Девочка старательно вывела пальцем волну на песке и начала рисовать что-то еще.

- А это что? - Спросил Олег, ткнув пальцем в толстой перчатке в волну.

- Это пустыня. Далекая страна.

Девочке было лет семь-восемь. Не больше. Еще ребенок. На исхудалом, впитавшем огромное количество пыли, тельце болталось старое платьице, когда-то, видимо, бывшее все в горошек. Сейчас оно выцвело.

- А кто тебя этому всему научил, Маш?

- Мама. Она показывала в книжках.

Книги. Олег уже давно не читал книг. Много месяцев. С самого ядерного взрыва. Тогда они с Андреем, одногруппником, были в метро - так и спаслись. Потом, через некоторое время, вышли на поверхность в поисках людей.

Вдвоем они ходили по разрушенной Москве, оставив других спасшихся в туннелях. Но наверху вместо людей они находили только снаряжение - сейчас у них были удобные армейские костюмы, фонари, непромокающие рюкзаки, палатка, оружие. Периодически попадались консервы, вода.

В первые дни наверху им часто встречались обезумевшие существа, когда-то бывшие людьми. Их сетчатка вся обгорела, они были слепы. Кожа на руках и ногах почернела, покрылась волдырями, беспощадно облазила целыми клоками. Эти бедняги бродили по опустевшим улицам, громко требуя у небес убить их и остановить мучения. Барабанные перепонки у всех у них лопнули, поэтому Олег с Андреем даже перестали стараться как-то успокоить и утешить несчастных. Изо дня в день таких обреченных становилось все меньше.

Только недавно, около недели назад - если Олег все еще правильно считал проходящие дни - они встретили Машу.

- А вот это зяблик, - продолжала рисовать девочка, - он прохвост.

- Это тоже мама научила? А откуда ты знаешь, что он прохвост?

- Потому что мама так сказала.

- А где она сейчас? - Наконец-то отважился спросить Олег.

- Она... ушла. - Ребенок вряд ли понимал значение слова "смерть".

Первый раз они увидели девочку, зайдя во двор п-образного сталинского дома. Она одиноко сидела в песочнице, волосы все выпали, она что-то ковыряла в песке. Увидев двух взрослых, девочка испуганно сорвалась с места и спряталась в одном из подъездов, захлопнув дверь. Идти за ней они не стали. В домах, казалось им, небезопасно. И как она не боялась? "Там был ее дом", - объяснял ее поведение Андрей то ли для Олега, то ли просто боромотал под нос.

Они разбили лагерь прямо посреди двора, поставили палатку, на ночь разводили костер и грели найденные банки.

Много раз они видели, как открывается подъездная дверь, высовывается облысевшая от радиации голова, потом вновь прячется внутрь. Так продолжалось три дня. Каждую ночь, когда Олег караулил, он слышал, как где-то вдали раздаются страшный вой и вопли неизвестных ему животных, тени в воображении представлялись чем-то страшным.

Наверное, они остались во дворе по двум причинам: туда за три дня не пришла ни единая тварь - это раз; девочка была первым настоящим человеком на их пути - это два.

Наконец она, вроде, привыкла к присутствию взрослых во дворе и осторожна вышла из подъезда. Студенты окликнули ее, спросив, не хочет ли она поесть.

На это девочка вновь убежала. Через день она присоединилась к ним.

- А почему песок - это далекая страна?

- Ну как почему: мама же сказала, - смешно надула губки Маша.

- А она у тебя кем был... кем работает?

- Умницей. Она читает книжки про страну, где много песка и большие каменные пирамидки. Там много таких значков было - в книжках.

- А почему ты их рисуешь? - "Египет", - подумал Олег. А ведь он так и не успел туда съездить.

Черт, такие мысли, будто Земли больше нет - только этот маленький двор существует, а всего остального давно нет. Нет, отогнал он мысль, уж в Египте-то должно все быть так же. Если пирамиды простояли много тысяч лет до, выдержали десятки войн, многие сотни туристов, то и ядерный взрыв...

А вдруг, не выдержали?

- Олег, помоги мне. - Окликнул его вернувшийся с разведки Андрей.

Он был светловолосый, пониже Олега. Кожа давно обветрилась. Да у него самого, неверное, не лучше.

Андрей тащил за спиной большой мешок.

- Что это?

- То, что я смог вынести из супермаркета - помнишь, Маша говорила? - Махнул он рукой в неопределенную сторону. - Тут вода, еще банки, какие-то батончики... Все, что, думаю, еще можно есть.

- Много? - Олег поднялся с песка, отряхнулся и, подойдя к Андрею, поднял мешок за задний край.

- Думаю, недели на две должно хватить. Там еще осталось - просто я бы не унес. Хорошо хоть мешок нашел. Из под картошки, наверное.

Он дотащили продукты до небольшого поставленного ими навеса у палатки, где они хранили продукты и снаряжение. На случай дождя.

- Интересно, а... сейчас будет идти дождь? Или снег?

- Думаю, да. Только такой, что первыми же снежинками откусит тебе обе руки, а потом доест остальное.

- Дурак ты.

Каждый день они по почереди ходили в разведку - один обходил район, проверял ловушки, искал людей, заходил в некоторые дома. Приносил в лагерь все, что он мог найти. Второй в это время сидел с Машей.

Вечерами они сидели у костра, вспоминали былое: школу, университет, их группу, города, в которых жили, в которых бывали, девушек. Теперь можно было говорить все, что угодно. Маша обычно сидела, закутавшись в серое одеяло и слушала их, пока не засыпала. Так продолжалось еще неделю.

 

 

- Слушай, Андрюх, не нравится мне на улице. Может, переселимся все-таки в какую-нибудь из квартир? Они, думаю, пустуют все. Выберем какую-нибудь повыше - никто не заберется.

- А откуда ты знаешь, что не заберется? - Спросил Андрей, снимая зубами с ножа кусок разогретой тушенки. Он стал скептически относится к ками-либо идеям. Нагрел зад - и сидел на одном месте, - Если-таки заберется - то мы там, в доме, будем как в стакане - не выбраться. А здесь можно убежать. Нет, здесь будем.

Вообще, последние дни, когда появилась Маша, Олег стал понимать, насколько же ему не хватало обычного человеческого общения. Все чувства у него начинали заменяться простыми рефлексами, способами выживания. А Андрей день за днем становился все более хмурым, все чаще молчал и непонятно смотрел на девочку.

- Олег, а помнишь Катьку?

- Какую?

- Ну такую, с большими...

- А, эту что ли, как ее, господи?.. Ну, светлая такая, да?

- Ну да.

- Понял, о ком ты. Ну помню. И?

- А я ей, между прочим, засадил.

- Да ладно! Да что ты загоняешь? Когда ты мог успеть?

- Когда-когда! Новый год как-то справляли - тогда и успел.

- А я где был?

- Не помню я, где ты был. Почему я должен помнить, где ты был?

- Не важно. Ну и как?

- Что как?

- Ну, Катя?

- Да так... Блин, все настроение испортил.

- Да чем я тебе его испортил? Ни слова...

- Иди ты.

Они замолчали. Андрей раздраженно стал тыкать палкой в угли. Олег смотрел на его лицо, освещаемое бликами от костра, и пытался понять, что не так. Нет, он знал, что не так - все разрушилось, ничего не осталось, и теперь были только они трое.

Но почему Андрея так это доводило?

- Черт, как же кого-нибудь хочется... - Не закончил фразу он и ушел спать. Олег посидел еще некоторое время, а потом пошел на пост.

В последующие дни стало только хуже. Андрей постоянно либо молчал и стругал какие-нибудь деревяшки, поглдывая на Машу, прыгавшую по песочнице и напевавшую какие-то песенки, либо вспоминал тех девушек, с которыми спал, которых знал в детстве, которых встречал в университете, которых просто когда-то хотел.

Олег пытался разговаривать с ним на отвлеченные темы, предлагал отправиться дальше, уйти из этого двора и поискать еще людей, день за днем нудел ему об этом - но друг вставал в штыки, словно что-то придавило его к этому месту и не отпускало.

 

 

Был очередь Олега осматривать окрестности. Последнее время Андрей поуспокоился, поэтому Олег спокойно ушел утром и проходил весь день, почти не думая о лагере. В одной из квартир, которую он проверил, он обнаружил старый альбом с фотографиями. Там было много снимков под пыльными обложками: веселая семья. На празднике, много людей, старики, бабушки, дедушки, две маленькие девочки в розовых платьях - чуть поменьше Маши, наверное. Потом море, люди, какие-то кафе, арабы на рынке, мама (молодая женщина с длинными рыжими волосами) в свободной, почти невесомой юбке прямо поверх купальника, мужчина - видимо, папа - в очках и с огромной улыбкой. И потом они.

Пирамиды.

Олег вспомнил все разговоры с Машей. Похоже, ее мать была египтологом - и часто читала книги с египетскими символами. Поэтому девочка знала, наверное, несколько сотен знаков, составляла из них какие-то картины, рассказывали по нима сказки. Олегу.

Только кому это сейчас было нужно?

Внезапно что-то напрягло слух Олега. Он быстро положил альбом и снял с плеча обнаруженный какое-то время назад Калашников. Шебуршание шло с кухни.

Он осторожно, стараясь не скрипеть ботинками, пошел вглубь. Уже рядом с дверьми он услышал сопение, какое-то чавканье, легкий цокот чего-то по полу - когти?

Вдруг под ногой его хрустнула какая-то стекляшка, звук резко обрвался. Олег напряг мышцы, передернул затвор и замер.

Из дверного проема резко выскочило нечто, похожее на собаку. Собака? Мутант? Непонятно, что. Оно было большое, около двух метров в длину, с огромной пастью, залитой кровью - похоже, питалось трупами. Или не трупами?

Не раздумывая, Олег пустил короткую очередь. Пули попали в существо, с противным треском прорываясь сквозь ткань. Зверь вздрогнул, свалился на брюхо и завыл. Тот самый вой, что Олег слышал ночами. Черт, лишь бы он не позвал еще таких же!

Даже не собираясь умирать, зверь неуверенно, тяжело ступая лапами, стал подниматься. Олег пустил еще очередь, а потом развернулся и побежал прочь из квартиры. Не задумываясь о какой-либо тактике, он хотел просто сбежать. Это была первая встреча с подобным... нечтом?

Уже в дверях подъезда зверь догнал его, прыгнул на спину, они выкатились на улицу. В полете Олег вытащил нож и с размаха воткнул его в то, что, видимо, было подбородком. Зверь пытался клацать зубами, по руке Олега большим потоком лилась кровь, зверь бился, все слабее сопротивляясь, Олег все глубже вгонял лезвие. Наконец зверь дрыгнул ногами и обмяк.

Олег подержал еще несколько секунд нож, а потом разжал руку и отполз, пытаясь привести дыхание в норму. Перед глазами стоял туман, он никак не мог отдышаться и уткнулся глазами в окровавленную руку, с которой капала густая багровая жижа - кровь зверя.

Когда сердцебиение успокоилось, Олег почувствовал боль, идущую от спины. Трясущимися пальцами он стянул перчатки и бросил их на землю, пощупал сзади плечо. Царапина. Продрал ткань, скотина. Но сама царапина, похоже, не глубокая. Ничего, обработает антисептиком. Надеюсь, они не заразны, подумал он.

Решив больше не искушать судьбу, Олег пнул зверя напоследок и поспешил к лагерю.

Дойдя минут через двадцать до двора, он не увидел ни Андрея, ни Маши. Куда они могли деться? Подойдя ближе, он заметил, что стенки палатки дергаются, словно внутри кто-то дерется. Олег сбросил рюкзак и побежал к палатке. Изнутри доносились тихие всхлипы и крики.

Добежав до входа и заглянул внутрь, сначала Олег не поверил глазам. Потом он схватил Андрея за спину и рывком выбросил его из палатки. Маша с разодранным платьем, вся в слезах, тут же забилась в угол.

- Тихо, тихо, все кончилось, успокойся, - сказал он ей и, повернувшись к Андрею, взорвался. - Ты совсем охренел что ли?! Ты что вытворяешь?! Это же ребенок!

- Эта сучка сама напросилась! - Тыкая пальцем в сторону палатки и застегивая ремень, верещал Андрей. - Ты видел, как она на меня глядела?!

- Как?! Как она на тебя глядела?! Ей максимум - восемь лет! Андрей! Ты с ума сошел?!

- Эта маленькая дрянь соблазняла меня! Она постоянно сидела с тобой - я видел, как вы переглядывались! Наверняка, ты уже успел что-то там до меня сделать, пока я был на осмотре - только в этот раз я показал ей, как на самом деле надо!

- Мразь! Ты понимаешь, что говоришь?! - Олег подлетел и схватил Андрея за грудки. В глазах у того горела похоть. - Это маленькая девочка!

- Я же говорил тебе, Олег, говорил - ей не место с нами! И тем более - а какая разница?! Ты боишься, что тебя мамочка твоя наругает? Или злые дяди милиционеры заберут в тюрьму? Не будет этого! Все сдохли! Всем на все плевать! И если я хочу выжить - я должен трахаться! Мне плевать, что ты думаешь! - Андрей резко оттолкнул от себя Олега и отбежал.

- Андрей, приди в себя... Кто сказал тебе, что все можно? Господи, давай уйдем отсюда - я встретил зверей. Это огромные собаки. Если мы останемся - они съедят нас троих. Надо идти дальше. Давай уйдем из этого проклятого двора!

- Да пошел ты на хрен! Не смей читать мне мораль! Уйти? Куда?! Куда ты собрался уходить?! Мы живем здесь - это наш лагерь! - Андрей выхватил нож и нацелил его на Олега. - Что, испугался? Кто ты такой, чтобы учить меня?! А?! Ты - никто! Я ненавижу тебя! А она - единственная девушка на много километров! Мне срать, сколько ей лет! Это моя девочка! - С этими словами Андрей бросился на приготовившегося к атаке Олега...

 

 

Ее маленькие ножки топали по дороге, перескакивая через получившиеся трещины.

- Маш, а что значит змейка?

- Змейка? Я не знаю... Змейка... Змейка - это ум. Но она плохая. А кошка - это враг змейки, потому кошка - главный зверь, и глаз у нее - это Солнышко.

- Слушай, а ты хочешь попасть в Египет? - после паузы сказал он.

- Египет? А это где?

- Это там, где пирамиды. Там волны - помнишь, ты на песке рисовала, когда мы только встретились.

- Далекая страна?

- Очень далекая. Но мы дойдем туда, если захочешь.

- Там не страшно?

- Я думаю, сейчас везде страшно.

- С тобой - нет.

- Ну тогда я никуда не буду уходить.

Маша крепче сжала руку Олега, с которым они шли по старой автотрассе, заполненной перевернутыми машинами, обломками каких-то стекол, камнями, тут и там виднелись следы от разлившегося и горевшего масла. "Это хорошо", - тихо добавила она, пытаясь подстроиться под его шаг.

Олег шел и думал о чем-то своем. Рана на спине постепенно заживала, но в голове он все еще боялся, что та тварь была заразной - от этого спина ныла. "Фантомные боли" или как это называют? Нет, это что-то другое, но он не был уверен.

Этих псов с тех пор он встречал - но ни одного не подпустил так близко, как первого. Легкую слабость Олег списывал на нехватку чистого воздуха. Нужно добрать до каких-нибудь гор, думал он, или до моря.

А почему нет? И почему не в Египет? Спешить ведь им уже некуда.

Последнее время на улицах им стало встречаться все больше и больше людей. Кто-то устраивал стоянки, кто-то шел так же, как они двое. Видимо, всем стало невмоготу сидеть под землей и они решили выбраться наверх, всем хотелось дышать воздухом. Было бы чем дышать...

Только вот от людей они старались держаться подальше - Маша пугалась. Около недели с того случая она вообще не говорила и только плакала. И они шли. Почему бы просто не идти, когда идти уже, по сути, некуда?

Да и Олег был не в восторге от стоянок и других людей. Каждый раз, когда они невольно оказывались у костра с кем-то еще, он постоянно молчал, сосредоточенно рассматривал собеседника, ладонь всегда была не более, чем в десяти сантиметрах от ножа, спрятанного за спиной. Он постоянно ждал подвоха и готов был начать драться. Чтобы защитить Машу, как считал он сам. Если уж его друг, человек, которому он доверял, всего за одну неделю превратился в нечто...

"...она - единственная девушка на много километров!.."

Нет, не буду вспоминать, решил он.

 

Тем более, что каждый раз, как он вспоминает, ему самому все больше и больше нравится та идея.