Что у Альки было примечательным, так это длинные стройные ноги. В школе она пробовала заниматься бальными танцами. Ей прочили будущее если не танцовщицы, то фотомодели. А обернулось совсем иначе. После смерти отца, едва закончив школу, она пошла на химзавод, где на вредном производстве можно было заработать на приличную одежду, обувь да еду.

 

В цеху работала ее мать, Агрипина Петровна. Женщина строгих нравов, набожная, неразговорчивая. Она не скрывала своего желания поскорее отдать дочь замуж и не раздражаться вечерами по поводу ее поздних возвращений домой, телефонных звонков, громкой музыки. Поэтому, заметив, что возле Альки часто ошивается Пашка, наладчик оборудования, стала подсказывать дочери, как следует себя вести, чтобы парень потерял голову и решился бы на женитьбу.

 

Девушке понравилась игра. Соблазнять Пашку было забавно и легко. Повести плечиком, чуть-чуть выгнуться, чтобы заметней была красивая линия груди, резво пройтись, стараясь не вихлять бедрами… Все его прихоти она знала наперед. Естественно, Пашка быстро созрел. Тем более, что жениться ему как раз впору: закончил армейскую службу, родители оставили неплохую квартиру и переехали в другой город. Он – единственный сын. Альку полюбил всей душой. Девками не был избалован, стыдился подойти, слишком строго судил их за кокетство и притворство, за вредные привычки, за вихляющую походку, за… Но Альке многое прощалось. Пашка не сводил глаз с ее точеной фигурки, следовал за ней на работу, дожидался у подъезда в выходные. Но говорить о своих чувствах не умел и не хотел. А зачем? И так все было понятно. Да, девчонка его понимала, но себя даже не пыталась понять. Игра увлекла и зашла слишком далеко. Ей не пришлось узнать: существует ли более серьезное чувство, чем то, что она испытывает от Пашкиных воздыханий.

 

Алька согласилась стать женой цехового наладчика и вскоре перебралась жить в его холостяцкую квартиру. Место ей не очень нравилось. Вблизи железнодорожного вокзала, день и ночь стук колес, гудки, лязг металла. Но ко всему привыкают: и к роли хозяйки, и к роли супруги… Вся ее жизнь теперь превратилась в сплошной спектакль. Только одурманенный Павел все принимал за чистую монету. Было так здорово: проснуться утром, потянуться всем телом и вдруг почувствовать, что рядом – она. С разметавшимися по подушке волосами, розовощекая, с нежными мочками ушей. Он любил их страстно покусывать и слышать, как она визжит и отпихивает его вялыми движениями красивых рук. Пашка обцеловывал каждый ее пальчик, не сводил влюбленных глаз с капризных девичьих губ, с милой ямочки на подбородке.

 

С матерью Аля встречалась только в цеху, обменивались скупыми приветствиями и тотчас спешили по своим делам. Агрипина замечала, что дочь беременна. В душе радовалась этому, но и ощущала неясную тревогу: а что, если вдруг появление ребенка чем-то заденет ее спокойствие, нарушит такой желанный уклад одиночества и независимости? Да нет же, она живет в другом конце города, иногда навестят да и только.

 

Как это часто бывает, молодые вскоре ощутили нехватку денег. Жене хотелось иметь красивую мебель, поменять, в конце концов, старенькие неприхотливые обои, поклеенные еще Пашкиными родителями, вставить новую входную дверь и еще много чего.

 

Она раздражалась по любому пустяку. Павел воспринимал капризы как должное: беременность – серьезная перестройка организма, нужно потерпеть, такова участь многих мужиков и он – не исключение.

 

Но о хороших заработках стал задумываться чаще и чаще. В армии был водителем. По горным трассам перевозил пограничные наряды, различные грузы. Может, податься в дальнобойщики? Начал поиски армейских друзей и не ошибся. Нашел Дмитрия Комара. Вспоминал, как вначале солдаты насмехались над парнишкой: и фамилия смешная, и ростом не вышел. А он возьми да и докажи обратное. Сумел задержать нарушителя и был награжден командованием.

 

Димке на КамАЗе нужен был напарник. Доставка грузов требовалась срочная, он выбивался из сил. Едва друзья созвонились, сразу же решили работать вместе. Незамедлительно Пашка собрался в дорогу, с завода рассчитался, оформился на новом месте без проблем. Одно только угнетало: как же Алька без него?

 

А та наоборот – светилась от счастья: наконец в этой огромной квартире она остается одна, не надо никому подыгрывать, корчить из себя заботливую жену, суетливую хозяйку. Оковы сброшены! Несколько месяцев полней свободы. Беременность ее нисколько не тяготила. Она даже подумывала о вечеринках с прежними друзьями. Только, где они теперь? Ничего, найдутся! Не они, так другие, мало ли в городе молодежи!

 

Приятные заботы вскружили голову. Прежде всего, нужно поменять имидж. Может, покраситься в яркорыжую, чтобы полыхал такой романтический пламень на голове… И непременно выщипать брови, а ресницы удлинить, подобрать подходящие тени. Ой, как все запущено…

 

Аля уступила Павкиным настояниям бросить работу, хотя до декретного отпуска оставалось доработать пару месяцев. Теперь была масса свободного времени. Она носилась по магазинам, посещала салоны красоты, заводила новые знакомства, как будто спешила нагнать упущенное.

 

Как загнанная лошадь возвращалась домой после вечеринок и званых ужинов. Стаскивала туфли с распухших ног и валилась в кресло. Ух, как здорово!.. Так бы всю жизнь! Деньги тратила без сожаления. Зачем менять обои? Эти тоже еще ничего… И мебель как-никак приличная. Вон комод даже под старину смотрится. А сервант? Да он – просто прелесть! Слоники на нем игривые, как дети! Ой, а почему так тянет внизу живота – ни лечь, ни встать… Напрыгалась, девка! Завтра – никуда. Буду валяться в постели, будто и вправду трудно переношу беременность. Да, собственно, оно не совсем и легко. Только вначале так казалось – живот не очень заметен, но становится тяжелей и тяжелей. Будто внутри там камни ворочаются. Ничего, отдохну – и все пройдет. Как здорово все-таки ощущать свободу!

 

Изредка звонила мать. И зачем она звонит без толку? Все равно не приедет и не поможет попылесосыть, помыть полы, сходить в магазин. Самой так трудно. Скорей бы Пашка возвращался… Ой, что это за мысли такие! Разве не лучше здесь одной жить и наслаждаться свободой? Что-то эта свобода начинает надоедать! Особенно, когда живот становится твердым и кажется, что он вот-вот лопнет, а глаза так и вообще из орбит вылезут. Жуткое состояние… Рука сама тянется к телефонной трубке…

 

«Скорая помощь» увезла Альку поздним вечером. Рожать было еще рано, но возникла угроза беременности. Нужно было полежать на сохранении. Женщина поняла, что это уже далеко не свобода, а полнейшая зависимость от этого безобразного живота, от ватной отупевшей головы и отекших ног, превратившихся в непослушные валенки.

 

Утром ее ошеломили: у нее будет двойня! Как? Может, врачи ошибаются? Ведь бывает, что многоводие принимают за многоплодие… В палате она уже наслышалась разных историй. Нет, все-таки двойня…

 

Переводят в отдельную палату, назначают особый уход. Начала наведываться мать. Приносит фрукты, бульоны. Заботливая и даже ласковая. За ней такого не замечалось. Странно, Агрипина старается не смотреть дочери в глаза. То и дело вытирает щеки. Они уже раскраснелись, а она все трет.

 

- Мам, что ты какая-то не в себе? Может, что-то случилось?

- Ничего, доченька, ничего. Все в порядке. Мы справимся, люди ж кругом, не дадут пропасть…

- Да что с тобой, что ты несешь?

 

Мать не в силах была удержать в себе боль, разрыдалась.

- Пришли неутешительные вести о Павле… Он заснул за рулем, совершил наезд на пешехода… Вобщем, дела неважные. Задержан, ведется следствие. Никаких подробностей неизвестно, одно только ясно: куковать тебе, доченька, с двумя детками! - и снова залилась слезами…

 

Прошло полгода. Два горластых крепыша не дают спать ни матери, ни бабушке. Одного назвали Остапом, а второго – Антоном. Осик и Тосик – два маленьких человечка со сморщенными личиками и беспокойными движениями. Ротиками постоянно чего-то ищут. Стоит взять на руки, приложить к груди и только жадное дыхание: плям, плям…

 

Квартиру мужа Аля отдала в аренду станционному руководству, жили у матери. Петровна то и дело жаловалась на сердце. Уже была на пенсии и все силы отдавала маленьким внучатам. Денег не хватало даже на пеленки, не то, что на памперсы, которые только начинали появляться на городском рынке.

 

Кстати, о рынке. Вскоре Аля нанялась реализатором в одну из палаток. Приносила кое-какие гроши, хватало на коммунальные платежи. Когда жизнь показалась совсем невыносимой, в квартире раздался звонок – пришли с новостями Алькины кумовья. Андрей Филимонов и Данька Зубов решили помочь семейству. Детки подросли, не попробовать ли счастья в деревенской жизни? Оба кума приобрели себе дачки. Не в пригороде, а в дальнем селе, где вся улица – почти безлюдная. Жили там солдатские вдовы да все вымерли. Теперь их избушки наследники продают за бесценок.

 

- Через дорогу там хатка имеется, - замялся Андрей. – Она, конечно, доброго слова не стоит, просто сарай да и только. Зато земли там – немеряно! Можно картошкой засадить, можно помидорами. А потом торговать, все же – свежая копейка. Да и воздух чистый, с городским не сравнить. Ребятам – простор! Кур можно завести – тоже неплохо. Пашка вернется-не вернется, а вам детей растить надо…

 

В то, что муж вернется, Аля уже перестала верить. Хотя и разрешили ей свидание, но она не узнала Пашку. Заросший, глаза воспаленные:

 

- Ты меня никогда не любила, я знаю… Считай себя свободной, – и замолчал.

 

Ясно было, что тему о детях не стоит затрагивать. Он их не видел и вряд ли захочет увидеть. Зачем им такой отец? Только позориться будут с его именем…

- Найдется человек – сходитесь и живите, - не глядя в глаза жены, произнес на прощанье Пашка.

 

Недолго раздумывая, Алька поехала с кумовьями в деревню. Посмотрела на избушку – и руки опустились. Соломенная крыша совсем прохудилась, колодец обвалился, везде растет густой бурьян. Присела на пенек, задумалась: стоит ли начинать?

 

Сзади послышался шорох. Поодаль остановился мужчина. В руках держал косу:

- Давайте знакомиться, соседка? – протянул руку.

 

Аля нехотя поднялась с пенька, пожала его грязную ладонь и снова села. На нее смотрели внимательные карие глаза, из-под полинявшей кепки выбивалась курчавая прядь.

 

Семен знал о ее приезде. Хитрые кумовья все продумали. Едва приобрели себе дачи, сразу же познакомились с мастеровым мужиком. Совсем не старый, даже симпатичный. Чем он не пара Альке? Не за день, не за месяц пришло решение соединить судьбы.

 

Аля как будто со стороны наблюдала за собой. Весь день на ногах, а усталости не чувствует. Семен позовет – летит, как на крыльях. И дети к нему привыкли, каждому дело поручает: кто грядку копает, кто воду носит…

 

На зиму из своей избушки все скопом перебрались к Семену. Он все подготовил. Для ребят – отдельная комната, кровати стоят, столики для занятий. Для родителей – комната побольше. Убрана по-сельски, с иконами да рушниками.

 

Расписались в сельсовете. Правда, многие сельчане с недоверием смотрели на невесту: красивая, длинноногая, стройная. Семен рядом с ней – неказистый. Зато когда целовались молодые, у всех сомнения рассеялись: любовь у них настоящая, крепкая. Как у тех, кто вынес нелегкие жизненные испытания и готов к ним опять и опять…