Вейн остановился в нескольких шагах от мокрой прибрежной полосы. Ближе подойти не решался, да это было и не нужно - если Тила захочет с ним поговорить, он услышит и отсюда.

Серые мутные волны выплескивались на берег и уползали обратно в океан, оставляя на песке мелкий мусор и грязно-белую неприятную пену. Пахло прелыми водорослями и тухлой рыбой. Впрочем, это все только для Вейна - Тила наверняка увидела бы играющую солнечными бликами прозрачную воду...

Большая волна неожиданно ударила в берег, едва не задев поспешно отскочившего мальчика, и выбросила к его ногам причудливую черную раковину с темно-красными прожилками.

Вейн с ужасом смотрел на ракушку, не решаясь ни подобрать, ни оттолкнуть обратно в волны. Он ее узнал.

 

***

Сколько помнил себя Вейн, они всегда играли на берегу вдвоем с Тилой. Сначала под присмотром тетушки Амелы, чьи окна выходили на океан, потом сами по себе.

Тогда океан был еще ласков с ними обоими, хотя все-таки больше любил Тилу. Она первая научилась плавать, вода для нее всегда была теплее и чище, и самые красивые ракушки обычно попадались ей. А еще она видела в волнах огоньки.

Сначала Вейн решил, что она просто дразнит его и все выдумывает. Но Тила все время рассказывала о зеленовато-голубых искрах, стайками кружащих у самой поверхности воды. Даже пыталась принести их в ладонях и показать Вейну. И хотя он так ничего и не разглядел ни в океане, ни в той воде, что плескалась в ладошках у Тилы - но однажды заметил отражение бирюзовых огней в ее зрачках.

- Кому такие огни показываются, того ждет или беда, или большая удача, - сказала Вейну по этому поводу тетушка Амела, - Но за Тилу я не боюсь, уж ей-то океан зла не сделает. Так что оно все к лучшему, и что она видит эти огни, и что ты не видишь...

 

И эту необычную, как будто оплавленную с одной стороны ракушку тоже, конечно, нашла Тила.

Вейн впервые по-настоящему позавидовал подруге, увидев ее находку. До сих пор ничего похожего он не видел ни на берегу, ни даже среди добычи бывалых ныряльщиков - охотников за кораллами и ценными моллюсками. За такую диковинку они, наверное, могли хорошо заплатить - хотя трудно было бы понять человека, пожелавшего украсить жилище этим странным кривобоким уродцем. Гладкую черную поверхность раковины покрывала сеть извилистых красноватых жилок, похожих на переплетенные вены. Чем дольше Вейн смотрел на нее, тем больше проявлялось этих тонких запутанных линий - они как будто всплывали из черноты навстречу его взгляду. Так, вероятно, могло бы выглядеть сердце какого-нибудь подводного чудовища с холодной кровью и нечеловеческим разумом.

Но Тиле, похоже, такие сравнения в голову не приходили, и она любовалась ракушкой беззаботно и радостно. Гладила ее блестящие, словно полированные бока, проводила пальцем по лабиринту прожилок. Наконец она сделала так, как обычно и поступают с раковинами - прильнула ухом к отверстию, похожему на разинутый рот.

Конечно же, она дурачилась - но уж очень странным стало выражение ее лица. Будто девочка и впрямь услышала в ракушечном шуме что-то важное и хорошее.

- Представляешь, Вейн, - сказала она, наконец опустив раковину, - Океан со мной сейчас разговаривал! На вот, сам послушай!

Вейн усмехнулся. Он давно уже знал, что шум, который слышится в ракушках - никакой не голос океана. Возьми вместо раковины чашку или цветочный горшок - услышишь то же самое. Но все-таки поддержал игру, поднес к уху ракушку... и отдернулся, как будто она была горячей.

Он услышал голос! Точнее, даже голоса - их было много, но все они повторяли одно и то же:

- ...ты не наш... Вейн... отдай ракушку... еще не наш... отдай Тиле... это ей...

Вейн отбросил ракушку на песок и помотал головой, как будто вытряхивая попавшие в нее слова. Тила рассмеялась, глядя на него.

- Я же говорила, а ты не верил! Что тебе сказали?

- Ничего интересного... только "ты не наш" и "отдай ракушку", и все. Но они знают наши имена, и по-моему это плохо. Я бы на твоем месте выкинул эту гадость.

Но Тила подняла ракушку, снова поднесла к уху, внимательно вслушиваясь и странно улыбаясь, а потом встала с песка и побежала к океану. Вейн догнал ее у самой воды и схватил за плечо.

- Ты куда это?

Она обернулась и оттолкнула его руку.

- Океан меня позвал. Все-таки позвал! Я давно хотела... Пусти, не мешай!

 

Вейн уже догадывался, что произойдет, когда Тила войдет в воду. Наверное, он мог бы ее остановить, схватить в охапку, силой оттащить от полосы прибоя. Отобрать проклятую раковину и зашвырнуть подальше в бездонную пасть океана - пусть подавится своим мерзким даром! Мог бы... Но Тила так радостно улыбалась, так восторженно прижимала к себе злосчастную ракушку, словно это был самый дорогой и желанный подарок в ее жизни. И Вейн не посмел его отнять.

Тила шагнула во встречную волну, обернулась и помахала рукой, потом обняла ракушку и счастливо зажмурилась. Сперва ничего не случилось, и Вейн уже подумал, что все обойдется - но потом увидел, что с горизонта движется большая волна, гладкая и круглая, как спина огромной рыбины. Она с головой накрыла девочку, но не двинулась дальше на берег, а медленно осела и разошлась кругами по воде... в которой никого уже не было.

И тогда Вейн в первый раз увидел огни. Вся вода засверкала, переливаясь искрами - голубыми и зелеными, точь-в точь как рассказывала когда-то Тила. Это было красиво, но, если верить словам тетушки Амелы, ничего хорошего для Вейна не предвещало. Раньше мальчик еще сомневался, не попытаться ли понырять и обшарить дно, но теперь об этом и речи быть не могло.

- Проклятая вонючая лужа... Чтоб ты высох! - сквозь слезы крикнул Вейн океану, - Чтоб в тебя слили все помои на свете!

Он поднял горсть песка и со злостью швырнул в волны.

- Не надо так, - попросила вода голосом Тилы. Вейн вздрогнул.

- Ты где???

- Да здесь я, в океане! - рассмеялась невидимая Тила, - Везде, я теперь его часть. Это совсем не плохо, мне тут очень нравится. Не обижайся, пожалуйста, и не бойся огоньков - это я сама их тебе показала. Ты же раньше все время хотел их увидеть!

- Спасибо, - Вейн заставил себя улыбнуться, - А ты потом вернешься?

- Не думаю. Что мне делать на берегу? Там все скучное и одинаковое, и давно уже надоело. А здесь так замечательно, так много интересного! Жаль, что ты этого пока не можешь увидеть. Но я буду тебе обо всем рассказывать, если захочешь. Только не ругайся с океаном, а то он будет мешать мне с тобой дружить!

 

С тех пор Вейн больше ни разу не купался в океане и опасался даже коснуться воды. Но каждый день приходил на берег - поговорить с Тилой.

Сперва она просто рассказывала о подводном мире, о коралловых садах и лесах водорослей, об интересных моллюсках и рыбах, которые водятся на глубине... А потом стала звать Вейна к себе.

Он не отвечал ни "да", ни твердого "нет". Конечно же, уходить в океан он не хотел - но прямо сказать об этом не решался. Вдруг Тила тогда обидится и больше не станет разговаривать с ним? Вейн скучал по ней и не хотел терять последнее, что осталось от их дружбы.

Но чем дольше он уходил от ответа, тем неприветливее встречал его океан. Теперь он почти всегда был грязным и холодным, и то и дело выбрасывал на песок лохмотья мертвых водорослей и гниющие останки рыб.

В последние дни Тила о подводных красотах почти ничего не рассказывала и все разговоры сводила к одному вопросу: пойдешь в океан или нет? Не получив ответа, обиженно умолкала и оставляла Вейна наедине со вспененными сердитыми волнами. А в прошлый раз и вовсе не откликнулась...

 

***

Новая волна легонько, но настойчиво подтолкнула раковину поближе к ногам Вейна. Тила по-прежнему молчала, но мальчик не сомневался - это она послала ему ракушку, и теперь ждет его решения. Он поднял раковину и поднес ее к уху.

- Тила, я согласен, - крикнул Вейн, прижав ракушку к себе и повернувшись к океану, - только ты сама выйди ко мне и проводи! Одному мне страшно.

Вода внезапно сделалась ярко-бирюзовой, заискрилась и забурлила, как кипяток - а потом из нее поднялась водянистая и прозрачная, как медуза, фигура, в которой сначала трудно было узнать человека. Но, когда она вышла на берег, солнце быстро высушило прозрачную кожу, вернуло ей цвет и тепло. Перед Вейном вновь стояла Тила, точно такая же, какой он видел ее в последний раз - живая, загорелая и веселая. В пушистых растрепанных волосах запуталось несколько зеленоватых огоньков.

Тила радостно и чуть насмешливо улыбнулась и протянула руку:

- Ну что, трусишка, решился наконец-то? Идем, ничего в этом страшного нет!

Вейн взял ее за руку и, крепко сжав, резко и решительно потянул за собой.

- Идем-идем... Ты человек, а не медуза, и место тебе на земле. Возвращайся домой!

Тила закричала и попыталась вырваться, но Вейн, бросив ракушку, обхватил упирающуюся девчонку обеими руками и потащил прочь от воды.

- Проклятая лужа, - рычал он сквозь стиснутые зубы, уворачивая лицо от царапающих ногтей Тилы, - Прорва ненасытная... Не получишь ты ее больше, тварь! Я победил! Я...

Что-то липкое и холодное обвилось вокруг ноги Вейна и резко дернуло назад. Не выпуская из рук Тилу, он шлепнулся на песок - а из воды уже ползли к нему, как змеи, скользкие черно-зеленые ленты водорослей. Они оплели обоих и потащили в океан.

Как только волна коснулась Тилы, она тут же исчезла, превратившись в воду. А потом Вейн почувствовал, что и его тело теряет границы, становится легким, текучим и изменчивым... На какое-то мгновение ему даже показалось, что это приятно, и тогда он снова услышал голоса:

- Нет уж! Вашим я не буду, пока не сдохну!! - упрямо выкрикнул Вейн, выскользнул из путаницы водорослей и бросился на берег. Солнце вернуло ему человеческое тело, и голоса исчезли. Остался только рев океана, разъяренного и не желающего отпускать того, кто уже почти стал его частью. Взвились над водой темные змеи-водоросли, захлестнули и опутали мальчика. Отчаянно вырываясь, он закричал, но скользкая веревка обняла его шею, сдавила и оборвала крик.

 

...Спасла его тетушка Амела - вовремя выглянула в окно. Она прибежала прямо из кухни, в заляпанном фартуке и с полотенцем в руках.

- Ах ты, дрянь такая! Отцепись от него сейчас же! Пусти, кому говорю!! - сердито кричала она, пробираясь к Вейну через вьющиеся вокруг него настырные водоросли, и по дороге яростно лупила их полотенцем. Странно, но они сразу же присмирели, расплелись и торопливо уползли обратно в океан. Обессиленный Вейн упал на мягкие тетушкины руки, пахнущие луком и жареной рыбой... Это было последнее, что он помнил в этот день.

 

***

После этого случая Вейн перестал выходить из дома. Осенью он должен был уехать в город, подальше от океана - тетушка Амела устроила его туда в закрытую школу. Он с нетерпением ждал отъезда, а пока на всякий случай повыбрасывал все ракушки, камни-голыши и прочие побывавшие в океане предметы и занавесил плотной темной портьерой то окно, которое выходило на берег. Но оставались еще сны. В них ревели волны, извивались на песке черные водоросли и шептали, сливаясь друг с другом, далекие зовущие голоса:

Однажды Вейн рассказал об этих снах тетушке Амеле.

- Ах ты, горе мое, - вздохнула та, - Ведь сам же себе все эти неприятности наделал! Если уж чего-то боишься, так и не трогал бы это... Ладно, последи пока за кастрюлями, сейчас попробую разобраться с твоей бедой.

Она сняла фартук, зачем-то взяла свой плащ и вышла из дома. Вейн мог только догадываться, куда она пошла - и догадывался правильно, потому что вскоре тетушка вернулась не одна. С ней была Тила - смущенная, грустная и завернутая в плащ. В руках она держала черную раковину.

- Привет, - тихо сказала она, подойдя к Вейну. Он испуганно смотрел на нее.

- Что тебе нужно? Я уже сказал, что не пойду в океан. Скоро я навсегда отсюда уеду, так оставьте же меня наконец-то в покое!

- Я из-за этого и пришла... Тетя Амела меня попросила, сказала что тебе помочь надо. Возьми эту ракушку, она связывала тебя с океаном. Если разобьешь ее, связь разорвется - правда, тогда никто больше не выйдет из океана и не войдет в него. Так что мы, наверное, видимся в последний раз...

Вейн взял ракушку из рук Тилы и спросил:

- Значит, если я разобью ее прямо сейчас, ты навсегда останешься на земле?

- Так, - вмешалась тетушка Амела, - давай-ка без глупостей. Хватит уже, натворил дел. Пускай Тила уходит в океан, раз ей хочется, а ты не в свое дело не лезь. Еще спасибо скажи, что легко отделался. Пойдем, детка!

Когда за тетушкой и Тилой закрылась дверь, Вейн подошел к окну, отдернул портьеру и смотрел, как они уходят...

 

Вечером он взял в сарае молоток и разбил ракушку.