Было это или не было ничего, а жили когда-то в одной стране царь с царицей, и был у них единственный сын. Решил царь: пусть сын мой будет счастливейшим среди всех людей, пусть не знает он до времени ни о горе, ни о болезнях, ни, наипаче всего, о смерти! Повелел он поместить царевича в уединенном дворце за высокой стеной и охранять ее так, чтобы ни слова из мира не дошло до ушей сына без царского ведома. Так и сделали.

Прошло какое-то время: рос царевич Ростомела и не знал ничего ни о голоде, ни о войнах, ни о нищете, ни о чем плохом. Окружало его дорогое убранство, в саду жили ручные звери и птицы, прислуживали самые красивые и добрые юноши и девушки – а коли случалось погибнуть птице или заболеть слуге, их в большой тайне удаляли из дворца, а царевичу рассказывали, что, мол, убежала лань, а слугу послали по царскому делу в далекое путешествие… Из всех людей, что за стеной его жилища живут, своими глазами видел Ростомела только отца с матерью, и то не всякий день.

Но вот, как исполнилось Ростомеле восемнадцать лет, случилось в государстве великое несчастье: поехал царь, его отец, кататься на лодке по озеру, перевернулась лодка, упал царь в воду и утонул. А тем днем упустили слуги Ростомелу с глаз; поднялся он на стену, что сад окружала – видит, много людей по дороге идет, все в черное одеты; слышит – в голос люди кричат, и не радостно, а как-то нехорошо! Пригляделся царевич – несут люди на руках длинный ящик, а в ящике лежит отец его, бледный, глаза закрыты, ни рукой не шевельнет, ни слова не произнесет!

Страшно стало юноше. Сбежал он вниз, за ворота рвется, насилу его удерживают. Встретила тут мать его, царица: обнялись они, а Ростомела расспрашивать ее стал: мол, что это с моим родителем, да что он лежит такой бездвижный и молчаливый, что и на себя не похож? Расплакалась царица, не хочет сыну про смерть говорить – а царевич не отстает, тормошит, умоляет, грозится: мол, не скажешь – брошусь со стены! Ну что тут сделаешь – сказала мать ему:

- Умер твой отец, сынок.

- Как это умер? Что такое – умер? Почему я того не знаю?

- Умер – значит, разлучилась душа его с телом. Душа на небо, к Богу пойдет, тело в земле схоронят, и в землю оно само превратится. А с людьми ему не быть больше никогда.

Испугался тогда царевич так, как никогда раньше еще не пугался, закричал со слезами: матушка, а я не могу тоже однажды умереть? Не отвечает царица, отворачивается, хочет прочь пойти, но заступает ей сын путь, на колени становится, в глаза глядит так, что сердце камнем падает – ну, нечего делать, ответила: мол, все люди умирают, и я умру, и ты когда-нибудь умрешь!

Выслушал это Ростомела, побелел, языка лишился, стоит недвижно, только глаза блестят. А когда вернулся к нему дар речи, произнес:

- Не для того я восемнадцать своих лет на земле жил и думал, что буду жить всегда, чтобы теперь жить и всякий день смерти ждать! Уйду я из дома, найду такую страну, где люди не умирают, останусь с ними!

Долго заклинала его мать, чтоб остался он, не бросал царства своего, не искал того, чего и быть-то нигде не может, умоляла, грозила даже; не ответил ничего царевич, ушел молча к себе. А как настала ночь, выбрался он потайным ходом из дворца, добыл коня и отправился куда глаза глядят.

Сколько-то времени проскитался Ростомела по свету, нигде не нашел такого места, где люди живут вечно и не умирают. Как приедет он в какой-нибудь город или селение, в первую голову дознается: есть у вас смерть? есть кладбище? Есть и кладбище, есть и смерть, отвечают ему, и приходится царевичу ехать дальше. Уже давно он миновал и царство своего отца, и владения царей-соседей, и такие царства, о которых едва слышали; приходит однажды в богатый город, поискал кладбище, не нашел. Спрашивает Ростомела людей: что это у вас кладбища нет?

- Кладбище там нужно, где люди умирают, - отвечают ему. – А у нас смерти нет, нет и кладбища.

Обрадовался царевич, остался жить в этом городе. Видит как-то дряхлого старика на улице, такого дряхлого, что, наверное, помирать бы ему скоро. Пошел царевич за ним посмотреть, куда это старик направился. Видит, доплелся тот кое-как до высокого обрыва да и прыгнул вниз: разбился так, что кровь с мозгом перемешалась. Всполошился юноша, стал расспрашивать, что да как – говорят ему: что же, старику ждать, когда совсем одряхлеет, ходить не сможет, так ему и умереть недолго! На следующий день ушел Ростомела из города, дальше направился.

Какое-то время еще странствовал, пришел в другой город. Спрашивает: есть у вас смерть, есть кладбище? Нет у нас смерти, и кладбища нет, ответили юноше. Остался царевич там жить; вскорости заболел богатый купец, хозяин того дома, где он поселился. Тяжело заболел, слег: позвали к нему лекаря. Ждет юноша, что будет; посмотрел лекарь, говорит: готовься, почтенный, нет у меня лекарств от твоей болезни! Собрались тут все домочадцы, закололи купца, разняли по кускам, сварили в котле; созвали гостей, сели за стол, есть собираются. Ужаснулся Ростомела, кричит:

- Что ж вы с родным отцом и мужем учиняете?

- А как же иначе? – отвечают ему. – Если б мы его не зарезали – умер бы он. А у нас смерти ведь нет!

И часа не остался после того юноша в том городе; не хотелось ему, чтобы его однажды тоже вот так зарезали и сварили.

Еще какое-то время прошло; забрался Ростомела в такие места, где и людей не сыскать было. Пал конь его, и пришлось царевичу дальше идти пешком. Вышел он в большое поле; ни души кругом, только певчие птицы где-то в травах перекликаются. Выбежал тут огромный олень, повелитель того поля, говорит: давно, мол, не видел я здесь сына Адама, зачем сюда пожаловал? Рассказал ему Ростомела, что он ищет. Покачал олень головой:

- Нет на свете такого места, где нет смерти, напрасно ты будешь искать его. Лучше оставайся жить у меня; будешь свободным, легким и беспечальным, как полевой ветер, сможешь бродить, где вздумается и петь обо всем, что захочешь, дни напролет. Раз в год сбрасываю я рога; как сброшу их столько, чтобы покрыть ими все мое поле, тогда и я умру, и ты умрешь, а до той поры оба будем жить.

- Не останусь я с тобой, умереть я и дома мог, - отвечает ему царевич; пропустил его олень, пошел Ростомела дальше. Прошел он сколько-то, миновал поле, пришел к бескрайнему дикому лесу. Страшно стало юноше: впереди деревья одно с другим стеной смыкаются, справа звери рычат, слева лесные дэвы хохочут. Выскочил вдруг из леса кабан, огромный, как целый дом, глаза красные, щетина дыбом: кто, мол, такой, сколько на земле живу, а не видел, чтобы хоть одна двуногая козявка сюда посмела сунуться; говори, зачем пришел, а то на куски разорву!

Ответил ему царевич, что ищет землю, где смерти нет. Удивился кабан:

- Не бывает никогда того, чтобы родившийся на земле не умер! Видишь мои клыки: раз в два года я сбрасываю пару, пока не заполню ими весь лес от корней до верхушек, не издохну. Хочешь, оставайся со мной жить, долго проживешь, сильным, как десять дэвов, станешь, никого бояться не будешь! - а там и вместе помрем.

Говорит юноша:

- Сколько ни жить с тобой, а все равно потом умирать, умереть я мог и там, где на свет появился, - ушел и от кабана. Прошел еще сколько-то, дошел до гор, что за самое небо вершинами задевают, подумал: вот, до края света он уже добрался, а страны бессмертия не нашел. Слетел тут с самой высокой вершины могучий седой орел, сказал: первое ты живое создание, сын Адама, что я в этих горах видел за тысячу лет, что ты здесь ищешь? Ответил Ростомела:

- Ты, наверное, на своих крыльях можешь меж восходом и закатом полмира облететь, расскажи, не видел ты где-нибудь землю, где люди не умирают? Или я и впрямь дошел до края света?

Не край это света, сказал орел: за горами лежит земли столько же, сколько и перед ними, а земли, где не умирают, не видел я, нет такой под солнцем. Раз в пять лет я сбрасываю в эту вот пропасть по перу. Пока не заполнится она перьями, буду я жить, после помру. Оставайся, говорит, со мной, на снега вечные смотреть, тайны черных ущелий раскрывать, а там умрем мы с тобой в один день. Не согласился Ростомела жить и у орла, отправился дальше.

Еще долго шел царевич, так долго, что счет дням потерял. Миновал он еще много полей, лесов, гор, к морю вышел. Подумал: вот, весь мир я уже обошел, а нет нигде такой страны, где нет смерти, видно, тут мне и окончить свои дни! Глядит: у берега лестница на пустом месте виднеется. Взялся подниматься юноша по этой лестнице и забрался прямо на облака. Видит: между землей и небом дом стоит. Вышла тут к царевичу женщина красоты, невиданной под солнцем, не молодая вроде, но и не старая, спрашивает его, кто он и откуда. Рассказал ей Ростомела все то, что рассказывал раньше оленю, кабану и орлу. Говорит красавица:

- Я – Краса, крестница Божья. Родилась я с сотворением мира в один час, и коли нет этому миру смерти, так и мне смерти нет. Если хочешь, оставайся со мной, и тоже будешь жить вечно. Только ведь все равно недолго тебе здесь быть, позовет тебя однажды твой дом – и вернешься ты на землю, за смертью своей!

- За бессмертием я весь мир до моря прошел, если бы тебя не встретил – и за море бы отправился! – отвечает царевич. – Как же может статься так, что я вдруг сам от него откажусь, смеешься ли надо мной?

Так стал Ростомела жить у этой женщины в ее доме, невиданными вещами любоваться да о неслыханных делах толковать. Вот миновал так некий срок, и стали вдруг вспоминаться юноше отец с матерью, родной край; захотелось ему хотя бы одним глазом посмотреть, что да как там. Твердит себе царевич, что смерть его на земле ждет-дожидается, по комнатам бродит, хочет забыться – нет, не по нраву ему больше чудеса поднебесного жилья, тянет снова землю под ногами почувствовать, свежим ветром подышать, простого теплого хлеба откусить! Терпел он, терпел, не удержался, пошел Красу просить: отпусти меня, мол, ненадолго на землю, я б царство свое проведал, матушку навестил и сюда вскорости вернулся! Отвечает Краса сурово:

- Говорила я тебе: позовет родная земля тебя назад, не в срок ты с нее ушел! Иди уж, коли решил, нельзя мне тебя удерживать; возьми с собой вот это яблоко, почувствуешь, что смерть близко – съешь его и в один миг ко мне вернешься, только уж останешься здесь навсегда.

Взял Ростомела чудесное яблоко, на землю отправился. Идет и удивляется: не этими местами он вроде бы проходил! Дошел до гор, где орел жил, снова видит: те горы, да не те! Думает царевич: «С пути я сбился, что ли? Верно, позабыл, как по земле ходить!» Забрался он в горы, прошел сколько-то, смотрит: огромное ущелье перед ним, от дна до краев перьями завалено, а на скале орел лежит, умер, видать, только что. Понял царевич, что пока он у Красы жил, время для него по-другому шло, день за год считался, века несчетные на земле прошли, прежде чем он вернуться решил. Оплакал он орла, похоронил, чувствует, с лицом его что-то неладное делается. Схватился, а это у него борода отросла, седая, как у старика. Страшно тут ему стало, хотел он назад повернуть, а не может уже, тянет его как тысячью железых цепей, надо дальше идти!

Прошел царевич через горы, видит: вместо леса, которым кабан владел – кучи костей и стволов сгнивших, ничего живого нет. Согнулась спина у Ростомелы, дыхание сбиваться стало. Пробрался он как-то и через лес; о поле оленьем уж и память стерлась, люди туда пришли жить, поля распахали, дома выстроили, как будто и всегда так было. Совсем старый стал, бредет еле-еле, руки дрожат, ест, что сам у дороги найдет или что люди по доброте подадут; идет и ни одного места на пути своем узнать не может. Наконец чувствует: вот, пришел он, здесь его царство было – чует, а узнавать ничего не узнает: дома кругом чужие, вокруг люди в незнакомом платье ходят, на чужом языке разговаривают. Бродит Ростомела среди них, расспрашивать пытается, что да как, просит: покажите, мол, где у вас дворец царский! Отвели его наконец ко дворцу, видит царевич, что и дворец незнакомый, и никто знать не знает, что когда-то другой был. Пошел он прочь, плакать хочет, а слез не осталось.

Нагоняет тут его у самых городских ворот один мальчик, говорит: дедушка, это ты какой-то дворец ищешь, есть на окраине развалины одного дворца, про них всякие сказки рассказывают. Живет вроде там старуха полоумная, все твердит, мол, что этот дворец ее и что ждет она сына из дальних краев… Услышал эти слова Ростомела, хоть и стал он древним стариком, а побежал быстрее юноши. Нашел он развалины, зовет: матушка, ты ли здесь? Вышла тут к нему женщина, старее самой старости, ссохлась так, что с кулачок размером стала, говорит: сынок мой, дождалась я тебя все-таки! обняла его, плачет. Представил Ростомела, как его мать ждала, что без чудес земных и надземных пережить смогла все несчитаные столетия; почувствовал, что умрет он сейчас. Вынул он яблоко Красы, поднес ко рту – и не стал есть, говорит:

- Не вернусь я к тебе, Краса надчеловечья, между небом и землей обретаться без срока, без смысла и без жизни самой! Пусть земля возьмет мое тело, душа ведь к Богу пойдет!

Отбросил Ростомела чудесное яблоко и умер спокойно, будто уснул. И не видел он уже того, как мать его расплакалась теми слезами, которыми один раз на этом свете плачут, помолилась и вслед за сыном ушла: незачем ведь ей больше было жить.

Нашли их вскоре, обмыли, отпели и похоронили в одной могиле. Я сам тогда там был и пил вино на поминках; да будут вас потом вспоминать так же, как и их!

 

Ссыпал в мельницу зерно,

Посыпалась мука.

Вы уйдете, мы останемся,

Еще свидимся когда?