Что хочет автор. Литературные конкурсы

Он тяжело вздохнул и, наклонившись, провёл указательным пальцем по воде,…Отчего его изображение расплылось. Нос, губы, глаза всё- это теперь мало напоминало лицо человека. Секунда и вместо расплывающихся кругов он смог разглядеть свои глаза янтарного цвета. О таких глазах, как его слагают легенды: говорят, что нет в них жизни или, что человек без души. И, правда, нет в них ни искры, ни хоть какой - нибудь надежды. Пустота и ненависть ко всему миру.

Странное предчувствие затаилось в его душе. Он знал всё и в то же время ничего. Он так тяжело вздохнул, как будто эти вздохи, доставляли ему боль, посмотрел на свои усталые бледно-жёлтые руки и скривился.

Он ненавидел свою жизнь, а жизнь ненавидела его. Никогда не думал, что такое может произойти? Он издевался над людьми, а люди издевались над ним. Всё, что он делал, всегда отдавалось ему, было то во благо или во зло. Он не терпел глупых разговоров о погоде и настроении. Честно сказать, его настроение всегда оставалось на уровне ниже среднего. А говорить о погоде он считал глупым занятием времяпровождения для лентяев. Ему был свойствен холод.

Он одновременно любил и ненавидел природу, и она относилась к нему так же. Да, она издевалась над ним, мстила и считала, что смерть это лучшее лекарство, которое она могла, но не хотела дать ему.

Что бы он ни делал в мире, мать природа всегда мстила ему. Более того, к своим 37 годам он обладал хорошим здоровьем, красотою, умом и плюс, ко всему перечисленному оставался в возрасте 20-ти лет…Странно, не правда ли?

– Своеобразная месть – скажите вы, но ещё более своеобразны методы её исполнения. О да, он будет молчать, никому не скажет, так как это его тайна! Это его секрет, это его дело….

Но Боже, что с ним стало!? Из утончённого интеллигента он превратился в злобного никчёмного человека. И всё из-за одной ошибки, роковой ошибки, которая перевернула его жизнь.

Он стоял на берегу речки, в зелёной роще и вглядывался в своё отражение. Затем пригладил свои каштановые волосы и ухмыльнулся.

– Ну, – обратился он к кому-то. Хотя, трудно сказать, был ли кто-нибудь здесь кроме него. – Что скажешь?

– Мило... Ты, как всегда, превосходен. – Подмигнуло ему отражение в воде.

– Льстец! – фыркнул молодой мужчина. –- Я кое-что придумал, но мне одному не справиться.

Отражение на несколько секунд замерло, потом посмотрело куда-то в сторону.

– Мне нравится ход твоих мыслей. Но Морган, ты действительно думаешь, что сможешь найти сокровище трёх королей?

– Сначала мне нужно найти книгу и вернуть силу, – ответил он. – Надеюсь, я могу рассчитывать на твою помощь?

Отражение кивнуло и, перед тем как исчезнуть, сказало:

– Во всяком случае, зеркальный мир всегда открыт для тебя.

Молодой мужчина кивнул точь-в-точь, как до этого сделало отражение. Потом поправил манжеты на рукавах, улыбнулся сам себе и отвернулся от речки.

– Это уж точно. – Сказал он, уходя от этого места, в заросли сухого шиповника.

Всё вокруг окружала тьма: её гнев, её боль передавались каждой сущности и каждому живому существу. Казалось, гибели уже не миновать, тьма поглощала всё, но некоторые лучи солнца пробивались через сухие ветви деревьев.

Давным-давно люди называли это место проклятым. Солнце здесь светит тускло и уныло, зато звёзды на ночном небосводе горят и по сей день ярко. Некоторые люди боятся этих звёзд, некоторые их боготворят, а некоторые не понимают и часть увиденного ими. Их можно понять. Попавший в это место человек перво-наперво почувствует страх.

Ветра в этом лесу нет, так же как и зелени на деревьях и кустарниках. Земля твёрдая и неровная оттого, что вот уже какое столетие здесь не идет дождь. На земле засохшая трава и ломкий хворост.

Люди, живущие неподалёку от этого места, находят его страшным и одновременно интригующим. Им интересно; правда ли то, что в нём растут мёртвые деревья? Что живут умершие животные? И что вода в ручье отравлена?

Все вопросы основаны на правде, но редко когда приходится услышать истину. Крестьяне считают все, что знают - легендой, а легенду - вымыслом. Иногда забывая, что у каждой истории, правда то или ложь, есть свои корни.

Наверное, именно и за этими «корнями» юный Александр Сиверт и отправился в лес. Александр был мальчишкой пятнадцати лет. Как и все в его возрасте, он был драчлив, неугомонен и любопытен. Оставалась только догадываться, что привело его сюда.

Александр был чем-то озабочен, к тому же к озабоченности примешивался страх за свою жизнь. Он отодвинул ветку дерева и дрожащей рукой убрал с лица непослушную прядь тёмно-рыжих волос. Его зелёные глаза с интересом смотрели в глубь леса.

Птиц в нём не было, зато был хорошо слышен вой не то волка, не то койота, что и испугало Александра.

Послышался какой-то глухой стук, мальчишка вздрогнул от неожиданности и в мгновение ока спрятался за старым массивным дубом.

Надо сказать, что он правильно сделал, так как спустя пару секунд послышался мужской голос. Он был властный, суровый, точь-в-точь, как у судей во время слушания дела. Чуть позже Александр увидел статного пожилого мужчину в коричневом стёганом пальто.

На первый взгляд ему было не больше пятидесяти лет.

Доктор Филип Сабецки был седовласым учёным румынского университета прикладной магии. В этом университете обучали ворожбе, предсказанию и предвиденью погодных условий. Доктор Сабецки шел осторожно, ровно опираясь на трость. Его серо-голубые глаза осмотрели привычный для него лес. Он то прищуривался, то улыбался сам себе.

Следом за ним шествовал молодой человек двадцати лет, с густыми каштановыми волосами и янтарными глазами. Всё на нём было чёрного цвета: и брюки, и рубашка, и кафтан. Он смотрел лениво, но, если вдруг его внимание что-то привлекало, дерзко.

Александр зачарованно смотрел на эту пару. Сердце его билось, как заведённое, губы дрожали от напряжения. Ему было любопытно и страшно одновременно. Мальчик и сам ещё не знал, что ему выбрать: бежать сломя голову обратно в деревню, или остаться и продолжить смотреть, что будет дальше.

Александр не знал, как поступить, и решил пока остаться за деревом. Означало ли это, что он выбрал второй вариант?

Доктор Сабецки обернулся и произнес, обращаясь к тёмноволосому мужчине:

– Я, кажется, не раз говорил тебе, что не люблю, когда опаздывают на столь важные встречи, как эта.

– Даже если опаздываю я? – голос мужчины звучал как-то надменно и хрипловато. Голос незнакомца пронзил Александра насквозь. Ему стало холодно и жутко. Он несколько раз вздрогнул и попытался усмирить дрожь в теле.

По спине мальчика пробегали мурашки, он стоял, как каменный столб, боясь, пошевелиться. Ему было трудно дышать, но всё же он делал редкие вдохи и выдохи. Этот мужчина будто высасывал из его тела силы, из головы – мысли, а из сердца все чувства, оставляя лишь страх за свою жизнь.

Доктор Сабецки в отличие от Александра стоял прямо, подбородок его был поднят высокомерно. В его облике чувствовались уверенность и власть. Доктор не удивлён и не испуган, нет; он спокоен и серьёзен.

– Тем более, если опаздываешь ты! – произнёс Сабецки, делая ударение на последнем слове.

Ответом ему была тишина. Темноволосый чуть наклонил голову набок и тихо, с ухмылкой, спросил:

– Неужели, я заставил ждать такую famoso как вы? Если бы в Румынии давали награды, боюсь, ваши ученики на стенку бы полезли, узнав, что получил её Я.

– Морган, я тебя предупреждаю: ещё слово, и ты и твоя «водяная копия» вовек не сможете выбраться из леса. Это уж я могу устроить. Последний раз спрашиваю, зачем ты меня позвал?

Морган, а он как раз и был темноволосым мужчиной, молча кивнул, вынул маленький свёрток из кармана пиджака и передал Сабецки. Мужчина сделал шаг назад и произнёс:

– Мы предлагаем вам сделку.

– Что в свёртке?

– А вы посмотрите. Не стоит волноваться доктор, бумага не отравлена – Морган небрежно махнул рукой. – Даже если бы я и захотел, то не смог бы убить вас. Я думал, вы это знаете, доктор. Иногда «водяная копия» преследует другие цели. А без согласия её, мне трудно что-то делать одному.

Сабецки промолчал и начал разворачивать посылку, через пару секунд на его ладошке лежал амулет размером с грецкий орех.

– Не верю своим глазам, – произнёс на одном дыхании доктор Сабецки, – амулет рун.

Александр выглянул из-за дерева и попытался разглядеть то, что удивило доктора, но как ни старался, ничего не увидел.

– Неужто вы его видите впервые? – спросил Морган с такой невинной интонацией.

Но Филип Сабецки теперь не обращал на него никакого внимания. Он зачарованно рассматривал тонкий диск, по диаметру, которого шли различные цифры, а чуть выше над ними неизвестные рунические знаки. Всего их насчитывалось 13 . В центре диска была сложенная из маленьких гранатов большая буква А.

– Да…верно 1, 9 – дорога, 6, 2.…Всё правильно, это действительно Он, – пробурчал себе под нос доктор.

– Других и не может быть – сказал Морган, растягивая слова.

– Слушай меня внимательно, Морган – на выдохе произнёс Сабецки, – у этого амулета есть много названий, которые запрещёно произносить и вообще держать эту вещицу в руках…

– Но вы же его держите, доктор? – Перебил его Морган.

– Это потому что мы в проклятом лесу. Представь себе, что мы океан, в который попало несколько капель воды. Эти капли незначительны, их никто никогда не увидит, так как они уже стали океаном, они смешались с водой. Лес – это океан тьмы, а капли – амулет. Никто никогда не узнает, что мы говорили о нём; на одну каплю больше тёмной магии, на одну меньше, кому какая разница. Правда, за пределами леса амулет могут быстро обнаружить…

– Он так опасен? – казалось, Моргану нравилось вытягивать из доктора слова.

– Не так опасен, как ценен. Это амулет викингов, в нём содержится сила их народа, но.… Не притворяйся не знающим, он не так опасен и не так всемогущ. Как твоя «водяная копия» добыла его?

– Неважно как, доктор, главное он у меня.

– И что ты за него хочешь?

Морган ухмыльнулся и ответил:

– Книгу проклятых и заколдованных.

И тут доктор засмеялся.

– Я знал, что ты притворяешься. Позволь поведать тебе одну историю про эту книгу и этот амулет. Давным-давно, во времена монархии, один властный король северо-западных государств был очень рассержен викингами. История не сохранила, чем же они не угодили королю. Но зато мы знаем, что король приказал найти их и истребить всех. Однако получалось так, что ни рыцарей, которых посылал король на поиски, ни самих викингов король не видел. Викинги были сильны и неразлучны, и тогда король приказал своему колдуну отобрать у них силу.

– И у него это получилось, – перебил его Морган. – Я знаю эту историю с рожденья. Сила викингов в амулете, но никто не знает, как его расшифровать и воспользоваться силой. Тот самый колдун, обеспокоенный тем, что викинги захотят вернуть себе силу и украсть амулет, написал книгу. Я бы сказал, энциклопедию всех проклятых королей и заколдованных вещей…

– Ты перебил.

– Нет, доктор, я сократил, – снова ухмыльнулся Морган,– в идеале эта история куда длиннее. - Он сделал паузу. – Мне нужна эта книга.

– Без амулета она ничтожна, – сказал доктор и повертел в руках свёрток.

– Простите, доктор я не так сказал, она нужна Нам. И Мы сделаем все, что бы найти её.

– Ищите, но только не здесь: её здесь нет.

– И где же она?

– Там где была написана.

– Знаете, доктор, я не буду лукавить: вы нам книгу, мы вам амулет. Книги нет, а значит, - он щёлкнул пальцами, и амулет испарился в руках доктора Сабецки и появился уже в руках Моргана. – Сделки тоже не будет.

– Зачем она вам?

– Не всё ли вам равно доктор. Моей, как вы любите называть в кругах учёных, «водяной копии» книга нужна, а вот амулет не так важен, – он выдержал паузу и продолжил:– Вы готовы найти книгу в обмен на амулет?

Доктор Сабецки помедлил, а потом, посмотрев по сторонам, ответил:

– Да, хорошо, она у вас будет.

– Надеюсь, у вас есть люди, которым можно доверять?

– Будь уверен, такие люди всегда найдутся.

– Вот и отлично. Тогда до встречи?

– До встречи.

Не пожимая рук, оба направились в противоположные стороны, а Александр Сиверт так и остался стоять за деревом, не в силах пошевелиться. Спустя пару минут он выглянул из-за дерева и сломя голову побежал в деревню. Ему нужно было как можно быстрее рассказать обо всём увиденном своим друзьям.

Но ни его родители, ни его друзья не поверили ни одному его слову. Не поверили они и в силу амулета, ни в таинственного незнакомца, что мог щелкать пальцами, ни в вещи, переносившиеся из одного места в другое. Зато родители хорошо выпороли Александра за поход в заколдованный лес, а его друзья отвернулись от него.

Этот день был переломным в жизни Александра. В этот день он поверил в волшебство.

Утро 29 сентября выдалось холодным и пасмурным. Дождь ещё не начался, но жители города N, уходя на работу, брали с собой, на всякий случай, зонты. Случай всякий - не всякий всё же выдался так как ближе к одиннадцати начался сильный дождь. Сначала он пролил в одном конце города, потом плавно перешёл в другой.

В любом российском городе есть площадь революции, и именно в городе N по этой самой площади бежал невысокий подросток, девочка 16 лет, и как любой девочки её возраста при ней не было зонта. Мокрая насквозь, она перебегала через дорогу, несмотря на светофоры, потом бежала несколько кварталов, и в итоге оказалась перед публичной библиотекой.

Библиотека была маленькая и на редкость старая, сооружённая из красного кирпича ещё при советской власти. Как и в любом ветхом месте, люди, работающие здесь, были такие же старые и пыльные. Исключение составляли молодые люди на добровольных началах, какой и являлась девочка, бегущая от дождя.

Девочку звали Настей, но поскольку она была подростком, а подросткам редко нравятся свои имена, она просила всех, что бы её звали Анастасией. Но поскольку «это всё возрастное», а взрослые редко слушают подростков, её все называли Стюшей.

Настя, Анастасия, Стюша, как вам угодно, была девочкой из очень обеспеченной семьи. У неё были правильные черты лица, витые каштановые волосы, голубые глаза и персиковый цвет лица. Ещё она носила прямоугольные очки в роговой оправе и в одежде предпочитала тёплые тона.

Настя могла бы работать в штате библиотеки, и зваться лучшим сотрудником года, но она лишь общественница, и её задача – стирать пыль со стеллажей, и раскладывать книги по полкам. Поэтому её фотографию не ставили даже в рамку с надписью «Лучший сотрудник месяца».

Но мы отвлеклись. Насквозь промокшая Настя стояла перед дверями библиотеки и снимала пальто. Ей очень не хотелось, чтобы с утра пораньше ей делали выговор, например за грязный пол или за опоздание. Но опоздание оно и в Африке будет им же, хочешь ты этого или нет.

Настя повесила пальто, вытерла ноги и прошла в маленький читальный зал. Народу в нём как всегда не было. Зачем ходить в какую-то старую библиотеку, где нет даже компьютера, если по соседству через дорогу есть более оборудованная и недавно построенная библиотека главы города?

За информационным столом сидела пожилая дама и перечитывала Пушкина. Рядом с ней лежали толстый блокнот и ручка. Пожилую даму звали Прасковьей Алексеевной, именно благодаря ей в библиотеку ещё кто-то заходил. Как правило, это бывали студенты из разных вузов и школьники, приносившие ей темы сочинений, которые они не смогли написать сами или найти в интернете. Вот и сидит Прасковья – пишет, а что же ещё делать в Богом забытой библиотеке?

– Здравствуйте Прасковья – поздоровалась с ней Настя, а потом продолжила полушёпотом: – начальство здесь?

– Здравствуй, здравствуй Настюшенька, – оторвалась от книги Прасковья Алексеевна. – Начальства нет, Тамара с мужем уехали к родственникам.

– Но как же, - удивилась Настя, – вчера же начальство было!

– А теперь нет, – просто ответила Прасковья и снова уткнулась в томик Пушкина.

Настя пожала плечами и мысленно помахала ручкой начальнице Тамаре и её мужу.

– А что мне делать? – Спросила она.

– Ну, почитай Лермонтова, для разнообразия, потом проанализируй стишки, а потом…

– Ладно, сама что-нибудь придумаю – Перебила её Настя.

До обеда Настя читала все, что попадётся под руку. После обеда взялась за Дюма. В тот момент, когда книга начала ей нравиться, в библиотеку вошли двое мужчин.

Оба были в кожаной одежде и, несмотря на то, что всё ещё шёл дождь, они были в тёмных очках.

Один мужчина был выше другого, тот, что пониже, был худощав и неприятен лицом. Всё в нём было будто бы нормально, вот только от резких черт его лица и орлиного взгляда мурашки пробежаться по Настиному телу. Высокий мужчина в одной руке держал сотовый, в другой пачку…

– Доллары – шепнула Прасковья Насте.

– Нет, - протянула она. – Евро.

Прасковья сглотнула и во весь голос закричала:

– Чем можем помочь?

Низкий критически оглядел помещение и ответил прокуренным голосом и с еле заметным акцентом:

– Мы ищем одну книгу, она называется, - он немного помедлил, потом достал из внутреннего кармана плаща листок и протянул Прасковье.

– Альманах проклятых и заколдованных, да-да я вижу, – кивнула Прасковья и через пару секунд отдала листок. – К сожалению его….

– У вас его нет, – перебил её мужчина. – Я так и думал, но попытка не пытка, да, Алекс?

Высокий кивнул.

– Нет, вы не поняли, – покачала головой Прасковья. – Она была, но пару лет назад её взяли и так и не отдали.

Мужчины переглянулись. Тот, что повыше, отсчитав несколько купюр, положил их на стол.

– Вы не могли бы нам сказать адрес?

То, что происходило дальше, Настя едва успевала увидеть. Прасковья молниеносно схватила деньги, потом, пошарив в архиве, где хранятся записи, выдала:

– Многоульн Владимир Владимирович.

– Мы не спрашиваем адреса. - Ответила Прасковья.

– Ну и на этом спасибо.

Прасковья кивнула и проводила мужчин взглядом до двери. Когда за ними закрылась дверь, Настя осуждающе посмотрела на Прасковью.

– Это была взятка!

– Ну и что, где я ещё увижу такие деньги, Настенька?

Настя покачала головой.

– Всё равно я им ничего такого не сказала.

Настя кинула взгляд на Прасковью и пошла к стеллажам. Через секунду остановилась и огляделась. Где-то она уже читала об этом альманахе проклятых, только вот не помнила где. Потом обернулась и посмотрела на бормочущую что-то Прасковью.

– …На одних сочинениях знаешь, как трудно жить! Даже пенсия и эта скудная работа в библиотеке мало денег даёт. Слава богу, что в интернете не так много тем…

Далее Настя уже не слушала, она улыбнулась Прасковье и сказала:

– Именно в интернете! Прасковья можно мне сегодня уйти пораньше?

– Да уходи, когда хочешь, - махнула рукой та. – Мне всё равно.

С последним словом Настя уже сорвалась с места, схватила пальто с вешалки и выбежала на улицу, даже не прощаясь. Бегом к площади, потом на троллейбус и до дома, скорее до дома. Ей так не терпелось приехать быстрее, зайти в свою комнату, быстро подключиться к интернету. А потом. …А потом прочесть тот нудный рассказ, который она бросила на середине, так как он показался ей бессмысленным. Но может быть, она не понимала смысла написанного, и потому ей казалось всё это чушью? Всё равно, нужно, как можно быстрее выяснить, зачем этим людям книга.

Придя домой, она тихо поднялась в свою комнату и через пару минут уже читала тот самый альманах:

« …Княжеский дом Гримальди, который правит в Монако, преследует злая судьба. Легенда гласит, что XIII столетии, когда князь Ренье I обитал в крепости на скале Монако, что на средиземноморском побережье Франции, покинутая им любовница-фламандка произнесла слова заклятия: “ Никогда ни один Гримальди не будет счастлив в браке”…»

Настя откинулась на стуле и тихо сказала:

– Ничего стоящего.

Кому-нибудь это показалась бы, по меньшей мере, занимательным, но только не Насте. Она не верила: ни в магию, ни в волшебство, ни в инопланетян. Она верила в статистику, эволюцию, а главное в реальные факты. А то, что где-то кто-то сказал, её не убеждало.

Она ещё немного почитала и, не найдя ничего интересного, спустилась вниз на кухню приготовить себе ужин. На кухне, вольно закинув ногу на ногу, сидел её старший брат Константин. Одетый в модный костюм с иголочки он читал какую-то книгу и пил чёрную жидкость, мало напоминающею кофе. Двадцатипятилетний Константин – выпускник юридической академии, завидный жених, вечно серьёзный и строгий. В детстве обиженный хулиганами «ботаник», в будущем их адвокат. Константин отложил книжку и критически посмотрел на Настю:

– Звонил завуч из твоего колледжа.

Настина рука на секунду замерла около чайника, но спустя мгновение решительно его взяла.

– Наверное, ты опять была в своей библиотеке или, гуляла где-нибудь или с кем-нибудь.

Настя не ответила.

– Так или иначе, я взял на себя ответственность и сказал, что ты была в поликлинике, – он сделал паузу и посмотрел своими серыми глазами в Настины бирюзовые. – Я не скажу родителям об этом случае, но завтра я лично проверю, будешь ли ты в колледже.

– А если не буду? – выпалила Настя.

– Твоя жизнь - твои проблемы. Будь уверена лишь в том, что тогда до конца месяца тебя не выпустят из дома.

Константин снова взял книгу и, будто Насти нет, углубился в текст.

В тот же вечер двое мужчин, что днём были в библиотеке, разыскали нужный им адрес. Низкий и высокий стояли перед старой деревянной дверью и стучали, так как звонок не работал. Через минуту, а то и больше дверь, со скрипом открылась, и на пороге появился старик. Лицо у него было обветрено, а на голове торчали седые волосы. Он быстро глянул карими глазами на мужчин, и резким движением попытался захлопнуть дверь. Высокий мужчина потянул на себя дверь и поставил ногу в проём.

– Так, так, так…- нараспев протянул низкий. – Какая встреча Владимир! Вы нас впустите?

– Я не пускаю дьяволов в дом! – рявкнул старик, и потянул на себя дверь.

Его попытка увенчалась провалом, так как высокий мужчина, вложив всю силу, дернул за ручку, и дверь открылась нараспашку.

– Ваши дьяволы в голове профессор, а не на пороге.

Высокий оттолкнул старика от прохода, и он и его друг вошли в квартиру. Обстановка в ней была скудной: ни шкафов, ни стульев, ни телевизора, лишь где-то в углу стояли табуретка и раскладной пластмассовый столик. На стенах не было обоев, потолок был желтовато-белым, а на полу вместо ковра всюду лежали книги.

– Однако я был лучшего о вас мнения, Владимир, – низкий брезгливо поднял книгу с пола и повертел её в руках. – Вы как-никак профессор исторических наук.

– Не тебе меня судить, – старик отобрал у низкого книгу и бросил её туда, где она и была – на пол, и продолжил: – Убирайся отсюда, а не то я тебя вышвырну сам!

– А у вас есть для этого силы? – низкий поднял одну бровь и отвернулся от старика, последующие его слова были адресованы валявшимся на полу книгам. – Поверти, я уйду только в том случае если получу то, ради чего я здесь.

Старик не ответил.

– Ну, где же эта книга профессор?

– У меня достаточно много книг, если ты заметил. – Ответил старик дерзко.

– А вы сами не знаете, что я ищу? – вопросом на вопрос ответил низкий. – Мне нужен альманах проклятых и заколдованных.

– У меня его нет!

– Так мы ни к чему не придём профессор, – мужчина посмотрел на свалку книг и продолжил: - Вы наверно никогда не думали, что ученик может превзойти учителя, так?

– Ты просто не в состоянии превзойти меня, – ухмыльнулся старик. – Книга будет твоей, только в том случае, если ты найдёшь её здесь.

Низкий ухмыльнулся в ответ, и взмахом руки подал знак высокому. Тот подошёл сзади к старику и скрутил ему руки за спиной.

– Я не собираюсь тратить драгоценное время на этот хлам. Альманах слишком ветхая вещь, и она не может просто так валяться на полу. У нас не было приказа убить вас, и поэтому…

– Делай что хочешь! – прорычал старик.

Низкий поднял одну бровь в удивлении и медленно ответил:

– Ну, раз так, Алекс, – обратился он к высокому, – завяжи ему глаза. Мы едем к Валерии.

Высокий хищно ухмыльнулся и перевязал руки профессору Многоульну. Последнее, что увидел профессор перед тем как его вырубили, была всё та же дерзкая ухмылка его бывшего ученика.

Сначала профессор Многоульн услышал приглушённые голоса, потом попытался открыть глаза. Правда, ему это ничего не дало, в помещении, в котором он находился, было? как в склепе: темно, холодно и сыро.

Он решил размять пальцы рук, попытался сжать руку в кулак, но почему–то у него это не получилось. Несмотря на то, что он только проснулся, у него не было сил. Вдобавок страшно болела голова, ещё больше шея. Профессор принял вертикальное положение, отчего его голова закружилась и к горлу подступила тошнота. Тогда он решил снова лечь. Владимир кое-как успокоил, бешено стучащее сердце: как- никак не тот возраст, чтобы волноваться, и попытался вспомнить, вчерашнее.

Многоульн вспомнил, что к нему пришёл его бывший ученик, самый дерзкий из его учеников, и стал вымогать книгу, которой у него не только нет, но которую он даже ни разу не видел. Даже если бы она была, Владимир просто не представлял, что бы он с ней делал. У него было много книг: проклятия, заклятие, перемещения, различные альманахи, энциклопедии, но той книги, которую от него просили, не было.

Но, признался сам себе Владимир, если бы она и была у него, то он не отдал бы её ни за какие деньги.

Послышался скрип открываемой двери, приглушённые голоса и медленные шаги: профессор закрыл глаза и стал реже дышать. Сначала Владимир услышал приятный женский голос: он был прекрасен, таким голосом нужно было бы петь песни и читать стихи. Потом Владимир услышал до боли знакомый голос: хрипловатый, но решительный. То был голос доктора Сабецки. Когда–то он часто виделся с ним на конференциях и заседаниях, но прошло больше двух лет с тех пор, как Владимир вышел на пенсию и перестал ходить на устраиваемые профессорами в той или иной области, встречи.

– Валерия, – прошептал доктор Сабецки, и Владимир навострил слух. – Я нанял вас и ваших ребят для поисков книги, а не для похищения. И что я вижу, с тех пор, как Морган предложил мне сделку, прошло два года, а книги всё нет.

– Мы уже прошли полпути доктор, – ответила Валерия, доставая из кармана плаща связку ключей.

Владимир приоткрыл глаза и увидел высокую статную брюнетку с голубыми глазами, белоснежным лицом и с острым носиком. Она была в облегающем тело кожаном камзоле и на высоких каблуках. Весь её вид говорил о независимости и серьёзности.

– Но я не вижу результатов, – Сабецки резким движением руки выхватил ключ и отпёр дверь камеры. – Вы только и делаете, что тратите деньги и похищаете людей, и это притом, что я молчу об убийствах. Так что я вправе ждать от вас объяснений.

Валерия легко выдохнула и спокойно ответила:

– Все деньги, что были потрачены, и те люди, что были нами похищены, принесли нам пользу. Результат почти лежит у наших ног.

Сабецки поднял одну бровь в знак удивления и спросил, пропуская женщину вперёд в камеру:

– Но, что может знать профессор истории?

– Больше, чем другой профессор или доктор, – ответила с сарказмом в голосе Валерия, входя в мрачное помещение, где по стенам бежали маленькие ручейки мутно–коричневой воды – Но, к сожалению нас, кто–то опередил…

Сабецки округлил глаза и рявкнул:

– Что вас удивляет, доктор, вы всё равно не первый, кто охотится за амулетом Викингов, так что этого следовало ожидать.

– Как вы узнали о том, что нас опередили?

Валерия небрежно и легко махнула рукой и продолжила на полтона тише:

– До нас в голове профессора кто-то уже искал сведения и когда нашёл, посчитал нужным заблокировать ту часть мозга, где упоминается о книге. В принципе очень умно с его стороны.

– Можно ли как-нибудь проломить блок? – спросил доктор Сабецки

– Вполне возможно. Правда, это зависит от вас: как далеко вы готовы зайти?

– Я вас не понимаю.

– Всё просто: чем сильнее блок, тем труднее его разрушить. Тот, что в голове профессора, ставил профессионал. Он явно не хотел стирать память. Но, – Валерия сделала паузу и спустя пару секунд продолжила: – Если вы хотите проломить блок, всегда опасайтесь летального исхода.

– Смерти? – Переспросил доктор, подтверждая свои догадки.

– Не всегда, но в большинстве случаев всё так и заканчивается. Или ухудшением здоровья, или могилой. Как далеко вы готовы зайти с этими поисками?

– Мне нужен амулет, а чтобы получить его, нужна книга, – доктор Сабецки кинул взгляд на профессора Многоульна и добавил: – Делайте с ним всё, что хотите, но добудьте мне информацию.

Валерия улыбнулась своей очаровательной улыбкой, которая почему–то показалась доктору хищной и сказала:

– Тогда, я думаю, вам не стоит смотреть на то, как я буду её добывать.

– Вы думаете? – доктор Сабецки задумался. – Наверное, вы правы.

Доктор отдал Валерии ключи, резко развернулся, так что полы его плаща поднялись над полом камеры, и вышел. Валерия проводила долгим взглядом доктора и обернулась к лежащему Многоульну.

– Как много вы успели услышать профессор? – спросила она, поправляя свои тёмно–каштановые волосы.

– Достаточно, чтобы засадить вас на многие годы в тюрьму. – Ответил Владимир Многоульн так же спокойно, как и она спрашивала его.

– Ну-ну профессор, не будьте так жестоки, это моя работа, и мне платят за это деньги. Так что, – она сделала паузу. – Сами понимаете–ничего личного.

Она ещё раз обольстительно улыбнулась, вышла из камеры и заперла дверь.

– Как такая женщина, как вы, смогли связаться с преступником? – спросил Владимир Многоульн, обхватывая руками решётку.

– Я читала ваши труды профессор и во всех работах факты, – она покачала головой, – не догадки, а факты. Попробуйте составить логическую цепочку: это доктор Сабецки связался со мной, а не я с ним.

– Но вы непохожи на преступницу.

– Это вы так думаете, завтрашний день всё изменит, когда я попытаюсь проломить ваш блок.

– Вы не сможете этого сделать, у вас нет таких сил…

– Утро вечера мудренее. До свидания, профессор. – Она ещё раз посмотрела на Владимира и ушла в глубь тёмного коридора, стуча каблуками.

Валерия шла медленно, ей необходимо было время, чтобы подумать о сложившейся ситуации. Она не та женщина, которая делает, а потом думает. Валерия поднялась по лестнице и вышла в длинный коридор, на стенах которого по всюду висели картины, написанные на холсте. С разных точек на Валерию смотрели благородные дамы и сэры в шикарных одеждах средневекового периода. С левой стороны коридора висели портреты женщин, с правой –мужчин. Все они глядели свысока, как и любят глядеть аристократы: надменно и гордо. Валерия снисходительно оглядела творения неизвестного художника, а быть может, и художников, подошла к двери, той, что справа около портрета напудренного старика с книгой, и не стучась, открыла её.

В маленькой, но уютной комнате викторианского стиля сидели двое уже знакомых нам мужчин, один низкий другой высокий.

Сама комната была в пастельных тонах. На окнах тяжёлые портьеры, подвязанные кистями, которые дополняли декоративные ламбрекены и кружевные длинные занавески. Мебель в комнате из тёмного дерева, на стенах – обои с растительным орнаментом. Картины в тёмных деревянных рамах, фотографии – в серебренных. И, разумеется, в этой комнате были мраморный камин и растения. Тёплая домашняя, а главное, уютная комната. Трудно поверить, что где–то в низу, под ней, сырая темница.

Низкий худой мужчина, тот что с резкими чертами лица. старший брат Валерии Виктор и бывший ученик профессора Многоульна, сидел и молча смотрел в бежевый потолок. Его напарник, высокий, накачанный мужчина по имени Алекс, рассматривал картины. Он был наёмником, и трудно было определить, сколько ему лет: тридцать или сорок.

Когда вошла Валерия, оба прекратили своё бессмысленное занятие и посмотрели на неё.

– Что сказал этот горе–доктор? – спросил Виктор

– Будем ломать блок, – ответила Валерия, садясь на обитый красной тканью диван. – Другого выхода нет.

– И Сабецки согласился?

– А что ему остаётся, ему нужна информация, нам – деньги.

На несколько минут в комнате повисло молчание, только треск горящего полена в камине разрушал гнетущую обстановку.

– Когда получим деньги за дело, как и договаривались, уходим тихо и мирно. – наконец, сказала Валерия.

– А свидетели? – спросил Алекс.

– Никаких свидетелей и быть не должно, даже тех, кто слышал название книги или наши имена. – оборвала Валерия.

Виктор с задумчивостью посмотрел на портрет сутулой дамы в элегантном платье и, растягивая слова, произнёс:

– Тогда нам придётся снова посетить все библиотеки того города и….

– Стереть всем память. – Закончил за него Алекс.

Виктор кивнул.

– Сколько вам потребуется времени? – Спросила Валерия, подходя к комоду и открывая ключом второй ящик

– Несколько дней, – ответил Алекс, приподнимаясь на кресле и пытаясь разглядеть, что достаёт Валерия. – Что ты там ищешь?

– То, что сократит вам время.

Виктор нахмурился, встал с дивана и подошёл к сестре. Она была выше его наголову, поэтому Виктор поднял голову и, смотря в её глаза, резко кинул:

– Нам не нужна твоя помощь, Лера. Мы вполне можем справиться сами.

Валерия резко изменилась в лице, теперь её милая улыбка напоминала оскал хищника. Эта женщина больше всего не любила; во-первых, когда её имя сокращали, и, во-вторых, когда с ней пререкались.

– Мы одна команда, Виктор, я думала, ты это понял за столько лет. И пока здесь главная я, ты будешь меня слушаться.

Виктор поднял одну бровь и медленно ответил:

– И ты думаешь, так будет всегда, Лер. Скоро ветер подует в другую сторону.

Валерия кинула на него взгляд полный презрения, подошла к Алексу и дала ему в руки маленькую бутылочку с фиолетовой жидкостью.

– Поскольку я знаю, как упрям Виктор и как он хочет сделать всё наперекор, я даю тебе, Алекс, этот настой.

– Как он действует?

– Вашей жертве стоит всего лишь вдохнуть его запах. – ответила Валерия.

– И он всё забудет? – неуверенно спросил Алекс. Валерия кивнула. – Почему я не знал об этом настое раньше?

– Наверное, потому, что он очень редок, – ответил Виктор. – И пользоваться в сложившейся ситуации им, скорее глупо, чем необдуманно. Он не для таких случаев.

– А для каких, Виктор? – Она выжидающе посмотрела на него,

– Для других.

Валерия кивнула, посмотрела на мужчин и, подойдя к двери, сказала:

– Я не хочу с тобой спорить, Виктор. Как только я сломаю блок профессора, всё прояснится. И мы, – она сделала паузу и продолжила: – Наконец-то, сможем отойти от этих дел, как давным-давно хотели.

– Этого хочешь ты, а не я. – Сказал Виктор закрывающейся двери.

Как только Валерия ушла, Алекс спрятал настой и обратился к Виктору:

– Что ты вытворяешь?

– Скоро она сорвётся. – Ответил в задумчивости Виктор.

– И ты хочешь ей помочь в этом? – С удивлением в голосе спросил Алекс.

– Лучше это случится сейчас, чем, потом, когда она нам будет нужна.

– А сейчас Валерия нам не нужна?

– Как тебе сказать, Алекс, – Виктор посмотрел на пылающие огоньки в камине и продолжил: – То, что происходит сейчас – ничто, в отличие оттого, что будет происходить, когда амулет и книга будут вместе. Так или иначе, Валерия нужна нам. А после этого дела, пускай она хоть замуж выходит, мне всё равно.

Алекс посмотрел в спину Виктору, тяжело вздохнул, сел на диван и спросил:

– Может ли амулет Викингов быть у нас?

Виктор пожал плечами и ответил:

– Пока в игру не вступили другие люди, то – да.

На следующее утро Настя, одевшись как подобает – белая блузка, пиджак, чёрная клетчатая юбка – отправилась в колледж. Трудно передать, как ей не хотелось туда идти. Если бы не обещание Константина, то она бы как минимум неделю не приходила туда. Но раз уж так вышло, что Константин контролирует её, то придётся всё же на какое-то время забыть о библиотеке.

Уже в трамвае, Настя несколько раз останавливала себя, чтобы не выйти раньше нужной ей остановки. Настя очень не любила свой колледж, и на то у неё было несколько причин. Первая заключилась в том, что вместе с ней учились избалованные и надменные дети богатых людей. Они подшучивали над ней и за спиной распространяли разные слухи о её родителях. Дело в том, что Настя и её семья не всегда были богатыми и влиятельными людьми. Пару лет назад – двоюродный брат Настиного отца, Павел, покончил с собой. По его завещанию всё его деньги и недвижимость переходили отцу Насти – Георгию.

Так они и зажили: в новом доме, который им достался по завещанию, и с приличной суммой денег. Георгий открыл своё дело, которое тут же начало процветать, денег начало прибавляться. А тем временем заботливая мать Насти решила, что девочке нужно уйти из обыкновенной школы и перейти в самый лучший и самый дорогой колледж города. Разумеется, саму Настю даже и не спрашивали, а сделали всё без её ведома. Вот и распространяют теперь слухи о том что, быть может, Павел не покончил с собой, а был убит заботливыми родственничками, которые так яростно хотели получить наследство. Разумеется, это всё слухи, но сам факт, что о таком могли подумать, приводил Настю в бешенство.

Вторая причина заключалась в том, что преподаватели того колледжа учили кое-как, и Настя считала бессмысленным тратить драгоценное время на них. Куда более интересной, она считала пыльную библиотеку. К сожалению, теперь вход в неё утром и днём был закрыт.

Но, – поймала себя на мысли Настя, – я могу и вечером в неё заходить.

Настя села на свободное место и с грустью в глазах принялась смотреть в окно. На улице снова было прохладно и лил дождь, и как всегда, Настя забыла зонт. Доехав благополучно до колледжа, остановка была недалеко от него, она вошла в это громадное будто из железа и бетона, здание, которое Настя ласково именовала временной тюрьмой.

В самом колледже её с добрым оскалом встретил охранник, заставив пройти через металла Искатель, в гардеробе её куртку повесели на номер «13», а в самом классе её уже ждали верные сплетницы колледжа.

Стоит отметить, что этот день начинался очень хорошо, по крайней мере её не вызывала классная руководительница на разговор к себе в кабинет.

Настя села за свою первую парту первого ряда и оглядела класс. Около доски стояли четыре размалёванные девицы, им можно было дать от 14 до 18 лет, уж много на их лице было косметики. Одну из них точно звали Жанной, других девушек Настя просто-напросто не помнила имени.

Жанна, та девушка, которая красится, флиртует и в самую последнюю очередь думает. Она неплохой человек, но и нехороший, просто она другая – не такая как Настя.

Проблема Жанны в том, что она типична. Типичное тело, походка, улыбка, движения, слова. Настя её очень не любила и не уважала. Вот и сейчас Жанна критически оглядела Настю, упёрла руки в бока и начала атаку:

– О, – протянула она, обращаясь к подругам, – Смотрите, кто к нам пришёл: мисс Книжный червь.

Её подруги засмеялись, и Настя очень пожалела о том, что не завела здесь подруг: одной ей просто не справиться с ними.

– Только не говори, что библиотеку закрыли и тебе некуда податься? – продолжала Жанна. – А как же ваш хваленый дом, доставшийся по наследству? Ах, как же, как же я могла забыть, ведь именно в нём и повесился…

Настя не стала ждать конца предложения, она прекрасно понимала, что перебивать – это плохо, но клеветать ещё хуже. Не так ли?

– Ты так часто вспоминаешь о нашем доме, что мне, порою, кажется, а не хочешь ли ты в нём жить?

– Побойся Бога, в месте, где смерть хлопает дверями?

Настя нахмурилась и повторила фразу Жанны про себя: «В месте, где смерть хлопает дверями».

– Да весь город об этом говорит, – начала вещать Жанна. – После смерти вашего родственничка газеты только и делают, что пишут о его загадочной смерти. А ведь все знают, откуда берутся призраки, не так ли девочки?

Тут продолжила одна из свиты Жанны. Голубоглазая брюнетка с жутким акцентом, Настя напрягла память и вспомнила, что эту девушку зовут Виктория, вот только вспомнить, откуда она, Настя так и не смогла.

– Говорят, у вас в доме, водятся призраки, – Виктория прищурила глаза, она это делала всегда, когда разговаривала с теми людьми, которые ей неприятны. – Ночью они появляются и мучают всё ваше семейство за то, что вы помогли самоубийству!

– О Господи, – Настя закатила глаза, открыла тетрадь и продолжила, – вам, что негде самоутвердиться, поэтому вы придумываете всякую чушь и лезете ко мне?

Девушки не ответили, а лишь переглянулись.

– О, – медленно протянула Настя, в ответ на их молчание, – это был чисто риторический вопрос. Риторический – она кинула на них решительный взгляд. – Ну, понимаете…

– Мы знаем, что это значит! – оборвала её Жанна.

– Ты, может, знаешь, а вот за других не отвечай.

Жанна уже хотела, было ответить, как в класс вошёл учитель, и ей и её подругам пришлось сесть за свои парты. Но перед этим Жанна наклонилась к Насте и яростно зашептала:

– Надеюсь, ты не думаешь, что наш разговор этим и закончится?

– Было бы удивительно, если бы ты отстала от меня так просто.

Кинув ещё один взгляд, полный ненависти, Жанна села сзади Насти и ещё раз шепнула:

– Выскочка.

Трудно передать, как Насте хотелось встать во весь рост и сказать – Придержи коней, избалованная кукла. Но она этого не сделала бы. Настя ведь не такая, она не умеет ненавидеть, но она умеет призирать людей. Она бы не подала руку Жанне не из–за ненависти. Нет, она не подала бы ей из–за брезгливости. Она её не уважала.

Учитель подошёл к доске и, не проверяя, все ли на месте, написал несколько предложений. Потом сел за свой стол и выжидающе посмотрел на учеников.

- Темы сочинений на доске, – сказал он ровным голосом, – у вас есть ровно час двадцать. Советую сначала всё продумать, составить план, пользуясь черновиком и, разумеется…– учитель помедлил и кинул взгляд на Настю. – К чему я вам это говорю, мы и так всё вчера хорошо разобрали.

Настя посмотрела на доску и тяжело вздохнула: её ведь как раз вчера и не было. Но вряд ли ей кто-нибудь поверит, что вместо занятий она находилась в библиотеке. Неправдоподобно, ведь она подросток, а где это видано, чтобы ученик её колледжа ходил в подобное место. Кино, дискотеки, кофейни. Настя глубоко вздохнула, жаль, что она предпочитает тихую размеренную жизнь среди книг.

– « Моя мечта »

– « Мой друг »

– « Моя вера »

– « Моё будущее »

- А разве сочинения не должны быть по Обломову? – спросила удивлённо Настя.

– Если бы вы чаще бывали на занятиях, – учитель ухмыльнулся и продолжил, – Быть может, и знали бы, что я учитель не по литературе, а по риторике.

Настя пожала плечами: в расписании стоит так, но что уж спорить, сама виновата, не надо было прогуливать. Потом ещё раз взглянула на список и задумалась.

Первое, что пришлось отсеять Насте, оказалась тема: «Друг». У неё не так много друзей, чтобы описывать их и гордиться ими. Да, конечно у неё есть хорошие знакомые, но они знакомые – не подруги и не друзья. Насте, разумеется хотелось завести дружбу с кем–нибудь, когда она сюда только перешла. Но многие ученики были так агрессивно настроены, что Настя просто прекратила попытки искать среди толпы одного человека.

Второе, что Настя убрала из списка, была « Моя вера ». Несмотря на то, что Настя верила в Бога, была суеверной и носила крест, она не считала приемлемым ходить в церковь каждую неделю, целовать крест, который до этого целовали другие. И уж тем более она считала глупым рассказывать о своей личной жизни какому–то священнику. Настя верила в бога, но её вера заканчивалась на том месте, где начинались указания: праздновать рождения святых, ходить в церковь, поститься. Поэтому Настя, недолго думая, зачеркнула эту тему.

Над «Моей мечтой » Настя задумалась: «А что если я напишу, и она не сбудется? » Девочка покачала головой и посмотрела на часы: прошло десять минут, а она всё ещё выбирает, о чём писать.

Итак, – подумала Настя, – остаётся только «Моё будущее». Чудно!

Вот о чём Настя всегда думала так это о нём. Иногда её будущее заботило её больше всего. Из тысячи вариантов она выбирала каждый год новый. В детстве она хотела быть преуспевающей бизнес-леди, которой «всё по зубам». Несколько лет назад мечтала быть всем известной журналисткой или телеведущей, у неё был бы самый–самый красивый парень, самая лучшая квартира и высокая зарплата. Но в жизни всё не так легко, как ей казалось когда–то. Недавно, она хотела поскорее вырасти, поступить куда-нибудь, лишь бы образование имелось и собственная квартира. Честно сказать, Настя была уверена в том, что её жизнь рано или поздно изменится и она вновь захочет быть кем-нибудь другим. А пока, от неё требуется только одно: закончить колледж – это и есть её будущее на данный момент.

Настя открыла тетрадь и сразу, не пользуясь черновиком, начала писать. Её почерк был размашист и неказист. Иногда по письму судят о характере человека, но по её закорючкам вряд ли кто-нибудь сможет сказать, какой она человек.

Начала Настя с таких слов:

–« Я не вижу своё будущее, так как я просто реально не могу его представить. Я не могу предсказать, что будет со мной через неделю или через год. Это не в моём характере: придумывать и загадывать. Однако я вполне могу дать свою характеристику того, как я представляю своё будущее и, то, как оно могло бы выглядеть.

Я стою на корме корабля, который плывёт по океану. Океан–это мир, а капли воды в нём – это люди: те, кто окружают меня и те, кто проходят, не замечая того, что рядом сними, плывёт корабль. Нетрудно догадаться, что сам корабль – это я. Бортовой журнал, парус, руль– всё это мои воспоминания, чувства и действия. И волны, несущие по волнам, – моё будущее. Шторм, вихрь и другая непогода – мои неприятности. И чтобы облегчить страдания от матушки - природы, которую не изменишь, как и судьбу, на этом корабле есть руль. Именно благодаря ему я и назначаю курс, я и отменяю. Человек сам в ответе за свои поступки, и кому как не мне это знать…»

Настя оторвалась и снова посмотрела на часы: время есть, но вот слов уже нет. Потом продолжила писать. Она перечислила все возможные будущие варианты её жизни: бизнес–леди, домохозяйка с оравой детей, старая дева, одинокая вдова.…В общем, все типичные сюжеты, которые могла себе представить Настя, она подробно описала, надеясь на то, что трёх листов хватит. В заключение она написала:

« Я не знаю, что готовит мне будущее: блаженную жизнь или роковые мучения. Одно я знаю точно, что бы ни было предначертано моей судьбой, я приму всё: и счастье, и несчастье, и любовь, и ненависть. На мою долю выпадет много испытаний, но что же это за жизнь без них? Ведь именно не испытав несчастья, ты никогда не поймёшь счастья, не поймёшь также и благополучия, не побывав бедняком.

Но, что бы я до этого ни писала: истина заключается в том, чтобы просто жить, а не проживать. Не стоит задумываться над тем, что будет, если ты перейдешь светофор на красный свет, или вместо положенных шести страниц напишешь всего три. Судьбу ты не изменишь: даже несмотря на то, что сейчас океан спокоен, когда-нибудь будет и шторм, и корабль уйдёт на дно. Однако ты будешь знать, что ты жил. И пока этого не случилось, просто не думай о будущем, а думай о настоящем. Ведь именно в нём происходит самое интересное. »

Когда прозвенел звонок с урока, Настя медленно положила тетрадь на учительский стол и вышла в коридор, где её уже поджидала Жанна с подругами. По выражению лиц Жанны и Виктории Настя догадалась, что они только начали входить в роль угнетателей.

Им всего шестнадцать, – подумала Настя. – А такие жестокие и самовлюблённые.

– Таким как ты, здесь не место, – начала говорить Жанна, – и если ты думаешь, что мы от тебя отстанем, то ты сильно заблуждаешься в этом.

– С чего вы взяли, что мне приятно ваше общество?

– Знаешь ли, это ведь честь учиться в колледже имени Солженицына. И я просто, – Жанна развела руки и закатила глаза, она делает это всегда, когда играет на публику. – Не могу понять, как такую как ты, взяли сюда. За какие монетки?

Настя резко развернулась, собираясь уйти, но была остановлена. Виктория резко схватила Настину руку и сжала со всей силы.

– Нам не нравится, что ты позоришь столь престижное заведение.

Настя округлила глаза и попыталась вырваться, но Виктория держала её крепко.

– Отпустите меня.

Жанна и её подруги переглянулись, тогда Виктория сказала:

– Или ты ходишь в колледж, или нет. Третьего не дано.

Когда хватка Виктории ослабла, Настя дёрнула руку и освободилась. Потом, посмотрев на каждую из–под очков, она дерзко ответила:

– Идите к чёрту!

И резко развернувшись, перекинув сумку на другое плечо, ушла, оставив девушек – озлобленных и удивлённых.

На выходе из колледжа, уже одетую в верхнюю одежду, Настю поймала классная руководительница. Отчитав за прогулы, снова напомнив о чести колледжа и сказав ещё пару глупостей, руководительница оставила её в покое.

Настя вздохнула: «а как хорошо начинался день…»

Сев в трамвай, Настя доехала до библиотеки, вошла в красное кирпичное здание, сняла пальто и прошла в читательский зал. Там, как и прежде, сидела Прасковья. Одетая, как и всегда, в малиновую кофту и чёрную юбку от классического костюма. Она, как и всегда, писала в своём блокноте сочинения.

– Здравствуйте Прасковья, – поздоровалась с ней тихо Настя, и продолжила, – извините, что опоздала, была в колледже.

– Здравствуй, здравствуй Настюшенька, – оторвалась от блокнота Прасковья Алексеевна. – Ничего, плохого, начальства всё равно нет.

– Да, я знаю, – кивнула Настя, присаживаясь рядом.

– Откуда? – спросила Прасковья щурясь.

– Да вы мне сами вчера об этом сказали.

– Ты что–то путаешь Настенька, вчера Тамарка была. Они сегодня утром уехали с мужем …

– К родственникам, это вчера было, – закончила Настя.

– Да? – переспросила Прасковья и продолжила, увидев утвердительный кивок, – Стара, я стала, уже и не помню, что да когда было.

Настя нахмурилась. Вот чем–чем, а склерозам Прасковья Алексеевна не болела и не болеет, такую память, как у неё, надо ещё поискать. Всё это выглядело очень странно, но, не забивая голову этим, Настя пересела за один из столов и взяла первую попавшеюся книгу.

– Ты что грустная такая? – Спросила Прасковья, откладывая блокнот.

– Уж мне ты можешь рассказать Настенька, что у тебя приключилось. Уж что–что, а слушать я умею.

Настя кивнула и рассказала все, что с ней произошло в колледже. Прасковья оказалась хорошим слушателем и ни разу не перебила. Зато после того, как Настя закончила, задала всего один вопрос:

– Почему ты не скажешь своим родителям, что этот колледж не для тебя?

– Даже если я и скажу, они не заберут меня оттуда, деньги за семестр уже перечислены. Да и поздно уже метаться из стороны в сторону, посреди года редко кого берут.

– В обыкновенную школу всегда берут.

Настя передёрнула плечами и медленно, задумавшись, ответила:

– Вряд ли мои родители на это согласятся. А если и да, то где гарантия, что в другой школе не будет проблем?

– Проблемы будут везде, на протяжении всей жизни. Твоя задача – просто найти более подходящий путь.

– Ну не знаю.

– Эх, богачи, мне бы ваши проблемы. Уже второй год мечтаю об обогревателе, скоро ведь зима…– Вздохнула Прасковья.

– А как же те деньги? – Спросила Настя про вчерашнею взятку.

– Какие деньги? – вопросом на вопрос ответила Прасковья, снова щурясь и поправляя шаль.

Настя в ответ, так же как и Прасковья, сощурилась и пояснила:

– Ну, те, что дали мужчины вчера за информацию книге.

– Какие мужчины?

Настя тяжело вздохнула и подумала, сколько за день раз она уже это сделала. Но если Прасковья Алексеевна не может вспомнить, может ей просто нужно напомнить о деньгах.

– Мужчины, их было двое, – начала была Настя, но была перебита Прасковьей.

– Зачем они деньги–то дали?

– Им нужна была одна книга, вот они и заплатили за услуги.

– Они купили книгу?

– Вы издеваетесь!? – Настя удивлённо вскрикнула. Если её не подводила память, то Прасковье и были вручены эти деньги. – Они заплатили за то, что вы дали им фамилию и имя человека, который брал когда–то эту книгу и не отдал.

Прасковья улыбнулась и ответила не спеша:

– Ну, ты и фантазёрка, Настюша. Никогда не думала, что ты выдумщица.

Настя, удивившись ещё больше, до этого момента её никто никогда не называл фантазёркой и не намекал на то, что она лжёт, еле сдерживая себя, не спеша, ответила:

– Ну, разумеется, – кивнула Прасковья. – Но даже если это и, правда, то где же деньги-то?

– Я не знаю, вам же их дали.

– Ну, конечно, – кивнула Прасковья, складывая книги в стопочку и стараясь не смотреть на рассерженного подростка. – Знаешь что, Настя, ты лучше иди-ка дамой, выспись, отдохни. Что–то день сегодня нервотрёпный какой–то, наверняка вспышки на солнце. Отлежись, а уж завтра со свежей головой…

– Но я ведь правду говорю.

– Хорошо, что правду, её и нужно говорить. Ты только не волнуйся, иди домой, чтобы уж на следующий день бодренько в колледж.

- Не пойду я в колледж, – тихо ответила Настя.

– Это как это не пойдёшь! – возмутилась Прасковья. – Тебе вызов бросили, а ты возьми и не приди. Знаешь ли, что давным–давно бесчестием и трусостью считалось, если на дуэль не приходили!

– А разве у нас с ними дуэль?

– Ну не чаепитие же? – ответила Прасковья.

– Иди домой, всё хорошо обдумай, выпей валерьянки…,– перебила её Прасковья.

– Но я спокойна, – опять возмутилась Настя, – я ведь в самом деле не вру, посмотрите на календарь. Сегодня ведь тридцатое сентября, а вчера было двадцать девятое.

Прасковья покачала головой и, даже не взглянув на календарь, на все слова Насти ответила просто:

– Иди домой.

Настя фыркнула, вышла в коридор, сняла с вешалки пальто, сумку и, не прощаясь, вышла из библиотеки.

Уже стоя на трамвайной остановке, Настя поняла всю абсурдность ситуации: Прасковья ничего не помнит из вчерашнего дня, и более того – отрицает сам факт, что двадцать девятое было вчера. Ну и кто врёт из них, и кто сошёл с ума? Если рассуждать логически: в колледже знают, что её вчера не было, и знают о том, что сегодня за день, а значит, не она сошла с ума, а Прасковья. Но, наверное, всё-таки это провалы в памяти, Прасковье как никак больше пятидесяти лет.

Настя посмотрела по сторонам. Уже начинало немного темнеть, и на остановке прибавилось людей. Вот стоит пожилая дама с авоськой овощей. Вот дама возвращается с работы, а рядом с ней мужчина.

Настя поправила очки и присмотрелась. Нет, ошибки быть не могло: чуть вдали от неё был мужчина, вчерашний «покупатель» информации. И шёл он, как казалось, к ней.

Трудно передать, что сначала почувствовала Настя, удивление или испуг.

Что он делал у библиотеки? – спросила себя Настя и тут же ответила, – ждал меня…

Что–то подсказывало ей; всё, что произошло с Прасковьей не простая случайность, а чьи–то действия. И если её не подводила интуиция, в этих действиях виноваты были те самые мужчины, и именно они хотят сделать с ней то же самое.

Настя покрепче сжала сумку и, надеясь только на свою интуицию, запрыгнула в один из трамваев. Мужчина последовал за ней. Пробираясь через толпу и стараясь не смотреть назад, Настя пробралась вперёд. На следующей остановке она выскочила и побежала к метро. Мужчина не отставал. Наверное, он думал, что она спустится в подземку и будет ждать поезд, но Настя так не сделала. Она села в первое попавшееся такси, сказала адрес, и когда машина тронулась, позволила посмотреть назад.

Примерно в нескольких метрах от машины стоял мужчина и смотрел на Настю, своими орлиными глазами, на его лице была ухмылка. Он достал сигарету, медленно зажёг её, и во время, когда машина повернула, он исчез из виду. Настя сглотнула и медленно отвернулась.

Нет, случайности быть не могло, ему нужна была именно она и никто больше.

Первого октября Валерия Реверс, дочь богатого престарелого аристократа, впервые в жизни показала свою натуру. Ещё в юности увлёкшись бальными танцами, этикетом и иностранными языками, дочь миллионера обрекла себя на жизнь светской львицы. Уже тогда, в пятнадцать лет, она могла говорить на четырёх языках, владела магией жеста и считала себя как минимум эталоном красоты и очарования. Валерия не считала нужным искать работу, хотя у неё была должная подготовка. Почему–то она считала, что от неё в будущем потребуется только устраивать светские фуршеты, растить детей и контролировать прислугу. Однако когда умерла её мать, Валерия резко пересмотрела свои взгляды на жизнь, и теперь даже старший брат Виктор немного опасался её.

Валерия была вспыльчива и иной раз непредсказуема. Нельзя сказать, что она очень обидчивый человек, скорее эту черту можно определить как своенравие. Иной раз сама Валерия не знает, куда её может занести недовольство чьим–либо поведением – возможно, она станет не в меру язвительной, а возможно, её охватит гнев. Бывает, что для окружающих так и остаётся загадкой, что с ней произошло, однако причина, которая всем кажется незначительной, в глазах Валерии может обрести большой вес.

Сейчас Валерия одетая в брючный костюм стального цвета спускалась вниз по лестнице. Её вновь ждала встреча с профессором Многоульном, и будь она трижды проклята, если это рандеву закончиться провалом. Валерия на сто процентов была уверена, что у неё получится сломать блок, незря же она прочла столько книг по блокировке сознания.

Валерия была уверена, что после этого дела она никогда больше не будет заниматься этим. Иногда, когда она проламывала блок, в её сознание втекало столько гадости и столько отрицательных мыслей и эмоций, что потом она долго не могла придти в себя. Лежа на мягкой кровати и смотря в белый потолок, она вспоминала всё то, что отнимала у людей: их воспоминания автоматически перетекали в её. После её работы, когда она смотрела в измученное лицо человека, который уже ничего не помнил и еле дышал, она проклинала себя. Ей не нравилась эта работа, но она не могла объяснить, почему её вновь и вновь тянуло к ней.

После смерти матери её ничто больше не сдерживало: ни отец, ни брат, ни моральные принципы. Оставалась только совесть, то чувство, которое сжирает изнутри душу и оставляет нетронутым тело. Ей было тоскливо, уныло и немного больно, но она продолжала этим заниматься, так как за всю свою жизнь так и не научилась не входить в одну реку дважды.

Валерия, остановилась перед камерой и дала знак охраннику, чтобы он открыл решётку. Профессор Многоульн лежал на холодном полу и спал. Валерия ухмыльнулась и присела на корточки. Охранник подошёл к профессору и кивнул.

– Что ж, это к лучшему, – подумала она, легко касаясь висков профессора. – Ему не так будет больно.

Валерия глубоко вздохнула и с силой надавила на виски. Профессор дёрнулся, а тем временем Валерия закрыла глаза и надавила ещё сильнее. Охранник скрутил руки профессору.

Первое, что почувствовала Валерия, когда проникла в сознание профессора, была обида. Он будто спрашивал: «за что?» Но поскольку Валерия была профессионалом, она не обратила никакого внимания на мольбы и «копнула» глубже. Перед закрытыми глазами Валерии начали мелькать картинки, пока через пару минут она не увидела белую длинную дорогу, идущую в никуда. Всюду был мрак, и только эта дорога светилась и звала Валерию в путь по воспоминаниям профессора. Она шла медленно, но уверенно, стараясь ни о чём не думать. Она протянула руки в пустоту, и через мгновение белая дорога сменилась уютной домашней библиотекой. Всё, что окружало Валерию, было, как в дымке, стоило лишь протянуть руку к полупрозрачному предмету, как он в то же время становился осязаемым, и она могла его взять. Машинально рука Валерии потянулась к рамке с фотографией, стоящей на столе рядом с креслом. Рамка было очень красивой и вычурной, в правом верхнем уголке был изображён лютик, с красивыми голубыми камнями. На фотографии был изображен рассерженный мальчик с букварём. Как только она дотронулась до неё, её окатило ледяным воздухом, и мальчик на фотографии ожил, он упирался и был чем-то очень рассержен, к тому же он явно не хотел фотографироваться. Тогда в кадре появился ещё один человек – профессор Многоульн, на двадцать, а то и тридцать лет моложе, и пообещал мальчику шоколад за послушание. Сын профессора начал плакать. Валерия почувствовала боль: профессор наклонился и посмотрел на коленку сына, всю окровавленную. Валерия отбросила рамку, и тут же боль в ноге отступила, оставив обиду и гнев – чувства мальчика.

Первое правило проникновения в сознание человека гласит так: что бы ни происходило с окружающими в воспоминаниях, всё это может отразиться и на ней. Конечно, это всё возможно предотвратить, если попросту не обращать внимания на боль и чувства, однако для этого нужно великолепно блокировать сознание.

– Никогда не думала, что у вас есть сын, профессор. – С полуулыбкой сказала в пустоту Валерия, осматривая комнату. Она остановила свой взгляд на стеллаже с книгами и призадумалась: нужно ли ей смотреть все воспоминания или непосредственно взламывать блок? Потом вздохнула и взяла первую попавшуюся книгу.

На следующее утро, проснувшись и еле-еле встав с кровати, Настя, умывшись и одевшись, прошла на кухню. Там, как и всегда по утрам, сидела вся семья: мать, отец и её настойчивый брат Константин. Он бросил рассерженный взгляд на Настю и отбросил салфетку, которую до этого держал в руках.

– Что-то случилось? – вместо доброго утра спросила Настя.

– Ничего страшного, – ответила с улыбкой мама, предлагая, дочери чай. – Сломалась посудомоечная машина.

Настя покачала головой, почему-то ей очень не хотелось ни есть, ни пить, и отчего-то даже стало немного плохо при виде еды.

– Вы уже вызвали мастера?

Да, сегодня к обеду, обещает быть. Ты сегодня в два будешь? – спросила мама Настю и пристально посмотрела на неё своими голубыми глазами. Не дождавшись ответа от дочери, продолжила – Как раз в это время я к парикмахеру иду, сама понимаешь, что я не смогу быть дома.

Её брат мрачно посмотрел на мать, потом на саму Настю и, не спеша, с ухмылкой ответил:

– С радостью, Стюшенька, посидел бы дома, но с меня хватит и того, что я и так отвожу тебя сейчас в колледж. На день у меня намечены дела личного характера.

– Это какие? – Подключился к разговору, до этого молчавший, папа. Он был седовлас и статен, на носу у него сидели очки в тонкой оправе.

Настя снова посмотрела в глаза Константина и удивилась его мрачному, практически пустому взгляду и этой наглой ухмылке. Костя был одет в чёрный костюм, его тёмные волосы были красиво зачёсаны на бок. Он медленно встал из–за стола и ответил:

– Те, которые не связанны с вами, – он кинул взгляд на Настю, которая даже и не садилась за стол, и сказал – Собирайся я жду тебя на улице.

Он резко развернулся, схватил чёрное пальто, больше напоминающее своим воротником – стойкой камзол и вышел.

– Ну, что ты успеешь к двум? – как ни в чём не бывало продолжила мать.

Настя пожала плечами и вышла следом за братом. Она всегда его слушалась и боялась обидеть. Её брат не самый лучший человек на свете, когда–то и он умел улыбаться, шутить, а главное жить. Теперь он не живёт, теперь он выживает, именно так можно охарактеризовать то, как он ведёт себя с окружающими его людьми, и то, как он «играет» своей жизнью.

Константин, сероглазый брюнет, не холёный, но вполне симпатичный мужчина, как уже и было сказано, работал в юридической фирме, верил в справедливость и равноправие. Константин сел в шикарную чёрную машину, завёл мотор и только после того, как включилось радио–магнитола, открыл сестре заднею дверь.

Настя подавила в себе нарастающий гнев и промолчала, однако сильно хлопнула дверцей машины, улыбнулась и посмотрела на хмурого брата.

– Поехали! – радостно сказала она, кидая на соседнее сидение голубой зонт.

Молодой парень восемнадцати лет сел за свою парту в третьем ряду. Медленно, с какой–то отчуждённостью он достал письменные принадлежности и толстую тетрадь. Открыв её где–то в конце, он взял ручку, закрыл глаза и начал писать:

«Почему, самые сильные умирают раньше слабых?

Почему герои боятся упасть?

Почему наглость, а не хитрость, почему дерзость, а не резкость?

Почему, когда ты знаешь, и хочешь показать свои знания, тебя называют зазнайкой?

Почему того, кто хочет разделить радость, называют хвастуном?

Почему отрешённого считают прокажённым?

– Почему ты всё это пишешь? – раздался голос где–то вдалеке.

Он открыл глаза и посмотрел на исписанную тетрадь.

– Чтобы не забыть, – ответил он, – а что?

– Да так…– пожал плечами парень из группы, – а почему с закрытыми глазами?

– Знаешь, чтобы ты спросил меня!

– Это не оригинально!…

– Что, не оригинально-то? – спросил он, глядя на парня затуманенным взором. – Что я закрыл глаза, да наверно, сейчас все пишут на ощупь. Или ты про что?

Парень кинул взгляд и попытался приподнять одну бровь, у него это не получилось, зато «писака» понял, что тот хотел ему сказать, но не сказал.

– А, – махнул он рукой, – Бог с тобой!

– Если бы…– ответил «писака» беря в левую руку черную шариковую ручку и закрывая глаза. – А то ведь демоны одни окружают:

«… Бог, а не богиня?

Почему слёзы и в радость, и в боль?

Почему душа бессмертна, а тело нет?

Почему глупый человек всегда популярней умного?»

Голубоглазый «писака» отвлёкся, потому что невдалеке услышал, как кто–то говорит о нём. Немного напрягся и навострил уши.

– …Да это тот, умалишённый, – довольно-таки громко разговаривали девушки друг с другом.

– Угу, слышали, что о нём говорят? – продолжила другая девчонка.

– То, что он пишет с закрытыми глазами?.. – подключилась третья.

– Точно, и то, что слова ему нашёптывают какие–то призраки. И он записывает под их диктовку…

– Да чудной тип, как впрочем, и это новенькая простофиля!

– Это мягко сказано, и как такие люди, как он, могут находиться в приличном обществе. Кто его сюда вообще впустил?

– Сын министра. – Девушки понимающе закивали, одна из них закончила: – У богатеньких сынков свои придури. Раз в прошлом году не вышибли, то и в этом придётся его терпеть.

Девушки ещё раз кивнули, и «богатенький сынок министра», именуемый также «писакой» расслабился и с облегчением вздохнул.

« Как хорошо, что они так считают, – подумал он, – А то глядишь, и узнают всю правду. Не гуманно это «трясти» мир сообщениями о том, что демоны окружают нас, и нашёптывают нам, что делать.

«Писака», известный как Ярослав Яблоков, уже хотел было продолжить свою рукопись, как был прерван завучем по воспитательным работам. Завуч ворвалась в класс неожиданно, а главное эффектно. Она распахнула резким движением руки дверь, которая сбила с ног нескольких студентов колледжа и с печальным видом объявила о том, что учитель литературы заболел, и у четвёртой историко–филологической группы будет сдвоенный урок речи с второкурсниками. Группа тут же воодушевилась – халяву любили все, особенно если вместо литературы ставили речь или что-нибудь другое. За пару минут до начала уроков в аудиторию зашли второкурсники и расселись на свободные места.

Ярослав Яблоков посмотрел, на своё как всегда пустующее соседнее место (никто не хотел садиться с ним рядом из–за его странности) и посмотрел по сторонам. Около двери стояла в нерешительности девушка, с тёмными немного рыжеватыми кудряшками. Несмотря на спокойную позу, она стояла, облокотившись о стенку, её глаза лихорадочно перебегали с одной парты на другую. Яблоков и Настя встретились взглядами, и он убрал сумку с соседнего места, как бы приглашая её сесть с ним. Она нерешительно подошла к нему и приняла его приглашение.

– Ярослав Яблоков, – представился он, откладывая ручку.

– Анастасия Кэр, – кивнула она.

Яблоков поднял правую бровь и с полуулыбкой спросил:

– Та самая Кэр, о которой здесь столько говорят?

– Я не знаю, о чём вы тут говорите у меня за спиной, – хмуро ответила Настя.

– Ну, разве за спиной? – спросил он и, не дождавшись ответа, продолжил – наверное, мне стоит тебя поблагодарить.

Настя нахмурилась, достала толстую тетрадь, ручку и записала число и месяц «1 октября»

– Я в первый раз тебя вижу. И не думаю, что есть причина благодарить меня.

– А вот я в этом не уверен. До того момента, как ты пришла в колледж, посмешищем был я. – Почему–то он не прекращал улыбаться и смотрел на Настю зачарованным и немигающим взглядом.

– Посмешищем!? – прошипела Настя в лицо Ярославу. – Из–за того, что мой дядя покончил с собой, по–твоему, это смешно?

– Не очень, но спасибо. После того как здесь появилась Ты, жить стало намного приятней. – Он снова ей улыбнулся и, отвернувшись, взял ручку и перевернул страницу тетрадки.

Ярослав замолчал, и Насте не очень–то и хотелось продолжать с ним разговор. Но где–то в конце второго урока он повернулся к ней и прошептал так, чтобы никто их не услышал:

– Однако Павел Кэр действительно был убит.

– С чего это ты взял? – спросила она шёпотом.

– Услышал. – Он резко обернулся и посмотрел на скучающих учеников, а потом куда–то в сторону. Все его движения были какими–то резкими, и сам он выглядел затравленным и нервным.

– Потом. – Он быстро закрыл тетрадь и отбросил ручку. – Не дай бог, чтобы нас услышали.

Но как Настя ни пыталась вытащить из Ярослава Яблокова хоть слово, так ей это и не удалось. После конца урока он куда–то быстро убежал и не появлялся. Когда она уже лениво натягивала пальто, около раздевалки её нагнал Яблоков и, взяв под руку, вывел из колледжа под смешки одногруппников. Настя была так рада его видеть, что даже не стала кричать на него и обвинять в том, что он сделал. А сделал он немного и немало, а именно дал повод для сплетен и для ещё одного перемывания косточек им обоим.

Теперь можешь спрашивать всё, что в голову взбредет, – сказал он ей, когда они отошли от колледжа.

И Настя начала…

– Почему ты не хотел говорить тогда?

– Боялся, что они услышат, – ответил он на ходу.

– Кто? – Они шли медленно, растягивая свой путь до остановки.

– Демоны, – увидев на её недоверчивый взгляд, он исправился и сказал по–другому: – Вернее, тени демонов. Сами–то они к нам на землю не пробьются, а вот тени их вполне.

– Что ты такое говоришь!? – удивилась Настя. Она уже тогда на уроке поняла; что у него с головой, что-то не в порядке, теперь это мнение подтвердилось.

– Ну как же, – ответил ей таким же удивлением Ярослав. – Тень света многогранна. Это же элементарно. Солнце светит, демоны пекутся, а мы отбрасываем тени, –

начал, было, он, но был перебит ничего не понимающей Настей.

– Я знаю, как появляются тени, но причём здесь демоны и смерть моего дяди?

– Вообще–то этому учат в НИИ прикладной.…Ай, ладно, всё равно не поверишь, – Он небрежно махнул рукой. – Ты главное пойми, что они могут делать, а не то, как они это делают.

– Ничего не понимаю.

– Послушай, ты очень удивишься, когда узнаешь, что магия и волшебство объяснимы?

Он резко остановился около остановки и снова посмотрел по сторонам, благо поблизости никого не было, и продолжил: – Что они до той степени объяснимы, что существуют расчёты, которым учат в специализированных школах.

– Похоже на сюжет из детской книжки, – неохотно отозвалась Настя.

– Да, только в книгах волшебство не объяснимо и никто никогда не знает, откуда оно произошло и что с ним делать. В жизни все куда проще, если ты знаком с физикой и высшей математикой. Прежде чем взлететь, нужно рассчитать полёт. Ты скажешь, что это везде так но, Настя, ты задумывалась о том, что при использовании простых приспособлений можно сделать летательный аппарат куда легче, чем самолёт, и без употребления топлива или горючего?

Настя тяжело вздохнула и покачала отрицательно головой.

– Ну, если ты так говоришь, то почему об этих приспособлениях и аппаратах никто, кроме тебя не слышал?

– Отчего же!? – удивился Ярослав. – А журналы по механике и физики! Все популярные и непопулярные специализированные журналы пишут об этом, но мельком. Пишут, что они либо в разработке, либо засекречены.

– Если они засекречены, то как же так получается, что ты об этом знаешь? – улыбнулась Настя.

– Ну, знаешь, – махнул он рукой. – Я говорю не о тех, которые сейчас в разработке, а о тех, для которых срок секретности прошёл.

Настя снова улыбнулась. Стоило ли говорить, что она ни на один грамм, из сказанного Ярославом не верила. Стоит ли доказывать, что и мысли, что магия, так же объяснима, как математические предметы, заставляла её смеяться.

– Постой-ка! – перебила она поток ненужных и совершенно глупых слов Яблокова. – Причём здесь тени и твои демоны?

– Около месяца назад, а то и больше, я слышал, как они ругались, из-за того, что Павел Кэр попал не в ад к ним, и даже не в чистилище. Они были очень и очень рассержены.

Настя передёрнула плечами, не то чтобы она верила, впервые в жизни ей было интересно послушать, о чем-то, что так реально приближенно к её жизни. Она не спеша, спросила, глядя, как вдалеке медленно едет нужный ей трамвай:

– Как же вы объясняете демонов?

– Ну, – немного замялся он, – вообще–то в библии…

– А Бога вы можете объяснить? – перебила она его.

– Богов много, – он с какой-то неохотой, медленно ответил – и у каждого свой, так что каждый объясняет по-своему…

– А то, что не все верят в Бога, тоже объясняете…, – спросила она, глядя на раздвигающиеся дверцы трамвая и выходящих оттуда людей, однако быстро закончила:

– Религий много, если ты не знаешь.

Она быстро запрыгнула в трамвай и посмотрела на хмурого Яблокова. Он, не спеша, ответил, стоя всё на той же остановке:

– Я тебе позвоню.

– Как хочешь.

Она села на свободное место, дверцы закрылись, и трамвай тронулся. Настя посмотрела в окно и онемела – Ярослава Яблокова не было на остановке, растворился, как будто исчез…

– Какое-то волше…,– Настя резко себя одёрнула и отвернулась от окна. – Убежал, быстро убежал…

Расслабившись на сиденье, Настя проигнорировала мысль, что телефон свой она ему не оставила. Оставалась только надеяться, что он не найдёт её телефонный номер и не позвонит. Разговаривать с умалишёнными Насте очень не хотелось. Она поправила очки и, достав из сумки проездной, показала кондуктору. Потом тяжело вздохнула, так, просто от усталости, и закрыла глаза.

Уже дома Настя нервно ходила по своей комнате. Она нервничала не из-за нового знакомства, не из-за преследовавшего её вчера бандита, и уж тем более она и не думала о Жанне и её подпевалах. Она думала о волшебстве и не верила, что оно окружает её. Эта магия, колдовство и чародейство будто давило на неё и приказывало подчиняться неведомым ей законам. С детства она помнила сказки бабушки про русалок, леших и домовых. Она не хотела, но помнила небылицы её умершего дяди, его рассказы о земле, которая всё чувствует, о воздухе, который всё ощущает; о драконах, принцессах и доблестных рыцарях. У дяди не было ни жены, ни детей, ни свободного времени. Зато у него было большое состояние, особняк и его дорогая племянница, которую он баловал рассказами. Дядя никогда не читал ей книжек, нет, он садился рядом у кровати и, смотря куда–то вдаль, начинал свой рассказ. Иногда его истории заканчивались хорошо, а иногда плохо, но всегда в них были приключение и интрига. А Настя только сидела с открытым ртом и удивлялась, как такой серьёзный человек может рассказывать детские сказки с таким выражением лица! В глазах у него была грусть, а на лице горькая усмешка, Настя даже одно время думала, что он брал истории из своей жизни и переделывал их на «сказочный» лад. А если и нет, Настя запоминала все его истории и пыталась сделать их чуточку реальней: из зелий – микстуру, из метлы – самолёт.

– Ну, что уж теперь вспоминать,– вздохнула Настя. – Детские глупости.

Однако умный человек всегда бы сказал, что именно « детские глупости» делают человека человеком. Настя резко остановилась в середине комнаты и задумалась:

« А если и вправду есть волшебство, почему же я его раньше не замечала? И замечаю ли я теперь, когда многое о нём знаю».

Настя села за стол, включила компьютер и открыла тот глупый рассказ. На этот раз она решила начать читать сначала, и если на то уж пошло, то было бы неплохо и закончить его сегодня. Вначале не было ни имени, ни фамилии автора. Да что уж и говорить, не было указано издательство, год выпуска. Первые строчки были такими:

« Неверующим людям вера ни к чему, однако если в твоём сердце нет этого, можешь без зазрения совести выбросить эту книгу куда подальше. Но если я ошибся, и ты способен понять, тогда добро пожаловать в мир непознанного».

Настя ненадолго задумалась, ей почему–то казалось, что речь здесь идёт о вере в Бога, и поэтому она принялась читать дальше:

« Я не разрушу твои стереотипы, но если вернуться в прошлое, ты сломаешь их сам. Для грязной работы многие предпочитают чужой труд, но готов ли ты доверить своё «грязное бельё» незнакомцу? И я знаю твой ответ лишь потому, что все мы здесь по большому счёту, собственники…».

Настя передёрнула плечами. Повествование шло какими–то урывками и скачками. В одном месте говорилось от первого лица, в другом от третьего. Автор не очень заботился хронологией, потому что и века шли вразброс, то Гримальди, то походы крестоносцев.

Настя широко зевнула. Какое-то странное собрание историй, проклятий, заговоров и убийств. Впрочем, призналась сама себя Настя, ей становилось интереснее с каждым словом. Она даже дошла до какой-то инструкции смертельного яда, которым отравили римского императора, когда раздался телефонный звонок. Настя медленно взяла трубку и, не спеша, ответила:

– Это я, – ответил голос, который почему–то она сразу же запомнила ещё утром, что было удивительно, ведь память на голоса у Насти всегда была плохая.

На том конце звучал голос Яблокова.

– Откуда ты узнал мой номер, – так же медленно ответила она, отрываясь от чтения. – Дай отгадаю, погадал на калькуляторе?

– Очень смешно, – хмыкнул Ярослав, но всё же ответил: – В телефонном справочнике посмотрел.

– Ясно. А на калькуляторе можешь погадать?

– Ты серьёзно?! – возмутился он. – На самом деле это ты хотела знать, как твоего дядю убили, неужели так быстро перехотела?

– С чего ты взял, что его убили?

– А ты думаешь, что твой дядя на самом деле выпрыгнул из окна только из-за того, что ему жить расхотелось?

– У него была депрессия, – медленно ответила Настя, вспоминая последние дни дяди. – Он был очень подавлен и ни с кем не разговаривал.

– Ну, это не причина! – возмутился на том конце Ярослав. – Хочешь знать, как на самом деле все было, тогда не перебивай. Я слышал от Них, что Павел Кэр решил обмануть их с поставкой чего-то ценного, и вместо того, чтобы вернуть им украденное, он, толи уничтожил, то ли спрятал это.

– Они – это демоны? – рассмеялась Настя. – Мой дядя занимался куплей и продажей, у него было несколько торговых точек, где он продавал всякий хлам. Не думаю, что демоны хотели у него купить софу или лампу доисторического периода.

– Демоны не занимаются такого рода делами, они чаще говорят, а действуют другие…существа.

– Мне кажется, что ты не всё знаешь о Павле Кэре. – Со вздохом сказал Ярослав.

– Я его племянница, я знаю о нём практически всё!

– Тогда почему он попал в чистилище, а не в ад, как хотели демоны, и не в рай?

– Ты у меня спрашиваешь? – она снова рассмеялась, хотя ситуация не казалась ей такой смешной. – Я ещё готова поверить, что в мире есть какое–то волшебство, но в остальное отказываюсь верить, пока сама не увижу собственными глазами.

Пару секунд в трубке было тихо, потом Яблоков не спеша, ответил:

– И зачем я с тобой вожусь?

– Ты же странный, не так ли? Кстати, всё хотела спросить, ты вообще откуда всё это знаешь?

Яблоков замолчал, он очень любил подолгу молчать, а если и говорил, то медленно и как–то уныло.

– Это очень долгая история.

– А я и никуда и не тороплюсь, ко мне сейчас как раз должен прийти сантехник.

– А…Это идея, я сейчас к тебе приду. – Он не спрашивал, он утверждал.

– Ну да, конечно. – Она рассмеялась, а потом резко остановилась и продолжила: – Ты серьёзно?

Но вместо ответа Настя получила затянувшееся молчание.

– Я киваю. – Послушался его запоздалый ответ.

Настя встала из–за компьютера и подошла к окну, будто ожидая, что Яблоков стоит на улице и разговаривает по сотовому.

– Ты знаешь, где я живу?

– Нет, но что мне мешает погадать на калькуляторе?

– Очень смешно! – возмутилась Настя.

– Между прочим, это твоя шутка. Ладно, я скоро буду, жди.

И не прощаясь, Ярослав отсоединился, оставив немного обиженную на него Настю.

Она кинула телефон на кровать, с раздражением посмотрела на компьютер и спустилась вниз. Как только она дошла до кухни, в дверь позвонили, и она пошла открывать. Ожидая увидеть на пороге дома сантехника, она, не посмотрев в глазок, распахнула дверь. Каково было её удивление, когда она увидела не сантехника, а надменного худощавого парня с серо–голубыми глазами и тёмными волосами. Колкий, но оттого притягательный Яблоков стоял и крутил в правой руке телефон. Он был одет немного комично, несмотря на то, что ходил в этом в колледж: синие джинсы, красный джемпер, кеды и совсем неподходящий к его одежде чёрный галстук.

– Не знал, что моя фамилия может звучать так грозно, – медленно растянул он с ухмылкой на губах, убирая мобильный телефон в карман брюк. – Только не говори, что я опоздал.

– Ты что, дежурил около моего дома?. Ты давно хотел зайти сюда?

– Не льсти себе, я просто проходил мимо….

Настя сделала шаг назад, впуская Яблокова в дом.

– Мимо моего дома? – требовательно спросила Настя.

Но вместо ответа она услышала тихий свист Яблокова. Он посмотрел на нахмурившуюся девушку и объяснил:

– Давно хотел посмотреть на дом, о котором так много говорят.

– И что доволен?

– Ну…– как и всегда сделав паузу, Яблоков начал изучать фотографии в рамках. А потом неожиданно спросил Настю: – Почему ты такая хмурая? Я думал, девушки любят улыбаться симпатичным парням.

– Наверное потому, что здесь рядом нет симпатичного парня, – поняв, по опущенному взгляду Яблокова, что она сказала что–то не то, она быстро извинилась. – Прости, я не то хотела сказать. Знаешь, в последнее время со мной столько странных вещей происходит…

– Например?

– Хотя бы наше с тобою знакомство, да ещё у меня проблемы с библиотекой и учёбой, как-то не до фантастики, – она сделала небольшую паузу и продолжила: – Пойдём ко мне в комнату.

Он кивнул, и они вместе поднялись по лестнице. Первое, что увидел Ярослав Яблоков, когда Настя открыла дверь своей комнаты, красивое большое окно, парчовые светло–пурпурные шторы, кровать около стены и большой стол, на котором стоял компьютер. Яблоков огляделся и заметил, что ни книг, ни тетрадей, ни учебников в этой комнате не было. Настя махнула рукой в сторону стула, стоящего рядом с компьютером, и Яблоков молча сел.

– Ну, я жду объяснений, – сказала она требовательным тоном.

– Тогда обещай, что, то, о чём я сейчас тебе расскажу, никто не узнает.

– Разумеется. – Она кивнула и поудобнее уселась на кровати.

Яблоков начал:

– Я тебе уже рассказывал про демонов, но поверь, помимо них существуют и другие существа, такие как лешие, русалки, водяные, домовые и оборотни. Если честно, то я никого из перечисленных ни разу в жизни не видел, но поскольку нас заставляли многое про них учить, я готов сказать, что они существуют…

– Что, значит, учить, – перебила его Настя, – разве это преподают?

– Будь, хоть раз вежливой и не перебивай, – огрызнулся Яблоков, но продолжил: – Как я и говорил, в подлинности этих существ я не сомневаюсь. Говорят, что они очень злые и кровожадные, но пока мы их не трогаем и не истребляем, они держатся в стороне от нас.

Яблоков нахмурился, когда его вновь перебили, но ничего не сказал.

– От нас – людей. Мир не делится на волшебников и не. В России существуют две академии прикладной магии, два университета стихийного чародейства, один институт правопорядка, около десятка разных НИИ и около пяти колледжей научной магии. Насколько я знаю, в мире всего 116 ВУЗов и 12 специализированных школ.

– Как проводится набор в эти школы и университеты?

– Те же самые экзамены, за исключением разве того, что туда берут не всех. В каждом человеке есть магия: его слух, обаяние, руки, глаза …Но не каждый умеет ими пользоваться. Всё наше волшебство в нас самих, и нам не нужна палочка или ещё что-то, чтобы колдовать, для этого достаточно веры в то, что мир магии существует.

– Такое ощущение, что ты учился в оной из этих школ.

– Я учился в Академии прикладной магии, – кивнул он, – на факультете заклятий и проклятий, но так получилось, что около двух лет назад меня выгнали за…плохое поведение.

– Они не боятся, что обыкновенные люди узнают о них?

– Настя, мы все обыкновенные люди, у нас нет жабр или трёх ног. Знаешь, что делают выпускники с плохими оценками? Идут в фокусники, другие – в гадалки. Однако если ты умён, ты можешь достичь большого успеха, например стать профессором.

– Люди слепы, Настя, они видят то, что хотят.

Настя хмыкнула.

– Конечно, я много и не знаю, я был среди колдунов лишь год…..

– Постой, значит, у вас есть какая–то система, по которой вы живёте: свои магазины, своя работа, своё образование, так ведь?

– Наверное, да…,– он нехотя кивнул.

– Похоже на какую–то сказку. Однако ты точно уверен, что дядя умер не по своей воле?

Яблоков молча кивнул.

– Но тебя ведь выгнали, почему при тебе твоя сила, её разве не отбирают?

– Иногда отбирают. Знаешь, как демоны – душу: высасывают её из тебя и хранят в закупоренной бутылочке. Мне просто повезло.

– А другие страны, у них всё так же?

– У них всё лучше, по крайней мере нужно платить за обучение. – Яблоков ухмыльнулся. – Иногда мы даже контактируем с ними, но очень редко. У нас ведь нет войн. Единственная причина, по которой мы поддерживаем связь, это нечисть, да пираты.

– Ясно, а что если начнётся война? – Спросила Настя с открытыми от удивления глазами.

– Интересно, а с кем это мы будем воевать, сами с собою? – он насмешливо приподнял бровь, – или с нечистью, которая и двух слов связать не может.

– Может быть с пиратами? – Предположила Настя.

– Маловероятно, их не так много, да и не объединятся они…,– медленно ответил Яблоков, хмуря лоб. – Нет, однозначно, нет.

– А что вообще делают пираты?

– Что и триста лет назад: крадут и убивают.

– Они плавают на кораблях…– Настя немного замялась, но всё же продолжила: – Или летают?

– Скорее ездят на шикарных тачках. Они всего лишь обыкновенные воры, только немного улучшенные. Лет тридцать назад это даже было модно, но сейчас, когда пираты совсем распоясались, их начали сажать.

Настя молча кивнула, хотя и не понимала, как может модно быть пиратом. Казалось, она думала, стоит ли рассказывать Яблокову о том, что с ней происходило за последние два дня. Решив, что Яблокову можно доверять, она поведала ему о таинственных мужчинах, о непонятной книге, о стёртых воспоминаниях Прасковьи и о вчерашнем преследовании. Ярослав Яблоков, не переставая хмуриться после всего, что рассказала ему Настя, надолго замолчал.

– Это может быть связанно как-то с магией? – спросила Настя, когда пауза затянулась.

– Ты говоришь, что библиотекарь ничего не помнит?

– Совершенно ничего!

– Та книга, ты сказала, что она у тебя есть…,– он немного замялся, но всё же продолжил, – «Альманах проклятых», ты уверена?

– Вот смотри. – Настя встала с кровати и подошла к компьютеру. Она промотала несколько страниц вверх и голосом, не терпящим возражений, сказала: – Это начало.

Яблоков подался вперёд и начал читать. С каждым прочитанным словом глаза его округлялись от удивления. Через пару минут он спросил:

– Где ты это взяла? – Голос его был очень тихим и ровным, на этот раз он не тянул слова.

– Не помню, то ли скачала с сайта. То ли кто–то прислал по почте, – повела плечами Настя. – Почему тебя это удивило?

– Я учился на факультете проклятий и заклятий, – он на секунду задумался, было такое ощущение, что воспоминания давались ему с трудом, – и я прекрасно знаю, что представляет собой эта книга. Ты не могла бы посмотреть почту?

Настя кивнула, быстро зашла в интернет, и через пару секунд уже заходила на свой почтовый ящик.

– Хорошо, что не стираю письма, – пояснила она, – по крайней мере, за три года ни одного не стёрла.

Яблоков пересел на кровать Насти и стал молча наблюдать за её действиями. Буквально через пару секунд Настя вскрикнула:

– Этого не может быть! – Она повернулась к Яблокову и покачала головой.

– Письмо, я забыла, я совсем забыла…

– Что там случилось? – Яблоков даже не удосужился встать и подойти к ней, он лишь пару раз моргнул.

– Кингу прислал мне дядя, и что самое удивительное…– Она замолчала.

Яблоков не стал её торопить, а лишь медленно махнул рукой, будто отгоняя мух.

– Удивительно то, что он прислал мне её за день до смерти.

– Ничего удивительного, – хмуро ответил ей Яблоков.

– Это так серьёзно?

Яблоков не ответил, а лишь молча кивнул и медленно сказал:

– Чёрте что у вас, а не семья.…Столько тайн. – Яблоков покачал головой. – Тебе лучше никому не говорить, что «Альманах» у тебя.

Как только он закончил, Настя отошла от компьютера и хотела было спросить ещё что–то, но не успела. Внизу раздался звонок, в дверь, оповещающий о том, что пришёл сантехник. Настя молча пошла открывать, оставив Яблокова размышлять над сложившейся ситуацией.

Яблоков пару раз моргнул, а потом резко встал с кровати, затем закрыл глаза. Как только он это сделал, внизу раздался приглушённый крик Насти. А потом, чуть погодя, он услышал совсем другой голос, тихий и резкий. Он шептал на ухо Яблокову не идти вниз, а остаться здесь. Шептал, чтобы он сказал то, что скрывает. Шептал, что Виктор всё сделает сам, и чтобы он сидел молча и не спускался вниз. На лбу Яблокова проступил пот, он нехотя, через силу открыл глаза и, не теряя ни секунды, выскочил из комнаты.

Внизу, около открытой входной двери лежала без чувств Настя. На руках и на щеках у неё были сильные порезы, около неё валялись осколки. Настя лежала на спине с неестественно завернутыми руками. Яблоков подбежал к ней, но стоило ему опуститься на колени, как он услышал дерзкий прокуренный голос с лёгким акцентом. Он резко обернулся и увидел перед собой того мужчину, про которого ему недавно рассказала Настя, и он готов был поспорить, что это и есть тот Виктор, о котором шепчутся демоны.

– Мерзкая девчонка, что она сделала с эликсиром, её убить за это мало!…– Виктор с досады стукнул кулаком по стене и обернулся, потом он встретился взглядом с Яблоковым и с удивлением спросил: – А ты ещё кто такой?

Но стоило Яблокову открыть рот, чтобы ответить, как что-то больно ударило ему в голову, и он отключился.

Валерия убрала руки с висков профессора Многоульна и вздохнула с облегчением. Её лицо было мокрым от пота, глаза красные, как будто после долгих слёз, сердце билось, как заведённое, а руки дрожали. Валерия прислонилась к грязной стенке, ничуть не заботясь о том, что по её дорогой одежде бежит грязная холодная вода. Она так и стояла, облокотившись о стенку с выражением жгучей боли. Валерия кинула взгляд на уже мёртвого Многоульна и отвернулась. Она не собиралась плакать или кричать, как она делала это раньше. Нет, ей было так плохо, что даже это Валерия не могла сделать.

– Да, мама, не этого ты хотела для меня, – подумала Валерия, медленно опускаясь на пол холодной камеры. Валерия почему-то была уверена, что если бы мать не умерла, жизнь сложилась бы у неё совсем по-другому. Она бы открыла свой ресторанчик или кофейню и никогда не занималась бы этой грязной работой. Быть может, у неё был бы сейчас муж и дети, но вместо них у неё лишь парочка дурных друзей.

Валерия покачала головой – не о том она думает в последнее время. Даже если бы жизнь сложилась по-другому, семьи бы у неё не было, в любом случае: не тот она человек, как казалось раньше, который мог быть матерью и женою. Впрочем, оставив мечты на потом, Валерия ещё раз посмотрела на мёртвого профессора.

– Ну и что мне теперь делать? – спросила она у него. – Были бы вы у нас полтора года назад, тогда мы бы не совершили роковую ошибку. А теперь где нам искать покойника?

Разумеется, мёртвый Многоульн не ответил ей ни на один из вопросов, он вообще больше никогда никому не ответит.

Валерия резко поднялась, да так, что у неё закружилась голова и к горлу подступила тошнота. Она, держась за стенку, вышла из камеры Многоульна. Поднимаясь вверх по лестнице Валерия неожиданно услышала чьи–то голоса, надеясь, что это не доктор Сабецки, а кто–то из прислуги. Она осмотрелась. В гостевой и вправду было шумно, и кричала не только прислуга, но и её брат. Валерия осмотрелась и увидела двух подростков в перепачканной одежде со следами крови. Оба были без сознания и лежали неподвижно.

– Что здесь происходит? – спросила Валерия, перебивая Виктора, кричащего на прислугу. Она повернулась к рабочим и грозно приказала им: – А ну пошли вон отсюда!

Прислуга молча повиновалась, хотя они были очень сильно чем-то недовольны, и весь оставшийся путь до кухни бормотали что–то.

– Непредвиденные обстоятельства, – ответил Виктор, указываю рукой на девушку. – Она была единственной, которой мы не стёрли воспоминания, у нас все шло по плану.

– По плану, не может быть, – покачала головой Валерия, – и это вы называете планом; кто эти дети?

Виктор замялся, он думал, стоит ли говорить Валерии о том, кто эти подростки, или, наоборот, скрыть всё от сестры. Виктор решился и медленно с пренебрежением ответил:

– Парня ты, наверное, помнишь, он был на конференции, посвящённой проблеме вирусологии полтора года назад. – Он сделал паузу и продолжил: – Ярослав Яблоков – сын нашего министра…

– Вы что? – Валерия от удивления даже забыла, как правильно дышать. – Вы выкрали сына министра здравоохранения?

– Не волнуйся, нас он, наверное, и не помнит, – махнул рукой Виктор. – Подкорректировать память – дело пятиминутное. Тут у нас есть проблема куда сложнее, чем сын министра.

– Куда ещё больше? – Возмутилась Валерия, она дёрнула головой, от чего ещё сильнее всё заболело.

– Та девчонка, – ответил Виктор. – Мы узнали её адрес, и имя у старухи, которая в библиотеке работает. И знаешь, кто она?

– Нет. – Валерия выжидающе посмотрела на брата.

– Анастасия Кэр.

Валерия замерла и огромными глазами уставилась на девушку. Она не понимала, что ей почувствовать: гнев, ненависть, радость или ещё что–нибудь. Она почувствовала облегчение.

– Родственница Павла Кэра?

– Похоже на то…

– Надеюсь, её воспоминания при ней? – Валерия глубоко вздохнула, переводя себя в порядок.

– Нет, не может быть, что было так легко, – подумала Валерия, качая головой. – Два года непрерывных поисков ради того, чтобы прийти к концу и понять, что разгадка была в самом начале?

– Да, – кивнул, молчавший до этого Алекс, у которого под правым глазом был большой тёмно–синий фингал. – Так получилось, что она как будто знала, что мы придём. Она брыкалась и уврачевалась.

– Это она тебя так? – Спросила Валерия с ухмылкой.

– Первый раз я увильнулся, а во второй нет, в третий же она выбила у меня из рук настой.

Валерия выжидающе посмотрела на Виктора, тот развёл руками. Ей так и хотелось сказать «что я же говорила», но она промолчала.

– А магией не пробовали её угомонить?

– На третий раз мы всё же её оглушили, – продолжил Виктор, – мы подумали, что она будет нужна тебе.

Валерия кивнула и перевела взгляд на Яблокова.

– А он по ошибке, в любом случае о нём не стоит волноваться, – ответил с нажимом Виктор. – А что с Многоульном?

Виктор расплылся в довольной улыбке и произнес, глядя на Настю и Ярослава:

– Он мне никогда не нравился, но ты ведь узнала, где и у кого книга?

– Где она – нет, а у кого была – да

– Ты что–то темнишь. – Алекс выжидающе посмотрел на неё и спросил: – У кого она была?

– Вы знаете, у меня такое ощущение, что нам всю жизнь придётся сталкиваться с династией Кэр. Потому что блокировал воспоминания именно Павел.

– Наш старый добрый мёртвый друг?

– Да, именно он, – кивнула Валерия. – В последнее время я перестаю верить в совпадения. Отнесите этих двоих в камеры, я потом с ними поговорю.

Алекс и Виктор молча кивнули, но с места не двинулись до тех пор, пока Валерия не поднялась вверх по лестнице и не скрылась за поворотом. Они молча переглянулись и вытянули вперёд руки.

Настя проснулась оттого, что кто–то бил её по лицу. Бил настолько сильно, что, когда она открыла глаза, перед ней всё плыло. Она по привычке попыталась найти около себя очки, они всегда лежали рядом с ней, но не нашла. Тогда она очень сильно начала тереть глаза и щуриться. Настя едва–едва увидела Яблокова, дальше всё расплывалось.

– Твои очки сломаны, – сказал он медленно, растягивая слова. – Как и мой сотовый, впрочем.

– Где мы? – Спросила Настя, не переставая тереть глаза.

– В какой–то клетке, – спокойно ответил Яблоков, осматривая "хоромы". – Кстати ты хотела знать про пиратов, теперь ты знакома с ними лично.

– Постой! – вскрикнула от удивления Настя. – Этот низкий и высокий – пираты?

– Да, из разряда наёмников.

Настя покачала головой, опустила руки, и закрыла уставшие глаза.

– Не могу поверить, а я думала они просто обыкновенные бандиты!

– Они и есть простые бандиты, – кивнул Яблоков, поудобнее устраиваясь на холодном, грязном полу. – Пираты делятся на наёмников, которые делают что–то за деньги, на Робин Гудов, которые отбирают у богатых и отдают бедным, на мародёров, на коллекционеров, на наёмных убийц…

– Ясно, но что им нужно было от меня, неужели простая книжка?

Яблоков хмыкнул.

– Слышали бы тебя профессора из нашей Академии. Ты её хоть немного читала?

– Да, но мало чего поняла, – пожала плечами Настя. – Там в основном про проклятия, микстуры, заколдованных королей. Ничего ценного я там не увидела.

– Просто ты не там смотрела.

– Что такого в этой книге, за которой так долго охотятся пираты?

– Я не думаю, что дело ограничится только ими одними. Кто–то стоит за всем этим.

– Зачем им это?

Яблоков надолго задумался, и Настя не стала ему мешать. Через несколько минут он сказал:

– Этой книги не должно было существовать. Об этой книге ходили легенды. Говорили, что её не существует, что всё это выдумки старого короля и выжавшего из ума колдуна. Но поскольку мы знаем, что книга не вымысел, я расскажу тебе эту легенду.

Много веков назад жил был один король, он был невоспитан, груб и очень своеволен. Поданные были бедны, худы и седы. Каждый год на троне – новая война. Он был настолько одержим властью, что хотел всё больше и больше новых территорий. Он не строил поселения на завоёванной земле, нет, ему просто нравилось иметь то, чего нет у других. Даже если бы он ни разу не ступил на новую землю, он всё равно отстаивал её бы до последнего.

Был лишь один народ, одна земля, которая не давалась ему, это земля Викингов. Что бы он ни делал, сколько войск ни посылал – всё безрезультатно. Когда ему это в конце-концов надоело, он приказал колдуну отобрать всю их силу. На самом деле это было легко, трудно было держать её под контролем. Тогда он запечатал всю магию викингов в амулете, и чтобы никто не смог им воспользоваться, кроме самого короля, написал книгу, этакую инструкцию пользователя. Ни разу король не воспользовался книгой и амулетом. Когда он умер, его сокровища были похоронены вместе с книгой. Насколько мне известно, могилу разграбили, и с тех пор никто никогда не видел и не слышал о сокровищах старого короля. Тысячи людей пытались найти хоть что-то, но ни разу никто так и не нашёл. Поэтому ничего удивительного не было в том, что люди начали сомневаться, а существуют ли они вообще. Ну а теперь ты….»

– Значит, они думают, что книга может быть у меня? – спросила Настя, завороженная рассказам Яблокова. – Но ведь это не так.

– Я думаю, что они догадываются, но вряд ли могут предположить, что «Альманах проклятых и заколдованных» сейчас у тебя в компьютере.

Настя молча кивнула, а потом робко спросила:

– Они нас не убьют?

– Не в этот раз, Анастасия.

Настя на секунду опешила, её мало кто называл полным именем.

– Как эта книга оказалась у моего дяди? – спросила Настя, вытирая грязные руки о кофту.

– Спроси что-нибудь полегче.

– Ты придумал, как нам отсюда выбраться?

– А тут и думать не нужно, – пожал плечами Яблоков. – Они считают, что мы не колдуны, так что камера не защищена.

– Но я не волшебница.

– Ну, а я-то колдун, хоть и с незаконченным образованием, но зато совершеннолетний. Так что подвинься, – улыбнулся Яблоков, закатывая рукава джемпера. – За дело берётся профессионал!

– Тебя же исключили за неуспеваемость…

– За плохое поведение, а это совершенно другое! – возразил Яблоков.

Он подошёл к решётке и посмотрел через прутья. Ни охранника, ни стражника здесь не было. Как и предполагал Яблоков, похитители и не думали, что пленники могут колдовать. Он вытянул руки, развёл пальцы и начал что–то ими показывать.

– Это магия жеста, – пояснил он на недоумённый взгляд Насти. – Один из основных предметов, на который делится прикладная магия. Известных мне жестов более восьми тысяч, я владею всего сорока тремя. На самом деле их куда больше.

Настя молча смотрела на Яблокова и удивлялась. Ещё недавно она считала его безумцем. Он ей так сильно не понравился в их первую встречу, что казалось, увидь она его снова, ни за что бы с ним не заговорила.

Ярослав был, упрям, язвителен и несмотря ни на что оптимистичен и весёл. Он, казалось, никогда не паниковал и в любой ситуации чувствовал себя как рыба в воде. Он даже немного был комичен, когда закрывал глаза и что–то бурчал себе под нос.

Это был единственный случай, когда Настя была согласна с тем, что первое впечатление обманчиво. Как ни хотела признавать Настя, таким смешным и знающим что-то, чего знает она, Яблоков нравился ей больше.

– Наверное, самым трудным предметом в академии были жесты, – продолжал Яблоков. – Представляешь, сколько нужно времени, что бы всё выучить?

– Очень много, но это самый продуктивный способ колдовства. Иногда я думаю, почему именно руками, когда, например, проклятия произносятся?

Настя пожала плечами, и как только она это сделала, Яблоков взвизгнул и очень сильно тряхнул правой рукой.

– Что случилось? – спросила Настя у Яблокова.

– Перепутал огонь с открывалкой, – передёрнул он плечами. – Ну и обжёгся.

– Ты не помнишь, как открывать? – едва не паникуя спросила Настя.

– Конечно, помню! Просто за два года уже и подзабыл немного. Согласись, практики открывания тюремных замков у меня никакой.

Настя кивнула и снова потёрла глаза. Через пару минут Яблоков медленно сказал:

- Кажется, получилось.

Он встал с коленей и толкнул дверцу камеры. Та со скрипом открылась. Яблоков и Настя переглянулись, девушка поднялась с пола и подошла к Ярославу. Он медленно вышел из камеры и огляделся, в коридоре никого не было, Настя, держась за джемпер Яблокова, вышла вслед за ним.

– А теперь куда?

– Тихо и медленно наверх, ты главное не отставай. – Ответил ей Яблоков, поднимаясь по грязной, забрызганной кровью лестнице.

Ярослав покачал головой и подумал: " Как хорошо, что она этого не видит".

А ужаснуться было чему. В каждой клетке, мимо которых они прошли, был или мертвец, или замученный пытками человек. На стене жёлтым цветом были нарисованы пентаграммы и расписаны шифровальным текстом проклятия. Каждая шифровка начиналась с букв А.Д. Яблоков передёрнулся и отвернулся.

Они медленно поднялись наверх, огляделись и услышали, как ругается прислуга. Яблоков прислушался, он думал, что разлад был между самими работниками, но оказалось, что они ругались из–за хозяина.

– Да, что он себе позволяет, мы не его работники. Нас нанимала княгиня Валерия, и мы будем исполнять только её просьбы и более ничьи!

– И уж тем более не собираемся убирать за ним! – воскликнул кто-то из прислуги.

– Слишком много… крови, слишком, – говорил кто-то.

– И как только хозяйка терпит этого мерзавца!

Потом послышался звук разбитой посуды и крик одной из женщин.

– А ну молчать всем, княгиня не любит, когда обсуждают её или Виктора. Вам всем это прекрасно известно!

Настя сильнее сжала руку и сильно прищурилась. Как она ни старалась, ничего кроме макушки Яблокова увидеть так и не смогла. Она шла, с каждым шагом оглядываясь, толком ничего не видя, и прислушивалась к голосам.

" Значит, этот низкий пират брат княгини. Значит, он князь, – подумала Настя, ступая следом за Ярославом. – Но что это за князь, который грабит, убивает?

Яблоков обернулся, посмотрел назад, несколько раз моргнул и продолжил идти.

– Куда мы идём?

– Нужна дверь, – тихо ответил Яблоков. – Я собираюсь её заколдовать.

– Это поможет? – спросила тихо Настя.

– Да, она перенесёт нас куда-нибудь в отдалённое место, где нет пиратов.

– Кто такая княгиня Валерия?

– Не знаю, может быть, Валерия Реверс, наследница миллиардера Реверса?

Настя кивнула, почему-то фамилия Реверс показался ей очень знакомой, и медленно вместе с Яблоковым поднялась на второй этаж. Повсюду висели картины разных эпох и портреты разных людей. Яблоков оглянулся, а потом резко остановился возле какой–то женщины в розовом пышном платье.

– Что случилось?

– Она мне подмигнула, – удивлённо ответил Яблоков, снова продолжая идти вперёд.

– Это нормально?

– Вроде да, – ответил Ярослав, останавливаясь у двери. – Но я в первый раз вижу такое.

– Я уже ничему не удивляюсь. – Настя отпустила джемпер Яблокова, и тот прислонил руки к дверной ручке. – Что ты делаешь?

Яблоков не ответил, зато ответила сама дверь. Откуда шёл голос, Настя так и не поняла, но то, что он был очень глухим и усталым, определила сразу. Дверь спросила, обращаясь к Яблокову:

– Куда изволите?

Настя от неожиданности вскрикнула, а потом зажала рот рукой. Девушка часто заморгала, а потом тихо обратилась к Яблокову:

– Двери умеют говорить?

– В старых зданиях – да, но в новых очень редко…– ответил Яблоков с грустью в голосе. – Жалко, конечно, где теперь найдёшь говорящую транспортную дверь?

Настя не ответила, она казалось, больше ничему никогда не удивится, после двери-то. Яблоков замешкался, он всё думал, куда же им лучше отправиться, только он, было открыл рот, как дверь дальше по коридору открылась и из неё вышли Валерия и Виктор. Яблоков ахнул и, схватив Настю за руку, открыл дверь и нырнул в тёмно–фиолетовый дым. Последнее, что он увидел, это было злое лицо Виктора и шаровая молния, летящая прямо в него.

Настя сидела на сухой ломкой траве посреди леса и плакала. Слёзы катились с её лица очень быстро и не останавливаясь. Она плакала уже вторую минуту и никак не могла успокоиться. Только сейчас она поняла, в какую игру ввязалась, поняла только тогда, когда ощутила горечь поражения.

Как только Яблоков закрыл дверь, они погрузились в мутную темно–фиолетовую дымку. Вдвоём они продержались в ней не так долго, спустя какие–то считанные секунды дымка рассеялась, и они очутились на поляне в каком–то странном, таинственном лесу. И тут, Настя совсем не ожидала этого, Яблоков свалился на землю, и как она ни пыталась привести его в чувства, он так и не открыл глаза.

При попытке поднять его на ноги она увидела большой глубокий порез на правой руке. Весь рукав джемпера Ярослава был пропитан кровью, и что самое ужасное, Настя не знала, что ей делать. Поэтому она не придумала ничего лучшего, чем сесть на сухую землю, ждать кого-нибудь, кто мог бы им помочь, и плакать.

Не то чтобы она любила плакать, никто этого не любит делать. Однако это так успокаивало её, что думать со слёзами на щеках у неё получалось лучше, чем как–либо по–другому.

Она положила голову Ярослава себе на колени и, утирая лицо, огляделась. Видела она уже не так плохо, как в камере, глаза немного привыкли, и Настя могла различать всё, что окружало её. Куда бы она ни посмотрела, всюду были голые деревья с сухими ветвями, и, что самое удивительное, просвета за этими деревьями не было видно.

В этом лесу было ужасно холодно, несмотря на то, что ветра в нём не наблюдалась. Настя, приобняв Яблокова, дрожала. На земле мёртво, не шевелясь, лежали засохшие листья и ветки. В этом лесу было жутко, уныло и очень тускло. Насте было очень страшно, так как она не видела и не слышала ни одного живого существа. Ей и раньше приходилось бывать в лесу, но во всех всегда было ярко, животрепещуще и светло. Стоит ли говорить, что в других лесах были белочки, птички, всякие разные насекомые, а в этом ни одной живой души.

– Страшный лес, – подумала Настя, – даже солнца нет.

Настя посмотрела на наручные часы и удивилась, была ровно половина двенадцатого утра. Значит, решила Настя, они пролежали в темнице весь вечер и ночь.

– Что же эти пираты могли сделать с нами, пока мы спали? – ужаснулась Настя пришедшей ей на ум мысли. – И если они сделали что-то, почувствовала я или Яблоков?

Настя отрицательно покачала головой и продолжала рассуждать:

– Если это книжка так ценна и уникальна, что она делала у моего дяди, занимающегося рухлядью? Или, быть может, она находилась у него в магазине, когда пираты начали её искать. Опасаясь чего-то, дядя Павел решил отправить копию «Альманаха» мне, а подлинник, спрятать или уничтожить.

Всё складывается: это ведь могли и пираты убить моего дядю из-за того, что он уничтожил книгу. Потом они могли узнать, что у меня есть её копия, и пираты решили выкрасть меня…Но зачем им я, они могли бы просто ворваться в дом и сохранить на диске или распечатать эту книгу. И Яблоков, зачем им он?

Как только она подумала о Ярославе, тот издал звук, похожий на стон, и попытался встать. Но как только он это сделал, у него сильно закружилась голова, и он упал на землю.

– Да чего же ты упрямый! – покачала головой Настя, помогая Яблокову сесть на землю. – Что у тебя с рукой?

– Лучше не спрашивай, – ответил очень тихо Яблоков, а потом спросил: – Где мы?

– Не волнуйся, мы в лесу, пираты нас не найдут.

Яблоков огляделся, посмотрел в разные стороны и вздрогнул. Потом нехотя, очень медленно произнёс:

– Как тут не волноваться. – Передёрнул Ярослав плечами, смотря в землю, на которой они сидели. – Ты разве не поняла, мы в проклятом лесу.

– В проклятом лесу? – переспросила Настя. – Как это, в проклятом?

Яблоков прищурился и так же медленно, не переставая осматривать раненую руку, ответил:

– Только не говори, что ты книжки не читала про проклятые леса, даже в детских пишут. – Настя не ответила, а Яблоков тем временем продолжил: – Может, ты про оборотней хотя бы слышала?

Настя кивнула. Что-то такое она помнила из рассказов дяди. Потом Настя припомнила, что и про проклятые леса он ей тоже рассказывал.

– Леса становятся проклятыми только в том случае, если магия наказывает колдуна, отбирает его силу и проклятием заставляет существовать лишь в одном лесу, – сказала Настя, накручивая прядь волос на палец. – Только я не понимаю, как магия может отобрать силу и причём здесь оборотни?

Яблоков зашипел от боли, разорвал низ штанины и обмотал вокруг руки, так чтобы кровь не просочилась, а потом встал.

– Может, если это магия природы.

– А может быть какая-нибудь другая магия?

– Ага, но не суть важно. Надеюсь, в этом лесу нет оборотней. – Яблоков помог встать Насте. – Они очень опасны, нам нужно уходить отсюда.

– Проклятых лесов много?

– В одной России их более пяти тысяч, просто не в каждом живут опасные существа.

Яблоков оглянулся и указал рукой в сторону юга.

– Но нам всё равно нужно быстрее отсюда выйти, не каждый проклятый колдун любит, когда на его территорию вторгаются без приглашения.

Настя кивнула, и они молча пошли дальше. Каждую минуту она оборачивалась и смотрела назад, ей слышался какой-то вой. Она, как и прежде сжимала джемпер Яблокова, тот, впрочем, не возражал, и глядя вперёд, шагала. Пару раз её густые витые волосы зацеплялись за сухие ветки, и она не могла идти. Яблокову приходилось останавливаться и ждать, когда она их распутает и они продолжат путь. Когда им пришлось остановиться в шестой раз, Яблоков, уже немного выведенный из себя постоянными остановками, предложил Насте обвязать волосы лентой.

Настя пожала плечами, у неё не было ни ленты, ни резинки для волос. Поэтому она не придумала ничего лучше, чем снять с Яблокова галстук и завязать волосы в тугой хвост.

Спустя полчаса, раздался тот же вой, что слышала недавно Настя. Яблоков резко остановился и предложил идти в другую сторону. Настя была уверена, что Яблоков ведёт её правильно, на самом же деле он просто пытался увести её и себя подальше от этого воя.

– Может быть это койот? – робко спросила Настя, когда в очередной раз они сменили путь.

Яблоков передёрнул плечами, но ничего не сказал. Они шли уже второй час, им обоим очень хотелось пить и ещё больше есть. Они сделали привал и уселись на землю возле раскидистого голого дуба.

– Как думаешь, нас уже хватились? – спросила Настя, но в ответ лишь увидела, как Яблоков пожимает плечами.

Они сидели молча и смотрели в разные стороны, им было немного неловко и очень холодно.

– Я всё хотела спросить, как это слышать демонов? – после долгого молчания сказала Настя.

– Раньше мне было трудно, я слышу их тогда, когда закрываю глаза или моргаю, – начал рассказывать Яблоков. – Представляешь, ложусь спать, а вместо тишины всякие дебаты демонов. Так выводило из себя, что я научился спать с открытыми глазами. А потом как-то свыкся. – Он сделал паузу. – В последнее время на уроках вообще с закрытыми глазами сижу и пишу все, о чём говорят демоны, иногда ведь попадаются философы. Знаешь, очень интересно.

– Я думала демоны глупые, – медленно произнесла Настя, вставая с земли и продолжая идти с Яблоковым.

– Отнюдь нет. Они, как и я, – теоретики, а не практики…– Он резко замолчал, – поэтому их интересно слушать.

Настя кивнула, потом неожиданно, как и сам Яблоков, остановилась. Перед ними слева виднелась хорошо протоптанная тропинка. Они переглянулись

– Она ведёт к выходу из леса? – спросила Настя

– Да,– ответил Яблоков, медленно ступая на дорожку, – она единственная, ведёт к выходу.

– Почему нельзя продолжать идти рядом?

– Так надо, ты ведь не хочешь остаться здесь навсегда?

Настя кивнула и ступила вслед за Яблоковым. Как только они оказались вместе на тропинке, их обоих охватило чувство тревоги. Теперь они оба были уверены, что совершили самую ужасную ошибку за весь долгий путь.

– Не волнуйся, самое страшное, что мы здесь увидим, – ответил очень тихо Яблоков на вопросительный взгляд Насти. – Если увидим, конечно. Это оборотни и духи умерших здесь людей.

– Почему они раньше на нас не нападали?

– Готовились, – медленно ответил Ярослав, – к марафону.

Настя сглотнула и медленно пошла вслед за Яблоковым. Тропинка была ровной и редко куда поворачивающейся. Эта тропинка, как позже сказал Насте Яблоков, была неким испытанием, которое нужно было пройти, чтобы выйти из леса.

– У меня такое ощущение, что дядя Павел знал, о чём это книга, – сказала Настя через пару секунд, – и намеренно отправил её мне.

– Может, у него не было выбора?

– Но почему именно мне, он же знал, что я не верю в волшебство.

– Теперь мы это никогда не узнаем. – Яблоков повернул голову налево, где опять раздался вой и прищурился. Потом схватил Настину руку и прошептал: – Как только скажу бежать – беги не останавливаясь.

Настя посмотрела туда, куда смотрел Ярослав, и ужаснулась. Сердце застучало так сильно, что казалось, выпрыгнет из груди и побежит сломя голову, лишь бы не быть рядом с этим существом. Существо и на самом деле было очень страшным и угнетающим. Оно было размером чуть выше колен Яблокова и едва доходило до бедра Насти. У существа были большие узкие, и тощие уши, огромные навыкат глаза, морда, перепачканная чём-то алом, напомнившей Яблокову о крови в подземельях у княгини Валерии, и большие, примерно с руку Насти, клыки. Существо стояло на тощих ногах, повиливая большим пушистым каштановым хвостом, и готовилось к прыжку.

Яблоков крепче сжал руку Насти и закричал во весь голос:

Не теряя секунды, они рванули с места, оставляя за собой клубы пыли. Ярослав и Настя бежали быстро. Казалось, увидеть их невозможно, однако чудовище не отставало, на четырёх ногах бежать ему было куда легче, чем на двух. Поэтому не было удивительным, когда Яблоков оглянулся и увидел, что зверь всё быстрее и быстрее приближается к ним, убивая расстояние большими прыжками. Не отпуская Настю, он вытянул раненую руку вперёд, прикрыл глаза и прошептал что–то на древнерусском языке. В это же мгновение он прыгнул вперёд на землю, таща за собой Настю. Больно ударившись подбородком о твёрдую землю, он перевернулся на спину и посмотрел на серое небо. Послышался глухой удар, звук, больше напоминающий рёв, и Настины всхлипы: она расшибла коленку, больно упав на камень.

Яблоков выждал полминуты, встал с земли и помог Насте. Она немного хромала, но стоять и идти вполне могла. Они подошли к яме, которую наколдовал Ярослав, и посмотрели вниз. Чудовище пыталось выбраться наружу при помощи длинных острых когтей, но у него ничего не получалось. Яблоков с облегчением вздохнул и пробормотал: – Пронесло.

– Что это было?

– Да, это заклятие такое, – как ни в чём бывало, ответил Яблоков, – я им в саду пользуюсь, когда картофель сажать надо. Знаешь, лень самому выкапывать ямки.

– Нет, что это за животное такое? – Спросила вновь она с раскрытыми глазами от ужаса.

– Это? – кивнул он в сторону хищника. – Белка.

Настя открыла рот от удивления и посмотрела на предполагаемую белку: на её клыки, яростные глаза, острые уши и огромное тело. Потом с недоверием переспросила:

– Это белка?

– Ну, да, – кивнул он спокойно, словно каждый день видел мутированных белок, – а чему ты удивляешься, мы же в заколдованном проклятом лесу, от него другого и ожидать не следует. Будь уверена, нам и не такое встретится по дороге.

– Ты видел их прежде?

– Нет, когда я мог их прежде видеть? – спросил он чисто риторически. – Я в основном читал про таких эволюционирующих животных.

Они отошли от ямы и продолжили идти. Шли медленно, так как Насте было больно опираться на ногу, а Ярослав утирал кровоточащий подбородок. Его рука, обмотанная тканью, казалась, что вообще не движется, пальцы посинели. Однако, несмотря на это, они продолжали идти.

– Ничего интересного, – продолжил он. – Проклятые, как и сам лес, животные. Существуют вечно, силы не ограничены, нападают неожиданно. В общем, так и должно быть.

Настя пожала плечами, если этот мутант белочка, то кто тогда барсучок – подумала она.

– Как думаешь, долго ли ещё идти? – спросила Настя после долгой ходьбы.

– Не знаю, – ответил Яблоков, зевая. Последнее время ему так сильно хотелось спать, что он даже забыл о голоде.

После этого Настя ничего больше не спрашивала, он шли молча до тех пор, пока Яблоков не начал вилять. Его рука уже безжизненно висела, сам он был как выжатый лимон и еле держался на ногах.

– Тебе нужно отдохнуть, – сказала Настя, посмотрев на его бледное лицо и фиолетовые губы.

– Нет, всё нормально. – Он попытался небрежно махнуть рукой, но получилось так, что он сильно вильнул вправо и упал.

– Это ты родителям своим будешь говорить, а не мне. – Настя села рядом с Ярославом и поплотнее закуталась в свой пиджак. – Я ведь и сама чертовски устала. Только не спать же здесь?

Яблоков кивнул и, привалившись к дереву спиной, выжидающе посмотрел на Настю.

– А я ведь о тебе совершенно ничего не знаю, – сказал он после затянувшейся паузы. – Может, расскажешь что-нибудь?

– Я знаю тебя не больше, чем ты меня. – Настя прикрыла глаза и широко зевнула. – Давай сначала ты о себе.

Яблоков кинул и начал свой рассказ:

– Мне будет 19 лет послезавтра, у меня праздник на носу, а я торчу в этом лесу. Я, конечно, не жалуюсь. Спустя практически два года это первый случай, когда я вновь колдую. Не считая, конечно, тех случаев, когда я просто балуюсь. Помнишь, когда мы разговаривали на остановке, ты тогда ещё в трамвай зашла…

Настя кивнула.

– Я тогда вместе с тобой поехал, зайцем …– он помедлил. – Знаешь, применил заклятия хамелеона. На самом деле вне учебных учреждений этого делать нельзя. Но поскольку я был исключён на первом году обучения, я нигде не числюсь. Поэтому я и свободно колдую.

– А что насчёт академии? – спросила она нетерпеливо.

– Ну, я поступил в академию очень легко. Верил и в волшебство, и в магию, да и отличник я круглый, поэтому они меня с распростёртыми объятиями взяли к себе. У меня ведь отец министр.

– Поэтому проблем не было.– Яблоков на секунду замялся, но потом всё-таки продолжил: – До определённого времени всё шло хорошо, пока я не стал лазить туда, о чём даже думать не положено: читал запрещённые книги, экспериментировал. Всё понемножку, но и этого хватило, чтобы меня исключили. Отец и раньше считал всё это волшебство – чушью, поэтому он не особо расстроился, когда меня исключили, и пристроил в колледж имени Солженицына. Ну а дальше ты сама знаешь …

– А как же друзья в академии, не скучаешь по ним?

– Да какие там друзья? – закатил он глаза. – Плоские черви, не о чем с ними разговаривать, они слишком горделивы и глупы. Так что понимаешь, я не больно–то и переживал по этому поводу. Один, правда, раз пытался завести знакомство, но меня посчитали занудой и книжным червём и не стали даже разговаривать. А я и не особо хотел иметь друзей, которые считают, что магия – это всё.

Настя кивнула. Ей было хорошо понятно настроение Яблокова: она и сама неоднократно пыталась завести дружбу с одноклассниками, но те почему–то отворачивались от неё. Может оттого, что она, как и сам Ярослав, любила больше проводить время за книжкой, а не в кино или в кафе. Они были очень похожи друг на друга, за исключением разве того, что она никак не могла поверить в волшебство, а Яблоков смог. Отчего–то Настя думала, что всё это ей снится.

– Конечно, – решила для себя девушка, – может быть, я ударилась головой и всего навсего крепко сплю и всё это мне снится? …А может, и нет.

– Ты сказал, что каждый может попробовать поступить в академию, – спросила после долгого молчания и обдумывания Настя. – Но почему я не слышала об этом ни разу?

– Лично я узнал об академии из интернета, но на самом деле я встречал и тех, которые вычитывали из газет объявления.

Настя ухмыльнулась и нараспев произнесла:

– Дамы и господа! Проводится набор в Академию волшебства!

– Вот ты смеёшься, а зря, – покачал головой Яблоков, – на истории Руси нам рассказывали, что ещё до принятия христианство были построены первые школы, в которых учили ворожбе, гаданию по временам года, расшифровке имён, ну и всякой прочей девчачьей ерунде, – передёрнул он плечами. – И знаешь, этому училась большая часть Руси, а ты думала, откуда все эти приметы и заговоры? Просто тогда это нормально было, когда люди язычеству принадлежали ещё, со временем колдуны начали умирать, а волшебство потихоньку испаряться из самих нас и нашей истории. Долгое время было затишье, а потом резко, после смерти Сталина, их школы вновь открыли, запустили в них учеников, а главное переименовали.

– Переименовали? – Настя подняла брови от удивления и спросила: – Значит, эти учреждения носили другие названия?

– Совершенно другие, – кивнул Ярослав. – Люди же считают странной магию, поэтому ничего удивительного, что мою бывшую академию назвали (да и называют всё ещё): «Академия социологически наук». Она, кстати, в самом центре города…

– Постой, постой! – вскрикнула Настя, даже пристав от волнения, – эта та, которая на Ленина? – Яблоков кивнул, и девушка продолжили ещё громче: – моя двоюродная сестра сдавала экзамены в неё, прошла всё на отлично, но её туда не взяли по каким–то причинам.

– У вас это семейное, не верить в волшебство? – Яблоков улыбнулся ошеломлённой Насте и постарался приподнять раненую руку, что очень плохо у него получилось, лишь едва пошевелилась.

Настя покачала головой и продолжила, игнорируя вопрос Яблокова:

– Получается, что сдать экзамены может каждый, но как только доходит дело до вопроса: " Веришь ли ты в магию", то если нет…

– То ты не проходишь и с чистой совестью, не зная, куда ты поступал, идёшь домой. – Яблоков ухмыльнулся. – В моём случае было наоборот, после всех экзаменов нас провели в актовый зал и рассказали о том, куда мы поступили и чему нас будут учить. Поскольку мы все верили в магию, мы и не удивлялись.

Ярослав закончил. Он ожидал от Насти новых вопросов, но Настя молчала и пристально смотрела в серо–голубые глаза Яблокова. Потом лукаво спросила:

– Неужто гений мысли вначале хотел поступить в Академию социологии, неужели на взаимоотношения между разными слоями общества?

– Ничего здесь смешного нет! – Возмутился Яблоков.

– Но ты не коммуникабелен, и я уверена, что ты не такой любитель гражданского права.

– Ты забыла, мой отец министр, – он сказал это так тихо, что к следующим словам Яблокова Настя уже прислушивалась. – Это ведь он хотел, чтобы я там учился.

Яблоков замолчал, а потом выдал:

– Так ну а теперь твоя очередь.

Настя вздрогнула, она не ожидала, что Яблоков так резко закончит и захочет услышать историю её жизни. Поэтому, немного сконфузившись, она пожала плечами и медленно сказала:

– Ну, по сравнению с тобою, моя жизнь не кажется такой интересной. Ходила, как и все, в школу, имела друзей до определённого времени, а потом у меня это всё отняли. Понимаешь, мы никогда не были богатыми, обеспеченными – да, но не богатыми. Мой дядя имел свой бизнес, от которого мало кто ожидал прибыли, но так уж случилось, что его дело пошло в гору и он разбогател. Сразу же с богатством незамедлительно пришла его кончина. Все деньги и имущество перешли отцу, нам оставалось только переехать в дом. Мои друзья из старой школы посчитали, что я зазналась, и разорвали со мной всякие отношения. – Настя неожиданно остановилась и посмотрела на Ярослава. Он смотрел так ясно и проницательно, абсолютно не моргая. Это придало ей сил, и она продолжила: – По этой и по множеству других причин родители решили, что мне будет лучше в престижном колледже. Представляешь, они даже не спросили, что лучше для меня. Поэтому я расстроилась и даже не стала пытаться заводить здесь друзей. Меня презирали и считали, что я ненормальная. И я не стала их переубеждать.

Она остановилась и вновь стала рассматривать Ярослава Яблокова. Ей нравилось наблюдать за ним: он был даже немного симпатичным, если бы его такие не по-взрослому серо–голубые, немного тусклые глаза. Он часто улыбался, но глаза были непроницаемы, как и сейчас. Сидя на этой протоптанной тропинке, опираясь о дуб, он, не моргая, наблюдал за Настей.

– А потом я полюбила библиотеку, это было единственное место, где меня не осуждали. Только и это длилось недолго. – Настя не стала говорить о своём брате, решив, что Яблокову это и знать не нужно. – Всегда найдутся люди, готовые нарушить наш покой, так было и со мной. Я всё думаю, что было бы, если я тогда пошла бы в колледж, а не в библиотеку. Быть может, всё сложилось бы по–другому.

Правда, ведь глупо думать о том, чего не могло бы быть?

Яблоков не ответил, но всё так же не отрывал взгляда от Насти. Она наклонилась к нему и чуть громче обычного спросила:

Он не ответил. Настя помахала рукой перед его глазами, но он даже не моргнул. Тогда Настя ухмыльнулась своим мыслям и пробормотала, глядя в яркое ночное, горящее миллионами серебряных огней, небо.

– Ну, да.…Спишь с открытыми глазами? – она хмыкнула. – И как я могла такое забыть.

Она поудобнее устроилась, легла спиной на ледяную землю (в спину больно врезался камень) и устремила свой взгляд на незабываемое, невероятное небо.

– Надеюсь, нас не съедят, пока мы спим? – спросила она у падающей серебряной звёздочки.

Настя проснулась оттого, что её кто–то тормошил. Она медленно открыла глаза и, нахмурившись, перевернулась на другой бок. Когда её уже нагло начали пихать, она обернулась и посмотрела выжидающе на бледного Яблокова.

– Ну что случилось? – спросила она хрипло, приподнимаясь на локтях.

Яблоков не ответил, а лишь приложил указательный палец к губам и показал головой налево. Там за большим дубом спали животные, больше напоминающие волков, но более высокие и худые с серо-белой короткой прилизанной шерстью, большими зубами и двумя клыкам. Один из них был крупнее другого и занимал куда больше места. Они, не шевелясь, лежали на ломком хворосте среди засохших жухлых жёлто–серых листьев.

Настина сонливость тут же пропала, она, не отрывая взгляда от волков, медленно встала. Она не была уверена, что это действительно были волки. После того, как Настя узнала, что вчерашнее чудище было белкой, она уже ни в чём не чувствовала себя уверенной. Поэтому, она медленно взяла Яблокова за руку и крепко сжала. Ярослав же не был так сильно напуган, в отличие от неё он знал, что нужно делать. Отступая назад медленно и стараясь не наступать на валяющиеся хаотично ветки, он вёл за собой Настю. Девушка была так напугана, что от страха даже забыла о боли в коленке, которую она ушибла при недавнем падении. Она не смотрела себе под ноги, её так зачаровали звери, что ей трудно было отвести взгляд, и, поэтому она наступила на хворост, который под тяжестью ноги разломился с громким звуком. Однако и этого было достаточно, чтобы один из волков открыл янтарно–жёлтые глаза и судорожно принюхался, а потом и завыл. Настя почувствовала, как Яблоков крепче сжал её руку и прошептал, не отрывая взгляда от животных:

– Оборотни…

Настя вздрогнула и пробормотала про себя слова её умершего дядюшки:

– Самые свирепые существа во всём мире – вампиры и то кажутся на их фоне благородней…"

– Они разорвут нас? – спросила Настя, медленно разворачиваясь, чтобы бежать.

Яблоков не ответил, он помчался с такой силой, что Настя даже и не успела подумать о своём вопросе. Но стоило им побежать, как второй волк или, как теперь поняла Настя, оборотень открыл жёлтые глаза, завыл, как первый, смотря на полную луну, и рванул с места вместе со своим сородичем.

Яблоков и Настя бежали так быстро, что от силы и напряжения не могли смотреть назад. Бежали так долго и так много вкладывали сил, что спустя пару десятков минут, у Насти закололо в боку и появилось желание остановиться и отдышаться. Но, несмотря на это, они продолжали удирать от оборотней, которые так и не отставали от них. Яблоков до боли сжимал зубы, его рука уже беспомощно весела и казалось, вообще посинела от напряжения, боли и потери крови. И всё же он терпел, желание выжить придавало ему сил, и он, как никогда прежде, всматривался в тёмные силуэты деревьев и держал здоровой рукой Настину руку. Она ничего не видела в темноте, а он был обязан сохранить ей и себе жизнь.

Когда тропинка резко свернула влево, показался длинный и широкий ручей. Яблоков, не решаясь перейти через него, продолжил бежать вдоль ручья.

Оборотни, будто почуяв, что их жертвы устали, поднажали, и теперь от Насти их отделял всего какой-то метр. Тот, что покрупнее, сделал огромный прыжок и задел острыми когтями волосы Насти, от чего она закричала и побежала ещё быстрее.

При втором прыжке, она высвободила свою руку из цепких пальцев Ярослава и закричала ещё громче. Ярослав обернулся, его серо–голубые глаза округлились, он был напуган не меньше чем сама Настя. Теперь девушка лежала на спине, и над ней громадой нависал оборотень с открытой пастью. С его зубов капала слюна, а жёлтые глаза смотрели на Настю хищно и радостно. Он приготовился к укусу и выпустил когти. Тогда Настя заголосила в третий раз. Яблоков, тяжело дыша, оглянулся: теперь и второй оборотень догнал их и медленно начал приближаться к нему. Уже прощаясь со своей жизнью, Яблоков услышал свист. Он обернулся на дикий вой и увидел, как в груди первого оборотня, застряла стрела. Мёртвый зверь повалился на Настю, но та, успев быстро отползти, уже сидела и плакала. Второй свист Ярослав услышал буквально через секунду. Он повернулся в сторону второго оборотня и облегчённо вздохнул: зверь был убит наповал.

Яблоков посмотрел на восток, откуда были совершены выстрелы, радостно улыбнулся и с облегчением вздохнул.

Между тонких голых деревьев стоял юноша не старше самого Ярослава и держал арбалет, заряжённый серебряными стрелами. Он был очень высок и атлетически сложен, у него было красивое правильное лицо, с высокими скулами, прямым носом, густыми бровями, горящими изумрудными глазами и румянцем на щеках. У него был персиковый цвет кожи и короткие тёмно–рыжие волосы. Юноша был одет в зелёную камуфляжную форму, увешан разными оберегами и носил на ногах кирзовые сапоги. Он был то ли солдатом, то ли сыном охотника.

Яблоков рассмеялся, от нервного напряжения, а может и оттого, что очень нелепо смотрелся солдат с арбалетом. Но в отличие от Ярослава, который всегда был веселее, даже в трудную минуту, юноша был серьёзен как никогда.

– Кто вы такие? – спросил молодой охотник звонким чуть лающим голосом..

Настя, переводя взгляд с убитого зверя на охотника, сквозь слёзы сказала:

– Мы заблудились.

Юноша посмотрел взгляд на Ярослава и на испачканную в крови оборотня Настю и снова спросил требовательно:

– Анастасия, – медленно ответила девушка, рассматривая парня.

– Ярослав, – протянул руку Яблоков.

Юноша посмотрел на руку Ярослава, всю в грязи и крови, и брезгливо отвернулся. Ярослав сжал кулак и опустил руку в карман. Его глаза теперь были такими холодными и непроницаемыми, что Настя не на шутку испугалась.

Молодой охотник был силён, высок и статен, а Яблоков очень худ и слаб. Однако сила его состояла в уме, и почему-то Настя переживала именно за незнакомого юношу. Она была уверена, что Яблоков ему ещё припомнит, что тот так на него брезгливо и с пренебрежением смотрел.

– Что вы здесь делаете? – спросил незнакомец, вытаскивая из груди оборотня стрелу.

– Грибы собираем, – ответил Ярослав всё так же холодно и неприветливо. – А ты-то сам кто?

Юноша помедлил, потом медленно повернулся и посмотрел своими яркими, дерзкими глазами на Ярослава:

– Я ваш спаситель, могли бы и поблагодарить за то, что я вам жизнь спас.

Ярослав хмыкнул, и было, открыл рот, что бы ответить, но Настя быстро подошла к нему и положила свою руку ему на плечо. Ярослав закрыл рот и молча кинул взгляд на Настю.

– Спасибо, – медленно произнесла Настя, рассматривая юношу, – ты мог бы нас вывести из этого леса?

– Вы давно здесь ходите? – вопросом на вопрос ответил зеленоглазый незнакомец.

– Достаточно давно, – кивнула она, – а ты?

Яблоков нахмурился: ему не нравилось, что Настя обращалась к юноше на ты. А он к ней, тем ни менее на вы.

Незнакомец помедлил, но всё же ответил:

– Меня зовут Александр, и это, так сказать, самый краткий путь до Выборга.

Настя и Ярослав переглянулись.

– Как до Выборга? – спросил хмуро Ярослав.

– Мне нужно срочно в Выборг, если вы хотите, здесь недалеко уже выход, можете пойти со мной.

Настя кивнула и посмотрела на Яблокова. Тот передёрнул плечами, ему уже было всё равно, и они, не спеша, пошли за Александром. Пока шли, молчали, лишь изредка Яблоков бросал холодный взгляд в спину их спасителя, и что–то бормотал себе под нос.

Буквально через два часа взошло солнце, но оно не только не согрело их, но и не так сильно осветило путь. После восхода Настя вновь попыталась заговорить с Александром, но её попытки не увенчались успехом, тот просто не обращал на неё никого внимания. Когда ей надоело пытаться вывести его на разговор, она тихо спросила Яблокова:

– Что нам делать в Выборге?

Он пожал плечами, но всё же решил ответить:

– Нас ведь должны искать, верно? Как только доберёмся до города, свяжемся с родителями.

– А что если там нас будут поджидать пираты?

Услышав это, Александр резко остановился и развёрнулся к ним. Потом звонко спросил:

– Вы сказали пираты?

Ярослав поднял одну бровь, чему Настя сильно удивилась, у неё это никогда не получалось, и сказал:

– Теперь ты хочешь с нами разговаривать.

– Мне нужно знать.

– Нам тоже, кто ты и зачем тебе в Выборг. Ты ведь не студент колдовской академии или школы. Студенты носят кольца с инициалами учреждения, чтобы колдун на улице всегда мог различить, волшебник ты или нет. Все всегда так делают, даже европейцы.

Настя с удивлением посмотрела на Яблокова, у него самого кольца не было.

– Но у тебя-то его нет, – парировал Александр.

– У тебя, между прочим, тоже.

Яблоков замолчал и выжидающе посмотрел на Александра. Так они и стояли, глядя друг в друга глаза. Первым сдался Александр, он помедлил, но всё же ответил:

– Ладно, я отвечу. Меня зовут Александр Сивирт, и мне действительно нужно срочно в Выборг. Я давно ищу одного колдуна. Одно время он работал в Польше, но недавно перебрался в Россию. Так получилось, что я узнал, что он будет сегодня в Выборге проездом. И единственный шанс, когда я смогу его застать, это сегодняшний вечер. Мне нужно спешить, я не хочу вновь его упустить.

Яблоков кивнул. Александр Сивирт сказал столько, сколько и нужно, ничего лишнего и ничего многообещающего, а значит, и он сам скажет столько же.

– Нас преследовали пираты, и нам нужно было где-то скрыться. Поэтому мы оказались здесь, а теперь хотим выбраться отсюда. Вопрос только в том, что если они уже ждут нас на выходе?

– А вы уверены, что они знают, где выход, а где вход?

Настя и Ярослав переглянулись, они ведь использовали дверь пиратов, наверняка они-то знают этот лес вдоль и поперёк.

– Да, – сказал Ярослав после долгой паузы, – хозяин этого леса, где он?

– Его уже давно здесь нет, – уклончиво ответил Александр.

– Но проклятые не могут уходить или покидать леса, – вновь сказал Ярослав.

– А он и не покидал лес, он просто сейчас в другом месте,– Александр наклонился к Яблокову и прошептал, так чтобы не слышала Настя: – Ты меня понимаешь?

Яблоков кивнул перевёл взгляд на девушку и решил, что ей это знать просто не положено. Если она в то, что ей Яблоков рассказал, не верит, то вряд ли её мнение переменится, когда ей скажут что существуют водяные или, например, зеркальные мира.

– Так что нам повезло, – закончил Александр.

После этой фразы все шли молча, а после трёх часов непрерывной ходьбы вдоль, казалось, нескончаемой речьки, решили отдохнуть. Сидели молча, разве только, когда Настя захотела пить, оба юноши закричали в унисон:

– Почему? – спросила она, непонимающе опуская руки в воду.

– Вода, она тоже проклята, – ответил Яблоков. – Она может быть отравлена.

Настя отдёрнула руки и вытерла их о пиджак.

– Не от голода умру так от жажды, – решила Настя, разглядывая своё усталое отражение. – И за что мне такое?

Отражение, разумеется, не ответило. Настя вновь посмотрела на переглядывающихся парней и тяжело вздохнула. А потом начала распутывать свои волосы, положив галстук себе на колени. Посмотрев на отражение в воде, она горько улыбнулась: волосы, больше похожие на воронье гнездо, усталые заплаканные глаза, фиолетовые губы, и что о ней подумают родители, когда увидят её в таком в виде.

– Если увидят, конечно ,– сказал кто-то Настиным голосом.

Настя округлила глаза, она готова была поклясться, что это не она сказала эти слова. Она молчала и смотрела в отражение, это не она говорила! Настя обернулась и посмотрела по сторонам.

– Ты что-то сказала? – спросил её Яблоков.

– Нет,– покачала головой Настя, зачарованно смотря на себя в речке.

Отражение улыбнулось ей и, Настя готова была поспорить на что угодно, подмигнуло. Она открыла от удивления рот, а потом неверующе тряхнула головой и ударила рукой по воде, отчего её отражение расплылось. Она решительно встала и громко сказала:

– Всё отдохнули, а теперь давайте продолжим идти, а то мне этот лес порядком уже поднадоел!

Бледный, чем обычно, Яблоков встал с земли и пошёл следом за Настей и Александром. Сказать, что ему было очень плохо, куда легче, чем описать. Он замёрз, как никто другой. Казалось, он уже привык к дрожи во всём теле. Однако несмотря на это, на лбу выступила испарина, и ему стало тяжелее дышать. Настя и сама видела, что Яблокову плохо, но не знала, что ему посоветовать и как ему помочь. Поэтому все шли в мёртвой тишине, не быстро, но и не медленно. Через полчаса показался просвет, а потом и вовсе тропинка вывела их на опушку леса, когда они отошли на довольно далёкое расстояние от леса они обернулись.

Даже теперь, стоя на хорошо проложенной асфальтированной дороге, было немного страшно смотреть на серо-желтоватый лес, который состоял-то в основном из голых деревьев и острых сухих веток. Александр посмотрел на Яблокова. У того под глазами были большие тёмные впадины, и он еле держался на ногах.

– Тебе к врачу надо, – сказал он, после того, как Ярослав нехотя, только лишь под уговоры Насти показал ему руку.

– Сам знаю, – передёрнул Ярослав. – Ты лучше отведи меня к тому профессору.

– Откуда ты узнал, что тот колдун профессор? – спросил Александр, еле скрывая удивление в голосе.

– Каждый год в первую неделю октября в Выборге проходит международная конференция, на которую съезжаются почти все профессора и доктора.

Александр кивнул, когда тот закончил и предложил:

– Хорошо, вы пойдёте со мной. Но что если нас будут преследовать пираты?

– Я сомневаюсь, что пираты появятся в городе, где полным полно людей, желающих их арестовать,– медленно ответил Яблоков. – Наших учёных охраняют здесь получше всяких звёзд и актёров. Это элита.

– На самом деле? – поинтересовалась Настя.

Он кивнул и скривился, словно от зубной боли. Александр бросил на них обоих взгляд блестящих зелёных глаз и с полуулыбкой сказал:

– Раз вы уверены, я согласен.

– А нас впустят на эту конференцию, ну или к профессорам, чтобы они осмотрели Ярослава? – вопрос о здоровье Яблокова терзал Настю уже давно.

Ярослав, всё ещё жмурясь от боли, засунул не раненную руку в карман джинсов и достал перстень. Он был золотой, в центре, с большой буквой "К", по диаметру, его шли маленькие красные рубинчики. Он был не массивным а, наоборот, воздушным, немного лёгким и оттого приятным.

– О…– медленно, словно песню, растянул Ярослав, – не волнуйся об этом.

Александр кинул заинтересованный взгляд на Ярослава и тот нехотя ответил:

– Так получилось, что я очень сентиментален, и не могу расстаться даже с такой мелочью, как этот… – Он протянул перстень Александру Сиверту, и тот бережно одел его на указательный палец, после минуты молчания.

– Я надеюсь, что ты его вернёшь мне? – спросил Яблоков, когда они вместе шли по дороге, ведущей к городу.

– Разумеется.

Ни Настя, ни Яблоков не начинали разговаривать с Александром. Они шли молча, глядя себе под ноги. Пару раз они встречали людей, идущих им навстречу, но все ни как не обращали внимания на подростков. Когда они вышли на шоссе, остановился большой грузовик и предложил их довезти до Выборга. Александр долго не соглашался, он считал, что они могут дойти самостоятельно, но на веские слова Насти, что Яблоков не дойдёт, всё же согласился. Шофёр был мужчиной в возрасте, с обветренным лицом и крупным носом. Он был одет в старые грязные джинсы, клетчатую кофту и старую надутую, словно шарик, куртку. Сам он счастливо улыбался и докуривал папиросу. Они все забрались в кузов и на удивлённый взгляд шофёра, который увидел арбалет Александра, а затем и перепачканного, в крови Ярослава, хотел было спросить, но Настя, опережая его, сказала:

– Играли в ролевые игры и не рассчитали силы.

– А,– протянул шофер, вновь заводя машину,– тогда всё ясно. Может, в больницу?

– Нет, нам бы в Гранд отель, знаете, он на, – Ответил медленно Александр смотря поглядывая на дорогу.

– Ладно, я вас до площади, – ответил шофер, выбрасывая папиросу в окно, – а там и недалеко и до отеля.

Настя сидела вплотную к Яблокову и могла чувствовать, как того бьёт сильная дрожь и как он что–то шепчет себе под нос. Вот уже в который раз Настя слышала это незнакомое ей бормотание. Яблоков обхватил себя руками, при этом его раненная рука ещё могла двигаться, но Настя видела, как трудно Яблокову это давалось. Она посмотрела на его лицо и ужаснулось его практически мёртвенной бледности.

– То, что ты шепчешь, тебе помогает? – тихо спросила она у него.

Яблоков поднял красные глаза, и Настя вздрогнула, он выглядел так, будто у него была лихорадка.

– Да, – ответил Ярослав еле слышно и вновь продолжил бормотания.

Настя кивнула и больше его не отвлекала. Она решила следить за дорогой, но вскоре ей это надоело, Настя закрыла глаза и попробовала уснуть. Но как только она их закрыла, её вновь одолели сомнения, ищут ли её родители и думают ли они о том, где они сейчас. Она закусила губу от напряжения: она–то думала о них и скучала. Вот только сомневалась, скоро ли она их увидит и увидит ли вообще.

Валерия стояла у большого открытого окна и зачарованно смотрела вдаль уходящей дороге. Холодный ветер раздувал её длинные каштановые волосы, и Валерии пришлось закинуть их за спину.

Валерия находилась в большой красивой комнате. Интерьер был очень богат, но в целом слишком вульгарен. Человек, обставляющий эту комнату, был чрезмерно самодоволен или слишком хвастлив. Всё в этой комнате кричало о её дороговизне, начиная с гардин и заканчивая золотыми рамками. Это был кабинет, только его хозяин, казалось, не очень любил в нём работать. В кабинете был большой деревянный стол, три больших кожаных кресла, чёрные тяжёлые шторы с золотым орнаментом. На полу был большой такой же, по цвету, как шторы тёмно–золотой ковёр и по центру висела хрустальная люстра. Не было ни шкафа с книгами, ни стола, заваленного бумагами. Лишь в одном из кресел лежала стопка бумаг, свёрнутая в цилиндр и перевязанная чёрной лентой.

Трудно было сказать, о чём думает голубоглазая аристократка, глядя на улицу. Валерия в задумчивости покачала головой и, облокотившись о подоконник, вдохнула свежий воздух. Только недавно закончился дождь, и на улице было свежо и прохладно.

Валерия молча отошла от окна и села на обитое кожей кресло. У неё была жуткая головная боль, которая не проходила и после нескольких таблеток. Она с интересом начала изучать бокал кроваво-красного вина, стоящий на столике, потом взяла его в руки и сделала глоток, надеясь, что вино снимет боль. Вино было крепким и сладким. Женщина запрокинула ногу на ногу и, не переставая вертеть бокал в руке, сказала, ни к кому не обращаясь:

– Невероятно, это и есть то, ради чего мы стольких уничтожили и растоптали!

Она кинула взгляд на свёрток и, качая головой, снова сделала большой глоток. Она сидела, молча, смотря на замершие портреты, и по–детски улыбалась – непринужденно и радостно. Через пару минут в кабинет постучали и вошли. Валерия не обратила внимания на Виктора и доктора Сабецки, а лишь молча кинула на кресла. Оба незваных гостя сели, но отказались от предложенного Валерией вина.

– Мне сегодня читать доклад, – отказался Сабецки, вальяжно устраиваясь в кресле.

Виктор нахмурился и сказал, обращаясь к сестре:

– Сейчас же ещё день.

В его голосе чувствовался упрёк. Наверное, он не ожидал, что Валерия начнёт пить так рано. Но она лишь улыбнулась им обоим и медленно, не спеша, ответила на осуждающий взгляд брата:

– У нас есть что отметить, не так ли, доктор?

Доктор Сабецки улыбнулся, обнажив жёлтые неровные зубы, и поставил трость из слоновой кости рядом с собою. Он хоть и был статен и силён, но всё же не оставлял дома свою красивую светлую трость.

– Это уж точно, – сказал он своим суровым серьёзным голосом. – Два года это, конечно, много, но мы всё же первые, кто нашёл эту книгу!

Валерия прищурила глаза и, не переставая улыбаться, покачала отрицательно головой.

– Ну, первые, это скорее преувеличение, – пролепетала Валерия. – Вам ведь уже рассказал Виктор?

– О, да, да, – оживлённо закивал Филипп Сабецки, а потом и вовсе засмеялся неприятным режущим смехом. – Если вы о Павле Кэр, то да. Забавная ситуация, не так ли? Сначала он блокирует воспоминания Многоульна, следом уничтожает книгу, а потом попадает к нам в руки.

– Не совсем так, в руки он к нам не попадал, – Валерия покачала головой. – Мы и вправду его схватили, но он так защищал себя, что Виктор не придумал ничего лучшего, как выбросить Павла из окна.

– Я уже говорил тебе, Валерия, – сказал прокуренным голосом Виктор, – что тогда я не считал, что он нам когда-нибудь будет нужен.

– Ты допустил ошибку, признай это. – Валерия сделала глоток вина и с вызовом посмотрела на брата.

Сабецки перевёл взгляд с Валерии на выведенного из себя Виктора и, пытаясь разрядить атмосферу, произнес, разводя руки:

– Ну кто в наше время не допускал ошибок?

– Вы действительно хотите знать ответ, доктор? – спросила с уверенностью в голосе Валерия но, не дожидаясь ответа, продолжила: – В любом случае, нам повезло, что у Павла есть племянница, если бы он не отправил ей копию книги, мы никогда не увидели бы Альманах.

– Значит, вы уверены, что Павел уничтожил, подлинник? – спросил после долгих раздумий доктор Сабецки. У него было такое ощущение, что Валерия чего-то не договаривает.

– Да, уверена, – она сделала паузу и чуть позже с улыбкой спросила: – Только зачем вам книга без амулета?

Сабецки нахмурил брови, а потом, причмокивая губами, выдал:

– Амулет?…О, книга и без амулета хороша, не так ли, Виктор?

Виктор молча кивнул, он уже успел просмотреть первые страницы альманаха и был крайне удивлён содержанием книги. Там было всё: зелья, заклятья, заговоры, проклятья, сглазы. И там, в конце концов, можно было почерпнуть столько засекреченной информации и столько узнать о королевской династии, что Виктор не удержался и переписал копию книги себе на диск.

– Значит, вы говорите, помогла его племянница, как там её? – продолжал доктор Филипп Сабецки.

– Анастасия Кэр, – небрежно махнула рукой Валерия. – Да, именно она, я не столь одарённая, как ваши коллеги, доктор, но всё же прочесть её мысли смогла…

– Значит? – он ещё сильнее нахмурился и поджал губы, от былой улыбки не осталось и следа.

– Совершенно верно, я прочла в её памяти о книге, которую ей прислал Павел. Бедная девочка, жаль, она не знает, как на самом деле ценен Альманах, который так долго был у неё под носом, – Валерия поставила бокал на стол и потёрла виски пальцами рук. – Не нужно быть гением, чтобы видеть чужие мысли, которые, как в её случае, были на поверхности.

– Она даже ничего не почувствовала? – Сабецки всё не переставал хмуриться и смотреть на расслабленную Валерию.

– Ну, что вы, доктор, я к ней даже не притронулась, девчонка сама мне всё и показала, когда спала.…У нас в гостях.

Сабецки кивнул и посмотрел серыми глазами на молчащего Виктора. Тот снял перстень колдунов и начал крутить его перед глазами.

– Тебя что–то смущает Виктор? – спросила Валерия, последив за взглядом доктора.

– Смущает то, что они сбежали…

– Как сбежали? – возмутился Сабецки, которому и раньше казалось, что от него что–то скрывают. – Вы говорили, что у вас всё под контролем!

– Я и сейчас это говорю, – невозмутимо ответила Валерия. – Эти дети сбежали, но поверте, доктор Сабецки, они не так опасны, как вы думаете. Виктор успел проклясть парня, который был вместе с Анастасией Кэр.

– Вы знаете, где они теперь?

– Не суть важно, наверное, где–то в Европе, – пожал небрежно плечами Виктор. – В любом случае они не смогут ни рассказать кому–либо о случившемся, ни вернуться назад. По крайней мере, в ближайшие дни нам не о чём беспокоиться.

– Если вы это гарантируете, тогда нам больше незачем обсуждать эту тему, – медленно произнёс Сабецки, вставая, – и я со спокойной душой могу поехать на конференцию.

Валерия кивнула, поставила бокал на стол и поднялась вслед за доктором. Виктор же остался сидеть и задумчиво вертеть перстень. Через пару секунд он выдал:

– Хорошо, доктор. Только я поеду с вами.

– Со мной? – спросил Сабецки, опираясь на трость. – Для каких целей?

– У меня есть все основания предполагать, что в скором времени к нам придут с ордером на арест. Чтобы это хоть как–то отсрочить, мне нужно наладить кое–какие связи с профессорами, – Виктор резко встал и посмотрел на Валерию. – Надеюсь, это не противоречит твоим планам?

– Будь уверен, нет. Мне самой нужно съездить к одному учёному. Так что, доктор, – обратилась она к Сабецкому, – плату за наши услуги вы всегда можете передать Виктору.

Филипп Сабецки кивнул и направился к двери. Дойдя до нее, он резко остановился и напоследок с ухмылкой сказал:

– У вашего отца был великолепный, утончённый вкус, так обставить кабинет!

Валерия улыбнулась и медленно нараспев ответила:

– И поверте, он за это здорово поплатился. До свидания, доктор.

Сабецки кивнул и тихо, опираясь на трость, медленно вышел. В кабинете остались лишь брат и сестра, оба смотрели в разные стороны и не пытались заговорить друг с другом. Валерия сдалась первой:

– Как ты думаешь, зачем ему книга без амулета?

– Это ты ведь у нас по части чтения мысли, – ответил Виктор, барабаня тонкими длинными пальцами по столу. – Вот ты мне и ответь, есть у него уже амулет или нет?

– Если бы я знала, то не спрашивала бы тебя об этом. Но он настолько заблокировал свой мозг, что сквозь эти леса я не могу ничего разобрать!

Виктор хмыкнул и, приподняв брови, сказал:

– Значит, он ещё не совсем одряхлел, как кажется некоторым.

– Перестань, Виктор! – она стукнула по столу, отчего её брату пришлось прекратить своё занятие и выжидающе посмотреть на Валерию. – Я хочу, чтобы всё это поскорее закончилось и я, наконец, смогла уехать в Италию, отдохнуть от этого пиратства! Мне всё это надоело, ты хоть это понимаешь?

– Я не понял, что ты от меня хочешь? – он вскинул брови и непонимающе развёл руки в стороны. – Если ты хочешь отойти от дела, то это твои личные проблемы, а не мои.

– Когда мы получим деньги за находку Альманаха, ты будешь делать всё, что захочешь, и я буду делать всё, что захочу. Но существовать мы будем теперь не рядом друг с другом.

– Как хочешь, – кивнул он и продолжил с сарказмом в голосе: – Меня волнует лишь одно, чтобы я не попался и чтобы тебя, дорога моя, не посадили в тюрьму. Поэтому я не хочу терять своё драгоценное время, на какие-то разборки. По окончании дела мы расходимся.

– Замечательно, – довольно сказала Валерия, немного выведенная из себя словами брата.

– Великолепно! – Он резко встал с кресла и под тяжёлым взглядом Валерии вышел из кабинета.

– Вот и отлично,– повторила вновь она в пустоту, потом взяла бокал красного вина и осушила его одним глотком. – О, жди меня, Милан, я скоро буду!

Как только Виктор закрыл за собой дверь он, не останавливаясь, спустился в холл к уже одетому Алексу. В холле было тепло и уютно, и он сильно отличался от кабинета и других комнат. Здесь было очень светло, красиво, на стенах висели пейзажи с чудесными лесами и прекрасными животными. Алекс, уже ждавший его с большой чёрной сумкой, хмуро поздоровался и спросил:

– Что сказал этот доктор?

– Ничего стоящего, но у меня есть сомнения относительно того, что у него нет амулета. – Виктор натянул пальто и схватил с вешалки шарф. – Кстати, мы едим с ним.

– Ты хочешь проверить, врёт ли он? – Алекс надел перчатки и открыл входную дверь, потом резко повернулся к Виктору, завязывающему шарф перед зеркалом, и добавил: – Или это из-за Валерии, ты всё ещё хочешь, что бы она сорвалась?

Виктор на секунду замолчал, а потом медленно повернулся к Алексу и сказал:

– Не так сильно, как прежде, но я ещё не оставил эту идею. После смерти её бывшего жениха, Валерия сама не в себе. Всё, конечно, понятно: сначала умирает мать, потом отец, а следом и её женишок, и во всём этом она винит меня. И это притом, что я, несмотря на это, желаю ей добра. Смешно, да?

– Значит, только из-за неё,– повторил Алекс, пропуская Виктора вперёд, и выходя следом из особняка во двор.

– Нет, из-за сестры я вряд ли пошёл сейчас на эту никчёмную конференцию, где просиживают штаны старые маразматики, а главные старосты подобно червям ползают у них под ногами и подбирают остатки былой славы.– Он передёрнулся, словно его только что дёрнуло током, и продолжил: – Нет, мне нужно совсем другое.

Алекс ухмыльнулся столь едкому заявлению и представил, что было бы, если б это услышал сам доктор Сабецки. Потом Алекс покачал головой и достал из кармана куртки ключи от машины. На улице было прохладно, и всё ещё моросил лёгкий дождь. Во дворе стояла чёрная, будто ни разу нетронутая "БМВ М6" , в которую Виктор с легкостью залез, предоставив место водителя самому Алексу. Потом он закинул чёрную сумку на заднее сиденье, медленно посмотрел по сторонам и сел за руль. Как только машина тронулась с места, Виктор продолжил:

– Я думаю Сабецки кто-то помогает, ну или, наоборот направляет.

– Ты думаешь, что он кукла в чьих–то руках? – спросил Алекс, выезжая через ворота и набирая скорость.

– Кукла? – с ухмылкой переспросил Виктор. – Может быть, и кукла. Это дело становится всё более интересным, ты слышал, что сказала дверь на вопрос Валерии, куда она отправила тех детей?

– А то! В лес проклятого Моргана. – Алекс хохотнул и резко повернул вправо. – Который находится непонятно где и из которого выйти живым невозможно. А если ещё и на проклятого нарвёшься, то вообще конец.

– Поэтому мы с Валерией не стали особо распространяться об этом Сабецки. Для него они где–то в Европе, что вполне может сойти за правду.

– Тогда что тебя смущает?

– Парень пытался зачаровать дверь. – Виктор ещё сильнее нахмурил брови. – Но у него не было кольца колдуна, это, во-первых. А во-вторых, лес, который, как ты сказал "непонятно где", находится рядом с Выборгом. В-третьих, они могли встретить этого сумасшедшего Моргана. И, в-четвертых, я не очень согласен с сестрой, что это племянница Павла ни разу не смотрела в книгу. Кто знает, что она успела из неё вычитать и вызубрить.

– Ты хочешь убить девчонку?

– Нет, – покачал головой Виктор. – Конечно же, нет, зачем убивать того, кого можно переманить на нашу сторону.

Алекс кивнул и продолжал спрашивать:

– А в пятых?

– Я не доверяю докторам и профессорам, слишком много крови они мне попортили в студенческие годы. – Они переглянулись и улыбнулись друг другу.

– Значит, у нас есть все причины для того, чтобы на конференцию прийти с друзьями? – спросил Алекс, не отрывая взгляда от дороги.

– Разумеется. – Виктор открыл бардачок и с хищной ухмылкой медленно достал револьвер.

– А Валерия?

– Не думай о ней, сейчас она будет занята другими делами. – Виктор положил за пояс револьвер.

– Ты знаешь куда ехать.

Алекс кивнул и на следующем перекрёстке свернул налево. Спустя считанные минуты Алекс остановился перед большой заброшенной фабрикой. С битыми стёклами, сломанными дверями и трещинами на стенах, фабрика казалось пустынной и одинокой. Заплесневевшие внутри стены, ржавые и сломанные станки, запах гнили и падали, от которого Виктор поморщился, всё это была сломанная и никому не нужная фабрика. Алекс достал из машины большую тяжёлую сумку и, заблокировав двери, вместе с Виктором обошел здание. Сзади она была ещё хуже: грязная и перепачканная жёлтой краской. Совсем недалеко стояли два раскидистых дуба с ещё не опавшей коричнево- красной листвой. Виктор повернул голову к Алексу и с пренебрежением бросил:

– Надо бы отсюда переезжать, как думаешь?

– Смысла нет, это место достаточно тёмное, по крайней мере, эти дураки из правопорядка ничего не уловят своими детекторами. – Алекс подошёл к двери и постучал в неё несколько раз.

– До определённого времени да, – уклончиво ответил Виктор, смотря, как медленно открывается входная дверь. – Пока тюрьма строиться, нам бояться нечего.

Перед ним распахнулась дверь, и предстал, высокий статный молодой мужчина в кепке, потёртых джинсах, кедах и лёгкой майке с Дональдом Даком на груди. У него были огненно-рыжие волосы, веснушчатое правильное лицо, прямой нос и оранжевые глаза. Он взглянул на обоих и расплылся в широкой улыбке, а потом звонким голосом сказал, пожимая сначала руку Виктора, а затем и Алекса:

– Мы вас так рано не ждали.

Он пропустил их внутрь на удивление чистого внутри и освещённого здания. В огромном холле было светло, несмотря на пасмурную погоду и многолюдно. Рядом со сломанными станками стояли столы, на которых лежали различное оружие и колбы с непонятно–цветным содержимым. Около каждого стола крутился один или два колдуна. Их было не больше десяти: три женщины и шесть мужчин. Когда вошёл Виктор, некоторые повернулись в его сторону и кивнули, другие даже не оторвались от дела.

– Непредвиденные обстоятельства, – ответил Виктор, подходя к столу рыжего молодого мужчины. Он взял колбу с прозрачной жидкостью и вдохнул аромат. Пахло тухлыми яйцами, отчего Виктор сморщил нос и спросил: – Проблему с сероводородом ещё не разрешили?

Рыжий пожал плечами и, буркнув обиженно " решаем", отошёл от стола, и посмотрел на Алекса. Тот кинул большую чёрную сумку на пол и снял перчатки.

Виктор поставил колбу на место и прошёл в центр холла. Затем оглянулся и громко сказал:

– Есть непыльная работёнка.

На этот раз от дела оторвались все. Смотря гордо, хищно и хитро, пираты отошли от своих столов и напрягли слух. Самая молодая женщина, которой и двадцати пяти не было, с густыми рыжими волосами и такими же глазами, как у парня, оранжевыми, вздёрнув подбородок, вытирая грязные руки о комбинезон, сказала:

Виктор кивнул, и молодая женщина широко улыбнулась, обнажив жемчужные, блестящие зубы. Она подошла к группе пиратов и спросила:

– Каков план?

Грузовик плавно остановился, и как только ребята выбрались из него, тронулся. Шофёр уже винил самого себя, что подобрал этих ребят. На вид они были, конечно, обыкновенными, но дикий взгляд, который на него кидал Александр, заставлял водителя чуть ли не в землю провалиться. Ситуацию осложняло и то, что в его машине сидел раненый непонятно чем и явно сходивший с ума парень. Стоило только прислушаться, что тот говорил, и шофёра продирал холод, он сглатывал застывший в горле комок. Наверное, из всей этой компании нормальной оставалась девушка. Конечно, она была перепачканная и бледная, но она, по крайней мере, не смотрела на него, как Александр или не стонала, как Ярослав. Пару раз он даже пытался разговорить её, но она лишь зевала и отвечала уклончиво. Поэтому, как только они пересекли перекрёсток и въехали на площадь, грузовик остановился, и как только ребята покинули его, водитель газанул так сильно и резко, что Настя даже и не успела моргнуть.

Александр обернулся и посмотрел по сторонам. Площадь была большая и многолюдная, по бокам большой широкой дороги стояли пятиэтажные дома. На первом этаже одного из них располагались магазинчики, а по аллее справа гуляли родители с детьми. Всюду была тишь да гладь. Александр скривился и сказал своим лающим голосом:

– Нам по идее нужно по этой аллее, а потом направо.

Настя не стала спрашивать, был ли он здесь раньше и откуда знает, куда идти. Она лишь приобняла Ярослава, который еле держался на ногах, и осуждающе посмотрела на Александра. Такой статный, с хорошим телосложением, он не хотел помогать ни ей, ни Ярославу. Она, зло, сказала:

– Мог бы и помочь.

Александр посмотрел на неё с удивлением, а потом и вовсе отвернулся и пошёл по аллее прямо.

– Я и так вам помог, – бросил он, пройдя пару метров.

Настя покачала головой и прошептала Ярославу.

– И что он о себе думает?

Ярослав не ответил, а лишь кивнул и, медленно идя, они вместе с Настей пошли следом за Александром. Яблоков хоть и был худ, но весил прилично для своих восемнадцати лет. Настя, ругая почём зря Александра, спросила:

– Почему тебе так плохо, что это за ранение такое? – хотела возмутиться Настя, но ограничилась вопросом.

– Шаровое, – уклончиво ответил Ярослав. – Заражает клетки крови и постепенно доходит до сердца. В конце пути вызывает паралич сердца.

Настя вскрикнула, отчего многие люди обернулись. На них и так вообще–то смотрели, считала, что Ярослав пьян или болен. В любом случае после этого от них начали шарахаться в стороны. Родители в спешке хватали детей, будто Настя и Ярослав убийцы какие-то, и уходили прочь с аллеи. Однако они и так выглядели странно: Александр в смешной защитной униформе и арбалетом через плечо, Настя в порванных колготках и грязной одежде и Ярослав в оборванном джемпере и потёртых джинсах.

– Но ты ведь…

– Да не волнуйся ты так, это легко излечить, просто не всегда найдётся человек, знающий основы колдовской медицины.

– А профессора? – спросила Настя. Она переживала так, только когда её родители летали в тёплые страны на самолёте. Сама же девушка панически боялась летать.

– Это лучший вариант, – кивнул Ярослав и тяжело вздохнул. – Надеюсь, нам помогут.

Настя кивнула, как точь-в-точь до этого сделал Яблоков, и до Гранд отеля они шли молча. Александр периодически оборачивался и смотрел, идут ли за ним Настя с Ярославом, но скоро ему это надоело, и до конца их пути он ни разу не повернулся к ним.

Как только они дошли до отеля, где проходила конференция колдунов, появились новые проблемы. При входе стоял охранник и пускал только некоторых людей. Настя стала свидетелем, как он силой выпихнул мужчину, который пытался прорваться внутрь, и решила для себя, что им в отель не пройти. Но стоило им подойти поближе, как охранник пропустил Александром и открыл перед ним дверь. Он поднял в удивлении брови, но прошёл в отель. Охранник пропустил Настю с Ярославом, кинув на них заинтересованный взгляд. Девушка готова было поспорить на что угодно, если бы Яблоков не взял с собой перстень, их бы не пропустили ни за что.

Они вошли в большое красивое здание, внутри которого был прозрачный, стеклянный лифт, большой холл, с диванами и креслами, на которых сидели люди, одетые в брюки и свитера либо голубого цвета, либо красного. Ещё здесь находились люди в зелёной и жёлтой одежде, но их было не так много, и они в основном стояли у больших стоек. К Насте подошла красивая женщина в красной юбке и таком же свитере, из-под которого был виден белый воротничок блузки. Она улыбнулась им и дала в руки проспект. Казалось, она даже не была удивлена видом Ярослава, так как звонким голосом объявила:

- Начало через пять минут.

Настя кивнула и помогла сесть Ярославу на кресло, а потом развернула брошюру, в которой большими буквами будто бы горело:

« Конференция по правам Колдунов»

– Какой ВУЗ вы представляете? – Спросила молодая женщина и вновь очаровательно улыбнулась.

– О мы здесь…– протянула в нерешительности Настя, – как слушатели.

– Тогда вам лучше сейчас занять места, – женщина протянула две маленькие коробочки, достав их из сумки, которую Настя ранее не заметила, и дала их девушке. Потом быстро попрощалась.– До свидания.

Как только женщина отошла от них, Настя отдала коробочки Яблокову и перевела взгляд на афишу, где в низу чёрной тушью были красиво выведены строчки:

«Тридцать девятая конференция объявляется открытой 5 октября. Она продлится неделю и будет ознаменована появлением магистра Росеу Лорейна, который будет презентовать своё новое открытие. Доклады и лекции будут проходить в главном зале на третьем этаже. После закрытия конференции состоится банкет…»

Внизу шли имена и фамилии докторов, профессоров, магистров, младших мастеров и многих других учёных. Напротив их фамилий стояло время и тема, которую они будут освещать. На развороте была сноска, о расселении учёных и гостей в гостинице.

Настя нахмурилась: она не только не знала ни одного из перечисленных людей, но и не понимала и смысла названных тем.

– Кто такой этот Лорейн? – спросила она у Яблокова.

– Один из магистров Флоренции, каждые пять лет придумывает что-то новое. В прошлый раз перевёл труды Нострадамуса и сделал биологический гороскоп. По мне так ничего стоящего, обыкновенный чудик с замашками. Он в основном занудные книжки пишет.

– Ты его хоть раз видел?

– На картинках – да, а в живую ещё не приходилось, – ответил он медленно.

Настя кивнула, посмотрела по сторонам на по–разному одетых людей и вновь спросила:

– Почему они все в разных цветах?

– Это принадлежность к стране. Красные – русские, синие – англичане, жёлтые – японцы, ну и так далее. – Яблоков сделал паузу и сказал: – Посмотри, там доктор Дьяков есть?

Настя быстро просмотрела имена: Васильев, Герберт, Демидов, Дьяков – « Взаимоотношения между вампирами и людьми».

– Это тот, кто нам нужен?

– Нет, – покачал он головой, – это тот, кого нам видеть ни в коем случае нельзя. Если он вдруг узнает меня, то…

– Он был первым, кто поднял вопрос о моём исключении, и первый, кто предложил отобрать у меня силу. – Яблоков скривился, но продолжил: – Мерзкий тип, в прошлый раз ему отказали, не хотели портить отношения с моим отцом. Боюсь, в этот раз ему не откажут.

– Почему? – Настя подняла брови от удивления.

– Мне нельзя ни пользоваться магией, ни быть среди колдунов, – ответил он мрачно. – Нам нужен профессор Фельдман, я уверен он скоро будет.

Настя пожала плечами, положила брошюру рядом с собой и огляделась. Люди стали прибывать, и теперь в холле прибавились такие цвета, как фиолетовый, оранжевый и бежевый. Потом Настя широко зевнула и прикрыла на секунду глаза. Она действительно хотела спать, но всё же не имела на это права. Яблоков всё ещё пребывал в никаком состоянии.

– Он спас меня от Белки! – крикнуло её сознание, и девушка открыла глаза. – Я не могу просто так заснуть.

Как только она это сделала, колдун в красном элегантном костюме низенького роста с тёмно–седыми волосами и лысиной на затылке подскочил к ним и дёрнул Яблокова за рукав джемпера, отчего тот взвыл и съехал вниз на кресле.

– Яблоков,– крикнул суровым голосом колдун. – ты что здесь делаешь?

Ярослав открыл рот, но вместо ответа взвыл от боли и попытался выдернуть руку из цепкой хватки колдуна. Тот и сам заметил, что Яблоков ранен и отдёрнул руку, а затем требовательно спросил:

– Какого лешего, Яблоков?

– Профессор, – Яблоков из последних сил схватил руку колдуна и прошептал ему: – Альманах проклятых, он существует, я видел его…

Настя заметила, как после слов Яблокова изменилось лицо колдуна. Из свирепого оно резко преобразилось в удивлённое. Колдун несколько раз моргнул водянистыми глазками, потом поднял на ноги Ярослава и сказал:

– Пойдём в другое место.

Настя тут же встала, но колдун вытянул вперёд руку, и девушка замерла. Ярослав повернулся к ней и прошептал:

– Она со мной.

Колдун кивнул, убрал руку, и они вместе в тишине проследовали к лифту. С ними никто не ехал, поэтому Настя смогла расслабиться и получше рассмотреть колдуна, державшего за руку Яблокова. У него был расстёгнут пиджак и видна жилетка, на левой руке были дорогие золотые часы, на носу позолоченные очки. Сам он был толст и неуклюж, не смотря на роскошь, при входе в лифт он споткнулся, но его Настя удержала от падения, и он устоял. У него была грива тёмно–седых волос и большая круглая лысина, был маленький нос и блестящие глазки.

Из лифта открывался потрясающий вид. Настя ещё ни разу не ездила в открытых, прозрачных лифтах. Она с интересом смотрела, как колдуны уменьшаются в размерах и как лифт останавливается на четвертом этаже. Они вошли в большой светлый коридор, и колдун открыл первую дверь с номером 45. В номере уже было трое человек: сам Александр, разгневанный чем-то, и двое взрослых колдунов.

Номер был уставлен тёмно–бордовой мебелью со столами из красного дуба и красным ковром, в нём было три окна и две двери, ведущие в спальню и ванную комнату. Колдун, держащий Яблокова, скривился, и пробормотал что-то о ненавистном красном цвете и посадил Яблокова под удивлённые взгляды на кресло.

– Это ещё что такое? – спросил один из колдунов с белыми блестящими волосами, забранными в хвост. На нём был дорогой, солидный коричневый костюм. Сам он худ и высок и держался очень гордо и самодовольно.

Молча колдун в красном прошёл в ванну и вышел уже с баночкой жёлтой мази. Она пахло ванилью и была очень густой и липкой. Он снял пропитанную кровью повязку с руки Ярослава и стянул джемпер.

– Это Ярослав, – ответил за колдуна Александр. – Тот про которого я вам рассказывал. Я нашёл их в лесу. Говорят, что их преследовали пираты. Только не больно-то верится в это. Что нужно пиратам от этих детей?

Настя вскинула брови. Она могла бы и смириться с тем, что она ребёнок, но то, что это говорит парень едва старше её, терпеть не могла.

– Я так и думал, – протянул другой колдун в бежевой кофте и таких же брюках. Он был не так стар, как подумалось Насте. Он выглядел едва на сорок пять лет и был загорелым шатеном. – Ярослав Яблоков.

Александр нахмурился и спросил:

– Вы его знаете?

Яблоков скривился, и Настя посмотрел на рану, потом резко отвернулась. Зрелище было не для слабонервных. Там, куда попала шаровая молния, был сильный глубокий порез до кости, вокруг кожа почернела и маленькими чёрными крупинками, словно ниточки, переплеталось с сосудами и венами. Там, где были вены, крапления, были не красными и не синими, а чёрными.

– Да, учился у меня на факультете, – кивнул шатен. – Подающий надежды колдун был…

– Он и сейчас хорошо колдует! – не подумав, сказала Настя, а потом всё же решила продолжить. – Если бы не он, меня бы съела бешеная белка.

Шатен посмотрел на колдуна в красном, который уже заканчивал обрабатывать раны и сказал:

– Слышал, да, от белки, он её спас, – улыбнулся шатен, но всё же оставался очень серьёзным. – А то, что тебе колдовать нельзя, забыл?

– Нет, профессор Фельдман, – ответил медленно Ярослав, закутываясь в чистый шерстяной плед, который появился словно из ниоткуда.

Колдун в красном сел в рядом стоящее кресло и медленно спросил:

– Они охотились за Альманахом проклятых и заколдованных?

Яблоков молча кивнул, и Александр, который выглядел очень самодовольно, будто бы подавился воздухом и закашлялся. Шатен молча наколдовал взмахом руки бокал воды, отчего Настя вздрогнула, и сделал глубокий глоток.

– Он у них? – спросил профессор Фельдман.

Яблоков пожал плечами. Фельдман посмотрел сначала на Александра, а потом на Настю своим проницательным взглядом. Глаза у него были, как заметила Настя, чёрно-карие, проницательные и чарующие.

– Какое совпадение, – продолжил профессор Фельдман. – Господин Сиверт как раз недавно мне рассказывал об Альманахе.

Настя с интересом посмотрела на хмурого Александра, а тем временем профессор продолжил:

– А что можешь рассказать мне ты?

И Яблоков начал рассказывать. Он рассказал абсолютно всё, не утаивая даже мелких деталей. Настя удивилось, почему он так открыт и почему так доверяет этим профессорам, если они его исключили. Ярослав даже высказал предположение, что эти пираты наёмники. Что не очень удивило Фельдмана. Он сделал ещё несколько предположений и замолчал. Единственное о чём он не сказал, это кто прислал книгу Насте, полностью скрыв причастность Павла Кэра к этой истории. Девушка не знала, хорошо это или плохо, но то, что она потом об этом спросит Ярослава, однозначно.

Беловолосый сидел молча и изредка кивал, когда Ярослав закончил, он сказал:

– Это не могут быть те наёмники, про которых вы говорили Александр?

– Могут быть и они, – уклончиво ответил тот. – Здесь есть доктора из Румынского университета прикладной магии?

– Да, – кивнул Фельдман, – два сегодня и один завтра выступают.

Настя, не понимая, о чем говорят профессора, в первый раз подала голос:

– Причём здесь Александр Сиверт?

К ней повернули головы, и профессор Фельдман, не скрывая удивления в голосе, спросил:

– Кстати, мы так и не услышали вашего имени.

Настя было открыла рот, но её оборвал Ярослав:

– Анастасия Мышкина, учится вместе со мной в колледже. Правда, на два года младше меня.

Анастасия Мышкина непонимающе посмотрела на Ярослава, но тот лишь отвёл взгляд. Фельдман осмотрел Настю, отчего ей стало не по себе, и спросил:

– А откуда у вас в компьютере появилась книга?

– Прислал кто–то, уже и не помню,– промямлила в нерешительности Настя, не отводя взгляда от Яблокова.

Тогда Фельдман кивнул и махнул рукой, чтобы Александр рассказывал.

– Я не искал книгу, не думайте так, – покачал он головой. – Меня интересовал один доктор. Профессор Фельдман и профессор Дьяков знают, зачем он мне нужен, но, боюсь, вам это не будет интересно, поэтому перейду к делу.

Настя повернула голову в сторону беловолосого мужчины и вспомнила слова Ярослава о том, что он мерзкий тип. Однако внешне он был вполне приятен, с правильными чертами лица и серыми глазами. Он не вызывал ни отвращения, ни других плохих эмоций, и что удивительно, профессор Дьяков не упрекнул Яблокова, в том что тот колдовал.

– Так вот, я предполагаю, что этот доктор и нанял пиратов, чтобы они нашли Альманах, – продолжал, рассказывать Александр. – За два года они вполне могли найти его и нашли.

– А ты-то здесь каким боком? – спросил дерзко Яблоков.

– Не груби! – вскрикнул колдун в красном, который залечивал раны Яблокова, а сейчас стоял в стороне и молчал. Его очень удивило, то место, где Настя сказала, что Альманах был когда-то у профессора Многоульна.

– Каждый месяц я докладываю ситуацию профессору Дьякову. Мне велено искать среди докторов того человека, которого я видел.– Он оборвал себя на полу слове. – Но вам этого знать, конечно, не положено.

Настя с Яблоковым переглянулись, но ничего не сказали. Профессора ещё о чём–то говорили, но Настя ничего из сказанного не поняла, поэтому не было удивительным, что через пару минут она заснула. Ей ничего не снилось, стоило ей закрыть глаза, как она тут же проснулась. Ни одного из профессоров не было, лишь у окна стоял Яблоков и в задумчивости смотрел на аллею. Его рука была перебинтована, лицо всё так же оставалось бледным, но уже не было тех страшных кругов под глазами. Она встала с дивана и подошла к Ярославу.

– Где все? – спросила она хриплым голосом, вытирая ладошками глаза.

– На конференции, – ответил он, не поворачиваясь.

– Почему ты не сказал им про дядю?

Он повернулся к ней, и Настя вздрогнула – таких серьёзных серо–ледяных глаз она не видела прежде ни у кого.

– Тогда бы они не поверили нам…

– Почему? – она даже затаила дыхание в преддверии ответа.

– Твой дядя, он…– Ярослав сделал паузу, а потом продолжил: – он что–то среднее между колдуном…

– Что, каким ещё колдуном? – Настя прищурилась и подошла вплотную к Яблокову.

– Помнишь, ты говорила, что Павел Кэр занимался куплей и продажей всякого хлама? – Настя кивнула. – Ну, так вот, он воровал у колдунов разные артефакты, альманахи. И прочий антиквариат и продавал демонам, пиратам и нечисти.

Настя подняла брови и так и замерла.

– Что за чушь, городит этот Яблоков – подумала она, медленно спрашивая парня:

– Но он же не колдун, как тогда он связывается со всякой нечистью? – Она могла предположить, что её дядя общался с колдунами, но в то, что он сам мог колдовать, верилось с трудом.

– Заметь, ты тоже не колдунья, но спокойно общаешься с колдунами и ходишь по проклятым лесам. Я уже говорил тебе, что не существует различий между нами. Я ведь теперь тоже не колдун, хоть силы и при мне. Тебя могут назвать колдуном, только в том случае, если у тебя на пальце перстень и есть учётная запись. Так, кстати, отлавливают мошенников и пиратов. Сам Павел Кэр не был колдуном, но имел магические силы.

– Я не понимаю. Значит, дядя дурил колдунов?

– Дурил, это мягко сказано. Я не хотел тебе говорить раньше, считал, что ты или не поверишь или разозлишься на меня. Но…

– Я верю, – уверенно сказала Настя. – Значит, если они узнают мою фамилию и откуда у меня книга, они арестуют меня?

– Насчёт этого не знаю, но лучше молчи. В своё время они как–то пытались арестовать Павла Кэра, но тот откупился деньгами. Я не очень хорошо знаю всё то, что творилось тогда.

Он вновь остановился, потом взял за руку Настю и потянул к дивану. Когда они сели, Ярослав задумался. Настя не хотела его отвлекать, поэтому они сидели около минуты молча.

– Ты действительно хочешь знать всё? – спросил он после затянувшейся паузы.

– Да. – Она кивнула и крепче сжала руку Ярослава, которую так и не отпустила.

– Существует отдельное министерство, – начал он, – в этом министерстве свои чиновники, министры, главы отделов и все они колдуны, потому что это колдовское министерство, волшебное, так сказать.

– Но ты говорил, – Опешила Настя.

– Я помню, что колдуны и не колдуны, никогда не разделяются, а живут сообща. Так было всегда, пока твой дядя не начал свою игру. Поскольку Россия не так преуспела, как другие страны, был лишь малый контроль только за мошенниками, убийцами и ворами. У нас, колдунов попросту не было. До того момента, как твой дядя не связался с пиратами. Не знаю, почему он не был полноправным колдуном, наверное, по той же причине, что и я. – Яблоков замялся. – Но после его разбоев было основано министерство, которому и пяти лет нет. Несколько лет назад оно решило провести границу между двумя мирами, что пока у них не очень получается. Недавно я узнал, что министром подписан указ о строительстве тюрьмы. Ты понимаешь, что это значит?

– Примерно. Министерство хочет отловить всех преступников и раз и навсегда разделить миры. Чтобы те, у кого нет перстней и который не зарегистрированы, как колдуны, остались не в волшебном мире. – Настя потёрла виски указательными пальцами и спросила: – А как же отдел правопорядка?

Яблоков нахмурился, но всё же ответил:

– Начальник отдела никогда не был против создания тюрьмы и всегда поддерживал министерство. Иногда мне кажется, что он и министр, старые друзья, а иногда, что министр даёт ему денег за голос.

– Получается, над всем этим стоит министр.– Она сделала паузу, а затем продолжила: – Те профессора, один из них Фельдман, твой декан, другой Дьяков, тот, кого ты недолюбливаешь, а кто третий в красном?

– Один из докторов академии, Терещук, – он вскинул брови и резко встал. – Терещук, он же тесть Многоульна. Теперь я понял, причём здесь Многоульн.

– Что? – Настя встала следом за Ярославом.

– Когда Павел Кэр переслал тебе книгу, он наверняка догадывался, что за ним будут охотиться, но был уверен, что у тебя Альманах в безопасности. Я могу поспорить на что угодно, он надеялся, что ты даже читать его не будешь. Твой дядя знал, что ты не веришь в магию? – Настя кивнула, и Ярослав продолжил: – Поэтому, пираты и не догадывались, что он может быть у тебя. Помнишь, они узнавали, где живёт Многоульн, ты ведь рядом была, и они искали ни тебя, а его!

– И что с того? – не понимая сути, спросила Настя.

– Когда нашли профессора, они могли запросто выведать у него информацию, или пытками или колдовством. Когда мы были в темнице, я проснулся раньше, и пока ты спала, я видел, как выносили чей-то труп. Я уверен, что это был мёртвый Многоульн. Далее. Он мог рассказать о тебе, конечно, если знал что-нибудь. Или они решили замести следы. Пираты и после не были уверены, кто ты, но когда они попытались схватить тебя в первый раз. Помнишь, ты мне рассказывала, как один из них преследовал?

– Ну, ну и что дальше? – перебила в нетерпения она. – Ты думаешь, они до последнего момента не знали, кто я?

– Да, – согласился Ярослав Яблоков. – Более того, после они уже были уверены, ты что-то скрываешь от них. А как же иначе? Где это видано, что бы простая девчонка несколько раз подряд ускользала от взрослых пиратов? Потом была темница, ты не помнишь, когда мы спали, что-нибудь странное происходило?

– Последнее время со мной только и происходит, что-то странное! – вскипела Настя. – Я не знаю, я спала! И вообще я домой хочу…

Яблоков не обратил внимания на вспышку Насти. Вместо этого он начал наматывать круги перед девушкой. Он подождал, пока Настя выговорится о наболевшем, и через пару минут продолжил как ни в чём небывало:

– Неважно, Настя, главное мы живы и здоровы. – Девушка хмыкнула, что очень было не похоже на неё. – Странно другое. Дверь перенесла нас в проклятый лес, и это притом, что ты не указываешь координаты так называемого приземления. Дверь открывается в том месте, которое последний раз хозяин или хозяйка посещали или в которое возвращались. То есть наши пираты знали, где мы были, но не пошли за нами. Улавливаешь?

– Мы были им не нужны. Значит, и книга у них уже была. – Она закрыла рукой рот, чтобы вновь не начать ругаться, и медленно сказала: – Надеюсь, мои родители живы. Но причём здесь этот Александр Сиверт и Терещук?

- Забыла, у этого Альманаха и амулет есть. Мне кажется, что этот тип знает, где он и у кого он. А Терещук, я уверен, он знал о том, что у Многоульна была книга. Видела, как он помрачнел, когда про отца его жены говорили?

– Да, очень. – Настя сделала паузу. – Значит это конец?

– Конец чего?

– Ну, книга у пиратов, Многоульн - мёртв, – начала по пальцам перечислять Настя. – Амулет, неизвестно у кого, а мы в Выборге. Вдобавок, если они узнают, кто я, отдадут в министерство на разбирательство. И я не могу поверить, что всё это из–за моего дяди?

Яблоков не ответил, он лишь молча подошёл в двери, потом развернулся и сказал своим тихим, ровным голосом:

– Это не конец, Анастасия Мышкина, – покачал он головой. – Ты ведь сама сказала, что многое ещё неизвестно, и что тебе кто–то мешает это узнать?

Настя потрясённо посмотрела на Ярослава. Ещё ни разу он не называл её по имени: она улыбнулась Яблокову и подошла к нему.

– Ты уверен, что это стоит того?

Ярослав закивал и медленно ответил, решительно открывая дверь в коридор:

– Конечно, стоит. В конце концов, от этого мы вряд ли поседеем!

– А демоны? – Казалось, Настя только сейчас вспомнила, что её друг может слышать, о чём говорят демоны.

Яблоков закрыл глаза, а потом открыл, словно ничего не происходило.

– Молчат, – ответил он с улыбкой, – значит, ничего не замышляют. Так ты со мной?

Настя кивнула, хотя и сомневалась в правильности своих действий, но отступать уже не хотелось. Слишком ей интересно было узнать, чем же всё это закончится. Хотя, конечно, она боялась, но любопытство и незнание, чем же может закончиться эта история, полностью подавляли мурашки в теле и дрожь в руках.

– Сегодня, – подумала Настя, в предвкушении дальнейших событий, – я не буду бояться, хватит с меня страха. Только не сегодня…

Войдя в большой зал с зашторенными окнами, Настя и Ярослав ахнули. Как и Настя, Ярослав и не видел такого. Весь зал был погружён во тьму, лишь на потолке и стенах горели бело–серебряным маленькие звёздочки, которые, как поняла потом Настя, представляли созвездия и галактики. От них исходило такое свечение, что, можно, было увидеть даже заполненные колдунами ряды и большой подиум.

У самой дальней стены стоял длинный параллельный рядам стол. За ним сидели важные, напыщенные колдуны в разных по цвету одеждах и молча слушали человека, который стоял на подиуме и вещал замогильным голосом о чём-то Насте непонятном. Человек, а именно колдун, был одет в оранжевую яркую мантию с золотыми клёпками и держал в руке что-то похожее на фонарик. Он так размахивал им, иногда ударяя фонарик о стойку, что первые ряды ахали и восторженно аплодировали, как будто тот вытворял что-то, чего они сами сделать не в состоянии. Дальние ряды лишь молча кивали и тихо переговаривались. Настя попыталась прислушаться к разговорам, хотя в зале и так было тихо, но ничего из их бормотания не поняла: все говорили на разных языках и, кажется, друг друга хорошо понимали.

– О чём это они? – прошептала Настя на ухо Яблокову, когда они шли между рядами и искали доктора Дьякова, профессора Фельдмана и Сиверта.

Яблоков посмотрел по сторонам и повёл её в сторону колдунов, одетых в красные одежды. Он не спешил отвечать, только когда они остановились, Ярослав достал из кармана те самые маленькие коробочки, что дала им женщина в холле, и протянул одну Насте. Девушка открыла её и увидела маленькие затычки в уши, только они были более жёсткими, словно наушники от какой–то аппаратуры, и с тремя точками–отверстиями. У них не было проводов, и весили они всего ничего.

– Что это? – спросила она, вставляя с силой наушники в уши.

– Портативный переводчик, маленький локатор связи, содержит перевод тридцати восьми языков мира, – начал рассказывать очень тихо Яблоков. – Внутрь вставлена микросхема, которая ловит ультразвуковой сигнал.

– И он работает? – недоверчиво просила Настя, стуча указательным пальцем по уху.

– А ты послушай.– протянул Ярослав, вставляя в уши, переводчик. – Старая модель. Два года назад учёные разработали ВЕ5, так там вообще до семидесяти языков, и более мягкая конструкция, не так больно давит на уши, как эта.

Настя кивнула. Она не улавливала другие языки и не слышала двойного голоса, как бывает в фильмах. Нет, изменилось только то, что все колдуны и тот, что говорил на подиуме, начали неожиданно говорить по-русски.

Ярослав взял Настю за руку, как будто это было само собой разумеющееся, и подошёл к «красным» колдунам. Никто даже не удивился тому, как они были одеты, а вернее, в какие цвета.

– А где доктор Дьяков? – спросил Ярослав у хмурого профессора Фельдмана, который о чём-то молча говорил с Александром Сивертом.

Последний бросил такой рассерженный взгляд, что Настя испугалась, а не ударит ли он Ярослава, за то что тот вмешался в их разговор. Но всё же Сиверт промолчал и отвернулся от них.

– Ему читать доклад, – ответил уклончиво профессор Фельдман. Затем бросил на Настю серьёзный взгляд и громко спросил:

– Мышкина! Надеюсь, ты выспалась?

Настя, облокотившись о стенку, вздрогнула от резкого обращения профессора Фельдмана и молча кивнула.

– Что-нибудь снилось? – продолжал расспрашивать её профессор, не отводя пристального взгляда от Насти.

– Нет, – Настя попыталась вспомнить хоть что-нибудь, но так и не найдя ничего в своей памяти, повторила: – Нет, ничего.

– А как тебе наш мир колдовства? – Казалось, Настя была не на конференции, где читают доклад, а на каком–то слушании или допросе.

– Зачаровывает…– медленно ответила Настя, что первое пришло в голову, а потом продолжила: – своей простотой.

– Простотой? – нахмурился профессор Фельдман.

– Я была уверена, что если и в взаправду существует мир магии, то он куда сложнее,– Она сглотнула комок в горле, ей очень не понравилось, что профессор не отводил от неё взгляда. – Например, в Европе…

– А вы знаете европейских колдунов? – перебил её профессор Фельдман.

Настя быстро перевела взгляд на Яблокова, который делал вид, что слушает доклад напыщенного колдуна, но на самом деле был сильно напряжён и ловил каждое слово профессора Фельдмана.

– Послушайте, Мышкина, – вновь перебил её профессор, – колдовство не может быть простым, оно уже само по себе достаточно сложное. Формулы, заклинания…

Настя припомнила слова Яблокова в их первую встречу о том, что все магические открытия не могли бы существовать без механики, физики и других совершенно немагических наук. Ещё она вспомнила из какой-то прочитанной книжки, что весь мир взаимосвязан и что если и есть что-то необъяснимое, чего не могут понять люди, то это не значит, что оно необъяснимо вообще. И если люди ещё не нашли истину, то это не значит, что её нет.

– Мне не кажется, что всё это на самом деле магия, – уверенна, сказала Настя. – Быть может, это раздел науки, которая ещё не изучена.

– Вы не очень-то верите в свои слова, как и в колдовство впрочем, – покачал он головой. – Вы не можете поверить, в то, что есть на самом деле, вот ваша проблема. Вы всегда будете искать альтернативу заклятий, зелий, и допустим, проклятий. Сам факт, что магия существует, вас не устраивает. Даже то, что вы находитесь сейчас среди колдунов, для вас не более чем обман зрения. Я прав?

– Нет, – покачала Настя головой, – просто всему есть объяснения, даже вашему колдовству.

– А вы упёртая. – Профессор Фельдман улыбнулся, обнажив жемчужные зубы, и махнул рукой молчаливому Александру. – Хорошо, что не все такие. Например, Сиверт. Стоило ему один раз увидеть колдуна, и он тут же поверил в магию, в которую никто из его деревни не верил. И он решил, если есть один колдун то, значит, есть и другие. Сиверт ушёл из своей деревни, надеясь найти тех, кто ему поверит, и представляете, Мышкина, он нашёл. И знаете, что ему помогло?

– И что же? – Настя перевела взгляд на Александра, который молча аплодировал, когда колдун убрал фонарик в мантию и низко поклонился.

– А то, что он верил, – продолжил тихо профессор. – Ему не нужны были объяснения и не нужны были доказательства. Единственный, кто ему в тот момент был нужен, это человек, который поверил бы ему. И я поверил, потому что…

Настя в удивлении подняла брови, ей очень хотелось дослушать, чем же всё это закончилось, но профессора перебил Александр Сиверт, громко сказав:

Настя перевела взгляд на подиум, где уже стоял новый оратор – статный колдун со светлой тростью. Стоило ей это сделать, как профессор Фельдман резко встал со своего места и кивнул колдунам в красных одеждах, стоящих в проходах. Они кивнули в ответ и разошлись в разные стороны, кто куда. Фельдман же по проходу и пошёл в направлении подиума, на котором стоял колдун. Настя следом за Ярославом и Александром прошла к третьему ряду и молча стала наблюдать за подходящими с разных сторон колдунами.

– Что происходит? – спросила она у немного напряжённого Александра.

– Сейчас увидите, – ответил он очень тихо.

Так они простояли минут пять. Когда Настя уже изнемогала от нетерпения, а боль в ноге, дала о себе знать, Настя решила сесть на свободное место, которое было не далеко.

В зале было также темно. Чтобы не запнуться за чью-нибудь ногу, она попросила встать сидящих в фиолетовых костюмах колдунов. Возмущенно ворча себе что–то под нос, они всё же привстали, и Настя прошла к свободному месту. Вот только в темноте не разглядев, куда она идёт, девушка наступила на чью-то ногу, подняла в нерешительности глаза.

– Изви…– слова извинения застряли у неё в горле, и она замерла, не сделав больше ни шагу.

Прямо перед ней стоял Виктор, пират и брат княгини Валерии, с такой наглой ухмылкой, которую Насте тут же захотелось стереть с его лица. Она попыталась вернуться обратно, но колдуны не захотели вновь вставать. Виктор больно схватил её за запястья, а потом прошипел ей в ухо:

– Уж хотела сесть – садись. – Он резким движением руки кинул её на стул и добавил: – В твоих интересах молчать, Кэр.

Настя сжала руки и кинула взгляд на парней, которые не отводили взгляда от подиума. Девушка была уверена, что они даже не заметили того, что она ушла.

Виктор проследил за её взглядом и с ухмылкой сказал:

– Они так увлечены Сабецки, что на тебя нет времени. – Настя передёрнулась от его слов, но Виктор продолжил: – Только не надо банальных фраз, что тебя будут искать. Сейчас Анастасия Кэр ты не нужна никому.

– Это не так! – возмутилось девушка и спросила то, что её интересовала очень давно. – Что вы сделали с моими родителями?

– А с чего ты решила, что мы с ними что-то сделали? – вопросом на вопрос ответил Виктор, но не получив ответа, сказал: – Твои родители милые люди. Мои, например, никогда не отпускали в поход меня одного.

Настя встряхнула головой, она не помнила, чтобы она ходила или собиралась в какой–то там поход.

– Поэтому они не стали волноваться и искать тебя, когда в их дом пришёл так называемый вожатый и организатор похода. А наоборот, обрадовались, что избавятся от тебя хоть на время.

– На время! – воскликнула Настя. Виктор больно сжал ей запястье, и она зашипела от боли. – А если я не вернусь?

– Все походы когда-нибудь заканчиваются, для кого–то, правда, хорошо, а для кого–то плохо. Если бы мы хотели тебя убить, то сделали бы это очень давно…

– Убили, как и дядю?

– А ты уже и про него знаешь? – наигранно удивился Виктор и прищурил глаза. – Тогда ты должна знать, что и убили его не мы.

– Что? – удивилась Настя, позабыв о боли в руке.

Виктор победительно улыбнулся. Он, как и вся его группа, были согласны с тем, что Настя клюнет на ложь. Они считали, что она слишком мала, чтобы различать, когда человек врёт, а когда нет. И они были правы. Настя искренне, заинтересовалась их придуманной историей.

– Ах,– выдохнул он, – только не говори, будто ты не знала, что Павла Кэра убили люди министра. Он много доставил хлопот и им, и отделу правопорядка, поэтому самым лучшим способом избавиться от него они посчитали убийство.

– Почему вы мне это рассказываете? – спросила Настя.

– Павел был пиратом и моим другом, – врал без зазрения совести Виктор. – Мне было трудно перенести потерю, он был мне как брат, которого у меня никогда не было.

– Поэтому вы меня не убили? – Настя сжала руки ещё сильнее. То, что Виктор говорил, было очень похоже на правду. – Потому что я была его племянницей?

– Именно. Никто не мог убить родственницу Павла. Всем пиратом он был другом, а министерским прихвостням врагом.

Настя покачала головой. Ярослав говорил практически то же самое. Павла Кэра не любил никто, ведь именно благодаря ему было создано колдовское министерство.

– Что вы ещё знаете? – уверенно спросила девушка.

Виктор вновь улыбнулся. Как хорошо, что его сестра поделилась тем, что увидела в голове у девчонки, иначе дело бы потерпело неудачу.

– Твой дядя перед смертью сказал мне, что отправил Альманах тебе, чтобы отвести подозрения от себя…

– Почему не вам? – в нетерпения сказала Настя. – И почему вы искали Многоульна, я знаю, он мёртв, а не меня?

– Элементарно. Я был под подозрением у самого министра Владислава Григорова. Опасно было отправлять его мне, – передёрнул плечами Виктор. – А искать тебя? Я ведь не знал, как ты выглядишь и где ты, поэтому мы решили идти другим путём. Многоульн тесно общался с Павлом, и мы решили, что он наверняка знал, где ты. И мы не ошиблись. Конечно, нам пришлось убить Многоульна, но мы так хотели увидеть тебя и Альманах. Многие люди охотились за ним долгие века, поэтому было опасно оставлять его под твои присмотром. Представляешь, с тобой могло случиться что угодно…

Настя вновь покачала головой. Она считала, что это могло быть правдой. Ведь если её дядя был пиратом, то это значит, что и Виктор мог быть его другом.

– А где сейчас книга? – спросила после минуты молчания Настя.

Виктор запустил руку во внутренний карман пиджака и вынул маленькую дискету, которая в свете маленьких созвездий будто бы засветилась разными цветами.

– Одна у меня, одна у Сабецки, а одна у моей сестры. Всего три копии, – не спеша, ответил он.

– Причём здесь Сабецки, и кто он? – Настя махнула рукой в направлении подиума, где колдун уже заканчивал свою речь.

– Филипп Сабецки, доктор одной из европейских академий, – ответил Виктор с ухмылкой на губах, – нанял нас, чтобы мы нашли Альманах.

Как только Виктор начал говорить, произошло самое что ни на есть странное: колдуны в красном, те, что были с профессором Фельдманом, окружили доктора Сабецки и громким голосом с вытянутыми вперёд руками громко объявили:

– Филипп Кортес Сабецки, вы арестованы по подозрению в убийстве Владимира Многоульна. Кроме того вам предъявлено обвинение по статье 36б, «Сделки с проклятыми, пиратам и вурдалаками». Вы имеете право хранить молчание…

Доктор Сабецки поднял правую руку. Но один из колдун рявкнул:

– Руки по швам!

Настя вздрогнула и перевела взгляд на немного радостного Виктора. Она хотела было спросить, чему он радуется, как раздались хлопки. А потом рядом с Сабецки появилась дюжина пиратов с открытыми лицами, что очень удивило Настю. Их не волновало то, что их могут увидеть и запомнить. Пираты с какой-то хищностью начали чертить в воздухе пентаграммы и выкрикивать что-то, чего Настя даже с переводчиком в ухе не понимала.

– Сиди на месте, – сказала ей Виктор, отчего Настя вздрогнула.

Она посмотрела на пиратов и подумала, что же будет дальше? Но ничего экстраординарного не произошло. Двое из них, с неестественно рыжими волосами, спиной стояли друг к другу: молодой мужчина и такая же молодая женщины были очень красивы. Создавалось впечатление, что они вышли из какой-то сказки. Таких запоминающихся людей Настя прежде не видела никогда. Когда они закончили чертить, то просто резко и неожиданно исчезли, оставив ошеломлённых колдунов в красном. Настя ожидала чего угодно: пальбы, мощных проклятий, лучей, поражающих человека, но не такого отступления. Сейчас на подиуме не было ни Сабецки, ни пиратов.

– Вы спасли его! – Казалось, девушку, очень удивил их поступок. – Но почему?

– Он нам ещё не до конца заплатил, – уклончиво ответил Виктор. – Да и не бросаем мы тех, кто против министерства. Теперь ты понимаешь, кто убил твоего дядю?

– Да, – кивнула она, – теперь понимаю.

Виктор встал со своего места и на прощание бросил:

– Тогда первым делом определись, кто тебе друг, а кто враг.

Он вышел в проход и медленно пошёл к выходу, где уже толпились колдуны и громко что–то говорили. В считанные секунды Настя приняла решение, ничуть не заботясь о последствиях и не волнуясь о том, куда же подевались Яблоков, профессор Фельдман и Александр Сиверт. Честно сказать, ей было не до них, да и, решила она, если они узнают её настоящие имя, то вряд ли так быстро отпустят домой. Поэтому она сломя голову кинулась за Виктором, не обращая внимания на то, что наступает колдунам на ноги и бесцеремонно отпихивает их с дороги. Как только оно догнала пирата, Настя схватила его за рукав пиджака и уверенно спросила:

– А можно я с вами?

Виктор поднял в удивлении брови и переспросил:

– Со мной, но зачем?

– С ними мне никак нельзя, – покачала она головой, а потом добавила: – Пожалуйста.

Виктор кивнул и, взяв её за руку, вывел из главного зала. Они спустились по лестнице вниз и очутились в холле. Пройдя к одной из дубовых дверей, Виктор посмотрел по сторонам и что-то прошептал. Дверь медленно открылась и он, пройдя первым, потянул за собой девушку. Как и в первый раз, Настя не почувствовала ничего, лишь перешагнув порог, она очутилась в холодном здании где всюду стояли столы, как в химических лабораториях, и было очень много людей. Посреди большой, почти 50 метровой комнаты она увидела тех самых пиратов, что были на конференции, а рядом с ними доктора Сабецки, который глазами искал кого-то, а когда нашёл, ровным шагом, слегка опираясь на трость, подошёл к Виктору и Насте.

– Послушайте, Виктор…– начал было Сабецки, но был перебит взмахом руки пирата.

– Познакомьтесь, профессор, это молодая Кэр, Анастасия Кэр.– Виктор указал рукой на Настю, и девушка заметила, как искривилось лицо доктора при её фамилии.

– Да, да я знаю, – кивнул доктор Сабецки. – Я уже наслышан о вас Анастасия.

Настя нахмурилось, она не помнила, чтобы сделала что-то такое, чтобы её запомнили и о ней говорили.

– Хотя, – решила она, – может эта слава дяди так сильно сказывается на мнении других обо мне.

Сабецки запустил руку в карман пиджака и вынул оттуда объёмистый сверток. Он нервно передал его Виктору, отчего пират ухмыльнулся и спросил:

– Здесь всё?

– Можете пересчитать, – рыкнул Сабецки.

Виктор кивнул и принялся считать. Пока он это делал, Сабецки недовольно поглядывал на часы, висящие на стене, и выжидающе смотрел на пиратов. Когда Виктор кивнул, доктор Сабецки резко развернулся и направился к двери, из которой недавно появились сама Настя и Виктор.

– Куда он? – спросила Настя, хмуря лоб.

– Какая разница, – медленно ответил Виктор, перекидывая пачку денег из одной руки в другую, – ты можешь посидеть пока здесь, я скоро вернусь, мне нужно к сестре.

Настя кивнула и посмотрела вслед уходящему Виктору. Как только он вышел из комнаты, к девушке медленно начали подходить пираты, которые участвовали в сегодняшнем деле на конференции. Настя сглотнула, но всё же подняв высоко подбородок, выжидающе посмотрела на двух рыжих пиратов.

Как только начался так называемый Яблоковым штурм, профессор Фельдман первым делом сказал им убираться отсюда:

– Мало ли, что, – добавил громко профессор, – будут вытворять эти пираты.

Тогда и Александру пришлось согласиться уйти под гневным взглядом профессора Фельдмана. Однако он спрятался за одним из сидений и навострил уши.

Только вот когда Яблоков начал уже уходить, он резко вспомнил о том, что Настю в последние полчаса ни разу не видел. Пытаться найти её среди кричащих и бежавших в разные стороны колдунов было нереально. Поэтому он решил выйти из зала и спуститься в холл. Быть может там, решил Яблоков, его ожидает девушка. Но стоило ему это сделать, как он и на самом деле увидел Настю. Только вот та держала за руку пирата и медленно исчезала за зачарованной дверью. Яблоков попытался, крикнуть ей или хоть как-то привлечь к себе внимание, но его слова потонули в крике разъяренных колдунов, которые или спускались с лифта, или появлялись из дверей.

– Подумать только! – прислушался Ярослав к одному из недовольных людей. – Эти пираты и наши номера обчистить успели. Готов поспорить, что они это задолго до начала конференции сделали.

– Это ещё что, они забрали мой радиомагнитный изолятор, – гневался колдун в оранжевой мантии, который выступал до доктора Сабецки с докладом. – Представляете, мой изолятор!

– Все номера…

Далее Ярослав уже и не смог расслышать. Каждый пытался перекричать друг друга рассказами о том, что забрали пираты у них. Но Яблоков казался более расстроенным и более разгневанным. У него-то, в отличие от тех колдунов, забрали подругу.

Ярослав Яблоков опустился на кресло, обхватил голову руками и очень вздохнул.

– Теперь то уж точно конец, – решил он.

Морган потянулся, словно после долгого крепкого сна, и ополоснул лицо ледяной водой. Манжеты на рукавах тут же промокли, но он не обратил на это внимания. Морган подождал, когда восстановится гладь речки, и посмотрел на своё отражение, которое тут же начало причитать. Проклятый улыбнулся своей очаровательной улыбкой, потом услышал будто бы хлопок и обернулся. Рядом с раскидистым сухим дубом стоял чем-то недовольный доктор Сабецки. Он, опустив слоновую трость на землю, поправил пиджак и медленно, уверенно сказал:

Морган поправил свои тёмные густые волосы холёной тонкой рукой и, не прекращая улыбаться, ответил:

– Конечно, куда я мог уйти, – пожал он плечами, – я давно ждал.

– И дождался. – Сабецки вынул из внутреннего кармана объёмистый перевязанный лентой свёрток и показал его Моргану.

– Эта и есть книга? – Морган поднял брови с лёгким удивлением переспросил: – Вы точно в этом уверены?

– Можешь не сомневаться, – кивнул Сабецки и передал свёрток проклятому колдуну. – Мне было трудно её достать, но чего не сделаешь ради Амулета. Кстати, где он?

Морган проигнорировал вопрос Филиппа Сабецки и задал свой:

– Всего два года, профессор, я поражён. Где вы её нашли?

– Неважно где, Морган, – резко ответил доктор. – Где амулет?

– О, – протянул проклятый и, достав из кармана завёрнутый в бархат амулет, продолжил: – Я совсем забыл о нашем договоре. Знаете, иногда бывает так скучно в этом лесу: сон, купание, прогулка, что я нередко забываю о чём-то…

– Причём здесь это? – оборвал его Сабецки.

Морган медленно положил во внутренний карман своего кафтана альманах проклятых и заколдованных и нараспев ответил, крутя амулет в руке:

– За те годы, что я здесь провёл, я кое-чему научился. – Он убрал амулет в другой карман под удивлённым взглядом Сабецки и продолжил: – Пользоваться тем, что предоставляет тебе этот лес.

– Ты что себе позволяешь, Морган! – вскрикнул доктор Сабецки.

Проклятый колдун поднял одну бровь и посмотрел за спину доктора. Там в двух шагах от спины Филиппа Сабецки стояла дюжина оборотней на тощих ногах. Они были серы, шерсть их была коротка, уши сильно прижаты, а глаза горели фанатическим огнём. Моргану почему-то казалось, что они улыбаются, обнажив ряд острых зубов и свесив розово–серый язык, с которого капала слюна. Оборотни в нетерпении ходили вокруг нервного доктора и облизывались. Никто из них не готовился к прыжку или нападению, они выжидали.

– Помните, доктор, – продолжил Морган как ни в чём небывало, – что бывает с теми колдунами, которые по неосторожности заходят в лес, когда мать – природа насылает проклятие?

Сабецки не ответил, он медленно обернулся к оборотням и часто задышал. Потом перевёл взволнованный взгляд на Моргана и прошипел:

– Ты не посмеешь.

– Да что вы говорите, – улыбнулся Морган, – я так долго учил их командам, что мне не терпится опробовать на вас мои успехи в преподавании.

– Я буду защищаться, – рыкнул Сабецки, вытягивая вперёд руки.

– О…– протянул Морган, – я на это надеюсь, а иначе будет не так весело.

Морган махнул рукой, и оборотни начали подходить ближе к доктору Филиппу Сабецки. Он выпустил из рук пару заклятий, от которых зверям ничего не сделалось, и побежал в сторону сухих, ломких деревьев.

Проклятый Морган отвернулся и легко вздохнул. Он уже слышал крик доктора и жадный вой своих оборотней. Остальное не имело значения. Он вновь посмотрел на своё отражение и звонко засмеялся, отчего вой снова повторился.

– Тебе кто-нибудь говорил, что ты чудо,– пролепетало отражение не прекращающему улыбаться Моргану.

– Мы оба чудесны, – ответил Морган, доставая сначала альманах, а потом и сам амулет. – А с этими вещами ещё вернём себе силу и свободу.

– Силу и свободу,– повторило зачарованно отражение и добавило: – Мы будем сильны как никогда, и на этот раз никто не смеет нас проклясть.

Морган кивнул, рассматривая по отдельности каждый листочек, и вновь вздохнул:

– Только жаль, нам ещё предстоит его расшифровать.

– Расшифровать и вскрыть амулет Викингов о да, но ведь это не самое трудное, что нам приходилось делать. – Морган поднял голову и вновь посмотрел на отражение в воде, которое ему ловко подмигнуло. – А потом и сокровища трёх королей.

– Ты думаешь, что разгадка во всём этом? – Морган показал отражению вещи, доставшиеся ему без особых усилий.

– Посмотрим, – кивнуло отражение.

– Посмотрим,– вторил ему проклятый Морган.

Сегодня ей приснился сон. В нём она медленно опускалась под воду и ложилась спиной на мусор, выброшенный в речку. Она была уже не живой, но и утопленницей её назвать было трудно, ведь она опускалась, а не поднималась на поверхность. Она чувствовала холод и не могла пошевелиться, вода была ледяная, грязная и тяжёлая.

Она видела, как мимо нёё проплывают разные рыбы. Вот она уже лежит на дне, и её длинные волосы запутываются в водорослях, она не может пошевелиться и ей не хватает воздуха. Она уже чувствовала, что умирает, что не хватает воздуха, сердце её билось так учащённо, что казалось ещё немного и оно выпрыгнет из груди. Она повернула голову и увидела рядом с собой запутавшегося в водорослях седого старика: его глаза пусты, но казалось, что эта пустота поглощает её саму и не даёт выбраться из омута его глаз.

И тут она услышала голос, такой знакомый и родной. Старик открыл рот и тихо прошептал ей:

– Ты меня убила. – Он протянул к ней холодные белые руки с сиреневыми ногтями и обвил её горло. – Убийца.

– Нет, папа,– она попыталась ответить ему, но вместо слов вырвался хрип. Она даже не удивилось, как это на дне реки можно разговаривать и жить, сейчас её это не волновало. Её руки не шевелились, и горло больно сдавливали руки покойника, но она вновь попытался ответить, – не я.

Старик крепче сжал её горло, и она хотела даже закрыть глаза, но вместо этого увидела в лице своего отца другого человека. На этот раз её душил другой старик, который действительно был убит ею и который давил на её горло ещё сильнее.

Мёртвый профессор Многоульн не говорил ничего, только смотрел с яростью и ненавистью. После него появлялись и другие мёртвые колдуны, которых она убивала или которым причиняла вред. Все они пытались убить её, но она жила им назло. Мертвецы иногда говорили что-то, но она не запоминала и не говорила в ответ ничего.

Последней каплей, которая заставила её проснуться, был молодой мужчина, сказавший одну единственную фразу:

– Я был так молод и так влюблён…

Когда Валерия проснулась, на её кровати сидел Виктор и беспокойно смотрел на неё. Он без лишних слов потрогал её горячий лоб и непреклонно сказал:

– Надо бы вызвать врача.

Валерия не ответила, перед её глазами всё ещё стоял тот молодой мужчина, которого она так и не смогла забыть. Она обхватила голову руками и заплакала: ей было больно и одиноко. Если бы этот сон снился ей всего один раз, то, наверное, она бы не сломалась и запрятала его далеко в сознание, но такие сны повторялись каждую ночь. Иногда ей снились воспоминания убитых, а иногда и сами они. То она тонула, то её вешали, и с каждым сном всё труднее было проснуться. Валерия вытерла лицо рукавом ночной рубашки и молча посмотрела на брата.

– Ты можешь потерпеть? – спросил он её, набирая номер врача.

Валерия кивнула, и вновь легла на спину, уставившись в потолок. На этот раз она могла терпеть сколько угодно, потому что больше ей не хотелось делать ничего, только смотреть в потолок и ожидать чего–то.

Вскоре приехал врач, не теряя секунды, осмотрел Валерию и, выйдя из комнаты, с мрачным видом сказал:

– Я не уверен,– пролепетал он, – надо сделать несколько обследований.

– И что, вы думаете, это, может быть? – Спросил в нетерпении Виктор. Не то чтобы он очень волновался за сестру, но и безразличным к её состоянию всё же быть не мог.

– Сильное психическое расстройство, например, – ответил медленно врач. – Был ли у неё стресс в последнее время?

Виктор подавил нарастающею улыбку.

– Стресс? – переспросил он. – Вы смеётесь, какой стресс?

Врач не ответил, а лишь покачал головой.

– Я не знаю, что у вас там происходит и почему Валерия не в себе, но настаиваю на реабилитации.

– Но вы не уверены, – оборвал его Виктор.

– В больнице можно всё проверить, все её болезни от нервов, – настаивал врач. – Я выпишу вам направление в Святой Лазарь…

Виктор кивнул. О лечебнице Святой Лазарь он слышал много хорошего. Но он не забывал, что там лежат, «психически неуравновешенные» люди.

– Вы хотите положить мою сестру в психушку? – Возмутился Виктор.

– Только на время, для обследования, – ответил врач, пропуская гнев Виктора мимо ушей.

Виктор кивнул, посмотрел на доктора и медленно сказал:

– Я буду ждать. – Виктор открыл врачу дверь и без лишних слов доктор вышёл из мрачного помещения на свежий воздух.

Когда Виктор закрыл за врачом дверь, он вновь зашёл в комнату сестры и молча посмотрел на её бледное лицо, раскиданные по подушке тёмные волосы и тяжело вздохнул.

Валерия смотрела в потолок и молчала, а Виктор всё никак не мог понять, как его сестра могла сойти с ума. Он и на самом деле хотел, чтобы она сорвалась, но всё для того, что бы она пережила эту боль и вновь принялась за дело. Он не хотел, что бы она перестала заниматься пиратством, но раз так получилось, что Валерия больна, может это и к лучшему.

– В любом случае, – добавил Виктор тихо, – ты добилась своего, ты больше не пират.

– А потом этот вурдалак, как киданется на меня, а я ему как бац нагой!

Настя засмеялась, ей не было так смешно уже где–то пару месяцев. Оставив её одну, Виктор, дал возможность познакомиться пиратам с ней. Пираты были смешными, ловкими и ничуть не злыми и тёмными, какими представляла их себе Настя. Девушка познакомилась со всеми, но запомнила имена только у трёх. У рыжих близнецов, которые были самым молодыми среди всех собравшихся пиратов, были лёгкие запоминающиеся имена Анна и Антон. Они учились в Праге, на одном факультете в Академии искусств и работали по совместительству пиратами. Ничто не забавляло их так, как смешивать разные зелья и смотреть, что же произойдёт: взрыв или какое-то новое соединение.

Третьей была женщина, которая выглядела всего на двадцать лет, но на самом деле ей уже шёл сорок пятый год. Она так заразительно хохотала над шутками и анекдотами Антона, что чуть не падала с табуретки. У неё были густые, кудрявые, каштановые волосы, вздёрнутые нос, большие глаза, она всегда сидела ссутулившись. Звали её все Белкой. Несмотря на возраст, она была максималистка и душой и телом напоминала подростка: любила смеяться, раскачиваться на стульях и хлопать своими карими глазками. У Бэллы не было родственников, и она часто, как поведала она Насте, проводило время с пиратами в амбаре. Здесь она готовила бомбы, взрывчатки, которые ласково именовала фейерверками.

Не все были такими смешными и открытыми. Была женщина, которая ходила в прямоугольных очках и сердито смотрела на всю компанию, которая, по её словам, слишком громко смеялась. Настя не помнила, как её звали, но про себя именовала её «Вредина», и не обращала внимания на её злые взгляды. Было много мужчин, которых Настя даже не пыталась запомнить: они тоже смеялись и рассказывали истории, но все они «гасли», когда начинал вещать Антон.

Когда все истории закончились, Настя робко предложила перекусить: она не ела более трёх дней и была рада и тому, что могли дать ей пираты. А когда она, сытая и довольная, слушала, что же значит быть пиратом, пришёл хмурый Виктор.

Настя улыбнулась ему, но Виктор проигнорировал её улыбку и подошёл к вредной женщине.

– Елен, на пару слов.

Вредная Елен подошла к Виктору, и они начали шептаться. Настя попыталась прислушаться, но единственное, что она разобрала, это « больна». Через пару минут Виктор подошёл к Насте и спросил:

– Ну, что, как тебе здесь, нравится?

– Да, – кивнула Настя, – у вас здесь весело.

– Ну, это не всегда.

Настя пожала плечами и рассказала всё, что они сегодня здесь делали. Она почему–то считала важным рассказать всё, просто выговориться. Ведь наверняка другу её дяди будет интересно знать, чем она была занята. Если же она и ошиблась, то Виктор этого не показал, а лишь, натянуто улыбнувшись, сказал:

– Сейчас трудное время, я слышал, что готовится указ министра о создании барьера. – С каждым словом Виктор Настя кивала. – Но для этого они должны отследить всех незарегистрированных колдунов. Тебе сейчас нужно домой, сидеть тихо и не высовываться.

– Но почему? – Настя в удивлении подняла брови.

– Ты действительно хочешь, что бы министр узнал о том, что на свете есть Анастасия Кэр?

– Пока нет, – уклончиво ответила Настя, – но ведь колдовству можно научиться.

– Только ты сама не пробуй. Как пройдёт проверка, я вернусь за тобой и научу тебя.

– Хорошо, значит домой?

Виктор кивнул и, взяв за руку, Настю, повёл её к выходу: никто не попрощался с девушкой. Наверное, потому что она ещё вернётся к ним.

Яблоков сидел в кресле и пытался обдумать сложившеюся ситуацию. После пропажи доктора Сабецки и налёта пиратов была тут же созвана комиссия в составе, министра Григорова, начальника правопорядка, доктора Дьякова, профессора Фельдмана, Александра Сиверта, одного колдуна из министерства и секретаря. Они битые два часа обсуждали всё, что им поведал Александр Сиверт, профессора из академии и сам Яблоков, приглашённый ещё вначале заседания.

Теперь, когда альманах был в руках пиратов, они почему–то задумались о том, что же теперь делать, хотя думать о сложившейся ситуации нужно было раньше. Министр первым делом приказал объявить в розыск Филиппа Сабецки, проверить лес проклятого Моргана и проверить всех колдунов.

Однако Яблоков думал не об этом, он думал о том, где же сейчас Настя. Сказать о том, что её похитили пираты, он не мог, тогда бы пришлось объявить её настоящие имя. И тогда бы министр рвал и метал и не поверил бы ни одному слову. Поэтому оставалось надеяться, что Настю всё-таки отпустят. Ещё он думал о том, что же могли они обсуждать после решения министра, когда все вопросы уже решены.

Пока Яблоков находился в маленькой комнате, где готовятся доктора и профессора к речи, он рассмотрел её полностью. Красивые узорчатые гобелены, тёмные тяжёлые однотонные шторы, ковёр с геометрическим узором на полу, четыре кресла, обитые тканью, и один столик из тёмного дуба. На стене висела, картина молодой фрейлины, которая каждый раз, как на неё посмотрит Ярослав, начинала хлопать глазками и причмокивать губками.

Так Яблоков просидел пол часа, пока не вышли довольный профессор Фельдман, Сиверт и профессор Дьяков. Они не выглядели уставшими, а, наоборот, будто бы светились от счастья.

– Что случилось? – спросил непонимающе Яблоков. – Что решили с амулетом и альманахом?

– Артефакты, содержавшие силу и знания, всегда подлежат расшифровке, – ответил профессор Фельдман. – Так что у нас есть время, довольно-таки много времени для поимки преступника. Министр делает все, чтобы разделить миры, так он думает избавиться от пиратов.

– И вы этому радуетесь? – Яблоков приподнял брови в удивлении.

– О нет…,– протянул доктор Дьяков, – совершенно другому.

И тут начал говорить Александр Сиверт. Говорил он громко и воодушевленно, хотя его голос звучал так же холодно и непреклонно.

– Министр решил вознаградить нас за важную, ценную информацию.

– Я что-то не понимаю, как он нас может вознаградить?

Сиверт ухмыльнулся и показал указательный палец Яблокову, отчего тот будто подавился воздухом и закашлялся.

– Меня приняли в Академию, – объявил он.

Ярослав посмотрел сначала на профессора Фельдмана, а потом на доктора Дьякова.

– Я что–то не понимаю.

– Всё-то ты понимаешь, Яблоков! – громко сказал Дьяков, протягивая ему перстень колдунов со словами: – Радуйся, ты восстановлен и снова зачислен на первый курс.

Ярослав принял перстень из рук нелюбимого преподавателя и, всё ещё не веря, спросил:

– И вы были согласны?

– Это не наше решение, – ответил профессор Фельдман, – а министра, но несмотря на твои отвратительные прошлые ошибки, ты это заслужил.

Яблоков улыбнулся и посмотрел на Александра Сиверта, с нежностью рассматривающего свой перстень, о котором он мечтал почти два года.

– А где кстати Мышкина? – Фельдман посмотрел по сторонам, ожидая, что Настя прячется где-то в углу, но не найдя её, посмотрел на Яблокова: – Ну и где Мышкина?

– Она, – медленно ответил Ярослав, – уехала домой. Да, ей срочно нужно было домой.

– Вот как...– протянул доктор Дьяков, – жаль, а у нас тут для неё почётная грамота от министра.

– Я могу передать! – воодушевился Яблоков, надеясь съездить домой и проверить, дома ли девушка.

– Ну уж нет, – покачал головой доктор Дьяков. – Сейчас ты сразу же переходишь через дверь в Академию, берёшь вместе с Сивертом учебники, расписание, программы и всё, что нужно для первого курса…

– Но…– попытался возразить Яблоков, но у него это не получилось, и он замолк.

– И вообще забудь о своей Мышкине. Когда разделят миры, вы с ней никогда не увидитесь, а благодарность мы вышлем ей по почте или передадим через преподавателя твоего бывшего колледжа. – Доктор Дьяков убрал грамоту в карман и добавил: – Мне ещё нужно предупредить твоего отца. Ну, ты меня понял, завтра, Яблоков. Завтра я жду вас обоих на занятиях. Учти, я всё так же не люблю, когда на них опаздывают. Ты это понял?

Ярослав кивнул и задумался: Почему Насте досталась грамота и почему не перстень?

– Но почему грамота, почему её нельзя принять тоже в академию, как Сиверта? – Яблоков нахмурился, когда профессор Фельдман переглянулся с доктором Дьяковым.

– Да, потому что, несмотря на то, что с вами произошло, – ответил серьёзно профессор Фельдман, – эта девчонка всё ещё не верит в колдовство!

Ярослав Яблоков покачал головой и, сжав руку в кулак, возразил:

– Она верит, – твёрдо сказал он под удивлённые взгляды. – Точно вам говорю, верит! Только вредничает…

Настя стояла рядом со своим домом и держала за руку Виктора. Лил сильный дождь, но она никак не могла расстаться и отпустить грустного пирата. У неё был сильный насморк, и горло начинало потихоньку болеть, но она так не хотела отпускать то единственное, что её связывала с колдовским миром.

– Значит, ваша сестра надолго легло в больницу? – спросила она хрипло и шмыгнула носом.

– Боюсь, что очень на долго, – ответил тихо Виктор и посмотрел на грязно–серые тучи.

– И теперь вы предводитель пиратов? – вновь задала она вопрос.

Когда они только переместились к дому, Виктор отчего-то решил рассказать всё, что произошло за день, Насте. Скорее это даже не было ошибкой, почему-то он решил, что так надо.

– На какое-то время да, – ответил он. – Только сейчас это неважно. Все пираты прекращают свою деятельность на неопределённое время. Так что ты ничего не теряешь, мы тоже должны завязать с колдовством.

Настя кивнула и утёрла нос рукавом грязной кофты, было очень холодно, и она замёрзла так, что боялась пошевелиться.

– Я пиратом хочу стать.

– И зачем тебе это надо. – Виктор передёрнул плечами. – Ты ведь не любишь и боишься их, и меня ты боялась, когда в первый раз увидела.

– Но ведь первое впечатление обманчиво? – Она попыталась улыбнуться, но у неё это плохо получилось. Потом она потёрла руки, как бы согреваясь, и вновь посмотрела на свой дом.

– Может быть…

– Вы не такой плохой.

Виктор посмотрел на раскрасневшую от холода Настю и хмыкнул.

« Нет, девочка, я как раз такой. Если бы тебя не было, сестра бы не сошла с ума, и я бы никогда не стал главарём. А так, посмотри на меня, я пастух стада овец, и никто мне больше не указ!» – подумал радостно он, но вслух сказал:

– Не волнуйся, я вернусь за тобой и обучу всему, что знаю сам. – Это были первые слова, обращённые к Насте, в которых он ни разу не соврал, а даже наоборот сказал правду. Он, действительно собирался вернуться за ней и обучить всему. Потому что несмотря ни на что он был действительно благодарен ей за всё, что она, сама не замечая того, сделала для него.