Солнце воздух и вода! Хорошо то как! В отпуске, да на море. С семьёй. После года сидения в офисе, перекладывания бумажек, перелистывания страниц, подписания договоров. После многочасовых заседаний, после унылой, серой, сырой, мокрой и промозглой зимы. После короткой и буйной весны, когда за неделю температура поднимается так, что из пальто выпрыгиваешь сразу в костюм. Лето. Жаркое, солнечное, ласковое и доброе.

Сашка шлёпал по кромке волн. Усердно так шлёпал. Сосредоточенно. А солнышко нещадно жгло мою белую, офисную кожу, рыхлый живот и поредевшие волосы. Пакет с недавно выловленными мидиями покоился под мышкой и обещал райское наслаждение от нехитрого костерка на берегу и совместного поедания горячих деликатесов. Мы с Настенной с пивом, а Сашка, как лицо несовершеннолетнее обойдётся газировкой. А мидии то хороши, помню ещё детство, мы их на камнях тогда вылавливали в несметных количествах.

- Дядя Миша, а они вкусные? – Сашка вопросительно посмотрел на меня.

- Конечно! Это, Санька, деликатес. Знаешь слово такое? –

- Ага! – энергичные кивки вихрастой головой – что-то очень очень вкусное! Только как мы их кушать будем? Они же твёрдые? –

- Не волнуйся – я тебе обещаю, будем. Тебя за уши не оттащишь. –

- Правда? –

Как можно врать, смотря в такие глаза? И я не знаю.

- Правда. Обещаю. –

 

Отдыхающие редкими островками цивилизации заполняли этот, ещё сравнительно дикий, пляж. В моём детстве тут только местные отдыхали, из соседних деревень. Да родственники, приезжающие к теплому морю на лето. Это уже потом сюда добрался прогресс. Появились пансионаты на берегу, появились кемпинги, бары, развлечения. Мусор появился, ну да без него цивилизация никуда не ходит. Это уж точно, продукт, который мы производить научились в совершенстве.

Но если отойти немного дальше, к старому маяку, к зарослям низкорослых колючих деревьев, среди которых прочно обосновались «дикари» со всех краёв бывшего Союза – можно застать почти девственную природу. Сюда только местные и ходят купаться. Я же тут детство всё провёл, значит частично местный, право имею.

Здорово вот так идти. Ни о чём не думать. Зная, что через пол километра ласкового берега тебя ждёт самая прекрасная женщина на земле. И предчувствовать ещё две недели блаженства. А курносое существо, скачущее рядом, только добавляет радости в жизни – посмотришь на него, и невольно улыбка растягивает до ушей губы.

 

Что-то с рёвом пронеслось перед нами и вонзилось в море, поднимая тучи брызг. Второй организм проскакал с гиканьем за нашими спинами и, зацепив Сашку, упал в море. Мой малыш покачнулся, но не упал и обиженно завертел головой.

Я хотел, было возмутиться, и даже повернулся к компании, расположившейся на берегу, аккуратнее надо бы. Но быстро передумал.

Стая человеческих детёнышей, от шестнадцати до двадцати расположилась под известняковым обрывом. Человек семь-восемь. Пиво, водка, мат, три мотоцикла собранных из неясных запчастей, пьяные лица. Отдыхающие, усердно делающие вид, что ничего не происходит. И мне не захотелось.

Взяв Сашку за руку, пошёл прочь. Надо же так испортить настроение? Куда родители смотрят? Хотя попробуй ты таким детишкам что-то сказать. Охо-хо.

Сашка продолжал вертеть головой и пытался рассмотреть шумную компанию. Я упорно тащил его подальше отсюда, не к чему ему подобное наблюдать.

Внезапный шум из-за спины, остановившийся Санька. Его округлившиеся глаза, заставили обернуться и меня.

Здоровый детина клеившийся к паре молоденьких и явно приезжих девчонок, будучи изрядно пьян, видимо не получил согласия. На что – не ведаю. Но думаю, предложения были самые похабные. Потому как на щеке у него алел след, и явно от женской ручки. Детину это расстроило. А вот дальше….

Он просто ударил кулаком по девичьему лицу. Несильно, неумело. Но ей оказалось достаточно. Откинувшись назад и закрыв руками лицо, сжалась в комочек. Из-под пальцев показалось красное пятнышко.

Схватив крепко за руку Сашку, я отворачиваюсь и иду.

 

Два шага. Два шага – это мало. А может и много. Иной раз от смерти нас отделяют всего пол шага. А два - это целая вечность.

Два шага. Ну, полезу я сейчас, и что? Я в отпуске. А моей нежной роже противопоказаны незапланированные встречи с чужими кулаками. Может и ногами. И шансов ведь нет. И смысла тоже. Ничему это их не научит. Но вот почему внутри как будто перевернули ведро помоев? А что я могу? Ничего. Почти.

А как я буду смотреть в глаза этому девятилетнему чуду? Что я ему скажу, если он спросит, почему мы ушли? Господи, ну и почему я? Я не дрался со времён занятий боксом в свои двадцать лет. А придётся. Нужно из теоретика становиться практиком, Михаил Арсеньевич. Иначе сам себе как будешь в глаза смотреть?

 

- Сашка, стой тут, а ещё лучше отойди дальше. Никуда не лезь. Я быстро. – Смелый, а у самого колени подгибаются. Но назад дороги уже нет.

Два шага. Теперь назад. Недалеко мы успели отойти.

- Молодой человек, вас с дамами так обращаться учили где? В зоопарке? Извиняюсь, если обидел данным определением вашу школу. – Колени дрожать перестали. Но страх не ушёл. Кажется, только усугубился.

Здоровяк с обиженным лицом повернулся в мою сторону.

 

Удара я не увидел, равно как и нападающего. Смотрел то на здоровяка, а не по сторонам. Ударили сбоку. Звёзды и мгновенная темень в глазах. Женский испуганный вскрик. Тёмные очки улетели куда-то в сторону волн. Пакет с мидиями рассыпался. Я же рожей бороздил песок. Тьфу!

Подняв голову, увидел Сашкины испуганные глаза.

- Сашка, уходи отсюда! –

Новый удар, босой ногой в живот был силён, но пивное брюшко хоть раз принесло пользу – меня не скрутило от боли. Только немного - жир он хороший амортизатор. Надо вставать. Затопчут. Переворачиваюсь. Ну, до чего я неуклюжий. Успеваю увидеть как метрах в пяти дальше по берегу, высокий, мосластый мужик, плюнув, в сердцах бросает кроссворд, и, цыкнув на жену, идёт в мою сторону. Хорошо. Подмога, это хорошо. Его узловатые пальцы на крупных рабочих ладонях сжимались в кулаки. Размер кулака внушал уважение. Дальше несколько секунд ничего не вижу, новый удар, новая порция звёзд и комет. Солоно во рту. Кровь пополам с песком. Отключился, кажется. Надо вставать, нельзя лежать.

Перевернуться не получилось, видимо брюхо помогло мало, болью свело левый бок.

Тем временем появились новые персонажи. Сверху, с обрыва по дорожке кто-то громко топал. А перед стаей волчат стояли двое парней. Не намного старше этих подонков. Крепкий, накачанный, белый как сметана угрюмый блондинистый парень. И загорелый до черноты, жилистый, гибкий юноша, лет чуть за двадцать. Сжатые в линию губы и глубокие чёрные глаза. Злые, мрачные.

Кто-то тронул меня за плечо. Крепкая ладонь, давно бритое лицо мужика: «Помочь? Ты как?». Отмахиваюсь, мол, нормально. Его мат сквозь зубы и он пошёл дальше. Правильно, этих ещё слишком много. Любая помощь сейчас кстати.

Круглые, испуганные глаза Сашки.

- Не боись, Санька. Всё в порядке. Отойди только подальше. –

Мерзкий звук за спиной. Металлом по металлу. Знакомый до боли. Откуда? Чёрт! Из молодости – пружинный нож, подлое оружие. Надо подниматься. Ох, надо. Кабы горя не было.

Встаю рывком. Боль в боку выбивает слёзы из глаз. Стиснув зубы, мотаю головой. Успеваю увидеть мужиков, бегущих к месту событий. Не успеют. Уже не успевают.

Глаза черноволосого превратились в щёлки, затем распахнулись словно ставни. Жуткая улыбка расколола сжатые побелевшие губы. Мне стало страшно. От глаз его страшно. От улыбки. Страшно за того, кто нож достал. Зря он это.

Дальнейшего я не видел, ибо в меня врезалась торпеда по имени Сашка, и поразила как раз больной бок. Я рухнул на песок.

Дрожащие губы и полные сдерживаемых слёз глаза. И сцепленные зубы. Не от страха, от злости и обиды. Я уже Сашку немного знаю.

- Дядя Миша, вам больно? Дядя Миша! Ну…. –

- Нормально Сашка, только вставать надо, а то всё без меня закончится. –

Возня вне пределов моей видимости была короткой. Кто-то вскрикнул. Несколько глухих шлепков, ударов, и противный хруст, от которого брезгливо дёрнулся мозг внутри черепа.

- Не надо вставать. Там уже… - Сашка, придавивший меня к песку и не дававший встать, вертел головой по сторонам.

 

Когда я всё-таки встал, всё и вправду закончилось. Пьяных подростков подгоняла солидная толпа взрослых мужчин. Одного волокли за руки в бессознательном состоянии. Другой баюкал сломанную руку. Пара минут и никаких напоминаний об инциденте. Только пустые бутылки из-под пива, плачущая девчушка, да плюшевый морж-альбинос с разбитой мордой и, видимо, сломанным ребром. То бишь я.

 

- Всё Саш, пойдём к мамке. Только ты мидий собери, мы же ей обещали. –

- Ага. - Шустрым метеором мальчишка собрал рассыпанные раковины.

Я старался идти непринуждённо, получалось плохо. И медленно. А перед глазами был тот загорелый мальчишка со страшными глазами.

- Саш, - я остановился и взял за плечо мальчика, - пообещай мне, что никогда не будешь поступать так? – Не нужно было объяснять КАК. Он уже почти взрослый, всё понимает.

Энергичные кивки головой и в одночасье потемневшие глаза.

- Лучше…. Лучше будь таким как тот загорелый. Видел его? –

- Ага! Как он тому врезал! Я даже не заметил, а он уже улетел! – захлёбываясь от восторга, взмахнул руками Сашка.

- Сашка, так тоже нельзя. Но иногда можно. А иногда просто необходимо. Лучше будь таким. Вырастешь, надеюсь, поймёшь. Хочешь таким же быстрым и сильным стать? –

Энергичные взмахи головой и загоревшиеся глаза, сказали всё красноречивее слов.

- Значит, осенью пойдешь на тренировки. Идёт? – Я протянул ему руку. Как взрослому. Он с серьёзной миной церемонно её пожал.

 

- Дядя Миша. – Тихий голос Сашки меня насторожил.

- Что Сань? –

- Дядь Миш…. Можно…. Можно я вас папой буду называть? –

 

Что-то треснуло внутри. Какой-то механизм сбоил. Глаза заслал туман. В носу защипало. Глубоко вдыхаю. Больно. Выдох получился быстрым и рваным.

- Можно Санька, можно. –

Маленькая ладошка крепко схватила мою не очень могучую руку, и её обладатель целеустремлённо потянул меня вперед. Туда где нас ждала самая лучшая женщина на свете.