Начало Европы: пошёл восемнадцатый век, и есть, что делить в этом мире придворных гавотов. Блистательна Порта, негромок Вольтеровский смех, а музам служенье - служение, но не работа. Родиться в купечестве - тоже немалый талант, а быть музыкантом при этом, наверно, несчастье, хоть Бог покровительствует, верно, сам - музыкант: гармонией лечит душевные людям напасти. Венеция, старый надёжный торговый корабль, скрипит, разворачиваясь посреди Средиземья. Маршруты иные проложены: дон Кристобаль давно прочертил килем западное направленье. Но в землях Италии, в древнем и нищем краю летит к небесам нарождающееся бельканто. Болонья и Мантуя, Генуя, Пиза - поют, сеньоры без армий оплачивают музыкантов. Трагедией кончится век, как и всякий другой. Да, есть единение силы - военной, финансов, но - слава поющим, в могиле одною ногой, и тем заявляющим миру: они - итальянцы! Скрипач из купцов сочиняет неспешно свои концерты в гармонии с миром, дискантом гобоя выводит мелодию, веря, что Бог сохранит, и тот сбережёт посреди векового разбоя. * * * Наивно надеяться: кто-то, спустя двести лет, отыщет в развалинах жёлтый клочок со строками и досочинит, восхитившись, и выпустит в свет - продолжится имя... быть может, кого между нами. Теряя слова, пропадают строфа за строфой - они растворяются в индифферентном пространстве. Быть может, соткуться гармонией между собой! Но мир закоснел в восхитительном непостоянстве. |