Действие повести "Евангелие от Антона" происходит в деревеньке под Рязанью в XII веке, куда неким образом попали герои повести – атеист Артём и священник Антон.

Лес начинает редеть, впереди какое-то поле, на нём что-то люди делают. А вон и повозка, в неё знакомые два мужика грузят какие-то тюки. Артём подошёл поближе насколько это возможно, чтобы себя не обнаружить, спрятался за дерево, стал наблюдать. Это не тюки никакие, а снопы, они вон рядами на поле выстроены. Мужики погрузят один ряд, подъезжают к другому. Снопы, видимо, не тяжёлые. Один мужик, что внизу работает, берёт их "за шиворот" штуки по три в каждую руку, бросает в повозку. Другой, наверху, укладывает их вдоль бортов, вершинами вовнутрь, вровень с боковыми бортами, середина же воза растёт до самых верхушек передних копылов.

На поле работают, в основном, женщины, а также подростки, и даже дети. Мужиков же пока только двоих видно – это те, что возкой снопов занимаются. Работники наклоняются, берут в руку пучок какого-то растения, что на поле растёт, выдёргивают его. Так это же, наверное, лён... А уборка его, вроде бы, тереблением льна называется. Точно, он же об этом недавно в книге "Лад" у Василия Белова прочитал. В этой книге Артём многое узнал про деревенский быт, про различные сельские работы. Вот молодая девица выдёргивает горсть стеблей. Если вязание снопа ещё только начинается, то первый пучок используется в качестве вязки. Для этого она узлом затягивает головки льняной горсти и разделяет весь пучок пополам. Получается длинная вязка, на которую она складывает последующие выдернутые из земли пучки, вот так и набирается сноп. Когда он становится нужной толщины, девица туго завязывает вязку, ставит его на землю в ряд. Начинает следующий сноп.

Работа, видимо, утомительная, поскольку однообразна и монотонна. Но к исполнению для всех обязательна, никакого отлынивания даже у детей не видно. В своей непосредственности они пытаются облегчить этот монотонный труд различными простыми способами. Бросают приметные камушки или даже свои головные уборы, что-то вроде кепок, далеко вперед, давая себе, видимо, "урок", задание: вырву до этого места и пойду играть, а то так, может, и купаться здесь где-то неподалеку есть, туда гурьбой побегут. Те, что постарше, которые должны, видимо, весь день наравне со взрослыми работать, применяют другой способ. Вытеребят узкий проход вдоль борозды, затем такой же полоской поперёк загона на другую сторону, потом назад вдоль теперь уже той борозды, и поперёк узким коридором обратно, в исходную точку. Получается обтереблённый со всех сторон прямоугольный островок, который можно будет разделить ещё на сколько-то островков, а уж они-то будут убывать довольно быстро. Наивно, конечно, самообман, а ведь, верно, помогает...

Мужики укладку снопов закончили, получился большущий воз. Теперь они его обвязывать верёвкой взялись, видимо, такой же – изо льна свитой, или из пеньки, конопли. Один стоит с одного боку от воза, второй – с другого. Перебрасывает конец верёвки через воз, на противоположную сторону. Другой мужик натягивает её на себя потуже, аж видно, как гора снопов под натянутой верёвкой проседает, ужимается. Зацепляет верёвку покрепче за что-нибудь на своём борту повозки, после этого перекидывает конец обратно. Тот делает то же самое. И так пока вся верёвка не закончится...

С интересом наблюдаешь за работой хоть теребильщиков, хоть возчиков. Да, и вообще, любая работа, любое дело, которое делается человеком умелым и неленивым, красиво смотрится и само по себе, и по своим результатам ценно и заметно. Артём ведь сам-то деревенский родом. Хотя родители увезли его в город в возрасте двенадцати лет, крестьянскую работу видеть приходилось, в чём-то по домашнему хозяйству и самому приводилось участвовать. Так что картина деревенской жизни для него экзотикой не была. Но вот сейчас-то необычного здесь немало увидел. И в одежде – все одеты так, как ему по каким-то о старине фильмам представлялось, как раньше крестьяне одевались. Необычно и то, что на поле работает много детей, многие из них совсем ещё малолетние. Ни один родитель из знакомых Артёма не посмел бы принудить своего или чужого ребёнка в таком возрасте к такому тяжкому физическому труду. И в том необычное, что совершенно никакой техники нет, вся механизация – это лошадка с повозкой.