Во вторник, 30 июня, рано утром напротив минирынка «Танеевский» под колёсами автомобиля оборвалась жизнь ещё одной несчастной бродячей собаки. Водитель даже не сбавил скорость, не вышел из машины, не посмотрел в широко раскрытые застекленевшие, полные боли глаза погибшего животного. В них застыл ужас. Последнее, что собаке суждено было увидеть в короткой, но такой тяжёлой жизни – пропитанный бензином и машинным маслом грязный асфальт... Автомобиль мчался дальше. За ним тянулся страшный кровавый след…

Первые рассветные лучи легли мягкой тенью на бездыханное тело, будто хотели вернуть к жизни, словно говорили: вот он, новой день. Но ничего уже не могло спасти очередную жертву жестокости и равнодушия.

Машины ехали мимо. Они не желали замечать на середине дороги погибшую собаку. Совесть безнадёжно молчала, а уроки «человечности», которые нам преподносит общество, заставили напрочь забыть о долге перед природой, перед более слабым существом, в конце концов, перед самим собой. Смерть теперь уже не способна вызывать священный трепет… Но вот притормозил автомобиль. Мужчина грубо схватил животное за задние лапы, поволок к обочине.

День идёт за днём… Погибшая собака неделю лежит у дороги… Её не собираются хоронить. Прохожие прикрывают нос рукой, недовольно отводят взгляд, словно бедное животное в чём-то виновато. Никто даже не допускает мысли, что истоки всех несчастий таятся в их же жестоких сердцах, холодном безразличии.

Люди глумятся над бездыханным животным, давая времени и жаре возможность уродовать его тело – прямо здесь, у обочины центральной дороги, напротив высотных домов, минирынка, торгового центра… на глазах у собственных детей... Вот мальчик лет пяти с интересом подбежал к мёртвой собаке, в ужасе отскочил назад – теперь он уже познакомился с человеческим равнодушием, безнравственностью, узнал цену жизни.

У окна девятиэтажного дома на третьем этаже плачет старушка Анна Михайловна. Последнюю неделю давление скачет всё чаще и чаще, ночью мучают кошмары, утром она вновь подходит к окну, смотрит на погибшую собаку, видит, что делает с ней попустительство, безразличие людей. Пенсионерка проклинает водителя-убийцу. Голос дрожит, срывается на рыдания: «Вот так и я сдохну. Буду лежать. Никто не подберёт. Дождёшься помощи! Скорей угробят!». А по щекам, исперещёнными глубокими морщинами – следами тяжёлых военных будней, жизненных невзгод, быстро катятся крупные слёзы…

Автомобили по-прежнему едут мимо, водители спокойно паркуют их напротив уже изуродованного временем тела животного, по тротуару прогуливаются влюблённые парочки, в кафе отмечают свадебные торжества, юбилеи: громко играет музыка, доносятся крики подвыпивших людей… а в глазах у погибшего животного уже навсегда застыли боль, ужас, немой вопрос: «За что?»… Где-то снова собачий визг разорвёт ночную тишину, послышится удаляющийся шум мотора… перестанет биться ещё одно сердце, которое готово было преданно любить сильного, мудрого человека, верить ему… и это всё люди. Они не считают себя виноватыми ни в чём, хотя их поступки достойны лишь глубокого призрения и отвращения, и им нельзя называть себя «человек» по той простой причине, что у них отсутствуют те качества, которые делают нас людьми.

… Вот таков Homo sapiens, воспевающий любовь ко всему живому, свою мощь и власть…

Однако нельзя забывать, что если сегодня ты стал пусть даже невольным убийцей несчастного зверька - самого чистого создания на этой грешной Земле, и у тебя не дрогнула душа, не блеснула в глазах слеза искреннего сожаления, ты поехал дальше, то завтра без зазрения совести, с лёгкой улыбкой на лице все пройдут мимо тебя и твоих детей. Это закон жизни, который без ошибок находит виновных и всегда карает справедливо.