В последнюю субботу октября Вовке исполнилось четырнадцать лет, и родители подарили ему новёхонький брелок-коммуникатор. Мама протянула перевязанную блестящей ленточкой коробку, погладила сына по голове, взъерошив волосы, и сказала: расти большой. Молча постояла, наблюдая, как мальчик спросонья крутит в руках подарок, улыбнулась, зачем-то прикрыла глаза рукой и быстро вернулась в гостиную, где спустя несколько секунд зажужжал пылесос. А отец уселся на кровать к Вовке и, по-борцовски зажав у себя подмышкой его шею, щёлкнул сына по носу и сказал, что маму он почти перерос и значит скоро начнётся совсем другая жизнь. А потом сбросил одеяло на пол и отправил сына в ванную, легонько подтолкнув его в спину.

Вовка вернулся быстро, и они с отцом уселись прямо на полу и стали разбираться с брелком, листая толстую брошюру-инструкцию и перебирая запасные карты и тоненькие провода коммуникатора.

- Ты хоть рад? - спросил отец Вовку, когда они, пытаясь настроить брелок, в очередной раз запутались в лабиринтах надписей и кнопок.

- Ага, - машинально ответил мальчик и подумал, что брелок, в общем-то, не самой последней модели; что в школе таких машинок было уже несколько, и вряд ли этот подарок произведёт там фурор; и что всё-таки надо было идти вместе с родителями, когда те отправились в торговый центр. Помнится, тогда его оставили дома, сказав, что подарок на день рождения должен быть сюрпризом.

Они уже почти закончили с многочисленными настройками, когда, перекрывая шум пылесоса, мама закричала о том, что скоро здесь будет куча гостей, а "у нас ещё конь не валялся". Отец поднялся с пола, буркнул, что Вовка и сам прекрасно справится, вздохнул, подтянул сползающие тренировочные штаны и вышел из комнаты.

Мальчик ещё раз посмотрел, хорошо ли ложится брелок на ладонь, провёл пальцем по крохотной панельке и уже совсем было собрался позвонить кому-нибудь... как дверь снова открылась, и отец, не заходя в комнату, бросил Вовке на колени длинный и узкий конверт.

- Держи, - сказал он. - Это, вообще-то, три дня назад пришло... но мы решили тебе сегодня отдать...

Вовка ещё ни разу не получал бумажных писем. У него пока ещё не было счёта в банке, он не получал повесток из милиции, не платил налоги и не получал приглашения на открытие какого-нибудь нового кинотеатра или автосервиса. А на тех рекламных брошюрках, которые ежедневно сыпались в почтовый ящик, были напечатаны имена родителей.

- Вскрывай, - кивнул отец, и Вовка надорвал плотную бумагу.

Обычный листок, сложенный втрое... крупные буквы с наклоном и с "завитушками"... ярко-красный оттиск печати и крупная закорючка штампа-подписи...

"Уважаемый Вовка! 30-го октября с.г. в 9.15 с настоящим письмом Вы можете обратиться в кабинет ? 2 ПВС по месту жительства для оформления своей персональной идентификации".

- Первый твой документ будет... - начал было говорить отец, но Вовка, глядя снизу вверх, перебил его:

- Тридцатого? Это же во вторник... а школа?

- Ничё-ё-ё, - протянул отец, - прогуляешь. В понедельник скажешь своему классному - он отпустит. Ой! - и отец картинно поднял брови, - а то можно подумать, что ты не рад.

Вовка, конечно, был рад, но старательно сморщил нос, делая вид, что расстроен. Засунул листок обратно в конверт, бросил всё это на неубранную кровать, а потом ещё раз посмотрел на отца, стараясь, чтобы этот взгляд вызвал жалость...

- Прогуляешь, - строго повторил отец и вышел из комнаты.

Вовка усмехнулся и снова занялся брелком.

 

Обещанная мамой "куча гостей" явилась к четырём часам. Эта куча состояла из дедушки, бабушки и маминой подружки тёти Эни.

Бабушка долго говорила Вовке что-то про "единство духа и тела, которое может всё победить", добавила, что дети "всегда и абсолютно во всём должны слушаться своих родителей", после чего вручила мальчику месячный абонемент в тренажёрный зал. Дедушка выпрямил спину, втянул живот и важно сказал: поздравляю, - а потом долго жал имениннику руку "как большому".

А тётя Эни сказала, что присоединяется ко всем поздравлениям, чмокнула смущённого Вовку куда-то в ухо и протянула крохотный конвертик. Там, сложенная причудливой "лесенкой", лежала купюра в пятьдесят рублей по новому курсу.

Увидев этот подарок, бабушка сжала губы и отвернулась в сторону; дедушка хмыкнул и пробурчал что-то про первую заначку; родители как-то растерянно переглянулись, а потом с укором посмотрели на тётю Эни. Но та ещё раз поцеловала именинника и, вытирая помаду с его щеки, сказала, что "не надо строить проблемы там, где их нет". Потом выхватила из рук мальчика свой подарок, вложила купюру обратно в конвертик и аккуратно засунула всё это в нагрудный карман Вовкиной рубашки.

Назревший скандал, впрочем, так и не вспыхнул, и мир в семействе именинника был тут же восстановлен.

"Куча гостей" как-то незаметно растеклась по всей квартире, и Вовке частенько приходилось бегать из одной комнаты в другую, услышав, что кто-то его зовёт. "Ах, вы переставили это кресло в другой угол!" - слышал мальчик голос тёти Эни из спальни родителей. "Давай лук я порежу, а ты займись нарезкой, - говорила бабушка на кухне. - Только ножик мне поострее дай". "Вы зачем на столько каналов подписались? - ворчал дедушка в гостиной. - Ведь на этот экран больше четырех сразу всё равно не выведешь".

За праздничным столом Вовку усадили между родителями, и он честно съел по ложке из каждой салатницы и выковырял из двух голубцов вкусно пахнущую начинку.

- Мам, я наелся.

- Иди... - кивнула мама. - Погоди!! Чайник на кухне поставь!

Сбегав на кухню, Вовка прошмыгнул мимо стола в свою комнату, уселся по-турецки на кровать и взял в руки брелок-коммуникатор. Занимаясь подарком, мальчик хорошо слышал обрывки разговоров, доносящихся из гостиной. Сначала тётя Эни вспомнила, как из роддома привезли малыша, и как он в тот день проспал двенадцать часов кряду... потом поговорили про то, как он в первый раз заболел, когда пошёл в садик... потом про новые купюры... про близкую зиму... А потом папа рассказал о полученном письме из паспортно-визовой службы, и все громко рассмеялись, когда он с трёх попыток так и не смог выговорить слово "идентификация".

Услышав это, Вовка вскочил с кровати, схватил письмо и шагнул в гостиную.

- Пап, - остановился мальчик возле отца, - а что такое "к вам будет применена статья"?

- Чего? - повернул голову отец.

- Вот тут, на письме, - Вовка сначала показал отцу листок, отметив пальцем нужную строчку, а потом прочитал крохотные буковки. - Напоминаем, что в случае неявки к вам будет применена статья номер девяносто шесть положения о персональной идентификации.

- Это значит, что тебя отшлёпают, - усмехнулся отец и потянулся вилкою к тарелочке с солёными грибами. - Сначала я, а потом - государство.

- Пап... а можно я деньги себе оставлю?

- Какие деньги?

- Которые мне тётя Эни подарила...

- Оставь, - кивнул отец, потом положил вилку с грибом прямо на скатерть, одною рукой обнял Вовку, а другою - поднял рюмку. - Ну-у-у! Ещё раз!! За именинника!!!

 

"Пятьдесят рублей, - думал Вовка, когда гости разошлись, а родители в очередной раз пошли ставить чайник. - Раньше это было десять миллионов, - он ещё не успел привыкнуть к новым ценам, и считать ему было удобнее "по-старому". - Если купить мороженое на все десять миллионов, то это получится... получится..."

Вовка не был силён в устном счёте, и когда он разделил нужные числа в первый раз, то получил двести сорок, а во второй - двести шестьдесят пять порций мороженого. Считать в третий раз он не стал, решив, что точный ответ будет где-то около двухсот пятидесяти. Такой результат, честно говоря, расстроил мальчика. Он думал, что получится гораздо больше. Никак не меньше тысячи штук.

Потом Вовка попытался посчитать, насколько ему хватит этих денег, если покупать по одному мороженому в день. Он старательно загибал пальцы и беззвучно шептал даты... и очень удивился, когда оказалось, что он сможет есть мороженое каждый день аж до середины следующего лета. Потом мальчик считал, что будет, если вместе с мороженым покупать ещё и по гамбургеру... потом - сколько будет порций, если брать не самые дешёвые стаканчики, а те, которые в красивой фольге и в шоколаде.

- Пап! - Вовка выбежал в гостиную и увидел, что отец сидит в кресле перед телевизором и спит, склонив голову на большой узел галстука. - Мам! - побежал Вовка на кухню. - Ты не знаешь, где у нас калькулятор?

- Зачем он тебе?

- Надо!

- Не знаю... Слушай, он же, наверное, у тебя в подарок встроен...

 

Ещё с вечера Вовка настроил свой новый брелок так, чтобы тот зазвонил точно в середине первой перемены. И когда это случилось, то мальчик вынул брелок из кармана и поднёс ладонь к уху, делая вид, будто отвечает на чей-то звонок и что для него всё это в порядке вещей.

- Да... ладно... слушай, я тебе потом перезвоню, - говорил Вовка, слушая в наушнике лишь зуммер, но при этом смотрел в сторону с таким видом, словно он недоволен не вовремя прозвучавшим звонком. И видя перед собою лишь стену, он чувствовал, всеми своими клеточками чувствовал, как поворачиваются головы, и как вытягиваются шеи одноклассников, когда они пытаются рассмотреть Вовкину новинку.

"Сейчас начнётся... дай посмотреть, дай подержать, а у меня всё равно лучше..." - думал мальчик, пряча брелок в карман. Повернул голову, рассчитывая встретить завистливые взгляды ребят... и увидел стоящего прямо перед его партой классного руководителя.

- Дай посмотреть, - протянул руку учитель, и Вовке уже не пришлось делать вид, словно он расстроен.

Классному руководителю было уже под сорок, и он уже давным-давно расстался с иллюзиями по поводу "разумного-доброго-вечного". Вместо этого у него появилось "педагогическое чутьё": с первого взгляда определять, что произошло в классе и кто в этом виноват. Ещё он мог угадать, кто из учеников не выучил урок и кто действительно болен, а не просто решил "пофилонить". Классный продолжал работать в школе "по инерции", смирившись с тем, что больших изменений в его жизни уже не будет. Звали этого учителя Пинатрий81.

- Хорошая машинка, - проговорил классный руководитель и, глядя прямо в глаза мальчику, спрятал брелок к себе в карман. - Заберёшь у меня после уроков, понятно?

- Да, - буркнул Вовка.

Учитель уже было развернулся, но Вовка вскочил со своего места и выпрямил спину:

- Господин Пинатрий восемьдесят один! А можно мне завтра на первый урок не придти? У меня тут вот... - и мальчик полез в сумку за конвертом с приглашением.

Пинатрий81 молча стоял и терпеливо ждал, пока Вовка найдёт конверт, достанет оттуда листок и протянет его чуть трясущимися из-за внимания всего класса пальцами.

- После уроков туда сходишь, - пожал плечами классный, мельком взглянув на письмо. Он даже не стал вчитываться в строчки, а по глазам Вовки догадался о том, что этот ученик не обманывает и дело действительно важное. Тем более, что всем Вовкиным одноклассникам в этом году исполняется четырнадцать лет, и такие письма уже начали приходить ко многим.

- Так ведь там в девять пятнадцать написано, - испуганно пролепетал Вовка, принимая конверт.

Учитель ухватил Вовку за кисть и, не забирая письмо, посмотрел на указанную в нём дату и время:

- Что у вас завтра первым уроком? История? Иди к господину Лексикон тридцать пять девяносто два, и если он тебя отпустит - на первый урок можешь не приходить. Но, только на первый! понял?

- Ага, - кивнул мальчик.

 

На следующей перемене Вовка побежал разыскивать преподавателя истории. Учительская комната была пустая, и секретарь в приёмной директора ответила, что господин Лексикон3592 только что был тут, но уже попрощался и ушёл; хотя, если поторопиться, то можно, наверное, перехватить его на выходе.

Вовка столкнулся с учителем на нижней площадке лестницы, и они медленно пошли по первому этажу школы. Резвящиеся малыши из начальных классов иногда натыкались в своём беге на мальчика и учителя; и Лексикон3592 при этом отступал в сторону, а Вовка ловил разбесившихся первоклашек за плечи и несильно отталкивал в сторону.

- Ну что, юноша? - улыбнулся учитель, когда Вовка протянул конверт и спросил, а можно ли ему не приходить на завтрашний урок. - Говоришь, что можно тебя поздравить? Уже выбрал себе взрослое имя? Тебя же, кажется, все Фикусом называют?

- Называют, - кивнул мальчик, но при этом губы его чуть дрогнули. Не станешь же рассказывать учителю, что это имя ему совсем не нравится; что оно прицепилось к нему ещё в первом классе, когда мальчик на спор съел листок растущего в коридоре фикуса и что, будь на то его воля, он так и остался бы просто Вовкой.

- Ну, что ж... - не заметив душевных терзаний мальчика, продолжил Лексикон3592, - вполне нормальное имя. Не хуже, чем у других. А ты уже узнал, какой у тебя будет номер? Ведь Фикус - это, наверное, довольно распространённое имя.

- Нет, не узнавал, - честно признался мальчик.

Они остановились перед выходом из школы, и учитель поправил полосатый шарф и взялся за ручку двери.

- Ладно, - кивнул Лексикон3592, - скажи своему классному, что я тебя отпускаю. Я, вообще-то, собирался завтра оценки за четверть ставить, но ты, по-моему, исправить её уже не в силах...

Вовка вздохнул. История давалась ему так же трудно, как и математика, и он не сомневался, что оценка за четверть будет намного ниже средней. Лексикон3592 обожал устраивать устные опросы на знание знаменательных дат, а память мальчика отказывалась их запоминать. Помнится, отец смеялся, спрашивая, как же Вовка собирается жить среди людей, если с первого раза не может запомнить шестизначные цифры в их именах.

- Хотя, нет... - вдруг заявил учитель, когда, отпустив ручку двери, взглянул на свой брелок-коммуникатор. - У тебя тут спорная выходит... что же мне с тобой делать?

Вовка промолчал. Но, глядя себе под ноги, он думал не про историю, не про завтрашний день и даже не про оценку за четверть. Ему вдруг вспомнилось, что купюра, которую ему подарила тётя Эни, так и осталась лежать у него в комнате на столе. И мальчик пока еще не придумал, на что же потратить эти деньги.

- Ладно, - и Лексикон3592 ещё раз поправил свой шарф. - Я тебе пару баллов авансом накину. Но тогда - я жду от тебя реферат. И тема у него будет...

- Так ведь каникулы же, господин Лексикон тридцать пять девяносто два... - перебил Вовка учителя.

- Каникулы?.. - и мальчику показалось, что удивление учителя было искренним. - Что ж... Стало быть, свободного времени у тебя будет побольше. И если ты хочешь получить другую оценку, то после каникул принесёшь мне два реферата. Килобайт на двадцать каждый. Сделаешь их по теме, - и Лексикон83592 снова поправил свой шарф, - Парижской коммуны и... куда ты завтра собрался? имя получать?

Вовка разочарованно кивнул, представив, что из десяти дней осенних каникул два или три будут безнадёжно испорчены.

- Вот про это и напишешь, - продолжал учитель. - Про положение о персональной идентификации напишешь; про имена: детские и уникальные; про то, что всё это - самое главное достижение в области прав человека за двадцать первый век. Ну... - проговорил Лексикон83592 как-то смущённо, - по крайней мере, так во всех учебниках написано.

Зазвенел звонок, и обычный шум перемены немного усилился, когда добрых три сотни учеников ринулись по своим классам. Проёдет ещё ровно минута, и в коридорах наступит полная тишина.

- Всё! - махнул учитель. - Беги на урок! И не забудь! Два реферата! Два!! На первый урок после каникул!! И хорошо тебе отдохнуть!!!

"Ой, спасибо!" - подумал Вовка, когда, прыгая через две ступеньки, поднимался по широкой школьной лестнице.

 

На следующее утро мальчик, немного поплутав по дворам, отыскал нужное здание. Он пришёл сюда чуть пораньше, но оказалось, что возле двери кабинета ?2 уже стояла очередь, и тогда Вовка уселся на одну из скамеек, которые стояли вдоль стен.

Очередь напряжённо молчала и лишь иногда негромко шипела о том, что нельзя назначать время из расчета по две минуты на каждого человека; о том, что давным-давно пора перейти на электронные подписи и принимать заявления по Сетке и о том, что теперь всё стало по-другому и никто не хочет работать так, как это было совсем недавно. Вовка не участвовал в этих разговорах. Он молча давил кнопки своего брелка, стараясь не упустить летающий по крохотному экранчику шарик, который сбивал на своём пути разноцветные плашки.

Большие часы над дверью с табличкой "Приёмная" показывали уже "09:42", когда подошла очередь Вовки. Он поднялся с кресла, шагнул вперед, и разговоры чуть притихли, когда люди настороженно поворачивали головы, проверяя: а не нарушил ли кто-то порядок очереди?

В этом кабинете был поцарапанный барьер, на который человек среднего роста мог бы опереться локтями, а Вовка - в свои четырнадцать лет ещё не очень-то и выросший - разве что подбородком. За этим барьером, перед экраном компьютера сидела тётенька, и к её белой блузке была приколота визитка: "Капра268".

- Письмо принёс? - не поворачивая головы, протянула руку тётенька, и Вовка передал ей конверт. - Вовка, сын Волонтёра триста девяносто шесть два ноля семь? - спросила она, глядя на экран, когда красный луч прошёлся по прижатому к считывателю листку.

- Да... - вздохнул Вовка.

- Имя себе уже выбрал? - спросила Капра268, и тут Вовка растерялся.

Он думал, что ему сейчас скажут: а ну-ка, быстро назови выбранное тобою имя и мы его запишем. Он боялся, что его не выпустят из этого кабинета, пока он не согласится стать Фикусом с каким-то там пяти-шестизначным номером. Но сейчас его спрашивают совсем про другое: выбрал он себе имя или нет. А если ещё не выбрал, то что? разве можно... подождать?

- А можно мне ещё подумать? - старательно рассматривая крохотное чёрное пятнышко на барьере, спросил Вовка.

Тётенька повернул голову и впервые за всё это время посмотрела на Вовку. Она уже собралась было сказать, что всякие бездельники ходят сюда и отрывают её от работы; что ему надо было прежде думать головою, а только потом - приходить; что утро ещё почти не началось, а настроение ей уже испортили. Она хотела высказать всё это громко и гневно... но увидела, что Вовка очень похож на её племянника. На того самого Окуня80017, который ещё два месяца назад был Славкой; который всегда встречает её, бросаясь на шею; и который, так же как и она сама, любит леденцы с фруктовой начинкою.

- Подумать можно, - кивнула тётенька, протягивая обратно и листок, и конверт.

- Когда мне теперь придти? - ещё не веря своей удаче, спросил мальчик.

- Как выберешь себе взрослое имя, так и приходи, - улыбнулась Капра268, ещё раз вспомнив своего племянника. - Только не затягивай с этим, хорошо?

- А долго можно выбирать? - спросил Вовка, вспомнив маленькие буквы "к вам будет применена статья".

- Два месяца. Потом мы пошлём напоминание, - говорила тётенька заученные фразы. - Ещё через два месяца - получишь предупреждение. А вот если уже и тогда не придёшь - будет штраф.

- Большой?

- Нет. Двадцать пять рублей новыми.

Вовка вздохнул и уже собрался было уходить, но остановился на пороге кабинета, повернулся и ещё раз взглянул на Капра268. Та молчала, не прогоняя и не останавливая мальчика.

- Скажите, - Вовка сделал шаг обратно к стойке. - А можно узнать?.. вот если я сейчас себе имя Фикус выберу, то какой бы у него получится номер?

Тётенька несколько раз ткнула по клавиатуре:

- Семьсот ровно, - улыбнулась она. - Может, согласишься? Хорошее число, запоминающееся.

Мальчик замотал головою и снова спросил:

- А можно себе детское имя оставить, только номер к нему приписать?

- Можно, - кивнула Капра268, - только сейчас так уже никто не делает.

 

Каникулы - замечательная вещь. Все взрослые помнят, что это такое; и все они, наверное, хотят, чтобы у них были каникулы вместо отпуска. И даже не потому, что летние каникулы намного длиннее, чем отпуск. И не потому, что каникул в году четыре, а отпуск только один. Просто потому, что на отпуск обычно планируешь очень много. Собираешься отдохнуть, расслабиться, забыть про дела и заботы. А в каникулы ты просто живёшь так, как получится. А получается это, надо сказать, гораздо лучше, чем в отпуск.

В первый же день осенних каникул Вовка вышел из дома и отправился в ближайший торговый центр. Там, в одном из многочисленных отделов он остановился возле лежащей на полке гитары, и ему показалось, что этот инструмент должен быть на удивление лёгким и удобным. Это была настоящая, профессиональная гитара. С ней запросто можно выйти на сцену и не стыдно показаться в кругу друзей. Гитара казалось очень строгой: на её блестящем корпусе не было ни царапинки, и её чёрный ремень был широкий и гладкий, без всяких блёсток и заклёпок. Гриф лежащей гитары чуть выдавался с полки, словно она ждала, что её сейчас возьмут, коснутся струн и тогда...

Вовка повернул голову в сторону продавца и, получив молчаливый кивок, взял гитару в руки.

"Такая ни за что цепляться не будет", - подумал он, вспомнив, как однажды принёс на один из школьных вечеров свою разрисованную и поцарапанную старушку. Помнится, тогда она задевала за всё вокруг. За перила на лестнице, за двери класса и даже за горшок с тем самым фикусом.

Вовке было очень неудобно в куртке, когда он присел, чуть выставив вперёд правую ногу. Аккуратно провёл пальцами по струнам сверху вниз, внимательно прислушиваясь к звучанию каждой. Потом снизу вверх. А потом, осторожно прижимая упругие струны, "выщипал" звуки полонеза.

"Расстроена, - мысленно поморщился мальчик. - Меня бы продавцом в этот отдел... я бы всем тут занялся".

Вовка несколько раз ударил по струнам, а потом выпрямился, вздохнул и положил гитару на место. И глядя на её блестящий бок, он слышал, очень хорошо слышал, как еле заметно дрожат в воздухе звуки последнего аккорда.

"Хорошая. Дорогая, наверное..."

Вовка покрутил головою и заметил крохотный ценник, прилепленный к чёрному чехлу, который лежал рядом на полке. Там, на жёлтой прямоугольной бумажке красным маркером было написано две цифры: "98".

- Нравится? - услышал Вовка над ухом и, подняв голову, увидел продавца отдела - тощего парня в белой рубашке с малиновым галстуком-бабочкой.

- Ага, - честно кивнул мальчик.

- Будешь брать?

- Нет, - и Вовка ещё раз посмотрел на ценник, стараясь, чтобы продавец не заметил этот взгляд. - Я потом приду.

- Хорошо, - усмехнулся парень. - Приходи потом. А может быть, ещё что-то посмотришь? Блок-флейту, например. Она всего восемь двадцать пять стоит. Или какую-нибудь другую гитару? Подешевле?

- Не надо подешевле... я за этой приду. Потом.

 

"Пятьдесят рублей у меня уже есть, - думал Вовка, когда вышел из отдела и, уклоняясь от покупателей, быстро шагал по коридору торгового центра. - И ещё четырнадцать сорок лежит под кроватью, в коробке из под печенья. Значит... шестьдесят четыре сорок. Ну, пусть будет шестьдесят пять. А мне ещё надо... девяносто восемь минус шестьдесят пять... тридцать три рубля. По старому это было... шесть с половиной миллионов... Шесть шестьсот, если точно... Ой, как много!"

- Вовка? - услышал мальчик, когда, проходя мимо одного из отделов, загляделся на лежащие за стеклом охотничьи ножи с широким лезвием. А если говорить точнее, то Вовка увидел ценник "50" и остановился, чтобы разглядеть то, что можно купить за эти деньги.

Мальчик повернулся и закрутил головою, выглядывая, кто же это его окликнул...

- Вовка!

Он оглянулся ещё раз и увидел, что зовёт его молоденькая продавщица соседнего отдела. Там, где на больших пластиковых окнах были наклеены плакаты с длинноногими девицами в ботфортах, а над дверью зелёным неоном горела надпись "Обувь".

Они были дальними родственниками. Вовка особо не вникал в хитросплетения родового древа. Просто он знал, что у отца есть кто-то, кто приходится этой девушке то ли братом, то ли дядей. Они встречались редко: на каких-нибудь торжествах или юбилеях, когда собиралась вся родня. Вовка видел её, наверное, не меньше чем три года назад и хорошо помнил, что тогда эту девочку звали Светка... "Алая" было написано на крохотной табличке, прикреплённой к разноцветному свитеру продавщицы.

- Привет! - улыбнулась бывшая Светка. - Папка твой как? не болеет?

- Всё нормально, - мотнул головою Вовка и подумал, а надо ли ему спросить про здоровье кого-то из родни девочки... но промолчал, потому что не вспомнил имени того самого родственника.

- А я вижу - ты идешь, - продолжала улыбаться Алая, - и ещё подумала: Вовка это или нет? Ищешь чего-то?

- Не-е-е... - протянул мальчик, чуть сморщив нос. - Просто так хожу.

- Ясно... слушай! а ты по-прежнему Вовка? Тебе же, кажется, в этом году четырнадцать будет.

- В этом, - усмехнулся мальчик. - В прошлую субботу исполнилось.

- Да ты что?! - восторженно закричала девушка, и идущие по коридору покупатели, не останавливаясь, чуть повернули головы в их сторону. - Поздравляю! Ой, слушай, а мне ведь тебе даже и подарить-то нечего...

Вовка хотел сказать, что не стоит суетиться, что нельзя помнить все дни рождения, но промолчал. Потому как и сам не помнил когда же родилась Светка-Алая.

- Хотя, погоди, - и девушка, ухватив Вовку за руку, потащила его в свой пустой отдел. - Иди сюда!

Мальчик шагнул в дверь и закрутил головою, рассматривая установленные на многочисленных полочках сапоги, ботинки, туфли и сандалии. Здесь приятно пахло новой кожей и кремом для обуви, и здесь было гораздо теплее, чем в коридоре. Взглянув на ценники, Вовка понял, что с его капиталами тут делать нечего.

Алая шагнула к маленькому столику, на котором возвышались упаковки всех форм и размеров. И Вовка увидел, как она протянула руку к разрезанной пополам коробочке из-под сока и что-то взяла оттуда.

- Держи... - улыбнулась девушка. - С днём рождения! - и у Вовки в руке оказался прямоугольный кусочек пластика. - Это наша дисконтная карта. Вообще-то, надо на пятьсот рублей товара купить... но их у нас никто не считает. Она именная, смотри, вот этим вот вставляешь её в свой брелок, и тогда... Погоди, - встрепенулась она, - а ты паспорт уже получил?

- Нет, - вздохнул мальчик.

- А чего так?

- Скоро получу... - замялся Вовка и вдруг, неожиданно для себя самого, признался. - Я имя себе не могу выбрать.

- Ой, - фыркнула Алая, - тоже мне, причина. Если не знаешь, чего выбрать, тебе там помогут. Список на экран выведут - и выбирай, пожалуйста, что понравится. Тебе имена в лбом порядке отсортируют, и всё подскажут, и даже номер поудобнее могут подобрать. У меня подружка себе так имя и выбрала. Пришла и спросила: а какое сейчас есть имя с круглым номером? Так ей там штук десять предложили.

Мальчик молчал и думал, стоит ли рассказывать Алой о том, что ему не нравятся взрослые имена, и что, будь на то его воля, он хотел бы навсегда остаться просто Вовкой. Без всякого порядкового номера. Тем самым Вовкой, который любит мороженое и футбол; который получает неуды по математике и истории и который, перебирая гитарные струны, может сыграть "Полонез" Огинского.

- Ладно, - улыбнулась девушка, - ещё раз тебя с днём рождения, папке привет, и заходи как-нибудь. Я тут, кажется, надолго устроилась.

Алая чуть нагнулась, чтобы поцеловать Вовку... и мальчик удивлённо заметил небольшое сиреневое пятнышко возле правого уха девушки. Вытянул шею, прищурил глаза, пытаясь рассмотреть это пятнышко поподробнее...

- Нравится? - глазки девушки довольно сверкнули, и она заложила за ухо локон и повернула головку.

Эта была татуировка. Крохотный - не больше, чем ноготь на большом пальце - отпечаток звериной лапки. Словно одна большая родинка примостилась рядом с тремя другими, чуть поменьше. Татуировка была временной, пройдёт месяц или два, и рисунок начнёт тускнеть, а через полгода от него не останется и следа.

- Я, вообще-то, даже и не собиралась. Это как-то случайно вышло. С подружкой в салон зашли, когда гуляли. Тут недалеко, - и девушка кивнула куда-то в сторону.

 

Этот салон действительно оказался рядом с торговым центром, и уже через несколько минут Вовка толкнул тяжёлую дверь и вздрогнул, когда над головою звякнул колокольчик.

В небольшой квадратной комнате одна из стен была полностью увешана листами бумаги. Листы были разные: крохотные и большие, белые и разноцветные, квадратные и прямоугольные. На каждом из них был какой-то рисунок. Все они были сделаны вручную чёрной тушью, и на каждом листочке была ещё размашистая подпись и цена.

Вовка остановился посередине комнаты и закрутил головою, рассматривая всевозможные завитушки, вензеля, лица и силуэты. На те пятьдесят рублей, которые сейчас лежали у него в кармане он, конечно, не мог себе позволить фигуру кентавра на всю спину. Но знаки зодиака стоили здесь сорок рублей. А татуировка четырёхлистного клевера и того меньше.

Мальчик переводил взгляд с одного рисунка на другой, когда где-то сбоку скрипнула дверь и из-за картонной ширмы с красивыми драконами в комнату вошла хозяйка салона.

Пока Вовка шёл сюда от торгового центра, воображение рисовало ему какого-нибудь толстого бородача в кожаной безрукавке, все руки которого были усеяны рисунками. Или худого и лысого юношу с глазами навыкате и с коричневыми от никотина пальцами. Или ещё кого-нибудь, но только не такую девушку, которая сейчас смотрела на Вовку. Белый халат, марлевая повязка, резиновые перчатки. Своим видом она больше походила на медсестру в поликлинике, чем на хозяйку тату-салона.

- Имя уже получил? - спросила девушка, оглядев Вовку с ног до головы.

Мальчик растерянно заморгал. Он подумал, что, может быть, стоит соврать про брата, который сейчас принесёт паспорт; про отца, который должен придти сюда с минуты на минуту или же ещё про что-то важное, что давало бы ему право остаться здесь. И наверное, он так и сделал бы, если бы к нему вышел толстый бородач или худой юноша. Но этой девушке врать почему-то не хотелось. Точно так же, как не хочется обманывать медсестру в стоматологическом кабинете или мастера по настройке телевизора. Вовка уже понял, что врать в таких случаях получается себе дороже.

- У нас только после четырнадцати лет можно, - добавила хозяйка, и Вовка, радостно вздохнув, ответил, и при этом ни капельки не соврал:

- А мне четырнадцать уже исполнилось.

- Покажи паспорт, - равнодушно произнесла хозяйка. - И можешь выбирать себе любую картинку.

- Да я просто так... посмотреть... можно?

- Посмотреть можно, - кивнула девушка и, потеряв в Вовке всякий интерес, шагнула обратно за прикрытую ширмой дверь. Туда, куда мальчику можно будет пройти только тогда, когда он станет Фикусом700. Или Окунём80018. Или Пинатрием82.

Вовка рассматривал висящие на стенке салона листки минут двадцать. И сравнивая рисунки друг с другом, он, в общем-то, оценивал их по одному единственному признаку: можно или нет сделать эту татуировку, имея в кармане только пятьдесят рублей.

 

Вряд ли Вовкина бабушка знала, где находится тот тренажёрный зал, чей абонемент она подарила своему внуку на день рождения. Скорее всего, она не ходила туда лично, а получила этот пропуск по почте или же его доставил какой-нибудь улыбчивый, молчаливый курьер.

Рассматривая большие рекламные вывески, висящие над входом в здание, Вовка усмехнулся и решил ничего не говорить бабушке. Про то, что этот тренажёрный зал находится в подвале развлекательного центра "Четыре листка". И про то, что в этот центр ещё входят казино, боулинг и ресторан. Те самые, которые находятся на первом и втором этаже здания. И те самые, которые, по непререкаемому мнению бабушки, "являют собою клоаку порока". А Вовке же было абсолютно всё равно, где жать педали велотренажёра и чем занимаются люди на других этажах большого развлекательного центра.

Мальчик позвонил сюда ещё вчера и всё-всё выяснил. Про то, что месячный абонемент - это пропуск в зал не на тридцать дней, а на тридцать часов, и как клиент захочет - так этими часами он и может распорядиться. Про то, что по этому абонементу можно ходить и вдвоём, и втроём, просто умножив проведённые в зале часы на количество посетителей. И про то, что после окончания срока этот абонемент можно продлить ещё на тридцать часов всего-навсего за пятьдесят рублей.

Узнав про всё это, Вовка тут же позвонил своему однокласснику Линуксу78961 и, немного помучив того недомолвками, сообщил о том, что у них на каждого появилось по пятнадцать оплаченных часов в тренажёрном зале. О том, что неплохо было бы завтра встретиться часиков эдак в одиннадцать. И о том, что про столь подозрительных соседей этого зала ни за что не должна узнать Вовкина бабушка.

Линукс опаздывал, и Вовка, задрав голову, рассматривал красочную, сверкающую неоном даже при свете дня рекламу казино.

"Ухвати за хвост свою удачу, - сообщали мальчику яркие буквы бегущей строки над входом. - Только у нас, только сегодня - джекпот в размере 1 000 000 рублей плюс несгораемая фишка номиналом 1,5"

"Значит, минимальная ставка у них полтора рубля, - подумал мальчик, когда буквы про хвостатую удачу вновь заскользили над дверью. - Пятьдесят рублей поделить на полтора... это будет... тридцать три фишки... и ещё пятьдесят копеек останется".

Вовка представил, как он поднимается по ступенькам казино, как разменивает в кассе свою купюру и как подходит к длинному столу, на котором почему-то горит множество канделябров. Как ему - и только ему - улыбается девочка в белой рубашке с коротким рукавом и пышным жабо, и как он говорит: ставлю всё на зеро! И как потом эта девочка длинной лопаточкой пододвигает к нему стопки фишек. Тех фишек, которых должно было хватить на всё: на гитару за девяносто восемь рублей и на татуировку могучего кентавра. А ещё на ежедневное, пожизненное эскимо в шоколадной глазури...

Проезжающая по широкому проспекту машина окатила ступни Вовки мелкими каплями водяной грязи, и видение большого, сверкающего бриллиантовыми огнями зала исчезло. Вовка усмехнулся. Он не строил иллюзий по поводу того, попадёт он в зал казино или нет.

"Если уж из тату-салона меня турнули... безымянного. То сюда даже на лестницу не пустят".

Впрочем, в один из залов казино он смог бы пройти без всяких препятствий. Там, вдоль крашенных в ядовито-зелёную краску стен, стояло множество игральных машин. Именно игральных, а не игровых. За монетку в двадцать копеек там можно было несколько минут управлять движущейся на экране машиной или стрелять из светового пистолета по фигуркам скачущих лошадей, пускать световые торпеды по кораблям противника или же сбивать его самолёты. В уголке того зала, за небольшим столиком, который был без всякого зелёного сукна, сидела бабушка. Она с удовольствием разменяла бы Вовкину купюру на блестящие столбики монеток по двадцать копеек.

"Пятьдесят рублей... - снова начал считать мальчик, - по двадцать копеек... рубль - это пять монет... значит, надо пять на пятьдесят умножить".

И Вовка ужаснулся, представив, как за этим столиком ему отсчитывают двести пятьдесят монеток; и как он рассовывает их по раздувающимся карманам, а холодные кругляши проскальзывают сквозь пальцы и звенят, падая на бетонный пол.

- Эй, ты чего? - раздался откуда-то сбоку знакомый голос... мальчик обернулся. - Я тебе ору-ору... - раздражённо проговорил Линукс78961. - Пошли что ли?

- Пошли...

- Ты паспорт-то получил?

- Нет ещё.

- А чё?

- Имя себе выбрать не могу.

- Ну и дятел.

- Да пошёл ты.

- Сам пошёл.

Круглый глаз большой камеры внешнего видеонаблюдения, которая висела над входом в казино, чуть повернулся, внимательно рассматривая двух мальчиков, которые шагали к лестнице в подвал. Туда, где висела неброская вывеска "Зал тренажёров "Три листка".

 

Каникулы всегда заканчиваются совершенно неожиданно. Кажется, что у тебя впереди ещё много-много свободного времени. И вот, в самый неподходящий момент обнаруживается, что уже завтра надо будет отправляться в школу... а ты, в общем-то, начал отдыхать по-настоящему только-только вчера.

Нельзя сказать, что Вовка специально тянул с написанием рефератов для Лексикон83592. Просто мальчик каждое утро решал, что возьмётся за них после обеда. И вспоминая про них к вечеру, клялся, что обязательно сядет за них завтра утром.

Тянуть дальше было нельзя, и Вовка убрал какой-то хлам, переложив его с одного угла своего письменного стола на другой. Установил перед собою брелок-коммуникатор и честно решил найти в Сетке всё что только можно про Парижскую коммуну и про "Положение о персональной идентификации".

Когда он закончил с этим и получил подтверждение, что оба рефераты записаны на брелок господина Лексикона83592, то оказалось, что уже почти полдень, и самое время пообедать...

Мальчик вышел в гостиную и увидел дедушку, который старательно тыкал пультом в сторону телевизора. Висящий на стенке большой экран явно издевался над стариком и, вопреки его желаниям, устанавливал свой собственный порядок каналов. Но дедушка не собирался сдаваться.

- Дед... - остановился Вовка перед креслом, - а какая у нас фамилия была?

- Чего была? - не поворачивая головы, спросил дедушка и поморщился, когда на экране вместо футбольного матча пошла трансляция новостей.

- Фамилия, - повторил мальчик.

- Не знаю, - качнул головою дедушка и, выбрав какую-то новую стратегию в борьбе с телевизором, снова начал жать на кнопки пульта. - Это давно было, ещё до меня.

- Но какая-то точно была?

Дедушка ткнул пультом ещё раз, и на экране вспыхнуло сразу четыре окошка одновременно. А когда всё застыло, дедушка опустил пульт и повернул голову к Вовке.

- А тебе зачем?

- В школе надо.

Вовка давно понял, что такой ответ снимает все ненужные подозрения и дальнейшие расспросы "куда" и "для чего".

- Тогда у всех людей фамилия была, - ответил дедушка. - И у нас тоже. Говорят, что это было неудобство одно. Прикинь, в каждом городе могло жить тысячи людей с одной и той же фамилией. Налоги правильно не посчитать, пенсию не начислить, наследство не оформить, кредит не заплатить...

Всё это Вовка узнал, подготавливая реферат. Но вот кой-какие вопросы всё-таки остались, и как мальчик ни старался, он не нашёл на них ответов в Сетке.

- А фамилия от отца к сыну переходила?

Дедушка нахмурился, потёр седой висок уголком пульта, потом положил его на рукоятку кресла и только после этого снова посмотрел на внука. Ну конечно же, старик знал и про "Положение", и про его параграфы, и про то, как люди жили до того, как его приняли... но это всё было так давно... а с тех пор произошло так много всего. Ведь дедушка ни за что не должен признаваться внуку, что чего-то не знает. И в такие моменты надо уверенным голосом говорить про что угодно: про фамилии, про президента, про космические станции и про современную музыку. Даже тогда, когда ничего в этом не понимаешь.

- Не-е-е... - покачал головою дедушка. - От матери. От отца отчество получали, а фамилию, стало быть, - от матери... Слушай, Вовка, я тут что-то с вашим пультом никак не справлюсь.

- А папка почти все интересные программы заблокировал.

- Зачем? - искренне удивился дедушка.

- Чтобы я их случайно включить не смог... Дед, а твоего отца как звали?

- А тебе зачем?

- В школе надо.

 

Вовка не стал ждать два месяца и отправился в уже знакомый ему кабинет ПВС сразу после разговора с дедушкой.

Очередь была такая же, и люди в ней точно так же настороженно молчали. Туда-сюда торопливым шагом ходили какие-то девушки с визитками на груди, и на этих карточках были имена с длинными-длинными числами. Или с короткими. Кому как повезло.

- Пришёл? - спросила Капра268, когда, дождавшись своей очереди, Вовка зашёл в кабинет. - Надумал уже?

- Да... - замер мальчик возле барьера, вздохнул пару раз, набираясь смелости. - Я фамилию хочу...

- Фамилия - женское имя. Вряд ли оно тебе подойдёт, ты с ним только намучаешься... погоди, - вдруг прервала свои объяснения тётенька. - То, что ты хочешь, - это не фамилия. Это называется второе имя. Сейчас разрешили имена из двух слов составлять. Могу тебя Вовкой Фикусом записать.

- Нет, - ответил Вовка и почувствовал, что кончики его ушей стали горячими и бардовыми, - я себе настоящую фамилию хочу. Ту, что мои родственники в двадцать первом веке носили. До того, как приняли Положение...

Мальчик растерянно замолчал, а Капра268 внимательно смотрела в его глаза, словно ждала продолжения.

"Всё, - подумал Вовка. - Сейчас она: нельзя, - и я стану Фикусом... ну и плевать... не я один такой..."

- Я в Сетке посмотрел, - снова начал говорить мальчик. - Это можно вычислить, если имя кого-то из своих родителей знаешь... Пункт четыре, параграфа пятьдесят шесть Положения.

Тётенька повернулась в своём крутящемся кресле, что-то набрала на своей клавиатуре, посмотрела на экран... снова набрала и снова посмотрела... потом подняла голову, взглянув на Вовку.

- Эту услуга платная...

- У меня есть деньги, - обрадовано пролепетал Вовка. - Сколько вам надо?

- Не мне, в кассу... Пятьдесят рублей новыми.

"Пятьдесят рублей, пятьдесят рублей, пятьдесят рублей... - застучало в голове у Вовки. - Двести пятьдесят порций мороженого, татуировка красивого скорпиончика, кривой охотничий нож или же половина гитары".

- Я оплачу...

Всё, что произошло дальше Вовка плохо помнит. Капра268 выхватывала выползающие из принтера листки и передавала их Вовке, отмечая красной ручкой те места, где мальчик должен поставить свою подпись. И, ставя свою закорючку, мальчик признавался в том, что отказывается от права носить уникальное имя; в том, что на него никем не было оказано давление; в том, что он не считает свои гражданские права ущемлёнными и не собирается по этому поводу обращаться в органы правосудия.

И вот наконец, на стойке перед мальчиком появился чистый лист бумаги.

- Своей рукою пиши справа в уголке, - подсказала Капра268. - Начальнику ПВС района два, города восемнадцать... господину Лазеру пятьдесят шесть ноль восемнадцать... Написал?.. А теперь с новой строки... Прошу вас оказать содействие... в установлении фамилии моих родных... которые они носили... погоди не пиши... фамилии - это которую или которые?.. Ладно, пиши так... которыми они пользовались до ратификации Положения о персональной идентификации... Написал?.. Дату, подпись... подписываешься Вовкой и имя отца своего указываешь.

- А хватит одного имени, чтобы фамилию найти?

- Хватит, - пожала плечами тётенька. - Они же все уникальные... ну, деда ещё напиши, если уж так беспокоишься...

И Капра268 терпеливо ждала, пока Вовка, прикусив кончик языка, старательно дописывал к своей подписи те имена, которые узнал от деда: Вовка, сын Волонтёра396007, Габитус105, Джидай7658, Азимут123.

- Пойдёшь налево по коридору, - махнула рукою Капра268, приняв от Вовки заявление, - там будет дверь без таблички. Постучишься, скажешь, что это я тебя послала. Заплатишь там пятьдесят рублей и вернёшься сюда вместе с квитанцией.

- А долго надо будет ждать фамилию? - вздохнул мальчик.

- Не знаю. Мы такого ещё не делали. Номер брелка не меняй, как будет готово - тебе позвонят.

 

"Дурак", - подумал Вовка, когда вышел на улицу, и за его спиною захлопнулась тяжёлая дверь ПВС.

"Дур-р-рак, дур-р-рак, дур-р-рак", - залаяла на мальчика крохотная собачонка, которую несла на руках девушка в сиреневом пальто.

"Ду-у-урень, ду-у-урень, ду-у-урень", - согласно завопила где-то на перекрёстке сирена скорой помощи или милиции.

"Мальчик-чик дурачок-чок, мальчик-чик дурачок-чок-чок", - резвились воробьи на ветках дерева возле входа.

"Пятьдесят рублей потратил, - Вовке казалось, что все вокруг смеются над ним. - Было бы на что путное, а то ведь - на фамилию".

"Потр-р-ратил, потр-р-ратил, потр-р-ратил", - слышалось со всех сторон: от собачонки, от перекрёстка и с ветвей дерева. "Ну и плевать... - вздохнул Вовка, застегнул куртку и сунул руки в карманы. - Мамке скажу, что потерял или в трамвае эти деньги вытащили. Так она меньше ругать будет... А Линуксу вообще ничего не скажу. Засмеёт".