ГЛАВА IV

 

ОПЕРАЦИЯ «АНТИСОСЕД»

 

Попав в квартиру моего соседа, я понял, что дома его нет, так как бутылки на столе и под ним были пусты, и в комнате уже начинал развеиваться табачный дым.

Я осмотрелся и сквозь жёлтую сетку, плавающую перьевыми облаками, увидел большие напольные часы у стены, которые подобно моим не подавали признаков жизни. На пожелтевших от дыма обоях задыхались цветы. Под ними неплохо дополняющая пейзаж, разваливающаяся кровать.

Я запрыгнул на неё, цепляясь когтями за рваное покрывало; и вот уже меня окружают привычные стенки гроба. На углу лежала его крышка, под которой пряталась уже знакомая мне голова. Хотя скорей уже это была не голова, а небритый, волосатый череп.

– Господин Кот, – обратился он ко мне, сверкая затёкшими глазами, – Я пришёл пригласить вас на наш праздник. Ваш номер ДВАДЦАТЬ СЕМЬ… Запомнили? Он вам понадобится… А сейчас надо спешить, бал уже скоро, опаздывать нельзя!

– Благодарю за приглашение, – с явным кошачьим акцентом ответил я – Но опоздать, как утверждаете вы, мы никак не можем, а стало быть, у нас есть ещё время выпить по рюмочке!

– Ну, раз есть, значит надо! – заинтересованно согласился он и выкатился из-под крышки.

– Сейчас будет! Уже несут, а пока угощайтесь, – стащив со стола пачку беломора, предложил я папиросу.

– Благодарю! – цепляясь зубами за бумагу, сквозь лохматую бороду ответила голова. Голова затянулась, и табак сам собой начал краснеть и дымить.

«Да, бывает, головы лишают человека, а бывает и всего остального» – внимательно рассмотрев собеседника, сделал я вывод. Чтобы поддержать разговор я основательно выругался на соседа, мол, он собака чего-то не торопится.

Но вот Иван Иванович Хренов, видимо почувствовав моё недовольство по поводу его отсутствия, явился перед нами. Поставив полиэтиленовый мешок с чудесным эликсиром, он рухнул на кровать. Через мгновение лицо его покрылось мелом, на минуту он замер. Обнаружив, что лежит в гробу, на крышке которого было написано: «Дорогому Ванечке, с наилучшими пожеланиями МОРГ № 6. Долгих лет тебе и спи спокойно» – он посмотрел на нас и вскрикнул:

– Это что, мне?!

– Тебе от всего моего кошачьего сердца! – утвердительно кивнул я.

– Ну что, помянем… Ты присаживайся к нам; успеешь ещё належаться, – поглядывая на бутылку, с предложением к ещё несостоявшемуся покойнику обратилась голова.

Иван встал, робко покачался, взял эликсир и, поставив его на стол, сел на стул. На лице покойника сконструировался угнетённый взгляд полный страха перерастающего в безразличие.

– Никак не думал, что вас двое, и вы так странно выглядите, – тихо проговорил он, спотыкаясь на каждом слове.

– Вам вредно много говорить! Привыкайте молчать! – резко и раздражённо перебила его голова – Ну что ж, приступим!

Вцепившись в стакан зубами, череп опрокинул содержимое себе в глотку. Не решив проделать такой же трюк, я зажал стакан в обеих лапах и, сделав несколько глотков, понял, что так вкушать водку крайне неудобно (стакан, скользящий в когтях, так и норовил выпрыгнуть из лап). Емкость черепа вела себя более спокойно, хотя и позванивала в железной хватке натренированных столетиями челюстей.

Иваныч лихорадочно трясся толи от страха, толи от вида водки. Наконец преодолев себя, он взял стакан и опрокинул его себе в горло. Как будто острыми ножами стекло впилось в уголки рта, и из них двумя ручейками потекла кровь. Огонь резал горло и язык. Захлёбываясь кровью, Ванечка с жалостным взглядом поставил стакан на стол. Тот под взглядом головы наполнился стеклянной жидкостью.

– Хороший был человек, правда, пил много – констатировал череп, пододвигая стакан к руке окровавленного соседа.

Я, потягивая из соломинки эликсир, мирно посматривал то на волосатый череп, что готовился уже забрать Ивана Ивановича Хренова из этого мира, то на часы, угрожающе стоящие у стены…

«НЕТ!!!» – стоголосым громом ударило по воздуху. Покойник упал на пол, разбив недопитый стакан; как будто ударили часы; дым в комнате моментально рассеялся, уходя через приоткрытую форточку. Череп, взбесившись, хаотично летал по квартире, превышая все ограничения скорости и воя что-то неразборчивое, но явно неприличное. Я оставался в необоснованном спокойствии.

Кончилось смятение также внезапно, как и началось. Бородатый шар, носившийся под потолком, разбился всё о туже многострадальную стену на мелкие окровавленные кусочки, сгоревшие на полу зеленоватыми огоньками.

«Похоже, я единственный в квартире нетронутый безумием» – подумал я, потягивая из стаканчика водочку. Покончив с этим, я спрыгнул со стола к отдыхающему под ним трупом. По мелу его лица сеткой расползалась кровь. Открытые глаза стеклянно смотрели на осколки, разбросанные по полу. Убедившись, что пациент воскреснет через пару часов, я отправился на поиски телефона, который явно побаивался меня, зная об участи своего собрата, горящего сейчас наверно в аду. Нашёл я его на кухни в мусорном ведре, лихорадочно зарывающегося в гниющие отходы.

– Милиция! – заорал я в трубку.

– Да, милиция, – чинно ответил самодовольный голос – Лейтенант Кидалов, слушаю.

– Милиция! Сколько сейчас времечка, не подскажите? А то что-то часы у меня барахлят.

– Что! – оторопевши, заорал голос – Какого это времечка? Ты куда звонишь, тварь!

Ну, скажите, хоть какое ни будь! – не унимался я – Я же могу опоздать! У меня очень важная встреча, а вы ругаетесь.

– Вот погоди! Сейчас приедем, и ты труп!

– О! Да, да! Приезжайте! Мы же вас давно ждём. Кстати, один из нас уже!..

В трубке послышались нервные гудки. «Не везёт мне что-то с собеседниками сегодня» – подумал я – «А между тем мне действительно пора. Без десяти тринадцать я должен быть у Неё».

Но вот опять всё не слава Богу. Как и следовало ожидать, старые часы у стены стояли, и до тринадцатой цифры на них оставалось ещё два часа. Но если часы стоят, то может пройти вечность, прежде чем секундная стрелка сделает свой маленький шаг, а ждать, сколько бы ни было времени, мне не хотелось. Я открыл дверцу часов. Затем, цепляясь когтями за звенья цепи, на которой висели гири, поднялся к маятнику. Дверца закрылась, раздался треск, маятник лихорадочно закачался, и часовая стрелка перепрыгнула на полтора часа…