Трясись, дрожи, осиновый листок, В безветренную, теплую погоду. Прожилки обжигает болью сок, Впитавший алый пот Искариота. Сдавила горло жесткая петля - Вцепилась в ствол кривой веревка мертво. Не грянул гром. Не вздыбилась земля. Любивший Бога с исступленьем черта, Повис мешком. А утреннюю тишь Разбрызгал скрип осины, полный боли: «За что, за что невинную сквернишь, Ввергаешь в ад толчком преступной воли? Ты мог, несчастный, броситься в поток, На камни пасть с вершины Елеонской…» Дрожит века от ужаса листок - Свидетель смерти злой, искариотской. Пичуга на ветвях не вьет гнездо. Холодной ртутью сок по древесине Пульсирует, и в памяти одно – Болтается Иуда на осине. |