Могу поспорить, что этот постоялый двор на окраине Киото, мог показаться уютным только такому бродяге, как я. В это время года, когда осень уже раскрасила листья кленов в закатные цвета, холода и густые туманы не располагали к ночевкам под открытым небом. Признаться, когда-то я считал совсем иначе, но... Кому есть дело то того, что было раньше? Теперь я был рад нескольким монетам, каким-то чудом завалявшимся в кошеле. Этого как раз хватит, чтобы поужинать и снять дешевую комнату на ночь.

Осень-злодейка шла за мной повсюду. Не ветром в поле, так незаметным сквозняком прокралась внутрь, и превратила официанток сонных мух, медленно ползающих от столика к столику. Ужина пришлось ждать долго, и я какое-то время развлекался тем, что рассматривал лица немногочисленных завсегдатаев заведения. Они были не более привлекательными, чем пятна на деревянной поверхности стола, и вскоре мне наскучило наблюдать за ними. Это и к лучшему: частенько бывало, что люди считали моё любопытство навязчивым и даже оскорбительным. Хорошо, что хозяева - по бедности или жадности - не потрудились зажечь достаточного количества свечей. Полумрак в обеденной зале был для меня спасением. Не люблю привлекать внимание. Но природа, словно в насмешку, наделила меня чересчур примечательной внешностью. Это постоянно создавало проблемы. Особенно во времена Бакумацу<1>, когда вся страна балансировала на грани надежды и отчаяния, а мне достаточно было просто пройти по улице, чтобы немедленно оказаться втянутым в очередную драку. Когда твоя мать японка, а отец - португалец... сами понимаете, я оказался между молотом и наковальней. Простой человек вряд ли выжил бы в это опасное время. И я сотни, а, может, и тысячи раз благодарил богов за то, что на моём пути встретился Кэно-сэнсэй.

Круглолицая девчонка, почти ребенок, принесла мне кувшинчик с саке и рыбный суп. Я заметил, как смешно она двигается - словно, ей впервые пришлось разносить заказы. Однако при всей неуклюжести движений, девчонка ничего не расплескала, и не пролила. Ей удалось весьма ловко увернуться, когда толстый пьяница, сидящий через столик, протянул руку и попытался ущипнуть её пониже спины. Толстяк скорчил недовольную рожу, а девчонка хихикнула, прикрыв рот ладошкой.

- Этот человек не досаждает тебе, красавица? - сказал я, прежде чем успела проснуться моя хваленая осторожность. Я прикусил язык, но слова уже вылетели, и девчонка расплылась в улыбке.

Надо было молчать, не лезть в чужие дела, сделать вид, что я ничего не видел. И с чего я называл её красавицей? Она ведь совсем обыкновенная - нескладная, как все подростки, с пухлыми щеками и дурацкой прической. Хотя, надо признаться, улыбка у неё была и впрямь очаровательная.

- Нет, господин. Благодарю за беспокойство.

Голосок у неё был тоненький и мелодичный. Но тоже ничего особенного.

Пьяница услышал мои слова и, начал не спеша подниматься, словно решил напугать меня одним видом своей массивной туши.

- Кто там выискался такой смелый, а?

Девчонка подскочила к нему, метнув на меня умоляющий взгляд. Я понял это, как просьбу не вмешиваться, и остался сидеть на месте, наблюдать. Если бы мне показалось, что моя помощь все же требуется, то не остановился бы ни перед чем. Не могу видеть, как при мне обижают женщину. Но, девчонка, похоже, знала своё дело. Всего несколько слов - и пьяный задира успокоился, уселся на место и важно потребовал ещё саке и жареной рыбы.

- Спасибо, что не стали вмешиваться, господин. Если бы случилась драка, завтра меня бы выставили отсюда. - девчонка снова оказалась у моего столика. Она принялась собирать посуду на большой поднос. Я всегда удивлялся, как женщины могут носить такую тяжесть. Это же, наверное, жутко неудобно.

В подтверждение моих мыслей, девчонка охнула и выронила из рук миску. Я едва успел перехватить несчастную посудину в нескольких сун<2> от пола. По правде сказать, мне это ничего не стоило, но девчонка пришла в неописуемый восторг и рассыпалась в восхищенных благодарностях. Остальные посетители глядели на меня уважительно. Кто-то даже захлопал в ладоши, и я почувствовал, что краснею. Хотел ведь не привлекать внимания, а сам...? Ох, представляю, как был бы недоволен Кэно-сэнсэй...

 

- Ваша комната готова, господин. Пойдемте, я покажу...

Мы поднялись по лестнице, и прошли по коридору налево. Девчонка отодвинула фусума<3> и пропустила меня вперед, сама вошла следом и поставила светильник на окно. Я насторожился. Может, она хочет подать знак кому-нибудь? Такое уже бывало, и не единожды.

- Потуши огонь - велел я.

Она пожала плечами, и немедленно выполнила просьбу. Темнота заполнила комнату. Девчонка поправила волосы и скромно взглянула на меня, ожидая дальнейших указаний. Её силуэт на фоне раскрытого окна показался мне неожиданно манящим, и я едва сдержал желание обнять эту девушку, прижать к себе, развязать пояс, спустить кимоно с плеч, а потом усадить её на одеяла, и... Чтобы отвлечься от мыслей, которые казались мне недостойными, я стал думать, что цвета её одежды как нельзя лучше подходят к этому времени года. Светло-коричневое платье с зеленой подкладкой, кику-гасанэ<4>, прекрасное осеннее сочетание. От этого цвет кажется ещё свежее, а губы ярче. Кажется, от волнения, я начал мыслить стихами, и выдал смущенной девушке что-то вроде:

 

Близится осень.

От полевого цветка

Я в восхищеньи

Глаз не могу отвести

Сам не пойму, почему...

 

Девчонка улыбнулась, и тут же нахмурилась. Я только успел поразиться, как быстро меняется настроение у этой плутовки.

- Я вижу, ты не тот, кем кажешься, - промолвила она.

- В каком смысле?

Я ответил чересчур поспешно. И, думаю, она заметила моё волнение.

- Мне кажется, раньше ты носил два меча.

Уф... Мне оставалось только выдохнуть облегченно. Так вот что она имела в виду. Вовсе не то, о чем я подумал сначала. В шестьдесят восьмом году всем, кроме военных и полиции, запретили носить мечи. Но до сих встречались люди, по осанке и взгляду которых было очевидно их самурайское происхождение. Я не относился к таковым. Конечно, Кэно-сэнсэй учил меня обращаться с оружием, но это была, скорее, дань традиции, чем жизненная необходимость. Я прекрасно понимал это, и не особенно усердствовал в занятиях.

- Ты не японец? - спросила девушка, с интересом вглядываясь в моё лицо.

Заметила все-таки. Рано или поздно, все замечают.

- Ты права. Но только наполовину.

Меня столько раз спрашивали об этом, что однажды я заготовил ответ, и теперь пользовался им при каждом подобном случае. Я уже привык к тому, что в этой стране всегда буду считаться гайдзином. Кэно-сэнсэй шутил, что мне необходимо покинуть страну Восходящего солнца, чтобы почувствовать себя японцем. Может быть, так и есть. Пока мне ни разу не хотелось проверить правоту его слов.

- А сколько тебе лет?

Её вопросы начали раздражать меня. Зачем она расспрашивает? Из праздного любопытства? Или у этого внезапно возникшего интереса имеются другие причины? Подозрительность много раз спасала мне жизнь. Особенно последнее время.

Девчонка ждала ответа, и я нагло соврал:

- Шестнадцать.

Она покачала головой, и вдруг наклонилась ко мне так близко, что я почувствовал, как от неё пахнет фиалками и чем-то ещё неуловимо-приятным.

- Тебе не может быть шестнадцать. Ты же вообще не человек. - сказала она.

И тут я все понял. С моих глаз упала пелена, с которой я безуспешно боролся уже несколько дней. Подобное случалось со мной и раньше - смотришь на собеседника, но не можешь сказать, кто перед тобой - человек, ёкаи или о-бакэ.<5> Даже Кэно-сэнсэй, сколько не бился, так и не сумел найти этому объяснения. Мне оставалось лишь смириться, что в некоторые дни я не вижу того, что должен бы видеть. И как назло, это всегда случалось в самый неподходящий момент. Вот, как сейчас. Девчонка, что с самого первого взгляда завладела моими мыслями, была лисицей. Обычной маленькой лисичкой, юной и неопытной. Если бы я не попросил погасить фонарь, тень выдала бы её с головой. Девчонке просто повезло, что она до сих пор не нарвалась на какого-нибудь монаха-даоса. Сколько ей лет? Тридцать - или около того. Не возраст для оборотня. Сородичи её, наверное, совсем ребенком считают. Только что же тогда оставили одну? Кэно-сэнсэй говорил мне, что лисы предпочитают селиться отдельно друг от друга, но никогда не бросают малышей. Впрочем, может, я ошибаюсь, и это уже вполне взрослая кицунэ?

- Вижу, и ты тоже не человек, рыжая. - Я усмехнулся, видя, как вытянулось её лицо. - Скажи, что лисица делает в этой дыре? Ты что, не могла подыскать себе гостиницу получше?

И тут случилось то, чего я совершенно не ожидал. Девчонка громко разрыдалась у меня на плече. Не знаю, специально ли она прижалась столь тесно, или это просто свойство лисьей природы, но всё это причиняло мне определенные неудобства.

- Не реви. - рявкнул я. Может, не стоило на неё кричать, но... в общем, это подействовало. Моё влечение к ней заметно ослабло. Девчонка вытерла глаза и уставилась на меня с опаской.

- Будешь бить? - обреченно спросила она, и тут же добавила, - я же не нарочно!

Я покачал головой и спросил:

- Как тебя зовут? И, кстати, ты так и не ответила на мой вопрос, почему ты здесь?

Она вздохнула и начала рассказывать. Слова сыпались, как горох из мешка.

- Я - Кори<6>. Можешь так меня и называть, если хочешь. Понимаешь, все дело в том, что я приношу несчастье.

- Как это? - я раньше никогда не слышал о подобном свойстве лисиц.

- А вот так, - она скорчила скорбную рожицу, - дело в моём присутствии. Мы с матерью поселились под храмом, посвященном Инари. И храм сгорел в ту же ночь.

- Возможно это просто совпадение? - предположил я, но Кори только вздохнула и покачала головой.

- После того, как мать ушла и не вернулась, мы путешествовали с теткой Ханако. Она была старая и мудрая лисица, но вдруг ни с того ни с сего забыла об осторожности. Такое было - ужас! Я едва ноги успела унести. Первый и единственный раз в жизни я видела даоса, и это стоило мне нескольких седых волосков в хвосте. Ой, извини...

- Пустяки. Не бери в голову. - я махнул рукой.

Собеседники так часто обращают внимание на седую прядь в моих волосах, что я давно перестал придавать этому значения. Но почему-то именно сейчас мне было обидно, что Кори заострила внимание на досадном изъяне, который ещё полвека назад серьезно отравлял моё существование.

- А откуда это у тебя, - лиса осторожно коснулась моих волос, и недовольство вмиг испарилось.

- Родился такой, - отрезал я, надеясь, что на этом расспросы прекратятся. - Ты не отвлекайся, продолжай.

Кори кивнула.

- Так я осталась одна. Больше родственников у меня не было, а другие лисы не хотели связываться с сиротой. Если бы я была лисенком - тогда другое дело. Но я-то уже не маленькая. Вот и приходилось одной перебиваться. А лисе на постоялом дворе жить - одно удовольствие. Есть и еда, и крыша над головой, и... - она запнулась, опустила глаза, - в, общем, всё, что нужно есть. Только больше, чем на полгода, я нигде не задерживалась. То пожар случится, то еще какое-нибудь бедствие. Ну, как в Икэда-я<7>. А я ведь не люблю крови... Ой, извини...

Кори так очаровательно смущалась и опускала глаза. Сердцем я готов был поверить, что всё это она говорит не нарочно. Но разум кричал об обратном, поэтому я лишь улыбнулся и развел руками, показывая, что готов простить собеседнице её оплошность.

- А почему ты такой добрый? - вдруг спросила Кори. - Мне мама и близко не велела подходить к хи-но тэмма<8>. Потому что они пьют кровь людей, и кровь оборотней им тоже по вкусу.

- Так что же ты маму не слушаешься? - я обнял её за талию. Она зарделась и испуганно отпрянула.

Непостижимые существа эти лисы! Значит, Кори все это время думала, что я могу в любой момент превратиться в демона, жаждущего её крови. И при этом в течение всего разговора провоцировала меня.

- Не бойся, я не причиню тебе вреда, - успокоил я, и тут же понял, что снова сказал глупость. Кори давно уже знала об этом. Лисе нравилось думать, что она играет с огнем, но она специально выбрала то пламя, что не сможет обжечь слишком сильно.

 

Внизу раздался громкий стук в дверь, и моя прекрасная собеседница всплеснула руками.

- Новые постояльцы! Ой, как мне влетит, что я с тобой засиделась.

Я осторожно выглянул в окно и почувствовал, как сердце сжимается от ужаса. Они пришли за мной! Я бежал, не переводя дух, от самой Осаки, скрывался в лесах, заметал следы, но они снова отыскали меня. Кэно-сэнсэй пытался сражаться, но потерпел поражение. Я должен был помешать им... Но что мог сделать мальчишка против трех взрослых хи-но тэмма? Ничего! Я только успел схватить ларец с реликвиями, и бросился прочь. Знаю, что Кэно-сэнсэй давно хотел перепрятать ларец, но не успел. А чужие хи-но тэмма охотились именно за ним, я уверен. В ближайшей деревне я выбросил проклятый ларец в озеро, а содержимое унес с собой - в память о Кэно-сэнсэе.

Три преследователя внизу решили разделиться. Один остался у входа, а двое других смели с дороги старую служанку и бросились наверх. Тонкие перегородки, не выдержав удара, повалились внутрь комнаты, и я увидел знакомые лица убийц моего учителя. Что же, исход очевиден. Любой из этих двоих гораздо сильнее меня. А тот, что стоит внизу... он опаснее, чем все остальные вместе взятые. Кажется, на этот раз мне не спастись. Ну и пусть. За эти дни я многое обдумал, и понял, что не боюсь смерти. Правда, и не стремлюсь к ней. Но если уж выбора не осталось, лучше окончить свои дни с достоинством. Я молил богов, чтобы они позволили мне отомстить этим мерзавцам за смерть сэнсэя. Мир потерял краски и звуки, я видел только как вылетели из ножен клинки, и успел удивиться - зачем хи-но тэмма понадобились мечи?

Лиса завизжала, и взгляды убийц обратились к ней.

- Беги! - хотел крикнуть я, но Кори вдруг взмахнула рукавом, и два выстрела один за другим раздались в комнате. Сердце моё чуть не выпрыгнуло из груди, я был оглушен и не верил своим глазам: оба преследователя упали к моим ногам, и остались лежать недвижно. Я чувствовал, что жизнь ещё теплится в них, и скоро они снова смогут подняться. Если только... Я бросил взгляд на меч одного из убийц. Нет, я не унижусь до того, чтобы добить беспомощного врага. Кори посмотрела на меня снисходительно, но ничего не сказала.

- Откуда у тебя пистолет, - спросил я.

Она хмыкнула, и спрятала оружие в рукав кимоно.

- Ну ты спросишь! Должна же слабая женщина уметь постоять за себя!

- Но почему он оказался заряжен серебряными пулями? - ох, лучше бы я не задавал этот вопрос. Если раньше лиса смотрела на меня, как на ребенка, который много чего не понимает в жизни, то теперь, наверное, я казался ей слабоумным.

- Понимаешь, мне не нужен пистолет, чтобы защищаться от людей.

Я растеряно кивнул.

- Эй, ты собираешься сматываться отсюда? Они скоро придут в себя. И их дружок, наверное, уже поднимается сюда, чтобы узнать, кто стрелял.

Я выглянул в окно. Кори оказалась права - у входа не было ни души, и я, не задумываясь, спрыгнул вниз.

- Подожди, я с тобой! -

Лиса едва не свалилась мне на голову. Ну что за беспокойное создание!

- Не надо тебе со мной. - заорал я, понимая, что только такой спутницы мне не хватало для полного счастья.

- Думаешь, они не придут за мной? После того, как я в них стреляла? Извини, но мне нельзя оставаться здесь. И в этом виноват ты!

Мы продолжили беседу уже на бегу.

- Могла бы не вмешиваться, рыжая. Ишь, выискалась защитница.

Кори повернулась и по хищному сверкнула глазами. Кажется, мне удалось в самом деле разозлить её.

- А что мне нужно было делать? Сидеть и смотреть, как они тебя убивают?

И я не нашел, что на это ответить. Слишком много боли и горечи было в её словах.

Мне казалось, что мы несемся куда глаза глядят, но потом я понял - лиса с самого начала знала, куда ведет эта дорога. Под корнями вывороченного из земли дерева мы остановились, чтобы перевести дух.

- Куда дальше? - спросила Кори, небрежно отряхивая с волос сухие листья. Я молчал, не зная, что ответить. Наверное, она подумала, что я ей не доверяю. Глаза потемнели, губы сжались в тонкую злую линию - не к добру.

- Кто эти хи-но тэмма? Почему они охотятся за тобой? Что ты им сделал? Украл что-нибудь?

- Нет! - от её последнего предположения я даже на месте подскочил. - Все было не так, как ты думаешь, рыжая. Это не я у них украл, а они у меня. Отняли город, который я по праву считал своим, убили Кэно-сэнсэя. Единственное, что мне удалось спасти....

- Да? - лиса придвинулась ближе, глаза её блестели, а кимоно соблазнительно сползло с правого плеча.

- Вот, смотри. Это память о сэнсэе. Больше у меня ничего нет. - я достал из-за пазухи обычный гребень - костяной или каменный. Скорее все-таки каменный - точно не могу сказать, не разбираюсь в подобных тонкостях.

Лиса задумалась. Она нерешительно протянула руку к гребню, и тут же отдернула её.

- Спрячь это, - прошептала она. - Не знаю, что это такое, но вещица непростая. Не удивлюсь, если именно за этим они и охотятся.

Я кивнул. Все сходилось - гребень Аматэрасу<9>, та самая реликвия из ларца. Но я думал, что это всё пустая болтовня. За триста с лишним лет, что я живу на свете, мне приходилось слышать множество легенд. И не все из них оказались правдой Сколько раз я видел, как учитель причесывал волосы этим гребнем - разве так поступают с реликвией? Признаться, я и сам неоднократно... И что? Разве что-нибудь изменилось? Волосы, слава богам, не выпали. Удачи и радости тоже как-то не прибавилось.

- Знаешь что, - Кори коснулась моего плеча виском, - теперь я точно пойду с тобой. Тебе я уже не смогу принести несчастья, больше, чем ты сам себе принес.

Я даже задохнулся от возмущения. Вот нахалка! Хотя, что с лисы возьмешь. Все они такие. Хитрят, соблазняют, ехидничают. Никакого проку от них в пути, только вред. Но, признаться, я не привык быть один. А когда она так умильно смотрит, то устоять практически невозможно.

- Хорошо. Но если будешь плохо себя вести, я прогоню тебя, поняла?

- Ага, - протянула она. И это её "ага" снова прозвучало, как издевка.

Я не стал отвечать. Сложно состязаться с лисой в остроумии. Сколько ни старайся - всё равно в дураках останешься.

- Эй, хи-но тэмма, а как тебя зовут? - лисица вдруг сообразила, что забыла задать мне этот простой вопрос. И я мстительно заявил:

- Придумай мне имя. Я верю, у тебя получится.

На самом деле, все было не так просто. Прежнее моё имя осталось в той счастливой жизни, когда жив был Кэно-сэнсэй, и Осака - мой родной город - ещё не принадлежал убийцам учителя. Теперь у меня не осталось ничего, так почему же не проститься с тем, чего не вернешь? Я словно умер и родился заново. Так пусть та, что спасла мне сегодня жизнь, наречет меня как пожелает...

- Омоширои... широи<10> - пропела лиса, и улыбнулась - я буду звать тебя Широ, мне кажется, это имя очень подходит тебе.

Я кивнул. Пусть так, пусть Широ. Хорошее имя. Ничем не хуже прежнего.

- Идем, - сказал я. - Нам придется вернуться обратно в Киото. Хозяин этого города - друг Кэно-сэнсэя. Я надеялся - может, он подскажет, что делать. И поможет отомстить.

Кори только вздохнула, и запахнула кимоно.

- Нет, Широ, я была не права. Кажется, наши неприятности только начинаются.

 

Примечания:

<1>Период Бакумацу 1854--1867гг. - период смуты и гражданских войн

<2>Сун - Японская мера длины ~ 3,03 см

<3>Фусума - раздвижные перегородки внутри помещения

<4>Кику-гасанэ. Сочетание цветов, называемое "Хризантема" - представляло собой светло-коричневое платье на зеленой подкладке. Имело значение лет семьсот назад от описываемого периода :)

<5>Ёкаи - материальные антропоморфные волшебные существа (т.е. не призраки), чаще всего привязанные к определенному месту обитания (такие, например, как тэнгу, каппа) О-бакэ - волшебные существа, способные изменять свой облик. Могут быть как живыми существами (лисы и барсуки-оборотни), так и обычными предметами, приобретающими одушевленность только при трансформации (например, каса-но обакэ - привидение-зонтик)

<6>Кори - с одной стороны вполне обычное японское имя... Но всё зависит от того, какими иероглифами оно пишется. В данном случае, это иероглифы "ко/китсунэ" и "ри/тануки". В данном сочетании означают "хитрец"

<7>Лиса имеет в виду нциндент в Икэда-я (1864) - это стычка между синсэнгуми и заговорщиками из провинции Тёсю, произошедшая в киотской гостинице Икэда.

<8>Хи-но тэмма - дословно "Солнечный демон". В японском фольклоре таких существ не было.

<9>Аматэрасу - верховная богиня синтоистского пантеона.

<10>Омоширои - "интересный, любопытный", широи - "белый" - намек на белую прядь в волосах героя.