Эвальд и Агнесса Я.К. * * * Давным-давно в стране Гвендориланне, Где чуть искрится утренний туман, Где темен лес, где горы-великаны, Спокойно царствовал король Бертран. Но больше всех сокровищ королевства Любил он семь охотничьих собак И дочь свою, красавицу Агнессу, Улыбкой разгоняющую мрак. С утра коня седлали, и стрелою Летел он на охоту, как юнец, Днем дочери божественной игрою На арфе наслаждался наш отец. А вечером, за блещущим бокалом, Вершил он королевские дела. Не знал он про болезни и усталость: Так жизнь его счастливая и шла. * * * Однажды он в чащобе заблудился, Измучился и выбился из сил. И конь его усталый оступился И хвост гадюке черной отдавил. А так как было время полнолунья И вся от страха ёжилась земля, Гадюка обернулась вдруг колдуньей И зашипела зло на короля: „Зачем пришел, король, в мои владенья? И что ты ищешь? Клады под землей? Их зорко охраняют привиденья! Здесь лес, и луг, и даже воздух мой!“ „В моем лесу живут такие твари И нарушают лад и красоту?! Она еще ребенка напугает!“ — И крикнул псам своим король: „Ату!“ И как глаза колдуньи ни сверкали, Хоть совершила подлость не одну, Они ее изрядно покусали И наконец загнали на сосну. И там она сидела, как ворона, Грозя, как полоумная, ему: „Ты будешь проклят и лишишься трона, И все, что любишь ты, я отниму!“ И вот, когда король поехал к дому, Вмиг ведьма обернулась упырем И полетела, злобою влекома, Неся несчастье в королевский дом. Принцесса в замке у окна сидела, Колдунья травы бросила в вино — И брызнула в лицо проклятым зельем, И тут же черным сделалось оно. Увидев гадкой ведьмы злое дело, Принцесса не хотела больше жить, Но кроме красоты она имела Столь редкостный талант — светло любить. Тревожась об отце, пропавшем ночью, Агнесса с вечера не знала сна, И вновь, ладошкой прикрывая очи И плача, стала ждать его она. Король Бертран, вернувшийся с охоты, Вбежал в покои дочери своей И в ужасе воскликнул: „Боже! Кто ты?! Где дочь моя? Огня! Сюда! Скорей! Принцесса! Дочка! Ты ее украла! Верни мне дочь! Лови ее, лови!“ — Она бежала в ночь по темным залам, Боясь отца, боясь его любви. „За ней! Догнать! проклятая старуха! Она, она накликала беду! Мне в замок подослала злого духа! Спустите псов — они ее найдут!“ И семь огромных черных волкодавов Рванулись в поле, спущены с цепей, Их пасти изрыгали пламень алый, Глаза мерцали искрами огней. Она бежала к лесу белой тенью И слышала их топот, лай и рев, И вдруг, споткнувшись, пала на колени, И тут ее настигла стая псов. Но до нее дотронулись носами, Ее обнюхав с головы до ног, И завиляли радостно хвостами, Как встретивший хозяина щенок. И вместе с ней ушли они в чащобу, Храня и добывая ей еду, И защищая от звериной злобы, И разделяя холод и нужду. И там она привыкла к духам леса, Дриадам рощ, наядам ручейков, И следовали всюду за принцессой Семь верных черных и огромных псов. * * * Однажды поздней осенью в дубраве, Когда уже повеяло зимой, Собаки окружили с громким лаем Седого старика с большой сумой. Свирепых псов Агнесса пристыдила, А старика с лохматой бородой И успокоила, и накормила, И напоила ключевой водой. „Как ты добра! Спасибо за заботу! И как изящен этот реверанс! Я дерево ищу здесь для работы. Будь дочерью моей: я мастер Ганс. Я одинок: ни дочери, ни сына, Мой дом большой безрадостен и пуст. Идет зима — и скоро лес застынет, Негодное жилье — ольховый куст“. * * * Он делал кукол, но необычайных: Он был механик, мастер и поэт И в каждую вложил немного тайны, Вливая в них любовь свою и свет. Глаза сияли, губы были алы, Вилась волос уложенная прядь, И куклы эти в королевских залах Учили всех придворных танцевать. Менялись моды, платья, танцы, букли, А старый мастер много-много лет На каждый танец мастерил по кукле, Изобретал для каждой свой секрет. * * * Они зажили дружно и спокойно. Принцесса озарила счастьем дом И окружила старика любовью И нежностью, заботой и добром. И псы нашли приют в огромном доме, В заросшем и заброшенном саду, Как в ясный день, покуда не пригонит, Как ветер тучи, новую беду. Однажды мастер Ганс, вернувшись поздно, Принес заказ от канцлера страны, Звучавший властно, холодно и грозно, Тюрьмою угрожавший без вины. „А сделать этот танец новомодный Я не могу, — признался старый Ганс, — Нет куклы столь парящей и свободной — Не экосез, гавот или контрданс“. И сколько после Ганс седой ни бился, Но новой куклы смастерить не смог... Он исхудал, извелся, истомился: Уж истекал приказом данный срок. И девушка спасти его решила: „Я эту куклу заменю собой. Хоть волей рока я и некрасива, Но танец станцевать могу любой“. Сначала старый мастер испугался, Но дочь уговорить его смогла, И он ей платье сшил и сделал маску, — И странны Провидения дела! — Как будто совпадений было мало, Оно замкнуло новое кольцо: Принцесса в маске мастера узнала Свое былое милое лицо. „Я сделал эту маску по наитью — Такая, дочка, у тебя душа: Ты сочетаешь скромность и величье — И, видит Бог, должна быть хороша!“ Она, вздохнув, себе сказала кротко, Что так ее судьбу сложил Творец... И вот в огромной шелковой коробке Она попала в праздничный дворец. * * * Да, это был триумф седого Ганса: Как восхищались и король, и двор! О ней слагали песни, гимны, стансы... „Труд гения“, — был общий приговор. А принц страны в нее навек влюбился, На горе всем жеманницам двора. Как на святыню, на нее молился, О ней мечтая с ночи до утра. Он тоже ей понравился; в мечтаньях Принц был изящен, страстен и красив. И вновь терпела девушка страданья, Под маской только губы закусив. Как будто бы Агнессу кто-то сглазил, Поставив на судьбе ее клеймо: Сначала рок ее обезобразил, Потом прекрасной сделал, но немой. * * * А в это время прибыл к ним с посольством Отец Агнессы, их сосед и друг. Король Георг был славен хлебосольством, И избранных собрался тесный круг. Король Бертран, вдруг полотна бледнее, Поднялся с места, испугав гостей: Он увидал танцующую фею С лицом любимой дочери своей: „Я за нее отдам полкоролевства, Без дочери мне стал немилым свет! Вдруг от тоски поможет это средство!“ — Король Георг сказал ему в ответ: „Возьмите эту куклу как подарок (Я буду Вам признателен весьма) И увезите поскорее в замок: Мой бедный сын сошел по ней с ума“. Король Бертран увез свою Агнессу, Не ведая, что кукла — это дочь, И плакал, вспоминая о принцессе, И любовался ею день и ночь. * * * А без принцессы псы, визжа и воя, Скуля щенками, ищущими мать, В пустом саду побегали гурьбою И бросились везде ее искать. Неслись они лесами и полями, Пугая всех прохожих на пути, И может быть, от чар, а может — сами Они отныне начали расти. И в королевстве у отца принцессы Летела шепотом лихая весть: Семь оборотней бродят в чаще леса, Кого-то поджидает злая месть. А псы росли и в поисках добычи Все чаще подходили к деревням, И вот уж находили остов бычий, Сзывая стадо на закате дня. А псы росли, и вот уже по селам, По улицам безлюдных городов Неслась их стая — ненасытный голод Все гнал вперед гигантских черных псов. И вся страна, огромна и богата, Как язвою разъедена внутри, Спасалась, смертным ужасом объята, Бежала в замки и монастыри. Принц Эвальд не сумел забыть Агнессу — Ни стан ее, ни блеск печальных глаз: Мечтатель видел в ней свою невесту, О Галатее сказкой вдохновясь. И времени прошло совсем немного... Разлуку ненавистную кляня, Он, бросив все, отправился в дорогу, К Агнессе направляя бег коня. Чем ближе к замку, тем пустынней тропы, Дороги зарастают сорняком, И травы приглушают конский топот, Колеблемые легким ветерком. И деревеньки милые пустынны, И улицы притихших городов, Как будто все уснули и застыли, Тревожимы лишь тенью страшных снов. Так в дом своей любимой принц примчался. Бертран радушен был, как старый друг, Он одинок в несчастье оказался, Лишь с куклою и парой верных слуг. „Мой друг! — сказал король. — Скрывать не стану (Мы все рабы мечты или любви): И с куклою, и с жизнью я расстанусь, Ты только черных псов останови“. Принц отвечал: „Поэты и герои Во все века сражались за мечту, И я пополнить их ряды собою Всегда за честь великую почту“. Принцесса, слушавшая эти речи, Ни плакать, ни смеяться не могла, Ни высказать, как радуется встрече, Которой, не надеясь, так ждала. Когда ж она услышала, что принцу Придется за нее идти на бой, А ей нельзя и шевельнуть мизинцем, То девушка не справилась с собой. Пусть нападает оборотней стая, Пусть проклянет ее король-отец, Агнесса бросилась, пути не зная, За Эвальдом, оставив свой дворец. И вот она увидела с пригорка, Что стая псов, огромных, до небес, Как будто армия свирепых орков, Бежит, топча, как папоротник, лес. И ведьму увидала на опушке, Которая науськивала псов, То квакая, как старая лягушка, То ухая, как сотни диких сов. И вскрикнула испуганно Агнесса, И сразу пес, что впереди бежал, Взглянул в глаза измученной принцессе, И ей почудилось — ее узнал. А в этот миг в блестящих латах Эвальд Летел навстречу стае черных псов, Но вдруг застыли псы, увидев деву, Услышав молодой хозяйки зов, И бросились, и ведьму растерзали, Что улететь хотела на метле, И вновь такими же, как прежде, стали, Свою богиню встретив на земле. А принц воскликнул: „Боже! Ты живая?!“ — И маску восковую снял с нее. И вот, еще сама того не зная, Агнесса обрела лицо свое. Страшась, глаза ладошками закрыла... Потоком слез, потоком чистых струй И грудь, и губы принца окропила И встретила так первый поцелуй. Как в давние года, молва гласила: С Агнессой Эвальд — дивная чета. Коварство злобы победила сила, И к доброте вернулась красота! | 
Положение о Клубе
Сделать стартовой
