КОГДА СБЫВАЮТСЯ МЕЧТЫ…

 

Было без четверти двенадцать. Макс стоял у витрины роскошного магазина, не в силах оторвать взгляда от этой радостной феерии разноцветного безумия новогодних огней. Падал снежок, искрясь в ярком свете фонарей, реклам, огней наряженных повсюду елок и елочек. Народ стремительно исчезал с улиц, торопясь кто в гости, кто домой, в тепло и уют, пахнущий хвоей и неизменными мандаринами. Магазин был круглосуточный и Макс не боялся, что он закроется. В его голове то и дело всплывали разные картинки Нового года, из той, теперь уже прошлой жизни, когда все было так хорошо и беззаботно. Мама, в красивом платье, неизменный вкуснейший пирог, радостные счастливые лица… Что, что же выбрать в подарок? Он мучительно прикидывал и так и этак, решительно ничего не получалось, или не хватало денег или же идея, пришедшая в голову, через минуту казалась ему нелепой. И вдруг..

Вдруг ему стало так тоскливо, что как-то сразу стали меркнуть и яркие витрины, и неоновая реклама, и украшенная новогодними огнями елка на площади перед магазином, и разноцветная карусель фонариков. Все потускнело и будто перестало существовать для него, потому что одна мысль, всего лишь одна мысль пришла ему в голову, но такая, что сразу праздник перестал быть праздником, а Новогодняя ночь Новогодней, превратившись в еще одну безнадежную и непроглядную, как все ночи за последний год, такой страшный в его тринадцатилетней жизни. Все разделилось на прекрасное до, и страшное после. Мама, папа, счастье в его понимании и сама жизнь –до, и боль, отчаянье и сама смерть- после. И уже ничего нельзя изменить. Макс уже знал, что наступающий год- последний год в ее жизни, и именно это сейчас и пришло ему в голову. Он помнил ее другой. Она была у него очень красивая и добрая, такая ласковая и такая любимая, что никак и ни при каких обстоятельствах он не мог понять и простить предавшего их отца. Он просто перестал для него существовать. Навсегда. Без права на помилование. Ему стало не по себе от того, что мысли о ней стали в прошедшем времени. Впрочем, у него было ощущение, что и сам он уже в прошедшем времени.

-Знаю!- он наконец оторвался от заворожившей его витрины.- Куплю ананас! Большой, с хвостиком, как она говорила… Она всегда любила ананасы!

Стало совсем уж тошно, вот тебе и необыкновенный подарок, ругнулся тихо, но зло, и шагнул за порог. Девушка за прилавком удивленно оглядела его, усмехнулась, хотела что-то сказать, но промолчала, натолкнувшись на его колючий взгляд. Он бережно прижал ананас, крупный, как ему и хотелось, к груди, пробормотал какие-то слова благодарности, расплатился и, не дожидаясь сдачи, поспешно вышел.

- Странный какой-то…- пожала плечами девушка.

- Почему это? – удивилась ее напарница.

- Да взгляд какой-то у него, не знаю… не нормальный…

- Может обкуренный какой-то … бомжонок…- она презрительно хмыкнула, - тоже решил себе праздник устроить, ананас самый большой выбрал!

… Макс шел быстрым шагом, стараясь успеть к бою курантов домой. Если она не спит, так хоть поздравит ее с наступившим годом, вложит в худую, почти прозрачную ладонь плитку шоколада, прильнет к исхудавшей щеке и шепнет в ухо:

- Мамочка, с Новым годом!..- и протянет «хвостатый» ананас.

Он вздохнул. Его мечта о необыкновенности Новогодней ночи и подарка растаяла. Какие тут необыкновенности! Он уже знал, что если боль отступит, то несколько минут у них будет, что скажет он ей в эти минуты? У него стали невольно в голове складываться строчки, он пожалел, что нет с собой карандаша или ручки, чтобы записать, все равно пока дойдет, стихи рассыплются в голове, и он не сможет их собрать, чтобы прочесть ей:

Никто и никогда в ночь новогоднюю,

Не получал в подарок звезд букет,

Готов пройти я через преисподнюю,

Лишь чтобы подарить тебе их негасимый свет.

Мерцанье звезд в том сказочном букете,

Пусть говорит тебе так много о любви,

О чем мечтаю я на этом свете?

Живи, мамуля милая, живи!

…Визг тормозов заставил его вздрогнуть и обернуться. Белая тонированная «десятка» сбила мужчину. Он упал, по снегу покатились оранжевые апельсины. Но в новогоднюю ночь повезло мужику, видимо водитель все же только зацепил его.

- Козел! Куда ты прешь под колеса!?- заорал упитанный, розовощекий малый, открывая дверцу.- Живой?

Мужик барахтался в сугробе, силясь подняться.

- Урод…- дверца захлопнулась и белая машина укатила.

Макс тоже было двинулся дальше. Но потом, еще раз обернувшись на упавшего, направился к нему. Будто что-то толкнуло его… Мужичок был средних лет, какой-то серенький, невзрачненький очкарик, в довольно потрепанной одежонке. « Лох»- так бы его назвали в нынешнее время.

-Вам помочь?- Макс протянул ему руку и помог подняться.- Сильно ударились? Может нужно в травмпункт?

-Нет, нет, благодарю вас, молодой человек, очень любезно было с вашей стороны уделить немного внимания моей скромной персоне…

Макс подал ему слетевшую шапку, помог отряхнуться и собрать раскатившиеся апельсины. Мужчина все говорил слова благодарности, да так интересно, такими словами, какими только в книгах пишут: «будьте добры», «столь любезны», «весьма признателен», «премного вам обязан»… Макс усмехнулся.

- Пойдемте быстрее… Вам далеко? Без пяти двенадцать уже, опоздаем на Новый год…

- Ну что вы, молодой человек, на Новый год опоздать невозможно, так же как нельзя опоздать на жизнь. Ведь независимо от того, где мы находимся сейчас с вами, Новый год все равно наступит, и будет падать уже прошлогодний снег…

- Ну да, и придется вам пить шампанское прямо здесь, на улице…

Мужик улыбнулся. Макс с удивлением отметил про себя, как поразительно изменилось его лицо. Будто озарилось этой улыбкой. Глаза заблестели каким-то лучистым светом, и что-то удивительно теплое растеклось в груди у Макса, впитывая эти непонятные флюиды. Появилось чувство, что он знал этого человека всю свою жизнь и этот человек необыкновенно дорог ему.

- Послушайте, а давайте зайдем к нам,- Максу захотелось, чтобы в Новогоднюю ночь к ним зашел гость, ведь с тех пор, как мама слегла, порог их дома переступали ну разве что врачи со «Скорой», а в последние месяцы, как Макс научился сам колоть обезболивающие, так и вовсе визитеры стали музейной редкостью.

- Вы действительно меня приглашаете, юноша? – мужчина сквозь стекла очков пристально посмотрел на Макса своими ясными серыми глазами.

- Конечно, раз судьба нас столкнула, как мама бы сказала, это ж не спроста, кстати, вы не сильно ушиблись?

- Да нет, немного крылья помялись, да испугался чуть-чуть, больше от неожиданности…- он улыбнулся.

- Ну идемте, а то действительно к бою курантов опоздаем… А как вас зовут?

- Андрей Иванович… А как вас звать-величать, юноша?

- Я – Макс… Максим…

Они ускорили шаг.

Вошли в квартиру они как раз на последнем ударе курантов. На улице

« забабахал» салют, веселились новые «хозяева жизни», впрочем, в этот момент веселились, пожалуй и «слуги», разливая- кто по фужерам шампанское, кто- по стопарикам водку, кто-то может и «паленую», кто- по грязным стаканам самогон. Страна встречала Новый год. Макс вдруг похолодел. Он совсем не сказал своему новому знакомому о состоянии мамы и это могло его просто шокировать и тогда станет неловко всем и ему, и гостю, и главное, маме.

- Андрей Иванович…Я не сказал, извините, мама … она…она больна… у нее рак…- взволнованно зашептал Макс в ухо гостю.

- Не беспокойся, все в порядке,- Андрей Иванович легонько сжал руку Максу,- успокойся, я все понимаю…- и присел на предложенный стул.

Мама глаз не открыла, видимо, спала. Макс склонился над ней.

- Мамочка, , просыпайся, Новый год пришел и хочет тебя видеть! Мамуля, проснись…

Но она не пошевелилась. Он не уловил ее дыхания и почувствовал, как холодеет что-то в сердце. Предательски задрожали руки.

- Господи, только не это!!- он схватил ее за руку, рука была теплой.

Облегченно вздохнув, Макс опустился, будто обессилев, рядом на постель.

- Уф-ф… Я испугался…- он не договорил, а лишь опустил голову.

Андрей Иванович молчал, оглядывая небольшую комнату, в которой оказался волею случая. Он поежился, незримо в этой комнате почувствовав какой-то холодок. Все внешне было весьма пристойно, комната была очень и очень скромная, но чистенькая, уютная, все на своих местах. Но тумбочка, на которой лежало множество коробок с лекарствами, шприцы, какие-то пузырьки и инвалидная коляска, правда, прикрытая пледом, производили гнетущее впечатление. И еще запах… Даже сквозь новогодний запах мандаринов и хвои ощущался запах лежачего больного и его не мог заглушить даже работающий очиститель воздуха.

Рядом с постелью небогато, но красиво был накрыт небольшой столик. В углу- наряжена маленькая елочка в ведре.

- Она живая, не срубленная, - поймав взгляд гостя сказал Макс.- Садитесь ближе к столу… Угощайтесь… Я думаю, она очнется в скором времени…

-А скажите, Максим, давно это с мамой ? Что говорят врачи?

- Полтора года…- Макс помолчал,- химия не помогает, говорят поздно уже… Сначала было еще ничего, она могла сидеть, хоть в кресле, но двигаться, я гулял с ней, а теперь… теперь, да вы сами видите…

Он видел… Видел изможденное лицо какого-то неприятного землистого цвета, видел сбившуюся косынку, которой прикрывали облысевшую от химиотерапии голову, бескровные губы, искусанные видимо при приступах боли, видел худую шею, такую, про которую говорят «цыплячья», он многое видел этот невыразительный, «серенький» человек.

Она неожиданно открыла глаза.

-Сынок… ты где?- голос ее был слабым и бесконечно усталым.

- Я здесь, здесь, мамочка!- Макс склонился над ней.- С Новым годом, мамуля! Как ты?

Она слабо улыбнулась.

- Хорошо…

- А у нас гости…

- Гости?- она даже сделала попытку приподнять голову.- Кто? Кто к нам пришел?

Макс замешкался, не зная, как представить гостя.

Андрей Иванович подошел к ней, протянул руку.

- Здравствуйте ! Вот я и зашел к вам…

Женщина взяла его руку двумя пальчиками, тоненькими, почти прозрачными, и пожала, насколько хватило ее слабых силенок.

- Я ждала вас, ангел, я знала, что вы придете…

Макс удивленно вскинул брови.

- Что? Я не понял…

- Это ангел… Понимаешь, сынок, я знаю… Я видела… Они среди нас… И вот ангел пришел!

Глаза ее , только минуту назад полные тоскливой боли, заблестели. Она жестом попросила Макса приподнять ей голову и он приподнял ей изголовье.

Макс умоляюще посмотрел на Андрея Ивановича, он больше всего боялся, что тот не поймет его взгляда, но гость все понял.

- Да, конечно, вы правы, дорогая, я- ангел… И в эту Новогоднюю ночь я пришел сюда, чтобы исполнить любое ваше желание…

Она закрыла глаза, ее пальцы теребили край одеяла, а губы что-то шептали.

Макс не знал, что сказать. Картина была тягостной, но в то же время, он давно не видел маму такой оживленной. Наконец, она вновь посмотрела на них.

- Дорогой добрый ангел, я загадала… Это не сон? Скажите, это действительно происходит в реальности?.. Макс, милый, сыночек, я люблю тебя!- голос ее обычно тихий, будто шелестящий, зазвенел, как серебряный колокольчик.- Я загадала, чтобы ты был счастлив…Сынок, любимый, прости меня…- она вновь закрыла глаза, видимо силы оставили ее.

Макс сглотнул подступивший к горлу комок.

- Да, мамочка, любимая, да… отдохни…- он расправил ей одеяло.- Я тоже тебя люблю…

Андрей Иванович легонько сжал его плечо.

- Простите, Максим, мне пора…

- Ах, да…- С Новым годом, спасибо, что вы зашли…

- Ну что вы… Ее желание обязательно исполнится…

Макс взглянул ему прямо в глаза, но ничего не сказал.

Уже у двери Макс сказал:

- Я не смогу быть счастлив без нее…

- Вы молоды, юноша… У вас еще все будет…

Макс прервал его:

- Прощайте… Будьте счастливы и будьте здоровы, и больше не попадайте под машины, это однажды может плохо кончиться…

- Действительно,- Андрей Иванович улыбнулся, протянул Максу руку.- Прощайте, Максим… Все будет хорошо, я выполню ее желание…

Макс поморщился, но ничего на это не сказал, просто закрыл за гостем дверь. Он не знал, да и не мог знать, что по лестнице в замызганном подъезде, вниз стал спускаться ангел. Настоящий. Новый год наступил и ему пришла пора возвращаться. Они не встретятся больше никогда, и Макс не сможет ему рассказать, что мама поправилась, не сразу конечно, но она встала, она вернулась к жизни, она с ним, и он… он… счастлив! Он не сможет всего этого рассказать, да и зачем, ведь ангел и так это знает.