вахтёршу.

- Так Вы нам не дадите телефон? - спросила Сэм.

- Нет, - бросила госпожа Сторожкина и снова уткнулась в свой журнал.

- Ну и не надо. Мы можем позвонить с уличного автомата, - сказала Сэм.

- Вот и звоните оттуда, - сказала госпожа Сторожкина.

Сэм взяла за руки Карли и Гомера и потащила их к лестнице на второй этаж.

- Нужен другой план, - шёпотом сказала Сэм.

Карли и Гомер послушно пошли за Сэм, которая к этому времени уже отпустила их руки.

- У нас изначально никакого плана не было, - внёс ясность Гомер, проходя в комнату Сэм. Он остановился как вкопанный посреди комнаты, не ожидая увидеть такой убогости. Сэм из очень богатой семьи, и все это знают. - Ты здесь живёшь? Это твоя комната?

- У нас был план, балбес! Мы хотели вызвать полицию!- напомнила ему Карли.

Сэм старательно повернула ключ в замке. Потом она так же старательно подёргала дверь, чтобы убедиться, что хорошо её заперла.

- А что изменилось теперь? – не понял Гомер, осторожно присаживаясь на самый кончик дивана, словно боялся испачкаться. – Нам всё равно придётся вызвать полицию.

- Но теперь, чтобы вызвать полицию, …кому-то из нас придётся выйти из комнаты, – сказала Сэм.

- Ясное дело, - буркнул Гомер. – Хотя, нет, стойте! – Гомер потряс головой, но в основном тряску он устроил своим щекам. – Что за глупости, что нужно звонить только со стационарного телефона! – Он уже доставал с рюкзака мобильный телефон.

- В полиции решат, что ты их разыгрываешь, - сказала Карли.

- Глупости! Смотри. – Гомер уже вовсю набирал номер полиции. – Здравствуйте, - поздоровался Гомер в свой телефон. – Вы должны срочно приехать в школу имени Чурилы Кораблёва. Что случилось? Ну, пока ничего особенного. Но у нас тут за стенкой живёт маньяк из Тинториуса… - Гомер поднял на девчонок удивлённые глаза. – Положили трубку…

- А что ты хотел? Дурацкий подростковый голос, мобильный телефон… И, только не говори, Гомер, что он у тебя ещё и с антиопределителем номера. – Карли нависла над Гомером, как коршун.

- Да… С антиопределителем… - прошептал Гомер.

- Кстати, у меня тоже, – созналась Карли. Вот почему она с самого начала была против звонка с мобильного.

- У меня тоже, - улыбнулась Сэм. – И притом ещё и отключён за неуплату. Мне даже никто из дома по нему не звонит. Всегда только на вахту…

- Кошмар какой-то, - вымученно произнесла Карли, присев рядом с Гомером.

Сэм подошла к окну, раздвинула пальцами жалюзи и посмотрела на улицу.

- Она идёт сюда! - завопила Сэм. - Прячемся! - Она заметалась по комнате, словно искала спасение в чём-то, сама не зная в чём. Подскочила к своему письменному столу, смела рукой всё находившееся на нём, потом кинулась в ванную комнату, дёрнула со всей силы клеёнчатую занавеску, выскочила оттуда, и в довершение всего втиснулась на диване между Гомером и Карли, которые даже не думали прятаться. . – Я же говорила, что она всё поняла, - с отчаянием вымолвила Сэм. - Идёт сюда, чтобы меня прикончить…

- Она здесь живёт, - спокойно сказала Карли. - Она просто идёт домой.

- Ага, размечтались. У неё сейчас должны быть занятия! - В глазах Сэм стоял неподдельный ужас. – Она никогда не прогуливает уроков…

Тут и Гомер, и Карли согласились, что если отличник сбегает с урока – это повод для беспокойства.

- Но нас трое, - приободрился Гомер. – Она никого не станет убивать в наше присутствие. Сэм, ты в безопасности. – Он даже похлопал Сэм по руке.

- У неё арбалет… А у нас ничего… Она с нами троими в два счёта расправится… - сказала Сэм, закрывая лицо руками. – Господи, я не хочу умирать…

Карли шмыгнула носом и произнесла:

- Пусть только попробует тронуть меня. Я из-за неё тогда две операции перенесла.

- Слышите? Слышите? Это она… поднимается по лестнице… Могу поклясться, что сейчас она первым делом остановится у моей двери, постоит, постоит, а потом зайдёт к себе, …чтобы взять арбалет, а потом уже постучится ко мне…

Друзья сидели на диване, вслушиваясь в тишину. Сначала Груша поднялась по лестнице (её шаги очень отчётливо нарушали тишину), вот она идёт по коридору, приближаясь, вот она сравнялась с дверью Сэм, …и шаги её умолкли. Она остановилась возле дверей Сэм! Гомер весь взмок за те пять секунд, что Груша стояла под дверями. Потом она пошла дальше, открыла ключом свою дверь, дверь тихо захлопнулась и наступила тишина.

- Готовит свой арбалет, - глухо произнесла Сэм. - Сучка…

- Откуда он у неё? – спросила Карли. – Действительно, у неё не может быть арбалета!

- Но, как видно, он у неё есть, – на нервах ответила Сэм.

- Да нет же… Не может быть! У Груши арбалет? – Карли вела себя как-то странно. Весь её вид говорил о том, что арбалет мог бы быть у кого угодно, но почему-то только не у Груши. – Сэм, ты где-то ошиблась… Скорее всего, это не Груша…

- Может, кто-то ей его дал… Сообщник… - выдал версию Гомер.

- Да какая разница, откуда он у неё?! – разозлилась Сэм. – Может, купила! Может, одолжила! Может, он всегда у неё был!

Гомер с Карли переглянулись, но Сэм этого не заметила. Её всю трясло.

Ровно через пять минут дверь комнаты Груши открылась, в замке провернулся ключ, и по коридору стали разноситься размеренные шаги, которые приближались к комнате Сэм. Гомер поднёс руку к своему лицу и смахнул капельки пота со лба. Но вот шаги сравнялись с комнатой Сэм …и тишина.

Все сидели в оцепенении и ждали стука. Долго ждать не пришлось… Груша постучала так, как это делают в фильмах ужасов - громко и отрывисто.

- Все сидим, как сидели, - шепнула Сэм. - Как будто нас здесь нет.

- Сэм, я знаю, что ты дома. Я видела, как ты стояла у окна, - сказала Груша.

- Она тебя видела! – Гомер чуть не разорвал барабанную перепонку Сэм, которая сидела с ним бок о бок.

- Ори потише! – зашипела на него Сэм.

Груша постучала во второй раз.

- Да ты там ещё и не одна, – ровным тоном произнесла Груша, стоя по ту сторону двери. – Сэм, открывай. К чему эти игры?

- Я так не могу. - Гомер поднялся с дивана. - Она не уйдёт. А даже если и уйдёт, то найдёт нас позже. Позже, …когда мы утратим бдительность.

- Говори тише! - Сэм схватила его за рубашку и потянула к дивану.

Но Гомер вырвался.

- Бездействие подобно смерти. Нужно бороться, что-то делать.

- Ты, что, Гомер, ты куда? - чуть с ума не сошла Сэм, когда поняла, что Гомер направляется в сторону дверей. - Ты что делаешь? Ты чего?

Гомер долго не думал. Он подошёл к двери и сразу же повернул ключ в замке. Сэм оставила ключ в замке!

У Карли и Сэм одновременно вырвались из груди обречённые вздохи.

- Гомер? Ты что здесь делаешь? – беспечно спросила Груша. - А я к Сэм. - Груша заглянула в комнату, увидела на диване Сэм и сделала шаг в комнату. - Сэм, я так и думала, что ты у себя. Ты не поверишь, но у нас… - Груша не успела договорить, потому что Гомер треснул её по голове своим рюкзаком.

Но видимо рюкзак Гомера был наполнен не учебниками, а одними ватрушками, и Груша лишь замолчала, смотря на Гомера как на полного придурка, а потом задала ему вопрос:

- Гомер, ты в своём уме?

И Сэм уже знала наверняка, что сейчас сделает Гомер. Он сбежит! Ещё бы - он ближе всех стоит к двери.

- Ты не убьёшь меня, - прошептал Гомер, сжимая свои пухлые кулаки.

- Разумеется, нет, – как-то слишком отстранённо для разъярённого убийцы сказала Груша. Она, не обращая уже никакого внимания на Гомера, направилась к дивану. Но тут случилось что-то сверхъестественное. Гомер сзади обхватил Грушу своими руками и повалил на пол. Они упали вместе.

- Слушай, ты, идиот! – закричала Груша. – Да что с тобой?!

- Сэм! Карли! Вяжите её! Скорее! – кричал Гомер.

Сэм и Карли уставились на этих двоих на полу. Довольно комичное зрелище, если, конечно, забыть, что Груша – опасная убийца: Гомер лежит на спине, а на нём сверху барахтается Груша, лёжа на нём тоже на спине, изо всех сил силясь вырваться из его удушливых объятий.

- Да вяжите же её! – заорал Гомер.

Сэм и Карли мигом соскочили с дивана и забегали по комнате в поисках предметов, которыми можно связать человека.

- Простыни! - Сэм выдернула из шкафа две простыни и кинула их прямо в Карли. Та не успела их поймать, и они, ударившись о её живот, приземлились к ногам. - Давай, разрывай их на ленты!

Карли тут же их подняла с пола, кинулась к столу Сэм.

- Где ножницы?! - закричала она.

- Не знаю! Поищи под столом! - прокричала ей Сэм, мечась по комнате.

Тут она бросилась к Карли, выхватила у неё одну из простыней и принялась разрывать её на части прямо руками.

Но подступиться к Груше было не просто, она дрыгала ногами, а ноги у неё длинные, так что и Сэм, и Карли рисковали получить туфлёй чуть не в глаз.

- Хватай её за ту ногу! - подсказала Сэм, видя, что Карли не знает, что делать. – А я за эту! Потом их соединим!

Каждая из них прижала одну из ног Груши к полу, села сверху и так, постепенно, Груша стала превращаться в египетскую мумию. Незабинтованной у неё осталась лишь голова. А ещё эта мумия умела ругаться. Она обозвала Гомера - жирным кретином, Сэм - вонючей замухрышкой, а Карли - дешёвой шлюхой.

Когда Сэм надоело выслушивать плохие отзывы о себе, она поднялась с пола, нашла закатившийся под кровать рулон скотча, отрезала прямоугольник и заклеила им рот Груша до самых ушей. Груша замолчала намертво. Она, конечно, издавала разные непонятные звуки, но обзываться уже не могла.

- Я никогда не прощу тебе смерть Буги, - жёстко сказала Карли, нагнувшись над Грушей и заглядывая ей в глаза. - Ты за всё ответишь.

- Ты проведёшь в тюрьме всю свою жизнь, - сказала Сэм. - Причём, это в лучшем случае. Я думаю, тебя всё же казнят.

- Я, может, и жирный кретин, но именно я сейчас пойду к телефонному аппарату и вызову полицию, - поставил точку в разговоре Гомер.

Гомер подошёл к двери, но перед тем, как выйти из комнаты, он обернулся, оценивающе посмотрел на повязанную Грушу, самодовольно кивнул головой и пошёл звонить.

- Выглядит жутко, - сказала Сэм, стоя возле Груши.

- Она вообще жуткий человек, - подтвердила Карли.

Гомер справился с заданием быстро. Его не было только пятнадцать минут. Он появился в комнате Сэм со счастливым выражением своего круглого лица.

- Они скоро приедут. Но для этого мне пришлось немного приукрасить действительность, - сознался Гомер, облокачиваясь на буфетную стойку.

- Что ты им сказал? – не ожидая подвоха, спросила Сэм.

- Да…, - махнул рукой Гомер. - Скажи я им, что маньячка из Тинториуса лежит в комнате общежития связанная, мне никто не поверил бы…

- Так что ты им сказал? - насторожилась Сэм.

- Я им сказал, что только что убил человека.

- Чего?! - закричала Сэм. - Какого хрена ты это сказал?!

- Ты чего, Гомер? - Карли уставилась на Гомера. - Ты в своём уме?

- Я сказал, что на меня напал грабитель с ножом, а я не растерялся, пшикнул в него из газового баллончика и прирезал его ножом, которым он мне и угрожал. А что мне было делать? Скажи я правду, мне никто не поверил бы. Уже пробовал один раз, - намекнул Гомер на разговор по мобильному телефону. - А так поверили… Представляете? Классный день сегодня выдался.

- Сэм, - Карли жестом отозвала Сэм в сторонку.

- Что?

- Она не может быть убийцей. – Карли поставила руки на бёдра, точь-в-точь как это обожает делать Мауд Жеркоева.

- Боже мой, Карли! Я читала дневник своими глазами!

- Верю, - кивнула Карли. – Но, извини, что я сейчас повторюсь, но Плотникова раньше всех уехала из Тинториуса. Это раз. Второе… Чтобы убить столько человек из арбалета, нужно, как минимум, уметь им пользоваться. А это в наши дни редкость. Ну, только если это не какой-нибудь необыкновенный арбалет, который стреляет сам по себе. – Тут Карли словно саму себя одёрнула. – Но ты же понимаешь, что такое невозможно.

- Но…

- Т-с-с, – приложила палец к губам Карли. – Третье… Я слышала голос убийцы. И поверь мне, Сэм, это был не голос Груши.

- А чей же? – Сэм стало внезапно не хватать воздуха.

- Неважно. То есть, не помню.

- Ты ничего не помнишь, но то, что это был не её голос, - Сэм ткнула пальцем в сторону Груши, - ты, конечно, помнишь!

Груша в это время принялась громко мычать.

- Да заткнись ты! – прикрикнула на неё Сэм. Нервы всего этого уже не выдерживали. Ещё час назад она верила, что вершит великое дело, спасая мир от маньяка. А вот сейчас всё рушится…

- Поверьте, это ошибка, - из глубины коридора послышался голос вахтёрши – госпожи Сторожкиной. – Нет здесь никакого трупа грабителя. Кто-то пошутил, скорее всего.

- Был звонок, - ответил басом чей-то голос. - Мы должны проверить.

- Говорю Вам, напрасно теряете время, - утвердительно произнесла госпожа Сторожкина. – Лучше настоящих преступников ищите. У меня в прошлом месяце сумку в магазине украли, в которой было всё: и паспорт, и пенсионное удостоверение, и мобильный, и две тысячи рублей. Я поставила сумку на полочку внизу прилавка, чтобы проверить на калькуляторе, насколько меня обсчитал продавец. А потом опускаю глаза, а сумки нет. Я чуть не умерла прямо там, на месте. Вызвали полицию. И что же? Ничегошеньки! – голос вахтёра становился всё более отчётливее. Вот уже, видимо, она у самых дверей…

- Ладно, ладно, всё понятно, - последовал басистый голос. – Так… Жилой корпус №14, второй этаж, комната №5…

- Но это же комната Самуэлы Пейпс! - сообразила вахтёрша. - Всё-таки вызвала Вас!

- Вы о чём?

- Она просила у меня телефон, но я не дала. Эта Пейпс невыносима!

- Тихо. Мы сами разберёмся.

Когда постучали в дверь, Сэм задрожала как осенний лист на холодном ветру. После этого дверь медленно распахнулась и в проёме нарисовался капитан Трапезников - старый знакомый Сэм. Они знакомы ещё со времён нападения на уборщика - Покатигорошека Ведёркина. За спиной капитана стояло ещё несколько человек в формах и госпожа Сторожкина в очках для чтения, вытянув шею.

Капитан Трапезников опустил глаза и как отскочит назад.

- Чёрт, что это?! Чёрт, здесь труп!

- Это не труп, - замотал головой Гомер. - Это - Груша, убийца …и маньячка.

Когда Грушу развязали, она с чувством собственного достоинства поднялась с грязного пола, отряхнулась и сказала:

- Я подам на вас в суд. И докажу, что вы на меня напали и при этом оклеветали.

 

В отделении полиции всё с самой первой минуты пошло наперекосяк. Сэм, Карли и Гомер, по какой-то своей природной наивности всё ещё надеялись, что Груша окажется убийцей, а им вручат похвальные грамоты. Но этого не случилось.

Капитан Разоблачеев, тот самый, что допрашивал Сэм по делу нападения на Покатигорошека Ведёркина, повёл себя как-то странновато. Он сказал, что ему больше не хочется заниматься теми делами, в которых изначально фигурирует фамилия Пейпс.

“Наверное, это из-за папы”, - сразу решила Сэм.

Друзья сидели в коридоре второго этажа, возле кабинета капитана Разоблачеева на жёсткой деревянной скамье и молчали. Мимо них сновали люди в строгих костюмах и полицейских формах. При виде этих людей Карли каждый раз становилась всё бледнее и бледнее. Гомер тоже терял самообладание, вжимаясь в твёрдое сиденье. Сэм не знала слов, которые могли бы сейчас поднять дух её товарищей. Таких слов, наверное, и не было.

А в это время капитан Разоблачеев беседовал с Грушей.

Где-то через полчаса капитан сам вышел в коридор и пригласил юных детективов пройти в свой кабинет. Сэм подскочила словно ужаленная, А Карли с Гомером просто подняли свои большие от страха глаза на капитана и остались сидеть, как сидели.

- Вставайте. – потребовал капитан Разоблачеев. – Я хочу поговорить сразу со всеми.

Груша сидела в кабинете с каменным лицом. Но вид в целом был надменный.

Когда для каждого нашлось место, капитан Разоблачеев сразу обратился к Сэм:

- Значит, Пейпс, Вы продолжаете утверждать, что обладаете сведениями, которые напрямую указывают на то, что Груша Плотникова причастна к серийным убийствам в Тинториусе?

- Я утверждаю только то, что видела своими глазами. Я читала её дневник, - Сэм старалась держаться уверенно. - Она и меня планирует убить. – Сэм сглотнула. - А я не хочу умирать.

- Рано или поздно мы все умрём, - заметил капитан Разоблачеев.

- Может, и так, - произнесла Сэм. - Но когда мне умирать, я решу сама.

- Значит, Груша Плотникова написала в своём дневнике нечто такое, из чего можно было бы заключать, что она…

- Именно так, - не дослушала вопрос Сэм. – Всё указывает именно на это. И список жертв, и причины, по которым она их хочет прикончить.

- И даже то, как она это сделала? Всё в подробностях? – капитан Разоблачеев явно иронично задал эти вопросы.

- Нет. Этого не было. Про это ни слова. – сказала правду Сэм. – Те дни словно выпали из повествования. План расправы…, а потом сразу приезд в Мэнфилд.

- Интересно, почему? – капитан подпёр подбородок ладонью и внимательно уставился на Сэм, ожидая её фантастических инсинуаций.

- Наверное…, потому что такое не опишешь. Вдруг, кто-нибудь прочитает, - ответила Сэм.

Вдруг капитан Разоблачеев стал серьёзным и выпрямился в кресле.

- Десять минут назад я сделал запрос по факсу в Ярославль. Может, вам троим интересно знать, что я получил? Так вот, начиная с седьмого апреля 2009 года и по седьмое мая того же года, Груша Плотникова находилась на излечении в областной клинической больнице города Ярославля с диагнозом: внебольничная двухсторонняя пневмония. Дыхательная недостаточность 2 степени. Причём первую неделю она провела в отделении реанимации, потом ещё одну неделю в отделении интенсивной терапии. Как Вы думаете сами, Пейпс, мог человек с таким состоянием здоровья находиться в двух местах одновременно и вытворять то, в чём Вы обвиняете Грушу Плотникову?

- Я же говорила, что это не она, - прошептала Карли.

- Что Вы сказали? Вы знали, что это не Груша? – капитан услышал Карли.

- Простите, – тихо произнесла Карли, напуганная до смерти. – Я помню, что Груша уехала из Тинториуса почти сразу… Но Сэм была так убедительна. Сказала, что в том дневнике есть слова про то, что Буга должна умереть… А откуда Сэм могла знать про Бугу? Я ей не рассказывала.

- Она могла это имя знать из прессы, - пояснил капитан.

- Я не читаю прессу, - сказала Сэм.

- Но телевизор-то Вы смотрите! Имена жертв всю весну были на слуху.

- Смотрю… Иногда… Но имя Буги я впервые узнала из дневника Груши. – продолжала стоять на своём Сэм.

- Я на вас троих подаю в суд! - подала голос Груша. – Я вас разорю! Поняли!

- Да-да, поняли, - сказала Сэм. – Разоришь нас… Чтобы тёте Божене нос утереть своим новоиспечённым достатком…

- Заткнись, – процедила Груша, переведя взгляд с Сэм на Карли. – Интересно, Франкс, а как ты будешь расплачиваться? Я понимаю, Пейпс, Лисичкин… У них, хотя бы есть деньги.

- Хватит, - твёрдо потребовал капитан. – Здесь не место таким разговорам.

Груша замолчала, немного обиженно посмотрев на капитана.

- Груша, Вы имеете полное право на правосудие. Но… - капитан Разоблачеев развёл руками. - Поверьте, ничего не выйдет…

- Почему? – Груша подскочила на своём стуле.

- Я бы тоже это хотел знать. Ведь… господин Ведёркин таинственно испарился. Музей африканской культуры забрал своё исковое заявление. Выходит, где Пейпс, там нет справедливости.

- Вероятно, отец её вытаскивает из всех передряг, - осенило Грушу.

- Маловероятно… - раздосадовано хмыкнул капитан.

- П-почему м-м-маловероятно? – заикаясь, спросила Сэм.

- Почему маловероятно? – капитан снова хмыкнул. – Да потому …что он меня умолял лично, чтобы я Вам спуску не давал! Чтобы Вы, Самуэла Пейпс, наконец-то поняли, что за свои поступки пора бы уже нести ответственность! Я говорю о Вашем отце, Самуэла… Он приезжал в Мэнфилд, сидел вот в этом самом кабинете и просил меня привлечь свою родную дочь к ответу…

- Какой кошмар, - не удержалась от комментария Груша.

 

Поздно вечером Сэм была в своей комнате совершенно одна. Сидела на диване с платком у носа. От обиды ей хотелось рыдать. Но не из-за досадной ошибки с дневником Груши. Хотя…, конечно же обидно, почему она такая непоследовательная? Прочитала дневник Груши, кое-где перепрыгивая через целые абзацы, а то и страницы, и после этого сделала вывод, что Груша - убийца. А может, она пропустила самые главные предложения, из которых и дураку понятно, что Груша - просто обозлённая и обидчивая девушка. Но гораздо хуже – это предательство. Папа предал её. Приезжал в Мэнфилд, но к ней не заехал. Зато просил чужого дядю наказать её. Это что? Воспитательный приём? Или теперь так будет всегда? Но почему при всём этом ей так везёт…? Покатигорошек… Музей… Ей всё сошло с рук…

 

На следующий день выяснилось, что Карли и Гомер не так уж и разозлились на Сэм. Они с ней даже поздоровались утром, хотя Сэм на это уже не рассчитывала, собираясь в школу. Зато вся школа уже знала, что Сэм Пейпс - интриганка и клеветница, которая читает чужие дневники и о прочитанном сообщает в полицию.

На последней перемене перед алгеброй Сэм и Карли стояли в сторонке, от всех подальше, и пытались вести непринуждённую беседу. Но чтобы сейчас они не сказали друг другу, пусть даже это была просто погода, или воспоминания о прошлогоднем снеге, всё каким-то образом напоминало о вчерашней неприятности.

- Я вчера даже не ужинала, - поделилась новостью Сэм. – Хотя мне надо бы вес набрать…

- Ещё бы, после того, что было… - пожала плечами Карли.

- На выходные по “AXN sci fi” будет весь третий сезон «Героев». Будешь смотреть? – предприняла ещё одну попытку Сэм. Ей так хотелось найти тему, которая вообще бы никак не ассоциировалась с вчерашним инцидентом.

- Конечно… Может, хоть это отвлечёт меня на несколько часов от воспоминаний про наш позор. Никак не выходит из головы.

- Да, – согласилась с Карли Сэм. И буквально тут же перед её глазами возникла Яра , которая без всякого приглашения втиснулась между ней и Карли. Карли пришлось даже отступить назад.

- Сэм. – Яра улыбнулась как лиса. – У меня к тебе небольшая просьба.

- Интервью? – сразу догадалась Сэм.

- Ты такая догадливая, Сэм. Браво. – Яра Москвитина взяла Сэм за плечи. Буквально, налегла на неё, может, опасалась побега. – Клянусь, никаких нападок на тебя, никаких обвинений. Просто беседа.

- Зачем? – спокойно спросила Сэм.

- Я…, да и не только я, а многие хотят знать всё, - Яра сделала паузу, - …про дневник Груши Плотниковой. Что в нём? – Яра вздохнула, задумалась на какое-то мгновение, потупив свои большие голубые глаза, но тут же подняла их на Сэм. – Сегодня утром я поняла, что нужно коснуться этой темы. Тинториус… Я хочу выпустить новую телепередачу, посвящённую апрельским событиям этого года. Весь замысел сводится к тому, что я буду приглашать всех тинторинчан на беседу. По одному. Как бы каждая серия программы будет глазами только одного очевидца. Но в первой части я хочу видеть только тебя.

- Я никогда не была в Тинториусе, – сказала Сэм.

- Зато ты не сидишь без дела, - с лестью улыбнулась Яра. – Тут все боятся этого маньяка. Всех начинает буквально бить нервная дрожь, стоит заговорить об этом. Какие же все трусы! А ты смелая… Мне это нравится. И, потом…, – Яра заговорила шёпотом, - вдруг, ты не ошиблась насчёт Плотниковой… Ну, даже если не она, то всё равно кто-то из ближайшего окружения. Может, даже, - Яра кивком указала на Карли, уныло стоявшую неподалеку и не участвующую в разговоре, - это сделала твоя подруга…

- Пошла вон!!! – Сэм перепугала своими воплями полшколы.

Яра поёжилась, но от шока отошла быстро.

- Это просто к слову пришлось, - нашлась Яра. – Не бойся ты этого интервью. Все твои проколы мы потом вырежем, что совсем получится по-идиотски, переснимем.

- Я не приду.

Яра усмехнулась, явно в чём-то понимая своё превосходство над Сэм. И тут же всё выяснилось.

- Если не придёшь ты, придёт Груша. Но тогда, боюсь, передача получится про тебя, Сэм, а не про апрельские события.

- Делай, что хочешь. - Сэм шагнула вперёд, почти упёршись в Яру, а потом ещё и толкнула её. Но не сильно.

Тем не менее, Яра чуть не упала.

- Идиотка…, - прошипела она. - Клянусь, не видать тебе приличной оценки по алгебре в аттестате!

- Ты намекаешь, что твой папа послушает тебя? – дерзко спросила Сэм. – Боюсь, с тобой он давно уже не разговаривает. У него появились другие интересы. Ты… и твоя мама – его…, - Сэм резко подалась вперёд, напугав Яру и выпалив, - прошлое! У него скоро будет другая семья. Ведь он …встречается с Веленой. – Сэм увидела на лице Яры недопонимание. – Которая секретарь нашего Фигушкина.

- Неправда…

- Я их видела вместе. И они целовались.

Яра не стала ничего говорить. Её глаза наполнились слезами и она помчалась по коридору.

 

Вечером Сэм снова оказалась на диване, забившись в угол и прижимая к животу маленькую замусоленную диванную подушку.

Она представляла, что сейчас делается дома у преподавателя алгебры. Как он пришёл с работы, а увидел возле дверей свои собранные чемоданы. Может, его даже и впустили в дом, а потом сказали – уходи. Сэм снова влезла не в своё дело. Но Яра вконец достала её. Даже намекнула на то, что и Карли могла бы быть тем маньяком.

Сэм взяла в руки учебник по «новейшей истории». Как же ей было неохота читать целых три параграфа. Вот если бы это был учебник по «истории Средних веков», где про рыцарей, то ещё можно было бы заняться чтением. Но и это был самообман. Когда они в позапрошлом году проходили историю Средних веков, то Сэм и тот учебник ни разу не открыла. Сэм опёрлась на учебник подбородком. Он пахнет духами. И Сэм вспомнила, что давала недавно его Прелесте. Сэм поднесла книгу к носу, втянула аромат. Жасмин и роза… Что-то напоминает… Что-то связанное с Тиксоном, с ванной комнатой, с папой… Конечно же! Папин подарок, привезённый из Арабских эмиратов в июле! Но Сэм этими духами не пользовалась. Они так и стоят в её ванной комнате, в Тиксоне.

Сэм открыла учебник, взяла в руку сразу все страницы и одним движением их пролистнула. Страницы дружно зашуршали. Сэм захлопнула книгу. Но тут ей то ли послышалось, то ли и вправду что-то из него с едва заметным шуршанием проскользнуло под диван. Сэм даже засомневалась, стоит ли ей сейчас вставать с дивана и заглядывать под него. Она, не слишком обременяя себя физическими упражнениями, перевернулась на живот, просунула руку под диван и пошарила там, насколько было возможно туда дотянуться, и всё-таки что-то нащупала кончиком пальца. Сэм спустилась пониже и вытащила из-под дивана плотный белый прямоугольный лист. Похоже, на фотографию.

Сэм перевернула лист лицевой стороной и чуть с дивана не упала, тем более что она итак висела на самом его кончике. На этой фотографии Престан …с арбалетом в руке.

 

- Престан, ты что так долго? - спросила Прелеста, подставляя Престану свои губы для поцелуя. Она уже полчаса терпеливо ждёт его на улице у входа в загородный клуб «Меткий стрелок», а погода портится.

Он ответил Прелесте страстным поцелуем.

- Поедешь на выходные ко мне?

- К тебе? В смысле, в дом мэра Негодяева?!

- Так как? - снова спросил Престан, покрепче прижимая её к себе и целуя её шею.

- Не знаю. - Прелеста постаралась придать своему голосу мягкую интонацию. - Я обещала Груше, что пойду с ней на выставку Радосвета в субботу…

- Я слышал, братец Пейпс по тебе тащится. Или это взаимно?

- Перестань, Престан! - Прелеста отскочила от Престана, как ужаленная. – Радосвет…Он же… Знаешь что, ни при каких обстоятельствах я не могу даже думать о нём как о парне, с которым можно встречаться! Никогда больше такого не говори. Понял, Престан?!

- Да успокойся ты. Всё я понял. Так что, ты отклоняешь моё предложение? Или у меня ещё есть шанс. – Престан снова притянул её к себе.

- Но…, я не знаю, Престан…. Я уже пообещала Груше. - Прелеста крепко обняла парня. - А ей сейчас совсем плохо. Ты слышал, что Сэм Пейпс её обвинила в произошедшем в Тинториусе?

- Слышал, - равнодушно ответил Престан.

- Это ужасно, правда? Мне нужно её как-то поддержать. Мой отказ её добьёт.

- Боишься расстроить всех, кроме меня. - Престан всё ещё держал Прелесту в объятиях, но его руки стали словно чужими. – Так и хочется спросить, кто тебе дороже.

- Конечно, ты, - даже не раздумывая, ответила Прелеста и поцеловала его в горячую щёку. Губы у Прелесты от холода уже, наверное, посинели, но этого не было заметно под губной помадой.

- Тогда, может быть, хватит возиться с Плотниковой? Я уже устал ждать…

- Я должна тебе кое в чём признаться. - Прелеста уткнулась лицом в плечо Престана. - Только не злись, пожалуйста…

- Что такое? - спросил Престан.

- Сначала пообещай, что не разозлишься. - Прелеста подняла голову, с немым раскаянием заглядывая Престану в глаза.

- Хорошо, - неуверенно произнёс Престан. - Так что?

- Я не могу уделять мало времени Груше. Мне приходится быть с ней там, где она того требует. Я даже не могу с ней повздорить. И я сама в этом виновата, потому что… - тут Прелеста замолчала, набираясь смелости, а потом быстро выпалила, - потому что она всё знает. – И дрожа одновременно и от холода и от страха, тихим голосом добавила: - О мэнфилдском братстве.

- Что?! – Престан посмотрел на Прелесту, как на безумную, отошёл от неё на пару шагов, и закрыл глаза, всё ещё не веря в то, что узнал.

- Прости! Я думала, что смогу молчать, смогу делать вид, что у меня нет двойной жизни, что у меня нет тайн! Но у меня не получилось… – Прелеста подошла к Престану, протянула руку к нему, но потом, не будучи уверенной в правильности этого порыва, отдёрнула её. - Груша - моя лучшая подруга… Она всегда мне всё про себя рассказывает. И однажды…, это было ещё в Тинториусе, мы с ней выпили неплохо на одной из вечеринок, а потом слово за слово, и я проговорилась. И ты не думай, что я не пожалела об этом. Сто раз пожалела… Но она никому не скажет. – Прелеста встала перед Престаном, не сводя с него глаз, нащупала его руку, взяла её и положила себе на грудь. - Она умеет хранить секреты. Я это точно знаю…

- Но тем не менее ты боишься не пойти с ней на эту чёртову выставку.

- Я не знаю, что делать… - Прелеста в своём чёрном платьице и хлопковой летней курточке, с шарфиком из чёрного тюля на тонкой шее, была похожа на одинокое загнанное существо с другой планеты. И Престан не выдержал.

- Ладно. Что уже сделано, то сделано, - произнёс он.

- Правда? – Прелеста расслабилась.

- Да. Только сейчас надо быть осторожнее в сто раз.

- А что сейчас?

- Пейпс, - ответил Престан.

- Что Пейпс?

- Сэм Пейпс готова сейчас обвинить первого встречного в тех убийствах. Вероятно, ей нечем заняться. Абсолютно пустая жизнь, плюс пустая голова. Всё это помноженное на крайнюю наглость и вот что мы имеем. Если она и дальше продолжит в том же…

- Престан, стоп, - внезапно Прелеста перебила Престана. – Ты так плохо о ней отзываешься и мне это непонятно. Ведь совсем недавно ты с ней общался! Вы пообедали в ресторане, потом ты её отвёз в школьный городок. Я не осуждаю тебя сейчас, потому что… меня здесь не было. Тебе стало скучно. Ты на какой-то момент увлёкся ею и…

- Детка, опомнись. Я не знаю, что должно было произойти, чтобы я смог увлечься Пейпс! Может, только если мы с ней остались бы единственными людьми во всей Вселенной. И то, я бы долго сопротивлялся…

- Тогда зачем вы обедали вместе? – удивилась Прелеста.

- Мне просто внезапно стало её жаль, - последовало заявление Престана. – Ей досталось от директора, она сидела на том валуне у школы, время было обеденное… Вот и всё. Ты вся уже ледяная. Пойдём в помещение.– Престан как будто спасался бегством от нежелательного разговора.

Вот так всегда. Он всегда убегает от разговоров, когда ему это не нужно. Но Прелеста не могла даже разозлиться на него за это. Она никогда на него не злится. Ведь он… её первая настоящая любовь, её страсть, безумные поцелуи, все мысли только о нём. И не приходиться терпеть парня и его прикосновения только из-за того, что не хочешь расстраивать его. Не нужно совершать над собой насилие, когда целуешь его в губы. Престан такой, каким всегда хотела видеть своего парня Прелеста. А раз так, она будет терпеть некоторую неопределённость. Она будет терпеть даже его связь с Карли. Хотя бы, до поры до времени. Пока ещё всё так зыбко в её жизни…

Прелеста чувствовала, что простыла. У неё началось першение в горле и насморк. На окраине города ветер разбушевался не на шутку. И здесь она словно стояла на семи ветрах, пока ждала Престана.

Сегодня закрытие сезона в клубе по стрельбе из арбалета “Меткий стрелок”. Через час объявят победителя по итогам соревнований на прошлой неделе. И им, несомненно, окажется Престан. Даже, Николай Волков смирился с тем, что в стрельбе из арбалета лучше Престана может быть только сам Престан.

В празднично обставленном зале уже стоят награды: три кубка - золотой, серебряный и бронзовый. Золотой кубок уже негласно принадлежит Престану.

Престан отошёл от Прелесты. Ему пожимает руку сам Николай Волков - сын президента стрелкового клуба.

- Отец закрыл глаза на то, что ты здесь появился совсем недавно, Престан. Ладно, ладно, ты стреляешь лучше всех, не спорю, но появился ты здесь только несколько месяцев назад и претендовать на золотой кубок, это, конечно, большое везение… Ладно, поздравляю, - злое снисхождение пробилось сквозь поддельную лесть. - А твоя девочка просто красотка… - Николай завистливо посмотрел на Престана, но сначала он посмотрел на Прелесту и чуть ли не облизнулся. - Где ты откапал это сокровище?

- Хочешь знать правду? - Престан коварно ухмыльнулся и, положив свою руку на плечо Николая, отвёл его в сторонку. - Такие красотки, как моя Прелеста, валяются буквально под ногами и только и ждут, пока их кто-нибудь заметит и обогреет. Так что, друг, если хочешь и себе такое же чудо, иногда приземляйся и смотри себе под ноги. Сокровища же под ногами обычно находятся, а не над головой. Усёк? - Престан его дружелюбно похлопал по спине.

Николай усмехнулся, кивнул, но тут же выражение его лица сменилось вопросительностью и он произнёс:

- Вообще-то не очень.

- Ты не там ищешь, - намекнул Престан.

- Может ты и прав… – осенило Николая. - Вот спроси меня: где я обычно снимаю тёлок? И я тебе отвечу: в ночных клубах. Хотя в глубине души я понимаю, что там изначально порченый товар, и всё равно упорно продолжаю снимать тёлок в барах и на вечеринках. Там проще… Они туда для этого и приходят… - Николай снова обернулся и с вожделением посмотрел на Прелесту, которая уже начинала волноваться насчёт Престана. Престан и Николай Волков - не друзья. Престан как-то ей рассказывал, что они с ним почти враги. А теперь стоит в сторонке и секретничает с ним. - Так, значит, где ты мне советуешь их искать?

- Начни со своей школы. Там, наверняка, есть дополнительных занятиях. А ещё лучше олимпиады.

- Кто меня туда позовёт, на эти олимпиады? – совсем упал духом Николай.

- Жаль. Очень жаль. Тогда у тебя, друг, практически не остаётся шансов найти себе нормальную девчонку. Придётся довольствоваться шлюхами. - Престан ещё раз похлопал беднягу Николая по спине и оставил его в определённо расстроенных чувствах.

Николай застыл на месте, наливаясь злостью. Вечно этот богатенький гад - Престан Каземиров, не упустит возможности его унизить. Вот и сейчас тоже самое.

Престан вернулся к Прелесте. Сам снял с неё курточку, шарф. Отдал это всё старому господину Тяпкину, который здесь работает и сторожем, и завхозом и гардеробщиком по совместительству.

Потом Престан взял в свои руки лицо Прелесты и поцеловал её в губы.

- Ты совсем замёрзла, - прошептал он, прижимая её к себе.

- Так согрей меня, - предложила Прелеста.

- Как в прошлый раз? – Престан понял её буквально.

- Именно так, - согласилась Прелеста, - как в прошлый раз.

- Пойдём. - Престан взял Прелесту за руку и повёл её через зал, потом по длинному узкому коридору.

- Я тебя люблю, - сказала Трини, крепче сжимая руку Престана в своей руке.

- Я знаю. Постой… - Престан внезапно остановился. - Когда ты приехала в Мэнфилд, я узнал об этом не от тебя. …А от Пейпс. Но почему? И разве это говорит о твоей любви? Может, о сомнениях?

Прелеста поёжилась.

- Я не была уверена, что останусь здесь. Поэтому не стала раньше времени сообщать тебе о своём приезде.

- Тем более странно. Ты уже приехала сюда, то какой смысл думать, что захочешь снова уехать?

А вот теперь именно Прелеста хотела убежать от разговора. Сейчас не самое подходящее место, чтобы делиться своими мыслями. Их может услышать кто угодно. Они как раз стоят у какой-то двери. Там могут быть люди. Прелеста незаметно потянула на себя ручку, дверь оказалась заперта.

- Если здесь произойдёт хотя бы одно нападение…, - Прелеста понизила голос, - полиция начнёт копать всё глубже и глубже… И тогда выяснится, что я покинула клуб по стрельбе из арбалета после третьего нападения. Но если меня при этом не будет в Мэнфилде, то это никак не свяжут со мной. Понимаешь…

- Кто бы вспомнил про тот клуб, если он находился в Паккарте? – беззаботно ухмыльнулся Престан. - Так что, никакого риска.

- Я часто думаю, что полиции следовало быть более настойчивой в поиске убийцы, - сказала Прелеста. – Немного терпения, немного профессионализма, и они могли бы добраться и до мэнфилдского братства… С одной стороны, это было бы плохо… секретная молодёжная организация при поддержке правительства и не только… Большой скандал… Но с другой стороны, мы бы спокойно спали, зная, что тот, кто это учинил, уже пойман… Разве ты этого не хотел бы, Престан?

- Что именно? – Лицо Престана снова стало холодным. Только он так может – небольшое недоумение, недоверие и его лицо тут же холодное, словно незнакомое.

- Спать спокойно.

- Я нормально сплю.

- Нашему братству явно не хватает Сэм Пейпс. – Прелеста тихо рассмеялась, но в этом смехе слышна была лишь грусть. - Она бы не стала делать вид, что ничего не происходит…

- Это было бы забавно, - усмехнулся Престан. – Сэм Пейпс в нашем братстве. Учитывая то, что мы все знаем…

- Каратель, - всё быстро поняла Прелеста.

- Да… и убийство президента Усачёва.

– Если бы Сэм только знала… - Прелеста стала слишком серьёзной и Престан понял, что он упускает свои возможности.

- Мы забыли, зачем мы здесь. - Престан наклонился к Прелесте и нежно поцеловал кончик её носа.

И вот именно в этот момент Прелеста, несмотря на тепло губ Престана, остро ощутила, что нужна Престану только для этого. Только для таких вот моментов. И она вздрогнула от такого предположения – они с Престаном не предназначены друг для друга! Их отношения – ложь, заблуждение, самообман, прелюбодеяние. Да что угодно, только не любовь. Но почему она раньше никогда об этом не думала? Не думала о воздействии своей красоты на других. Старалась не замечать, что почти все от неё не могут глаз отвести. Под магией её внешности парни совершали явные безумства. Может…, и Престан такой же? Он любит её только за красоту?

«Вот если бы у меня была внешность Самуэлы Пейпс, и при всём при этом ты со мной встречался бы, Престан, то я безоговорочно верила бы, что это – любовь. Может, это и безумно звучит, но я хотела бы быть Самуэлой Пейпс…»

Престан постепенно увлекал её в глубь коридора, без конца целуя. Потом он ногой толкнул одну из дверей. Та глухо стукнулась о ящики, стоявшие за дверью, и Престан с Прелестой скрылись в полумраке складского помещения, в котором единственным освещением для них был тусклый луч света, пробивавшийся в большую замочную скважину.

 

Уже было совсем темно, когда они возвращались домой. Престан вёз Прелесту на своём автомобиле. Она сидела на том самом месте, где когда-то сидела Сэм Пейпс. На заднем сиденье лежал кубок за первое место.

- Если бы завтра были выходные, я бы проспала, наверное, до обеда, - мечтательно произнесла Прелеста, рассматривая в своём зеркале профиль Престана. Потом она придвинулась к Престану, приподнялась на своём сиденье и стала целовать того в шею.

- Не забывай, я веду машину, и мне не хочется погибнуть на дороге в расцвете сил.

- Ой, извини. - Прелеста быстро вернулась на своё место. – Ты прав.

- Если хочешь, проведём вместе завтрашний день, - предложил Престан.

- А занятия? - напомнила Прелеста.

- Чёрт с ними, с занятиями.

- Да…, но у нас зачёт по рукопашному бою, если ты не помнишь. А это очень важно.

- Я помню, - удручённо произнёс Престан. - Но, если ты передумаешь, то знай, моё предложение остаётся в силе.

- Неделя не из простых. А в четверг зачёт по разведке. А ты, правда, ради меня мог бы прогулять зачёт?

- Конечно, - слишком равнодушно для умника произнёс Престан.

- Кто бы говорил, Престан, - рассмеялась Прелеста. - Ты же никогда не прогуливаешь даже дополнительные занятия.

- Один раз уже прогулял. Причём это было даже не дополнительное занятие.

- Это когда же?

- Первого сентября.

- Ты мне рассказывал… Что-то серьёзное?

- Просто глупости, - произнёс Престан и уже сам был не рад, что заговорил об этом.

- Ты бы не пропустил уроки из-за глупостей, - не отставала Прелеста. – Что же с тобой было тогда?

– Немного простыл. Потом руку обжёг. Даже не помню, как. В общем, ничего серьёзного, но школьный доктор выписала мне справку. – Престан и под пытками не стал бы рассказывать Прелесте, что именно после столкновения с Пейпс у него тут же подскочила температура до сорока градусов. Может, его Пейпс чем-то тогда заразила? Он тогда ловко поймал её на лестницы возле школы. Она неслась как оголтелая, чуть шею себе не свернула. И ещё этот ожог на ладони. На той руке, которой он схватил Пейпс, у него появился ожог. Вероятно, он притронулся к чему-то раскалённому немного позже и совсем этого не помнит из-за высокой температуры.

- А тот ожог у тебя уже зажил? - участливо спросила Прелеста.

- Да почти сразу.

- Это хорошо. – Прелеста обернулась на Престана, что-то силясь ему сказать. – Престан…

- Что?

- А почему Сэм Пейпс все так ненавидят в нашей школе?

- Снова Пейпс… Не надоело ещё о ней думать? – вспылил Престан, тут же сделав крутой вираж на повороте.

- Ей нелегко в школе. Она старается, а её всё равно никто не воспринимает всерьёз.

- Значит, она это заслужила.

- Интересно, чем она это заслужила? - строго спросила Прелеста и её синие глаза стали не менее строгими, чем голос. Они даже блеснули в темноте гневом.

- Ну, начнём с того, что она не соблюдает правил личной гигиены, - явно насмехаясь над Сэм, сказал Престан.

- Это её личное дело. И издеваться над ней за это - глупо и несправедливо.

- Да никто над ней не издевается. Слушай, давай лучше поговорим о нас с тобой, - предложил Престан.

- А что о нас говорить? Здесь и так всё ясно. Ты изредка встречаешься со мной. А ещё ты встречаешься с Карли Франкс. Но для чего? Не пора ли ей узнать, да и всем остальным в нашей школе, что я - твоя девушка, а не она? - В глазах Трини застыли крупные градины слёз. Она так долго ждала этого разговора, заучивая про себя фразы и настраиваясь на достойное поведение при этом и выдержку. Но сейчас слова выскочили не те, длинного нравоучительно монолога не получилось.

- Ещё не время для этого, - ответил Престан, прибавив скорость. - Она может снова пострадать. …И тогда рядом с ней должен быть именно я.

- Раз так…, тогда не смей больше при мне плохо отзываться о Сэм Пейпс, - произнесла Прелеста, отвернувшись к окну на своей стороне.

Больше они не обмолвились ни словом. Престан довёз девушку до центральных ворот школьного городка, и на прощание даже не пожелал «спокойной ночи». Но когда она скрылась за воротами, он ещё долго не уезжал.

 

Сэм этой ночью не сомкнула глаз. Более того, она даже и не думала ложиться спать. Так и просидела на диване, обхватив руками колени и искоса поглядывая на фотографию Престана. Престан на фотографии сияет своей белозубой улыбкой. Он так красив, словно парень с обложки. И как этот парень с обложки мог стать убийцей? Что его подвело к этому? Гнилая наследственность? Прошлые обиды?

Сэм решила, что нужно идти в полицию. Прямо с утра. А что, если сначала рассказать об этом Карли и Гомеру? Они поверят ей. У неё же на этот раз на руках будут доказательства.

Сэм многократно по памяти возвращалась в ресторан “Надия ”, где она была с Престаном, потом в парк. А что, если, он её собирался убить, когда они пошли в парк? Конечно! И ему помешало только то, что там было слишком людно!

Утром Сэм выпила кружку растворимого кофе, выскочила на улицу без двадцати восемь. Ни на какие занятия она сегодня не пойдёт. Она подождёт Карли и Гомера, всё им расскажет, а потом …будь, что будет. Она пойдёт в полицию. Одна или с ними, уже неважно.

Сэм даже не пришлось заходить в здание школы, как её нагнал Гомер у большой лестницы.

- Сэм! Сэм…, ты слышала? - У Гомера по щекам текли слёзы. Но он сдерживался, чтобы не разрыдаться вслух. - Господин Табакеркин… Ты слышала?

- Что такое? -спросила Сэм.

- Он…, он… умер, - кое-как выговорил Гомер и всё же не удержался и заплакал совсем по-настоящему. - Я в-в-в-верил, что он ещё в-в-в-в-вернётся в ш-ш-ш-школу. А он не в-в-в-вернётся…. – На Гомера все стали оборачиваться, особенно с младших классов. - Сэм, что же теперь б-б-будет…? Как мы все теперь б-б-будем?

- Он умер? - Сэм не могла в это поверить. Господин Табакеркин всегда так хорошо выглядел, вёл здоровый образ жизни: занимался спортом, правильно питался. Все просто говорили, что заболел он серьёзно, но о том, что это может быть смертельно, и речи не заходило.

- Представляешь…, он умер, - снова сквозь слёзы произнёс Гомер. - Теперь генерал Фигушкин здесь точно н-н-на весь год останется. Какой ужас…

Да, новость была ужасная. И Сэм заметно приуныла. Господин Табакеркин мог ей делать выговоры по десять раз на неделе, угрожая на следующий раз исключить из школы. Но Сэм при всём при этом в ней продолжала учиться.

- Слушай, Гомер, ты успокойся. Конечно, это очень плохо, ну…, в смысле, кончина Табакеркина. Но… у меня есть хорошие новости.

Гомер утёр слёзы носовым платком.

- Я всё-таки вычислила убийцу. Смотри! – Сэм ловким движением достала из рюкзака фотографию Престана с арбалетом. - Это - Престан Каземиров. Это он - серийный убийца.

Гомер от неожиданности легонько хрюкнул и внимательно уставился на фотографию.

- Откуда у тебя это? - спросил Гомер, сразу позабыв про своё горе. - Откуда у тебя его фотография? - ещё раз настойчиво спросил Гомер.

- Недавно я давала свой учебник Прелесте. И вот, это выпало из него вчера. Наверное, она использовала фото вместо закладки. А может, тайно влюблена в Престана и повсюду таскает за собой его фотографии. Но это не повод покрывать его. Так ведь, Гомер? Это фото как ничто другое, доказывает, что Престан – опасный преступник. Теперь ты видишь, что я права?

- Я думаю, ты снова ошибаешься, - произнёс Гомер.

- Если я ошиблась один раз, это ещё не означает, что я буду ошибаться вечно. Видишь фотографию? - Гомеру пришлось отпрыгнуть назад, чтобы не получить фотографией по носу.

- Я всё прекрасно вижу, - сказал Гомер. - Но и в прошлый раз ты тоже видела дневник Груши.

- Неважно. – Сэм впопыхах стала заталкивать фото в рюкзак. – Я должна спешить. Прямо сейчас бегу в полицию, к капитану Разоблачееву. А ты пойдёшь со мной?

- Опять? – поморщился Гомер. - Во второй раз такого позора я уже не вынесу. Я не уверен, что это сделал Престан. А фото, скорее всего, просто художественное. Ведь фоткаются люди с тиграми, со слонами… И даже с крокодилами и змеями! И это ни о чём не говорит… Сэм, Карли идёт.

Сэм обернулась и увидела Карли.

- Привет! Я думала, что опоздала. А вы тоже ещё на улице…

- Сэм снова занимается ерундой, - сразу сказал Гомер. - Она опять нашла, кого обвинить в преступлениях.

- И кто на этот раз? - засмеялась Карли.

- Престан Каземиров, - ответила Сэм.

- Чего?! - закричала Карли. - У тебя совсем крыша поехала?!

- И вот доказательство. - Фотография с изображением Престана чуть не треснула Карли по носу. - Видишь в его руках арбалет? Он окружён тайнами, этот ваш Престан, - сообщила Сэм. - И, наверняка, вы даже не знаете, что он - сын мэра Негодяева. И то, что его мама ранила его папу из арбалета когда-то, очень давно. Так вы идёте со мной в полицию или как?

- С меня хватит, Сэм! - Гомер слишком резво для своей массы тела помчался по лестнице наверх, даже не попрощавшись.

- Прекрати ты всё это, - голос Карли молил о пощаде. Но всё-таки в её глазах Сэм смогла прочитать «причинишь зло моему парню, убью». – Могу поклясться чем угодно, это не он. Кто угодно, но не Престан. И с чего ты взяла, что он - сын мэра Негодяева? Ведь если бы это было так, он бы не учился в Тинториусе. Зачем ему было бы учиться в такой дыре, как Тинториус?

- Чтобы легче было вас убивать, - ответила Сэм.

- Ты просто невыносима, Сэм. Я теперь понимаю, почему с тобой в школе никто не хочет дружить.

- О, я от этого ничего не теряю, - спокойно заметила Сэм. – Но тебя я прекрасно понимаю. Престан – твой парень. И ты всегда будешь на его стороне. Однако же…, лично я ему ничем не обязана, и поэтому могу спокойно идти в полицию.

- Делай, что хочешь. Но тебе в данной ситуации может поверить только конченый дурак или тот, кто тебя совсем не знает. – Карли быстро развернулась к Сэм спиной и помчалась по лестнице, мелькая чулками в сине-белую полоску.

А в это время начал капать мелкий дождь.

 

Сэм решительно шагнула за порог отделения полиции и её решимость вмиг улетучилась.

А что, если капитан Разоблачеев её и слушать не захочет? А что, если он как только увидит её на пороге своего кабинета, так и прогонит прочь?

Сэм стали одолевать сомнения. Да, на фотографии Престан стоит с арбалетом, а убийца в Тинториусе орудовал именно этим оружием. Но это может быть простым совпадением. Может, Престан и стрелять-то из арбалета не умеет, а просто взял его подержать в руках, чтобы только сфотографироваться? Может, Гомер и прав…

В это раннее утро в отделении полиции юго-восточного округа Мэнфилда было подозрительно спокойно. Кто-то заполнял за своим столом какие-то бумаги, кто-то попивал кофе. Ни одного задержанного здесь не было. Сэм поднялась на второй этаж, где находился кабинет капитана Разоблачеева.

Дойдя до кабинета капитана Разоблачеева с табличкой - “Капитан Ратибор Разоблачеев”, Сэм нерешительно постучала в дверь. Никто не отозвался.

Тогда Сэм осторожно нажала на ручку и толкнула дверь. Она просунула свою голову вовнутрь. Кабинет был пуст. Там, конечно, были вещи капитана Разоблачеева, даже его пиджак висел на спинке стула, но его самого не было.

Тут в голову Сэм закралось подозрение - что если капитан Разоблачеев увидит её у дверей своего кабинета, то он тут же куда-нибудь сбежит. И Сэм решила ждать капитана в его же кабинете.

Сэм не спеша осмотрела кабинет. Справа от неё стоял шкаф с разными документами, книгами с законами. Все дверцы шкафа стеклянные, …кроме одной. Она-то и заинтересовала Сэм больше всего.

Сэм открыла эту дверцу. Ничего себе? Это что, результат облавы на салон магических услуг? Перед самым носом Сэм, невероятно таинственно, и в тоже время несколько комично выстроились в ряд чёрные свечи, карты Таро, птичьи перья, чья-то засушенная лапка и книги разной толщины, но все объединённые одной тематикой: “Большая книга предсказаний”, “Вуду”, “Полнейшая энциклопедия колдовства”, “Секреты цыганской магии”. Здесь же лежал школьный мелок, и ещё стеклянный шар. Сэм тут же посмотрела на себя в нём. Нос больше похож на артишок, глаза как у рыбы, и губы очень маленькие. Вылитый инопланетянин.

Тут послышалось что-то, очень напоминавшее шелест листвы за окном. Сэм обернулась, возвращая шар на место. На столе капитана Сэм снова увидела чучело той самой серой птицы, которая в прошлый раз ей подмигнула, несмотря на то, что лет сто назад была выпотрошена. Сэм прекрасно понимала в тот день, что это были её очередные галлюцинации. А сейчас ей уже намного лучше. Галлюцинации не докучают; в последнее время она слышит только то, что ей действительно говорят. Вот только у неё необыкновенный дар появился. Но это нормально. Сэм давно себя сумела убедить, что этот дар был у неё с рождения. Просто она не знала, что он у неё есть. И, потом, Карли… Она такая же! И, наверняка, рядом есть ещё такие же люди. Наверняка…

И снова этот шелест. Сэм снова обернулась на окно. Но оно наглухо закрыто. А закрытое окно не пропустит внутрь помещения столь слышимый шелест. И её взгляд снова остановился на выпотрошенной птице со стеклянными глазками. И чем больше Сэм смотрела на эту птицу, тем больше она ей казалась живой. И в какой то момент птица бешено захлопала крыльями.

- Чёрт… Опять галлюцинации, - удручённо произнесла Сэм.

Но тут птица сорвалась с насиженного места и полетела прямо на Сэм. Но Сэм не стала удирать, размахивая руками и крича не своим голосом. Что ей сделает эта иллюзорная птица? Заклюёт до смерти?

Но птица вела себя слишком агрессивно даже для галлюцинации: она била Сэм своими крыльями по голове и в какой-то момент даже ущипнула её за верхнее веко. И только тогда Сэм пулей вылетела из кабинета, потирая правый глаз.

На выходе Сэм врезалась во что-то живое.

- Капитан Разоблачеев, простите меня, пожалуйста! …Престан? – сорвался голос у Сэм. Её руки в миг стали ледяными.

- Как давно ты здесь? - холодно спросил Престан.

- Я не то, чтобы здесь… Зашла к капитану Разоблачееву. Ведь он меня снова вызвал по тому обвинению из-за Груши. - Сэм не знала, что ещё придумать. Но данный повод ей казался очень реалистичным. – Она всё-таки подала на меня в суд.

- Давай не будем ходить вокруг да около, - предложил Престан.

- Не подходи ко мне, убийца! - закричала Сэм и отскочила в сторону, к коридорному окну.

- Сэм, прекрати, - попросил Престан. – И почему ты меня называешь убийцей?

- Потому что ты и есть убийца! - громко выкрикнула Сэм, надеясь, что кто-нибудь её услышит и выскочит ей на помощь. Но видимо полицейские приходят на работу не к восьми утра. Поэтому никто не кинулся её спасать. - Ты - убийца! Чего тебе здесь надо?!

- Не кричи. - Престан сделал попытку приблизиться к Сэм.

Но Сэм жутко заверещала:

- Стой на месте! Не смей ко мне приближаться!

- Хватит уже, - мягко произнёс Престан и сделал ещё один шаг навстречу Сэм. И он, наверное, прекрасно понимал, что Сэм некуда бежать. Лестница находится за его спиной. Отсюда его уверенный взгляд. Отсюда его холодный расчёт. Он запросто может сейчас её прикончить, и ему опять всё сойдёт с рук.

- Не подходи ко мне! - так же жутко прокричала Сэм, выставляя одну руку вперёд, как бы защищаясь.

- Сэм, не надо. Всё хорошо. - Престан шёл прямо на неё. Ещё один шаг, и он буквально упрётся в её руку.

- Не подходи ко мне. - Сэм убрала руку и стала медленно оседать на пол. - Не надо ко мне подходить.

Вот Престан уже протягивает к ней свои руки, причём сразу обе. И Сэм всё это видит как в замедленном кадре. Она зажмурилась, чтобы по-крайней мере не видеть, как его руки обхватят её тонкую шею и свернут её. А потом Престан уберёт свои руки от её безжизненной шеи, вытрет их друг о друга, посмотрит на неё в последний раз с презрением и в тоже время с победой, развернётся и уйдёт. Нет, он не сразу уйдёт. Он вытащит из её рюкзака свою фотографию и только тогда уйдёт, довольный собой. А она так и будет здесь сидеть, прислонившись к стене под подоконником, совсем мёртвая, но как будто спит. А потом капитан Разоблачеев, поднимаясь по лестницы, увидит её… Но она уже ничего не сможет ему рассказать.

Но вместо этого руки Престана обхватили её за спиной и он…обнял её, не дав ей окончательно осесть на холодный пол. Но время идёт, а она всё ещё жива. Сэм осторожно открыла глаза. Её голова прижата к его Престана. Более того, Престан припал губами к её макушке.

- Не надо, - Сэм немного отстранилась от Престана. - Не надо этого делать, я не мыла голову уже неделю.

- Мне всё равно, - сказал Престан и снова притянул её к себе.

- Ты не будешь меня убивать? – дрожа от ужаса, спросила Сэм.

- А ты от меня ждёшь именно этого? - возмутился Престан. – Сэм!

- Но ведь ты узнал, что я всё про тебя знаю, - объяснила Сэм, чувствуя, что её руки согреваются.

- Я не виновен во всей этой истории, - произнёс Престан. И в его глазах такое сожаление и доброта, что Сэм на долю секунды поверила.

- У меня есть фотография. Я тебе сейчас покажу. - Сэм сняла со спины рюкзак, но не рискуя оказаться спиной к Престану, не стала ставить его на подоконник, а постаралась найти в нём фото, подставив под рюкзак колено. - И как после этого я могла такое не подумать? – Она протянула Престану фотокарточку, не выпуская её из рук. – Ты и арбалет. Хочешь сказать, что это просто так? Что ты даже не умеешь им пользоваться? – Она надеялась, что он подтвердит её ожидания.

- В этом лучше меня нет никого, - сознался Престан.

Сэм опешила. Она стала прятать фото в рюкзак и в тоже время искать пути для отступления.

- Но это не делает из меня убийцу, - поспешно произнёс Престан.

- Тогда кто? – спросила Сэм, вновь почувствовав себя на какой-то миг в безопасности.

- Я не знаю. – Престан пожал плечами. - Главное, не занимайся этим сама. В смысле, расследованием. Это очень опасно.

- Я знаю.

- Пообещай, что больше никогда не будешь носиться по школе, рассказывая всем при этом, что нашла в очередной раз кого обвинить. Пообещай, - требовал Престан.

- Зачем тебе моё обещание? – Сэм смотрела своими большими серыми глазами в глаза Престана. Действительно, зачем ему брать с неё какое-то обещание, если они чужие друг другу?

- Я беспокоюсь о тебе.

- Ну, конечно…

- В смысле, я не хочу, чтобы кто-то ещё пострадал, ни ты, ни кто-либо ещё, - пояснил Престан. – Обещаешь?

- Ладно, обещаю, - сказала Сэм, всё ещё соображая, виновен ли Престан или стоит переключиться на кого-то другого.

- Вот и хорошо. - Престан прижался горячими губами к её лбу, отчего у Сэм чуть мозг не взорвался.

«Это всего лишь губы парня, так отчего такой жар? Что он со мной делает?»

- А теперь мы должны вернуться в школу. - Престан нежно приобняв Сэм, повёл её вниз по лестнице.

- Конечно.

Престан открыл перед Сэм дверцу своей машины. Но эта была не та машина, в которой он тогда возил её в ресторан. Это была красная спортивная машина. Сэм не стала ни о чём расспрашивать Престана. Конечно, сын мэра Негодяева себе это может позволить - каждый день разъезжать на новых машинах.

- Хочешь чего-нибудь выпить? Здесь у меня есть смотри-ка что. - Престан протянул руку на заднее сиденье и достал оттуда синюю сумку, которая оказалась сумкой-термосом горизонтальной загрузки. Престан сам открыл банку и протянул Сэм какой-то напиток.

- Спасибо. - Сэм сделала глоток. - Молочный коктейль с малиной. Вкусно.

Машина мчалась по асфальту, который стал тёмного цвета из-за дождя.

- Ты мне отдашь фотографию? - спросил Престан, смотря на дорогу.

Сэм заколебалась. Отдать фотографию? Единственную улику? Но, если этого не сделать, он поймёт, что она ему не поверила, и тогда точно её убьёт.

- Конечно, - нехотя согласилась Сэм. Она достала фото из рюкзака и протянула её Престану.

Он, не сводя глаз с дороги, открыл бардачок напротив Сэм и туда забросил фото.

“Боже, какие же у него красивые руки”.

- Сэм, я хочу извиниться перед тобой за то, как…

- …смеялся надо мной, когда я упала в пруд, - договорила Сэм.

- Да, - кивнул Престан и посмотрел на Сэм в зеркало, которое висело над лобовым стеклом.

- Забудем об этом, - сказала Сэм. Сейчас, главное, не злить убийцу.

- Вовсе нет. И я искренне сожалею. – Престан на пару секунд оторвался от дороги и посмотрел на Сэм. - Я никогда не прощу себе этот поступок. Но для меня важно, чтобы ты не думала обо мне плохо.

- Я не думаю плохо. – Голос Сэм никак не выдавал истинных чувств. Она говорила тоном случайного собеседника. Как будто ей отдавили в общественном транспорте ногу, а она при этом формально говорит – «ничего страшного». - А как ты узнал, что я пошла в полицию?

- Всякие слухи быстро расползаются по школе.

- Понятно…

«Наверное, ему Карли сказала».

Они доехали до школьного городка слишком быстро. Сэм хотела ехать долго, несколько часов. Когда ещё ей представиться такая возможность: сидеть так близко с самим Престаном Каземировым. Здесь даже его запах смешанный с запахом автомобиля. Эта смесь будоражит кровь. И Сэм это нравилось. Но полицейский участок находится от школы совсем ничего, и они добрались до школы за каких-то пять минут. Сэм не смогла поверить в невиновность Престана, но на желании вдыхать его запах и наслаждаться его красивым профилем это не отразилось.

Когда Сэм вышла из машины, она кинула ему «пока», но Престан тоже вышел, обнял её и повёл к воротам. Сэм была одета не по погоде: бриджи, футболка без рукавов и кофта со сломанным замком-молнией. А тут ещё и дождь мелкий накрапывает всё утро.

- Я тебе дам куртку. – Престан уже хотел раздеться.

- Не надо. Мне нормально, - ответила Сэм. Если бы сейчас пошёл снег, Сэм бы и его не заметила. Ведь с ней рядом Престан Каземиров!

Когда они почти вплотную подошли к массивным чёрным воротам, Престан встал напротив Сэм, посмотрел ей в глаза, а потом нежно погладил по лицу.

«Так обжигает… Это погорячее моего дара».

- Придёшь в свою комнату, ложись спать. Ты выглядишь очень усталой. А мы ещё увидимся в школе …как-нибудь. - Престан попятился от Сэм, не спуская с неё глаз.

- Престан…

- Да. – Он остановился.

- Спасибо за всё, - улыбнулась Сэм и помахала ему рукой.

- Не за что.

Он потом ещё раз обернулся на Сэм и тоже помахал ей рукой.

Когда машина Престана скрылась из виду, Сэм поняла, что Престан уехал… Он тоже прогуливает занятия, как и она… Но она знает свою причину. А он? Куда он поехал?

 

- Самуэла Пейпс! Ты снова прогуливаешь занятия? - Тут госпожа Сторожкина заметила Сэм, которая решила незаметно проскочить мимо неё.

- Госпожа Сторожкина, я не прогуливаю занятия. Я покидаю школу навсегда, - сказала Сэм. Конечно, она и не думает покидать школу, но иногда хочется сказать или сделать что-нибудь такое, чтобы все встрепенулись.

- Ну, конечно, - разозлилась вахтёрша. - Слушай, Сэм, я сейчас позвоню твоим родителям в Тиксон и всё им расскажу. Где-то у меня был записан ваш телефон. - Госпожа Сторожкина принялась шарить на своей стойке, привстав со стула.

- Ничего не выйдет. У нас дома номер телефона поменялся, - соврала Сэм.

- Рассказывай больше, - буркнула вахтёрша, роясь в выдвижном ящике стола.

Уже, будучи в своей комнате, Сэм стала обдумывать своё счастье, внезапно свалившееся на неё этим ненастным утром - Престан её обнимал, и нежно с ней говорил. Кто узнал бы об этом в их школе, не поверил бы ни за что. Ну и пусть не верят. Зато это правда. И Сэм никогда не забудет жара его прикосновений. «Я чуть не сгорела дотла. Что было, если бы мы зашли дальше?».

А что, если она ему нравится? Но за что? – появилось сомнение. И Сэм, чтобы удостовериться, что она не такая уж и уродина последняя, решила хорошенько изучить черты своей внешности перед зеркалом в шкафу.

Сэм распахнула створки шкафа. Раскрытый чемодан лежит на дне шкафа. Из него торчат рукава кофт и бретельки лифчиков. Поверх чемодана громоздится куча нестиранного постельного белья. И поверх всего этого (как алмаз в помойной куче) лежит бордовая бархатная коробочка с кулоном, который Радосвет собирался подарить Прелесте, но в последний момент передумал по совету Сэм.

Сэм сделала шаг назад и, немного морщась, стала смотреть на себя. Росту явно не хватает… Сэм приподнялась на цыпочки. Вот так-то лучше. А лицо… Лицо как лицо, если убрать с него все дурацкие выражения, такие как испуг, недоверие, чувство собственной неполноценности. Сэм округлила глаза. А потом губы вытянула трубочкой и прижалась ими к зеркалу.

Вдруг её глаза вспыхнули яркой синевой, а щёки запылали румянцем. Сэм отскочила назад, затаив дыхание. Огляделась по сторонам, быстро соображая, что это - снова галлюцинации или ей показалось. Потом она искоса бросила взгляд в зеркало - там отражается её бледное лицо и ничьё больше.

Она снова приблизила своё лицо к зеркалу настолько близко, что кончик носа упёрся в него и расплющился.

- О, Престан, я люблю тебя! - пока губы Сэм оставались неподвижными, чьи-то чужие, всплыли над её собственными, только при этом они были призрачными и сказали эти слова.

Сэм дико вскрикнула и с силой захлопнула дверцу шкафа. А сама одним прыжком прыгнула на свою кровать, в секунду залезла под плед и там затаилась.

Сэм просидела под пледом, наверное, целых полчаса. Там уже нечем было дышать и хотелось почесать правую лопатку, но Сэм терпела.

Когда воздуха под пледом стало не хватать довольно ощутимо, Сэм осторожно приподняла краешек пледа и одним глазом посмотрела в комнату. Там никого не было.

- Напиши ему письмо, - произнёс голос в её голове.

- А у меня в голове голоса и я пойду к доктору Параноеву! - громко сказала Сэм, надеясь этим перебить автономную работу своей непослушной головы.

- Напиши ему письмо, - настойчиво требовал голос в голове Сэм.

- Ага, сейчас, - громко ответила Сэм самой себе. Она уже поняла, что болезнь прогрессирует.

- Напиши ему письмо! Напиши ему письмо!

- Заткнись! Всё! Хватит! - закричала Сэм.

- Напиши ему письмо! Напиши ему письмо! - требовал голос.

- Я никогда никому не пишу писем! Слышишь, ты?! И не собираюсь этого делать впредь! - кричала Сэм в тишину своей комнаты.

- Напиши ему письмо! Напиши ему письмо!

А в это время порывом ветра открыло окно в комнате, и холодный воздух сдул с письменного стола лист бумаги. И лист легко прошуршал к самой кровати, на которой сидела Сэм и безуспешно боролась с голосами в своей голове.

Сэм решила не поддаваться. Это – очередное обострение её недуга. Нужно просто потерпеть и всё пройдёт само по себе.

- Напиши ему письмо!

Створки окна забились о стену, а жалюзи с грохотом обрушились на пол.

- Напиши ему письмо, и я оставлю тебя в покое, - услышала заветную фразу Сэм.

- Это правда?

Ответом была лишь тишина. И Сэм от счастья хотелось плакать.

Сэм сползла с кровати, подняла лист с пола, который ждал своего звёздного часа у кроватной ножки, и села за письменный стол. Она открыла нижний ящик стола, достала оттуда цветные фломастеры.

- Здорово, ты напишешь письмо парню, которого любишь, цветными фломастерами, и он решит, что ему шлёт своё любовное признание первоклашка. Он и читать такое письмо не станет, увидит разноцветные каракули и бросит лист в топку, - поделился своими разумениями отголосок болезни.

- Мне больше нечем писать, - прошептала Сэм и приступила к написанию первого в своей жизни письма:

“ДОРОГОЙ ПРЕСТАН…”

- Поставь восклицательный знак, - посоветовал голос.

Сэм послушно прилепила на конце имени Престана восклицательный знак.

“… Я тебя очень люблю…”

- А где предисловие? «Дорогой Престан! Я тебя очень люблю», - иронично проворчал голос в голове. - Да это тоже самое, что написать - “Дорогой Престан! Женись на мне завтра”.

“…Меня очень тронуло твоё обращение со мной сегодня утром…”

- А его тронет понимание, что ты неправильно истолковала его поведение. Пиши, что ты его всегда любила, а не влюбилась только сегодня и только потому, что он тебя слегка приобнял.

“…Я хочу, чтобы ты знал, Престан, что я тебя очень люблю. Я тебя всегда любила. И я понимаю, что меня-то полюбить практически невозможно, но я всё равно пишу тебе это письмо. Только, пожалуйста, не смейся надо мной. Не надо этого делать. Если, Престан, я тебе хоть немного нравлюсь, то пожалуйста, скажи об этом завтра утром, на переменке. А если у меня нет никаких шансов, то ничего не говори мне, но и не смейся тоже. Просто оба сделаем вид, что я тебе никакого письма не писала. Я хочу, чтобы ты в любом случае знал только одно, Престан: я тебя люблю. Я никогда и никого в своей жизни не смогу полюбить так, как люблю тебя. Крепко целую. Сэм Пейпс”.

- Он что, умственно отсталый, твой Престан? Зачем в одной маленькой записке пять раз повторять одно и то же - “Я люблю тебя, Престан”. Боишься, что он не поймёт тебя с первого раза?

- Я написала письмо, теперь ты исчезни.

- Но ты ещё не опустила своё любовное послание в почтовый ящик. Ящик висит на двенадцатом корпусе. Конверт только не забудь купить у госпожи Сторожкиной. Там есть такие специальные конверты для срочной доставки.

Сэм, не произнеся больше ни слова, послушно пошла сбрасывать любовное послание. Спустившись вниз, она попросила у госпожи Сторожкиной конверт, который предназначен для переписки в пределах Мэнфилда.

- Двадцать рублей, - отчеканила вахтёрша, протягивая Сэм жёлтый конверт с тремя розовыми полосами в правом верхнем углу. Под полосами была наклеена марка с динозавром.

- Хороший знак, верно, Сэм? - напомнил о себе голос.

- Наверное, - вслух ответила Сэм, внешне оставаясь спокойной.

- Не наверное, а точно двадцать рублей, - нервозно произнесла вахтёрша. - Это потому так дорого, что это считается срочная доставка. Твоё письмо адресат получит уже к четырём часам, если ты отправишь своё письмо до часу дня. Если хочешь дешевле, то плати пять рублей, и письмо твоё дойдёт к концу этой недели. Так что же, ты будешь брать конверт за двадцать рублей? Или как?

- У меня нет с собой денег, - прошептала Сэм, смотря в глаза госпоже Сторожкиной.

- Хорошо, Сэм, потом отдашь деньги, - внезапно раздобрилась госпожа Сторожкина.

Сэм положила любовную записку в конверт, смачно наслюнявила клейкую полоску.

- Хватит облизывать всякую гадость. Можешь уже склеивать, - подсказал голос.

Сэм плотно соединила клеящиеся поверхности, положила конверт перед собой на стойку и растерянно прошептала:

- Я не знаю адреса…

- Сэм, ты пишешь письмо, не зная адреса? - с упрёком воскликнула госпожа Сторожкина. - Испортила конверт, но деньги за него тебе всё равно придётся вернуть!

- Пиши: город Мэнфилд, Нижняя Речка, поместье «Солнечная долина», Престану Каземирову, - снова вмешался голос. - И не забудь приписать: лично в руки. Знаешь ли, в некоторых поместьях обитают чересчур любопытные дворецкие. Они перехватывают письма, держат их над горячим паром, вскрывают и узнают все тайны.

- Вспомнила адрес? - спросила госпожа Сторожкина, видя, что Сэм что-то строчит на конверте её ручкой, которая лежала на стойке.

- Да, внезапно вспомнила, - кивнула Сэм.

- Почтовый ящик на соседнем жилом корпусе под № 12, - подсказала госпожа Сторожкина.

- Я уже знаю, - ответила Сэм.

 

Голос не обманул Сэм. Его не было. Стоило Сэм сбросить письмо в почтовый ящик, и голос исчез. Сэм несколько раз прислушивалась к себе. Но в голове была полная тишина, если не считать её собственных нормальных мыслей.

Но теперь Сэм бросало в жар каждый раз, стоило ей вспомнить, что она призналась Престану Каземирову в любви, и он скоро прочитает её письмо.

“Он будет смеяться уже сегодня вечером, а завтра будет смеяться вся школа. Боюсь, но после этого мне ничего другого не останется, как покинуть Мэнфилд”.

Сэм прилегла на кровать. Рассчитывала, что сможет уснуть. А перед глазами только Престан, который даёт почитать письмо всем её недругам.

«А что, если я ему всё же нравлюсь? Тогда нужно подготовиться. Нужно сделать всё, чтобы ему не разонравиться».

Сэм встала с кровати, приняла душ, промыла шампунем волосы на два раза, мучаясь тем фактом, что сейчас смывает все витамины со своей головы. Но у Престана обнаружилась дурацкая привычка – целовать девушек в макушку. Поэтому, теперь макушка Сэм просто обязана каждый день благоухать шампунем.

После душа Сэм сделала себе быстрый салат, поджарила два тоста. Потом всё это съела, ругая себя за то, что не воспользовалась своим даром и не поджарила хлебцы самостоятельно. Ведь дар нужно тренировать, каким бы он ни был. Потом Сэм выпила чаю с молоком и мёдом. Высушила волосы феном. И снова легла спать.

Вторая попытка заснуть вновь увенчалась полным провалом. Сэм лежала, закрыв глаза, а её воображение рисовало пугающие картины - вот она завтра приходит в школу, а школу начинает содрогать от хохота. Смеются все. Даже Карли и Гомер. Все тычут в неё пальцем и катаются по полу. И Сэм ничего другого не остаётся, как умчаться из школы прочь. Только, куда ей при этом мчаться? Сэм решила, что, наверное, лучше сразу мчатся прямо в аэропорт. А потом куда? Тогда лучше сразу в Африку. Стоп! Какая ещё Африка? …Но она туда, определённо, хочет. И что самое возмутительное, так это то, что она знает, какие на ощупь слоны и жирафы. Что за чушь…

Сэм промучилась три часа, но не поспала и одной минуты.

 

- Снова ешь в сухомятку, Престан, - прокряхтел старик Урюпа, застукав Престана на кухне, когда тот сам себе решил смастерить бутерброды. - Испортишь ты весь желудок этим. Разве это еда?

- Конечно, еда, - ответил Престан, не отрываясь от своего занятия.

- Нет, Престан, это не еда. Это - верный гастрит. Если ты будешь так питаться и дальше, у тебя разовьётся гастрит, - подытожил старик Урюпа, усаживаясь рядом на стул. При этом на всю кухню послышался хруст суставов старика Урюпы. - Батюшки, - поморщился от боли старый дворецкий.

Последние дни старик Урюпа совсем занемог: ревматизм замучил, перебои в сердце, колени крутит. А в больницу он всё равно не идёт. И при этом осмеливается Престану давать советы по сохранению здоровья, хотя сам не сегодня-завтра на части развалится.

- Ты мне лучше скажи, - хитро заулыбался старик Урюпа, растирая свои острые коленки, - когда ты меня познакомишь со своей девушкой, Престан? Мне бы так хотелось на неё посмотреть. Она, поди, красотка…

- Не знаю. То есть, для меня она, конечно же, красотка, а вот для всех остальных… Не знаю, наверное, она всё же на любителя.

- В прошлый раз так обидно - ты привёл в дом свою девушку, а я спал и ничего не знал об этом. Такая досада, что…

- Слушай, Урюпа, отец сегодня никуда не выходил из дома? - перебил Престан старика Урюпу.

- Никуда не выходил. Сидит в своём кабинете весь день. Просил соблюдать тишину. Так что ты тоже не шуми там, - предостерёг Престана старик Урюпа. - Господин Негодяев говорит, ему срочно нужно обмозговать одно делишко. Будешь идти по коридору мимо его кабинета, ноги поднимай повыше, не шаркай там особенно. Он хуже разъярённого зверя делается, стоит его невзначай отвлечь от раздумываний.

- Я ему не помешаю, - сказал Престан, накладывая на ломтики хлеба тонкие кусочки колбасы и огурца. «Тем не менее, ему придётся меня выслушать».

Ведь чем раньше отец обо всём узнает, тем больше времени у него будет на то, чтобы как-то с этим ужиться. Что ни говори, но женитьба сразу после окончания школы - слишком серьёзный шаг. Но сегодня как раз тот день, который рушил все принципы. Сейчас, конечно, господин Негодяев произнесёт свою коронную фразу - “если девушка беднее тебя, Престан, жди подвоха и не доверяй ей. Она, наверняка, думает с твоей помощью выбраться из нищеты”.

- Престан, так ты, действительно, не хочешь, чтобы я позвал месье Ксавье? Он бы тебе подогрел суп. Он приготовил сегодня рейнский суп, - сообщил Урюпа.

- Какая гадость, учитывая, что у меня необъяснимое отвращение к сельдерею, ещё с детства, - усмехнулся Престан.

- Да что ты говоришь, Престан? - хлопнул себя по коленкам старик Урюпа. - Я ж совсем забыл об этом! Я-то думал, что у тебя необъяснимое отвращение к цветной капусте! Это я попросил повара приготовить рейнский суп. Всё, теперь у меня ещё и маразм, ко всему прочему!

- Да не, не расстраивайся, - успокоил Престан старика Урюпу. - Я не голоден. Бутерброды я уже, считай, себе приготовил. Сейчас налью кофе, и всё будет в порядке. - Престан свои слова сопровождал действиями: вот он аккуратно разложил бутерброды на тарелке, налил себе горячий кофе.

- Тут для господина Каземирова конверт, - на кухню зашёл Вацлав - охранник дома. - Написано - “Лично в руки”, так что я насилу объяснил курьеру, чтобы он особенно не надеялся, что его пустят в дом, и что он сможет лично передать конверт в руки господину Каземирову. Кое-как вверил конверт мне. Уж я пообещал передать. Вот. - Вацлав - коротко-подстриженный парень с накачанными мышцами протянул конверт Престану.

- Ага, положи его на стол, Вацлав, - сказал Престан, намешивая в кофе сахар.

- Я, вот, кладу его сюда, - громко сказал Вацлав и осторожно положил конверт на стол, следя за тем, чтобы Урюпа не хватанул письмо и как бы невзначай не прочёл его первым. - Я уже положил.

- Я вижу, вижу, - отозвался Престан. - Можешь идти, Вацлав.

Вацлав помялся на месте, не рискуя оставить принесённое им наедине с Урюпой. Но делать нечего, невозможно же так до ночи стоять. И он ещё раз осмелился намекнуть Престану, чтобы тот не забыл про конверт.

- Господин Каземиров, там написано - “Лично в руки”, - сказал Вацлав.

- Я понял, Вацлав. Можешь идти.

- Он понял! - Старик Урюпа чуть ли не завизжал, почуяв недоверие к себе со стороны охранника Вацлава. Тем не менее, глаза от конверта не отрывает.

Престан кинул конверт на поднос с бутербродами и кофе и направился наверх, к себе в комнату. Урюпа от досады поджал губы.

Проходя мимо кабинета отца на первом этаже, Престан на пару секунд остановился, стараясь через дверь уловить душевное состояние отца. Но на сей раз из-за двери не было слышно громких телефонных разговоров, швыряния скомканных бумаг на пол.

Престан поднялся по парадной лестнице на второй этаж, поставил на столик в коридоре поднос и открыл дверь в свою комнату, которая мало чем напоминала комнату семнадцатилетнего парня. На стенах полосатые тканевые обои зелёного цвета, на потолке лепнина, большая дубовая кровать с покрывалом из гобелена, тяжёлые шторы на окнах, комод с часами. Но на стене плазменный телевизор последней модели. Престан здесь почти никогда не жил, если не считать его детства. Сначала он учился в частной школе в Лондоне, потом отец настоял на переводе в мэнфилдскую школу, и Престан два года проучился в Санкт-Петербурге. Потом два года в Новосибирске. А затем Тинториус. И только в этом учебном году он вернулся в Мэнфилд, но обстановкой в своей комнате на свой вкус ещё не занялся. Если вообще до этого когда-нибудь руки дойдут. Потому что иногда он вообще по несколько дней не появляется дома. В учебном городке у него есть своя комната, так что даже никто в школе и не догадывается, что у Престана в Мэнфилде есть семья и дом. Единственное, что выдаёт его пристрастия в этой комнате - это арбалет, который висит над комодом. Старинный. Тот самый, которым когда-то ранила Дана своего мужа.

Престан сел на кровать. Включил телевизор, поставил локти на колени и задумался. Может, отложить разговор на завтра? Хотя, можно вообще ничего не говорить. Можно пожениться втайне, не рассказывая об этом ни единой душе, и куда-нибудь уехать. Но тогда на что жить? Им придётся трудно. И непонятно, сможет ли он в таком случае получить хоть какое-нибудь образование. О поступлении в университет придётся забыть. Оплачивать учёбу в университете он не сможет, даже если устроится сразу на десять работ. А та, на которой он собирается жениться, наверняка не привыкла жить, во многом себе отказывая. Ей нужно хорошо одеваться, хорошо питаться. Ещё не известно, какие у неё на самом деле запросы. Её скромность может оказаться лишь издержкой жизни без нужды. Но вот они с ней окажутся в реальных суровых условиях…

Нужно подготовить отца… Со временем он успокоится, свыкнется с идеей женитьбы сына в семнадцать лет. Поможет им встать на ноги. Тем более, что в последнее время отец чем-то доволен. И нужно пользоваться моментом. Тогда он, хотя бы, орать будет не слишком долго.

Отец Престана был ещё сравнительно молодым мужчиной, но в общении на всех производил неприятное впечатление старого скупердяя. Впрочем, это относилось лишь к общественности. Лично для себя господин Негодяев не жалел ничего. Он окружил себя самыми лучшими вещами. Всё в его доме очень строго соответствовало викторианскому стилю. Даже подставки для ручек и карандашей.

Престан съел свой ужин, не переставая думать о своей избраннице. Потом он принял душ, переоделся. Всё это время мысли только о ней.

Он спустился на первый этаж и подошёл к двери кабинета. Постоял там некоторое время, собираясь с духом, и осторожно, без предупреждения, вошёл в кабинет. Отец стоял у открытого сейфа, спиной к двери.

- Папа, - сказал Престан.

- Престан?! - господин Негодяев отскочил от сейфа, впёрся безумными глазами в Престана. - Ты давно здесь?

- Я только что зашёл. И я хотел тебе сказать, что в субботу собираюсь …навестить маму, и просто подумал, что ты должен об этом знать, чтобы потом не было лишних вопросов. Ты же всё равно об этом узнаешь. Поэтому я тебя просто ставлю в известность.

- Твоя мама умерла, Престан. - Господин Негодяев посмотрел на своего сына с неподдельной жалостью. - Она умерла очень давно.

- Я это знаю, - Престан вовремя сдержался, а то он хотел так крикнуть, что это вряд ли понравилось бы отцу. - Я хотел сказать, что в субботу иду в фамильный склеп. Я как приехал, так ни разу ещё не ходил к ней.

- Престан, зачем тебе омрачать жизнь посещением таких мест? - вздохнул господин Негодяев. - Тем более, она никогда не заботилась о тебе. Предпочла пребывать в наркотическом опьянении. Незачем тебе ходить туда, сынок. Это очень мрачное место и…

- Она же моя мама, - Престан старался говорить как можно ровнее и мягче, чтобы самому успокоиться и не дай бог не вцепиться в лицо этому отъявленному и бесчувственному негодяю, коим является его родной отец. - Я думал, ты понимаешь это. Все люди посещают могилы умерших близких.

- Сынок, сынок… - Господин Негодяев быстро обернулся на открытый сейф и прикрыл его своей спиной. - Оставь мёртвое мёртвым. К чему рыдать на чужих костях, горевать о потерях. А в субботу у нас приём. Ты ведь не забыл? Давай дадим понять всем этим людям, что мы к ним относимся с уважением, что мы не плюём в лицо традициям. Как никак, они пощадили тебя, несмотря на твой прокол. Вспомни об этом, пожалуйста, и никогда больше не забывай. Кстати, как твои дела в братстве? К тебе там хорошо относятся?

- Нормально. Пап, я хочу кое кого пригласить на этот вечер, если, конечно, ты не будешь против. Я знаю, ты будешь против, скорее всего, но раз я обещаю присутствовать на этом дурацком приёме, то мне будет легче это пережить, если она будет рядом.

- Кто она? Она из приличной семьи? - Господин Негодяев сощурил свои и без того хитрые глаза, отчего стал похож на мошенника.

- Я не знаю, папа, - ответил Престан.

- Как это ты не знаешь! Что ты вообще, в таком случае, о ней знаешь?

- Она из нормальной семьи. “И я на ней женюсь”.

- Это та девчонка, которая одевается так, что можно подумать, что у неё все умерли в один день? Ха-ха. Сын, так это та девчонка? Её зовут…, её зовут…, чёрт, забыл как её зовут, - господин Негодяев был рад, что ему удалось в который раз показать полное пренебрежение к человеку, к которому Престан испытывает нежные чувства.

- Её зовут Прелеста, - терпеливо подсказал Престан.

- Ах, да, Прелеста… Прелеста Тараканова.

- Комарова, – терпеливо подсказал Престан.

- Теперь вспомнил. Так ты её хочешь пригласить?

- Уже неважно, - Престан отвёл взгляд в сторону. - С таким отношением к моим друзьям, мне вообще не стоит знакомить их с тобой.

- Престан, будь осторожнее, - господин Негодяев тяжело вздохнул. Он никогда не был толстяком, но, несмотря на это, любил тяжело вздыхать. - В наши дни нужно долго присматриваться к девушкам. У всех у них одно на уме: найти богатого дурака и поскорее выйти за него замуж. В твои годы, Престан, я был умнее, чем ты, и понимал, что если мне не удастся найти девушку, пока я беден как последний оборванец, то тем более не смогу им верить, когда у меня будет куча денег. - Господин Негодяев присел на рядом стоявший с сейфом антикварный стул. - Я же специально одевался в рваньё, как бродяга, и в таком виде не стеснялся знакомиться с девушками.

- И со многими ты познакомился в таком виде?

- С твоей матерью, - усмехнулся господин Негодяев и добавил: - Которая меня позже подстрелила, не чувствуя ни стыда, ни сожаления.

Теперь пришла очередь усмехаться Престану. Господину Негодяеву это не понравилась, и он решил поменять тему:

- И вообще, сын, давай не будем ворошить малоприятное прошлое. Сегодня такой хороший вечер. А через неделю мы станем богаче на пятьсот миллионов евро, если Бог даст, конечно. Что-то мне не нравится во всей этой истории с переносом аукциона на день раньше…

- А что такого должно случиться через неделю, что ты станешь настолько богаче? - не понял Престан.

- Аукцион! - гордо произнёс господин Негодяев. - Чем ты слушаешь, Престан? Аукцион! Я две последние недели только об этом и говорю.

- Решил продать недвижимость на островах? - предположил Престан.

- Нет, мой сын точно или глухой, или дураком прикидывается, - выказал подозрение мэр. – Я же об этом только и говорю! Чем ты слушаешь, Престан?

- Я не слышал тебя, - согласился Престан.

- Так вот… У меня здесь кое-что припасено, ещё со времён нашей дружбы с профессором Купоросовым. Абсолютно бесполезная вещица, но некоторые за неё готовы всё отдать. Не понимаю я этих чудаков. Говорят, там некая таинственная надпись. Я сколько не смотрел даже под лупой, ничего не увидел. Абсолютно гладкая поверхность. - Господин Негодяев тяжело поднялся со стула, протянул руку в сейф, достал оттуда что-то блестящее и плоское, положил на ладонь и подбросил в воздух. Блестящая вещица красиво перевернулась в воздухе и приземлилась точно на ладонь господина Негодяева, ослепительно сверкнув, хотя свет в кабинете был тусклым. - И на кой чёрт мне эта железяка, про которую я совсем ничего не знаю? Название у неё, конечно, интригующее – «Чёрная Пентаграмма». - Господин Негодяев чуть не сплюнул на пол от досады, не заметив, как изменился в лице Престан. - Одно название. Она даже не чёрная, а серая. Так что, сынок, продадим эту историческую ценность и заживём ещё лучше прежнего. Пускай другие дураки высматривают там всякие надписи, а нам и так неплохо живётся.

- Ты выставляешь на аукцион «Чёрную Пентаграмму»? - Престан не мог представить, что в их доме всё это время находилась столь ценная вещь. – Но это же… средоточие пяти стихий и секрет магии!

- Глупости всё это! - Господин Негодяев тряхнул головой. - Давай прекратим разговор на тему - “чудеса”. Для меня это просто то, что может мне принести много денег. - Господин Негодяев прищурился, рассматривая на своей ладони Пентаграмму, ярко-поблёскивающую в полумраке.

- Значит, ты хочешь её продать? - ещё раз спросил Престан, находясь под воздействием ошеломительной новости. – И тебя уже ничто не убедит этого не делать?

- Ясное дело. - Господин Негодяев стал посмеиваться. Со стороны могло показаться, что он сам себе рассказывает смешные истории, а потом сам же на ними смеётся. - Занятная вещь происходит - какая-то железяка, а стоит баснословно, в то время как один из моих островов со всеми постройками на нём и даже с электростанцией никого не заинтересовал.

- Папа, ты в своём уме - продавать Пентаграмму? Лучше отдай её на изучение учёным. Или музею… - посоветовал Престан.

- Отдать музею? Престан, лучше ступай к себе в комнату, отдохни там малость. Что-то ты совсем плохо соображать стал в последнее время. Отдать в музей «Чёрную Пентаграмму»! Надо же такое придумать!

- А сколько ты сам за неё выложил? - поинтересовался Престан.

- Нисколько. Так что, делаю деньги буквально из воздуха, - похвастался господин Негодяев, возвращая ценность в сейф. - Но профессор Купоросов сказал, что это бесценная вещица. И деньги мне позарез нужны. На покупку башни мне их явно не хватает, - с беспокойством произнёс господин Негодяев.

- Какой ещё башни? - не поверил своим ушам Престан. Он, конечно, что-то слышал о продаже башни Мешер, но неужели отец говорит именно об этой башне.

- Той самой, у которой множество подземных ходов, через которые можно оказаться в любой точке земного шара, - напомнил господин Негодяев своему сыну.

- Ты и так можешь оказаться в любой точке земного шара, стоит только сказать пилоту, куда именно тебе нужно, - подсказал Престан.

- Сын, ты совершенно ничего не понимаешь. Ты у меня вообще какой-то недогадливый. Как ты можешь не понимать, что это …власть! Можно будет столько дел провернуть! Ведь ни у кого нет доказательств, что там множество ходов! А если они там, и вправду, есть, то это позволяет мне создать свою собственную подземную империю! - Господина Негодяева стало заносить слишком в дальнее плавание. Собственная подземная империя! - А коли о тех подземных ходах и тоннелях никто не знает, то мне и лучше. Я там смогу делать всё, что захочу!

- В том числе и печатать фальшивые деньги, - не смог сдержать свой язык Престан.

- Сын, ты переходишь все допустимые границы! - вспыхнул господин Негодяев. - Не имел я отношения к той преступной организации и точка!

- Ладно, ладно, не имел, так не имел, - успокоил отца Престан. - Только я вот что подумал: если всем будет достоверно известно, что в башне есть подземные тоннели, каждый твой шаг по использованию их будет тщательно проверяться службой государственной безопасности. Ты будешь связан по рукам и ногам… так или иначе.

- Ты прав, сын. И поэтому профессор Купоросов выступит за день до аукциона на телевидении, и скажет, что в башне только один ход, в пределах Мэнфилда. Цена башни при этом значительно снизится, а мне это только на руку. А может и не снизится… Исаев располагает большими средствами, чем я. И это меня убивает.

- Тем более, не участвуй в этом аукционе. Незачем фигурировать там в одном списке с известным террористом.

Но господин Негодяев словно не слышал Престана.

- Этот прохвост давно положил глаз на башню. Уверен, это он поспособствовал тому, чтобы аукцион перенесли на день раньше. Представь что будет, если в этот день первым лотом выставят башню? Тогда её купит Джамалдин Исаев! Этот прохвост и злодей! - со злостью выжал из себя последние слова господин Негодяев. - Зато потом, все будут удивляться - почему в мире так много зла? Да только потому, скажу я им, что вы позволили этому террорюге заполучить башню. А что вы все хотели? - спрошу я их. Продали Исаеву весь мир на аукционе, а теперь плачете! Гораздо безопаснее будет для всех, если эту башню куплю я.

Престану не нравилась затея отца - стать владельцем бесхозной рухляди и при этом, возможно, потерять всё. Но Престан решил промолчать на этот счёт.

- Ладно, сынок, приглашай кого хочешь на этот приём, хоть свою Прелесту, хоть кого-то ещё, - буркнул господин Негодяев, закрывая сейф. - Главное, будь вежлив с гостями.

- Спасибо, - сухо поблагодарил Престан отца.

- Я слышал, у вас сегодня намечается что-то незапланированное. Это так? - спросил господин Негодяев Престана.

- Если ты имеешь в виду внеочередное собрание братства, то да, - ответил Престан, посмотрев на свои наручные часы. - Через полчаса.

- И ты ещё не привёл себя в надлежащий вид? - Господин Негодяев слишком близко к сердцу воспринял несобранность Престана, раз уж дело коснулось святого для него самого, но не для Престана. - Престан, так нельзя. Ты разлагаешь дисциплину и порядок, которые складывались десятилетиями в этой организации.

- Ещё полчаса, - начал оправдываться Престан. - Я успею собраться. Тем более, что мне до штаб-квартиры два шага…

- Иди. Никто не должен подумать, что тебе плевать на устав братства. Люди должны научится верить тебе. Хорошо, что тебе верит на сегодня хотя бы Гомер. Твой кузен получил серьёзное повышение, и ты теперь должен быть его правой рукой. Что ему нужно, тут же ему это предоставляй. Пусть почувствует, что без тебя он словно без рук. – Мэр мечтательно уставился куда-то в сторону. - Вот и ты достиг бы такого почёта…

И тут Престан вспомнил, что так и не поговорил с отцом о том, из-за чего вообще зашёл в его кабинет.

- Папа, я вообще-то хотел у тебя кое-что спросить. Вернее…, хотел тебе просто сказать… Вернее, поставить перед фактом, что…

- Извини, сын, но я очень занят, да и у тебя есть дела, насколько мне известно, - строго напомнил господин Негодяев и начал демонстративно ворошить бумаги на столе, как будто ищет что-то важное, а Престан стоит тут над его душой и вовсю мешает. - Иди, иди, Престан. Не путайся под ногами.

Престан, вернувшись в свою комнату, переоделся в тёмно-серый костюм с бордовым галстуком. Потом сел на кровать, откинулся назад и закрыл глаза. А когда он их открыл через пять минут, то только тогда и заметил на подносе тот самый конверт, который для него на кухню принёс охранник Вацлав.

 

Сэм всё же смогла немного поспать. Она бы и больше поспала, но в коридоре появился Красимил Сырников, который имел одну привычку, делающую его невыносимым в условиях общежития - когда он идёт с тренировки, то стучит мячом по стенам и по чужим дверям. Вот и сейчас его мяч отскочил от дверей Сэм.

И теперь все её мысли снова стали хороводить вокруг Престана Каземирова и того злополучного письма. Сэм уткнулась лицом в подушку и зажмурилась. Наверное, Престан уже получил её любовное послание. Нет, Сэм завтра определённо в школу не пойдёт. Она теперь вообще никогда в школу не пойдёт.

Потом Сэм вспомнила, что она задолжала госпоже Сторожкиной двадцать рублей за конверт для срочной доставки по Мэнфилду. Сэм сползла с кровати, достала из кармашка своего школьного рюкзака деньги, нацепила на себя кофту со сломанной молнией и вышла в коридор.

Госпожи Сторожкиной на месте не было. Это не редкостный случай, когда её нет на своём месте. Когда она нужна, её никогда нет. Но когда тебе необходимо, чтобы её там не было, она обязательно сидит там, где ей и положено, да к тому же ещё всё подмечает.

Сэм подошла к вахтёрской стойке. Заглянула за неё зачем-то. Потом постояла рядом и подождала госпожу Сторожкину. Сэм прождала так минут пять. А потом зашла за рабочее место вахтёра, уселась на стуле, взяла там чистый лист бумаги и карандаш, и написала:

“Госпожа Сторожкина, я Вам возвращаю деньги за конверт. Я Вас ждала, но Вас долго не было. Сэм Пейпс”.

Сэм положила деньги на листок и уже приготовилась уходить…

- Боже мой, как мне надоели эти порядки, - это был голос Элли. – Я ни в коем случае не жалуюсь, конечно. Но эта срочность меня застала врасплох.

Сэм машинально нырнула под стол госпожи Сторожкиной.

- Мне вообще пришлось уйти с тренировки по футболу на полчаса раньше. Тренер недоволен. Он мне в спину прокричал, что таким макаром я окажусь на скамье запасных. Раскомандовался, кретин…- раздался мальчишеский бас и Сэм тот час узнала в этом голосе голос Эрика Злобина. – Зато Сырникову он ни слова не сказал, когда тот ушёл пораньше.

- У тебя снова на мобильном ни гроша! Эрик, как так можно? - голос Элли.

- Да вон, позвони с вахты, - подсказал Эрик.

- Неудивительно, что я никогда не могла до тебя дозвониться из Тинториуса, - проворчала Элли.

“Из Тинториуса?”, - сердце Сэм громко забилось. Это может значить только одно, …что Элли и Эрик давно знакомы.

- Нам несказанно повезло, что по счастливой случайности школу в Тинториусе расформировали, и я оказалась здесь. Потому что, если бы этого не случилось, нашим отношениям давно бы пришёл конец. И это случилось бы по твоей вине, Эрик!

- Сейчас узнаем, чего нас собирают внепланово, а потом снимем номерок в мотеле…

- Вот уж нет! - отдёрнула Эрика Элли. – Мне сейчас не до этого!

- А что такое? - спросил Эрик. – Что случилось то?

- Ничего, - буркнула Элли.

Потом кто-то из них взял телефонную трубку и стал набирать номер.

- Добрый день. Вы можете прислать машину к частной мэнфилдской школе? Как можно, быстрее, пожалуйста. К южным воротам. Да, спасибо. – Элли вернула трубку на место. - Сказали, что машина будет через десять минут.

- Слушай, а где эта старушка? – поинтересовался Эрик. - Может, умерла и свалилась под стол? Давай, заглянем.

- Хватит дурачиться, Эрик. Пойдём уже, - отдёрнула его Элли.

- Всё гадаю, зачем нас собирают? - уже на выходе снова спросил Эрик свою спутницу. - Неужели, из-за Франкс? Но я слышал, с ней уже всё ясно…

- С ней, и вправду, всё ясно. Я полагаю, что это всё-таки из-за Пейпс.

У Сэм челюсть отпала. Но это замешательство у неё длилось не слишком долго. Когда входная дверь за Эриком и Элли захлопнулась, Сэм кинулась за ними. Куда они так спешат? Кто их может собирать? Сэм осторожно открыла дверь, высунула на улицу свою голову. Эрик и Элли ещё совсем близко.

Сэм сделала щель поменьше, не спуская глаз с этих двоих.

Через две минуты они ушли уже на такое расстояние, что Сэм могла выйти из жилого корпуса. И она решила за ними проследить.

Эрик и Элли шли быстро. Они вышли за центральные ворота школы и остановились у лотка с журналами. Сэм спряталась за дуб и затаилась. Она беспокоилась, что кто-нибудь её сейчас увидит и поздоровается с ней. Но Сэм повезло.

Вскоре действительно подъехало такси и забрало Элли и Эрика. И лишь в этот момент Сэм сообразила, что на этом весь её шпионаж закончился. Ведь чтобы проследить за Элли и Эриком, нужно ехать за ними. Но Сэм такси не вызывала. На автобусе за этими двоими не угонишься. А Элли и Эрик могут ехать куда угодно, и не обязательно их маршрут совпадёт с маршрутом автобуса. А на такси у Сэм и денег с собой нет. У неё даже на автобус нет денег.

Сэм выскочила на дорогу и расставила руки в стороны. В уши ударил скрежет тормозов. Сэм отвернулась и зажмурилась.

- Ты вообще в своём уме?! - ошарашено спросила женщина средних лет, управлявшая этой машиной. У неё были длинные распущенные обесцвеченные волосы, а на носу очки в крупной оправе. – Ты зачем бросаешься под колёса?!

- Подвезите меня, пожалуйста! - Сэм подскочила к машине и рванула на себя дверцу.

- Э-э-э, нет, нет, постой. – Женщина опешила ото такой наглости.

- Умоляю Вас, езжайте, пожалуйста, за тем такси, ой, оно сейчас завернёт и скроется из виду! Пожалуйста, поторопитесь! Это вопрос жизни и смерти!

- А что случилось? – отойдя от гнева, спросила женщина.

- Вы только езжайте, а я Вам всё расскажу, - наобещала Сэм. - Это ужасная история! – Машина двинулась. - Моему другу стало очень плохо. Потому что он болен. – Сэм замолчала.

- Чем болен? – спросила женщина.

- А-а…, ну, у него что-то с печенью. И тут у него кризис начался. Он сам вызвал себе такси, чтобы поехать к доктору, а страховой полис забыл. – Сэм для надёжности потрогала свой карман на кофте, делая вид, что там лежит документ.

- Боже мой. - Женщина и прибавила газу. - Мы должны успеть. В какую больницу направляется ваш друг?

- Не знаю. Только он сам знает, куда ехать, - ответила Сэм. - Извините меня, пожалуйста, что я к Вам ворвалась.

- Не надо извиняться, - улыбнулась женщина. - Ты поступила очень благородно. Только при этом ты сильно рисковала своей жизнью.

Когда машина притормозила на одном из светофоров, Сэм заметно занервничала. «Лишь бы они не обернулись».

Элли тут же обернулась. И Сэм в одну секунду съехала по сиденью вниз, потому что такси Элли и Эрика стояло впереди той машины, в которой она сидела.

- Что с тобой? - спросила женщина.

- Я так беспокоюсь, что мы не успеем… - прошептала Сэм.

- Да мы ещё сможем их обогнать, - весело отозвалась женщина. – Знать бы только, что это за больница. - Женщина весело подмигнула Сэм, и машина тронулась.

Минут через пятнадцать женщина стала о чём-то догадываться. Она стала озираться по сторонам, и вскоре её лицо стало совсем недовольным. Если она местная жительница, то, наверняка поняла, что там, куда они заехали, нет никакой больницы.

- Ты меня разыграла, - она лишь это произнесла.

- Нет! Это - правда. Он умирает…

- Зачем ты врёшь даже сейчас? Я же всё понимаю…

- Что? – Сэм боялась взглянуть на женщину за рулём.

- Твой мальчик уехал с другой девочкой, и ты ревнуешь. – Женщина обернулась на Сэм и посмотрела на неё почти что ласково. – Ты злишься на него?

Сэм пожала плечами, не зная, что и сказать.

- Ты злишься, - сама подтвердила свои слова женщина. – И правильно делаешь. Злись. Только не держи это в себе. А лучше кричи. Прямо сейчас, если хочешь. Знаешь…, я прожила с мужчиной семь лет и думала, что знаю его. Но однажды вернулась после работы домой. А дома ни мужчины, ни украшений, ни шубы, ни денег… Послушай, кто твой парень, если он живёт в этом районе? В самом фешенебельном районе Мэнфилда…

Сэм стала всматриваться в архитектуру построек. Да, это вам не тиксоновский пригород. Может, и там, и здесь люди одинаково обеспечены финансово, но в Тиксоне на сто процентов стиль модерн. А здесь сплошь викторианский стиль, неоготика. Направо и налево роскошные особняки. Двух и трёхэтажные, с хорошо продуманными зонами отдыха. Обнесённые прочными металлическими заборами. Один особняк был с высоким кирпичным забором, и только неоготические шпили указывали на то, что за ограждением всё же есть дом.

- Они остановились…, - сообщила женщина. - Наверное, лучше сделать вид, что мы за ними не едем. Давай, притормозим подальше, как будто мы в соседний особняк приехали. Боже, какая роскошь… Пригнись-ка, давай, быстрее, а то девка головой вертит! Направляются к дому… Остановились… Нет, снова пошли. Но куда? Вдоль заграждения… О, там, наверное, есть вход… Всё, можешь сесть нормально. Их уже не видно. Намерена за ними следить?

- Наверное, да, - смущённо произнесла Сэм, выползая откуда-то снизу и чувствуя себя невероятно глупо.

- Удачи тебе, - произнесла женщина. - Только знаешь что…

- Что?

- Если ты всё-таки его любишь, можно закрыть на это глаза. Закрыть глаза на измену. В итоге, они все это делают. А его разоблачение не прибавит тебе баллов. Ты просто останешься одна. Поверь мне…

- Да, нет… Я уже решила. – Сэм даже не осмелилась поднять глаза на свою собеседницу. Какой позор даже говорить об этом!

- Может, тебя всё-таки подождать?

- Нет, что вы! Не надо.

- Ладно, - отозвалась женщина. - Всего хорошего.

- Спасибо, - прошептала Сэм.

Так Сэм оказалась в незнакомом ей районе города.

И ещё она стала мёрзнуть, потому что солнце в этот день так и не показалось на сером осеннем небе.

Сэм присела на корточки у каких-то кустов, обхватила себя руками, и стала с тоской смотреть на дорогу. Сэм представляла, что вот-вот появятся Элли и Эрик. Но что дальше? Что она им скажет? Выскочит к ним на дорогу и спросит: “Что вы задумали против меня?”. Так они ей и скажут.

Так хочется домой, в свою комнату. Там, конечно, как в ночлежке для бездомных, но зато тепло. И в этот момент всё тело Сэм пронзило отчаяние. Она без денег, без мобильного телефона. Никого здесь не знает. Как же теперь она сможет добраться до своей тёплой комнаты?

Сэм поднялась. Пошла вдоль бесконечного кирпичного забора. Как будто целую вечность шла. Уже в голове мелькает мысль, что это просто забор, а за ним ни единой живой души. Но как туда проникли Эрик с Элли?

Вот оно! Толстые металлические пики… Главные ворота. Есть звонок. Но не успела она к нему и руку поднести, как тут же её громко спросили:

- Вы говорите с охраной поместья «Солнечная долина». Изложите причину Вашего визита. – Это был громкоговоритель.

- Извините, я здесь заблудилась. Вы мне не подскажете, чей это дом?

- А тебе чей дом нужен, девочка? - грубо спросил её кто-то. Видимо, там ещё и скрытая камера есть, и они поняли, что говорят с обычным подростком, с которым можно не церемониться.

- Мне? Я не знаю, - тихо пробубнила Сэм, но её всё равно услышали.

- Девочка, уходи отсюда. Здесь тебе не притон, чтобы разгуливать вокруг него и тревожить людей.

- А Вы мне можете вызвать такси? - громко спросила Сэм.

- Нет, уходи отсюда! - кто-то за воротами был чрезвычайно грубым человеком.

- Вы, наверное, охранник? - спросила Сэм.

- Я сказал, уходи!

- Мне нужна помощь! - крикнула Сэм.

- Я сейчас вызову полицию!

- Хорошо, вызовите полицию, - согласилась Сэм. – Вызовите хоть кого-нибудь.

- Слушай, ты! У меня есть оружие, и есть должностные обязанности! И если ты сейчас не уберёшь свою задницу отсюда подальше, я по тебе открою огонь, причём без предупреждения. Учти, это - дом мэра города, и тебе сейчас не поздоровится. Так что, выбирай…

- Здесь живёт Престан Каземиров?! - закричала Сэм, быстро сообразив, что это дом Престана. - Я могу его увидеть?! Он меня знает! Вы его спросите, он меня знает! Скажите ему, что здесь Сэм Пейпс! Он меня знает! Мы с ним в одной школе учимся!

- Мне приказано никого сегодня в дом не пускать. Здесь сегодня никого не ждут, поэтому считаю до трёх…

Сэм стукнула кулаком по металлу и попятилась назад. Но тут же быстро вернулась на место и нажала кнопку звонка.

- Так ты ещё не ушла? - спросил её охранник дома по громкоговорителю. - Тебе, что, нестерпимо хочется больших проблем?

- Откройте! Я не чужая! - крикнула Сэм. – Я…, я…, я - невеста Престана Каземирова! - У Сэм уши, наверное, стали вишнёвыми от такой бессовестной и невероятной лжи.

- Невеста? Невеста Престана? - переспросили её.

- Да.

- Хм…

- И знаете что…, Престан мне сто раз говорил, что когда мне будет необходимо, я могу прийти к нему, и меня пустят в любое время дня и ночи, - снова соврала Сэм. -

- Мы видели его невесту, - ответили ей.

“Они, наверное, видели Карли”, - подумала Сэм.

- Да, у него была раньше другая невеста, но они уже не встречаются. Теперь его невеста я.

В ответ тишина.

- Поверьте же мне! - отчаялась Сэм.

- Раз ты его невеста, ты должна знать кое-что такое… В общем, ответишь правильно, пустим. …Как звали его маму?

- Дана! Её звали Дана! - Сэм на радостях чуть в обморок не свалилась. Такое везение - её спросили именно то, что ей поведала Прелеста. – Она однажды пригвоздила мэра арбалетом и он…

- Этого достаточно, - прервали Сэм и ворота в то же мгновение отъехали в сторону.

Сэм увидела самый красивый дом в своей жизни. Даже не дом, а замок.

Она шла по аккуратной широкой дороге, усаженной розовыми кустами, и освещаемой чёрными фонарями, которые держали в руках скульптуры девушек. А дверь в дом ей открыл какой-то старикашка на подкашивающихся ногах и в потёртой коричневой жилетке.

- Невеста Престана, значит? - поморщился он, только завидев Сэм. Похоже, его уже предупредили.

- Да, - стыдливо ответила Сэм.

- Его комната наверху. Поднимись по той лестнице, - махнул в сторону парадной лестницы старикашка. В доме было темно. Но окна с готическими арками впускали немного вечернего света, который и освещал лестницу. - Сам Престан ненадолго отлучился. Может, уже через час и прибудет. - Старикашка издал звук, похожий на хмыканье, но тут же кашлянул. Потом ещё раз внимательно посмотрел на Сэм, поморщился. Но тут же почесал себе нос. Он был явно чем-то разочарован.

- Я подожду, - сказала Сэм, усиленно соображая: Престана нет дома, а Эрик и Элли пришли к нему и их пустили. Какая нелепость. И какие у них могут быть общие дела? Ладно, Престан и Элли оба из Тинториуса. Но Эрик? Он здесь на правах друга Элли? Но при чём здесь сама Сэм, если речь шла о ней в коридоре общежития? «Скорей бы увидеть Престана и пожаловаться ему на Элли с Эриком».

- Не желаете здесь раздеться? – спросил старик.

- Раздеться? – не поняла Сэм.

- Ну, кофточку свою снять и повесить вот сюда. – Старик ткнул пальцем на декоративные деревянные крючки, висевшие рядом с зеркалом в полный рост.

- Э, нет, спасибо. – Сэм помнила, что у неё под кофтой дурацкая футболка.

Старик пожал худенькими плечами и удалился, не сказав больше и слова.

Но Сэм не поднялась наверх. Только старикашка исчез за углом, она пошла бродить по дому.

Холл был очень просторный. Здесь кто-то на славу потрудился, продумывая каждую деталь интерьера. Вот пол. Он сразу из нескольких пород дерева. Этим и можно объяснить столь сложный геометрический орнамент. Сэм осторожно ступила на квадратный ковёр зелёного цвета, приближаясь к камину, сделанному из чёрного гранита. Камин без вычурности, в классическом стиле. На Сэм повеяло теплом и она пошла уже смелее, чтобы поскорее отогреться у огня. Огонь не был прикрыт экраном. Зато сам камин отгородили металлическим заборчиком, выкрашенным в чёрный цвет.

Погрев руки, Сэм пошла глазеть по сторонам. Она провела рукой по стене. Она из гобелена с изображением папоротника. Поверх гобелена в треть высоты стены были прикреплены панели из ценных пород дерева с неброским орнаментом.

Вдоль стен такое множество картин, что Сэм не смогла и на одной из них задержать свой взгляд в полной мере. Но понятно было одно – все они соответствовали общей тематике интерьера. Портреты и пейзажи. И ни одной картины с современной темой или абстракцией. Да, этот мэр Негодяев явно не поклонник Пикассо. Рамы у картин не выделялись на общем фоне и были тяжеловесными и коричневыми.

Тут Сэм подскочила на месте и у неё даже коленки подогнулись. Пока она любовалась обстановкой в доме, в который она проникла незаконным путём, пробили настенные часы. Сэм к такому не привыкла. У них дома в Тиксоне все часы беззвучные. А здесь такой бой раздался, что в пору сознание терять. Сэм медленно подошла к часам. Они очень большие, с золотым обрамлением, и римские цифры тоже золотые. Стрелки часов показывали, что сейчас восемь вечера.

Сэм решила, что экскурсия закончена. И пора бы подняться к Престану. Но во всём доме полумрак и Сэм не смогла понять, откуда она пришла и где та самая парадная лестница, на которую ей указал старик.

Сэм принюхалась. Пахло едой. И такой аппетитной и домашней, что у неё голова закружилась. Она, как настоящая собака, пошла по запаху, не сбавляя шагов. Перед ней выросла слегка приоткрытая дверь.

«Не иначе как кухня».

Сэм просунула в проём двери свой нос. На плите стоит несколько кастрюль и сковородок. Но из людей никого нет. Из посуды вырывается горячий пар, а это значит, что неподалёку всё равно кто-то есть. Просто, наверное, повар куда-то вышел на минутку.

Сэм зашла в помещение. И здесь было так тепло и уютно, что у неё появилась в голове ненормальная идея – остаться на этой кухне жить. В духовке что-то запекается. На столе стоит салатница с приготовленным салатом «Цезарь». И Сэм не удержалась. Она прямо пальцами подцепила салат и отправила себе в рот. Потом она сделала это ещё раз. Однажды тоже самое Сэм проделала прямо на глазах у Дубравы. Просто Сэм не знала, что Дубрава всё видит. И когда Дубрава подняла крик, то Сэм с перепугу тут же всё выплюнула назад в салатницу. И Дубрава подняла ещё больший крик. На сей раз никто не застукал Сэм за этим занятием, поэтому плеваться не пришлось.

- Микула, спустись-ка в погреб. Я там оставил бутылочку белого вина прямо у входа на столе. - К кухне кто-то приближается, и чьи-то быстрые шаги становятся всё отчётливее.

Сэм бросилась под большой деревянный стол посередине кухни. И буквально сразу она увидела пару ног в лёгких кожаных сандалиях, которые подошли к этому столу. Сэм с беспокойством следила за каждым продвижением кожаных сандалий в пределах кухни. Они то приближались к столу, то отходили от него к плите, к раковине, к мусорному ведру. Потом над головой Сэм раздались глухие удары, как будто отбивают мясо. Сэм, каждый раз машинально пригибалась к полу.

- Это оно, месье Ксавье? - Кто-то ещё вошёл на кухню в бордовых мокасинах. И этот кто-то поставил что-то на стол.

- Оно самое, - отозвался человек в сандалиях.

- Его к столу подадут?

- Нет. Оно пойдёт на приготовление основного блюда.

- Да-а-а, господин Негодяев отказывается соблюдать диету, как всегда, - посетовали мокасины. - Но ведь ему запрещено употребление спиртного, потому что у него проблемы с печенью.

- Это для вкуса. Не повредит, - сказал человек в сандалиях. – А вот ужинать в девять вечера… Вот это настоящее преступление.

Потом две пары обуви дружно проследовали к плите и оказались повёрнутыми пятками к столу, и Сэм, подгадав этот момент, наловчилась быстро выскочить из-под стола и проползти на коленках к выходу из кухни, как раз туда, откуда до этого пришли эти двое.

Сэм успокоилась уже в тесном коридорчике, заставленном ящиками со свежими фруктами. Она поднялась с коленок и стала судорожно думать, как ей найти комнату Престана. Он, наверное, удивится её появлению. Но она ему всё объяснит. И про Элли и Эрика, и про то, что решила за ними прошпионить. А то решит, что она его фанатка, пробравшаяся в дом и представляющая опасность.

И Сэм поняла, для того чтобы найти комнату Престана, ей для начала нужно оказаться в холле. А чтобы оказаться в холле, ей нужно снова вернуться на кухню. Другого пути нет. А даже если и есть, то Сэм его не знает.

Сэм прошла по коридору и остановилась напротив узкой лестницы, ведущей вниз, которая заканчивалась резной деревянной дверью. На лестнице было темно. Конечно, у самого её начала висела лампочка на грани перегорания, но толку от неё почти не было. Сэм, раскинув руки в стороны и упираясь ладонями в стены, пошла вниз. Вот уже и дверь. Сэм её толкнула и она тут же отворилась. Сэм сделала шаг. Здесь тоже темно. Она сделала ещё один неуверенный шаг. И тут же наткнулась бедром на что-то плотное и создающее звон как от стукающейся друг о друга посуды.

- Чёрт. – Сэм стала растирать ушибленное бедро. – Стол? Какого чёрта? - Сэм пошарила рукой над столом, наткнувшись на бутылки.

Постепенно её глаза адаптировались к мраку в этом помещении, но идти дальше она не осмеливалась. Во-первых, это даже не имело смысла. Во-вторых, нужно вернуться в кухню и проскочить в холл.

- Так…, сейчас ещё раз спустимся в ад и продолжим готовить ужин, - послышался голос того самого человека, который до этого принёс бутылку белого вина на кухню. - Шаг за шагом…, не споткнуться здесь главное… Микула, смелее… Хватай бутылочку и давай дёру. Блин, почему было не сказать мне, чтобы я сразу захватил две бутылочки? Блин… А завтра, Микула, поставь вопрос о лампочках на лестнице и в коридорах.

Сэм кинулась в темноту коридора, шаря по стенам в поисках других дверей, за которыми можно было бы укрыться. Но здесь это было лишним. Темнота могла скрыть всё, что угодно. И даже её. Но тот человек, который сам себя называл Микулой, сделал то, на что Сэм и не рассчитывала. Прихватив бутылочку вина, он запер за собой деревянную дверь.

Сэм стала задыхаться от ужаса. Она прижалась к холодной стене и слышала лишь своё шумное дыхание и бешеный стук сердца.

- Почему бы сразу не сказать: Микула, захвати сыр с плесенью? Почему? - при этих словах в замке снова провернулся ключ. Сэм вообще перестала дышать, чтобы не быть обнаруженной. - И теперь мне приходится спускаться третий раз подряд, в это жуткое место, где полно мышей, и где очень холодно. Бр-р-р… Микула, всё хорошо, не бойся. Всё будет хорошо. И привидений тоже не существует. Их нет. И никогда не было. Ни привидений, ни мышей. Ни простых, ни летучих…

Сэм сделала два шага в глубину коридора и застыла. Неожиданно для самой себя из неё вырвался вздох, видимо, от нехватки дыхания. И получился он как жуткий хрип.

- Батюшки мои! – вскрикнул Микула, рванув за дверь и запирая её с той стороны. – Что это было?! Хрен с этим сыром! Пусть кто посмелее, тот за ним и идёт! – После этого он быстро взобрался по ступенькам наверх.

Так Сэм осталась одна. Что делать? Она посмотрела в чёрную даль коридора. Потом на запертую дверь, которая была заметна только благодаря щели внизу, и тусклой полосе света, проглядывающей в неё. «А, может…, из этого подземного коридора есть выход на улицу?».

- Ну, конечно! – обрадовалась Сэм своему же предположению. У них же в доме в Тиксоне есть из подвала выход на улицу. Никто не будет тащить ящики и коробки с едой на кухню через парадный вход.

Сэм брела на ощупь, выставив руки вперёд, и наверное, со стороны очень напоминала лунатика. Коридор казался нескончаемым. Она брела по нему уже минут пять.

Пальцы Сэм упёрлись в стену и Сэм здорово напугалась. «Тупик?!»,

Сэм стала вертеться на одном месте, молотя воздух руками. И тут она обнаружила, что это вовсе не тупик, а просто поворот налево. Сэм смело завернула за угол и шагнула вперёд, и вдалеке увидела слабо мерцающий источник освещения. Она, словно мотылёк, кинулась к нему бегом.

Вот она, дверь! Сэм прибавила скорости, её сердце от счастья выпрыгивало из груди, щёки пылали.

Она остановилась в метре от двери. И полностью поверив в то, что через несколько секунд она будет свободна, Сэм с радостью в сердце потянула дверь на себя.

Дверь ни с места.

Тогда Сэм уже посильнее дёрнула дверь. Опять тоже самое.

Сэм стукнула по двери кулаком, а спустя пару секунд пнула. И пнула ещё раз. И ещё. Она пинала её так, что уже под коленкой связки болели от напряжения.

…Дверь перед её носом распахнулась и она увидела …Красимила Сырникова. Того самого Красимила, который до этого разбудил её своим мячом.

- Красимил? - наконец-то тихо спросила Сэм.

- Ты что здесь делаешь? – тоже тихо спросил Красимил.

- А ты что здесь делаешь? – уже громче спросила его Сэм. - Что это? – Сэм заглянула за плечо Красимила и увидела большой кабинет с большим овальным столом, за которым сидели в безмолвии …опешившие ученики мэнфилдской школы: Элли, Эрик, Альбина Вулхович, Илья Трещалкин, Трула Поленова, Матильда, Жула, Злата Травкина и Загоска Хвостова - подружки противной Мауд Жеркоевой, Тумаш, дружок Груши - Невер, Прелеста, Малюта Гномов, Глеб Сорокин. …И Престан. Ещё Сэм разглядела, что здесь сидят трое учащихся с десятых классов, которых она даже по именам не знает. И ещё Гомер Лисичкин …во главе длинного стола… в строгом сером костюме …с бордовым галстуком. И все остальные одеты также, даже у девочек галстуки. – Сэм, отодвинув Красимила рукой, прошла в помещение.

- Сама Самуэла Пейпс, да ещё и с чистой головой, - присвистнул Красимил Сырников, стоя за спиной Сэм. – Невероятно… Я имел в виду чистую голову, когда сказал “невероятно”.

- Мы поняли, - произнёсла Загоска и зло прищурилась, не сводя глаз с Сэм, которая рассматривала их всех так, словно у них выросли рога и хвосты.

- Неожиданное везение для нас, не правда ли? – спросил Глеб Сорокин. Он сложил руки на столе замком и строго посмотрел на Сэм. Предположительно, что на Сэм, ведь он говорил о ней, хотя его косые глаза смотрели куда угодно, но только не на Сэм.

- Сэм, что ты здесь делаешь? - спросил Гомер, справившись со своим удивлением. Выглядел слишком уверенно и величаво. На его лице нет и следов того дебильного испуганного выражения, к которому привыкла Сэм за годы знакомства с пышкой Гомером.

- Кто вообще её притащил сюда?! – громко спросила Элли. - Какого чёрта она здесь делает?

- Элли, не шуми. У всех головы сейчас взорвутся от твоих воплей, - спокойно сказал Гомер.

И Элли его послушалась. Не обозвала, не наорала ещё громче. …А покорно опустила глаза и заткнулась.

- Я и сам не понимаю, как Сэм оказалась здесь. Может, имеет смысл спросить об этом саму Сэм Пейпс? – предложил Гомер. - Сэм, как ты здесь оказалась? Может, тебя сюда кто-то пригласил, …чтобы сделать нам неожиданный сюрприз? - Гомер скривил рот.

Сэм промолчала. Если бы она предполагала такую возможность развития ситуации, она бы, конечно, нашла что сейчас сказать. Но она и представить себе такое не могла.

- Престан, может, ты знаешь, что происходит? - обратился Гомер к Престану. - Наверняка, всё это как-то можно объяснить?

- Не знаю, что и сказать, - с явным равнодушием произнёс Престан. - Не ожидал здесь её увидеть.

- Престан, но это твой дом! – Эмоции полыхали на лице Глеба Сорокина, и теперь даже его глаза стали пугать Сэм. Он злится, он хочет знать ответы на свои вопросы, но при этом его глаза совсем разбежались в стороны. – Наверняка, это ты её привёл сюда, чтобы сразить нас наповал. И тебе это удалось. Но зачем и для чего?! Мы здесь занимаемся серьёзным делом. И если в наших рядах снова появились предатели, это уже слишком! И если ты надеешься, что мы, увидев здесь Пейпс, тотчас поглупеем и поступим с ней так же, как когда-то с тобой, то ты напрасно…

- Я говорю правду. Даже представить не могу, как она здесь оказалась. - Престан мельком взглянул на Сэм и отвёл глаза.

А Сэм посмотрела на Илью Трещалкина, который сразу опустил глаза, как только на него посмотрела Сэм.

- Хорошо, я тебе верю, Престан, - с неохотой признал Гомер. - Верю в твоё благоразумие. Ты же не дурак, чтобы так подставляться, верно? Особенно после того, как мы на многое закрыли глаза…

- Я это помню и никогда не забуду, - произнёс Престан и поправил галстук, словно тот его душил. - И большое спасибо за доверие. Я, действительно, удивлён так же, как и вы.

- Что за чушь? - наконец-то вернулась к Сэм способность говорить и соображать. - Что это за собрание?

- А-а-а, так мы всё-таки решили заговорить, - улыбнулся Гомер. Он, не спеша, вразвалочку, подошёл к Сэм. - Сэм, проясни ситуацию, будь добра. - Гомер засунул руки в карманы брюк и остановился напротив Сэм, как важный человек.

- Я, что, выходит, мчалась сюда, как угорелая, чтобы только увидеть ваши рожи? – Развела руками Сэм. – Это, типа, кружок по интересам?

- Не совсем, - произнесла Альбина, немного прокашлявшись, чтобы привлечь к себе внимание. Она сидела возле опустевшего места Гомера и выглядела как деловая женщина и не была похожа сама на себя. В школе она забивается в какой-нибудь дальний угол и превращается в невидимку, а здесь сидит у всех прямо на виду и позволяет себе вслух что-то сказать. - У нас не кружок, Сэм. Совсем даже не кружок.

- А что тогда? Собрание первых кретинов школы? Решили объединиться? Правильно. Что вам ещё остаётся делать? – Сэм стала с деланным безразличием рассматривать стены, завешенные огромными экранами. – А может, это клуб любителей кино? И что же вы смотрите? Наверное, порнушку какую-нибудь…

- Сэм, прошу без оскорблений, - попросил Гомер. - Мы все здесь люди воспитанные, а твои выражения просто по ушам режут. Не пора ли научиться изъясняться на человеческом языке?

- Гомер, что это? Я не могу поверить, что ты и Эрик сидите за одним столом?

- Почему бы и нет? - спросил Гомер. - Иногда полезно забыть о распрях.

- Что ты гонишь? Он же тебя вечно обзывает! - напомнила ему Сэм.

- Вовсе и не обзывает.

- Обзывает и это все знают! – стояла на своём Сэм.

- Какого чёрта мы её слушаем?! - соскочила со своего места Элли и её стул со скрежетом отъехал назад. - Что ты всё вынюхиваешь, Пейпс?

- А какого чёрта ты в своих дурацких разговорах упоминаешь моё имя?! Я своими ушами слышала, как вы со Злобиным обсуждали меня, когда спешили сюда!

- Замечательно, - прокомментировал Гомер, - так это ты, Элли, выходит, привела сюда Сэм Пейпс?

- Знаете, что! – Элли раздулась, как беременная жаба, и покраснела вдобавок. – Я её не приводила сюда! Она сама всё подслушивает и роется в наших вещах! А твоё имя, коза, - она обратилась к Сэм, - я ещё долго в своих разговорах буду упоминать, потому что именно ты стащила у меня роль из-под носа!

- Ты сама в этом виновата. Не надо было брать меня с собой на пробы, - сухо заметила Сэм, всё же для осторожности пятясь назад. - Теперь предъявляй свои претензии самой себе.

- Сучка! Красимил, отпусти меня!

Сэм даже не заметила того момента, когда Элли сорвалась с места и кинулась на неё, но Красимил успел её удержать.

- Отпусти меня! - вопила Элли, дёргаясь, как ужаленная. – Хватит пустых разговоров! Мы же уже всё решили на её счёт! Мы же всё уже решили! Гомер, почему ты ничего не делаешь?! Ты теперь можешь это сделать сам!

- Если я решу это сделать, то я это сделаю, Элли. Не надо мне указывать, что делать, а что нет. Я - президент братства, а не ты, - голос Гомера звучал гордо.

- Ты - президент братства только с сегодняшнего дня! – Элли уже не бросалась на Сэм. Она поправляла свой пиджак, не сводя раздосадованного взгляда с Гомера. - И то, только благодаря мне. Отпусти же меня! - Элли выдернула свой локоть из рук Красимила, который всё ещё удерживал её. – Хоть ты и президент, но иногда полезно прислушаться к мнению других.

- А ты сама часто прислушиваешься к мнению других? - задал вопрос Гомер. - Ты нас тоже не особо слушала когда… - Гомер не стал договаривать.

- Что замолчал, Гомер? Договаривай. Когда я, что? Когда я доказала некомпетентность Карли как президента братства? Ты это хотел сказать? - самодовольство било из Элли через край. – Но ведь я не ошиблась. Я вообще никогда не ошибаюсь.

В это мгновение раздался громкий протяжный всхлип и все обернулись в дальний угол комнаты. Этот угол был тёмный. И там, на первый взгляд, никого не было.

- Карли, заткнись, - кинул в пустоту Гомер.

- Карли? – спросила Сэм, шаря взглядом повсюду. – Где Карли?

- Альбина, включи прожектор, - попросил Гомер.

И тут же в том самом тёмном углу вспыхнул яркий свет. И Сэм увидела Карли. Она стояла на коленях. Её руки и ноги были связаны тяжёлыми цепями. Карли стояла в таком положении, опустив голову. И она находилась на каком-то странном полу. Он словно из решёток.

- Что вы делаете?! – Сэм бросилась к Карли. Но Гомер преградил ей путь. – Гомер, помоги же ей! Развяжи её сейчас же!

- Нельзя, Сэм, - Гомер покачал головой. – Она нарушила много законов.

- Что… - Сэм растерялась. Зрелище неприятное, словно из какого-то фильма про пленных.

- Гомер, прости, что я вмешиваюсь, но Сэм совсем не обязательно знать о том, что здесь происходит, - сказал Престан. - Она здесь оказалась случайно. Пусть уходит.

- Здесь никто не спрашивает твоего мнения, - с нажимом заметил Гомер.

А Сэм от удивления раскрыла рот. Как Гомер разговаривает с Престаном? Что он себе позволяет? Кто такой Гомер по сравнению с Престаном?

- Прости, Гомер, - извинился Престан. – Ты, конечно, прав.

Всё происходящее здесь было похоже на спектакль, потому что в школе всегда всё выглядело иначе. Гомер всем видится полным ничтожеством, Престан - самым классным парнем в мире, Альбина - невидимкой с ржавой заколкой в волосах, а Элли всего лишь глупой красоткой, помешанной на сериалах.

А помещение, в котором происходит этот абсурдный, но жуткий спектакль, выглядит более дорогим, чем кабинет самого генерала Фигушкина в школе. На стенах семь плазменных телеэкрана, а под каждым название городов: под самым первым висит светло-серая табличка с выведенным на ней чёрным цветом “Санкт-Петербург”, под остальными экранами такие же табличка: “Новосибирск”, “Эгмонт”, “Благовещенск”, “Иваново”. Под шестым экраном белая табличка с такими же чёрными буквами “Центр”. Был один экран без надписи. Перед всеми участниками этого безумия стоят дорогие ноутбуки. Вдоль одной из стен куча всякой офисной техники: телефоны, настольные ксероксы, факсимильные аппараты.

Но самое необъяснимое в этом помещении - сами Гомер и Эрик, оказавшиеся в одной компании. Такое и в самом оптимистическом сне не могло присниться.

- Значит, то, что я здесь вижу - это типа закрытый клуб? - жутко таинственным голосом спросила Сэм. - Очень смешно.

- Что в этом смешного? – строго спросил Гомер.

- Смешно, что вы здесь все собираетесь, одеваетесь, как последние придурки и верите, что творите какое-то великое дело. Знаете, а меня нисколько не удивляет наличие в нашей школе братства. Это следовало ожидать, особенно если учесть, какие нашу школу населяют кретины. Смешно то, что вы всё это так тщательно скрываете от остальных, проводите никчёмные собрания подальше от школы. Столько таинственности… И теперь вам приходится изображать озадаченность на своих рожах и думать, что же со мной сделать, потому что я про всё это узнала. Ну что же, думайте, да побыстрее. Вершители судеб. – Сэм рассмеялась.

- Вот видишь, Гомер, Сэм всё поняла и вовсе не удивлена. Пусть уходит, – снова предложил Престан, несмотря на то, что ему здесь слово не давали. – И она права, братства есть во всех школах. Сэм не потрясена этой новостью. Пусть уходит.

- Престан, ты так ничего и не усвоил, - вздохнул Гомер, и медленно обогнув стол, подошёл к Престану, положил ему на плечо свою пухлую руку. - Ты принят в братство, но ты здесь пока ещё никто. Ты, Престан, здесь никто! – уже громче повторил Гомер. – Пока ты ничем себя не скомпрометировал… Но стоит сделать один неверный шаг, и всё… Назад пути не будет. Так что, Престан, сиди спокойно и не встревай в беседу. - Гомер убрал свою руку с плеча Престана и подошёл к Сэм. - Сэм, ты мне нравишься, определённо нравишься. Я провёл с тобой незабываемые два дня, в походе. И даже спал с тобой в одной палатке. - Гомер посмотрел на Престана, при этом сказав: - Ты была очень добра ко мне, и я этого не забыл. А когда ты уснула, я потрогал тебя за грудь.

- Что?! - опешила Сэм.

- Что слышала… И Карли я тоже потрогал. Кстати, Карли…. Как она там? - Гомер обернулся головой в ту сторону, где была Карли. - А, вот она где… Совсем одна… И некому за неё затупиться… И некому ей помочь…

- Я ей помогу, - произнесла Сэм, понятия не имея о том, чем она может ей помочь. Но всех это, определённо, развеселило. А громче всех смеялась Элли

Гомер вернулся на своё место во главе стола, вдоволь насмеявшись.

- Знаешь, Сэм, а с тобой весело. – Гомер плюхнулся в своё кресло. – Я так давно не смеялся, честное слово. Но! – Он поднял вверх указательный палец. – У нас тоже есть чувство юмора. И мы тебе это докажем. Альбина, пусти напряжение…

Сэм вскинула брови, соображая, что могли бы значить слова Гомера. Но ей не пришлось долго мучиться. Решётка, на которой стояла Карли, заиграла искорками. И Карли истошно закричала.

-О, Боже! – завопила Сэм, прижав руки к груди. – Что вы делаете?!

Карли тяжело дышала. Тока больше не было на той решётке.

- Что это было?! – Сэм полностью утратила связь с реальностью. Она зажмурилась, полагая, что это всё сон, наваждение. Но только не правда.

- Я рад, что смог тебя убедить в серьёзности нашей работы, - произнёс Гомер. – И теперь мы все должны очень хорошо подумать и принять решение. …Что нам остаётся делать с Сэм Пейпс?

- Что-нибудь такое, чтобы она исчезла с лица земли, - предложила Элли, подняв на Сэм глаза, полные ненависти.

- Я не спрашиваю, о чём каждый из вас мечтает. Мне нужны реальные решения, а не из области фантастики, - сказал Гомер.

- Подожди, Гомер, - попросила Сэм и все присутствующие с неподдельным интересом посмотрели на Гомера. – Можно я задам всего лишь один вопрос Турнепкиной?

Гомер почувствовал себя королём.

- Дерзай, Пейпс.

- Так вот, Элли… Чтобы ни происходило сейчас, в смысле этот дурацкий фильм, короче…, да всё что угодно, как ты можешь ко мне так относиться, когда я тебя буквально приютила у себя? Ты оказалась в чужом городе, не могла шагу ступить нигде без меня, ела на мои деньги, ну, это к слову и не в этом дело. Неужели ты так быстро забыла добро?

- Да я и не хотела с тобой жить, - фыркнула Элли.

- А зачем тогда жила?

- А разве это можно было назвать жизнью? – Элли замотала головой. – И поэтому уже на следующее утро я собрала свои вещи. Но мне пришлось остаться. И не спрашивай почему, потому что…

- Потому что ты заранее запланировала меня использовать на кинопробах! – догадалась Сэм.

Элли приподняла брови и расслабленно произнесла:

- Ну…, да, возможно. И единственное, , о чём я тогда мечтала - это убежать от тебя как можно дальше. Ты страшный человек, Самуэла Пейпс… Да, да, не удивляйтесь. – Элли заметила, что Загоска и Злата переглянулись. – Я жила с ней несколько недель и знаю её лучше всех, кто здесь находится. Самуэла Пейпс очень высокомерна. Она не станет и здороваться с тем, кто не из известной семьи или у кого материальные возможности не дотягивают до её идеала…

- Вот враньё, - сказала Сэм.

- Дай мне договорить, - потребовала Элли. – А знаете ли вы, что она мне сказала, когда поняла, что мои вещи куплены не у именитых дизайнеров? Да, да, и это несмотря на то, как она сама одевается. Ну…, это её стиль… Да, сейчас это модно – детки богатых родителей изображают мнимую независимость от их денег, одеваясь как нищие и питаясь в дешёвых столовых. Так вот. Она мне сказала: «Элли, купи себе хотя бы раз в жизни что-нибудь приличное. А хочешь, я тебе деньги дам?». Нормально, да?

- Какой ужас…, - скривилась Альбина Вулхович.

- Я вовсе не это имела в виду, - сказала Сэм.

- Всё, хватит. – Гомер постучал ладонями по столу. – На вечер воспоминаний у нас нет времени. Перед нами сейчас определённая задача: что нам делать с Сэм Пейпс? Конечно, можно связаться с Центром и попросить совета. Но Сэм Пейпс - это Сэм Пейпс, и истина очевидна: если мы прямо сейчас введём в курс нашей проблемы Центр, они тут же свяжутся с господином Пейпсом, и тогда, они примут решение, которое мы в силах принять и без них. Так что же нам мешает принять такое же решение самостоятельно?

- Но мы этим нарушим правило № 5 - “Долой семейственность”! - не сдержался Тумаш.

- Это и дураку понятно, - вздохнул Гомер. – Но, в принципе…, мы можем принять её в братство.

- Эй, постойте, - опешила Сэм. – Я не хочу вступать в ваше дурацкое братство.

- Ну, уж нет. – Эрик сжал кулаки и одним из них глухо ударил по столу. – Только не Пейпс.

- Тем не менее, перед нами стоит именно Пейпс, - напомнил ему Гомер. – Других здесь нет. И, потом, с такой ситуацией мы уже сталкивались…

- Но Престан сделал очень много для братства, прежде чем мы научились ему доверять. А его отец дал нам возможность в своём собственном доме оборудовать место для наших встреч, - вставила своё слово Альбина. - А Сэм… Мы никогда не научимся ей доверять. Мы же все её знаем. У неё нет устойчивых жизненных принципов. Она часто меняет своё решение. Она непостоянна…

- В чём же я непостоянна? – тихо усмехнулась Сэм. – В том, что не храню фанатичную верность ржавой заколке для волос? Это не аргумент, Альбина…

- А когда разоделась как шлюха и вставила в глаза цветные контактные линзы? Помнишь тот день? - напомнила ей Альбина. - Я, например, никогда его не забуду. Ты разочаровала меня тогда. Я не знаю ни одного человека в нашей школе, на которого мне хотелось бы равняться так, как я хотела раньше равняться на тебя…

- Что? – не поняла Сэм.

- Ты не ослышалась… Ты всегда была для меня примером. Ты жила так, как хотела жить, говорила всегда то, что думала, одевалась так, как тебе было удобно. Ты казалась мне настолько цельной, что я чуть ли не рыдала от того, что ты не часть нашей команды. – Альбина с сожалением покачала головой. - Но правило №5 не позволяло тебя принять в братство. Однако теперь это уже не столь важно …для меня. - Альбина замолчала.

- Но… нужно смотреть вперёд, - сказал Глеб Сорокин, который сидел напротив Альбины. – Сейчас не время попусту болтать. Сэм может вступить в братство. И я, на твоём месте, Сэм, согласился бы, - очень старательно произнёс Глеб, пытаясь своими словами подействовать на Сэм.

- Чушь собачья, - произнесла в ответ Сэм.

Глеб, никак не прореагировал на заявление Сэм. Он был серьёзен и подтянут, хотя в школе он совсем не такой.

- Вряд ли кто-то из Центра рискнёт осложнить отношения с господином Пейпсом. Да если бы не он, - голос Глеба стал тише, - господина Исаева давно бы уже приговорили к смертной казни как минимум пять раз.

Гомер задумался, склонив голову на бок, как настоящий мыслитель. Сэм еле удержалась, чтобы не произнести вслух какое-нибудь плохое слово.

- Ты прав, Глеб… Однако, есть и второй путь… Который тоже не исключён.

- Какой же? – внезапно воодушевилась Сэм. Всё лучше, что бы это ни было, чем вступать к клуб по интересам.

- Ты можешь просто уйти…, – сказал Гомер.

- И всё? – не поверила своим ушам Сэм.

- Да. Но далеко ты не уйдёшь.

Сэм только и успела что слегка приоткрыть рот, потому что Глеб Сорокин тут же её опередил и задал вопрос:

- Приступим к голосованию?

Гомер кивнул.

- Вы предлагаете проголосовать, учитывая только наши голоса? - спросила Загоска Хвостова и на своём бледном лице изобразила полнейшую непримиримость ко всему происходящему.

- Что-то не так, Загоска? - обратился к ней Глеб.

- Я подумала, что если уж принимать такое ответственное решение, то будет правильнее провести всеобщее голосование, - озвучила своё мнение Загоска. - Нам бы правильнее было сейчас связаться со всеми, кто находиться в других филиалах нашей школы. Они тоже могут участвовать.

- Какой в этом смысл? - нетерпеливо перебил её Глеб. – Они Сэм совсем не знают. Кто-то из любопытства проголосует «за», кто-то из недоверия «против». И у нас нет времени собирать всех. И в лучшем случае, голосование тогда будет проведено только завтра вечером. А где Сэм будет находиться до завтра?

- Там же, где и Франкс, - подсказала Элли. - Им там будет весело. Они же подружки.

- Это где? - забеспокоилась Сэм. - Про что вы говорите?

- Сэм, здесь вопросы задаём мы, - остановил её Глеб. - Поэтому постой молча. - Вы же понимаете, что лучший вариант – это сегодняшнее голосование. - Глеб окинул всех взглядом. Почти все потупили взоры и никак не прореагировали на его предложение. - Что-то не вижу энтузиазма… Предлагаете отпустить Сэм Пейпс в школьный городок? Хотя…, я бы за неё поручился. Тем не менее, всегда есть риск.

- Ты прав, Глеб. Нужно прийти к решению уже сегодня. И никакие отказы не принимаются! Участвуют все! - Гомер внушительно повысил голос. На него тот час обратили своё внимание все те, кто ещё минуту назад не хотел и думать о голосовании. – Приступаем. А что касается меня, то я за то, чтобы принять Сэм в братство, потому что она меня ничем особо не обидела за все года учёбы. …Пожалуй, кроме как на занятии по рукопашному бою. Синяк на заднице был размером с лопух, Сэм. Ладно, не важно, - произнёс Гомер, который всё меньше и меньше напоминал настоящего Гомера, к которому привыкла Сэм. Настоящий Гомер никогда не был таким серьёзным, кроме, пожалуй, одного случая, когда он на зачётном занятии по разведке составлял отчёт. - Так что, я «за». Илья, теперь ты. Какого твоё решение?

- Я тоже «за», - произнёс Илья. – И поверьте мне, у Сэм есть одно неоспоримое достоинство – она умеет хранить чужие секреты.

Илья Трещалкин не стал ничего уточнять, но Сэм его поняла. И испуганно уставилась на Престана, который тоже в этот момент посмотрел на неё.

«Престан, молчи», - мысленно попросила она Престана. «Ни слова о травке, пожалуйста».

- Эрик? - обратился к Эрику Гомер.

- Второй путь. Я за второй путь, - быстро произнёс Эрик. - И без комментариев.

- Не хочу видеть Пейпс в нашем братстве! - взвизгнула Элли, когда очередь дошла до неё. - Её присутствие здесь может всё поставить с ног на головы! Она хитрая, испорченная, и она расстраивает чужие судьбы!

- Я не просилась идти с тобой на пробы! - который раз напомнила ей Сэм. - И хватит уже об этом вспоминать. Надоела!

- Это ты мне надоела, курица тощая! Если бы не ты, идиотка конченная, я бы уже снималась в кино! А из-за тебя у меня теперь остался всего лишь один незначительный шанс оказаться в Голливуде, и если ты мне снова помешаешь… - Элли стала задыхаться от злости.

- О каком шансе ты говоришь, Элли? - проявил любопытство Гомер.

- О шансе под названием - …Стоктон.

- Не понял, - заморгал глазами Гомер.

- Чего здесь непонятного? – раздражённо спросила Элли. - Через год я окажусь в Стоктоне. А Стоктон, как известно, находится совсем недалеко от Голливуда. Как никак, в одном штате. Я смогу часто ездить на различные пробы. Теперь до вас дошло?

Все дружно переглянулись, даже Эрик с Гомером посмотрели друг на друга такими глазами, словно Элли откровенно сошла с ума.

- Ну и дура, ты, Элли, - сказала Сэм, быстрее всех остальных придя в себя от познаний Элли в области географии. - Тот Стоктон, в котором ты собираешься учиться, это совсем не тот Стоктон, который находиться в Америке, в штате Калифорния, а это тот Стоктон, который в нашей стране, и который всего в пяти часах езды на поезде от Мэнфилда. Даже я это знаю.

- Что…, - пробормотала Элли. - Что она несёт?

- А ты, что, Элли, не знала этого? - спросил Гомер.

Элли ничего не ответила, но все поняли, что она этого, действительно, не знала.

- Я «за», чтобы Сэм была принята в братство, - поспешил озвучить своё решение Престан, чтобы не дай-то Бог, не началась истерика у Элли. А так глядишь, за всеобщим голосованием, та отвлечётся от чёрных мыслей и успокоится.

- Я тоже за то, чтобы Сэм стала частью нашей команды, потому что она …, в общем, я думаю, что она неплохой человек, хотя многие здесь со мной могут не согласиться, - сказал в свою очередь Глеб Сорокин. – И она не похожа на всех остальных и…

- Не похожа на всех остальных своей уродливостью и нечистоплотностью, - со злостью сказала Элли, сбив Глеба на полуслове.

- Зато я знаю географию, - спокойно заметила Сэм. – И в облаках не витаю.

- Элли, не надо, - строго произнёс Гомер, заметив, что Элли собирается встать со стула. - Дай всем высказаться без своих комментариев. Элли, пожалуйста… Всё хорошо. Все твои претензии я потом выслушаю наедине, обещаю. - Гомер не спешил отводить взгляд от Элли, но при этом обратился к Жуле: - Жула, а что ты думаешь по поводу вступления Сэм в наши ряды?

- Я думаю, что в случае с Сэм можно применить первый путь. Да… Она может стать частью команды, - промолвила Жула Гусева. – Ведь никто с ней не дружит. Она одинока. Мы ей нужны.