БРЕД СУМАСШЕДШЕГО

 

Снег… чтобы понять что это, нужно прислушаться. Снег.… Сыплется и сыплется,… шуршит... Впрочем, нет, не шуршит, пожалуй, он скрипит. Точно – снежинки трутся друг о друга и скрипят! Наверное, очень чистые. Потому и скрипят. Как стекло…. Провожу рукой по стеклу. Не скрипит. Как жалко-то! Провожу ещё и ещё раз. Чёрт! Ну почему здесь никогда не моют окна! О – плетётся! Шаркает своими старыми стоптанными тапками. Она будет донашивать их, наверное, ещё целую вечность, без конца латая, подшивая, подклеивая. Не люблю эту её упрямую консервативность. Она считает, что она не вправе их убивать раньше, чем они отслужат своё. Нет, вы только вдумайтесь – «убивать»! Это о тапочках! И эта женщина называет меня сумасшедшим!

- Ну, чего ты, милок, раскричался? Выходной сегодня. Завтра придет уборщица и помоет.

А ещё она читает мои мысли. Правда-правда! Вот смотрите: «бабка дай пирожок!».

- Да где ж я тебе возьму? Есть что ли хочешь? так до ужина полчаса всего осталось, потерпи.

Вот! Видели? Читает. Надо её предупредить, чтобы перед главврачом случайно не начала, а то он и ей «усиленное лечение» назначит.

- Да какое лечение? Чего городишь. Ему самому этому главврачу вашему надо лечение прописать – сидит целыми днями и в компьютер пялится. И вообще всё время, как неживой ходит: бывало, спросишь чего, а он как сквозь тебя смотрит и не реагирует. А мысли твои и читать нечего – вон они все на лбу написаны. А ты, милок, прекращай вслух думать, особенно при главвраче, а то он тебя опять в интенсивку отправит, будешь знать. На вот лучше карамельку.

Пошаркала обратно. Вот ведь упрямая: третью неделю мне доказывает, что я вслух думаю. Это они наверняка с главврачом сговорились. Главврач очередную диссертацию пишет, ему подопытные кролики нужны, вот он мне нужные симптомы и внушает. Чтобы основания были для комиссии. И соседа моего подговорили он ныть начал и жаловаться на меня. Особенно по ночам: как начнет выть, в стенки стучать и по полу кататься – дескать, спать мешаю. А меня за это в эту «одиночку» засунули. Жаль, я его в прошлый раз не додушил. Ну, ничего, я ему еще припомню. Правда, чего-то сегодня его на прогулке не было – я в окно видел, меня ведь тоже пока не выпускают. С другой стороны, всё к лучшему – одному спокойнее как-то...

 

Снега в этом году много. В позапрошлом, помню, почти не было. Мы с мамой даже на дачу ездили войлоком грядки накрывать. Потому что цветы до весны промерзнуть могли. Это хорошо, что его отсадили от меня. Иначе я от его бесконечного бормотания натурально с ума мог сойти. Он же, когда в раж войдет, начинает выть, раскачиваться, один раз даже душить сам себя начал.

 

Скорей бы домой. В принципе не долго потерпеть осталось – весной должны выписать. Тут тетка какая-то приходила, выясняла, есть ли у меня родственники. Есть, говорю, - мама. А она мне «Ну, сколько вам повторять – ваша мама умерла! Беда с этими психами! Еще раз спрашиваю, есть ли у вас еще близкие родственники?». Да сама она псих. Сама что-то напутала, и от меня теперь ответа требует. Ну, как, скажите на милость, мама могла умереть, если она ко мне только на той неделе заходила? И про родственников я ей сразу сказал, что нету больше. А она всё домогается.

 

Скажу по секрету - по правде я ведь не настоящий псих. Это мы с мамой придумали, чтобы мне не пришлось в армию идти. Все так делают – на месяц в больничку и ты свободен. Но мама решила перестраховаться и сказала, что нужно посерьезней заболевание придумать. Мама у меня ходячая энциклопедия! С главврачом через знакомых договорилась, все как положено. Меня на три месяца «для наблюдения» оставили. Конечно, неприятно и кормят плохо и бурду всякую колют, но, согласитесь, это лучше, чем в Чечню или в стройбат. Можно было правда добровольно в подводники попроситься, но нах мне это надо - как «Курск» на дне лежать? Лучше уж тут. Правда долго очень – третья зима заканчивается вместо трех месяцев. Из армии я бы уже вернулся….

 

Как красиво на улице…. Снег сыплет и сыплет.… Жаль, гулять не выпускают... Снег… мне так нравится смотреть на снег. Я даже нянечку нашу попросил, чтобы она мне шторы с окна сняла – так лучше видно. Ещё бы окна выпросить помыть. А вот прямо сейчас и попрошу. Надо только карамельки спрятать – каждый раз приходит и даёт мне эти дурацкие карамельки. Терпеть их не могу, но обижать жалко убогую, она ведь и так жизнью обделённая – главврач говорил, что баба Клава наша родилась глухонемой и слышать только после сорока стала, а речь, говорят уже восстановить не возможно. Вот и ходит тихой тенью. Я первый раз её вообще за приведение принял – думал, оттого что психи рядом, заразился и реальные глюки начались. Вот ведь глупость – люди наоборот начинают после сорока глохнуть постепенно, слепнуть, а она – вот. Прямо можно сказать только-только жить начала, как тот Печкин из мультика. Я очень мультики люблю. Хотя и не так сильно как снег. Жаль здесь не разрешают телевизор смотреть. Как только домой вернусь, так сразу маму попрошу накупить мне мультиков всяких. Лучше советских. Хотя они чем-то и похожи на баб Клавины карамельки…

 

Сегодня наконец-то выпустили на прогулку! Пойду, разомнусь по снежочку… Батюшки, сколько намело-то! И ходить толком негде. Спрашиваю «почему дорожки не чищены?» а мне «уволился дворник, надоело ему с вами психами работать». Как же, так я и поверил. Сократили, поди. Вот ведь люди – ну на всем экономят! А как теперь прикажете ходить? Мне ведь валенки принести некому – сирота я. Всей родни-то было – раз, два и обчелся. Да и те уж давно померли. А те, что остались так и не в счёт уже. Может и я скоро помру. Да нет – не дождутся стервятники!

 

О – сосед идет. Тоже выпустили. Нет, ты посмотри – дразнится! Язык показывает. Ух, гад! Дать бы ему по затылку, чтоб в стенку влип! Тфу! Всю прогулку испортил, гаденыш. Пойду назад. Из окна тоже можно на снег смотреть и тапки не мокнут. Баба Клава обещала, что скоро окна помоют, может сегодня?

 

В палате полумрак. На фоне тёмной серой стены окно как нереально яркая живая картина с бесконечным снегопадом на фоне застывших деревьев… Когда мало света тишина, кажется ещё тише… так хорошо… только сосед сопит и ворочается во сне… сосед?! Какого чёрта он сюда припёрся! Молокосос! Надоел! Достал! Задушу подонка! Ага, трепыхаешься! Больно ему, видите ли! Да плевать я хотел на твоё больно! Я тишины хочу, понял? Тишины! Гнида. Маленькая мерзкая гнида… затих. То-то же… Хорошо как… тихо… Только снежинки за окном цепляются друг за дружку и скрипят: скрип, скрип…

 

Всё – завтра домой. Как странно: вроде как и уходить не хочется. Привык я что ли, а, баб Клав? Молчит. Она теперь всегда молчит. Я по её совету стал при посторонних вообще не думать, чтобы выписали скорей. Вот она теперь старательно и делает вид, что не слышит. Прямо обидно даже… Хоть бы карамельку принесла, что ли…

 

- А чего тебе их носить? Ты ж их не ешь, а только под матрац складируешь. Чего на тебя добро переводить. Пойду я лучше дела делать, а то так с тобой всё время промечтаешь.

- Баб Клав, а соседа моего вещи кто забрал? У него же тоже родни никакой, хоть и молодой совсем был.

- Какой сосед, чего болтаешь? Отродясь к тебе никого не селили – ты ж платный у нас, тебе отдельная палата положена. Пойду я. Дел ещё по горло – во втором корпусе парень молодой совсем повесился. Из буйных… Вроде и не выпускают их из палаты никуда, а нашел таки из чего удавку сплести… Видно замаялся совсем на свете… Пять лет уж у нас. Тоже платный, навроде тебя. Еще на пол года проплачено… И на снег всё любил смотреть. Я и шторы ему тоже сняла – пусть смотрит… А теперь вот вещи пойду собирать… Ладно, разговорилась я. Пойду. И ты прекращай болтать, а то не выпишут ещё…