Часто оглядываясь, он медленно уходил от стана. Прямо перед ним у подножия холма нестерпимо блестела лента реки. Щурясь, он заслонился рукой от солнечных бликов, внимательно огляделся.

Пустынно. Рыжие холмы, редкий кустарник на берегу, черные точки птиц в безоблачном небе. Безмолвие.

Тяжело вздохнув, он засунул руки за пояс и решительно пошел вперед.

Сзади раздались торопливые шаги. Он обернулся и увидел Лию.

- Иаков!

- Ты зачем здесь? – он подошел к жене, которая никак не могла отдышаться после быстрой ходьбы.

- Куда ты собрался?

- К нему навстречу.

- Но почему один, без нас?

- Так надо, - твердо ответил Иаков, отводя глаза. - На мне грех. Я один должен встретиться с ним.

- Грех? – изумилась Лия.

- Когда-нибудь расскажу. А сейчас возвращайся к семье. Я пришлю за вами.

Он не успел отвернуться – Лия схватила его за руки, приникла.

- Иаков! Муж! – в ее взгляде и голосе был страх истово любящей женщины.

- Что ты? – он мягко взял ее за плечи.

- Тебе грозит опасность?

Иаков снова оглянулся на рыжие холмы, осененные тишиной.

- Нет, - убежденно ответил он после паузы. – Ничего со мной не случиться. Иди. Я скоро вернусь.

Лия снова прижалась к нему, но, видимо уверенность мужа передалась ей. Женщина одними глазами улыбнулась Иакову, закрыла лицо и медленно побрела назад.

 

Солнце взбиралось все выше. Густой пыльный воздух был мглистым. Иаков с трудом видел, что происходит в долине. Он снова вздохнул, крепко стиснул руки и вдруг в изумлении расцепил их – ладони были влажными и ледяными. Иаков сжал зубы, остановился. «Трус! Раньше надо было бояться! А теперь поздно. Ну, вперед, слабак!» - мысленно обругал он себя, с трудом заставляя повиноваться внезапно онемевшие ноги.

«Ах, мама! Что я ему скажу?» - прошептал он, глядя в небо. Вместо ответа вздохнул ветер, донеся до слуха Иакова приглушенный топот копыт. Он вгляделся в туманную даль и скоро разглядел внизу на берегу реки множество всадников, ехавших к холмам неспешной рысью.

Сердце Иакова бешено заколотилось. Он замер на вершине холма, не в силах двинуться дальше. «Господи, если отец благословил меня по Твоей воле, помоги мне!».

Всадники быстро приближались. Чуть впереди остальных ехал рослый могучий мужчина с волосами цвета меди. «Он!» - понял Иаков, заворожено глядя на наездника. Тот круто осадил скакуна, легко соскочил на землю и, бросив рабу поводья, начал стремительно подниматься на холм.

Иаков глубоко вздохнул, выпрямился, стиснув руки. Шаги слышались все ближе. Он вскинул голову, и встретил пронзительный взгляд сапфирово-синих глаз из-под нависших косматых бровей.

 

Братья стояли друг против друга и молча смотрели друг другу в глаза. Вокруг звенела тишина.

Исав, высокий, могучий, опоясанный длинным мечом, с копной медно-рыжих волос, в которых уже обильно серебрилась седина, замер шагах в десяти, широко расставив ноги, уперев мощные руки в бока. Иаков, темноволосый, хрупкий, не растерявший за годы своего изящества, как и прежде, вынужден был вскидывать голову, чтобы поймать взгляд старшего.

Их безмолвие не нарушали даже птицы.

Иаков первый отвел глаза. Исав первый сделал шаг навстречу. Иаков не шелохнулся. Брат неторопливо подошел, оглядел младшего с головы до ног и вдруг бросился ему на шею.

- Здравствуй, Иаков!

Младший едва не задохнулся в его могучих объятиях. Еще не совсем понимая, что случилось, он снова взглянул старшему в глаза – в них лучилась искренняя радость.

- Исав…, - прошептал он, чувствуя, как подступают слезы.

Последовало новое крепкое объятие. Потом Исав взял брата за плечи, отстранил от себя, разглядывая, словно приценивался.

- Ты возмужал, малыш! И руки, видно, к делу приспособил. Молодец! – он широко улыбнулся.

- А ты не изменился, Исав, – сквозь слезы проговорил Иаков. – Нисколько, будто годы мимо прошли.

- Ну да! – недоверчиво засмеялся старший. – Язык у тебя все такой же бойкий! Ладно, что ж мы стоим – идем ко мне в шатер.

Иаков вопросительно посмотрел на брата.

- Идем, идем! Потрапезничаем вместе, поговорим. Как в детстве. Помнишь?

- Помню, - улыбнулся Иаков. – Ну, идем, если зовешь.

- А то! – Исав обхватил его за плечи и повлек вниз, в долину, уже пестревшую шатрами его людей.

 

За трапезой разговор не смолкал. Рабы едва успевали наполнять чаши и подавать кушанья. Говорили обо всем: о детстве, семьях, Хааране. Иаков без утайки рассказал брату все, что случилось с ним после бегства из отчего дома. Исав слушал с улыбкой, время от времени отпуская шутки, от которых гость краснел, как мальчишка.

У самого Исава было три жены и пятеро сыновей, с которыми он, как и отец, кочевал по пустыне Негев. Уже подрастали внуки. Иаков умилялся нежности, с которой брат рассказывал о них. Сам он говорил много, изо всех сил стараясь искренностью расположить брата к себе. Исав, как обычно был немногословен, больше слушал, заразительно смеялся. Его синие глаза искрились весельем, в их глубине плясали искорки.

 

Трапезу завершили уже в сумерках. По знаку Исава рабы споро убрали все и безмолвно удалились.

Иаков хотел было встать.

- Куда ты?

- Засиделся. Темнеет уже. И семья заждалась.

- Ничего, подождут. Не торопись.

Что-то в тоне брата не понравилось Иакову. Он насторожено взглянул на Исава.

- Почему не торопиться?

- Мы не поговорили о самом главном, - веско произнес старший.

В один миг от его веселья не осталось и следа, лицо стало суровым, в глазах вспыхнули огоньки. Иаков подобрался. Брат нависал над ним, огромный, сильный, обжигая пронзительным взглядом вдруг потемневших глаз.

- Ведь нам есть о чем поговорить, не так ли? – усмехнулся он.

Иаков замер, сжавшись в комок.

- Как ты боишься меня, братец! – Исав медленно сел напротив. – Успокойся. Я ничего тебе не сделаю. Но этого разговора я ждал слишком долго. Так что не спеши уходить.

- Я и не собирался. Я сам пришел поговорить, - как можно спокойнее ответил Иаков, тщетно стараясь унять дрожь в голосе.

- Опять хитришь! Не лги - ты очень не хочешь этого разговора: пытался задобрить меня дарами, заговорить зубы. Не выйдет! Мне нужны ответы!

Гость тяжело вздохнул.

- Я понял, брат. Я готов.

- Правда? – насмешливо спросил Исав. – Посмотрим… Да сядь ты по-человечески! – гневно велел он. - Не жмись в угол, как мышь. Хотел бы я тебе зла, не звал бы в гости.

Под неотступным взглядом брата Иаков осторожно придвинулся ближе к огню, жестом отверг чашу вина, протянутую старшим.

- Как хочешь, - Исав не сводил с него тяжелого взгляда. – Тогда первый вопрос: зачем ты вернулся?

- Но…, - растерялся Иаков, - я пришел на родные земли, к отцу…

- Много же лет тебе понадобилось, чтобы вспомнить об отце!

- Неправда! Я никогда о нем не забывал. Просто…

- Просто пока это было выгодно, предпочитал оставаться в Хааране, - спокойно, даже иронично закончил за него Исав.

Иаков с удивлением взглянул на брата: он не помнил за ним таких интонаций.

- Время – лучший учитель, малыш. Все постигается с опытом, - Исав словно прочел его мысли.

- Да…, - впервые в жизни Иаков почувствовал, что ему не хватает слов.

- Что ж ты молчишь? Возрази мне, если я не прав.

- Ты прав… отчасти. Я же рассказал – Лаван не отпускал меня.

- И мой хитроумный брат столько лет не мог придумать способ сбежать?

Иаков понял, что не вывернется. Он посмотрел Исаву в глаза. В них трудно было что-то прочесть. Но вдруг он уловил едва заметный огонек в самой глубине – искорку надежды. Он понял: Исав очень хочет поверить ему, снова полюбить его. И здесь могла помочь только искренность.

- Хорошо, - Иаков выпрямился, смело взглянул на брата. – Я больше не буду лукавить. Ты прав: нам пора объясниться. Спрашивай.

- Я повторяю вопрос: почему ты вернулся?

- Мне велел Господь. Да… я сам часто думал об этом, но не решался. И вот Бог явился ко мне и приказал вернуться сюда.

- Бог? – задумчиво переспросил Исав, испытующе глядя на него. – Что ж… почему бы Ему ни явиться к тебе – ты ведь получил Его благословение. – Краска бросилась Иакову в лицо, он отвернулся. – Зачем отводишь глаза? Тогда надо было стыдиться. Теперь поздно.

Иаков молчал. Исав снова смерил его пронзительным взглядом. Грустная усмешка искривила его губы.

- Вот мы и подошли к самому страшному для тебя вопросу, правда, братец? – Гость молчал. – Ответь! – жестко велел старший.

- Да, - едва слышно произнес Иаков.

- Тогда объясни мне, для чего ты это сделал?

Иаков не спешил отвечать, лихорадочно собираясь с мыслями. Брат не торопил.

 

У становища завозились верблюды, раздался ослиный крик. Исав проворно встал, выглянул из шатра, прокричал что-то и снова повернулся к брату. Иаков решился.

- Видишь ли, … мама…, - срывающимся голосом начал он.

Ответный жест брата словно запечатал ему губы.

- Не надо про мать. Про нее я все знаю - когда вернулся, говорил с ней. Она мне все откровенно объяснила.

- Ты говорил с ней об этом? – изумился младший.

- Я предпочитаю прямые пути.

Снова лицо Иакова залила краска стыда.

- Что же мама сказала тебе?

- Что никогда не понимала, почему благословение может получить только один. И, поскольку всегда любила тебя больше, не смогла смириться, что это будешь не ты, - Исав говорил совершенно спокойно, словно его все это не трогало. Брат непонимающе смотрел на него. - Что я мог сказать матери? У родителей есть право на любимчиков. Я всегда знал, что тебя она любит больше.

- Но ведь совершился обман!

Исав вскинул голову, его глаза на миг вспыхнули.

- Да, - на удивление его тон остался столь же спокойным. - Но я думаю, они с отцом сами разобрались. Не мне лезть в их дела.

- И ты?..

- Я больше никогда не возвращался к этому. Я рад предсмертному благословению матери. Я все простил.

- Она умерла при тебе? – взволнованно спросил Иаков.

- Да. Я принял ее последний вздох, я закрыл ей глаза. – Голос Исава дрогнул. – Мы с отцом построили ей достойную гробницу. Увидишь… Кстати, ее последние слова были о тебе. Она очень тебя любила!

Иаков не знал, куда деться от неотступного, пронзительного и совершенно непроницаемого взгляда старшего.

- Так я жду ответа.

- Мама так хотела. Ты сам говоришь.

- Ты мог отказаться – ведь это был обман.

Иаков долго собирался с духом, прежде чем взглянуть брату в глаза. Несколько минут они мерились взглядами.

- И я сам этого хотел… очень…, - тихо-тихо проговорил Иаков, опуская голову.

- Наконец-то! Сколько лет тебе понадобилось, чтобы признать! Неужели ты думал, я не понимаю?

- Чего?

- Ты не мог терпеть, что нас двое, что все приходится делить. Тебе одному нужно было все: мое первородство, родительская любовь, отцовское благословение.

- Нет! – запальчиво выкрикнул Иаков. – Я…

- Да! – отрубил Исав. – Не пытайся лгать! Ты никогда по-настоящему не любил меня, брат.

- Исав…, - слова застряли у младшего в горле.

- Что? Будешь отрицать? Глупо! Я всегда это чувствовал. – Старший горько улыбнулся. – Что ж, в любви и нелюбви мы не вольны. Ни кровь, ни долг здесь ничего не значат. Так что я не виню тебя.

- Не винишь? – задохнулся Иаков.

- Нет. Но я понять хочу: ты обманом завладел всем, что по праву мое, ты взял то, что не тебе назначено. И спокойно без всяких сомнений можешь пользоваться всем?

- Чем?

- Удачей, покровительством небес, избранностью?

- Но… Господь это позволяет. Он помогает мне…

- Оставь Бога! Только Он сам знает Свои замыслы. Я тебя спрашиваю! Ты получил столько, еще получишь наследство отца, и живешь спокойно, зная, что все это украдено?

- А х вот оно что! – вскинулся Иаков. – Ну, положим, первородство ты сам мне уступил. Умнее надо быть!

Исав вскочил. Иаков отпрянул. Но старший лишь коротко взглянул на него, отошел, отвернулся к стенке шатра. Иаков в страхе и наблюдал за ним. Он увидел, как Исав поднес к лицу руки, как поникла медная шевелюра, и вдруг услышал тихий смех брата. Иаков замер.

Несколько минут прошло в молчании. Затем Исав резко обернулся. К изумлению и огромному облегчению младшего он был спокоен, только губы сжимались как-то особенно плотно.

- Все ясно, братец. У меня больше нет вопросов. Возвращайся к семье и не бойся – я никого и ничего твоего не трону. Иди.

Иаков заглянул ему в глаза и увидел, что искорка в глубине погасла. Взгляд брата был темен, как подступающая ночь.

- Исав, погоди!

- Иди, говорю.

- Брат, позволь мне сказать!

- Ты уже все сказал! Ступай. И поторопись навестить отца – он совсем постарел.

Иаков медленно встал, побрел к выходу, часто оглядываясь на брата.

- Постой, - голос Исава догнал его уже на пороге.

Гость бросился обратно в шатер.

- Я об одном забыл спросить: ты никогда не жалел, о том, что сделал?

Иаков замешкался на секунду, потом прямо посмотрел брату в глаза.

- Нет! – ответ прозвучал твердо, но на миг в его взгляде мелькнула мольба.

Исав заметил.

- Тем лучше, - печально улыбнулся он. – Неси свое бремя, брат.

- Бремя?

- Не надо! Ты прекрасно меня понял: когда дано так много, это больше долг, чем радость.

Иаков опустил глаза.

- Верно.

- Так то! Все, иди. И забери все свои дары. Я не приму их.

- Почему?!

Исав с иронией взглянул на младшего.

- Что ты пытался купить – мое прощение или любовь?

- Я…, - Иаков бросился к брату.

Тот предостерегающе вытянул руки.

- Только не лги снова! Что у тебя за привычка?!

- Я не собирался лгать! Я… я сам не знаю! – голос младшего дрожал. Он сделал паузу, жадно вглядываясь в лицо старшего. – Почему ты принял меня так радушно? Зачем? – Исав молчал, выразительно, чуть насмешливо глядя на него. – Тебя родители просили помириться со мной?

Старший засмеялся, отрицательно качая головой.

- Отец даже не знает, что ты возвращаешься. Будешь объясняться с ним сам. А матери не надо было просить. Она понимала, что я давно простил тебя.

- Как?..

– Неужели ты действительно думал, что я подниму на тебя руку?

- Да, - выдохнул младший. – Ведь у тебя есть причина ненавидеть меня.

- Есть, - спокойно кивнул старший. – Но мы братья. И если ты никогда не любил меня, это не значит, что я…

- Исав!

Слезы хлынули из глаз Иакова. Он снова попытался броситься брату на шею. Тот удержал его за плечи.

- Не надо! Поздно…, - на миг он склонил голову, затем снова поднял взгляд, грустный и насмешливый, разжал руки. - Как видишь, покупать тебе нечего. Так что забери все и спеши к отцу. Он будет очень рад.

- А ты?..

- Я собираюсь в Сеир. Там хорошие пастбища, много места.

- Надолго?

- Навсегда, наверно. Так что надо прощаться.

Они опять замерли друг против друга. На этот раз первый шаг сделал Иаков.

- Знаешь, Исав, я действительно не жалею о том, что совершил тогда. Но мне было стыдно. И сейчас стыдно. И бежал я больше не от страха - от стыда.

Исав чуть улыбнулся.

- Я знаю. Но если бы все вернуть, ты поступил бы так вновь?

Иаков не стал отводить взгляд. Его щеки снова вспыхнули. Он стоял, словно окаменев, и смотрел брату прямо в глаза.

- Наверно…

На миг огонь полыхнул во взгляде Исава. Но тут же его губы раскрылись ласково-насмешливой улыбкой.

- Наконец ты сказал мне правду с первого раза. Спасибо.

- Еще не всю правду, - Иаков запнулся на секунду. – У меня есть столько всего и сколько еще будет. Но… только сейчас я понял, что упустил по глупости великое богатство – твою любовь. И этого ничто мне не заменит.

Исав молча смотрел на младшего. Вдруг его лицо стало меняться: из глаз уходил мрак, исчезала саркастическая складка губ. А потом крошечная одинокая слезинка поползла по его щеке. Он быстро смахнул ее, отвернулся.

- Слишком поздно, - глухо прозвучал его голос. – Ничего не вернешь.

- Да… Но я не забуду этот день… Я привык побеждать, но сегодня ты одержал верх надо мной – я не умею быть таким великодушным.

Исав обернулся к нему.

- Может, ты просто не пробовал?

- Не знаю, - тяжело вздохнул Иаков. – Поздно меняться. Но ты дал мне хороший урок. Благослови тебя Господь, брат!

Старший усмехнулся.

- Тебя Он уже благословил. Так пусть не оставит никогда. Прощай.

На этот раз он не стал препятствовать Иакову. Их объятие было коротким, но жарким.

- Прощай, Исав.

Иаков вышел из шатра и стремительно зашагал в разгоравшуюся ночь. Больше он ни разу не обернулся.