- Где вы познакомились с Максом Батуриным? – спросил Б.Н.Климычев, маститый предводитель томского писательства, у начинающей поэтессы Лидии Ильющенковой.

- На бале у Сатаны!

Больше вопросов не последовало.

 

* * *

Вы вся изящество, вся женственность, вся нега.

На Вас меха и финская дубленка.

С какою грацией вы мучили ребенка,

за то, что он сжевал кусочек снега

 

* * *

За изморозью окон

серпы и молотки,

Ребёнок чертит свастику

теплом своей руки.

 

* * *

Мне не нужна ни ты и ни другая

и я себе такой не нужен сам.

А флаги всё хлопочут развеваясь

тоскуя как и мы по небесам

 

* * *

Центр тела телецентр

огонёчки лампочки

эх вернуться бы в плаценту

да к родимой мамочке

 

* * *

Твоя рука как голос Бога

как платье новое в цвету

тебе тебе тебе дорогу

прости позволь я перейду

Ты нарисуешь всех красавиц

ракушки все и Божий дар

и пусть окрасит нас в румянец

любви неопалимой жар

 

* * *

...Жестокий гипс бульварных монументов

бездонный порох солнечного яда

в твоей коллекции я редкая монета

моя зеленоглазая наяда

 

мы движемся закованные в близость

по улицам освобожденным солнцем

деревья райские в твоих глазах я вижу

сквозь синеву и прозелень бессонниц...

 

* * *

Личность расплескалась

по талому ледку,

а они мне говорят:

ступай по холодку.

А куда ступать мне:

лёд кругом, вода,

так и не достигнуть

мне любимой никогда?!

 

Макс (Максим Александрович) БАТУРИН (1965-1997), русский поэт, родился в Томске. Сам о себе рассказал в единственном прижизненном издании стихов "Сказано вам русским языком" (Новосибирск, 1994) так: "Автор множества стихов, статей , сборников хохм (в соавторстве с Евг. Шестаковым), романа-эпопеи "Из жизни елупней" (в соавторстве с А. Филимоновым), писем, дневников и записных книжек. Основное из этого не опубликовано. Служил в СА, учился на истфаке в ТГУ, два раза не был женат и один раз был. Сын - Даниил. Работал в области журналистики, машинописи, сценического и изобразительного искусства, эстрадного вокала, телевидения. Носит очки, иногда бороду".

И вот ещё сам о себе:

- Ты смеёшься, горло заросшее брея,

бормоча, что Макаревич совсем не то, что Гребенщиков.

А я всё равно тебя добрее

и лицо моё умнее за счёт очков.

- Где и как мы с тобой зимовали,

не припомнит никто и нигде.

Мы по зернышку счастье склевали,

Часть осталась в моей бороде.

- Я хотел бы снять и выбросить

брюки, рубаху и майку

и остаться в одних трусах и носках.

 

Так оголяясь, эпатируя публику, он художественно постигал мир.

К сожалению, я мало знал Макса… больше – его чумную сестру Лерку,

о которой он писал:

- В коньяк не слеза упала – ресничка.

А знаешь, любил я тебя, сестричка.

Встреч с ним было не много, запомнилось несколько его эпатажных выходок… и всё! Но я всегда с уважением относился к его творчеству, начиная с каких-то образов из ранних стихов, неведомо как просочившихся в периодическую печать того времени. Они задевали, западали, грели…

А время было – 80-ые!

Это было время студенческих общаг с комендантами и вахтами, через которые мы прорывались «ракетами» к девчонкам, в свою очередь маявшимся взаперти…

Для колорита можно вспомнить, что в общежитиях часто бывали и курсанты военных училищ.

Студентки смеялись:

- В конце коридора появился некто с крупноблочным бюстом – это комендант тётя Рита…

- Вижу коменданта!

Сапоги убрать...

- А куда курсанта?

- Сунем под кровать!..

Были и полулегальные рукописные журналы, и подпольные рок-группы, и закуска «килька с тюлькой» и пр.

Шла перестройка, знаменем которой для нас явилась песня В.Цоя «Ждём перемен…»

Гуманитарная молодёжь заболела футуризмом… не исключением стал и Макс.

 

Вот несколько выдержек из воспоминаний его друга Андрея Филимонова:

«Хорошим, но очень ранним октябрьским утром 87 года, я не спеша одевался в комнате девушек-первокурсниц общежития Томского политехнического института. Сами знаете, как это бывает, когда юность познает мир. Я совсем было изготовился к старту, но передумал и подошел к столу, на котором предполагал найти какие-нибудь остатки вчерашнего пира... Увы, не осталось даже хлеба, зато хлебные крошки были аккуратно сложены на газету «За кадры». В нижней правой части листа мой взгляд зафиксировал столбцы стихов. Я стряхнул крошки на пол и прочел следующее:

- Я ухожу

твое пробужденье как сладкий сон

Звон одеколона

Шорох колбасы

Подписано: Макс Бурлюк . По дороге домой я размышлял, как это колбаса может шуршать. Это, конечно, клево звучит, но, что это значит? Поскольку я был вдумчивым юношей, музы сжалились надо мной, и строки превратились в картинку: она спит, он — герой, тихо покидающий место очередной победы, бреется в ванной, стараясь не шуметь, но нечаянно задевает бутылочкой одеколона край раковины, потом неслышно открывает холодильник; там, в серой оберточной бумаге, лежит бледная, как утро, вареная колбаса... Все это было так конгениально моему собственному настроению, что я взволновался, захотел курить, но сигарет тоже не было.

Через пару недель была скандальная литстраница в «Молодом Ленинце»: Макс Батурин, Игорь Ведерников, Алексей Михалев. Евгений Шестаков, Андрей Филимонов. Пафос и подтекст, претензия и намек. Нахлобучка сверху литконсультанту Владимиру Крюкову, который осмелился. Макс Батурин смотрелся предводителем нового поколения творцов…

…состоялся семинар молодых писателей в одноименной организации. Я сидел за длинным столом среди прочих обсуждаемых и ворошил рукописи.

Прочел:

- Тщедушное тельце кота

я спас от ударной волны

Как плакал он и хохотал

как голову тер о штаны

И так можно писать, подумал я, утрачивая остатки юношеской невинности.

…Несмотря на длинные волосы и круглые, как у Джона Леннона, очки, на изнеженного хиппи Макс не походил. Сумка у него даже во время заседания была надета через плечо, словно у санитара, готового кинуться куда-нибудь, как только будет нужно. (Позднее выяснилось, что в армии он был именно санинструктором).

Когда заседание кончилось, и молодые дарования, разделенные на агнцев и козлищ, расползались по домам. Макс остановил меня в вестибюле и сказал: «Поскольку мы волей наместника аллаха на земле В. Крюкова соединились на одной странице, неплохо было бы где-нибудь посидеть, посмотреть на лица...». «Налиться, в смысле, набраться?» — скаламбурил я, как умел.

…Последнему рабочему месту [Макса], редакции газеты «Советский учитель», посвящалось:

- Даже цветочек у нас алкоголик

что же о нас-то с тобой говорить

«Нахичеванским» наполним ладони

чтобы уплыть

Или чтобы приплыть?

…Макс часто носил свои рукописи в Томское книжное издательство, потом обнаруживалось такое:

- Ах если б стать,

как осьминог пятиногим

сквозь колодцы канализации плыть

На полях примечание редактора: «У осьминога восемь ног!». Не поленился посчитать. Но Макс почти не обижался, продолжал навещать, редакционных женщин называл «тетеньками» в лицо, а главного редактора ценил за бороду и вескость суждений.

…Еще Макс хотел вступить в союз писателей. Просто потому, что любил звания, пустячки, побрякушки. Мы устраивали в Доме Ученых «дада-концерты». Макс выходил во фраке, с нагрудными знаками «Ударнику социалистического труда»... читал:

- Два дня не слал в родимый унитаз

я бытия блаженного излишков

бродил блуждал вдоль черных теплотрасс

хватал собак за теплые подмышки.

…люди вообще глупы, особенно, молодые девушки, особенно те, кого выбирал Макс. Возможно, я преувеличиваю. Просто они, эти девушки, все были такие непредсказуемо-страстные наяды. Одну он ездил искать в Петербург, от другой скрывался в Сосновом бору, третью сам вылавливал из тихих омутов шизофрении. Всем посвящал стихи.

- Как сильно кровь по сердцу расплескалась

Я раздарил свои иммунитеты

живущим радостью

И я тебе достался

как бесполезная но редкая монета».

 

Так это было.

Поэтическая троица М. Батурин - А. Филимонов - Н. Лисицын в свое время будоражила общественность "поэзоконцертами", проводила первое в Томске чтение стихов под фонограмму, "День татарской авиации" и пр.

Но были ещё Ю.Мамонтов и С.Сорокин.

Батурин хотел устроить настоящий конкурс поэзии альтернативный ежегодно проводимому местной писательской организацией, записать кассету со стихами томских поэтов, сделать компьютерную энциклопедию литературного Томска...

Его дьявольски безумная энергия поражала!

«Живу только ради живого Слова» - провозглашал он.

И это правда!

Кого-то цепляли "теплые подмышки", кого-то – пассаж про унитаз, мол, строчки, не теряющие актуальности… кого-то - «железные ласточки сна» и пр.

И это правильно, ибо всё это о жизни, человеческой жизни!

 

Поэтической технике Макс учился у поэтов Серебряного века. Влияние футуризма на его творчество сильно сказывалось:

- Я вплываю в шарфе из шерсти

И в плаще из лавсана весь

Мне навстречу крики и жесты

И арбуз предлагают есть

Или:

-…окоченевшие персики на лиловом столе

в кувшине вода и лед

за окнами но-

чь

ябрь

волуние

 

Работая в жанре верлибра, где порой отсутствуют и знаки препинания, и рифмы, и ритм, он подчинял язык одной художественной цели: неожиданно, необычно повернуть мысль:

- Бог любит троечниц с ногами Моны Лизы

- вот и розы отблагоухали,

вот и ты свои ноги свела

от трусишек до красных созданий

неужели же лишь с похмела -

и др.

Его строчки:

- Храни меня господь

В сухом прохладном месте… -

Переделал где-то, по-моему, поэт Вишневский для своих целей…

Вспоминается в связи с этим, как абсолютно непечатаемого в 30-40-50 годы замечательного поэта Н.Глазкова бессовестно растащили на цитаты успешные тогда друзья-пииты, не ссылаясь на него.

 

Интересно посмотреть на Макса-мыслителя, психолога. Его философские размышления:

- Исчерпанность судьбы – как произвол судьбы,

помноженной на произвол надежды...

- Снежинок не уловишь трепетанье

и своего тепла им не отдашь...

- Ветер интонировал девушке

девушке импонировал вечер

девушка пела о вечности

для всех живущих на свете

Или глубокие проникновения в психологию рождающейся матери:

- Беременные женщины не спят

они впотьмах следят за плода ростом

или задумавшись лежат так просто

за девять месяцев свой перекинув взгляд

 

Большое место в творчестве поэта занимает любовная лирика: «…я хочу сказать слова что чисты и честны те слова про любовь…»

Они и серьёзны:

- Три золотых твоих точки:

глаза, руки и сердце

греют меня

в этом снежном оазисе

Я вернусь цельным и чистым

я вернусь к тебе самым родным

- Эти руки любили тебя

эти пальцы ласкали тебя

поцелуй эти руки сейчас –

через воздух тепло перешли

- Ну, и чьи же колени теплее,

борода и блюджинсы синее?

Не поверю, что (нет!) не мои.

Ну, ответь!

Замолчи!

Говори!

 

И ироничны:

- Меня повстречали Оля и Ляля

заверещали они: "О-ля-ля!"

Меня не чая встретить, гуляли

они скучая, и тихо скуля.

Меня они крепко облобызали

(ведь мы не виделись с февраля),

и бросив в урну букет азалий,

который им подарил спекулянт,

мне описали свои страданья,

мол, тра-ля-ля, и еще тополя...

Беседа в пивном закончилась зале

попойкой на двадцать четыре рубля.

А потом мне добрые люди сказали,

Что Оля - блядь, да и Ляля - блядь.

И как мне быть теперь, я не знаю:

Смеяться или же - хохотать.

 

Поэт и вино! Дискуссионная тема:

- В результате житейских бурь –

сам себе могилу копай…

Не хочу!.. А хочу – буль-буль,

И – дым-дым, а потом – бай-бай! (Н.Глазков)

Макс и здесь не был в стороне:

- Четыре раза видел снегирей,

Украл рублей

И вдребезги напился.

- Два ларька, два звонка,

Посредине ношпа.

- Жизнь моя как технический спирт

чем-то непонятно неуловимым испорчена

 

ЧТО-ТО ВРОДЕ ПОСЛЕСЛОВИЯ

 

Печальный опыт показывает, что у нас любят больше мёртвых, чем живых. Ведь с ними как-то легче. Они не подадут в суд за откровенную клевету и не опротестуют приписываемые им качества и идеи. И как легко показать себя хорошим, скорбящим… Я даже иногда думаю, что «собратья по цеху» в глубине души рады этому обстоятельству… не сможет больше быть конкурентом…

 

И всё-таки!

Макс Батурин – оригинальный талантливый поэт, небанальной волны!

Поэзия его тонка, изящна, умна, раскованна и свободна, как он сам!

Он продолжал поэтическую традицию от футуристов до С.Кирсанова, Н.Глазкова и

П.Вегина... По духу он стоял в одном ряду с Вл.Высоцким, А.Башлачёвым и др.

Если посмотреть на жизнь и творчество Макса в целом, то становится понятной коллизия между строчками 1988 года:

- Все осядет

и даже эта взвитая ветром пыль

просочится за двойные рамы

ляжет ровным слоем на книги открытки

карандаши в стакане

будильник старые пластинки тетради

И если я не стану бороться за каждый день

меня смахнут и забудут

так же как вытирают вездесущую пыль… –

и его расточительным отношением к своей жизни, выраженным в последнем, крайне депрессивном стихотворении:

- Я видел сон, что многих веселей:

невольники в меня бросали камни

и слышны были клики алкашей

и мудрого торчка благоуханье.

И все они кричали: «Сгинь, смирись!» -

И рожи для примера подставляли.

Но если так - то на хуй эта жизнь,

идут они в пизду,

эти кривлянья!..

 

Третья попытка самоубийства (хотя, по мнению близких, она была седьмой) увенчалась успехом в апреле 1997 года. Ему шёл 33 год…

Стихи Макса Батурина посмертно вошли в Антологию русского верлибра, а также в сборник "Стихотворения" (Томск, 1997), альманах "Каменный Мост" (Томск, 2004) и др. издания.