* * *

Рыночная площадь пустовала, только изредка по ней проходила компания молодых людей, которые либо еще не ложились, либо уже встали. Такую тишину в этой части города можно было наблюдать не часто. Обычно так бывало после очередного "дня торговцев", когда все: и бедняки, и богатые встречались на рынке за кружкой эля или дорого вина. В этот день на площади проводились концерты и на прилавки выкладывались самые качественные и дорогостоящие товары. Праздник торговцев всегда славился своим пестрыми представлениями, объемом гуляк и количеством выпитого эля - напитка богов. Гулянья всегда продолжались всю ночь, поэтому с утра рынок находился в запустении, но через некоторое время жизнь горожан входила в свою обычную колею.

Если пройти по узенькой улочке от рыночной площади в сторону центра, проскользнуть через такие же узкие проходы между домами, то можно увидеть совершенно другой мир, резко отличающийся от веселого и беззаботного. Данная часть города, безмолвная и угрюмая, считалась недосягаемой для обычного гражданина "Свободной империи". Территория "Красной звезды" была самой загадочной. На улицах, принадлежащих ей, нельзя было увидеть красивых белокаменных дворцов. Здесь располагались квадратные серые здания разного предназначения. Большинство из них были лабораториями или бараками, только изредка можно было найти таверну или другое увеселительное заведение. В центре стояла огромная башня, как стрела, направленная в небо. Некогда белый камень был полностью покрыт слоем копоти и пыли. В военные времена эта обитель не раз оказывалась под осадой, но всегда оставалась неприступной. С самого раннего утра здесь властвовала тишина. Всего в одном из многочисленных окон этой башни сиял трепещущий огонь.

- У нас все готово? - Ортус сидел в кресле напротив камина. - Если да, то через несколько часов можно будет приступать к проверке "инструмента". Ну чего ты стал, неси кувшин с бокалами, а то я уже заждался.

Гиртих налил в два бокала вина, подошел к креслу и один из бокалов подал Ортусу:

- Да, все приготовления окончены. Как думаешь, не рановато ли мы? Ведь должно пройти еще около трех недель, чтобы проведенный нами ритуал был завершен.

- У нас нет этих трех недель. Мы должны начать действовать как можно быстрее. От этого будет зависеть успех операции. Ты же знаешь, что в случае провала наши головы...- он провел большим пальцем по шее, завершая недосказанное.

- Хорошо бы только головы, а то в таком деле и душу можно потерять, - Гиртих сделал еще несколько глотков.

- Да, ставки высоки, но и приз уж очень сладок!

- Ну что ж пойдем, проверим, во что мы вложили столько сил?

Ортус медленно встал с кресла и потянулся:

- Куда ты так торопишься? Насладиться жизнью в полной мере не даешь.

- Тебя не поймешь: то кричишь, что времени нет, то "куда ты торопишься", - возмутился Гиртих.

- Да ладно, ладно не сердись. Пойдем уж, - маг похлопал друга по плечу и направился к выходу.

Поставив бокал на подлокотник кресла, Гиртих последовал за ним. Они вышли в темный коридор, и направились в сторону лестницы, ведущей вниз. Недолгий спуск вывел их в небольшую комнату, которая вновь привела в коридор. Нужное им помещение находилось как раз неподалеку.

- Ну вот, пришли! - Гиртих взглянул на друга. - Прошу...

За дверью располагался огромный зал. Вдоль его стен стояли шкафы, заполненные книгами, магическими инструментами. В центре находился огромный шар, сотканный из мельчайших искр, переливающейся то темно-синим, то лазурным, то голубым цветом. Внутри этого сооружения находилось существо, некогда бывшее человеком. Оно было огромно: в два человеческих роста, а руки его, скрещенные на груди - перевиты стальными жгутами, которые то скрывались под кожей, то вновь показывались на поверхности. Он парил в воздухе, находясь ровно в центре шара. Гиртих протянул руку и указал пальцем на него:

- Вот он! Это демон, которого мы сделали сами - самый сильный из когда-либо созданных человеком.

- Молодец... Я знал, что у нас все получится. У меня всего лишь один вопрос: тот ли это Дарт, которого мы знали или нет?

- Того Дарта уже не существует. Он не помнит ничего, что было с ним до Перевоплощения. Теперь перед нами находится хладнокровный убийца, по приказу уничтожающий все на своем пути.

- Это еще мы проверим, насколько хладнокровный! Давай посмотрим на него поближе.

- Ну, этот займет всего несколько секунд, - с этими словами он приблизился к Ортусу и, отодвинув его в сторону, прошел к магическому сооружению в центре.

- Этот шар,- Гиртих прищелкнул языком, - живой. Он все слышит и понимает. Его сердце бьется.

Затем он протянул руку и дотронулся ладонью до переливающейся субстанции - пальцы покрыли искры, пробежали по запястью и растворились в коже предплечья.

- Ты что, жалость сейчас проявляешь? - улыбнувшись, спросил Ортус.

- Я растил его, выкармливал своей силой - он, как ребенок...

- Хватит лирических отступлений, у нас есть более важные дела.

- Ты прав, - встряхнув головой, Гиртих прищурился и положил левую руку рядом с правой, искры вновь заплясали, радуясь касанию. - Только не сопротивляйся, малыш.

Шар потемнел, предчувствуя свою погибель. По его поверхности проскочили багровые молнии.

- Распаковывай нашего Дарта, и мы устроим ему небольшое испытание.

 

* * *

- Ингрэти, где мои вчерашние подсчеты? Куда ты дела бумаги?

Невысокий человек в серой суконной рубашке и в темно-зеленых штанах стоял в кабинете напротив письменного стола, вороша стопку бумаг.

- Они на столе. Поищи внимательней.

- Ну, где? Я ничего не вижу.

Мужчина еще прошелся из стороны в сторону, проглядывая все вокруг.

- Иди сюда и сама все найди!

Раздались шаги, и в комнату вошла полная женщина.

- Что в этих документах такого важного? Чего ты так разволновался?

- Чего, чего... нам сегодня за кредит расплачиваться! И еще эти проценты в придачу. Ты знаешь, сколько это выйдет?!

Женщина, немного покраснев, ответила:

- Нет!

- И я нет, но вчера знал... когда подсчеты проводил, а теперь их нет.

- Ничего, успокойся. Сейчас все найдем... Да вот же они! На столе, как я и говорила, - она взяла нужные ему бумаги и ударила мужа ими по лбу, - под папкой лежали.

- Я же там смотрел, честное слово, смотрел! - с этими словами он виновато чмокнул жену в щеку. - Спасибо тебе за неоценимую помощь, дорогая.

- Ладно, если понадоблюсь - я буду на третьем этаже убирать комнаты.

Как только Ингрэт вышла из кабинета, мужчина сел за стол и, начав разглядывать бумаги, сдвинул все ненужные документы в угол.

- Так, посмотрим еще раз...

Но лай собак отвлек его от расчетов.

- Ну, кого там еще принесло? Ингрэт пойди, посмотри, кого к нам боги послали! ИНГРЭТА! - в ответ на его зов было лишь молчание.

- Значит, и вправду убирает в комнатах. Придется самому, - бурча, хозяин таверны спустился вниз, чтоб открыть калитку.

Когда он был уже посреди лестницы, раздался звон колокольчиков, висевших на входной двери.

- Да, иду я, иду! Чего трезвонить!

Мужчина подошел и открыл дверь. Перед ним стоял молодой парень, в руках он держал простенький конверт:

- Здравствуйте, - паренек опустил голову, - меня... это... из деревни к вам того... послали, и...с этим, - он потряс конвертом в воздухе, чтоб привлечь к нему внимание хозяина таверны.

- Ну, проходи раз послали. От кого письмо?

Юноша прошел внутрь помещения:

- От Дарта.

- От Дарта говоришь, - левая бровь мужчины медленно поползла вверх, а на лице расползлась улыбка. Он быстрым движением распечатал послание и погрузился в чтение.

- Дорогой, что за гости к нам пожаловали? - вниз по лестнице не спеша спускалась Ингрэта.

- Гость, принесший хорошую весть! Юноша, ты, наверное, устал с дороги?

-Да, нет, только немного ноют ноги.

- Присядь... Ингрэта, неси супа, не видишь, гость кушать хочет!

- Да что же все-таки случилось? Может ты посвятишь свою жену в радостные вести? Авось, они еще больше радости принесут в наш дом.

- Нас собирается навестить Дарт со своими родителями.

- А это и впрямь довольно хорошая новость. А что пить подавать?

- Вина, конечно, вина.

- Ну, тогда я побежала.

- И заруби гуся! Сегодня будем пировать.

 

* * *

- Дорогая, гусь уже почти готов.

Ингрэт подошла к жаровне и принюхалась.

- Муженек, ты превзошел сегодня сам себя!

- Да ладно тебе, скажешь тоже. А сколько прошло времени с ухода гонца?

- Часа два, не меньше.

- Ага, значит гости скоро будут. Накрывай потихоньку на стол. А я буду заканчивать с приготовлением еды.

В жаровне и, правда, томился кулинарный шедевр - гусь запеченный с яблоками и черносливом.

- Дорогой, кажется, залаяли собаки. Пойди, посмотри.

- Бегу, - он развязал фартук и бросил на стул, и только в дверях вспомнил о том, что нужно полить гуся соусом. Он развернулся, схватил тарелку и вылил густую смесь на мясо. Потом взял в руки маленькую деревянную лопатку и быстрыми мазками размазал жидкую приправу по корочке.

- Все, теперь готово!

- Ты откроешь?

- Да, уже почти открыл, - с этими словами он бросился к двери, обтер руки о штаны и впустил внутрь человека громадного роста в темно-коричневом плаще.

- Здравствуй, Дарт! Ты что подрос? А где твоя мать, отец, сестричка?

Лицо Дарта озарила улыбка:

- Их сегодня не будет.

- Понятно... А что там за крики на улице? Что случилось?

 

* * *

- Как ты думаешь, он убьет их?

Ортус и Гиртих стояли возле горящего дома и смотрели на еще целую таверну. Вокруг бегали люди, слышались крики, проклятья. Недалеко раздался плач ребенка и потом быстро стих.

- Наши люди выжгли всю деревню, здесь ничего завтра не останется, кроме пепла. А Дарт справится. Я в него верю.

- Посмотрим, Гиртих, посмотрим.

В таверне погас свет, послышался тяжелый удар о пол и крики женщины, а также плач ребенка.

- Вот видишь, уже справился. Теперь ты уверен в его хладнокровности?

- Уверен. Пойдем отсюда, здесь гарью пахнет.

 

* * *

Пепел покрывал всю землю ни одного здания не осталось целым, одна лишь несгоревшая таверна, немного покрытая гарью, одиноко стояла посреди пустого поселка. Вскоре после ухода магов подожгли и таверну, но пламени не удалось сожрать даже малой части трехэтажного здания - внезапно пошел дождь и потушил огонь. Позже некоторые будут говорить, что в этот день произошла страшная трагедия и что даже боги оплакивали погибших.

Вот только никто не знал, что одни из постояльцев, живший в угловой комнате на третьем этаже остался жив. Он был бродячим бардом, который скрывался от закона. После всего пережитого мужчина написал самое знаменитое из своих стихотворений:

Сожжен я буду на костре...

 

Мой пепел пусть развеет ветер,

Но память разорвет года.

Я не колдун и не бессмертен,

А рыцарь вольного пера.

 

По миру шел я без сапог,

Биение сердца грело душу.

И честь щитом я сделать смог,

Пером я правду не нарушил.

 

 

 

 

* * *

Казалось деревья, как вышколенные вояки, стали в ряд, дожидаясь приказа своего командора и поддерживая своими верхушками темнеющий небосклон. Их зеленая листва тихо шелестела под порывами ночного ветра. Их корни тонули в густой темно-зеленой траве, при свете луны отливающей темно-синим цветом. То тут, то там из дупла выглядывала любопытная серо-рыжая мордочка, после чего показывались лапки, а затем, наконец, серый хвост. Маленькая проказница исчезала в ветвях дерева, чтоб затем появиться на освещенном лунным светом месте, держа в лапках и во рту орехи. Видимо, ее ночная охота проходила успешно. В корнях дерева возились серые полевые мыши, неизвестно как оказавшиеся здесь. Они, тихо переговариваясь, смотрели вверх, ожидая, когда белка выронит один из ее драгоценных орехов. Прошла секунда, за ней еще одна, но ничего не происходило. Разочарованные мыши, сердито пропищав, разбежались в разные стороны. Лишь один мышонок остался на том же месте, с надеждой вглядываясь ввысь. И вот его надежды оправдались - создавая гулкий звук, на траву упал орех, от сильного удара расколовшийся надвое. В то же мгновение из-под корней, из травы появились все остальные мыши, от избытка чувств громко попискивая. Конское ржание отвлекло внимание серых драчунов, и они исчезли в своих норах, со страха боясь высунуть даже мордочку. Конь еще раз всхрапнул и наклонил голову, пощипывая молодые стебли травы. Клем натянул поводья, желая отвлечь животное от сего занятия, но ничего не вышло. Обругав коня, гном ударил пятками в бока, и тот медленно перебирая копытами, продолжило движение. Изредка средь кустарников можно было заметить иссиня-черную шерсть Проклятого. Оглянувшись назад, Клем увидел Киа, которая пустым взглядом смотрела вдаль перед собой, не мешая лошади самой выбирать себе дорогу.

Склонив голову, Киа посмотрела на руки, вглядываясь в узоры, создаваемые тенью от деревьев. В душе было пусто, казалось, там все покрылось ледяной коркой, превратившись в заснеженную пустыню. Ее охватило необъяснимое спокойствие, в некотором роде безразличие ко всему окружающему - Киа была рада этому. Впервые с того момента, когда они сожгли Грога и Мелакора, ее не терзала душевная боль. Откинув со лба прядь медных волос, она почувствовала, как на плечи ложится усталость. Не хотелось ничего, хотя нет... хотелось не двигаться, не делать этих ненужных для нее движений - остановиться и заснуть. Подняв голову, Киа различила сквозь переплетение веток кусок ночного небосклона, покрытого крупными звездами. Их сияние было столь совершенным, что эльфийка закрыла глаза, не желая их видеть. Немного похолодало, ветер теребил волосы, не желая оставить их в покое. Накинув капюшон на голову, она погладила мягкую ткань плаща. Им пришлось заняться мародерством, чтоб обеспечить себе пропитание на время всего пути к Альруху, и теплыми вещами, так как ночью в пустыне становится очень холодно. Этот плащ принадлежал Мелакору. Он был болезненным напоминанием о нем.

Ей не хотелось забывать те мгновения, которые пережила, потому что вместе с ними исчезла бы какая-то часть души. Если бы была возможность изменить что-нибудь в прошлом, то она изменила лишь одно - Мелакор и Грог остались бы живы. Но эльфийка была не в силах, никто не смог бы вернуть мертвых в мир живых. Киа со злостью натянула поводья скакуна, громко заржавшего от причиненной боли. Девушка глубоко вздохнула, стараясь успокоиться.

Все мелкие зверьки укрылись в своих норах, разглядывая оттуда проезжающий мимо отряд. Вдруг рядом хрустнула ветка, но густая трава смягчила звуки шагов Проклятого - все было напрасно - зверек нырнул глубоко в свое убежище, оставив ни с чем. Вдалеке запела незнакомая птица. Ее пение подхватили еще ряд голосов.

Конь боязливо отшатнулся от кустов, в темноте напоминающих хищного животного. Гном похлопал его по шее, желая успокоить, и нахмурил брови, по привычке поглаживая другой рукой свою бороду. Его друг умер. Он чувствовал, что со смертью Грога нечто умерло в нем, только это заполнилось новыми впечатлениями от прожитых дней и веселыми воспоминаниями о жизни Грога, которые вселяли в гнома радость за друга - он сейчас пирует в Чертогах Воинской Славы и напивается вволю хмельного эля. Воины не любят, когда по ним плачут на земле, мешая насладиться всеми преимуществами Чертога. Предательская слеза скатилась по щеке, которую Клем постарался быстрее смахнуть. Он не знал, где сейчас наслаждается эльфийский воин,... хотя, он умер, защищая Кианэму, значит, достоин, быть в Чертогах, если конечно они у них есть, потому что эльфы - такой нежный народ, что только в песнях и разбирается. Вот только Киа не такая. Гном с грустью оглянулся назад. Она не отпускает погибших, доставляя тем самым и себе душевную боль, и не давая успокоение душам воинов. Клем знал, что Киа осилит себя и поймет, как нужно поступить, но он боялся, что тогда будет слишком поздно.

Темные облака скрыли луну, и лес на мгновение охватила мгла.

 

* * *

Киа остановила коня, дожидаясь остальных членов отряда. Копыта животного подняли облако пыли, заставив ее прикрыть глаза рукой. Когда же пыль улеглась, Киа вгляделась вдаль, отмечая про себя, что здесь ничего не изменилось с последнего их визита. Пустыня очень редко меняет очертание своих песчаных холмов, особенно для таких путешественников, как она. Вновь, как и в прошлый раз, запели дюны, чьи песни напомнили вопли неупокоенных душ. Передернув плечами, Киа оглянулась: лошадь Клема снова остановилась и, наклонив голову, доедала сухие стебли неизвестного растения. Если бы Грог был рядом, то обязательно бы сообщил название, легенду, связанную с этим видом растительности, если та, конечно, существовала. Стиснув зубы, эльфийка тряхнула головой, стараясь избавиться от воспоминаний, нарушающих спокойствие.

Клем, вогнав пятки в бока животного, попытался сдвинуть его с места, но ничего не вышло. В лучах палящего солнца блеснуло нечто иссиня-черное, оказавшись Проклятым. Почуяв что-то неладное, лошадь Клема навострила уши, а затем пошла вперед, не желая стать добычей Проклятого. Обернувшись, гном кивнул ему, благодаря за помощь. Девушка вновь посмотрела на песчаные барханы, стараясь разглядеть в их золотистой дымке что-то, отчего так защемило сердце.

 

* * *

Устало остановив коня, Киа соскочила на землю, вытерев пот со лба. Рубашка прилипла к телу, сковывая движения, а волосы упали на глаза. Вновь накинув ткань на голову, эльфийка закрыла лицо, спасая его от солнечных ожогов. За спиной раздалась грубая ругань, и на землю приземлился гном. Бросив взгляд в сторону, Киа заметила Проклятого, который, остановившись, всматривался вдаль. Проследив за его взглядом, она в песчаном тумане различила еле заметные очертания пирамидального сооружения, но через мгновение оно исчезло. Покачав головой, Киа посмотрела на небо, но увидела лишь нечеткий солнечный диск. "Скоро поднимется сильная песчаная буря". Обернувшись к Клему, девушка произнесла:

- Нам нужно найти пристанище до тех пор, пока не закончится буря.

Гном удивленно приподнял бровь:

- Какая буря?

Позади нее послышались шаги. Она не обернулась, потому что знала, кто это.

- Кианэма права, вскоре начнется буря. Нам надо поспешить, если, конечно, вам не хочется быть погребенным заживо.

Эльфийка, посмотрев вдаль, вновь заметила пирамидальное сооружение, после чего, вскочив на коня, пришпорила его, заставляя сорваться с места. Хотя в ней жила уверенность в том, что Клем поскачет вслед за ней, но на всякий случай обернулась. Лошадка Клема, громко заржав, понесла его за конем Киа, как всегда испуганно навострив уши. Рядом бежал Проклятый, ни на миг не отставая от отряда. Природа успокоилась, даже песчаный туман улегся у ног, открывая взору дальние просторы, дюны прекратили свое песнопение в ожидании чего-то.

Постепенно их взору открылась ступенчатая четырехугольная пирамида, выложенная из серых гранитных плит. Нижняя ступень была покрыта руническими узорами, которые сплетались в подобие пятилучевой звезды на арочной двери, ведущей внутрь строения. По углам пирамиды, на расстоянии сто метров, высились колонны покрытые изображениями, под грузом времени потерявшими былые очертания. Верхушки колонн венчали черепа, в глазницах которых блестели карминовые рубины. Они были вырезаны из золотистого камня. Каждый изгиб, контур был отшлифован с тщательностью, граничившей с безумием. Оглянувшись, Киа увидела, как на их маленький отряд несется волна, состоящая из песка, сметая все на своем пути. Не оставляя в душе места для сомнения, эльфийка пригнулась к шее коня, моля лишь об одном - чтоб они успели скрыться от надвигающейся угрозы в стенах... гробницы. Как только они пересекли невидимую линию, глазницы черепов заискрились, наполняясь светом. Заскочив под свод столь странного строения, девушка соскочила с лошади, придерживая под уздцы, нежно гладила по шее, стараясь успокоить. Рядом послышался гулкий стук копыт - это Клем, не замедляя движения своей лошади, заскочил в помещение. Лишь Ворен внезапно остановился, так и не скрывшись под сводами гробницы. На его зверином лике застыло выражение, отдаленно похожее на страх с примесью отвращенья. Небо закрыл туман, и, казалось, на мир опустилась тьма, так было трудно различить хоть что-нибудь вокруг. Стена песка надвигалась с удивительной скоростью, не оставляя сомнений на тот счет, что она будет здесь через считанные секунды, а еле различимая в пылевом тумане фигура Проклятого не двигалась с места. Сердце Киа на миг замерло, а затем забилось вновь, сбивая дыхание с равномерного ритма. Глубоко вдохнув запыленный воздух, она закричала:

- Проклятый! Быстрее беги сюда! Буря надвигается! Быстрее!

Лишь свист усиливающегося ветра был ей ответом. Сжав пальцы в кулак, Киа покачала головой:

- Никто больше не умрет по моей вине. Я этого не позволю.

Прикрыв лицо рукой, эльфийка хотела уже выйти из-под прикрытия, когда гном схватил ее за другую руку, дернув на себя.

- Кианэма, ты должна остаться здесь. Там слишком опасно! Ради Грога прошу, останься здесь. Прошу! За Проклятым пойду я.

Девушка отрицательно покачала головой.

- Ради Грога я должна пойти за ним. Проследи за конями.

Вырвав свою руку, эльфийка быстро выскочила наружу, боясь, что еще мгновение, и передумает. Напрягшись всем телом, стараясь, чтобы ее не опрокинуло на землю сильным ветром, она прокричала:

- Проклятый!

В то же мгновение рот наполнила пыль, забивая дыхательные пути. Закашлявшись, Киа постаралась сдвинуться с места, но резкий порыв ветра бросил волосы ей в лицо, чуть не сбивая с ног. "Дура, и чем я могу Проклятому помочь? Я как беспомощное дитя, не в силах даже себя защитить".

Внезапно что-то опрокинуло ее наземь, вновь забив горло пылью - что-то тяжелое прижало ее к песку. Она хотела пошевелиться, но сил хватило лишь для того, чтобы повернуть голову и заметить, как нечто со свистом пролетело рядом. Затем кто-то рывком поднял и поставил ее на ноги. Это оказался Ворен. Зло скаля зубы, он подтолкнул ее вперед, заставляя пуститься в бег. За их спинами свирепел ветер, на них неслась песчаная стена, своей тяжестью, казалось, ложась им на плече и замедляя их движение. Сердце Киа замерло, вдруг она спотыкнулась и упала, понимая, что уже не поднимется вновь. Проклятый подхватил ее на бегу и закинул себе на спину, ускоряя свой бег. И вот мгновение спустя они оказались в помещение. Подскочив к Киа, Клем помог ей спуститься с Проклятого, а тот, ощетинившись, прорычал:

- Помогите закрыть дверь!

Девушка, сцепив пальцы, собрала силу, витавшую в воздухе от буйства природы и, создав воздушного змея, направила его на двери, лишь успев прокричать:

- Отойдите!

Воздушное создание, набрав силу, вонзилось в арочную дверь, заставив створки с грохотом закрыться. Клема, Киа и Проклятого окутала тьма, а затем наступила тишина. Стены сооружения сотрясла дрожь, отчего с потолка посыпалась пыль. Создав огонь, эльфийка оглянулась, и от испуга вскрикнула, когда к ней подскочил Проклятый:

- Дура! Зачем ты выскочила наружу? Ты могла б погибнуть! Неужто в благородную хотела...

Клем нахмурил брови, схватившись за топорище:

- Смотри, что говоришь, животное.

Обернувшись к гному, Проклятый зло произнес:

- А где, ты, был, когда твоя подопечная ушла из-под укрытия? Так ты ее охраняешь!?

Покраснев от гнева, собеседник покрепче перехватил топорище:

- Она тебя пошла спасать!

- Я сам смогу позаботиться о себе, не ожидая помощи от столь слабого существа!

Встав в боевую позицию, гном приготовился атаковать, когда Киа тихо произнесла:

- Хватит. Прекратите вы оба.

После чего, взглянув в глаза Проклятого, стараясь скрыть свое уязвленное самолюбие, проговорила:

- Признаю то, что я поступила глупо. Своим поступком могла подставить под удар не только себя, но и Клема, так же как, и тебя самого. Постараюсь, чтоб впредь такое не повторялось. Но прошу больше не отчитывать меня, как неразумное дитя.

Проклятый хотел уже ответить, когда заметил, как Клем вновь положил ладонь на рукоять своего топора. Хмыкнув, уже успокаиваясь, Проклятый кивнул головой:

- Согласен....

Нахмурив брови, Киа кивнула, принимая его согласие, затем, обернувшись к своему попечителю, улыбнулась:

- Прости меня, Клем.

Тот, горестно вздохнув, пригладил свои взлохмаченные волосы.

- Я сам виноват. Мне не следовало позволять тебе выходить. Я постараюсь, чтобы такого больше не повторялось. Ну ладно, где же мы оказались?

Оглянувшись вокруг, Клем заметил разные изображения из жизни народа, судя по древности их вида оружия, жившего несколько десятилетий тому назад. Настенные рисунки, несмотря на столь долгий срок, не потеряли своей яркости красок. Он заметил так же, как сужается коридор, уходя вглубь, и как низко нависает потолок, не для него, конечно, потому что для его роста он был нормальной высоты, а вот для Кианэмы...Стараясь не шуметь, Клем подошел к стене, дотрагиваясь до рисунков, стараясь понять смысл изображенного. Эльфийка же посмотрела на Ворена и заметила, как зловеще блеснули в полумраке его глаза.

- Что это за место Проклятый?

Склонив голову, он впервые попытался отвести взгляд, но, передумав, посмотрел девушке в глаза:

- Обитель зла, если можно так выразиться. Здесь похоронен император, который был помешан на своих победах, но постоянная войны истощали ресурсы его страны, отчего армия уменьшалась с каждым годом. Для него это было трагедий - вокруг столько мертвых солдат.

Ворен усмехнулся, Киа, еще не привыкшая к его улыбкам, вздрогнула.

- Это был неограниченный ресурс. Если даже такому вояке нанесут смертельную рану, он все равно не прекратит атаки. Мечта для таких правителей. Одна беда: в императоре не было даже толики силы, не то, что на армию нежити, но и для того, чтобы вызвать хотя бы призрачного духа. Это же такой пустяк - пустяк, который мешает выполнению его грандиозных планов.

Киа передернула плечами, после чего прошептала:

- Не тяни.

- Неизвестно как, но он получил перчатку, позволяющую вызвать тысячи, несколько тысяч полусгнивших трупов, скелетов. Хотя с одним лишь недостатком - она питалась жизненной энергией владельца. Как всегда, у столь великих по-своему людей, оказался глупый конец. Его убили, причем собственные воины - живые. Им пришлось не по нраву такое соседство. Все бы было хорошо, если бы опять не одно "но" - перчатка каким-то образом поддерживала в нем маленький огонек жизни, то есть, он сам стал не что вроде ходячего мертвеца - мечта многих некромантов - вечная жизнь. Маги, чтоб не позволить ему воскреснуть, заковали в эту гробницу. Его покои охраняют многочисленные заклинания. В былые времена меня привлек сей элемент черной магии, и я хотел посетить его покои, если точнее, полюбоваться перчаткой, но не посмел даже зайти под своды пирамиды... я испугался того, что может произойти из-за моей неопытности.

- Ты знал об этом, когда мы мчались сюда, знал!?

- Да.

- Почему же не сообщил мне этого!?

- Потому что нам все равно пришлось бы где-нибудь скрываться от песчаной бури. А если бы ты знала обо всем этом...

- То я бы ни за что не позволила бы войти сюда.

Взглянув в глаза Проклятого и повернувшись к Клему, эльфийка произнесла:

- Никто не должен двигаться с места. Мы переждем бурю и будем надеяться, что не потревожили сон погибшего правителя.

 

* * *

- Иди ко мне, - Киа открыла глаза, желая узнать, кто звал ее, но все было тихо вокруг. Клем что-то нашептывал своей лошадке, которая опустила голову, в надежде получить свою порцию нежности от гнома. Эльфийка улыбнулась и удивленно покачала головой - гном довольно быстро привязался к своему коню - нет, он не стал любителем верховой езды, но и не страшился ее, как раньше. Проклятый же сидел около дверей, прикрыв глаза. Казалось, он погрузился в сон. Кто же мог ее звать? Тряхнув головой, эльфийка снова закрыла глаза.

- Иди ко мне, - Киа зажала ладонями уши, но слова, как змеи, вползали в сознание.

- Не сопротивляйся, иди ко мне, - голос был мягок, но тверд и холоден в тоже время. Он завораживал и обволакивал своими сетями, но и вызвал отвращение, как пересыщенный сахаром фрукт. Перед глазами возникли образы Мелакора и Грога, нежно улыбающиеся, манящие к себе.

- Они смогут ожить, ты знаешь это сама. Иди ко мне.

Киа, как могла, сопротивлялась зову, но образы самых близких ей людей, ломали волю.

- Нет, нет - они мертвы...

Проклятый, открыв глаза, настороженно посмотрел на эльфийку.

- Иди ко мне, - Киа вскочила, все так же прижимая ладони к ушам, глаза ее безумно блестели в полумраке коридора, пугая Проклятого и Клема.

- Киа, что с тобой?

Девушка не отозвалась, напряженно застыв посреди узкого помещения.

- Иди ко мне, - болезненно вздохнув, она стала продвигаться вглубь пирамиды. Клем перегодил ей дорогу, размахнув руки в разные стороны.

- Киа, остановись!

Ворен подскочил к ней, пригнувшись к мраморному полу.

Болезненно прикрыв глаза, Киа прошептала:

- Клем, отойди, прошу тебя. Я не хочу причинять тебе боль. Отойди.

Гном отрицательно покачал головой. Прищурив глаза, эльфийка сжала пальца в кулак, затем резко разжала. Из ее пальцев вырвались серебристые потоки, которые оплели ноги гнома и опрокинули наземь. Киа резко дернула рукой в сторону, отчего представитель маленького народа ударился об стену. Легкая дрожь сотрясла ее, и на гнома посыпалась пыль. Привстав на шатающихся ногах, он вытер кровь, струящуюся из носа, и прохрипел:

- Кианэма, стой!

Клем хотел сдвинуться с места, чтоб снова преградить дорогу девушки, но Проклятый остановил его, отрицательно качая головой:

- Не трогай ее

- Почему? - он пораженно оглянулся на Проклятого.

- Что-то или кто-то манит ее, зовет к себе. Она под властью этого зова. В данный момент Киа не отвечает за свои действия, а промедление для нее может оказаться трагическим. Поэтому нам надо лишь следовать за ней.

Достав топор, гном перехватил его покрепче, затем двинулся вслед за Киа.

- Ступай там, где ступала Кианэма. Тому, кто зовет, она нужна живой, поэтому он постарается обезопасить ее и подсказать, где спрятаны ловушки.

Клем кивнул головой, пропуская вперед Ворена, так как становилось все темнее и темнее, и ему уже было трудно различать дорогу.

Остановившись, Киа медленно оглянулась. Что-то здесь не так, что-то было не в порядке. Вытянув руку вперед, она закрыла глаза, и в тот же миг перед глазами засветились тонкие нити, тоньше, чем эльфийские волоски, но в сто раз прочнее. Нервная дрожь прошлась по телу, когда перед внутренним взором предстала картина, как они разрезают ее на части, если бы не удалось вовремя остановиться. Аккуратно дотронувшись до одной из нитей, эльфийка почувствовала, как капля крови скатывается с подушечки пальца и окропляет ее, стекая на остальные. Кровь постепенно засветилась ярко-красным. Лишь тогда Киа открыла глаза, зная, что увидит: то же самое переплетение нитей. Сияние становилось все ярче и ярче, пока, наконец, не сожгло преграду на ее пути.

Остановившись и осматриваясь вокруг, Проклятый поджидал Клема. Этот коридор был украшен затейливыми рисунками былой славы императора. Хотя он и оказался приспешником злых сил, но все же оставался повелителем, и потому мастера выстроили пирамиду на века, украсив стены, достойно их императора: чуть повыше была врезана мозаика, изображающая самого повелителя Рахмуса в затейливой серебряной кирасе, прикрывающей лишь грудь, оставляя руки открытыми. Их защищали браслеты из того же метала: один чуть повыше локтя и шириной в ладонь, другой на запястье. Черные, как смоль, волосы, прижимались к голове серебряным обручем. Художник очень искусно изобразил его лицо, поражающее порочной красотой. Ноги его до колен были прикрыты металлической серебряной юбкой, а голень - стальными пластинками. В правой руке он с легкостью держал двуручный меч - явно художник преувеличил его силу. Левая рука была в серебряной перчатке, покрытой рунами, нанесенными темно-красной краской.

Клем подошел к Ворену и вопросительно посмотрел на него.

- Что заставило тебя остановиться?

Проклятый кивком указал на мозаику. Представитель маленького народа приблизился к изображению и заметил рядом с ним факел, который он зажег и, взяв в руки, осветил мозаику. Стеклянные куски ее ожили, казалось, их цветные блики стали плясать и жить своей собственной жизнью. Рахмус ожил, и его левая рука сжалась в кулак, а на смуглом лице появилась зловещая улыбка. Клем отшатнулся, и факел выскочил из рук. Картина вновь омертвела. Огонь, перед тем как погаснуть, осветил позолоченный сундук, покрытый пылью. Клем, нахмурив брови, покачал головой:

- Все это колдовские штучки, ненавижу их. Да чего ж мы здесь стоим, Киа уже, наверное, далеко от нас.

Ворен кивнув на остатки нитей на полу, произнес:

- Она только что была здесь.

Киа остановилась, стараясь прекратить этот хоровод коридоров, проходов и залов, опасных заклятий, которые встречали ее почти после каждого поворота, но нечто тянуло вперед, а от остановок, от борьбы раскалывалась голова. Она не могла сопротивляться, к тому же это был единственный шанс оживить Мелакора и Грога, и ей не хотелось его упускать. Сердце на мгновение замерло, и Киа, поняв все, остановилась, опасаясь сделать хоть шаг. Присев, она начала искать на полу камень или нечто в этом роде, чтоб проверить плиты перед собой. Но под руку ничего не попадалась, кроме мелких тараканов и насекомых, количество которых все увеличивалось. Скривив губы от отвращения, Киа медленно подняла руку, сдерживая свое желание закричать. Быстро струсив насекомых, она представила, как на ладони медленно возникает маленький язычок пламени, постепенно превращающийся в огненный шар. После того, как огонь запылал, бросая блики на лицо, она подула на него и так же медленно, как возникало пламя, шар покрылся ледяной коркой, приобретая вес. Киа привстала, после чего, откинув руку назад, кинула шар. Он покатился, казалось, по строго начертанной линии. Одна из плит с тягучим скрипом ушла вниз, и в тот же момент из стен выскочили огромные топоры, периодически сменяя друг друга. Киа, расслабив напряженные мышцы, застыла, дожидаясь нужного момента - и он настал - эльфийка кувыркнулась вперед, вновь на мгновение застыв. За спиной раздался звон стали - это топоры, скрестившись, ушли в стены. Киа пришлось еще несколько раз совершать одно и то же действие, пока, наконец, ряд топоров не оказался за спиной. Вдалеке что-то взорвалось, заполняя коридоры и залы на несколько минут ярким светом. Обнаружив нишу в стене, Киа заскочила в нее, от страха боясь даже шелохнуться. Яркий свет достиг того места, где располагалась ниша, заставив закрыть глаза. Ее лицо опалило жаром, который постепенно стал спадать. Открыв глаза, она выглянула из своего укрытия. От топоров остался лишь стальной порошок, но стены остались нетронутыми - Киа хмыкнула - на совесть строили, на века. Встревожено пригладив волосы, девушка, покачала головой - эффект от Призрачного удара был не таким, какой ожидала - он был сильнее, или память крови ее обманула? Закусив губу, эльфийка сцепила пальцы "видимо шар наткнулся на что-то, что усилило его ожидаемый удар". Голова снова начала раскалываться, доставляя сильнейшую боль.

- Иди ко мне! - голос набрал силу, тональность, которую раньше не имел. Киа зажала ладонями уши, защищаясь от зова, но боль ломала сопротивление, так же, как и возникшие образы Мелакора и Грога. Они должны жить, все должно измениться к лучшему с их появлением, потому что она не справится одна. Но над миром может нависнуть угроза... нет... они важнее, намного важнее...

Облокотившись о стену, Киа вытерла кровь, вытекшую из уголков рта, и стала продвигаться дальше.

Проклятый зарычал, почуяв неладное. Он чувствовал, что надвигается нечто - нечто огромной силы. Его взгляд заскользил по стене в поисках убежища. Наткнувшись на углубление в стене, которое было еле различимо в темноте даже для него, он схватил Клема за шиворот, забросил в нишу и последовал за ним. Яркий свет озарил коридор, слепя глаза. Это длилось лишь секунду, после чего жар спал. Открыв глаза, Ворен выглянул наружу и, не заметив ничего подозрительного, вышел. За ним последовал гном, громко выругавшись оттого, что больно ударился локтем о стену. Взглянув на своего спутника, представитель маленького народа, произнес:

- Что это было?

Осмотрев нанесенный ущерб, Проклятый покачал головой:

- Эффект от заклятия похож на Призрачный удар, более знаменитый у эльфийских волшебников, но в сто крат сильнее.

- Может Киа использовала память крови, чтоб получить знание о данном заклятии, а?

- Прости, Клем, но вряд ли у нее бы хватило сил на столь мощный удар. Просто Киа, наверное, не смогла обезвредить какую-либо ловушку, надеюсь, смогла найти укрытие.

- Надеюсь... Давай поспешим, а то мы передвигаемся с такой скоростью, как эти мерзкие насекомые под нашими ногами.

Наконец, перед эльфийкой открылся огромный зал. Она почувствовала, что конечная цель пути уже близка. Стены помещения, так же, как и колонны, поддерживающие потолок, были покрыты позолотой. Около них находились столы с вычурными столешницами, на которых располагались различные виды режущего оружия. Так же около столов лежали холмы золота и драгоценных камней, видимо ткань мешков, за такое длительное время преавратилась в пыль. Все остальное пространство занимали саркофаги, покрытые красивыми узорами. Аккуратно огибая их, Киа очень тихо, стараясь не потревожить сон умерших, прошептала:

- Проклятый об этом не упоминал.

Вслед за этим огромным помещением следовал зал чуть поменьше. Посреди него находился саркофаг, изукрашенный богаче, чем остальные, виденные перед ним. Здесь было очень темно, поэтому, желая осветить зал, Киа подошла к стене в поисках факела - нащупав его, зажгла, и огонь по цепочке зажег остальные. На мгновение прикрыв глаза, девушка постаралась привыкнуть к яркому свету, затем, глубоко вдохнув запыленный воздух, медленно приблизилась к саркофагу и трясущимися руками дотронулась до его крышки. Стук сердца, казалось, гулким эхом распространился вокруг. На стенах последней обители императора была изображена его жизнь. Под рисунками было написано что-то на давно умершем языке.

- Рахмус, - раздалось в ее голове, отчего она оцепенела.

Тряхнув головой, Киа напряглась, пытаясь сдвинуть крышку, но ничего не получалось. Она закрыла глаза, ища малейшее дуновение свежего воздух - ее поиски увенчались успехом - с вентиляционного углубления в потолке, просачивался еле ощутимый ветерок, но и этого было достаточно. В мозгу медленно всплывали слова, смутно знакомые, вызывающие дрожь в теле. Набрав силу, ветер вонзился, растворился в эльфийке, придавая силу и затмив на мгновение все вокруг серебристым, скорее серым туманом. Как только она сдвинула крышку, сила покинула ее. Посмотрев на то, что лежало перед ней, она вновь оцепенела, только теперь от отвращения, которое оказалось сильнее страха. Кожа на лице Рахмуса почти разложилась, остались лишь засохшие куски около рта и лба. Он был одет в серебряную кирасу и металлическую юбку, скрывающую его ноги до колен, обутые в сапоги. Все это ужасно выглядело на костях, увитых засохшими жилами, да высушенными мышцами. На левой руке красовалась перчатка, рунические узоры, которой засветились темно-карминовым. Рядом с ним покоился двуручный меч, а череп украшал серебряный обруч. Киа показалось, что его лицо озарила зловещая улыбка, отчего она вздрогнула.

- Сними кирасу и положи свою руку мне на сердце.

Эльфийка, превозмогая отвращение, исполнила приказ - ее пальцы коснулись иссохшей грудной клетки в том месте, где должно находиться сердце. Лишь только успела она дотронуться, как из его тела выскочили жгуты, впившиеся в руку, доставляя жгучую боль. Стиснув губы, Киа закрыла глаза. Внутри все похолодело, мелкая дрожь покрыла тело.... Мелакор... Грог... они оживут, и все вокруг встанет на свои места. Станет легче, намного легче, но кому? Нет!... нет... Они будут рады воскреснуть, вновь почувствовать на губах вкус жизни. У них с Мелакором, наконец, появиться возможность развить тот огонь, возникший между ними. Но хочет ли он этого?

Закрыв глаза, девушка старалась избавиться от этих мыслей, но они преследовали, уничтожая уверенность в том, что она делает все правильно.

Хотят ли они этого?

Задержав дыхание, Киа почувствовала, как по щеке скатилась слеза.

Нет, они бы не хотели. Их жизненный путь был окончен именно в тот момент, когда погибли. Если воскреснут, будут они теми, кем были до смерти? У нее не было уверенности в этом, но она знала, что не сможет их убить, если нет. К тому же Грог вряд ли был бы за, если ради этого мир окажется под угрозой. Киа просто боялась остаться одна, ... но она не одна! С ней Проклятый,Клем... Нет! Да - это все нужно прекратить! Она не вправе нарушать подаренный Мелакору и Грогу покой ради своего эгоизма - не вправе!

Дернув рукой, эльфийка резко распахнула глаза. Все тело пронзила острая боль, и Киа не могла сдвинуться с места. Руку девушки схватила смуглая рука Рахмуса. Он улыбался ей, не позволяя отшатнуться. Его тело покрылось кожей, такой шелковистой на ощупь, как кожа младенца. Он был прекрасен, но эта красота вызывала у Киа лишь отвращение.

- Кианэма, твоя энергия такая нежная на вкус. Она, как глоток игристого вина, поражающего своим вкусовым букетом.

Превозмогая свою боль, Киа дотронулась свободной рукой до его груди. Сила не подчинялась ей, казалось, что она пыталась набрать воды разбитой чашкой. Вскоре ей все-таки удалось покорить призванную энергию, хоть на миг - ее руку охватило пламя. Рахмус закричал, непроизвольно отшатнувшись от эльфийки и освобождая из плена руку.

- Киа!

Эльфийка обернулась и заметила в арочных дверях Клема и Проклятого. Киа дернулась в их сторону, но из-за слабости, охватившей тело, упала на пол. Рахмус зло посмотрел на вторгнувшихся в обитель:

- Слуги мои - восстаньте!

Послышался скрип, и за гномом и Вореном стали появляться мертвые воины, обмотанные лишь в грязные тряпки. У некоторых из-под них выглядывали костлявые руки, ноги. Их череп украшали медные обручи, а в пустых глазницах, казалось, плескалась тьма и...боль. Привстав, Киа попыталась крикнуть, но из горла вырвался только хрип. Обернувшись, Клем напрягся, перехватив топорище. Прошла минута - их костлявые руки с поржавевшими мечами, стали наносить беспорядочные удары. Проклятый, сбив с ног одного, оторвал голову другому - их в тот же миг заменили другие. Топор Клема рассек череп, после чего отрубил одному из представителей нежити ноги - тело его упало на пол, в ту же секунду будучи затоптано следующими нападающими. Ворен, стараясь уйти из-под удара, отступил назад - освободившееся пространство заполнилось мертвыми слугами.

- Киа... дерево...сила...

Проклятый едва успел произнести несколько слов, как ржавый клинок рассек ему руку.

Киа попыталась встать, но ничего не выходило. Что имел в виду Проклятый, что?! Рядом с ней раздался звон стали, и кто-то поднял ее в воздух. Улыбнувшись, Рахмус крепче схватил ее за плечи.

Дерево... сила...

Император наклонил голову, и его губы едва касались лица.

Дерево...сила!

Тихо, очень тихо Киа прошептала первое слово в древнем заклятье - постепенно голос набрал сил. Нахмурив брови, Рахмус попытался понять, что происходит. Он тряхнул и резко поцеловал ее, стараясь прервать заклятие, но было уже поздно. Зеленые потоки охватили его, впиваясь в оголенную грудь. Все замерло вокруг. Он пытался вырваться, оторвать от тела зеленые жгуты, но пальцы проходили сквозь них. Его лицо постепенно иссыхало, покрывалось морщинами - еще мгновение, и девушка держала в руках лишь скелет. Зеленые потоки, набрав цветовую глубину, погасли. Разжав пальцы, эльфийка отошла в сторону. Костлявое тело из последних сил старалось подняться - ничего не получалось. Передернув плечами, Киа достала висевший за спиной клинок и отрубила ему левую руку, вместе с перчаткой - Рахмус вскоре превратился в прах, который развеял ветер. Мертвые воины один за другим падали наземь, превращаясь в костлявую муку. Клем обернулся, вытер кровь с лица и улыбнулся. Его шатало от усталости. Он пытался сохранить равновесие и облокотился о стену, после чего сполз на пол. Ворен лежал около него, и его грудь едва вздымалась в попытке вдохнуть спасительный воздух. Превозмогая боль и усталость, девушка поспешила к ним, моля лишь об одном - хоть бы они остались в живых. Комнату озарил яркий белый свет, и перед эльфийкой появились четверо людей. Трое из них - мужчины, четвертой же была женщина. На ней были такие же доспехи, как и на императоре, отливающие золотистым светом в бликах зажженных факелов. Шлем ее напоминал лик кошки, у других - змея, сокол, шакал.

- Мы благодарим тебя за освобождение мира от зла, затаившегося в этой пирамиде, и в награду сможем выполнить только одно твое желание, потому что у нас слишком мало сил - мы являемся лишь стражами этой гробницы. Нам известно, что ты желала оживить двоих, ушедших в мир мертвых. И нам это под силу - мы и Рахмус - столь желанное пополнение для загробного мира, что его хозяйка сможет отпустить взамен на волю две души. Но ты так же желаешь спасти еще живущих здесь, хотя уже находящихся в одном шаге от смерти... Тебе решать.

Киа закрыв глаза, тихо прошептала:

- Простите меня... прощайте. Я хочу, чтоб Клем и Проклятый остались в живых.

Женщина нежно улыбнулась и кивнула:

- Значит, тому и быть.

Затем их фигуры истаяли, на миг вспыхнув огнем... Эльфийка подбежала к Клему, который стал приходить в себя. Не сдерживая слезы, Киа крепко обняла его за плечи, шепча:

- Прости, прости меня.

- Ты не виновата, Кианэма. Не плачь.

Она отрицательно покачала головой:

- Нет, это я привела вас сюда. Это из-за меня вы чуть не погибли.

Рядом раздался приглушенный кашель, Киа обернулась и увидела, как Проклятый, придя в себя, смотрит в ее глаза:

- Но благодаря тебе мы остались живы.

Киа смущенно улыбнулась:

- Спасибо.

 

* * *

Палящее солнце жгло спину. Ветер поднимал золотой песок и бросал в спутников. Эльфийка остановила лошадь и оглянулась: пирамида медленно погружалась в песок, не оставляя после себя никаких следов.

Прощайте...

 

 

 

 

* * *

Кромешную тьму осветило несколько тысяч звезд - они были так реальны, что было трудно поверить, что это все иллюзия, созданная специально для правителя гномов Сварога. Луна посеребрила двухэтажные каменные дома, крыши которых были покрыты темно-коричневой черепицей. Улицы были освещены фонарями, число которых в несколько раз меньше, чем в Спальном районе. Все в Королевском уголке поражало своей вычурностью, изобилием, лишь королевский дворец и университет магии, возвышающиеся над всеми домами, излучали благородное достоинство. Свет от фонарей, попадая в его красивые витражи, переламывался на несколько различных цветов. Все дышало во дворце спокойствием, крепостью, он вселял уверенность в завтрашнем дне. Все время Королевский уголок был наполнен гномами из других районов, которые приезжали, приходили сюда только для того, чтобы полюбоваться дворцом да посмотреть на мудрого правителя - Сварога. На главной площади вновь раздалась музыка - посетители пабов, театров не желали расстаться с весельем, поселившимся в их душах. Вскоре появятся хранители спокойствия и с приветливой улыбкой разведут их по домам. Пригнув голову, гном, одетый в черные штаны и коричневую рубашку, поспешил к дворцу, желая поскорее оказаться около его врат. Запыхавшись, он остановился. Затем оглянулся и поспешил дальше. Вскоре перед его взором показались кованые стальные ворота, поражающие своим величием. Около них, с топорами наперевес, стояли стражники, хмуро вглядываясь в полумрак. Подскочив к ним, гном показал им пропуск, затем заскочил в маленькую калитку, которая была хитро скрыта в стене, и оказался во дворе королевского дворца. Мраморная дорога вывела к его каменным дверям, покрытым затейливыми гномьими рунами. Невдалеке в парке расположились скульптуры и первые виды растительности, привезенные с поверхности. Каждый раз с утра можно было заметить, как их бледно-зеленые листочки тянутся к иллюзорному солнцу.Огромный зал встретил тишиной и гулкими отзвуками шагов. Стены были увешены темно-красными гобеленами с изображенным на них гербом гномьего королевства Утхургар: наковальня, над ней молот, перекрещенный с топором на фоне горы, означающей непоколебимость, силу духа. Путь гнома лежал через многочисленное переплетение залов в кабинет правителя. Нерешительно застыв перед массивной дверью, он глубоко вздохнул и отворил их. В проеме показался Сварог, который сидел за каменным столом, склонившись над документами при мерцании одинокой свечи. Войдя в помещение, гном склонился в поклоне.

- Простите повелитель, что беспокою в столь позднее время, но я принес тревожащие новости.

Оторвавшись от бумаг, Сварог посмотрел на гонца.

- Что случилось?

- Ваше высочество, нами был обнаружен отряд наших воинов на пути к Сталеклору...мертвых воинов, посланных вместе с дипломатом Мореном для переговоров с эльфами о сложившейся ситуации с людьми.

- Остался ли кто-нибудь в живых?

- Нет, ваше высочество, никто не остался в живых, в том числе, Морен из клана Хаген.

Сварог встал с кресла и нахмурил брови, не показывая гонцу, как он встревожен.

- Их убили?

- Да, повелитель.

- Вам уже известно, кто стоял за их смертями?

- Ваше высочество, эти данные не точны...

- Кто?!

Голос Сварога громовыми раскатами распространился по комнате. Из-за спины посланца появился еще один гном - Дрегар. Он склонился в поклоне и тихо произнес:

- Простите, что прерываю ваш разговор, ваше высочество, но мне известно, кто это совершил...

Дрегар запнулся, вопросительно посмотрев на Сварога, который кивнул головой, разрешая ему продолжить то, о чем хотел сказать.

- Эльфы, ваше высочество - эльфы виновны в их смертях.

- Что!?

Сварог глубоко вздохнул, отвернулся от собеседников и посмотрел на полки, заставленные книгами.

- Есть ли у вас веские доказательства, чтобы обвинять их в этом?

- Повелитель, в телах убитых были обнаружены эльфийские стрелы.

Сварог обернулся и пристально взглянул на Дрегара.

- Ты и без меня знаешь, маг, что это еще не веское доказательство виновности эльфов. В наше время может случиться и такое... К тому же, не хочешь ли ты сказать, что мои войны так глупы, что не смогли заметить эльфов до того, как они утыкают их стрелами? Мы столько лет воевали, что нашли способы с ними бороться.

Дрегар вновь склонился в подобострастном поклоне, скрывая от короля зловещий блеск своих глаз.

- Нет, ваше высочество... нет.

Монарх устало потер лоб.

- Нам сейчас не нужно проблем с эльфами... Я приму к сведению ваше подозрения, почтенный маг, но не буду приступать к активным действиям, пока вы не представите мне веских доказательств... Мхм... и отправьте еще одну делегацию в столицу эльфийского народа.

Дрегар приподнял голову и произнес:

- Но, ваше высочество...

- Это мое последнее слово, а теперь вы свободны.

Дрегар, выйдя из кабинета и закрыв за собой дверь, направился к себе в опочивальню.

Лишь там, устроившись на стуле около камина, тихо прошипел:

- Мы еще посмотрим, кто кем будет править...

 

(13). Гарэд ( с древ.) - искупление.