Под лестницей было темно и пыльно. И Кот, скорее всего, не пошел бы туда, если бы не почуял, что из дальнего угла доносится упоительный колбасный аромат.

Колбаса прилипла ко дну грязной бутылки. Наверное, кто-то случайно поставил бутылку на кусок колбасы, а потом, на счастье Кота, выкинул этот своеобразный бутерброд под лестницу.

Сгрызать колбасу с бутылки было крайне неудобно, поэтому Кот попытался отковырнуть ее лапой. Наглая колбаса отковыриваться не желала. Но и Кот сдаваться не собирался. Примерно на двадцатой попытке не выдержала бутылка. Она зашипела и выпустила клуб зеленоватого дыма, который произнес на чистом кошачьем языке:

- Чего надо, чернявый?

- В каком смысле? – удивился Кот.

- В каком смысле чернявый или в каком смысле – чего надо?

- Второе, - ответил Кот, потому что печальный смысл первого был ему понятен и без дыма.

- В прямом. Желание имеется?

- Да. Колбасу хочу от тебя отодрать.

- И все? – презрительно осведомился дым.

- Пожалуй, нет, - подумав, сказал Кот, - а тебе, собственно, какое дело?

- Да нет мне до твоих желаний никакого дела. Вообще никакого. Хотел тебе приятное сделать, да, видно, не судьба, - проворчал дым и начал втягиваться обратно в бутылку.

- Эй, погоди! – заорал Кот, подскочив к горлышку, - Вылазь обратно! Делай приятное!

Дым помедлил, потом высунулся из горлышка сантиметров на пять, кивнул и строго предупредил:

- Желание должно быть одно.

- Почему? – Кот заметно расстроился. – Я уже три штуки придумал…

- По три штуки за раз я исполняю только человеческие желания. Для животных – только одно.

- Дискриминация по интеллектуальному признаку, - заныл было Кот, но увидев, что дым снова исчезает в горлышке, торопливо добавил: - Я согласен, согласен.

- Кстати, я – Дымовой, - важно сказал дым.

Коту было все равно, но он промолчал, боясь, как бы Дымовой опять не втянулся.

- Кхе, кхе, - прокашлялся Дымовой, и Кот понял, что его ожидает Лекция.

Лекции любила читать бабушка Петровна с пятого этажа. Вечером, если была хорошая погода, она спускалась и садилась на скамеечку у подъезда, чтобы прочесть Коту Лекцию. О чем он только не узнал за те два года, что жил в этом доме! И о том, что воду опять отключили, паразиты эдакие; и о том, что продукты дорожают, а пенсию не повышают; и о том, что сын давно не пишет и не приезжает, а Кузьмич заходит, но редко, так что и поговорить-то ей кроме как с Котофеичем, не с кем. Бабушка была добрая со всеми, даже с ворчливым дворником Кузьмичом, гонявшим Кота метлой, и эта ее доброта играла Коту на лапу – она не шпыняла Кота, не называла его Отродьем и Чертом Паршивым. Наоборот – подкармливала кашей, подпаивала молоком и величала Котофеичем.

- Желание, - продолжал Дымовой, - должно быть хорошо сформулировано.

- Ага, - сказал Кот, переминаясь с лапы на лапу в ожидании окончания Лекции.

- Что – ага? Ты все и так знаешь? Тогда я пошел…

- Нет, нет! Я молчу!– быстро сказал Кот, удивляясь обидчивости Дымового.

- Так вот. Желание, во-первых, должно быть для себя..

«Странно. Неужели я могу загадать для кого-то другого. Разве что для бабушки с пятого…»

- Во-вторых, оно не должно содержать ничего нереального. Луну с неба я тебе не достану.

«А нужна мне эта луна…»

- В третьих…

- Хочу быть другого цвета, - выпалил Кот, не дожидаясь того, что будет в третьих.

- Ты уверен? – спросил Дымовой.

- Да!!! – завопил Кот так, что на первых двух этажах захлопали двери, и кто-то гневно спросил: «Это кто здесь издевается над животным?»

- Будь по твоему, - сказал Домовой.

- Ну.

- Что – ну?

- И когда?

- Так уже.

- Да? – Кот поглядел на лапу и оторопел.

Лапа стала зеленого цвета.

- Ты чего?! – заорал он Домовому.

- Как – чего? Ты просил другой цвет? И чем зеленый тебе не другой?

- Но ведь зеленых котов не бывает!

- Но ведь ты же есть!

- Да. Но вообще – не бывает. Подумают, что я мутант, - Кот чуть не плакал.

- Сам виноват. Формулировать надо было тщательнее.

- И что мне теперь делать?

- Извини, это уже меня не касается, - сказал Дымовой и полез в бутылку.

 

Кот медленно поднимался по лестнице к себе на чердак. Мыслей уже не было, осталось только мерзкое ощущение от неверно потраченного желания.

- Котофеич, ты ли это? – спросила появившаяся бабушка. – А чего зеленый такой? Зеленкой облили, изверги? Ничего, пойдем ко мне, я тебя вымою.

Потом его мыли – что было крайне неприятно, потом кормили – что было безумно вкусно, потом положили спать на диван – что было очень мягко и тепло.

- А чегой-то, Петровна, кот у тебя зеленый? – спросил зашедший на огонек сосед.

- Зеленка это, - всплескивала руками Петровна, - изверги какие-то облили Котофеича, представляешь, Кузьмич? Уж я мыла-мыла, не отмывается никак.

- А не пачкается? - заботливо осведомлялся сосед, почесывая Кота за ухом.

- Ни-ни, - убеждала соседа Петровна.

- Ты бы все-таки к ветеринару его сносила. Вдруг зараза какая.

Петровна послушно сносила Котофеича к ветеринару. Ветеринар нашел несколько блох, выписал противоблошиный шампунь, сказал, что никакая это не зеленка, это недавно новую породу вывели, «шанхайский барсовый» называется. Непонятно было, шутит он или нет, но Петровна поверила.

Она ужасно гордилась Котофеичем, и совсем забыла, что еще недавно он был обычным уличным котом, абсолютно черным и страдающим из-за своей черноты.

 

Котофеич иногда тосковал по прошлой чердачной жизни и, стараясь не показываться соседям на глаза, сбегАл на чердак, где проводил пару часов среди знакомых кошек. Те охали и ахали, пока Котофеич рассказывал о своей новой жизни – о телевидении, которое приезжало, чтобы снять редкого кота (вопрос «откуда снять» он игнорировал), о кошачьих выставках, о специальных кошачьих консервах и, конечно, о мягком диване с кучей подушек, расшитых руками бабушки Петровны.

Однажды Котофеич спустился под лестницу и сообщил в горлышко лежащей там бутылки, что все получилось даже лучше, чем он мог себе вообразить. Но Дымовой молчал – то ли в бутылке его не было, то ли не хотел разговаривать.

А потом бутылка и вовсе исчезла. Говорят, что Кузьмич сдал ее в пункт приема стеклопосуды. Сперва под лестницей лежал засохший кусочек колбасы, некогда прилепленный ко дну бутылки, а потом пропал и он. Котофеич иногда жалеет, что не смог отколупнуть его в тот самый первый раз. И в полудреме, лежа на диванчике, стучит зубами – все пытается сгрызть колбасу с донышка. Бабушка Петровна поглаживает его по зеленой шерстке и просит Кузьмича говорить потише. Но Котофеич все равно слышит, о чем они говорят – Кузьмич просит у Петровны руку и сердце. И зачем ему, лениво думает Котофеич под счастливое бормотание своей хозяйки.