Что хочет автор. Литературные конкурсы

Последнее время меня мучила бессонница. Именно поэтому я стал писать по ночам дневник, чтобы попытаться вывести закономерности своей жизни, Благодаря чему надеюсь установить, в чем моя проблема, а затем, хотелось бы верить, и разрешить её. Я пытаюсь чувствовать себя более приспособленным, чем я есть на самом деле; наверное, это присуще всем людям.

Я боюсь. Мне страшно. Стал суеверным, напряженным, подозрительным. Все кажется неспроста. Чееррт!! Надо чего-нибудь попить, снять мандраж...

Я сделал первый освежающий глоток и закурил сигару. И то, и другое было изумительным по вкусу. Какое-то время я просто сидел и, не думая ни о чем, предавался приятным ощущениям.

Это немного помогло успокоиться. Затем в течение десяти минут я просто лежал на кровати с закрытыми газами. Мне надо было очистить свой мозг от всего того, что случилось сегодня.

Все вокруг выглядело вполне нормально.Единственное, чего мне недостает сейчас, — это музыки.

Ну и что это меняет?

Время - враг. Время пожирает бумагу, время пожирает солнце, время пожирало и меня, день за днем откусывая по кусочку.

Почему я должен нести ответственность?

Я выпил залпом, не разрешив себе заявить: "Это несправедливо."

Существовал быстрый, простой способ избавиться от одиночества, но это было бы нечестно по отношению к другим. Нет. Я должен был попотеть и разобраться самостоятельно. Только так. Я проклинал свою слабость и свой страх, но понимал, что по эту сторону черной двери помощи мне не будет.

Потом я снова лег, но спать не хотелось. Какое то все вокруг другое стало. Будто заново смотрю. Или вижу в первый раз. Но это же мой дом. Вот ночник. Вот кровать. Вот картина на стене — лес под дождем. Жалюзи на окнах. Ночь, потому они опущены. Вот ковер. Он пушистый. По нему здорово босиком ходить. Сам не пойму — чего это я? Встаю и иду по ковру. Ногам невыразимо приятно. Словно тебе кто то пятки ласково щекочет.

Я человек тихий, я склонен додумывать свои мысли про себя и по возможности не говорить лишнего.

Вот о чем я думал: в последнее время меня стало тревожить, что мои чувства куда то исчезают, я заметил, что они словно бы стираются.

И тут я испытал чувство страха при мысли о том, что человеку не во что верить.

Я подумал о том, какая это скверная шутка — прожить еще несколько десятков лет, ни во что не веря и ничего не чувствуя.

Я укладываюсь в постель и укрываюсь с головой. Только кончик носа оставляю снаружи. Чтобы дышать. Когда я в своей постели и под одеялом, мне не так страшно.

Я постарался забыть о своих мыслях и просто слушать радио.

Чувство здравого смысла тоже, кажется, начало изменять мне.

Я думаю об этом каждый день. Иногда я думаю, что это — единственное, о чем мне вообще следует думать.

Я мирюсь с половинчатыми взаимоотношениями, так что об одиночестве я могу не волноваться тоже.

Это вовсе не значит, что жизнь у меня плохая.

Порой я оглядываюсь на свою жизнь и удивляюсь тому, как мало доброго я сделал.

Без доступа к истинному хаосу нам никогда не найти истинный покой.

Теперь вот что: я верю, что багаж самых важных воспоминаний мы набираем к тридцати годам.

Надеюсь, вы меня понимаете.

Порой я остро чувствую, что где то должен быть другой путь, по которому можно уйти от того человека, каким я стал — против своей воли или по неосмотрительности.

Я никогда не думал, не гадал, что стану таким странным человеком, каким я стал, но я решился до конца узнать, что же это за человек.

Достаточно ли глупо это для вас?

Реальность – это зубная щётка, ожидающая дома в стаканчике... билет на автобус... зарплата... и могила.

Меня здесь могут обвинить в педантичности и мелкой придирчивости. Отрицаю.

Я управляю своей жизнью. Я единственный имею власть над своими мыслями и сам сделал себя тем, чем являюсь в эту самую минуту

Я думаю, опасно слишком сильно сосредотачиваться на том, чтобы получить от жизни что-то определенное.

Мне кажется, способность ошибаться является существенной частью нашего жизненного опыта, и если мы будем избегать чего-то из-за боязни сделать ошибку, то постепенно лишим себя всего хорошего и полезного в жизни.

Если подумать, в этом нет смысла.

Вам когда-нибудь хотелось убежать от всего?

Реальность одинакова для всех.

Легко убедиться в том, что наш сознательный разум нас часто обманывает. Задумайтесь над этим.

Совершенно невозможно было обрести покой.

Я сделал все, что только мог, но тем не менее продолжал тонуть.

Я проводил долгие часы в поисках ответов, но они оказались безуспешны: я слышал лишь тихий шорох ветра.

Решение было очевидно.

Я практически не спал.

И сны становились реальностью, а реальность— снами.

Я был заперт внутри себя.

Вот, пожалуй, все, что я запомнил.

Нас ожидает миллион новых причин, чтобы жить дальше.

Каждый человек рождается для чего-то. Я рожден для выстраивания слов в цепочки предложений.

Мне необходимы тексты, отражающие всю мою сложность.

Я себе не нравлюсь. Почему я раньше не замечал, какой я неприятный человек? Я не уверен, что понравлюсь себе хорошим.

Моя жизнь – это отсутствие возможностей. Не быть похожим ни на кого очень важно для меня. Каждый человек старается защититься от необходимости быть похожим на окружающих его людей. Я боюсь мириться с окружающей меня реальностью.

До сих пор я жил, в общем, недурно, хотя и без особого блеска: ничего не приносил в мир и ничего не забирал у него… Больше всего я ценил покой. Жизнь и без того сложная штука, чтобы еще вмешиваться в чужие дела.

У меня ничем не гарантированная и не очень то денежная работа в некоей аморальной корпорации, так что о деньгах я могу не волноваться.

Игра не закончена. Одно из правил: конец игры — это начало игры. Игра только началась.

Я повторял и повторял эти слова до тех пор, пока сам в них не поверил.

На мне уже были надеты спортивные гольфы, кроссовки «Найк», джинсы и черная футболка. Теперь я натянул поверх нее черную джинсовую рубашку с длинными рукавами и застегнул ее под самым горлом.

Моя грудь напряглась, легкие словно сжало тисками. Так бывало всегда, когда мне предстояло выйти на свет. Я знал, что это чисто психологический эффект, но легче мне от этого не становилось.

Даже в своей броне из одежды, намазанный лосьоном и в очках, защищавших глаза от солнца, я изрядно нервничал, оказавшись на улице днем. Я ощущал себя беззащитным, а мои многочисленные покровы казались мне хрупкими, словно яичная скорлупа.

Заболев смертельной болезнью, всегда удивляешься: почему заболел именно я? Мне же приходится удивляться, почему моя судьба выпала именно мне? Я никуда не смог уйти от писательства. Слишком много совпадений.

Я не чувствую себя обязанным выглядеть мудрым. Мне нравится, что я в жизни ни за что не держусь. Я недостаточно наивен, чтобы вообразить возможность опоры. Я боюсь прожить случайную жизнь.

Против своей воли я вдруг увидел человеческую жизнь всего лишь как цепочку навязанных неизвестно кем причин и следствий...

На самом деле никто не знает пределов, после которых сломается.

Пусть все начнется со странных слов: я не готов отдать себя жизни.

Очень важно суметь отказаться от мечты во время. У меня не получилось. Я не позволю себе стать другим человеком.

Я смешон. Но почему мне совсем не хочется смеяться?

У меня никогда не возникало желания участвовать в том, что происходит вокруг меня. Разве я должен верить окружающей меня лжи? Я запутался в паутине слов.

Мне необходима моя война. Не следует бояться результата своих действий. Для меня важна моя борьба. Я пишу тексты, которые никому не интересны. Мои тексты понятны только мне.

Я черпаю поводы для радости там же, где и все другие люди, но, помимо этого, заглядываю в такие уголки, где догадается пошарить далеко не каждый.

Ленивый редкий дождь барабанит по пластиковому навесу автобусной остановки. Мимо проезжают машины, люди забиваются под навес, серые лица усталые и угрюмые - на работу, с утра, в такую поганую погоду.

Некоторые из нас живут прошлым, а остальные будущим, которое никогда не наступит. Вся трагедия человеческой жизни заключается в том, что люди - подавляющее их большинство - не могут реализовать свои мечты и желания.

Я люблю луну. Она светит, не обжигая. Она высвечивает красивое и скрывает уродливое.

В моей жизни нет ничего великого и героического, в исторических хрониках мне не отведут ни строчки. Зато я сам себе хозяин, сам распределяю время и решаю, за какие дела браться, за какие нет. Мне не нужно изворачиваться, заискивать, совесть моя чиста.

Что о себе боятся рассказать другие люди? Все вокруг талантливее меня. Я не знаю, как мне избавиться от ощущения своей бездарности. Самое худшее легко становится неизбежным. Реальность менее интересна, чем мои размышления о ней. Я испуган возможностями слов.

Мне очень сложно отделить себя выдуманного от себя настоящего. Нужно уметь различать фантазию и действительность.

В моей жизни для меня нет ничего более важного, чем мои иллюзии. Я – мой единственный жизненный опыт. Другой жизни у меня уже не будет. Я очень старательно выстраиваю свою жизнь по своим странным законам.

Странность моего взгляда на мир – это почти обязанность. Я перестал удивляться своему несовершенству. Я изуродован попытками жить.

Жизнь естественна только в виде провокации Бога.

Я пытаюсь взорвать этот мир словом. Взорви его иначе.

Мне необходимо прятать свой мир от всех. Я знаю, что слова ведут меня к пропасти. Когда мир падает в пропасть, глупо стараться удержаться на краю.

Иногда радость – это предательство. Я знаю о странности своего отношения к жизни. Все мои размышления сводятся к мысли – жизнь – трагедия.

Я так живу. Мне нравится уметь быть странным. Я не намерен уступать себя реальности.

Слово – это действие. Слова важнее действий.

Моей натуре свойственна вера в чудеса. Почему бы не поверить в еще одно?

Я верю в чудеса, но еще больше я верю в то, что они нам очень нужны.

Утром я продолжу жить в выдуманном мною мире, будучи пленником самообмана, когда знания о правде и реальности спрятаны в дальнем уголке моего разума. Возможно, бремя этой тайны станет слишком тяжелым, чтобы продолжать нести его. Возможно, нити, которые крепко накрепко связали все в узелок, начнут рваться. Где то, опять же подсознательно, я, наверное, решил прекратить жить в этом странном состоянии обмана и тайны.

Я не уверен, что понимаю других. Я даже себя не понимаю. Мне хочется исправить себя, как ошибку.

Меня злит моя беспомощность. Мне нравится, когда меня что-то злит.

Я не хочу смеяться. Улыбка всегда причиняет мне боль. Я себя веселым не помню.

Слова – это стены, которыми я окружаю свою реальность. Иногда нет ничего важнее слов.

Я очень старательно прячу свой мир от окружающих людей. У моей жизни не может быть других подробностей.

Каждый человек вынужден что-то терпеть. Я терплю себя.

Я никогда не был умен. А перестал сожалеть об этом только сейчас. Все смотрят на меня с сожалением. И я не смотрю на себя иначе.

Я боюсь стать таким, каким описываю себя. Словами нельзя ничего объяснить. Слова выдуманы для приговоров.

Человек всегда стремится убить своего Бога. Для человека реален только мертвый Бог.

Бог равнодушия – единственный Бог, которого достоин человек.

Я не осуждаю вас за то, что досталось вам даром, хотя и завидую.

Живут другие. Я могу лишь писать. Я чувствую обреченность своего творчества.

Что я делаю? Я, который всегда так осторожно шагал по жизни.

Рассказывать о себе правду неприятно. Я не хочу чувствовать себя ничтожеством.

Слова – не самое важное, что есть в жизни. Но иногда в жизни не остается ничего, кроме слов.

Конечно, свет уличного фонаря менее вреден, чем яростное сияние солнца, но он тоже небезопасен.

Ничто не безопасно.

Идет дождь, но не сильный и к тому же без ветра.

Я попадаю в странную зависимость от реальности. Я распят на своем творчестве. Я истекаю словами, как кровью.

Кто рожден квадратным, не умрет круглым …

Идет дождь. Очень сильный — крупные капли дождя стучат по оконным стеклам.

Мое творчество – это ложь. Реализация стремления к непорядочности. Я смеюсь над невостребованностью гениев. Мой успех был бы нарушением всех возможных правил.

Хочу только одного: чтобы как можно скорее настала следующая суббота.

Я ошибся, посвятив жизнь творчеству. Я оказался не способен ни на что, кроме написания бездарных романов.

Утром дождь прекратился, но тяжелые облака по прежнему прижимались к земле.

Я всегда знал, что меня не полюбят таким, какой я есть. Полюбят только за мой успех. И я старался добиться успеха. Не получилось.

Вот такие дела.

Может, и правда есть смысл быть вечным оптимистом.

Я не сержусь, потому что вы тоже живые существа и, следовательно, несовершенны. Может, вы некрасивы, может, соображаете слишком туго или слишком быстро, чтобы это шло вам на пользу, может, вы глухой, немой или слепой, обреченный природой на отчаяние и ненависть к себе, или испытываете необычный страх перед Смертью. Каждый из нас несет свое бремя.

Слова умеют быть петлей, стягивающейся на шее. Мне не интересно безопасное творчество.

Я не понимаю, как люди могут нуждаться друг в друге. По-настоящему мне хорошо только с самим собой. Я не нужен никому, кроме себя.

Зверек, загнанный в угол. Я не воспринимаю себя иначе.

Я ничего не могу. Никогда не мог. Только воображал, что что-то получается.

Отчаяние – это не стена. Отчаяние – это дверь в стене.

Стоп, отключаюсь. Не буду об этом думать. Нужно собраться с силами, выйти из дома и совершить ряд обыденных дел, не слишком, к слову, утомительных.

Где ключи? В кармане плаща, кажется. А где плащ? В прихожей на вешалке его нет. А может быть, я пришел вчера без плаща? Такого еще никогда со мной не случалось. Плащ должен где-то быть.

Рабочая неделя прошла незаметно. Поэтому сейчас я сидел на диване в гостиной и шевелил мозгами.

Мне нравится, когда слова оказываются важнее жизни. В моей жизни нет ничего, кроме творчества.

Кто-то должен был сказать мои слова. Их говорю я.

Таких как я, никогда не будет большинство.

Ненормальность моих героев лишь отражение моей ненормальности. Я оказался склонен к опасным мыслям.

Все, что у меня есть для творчества – мой диагноз. Я лишь пытаюсь вырваться из своей болезни.

Приняв горячий душ, я переоделся в футболку, джинсы и домашние шлепанцы. И почувствовал долгожданное облегчение, будто вернулся наконец в собственную шкуру.

Я нуждался в тишине.

Жизнь не научила меня ничему, кроме умения вскрывать свои вены.

Поэт – это судьба. Ты думаешь, что живя серую жизнь и имитируя чувства великих, ты стал поэтом? Творчество невозможно без саморазрушения. Что-то не получается из ничего.

Я сделал, что мог. Я честно старался изо всех сил. Мне уже нечего добавить. Я распят на своем творчестве. Я истекаю словами, как кровью.

Я снова принялся мерить комнату шагами. Толстый ковер заглушал их, и только стук настенных часов нарушал гнетущую тишину.

Мне было необходимо оградить себя от реальности надежной стеной слов. Реальность вокруг меня может быть только опасна. Я чувствую, что действительность затягивает меня в ловушку.

Я боюсь продолжения своего творчества. Оно делает меня слабым. Мои тексты не успокаивают. Каждый из них – крик отчаяния.

Я боюсь мыслей, вынуждающих к действию.

В моей жизни слишком много унизительного.

Кажется, я отвлекся. Надо сосредоточиться. Нет, валерьянку глотать не буду, принципиально. Лучше водки, грамм пятьдесят.

В этот день я проснулся против своего обыкновения рано, вместе с рассветом. Я отодвинул штору — на меня смотрело голубое небо, светлое и далекое. И в нем парили маленькие легкие облака. Я сразу понял, что сегодня мы с небом заодно.

Мне ничего не оставалось, как грызть ноготь, наблюдая за наступающим рассветом.

Я самый непонятный человек из всех, которых знаю. Любой из окружающих людей понятнее для меня, чем я сам.

Мне нравится говорить опасные слова. С возрастом это желание увеличивается. Мне нравится, когда слово становится оружием.

Я обязательно постараюсь избавиться от этого глупого занятия – творчества. Из слов не сложно сделать петлю на шею.

Несколько минут я просто сидел и думал о горькой иронии жизни.

Я отдан на растерзание жизни. Творчество – одно из условий моего выживания. Мое творчество никогда не было радостью.

Черт. Меня что то беспокоит. Что то неопределенно тревожное. Что то неясное, непонятное.

Я живу не так, как живете вы.

Вас нужно пнуть сильнее. Только тогда вы заметите. Еще лучше вас распять.

Маленький и злой я стараюсь пронзить реальность своим кривым копьем. Я уже не боюсь своей увлеченностью словами.

С самого утра я вновь сам не свой. Даже привычные вещи — ну, вы понимаете, когда надо штаны в туалете расстегнуть, — кажутся удивительными. Будто вижу все это впервые. Руки сами все делают, а я только смотрю и удивляюсь. И потом, когда я завтракаю. Ем овсянку со сливочным маслом. А потом сладкий сок. Все такое вкусное, и на языке необычно, будто я минуту назад жевать научился. И мне нравится свое состояние. Странное и волнующее. Когда я бреюсь — оказывается, когда намазываешь на лицо белую пену, чтобы волосы не росли, это называется “бриться”, я смотрю в зеркало на свое лицо. И вижу там не просто щеки и нос. Я вижу там себя. Глаза смотрят на меня внимательно и немного испуганно. А я ведь мужчина. Я не должен ничего бояться. И я делаю сначала грозную рожу, потом высовываю язык и дразню сам себя, потом хмурю брови, и так я тренируюсь до тех пор, пока мои глаза не перестают смотреть испуганно. Я больше никогда не буду так смотреть.

Страх – это совсем не ошейник. Страх – моя путеводная звезда.

Я ощущаю свою жизнь падением в пропасть. Мне не удается вообразить ее полетом.

Я – это препятствие для меня. У каждого свой крест. Иногда чтобы выбраться из тупика необходимо разбиться о стену.

Борьба с реальностью занимает все мои мысли.

Слова должны вонзаться в мозг, как занозы, а не быть лишь легким дуновением теплого ветерка. Я лишь сообщник слова. Это уже не литература. Это – моя война.

Неожиданно все напомнило запутанную мыльную оперу, и это было уже слишком. Я нашел аспирин, прислонился к кухонному шкафу и выпил три таблетки. Наплевать на вкус. Я никогда не любил лекарства в любом виде, кроме как для утилитарного использования.

У меня нет ничего, кроме моих слов. Я завишу от них больше, чем мне хочется.

Я верю в чудеса.

В конце концов, даже мне, несмотря на то состояние, в каком я находился, удалось прожить целых двадцать три года, и это тоже являлось своего рода чудом.

Но я — человек, а глупость присуща всем людям.

В моем положении каждый новый день — бесценный подарок, поэтому я пытаюсь прожить его как можно более насыщенно и достойно. Я смакую свою жизнь.

Я уже не уверен, что необходимо подниматься после каждого падения. У меня ничего не получится. Я никому не интересен. Слова очень странно действуют на меня. Они делают меня уязвимым. Однажды я перестану творить. Может быть, я никогда и не начинал.

Надо признаться, у меня слишком богатое воображение, чтобы судить о вещах здраво. Иногда оно доставляло мне сложности, но куда чаще спасало жизнь.

Тяжело стареть. Вот и сегодня — опоздал на работу. Обыкновенно проспал. Откуда взялась эта привычка — лежать и думать, глядя в потолок, после пробуждения? Куда подевалось желание бодро вскакивать — и действовать, действовать?..

Не нужно пытаться стать лучше. Пусть мир примет тебя таким, какой ты есть.

Борьба за свободу важнее свободы.

Не хочу ни о чем сожалеть. Боюсь захлебнуться сожалениями.

Мне нравятся выводы, которые я делаю из происходящего. Я не уверен, что следует стараться найти выход из каждой безнадежной ситуации.

Я перестал вызывать у себя отвращение. Я намерен прожить жизнь непризнанного гения. Можно прожить жизнь писателя и ничего не написать.

Я достаточно странен, чтобы творить. Мое состояние естественно для творчества.

Мои рассуждения окончательно зашли в тупик и барахтались в сплетенных кем то сетях. В голову ничего не приходило.

В этом было что то нехорошее.

Каждый день я все яснее ощущал свое предназначение. Я искал истину, и меня волновали поиски новых познаний.

Ко всему привыкаешь.

Вот только иногда закрадывалась дурацкая мысль: а я ли это вообще?

Я прячу себя в своих героях. Или герои прячутся во мне?

Чтобы отвлечься, я стал заниматься привычными делами: готовил ужин, мыл посуду, убирался в квартире. Успокоился и решил, что теперь, пожалуй, могу мыслить трезво, без лишнего энтузиазма.

У человека есть только одно право – право быть распятым. Я пишу все это для себя. Очень страшно идти вперед только потому, что остановившись боишься упасть. Убей в себе предсказуемость.

Не позволяй случайному стать главным в жизни.

Я жду, когда во мне появится только мое. Нужно писать так, чтобы меня нельзя было ни с кем сравнить. Очень важно научиться не стараться никому понравиться.

Я не смогу изменить свою жизнь с помощью слов.

В моей жизни нет ничего, кроме творчества, которое никому не нужно. Очень страшно знать, что пишешь только для себя.

Ничто не придает смелости лучше, чем нежелание выглядеть дураком.

Все, что я вижу сквозь решетки своей клетки – это другая клетка. Я не захочу изменить свое отношение к жизни. Боль. Отчаяние. Я пишу ими. Не представляю, как творят другие.

Впрочем, это могло быть простым совпадением.

Но мне не хотелось думать об этом.

Тупик. Об этом тоже не хотелось думать.

Я не верю в предчувствие, особенно когда дело касается меня. Я еще готов поверить, что они бывают у кого то другого – только не у меня.

Иногда человеческая жизнь напоминает книгу.

Воображение часто творит вещи, которые отказываются понимать и принимать остальные части твоего сознания.

Мне себя не исправить. Я не хочу исправлять.

Я распят на кресте жизни.

На работу я не пошел. Позвонил и сказал, что заболел. Мне поверили — я еще никогда не обманывал начальство. После этого я сделал себе кофе, огромную чашку, с молоком и сахаром. Еще приготовил бутерброды с сыром и хорошенько перекусил. Это меня успокоило. Выпив кофе, я окончательно избавился от остатков сна.

Я никогда не соглашался с предложенной мне судьбой. Я все еще хочу написать книгу. Может быть, у меня есть шанс. Даже если нет. Подобные мелочи не имеют значения.

Практический Сократ восхищал меня тем, что предпочел умереть за

принципы, когда этого легко было избежать. Другие были не так требовательны.

Такие огромные фолианты мелкого шрифта. И в конце концов единственный их мудрый вывод: "Тебе самому решать. Откуда нам знать,

что потребуется именно тебе?"

Мне двадцать три года, и я убогое создание, под волосами которого живут черви мозговых извилин. Много червей. Я умный… Я хочу быть, как он. Смотреть таким спокойным взглядом, угадывать судьбы и их содержание, иметь розовый цвет лица и ровные белые зубы. Не сутулиться и не глотать пилюли от изжоги. «У него абсолютно здоровое сердце», – говорят врачи, а мне страшно, страшно, у таких, как я, бывают ранние инфаркты… Я деликатен на работе и крою всех и все матом в своих писульках… Кого я ненавижу?..

Унизительно знать: все, что происходит со мной и есть моя жизнь.

Мне необходимо прятаться от действительности и слова – лучшее укрытие. Нужно уметь отгораживаться от жизни при первой возможности.

Отчаянию не сложно стать религией.

Я себя дою. Такое ощущение. Мастурбирую свой мозг. Невозможно поверить, что до этого состояния я довел себя сам.

Я вынужден утешаться словами. Я никогда не умел утешать себя иначе.

Мне нравится отказываться от писательства. Я хочу перестать унижать себя.

Что-то остановилось. Мне страшно. Иногда кажется, что остановилось сердце. Улыбка опять причиняет боль.

Невозможно не сожалеть о том, что вынужден быть писателем. Мне очень страшно писать.

Таких, как я – не много. Иногда мне кажется, что я такой – один.

Этот мир для серьезных и скучный людей.

Пространство меня, в общем-то, мало волнует, но вот со временем у меня проблемы.

Иногда листаю газету или полеживаю на диване, глядя в пустоту.

У меня никаких планов.

Ощущение бессмысленности всего сущего продолжается.

Это не очень-то воодушевляющее состояние.

Я сбавил темп до предела. До нуля.

Проснувшись утром, я понял, что дальше так не может продолжаться. Я остался в постели и стал думать

Иногда мне кажется, что я уже писатель. Я устал быть писателем.

Я пишу свой приговор. Я подменил свою жизнь игрой в жизнь. Книги, чтению которых я отдал жизнь, не прибавили мне ни ума, ни обаяния, не сделали счастливым. Я потратил на них самую лучшую часть своей жизни. Я проклинаю книги.

Я выдумал о себе, что могу творить. Слова оказываются самой важной частью моей жизни.

Только Христос может быть моим соперником в достижении пределов отчаяния человека. Книга должна изменить человека. Иначе нет смысла ее писать.

Мне необходимо жить только по своим законам. Мне нравится говорить себе: «Попробуй. Хотя бы попытайся».

Мои писания – мои молитвы, заклинания жизни. Способ защиты от реальности и от себя.

Я могу меньше, чем кажется. А иногда не могу ничего. Я признаюсь в своей бездарности. Каждый человек не может быть талантлив.

Утро начинается с загадки.

Попробуй быть великим. Откажись от лишнего. Не отвлекайся. Творчество требует меня целиком.

Меня заставлял писать страх перед будущим. Книга обещала возможность спокойствия и благополучия. Мое творчество – лишь защита от реальности.

Я не способен повторить чужой успех. Прежде мне казалось, что это возможно.

Я унижен своей неспособностью творить. Быть бездарным творцом очень мучительно. Я пишу не для развлечения. Я стараюсь выжить.

Мне этот мир безразличен. Я над ним смеюсь. Точнее он смеется надо мной.

Мне не нравятся победители. Я никогда не был победителем. Я всегда писал только с одним ощущением – у меня ничего не получается. Я устал преодолевать свою бездарность.

Мне нравится, что можно перестать заботиться о смысле текста. Мне уже безразличен смысл моего творчества.

Я только воображал, что пишу роман сам. В действительности я лишь средство для написания романа.

Я занял очень удобную позицию наблюдателя. Я умею ждать. Быть терпеливым – единственное правило моей жизни. Подслушать. Подсмотреть. Мои интересы никогда не были разнообразны.

С тем же ожесточением, с которым я выдумываю свои тексты, я пытаюсь выдумать свою жизнь.

Не я выдумываю тексты. Тексты выдумывают меня.

Мне нравится рассказывать грустные истории о самом себе. И я их слушаю. Я – единственный слушатель. Никому другому я не интересен. А от себя скуку я еще могу скрыть.

Слова спасают меня от действий. Все свои чувства я стараюсь выразить словами.

Не хочу заставлять себя жить по законам общества. Я боюсь поверить в смысл чужих целей.

Заглядываю в полупустой холодильник и размышляю, что бы приготовить на ужин.

Это уж просто для очистки совести. Все, шлюзы открыты. Теперь можно подумать о чем-нибудь другом.

Мне двадцать три, и я осознаю, что жизнь моя катится ко всем чертям. Что-то такое во мне сломалось. Одного щелчка бывает достаточно, чтоб на несколько недель выбить меня из колеи. Тут однажды кто-то заговорил при мне о войне в Грузии, так я обернулся и спросил:

Не видел. Не слышал. Тот год вообще выпал из моей жизни.

Я не хочу научиться защищаться от искренности. Я не могу привыкнуть к времени, в котором живу. Очень страшно быть актером чужого спектакля.

Жизнь человека состоит из случайных решений. И люди делятся на две группы: тех, кто выбирают правильные решения и тех, кто ошибается. Я оказался среди ошибающихся.

Я не только беспомощен, но и примитивен. Мои распорядки дня – цепляние за порядок, в котором я могу ощущать себя хозяином. Распорядок обещает стабильность и успех. Но я никогда его не выполняю.

Мне необходимо быть наглым. Иначе не получится говорить с Богом на ты.

Я удивительно бездарен. Совсем ничего не могу. Все мои попытки что-то сделать – лишь имитация.

Творчество не для слабых. Я оказался слаб. Не сложно ощутить страх перед словами. Проклятое творчество. Неприятно оказаться в ситуации, когда не можешь рассчитывать на что-то иное.

Получать желаемое следует вовремя. Или не получать вовсе.

Я спускал ноги с кровати по утрам, ел, умывался, одевался и шел на работу.

Эмоций — ноль.

Я уже убедился, что жизнь сломала меня. Не сложно убедиться в беспомощности слов. Я не сумел выдумать себя победителем. Я не могу не производить впечатление проигравшего человека. Я прожил жизнь бездарного человека.

Творчество вышло из-под контроля. Я перестал бояться слов, которые загоняют меня в тупик. Я не умею думать. Только получать и делиться информацией. Иногда сопоставлять факты.

Может быть, я смешон. Но не на столько, чтобы мне хотелось смеяться над собой.

Я уже не уверен, что был прав, подчинив жизнь творчеству. Очень сложно согласиться с тем, что не можешь творить. Мне осталось лишь дописать свои тексты. Но книга будет написана не раньше, чем она должна быть написана.

В любой компании я сижу молча и слушаю. Я не умею рассказывать истории. Я боюсь произносить слова вслух. Очень страшно не уметь ничего, кроме писания.

Я не знаю, что такое одиночество. Я не знаю, с чем можно сравнить мое ощущение себя. Просто иногда устаешь от писания. Хочется убежать куда угодно.

Любая судьба содержит единственный момент – миг, в который человек раз и навсегда узнает, кто он есть.

Знаешь, почему все это ужасно? Да потому, что все это просто банально.

333333333333333333333333333333

Лежа в постели, я решил, что буду болеть долго.

Кто-то ведь должен был навестить меня и утешить. Сказать, что плохо быть одному, когда на меня такое свалилось. Но никто не приходил.

Я не выходил из дома три дня. Вначале я даже не поднимался с постели, меня постоянно знобило, я обильно потел, а очень высокая температура каким-то образом повлияла на память, размыв границы между сном и явью. Однако, несмотря на состояние моего организма, мой разум не знал ни минуты покоя.

Я окончательно стряхнул сон и повернулся. Движение отозвалось болью в висках. Вещи не всегда являются такими, какими кажутся на первый взгляд.

Потом начались эти боли. Ложусь в постель, а голова раскалывается.

Это меня пугает. Что-то сдвинулось внутри.

Я сел на кровати, сбросил скомканные простыни. Будильник показывал 3.14. Четыре часа прошло с тех пор, как я лег спать. Потный, изможденный и отупевший, не в состоянии сформулировать простейшую мысль.

Нынче ночью мне больше не заснуть. Я включил свет. Холодные влажные руки дрожали. Вытер их о простыню. Не помогло — простыни были такими же влажными. Спотыкаясь, пошел в ванную вымыть руки. Долго держал их под струей воды.

Я закрыл глаза.

Мир сдвинулся.

Я плеснул в лицо воды, пригладил волосы. Ответа на вопрос я, конечно, не нашел, но почувствовал себя чуть лучше. Что плохого может случиться, если волосы аккуратно причесаны?

По правде говоря, не знаю. Дела могут пойти весьма скверно. Вдруг я постепенно теряю разум? Как измерить относительный уровень здравомыслия такого существа, как я?

Звучит логично. Только почему же мне не становится легче?

Все, перебор. Нужно поспать, иначе всего этого не рассортировать.

Я чуть не плакал, когда забрался в постель. Не стал сопротивляться сну, который наступил мгновенно, и я провалился в темноту.

Я оставил свет включенным.

Я не боялся темноты. Просто я предпочитал не сталкиваться с нею.

Я вглядывался в свои измученные глаза — они были настолько необычны, что их отражение не было плоским и лишенным глубины, как у обычных людей. Казалось, что в отражении столько же глубины, реальности и силы, сколько в самих глазах. Я честно и безжалостно исследовал собственный взгляд, но не разглядел никаких следов помешательства.

Я упал на колени и склонил голову.

В такой позе я оставался некоторое время.

У меня вспотели ладони.

Сердце бухало, как барабан.

Но почему, я не знал.

Мне все сильнее сжимало грудь.

Во рту было так сухо, словно я перед этим ел пыль.

Мысли лихорадочно бились в моем мозгу...

Холодное предчувствие вонзилось мне сзади в шею, словно летучая мышь вампир, сосущая кровь, и вытянуло все тепло из моего тела.

О таком повороте событий я просто не мог думать.

Мне снился странный сон. Будто я куда то влез, и все пытаюсь понять — куда именно. И хочу выбраться, но руки ноги не слушаются. А еще — будто моими руками ногами кто то другой управляет. То есть, я их чувствую, но шевельнуть не могу. А потом — хлоп, они сами по себе идут куда то. И еще что то мне светило в глаза. А я зажмуриться не мог. А потом — не помню. Я редко могу свой сон запомнить. Так, обрывки какие то остаются, да и те уже через час не разглядишь.

Естественно, я оправился. И даже быстрее, чем ожидал от собственной потрепанной души. В воскресенье мне стало немного лучше. Температура, двое суток зашкалившая за тридцать девять, уменьшилась и почти исчезла. Утром, я принял душ, побрился и оделся, включившись в механизм привычных действий, создающих иллюзию порядка. Мне это не удалось. Все тело ныло после перенесенного жара. Я был крайне слаб, что придавало окружающей реальности странный оттенок.

Мне понадобилось много времени для осознания того, что я справился с болезнью.

Мне надоело жить с лицевой стороны общества – тоска. Сдохнуть можно. Я не ждал дольше. Это становилось опасно.

Я не смог заснуть в эту ночь. Я думал о массе вещей.

Очень трогательно. Даже возвышенно.

Это не жизнь.

Я знаю, что завишу от слов. Эта зависимость очень опасна. Я вынужден жить по законам творчества. Это моя война, и я должен ее выиграть.

Я узнаю о себе слишком много такого, что хотел бы узнать о своих врагах.

Я никогда не стану писателем. Перестать надеяться было бы правильнее.

Я не могу быть умнее других, только своеобразнее.

Ничто не происходит. Замкнутое пространство – условие существования. Его рамки словно решетки. Из-за них можно выглядывать только скаля зубы.

Я стараюсь ничему не удивляться. Живут другие. Я – только пишу.

Легко быть идиотом, вообразившим себя умнее остальных.

Я ищу радость в словах. Я могу радовать себя только словами.

Я опять не нравлюсь себе. Ничего привлекательного. Я тороплюсь нарисовать себя черными красками.

Быть писателем очень опасно. Я боюсь быть писателем.

Я не могу внушить другое чувство, кроме презрения и равнодушной снисходительности. Очень сложно прожить интересную биографию.

Я живу в своем воображении. Я – лишь один из героев своего произведения. Может быть, кто-то сможет понять меня лучше, чем я понимаю себя сам.

Нет, я не спал. Я размышлял.

Жалкое зрелище.

К утру я принял решение. У меня даже не было похмелья, и я весьма плотно позавтракал.

16 июня, около полудня, чудесная погода, дивная жизнь.

Каждый человек что-то придумывает в свое оправдание.

Я привык завоевывать этот мир. Невозможно нуждаться в том, что само идет в руки.

Невозможное – это не препятствие. Только обстоятельство из-за которого цель становится недостижима. Но из-за недостижимости цель не перестает быть желанной.

Очень страшно начать сомневаться в своем таланте. Мне нравится избавлять свою жизнь от всего, кроме творчества. Я для себя – лишь один из своих персонажей.

Только я могу быть героем моего произведения.

Я знаю, что человеку не может быть интересно ничего, кроме него самого. Любой интерес к чему-то вовне – лишь поиск новых проявлений себя.

Я делаю, что могу. Стараюсь изо всех сил. Но для бездарности это не имеет значения. Мне себя не исправить. Нужно смириться. Я не могу быть писателем.

Ни одного достижения. Я проживаю жизнь заурядности. Нет ничего хорошего в знании правды о себе. Героя можно вытащить только из себя. Мне не повезло с собой.

Я цепляюсь за себя, как за свою единственную опору. Я себя никому не отдам. Мне без писания не выжить. Глупо писать по другой причине. Может, стоит кому-то об этом рассказать?

Я не уверен, что изображаю именно себя. Только в творчестве я могу вообразить себя лучше других. А для меня это важно.

Неужели подсознательно я боюсь покинуть свое убежище и выйти в большой мир? Неужели боюсь вновь испытать боль и разочарование? Похоже, что так. Но нельзя же вечно сидеть в своей квартире, отгородившись от мира закрытой дверью?

Раньше, начиная дневник, я думал, что привожу мысли в порядок, что так мне будет легче разобраться в самом себе. Верно, дневник действительно помогал мне в этом. Потом я воспринимал дневник как собеседника. Это тоже было верно, но лишь наполовину. Сейчас я понял еще кое-что, изменившее мое отношение к дневнику. Теперь я знаю, что дневник мой друг. Да, каждому из нас нужны друзья. Такие, которые выслушают не перебивая, внимательно и строго. Мне не с кем поговорить. Изливая душу другу, ты чувствуешь себя лучше. Выговорившись, ты ощущаешь облегчение и успокаиваешься. Ведь ты делишься с ним проблемами, перекладываешь часть груза на чужие плечи и, конечно, испытываешь облегчение. Такого друга, с которым я мог бы поделиться своей ношей, у меня не было. И им стал дневник.

Выплескивая размышления на чистый лист бумаги, делясь с ним горестями и печалями, доверяя ему сокровенные мысли, я опять же успокаиваюсь. Кажется, это один из приемов психотерапии, не так ли?

Я пью горячий сладкий чай с лимоном, как я люблю. Сижу в темноте. Не хочется свет зажигать. А потом залезаю под теплый душ. Сразу становится хорошо. Я согреваюсь. И меня клонит в сон. Все правильно — ночью нужно спать.

И я понимаю вдруг, что я теперь другой. Совсем другой. И тот, кто наблюдает за мной, он подтверждает: да, я другой. Хотя я его не слышу, я все равно ощущаю, как он со мной соглашается. И он жалеет меня. И говорит, что все будет хорошо. Засыпая, я думаю, как он велит. Все будет хорошо. Все уже хорошо. Завтра будет новый день. И я больше не буду бояться себя, нового. Все будет хорошо. Я закрываю глаза и дышу тихо тихо.

Будильник прозвонил в шесть. Я проснулся; во рту противно, голова тяжелая.

Две недели я спал на матрасе, брошенном прямо на пол. Прочитал в каком-то журнале, будто это очень полезно для спины.

Дни надо проводить иначе.

А также и ночи.

Мне кажется, что надо начать все сначала. Интересно, как это сделать?

Над кофе в сером утреннем полусвете поднимался пар. Я сидел в темной кухне, держа чашку в руке. Утром, со сна, я, видно, плохо переношу резкий электрический свет и предпочитаю возиться в полусумраке.

В последнее время в моей жизни произошла странная вещь. Я вдруг дошел до точки, все потеряло для меня интерес.

Теперь все эти надежды растаяли.

Для меня все вдруг утратило смысл. Как-то внезапно.

Все распалось на бессвязные кусочки.

Я подумал, что провалился на самое дно. Мне стало страшно, что вот я уже пресытился днями и ничто больше не вызовет у меня воодушевления.

Что чувствует человек, который отдал всю жизнь какой-нибудь религии, гарантирующей конец света 31 декабря сего года, и проснулся в новогоднее утро от пения птиц? Он чувствует себя одураченным.

Я знаю, что ни один мой герой не случаен.

Кто-то забавляется мной. Тот, кого забавляют мои мучения, должен быть доволен. Я очень старательно играю отведенную мне роль.

Я выбрал своей целью поражение только потому, что не смогу достичь никакой другой цели. Я могу вообразить себя победителем. Жизнь поставит меня на мое место – для побежденного.

Я пытаюсь только радоваться. Но у меня ничего не получается. Я огорчен. Я разочарован. Я знаю, что теперь мне недалеко до отчаяния. Я обязательно достигну его. Не получается остановиться.

Я уверен – ни одно из моих произведений не может быть правдой обо мне. Сегодня мне хочется написать о том, что сделает все мои вчерашние слова ложью.

Я боюсь услышать о себе – он такой же, как мы.

Я постоял у окна, глядя на улицу.

И вот принял решение.

Я не пишу роман, я – его часть. Для меня не должно существовать иной реальности, кроме моего творчества. Эта мысль меня немного расстроила.

Работа — деньги, деньги — работа: странно, но верно. И впереди у меня еще пятьдесят лет этой лабуды — как подумаешь, хоть беги и кидайся с моста в центре города. Почему же мы допустили, что мир дошел до такой кондиции? Я ведь о чем: неужели в этом и есть вся суть? А где же тогда, в чем именно предполагается искать отдушину? Неужто так и бегать всю жизнь по кругу? Кошмар. Кто нибудь думал об этом?! Что я, с ума сошел?

Это мой мир: мой мир, заполненный моими родными, и музыкой, и учебой, и друзьями, и надеждами, и тревогами. Иногда мой мир движется слишком быстро, а иногда застывает, словно зажатый в тиски.

Время не проблема. Я давно понял, что времени в жизни полно, когда ее остается еще хоть чуточку. У меня куча времени.

И я решил пойти и купить себе что-нибудь такое, что наведет меня на приятные мысли, а лучше всего - заставит улыбнуться.

Я обошел несколько магазинов, но не увидел там ничего, что мне захотелось бы купить.

Я снова ложусь на диван. Пора что-то делать. Не обязательно что-нибудь особенное, а просто хоть что-то.

Я слишком сложен для коммерчески успешного писателя. Я никогда не смогу стать простым. Ненавижу нравиться. Это желание похоже на желание унизиться.

Простые слова не могут выразить мою сложность. Я не хочу притворяться простым. Любые попытки творить иначе будут лишь подражанием. Я могу быть интересен только своей индивидуальностью.

Не могу не чувствовать обиду и разочарование. Беспомощность – это почти удовольствие. Я никогда не получал то, что хотел. Я был счастлив жалкими подачками жизни.

Я прожил не ту жизнь, которую хотел прожить. Я чувствую себя обманутым.

Люди надевают на себя маски личности, чтобы оказаться узнанными друг другом и собой. Я обхожусь без маски. Ни один человек не сможет сказать, кто я.

Когда меня посещали такие мысли, мне всегда становилось не по себе.

Я стараюсь обмануть судьбу. Все стараются. Не у каждого получается. Когда я стараюсь подняться, то всегда оказываюсь сбит с ног ударом судьбы. Однажды таким ударом я буду убит.

Тишина настолько оглушающая, что кажется, ею вот-вот задохнешься.

Дребезжание будильника вырвало меня из мира сна и вернуло его к реальности. С секунду я лежал, глядя в потолок, и пытался сообразить, не привиделось ли вчерашнее.

Бег помогает.

Очищает мысли. Снимает напряжение. И заниматься им можно в одиночку.

Это своего рода прогресс.

Мне необходимо быть услышанным. Я цепляюсь за творчество, как за единственную опору в жизни. Я тороплюсь написать свою книгу отчаяния.

Все изменилось, все. Я отрешился от себя, от всего того, чем я когда-то был.

Мне опять становится страшно. Я уже почти остановился. Я боюсь узнать, что не был остановлен. Мои попытки стать писателем бессмысленны. Я оказался единственным персонажем своего произведения.

Я опять прислушиваюсь к своему вдохновению. Только писательство позволит мне заявить о своей индивидуальности.

Я не могу изменить героя моего произведения. А он способен изменить меня. Герой всегда сложнее своего автора.

Мне не давали покоя всякие мелочи.

Иногда не спится. Полно мыслей, которые не хотят оставить в покое.

Я не смог сформулировать свою мысль. И она забылась невысказанной.

Я – не меньше, чем окружающая меня вселенная. Мне себя долго не выдержать.

Должен признаться, к концу дня у меня немножко сдают нервы.

Дыши глубже, детка, дыши глубже…

Терпение, дружок, терпение…

Ненавижу свою гордыню.

Мне нравится, что я живу странную жизнь. Я ограничиваю свою жизнь творчеством. Больше мне ничего не нужно.

Кстати, завтра у меня день рождения.

В среду просыпаюсь и не могу пошевелиться. Все до единой мышцы моего тела в шоке. Сначала я думаю, что попал в ужасную автокатастрофу, но потом вспоминаю про спортзал. Я еще не открыл глаза, но предчувствия плохие.

Мне не нравится моя работа.

Я много беспокоюсь.

У меня никогда не будет денег.

Я не могу бросить курить.

Мне не хватает времени делать то, что я хочу.

Мне не хватает терпения.

Такой уж я есть, ничего не поделаешь.

У меня нет никаких особенных талантов.

Мне нужно отдохнуть.

Я несовершен Я не могу сбросить вес.

У меня слишком много дел.

Я плохо схожусь с новыми людьми.

У меня плохая память.

Я сдаюсь. Я хочу, чтобы все скорее закончилось. Я больше не жду чуда. Я очень устал. Когда я сегодня утром проснулся, мне стало по-настоящему страшно. Я взывал: Боже мой, Боже мой, что же мне делать? Но Он ничего не отвечает мне...

Мой читатель – мой единственный враг. Текст имеет смысл только как удар.

Я мечтаю взорвать этот мир словом. Мне необходимы слова, которые взорвут реальность.

Но я и сам в это не верю. У меня не было сил даже на крик.

Мне нравится, когда в надежде нет смысла. Я вынужден сражаться в одиночку с окружающей меня реальностью. Я делаю, что могу. Изо всех сил. Я просто слабый.

Не отчаяние часть меня – я – часть отчаяния. Мне никогда не было легко с собой. Я не хочу увлечься недостижимым. Но увлекающиеся доступным жалки.

Я не живу. Я пишу. Живут другие. Я учусь не завидовать им.

Бывает, что темп вашей жизни странным образом внезапно ускоряется.

А я, когда теряю контроль над ситуацией, начинаю паниковать, как это ни глупо…

Я бился за каждый день. Мне не в чем себя упрекнуть. Я только бездарен. Моя жизнь сузилась до творчества.

У меня детское восприятие жизни. Я не умею думать. Почему я захотел стать писателем?

Есть над чем посмеяться.

Мне нравится знать, что у меня не будет детей. Я не знаю, что мне следует придумать в свое оправдание.

Я боюсь не суметь изобразить себя человеком, которым вынужден быть. Это еще один мой страх. Страхов очень много. Иногда начинает казаться, что кроме опасностей в жизни нет ничего другого. Мне не удается спрятаться за слова. Ничего не получается.

Я боюсь научиться жить иначе. Я – это лучшее подтверждение беспомощности человека. Подробности моей жизни смешны. Я тоже смешон.

В двадцать три пора перестать бояться детства. Мне нравится рассказывать о своих страхах.

Разве самое важное событие в моей жизни уже в прошлом? Разве сделанное мной – это все, на что я способен?

Я с удовольствием выкурил сигаретку, далеко выдыхая дым и наблюдая за прохожими.

Сколько времени я просидела так, переваривая свое фиаско?

Слова – это гвозди, которыми я прибит к кресту реальности. Я – один из своих героев.

Мы часто спрашиваем себя, что было бы, если бы нам посчастливилось узнать свое будущее. Теперь я уверен, что прочесть свое прошлое - гораздо интереснее. Боязнь завтрашнего дня - детские забавы по сравнению со страхом перед тем, что было. И судьба - не что иное, как немного запоздавшее прошлое.

Я не знаю, что меня держит в жизни. Даже не догадываюсь. Если бы я знал, чем закончится произведение, разве я бы стал его записывать?

Каждый человек – самое сложное препятствие для себя. Я узнал о своих границах. Они очень узки. Быть писателем неестественно для меня. Я могу быть писателем только притворяясь.

Наверное, если поскрести эту загадочную фразу, за ней что-то да откроется, но я не знаю, с какой стороны к ней подступиться. Некоторые фразы пугают меня еще больше, особенно когда они утверждают обратное тому, в чем я всю жизнь был уверен.

Прежде мне удавалось удерживать себя от откровенности.

Во мне нет ничего, способного привлечь чье-то внимание. Мне нравится знать, что я – единственный читатель своих книг. Никто, кроме меня, не получит удовольствия от моих текстов.

Скоро рассветет, мне не хватит времени рассказать все это. Грустную историю человека, для которого один час похож на другой.

Я боюсь найти свое место в жизни. Я не смогу найти причину, чтобы его покинуть. Сидеть и ждать смерти. Неловкое занятие. Мне выпало именно оно. Если мои тексты не молитвы, то они – заклинания.

Моя аккуратная, честно заработанная жизнь не имеет значения. Тикают часы. Я думаю сколько еще осталось времени до того, как начнется истерика?

Мне и самому не ясно, что в результате получится из такого человека, как я. Вряд ли в жизни мне необходимо что-то еще, кроме желания доиграть свою роль до конца.

Я боюсь стать понятным. Я не такой, как вы. Боюсь стать похожим на вас. Я очень старательно изобретаю свою непохожесть на окружающих меня людей. Невозможно быть похожим на окружающих людей и воображать, что способен создать оригинальное произведение.

Очень разумно. Здравый смысл.

Я всегда был врагом рациональности. Быть странным – очень опасное правило моей жизни. Мне необходимо избавить от смысла каждое свое действие.

Я сражаюсь за себя, как умею. Мне необходимо выдумывать свои оправдания.

Лабиринт. Найди свой собственный выход из него, и твое самое заветное желание исполнится.

Ничто не пугает меня в жизни больше рутины. Я боюсь своей и чужой рациональности. Большой разум интуитивен.

Я умею бояться. Я боюсь всего. Мое творчество – мои заклинания. Я заклинаю свою жизнь. Каждый человек следует за кем-то. Я следую только за собой. Я хочу больше, чем могу себе дать. Мне следует перестать сопротивляться своей гениальности.

Не отвлекайся - говорю я себе . Действуй по плану.

Раздражение подступает к горлу.

Почему я не действую по плану?

Моя жизнь не удалась. Это правда. Моя правда жестока. Я не смогу говорить с людьми на их языке. Мне не о чем говорить с людьми.

Люди всегда оказывались не такими, какими я хотел их видеть. Жить в выдуманном мире мне мешали те, кто воображали себя реальными. Может быть, мне следует перестать злиться на себя. Только художник имеет связь с общим сознанием и глупо прислушиваться к мнению тех, кто живет только в реальности. Важно лишь одно – неповторимость собственного духовного мира.

Удивительно, как легко можно заставить себя поверить в то, во что тебе хочется поверить.

Я стараюсь изменить себя с помощью слов. Иногда я говорю о себе слова, которые правильнее говорить о самом ненавистном враге.

Нет ничего мучительнее в жизни человека, чем следование выбранной им судьбе. Я боюсь изменить правила моей жизни. Вне литературы я – ничто. Это следует понять раз и навсегда.

Я надеялся, что в этом признании никогда не появится необходимости, но после некоторых размышлений заключил, что этот случай, имеющий отношение к происходящему, должен быть освещен. Я не имел выбора. Как вы считаете? Ведь вы все еще доверяете мне?

Пусть кто-нибудь другой поймет, что со мной происходит. Я стараюсь изменить свою жизнь с помощью слов. Мое писание – преодоление моей неспособности жить.

Все же я успел сегодня подумать о будущем, но хотя и решил, что надо что то делать, все таки никак не могу понять, что именно. Точнее говоря, с чего начать. Видно, я только тогда приму решение, когда пойму, чего же я хочу на самом то деле. Но в данный момент я уверен только в одном: то, что у меня есть, — это не то, чего я хочу.

Я ощущаю жизнь, как ловушку, в которой вынужден метаться, как пойманная мышь.

Мне необходима моя странность. Я боюсь перестать быть интересен себе. Я – очень опасный персонаж своего произведения.

С удовольствием занимается любым объективным делом, если оно сулит в перспективе успех, выгоду.

Самое основное в характере - умение быстро и логично действовать.

Умеет сочетать в жизни романтическую и практическую стороны.

Hе любит хитрить сам и не терпит изворотливости и лживости в других.

Обычно вся его деятельность заранее запланирована, поэтому не любит, когда одно поручение перебивается другим, когда приходится

одновременно заниматься несколькими делами.

Hе любит, когда во время дела отвлекают, лезут с разговорами. Это мешает сосредоточиться.

В нем нет глубокого уважения или преклонения ни перед чем на свете, кроме законов природы, фактов, логики.

Отважно выступает против начальства и существующих порядков, если они ограничивают его права.

Хорошо ориентируется во времени, т.е. ощущает, когда наступил момент решительных действий.

Если до сих пор у меня не было депрессии, то теперь я в нее точно вляпаюсь, и надолго.

Мне приходится говорить о себе, как о неудачнике. Не следовало жить дольше детства. Взрослая жизнь не прибавила к моей жизни ни одного дня счастья.

Разочарование происходит лишь тогда, когда не получаешь желаемого. Не следует ничего желать. Необходимо лишь радоваться тому, что удается получить. Зачем я вообразил себя рассказчиком? Я только нем. Что я стараюсь рассказать своей немотой?

Мне сейчас 33, и меня моя жизнь достала. Я нахожусь в какой то критической точке, черт бы ее подрал. И ничего радостного в этом нет. В общем, я живу совершенно не так, как хочу.

Я держусь за творчество, как за единственную надежную опору в своей жизни.

Никто не верит словам. Слова – ничто. Люди поклоняются действиям, а для меня любой жест – смертельно опасен. Я не способен ни на что, кроме писания.

Я очень тщательно собираю досье на самого себя. Очень сложно поверить, что человек, которым я изображаю себя и есть я.

Просыпаюсь утром, и мне нестерпимо хочется одного - спать. Я мертвый человек.

Мне не удается избавиться от пугающего впечатления, которое я произвожу на себя. Я умею быть отчаявшимся.

Почему я боюсь своего неуспеха? Разве неуспех не единственное, что во мне – мое? Меня преследует моя судьба.

Я записываю свои примитивные мысли и воображаю, что они могут иметь ценность. Каждому человеку необходим крик о себе.

Мне нравится жить по законам творчества. Но я боюсь оказаться лишь одним из персонажей своего произведения.

И считайте меня смешным - на здоровье, клал я на вас.

Прошло три недели, а я все еще не вышел на работу. Я провожу все светлое время суток в своей квартире или в городских парках. Никому не может даже прийти в голову, что мой внешне безразличный вид скрывает интенсивный мыслительный процесс, не прекращающийся ни на мгновение. Ураган в моей голове настолько силен; что сметает на своем пути забытые обещания и вечные табу.

Мысли – это зерна. Я стараюсь заложить их в чужие головы.

Каждый человек вынужден играть самого себя. Моя роль очень сложна. Я боюсь стать простым и понятным. Я никогда не хотел прожить жизнь обычного человека. Очень страшно оказаться бездарным.

Люди не хотят, чтобы их жизни исправляли. Никто не хочет решения своих проблем.

Своих драм. Своих тревог. Не хотят начинать жизнь заново. Не хотят упорядочивать жизнь.

Не сложно убедиться, что слова – только иллюзия. Я вообразил, что смогу изменить свою жизнь с помощью слов.

Я тороплюсь произнести над собой опасное заклинание. Слова всегда стараются изменить реальность.

Я ощущаю свою жизнь, как пропасть, в которую боюсь сорваться. У меня может быть только одно утешение – не я выбрал свою судьбу.

Единственное, на что мне удается вообразить себя способным – писательство. Писать тексты, которые кроме меня не напишет никто.

Кстати, а зачем я выходил из дома?

Маленький и глупый. Я вообразил себя большим и умным.

Я знаю о своей странности. Очевидного не скрыть. Я знаю, что мое творчество может быть только уходом от действительности.

Не думай о последствиях, а берись за дело и делай. Старайся не думать о последних двадцати четырех часах, не думать о прошлой неделе, слишком уж они были насыщенные, мучительные, а вдобавок и смехотворные, сосредоточь все свое внимание на песне, разыгрывай свои козыри, какие уж они там есть.

Я всегда знал, что ничего не получится. В некотором роде я именно этого и ожидал.

Я с самого начала воспринимал себя как ни к чему не приспособленного человека, и я не чувствовал себя по настоящему спокойно, уверенно ни с кем и нигде.

В глубине души мне всегда было ровно по фигу, что там думают обо мне другие, но в то же самое время это меня очень волновало.

Я умею прятаться за слова. У меня это получается. Потому и прячусь.

Меня не игнорируют. Меня просто не замечают. Никто не верит в мою способность к творчеству, кроме меня самого.

Я боюсь своих фантазий. Я уже не уверен, что моя жизнь удачная фантазия.

Невозможно не ощущать опасность слов. Я боюсь сломать себя неосторожным словом.

Только творчество даст мне возможность ощутить себя равным великим. В любой другой деятельности я буду только унижаться. Мне не следует расстраивать себя чужим успехом.

Я хочу перестать стесняться себя.

Все знают, что я слаб и жалок. Я не смог утаить свою самую важную тайну. Я знаю, что многое в жизни делаю неправильно. А иногда кажется – все.

Я себе сдавшимся не нужен.

Я просто решил, что, если никуда от этого не денешься, я ничего не потеряю, если попробую стать максимально удачливым неудачником, устрою такой тарарам, что всем чертям будет жарко, выдам ублюдкам не скупясь, по полной программе.

Я пытаюсь делать шаги по направлению к своей победе. Но, может быть, я иду к поражению. Я живу в ожидании жизни.

Стена отгораживающая от жизни это важно. Я постоянно строю свою стену. Реальность не для меня. Не для таких, как я. В этой жизни мое – только писательство. Я – это мои тексты.

Я никогда не ожидал, что все меня вот так вот возьмут и полюбят, но при этом я никогда не хотел оскорблять ничьих чувств, а потому должен был изо всех сил стараться быть милым, и щедрым, и сердечным, и всегда готовым прийти на помощь, и вообще вести себя таким образом, словно я отчаянно хочу, чтобы меня любили, и не только за то, что я делаю, а меня самого.

Моя жизнь – это слова обо мне. Смысл моей жизни – наблюдение за собой. Я не понимаю, как у других получается выдумывать.

Тюк, тюк, тюк… отдается в черепной коробке легкое постукивание – это растет давление.

Я не выдумываю своих героев. Я ощущаю себя одним из своих героев.

Плечи опускаются, спина сгибается, мышцы дрожат от усталости.

Постепенно умирает надежда обрести облегчение.

Понимаете, до меня вдруг дошло, что я не обязан терпеть.

Что может быть страшнее для человека его непохожести на окружающих людей? Я боюсь повторить успех Христа.

Я останусь таким, каким опишу себя. Я использую себя только для записи слов. Мне нравится заменять реальность – творчеством.

Главное — не сорваться.

Я чувствовал, что именно так все и будет.

Я чувствую, что слова загоняют меня в ловушку, из которой невозможно выбраться. Творчество – ошибка моей жизни.

Самое страшное в моем положении то, что я ему совсем не удивляюсь. Я хочу быть единственным читателем своей книги.

Иногда человек устает нести все то, что мир сваливает ему на голову.

Я знаю, что слова ни для кого не имеют значения. Если бы я жил рационально, я бы не занимался творчеством. Но я не способен ни на что, кроме творчества. Мне нравится пустота слов.

Такие вещи всегда удивляют.

Я знаю, что нужно держаться.

Нужно заставлять мозг работать. Нужно думать. Но о чем?

В центре литературы стоит не сюжет, а ситуация, толкнувшая автора на творчество. Я старался сделать текст, который не сможет заинтересовать никого, кроме меня. Я чувствую, что от этих мыслей погружаюсь в депрессивное состояние.

Я вынужден быть героем своего произведения. Творчество – единственная возможность прожить несколько жизней.

Единственное, что меня интересует в жизни – самовыражение. Я не хочу научиться думать не о важном.

В истории остаются герои. Я – не герой.

Я прячусь в свое писание. Человек, зависящий от слов всегда жалок.

На одну книгу могу быть способен даже я. Что бы я ни написал, это никогда не будет напечатано.

Сейчас, по моему, я слишком разговорился. Думаю, дело в том, что внутри у меня скопилось слишком много чувств, которые так и просятся наружу.

Я более выдуман, чем герой моего произведения.

Мое творчество – моя молитва. Я знаю, что слова написанные с ошибкой – грех. В любом случае я себя не жалею.

Просто я пытаюсь привыкнуть к тому, каков мир на самом деле.

Все, что я не понимаю в своих текстах, может понять кто-то другой.

Моя жизнь ограничена моей фантазией. Мне нравится подменять реальность словами.

Очень сложно привыкнуть к невозможности восприятия моего творчества окружающими людьми.

Я не умею быть интересным. Моя искренность скучна.

Я хочу быть уверен, что в моем рассказе все – ложь. Я боюсь стать единственным героем своего произведения. Но думаю, все это не ново.

Как только реальность приближается ко мне, я делаю осторожный шаг назад. Каждый человек вынужден жить в плену своих представлений о жизни. Мне необходимо быть свободным.

Я знаю о себе очень мало. Лишь то, что мне удалось выдумать. Главное – не останавливаться, а постоянно искать пути приспособления своей бездарности к литературному творчеству.

Самое худшее в писательстве – это страх провести вело жизнь за клавиатурой компьютера. Чтобы в свой смертный час ты понял, что прожил не реальную, а бумажную, воображаемую жизнь, а твои единственные приключения – вымышленные, и пока мир воевал и целовался, ты сидел в темной комнате.

Книга должна будет защищать меня. Я устал от своей беззащитности. Творчество нравится мне необязательностью мысли, пренебрежением к логике. Возможностью использования своих слабых сторон.

Я боюсь узнать себя среди своих героев.

Я делаю лишь то, что вместо меня не сделает никто другой. Никто не может того, что получается у меня.

Мое творчество уникально. Ему нет аналогов в истории мировой литературы.

Мне следует лишь набраться смелости и делать все так, как получается, не оглядываясь на опыт других писателей.

Мир не создан для того, чтобы соответствовать твоим ожиданиям.

Рано или поздно Реальность разбивает все твои ил¬люзии, и ты переживаешь мучительную боль.

Я боюсь узнать, что все сделанное мной было ошибкой. Я уже сделал достаточно ошибок. Больше, чем было необходимо. Я ощущаю свою беспомощность перед всем, кроме листа бумаги.

Годы идут, но ужас не уходит.

Я намерен остаться в своем мире. Я слишком индивидуален, чтобы рассчитывать на понимание. Я достаточно другой, чтобы остаться непонятым навсегда. Я никого не пущу в свой мир.

Мне необходимо посвящать время своей жизни только самому себе. Я не готов прожить иную жизнь. Не я выбрал мой путь. Мой поиск спасения в словах оказался ошибкой. Слова делают человека беспомощным.

Я должен позволить всему идти своим чередом. Я просто должен стать в стороне и не вмешиваться, путь все идет своим путем.

Каждый, однако, занят собственным спасением по-своему. Хотя и не всякий знает об этом.

Единственное занятие человека в этой жизни — попытка спасти собственную душу.

Взять на себя ответственность — значит вернуть себе свою свободу.

Наверное, большинство наших проблем возникает оттого, что мы напрасно усложняем простые вещи.

Мне необходимо постоянное письменное фиксирование своего отчаяния. Я смеюсь над своей рациональностью. Или рациональность смеется надо мной?

С героем моего произведения следует быть очень осторожным. Я ощущаю себя в его власти. Необходимо помнить об опасных возможностях слов. Творчество требует жертв. Я ошибся, вообразив творчество важнее жизни. Слова не имеют значения для реальности. Нет смысла в словах, которые не могут ударить.

Прошло два месяца, а я так и не вышел на работу. Я рассказывал врачу всякие небылицы: головокружения, дикие головные боли, беспокойный сон, постоянная усталость. Так я выиграл еще несколько недель, и моему шефу нечего было возразить.

Я еще не знал, что скоро об этом пожалею. Я ни во что больше не верю. Я сам себе не нужен. Досадно бывает обнаружить, что задаешься теми же вопросами, что и весь мир. Этакий урок смирения.

Сценарии нашей жизни уже написаны другими,

Я просыпаюсь утром, и мне нестерпимо хочется одного - спать.

Я больше не улыбаюсь. Это выше моих сил. Я не смеюсь. Я не понимаю, что тут смешного. Наверно, я потерял чувство юмора где-то в пути.

Все наши воспоминания — всего лишь фантазии о прошлом.

Не надо об этом говорить - это бесполезно.

Здравый смысл и воображение - именно они убивают нас.

Я не веду двойной жизни. Я живу этой жизнью, нет различий между тем, что я делаю, и тем, что я говорю.

Я здесь не для того, чтобы срывать с вас ваши цепи и не для того, чтобы развлекаться.

Видите ли, у нас есть некий предохранительный клапан, именно из-за него мы так нерешительны.

Если ты до сих пор жив, то ты не совершил ни одной ошибки.

Ты ничего не делаешь. Просто с тобой постоянно что то случается.

Ты не идешь, но так случается, что ты оказываешься в какой-то точке пространства. И тогда ты говоришь: я пришел.

Ты не берешь, но так случается — что-то оказывает¬ся в твоей руке. И тогда ты говоришь: я взял.

Тебя используют. Гордись этим.

Ты появился на свет, но сам не имеешь к этому ника¬кого отношения. Просто так случилось.

Всякий одержим искусом быть распятым.

Ты забыл, что у тебя только одна жизнь? Я пытаюсь оживить тебя.

Я говорю тебе о том, что ты боишься знать. Твоя осторожность – это трусость.

Первый среди рабов остается рабом. Только рабы продают свободу за комфорт. Если будешь продолжать бездействовать, они вообразят, что ты тоже раб. Иногда достаточно одного действия, чтобы тебя запомнили свободным. Попробуй нарушить каждую из заповедей: проживи жизнь не зря.

Не пытайся что-то продать. Ты воин, а не торгаш. Не пытайся продаться. Этот мир может быть только завоеван тобой.

Не оглядывайся назад.

Не пытайся подражать. Найди свой способ вскрывать вены.

Измениться проще, чем ты думаешь. Для этого достаточно лишь стать равным Богу.

Ты знаешь, что тебе нужно. Позволь себе это.

Из тебя сделают идиота. Они делают идиотов из всех.

Попытайся укусить руку, которая тебя кормит. Старайся не только уцелеть.

Весь мир – спектакль. И в нем один зритель – ты.

Все еще имитируешь жизнь? Твоя жизнь может быть другой.

Ты еще можешь встать. Человек на коленях теряется в толпе.

Пока, вроде, все понятно. Спорить не о чем.

Учись не бояться своих желаний. Не позволяй ограничивать себя. Перестань быть предсказуемым.

Ты вообразил, что свобода доступная тебе в твоей клетке и есть настоящая свобода. Ты очень старательно выстроил свою клетку, чтобы защититься от возможности быть свободным. Быть первым среди рабов незавидно.