Пролог

 

- Так… Еще немного… Чуть больше света…

-Элле, пора одеваться! Элле! Может, хватит рисовать?

- Ой! Мили, ты что, подождать не можешь?!

Эллина с трудом исправила неверный штрих, а неугомонная сестра тем временем ворвалась в комнату.

- Элле, ты на часы смотрела? Мы опоздаем!

- Милена, ты же не хочешь приехать в церковь за три часа до церемонии?

- Ну-у…

- Вот именно. Успокойся, мы успеем одеться. – Через полчаса девушки были уже полностью готовы.

Несмотря на то, что Милена и Эллина были сестрами, они отличались друг от друга как небо и земля, причем не только внешне. Черноволосая и черноглазая Милена была упрямым сорванцом с невероятной энергией и жаждой жизни. Она могла носиться по замку целый день, вечером танцевать до упаду, а ночью бродить по темному лесу.

Эллина же – настоящая леди с головы до пят. Нежное, хрупкое, ласковое существо, она похожа на котенка, маленького и беззащитного. Но в ней не было ничего от «правильной» красоты сестры. Волнистые серебристые волосы, часть которых была забрана в свободный хвост, мягким водопадом спускалась на плечи и доходили почти до колен; миндалевидные, фиалкового цвета глаза в обрамлении пушистых длинных темно-серых ресниц – все это не было классической красотой, признанной высшим светом.

В одежде тоже не было сходства. Милена из одежды не признавала ничего, кроме штанов и рубашки, тогда как Эллина носила исключительно платья.

Но в одном сестры соглашались: одежда должна быть удобной, а характер – железным. Этот неписанный закон передавался из поколения в поколение, и ему учили всех отпрысков, как мальчиков, так и девочек. Молодые графини хорошо усвоили урок, но несгибаемой воля их не была: Милене мешало упрямство, а Эллине – природная нежность и уступчивость.

- Ненавижу эти платья! Моя бы воля, из штанов бы не вылезала, - Милена нервно одернула юбку.

- Твоя воля далеко, а свадьба близко, – сделав вид, что не заметила уничтожающий взгляд сестры, Элле добавила, - не думаю, что стоит шокировать жениха и его родню.

- Карета подана, ваши светлости, - голос дворецкого как всегда вовремя спас Эллину от громов и молний сестры.

- Пора! – И Элле первая вышла на улицу.

Была прекрасная погода. Именно тогда, в первый день весны Милена, старшая сестра, сочеталась браком с герцогом Деартоном. «Бедная сестра! – думала Эллина.- Выйти замуж за человека, которого ни разу не видела!»

В церкви их уже ждали. Старый граф, отец сестер, подошел к Милене: он понимал, что ей сейчас нужна его поддержка. А глаза Эллины в то время обратились к герцогу. Он оказался привлекательным, но похожим на марионетку - слабовольный, с рыже-золотистыми волосами и светло-голубыми глазами доверчивого ребенка.

Дальше все было как в тумане. Вот Милена подходит вместе с женихом к алтарю, священник усиленно читает что-то вроде «да будет пара сия счастлива», уткнувшись в потрепанный молитвенник. Уже закончился обряд, молодожены выходят, а Эллина все не может встать, словно чувствуя, что теряет сестру навсегда.

После свадьбы Милена уехала. Уехала, чтобы никогда не возвращаться.

 

Глава 1

 

Ссора

 

- Госпожа, вы бы поели чего-нибудь, а то совсем исхудали, смотреть на вас жалко! Да и сняли траур, - ворвался голос служанки в грустные мысли Эллины.

- Спасибо, Траэрн, но я не голодна.

- Так хоть платье другое наденьте, хоть серое, - не дождавшись ответа, Траэрн вздохнула. – Убьете вы себя, госпожа, как есть убьете!

«Лучше умереть и не видеть всего этого! – пришла в голову еще более грустная мысль. – Как же все это надоело…»

 

Граф умер год назад. Это была тихая смерть во сне от старости. Эллина все глаза выплакала, ни на секунду не отходя от ложа отца. Милена же явилась на третий день, к самым похоронам, одетая как на бал. После тихого упрека сестры наряд свой объяснила отсутствием в гардеробе черных платьев, но скрыть свое отнюдь не траурное настроение даже не старалась. Потом еще хуже дело пошло: при зачитывании завещания оказалось, что и замок, и все земли граф оставил младшей сестре, Эллине. Милена в бешенстве ушла, не сказав ни слова, а вечером принесли записку с официальным отказом графини Милены Деартон от права считаться членом семьи и потомком своего рода.

Несколько ссор после смерти отца еще больше отдалили сестер друг от друга. И хотя все, вплоть до слуг, знали, что зачинщица – Милена, первый шаг к примирению всегда должна была делать Элле.

 

Выход в свет Элле не состоялся. Она носила траур, поэтому и не поехала ко двору. Слух, что она наследница графа де Рошата, привел в её дом множество охотников за приданым, но все получили отказ. Среди них был и герцог д’Айран, ледяное сердце империи, который слыл самым богатым и влиятельным дворянином королевства и чей род восходил к королям, жившим несколько тысячелетий назад. Явное нежелание графини знакомиться с ним привело его в состояние тихой ярости, и в качестве мести он сильно повлиял на мнение общества о дебютантке, и теперь Элле прослыла неудачницей.

 

Да-а… Если бы не граф, все было бы намного терпимее. И все из-за того, что красавчику приспичило жениться. Судя по слухам, ему было около тридцати, он богат, знатен, красив и … Абсолютно бесстрастен, словно отлит изо льда. К тому же презирает всех и вся. Его удивительное желание взять в жены юную, но не слишком богатую графиню, просто поразило свет. Но по сравнению с оскорблением, которое он ей нанес, все прелести его характера просто мелочи: вместо того, чтобы приехать самому, прислал слугу, вместо приглашения на бал – визитка! Приносить соболезнования и предлагать руку и сердце, даже не выкроив время для личного визита – это уж слишком!

 

Она не узнавала себя, не узнавала дом, в котором прожила около семнадцати лет. Раньше из зеркала на неё смотрело веселое, довольное жизнью лицо ребенка с искорками смеха и счастья в глазах, а теперь это было отражение худенькой грустной девушки, которую резко и безжалостно лишили тех крох детства и иллюзий, которые не успела тихонько украсть жизнь. Та, что смотрела из зеркала сейчас, была глупой и нелепой пародией на прошлую Элле. Раньше в замке звучали смех и звонкие, счастливые детские голоса, а теперь было тихо и грустно.

Несмотря на положение новобрачной, уже через месяц после венчания Милена была представлена ко двору и, так как состояние Деартонов не раз покрывало карточные долги короля – большого любителя азартных игр, вскоре стала одной из первых фрейлин королевы. Ходили слухи, что молодая герцогиня стала основоположенницей той безумной моды, что безраздельно властвует двором уже несколько месяцев.

Всего два раза Милена приезжала к сестре. В первый раз она была рада видеть сестру, но очень скоро её радость угасла, потому что, как она выразилась, «сестренка, ты совсем отстала от жизни». В замке не было модных безделушек, Эллина не хотела следовать нелепой моде, а посему придворный модельер и дизайнер Милена раскритиковала все и вся и в крайнем возмущении уехала.

Второй раз она привезла приглашение на бал в честь дня рождения её мужа, но Элле ответила отказом: веселиться, когда не прошло и месяца после кончины её отца, казалось просто кощунством.

- Траэрн, прикажи подать карету: я поеду к Милене.

- Но, ваша светлость…

Один усталый взгляд – и Траэрн побежала отдавать приказ. Слуги Эллину любили и уважали: молодая графиня относилась к ним как к людям – и слушались её беспрекословно. Траэрн же была не просто слугой – она была почти подругой Эллины – и обладала правом свободно высказывать свое мнение. Но, будучи бескорыстной и честной (что редко встретишь среди слуг), никогда не стремилась использовать эту дружбу себе на благо.

- Что наденет госпожа?

- Будто не знаешь…

Заслужив неодобрительный взгляд служанки, считавшей, что её госпожа достойна лучшего, графиня вздохнула.

- Аарон знает, как мне надоел черный цвет, но это не значит, что траур закончился.

…Через полчаса Элле уже ехала в карете к непутевой, но все еще горячо любимой сестре.

 

Шикарный замок графа Деартона поражал роскошью и полным отсутствием вкуса. Фасад модного особняка соседствовал с древними башнями старого замка, перед главным входом был разбит неухоженный парк, в центре которого стоял ни на что не похожий фонтан, изображавший не то дельфина, не то просто рыбу.

В самом же замке в ужасающей дисгармонии соседствовали модные безделушки из драгоценных камней и стекла не тоньше кисеи, тяжелые гардины, вышитые золотом и серебром, и тяжелые изделия античных времен. Казалось, обладатели замка хотели показать всем, какие они богатые. В общем, обычный замок выскочки-графа, жена которого причислена ко двору.

Карета мягко подкатила к крыльцу, и лакей услужливо распахнул дверцу. Дворецкий подошел с радостной улыбкой:

- Рад видеть вас, графиня! – как и другие слуги, этот представительный старик любил Эллину и понимал её – не в пример хозяевам. – Какими ветрами?..

- Здравствуй, Джарлакс. Мне нужно поговорить с Мил… с графиней. – Элле протянула ему руку. – Она дома?

- Для вас – всегда, - старый слуга почтительно коснулся маленькой изящной ручки с тонкими длинными пальцами. – Она примет вас в Красной гостиной.

Слуга настолько часто рисковал своей репутацией, не желая выполнять приказ графини и отказывать Элле в аудиенции, что уже сбился со счета. К тому же все слуги без исключения плохо выполняли распоряжения высокомерных господ.

Джарлакс проводил молодую графиню на второй этаж. Все слуги, встречавшиеся им по пути, почтительно, даже благоговейно склонялись перед Элле. Взойдя по лестнице, они подошли к высокой двери красного дерева. Открыв её и взмахом руки пригласив Элле зайти, дворецкий бесшумно удалился.

Красная гостиная всегда угнетающе действовала на тонкое чувство цвета Эллины, что, впрочем, неудивительно. Красные стены, красный пол, красные картины, мебель, низкий потолок раздражали всех посетителей. Жесткий бордовый диван, ковер с непонятным рисунком, уродливые, но невероятно дорогие подсвечники… Высший свет диктовал свои правила декора, правила пристрастий, и поэтому эта неуютная комната полностью соответствовала вкусам «её светлости госпожи графини Милены», которая соизволила через полчаса явить свою персону сестре.

- Ты зачем приехала? – отшлифованной походкой она подошла к аляповатому креслу и легко опустилась в него.

- И тебе здравствуй, Мили, - Элле не хотела подавать виду, что обижена на грубое обращение, и ограничилась легким намеком.

- Угу, но я предпочитаю обращение «миледи».

За последнее время сестры стали еще более непохожими друг на друга. Милена, одетая в шикарное, вышитое золотой нитью и украшенное жемчугом платье, стала олицетворением моды и богатства. Высокомерно вскинутые брови и тонкая нить губ, косметика… Свет менял даже самых лучших и стойких, самых верных своим принципам людей. Яркий пример того, как общество влияет на жизни и характеры.

Эллина тоже изменилась, но, не испытав на себе пагубного влияния лучей высшего света, осталась естественной и неповторимой, как сама природа. Волосы из волнистых серебристых стали виться, алебастровой белизны кожа казалась прозрачной, а в ярких фиалковых глазах появились зеленые лучики. Благородство, несмотря на молодость графини, читалось в каждом жесте.

- Ты так изменилась… Скажи, я чем-то обидела тебя? – глаза, полные тихой грусти, недоуменно взирали на Милену.

- Я не обижаюсь на людей, которых не знаю, - упрямство герцогини и её нежелание признавать своей родственницей неудачницу не менялось со временем

- Но что случилось?

- Ты еще спрашиваешь?! Состояние отца должно было достаться мне! А он выбрал тебя и не дал шанса оспорить завещание! – прекрасные черные глаза, которыми восхищались большинство придворных, метали молнии. - Из-за тебя я лишилась стольких земель!

- Но я же не виновата... – Элле готова была расплакаться, и только воспитание удерживало её. – Я не хотела...

- Да перестань, ты ведь всегда была его любимицей. Элле то, Элле это! Почему не Милена? – злость обиженной гордости и обманутых надежд не поддавалась описанию. – Я всегда была на втором плане! Хотя я более красива, чем ты. Что у тебя было? Ни гроша за душой, ни приятной мордочки, только «бесценные» таланты! – она с завистью посмотрела на сестру.

- Мили, почему... – ответом послужил лишь звук хлопнувшей двери.

Едва сдерживаясь, Эллина подбежала к дверям. Аарон, за что? Ничего не видя сквозь слезы, Эллина выбежала за дверь и, пытаясь успокоиться, пошла к выходу. Но на крыльца она вдруг резко остановилась, почувствовав, что тьма застилает глаза, а ноги отказываются держать ослабевшее тело. Она уже не чувствовала, как падает на ступеньки, не слышала крика Траэрн, не узнавала подбежавшего в страхе дворецкого. Забытье приняло её в свои благодатные объятья, обещая тишину и желанный покой.

 

Глава 2

 

Сатавамн

 

- Ой! Очнулась! Кирик, она очнулась!

Чей-то назойливый голос проникал в еще не отдохнувшее сознание, заставляя прийти в себя. Элле никогда не слышала этого голоса, и ей стало интересно, кто так бесцеремонно нарушает её покой: служанка себе такого не позволила бы. Любопытство пересилило боль, и Элле открыла глаза.

- Привет! Ой, какие у тебя глаза красивые! Знаешь, я так напугалась! Ты как? – назойливая особа смотрела на неё, закрывая половину неба и загораживая солнце... Стоп! Какое солнце? От сестры она ушла вечером... Резко поднявшись, девушка чуть не упала снова. В ослепительной вспышке боли возникли все воспоминания: как она расстроилась, ушла, упала и ...

- Где я? Что это за место? Кто ты? Что со мной было? – поток вопросов прервала незнакомка, приложив пальчик к губам Элле:

- Подожди-подожди! Отвечу по порядку. Что с тобой было, я не знаю, просто увидела, как звездочка с неба падает, и побежала посмотреть. Оказалось, что это ты с неба спустилась. – тут незнакомка нахмурилась. – А ты случайно не сухрил?

- Нет, меня зовут Элле.

Незнакомка рассмеялась. Это была странная девочка лет десяти-двенадцати, чуть напоминающая херувимчика, с ярко-синими волосами и глазами цвета морской волны. На ней было свободное голубое платье до колен, на бедрах перехваченное синим поясом. И на пояске, и на платье были вышиты серебряной нитью самые разные существа, обитающие, судя по их виду, в воде. На шее у неё висел небольшой кулон.

- Да нет, глупенькая! Сухрил не имя, а существо – оборотень. Ты человек?

- Ну да. А кем я еще могу быть?

- Не важно. Ладно, поднимайся.

- Мама!

Непроизвольный возглас Эллины был вполне обоснованным. Место, где она оказалась, было ей незнакомо.

Она лежала на ковре мягкой травы. Неподалеку протекал весело звенящий ручеек, а вокруг самый странный, но в то же время самый прекрасный лес из всех прежде ею виденных. Золотые стволы деревьев держали облачка пушистых, покрытых тонкими серебряными волосиками листьев и необычных цветов, похожих на лилии. С ветки на ветку перелетали удивительные птицы, похожие на желтых воробьев, только с обычными беличьими лапками и ушами. Одна птичка села на плечо Элле, нежно коснулась щеки и улетела. Небо было удивительно голубое, а солнечные лучи, проникавшие сквозь листву, не слепили, а успокаивали.

-Боже, где я?!

-Нравится? – довольно улыбнулась девочка, перехватив её восхищенный взгляд. – Это Аль Тавир, мир сновидений. Иногда сюда залетают и потерянные души. Наверное, ты одна из них… Впрочем, неважно. Пойдем, я отведу тебя к дедушке, он все знает и все тебе объяснит.

-Кто твой дедушка? И кто ты?

-Меня зовут Сатавамн, я – дух ручья Кирик, ты сидишь с ним рядом; а еще я скоро буду русалкой. Мой дедушка – король всех рек и вообще всей воды Аль Тавира, - с гордостью говорил необычный ребенок. - Он живет на дне Бездонного озера. Туда идти почти целый день.

-Подожди, я не хочу никуда идти. Может, лучше ты мне все объяснишь?

-Не, я не могу – сама не все знаю. К тому же, выбора у тебя нет, если ты, конечно, хочешь вернуться. Ты ведь хочешь?

- Да… Ну, убедила. Как же мы доберемся?

- Средствами передвижения мы обеспечены, не сомневайся, - проследив за лукавым взглядом ребенка, Элле увидела двух драконов. – Чур, мой красный!

 

Сата (она попросила так её называть) оказалась живым и общительным духом. Уже после часа езды на крылатых драконах, которые, к слову сказать, больше любили бегать, чем летать, Эллина знала о мире, в который попала, почти все.

Оказалось, что это просто островок, окруженный океаном, затерявшийся во временном потоке. В центре острова – в городе со странным названием Мирикл - жили сильнейшие маги, которые создавали сны. Все то, что снится людям, говорила Сата, выращивается на огромных просторах Равнины магов в виде огромных цветов, спящих днем и открывающихся ночью, да и то лишь два раза: для того, чтобы выпустить сон, и для того, чтобы принять впечатления, из которых сонные феи – подручные магов, сплетали сновидения.

Вокруг Равнины и города жили души тех, кто не хотел покидать этот мир. Заблудившуюся душу маги ставили перед выбором: остаться здесь, стать частью мира, обрести тело и жить вечно или же вернуться в свой мир. Редко кто оставался – таких здесь не более двух десятков, но они живут так, как привыкли. Они живут, занимаются тем, чем хотят, некоторые даже стали учениками магов. Они влюбляются, создают семьи, уже есть два ребенка, родившихся здесь.

По миру (помимо обитателей фауны и флоры) бродят странники. Никто не знает, кто они, но их ремесло известно всем. Они обязаны провожать затерявшиеся в пространстве души к магам.

- Наверное, - добавила Сата, - дедушка отдаст тебя на попечение одному из них.

И, наконец, живут здесь еще такие же существа, как и она, Сатавамн: духи, русалки, нимфы, феи и саламандры – народы четырех стихий.

- Ты назвала пять представителей!

- Ты о духах? Они, как и я, лишь ещё не оформившиеся существа и не принадлежат ни к одной из стихий. Вырастая, мы становимся теми, кем хотим. Служим той стихии, которую любим. Я уже говорила, что стану русалкой – я ведь люблю воду. К тому же родство особой роли не играет. Дух ветра может стать саламандрой, дух огня – русалкой.

- А животные здесь есть?

- Конечно! Есть плохие, как сухрилы или ворты, есть хорошие, как рыжаки, фрунзики и мантиллы. Впрочем, если не гулять по ночам и рядом с болотами, то ты не увидишь ни тех, ни других.

Так, за разговорами, Элле и не заметила, как день начал угасать, а драконы – останавливаться.

- Черт! – Сата спрыгнула с резко затормозившего дракона. – У нас проблемы...

- В чем дело?

- Ночь наступает, и они должны вернуться в лес, иначе их найдут ворты. Они и драконы – враги.

- До озера далеко? – повеяло непонятным холодом. – Сата, что это?

- Я не знаю... – напряженно ответила девочка. – Я думаю, это...

Дальнейших объяснений не требовалось. Послышался тихий звук, что-то вроде «ворт-ворт», и из-за деревьев выползли странные существа. Тело змеи, пара лап как у зверя породы кошачьих, голова дракона и козлиные рога – все это смотрелось так нелепо! Но смеяться никто и не думал, настолько внушительным был комплект зубов у каждого из вортов, который вызвал бы зависть всех хищников мира, если б только они его увидели.

Жадное клацанье челюстей привело Эллину в чувство. Она развернулась, схватила за руку окаменевшую Сатавамн, и они вместе ринулись прочь от страшных тварей. Но через несколько шагов Сата упала. Времени выяснять, что произошло, у Элле не было. Она оглянулась в поисках хоть чего-нибудь, чем можно защититься, и вдруг вспомнила, что в кармане платья должен лежать нож, который был всегда при ней, если, конечно, она его не потеряла. Но нож был на месте, и девушка почувствовала себя намного уверенней, когда взяла его в руку. Когда-то давным-давно отец научил ее азам обращения с кинжалом, и, хотя эти уроки не входили в перечень обязательных жизнеумений леди, старый граф считал, что его любимая дочь должна уметь защитить себя.

Одно из существ попробовало напасть, но наткнулось на нож и с всхлипами отскочило обратно. Из косой раны потекла слизь. Элле передернуло.

Они окружили добычу. Они не понимали. Еда сопротивляется! Нет, подобного они еще не видели.

«Нападут с разных сторон, - подумала Элле. – Ну все, это конец...»

Грустные мысли и гробовая тишина были прерваны тихими шагами. На поляну вышел человек (так показалось девушке) с ниточкой в руке, на конце которой крутился блестящий шарик величиной с кулак, издававший тихие мелодичные звуки. Ворты, уже готовые броситься на добычу, внезапно отступили, а Эллина уже второй раз за день почувствовала, что падает, и погрузилась в сон.