Тело Павла Петровича напряглось так, что он почувствовал боль в животе, зашитом хирургом три дня назад после операции по удалению из кишечника опухоли.

Рядом сидела его жена, глаза ее наполнились слезами, но она боролась с невольной влагой, пыталась быть спокойной, чтобы не расстраивать еще больше мужа. Она напряженно смотрела на говорившего врача, который сидел на краю постели возле ног больного.

- Неужели, это конец? Ведь мне только пятьдесят лет, почему я должен умереть? - мелькали мысли в мозгу Павла, смотревшего на беззвучно шевелящиеся теперь губы доктора, сообщившего им минутой назад, что анализ пораженной кишки, удаленной в немецкой клинике, показал - опухоль злокачественная.

- Лучше не знать ничего! - подавленно занервничал Павел, когда врач вышел из одноместной палаты.

- Не гневи Бога, пожалуйста! Хорошо, что в Германии тебя прихватило, вовремя опухоль нашли и удалили. Теперь пройдешь химиотерапию и будешь здоров! Что было бы, если ты жил в деревне и там это случилось? - остановила его жена.

Павел Петрович кивнул головой, соглашаясь, что, там, в районной больнице у него шанса выбраться из такой ямы не было бы. Ведь здесь, прежде чем найти причину его болей в животе, опытные врачи применили самую современную в мире технику. Всего этого в их провинциальном городке не было, и еще долго не будет.

Оставшись один в палате, мужчина задумался:

"Выбила меня проклятая болезнь на долгое время из привычной колеи. С утра привык ходить на работу, вечером возвращаться, сидеть у телевизора или компьютера, в выходные жарить на природе шашлыки.

Мог уединиться или поехать к друзьям. Все привычно и обустроено годами жизни, предсказуемо и удобно.

Теперь нет, в любое время входили в палату врачи, сестры, делали уколы, подключали капельницы или брали из вены кровь.

Я сам по себе, а тело мое тоже само по себе и, как бы, отдельно. Меня не спрашивают больше, хочу я этого или нет, приходят и колют мое тело иголками шприцов, везут на кровати на рентген, томографию.

Иногда мне кажется, что все происходит не со мной, а я сейчас встану и пойду домой.

Трудно отказаться от своих привычек, это, ведь, как вторая натура".

Вечером к Павлу в комнату зашла медсестра, молодая добрая девушка. Она жалела молчаливого, казалось, пациента, всегда старалась его отвлечь от тяжелых мыслей.

- Как вы себя чувствуете, господин Берг?

- Спасибо, хорошо.

- Вы хорошо разговариваете по-немецки.

- Да, выучился за пятнадцать лет жизни в Германии. Даже думаю по-немецки.

- Вот как? А моя подруга, которая работает в реанимации, сказала, что вы в забытьи на родном языке кричали.

- На русском? Вот бы не подумал! Мне казалось, что ваш язык мне даже в поры вошел.

- Да, вы не переживайте, в этом нет ничего удивительного. Каждый обращается при опасности за помощью на языке, к которому привык с детства, ведь генетическая информация человека перешла к нему от родителей.

- Значит, моя генетическая информация с дефектом была?

- Не обязательно! Сбой в нем мог потом произойти, например: от стресса.

- Тогда получается, если эту информацию каким-то образом повторить, то можно исправить пораженный ген.

- Примерно, так, но ученые не научились еще что-то с ним делать.

- И на чем записана эта информация? Что думают по этому поводу ваши ученые? - мужчина внимательно смотрел на девушку, казалось, что его увлек разговор на эту тему.

- Я не знаю точно, что сказали ученые, но уверена, что все идет через воду. Ведь наш корпус состоит более чем семидесяти процентов из жидкости. Жизнь зародилась в мировом океане и там развивалась, прежде чем выйти на сушу.

После выхода из больницы, для больного раком началась изнурительная шестимесячная химиотерапия, по окончании которой, мужчина весил семьдесят килограммов, вместо обычных для него ста десяти, и плохо передвигался на ногах.

Когда высокий ростом и всегда здоровый Павел закончил лечение, то стал выглядеть старым человеком со сгорбленной изнуренной фигурой. Только его глаза остались по-прежнему чистыми и ясными, излучали веру в исцеление и отражали в себе какую-то цель, к которой он стремился приблизиться с каждым прожитым днем.

Павел Петрович решил продать бизнес, которым жил более пятнадцати лет и на вырученные деньги обеспечить себе дальнейшее существование.

Затем стал постепенно восстанавливать свои силы. Был он человеком настырным, целеустремленным, понимал, что нужно возвращаться к привычной и активной жизни через движение и спорт. Ведь, от привычного уклада жизни также трудно отказаться, как и изменить характер - ряд устойчивых привычек формирует отчасти и характер.

Через год мужчину было не узнать, он уверенно двигался пешком, ездил на велосипеде и ежедневно плавал в бассейне. Фигура Павла выпрямилась и округлилась, мир вокруг его расцвел и осветился свежими красками.

И вот Павел Петрович сидит в вагоне пассажирского поезда, смотрит в окно на знакомые пейзажи и прислушивается к родной речи попутчиков. Мужчина уже преодолел две с половиной тысячи километров самолетом. Остались последние шестьсот, которые он осилит поездом и прибудет на землю, где был рожден.

А пока, вытянувшись в постели, Павел слушал разговор подвыпивших мужчин в соседнем купе, которые толковали о привычках людей.

- Дальнобойщик устроился работать в ГАИ. Командир посылает его и более опытного напарника на трассу с радаром, заработать, так сказать.

Вечером командир спрашивает:

- Ну, как успехи?

Опытный:

- Какие успехи, я с радаром стою, а этот в машине сидит и дальним светом моргает!

Рассказчик, имеющий хриплый прокуренный голос, сам первым начинает смеяться своему юмору, другие поддерживаю его.

- А я привык рано вставать, работать до позднего вечера, - сказал молодой голос.

- Пройдет с годами, - утверждал кто-то, - Вот Венера Милосская имела манеру, ногти грызть. Вот, смотрите, осторожнее с вредными привычками.

Хриплый голос сказал:

- Привычка - вторая натура.

Павел Петрович удовлетворенно кивнул себе головой, соглашаясь с голосом за стенкой, но задумался:

- Если привычка - вторая натура, то, что есть первая?

Родной поселок встретил Павла Петровича скупым светом редких фонарей на железнодорожной станции, влажным теплом разгара лета и ароматом хвойного леса.

Мужчина ни кому не сообщал о своем приезде, поэтому, выждав пару минут в сумерках позднего вечера, отправился самостоятельно к пустующему дому своих родителей, давно захороненных на местном кладбище.

Его охватило волнение, сердце колотилось чаще в груди, но ноги уверенно и бесстрашно ступали и вели в сплошной темноте по невидимой тропке.

Павел шел и удивлялся, что в памяти сохранились все бугорки и повороты этой дорожки, по которой он не ходил больше двадцати лет.

Вот и отчий дом, насторожившись темными окнами, казалось, обиженно и молча, поджидал его.

Когда Павел вошел внутрь и зажег электрические лампочки, то он радостно ахнул и повеселел, словно обрадовался хозяину.

Проснулся Павел Петрович следующим утром, абсолютно, отдохнувшим, с совершенно чистой и ясной головой. Он согрел кофе, перекусил бутербродами и отправился к цели своего путешествия.

Темный прохладный лес встретил его сначала недоверчиво, но по мере продвижения мужчины вглубь, наконец, признал в нем Павла и стал открывать ему свои тайны - показывал гнезда певчих птиц, зверюшек, пробегавших поодаль, и просто красивые места.

Лесное озеро охватило мужчину пронзительно ледяной водой, но мужчина, стоя в ней по горло, не замечал ее утренней прохладности и приговаривал:

- Природа, перепиши мою генную информацию, прошу тебя, вспомни меня.

Стоя на кладбище у могил своих родителей, Павел Петрович прослезился:

- Нет ничего милее, чем оказаться на земле, где ты рожден и вырос, и я знаю теперь, что такое первая натура.

Отныне мужчина поверил в свое полное исцеление, ведь, он вновь воссоединился с природой, которая первая натура Вселенной.