Так назвала она себя в одном из своих стихотворений. Так называл ее человек, ставший самой большой любовью ее жизни.

Она, дожившая почти до ста лет, была старейшей писательницей России, последним лучом Серебряного века. Большая часть написанных ею произведений погибла при ее неоднократных арестах.

Она, всю жизнь бывшая в тени своей сестры Марины, отнюдь не стала ее тенью. Не стоит их сравнивать – при всей их «сиамской близнецовости», при всем уникальном звучании в унисон их голосов и душ, они отличались друг от друга. Иногда довольно сильно. Ее путь, сложный и многотрудный, – восхождение и торжество духа над, казалось бы, непреодолимыми обстоятельствами. Если суть Марины – гениальность, ее сутью было не менее высокое, а в человеческом смысле, может быть, и более важное понятие – совесть…

27 сентября исполнилось 115 лет со дня рождения Анастасии Ивановны Цветаевой (1894 – 1993)

Ася была младшей дочерью профессора Ивана Владимировича Цветаева и Марии Александровны Мейн. Она лишилась матери в двенадцать лет – Марию Александровну унес туберкулез. Отец, едва оправившись от удара, вновь с головой окунулся в свои бесчисленные дела. А для Аси наступило время тоскующего сиротства, душевной растерянности и глубокого внутреннего одиночества…

… Ясным зимним днем на катке Патриарших прудов гимназистка шестого класса Ася Цветаева встретила его – с пронзительным взглядом синих глаз, в легком пиджачке и золотой собольей шапке, надетой немного набок, из-под которой выбивались пышные, длинные, как у Листа, белокурые волосы.

– Борис Трухачев! – представился он, сильно грассируя.

При знакомстве Борис сказал, что ему двадцать семь лет. Совсем взрослый! Приврал, конечно, для солидности. На самом деле он был старше Аси всего на два года и слонялся без дела, исключенный из гимназии.

До этого у Аси были «совместные» с Мариной влюбленности – сначала в поэта-символиста Льва Кобылинского, писавшего под псевдонимом Эллис, потом в филолога и переводчика Владимира Нилендера, которого сестры прозвали Чародеем. Но это все было детское, ненастоящее, мимолетное…

Летом Ася уехала в Коктебель, в дом поэта Максимилиана Волошина, где уже состоялась другая «роковая встреча» – Марины Цветаевой и Сергея Эфрона. Вскоре за Асей примчался истосковавшийся Борис. Потом по примеру старшей сестры в декабре 1911 года Ася отправилась со своим женихом в заграничное путешествие. Тайное, разумеется. В разных поездах, чтобы родители ни о чем не догадались. Под предлогом лечения. На самом деле Ася была беременна.

Здесь же, за границей, начались разногласия влюбленных. Каждый из них обладал сильным и сложным характером, никто не хотел ни в чем уступать другому. В Асе проявлялись властные черты, она была чересчур требовательна, а Борис не умел или не мог приспосабливаться – ни к людям, ни к обстоятельствам...

Ася и Борис поженились в том же году, что и Марина с Сергеем – в 1912, с разницей в три месяца. Венчание состоялось в скромной церкви села Всехсвятского «Убежища увечных воинов», а потом вся компания отправилась в ресторан «Прага», в позолоченный зал на втором этаже. Так получилось, что сестры не присутствовали на свадьбах друг у друга. Их первенцы – сын Аси Андрей и дочь Марины Аля (Ариадна Эфрон) – родились с разницей в три недели.

Но разве готовы были юные супруги взвалить на себя семейные обязанности? Во всяком случае, Борис к этому был явно не готов. Он вел свободный образ жизни, играл на бильярде, приходил, когда ему вздумается. Если бы Ася спросила его, куда он уходит, он бы попросту не ответил. Она и не спрашивала.

Шафером на Асиной с Борисом свадьбе был его гимназический друг Боря Бобылев. Они почти все время проводили вместе. По вечерам в гостиной пылал камин, молодые люди пили красное вино, глядя на огонь через отливающий рубином хрусталь бокалов. Пели песни, романсы. Боря Бобылев смотрел на Асю с нескрываемой нежностью. В ее жизнь Бобылев вошел преданным другом, почти братом. Она подолгу разговаривала с ним, читала ему наброски своих будущих книг, делилась сокровенными переживаниями…

… Зима, искристый морозный вечер. Ася возвращалась домой, неся только что купленный в кондитерской торт к чаю. Дверь открыл Боря Бобылев. «Миронов приехал!» – с порога сообщил он Асе новость. Если бы только Ася знала, что будут значить в ее жизни эти слова… Они прозвучат еще не раз, с многолетними паузами, внося сердечное смятение и взрывая, казалось бы, только-только устоявшийся жизненный распорядок.

Миронов учится на юридическом факультете университета. Она уже что-то слышала о нем. Откуда-то из Сибири, кажется, из Иркутска, где заканчивал гимназию. Гость двинулся навстречу Асе – маленькой, хрупкой, с таким же, как у Марины, нежным румянцем, словно просвечивающим через тонкую золотистую кожу ее лица с мягкими чертами. Светло-русая головка, прическа – как у пажа.

– Знакомьтесь, Николай, это жена Бориса.

– Нет, это же маленький лорд Фаунтлерой!

«Ася, я полюбил Вас с первого взгляда и на всю жизнь», – скажет он ей потом…

Ася смутно догадывалась, что тоже полюбила Миронова, но говорить об этом не решалась…

Вскоре печальные события накатили одно за другим: самоубийство Бобылева, уход из дома Бориса, поверившего клевете про Асю и Бобылева, смерть Ивана Владимировича, начало мировой войны… У Аси появился гражданский муж Маврикий Александрович Минц. Морек, как звала его Ася, был старше ее на десять лет. Скромный человек с застенчивой улыбкой и очень светлыми печальными глазами. Постепенно они врастали друг в друга, и Ася чувствовала, что нестерпимая горечь уходит с ее истерзанной души…

Неожиданно принесли телеграмму: Коля Миронов просил Асю приехать в Тулу, чтобы проститься перед его отправкой на фронт.

– Я люблю его и люблю Вас, – потерянно и твердо сказала она Маврикию. – Что мне делать?

– Ехать, – ни минуты не колеблясь, ответил он.

Провожая Колю, Ася не найдет в себе сил выйти из вагона… В эшелоне она заболеет скарлатиной, три месяца пролежит в больнице в Варшаве, откуда ее заберет вызванный телеграммой Маврикий. Они поселятся вместе в городке Александрове, куда Маврикия направили служить в учебную команду. Ася родит второго сына Алешу. Близкие отношения с мужем прекратятся, но он примет это с достоинством и будет еще больше заботиться о жене и детях…

… И тут с фронта вновь приехал Миронов.

Судьба подарила им с Асей еще шесть дней безмерного счастья. Это едва не стоило Асе жизни. Маврикий Александрович, в отчаянии, не видевший выхода из трагически-мучительной ситуации, задумал отравить Асю, Алешу и себя. Он был инженером-химиком и хорошо разбирался в ядах. Но в последний момент, когда все было готово, кто-то незримый словно отвел его руку.

А весной 1917 года Маврикий неожиданно скончался от острого перитонита. Ася с детьми отдыхала в Крыму у Волошина. Она даже не успела на похороны, застав лишь свежую могилу. Потрясенная обрушившимся на нее несчастьем, Ася вернулась в Коктебель, к Волошину и его матери, – туда, где ей было легче пережить свое горе. И где через два месяца так же внезапно и страшно умер от дизентерии ее младший сын – годовалый Алеша.

В этот кошмарный период ее первый муж Борис бросил все дела и примчался к Асе. Привез ей, оставшейся без каких-либо средств, свои последние деньги, полученные по завещанию матери. Помог перевезти их сына Андрея, тоже заболевшего дизентерией, в Феодосию, нашел врача…

Всего полтора года спустя они встретятся снова, в Старом Крыму, отрезанные от мира гражданской войной. Борис заболеет тифом. И надеясь, что молитва спасет его, сквозь стужу и ветер, Ася из последних сил проползет через несколько улиц на коленях до церкви, путаясь в подоле длинной шерстяной юбки. Бог не уберег Бориса. По странному велению судьбы ему было суждено умереть на руках у Аси в том самом Крыму, где когда-то цвела под южным солнцем у моря их любовь…

В двадцать восемь лет Ася дала перед Богом обет целомудрия, нестяжания, неедения мяса и запрещения лжи. С тех пор близких отношений с мужчинами у нее не было. Так закончилась женская история Анастасии Цветаевой. Назревала совсем другая история, длившаяся несколько десятилетий – история крепнущего духа, не сломленного ночными допросами и сталинскими лагерями, издевательствами следователей и непосильным трудом, подступающей слепотой и страшной вестью о гибели Марины. До начала этой, другой, истории оставалось несколько лет, а пока…

Как-то, вернувшись домой, Ася от соседей узнала, что в ее отсутствие два раза заходил и спрашивал ее «какой-то Миронов». Они не виделись целых шестнадцать лет! Им уже под сорок! Она и хотела, и боялась этой встречи… Миронов приехал в Москву с Дальнего Востока и намерения имел самые четкие: жениться на Асе и хотя бы вторую половину жизни провести вместе. Он прожил у нее в Мерзляковском переулке несколько недель и радовался, как ребенок. Но почему-то такое естественное для них обоих желание близости – естественное, как дыхание – оставалось лишь желанием…

«Ты разлюбила меня?» – голос Коли дрогнул. И тогда, гладя его по черным волосам, в которых уже вовсю серебрились нити седины, Ася рассказала ему все. Что она дала слово. Что ей стоит неимоверных усилий его сдержать, но поступить по-другому она не может – иначе перестанет себя уважать. Что все кончено. Что они должны расстаться и на этот раз – навсегда.

Два не совсем уже молодых человека не сдерживали слез.

– Я скоро уеду, – говорил Миронов, бережно целуя своего «маленького лорда Фаунтлероя» в лоб и глаза, – я не сделаю ничего, о чем бы мы потом пожалели. Но знай, что я всю жизнь любил и буду любить только тебя. Тебя одну…

Большой портрет Николая Миронова стоял у Анастасии Ивановны на полке до конца ее дней…