Среда.

В каждом ресторанчике Парижа, равно как и в других городах Франции, равно как и в других странах Европы, равно как и... ну да не будем тут путать читателя.

 

В кофейне есть свои постоянные посетители. Их всех ПатрИк знает в лицо. Равно, как и Анук их знает.

Давно уже известно, что они закажут, сколько здесь просидят, когда придут.

Есть свои загадочные личности.

Речь как раз об этом.

 

Каждую среду, равно как и по другим дням, сюда приходит один пожилой господин.

Кристоф из овощной лавки говорит, что господин этот - политический беженец с Кубы. Так и сказал однажды о нем: "Rebelle!". Все поверили. Смуглое лицо, тяжелый взгляд, когда-то черные как смоль, а теперь совсем седые волосы, испанский акцент. "Да он совсем не говорит по-французски",- заявила на кухне Элен (в коротких промежутках, когда она не моет посуду, она определяет своими заявлениями судьбы многих выдающихся людей мира). А это уже приравнивалось,как минимум, к причастности к очередному мятежу с последствиями.

 

Пожилой господин всегда приходит с собакой. Пес тоже под стать хозяину: черный, немолодой, прихрамывающий, молчаливый. Спустя первый месяц уже все верили, что и пес тоже участвовал в боях наравне со своим хозяином и Че Геварой.

 

Эта пара всегда приходит в районе 5-6 часов вечера. Господин тяжело присаживается за крайний столик, закуривает кубинскую сигару, чем окончательно закрепил уверенность, что "siempre commandante" у всего персонала кофейни и им сочувствующих. Пес, покрутившись, укладывается в ногах хозяина у выхода из кофейни, но так, чтоб не мешать другим посетителям (а может, просто бережет хромую лапу).

Каждый вечер ПатрИк или Анук подают господину двойной большой эспрессо (una tasa de cafe, por favor,senorita...si, espresso. mil gracias...), стакан минеральной воды без газа (un glaso del agua... sin gas...) (в такие моменты Элен завершает свой "приговор": "Эти латиносы всегда запивают кофе водой! Видела по телевизору фильм про Аргентину!"). Ах да... и заказ для пса: пол-миски молока или воды-пес отличается бОльшим разнообразием в заказе в отличие от хозяина.

Ровно в 6.45 вечера господин, посмотрев на часы, поднимается, вслед за ним - и его пес. И они уходят: хозяин, тяжело опираясь на зонт,заменяющий трость, и пес-прихрамывая и повиливая хвостом. Все остальные, глядя им вслед, всегда ярко представляют себе сцены из жизни кубинских партизан... Кто-то вспомнил испанскую фразу "No pasaran", но вот говорил ли так Че или нет - так и не решились пока спросить у этого господина.

 

В эту среду все было по-другому. Анук заранее уже приготовила любимую синюю миску пса. Постаралась, чтобы столик у выхода не был занят.

Часы на стенке пробили 5.00... А господина так и не было...

В 5.30 Элен произнесла приговор: "Либо арестовали, либо... всё уже".

Анук посмотрела на Элен широко раскрытыми глазами: "Как арестовали?"

Элен, уже уходя на кухню, бросила через плечо: "Ну как...как... Приехал Интерпол и арестовал! Повстанец же!".

Анук растерянно прошептала: "А... пес как же?.."

Ответное молчание Элен могло значить только одно: и пса тоже...

 

Миска и пакет молока так и остались стоять на столе... Остаток дня прошел незаметно и тихо.

 

На следующий день в 5.00 на кухню через дверь просунулась голова Леона: "Анук! Там заказ! Двойной большой эспрессо, пол-миски молока на 7-й столик!"

Не веря своим ушам, Анук, а вслед за ней и все остальные, высунулись посмотреть в зал: за столом сидел пожилой господин, у его ног уютно устроился пес. Дымилась кубинская сигара.

"Rebelle...", - радостно прошептала Анук.

"Да нет. Ну какой он rebelle," - хмыкнул рядом стоящий Леон. - "Это же Альберто Гевара. Дипломат в отставке. В нашем районе живет. А вечерами он встречает супругу свою-она у него все еще работает-в редакции вооон того журнала (показывая на вывеску известного издательства через дорогу). А вчера у нее день рождения был. Я видел их у ресторана Maxim's. Очень достойные люди. Потрясающе красивая мадам..."

"А я что говорила! Дипломат!" - заявила Элен, решительно двинувшись обратно в сторону кухни.-"Гевара! Я сразу сказала!"

 

Остальные молча переглянулись.